мусор

Юнги ощупывал швы, аккуратно водил по ним пальцами, это казалось забавным, и плешь — в первую очередь. Юнги надевал шапку. Было холодно, и Юнги сидел в кафе, госпожа Ван говорила: — Знаете, там, где я жила, всегда светило солнце. Юнги делал глоток кофе, жевал бутерброд, велосипед сиротливо ожидал его у входа. Мимо шла стайка расфуфыренных девчонок, и в подростковом возрасте Юнги такого не было. Вероятно, это те самые, что курили тогда и там, но подобному Юнги удивлялся чуть меньше. Только они в их возрасте прятались. — Отец же просил, — Чимин смотрел на Юнги с лёгким недовольством. — Тогда пусть сам приезжает и забирает свои газеты. Уж прости, что у нас один почтальон. — Полтора, вообще-то. — Чимин. — Да? Юнги мотал головой и спешил откланяться. Собирались тучи чуть мрачнее обычного, моросило, улица была практически пуста. — Юнги! Он останавливался, замирая над своим велосипедом, словно над трупом лани. — Впредь я буду забирать почту сам. Чимин смотрел лениво, так, между прочим, ни о чём, и Юнги в ответ слабо пожимал плечами: — Да как скажешь. — Юнги! Тот останавливался вновь. — Вижу, ты вновь стал близок с Чонгуком. Не удивительно. Он уже большой мальчик, да и выгодно ведь тебе. Ему, кстати, тоже. Юнги мог стерпеть все его выпады в свою сторону, все выпады соседей и возненавидевших давно родителей, но удивлённо обернулся, и Чимин хмыкнул: — Что? По-твоему он этакий альтруист? Он будущий шеф полиции. Так что признавайся, чья инициатива? — Я тебя не понимаю. — О, Юнги, да ладно. Думаешь, он не тренируется на нераскрытых делах из архива отца? Юнги хотелось сказать: а я-то ему зачем. Юнги поднимал велосипед и укатывал прочь. Тэхён заваривал чай, много чая, поедал принесённое Чонгуком печенье и расставлял на подоконнике цветы, что, кажется, должны были оживить сырое помещение с лимонного цвета стенами. Юнги прятался за стойкой, разбирал письма, потому что Тэхёну: — Я почти ослеп, давай ты сам, хён. Пожалуйста. Юнги трудно вроде и не было, но хотелось двигаться, ехать, он словно бы слышал шум скоростной дороги, стены сковывали движения. Он горбился и старался не дышать. Накрапывал дождь, и Юнги эту осень уже давно ненавидел. Почти так же, как предыдущие. — Давно солнца не видел, — вздыхал Тэхён в такт его мыслям. — Я тоже. — Скучаешь? Юнги замирал. Тэхён продолжал тихо расставлять горшки, сдувал пыль, чихал, вытирал нос платком, поправлял бейсболку, дышал в воротник свитера. — Да. Уголки губ Тэхёна печально дёргались вверх. Юнги не видел, так что всё нормально. Нормально.