Нежность роз

Ты всегда говоришь прямо, не стесняясь, не тратя слов Ты же знаешь, я очень занят и ценю эту не любовь Ты такая, каких много, только что-то в тебе все же есть Я такая, я просто упрямо вновь меняю гордыню на лесть. автор snw

— Все должно быть идеально: столовое серебро начистить как следует, открыть самое лучшее вино, к ужину подать перепелов с кисло-сладким соусом… — распоряжался капельмейстер, меряя шагами свою комнату. Дворецкий стоял по стойке «смирно» и внимательно слушал мужчину; с самого утра его господин не находил себе места. Проснувшись даже раньше обычного, Сальери выпил несколько чашек крепкого кофе и заглянул в комнату Моцарта, который в это время все еще безмятежно спал. Не понимая поведение капельмейстера, слуга решил не задавать лишних вопросов, а спросил по существу: — На сколько персон следует накрыть стол? — На три, — коротко бросил Антонио и опустился за свой письменный стол, пододвинув к себе чернильницу и бумагу. — Через полчаса зайдешь ко мне еще раз. — Слушаюсь, герр Сальери, — с этими словами дворецкий учтиво поклонился и вышел из комнаты. Антонио запустил пальцы в свои волосы и нахмурился. Он все утро думал только о том, что сегодня Моцарт покинет его дом. С одной стороны Сальери был рад избавиться от общества взбалмошного юнца, но с другой - мужчину терзало странное и неприятное чувство, которому он не мог найти объяснения. Волнение, беспокойство - иначе его никак нельзя было охарактеризовать. Антонио взял в руки перо и, покрутив его в пальцах, обмакнул кончик в чернильнице. Пододвинув к себе листок плотной бумаги, он написал приглашение красивым убористым подчерком. Затем откинулся на спинку стула и пробежался глазами по строчкам. «Здравствуйте, фрау Моцарт! Считаю своим долгом сообщить Вам, что у меня появилась некоторая информация о местонахождении Вашего мужа. Приглашаю Вас на ужин, дабы обсудить это. Сегодня в шесть часов в моем особняке. За Вами приедет извозчик. А. Сальери » Антонио дождался, пока высохнут чернила, и свернул лист пополам, затем положил в конверт. Через некоторое время в комнату вошел дворецкий и забрал письмо, чтобы доставить его адресату. Сальери задумчиво проводил слугу взглядом и глубоко вздохнул. — Вы решили устроить мне прощальный ужин, Сальери? — Вольфганг, улыбаясь, спускался по лестнице, опустив ладонь на отполированные до блеска перила. — Да, мой друг. Вас ожидает настоящий сюрприз, — мужчина усмехнулся, увидев восторг в глазах юноши при слове «сюрприз». – И позвольте заметить, что этот наряд вам весьма идет. — Спасибо. Правда, он великоват немного, — с этими словами Амадей уселся на перила и съехал по ним вниз, смеясь. В одежде капельмейстера, как всегда, было много черного цвета. Вольфганг же привык к ярким красочным нарядам и в камзоле с плеча Сальери чувствовал себя не в своей тарелке. Но так как в этом доме у него практически не было своей одежды, пришлось довольствоваться тем, что дал ему Антонио. Когда они пришли в столовую, юноша обошел накрытый стол и отметил про себя, что на нем уже стоят холодные закуски и красное столовое вино. Вольфганг выбрал себе место и привычно сел за стол. Заметив, что стол был сервирован на трех человек, а не на двух, как обычно, Моцарт с удивлением посмотрел на Антонио. — У нас сегодня будут гости? После этих слов он потянулся к бутылке вина на столе. — Гостья, вернее, — устало произнес итальянец и подошел к юноше, не спеша занимать свое место за столом. — Но я бы хотел поговорить с вами до того, как она придет. — О чем же? — беззаботно отозвался Моцарт и, налив вина в два бокала, протянул один из них мужчине, который встал справа от него. — Благодарю, — Антонио легко улыбнулся и коснулся своим бокалом бокала Амадея, затем сделал небольшой глоток, смакуя, и продолжил: — Я хотел показать вам кое-что. С этими словами он достал из широкого кармана своего камзола несколько сложенных пополам листов и протянул их юноше. Когда Вольфганг с интересом углубился в изучение бумаг, капельмейстер прижался губами к краю бокала и сделал еще один глоток, не отрывая взгляда от Амадея. — Что это? — через несколько мгновений спросил Моцарт и поднял на него глаза. — Счет, герр Моцарт. Вы же понимаете, что на ваше лечение и содержание ушла не одна сотня дукатов, — мужчина выделил интонацией слова «не одна» и «сотня», — дорогостоящие лекарства, книги, качественная дорогая бумага и чернила для ваших произведений и прочих каракулей, услуги Мари, наконец… Вольфганг замер, холодея, и впился взглядом в строчки, которые были написаны крупным убористым почерком Сальери. Амадей побледнел, глядя на цифры, а затем горько усмехнулся, отставив бокал с вином. Действительно, с чего он раньше полагал, что капельмейстер будет заниматься благотворительностью? — У меня нет денег, герр Сальери. Кому, как не вам, знать об этом. — Я знаю, — Антонио подошел к юноше ближе и наклонился к нему, почти прошептав на ухо: — поэтому предлагаю расплатиться со мной другим способом… С этими словами итальянец поставил свой бокал рядом с бокалом юноши, и тонкое стекло тихо звякнуло от соприкосновения. Услышав про другой способ, Вольфганг резко повернулся к капельмейстеру, впившись в него взглядом. — Что… вы задумали? — тихо спросил он и сглотнул. — Я предлагаю вам написать для меня оперу, — негромко проговорил Антонио, наклоняясь к нему еще ниже и опуская ладони на спинку стула, на котором сидел Моцарт, — с полным отказом от всех прав на неё. Амадей широко распахнул глаза от изумления, но через несколько секунд вскочил с места и выкрикнул: — Никогда! — Вы не дослушали меня, — спокойно ответил Сальери и скрестил руки на груди, — я не только прощу вам долг, но и заплачу за работу. И, поверьте мне, я не поскуплюсь. — Вы понимаете, что несете?! — Амадей отвернулся от него и сжал ладони в кулаки. — Хотите присвоить мою работу… Как я смогу писать её, понимая, что никаких прав на это творение у меня не будет! — В таком случае представители закона помогут мне забрать у вас мои деньги. У вас месяц, чтобы собрать нужную сумму. — Вы издеваетесь надо мной, — Вольфганг посмотрел на капельмейстера и прошептал: — Как вы жестоки, Сальери. Играете со мной, как кот с мышью. В какую сторону мне ни кинуться - везде ваши острые цепкие когти. — Успокойтесь, Моцарт, — мужчина усмехнулся и кивнул юноше, чтобы тот снова сел за стол, — пока подумайте над моим предложением. И еще кое-что. Ни слова нашей гостье об этом разговоре, равно как и о том, что все это время вы находились у меня. Это для вашего же блага. Услыхав в последней фразе нотки угрозы, Амадей совсем растерялся и в отчаянии запустил пальцы в свои волосы. Антонио, не говоря больше ни слова, устроился за столом и стал наблюдать за ним. — Вольфганг? — послышался неуверенный, но радостный женский голос несколько минут спустя. На лице Сальери не дрогнул ни один мускул, когда в комнату в сопровождении слуги вошла Констанция и, завидев мужа, кинулась к нему. Поначалу Моцарт не понял, что произошло. Чьи-то тонкие ручки обвились вокруг его шеи, а в нос ударил резкий запах духов, от которого даже защипало в носу. — Констанция, — ошеломленно произнес он, машинально обнимая девушку за узенькую талию и прижимая к себе, — что ты здесь делаешь? — Герр Сальери пригласил меня, — пролепетала она и прижалась губами к щеке юноши. — Как же я волновалась за тебя! Все говорили, что ты мертв. Антонио отвел взгляд от этой семейной сцены, чувствуя, что к нему возвращаются отвратительные чувства ревности и злости. Он на несколько секунд прикрыл глаза, упиваясь ими, а затем пригласил девушку к столу. — Прошу, фрау Моцарт, присаживайтесь. Девушка нехотя оторвалась от Вольфганга и опустилась на стул, который заботливо пододвинул к ней дворецкий. Но она все равно не сводила глаз с мужа, затем перегнулась через стол и негромко спросила своего мужа: — Где же ты пропадал все это время? Я места себе не находила. Вольфганг бросил быстрый взгляд на Сальери. Тот нахмурился, словно напоминая юноше о том, чего он говорить не должен. Амадей улыбнулся уголками губ и отвел глаза. — Это долгая история, Констанция. Я потом расскажу тебе всё. — Герр Сальери, это вы нашли его? — поняв, что она не добьется внятного объяснения от мужа, девушка повернулась к капельмейстеру. — Нет слов, чтобы выразить вам нашу благодарность. — Полноте, дорогая Констанция. Я здесь совершенно ни при чем, — скромно улыбнулся мужчина и придвинул к себе бокал с вином. — Прошу, давайте же приступим к ужину. Вы позволите произнести первый тост? Он дождался, пока слуга разольет вино по бокалам Моцарта и Констанции, и улыбнулся лишь уголками губ. — За Моцарта, величайшего композитора в целом мире. Надеюсь, что вдохновение позволит написать ему еще сотню прекрасных произведений. Амадей кинул на него убийственный взгляд и залпом выпил вино из своего бокала. Жестом показав слуге, что сам себя обслужит, Вольфганг налил еще вина и произнес: — Позволите и мне тост? За вас, Сальери. За величайшего злодея в целом мире. Надеюсь, ваши планы не осуществятся никогда, что бы вы ни задумали. Капельмейстер чуть наклонил голову вбок, поглаживая кончиками пальцев тонкую ножку своего бокала, и с усмешкой посматривал на австрийца, когда тот произносил едкие слова. Констанция переводила взгляд с одного музыканта на другого и не понимала причины такой грубости со стороны Вольфганга. Но, очевидно, Антонио лишь забавляла эта колкость. Ужин прошел вполне сносно; блюда были деликатесными и очень вкусными. Поэтому тратить время на разговоры оба музыканта и девушка не стали, а наслаждались пищей и изысканным вином. Фрау Моцарт порой замечала, что Сальери и Вольфганг как-то странно переглядываются между собой. Решив, что это не её ума дело, Констанция думала только об одном - муж чудесным образом вернулся из мертвых. После ужина Амадей, который почти все время молчал, обдумывая слова Сальери, поднялся из-за стола, подошел к Констанции и обнял её за хрупкие плечи. — Пойдем домой. Я устал от этого места. — Разумеется, Вольфганг! — девушка довольно улыбнулась и перевела взгляд на капельмейстера. — Спасибо вам, герр Сальери. Наша семья у вас в неоплатном долгу. «Почему же в неоплатном?» — подумал про себя Сальери и усмехнулся, глядя на Амадея. Тот нахмурился, будто бы прочел его мысли. Уже в прихожей, перед тем как проводить гостей, мужчина подошел к Амадею и опустил широкие ладони на его плечи. — Фрау Моцарт, позвольте украсть вашего мужа на несколько минут. Та улыбнулась, натягивая на свои руки белые перчатки, и легко кивнула. — Ну, так что? — немного резко спросил Антонио, когда они с Вольфгангом отошли на приличное расстояние, чтобы их никто не мог услышать. Амадей задумался, глядя в темные глаза Сальери, будто надеялся найти в них правильный ответ. Наконец юноша вздохнул и неуверенно кивнул. — В скором времени ждите партитуру первого акта. — Вот и молодец, — Антонио тепло, совсем по-отечески, потрепал его по щеке. — Чем быстрее закончите, тем больше будет вознаграждение. Вольфганг обвел взглядом помещение, почувствовав, как в его сердце зарождается тоска от того, что он покидает уютные стены этого дома, и развернулся на каблуках, возвращаясь к Констанции. — До свидания, герр Сальери, — негромко проговорил он и отвел глаза, когда женушка взяла его под руку и счастливо улыбнулась. — До свидания, — учтиво поклонился капельмейстер и, когда за супругами захлопнулась дверь, негромко произнес: — Вольфи…