Когда ты скажешь да

Прожигаю глазами экран телефона уже почти час. Тетя Шэрил молчит, и от этого страх за бабушку только усиливается. Автобус только что выехал из Чикаго в сторону Молина, но даже эти несколько минут уже показались вечностью. Я даже не помню, какие вещи взяла с собой в такой спешке. Хоть бы все было хорошо, и мои опасения оказались напрасны! Наконец, экран телефона загорается, и на дисплее высвечивается «Тетя Шэрил». — Господи, неужели! — восклицаю я, резко осмотревшись по сторонам. Наверное, я выкрикнула это слишком громко, потому что внимание всех пассажиров теперь приковано ко мне. Ну и к черту! — Арианна, она в больнице, — сообщает мне женщина, и мне становится немного легче, что все обошлось. — Как она? — Сердце колотится от страха и волнения, но я должна держать себя в руках. — Меня пока не пускают. Не волнуйся. Я буду держать тебя в курсе. — Спасибо, тетя Шэрил. Я уже в пути. Буквально забегаю в больницу и вспоминаю указания тети Шэрил, как добраться до палаты бабушки. Поднимаюсь на третий этаж и иду по длинному коридору, которому, кажется, нет конца. Вот, долгожданный поворот направо, и я уже вижу знакомый силуэт. — Ари, как ты добралась? — спрашивает женщина, заметив меня. — Хорошо, — запыхавшись отвечаю я, пытаясь восстановить дыхание. — Врачи уже что-нибудь говорили? Что с ней случилось? Может быть, нужны какие-нибудь лекарства? Я все найду, только… — Снова сердце, — вздыхает тетя Шэрил. Что? — Снова? — Она не хотела тебе ничего говорить, чтобы ты не волновалась. — Подождите, — говорю я, в ужасе начиная понимать суть происходящего. — Это уже не впервые? Женщина опускает голову, пряча от меня глаза. Почему они от меня скрывали, что что-то не так? — Твоя бабушка просила ничего не говорить тебе. Она не хотела обременять тебя своими проблемами. — Своими проблемами? Но она моя семья! — в отчаянии говорю я. — Скажите, насколько все серьезно? — Я уже сбилась со счету, сколько раз она оказывалась в больнице за последние полгода. Врачи предлагали ей сделать операцию, но не давали никаких гарантий. Она отказалась. — О, боже. — С трудом могу переварить эту информацию. Она свалилась на меня так внезапно, что я не могу в нее поверить. — Что я…что я могу сделать? На лице тети Шэрил появляется грустная улыбка, от которой сердце снова сжимается в тугой узел. — Просто быть с ней рядом. Я думаю, это именно то, что ей сейчас очень нужно. Сделав глубокий вдох и выдох, закрываю глаза, чтобы почувствовать хотя бы каплю спокойствия. Ничего не получается. Становится только хуже, больнее. Я чувствую себя ужасно бесполезной, понимая, что ничего не могу сделать. — Тетя Шэрил, скажите, что все будет хорошо, — говорю я, глядя на нее с надеждой. — Прошу вас. — Ари, — говорит тетя снова, подойдя ближе. В ее глазах так много печали. — Она ждет тебя. Иди. Подойдя к двери, тихо дергаю за ручку и захожу в палату. Увидев бабушку, по телу пробегает дрожь, а к глазам стремительно подкатывают слезы. Сажусь на край кровати, и в оцепенении смотрю на ее лицо. Осторожно касаюсь ее руки, глажу ладонь, с большим трудом сдерживая в себе слезы. Она не должна видеть, что я плачу. — Ари, — произносит она, слегка приоткрывая глаза. Ее губы почти незаметно растягиваются в улыбке, и я тоже улыбаюсь ей в ответ. — Ты здесь. — Привет, — шепотом отвечаю ей. — Как ты? — Бывало и лучше. — Ее голос такой слабый. Мне кажется, она произносит каждое слово с таким усилием. — Наш телефонный разговор… — Забудь о нем. Тебе нельзя волноваться. Мы просто оставим это… — Послушай меня, — вздыхает она, и я замолкаю. — Ты должна все знать, солнышко. Пришло время узнать правду. — Зачем ты рассказываешь мне об этом сейчас? На мгновение она закрывает глаза, а затем снова устремляет на меня свой взгляд, от которого по телу вновь пробегает дрожь. — Потому что у меня больше не будет такой возможности, — отвечает она. — Просто выслушай меня. Пожалуйста. — Хорошо, — соглашаюсь, чуть крепче взяв ее за руку. — Когда Мишель встретила твоего отца, она выглядела такой счастливой. Я была рада, что она нашла свою любовь, но меня беспокоило, что я совсем ничего не знала о Гейбе, его родителях. Но он всегда был очень вежливым и учтивым. Твой дедушка его одобрял, а вот я никак не могла его принять. Может быть, уже тогда я предчувствовала, что все так закончится? — Она замолкает, задумчиво глядя в одну точку. Ловлю себя на том, что почти не дышу, стараясь не пропустить каждое слово, которое сейчас так важно. — Перед их свадьбой я узнала, что Гейб вырос среди беспризорников. У него не было родителей. Мишель знала об этом и продолжала мне доказывать, что в этом нет его вины. Я всегда желала для своей дочери самого лучшего, но я уступила ей, надеясь, что Гейб действительно тот самый человек, с которым она проживет долгую и счастливую жизнь. — Но они ведь были счастливы, — говорю я, чувствуя, как по щеке покатилась слеза. — Ведь так? Бабушка кивает, снова попытавшись улыбнуться. И мне становится немного легче. — Твой отец много работал, и через какое-то время его карьера пошла в гору. Твои родители переехали в Чикаго, и я уже начала думать, что все мои сомнения были напрасны, хотя я всегда хотела, чтобы Мишель и Гейб жили с нами. Что-то во мне не отпускало их так далеко. Мишель с таким воодушевлением рассказывала мне, как ей нравится жить в большом городе. Как они с Гейбом счастливы. А вскоре она узнала, что беременна. Тобой. Мы были так рады твоему появлению на свет. Ты была для всех настоящим лучиком света. Такой крошечной. Твои родители очень любили тебя. Ты росла, но оставалась такой милой и ужасно непоседливой. Но потом все изменилось. Твой отец увлекся карточными играми, мог просидеть всю ночь в каком-нибудь подпольном казино. Мишель говорила, что поначалу ему везло, а вот потом он начал проигрывать. — Все было так плохо? — Твоя мама пыталась вытянуть его из этой ямы, но он был просто одержим своими дурацкими играми. Естественно меня это волновало, потому что Мишель очень переживала за него и за тебя. Тебе уже было четыре. Почувствовав, как на ладонь капнула слеза, из последних сил сдерживаю нахлынувшие эмоции. Мне было четыре, когда все случилось. — Вы приехали к нам на выходные, а твой отец решил вернуться в Чикаго. Мы прекрасно знали, что его тянуло к дружкам, с которыми он играл на деньги день и ночь. Он все время твердил, что ему нужно срочно уехать. Что у него важная встреча, хотя уже было далеко за полночь. Мишель не хотела его отпускать. Она ходила за ним по дому, чтобы только не упустить его из виду. Твой дедушка старался держаться в стороне, но я больше не могла молчать. Мы все ужасно поругались. Ты спала наверху. Возможно, ты что-то слышала, только сейчас уже не помнишь об этом. — Я помню, как ты сидела со мной. Было темно, и ты все время подходила к окну. — Когда я пыталась образумить твоего отца, он вылетел из дома как ошпаренный, а Мишель побежала за ним. Она пыталась остановить его. Я побежала следом за ней, но когда выбежала на крыльцо, увидела, как она кричит ему вслед, буквально на бегу садится в машину и захлопывает за собой дверь. Гейб остановился, а я побежала к машине. Я слышала, как он просил ее выйти, постоянно показывая на меня. Я стучала по стеклу, что есть силы, но моя дочь лишь повернулась, посмотрела на меня заплаканными глазами, — ее голос переходит на шепот. А в глазах застыли слезы, — и потом они уехали. Это был последний раз, когда я видела их живыми. Последний раз, когда я видела свою дочь. — В ту ночь они погибли? — спрашиваю я, затаив дыхание. — Да. Они на полной скорости врезались в другую машину, которая ехала навстречу. Именно в той машине ехали родители Ричарда Росса. Они все погибли. Я не сразу осознаю, что она только что сказала. Как будто меня пронзила молния, а по телу пронося ошеломляющий заряд. — Что? — Твоего отца признали виновным, правда, уже было некого винить. Я видела Ричарда в полицейском участке, когда все это случилось. Я помню, с каким испугом и страхом он смотрел на меня. Прошло столько лет, а я до сих пор не могу забыть его глаза. Я надеялась, что это была наша последняя встреча, но когда я увидела его на пороге нашего дома несколько дней назад, я сразу узнала его. Я думаю, что он все понял, когда увидел фотографию Мишель и Гейба в гостиной. Вспоминая, как долго и задумчиво он рассматривал фото моих родителей, в голове начинает складываться весь пазл. Значит, вот, что это было…Злость, гнев, обида, ненависть. Сильная. Жгучая. Всепоглощающая. Она питала каждую клеточку его души. Он был ослеплен ею. Теперь, я это знаю, как никто другой. — Похоже, теперь его ненависть перешла на меня. Он винит во всем меня. — Значит, поэтому он вышвырнул меня из офиса? Выбросил из своей жизни, как ненужный хлам? — Ты ни в чем не виновата, Ари. Никогда не смей даже думать, что ты хоть как-то причастна к этой аварии. Тебе досталось не меньше Ричарда. Да, я безгранично сочувствую ему, но та же ситуация произошла и в твоей жизни. Да, я до сих пор виню твоего отца в том, что из-за него я потеряла дочь, а ты осталась сиротой. Мне трудно его простить, но в глубине души я знаю, что должна это сделать. — Бабушка… — После их гибели, мне пришлось продать вашу квартиру в Чикаго, чтобы расплатиться с долгами твоего отца, а их было немало. Огромные суммы, которые он успел проиграть каким-то бандитам. Это было чудовищное время. Прости, что не рассказала тебе все раньше. Я просто хотела отгородить тебя от этого. Тебе и так досталось, а тут еще и эта авария. Все-таки, как коварна бывает судьба. Я хотела держать тебя, как можно дальше от Чикаго, но тебя все равно туда тянуло. А потом ты встретила человека, с которым вы связаны с самого детства. — Наши дороги разошлись. Навсегда. — Ты, должно быть, злишься на меня. — Я… — всхлипываю, прижимая ее ладонь к губам, — я ни в чем тебя не виню. Наоборот, я благодарна тебе за то, что рассказала мне обо всем. Теперь, между нами нет никаких секретов. Теперь, все будет по-другому. — Ты так похожа на свою маму, Ари, — говорит бабушка, улыбаясь. Она смотрит на меня с такой теплотой, что я ощущаю, как ее любовь наполняет мое опустевшее сердце. — Мишель бы гордилась тобой. Она так тебя любила. Готова была провести с тобой каждую минуту, только бы увидеть, как ты открываешь для себя этот мир. Ты и твой…отец были для нее всем. Целым миром, который она так оберегала. Я всегда это видела — в каждом взгляде, улыбке, слове, и мне ужасно жаль, что она так и не успела показать тебе всю свою любовь, которую хранило ее сердце. — Это делала ты, — отвечаю ей, стараясь улыбнуться. — Ты давала мне эту любовь, заботилась обо мне. Ты всегда давала мне гораздо больше, чем я могла тебе дать взамен. Прости, что иногда я была не самой лучшей внучкой, но я очень тебя люблю. — Спасибо тебе, солнышко. — По ее щеке скатывается маленькая слезинка. — Теперь, моя душа спокойна. Она снова морщится, положив ладонь на грудь. Там, где бьется ее сердце. — Тебе опять плохо? Позвать врача? — Нет, — едва слышно просит она меня. — Просто побудь со мной. Сядь поближе. Она тяжело вздыхает, прикрывая глаза. Ей больно. — Бабуля, тебе нужен врач. Я сейчас позову. — Собираюсь встать, но она тянет ко мне руку, чтобы я этого не делала. — Бабушка, я… — Мне больше не нужны врачи. Они уже сделали все, что было в их силах. — Нет. Ты не должна так говорить, — испуганно говорю я ей. — Они помогут тебе. Мы сделаем операцию, и… Один из приборов начинает пикать быстрее, а я в панике оглядываю комнату. — Я люблю тебя, — шепчет бабушка, не отпуская моей руки. — Ты со всем справишься. — Не говори так. Нет… — Я буду оберегать тебя, Ари. — Писк становится назойливо быстрым. Судорожно нажимаю на кнопку вызова врача. Господи, помоги мне! — Нет! Бабушка, нет! — У тебя все будет хорошо. Теперь, я это знаю… Она закрывает глаза, но ее голос все равно продолжает звучать в голове. Кажется, он проникает в самое сердце, настолько глубоко, что мне становится невыносимо больно. Я не сразу ощущаю, как глаза вновь наполнились слезами, как задрожали руки. Как в душе внезапно образовалась огромная дыра. — Ты не можешь меня оставить, — в отчаянии шепчу я, все еще с трудом веря, что это действительно происходит со мной. Я все еще держу ее за руку, все еще чувствую тепло. — Ты не можешь, — мой голос срывается. С трудом пытаюсь сдерживать всхлипы. — У меня больше никого нет. Слышишь? У меня совсем никого не осталось! Она молчит. Больше не отвечает. — Открой глаза! Вернись! Прошу тебя! — Прикладываю голову к ее груди, пытаясь услышать, как бьется ее сердце. — Нет, нет…нет! В кабинет забегают врачи, но я все еще не осознаю, что происходит. Меня охватила жуткая паника. Они пытаются отвести меня в сторону, но я не могу пошевелиться. Все тело онемело от боли. Какая-то медсестра выводит меня из палаты. Она что-то спрашивает, но я не слышу ее. Скатываюсь вниз по стене, обхватываю голову руками. Меня всю трясет. Хочу, чтобы все вокруг меня исчезли. Хочу закрыться в своем собственном мире. Не хочу никого слышать и видеть. Где-то вдали слышится голос тети Шэрил, которая так отчаянно пытается до меня достучаться. Она обнимает меня, так крепко, словно боится, что я куда-то убегу. Я снова чувствую себя маленькой девочкой, у которой отняли самое дорогое. Это произошло снова, и я не готова отпустить самого важного человека в моей жизни. Я не готова остаться совсем одна. Но я уже одна. У меня больше никого не осталось. — Ее больше нет, тетя Шэрил, — вылетает из моих уст. — Она ушла. — Тише, милая, — отвечает она, всхлипывая. — Тише… Она очень тебя любила, но просто ее время пришло… — Нет! — Иногда мы должны найти в себе силы отпустить дорогих нам людей, Ари. Это больно, почти невозможно, но ты должна это сделать. Как бы тяжело тебе не было. Твоя бабушка всегда будет оберегать тебя. Присматривать за тобой. Она всегда будет здесь, — говорит она, приложив мою ладонь к груди. — Помни об этом. Всегда.

***

Дождливый и такой мрачный Молин сейчас так сильно напоминает состояние собственной души. То разбитое состояние, в котором я нахожусь уже второй день, становится только хуже. Дом опустел. Теперь, мне здесь так одиноко. Из кухни больше не доносится прекрасный аромат еды, а в комнате бабушки больше не играет ее любимое радио. Все стало серым и таким чужим. — Ари, мне нужно сходить домой. Я вернусь через пару часов, — говорит мне тетя Шэрил. После больницы она не оставляет меня одну. Не знаю, чего бы хотела я сама. Одиночество пугает меня, но с другой стороны, покой и тишина — то, что сейчас просто необходимо. — Конечно. Спасибо за вашу помощь. Я вам очень благодарна. — Ну, что ты, — она с сожалением смотрит на меня, как будто я напоминаю раненого котенка. — Двери моего дома для тебя всегда открыты. Я всегда тебе помогу. Ты же мне не чужая. Оказавшись в ее крепких объятьях, не сдерживаюсь, и снова начинаю плакать. Трудно сказать, сколько слез я выплакала за два дня. Я думала, уже ничего не осталось. — Спасибо, тетя Шэрил. Отдыхайте. Вы устали. Я все равно хотела разобрать вещи. Нужно себя чем-то занять, иначе я сойду с ума здесь. — Бедная девочка, — вздыхает женщина. — Если тебе будет нужна моя помощь… — Я вам позвоню. Еще раз спасибо. Закрыв дверь, не спеша прохожу по опустевшему дому, вспоминая каждый момент, который связан с этим местом. Поднимаюсь на второй этаж и прохожу в кабинет своего дедушки. Проходя мимо книжных полок, провожу пальцами по ряду книг, вспоминая, как бабушка заставляла меня читать их. Сев за стол, первым делом разглядываю несколько рамок с фотографиями, на которых запечатлена вся наша семья. Вот мама, папа и я. Мама смотрит на меня с такой любовью, а папа обнимает маму и тоже наблюдает за мной. Вот бабушка и мама улыбаются мне, пытаясь рассказать о чем-то прекрасном. Вот я и бабушка. Моя широкая улыбка так веселит бабушку, что даже глядя на это фото, я ловлю себя на том, что сама искренне улыбаюсь, хотя глаза уже наполнились слезами. Поставив рамки на место, начинаю открывать ящики, просматривая разные бумаги. Здесь есть куча писем бабушке от мамы, документы, даже мои детские рисунки. Открыв нижний ящик, достаю небольшую коробку, в которой лежит большая папка с бумагами. Листая документы, замечаю, как оттуда выпадает конверт. Откладываю все в сторону и тянусь к нему, чтобы посмотреть поближе. Но взяв его в руки, резко замираю. Глядя на свое имя, написанное на конверте, не могу решиться его открыть. Возможно, в глубине души я никогда не буду к этому готова. Кажется, бумага обжигает кожу. Так сильно, что хочется поскорее отбросить ее в сторону и больше никогда к ней не прикасаться. Но несмотря на свои внутренние страхи, я открываю его, боязливо достаю лист бумаги, разворачиваю его и прочитав первые строки, закрываю рот рукой от удивления. Не может быть! Этого просто не может быть… «Моя маленькая принцесса! Не знаю, что заставило меня сесть и написать тебе это письмо, но я хочу, чтобы ты знала, что я всегда с тобой рядом. Сейчас ты бегаешь около меня, такая забавная и смешная, но в то же время невероятно милая и любимая, радуешь своей потрясающей улыбкой, которая всегда согревает мое сердце. Наверное, когда ты будешь читать это письмо, ты будешь гораздо старше, сильнее и мудрее. Я не знаю, что будет там, в далеком будущем, но я хочу лишь одного, чтобы моя любимая принцесса была счастлива. Обещаю, я сделаю для этого все, что в моих силах. Сейчас у нас с твоей мамой не самые лучшие времена. Возможно, это и есть конец нашей с ней истории. Я не могу объяснить тебе, маленькой Арианне, которая только принесла мне очередной рисунок, почему это происходит. Я знаю, ты все видишь, все замечаешь. От моей малышки никогда ничего не скроешь. Я пошел по неправильному пути и поставил под угрозу счастье и жизнь своей семьи. Я наделал много ошибок, которые не так просто исправить. Но я постараюсь это сделать. Я должен. Ради вас. Тебя и твоей мамы. Вы обе будете злиться на меня, а может, и ненавидеть, но я хочу, чтобы ты знала, что я делаю это только ради вас. Вы заслуживаете гораздо большего и лучшего, и мне очень жаль, что я все испортил. Я очень виноват перед твоей мамой за то, что нарушил все свои обещания. За то, что разрушил наше счастье. Я написал письмо и ей, надеясь, что когда-нибудь она поймет меня и примет мое непростое решение. Я просто хочу, чтобы она была счастлива. Возможно, в том далеком будущем, когда ты читаешь это письмо, она уже счастлива. Снова радуется жизни. Надеюсь, это так. Моя милая Арианна, я знаю, ты вырастешь чудесным человеком. Самой красивой и очаровательной девушкой на свете. У тебя огромное сердце, которое будет дарить всем любовь и радость. Такое же чистое и невинное, как у твоей мамы. Мечтай, как можно больше! Мечты — это прекрасно, солнышко, потому что иногда они становятся реальностью. Когда-нибудь ты встретишь свою судьбу. Человека, для которого ты будешь светом в кромешной тьме. Ты поймешь это. Твое сердце тебя никогда не обманет. Таким светом была и есть для меня твоя мама. Тебя ждет невероятное, захватывающее будущее. Тебя ожидает столько событий, которые взбудоражат твое сознание. Ты испытаешь самые разные чувства, которые вскружат тебе голову, которые наполнят твою душу счастьем. На своем пути ты повстречаешь немало людей. Кто-то обидит тебя, а кто-то протянет руку помощи, когда будет тяжело. Всегда иди вперед, не смотря ни на что. Оставь все страхи, обиды в прошлом. Думай только о том, что у тебя есть сейчас. Помни о тех, кто искренне тебя любит. Это твоя опора и поддержка на протяжении всей твоей жизни. И знай, что я всегда буду тебя любить и оберегать. Где бы ты ни была. Что бы ты ни делала. Но сейчас я должен сказать тебе „Прощай“. Я должен исчезнуть. Ради вашего блага. Я всегда буду рядом. Всегда с тобой. Навсегда в твоем сердце. Береги маму. Ты — еще один лучик света для меня. Когда-нибудь ты станешь им для кого-то другого. И самое главное — будь счастлива. Я люблю тебя, моя принцесса. Твой папа» Крепко прижимаю к груди листок бумаги. Ощущение, словно каждое написанное слово отпечаталось в душе. Слезы текут ручьем, и я не знаю, откуда у меня вообще берутся силы плакать. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой опустошенной. Такой разбитой. Такой сломленной. Кажется, за эти несколько минут я забыла о реальности и погрузилась в прошлое. Я забыла обо всем, что меня так сильно тревожило. Я снова стала маленькой Арианной, которой еще только предстоит все узнать. Слова папы закрались в самые темные уголки моей души, которая просто растерзана, разорвана на части. Они одновременно лечат, но так же сильно причиняют боль. В моей жизни наступил полный крах. Я осталась совсем одна. Услышав, как кто-то звонит в дверь, с трудом нахожу в себе силы подняться и спуститься вниз. Все тело онемело от боли, которая съедает меня изнутри. Хочу упасть на холодный пол и громко разрыдаться. Подойдя к входной двери, снова закрываю глаза, чтобы собраться с мыслями. Все еще держу в руках письмо папы, как будто боюсь потерять этот листок бумаги. Дергаю за ручку и открываю дверь, глядя на своего гостя. — О, боже мой, Ари, — с сожалением говорит Мони, внезапно обрушиваясь на меня с объятьями. — Прости, что не смогла приехать раньше. — Ничего. Мне нужно было побыть…одной. — Это слово пугает меня. От него веет холодом. Это ли все эти годы чувствовал Ричард Росс? Вряд ли я когда-нибудь об этом узнаю. — Ты не одна, Ари, — успокаивает меня Мони, обнимая еще крепче. — У тебя есть я и еще столько людей, которые тебя любят и ценят. Не забывай об этом. В твоей жизни обязательно наступят прекрасные времена. Нужно отпустить все плохое и идти дальше, несмотря ни на что. Обещай мне. — Обещаю. И я обещаю тебе, папа. Я буду мечтать. Я буду счастлива. Я стану для кого-то лучиком света, как только сама выберусь из этой темноты, которая так сильно затянула меня в свои сети...