Прыжок веры

— Брюс! Имя вырвалось из груди Кларка, неуслышанным разносясь по зимнему воздуху. Брюс Уэйн падал вниз, переворачиваясь и раскинув руки. Он падал точно 0.85 секунды. И оставалось примерно девять секунд, прежде чем он достигнет земли. Кларк осмотрел оживленную улицу в поисках переулка. Осталось восемь с четвертью секунд. Его руки были на верхних пуговицах рубашки, он бежал, по-прежнему смотря наверх. Восемь секунд. Он видел, как кто-то тыкал пальцем. Семь секунд и три четверти. Он услышал крик женщины. Семь с половиной секунд. Он мимолетом заметил лицо Брюса, ужасающе спокойное, словно мужчина смотрел на вечность. А потом появился бледный мягко-голубой свет, словно небо открывалось над Брюсом. Парашют. Он раскрылся, и Брюс начал медленно спускаться вниз, смеясь, паря между небоскребами, словно лазурное перо. Откуда-то, приближаясь, раздавались полицейские сирены. Кларк с бешено стучащим сердцем неподвижно стоял на протяжении долгого мгновения, а потом он начал следить за клочком синего шелка, отслеживая его снижение. Он нашел Брюса, запутавшегося в вишневом дереве в Робинсон Парке, голые ветви были накрыты голубой тканью. Мужчина начал смеяться, когда полиция окружила дерево, а вспышки камер папарацци прекратились. Он перестал смеяться, но довольный огонек остался в его глазах, когда комиссар Гордон, чьи плечи сгорблены из-за ярости, шагнул к дереву. — Приветик, комиссар, — сказал Брюс, махая руками. — Я рад, что вы, парни, появились! Мне, кажется, понадобится помощь, чтобы спуститься с этого дерева… — …Ты, безрассудный, глупый, слабоумный, склонный к самоубийству идиот, — бушевал Гордон. — Тебя могли принять за Бэтмена и застрелить в небе, это хоть пришло в твой мозг? — О, пожалуйста, — возразил Брюс, взмахнув рукой. Из-за этого жеста он начал качаться на тросах, словно марионетка. — Я уверен, полиция Готэма способна отличить честного гражданина, такого как я, от сумасшедшего маньяка, такого как Бэтмен. Лицо Гордона стало опасного оттенка красного. — Посмотрим, насколько дерзким ты будешь в тюрьме, Уэйн. — Я сделал что-то незаконное? — Брюс в недоумении поднял бровь. — Давайте посмотрим, я спрыгнул со своего собственного здания и благополучно приземлился в общественном парке. Никаких нарушений. Извини, Джимми, ты ничего отсюда не вытянешь. Челюсть Гордона на секунду напряглась, словно он скрипел зубами. — Для вас, Уэйн, я — комиссар Гордон. — Ах, мы знаем друг друга достаточно много времени, чтобы называть по именам, — жалобно сказал Брюс. Потом он заметил Кларка Кента, стоящего за Гордоном. На мгновение его глаза расширились, и Кларк увидел в его лице что-то, незаметное, если не всматриваться — проблеск паники. А потом он широко ухмыльнулся и махнул рукой. — Кларк! Ты видел этот прыжок? Разве он не был великолепным? Готэм с воздуха правда выглядит абсолютно другим, он безумно красивый. Ты должен однажды попробовать… напиши об этом в своей статье. Кларк, медленно кривясь, посмотрел на мужчину, одетого в полосатый костюм. — Думаю, Альфред не одобрит то, что вы прыгнули без шлема, мистер Уэйн. Брюс скривился. — Мистер Уэйн, мистер Уэйн, всегда мистер Уэйн, — сказал он, тяжело вздыхая, и посмотрел на небо. — Все хорошие и честные люди зовут меня мистером Уэйном, а все красивые люди зовут меня Брюси. Давай, Джимми, — попросил он комиссара. — Назови меня Брюсом. Хоть раз. Я знаю, ты можешь сделать это. Джим Гордон показал на него пальцем. — Ты испорченное, эгоистичное, неотесанное отродье, Уэйн. Мне плевать, сколько газетенок любят тебя или как много денег ты выгребаешь на благотворительность. Ты опасен для самого себя и всех, кто вокруг. — Он развернулся, делая жест офицерам, и гордо вернулся к своей машине, его спина была напряжена от гнева. Брюс лучезарно улыбнулся Кларку. — У него хорошо получается видеть людей насквозь, да? Хотя ему не стоило называть меня неотесанным. Я имею в виду, что купил несколько высших степеней из тех, которые эта страна может предложить. — Он начал возиться с ремнями. — Уупс. — Он пролетел последние пару футов до земли и неизящно приземлился, развалившись на траве. Вспышки камер защелкали, словно ночные огни, превращая его падение в серию застывших мгновений, в мерцающее действие. Он устроился поудобнее, все еще сидя на земле, и улыбнулся папарацци, продолжая это, пока они не устали фотографировать его и не отошли, неразборчиво бормоча что-то. — Ты не закончил показывать мне Готэм, — сказал Кларк, когда последний наблюдатель исчез в темноте. Брюс поднялся, отряхивая грязь с колен. — Верно. Извини. Я так занят в последнее время. Должен был показать округу дорогой принцессе Каснии, а одно привело к другому… — Он подмигнул Кларку. — Ты знаешь, как это бывает. — Не совсем. — Ну, очевидно, ты ходил на неправильные вечеринки, — оживленно сказал Брюс. — Но я уверен, что смогу сводить тебя куда-нибудь на следующей неделе. Свяжись с моим секретарем, и мы как-нибудь решим этот вопрос. Кларк сдерживал раздражение. — Звучит хорошо, — сказал он, словно не его только что очевидно отшили. — Все равно есть другие люди, у которых мне нужно взять интервью. Например, я еще не поговорил с комиссаром Гордоном. И завтра в три тридцать у меня назначена встреча с Аароном Кэшем. Взгляд Брюса вспыхнул. Потом мужчина улыбнулся. — Родственник Джонни Кэша*? — Нет, он глава службы безопасности в Лечебнице Аркхем. — Которую ты знаешь очень хорошо. Кларк развернулся и направился к воротам парка. — Он сказал, что рассмотрит возможность интервью с Джокером. Оно будет первым, и я не могу упустить такую сенсацию… — …Кларк. — Он повернулся и увидел неподвижно стоящего в свете луны Брюса, чье лицо было бледным. — Он не позволит тебе увидеть Джокера. Никто не видит Джокера. — Он сказал, что подумает об этом. Я надеюсь, что смогу убедить его… — Никто не видит Джокера. Как и должно быть, — сказал Брюс тяжелым и бесцветным, как свинец, голосом. — Ты не можешь увидеть его, Кларк. Если этот засранец не найдет способа убить тебя, он… сломает тебя. — В его голосе было жуткое отвращение. — Он может сделать это, взять что-то яркое и значимое и превратить это в пепел, в пародию того, чем оно раньше являлось. Он заберет все, что ты любишь, и сделает это извращением, пустой шелухой над больным нарывом. Кларк говорил это нарочно, утонченно угрожая: если теории Кларка насчет Бэтмена и Дента были правильными, то Джокер был последним человеком, кто знал всю историю. Но страстность Брюса застала его врасплох. — Несмотря на то, что вы можете думать, мистер Уэйн, я не тот человек, которым можно манипулировать. — Ты не понимаешь, — рявкнул Брюс. — Это не манипуляции, это… коррупция. И чем благороднее ты, чем ты непорочней и великодушней, тем хуже, когда он затаскивает твое сердце в грязь. Он заставляет тебя выбирать, заставляет тебя жертвовать чем-то, что ты любишь, а потом ты осознаешь, что твоя жертва ничего не значит. А потом он смеется. — Брюс сжимает кулаки. — Он смеется. — Как и было с Харви Дентом, — сказал Кларк, и лицо Брюса становится пустым и закрытым. — Не с Харви, — ответил Брюс. — С Бэтменом. Бэтмен всего лишь был простым, слишком рьяным линчевателем, а потом случился Джокер, и теперь он ответственен за все эти смерти… — …Бэтмен не убивал тех людей, — прервал Кларк, но Брюс только повысил голос и повторил свои слова. — …Он ответственен за все эти смерти, — сказал он со злостью. — Он стал символом ужаса и отчаяния, всего того, что не так с Готэмом. Ты должен увидеть это! — Если он стал таким символом, это часть того, что вы сделали с ним! — Голос Кларка оставался тихим, но Брюс вздрогнул, словно это был крик. — Что Джокер сказал вам, мистер Уэйн? Брюс пристально посмотрел на него. — Я никогда… — …Он был на мероприятии по сбору средств, которое вы устроили для Харви Дента. Он выкинул Рэйчел Доуз из окна, а потом исчез. Вы тоже исчезли. Он нашел вас? — Кларк начал приближаться к Брюсу, и тот сделал шаг назад. — Между чем он заставил выбирать вас? Как он извалял ваше сердце в грязи? — Он подходил к Брюсу, пока расстояние между ними не стало минимальным. — Чем вы пожертвовали? Дыхание Брюса было учащенным и поверхностным, а голос — хриплым. — Пожертвовал. — Он моргнул, смотря на Кларка, будто его глаза слепил яркий свет. — Пожертвовал. — А потом уголок его губ изогнулся в потрясающе неуместной озорной улыбке. Когда он заговорил, его голос был наполнен легкомысленным смехом. — Джокер не стал тратить свое время на меня. Ему наплевать на Брюса Уэйна, — усмехнулся он. — Ему нужны люди, которые что-то меняют. Значимые люди. Хорошие люди. Чем бы он заставил меня пожертвовать? Моими гоночными машинами? Моими миловидными девочками и мальчиками? Моим импортным шампанским? — Он хихикнул, но его взгляд был мрачным. — Не смеши меня, Кларк. Нельзя испортить то, что уже прогнило насквозь. — Он покачал головой, снисходительно улыбаясь, словно объяснял это очаровательному ребенку. — Я заберу тебя завтра от Уэйн Тауэр в три часа, чтобы показать больше Готэма. Займемся этим после полудня. — Я сказал вам, что в три тридцать у меня встреча с Аароном Кэшем. — Это единственное свободное время, Кларк. Я очень занятой человек. Кстати, говоря об этом… — Он достал телефон из нагрудного кармана и нажал на кнопку. — Альфред? Я около западных ворот Робинсон Парка. Мой парашют запутался в дереве… Не мог бы ты снять его, чтобы полиция не оштрафовала меня за мусор? — Он захлопнул телефон и ухмыльнулся Кларку. — Итак, тогда в три часа, завтра? — Если вы не появитесь, я все равно посещу Аркхем. Брюс отмахнулся от его слов. — Конечно, конечно. Тогда в три… только если я не найду что-нибудь повеселее. — Он подмигнул. — Или кого-нибудь. Кларк смотрел, как он возвращался к Уэйн Тауэрс, стряхивая ветки и листья со своего сделанного на заказ костюма. Затем он подошел к вишневому дереву и облокотился на него. Альфред Пенниуорт спустя пару минут нашел здесь его, разглядывающего небесно-голубой парашют над головой. — Почему он делает это? — спросил Кларк, когда Альфред моргнул, рассматривая его. — Все это… — Он махнул рукой. — Прыгает со зданий, занимается скалолазанием и разбивает машины? Почему он так бессмысленно рискует жизнью? Лицо Альфреда было серым в свете луны. — Потому что все, что у него есть, появилось именно из-за этого, — сказал Альфред. — Вы должны понять. Когда его родители умерли, Брюс был… потерян. Кларк кивнул. — Вина выжившего. Я… знаю кое-что об этом. Альфред наклонил голову. — Действия мастера Уэйна даже близко не такие безрассудные и бессмысленные, какими вам кажутся. Я верю, что эти моменты на грани, когда он, думаете вы, беспечно бросается с головой в опасность, и есть редкие мгновения, когда он в мире с самим собой. — Но он не обязан делать все это, — сказал Кларк. — Есть и другие способы. — Возможно, для других людей, — ответил Альфред. Он подошел ближе к дереву, но Кларк поднял руку, останавливая его. — Позвольте мне. — Он вскарабкался на дерево и начал выпутывать ткань из цепляющихся веток. — Он поступил не очень вежливо, оставив вас убирать за него беспорядок. С земли раздался легкий смешок Альфреда. — Я верю, что это больше из-за тревоги, чем из-за лени. Ваше появление… подействовало ему на нервы. Кларк чуть ли не упал с дерева. — Вы сказали, что не расскажете ему!.. Альфред нахмурился, смотря наверх, выражение его лица было средним между недоуменным и оскорбленным. — И я не рассказал. — Не имеете же вы в виду, что он боится меня, — сказал Кларк, хмурясь и рассматривая ремни парашюта. Даже с микроскопическим зрением он не был уверен, как распутать их, но и не собирался разрезать. — О, я полагаю, он встревожен из-за статьи. — Вероятно, частично. — Ну, по крайней мере он согласился завтра встретиться. Пришлось постараться, но… — …Он согласился? — Голос Альфреда был настолько удивленным, что Кларк посмотрел вниз, на него, но лицо дворецкого уже снова стало привычно невозмутимым. — Он сказал, что встретится со мной у Уэйн Энтерпрайзис в три. — Последний узел на парашюте, наконец, развязался, и Кларк издал короткий звук триумфа, когда снял парашют с дерева, и тот спустился к Альфреду. — Убедитесь, что он будет там, хорошо? Альфред поймал ткань в воздухе и быстро свернул ее. — Он будет там, даже если мне придется связать его и доставить вам лично, мистер Кент. Не считая их двоих, теперь парк был пуст, но Кларк все равно потратил время на то, чтобы слезть с дерева, словно на него действовала гравитация. Альфред посмотрел на него и неосознанно снял с его костюма пару веточек, как человек, приводящий все в порядок на протяжении жизни. — Могу я спросить, — начал Альфред, все еще смотря на его плечи, — каковы ваши намерения относительно мастера Уэйна? — Только Альфред Пенниуорт, подумал Кларк, может сказать «мастера Уэйна» и произнести это как «моего сына». — Почему все продолжают задавать мне этот вопрос? — Альфред поднял брови. — Я имею в виду, все продолжают предполагать, что я флиртую с ним, или он флиртует со мной, или что-то вроде того. Это не так, — сказал Кларк. — В смысле, дело не в том, что он не красивый или не очаровательный, — добавил он. Брови Альфреда опустились, и мужчина выглядел удивленным, из-за чего Кларк заволновался только сильнее. — Мне нравится проводить с ним время. Не только ради статьи, хотя он знает очень много полезной информации о Готэме. Это… нечто большее. Я просто хочу помочь ему. Я хочу… защитить его, наверное. — Он пожал плечами и слегка засмеялся. — Я знаю, что это глупо звучит. Но когда я с ним, то хочу защитить его. Больше Альфред не выглядел удивленным. — Это вовсе не глупо, мистер Кент. Но Брюсу Уэйну не нужна защита. — Его руки вцепились в голубой шелк, который он держал. Быстрое беззащитное движение, и он посмотрел поверх Кларка на огни Готэма. — То, что ему нужно, — это спасение. И, я боюсь, никто ему с этим не поможет. Даже Супермен.