POV Людмила
Иван Кузнецов 23:46 Там учить дохуя. Республики, области, автономные округа, ещё какая-то хуетень. Людмила Котова 23:47 Знакомая херь… А ты сможешь выучить? Или слишком устал? Иван Кузнецов 23:47 Я слишком пиздец. Завтра четыре урока по тридцать минут. ВОТ КАКОГО ХУЯ ГЕОГРАФИЯ ПОПАЛА В ЭТОТ СПИСОК… Людмила Котова 23:54 Оу. Ты прям вообще-вообще не ладишь с географией? Иван Кузнецов 23:55 Я её сдаю. Но мне дохуя лень учить так много. Я тебе больше скажу: у меня сплошняком пятёрки по географии. ХД Людмила Котова 23:56 : O Ладно, пойду я спать. Спокойной ночки. Ксюша уже, наверное, дрыхнет как сурок. Пора бы и мне в страну Морфея.***
0:00. В квартире вот уже несколько минут царит тьма и гробовая тишина, однако меня в сон до сих пор не клонит. Как там говорят? «И только ночью мы думаем о тех, кого любим». А о ком я думаю сейчас? Честно говоря, не знаю. Просто лежу, пялясь в потолок, и думаю. Ни о чём. На секунду прикрываю глаза, и в подсознании всплывает знакомый демонический образ. Он, словно живой, протягивает мне руку, и я делаю то же самое. Тянусь, тянусь, а потом… Резко раскрываю глаза. В комнате стало очень темно и душно. Глянула на настенные часы в углу. 02:00. «Что это только что было?» В горле жутко пересохло, но встать с кровати я не решалась. Страшно. Перевернувшись на бок, вновь пытаюсь заснуть, но, как оказывается, этому не бывать, ибо сразу после повторной попытки что-то забралось ко мне на кровать. — Ты думала обо мне, — шепчет знакомый голос. — Так вот, я пришёл на твой зов. Резко разворачиваюсь, не веря собственным ушам. Нет, показалось. На другой стороне большой кровати никого не было. Лишь темнота и холод. — Кого ищешь? Меня? — и снова этот голос. — Ну вот он я. Кто-то резко прижал моё тело к матрасу. Перед лицом возникла голова Себастьяна, того самого, кто занял собой все мои мысли. Не успеваю что-либо понять, как губы оказываются в плену его губ. Сладкие, нежные, и, ах, в них столько страсти. Я потерялась в тех редких секундах поцелуя, когда он, протолкнув язык между нашими губами, проник им в мой рот. Это было неописуемо. Какие только эксперименты он не проделывал: и кусал, и облизывал, и касался, и целовал. Потому всё происходящее начинало казаться сном. Самое-то странное – я охотно отвечала на ласки. — А сейчас мы немного пошалим. Он на секунду оторвался, чтобы взглянуть в мои глаза, а потом снова припал к губам, ласково целуя. Руки его уже во всю хозяйничали на груди. А на мне, кроме длинной майки и трусиков, ничего не было. Упростила задачу, называется. — Ты не визжишь и не стесняешься, как другие. Твоя покорность пленяет меня. Но что, если я сделаю так?.. Послышался звук рвущейся ткани. Откинув разорванную на две части майку, демон припал горячими губами к небольшой груди, целуя её так резко и страстно, что я чуть не задохнулась. — Нет, — выдавила из себя, — не честно. Себастьян отрывается от своего занятия и смотрит с неким азартом в глазах и хищной улыбкой на губах. — Тоже хочешь касаться меня? Пожалуйста, милости прошу. Теперь уже я улыбалась во все тридцать два. Вероятно, он не знает, каковым был мой план. Медленно тяну ладонь к мужскому достоинству, но её перехватывают, больно сдавливая. — Ох, нет, мы так не договаривались. Плохая девочка. Тебя нужно наказать. Я чувствую, как рука учителя нежно поглаживает внутреннюю сторону бедра. В низу живота жарко. Невыносимо. Видимо, почувствовав моё возбуждение, он нагло расположил голову в том самом месте, где минуту назад лежала его большая ладонь. Нежный укус, и зубы несильно оттягивают кожу. Ещё один, но более жадный и сильный. После следовали поцелуи, которые постепенно поднимались выше. — Пожалуйста… — то ли простонала, то ли прошептала — не понятно, но этого хватило, чтобы на лице демона появилась улыбка. Мне повезло: почти весь комплект Михаэлиса собран. — М? — издевательски пропел он, оттягивая зубами резинку трусов. Я вновь простонала, проклиная все на свете правила Конституции, Себастьяна, эту позу, в которой находилась, и Настю – свою соседку сверху. Надеюсь, демон всё продумал, прежде чем заявиться сюда. Ну, я, как-никак, с мамой всё-таки живу. — Никто ничего не заметит, если ты не будешь громко стонать. Твой голос мне, конечно, нравится, но, — шепот возле уха, — сейчас лучше сдержать его при себе. А дальше последовало то, что окончательно сбило меня с правильного пути. В голове стоял полнейший хаос, на лице замер немой крик. — Да ты уже вся мокрая. Он издевался, нет, реально издевался. Его пальцы пробрались под единственную тонкую ткань. Суть в том, что на мне из одежды были лишь трусы, а на нём и пиджак, и брюки, и рубашка с галстуком. Обидно. — Не волнуйся, сегодня моя задача заключается в том, чтобы довести тебя до пика, — снова этот шёпот, только теперь около губ. — Посмотрим, как ты это вытерпишь. Поцелуй. Жёсткий, страстный. Я отвечаю так же, даже не догадываясь о том, что это всё для того, чтобы отвлечь меня. Чувствую, как внизу становится холодно, позже понимаю: на теле нет и следа от одежды. Вот теперь стало по-настоящему стыдно. — Расслабься, котёнок… Что-то касается самого чувствительного места. Это пальцы, длинные и горячие. Этот демон может свести с ума одним лишь прикосновением. Да ещё и лыбится. Бля, чувствую себя надувной куклой. Я резко прикрываю рот руками, когда один из палецев медленно проникает в меня. Чтобы заглушить стоны, до боли закусываю губу. А он всё лыбится, продолжая двигать пальцем быстрее. О, Сатана, это так… и до боли приятно, и жутко стрёмно извиваться под ним. Отвлекает поцелуями, вот поразит. Спускается ниже. Проводит языком между грудей, очерчивая их контур, специально задевая сосок, а затем продолжает путь, двигаясь точно к цели. Я до последнего стараюсь одуматься, свести ноги вместе, но он не позволяет, а лишь ускоряет темп, и из меня вырываются стоны, больше похожие на хрип. — Сейчас ты прекрасна… Знакомые слова. Откуда он их знает? А я? Никак не могу вспомнить… Похоже на строки из какой-то песни. Только какой? Стон эхом разносится по квартире. Его вспотевшая ладонь закрывает мой рот, продолжая дело. Язык касается клитора, чуть надавливая и облизывая. К рабочему пальцу подключился второй. Казалось, я готова провалиться сквозь землю от смущения и одновременно возмущения, сладкой муки и удовольствия. Одна мысль о том, что он не уйдёт, пока я не кончу, — сводила с ума. — Нет, не надо… я скоро… но не хочу, чтобы ты уходил, — нужные слова не находились, получалась какая-то отсебятина. Как только я почувствовала, как мышцы сжались, демон резко вынул пальцы. Заскулила впервые не от боли, а от неудовлетворения. Но Себастьян, будучи тёмным ангелом, так просто не сдался. Хотелось продлить минуты наслаждения, что он, собственно, и сделал. Липкий язык заменил пальцы, проникая так глубоко в меня, что я чуть не разорвалась на части. Он двигал им так быстро, так резко, я успевала лишь прогибаться и извиваться на скомканных простынях. Ещё чуть-чуть, совсем немного… Всё произошло моментально: сначала мой крик и его довольное урчание, потом –жуткая пульсация снизу. Чуть не отключилась, находясь на высоте блаженства. — Ещё! — зачем-то прорычал партнер, кладя ладонь на пульсирующую плоть, сильно растирая. Меня обдало новым жаром. Рука с противным хлюпающим звуком то поднималась вверх, то опускалась, то ускоряла темп, жестко шлёпая по раскрасневшейся коже. Там, внутри, кипел огонь. Я не могла сдерживать стонов. А он продолжал действия, глупо подняв голову вверх и прикрыв глаза. Без того влажная ладонь вдруг сменила цель: длинные пальце стали растирать чувствительную верхушку. Крик вырвался неожиданно: второй оргазм накрыл с головой, оставляя лежать на дне собственных вод, вытекших благодаря стараниям демона. Учитель последний раз лизнул клитор, слизывая всё, что смогло извергнуть тело от его безудержных ласок. А я сходила с ума от произошедшего. Ощущения, несомненно, были новыми и странными, приятными и сумасшедшими. Что-то новое всегда прекрасно. — Котик у нас большая умница, — он вновь целует меня в губы, и я чувствую слизкую жидкость, оставляемую им. — А теперь прощай… Вокруг всё потемнело. Себастьян исчез, словно его тут никогда и не бывало. Я перестала чувствовать наслаждение, скорее некоторую тоску и жалость, и не видела снов этой ночью, сомневаясь, спала ли вообще. В мыслях витало единственное слово — «гад». Так и прошла эта безлунная тёмная ночь, ставшая любимым кошмаром.