For the love of God

Эн Сабах Нур вышел из оставленного открытым портала в зелёный уголок Тибета – личный курорт всадников – и направился к озеру. Ноги в лёгких мягких сапогах-ичигах даже не цеплялись за мох. Не имело никакого смысла носить закрытый доспех в мирное время – он мешал, стеснял движения, выглядел неумно и не к месту. В сапоги были заправлены пурпурные штаны – такие же, как у Уоррена. Повелитель увидел их однажды в лагере, сохнущие на верёвке, и спросил, из каких соображений всадник украсил себя знаком бесконечной реки времени и цветком лотоса, олицетворяющем совершенство божественного творения, на что Ангел прыснул и ответил, что это всего лишь «Адидас – три полоски». Эн Сабах Нур заметил, не поняв, правда, про Адидас, что далеко не «всего лишь», что это древнейшие символы мира, и подивился, как это они оказались не утрачены в тысячелетиях, а нашли отражение в тренировочном одеянии нового века. И теперь создал, поразмыслив, себе такие же. Поверх штанов имелась узорная юбка, ещё был надет тот же самый длинный – до колен – нарамник, подвязанный давнишним поясом с оленями, на голове неизменный немес, и багрового оттенка перчатки выше локтей. Апокалипсис подошёл к Ангелу, кивнул, приветствуя. Ангел рыбачил у берега, спустив ноги в воду – форма одежды «голый торс», и уже даже успел слегка загореть, но полосками, потому что ленился хотя бы время от времени менять положение полураскрытых перьев. Эн Сабах Нур посмотрел на него, подумал, да и, развязав пояс, стянул с себя через голову нарамник. Вытянулся на траве, положив руки вдоль тела ладонями верх. Закрыл глаза. Солнечное тепло окутывало гладкую обнажённую грудь и впалый плоский живот. Всадница тогда, в шатре, с чисто женской простотой сказала ему, что его тело из плоти и крови, а не из воздуха, но он сам вспомнил об этом прежде, ещё когда упивался ледяным ветром, стоя на камнях. Уоррен был неправ, думая, что повелитель холода не чувствует – он ощущал и мороз, и жару, просто они не причиняли ему никакого дискомфорта, напротив, это было почти забытое прикосновение к живому, трепетному миру, который стоило ли вообще завоёвывать, если веками сидеть на троне в консервной банке. И он заново учился отдаваться воздуху и ветру, полуденному теплу и полуночному холоду. - Сбёг? – Понимающе спросил Уоррен. Эн Сабах Нур кивнул, не открывая глаз. Тогда, в Каракоруме, если повелитель уводил близнецов на индивидуальные занятия, оставленные в лагере супруги даром времени не теряли, а, поскольку за шесть лет у всадников не сохранилось ни одного контрацептива, то вскоре Бетси поняла, что беременна. Кажется, Брэддок всерьёз вознамерилась исполнить обещание нарожать властелину взвод. И экспедицию пришлось свернуть. Закалка закалкой, тренировки тренировками, но заставлять свою всадницу вынашивать и рожать ребёнка в горах средней Азии в планы Апокалипсиса не входило. Они за время жизни в пирамиде отдохнули, окрепли, но, как ни крути, экологией двадцатого века организм был подорван, и всё, что касалось деторождения лучше всё-таки не кидать на самотёк, и всегда надёжнее, если под рукой имеются опытные рабыни, некоторые из которых трудились в прежней жизни повитухами. Но вскоре у Бетси начался жуткий токсикоз, она сходила с ума, орала на мужа, детей, сорвалась даже один раз на повелителя, и, что самое интересное, никто в принципе не понял, за что. Но Эн Сабах Нур не наказал всадницу. Это не она – её тело чудит. Рыбалка, как стандартное мужское бегство от женских закидонов, также была открыта повелителю Уорреном. Рыбная ловля на крючок в его эпоху являлось не развлечением, а занятием для бедных, не имевшим возможности приобрести ни лодку, ни сеть; способ добычи пропитания на один день. Использовались неудобные бамбуковые удилища, грубые снасти, леска из конского волоса, а то, что продемонстрировал Уоррен, походило, скорее, на украшения, нежели на имущество простого рыбака. В первые годы Ангел отыскал в Каире много разных товаров для рыбалки – вокруг озера Карум рыбаки селились с незапамятных времён, а в современном мире любители покупали себе китайское. В коробке всадника переливались блёсны, разложены были по отделениям тончайшие крючки, блестящие грузила, катушки и кормушки, искусственная наживка, аккуратные яркие поплавки и непостижимое изобретение – тонкая, как творение шелковичного червя и прочная, как стальная струна, мононить. Сами же удочки невесомо держались в руке и отзывались вибрацией на поклёвку. Ангел пояснил, что это углепластик, коммерческое производство которого начато аж в семидесятых. И способов вытаскивания рыбы из воды, оказывается, было сочинено за века много. Ангел втолковывал про самодур, про резинку, про простую и несимметричную петлю, про фидерную ловлю, про поводки. - Ты бы поаккуратней с загаром. – Заговорил всадник, поглядывая на повелителя, безмятежно раскинувшегося на траве. – Я не очень-то в курсе, как у тебя обстоят дела с меланином. Меланин, пигмент – знаешь? Помню, волосы у тебя были, ты говорил, чёрные, и глаза, вот, тоже тёмные, но мало ли. Ты же кианетик. - Я вырос в палящей пустыне. – Отвечал Эн Сабах Нур. – Постой, дитя, я – кто? - Ки-а-не-тик. – По слогам повторил Ангел, раздвигая коленца второго телескопа – для повелителя. – Ты не задумывался, отчего у тебя такой цвет кожи и крови? Надо чему-то воздух по телу через кровь разносить. У нас – гемоглобин, у тебя – гемоцианин. В состав гемоглобина входит железо, оно является транспортером кислорода и даёт красный оттенок крови, а у тебя – медь, и даёт синий. Дело-то плёвое. Как у жаброхвостых. - У кого? – Возмутился Апокалипсис. - У жаброхвостых. – Улыбнулся Уоррен. - Мы тут все, типа, эволюционировали, потому что железа в природе много, а меди – нифига. А они – нет, им в их естественной среде обитания приспосабливаться не пришлось. Вот и тебе – не пришлось. И ты – не эволюционировал. Потому такой могучий. Медь – она же бактерии всякие запросто отталкивает. Держи. Он подал повелителю удилище. Тот уселся и, несильно размахнувшись, отправил снасть в полёт на другой берег озера. Там она прочно зацепилась за какую-то корягу. Эн Сабах Нур подёргал – безрезультатно. Тогда он попытался вернуть металлическую кормушку при помощи умения, доставшегося от Эрика, но та застряла намертво. Всесильный мутант со вкусом выругался на древнем сирийском наречии. - Сила есть – ума не надо. – Прокомментировал Ангел. И пододвинул ему коробку с рыболовными принадлежностями. - Не хами господину. – Лениво заметил Эн Сабах Нур, без усилий оборвал основную леску, отложил удочку и покопался в коробке. И сразу же нацеплял крючки на ткань перчаток. - Давай, я сам, - предложил Уоррен. - А давай, - рассердился властелин, раздосадованный неудачей, - ты вообще всё сам за меня делать станешь. Ходить. Дышать. Миром править. - Не обижайся. – Осклабился всадник. – Просто я очень люблю о тебе заботиться. - Я знаю. – Ответил Апокалипсис и протянул Уоррену обе руки. Тот с удовольствием по очереди их поцеловал. - Всадник, Сет тебя разорви! – Вскрикнул повелитель. – Я имел в виду – сними! - Ах, ты в этом разрезе… - Ангел, хмыкнув, начал аккуратно стаскивать с властелина перчатки. Закончив, он сказал: - Чувствую себя Пятачком, узревшим величайшее в мире чудо – голубые помочи Кристофера Робина. Действительно ли они такие голубые и такие помочные. Ну, не отнимай… Он с никогда не гаснувшим восхищением в очередной раз разглядывал руки бога, поражаясь их изяществу, силе и совершенству, с гладкими безупречными ногтями, идеальными, будто пластины тёмного перламутра, с мощными длинными пальцами, на твёрдых упругих подушечках которых не имелось никаких папиллярных линий. Укутал в ладони лицо, вдыхая запах – не живой плоти, а нездешних трав, и что это ещё – сандаловое дерево?.. шафран?.. и поплыл. - Братец-дракон, отдай мои рога. – Произнёс Эн Сабах Нур. - Во-о-о-о. – Поучительно покачал головой Уоррен. – А я что говорил – не надо медитировать и ходить в астрал в третью пятницу месяца в новолуние. Отсюда результат – лёгкое умопомрачение. Какой дракон? Какие рога? - Что же ты, всадник, как не стыдно такого не знать. – Повелитель укоризненно нахмурился и вкратце пересказал старинную китайскую легенду про то, как дракон обманом присвоил себе рога, принадлежавшие некогда петуху. - Петух с рогами – это зачёт. – Согласился Уоррен. Он всё ещё тёрся щекой о ладони повелителя. – Но я всё равно не вдупляю, к чему ты это. - К тому, что верни мои конечности! – Рявкнул Апокалипсис, усердно изображая гнев, но выходило неубедительно. Всадник с сожалением выпустил его руки, снял с перчаток крючки и молча протянул. Эн Сабах Нур не любил надолго оставаться без защиты. От одного из воплощений, каковое снабдило его умением творить, досталась его рукам в нагрузку повышенная чувствительность, а перчатки позволяли и ощущать мир вокруг, и одновременно не переносить каждое касание, будто без кожи. Он мгновенно, с шедевральной ловкостью связал новый патерностер, приаттачил поводок с крючком, кормушку, предварительно набитую всадником, и пропустил - петля в петлю. Натянул перчатки, подхватил удилище и сделал уже нормальный заброс. Пристроил удочку на рогульки. Снова откинулся на траву. - Это тебе. – Ангел добыл из кармана очередную головоломку. Он давно понял, что паззлы – лучший подарок повелителю. Книги всемогущий читал за минуту, вещи ему были не нужны, а чтобы разгадать секрет головоломки, и ему требовалось время. Эту Уоррен долгими ночами в пирамиде и в лагере мастерил сам. Тот принял металлический предмет из трёх сегментов проволоки и принялся разбирать. - Опять наша армия накрылась. – Заговорил Уоррен, меняя червяка на своём крючке. – Пока Лиззи выносит, пока родит… - Годом меньше, годом больше… - откликнулся Эн Сабах Нур, позвенивая проволочными деталями паззла. – За поклёвками следи. - Вроде, у тебя подёргивает. - А что я могу? Ты же сам дал мне эту вещь. У меня только две руки. Он в течение нескольких минут, пока всадник сам проверил его пустой, к сожалению, крючок, разобрал головоломку, на которую Ангел потратил месяцы. Но тот был доволен результатом. - Золотая голова. – Сказал всадник удовлетворённо. – Давай мы её за это маленько поощрим. И приглашающее похлопал себя по коленке. Апокалипсис не возражал. Он, не поднимаясь, развернулся на траве, положил голову Уоррену на колени. Тот привычно откинул концы немеса и начал массаж по акупунктурным точкам. Не нуждавшийся в сне бог постоянно, днём и ночью, обрабатывал тонны информации, и мозгу требовалось расслабление. Поэтому он сам, с учётом своих способностей и особенностей, ещё тысячи лет назад разработал для себя особый массаж и регулярно обучал специалистов. И вот, научил недавно Уоррена. Тот на лету всё схватывал, и у всадника были чуткие пальцы музыканта. Ангел начал с чёрных стрелок у внешних уголков глаз невесомыми круговыми движениями. Эн Сабах Нур глубоко вдохнул и выдохнул, и закрыл глаза. Сквозь веки он чувствовал яркие блики солнца. Оно грело его, а лёгкий ветерок остужал. Трава щекотала тело. Навалилась ласковая дремота, бывшая одновременно вектором пути, по которому он, вечный, летел, проникая в мир, в свет, в тепло, в жизнь, в стук собственного сердца, которому в такт отвечали невидимые сейчас, но вездесущие звёзды, и немыслимыми спиралями вращались галактики, и ходили по орбитам планеты, и тусклые туманности расчерчивали тьму вселенной своими пушистыми хвостами, и проворачивались колёса времени, и он постигал их ход… - Клюёт!!! – Бешено заорал Уоррен, и Апокалипсис вскочил одним движением, как взведённая пружина, споткнулся, взмахнув руками, и чуть не рухнул в пруд. - Всадник!!! – Завопил он хором. – Чтоб тебе лопнуть! Разве можно так делать? Желаешь бессмертного до инфаркта довести? Как дам промеж глаз… От неожиданности он даже прекратил разговаривать в своей плавной цветистой манере, сорвавшись на лексикон супругов, от которых, общаясь с ними ежедневно, многого понабрался. Одним рывком выдернул удочку, на крючке которой трепыхалась пойманная рыба. Уоррен подхватил трофей и сунул в ведро. - Ой, прости, пожалуйста, повелитель. – Ангел чуть заметно смеялся, не в силах сдержаться. – Но ведь клевало! Давай, я продолжу, сейчас, только наживлю… Он поплевал на червя, умело проткнул того, извивающегося, крючком, и закинул. Прополоскал руки в озере. Обтёр. Эн Сабах Нур стоял рядом, тяжело дыша. - Предупредил бы, что отключишься, я б не шевелился даже. – Опечалился Ангел. – Я же думал, что ты здесь… чего не сказал заранее? Ложись, продолжим. Тот дёрнул щекой, но мысленно обругал не всадника – себя. Действительно, откуда Уоррену было понять? Он несколько раз сжал и разжал кулаки, сосчитал до десяти, потом в обратном порядке, принял прежнюю позу, и Уоррен вновь коснулся его головы. - А вот ты говорил – «у меня две руки». А почему не четыре? Давай найдём четырёхрукого мутанта. Правда, придётся таскать на себе дополнительный плечевой пояс – руки-то, они из спины не растут – но зато как круто… Апокалипсис не понял, что в этом «крутого». Он пытался вернуть дыхание в прежний ритм. С Уорреном вечно попадёшь в какой-нибудь круговорот. А тот, меж тем, разглагольствовал, массируя: - И мы бы тогда величали тебя "Вишну". За цвет кожи, всемогущество и неземную красоту. А, может, ты и есть – он? - Не говори глупостей, всадник. Был бы я Вишну, создающий вселенные вдохом и выдохом их уничтожающим – валялся бы сейчас на травке? - Валя-я-ялся бы. – Сладко протянул Уоррен. – Вишну постоянно где-то валялся. То на мировом океане. То в опен спейсе раскинется. То на змее, этом, как его… Ананта. Кстати, если ты – Вишну, то я – Брахма, и мне четыре рожи полагается. Вообще-то, их было пять, но одну сожгли. А потом Вишну воплотился в Кришне, затем, что, по его словам «когда порядку, справедливости и смертным угрожает опасность, я снисхожу на землю» - совсем как ты, повелитель. - Я такого не говорил. Я сказал... - Ой, да помню. - Заверил его Ангел. - "Когда нужно было расчистить лес для новой поросли, я приходил и выжигал его". Это одно и то же - если в сакральном смысле. Так, я про что? А, Вишну воплотился в Кришне. А уж тот всякое отмачивал. И коров пас, и с ребятами озоровал, и масло тырил. В пруду плеснула рыба, но ни одна удочка не шелохнулась. - Во-о-о-т, – размеренно продолжал Уоррен. Всадник глядел мимо повелителя, но безошибочно, нежными касаниями безымянных пальцев, с лёгким нажимом, проводил по его лбу от середины к краям рельефного лабиринта колдовских знаков. – А потом Кришна вырос, возмужал, всем по шее надавал, и все жили долго и счастливо… Эн Сабах Нур понял, откуда у всадника такие интонации. Начитанный куда более жены, и с лучше подвешенным языком, в семье именно он рассказывал сказки детям. Уоррен тут же подтвердил его догадку, предложив без перехода: - Хочешь сказ про то, как боги океан пахтали? И, даже не переведя дух, начал: - Это было в начале времён. – Он уже вернулся от лба к вискам, чуть придавливая их ловкими, отточенными нажимами. – Собрались боги на совет – как из океана добыть нектар бессмертия. А Нараяна – это, опять же Вишну и есть – и говорит «Надо, мол, пахтать океан». Выкорчевали гору Мандару, сделали из неё столб – ну, мутовка чтобы получилась - поставили на дно океана на спину великой черепахе Акупаре, а змея Васуки, бедного, намотали на эту мутовку, как верёвку сам знаешь на что, и… - Уоррен! – Перебил Эн Сабах Нур вдохновение Ангела.- Мне всё это из-вест-но. Вы что, за тысячи лет даже никакой новой мифологии не создали? - Как же нет? Мы создали миф всех времён и народов – Дракулу! - Дра - кого? - Кулу. - Он что – венгр? - Румын он, повелитель. – Пояснил Ангел, колдуя над висками. – На самом деле такой был. Влад Тепеш, Валашский господарь. Жил и правил в пятнадцатом веке. Его считали упырём – за жестокость. И потом столько всего про него напридумывали… и силища-то у него немереная. И превращаться умеет в летучую мышь. И бессмертен он, и хрен его убьёшь – только, разве, башку отрубить и сразу унести в другое место – чтоб не приросла. Короче, почти как ты. Только он злой, а ты – добрый. - Я – добрый?!? – Изумился Апокалипсис и даже слегка голову приподнял от удивления. - Ага. – Ангел кивнул, и продолжал, как ни в чём не бывало, - ну, и, значит, ещё он – раз упырь, понятное дело, кровь пил. Чтобы здоровье восстанавливать. Ха! Он вдруг прервал массаж и крепко, с интересом задумался: - А что если вас двоих на ринге свести – кто кого сборет? - Всадник. – Нахмурился Апокалипсис. – Ты оскорбляешь своего господина подобными сомнениями. - Сомнения – если по правильному поводу – ещё никому не повредили. Лучше перебздеть, чем недобздеть. – И Ангел вернулся к своему занятию. И рассказывал дальше: - И ещё эта самая акула-дракула была сильно охоча до женского полу. Как какую кралю завидит – сразу в постель, а потом буль-буль из горлышка. Но на самом деле он, как позже оказалось, просто ту единственную искал. На его покойную жену похожую. И нашёл. А она его – чик-чирик ножичком. Вот они, бабы. Правда, не все. Моя же Лиззи – не такая. А у тебя как на личном фронте дела обстояли? Насчёт клубнички? - Никак. – Отрывисто заговорил Эн Сабах Нур. - Была одна девушка. Сестра жреца Озимандия. Её звали Нефри. Она спасла меня однажды. Потом я спас её, так что мы в расчёте. Но я полюбил её, а она от меня отвернулась. Это всё. Уоррен сразу оборвал шуточки. Спросил серьёзно: - Почему, повелитель? Характерами не сошлись? - Испугалась. - Да что ж ты будешь делать! – Всплеснул руками Ангел. Повелитель, задрав подбородок, взглянул на всадника с невысказанным вопросом – что тот имеет виду. – Глаза закрой. Да что же это такое получается! – Уоррен надавил на точки на внутренних уголках глаз и продолжил легонько массировать. – Ну, объясни ты мне, безмозглому янки, потому что у меня в мозгу не укладывается. Все в твоём этом сраном Египте тебя боялись. Эти – боятся, те – боятся… главное, богов своих с пёсьими рылами – нет, а тебя… темнота, быдло. Это так же, как если солнечное затмение наступит или комета небывалая по небу пройдёт – чудо ведь нечеловеческое, вынеси стульчик, сиди, любуйся. А им бы всё бояться… и если бы только бояться. Надо ещё уничтожить. Апокалипсис промолчал. Ангел продолжал на автомате работать пальцами. - Знаешь, отец. – Тихо сказал он. – Я постоянно думал – отчего так происходит повсеместно среди людей, среди мутантов – ты к ним с душой, а они тебе в эту душу – кучами, кучами… до сих пор не постигаю, чего тем придуркам надо было. Ты им весь мир подарил, а они чуть не убили тебя. И добро бы ты их силком на верёвке за собой тащил. Принудил. Так нет же. Бывают такие натуры поганые, им что не предложи – всё не то. Дай говна, дай ложку, посоли, поперчи, попробуй, фу, не буду… не угодишь. И, главное, себя же считают правыми. Так, я закончил. Он наклонился над повелителем и поцеловал в лоб. Тот стерпел. - Можем идти, клёва сегодня не будет. Эн Сабах Нур сел, Ангел, кряхтя, потянулся за его одеждой. - Руки вверх! – Скомандовал он, ловко надел на повелителя нарамник и в два взмаха повязал пояс. Тот обернулся на него. - Что? Ну что-о-о? Всяким фараонам и царям полагается, чтобы их одевали слуги. - Разве ты мой слуга? Ангел встал, с хрустом и блаженной улыбкой потянулся всем телом. - Я, как говорил один восточный герой анекдотов и сказаний Ходжа Насреддин – может, слышал? – слуга своего сердца. А оно давно твоё. Он подхватил ведро с рыбиной, удочки, не складывая, закинул на плечо, а коробку сунул подмышку. - Идём? - Ты иди. Я побуду ещё. - Всё хорошо? – Встревожился верный всадник. Повелитель улыбнулся, вспоминая, как Уоррен отреагировал на поклёвку. Чудак. Ребёнок. Чистый, светлый и любящий. - Всё хорошо, дитя моё, иди. Ангел ушёл, бесшумно ступая босиком по зелёному ковру. Его спина скрылась в портале. Солнце садилось за пики гор. Ветер чуть похолодел, стало немного пасмурно. Эн Сабах Нур заметил в траве забытую головоломку. Подобрал, быстро соединил все три части в одну и прицепил на пояс. Поднялся и шагнул в портал – домой. Куда же он теперь без своего дома.