мусор

Уроки давно закончились. Было холодно даже несмотря на то, что началась весна. Чимин уже ушёл домой. Двадцать третье число. Пятница. На субботу он наметил праздник, небольшую тусовку. — Ты хочешь идти? Ясное дело, зачем Чимин позвал Намджуна. Бинни, Тэхён, но мы… — А сам-то? Юнги усмехнулся. Улицы были пустынны. Сумерки поглощали город. Однотипные дома, припаркованные у входов в гаражи машины. Кое-где горел свет. Он провожал Юнги домой, идти отсюда примерно минут двадцать. На обратном его пути небо должно было окончательно почернеть и покрыться звёздами. Юнги каждый раз спрашивал, не боится ли он идти через эту темноту домой один. Он почему-то не боялся. — Ну, знаешь, — он взял Юнги за руку, задумчиво переплетая их пальцы. Остатки солнца на горизонте. Светлая полоса. — Мне и с тобой вдвоём быть нравится. — Да ладно, мы можем убежать, — Юнги стал идти спиной вперёд, чуть подскакивая; улыбался. Руку не отпускал. — Побудем там, а потом уйдём. — Они обидятся на нас. — Какая разница? Скажем, что услышали ужасный крик в лесу и побежали посмотреть, что случилось. — Выдумщик, — он рассмеялся. Зажглись фонари. Юнги затормозил, восклицая «о» и задирая вверх голову. — Почему этот фонарь горит розовым? — он смотрел на свои руки, на его лицо. — Думаю, он какой-то особенный и нам нужно загадать желание под ним. Готов? Юнги кивнул. Зажмурился. Он подумал: пусть мы завтра сможем улизнуть. А потом почувствовал, как его губ касаются чужие губы, невольно приоткрыл глаза. Он был близко. Ладонь на щеке. Чуть отодвинулся. Глаза в глаза. Молчание. Всё слишком естественно. Так, как надо. Сердце постепенно учащает ритм. Бегает глазами по лицу. Смаргивает. Юнги крепче сжимает его руку и тянется вперёд первым. — Хён? — Юнги вздрагивает. — Что такое, Чонгук? — Это я у тебя спрашивать должен. Ты тут остановился ни с того ни с сего. — А, да? Прости тогда. Поехали. Юнги ставит ногу на педаль, мощно отталкивается, проезжает мимо. Фонари загораются. Холодно. Улицы пусты. Юнги оборачивается. Фонарь с листовкой светит розовым.