Мой любимый учитель Чхве

      Девушка учителя приходила почти каждый день. И сегодняшний был не исключением. Я остановился перед палатой и смотрел через окошко в двери, как она вертелась вокруг него, размахивая наманикюренными пальчиками и с недовольным выражением рассказывая о чем-то. Чхве отстраненно смотрел в стену и кивал головой ей в ответ. Мне нужно было зайти внутрь, осмотреть его, а потом еще и поменять повязки, но я был морально не готов. Ноги отказывались меня нести туда, сердце предательски колотилось чуть ли не в горле. Откуда у меня такая реакция? Я такого не ощущал даже во время первого секса. Так часто сердце у меня билось в последний раз, когда я застрял в той чертовой душевой кабинке с Чхве, когда он так яростно начал целовать меня и… Нет, не стоило вспоминать об этом. Теперь к моей бешеной тахикардии еще и присоединилась *гиперемия лица. Замечательно!       — Долго еще будешь топтаться перед входом в палату? — неожиданно сзади появился Ким Сухо, заставив меня испуганно дернуться. У него привычка появляться внезапно? — От такой нерешительности и медлительности твои пациенты умрут, не дождавшись помощи!       Я лишь скривил губы и уже более смело вошел в палату.       Девушка Чхве приосанилась, цепляя на лицо улыбку и протянула: «Доброе утро!». Не знаю, почему, но я начинал раздражаться при виде нее. Но почему? Это ревность? Да нет, не может быть… Тогда что же меня в ней так раздражает? Вроде на вид обычная девушка. Даже немного симпатичная, если приглядеться. Не одета вульгарно, не накрашена вызывающе, да и говорит не много. Болтливых то именно я на дух не переношу. Тогда что так меня раздражает в ней? Возникло ли бы это раздражение, не знай я об их отношениях? Я ревнивый? — Да. Собственник? — Безусловно. Но не Чхве… Моё прошлое осталось в прошлом. Я твердо решил начать новую жизнь еще восемь лет назад, когда стал позорным пятном на статусе школы, своей семьи. Я бы предпочел навсегда забыть об этом, но, видимо, у Бога есть чувство юмора, раз мы снова с Чхве столкнулись.       — Доктор Чо? — я понял, что потерялся в мыслях. Я уловил заинтересованный взгляд Чхве и недоуменный доктора Кима. Встряхнул головой и приковал глаза к истории болезни, которая лежала у меня на руках. Прочистил горло и перешёл к докладу больного:       — Пациент Чхве Шивон, 32 года. Пятые сутки от поступления. Состояние после операции стабильное. Послеоперационные швы состоятельны, без признаков воспаления. Температуры не было, сотрясение мозга без выраженной общемозговой симптоматики. После обеда будет повторно осмотрен дежурным неврологом. *Гемоторакс и гемоперитонит компенсированы, стоят дренажные трубки. Получает антибиотики, НПВС. Динамика положительная.       — Голова не болит? — спрашивает Ким у Шивона. Тот отрицательно мотает головой. — Нет тошноты? Двоения в глазах?       — Нет, — отвечает Чхве.       — Замечательно. Какие-то вопросы, может, к доктору по поводу вашего лечения?       — Спасибо, мне гораздо лучше.       — Что ж, тогда я оставлю вас. Пойду по своим делам, — говорит Ким, хлопая меня по плечу, и уходит. После его ухода становится немного неловко. Старательно избегая зрительного контакта с Чхве, я кладу историю болезни на тумбочку и принимаюсь осматривать послеоперационную рану. Мягко касаюсь в перчатках краев раны, проверяя на наличие отека. Спрашиваю, нет ли неприятных ощущений. Чхве отвечает: «Нет».       — Рана хорошо заживает. На выходных можно будет снять швы.       — Спасибо, — говорит он тихим голосом. Я смотрю на него снизу вверх из-под челки и почему-то смущаюсь от его пристального взгляда. Он решил вывести меня из себя? Чего добивается этими гляделками? Да еще и в присутствии своей девушки. Она уже вон как глазища свои на меня вытаращила. Только ревнивой истерички в утренние обходы мне не хватало.       — Доктор! — визгливо подбежала она, не забыв нацепить улыбку. — Шивон будет в порядке? Все медсестры говорят, что он очень быстро идет на поправку. Вы тоже так считаете?       — Да. Показатели жизненно важных органов и анализы хорошие.       — Тогда, значит, скоро его можно выписывать?       — Несмотря на стабильное состояние, рано пока говорить о выписке. Мы дождемся, пока его не осмотрит невролог. При черепно-мозговых травмах могут быть отсроченные неприятные последствия, поэтому пациенту после того, как мы снимем швы, понадобится еще некоторое время пронаблюдаться на отделении.       — Это так серьезно, доктор? — спросила она. — А во двор ему можно?       — Так как на улице сейчас холодно, то не рекомендуется проводить на улице больше десяти минут. Есть возможность получить простуду. Можно спускаться в коридор, у нас на заднем крыле прекрасный закрытый сад.       — Как жаль, оппа, — обратилась она к Чхве. — На улице просто замечательная погода. Сегодня выпал первый снег.       Я посмотрел в окно и удивленно приоткрыл рот. Действительно, идет снег. Но он выпал так рано — в середине ноября. Чхве тоже любопытно повернул голову.       — Я немного устал, хочу поспать, — сказал он.       — Вот как. Тогда ты отдохни, а я поеду на работу, оппа. Вечером к тебе приеду, захвачу с собой что-нибудь вкусное. Она легко коснулась губами его щеки и стала собираться. Нацепив последним бордовый шарф, она напоследок улыбнулась и попрощавшись, ушла.       — Плохо себя чувствуете? — спросил я.       — Ночью спал плохо. Теперь сонливость…       — Почему плохо? Где-то болело?       — Вовсе нет. Мысли не давали покоя.       Я не стал расспрашивать про беспокойные мысли. Не хотелось заходить в диалогах так далеко, поэтому молча принялся менять повязку. Чхве внимательно смотрел на меня, тоже молча. А потом по его ровному дыханию я понял, что он заснул. Похоже, действительно, устал. Я ненадолго остановился, любуясь его беспокойными чертами лица, а потом поправил одеяло и вышел.       В коридоре меня поймал Йесон, неожиданно навалившись сзади.       — Жесть, как есть хочу. Ты не занят? Давай покушаем в столовой?       — Дома завтракать надо.       — Ну и бука. Я еле встал утром. Не было времени на завтрак.       — У меня еще не закончился обход.       — Ну и ладно, — сразу отцепляет он руки. — Попрошу Чанеля со мной сходить.       — Стой, — потянул я его за руку и коснулся губами его лба. — Не нужно с этим ушастым есть. Я освобожусь через пятнадцать минут. Потерпишь чуток?       — Хорошо, — довольно улыбается он. — Я буду внизу. Взять тебе что-нибудь?       — Капучино без сахара.       — Окей. Я пошел тогда.       — Давай.       Я задержался в шестнадцатой палате, выслушивая жалобы пожилой пациентки. Когда прибежал в столовую, ожидал увидеть Йесона обиженным, но вместо этого он сидел с каким-то парнем и весело о чём-то разговаривал. Я пригляделся к незнакомцу, чье лицо смутно кого-то напоминало.       — Уже успел с кем-то познакомиться, пока меня не было? — спросил я, подойдя ближе к столику.       — О, я уже заждался. Знакомься, это Генри. Он интерн из отделения хирургии. Генри, это Кюхен, о котором я тебе рассказывал.       — Так вот он, кто заставил тебя так долго ждать, — с улыбкой говорит парень и протягивает мне ладонь. Я стою в шоке и не могу поднять руку в ответ. Это ведь Генри. Генри, который был когда-то мне самым близким другом, с которым я уже не виделся почти восемь лет.       — Ты? — только получается выдавить у меня.       — Вы знакомы? — спрашивает Йесон.       — Да, — Генри убирает руку, не дождавшись от меня ответа, — Учились вместе в школе.       — Мы были лучшими друзьями…       — Да, не разлей вода, — цедит тот сквозь зубы, но с улыбкой. Я невольно замечаю, как он изменился. Не только внешне, но и манеры. Стал совсем другим, каким-то чужим…       — Друзья? Кюхен мне никогда о тебе не говорил.       Они уже перешли на ты? Как шустро. Я сел рядом с Йе и нарочно приобнял его за талию, наблюдая за реакцией Генри. Тот сразу напрягся и посмотрел на нас с легким отвращением. Я удовлетворенный такой реакцией, прижал своего парня ближе к себе одной рукой, а второй начал пить свой капучино. Гадость. Теплый.       — Остыл? — спрашивает Йе. — Взять еще? Ты не голоден? Я отрицательно мотаю головой.       — Вы двое встречаетесь? — спрашивает Генри.       — Это так заметно? — тут же смущается Йе.       Я лишь фыркаю и продолжаю пить на вкус противный кофе.       — Я думал, ты уже с физруком во всю там мутишь. В школе только и говорили о том, что вы двое сбежали и теперь живете вместе припеваючи.       Я охренел от такой излишней наглости и крепко сжал кулаки.       — Мне кажется, тебе стоит заткнуться, — сплюнул я.       Йе заметно напрягся от моего тона. Я никогда при нем себя так не вел и ни разу не выходил из себя.       — Что если я не заткнусь?       — Тогда, обещаю, что твое лицо не соберет ни один пластический хирург.       Генри громко рассмеялся. А потом встал, поправляя полы своего халата.       — Ладно, пойду я, чтобы ты руки свои не замарал.       Он уходит. А я остаюсь сидеть с испорченным на весь день настроением.       — Что это было? — спрашивает Йесон. Я мотаю головой, мол, не сейчас. Тот поджимает губы в ниточку. Чувствую, что хочет о многом спросить, но молчит по моей немой просьбе. Я не хочу его обижать, поэтому мягко сжимаю его руку и выдавливаю теплую улыбку. Все равно замечаю в его глазах тревогу.       — Не общайся с ним больше, — только и говорю я. *Гиперемия — покраснение. *Гемоторакс — скопление крови в плевральной полости. *Гемоперитонит — скопление крови в брюшной полости.