You are the gift of my destiny

      Проснулась от звона будильника. На весь дом играла песня группы Buck-Tick. Когда я собиралась встать с постели и вприпрыжку, под мелодию, пойти чистить зубы, громкий звук резко затих: кое-кто отключил будильник.       — Ну и нахрена? — гневно зыркнула на своего двойника, и он, вот не поверите, одарил меня таким же взглядом, словно отражение в зеркале.       — У тебя плохой вкус, — ответил и ушёл на кухню.       Ну и ладно. Моё прекрасное настроение никто не способен сбить. А из-за чего оно, собственно, такое? У меня редко когда бывает шикарное настроение. Сказать? Сегодня первым уроком японский. Здорово, да? Скорее бы попасть в школу, в его кабинет, на любимый урок.       Мама ещё спала. А мы, как обычно, проснулись слишком рано. А вообще, брат всегда так встаёт, берёт свой «старомодный» планшет и сидит в нём до восьми часов, потом до половины девятого залипает на аниме «Покемон».       Телефон завибрировал на столе. Я разблокировала экран и взглянула на сообщение. Люд-сай:       «Уже в школе :)»       Начинаю печатать ответное смс, но тут неожиданно вспоминаю, что на счету ещё вчера закончились деньги. Мысленно ударила себя по лбу и, допив чаёк, потопала в комнату одеваться.

***

      — Ля-ля-ля, — тихо напеваю всем знакомую мелодию, перепрыгивая сразу через две-три ступеньки, сталкивая с пути двух третьеклассников.       Люда ждала в кабинете математики. Я не спешила. Ну, мало ли, чем они там занимаются. Ой, кажется, уже слышу девичьи стоны. Ага, хотелось бы мне их реально услышать, а лучше сразу и понаблюдать. Только суть в том, что я не смотрю порнографию. Совершенно. Ну, разве что чуть-чуть.       Телефон завибрировал в руке. Несложно догадаться, от кого пришло сообщение. Только вот… Люд-сай:       «Где тебя, бля, носит? Я тут сейчас от стыда умру. Быстро дуй в класс, иначе я тебя на куски порежу, кишки вытащу, сердце сожгу и обезглавлю. Не заставляй меня ждать, сучка.: -*»       Больше похоже на наезд. Хотя чего мне бояться? Нет, на куски она порезать, конечно, может, и голову отрезать тоже, только на счёт кишков и сердца не уверена. Инструменты-то подходящие найдутся?       Из-за раздумий совсем не заметила бегущих навстречу первоклассников, а они как всей своей кучкой налетели, пришлось чуть ли не отпрыгнуть в сторону. Я споткнулась о ступеньку и завалилась вперёд. Думала, что упаду, но нет, удержалась. Ну это же Ксюша — богиня. Ага, вывод был сделан слишком рано, ибо навстречу понеслась вторая порция ребятни. И вот тут-то, не сохранив равновесие, тело камнем полетело на пол. В голове пронеслась предсмертная мысль: «Ну дети, блять, держитесь».       Совершенно неожиданно на талии почувствовались чужие холодные руки. Перед тем, как упасть, я зажмурилась, чтобы не пришлось лицезреть столкновения собственного лица с твёрдым полом. Что-то пошло не так. Я слишком долго падала.       — Может, уже откроешь глаза?       Знакомый голос. Мягкий, мелодичный, чёткий, как дважды два. О, Господи, ну почему имени он? Почему не физрук, моя любовь детства? Вот почему? За что?       Не вижу, но чувствую: по щеке пробегают прохладные тонкие пальчики. Внешне сгораю от стыда, хотя внутренне – тоже.       — Простите, — быстро отвечаю и убегаю прочь.       Кажется, я ещё с кем-то столкнулась, пока бежала, но на это наплевать. Вот как я теперь в глаза ему смотреть буду? Вот так просто взяла и убежала. Дура. Он по-любому заметил смущение.       — Да бля! — снова в кого-то врезалась. — Вы задолбали уже! Смотри, куда прёшь!       Резко открываю глаза, потирая ушибленную голову. Передо мной стоит Михаэлис. Журнал в руках и всё такое. Он стоял и, мягко говоря, охуевал от услышанного. А я в сотый раз за день бью себя по голове. Ну кто ж знал, что всё так будет? Не предусмотрела. Моя вина.       — Белокрылова! Это что ещё такое сейчас было?       — Ой, простите, пожалуйста. Я… приняла Вас за другого. Умоляю, простите!       И снова сбегаю, как последняя трусиха. А чё он так смотрит? Как будто прямо сейчас готов сожрать. А помирать не охота.       Осенью холодно. Зимой холоднее. Только в этом году всё иначе. Тепло. Особенно сейчас, когда первым уроком японский и ты сидишь совсем одна, не считая учителя, тихо заполняющего какие-то бумажки. Не отвлекается, не смотрит в твою сторону, но я отчётливо чувствую, как его сердце стучит в такт моему.       «Любовь… любовь… это любовь…»       Взглядом блуждаю по его одежде, по густым прядям тёмных волос, по каждому изгибу тела, неожиданно натыкаясь на тёплый взор карих глаз. Смущенно отворачиваюсь. Он усмехается. Пытаюсь отвлечься, привести мысли в порядок. Не выходит. Атсуши вновь с головой погружается в работу. И только сейчас осознаю, как он красив, когда так сосредоточен.       Хочется прикоснуться. Вот так просто взять, протянуть руку, тронуть, невесомо, почувствовать, каково это — касаться любимого человека. К тому же, нас разделяло всего несколько сантиметров, не страны и не города, а какие-то тупые сантиметры. А ведь когда-то, помню, я писала на официальном сайте группы Buck-Tick письмо с просьбой приехать… А сейчас ты не только приехал, но и устроился учителем в нашей школе. До сих пор не верится. Это сон.       Не выдерживаю, не могу находиться рядом с ним. Встаю из-за парты и покидаю кабинет. В коридоре сталкиваюсь с растрёпанной Людмилой.       — Ну слава тебе, Господи, услышал мои молитвы! И где тебя носило, затерявшаяся моя?       — Ты прикинь, чё расскажу! Вчера тако-о-ое было.       И она поведала мне интереснейшую историю. Трахнул её, значит, Себастьян во сне. Пальцами. Ах-ах-ах. Она как сказала, я чуть в обморок от смеха не упала. Потом просыпается, оглядывается. Одежда вроде бы на месте, майка целая. Подумала, сначала, что он одежду новую «наколдовал», а на самом-то деле ей это всё приснилось. Да, хах, вообще.       — Ну хватит смеяться.       — Ах-ха-ха… Ой, бля-я-я… Ну ты даёшь! Надо будет Михаэлису рассказать.       — А знаешь, в жопу предупреждения, вот прямо сейчас возьму и порежу твоё тело на кусочки, и будет салатик.       Я взвизгнула, забежав в класс. Котова ринулась следом, истерически рассмеявшись. А дальше было интереснее…       — Нет, пожалуйста, не надо. Спасите! Меня какой-то маньяк пытается убить. О, нет, он уже достаёт нож. Ай, нет! Больно, блин, как больно…       — Ксюша, хватит так орать.       Изображаю умершего тюленя, скорчившись на самой дальней парте. Люда нависала надо мной, а на лице у неё так и читалось: «Вот какого хуя ты кричишь на всю школу? Вон, Сакура перепугала: пялится на нас как-то подозрительно». Кстати, да, у него, похоже, второй по счёту инфаркт. А эта непонимающая мордашка мне даже нравилась. Только было одно «но».       — Кхм… девушки, я вам не мешаю? — проговорил японец, поправляя длинную прядь чёрных волос.       — Ага. То есть нет. Может, хотите подключиться? — следом сказала Людси.       Густо покраснев, как помидор, я посмотрела на подругу. Та усмехнулась, ну прямо как математик, только ещё страшнее. Не будь поблизости Атсуши, я бы заорала от страха. Так, чисто для прикола.       Со стороны прозвучал смешок. Преподаватель покрутил пальцем у виска и дальше продолжил что-то писать в журнале.       Вскоре к половине девятого в кабинете присутствовала большая часть класса. Мы с Людой успели добросовестно списать домашнюю работу по алгебре, которая стояла вторым уроком в расписании. Ничуть не смущаясь пронзительного и непонимающего взгляда сидящего напротив учителя, я совершенно случайно коснулась носком сапог его ноги. Реакция, сказать, у него отменная: та же нежная, милая улыбка, но серьёзный, заглядывающий в душу взгляд, эта особая аура около него, из-за которой медленно сходишь с ума. Кто говорил, что любви с первого взгляда не бывает? Бывает, ещё как. К тому же, первая любовь самая сильная, пусть и самая болючая. Но ведь у меня эта любовь далеко не первая…       Звонок прозвенел неожиданно и невероятно быстро. Счёт времени потерялся в родных карих глазах.       — Садитесь.       От его голоса мурашки по коже, от одного мимолётного взгляда в мою сторону сердце словно останавливается, замирает.       — Итак, на первом уроке вы изучали учебник, да? Сегодня, пожалуй, познакомимся с вами, — учитель садится на край стола, держа в руках журнал. — Я называю фамилию, и тот человек, кому она принадлежит, встаёт с места и вкратце рассказывает о себе.       Одноклассники закивали головами, придумывая торжественную речь перед выступлением. А что я буду говорить, когда назовут моё имя? Как сказать, что я увлекаюсь им, что мне безумно нравится его голос, внешность, характер, привычки? Да и поймут ли меня окружающие?       — Котова Людмила. Есть такая?       Блин, нужно срочно что-то придумать. Словарный запас у меня маленький, нужных слов не найду. Что делать?       Когда Людси встала, я почувствовала прикосновение чего-то твёрдого к ноге. Вопросительно посмотрела на учителя: он уже сидел за столом, сфокусировав всё внимание на персоне под названием «я невеста демона, холопы; покланяйтесь мне в ноги». Дурацкое сравнение.       Перевожу взгляд под парту и криво ухмыляюсь. А он, похоже, не прочь поиграть.       Подвинула ногу вперёд, упираясь носком в кожаные чёрные сапоги, почти такие же, как у меня. Медленно поднимаю ступню и… сильно надавливаю на носок противника. О, вам надо было видеть выражение его лица в тот момент. Ха, Ксюша рулит.       — Ох, достаточна, Людмила. — Сакур заглянул в журнал. — Белокрылова… Хм-мм. Ксения. Это кто?       Ой, твою ж, блять, дивизию. Всё, приехали. Высаживайся, Ксю, твоя остановка. А, даже знаю, как её назвать. «Место, где умерла прелестнейшая героиня из фильма „Чёрный против чёрного. Итог: Ничья“». Согласитесь, милое название. Ой, что я несу? И почему моя фамилия не сочетается вообще с именем? Нет, ну чё за дела, а?       — Ксения Белокрылова! Она здесь?       Ага, прямо перед тобой. Глаза протри, дорогой. Вот что ему сказать? О, у меня, кажется, идея!       — Ага, ага. Здесь, — выдали меня со всеми потрохами любимые одноклассники. Как им не стыдно?       Кареглазый взгляд прожигает мою детскую тушку, поднимающуюся со стула. Будучи стоящей прямо перед ним так, что на лице чётко виднелась самая незаметная эмоция, смущение всё равно будет наблюдать только он, что несказанно радует. А если я сейчас заговорю о своих истинных увлечениях, надеюсь тоже увидеть смущение на его лице. Так, ну ладно! Хочешь откровение? Ты его получишь. И я не из тех, кто долго будет скрывать симпатию к интересному человеку, а уж тем более любовь. Я не из тех…       — Ну хорошо, — прокашлялась. — Моё имя Ксения. Увлечения: спорт, искусство, музыка.       — Расскажи о предпочтениях в музыке.       — Рок. Желательно корейский или японский, — последнее слово особо выделила.       Намёк-намёками, а он, кажется, нифига не понимает. Окей, план номер два.       — Атсуши Сакураи, не заставляйте меня повторять это ещё раз. — Я заговорила быстрее, чем преподаватель успел открыть рот. — Как? Не понимаю. Как Вы могли покинуть группу? Вы — мой идеал! Тогда, чёрт возьми, почему ошиваетесь тут, вместо того, чтобы исполнять новую песню?       Когда я хотела сесть, грубый, совсем не известный ранее баритон остановил меня.       — Я не сажал тебя, Белокрылова. Нет, меня, конечно, впечатлили твои знания японского языка, но я прошу представиться не для того, чтобы узнать получше, а чтобы вы научились анализировать и озвучивать краткую, значимую информацию. У тебя с этим небольшие проблемы. Задержишься после урока.       На лице отразилась густая масса недовольства. Это не тот Сакураи, который на съёмке мило беседует с корреспондентом и честно отвечает на каждый заданный вопрос. Он другой. Да что говорить... Я ведь его совершенно не знаю. Быть может, существовали какие-то свои причины. Может, он давно хотел покинуть группу и уехать куда-нибудь из родной страны, что напоминала о семье: маме, папе, которых уже нет в живых. А что, если из-за моих слов ему стало больно? Думать нужно, прежде чем говорить! После урока поговорим, и я обязательно выясню то, что желаю знать.