Взгляд с обочины 3. Аглон (Долгий мир)

До города оставалось совсем немного, о чём лучше всего свидетельствовала сама дорога: мощеная её часть осталась той же ширины, но кусты вдруг разбежались по сторонам, а по вымокшей от дождей земле пролегли глубокие неровные колеи. Дорогу давно было пора расширить, но Куруфинвэ, кажется, сознательно не стремился облегчать жизнь торговцам ни в городе, ни вокруг него. Сейчас уже мало кого срочные дела могли заманить в горы навстречу первым снегопадам, так что разъезжаться со встречными обозами пришлось всего пару раз, а остальное время Тинто рассеянно разглядывал отцветший вереск и облетевшие перелески над ним. К северу холмы поднимались выше, а на юг сбегали предгорьями, тоже кое-где расцвеченными прозрачным лесом и ельником. Если спуститься пониже, у ручьёв наверняка можно насобирать клюквы. В это время мама обычно пекла пироги. Тинто вздохнул и спрыгнул с лошади, решив размять уставшие от долгой езды ноги. Обоз двигался не спеша, и Тинто пристроился рядом с телегой, в которой помимо товаров из Таргелиона и продуктов из окрестностей Химринга лежали и его сумки. И от их вида мысли снова вернулись к клюкве, пирогам и маме. Мамин дом без неё самой казался чужим и незнакомым. Какие-то эльдар, возившиеся в пустом предзимнем саду, ничуть не смущаясь отсутствием хозяйки, неприятно царапнули, хоть Тинто и понимал умом, что мама работала не одна и без неё работа не остановится. Он бродил из комнаты в комнату, замечая знакомые вещи, незаконченные дела – здесь собирались стену подновить, тут на рукодельном столике у большого окна с видом на пруд лежит недорасшитый пояс – для него – с воткнутой иголкой. И как-то вдруг осознал, что мамы и правда нет. Ни здесь, ни где-то ещё, разве что у Намо... Сначала они услышали рог, отражающийся от холмов, и всадники из охраны заозирались, выискивая встречный отряд. Тинто глянул по сторонам больше из любопытства (и так понятно, что это не орки), но на убегающей за отрог холма дороге было пусто, а потом рог прозвучал ещё раз – и теперь стало ясно, что сзади. Их догоняли, а не встречали. Ещё через несколько минут стало слышно цокот копыт, а потом на дороге показались высокие лоснящиеся кони, одного взгляда на танцующий бег которых было достаточно, чтобы понять: едет кто-то из лордов. Таких тонконогих красавцев на всех давно не хватало, аманская кровь понемногу растворялась в местной и проявлялась всё реже и слабей. Кто именно ехал, тоже можно было не гадать. Куруфинвэ последний раз выезжал из Аглона на праздник, а Тьелпэ так торжественно и вовсе не ездил никогда. Следующий взгляд подтвердил догадку: во главе кавалькады блеснула светлая грива Тьелкормо, рядом с которым ехал и Малторнэ. Тинто отвернулся, неспешно шагая себе рядом с телегой и придерживая воткнутый между двумя тюками горшочек с черенком пиона, так бережно укутанным в полотенца, что ни горшка, ни черенка в этом кульке узнать было решительно невозможно. Горшок он взял с того же столика, что и пояс. Всё связанное с маминой работой Тинто оставил тем, кто работал с нею, им полезней все эти схемы привитых деревьев, семена и прочее. Но в доме хватало и личных вещей. Книги, несколько старых игрушек - некоторые старше самого Тинто. Заколки, одежду и украшения он, поколебавшись, оставил почти все. По словам Вельвелоссэ, Линталле тоже хотела сюда заехать и тоже наверняка захочет взять что-то на память о сестре. Себе он взял немного книг, да ещё старую низку невзрачных камешков с дырками. Когда-то они несколько лет подряд ездили втроём на море и всегда привозили каждый по одному дырявому камешку. Папа говорил, что однажды сделают маме бусы, мама говорила, что лучше по браслетику каждому... Потом случился исход из Амана, и всем стало не до того. Но камешки мама, оказывается, привезла сюда. За камешками в сумку отправился недошитый мамой пояс, за поясом – чернильница-гагара, которую ей когда-то подарил папа, и как-то незаметно сумка набралась доверху. Охотники догнали и обогнали их, рассыпаясь справа и слева от дороги, красуясь перед неуклюжими телегами и перекрикиваясь с приятелями в охране обоза. Все они ехали налегке, без крупной дичи, да и мелкой негусто. У нескольких охотников были приторочены к сёдлам тушки перелинявших уже в ожидании снега зайцев, две или три ласки, один горностай... Но не успел Тинто додумать, нарочно ли они ходили за пушным зверем в несезон или это им просто не повезло с крупным, как его сбил с мысли раздражённый окрик Тьелкормо, прокатившийся над холмами и дорогой, заставив половину обоза повернуть головы. - Тинтаэле! - Я здесь, - обернулся Тинто, больше озадаченный вниманием лорда, чем обеспокоенный его тоном, но тот не ждал ответа, уже отделившись от прочих гарцующих охотников и направляя к нему коня решительной рысью. - Как поживаешь? – ласково спросил он, нагнав Тинто и зловеще нависая над ним. - Хорошо съездил? Не утомился? - Ну... - Тинто посмотрел удивленно, но хамить лорду вместо приветствия постеснялся. Не спросишь же в лоб, чего ему надо. - Вообще в горах уже снег кое-где выпал, так что дорога не из лёгких была. - Вот именно, снег уже выпал! – обвиняюще изрёк Тьелкормо, сдерживая завидующего чужой беготне коня. - А из-за твоего дальновидного приказа половина отрядов не успела вовремя получить тёплой обуви! Ты не потому ли решил уехать из города, чтобы не слышать горячих благодарностей? - Не получили обуви? – опешил Тинто. - Почему? Из-за какого приказа? - Не притворяйся глупее, чем ты есть! Ты перед отъездом угрожал Малторнэ, что не будешь выдавать нового снаряжения, потому что якобы стражи его портят! К твоему сведению, обуви и одежде от природы свойственно с годами портиться! Тинто снова опешил, лихорадочно соображая, то ли это Лонаэр настолько творчески подошёл к разъяснениям для эдайн, то ли это Тьелкормо что-то путает. - Я не говорил, что выдавать не буду, а только что надо учить людей не портить вещи. При чём здесь обувь? - Эти люди по десять лет служат на границе и со сталью обращаться умеют получше тебя! Пока двуногие отвлеклись на перепалку, конь, завистливо косивший глазом на резвящихся товарищей, от скуки принялся обнюхивать тележную поклажу, и в кульке из полотенец что-то подозрительно хрупнуло. - Убери своего коня! – Тинто схватил пион, сдвинул вглубь телеги и для надёжности передвинул сумку, отгораживая его от наглого животного. Вряд ли холёные скакуны позарились бы на полузасохший жёсткий черенок, но проверять Тинто не собирался. Тьелкормо машинально двинул коленями, отводя коня от телеги, но тут же удивлённо прищурился. Однако даже сказать ничего не успел, потому что Тинто, убедившись в безопасности растения, обернулся и продолжил наступление: - И раз умеют обращаться, то пусть перестанут портить сапоги за две недели! Тогда и выдавать начнём! А сейчас из-за ваших "умельцев" склады пустые! - Ты помнишь, с кем разговариваешь? – наконец перебил его Тьелкормо, ещё больше выпрямляясь в седле. - Твоё дело - кивать и выдавать снаряжение по требованию! - Помню, - буркнул Тинто, следя больше за конём, который снова косился в сторону телеги. - Но сапоги новые от этого не появятся. - Так найди, кто их портит, и скажи Малторнэ, он передаст командиру. Или пусть привозят больше сапог. И чтобы я больше об этом не слышал! - Не дожидаясь ответа, он поднял коня в бодрую рысь, проскакав по разбитой обочине и брызнув грязью под колёса телег. Тинто про себя искренне пожелал ему в дорогу ливня или, ещё лучше, мокрого снега, но, как назло, в светлых волосах лорда продолжало радостно поблескивать солнце. Хоть бы одна ленточка растрепалась. Тинто вздохнул, посмотрел на свои серые от пыли сапоги, переставшие сиять пару дней назад, и пошёл догонять грязную по самые бортики телегу. * Стоило обозу въехать во внутренний двор складов, оставляя по правую руку длинное приземистое здание с большими окнами в самом его начале и несколькими запертыми воротами дальше, и приблизиться к коновязи, как Тинто спешился. Во дворе было пусто, только у приоткрытых ворот поодаль разгружалось две телеги. С посудой, судя по номеру на открытой части ворот. Когда он уезжал, ветер гонял по двору сухие листья. Сейчас их уже почти не осталось, только кое-где вмёрзли в лёд коричневые ошмётки, а вдоль стен и между камнями мостовой белела первая позёмка. Тинто кивнул спешащим конюхам, хлопнул лошадь по крупу, махнул в сторону первой из накрытых промасленной тканью телег (остальные восемь ещё только вползали во двор, медленно разъезжаясь с пешеходами), коротко попросил занести свои сумки прямо на склад, выхватил из-под сбившегося от тряски мешка укутанный в полотенце цветочный горшок, огляделся, не нашёл, куда его можно пристроить побезопаснее, и так с горшком в руках и двинулся ко входу между окнами. На звук открывшейся двери обернулись двое, ждавшие нагревающийся на жаровне чайник, - один быстро сунул за спину длинный исчёрканный список. Второй попытался поздороваться и вроде бы даже начал спрашивать про дорогу, но Тинто только глянул гневно и, не останавливаясь, прошагал к двери в углу комнаты, одной рукой на ходу развязывая шарф и то и дело поддерживая сползающий из объятий цветочный горшок. В кабинете Лонаэра ничего не поменялось, разве что прибавилось бумаги на столе. И сам начальник склада сидел там же, старательно что-то дописывая в самом низу заполненной страницы. - Что тут происходит? – Тинто грохнул горшком о стол, не дожидаясь приветствий. - Почему меня Тьелкормо встречает жалобами на то, что со склада им не выдают снаряжение? Я вам какие распоряжения оставлял? Перо подпрыгнуло и поставило жирную кляксу прямо посреди страницы, Лонаэр разочарованно цокнул, но тут же вскинул голову, растерянно переводя взгляд с Тинто на бесформенный куль с пионом: - Как это не выдают? Всем выдаём, кто просит. И разъяснение проводим, всё как положено... - Тогда почему Тьелкормо возмущается? Или он всё выдумал? Тихонько скрипнула дверь, пропустив тёплый воздух и запах травяного чая, но никто так и не зашёл. Лонаэр сунул перо в чернильницу, грустно покосился на расплывающееся пятно и промокнул его и без того грязным черновиком. - Он уже и Тьелкормо привлёк? - Кто - он? - Малторнэ... – Лонаэр вытянул шею, глядя поверх горшка, и махнул кому-то заходить. В ответ на этот жест в дверях показалась Глаэрет, по примеру Тинто – тоже в обнимку с ценным имуществом, которым в её случае был не пион, а книги учёта. - Тинтаэле, алар! Вы про Малторнэ говорите? Он нас замучил уже! Ходит и ходит, сам ругается и стражей своих подсылает ругаться... - На что ругается? – Тинто сложил руки на груди. - На всё! – с жаром объявила Глаэрет, подходя. Лонаэр объяснил немного подробней: - Ему не нравится, что мы спрашиваем теперь, как люди поломали снаряжение и почему нужно менять. Говорит, будто бы они из-за этого вообще не хотят ничего нового просить, даже если надо. - Но выдаете всё равно? – нахмурился Тинто. - А то он говорит, что нет. - Конечно, выдаём, - заверил его Лонаэр. - Получается медленней, конечно... Тинто ещё подумал и кивнул. Действительно, если бы дозоры на Ард-Гален замерзали под снегом в летних ботинках, Тьелкормо встречал бы его совсем другими словами. Да и вряд ли бы стал дожидаться возвращения. Глаэрет устала держать щит из книг и плюхнула их на стол рядом с горшком: - Вот, Лонаэр мне потому же и сказал записи принести. Но они и правда стали меньше брать. Только мы думали, это разъяснения помогают. - С другой стороны, - задумчиво продолжил Лонаэр, - они теперь чаще присылают одного кого-то забрать нужные вещи на весь отряд. Это наоборот сберегает время. - Вот, сам посмотри, - принялась листать Глаэрет. - Меньше берут! Не то что раньше. Я тогда ещё думала, они этими ножами вместо дротиков пользуются, что ли, что так часто теряют... Тинто осторожно переставил горшок со стола на свободную полку и заглянул через плечо Глаэрет, придерживая полу плаща рукой. Пробежал взглядом строчки. Действительно, зимние плащи, сапоги. Но что-то же лорда не устраивает. Необходимость давать объяснения? Жалобы людей на просьбы о бережном обращении? А пропажи снаряжения его устраивают, значит? - Ну и что это дало? – раздраженно спросил он. - Ну получит один, но потом-то всем раздаст, и никакие разъяснения не проведёт! Лучше выясните, в каком отряде больше всего вещей ломается. Я ткну в нос этому Малторнэ, пусть разбирается! Записано же, кто брал. - Да мы просим передать, чтобы бережно обращались, - неуверенно начал Лонаэр, посмотрел на Глаэрет и нахмурился. – Так ты что, не можешь вспомнить, кто чаще всего брал? - Ну как я запомню? – удивилась девушка. - Я их и не различаю даже! Они ж все... - пошевелила пальцами вокруг рта. - Хуже наугрим. И я не знаю, кто там в каком отряде. У нас только списки с числом стражей есть... - А что, так сложно выяснить? - снова завёлся Тинто. - За три недели нельзя было разобраться? Казармы так далеко отсюда находятся? - Имена же есть! – Лонаэр ткнул пальцем в строчки книги. - Я ещё когда сказал проверить! - Да я проверяла! – возмутилась Глаэрет под нападением с двух сторон. - Никакие имена чаще других не встречаются, сами посмотрите! - Давай сюда записи, - велел Тинто, забирая книгу. Пролистал несколько страниц, поморщился. - Будем проверять ещё. За этот год и за прошлый тоже. На ближайших страницах действительно чаще других встречались только имена тех, кому по должности положено было часто наведываться. Конюхи, мастера, чинившие доспех и одежду... Он отлистал ещё назад, пока одно из имён не оказалось знакомо по первым страницам, и постучал ногтем над ним: - Ну вот, например. Из какого отряда эти люди? Кто командир у них? Лонаэр привстал, тоже заглядывая в книгу, но на вопросы не ответил. - Я могу узнать, - неуверенно предложила Глаэрет. - Но про кого узнавать? Про всех? - Вот хотя бы про этих. А так вообще – про всех, кто встречается по нескольку раз. Особенно если брали одно и то же. - Хорошо... - А пока нам что делать? – осторожно спросил Лонаэр. - Ты хочешь отменить объяснения? Или продолжаем? - Пока выдайте им зимнюю одежду сколько нужно, а потом разберемся. - Да мы выдали! – обиделась Глаэрет. – У тебя же вот! – Она пролистнула обратно страницы книги, которую Тинто всё ещё держал на весу. - Вот число стражей, вот выданная одежда! Мы что, заморозим их, что ли? Да, кто-то явно что-то преувеличил. И несложно было догадаться, кто. Но - без повода они бы так не возмущались. - Ладно, - он захлопнул книгу и положил её поверх остальных. - Разберитесь с людьми. Запахнул куртку, снял горшок с полки и двинулся обратно к двери на улицу, возле которой от сложенных у порога сумок уже успела натечь грязноватая лужица. - Он тебя прямо у ворот перехватил, что ли? – пожалела Глаэрет, выходя из кабинета Лонаэра вслед за ним. – Ты хоть бы чаю попил. А мы разберёмся, не переживай. Тинто покивал, соглашаясь, что попьёт, не переживает и верит в их способности, попросил девушку присмотреть за его вещами, а укутанный пион, не доверяя никому, забрал с собой – к Тьелпэ. Пожаловаться на негостеприимную встречу ему хотелось сильней, чем чаю. * В кабинете Тьелпэ, несмотря на раскрытые окна, пахло реактивами, как будто он опять не удержался и притащил вялотекущий опыт сюда, чтобы не так скучно было возиться с бумагами. Следы прошлых таких опытов пятнали стол тусклыми кляксами и захламляли подоконник разномастными склянками. Сразу видно: незаменимые вещи, которые обязательно понадобятся мастеру уже через час. Явно бесполезным, зато и самым понятным, был стакан с торчащим из него пучком серебряного папоротника, мха и каких-то травинок. Тинто хмыкнул и пристроил рядом свой горшок. - Это мне? – дописавший формулу Тьелпэ поднял голову, улыбнулся ему и подозрительно нахмурился на новый предмет обстановки. - Ну я вернулся, - сообщил Тинто, отстёгивая фибулу и снимая плащ, чтобы небрежно бросить его на спинку свободного стула. Снимать куртку в выстуженной комнате не хотелось. И как только у Тьелпэ руки не мёрзнут писать? Тьелпэ ещё раз с сомнением смерил "подарок" взглядом и осторожно переставил стакан с травинками на другой конец стола, сложив лохматой стопкой какие-то записи и рисунки, чтобы освободить место. - Все дела там закончил? – спросил он после паузы. После смерти мамы Тинто то и дело наблюдал теперь, как он напрягается каждый раз, когда разговор сворачивает в эту сторону. И думает над каждым словом ещё дольше, чем обычно, хотя до сих пор неумение сочувствовать вовсе не считал недостатком, кажется. - Там дел особенных не было, - пожал плечами Тинто, частично разматывая пион и заглядывая внутрь. - Все её рабочие записи уже разобрали, я только из личного кое-что взял... Цветок вот. Кажется, это тот, с розовыми цветами. Помнишь, на подоконнике рос? Тьелпэ покосился на горшок, неубедительно делая вид, что вспомнил, и ещё отчётливей не понимая, нужно ли и можно ли что-то говорить. Тинто вздохнул и поправил помятую веточку, рассеянно разглядывая лохматую стопку бумаги между горшком и серебряным букетом. Беспорядочно разбросанные химические формулы, заметки и вопросительные знаки – что-то про осаждение серебра; видимо, черновики к этим самым опытам. В них Тинто не вчитывался, зацепившись взглядом за рисунок посреди формул в углу верхнего листка. На рисунке он же, только нарисованный, держал одетой в рукавицу рукой клещи, а в клещах – кусок металла неправильной формы, и хмурился на этот кусок возмущённо и обиженно. Мол, я ж правильно всё сделал, чего оно упрямится? - И ничего я не так выгляжу! – обиделся Тинто – уже не нарисованный. - Хочешь порвать и сжечь? – Тьелпэ, наоборот, от его обиды бессовестно расслабился и снова улыбнулся. - А мне ты зачем этот цветок принёс? – спросил он, переждав возмущённое пыхтение. - Похвастаться? - Угу... – ещё обиженно отозвался Тинто, но охотно объяснил: - Да я не успел вернуться, а меня уже Тьелкормо в какой-то ерунде обвиняет! - Да, ко мне он тоже заходил. Что у вас происходит? - Да ничего не происходит! – Тинто наклонился вперёд, опираясь на стол, и с жаром принялся пересказывать, как именно происходит ничего и с кем он успел поругаться за полчаса с приезда. - Какой-то бред вообще, – устало заключил он, выдохшись, и сел, придвинул стул со своим плащом. - Не понимаю, что сложного - взять и провести обучение для людей? - Как я понял, - медленно начал Тьелпэ, - их не устраивают задержки с выдачей. И либо я что-то неправильно понял, либо люди предпочитают вовсе не просить новое снаряжение, чем проходить обучение. Это можно как-то упростить, чтобы не сильно замедлять выдачу? И выяснить, что не устраивает людей. Может, они синадрин не понимают, а на границе общаются жестами? Под конец он заулыбался, но Тинто вся эта история вовсе не казалась смешной. - Я сразу сказал, как упростить! - недовольно объявил он. - Провести обучение один раз, а не каждому при выдаче. Но кого волнует моё мнение? И тебе тоже жаловались, получается? - с внезапным подозрением спросил Тинто, вдруг задумавшись, не считает ли Тьелкормо его верным Тьелпэ. А то давно что-то никто из знакомых о присяге не вспоминал. - Чего к тебе-то с этим лезть? Ты же вообще к складам отношения не имеешь. - Я имею отношение к управлению всеми делами города, кроме военных, - как само собой разумеющееся напомнил Тьелпэ, привычно не заметив подтекста. - Очевидно, Тьелкормо рассчитывал, что я решу вопрос либо через тебя, либо напрямую. Тинто подмывало возразить, что формально всеми этими делами города занимался Куруфинвэ, так что Тьелкормо вполне мог попытать счастья с ним, но тогда Тьелпэ точно надел бы официальное лицо, смотреть на которое Тинто не хотелось. Так что он просто хмыкнул: - Ну вот и пусть то время, которое он тратит на жалобы, употребит на обучение своих людей. - Ты хочешь, чтобы я убедил его этим заняться? - приподнял брови Тьелпэ, усмехаясь ровно настолько, чтобы непонятно было, считает ли он задачу невыполнимой. - А у тебя получится? - Не уверен. К тому же, я сказал ему, что ты разберёшься, когда вернёшься. Что ты сказал на складе? - А что я мог сказать? Разрешить выдавать всё и всем? Сказал найти, в каком отряде самые кривые руки. - Держи меня в курсе, - кивнул Тьелпэ. - Угу. – Тинто оглядел комнату, перевёл взгляд на веточки и спросил, пока Тьелпэ не уткнулся носом обратно в тетрадь: - Это то, что ты пытался сделать? Вопрос оказался правильным, Тьелпэ довольно заулыбался, забыв пока о писанине. - Нет, я пытался сделать зеркало с меньшим расходом серебра. Оно у меня получилось почти сразу после твоего отъезда, а с растениями пришлось повозиться ещё три недели. Даже отец оценил. - Ого. Красиво. – Тинто тронул листок пальцем, провёл пальцем по тонким жилкам. Сам он о сложности работы мог судить большей частью по времени, затраченному на неё Тьелпэ, но хорошо понимал, что Куруфинвэ впечатлить сложней. - Оно теперь так навсегда останется? - Вряд ли. Они довольно хрупкие. Тинто быстро отнял руку. - А если не ломать? - Если не ломать, то менее хрупкие, - иронично подтвердил Тьелпэ. – Но там внутри живые веточки, рано или поздно они рассыплются в труху. Хотя можно сделать больше слоёв металла, тогда самые мелкие детали сгладятся, но зато они сохранят форму даже полые. Глазу и незаметно будет, есть там что внутри или нет. Когда за Тинто закрылась дверь, отрезая запах дорожных костров, Тьелпэ не сразу вернулся к работе, вместо этого перекладывая по столу спугнутые гостем листки. Под рисунком с Тинто обиженным был ещё один, где его же, но радостного, приобняла за плечи улыбающаяся Хисайлин под деревом с разными плодами. Тьелпэ помедлил, разглядывая рисунок, расправил закрутившийся уголок, аккуратно запрятал набросок в середину стопки и убрал всё в коробку с черновиками о серебрении. *** Вопреки опасениям Тьелпэ, цветочный горшок занял место не на его подоконнике, а у Тинто, и теперь подставлял осеннему не греющему солнышку сухую землю с обрезанным черенком. Тинто помнил, что мама всегда срезала его на зиму. На Аглоне его не было всего чуть больше месяца, но за это время слой бумаг на столе успел существенно вырасти, зря он рассчитывал, что Лонаэр и без него сможет принять урожай и распределить по складам. Хотя с этим он как раз справился; затруднения возникли, только когда собранное зерно привезли на южный склад вместо северного, потому что дорогу как раз ремонтировали, а оставлять зерно в телегах под дождём никто не хотел. И теперь следовало решить, перевозить его обратно или оставить уже как есть, а на северный склад отправить овощи. С одной стороны, не так уж важно, с другой, северный ближе к пекарням… Тинто придвинул к себе листок и принялся набрасывать новую схему размещения продуктов, но тут дверь открылась, пропуская румяную Глаэрет с ещё не растаявшими снежинками на волосах и кожаных переплетах двух пухлых книг. - Нашла! – так обвиняющее объявила она, что Тинто даже растерялся. - Что? - Вот! – Девушка припечатала книгами стол. - Представляешь, они постепенно всё больше и больше наглели, а мы не замечали! И главное, почти всё в моё дежурство! Почему в моё-то?! - Подожди, - растерялся Тинто, почему-то вспомнив, как поначалу морщился Тьелпэ от его собственных докладов. – Что – в твоё дежурство? - Вещи берут! Поняв, что вопросы могут затянуться, Тинто поднапрягся и сложил эти обрывки информации с памятью о прошлом разговоре. - Люди? Именно в твоё дежурство? Больше, чем в другие? - Да! Вот, сам посмотри! – Глаэрет провела руками по волосам, стирая капельки, заткнула пряди за уши и, склонившись над столом, принялась листать сразу обе книги. - Смотри, сколько они шесть лет назад брали - и сколько за этот год! Смотри, какая разница! Тинто вытянул шею, разглядывая мелкие цифры. - Ну их шесть лет назад и меньше было... - Но не настолько же! - Ну да, не настолько... - Снова посмотрел на цифры. - Ну это ладно, мы знаем, что они больше стали брать всякого. - Это ещё не главное, - отмахнулась Глаэрет, видимо, тоже согласная, что это ладно. – В моё дежурство почему-то больше всего берут! Я почему проверять и начала, Лонаэр ещё бухтел, что это я что-то неправильно записываю, представляешь? - Не представляю, - сочувственно кивнул Тинто, и воодушевлённая Глаэрет продолжила: - Ну и ты же сказал узнать, из чьего отряда чаще всего берут. И знаешь что? - Что? Отряд Малторнэ? Это бы многое объяснило и усложнило одновременно. - Нет! – торжествующе объявила Глаэрет. - Никакой это не отряд! Половины этих имён вообще никто не знает, ни Тавор, ни кого он там ещё спросил! - Ты уверена? – Тинто нахмурился. - Может, это новенькие просто? И сейчас на границе. - Уверена, - мрачно кивнула девушка. - Мы ещё по другим стражам прошлись, никто таких не знает. Дальнейший рассказ содержал меньше драматических эффектов и таинственных пауз, но позволил Тинто примерно восстановить последовательность событий. После их с пионом визита на складе проверили все записи по нескольку раз, но полезного нашли мало. Да, люди стали чаще ломать вещи, но особой злостностью никто не отличался – во всяком случае, никакие имена не встречались чаще других. По странному совпадению чаще всего с поломками приходили к Глаэрет, и Лонаэр снова напустился на неё с обвинениями в невнимательности, после чего возмущённая девушка решила разобраться в этой дурацкой истории во что бы то ни стало. Начала она с предложения Тинто: выяснить, чьи люди так безалаберно относятся к хорошим вещам, - и, вооружившись длинным списком человеческих имён, обошла знакомых стражей, которых у неё за время работы на складе набралась половина границы. Но вопрос о том, зачем люди едят так много ножей, остался без ответа и там. С составом отрядов пошло лучше, про некоторых людей ей сказали сразу, но о других не знали ни её приятели, ни их командиры, ни даже Брасбен, занимавшийся обучением всех поступающих на службу людей. Удивлённые, они сходили даже к Лотиэле (идти к Малторнэ Глаэрет наотрез отказалась) за списками всех людей, служащих на аглонской части границы. Но и там загадочных имён не нашлось. - Подожди. – Тинто тряхнул головой, как будто пытаясь уложить там эту невероятную ситуацию. - Но этого не может быть. Не могут люди, которых никто не знает, приходить к нам на склад брать снаряжение. - Почему это не могут? Мы же не знаем их всех! - Ну, они всё равно должны где-то быть, - продолжал недоумевать Тинто, гоня из воображения несуразную картину с толпами случайных людей, блуждающими по складам. - В городе жить хотя бы. Или как они на склад-то попадают? - Ну, в городе они живут, я думаю, - успокоила его Глаэрет. - К нам всё-таки за снаряжением в нашей одежде приходят, а не в человеческой. Мы со стражами посоветовались и подозреваем, что они просто выдуманными именами называются. - Выдуманными? - Тинто ошеломлённо уставился на неё. С каждым новым её ответом смысла во всей истории становилось всё меньше и меньше. Он быстро откинул первые несколько вопросов и задал тот, который, с его точки зрения, мог хоть что-то прояснить: - Зачем? Глаэрет снова вытерла волосы ладонями и пожала плечами. - Чтобы нельзя было по записям посчитать, кто больше всего вещей берёт. Её как будто происходящее не удивляло. По крайней мере, не настолько. - Подожди. – Тинто осенила неприятная догадка. - Ты считаешь, они это специально что ли? - А ты думаешь, они нечаянно чужими именами называются? – снова возмутилась Глаэрет. - Или нечаянно кто-то приходит из лесу или где они там водятся, нечаянно переодевается в наш плащ и нечаянно заходит на склад за нужными вещами? - Ну... – Тинто потёр щеку и сник. Совсем случайный человек зайти на склад и забрать там вещи и в самом деле не смог бы. Не то чтобы за этим особо следили, просто склады выдавали вещи своим: эльдар, которые по большей части знали друг друга в лицо, и людям, служащим на границе. Последние сменялись слишком часто, чтобы каждый запомнился, но всем им при поступлении на службу выдавали одежду, и все они ходили именно в ней, гордясь своим отличием от торговцев и приезжих. Случайных людей без пограничных плащей и вовсе обычно не видели у этого склада, жавшегося к самой крепости. Люди предпочитали держаться ближе к рынку у северных ворот или, наоборот, у южных, возле казарм и в предместьях. Возможно, потому что лишних домов в городе не было, а для каждой новой постройки Тьелпэ требовал проект, составленный по всем правилам пожарной безопасности и согласующийся с внешним видом соседних зданий, чего люди в большинстве своём и прочитать не сумели бы. Тинто ещё поколебался и спросил, уже почти не надеясь разобраться: - Но зачем им столько ножей? - Не знаю. Чтобы свои не делать? - А своих им столько зачем? - А свои у них вообще есть? – фыркнула Глаэрет. – Может, проще у нас взять, чем учиться самим делать. - Проще. Ну взял один, ну три. Но четырнадцать? Глаэрет явно не собиралась вникать в мотивы столь глубоко обидевших её людей и только махнула рукой: - Ну так и людей не трое и даже не четырнадцать. Пока ещё всех ножами обеспечишь… Не знаю, может, родне в подарок берут? Они же сами ничего не умеют! Обувь у них рвётся за несколько лет всего, ножи не режут, и вообще. - Что-то тут не так, - задумчиво сказал Тинто, помолчав. - Они понимают, что так делать нельзя, иначе бы не выдумывали имена. - Конечно, понимают. Собака тоже понимает, что со стола красть еду нельзя, потому и прячется потом, когда хозяева вернутся. - Но они же не воруют. Сломалось, взяли новый... Мы же сразу сказали, что так можно... Тинто задумчиво крутил в пальцах перо. Что-то тут не сходилось. Знают, что неправильно, но всё равно делают. Для этого должна быть причина. Более веская, чем просто лень. - Да не знаю я. – Глаэрет закрыла книги и встала. - И кого спрашивать, тоже не знаю. Но я из-за них, пока не разобралась, сама уже начала думать, что неправильно записываю! Пойду покажу вот Лонаэру… А ещё, - обернулась она уже от двери, вспомнив, - Калайнис недавно ходила одному такому куртку отнести, чтобы не замёрз. Я ещё удивилась, неужели ему сразу куртку не выдали, когда только приехал? Так он даже подтвердил, что выдали, да. Но с тех пор куртка куда-то делась. - Да? Это кто был? Девушка обняла книги покрепче, вспоминая. - Который у Тьелперинкваро учится. - Хейлан? – удивился Тинто. - Да, точно. - Хм. Ладно, попробую у него спросить. - Спроси, - решительно кивнула. - Может, он тебе объяснит, куда они все эти вещи девают. И почему в моё дежурство-то? Что я им плохого сделала? *** Хейлан сидел в своей комнате за столом, по которому были разложены разномастные лоскутья, и накладывал на каждый понемногу пыли с каменной крошкой, зачёрпывая ложкой из миски. Миска оставалась заполнена примерно наполовину, а часть её содержимого покрывала стол подозрительно правильными, хоть и нечётко очерченными кругами. Парень отложил ложку, привычными движениями увязал в каждый лоскут по паре щепоток пыли и сгрёб всё на дальний край стола вместе с миской. Ближний край он протёр мокрой тряпкой, взял наугад один из узелков и сосредоточенно потряс его над столом, как будто просеивая муку через слишком частое сито. Мука послушно просеялась, налипая на влажный стол и защекотав в носу – Хейлан поспешно зажал нос пальцами, чтобы этот чих не закончился такой же пыльной бурей, как прошлый. На эльфийской шахте, куда он ездил с Гвельвилосом, его больше всего поразило не то, как эльфы своей магией безошибочно находят нужную жилу. И не то, как они ловко откалывают огромные глыбы разными хитроумными приспособлениями. И даже не то, что они бросают без присмотра решительно всё, будто вовсе не знают, что такое воры. Больше всего его поразило, что уже в лагере, разбитом здесь же при шахте, нельзя отличить только что поднявшихся из шахты – и просидевших весь день в шатре. За пределами шахты все были чисто вымыты и опрятно одеты, как будто не камень добывают, а прогуливаются по этой своей библиотеке в городе. И ещё в шахте никто не кашлял. Им с Гвельвилосом тоже дали такие повязки на рот и нос, и озадаченный Хейлан счёл за лучшее молча повторять за эльфами, а дурацкие вопросы приберечь для более важных вещей. Сперва он просто таращился по сторонам, бездумно замечая такие же повязки у всех, и только когда отколотый пласт щебёнки и глины взметнул столько пыли, что свет лампы рассыпался в ней, как в тумане, Хейлан наконец понял. Оказывается, дышать пылью под землёй не обязательно. Всю обратную дорогу он не давал покоя Гвельвилосу, хотя тот сразу предупредил, что таких повязок не делал никогда и не знает, как. А в Аглоне Хейлан сразу взялся за опыты, загоревшись мыслью сделать такую повязку самому, да хорошо бы ещё из обычного человеческого полотна, а не каких-то эльфийских волшебных паутинок. Самые простые ткани, какие были под рукой, он испробовал сразу же по возвращении и быстро убедился, что толку от них чуть - что от сухих, что от мокрых. Какие потоньше, не задерживали никакую пыль вовсе, а плотные, вроде промасленного холста, сначала обрадовали Хейлана – пока он не сообразил, что через такой холст и дышать не получается. Следующие дни он после учёбы бродил по рынку в поисках тканей со всех концов света, и был приятно удивлён их количеством и неприятно – ценой. Хорошо хоть торговцы почти все соглашались отдавать мелкие обрезки за бесценок, но самых тонких и дорогих тканей приходилось покупать больше, чтобы проверить, не пойдут ли они в дело, если сложить их в несколько раз. Этим Хейлан и занимался сейчас, за нехваткой рук помогая себе зубами, когда в дверь сперва постучали, потом вошли, правильно истолковав невнятное приглашающее мычание. Гость оказался Тинтэлем, удивлённо уставившимся, поздоровавшись, на странные человеческие ритуалы с жеванием кожи. Немного смутившийся Хейлан выплюнул шнурок и встал поздороваться, гадая, как бы вежливо спросить по-эльфийски, зачем такой важный господин припёрся к нему без приглашения. Незваный гость с таким же недоумением разглядывал запасы пыли в миске, припорошенный стол и разномастные узелки. Но спрашивать ничего не стал, решив, видимо, что от диких людей и не того можно ожидать. Мало ли, вдруг они испокон веков по осени вяжут пыль в тряпицы. - Ты очень занят? – спросил Тинтэль, глядя как Хейлан от растерянности укладывает шнурки ровненько один к одному. - Можешь на пару вопросов ответить? - Могу, а что такое? Отвечать на вопросы ему не хотелось. Разумней было не клянчить на рынке лоскутья и не толочь землю в кухонном горшке, а попросить готовые повязки у эльфов – только просить что-то у эльфов ему хотелось ещё меньше, чем объясняться. Но Тинтэля интересовало вовсе не это. - В общем, мне тут сказали, что тебе за полгода выдали со склада две куртки, - огорошил он Хейлана, и тот живо изменил мнение насчёт вопросов об узелках. На то, чтобы задушить панику и прогнать из головы хоровод мыслей об эльфийских казнях для такого случая, ушло ещё несколько непростительно долгих мгновений. - Ну... да, - осторожно сказал он, наконец. Радуясь, что хоть не сшиб ничего со стола с перепугу. - А что? - Ну, дело в том, что у нас люди часто берут по нескольку одинаковых вещей, как оказалось. И мы не можем понять, зачем. Вот думал, может, ты знаешь? - А почему ты меня спрашиваешь? – взъерошился Хейлан. - Я что, больше всех взял? Я вообще эту вторую куртку не просил даже, Калайнис мне сама её всучила. Тинтэль посмотрел на него странно и пояснил: - Я тебя спрашиваю, потому что я тебя знаю. А других не знаю. - И ты не знаешь, зачем кому-то могут быть нужны хорошие вещи? – буркнул Хейлан, убедившись, что эльф нарочно прикидывается дураком. - Несколько одинаковых? - Ну так лишние всегда продать можно. - Продать... – медленно повторил Тинтэль, просветлев лицом. - Им денег не хватает? Хейлан снова уставился на него с недоверием. Нет, ну точно притворяется, не могут же они настолько уж ничего не соображать! - Деньги лишними не бывают, - буркнул он. И опять подозрительно нахмурился: - Вы же сами тоже торгуете. И с нами, и со своими, и с гномами этими. Чего тут непонятного? - Ну мы своими вещами торгуем, - небрежно оскорбил всё человечество Тинтэль. Хейлан возмущённо запыхтел, борясь с желанием огрызнуться и не представляя, что вежливого можно на это ответить. Но Тинтэль и не дожидался его ответа. Кивнул задумчиво. - Ясно. Хорошо, спасибо. – И обернулся, уже направившись было к выходу. – О! А ты не знаешь, кто это делает? - Что? Торгует? – Хейлан растерялся окончательно. Он только что был вполне уверен, что сейчас его потащат запирать в какой-нибудь погреб, пока не придумают достаточно суровое наказание, а эльф вместо этого вдруг решил уходить. И так же вдруг передумал. - Ну да, - кивнул Тинтэль. - А то они какие-то несуществующие имена называют, когда берут вещи на складе. - Ну... – Хейлан, впечатлённый выдумкой неизвестных злоумышленников, честно задумался. Из хитроумных знакомых вспоминался только Кетиль, но и про него Хейлан наверняка знал только о своей же куртке, напоминать о которой Тинтэлю не хотелось. - Нет, чтобы точно знать... - Ладно, спасибо. - Ага... Тинтэль пожелал хорошего дня и вышел, а огорошенный до полного безмыслия Хейлан так и остался таращиться ему вслед, даже не попрощавшись. И только когда навязал ещё несколько узелков и немного успокоился, он вспомнил виденные когда-то на рынке украшения из господской мастерской. Но догонять Тинтэля с рассказом не побежал. Продававшего их ювелира он видел потом ещё раз, в лавке одного торговца. Хейлан заходил туда пару недель назад за обрезками тканей и вынес их целую сумку и обещание новых после новолуния, но тут же подрастерял хорошее настроение, столкнувшись с ювелиром в дверях. Руки сразу так и зачесались проверить все тряпичные обрезки: не краденые ли? Едва Хейлан успокоил чесотку здравым размышлением, что не всякий знакомый с жуликом сам жулик, как уже в цитадели к нему прицепился Эгиль с ровно противоположной мыслью. Обычную свою проповедь он в тот раз дополнил призывами покаяться перед эльфами во всём и смиренно надеяться на прощение. И всё про Кетиля спрашивал, намекая, что каяться можно не только в своих, но и в чужих грехах. Как Хейлан узнал вечером того же дня в кабаке, обход грешников Эгиль со товарищи начал сразу после отъезда Тинтэля, когда на складах вдруг стали спрашивать, как именно порвался очередной плащ и обо что сломали новую бритву. Хейлан обещал тогда Эгилю подумать, но отвлёкся на свои узелки и на план переделки шахты в Синих Камнях. А теперь и в самом деле задумался. К эльфам у него было сложное отношение. Искренняя благодарность за помощь и учёбу мешалась с досадой: то на недостаток помощи, то на избыток, и неизменно - на снисходительные улыбки, в которых сами эльфы даже не отдавали себе отчёта. Но больше всего - на то, как меняются в присутствии эльфов люди. Хейлан видел это и в Синих Камнях, и здесь: народ поплоше не думал о таких вещах вовсе, легко и охотно получая еду, одежду, всё прочее - лишь бы даром. Или обжуливая слишком гостеприимных эльфов, или терпеливо дожидаясь подачек - не пытаясь даже что-то делать самим. Зачем, когда получать подачки проще? В Синих Камнях все от мала до велика гордились своей бронзой и богатством городка в сравнении с соседями. Все, кроме бывавших у эльфов. Зачем учиться и работать годами ради домишки чуть побольше, чем в соседнем селе, где и лошадей для распашки нет, если можно пойти на службу в город - откуда даже хоромы старосты покажутся унылым и нищим сараем? Зачем придумывать что-то, если всё давно придумано? Эльфы, кажется, вовсе не видели здесь никакой беды. Может, не врут, и они в самом деле получили всё готовым от богов, не задумавшись, - вот и считают, что так и надо. Иногда Хейлан думал, что лучше бы они и вовсе не знались с людьми. Сидели бы в своих волшебных королевствах, как эти, в Дориате, и не морочили простым смертным головы. Но и воровать у них тоже не дело. Он отложил узелок, которым в задумчивости потряхивал, запорошив уже весь стол перед собой, и решительно встал. Ударивший ночью мороз за день не только не оттаял, но, кажется, даже укрепился под ясным небом, схватив жухлую траву до хруста. Ветра не было, но Хейлан всё равно зябко и виновато втягивался в новую куртку шеей и ладонями, привычно огибая подмёрзшую лужу на тропе между конюшнями и сараем с упряжью и выходя на любимую стражами полянку. Сегодня полянка пустовала, и парень остановился у бревна-скамейки, рассеянно прислушиваясь к щебету от пруда и выбирая, куда дальше: в кабак или на кухню? Или в конюшнях спросить? Птица над прудом снова тонко крикнула, и Хейлан запоздало удивился: какие птицы? Снег скоро выпадет, давно пора было всем улететь. Он оглянулся на тихие и с виду безлюдные конюшни – и пошёл к прудам: посмотреть на странных зимних птиц и потянуть время перед разговором с Кетилем. Что именно ему говорить, Хейлан не очень пока представлял, и повод сделать крюк оказался очень кстати. И отговорка есть: кроме птиц, от пруда доносились, кажется, голоса. Можно их спросить о Кетиле. Он миновал поле, похрустел через заросли ивняка по тропинке, усыпанной светлыми узкими листьями, похожими на мальков, спящих в зелёной воде. За ивняком тропинка ныряла по косогору к воде, и здесь голоса стали отчётливей, перемежаясь с теми же странными птичьими криками. Ни на одну из знакомых птиц голос не походил, но ни на что другое тоже, а человеческие голоса ещё и сбивали с толку, что-то восклицая после особенно громких и переливчатых птичьих криков. Обычно осыпистый песок высокого берега сейчас тоже схватило морозцем, и выбравшийся из кустов Хейлан быстро сбежал по нему к самому пруду, сразу увидев и людей, и источник непонятного звука. Пять или шесть стражей сидели на коряге или расслабленно бродили вдоль кромки воды – укрытой тонким льдом, - и вновь прибывшего хотя и заметили, но отвлекаться ради него от своего безделья поленились. Ни Кетиля, ни Берси среди них не было. Один из стражей, выбиравший что-то под ногами, выпрямился, взвесил на ладони камешек – и бросил его на лёд, как будто пуская жабку. "Жабка" послушно заскакала, и прозрачный ледок в ответ запел тонко и тягуче, и в самом деле похоже на птицу. Остановившийся рядом с ним Хейлан зачарованно слушал, пока камешек не устал прыгать и не ткнулся с шорохом в белый матовый лёд в камышах у противоположного берега. Хейлан присел, выбирая камешек поровней и потоньше, примерился и тоже кинул его над поверхностью, но его "жабка" ткнулась в лёд раз и заскользила по нему, не прыгая. Лёд отозвался тихо и жалобно. - Не по воде кидаешь, - хмыкнул страж. – Тут зыби нет, чтобы его подбрасывать. - Ага... Быть плоской ледяной "жабке" тоже не обязательно, как оказалось. Некоторое время они самозабвенно бросали в пруд всякую мелочь, заставляя его петь на разные голоса и соревнуясь в громкости и сложности этого пения, пока незнакомый Хейлану и самый тощий из стражей не запустил по льду, закрутив, увесистую палку, которая взбила на своём пути весь набросанный уже сор, рассыпая заливистую трель, состязаться с которой оказалось уже безнадёжно. Отряхнув руки, Хейлан всё-таки спросил про Кетиля. Пограничники почему-то заухмылялись, но посоветовали заглянуть в пристройку к конюшне, где жили конюхи. Не все, все туда давно уже не помещались, и "лишние" обитали теперь в казармах рядом с пограничной стражей. Оттуда до конюшен тоже было недалеко, но старая пристройка была меньше, всего на полдюжины человек, и поэтому, наверное, занимали её самые старшие, кто уже не первый год при эльфах подвизался. Что там делать Кетилю, Хейлан не очень понял, зато вроде бы вспомнил, что видел раньше в той пристройке одного из стражей с "жабками". А может, и остальных. Причина веселья скоро выяснилась сама собой. Кетиль действительно оказался в пристройке, и не один. Когда Хейлан толкнул дверь, та приоткрылась на пол-ладони и застряла, подклиненная изнутри большой щепкой. Внутри завозились, шурша соломой, и недовольный голос Кетиля заявил: - Э, рано ещё! Уговор был про пару часов! - Я ни о чём не договаривался, - отозвался Хейлан, вдруг разозлившись. Кому это надо, в конце концов? Ещё не хватало бегать за ним. – Нужно поговорить. - Обязательно прямо сейчас? За дверью снова зашуршало, приглушённый женский голос что-то спросил, и Хейлан уже с меньшей уверенностью глянул на дверь. Может, и правда стоило подождать? Час или даже два ничего не изменят… Но дверь уже открылась, на порог вышел в одних штанах Кетиль, взлохмаченный, но довольно жмурящийся на неяркое солнце после темноты пристройки. - Ну чего там тебе приспичило? – Потёр бородку тыльной стороной ладони и сунул в рот соломинку. - Продать чего? - Допродавались уже, – хмуро бросил Хейлан, стараясь не заглядывать внутрь пристройки поверх его плеча. - Поговорить надо. Изнутри тот же женский голос потребовал или вернуться, или выйти и прекратить сквозняк, так что Кетиль кивнул сразу обоим, притворил дверь, прошёлся босиком по инею к стоящей у стены бочке, зачерпнул воды, хрустнув ледком, и умылся. Стряхнул брызги с лица и благодушно, с ленцой кивнул Хейлану, разрешая: - Ну говори. Хейлан посопел, недовольный, что его не принимают всерьёз, и бдительно огляделся, убеждаясь, что никто не подслушивает (Кетиль на это насмешливо приподнял брови и перекинул соломинку в другой угол рта). - Слушай, - начал Хейлан, - я знаю, что вы с Берси приторговываете эльфийским добром. И думаю, не я один это знаю. А Эгиль сейчас ходит всем проповедует, что надо покаяться и надеяться на господскую милость, потому что неспроста они выдачу со складов усложнили. - Не знаю, что ты там такое знаешь... Эгиль вечно ко всем цепляется, не обращай внимания. - Угу, конечно. Ты просто имей в виду, что эльфы хоть и медленно, но тоже соображают. Меня тут Тинтэль спрашивал, зачем людям брать по несколько лишних вещей со складов. - О, аж сам Тинтэль... – насмешливо впечатлился Кетиль, подпирая голым плечом столб коновязи и почёсывая правой ногой левую. - И что ты ему сказал? - Ну чего, то и сказал, что лишнее продать можно, - ещё сильней нахмурился Хейлан. – Ему и без меня это скажут. И это, и кто продаёт обычно. Приятеля вашего, который на рынке цацки из господской мастерской продаёт, тоже наверняка не только я знаю. Может, и Эгилю уже рассказали. Кетиль выплюнул изжёванную соломинку, то ли демонстрируя уважение к Эгилю, то ли просто так совпало. Покосился на ивовую рощу, проверяя, видимо, не возвращаются ли хозяева занятого помещения, и пожал плечами: - Ну и чего ты от меня-то хочешь? - Не знаю, - честно признался Хейлан. Предлагая поговорить, он надеялся, что говорить будет всё-таки не только он. Кто ж знал, что у Кетиля другие планы. – В одном Эгиль прав: неправильно это. Как бы к эльфам ни относиться, воровством на гостеприимство отвечать нельзя. А теперь ещё и опасно. Объясни им, что вы не так поняли, что ли. Или хотя бы просто бросайте уже эту торговлю. И так же неплохо платят. Или ты скажи, чего ты сам делать теперь собираешься. Потому что, я думаю, ещё немного, и они сами во всём этом разберутся. И если меня будут прямо спрашивать, я не вижу смысла отпираться. Кетиль прищурился, оценивающе разглядывая возможного доносчика, с которого под этим взглядом несколько сдуло уверенность в своей правоте. В истории с курткой больше виноват был сам Хейлан, а другое – что он знает? Про ювелира только? Он сам не знал, почему подумал тогда на Кетиля... Тот будто подслушал чужие сомнения. - Не знаю, что ты там себе надумал, - так же лениво начал он, берясь за ручку двери, - а мне бояться нечего. А если сам думаешь, что тебя за продажу куртки выгонят или выпорют, то чего продавал тогда? Кетиль вернулся в тепло, щепка скрипнула по полу, снова подклинивая дверь, внутри опять зашуршали, негромко пересмеиваясь на два голоса, а Хейлан всё не мог придумать достойного ответа. *** После полудня следующего дня Кетиль, разгорячённый утренними учениями и довольный сухим морозцем, обходил вызолоченную солнцем цитадель понизу, парком, общипывая с кустов тонкие веточки и обгрызая с них кору. Новости от Хейлана не стали для него неожиданностью. О проповедях Эгиля он и сам давно знал, да и про эльфов ясно было, что рано или поздно они проснутся и начнут пересчитывать своё добро. Некоторые намётки на такой случай у него были, а по дороге до рынка он додумал остальное, рассчитывая найти в "Дубках" Берси и всё обсудить. Уже сворачивая между облетевшими дубками, в честь которых и назвали пивную, к её входу, Кетиль заметил в просвете между лавками Герсими, которая заметила его первой и теперь весело улыбнулась и помахала рукой, прежде чем свернуть к воротам, придерживая невидимый в поясе, но увесистый кошелёк. Сегодня вечером они тоже условились встретиться, но сейчас ей своих дел хватало – или в лавке, или договориться с обозниками, судя по кошельку. Торговля у неё была устроена просто и безотказно. Когда нужно было пополнить запасы товара, она выбирала знакомого понадёжней, отправляющегося с обозом в Таргелион, и просила обменять на нужные специи полный кошелёк – вроде того, что прятался сейчас у неё в поясе. За вознаграждение, конечно. Откуда в Таргелионе специи, Кетиль не знал и знать не желал, но у Герсими был там какой-то родич, умевший выбрать хороший товар и иногда присылавший к ней такого же порученца с кошельком и просьбой о соли, жемчуге или ещё чём-то, приходящем в Аглон с запада. Если надёжного человека в нужный момент не находилось, она умудрялась договориться о такой услуге даже с эльфами – то ли улыбка действовала и на них, хотя и человеческая, то ли вежливость не позволяла отказаться. У эльфов ещё и порученные деньги никогда не пропадали, можно было даже незнакомым спокойно давать сразу все, а не половину. В "Дубках" было шумно и людно, как обычно. Кто-то пил, кто-то играл тесной толпой – судя по выкрикам, на деньги. Между столами сновал чуть сутулый мужик в обтрёпанной куртке вместо пограничного плаща, прозванный Глухарём за обыкновение пропускать мимо ушей требования кредиторов и дружеские советы проваливать. Этим он сейчас и занимался: велеречиво просил в долг у всех знакомых, у всех получая отказ и после каждого отказа начиная клясться всё замысловатее. От него отмахивались; на новичков сегодня случился неурожай, и над Глухарём всерьёз нависла угроза трезвости. Заметив Кетиля, он взбодрился и кинулся навстречу, радушно улыбаясь и издалека восклицая, как рад видеть своего дорогого друга, но тот уже высмотрел в толчее нужную голову и двинулся между столами в противоположную сторону, окликая Берси. Тот остановился, заоглядывался, перегородив и без того неширокий проход, и после второго тычка отошёл в сторонку, пропуская девчонку с огромной бутылью и соразмерными кружками. Подоспевший Кетиль отвёл его ещё на несколько шагов, чтобы поговорить без помех под лестницей. От остального зала их отделял средний сын хозяина кабака, бривший кого-то на лавке у стены, поминутно макая бритву в курящуюся паром миску с водой, да плотный частокол плеч и спин, скрывших из вида какую-то оживлённую игру. За галдежом игроков подслушивания можно было не бояться. Выслушав новость, что теперь ещё и Хейлан угрожает всё рассказать эльфам, Берси насмешливо пошевелил неравными усами. - Да и пусть его. Будто он что-то знает. - Знает – не знает, а эльфы могут и не только его расспросить, раз уж начали. Так что пока лучше сидеть потише. Тут и без их складов неплохо, а в другом месте неизвестно ещё, удастся ли что-то затеять. Главное, опираться от всего. Ну и сумку далеко не убирать. - Ну да, понял, - кивнул Берси. - На случай, если прижмут. – И недовольно добавил: - Рано они проснулись. - Денег хорошо если половина набралась. Хотя всё лучше, чем ничего. Может, и полегче будет, с деньгами-то. - Давай вот не суетиться, - осадил его Кетиль. - Обсуждали уже, нечего раньше времени показывать, что у нас деньги завелись. Как наберётся достаточно – другое дело. - Так может, того, прихватить чего на прощанье, если прижмут? Чтоб набралось. В седло – и галопом, если снежную ночь выбрать, то ищи потом ветра в поле. Схорониться где-то, а деньги припрятать в условленном месте, чтобы кто-то из наших забрал потом. Кетиль недовольно покачал головой. - Если уж сбегать, то потише, а не влазить впопыхах на склады с ограблением. Между столами поднялся шум, заглушивший даже игроков рядом: кто-то громогласный не только отказывался дать Глухарю денег, но и обещал взыскать уже накопившиеся долги прямо сейчас – хоть плащом и штанами, если денег нет. Угроза подействовала, послышалась возня с топотом, вызвавшая очень мало любопытства в этом конце зала, - пока должник не возник вдруг возле стола с игроками, на три скачка опережая своего преследователя. Метнулся между игроками и Кетилем, отдавив ему ногу, едва не сшиб брадобрея и петляющим зайцем вылетел на улицу. Опешивший клиент с брадобреем ещё пару мгновений одинаково выпученными глазами смотрели на бритву, каким-то чудом не воткнувшуюся никуда при столкновении, а потом так же дружно ринулись вдогонку беглецу и его первому преследователю, роняя на бегу клочья мыльной пены и зазевавшихся встречных. - Надо Сигвату сказать, чтобы уезжал, - вернулся к делу Кетиль, налюбовавшись. – Нечего ему на вопросы отвечать. - А Герсими? - А её-то в чём обвинить? Всё честно куплено, ихние же эльфы и подтвердят при нужде. - А нам сидеть смирно и надеяться на удачу? – нахмурился Берси, оглаживая усы. – Ты смотри, раз уже проверяют, так не успокоятся, пока кого-то не найдут. Может, сказать им про кого? Мол, доподлинно знаем, что вор. А наши подтвердят. - По примеру Эгиля? – фыркнул Кетиль. - Первым делом доносчиков и проверят. - Вот Эгиля бы и проверили, - недовольно пробурчал Берси. - А что? Не зря же он такой безупречный и эльфам пятки лижет. Это ещё подозрительней. - Не поверят. - Ну что ж теперь, и помечтать нельзя? - Можно, но выдавать им лучше того, кого и так уже подозревают. У кого деньги водятся, и про кого если начнут выяснять, то обязательно хоть что-то да найдут. Ну и чтоб про нас не знал, конечно. - Да кого они подозревают? Хейлана разве что. И про вторую куртку не только мы, но и эльфийки эти подтвердить смогут, если вопрос всплывёт. И Эгиль его с первой встречи невзлюбил, - со смешком вспомнил их знакомство Берси. – А жаловаться на нас они оба собираются, похоже. Кетиль ухмыльнулся: - Не жалко тебе парня? Он тебя пивом угощал. - Почему не жалко? Жалко. Только ему, может, и не будет ничего. Новенький, с лордами дружит. Погрозят ему пальцем и простят. На худой конец домой отправят – так он и сам уезжать скоро думает.