Последняя банка пива

      Не помню, как долго я был там, но я чуть не задохнулся. Когда я открыл глаза все вернулось на свои места и мир больше не кружился. Только бисер все еще продолжал сыпаться из моих глаз на одежду. Кажется, несколько штук закатилось Джерарду в рукав. Я тяжело выдохнул, отодвигаясь от него. Мои руки все еще дрожали и меня это бесило. Теперь отчасти их дрожание было связано с волнением и с тем, что Джерард был так близко. От этого в голове было мутно, будто я был пьян.       Я старался не думать и не вспоминать о том, что сейчас произошло, но меня накрывало волной снова и снова. Когда Джерард отпустил меня я долгое время не мог смотреть на его губы и в его глаза. Я чувствовал, как горят мои щеки и скатывается ком в горле. Меня это бесило. Разве можно чувствовать одновременно удовлетворение и боль?       Нужно вернуться назад.       Джерард меня поцеловал. У меня все внутри вспыхнуло и дико закружилась голова. Мне свело руки и ноги, я ничего не мог сделать. Внизу живота все стянулось в тугой жгучий электрический провод. Меня будто било током с каждым прикосновением Джерарда. Не помню, целовался ли я когда-нибудь до него с кем-то. Возможно, только кусал кого-то, но не знаю даже кого. А поцелуй Джерарда — это совершенно новый уровень. Он будто раздел меня в этот момент догола. Может быть, так и было на самом деле. Я утопал в таком странном наслаждении, что даже не заметил, как пропустил его к себе в рот. Когда я почувствовал чужой язык у себя во рту, как он ласкает мой, с осторожностью касается его, я перестал понимать происходящее. Мы стояли на коленях, вцепившись друг в друга, обнимая за плечи, положив руки друг другу на лица, прижимая, зарывались ими в волосы, чуть сжимая, не в силах ни лечь, ни встать. Так и стояли все это время на коленках. Я не смог держаться больше и оторвался от Джерарда, утыкаясь ему где-то между плечом и шеей, сжав его запястья на его коленях. Меня колотило как от холода. Перед глазами все плыло, и я закрыл их, не в силах больше этого вынести. Кажется, на толстовке друга остались мои слюни там, куда я уткнулся. Я не знал, сколько прошло времени, как долго я сидел, дыша в Джерарда, и понял ли он, что сейчас случилось, надеясь, что все-таки не заметил. Но легче мне не становилось, и я не мог понять, что творилось у меня внутри: то ли это было из-за того, что я хотел еще, то ли, наоборот, чтобы все прекратилось. Я поднял голову, чтобы посмотреть на друга, и столкнулся с его блестящим лицом. Он был рад моему положению и в отличие от меня, его так не кидало. Мне показалось, всего лишь на мгновение, но показалось, что Джерард в глубине души злорадствует тому, что со мной творится, тому, как я реагирую на него, и он понял, что случилось. Из-за этого мне захотелось отвернуться, но он уже меня обнял за плечи. Я позволил снова себя поцеловать, почти раствориться в Джерарде. Глаза и щеки мои были до жути мокрые, и я знал, что он знает и видел все. Ему до страха нравилось меня видеть настоящим, искренним. Джерард, наконец, добился своего, чего он так долго желал. Мне хотелось упорно сопротивляться и из упрямства не позволять ему наблюдать, как он вырывает меня из «одежды» скрытности и не проявлении чувств, делая меня самим собой — слабым и сломанным.       Джерард меня отпустил, потому что ему уже нечем было дышать. Я тоже жадно глотал воздух, больше от нервов, чем от его нехватки, с завистью наблюдая, что Джерарда от меня не трясет. Я почувствовал укол ревности, подумав, что он уже с кем-то был до меня и не раз целовался, но спрашивать его не стал, чтобы не испортить себе настроение окончательно. Достаточно того, что меня раздражает быть с мокрым лицом перед этой проклятой черной кометой.       Постепенно мы оба успокоились и наше дыхание стало прежним. Перед моими глазами мир перестал кружиться, только голова еще немного казалось пьяной и сыпался бисер из моих глаз. В голове поселилась мысль: если Джерард посмеет что-то сказать на эту тему либо протянет руку ко мне — я без разговоров встану, уйду и больше никогда его не увижу, как бы мне потом этого не хотелось. Я почти ждал этого от него (потому что так хотел уйти?), но он будто догадывался о моих мыслях и ничего не делал, просто смотрел на меня. Мне даже стало противно от самого себя, что я так с ним себя веду и мне действительно хочется уйти, чтобы больше его не видеть. Ужасно хотелось пить. Я опустил взгляд, чтобы попробовать перестать плакать. На джинсах были мокрые пятна, из них несколько в области колен. Я закрыл глаза, чтобы этого не видеть, чтобы успокоиться, но я не мог перестать. Сорвался.       Хотелось что-то сказать, чтобы нарушить такое длительное молчание, но слов больше не было. Единственное, что я хотел услышать от него — я его не трогал в ту ночь, я просто вырубился и проспал до утра. Джерард заметил, что я снова пытаюсь не сталкиваться с ним глазами. Кажется, он хотел меня в этот момент также сильно, как я его. Он поднял рукой мой подбородок повыше, чтобы я посмотрел на него. Я сглотнул, пересиливая себя. Черных дыр будто и не было, теперь вместо них были жаркие жадные голодные глаза, требующие большего, но не позволяющие. Я себе не могу много позволить.       Я вытер лицо рукавом от слюней и слез, отсел подальше от Джерарда и облокотился всем телом на парапет. Ужасно болело внизу живота, как будто меня кто-то все это время бил. Из-за этого я не мог сосредоточиться на чем-то другом, кроме боли. Джерард сел напротив меня, но ему явно хотелось на что-нибудь облокотиться, как я. А мне хотелось уйти.       А что если я даже не нравлюсь Джерарду? Просто у него появилось это ложное чувство или зависимость после той ночи, которую я не хочу вспоминать. Эта мысль преследовала меня. Она мне казалась более реальной, чем наш поцелуй.       Джерард все-таки сел рядом со мной. Я обрадовался, надеясь, что так он не сможет на меня смотреть, но это ему нисколько не помешало. Он явно хотел продолжения, а мне все больше казалось, что у него в голове ложные мысли обо мне. И вместе с тем желания у меня было не меньше. Вцепившись руками в свои колени, невольно поморщившись от их влаги, я до побелевших костяшек сжал их, чтобы мне боль не давала поддаться влечению. Нет, только не сейчас, только не как в прошлый раз.       Насколько сильно я стану тварью, если я сбегу от него сейчас?       Я уже хотел сказать ему, что мне пора, как он снова взял мою руку, почти схватил, и крепко сжал.       — Что теперь, Джи? — хрипло сказал я.       Он на меня вопрошающе посмотрел.       — Ты добился своего, а теперь что? — произнес я как-то неуверенно, почувствовав новый подступающий ком в горле.       — Хочешь сказать, ты всего этого не хотел и сейчас не хочешь?       — Я хочу знать, что будет дальше. И почему ты мне солгал.       — А тебе не плевать? — проговорил Джерард.       Его глаза затуманенные, очень просящие, ему явно не утолить этот голод одному или сегодня. Никогда бы не подумал, что он такой дикий. Я был о нем мнения, как о застенчивом неудачнике в отношениях, а неудачником из нас двоих оказался я, не в состоянии принять свои чувства. Джерард страстный. Это подогревает меня. Мне это не нравится.       — Нет, мне не плевать, потому что я поступил отвратительно и продолжаю так поступать, — я сжал колено сильнее свободной рукой, но не успел ничего сказать, потому что он добавил:       — Ты же все равно ничего не помнишь.       — Зато ты все помнишь.       Джерард подвинулся ближе, он пристально смотрел на меня, как будто дразнил. Я даже чувствовать начал его дыхание на своей шее и ухе. Я старался не поддаваться на его провокацию, пусть и не специальную. Достаточно всего произошло. Но Джерард неугомонный. Мне от нервов захотелось есть.       — Да, я помню, — сказал Джерард. — Поэтому и не сказал. Знал, что ты себе не простишь.       — А как ты меня простил? — в ужасе спросил я.       — Ну, ты знаешь, было не так все плохо, как ты думаешь, — издевательским тоном сказал Джерард.       Я не верил тому, что он говорил. Мое лицо друга только радовало. Это было видно по его большим глазам. Он продолжил:       — Я вполне остался доволен. Отчасти не сказал тебе по этой причине, я знал, что не поверишь.       — Ты прав, — меня накрыло волной холодной злости. — Я тебе не верю. Это издевательство. Лучше бы по роже надавал, как-нибудь по-пацански рассчитался.       — Почему ты думаешь, что я говорю неправду? — Джерард ответил серьезно. — Ты мне понравился с первой нашей встречи.       Я усмехнулся.       — Да, согласен, — улыбнувшись, ответил он. — Не с первой, но с самого начала. Не знаю, как это можно было не заметить. К тому же я уже говорил тебе о своих чувствах.       — Когда? — возмутился я. — Не припомню.       — Ну, конечно же. Тогда, у тебя на кухне, я сказал, что мне кое-кто нравится. Ты почему-то подумал о другом человеке.       — Ты обо мне говорил? — я нахмурился. — Но это ведь было как раз после того случая. И ты не хотел со мной разговаривать…       — Да, не хотел, я сначала разозлился, потому что не так все хотел, чтобы было. Мне нужно было разобраться в своих чувствах. Я не до конца был уверен, чего именно хочу от тебя. Но не смог долго злиться, я же говорю, я хотел тебя давно, и остался доволен.       На последней его фразе я почувствовал, что покраснел.       — Знаешь, тебя алкоголь убивает в таких количествах, в которых ты его употребляешь, но под ним ты совершенно другой. Не испуганный. Ничего не боишься, уверенный, раскрытый и раскрепощенный. Совершенно другой. Именно такой Фрэнк мне нравится больше.       — Это какой-то бред. Я не могу поверить в то, что ты говоришь.Ты ненормальный. Поверить не могу, что ты оказался таким…       — Да, Фрэнк, — ответил Джерард. — А ты таким.