мусор

Если открыть шкаф Чон Чонгука и постучать по стенке, то можно понять, что он полый. Никакой Нарнии, но потайная комната, всё же, имеется. Там огромный стол, два компьютера, диван, стулья, доска. Стол добротный, сосновый, отец сам помогал смастерить. Диван старенький, но удобный, в меру мягкий, цвета спелых каштанов. Стулья затёртые, Чонгук их перетащил, когда отец сказал, что отнесёт на свалку. Всё завешено статьями и фотографиями. И вот тут-то становится жутко. Чон Чонгуку пятнадцать, он, уставший, приходит домой, улыбается, шутит с матерью. Закрывает дверь в свою комнату и мужает, кажется, на глазах. Сбрасывает рюкзак, смотрит в окно — мимо проезжает Юнги, ему двадцать один или около, он призрачный, прозрачный, почти неживой. Чонгук не общался с ним уже несколько месяцев. Может, несколько лет. Время тянется теперь как-то иначе. Чонгук скользит пальцем по изученным-переученным делам, ему тогда было лет десять, наверное, и тогда же, наверное, он видел улыбку Юнги в последний раз. Мать говорит: ты же не общаешься с этим странным парнем? Когда Юнги отдаёт газеты и уезжает. Чонгук улыбается — естественно нет. Внутри корёжит и полыхает от ненависти, потому что когда-то мама: передай Юнги, что мы ждём к обеду его! А теперь странный парень. Словно потерял имя вслед за из-за Чонгук смотрит на черно-белую фотографию, улыбка яркая, Чонгука дёргает. — Лучше бы выбрали что-то проще. Что-то проще. Что-то и проще, но не с Юнги. Мин Юнги двадцать пять, работник почты, школу бросил, да и поделом. Кому это теперь надо? Уже никому. Чонгук отшвыривает папку. Без толку. Бесполезно. Ничерта нового. Чонгук пинает стул, и тот падает. Чонгуку бы найти зацепку. Шесть тридцать. Семь. Семь тридцать. Восемь. Когда? Куда? Чонгук замотан, вымотан, смотрит на доску, нити красные, нити синие, а в голове почему-то их поцелуи, и от этого немного тошно, да и не то совсем. Не в ту степь. Чонгуку девятнадцать почти, а ощущение такое, что ровесник Намджуна, что его близкий друг. Может, помнит он сам всё смазано, но факты и показания говорят ему обо всём. Юнги спрашивает: а я-то ему зачем. Возможно, только возможно Чонгук ещё чего-то не знает. — Да, кстати, развези письма, хён. Сегодня их почему-то много.