Прыжок веры

— Доброе утро, мистер Уэйн! — позвала молодая женщина, сидевшая за компьютером, услышав звон колокольчиков, прикрепленных к двери. — Вам как обычно? — Конечно. Спасибо, Энни. Что ты хочешь, Кларк? Я могу звать тебя Кларком? Я правда хочу, чтобы ты звал меня Брюсом вместо «мистера Уэйна». Это делает меня таким старым. С «мистером Уэйном» мне далеко до обложки GQ*, а я надеюсь появиться на ней в этом году, — сказал Уэйн. Энни спрятала улыбку за ладонью, когда поставила на стол поднос с кофе и положила сверху на стакан маффин. Кларк заказал кофе и малину по-датски. Маленькое кафе с обшарпанным линолеумом и поцарапанными пластмассовыми столами не было похоже на место, куда ходил Брюс Уэйн. Брюс заметил его взгляд и, казалось, прочитал мысли. — Я иногда покупаю тут кофе. Его здесь делают так, как мне нравится, — пояснил он, стягивая с себя черное кашемировое пальто и вешая его на спинку качающегося стула. Он сел за стол и подхватил кружку. — Достаточно крепкий, чтобы в нем стояла ложка. — Он сделал пробный глоток. — Хорошая вещь. — Я считал, что вы любитель капучино. В глазах Брюса заискрилось веселье. — Я предпочитаю латте, но капучино тоже неплохо. — Он взялся за кружку обеими руками, и Кларк заметил темный уродливый синяк вдоль внешней стороны ладони, болезненно зеленовато-желтый по краям. Брюс отдернул руку, и Кларк понял, что ненамеренно потянулся за его рукой своей, словно хотел дотронуться до ушиба. — Ничего страшного, — сказал Брюс и положил одну руку под стол, держа кружку второй. — Что случилось? — Кларк по неясной причине чувствовал себя некомфортно. Слишком темная кровь под кожей смотрелась как-то ужасно неправильно. — Ничего страшного, — повторил Уэйн, его голос был безжизненным. Потом он, казалось, смягчился. — Я… поскользнулся в душе. Много пить очень плохо. — Здесь нечего стыдиться, — сказал Кларк. Брюс улыбнулся уголком губ. — Возможно, я стыжусь признаться, что мылся один, — ответил он. — Ну, этого вы признавать не должны, — возразил Кларк. — Вы можете сказать, что с вами были тройняшки блондинки. — Допустим, их не было, — признался Уэйн, а потом быстро добавил: — Я думал, что они были тройняшками, но оказалось, что это были двойняшки и их младшая сестра. Клянусь, — сказал он, умоляюще смотря на Кларка, — Я клянусь, что думал, будто они тройняшки, и они почти ими были! — Ну, я ценю вашу откровенность, мистер Уэйн, учитывая, что вы жертвуете своей репутацией. Брюс выглядел встревоженным. — Ты же не напишешь о том, что я мылся один — или о том, что я ошибся насчет тройняшек, — в своей статье, так ведь? Моей репутации придет конец, — драматично ответил он, и Кларк с Брюсом засмеялись. Брюс накинулся на маффин так, словно не ел несколько дней, съедая его с поразительной скоростью. Кларк откусил пирог и оценивающе замычал. — Вкусно, не так ли? — спросил Брюс. — Владелец каждый день печет свежие. Это одно из самых старинных кафе в Готэме, оно здесь с 1940. Акива, нынешний хозяин, купил заведение около пятнадцати лет назад. Кафе было сильно повреждено после разрушения монорельса, — он подбородком указал за окно, где на дорогу падала тень от монорельса, — но они отстроились. — Как будто мы дадим какому-то психу выгнать себя из Готэма, — сказала Энни, наливавшая новую порцию кофе им в кружки. — Здесь мы не боимся даже Бэтмена. — Ты слышал это? — лучезарно улыбнулся Брюс. — Даже Бэтмена. — Мы бы просто сказали ему, чтобы он убирал отсюда свою странную кожаную задницу, — ухмыльнулась Энни. — Еще кофе, мистер Уэйн? — Брюс кивнул, и она долила ему кофе до краев. — Или Акива достал бы свой дробовик и показал этому засранцу пару приемов. Брюс наблюдал, как официантка уходила, чтобы поговорить с другими клиентами. — Она удивительная, не так ли? — Он быстро доел свой маффин и продолжил сидеть, ожидая Кларка. Под его глазами были темные круги, но под столом он качал одной ногой, словно в нем было слишком много энергии. — Готов? — спросил он, когда Кларк сделал последний укус. — Сегодня я просто хотел показать тебе центр города и одно место. — Он подмигнул. — Не хотелось бы заваливать тебя кучей всего удивительного. Гуляя, они сделали круг по даунтауну и обошли Робинсон Парк. Уэйн Тауэр, маяча в небе, никогда не пропадала из виду. Здание, по-видимому, было в центре Готэма, и ее было видно отовсюду: куда бы ты ни пошел, она, возвышающаяся над тобой, была там. Брюс шагал около Кларка, указывая на разные вещи: детали архитектуры, интересные постеры, необычные предметы для продажи. — Кажется, вы много знаете о Готэме, — заметил Кларк после того, как Брюс закончил рассказывать ему историю черного орнаментированного фонтана из мрамора. — Я тут вырос, — просто ответил Брюс. — Готэм был важен для моих родителей. — Поэтому вы поддержали Харви Дента? — Брюс повернулся к нему, оторвавшись от восхищения итальянской обувью, и достаточно удивленно посмотрел на него. — Потому что он казался приверженцем идей ваших родителей? — Я… — Брюс развернулся обратно к стеклу. Казалось, он изучает в нем свое собственное отражение, тусклое и полупрозрачное. Или, может, он решал, какая пара туфель нравится ему больше всего. — Мои родители научили меня тому, что мы — люди с властью и влиянием — слуги города. Стражи. Хранители его величайших сокровищ и защитники самых беззащитных. Я не всегда служил Готэму так хорошо, как должен был. Я не был… хорошим слугой. — Он отвернулся от стекла и продолжил шагать вниз по улице, заставляя Кларка поторопиться, чтобы догнать его. — Харви был чемпионом, праведным защитником, крестоносцем. Возможно, в нем я видел человека, которым хотели бы видеть меня мои родители. Кларку пришлось прибавить скорость, чтобы не отставать. Другой мужчина ходил очень быстро, явно не подозревая об этом. — Быть чемпионом не значит быть хорошим слугой, — отметил он. Брюс остановился так внезапно, что Кларк чуть ли не врезался в него. — Что? Его взгляд был резким, и Кларк постарался как можно более ясно объяснить свое заявление: — Чемпион получает славу, общественное признание. Может, он не ищет знаменитости, может, не это его цель, но он ее получает. А слуга… остается незаметным. Незамеченным. Люди принимают слуг как должное. Они не понимают, как сильно обязаны им. — Брюс все еще смотрел на него. — Может, город получает от чемпиона выгоду. Но твои родители были правы — ему нужно больше слуг. Брюс внезапно улыбнулся, словно стряхивая с себя плохое настроение, и махнул рукой. — Я передам своему дворецкому то, что ты сказал. Он оценит это. Когда они снова начали двигаться, Кларк покачал своей головой, не желая менять тему. — Возьмем, например, Метрополис. У Метрополиса есть чемпион. Но настоящее величие города в его слугах — людях, которые хотят выполнять свою работу не за славу. Незамеченные, даже оскорбленные, как… — Он прервался и слегка поморщился. Он слишком много говорил, когда должен был слушать. Даже несмотря на то, что плейбой продолжал идти огромными шагами, даже его поза, казалось, выражала готовность слушать Кларка дальше. Мужчина был хорошим слушателем. — Как кто? — Брюс остановился и мягко напомнил ему после тишины. Сейчас они были около Главного Здания Суда Готэма. Здесь стояла новая статуя Харви Дента, одна его рука протянулась, будто благословляя людей, входящих и выходящих из суда. Кларк мог разглядеть латунную табличку, прикрепленную к ее основанию: Спонсировано фондом Уэйна. Кларку было неуютно, и он пожал плечами. Как Бэтмен, — почти сказал он, не подумав, но он не хотел, чтобы Брюс начал очередную напыщенную речь против линчевателя. — Как Джим Гордон, — сказал он вместо этого, хотя не был уверен, что имел в виду именно это. Комиссар знал, что Бэтмен невиновен, в этом Кларк был уверен после своего визита. Он знал, что Бэтмен невиновен, и все еще был готов сделать его козлом отпущения, позволял офицерам преследовать его. Какой бы слуга общественности сделал такое? Но все же… Кларк помнил, как руки Гордона возились со скрепкой, нервно крутили ее, даже когда он говорил резко. Он не был похож на жадного человека, ложно обвиняющего Бэтмена ради собственной выгоды. Как Уэйн, Гордон, казалось, считал, что позволить Бэтмену взять на себя вину за поступки Харви Дента — правильно и справедливо. Вендетта Брюса Уэйна против Бэтмена была личной, порожденной горечью, яростью и более темными вещами, которые Кларк чувствовал. Но что против Темного Рыцаря имел Джим Гордон? — Гордон — хороший человек, — сказал Брюс. — Он делает все, что в его силах, чтобы сделать город безопасным даже после беспорядка, который устроил Бэтмен. — Теплота в его голосе исчезла и заменилась на холодное отвращение, всегда сопровождавшее слова о Бэтмене. — Он и люди Готэма, — добавил он. — Посмотри на них. Он махнул рукой, и Кларк проследил за его взглядом: подростки с пирсингом и татуировками катаются на скейтбордах, юристы в костюмах разговаривают по телефонам, спеша в суд, пожилая пара кормит хлебом любопытную белку. — Они живут не в Метрополисе, где чувствовали бы себя в безопасности, — сказал Брюс. — Они живут в Готэме. И иногда — чаще, чем ты думаешь, — они делают это место лучше. — Пока они смотрели, один из мальчиков-скейтбордистов остановился, сделав сложный маневр, и подобрал мусор, чтобы кинуть его в мусорку. Брюс усмехнулся. — Я люблю их, — сказал он. Его голос был низким и напряженным. Он выглядел немного удивленным, а потом самоуничижительно засмеялся. — Я имею в виду… Я много времени провожу вдали от Готэма, но когда я возвращаюсь, я осознаю, как сильно люблю этот город. Этих людей. Они заслуживают лучшего. — Он посмотрел прямо на Кларка. — Они заслуживают того, чтобы их вера в Дента была оправдана. Я знаю, что ты согласишься со мной, если просто послушаешь. — И я знаю, что вы согласитесь со мной в том, что это неправильно — позволять Бэтмену быть козлом отпущения, если просто послушаете. Они пристально смотрели друг на друга на протяжение долгого мгновения, и искрящийся между ними воздух был заполнен разочарованием. Брюс Уэйн отвел глаза первым, вздыхая. — Ладно, следующая остановка, — пробормотал он. Он полез в карман и достал тонкий сотовый телефон. — Альфред? Мы около здания суда. Да, спасибо. Некоторое время спустя элегантный черный автомобиль подъехал к тротуару. Брюс подошел к нему и позвал Кларка присоединиться к нему на задних сиденьях. Внутри машина была кожаной и хромированной, изящной и изысканной. — Альфред, это Кларк Кент, — сказал Брюс. Мужчина на переднем сидении коротко наклонил голову, когда машина двинулась. — Мистер Кент и я встречались, — сказал Альфред Пенниуорт. — Правильно, — воскликнул Брюс. — Ты упоминал… ночь ужасного взрыва в библиотеке. — Я думал, что вы дворецкий мистера Уэйна, — сказал Кларк. — Вы также его шофер? Брюс засмеялся. — Я говорил тебе, что он хороший слуга. Плюс, он готовит, отслеживает мою корреспонденцию и светский календарь и делает покупки. — Еще я занимаюсь вашим публичным образом, — сказал Альфред, смотря в зеркало заднего вида с поднятой бровью. Его взгляд встретился с взглядом Кларка. — Рад снова встретиться с вами, сэр. Кларк ответил чем-то вежливым, чувствуя себя очень некомфортно. Альфред Пенниуорт был единственным живым человеком, кроме его матери, кто знал его секрет, и это было достаточно смущающе — при людях взаимодействовать с тем, кто знал о его двойной жизни. Но лицо Альфреда было настолько идеально нейтральным и незаинтересованным, будто он развозил борцов с преступностью в маскарадных костюмах по городу каждый день. — Так куда мы направляемся? — спросил Кларк. — Следующая остановка: Госпиталь Готэма, — с удовольствием сказал Брюс. — Какое-то время я встречался там с одним горячим хирургом, может, мне повезет и я снова наткнусь на него. — Он откинулся назад, и Кларк, как ни сопротивлялся, не мог не отметить, что черная кожа лишь сделала его еще бледнее и утомленней. Мужчина был настоящей загадкой: в одну минуту он фонтанировал гражданскими банальностями, как будто обдумывал каждое слово, а в другую его внимание было полностью сконцентрировано на моде и сексе, как будто он только и делает, что ходит на вечеринки. Было очевидно, что его вдохновлял Харви Дент, но, кажется, недостаточно, чтобы отказаться от своих ночных гулянок. — Вот мы и здесь, — проинформировал Альфред, когда они остановились у госпиталя, большая часть которого все еще была брусками и балками. — Спасибо, Альфред, — сказал Брюс. — Давай я покажу тебе лучшую часть Готэма, — сказал он Кларку, открывая дверь. — Ты считаешь, что весь Готэм — его лучшая часть, — пожаловался Кларк, и Брюс откинул голову назад в неожиданном приступе смеха. — Кажется, так и есть, — ответил он. У госпиталя на данный момент есть несколько работающих зданий, наполненных докторами и медсестрами, спешащими туда и сюда. — У нас лучшие доктора со всего мира, — сказал Брюс. — Они приезжают сюда, потому что здесь правда нужны, а они хотят помочь. — Он махнул рукой беловолосой женщине с планшетом. — Доктор Грешитц переехала сюда десять лет назад, чтобы помочь с травмами спинного мозга. — Женщина кивнула и улыбнулась ему, но не остановилась и продолжила быстро идти по коридору. — Доктор Белков — один из ведущих мировых специалистов при посттравматическом стрессовом расстройстве, — добавил он, указывая на мужчину с острым светло-коричневым взглядом и эспаньолкой. — Привет, Брюс, — сказал доктор Белков. — Приятно снова встретиться с тобой. Его улыбка была близка к кокетливой, и когда они пошли дальше по холлу, стало понятно, что он был не единственным. Большинство врачей и медсестер, казалось, знали Брюса и были рады ему: улыбались, махали руками и смотрели им в спины, когда они проходили мимо. — Ты здесь достаточно популярен, — сказал Кларк. Брюс казался удивленным этим утверждением. Он сбавил шаг. — Ну, Фонд Уэйнов финансировал много оборудования. — Дело не только в этом. Ты им нравишься. — Это глупо, — ответил Брюс, остановившись, чтобы спросить группу санитаров о важной игре, которая была прошлой ночью, хотя Кларку было совершенно ясно, что он даже близко не знал, какой спорт они обсуждали. — О, — сказал он, когда они продолжили идти по коридору, — и как сегодня мой любимый доктор? — Он преградил путь светловолосой женщине с довольно серьезным видом, которая сосредоточено смотрела в планшет. Она остановилась и раздраженно взглянула на него поверх своих очков в роговой оправе. — Мистер Уэйн, нет никакого другого места, где вы можете отвлекать персонал? Казалось, Брюс даже не обратил внимания на ее холодный тон. — Мое предложение все еще в силе — всего одно свидание? Давай же, я могу обеспечить тебе по-настоящему веселое времяпрепровождение. Она закатила глаза и прошла мимо него, игнорируя его подмигивание. Брюс проводил ее взглядом и вздохнул. — Доктор Квинзель не находит меня забавным, — громко признался он Кларку, провоцируя ее на полное отвращения фырканье. Продолжая двигаться по коридору, он сказал: — Она один из лучших психологов. Разделяет свое время между этим госпиталем и Аркхемом. Гениальный, гениальный разум. — Быстрый проблеск улыбки. — Ты наверняка понимаешь, почему она отказывается связываться со мной. Он показал Кларку еще несколько частей госпиталя, уверяясь, что у Кларка останутся хорошие впечатления, что он запомнил все имена правильно. Потом он направил Кларка мимо знака Входа нет: идет строительство. — Это путь к нашей гордости и радости, — сказал Уэйн, проводя Кларка дальше по пустому коридору, заполненному пластиковыми брезентами, запахом краски и древесины. В его конце была доска: Ожоговое Подразделение Памяти Харви Дента. Брюс прикоснулся большим пальцем к сверкающему металлу. — Открытие запланировано на следующий месяц. Здесь будут лечить людей, их жизни станут лучше благодаря усердно работающим жителям Готэма. Разве эта история не лучше той, что ты хочешь написать? Это та правда, которая никому не навредит. Разве не за это стоит сражаться? В тусклом свете недоделанного крыла его глаза выглядели почти умоляющими. Кларк не смотрел в них. — Я знаю, что вы хотите лучшего для Готэма, мистер Уэйн. Но вы не обязаны всегда выбирать за других. Улыбка Уэйна была натянутой и на мгновение даже показалась страшной. Потом он с видимым усилием заставил себя расслабиться, и в его улыбку вернулось обычное очарование. — Что я должен сделать, чтобы ты звал меня Брюсом? — спросил он. ::: Уэйн, по-видимому, был очень рад встречаться с людьми и приветствовать их, так что когда они вернулись к лимузину, он утонул в заднем сидении с тяжелым вздохом. — Давай отвезем Кларка обратно к нему в отель, — сказал он, взмахнув рукой, откидывая голову на спинку сиденья. Пока они ехали, Брюс показал еще несколько примечательных мест, но в его болтовне о городе были большие пробелы, и когда Кларк посмотрел на него, то увидел, что его глаза были полузакрыты и он изо всех сил пытался не заснуть. Еще пара минут, и он уже спал, его рот слегка приоткрылся, а дыхание было глубоким и размеренным. Даже во сне он выглядел измотанным, его кожа была сероватого оттенка, а брови нахмуренными. Одна его рука упала на сиденье между ними, и Кларк снова мог видеть лилово-синий синяк, расположенный на ней. Рука судорожно дрогнула, будто сжимая что-то во сне, а затем утихла. В окне промелькнули ворота Робинсон Парка, и Кларк внезапно осознал две вещи. Во-первых, он некоторое время смотрел на лицо спящего Брюса. Во-вторых, они направлялись не к отелю. Быстрый взгляд в окно подтвердил это: они ездили кругами, петляя по улицам Готэма, так и не доезжая до гостиницы Кларка. Сидящий на водительском месте Альфред смотрел в зеркало заднего вида, и на секунду его и Кларка взгляды пересеклись. Кларк слабо кивнул мольбе в его глазах мужчины, ощущая что-то глубокое и не осознавая до конца, что это. Альфред отвернулся и продолжил свои извилистый путь. Кларк сидел на заднем сидении и молчал по поводу того, что Альфред Пенниуорт возил его по улицам Готэма около часа, давая Брюсу время поспать. Он смотрел мимо находящегося рядом человека, наблюдая, как небоскребы, ломбарды и бары проносятся мимо, а их резкий свет касается лица спящего Брюса Уэйна.