Истинный

— Боже, что это?! Высота и восторг в голосе Ханджи зашкаливали, и Леви поморщился. Таким вот манером очкастая начинала вопить, когда видела что-то, по ее мнению, милое — бактерии сибирской язвы под микроскопом, например, или принималась рассуждать о крайней сообразительности дождевых червей. Но то ладно, язва и черви — оно для души, в свободное от работы время. Работала же Ханджи Зоэ не где-нибудь, а в крупнейшем перинатальном центре Троста и была ведущим специалистом в своей области. И Леви каждый раз впадал в ступор, когда осознавал, что ровно таким же тоном она сообщает будущим родителям о пополнении в семействе. Прибавить к этому вечное гнездо на голове, косо сидящие очки, немигающий взгляд с маньячинкой на дне зрачков и милую улыбку людоеда, которую сама владелица считала обворожительной, и опа — у человека неподготовленного нервный тик на неопределенное время. Такое надо было запретить законом, вот точно. Но на самом деле, Ханджи любили. Даже Леви любил, хотя предпочитал называть это привычкой. Сейчас он с двумя кружками горячего чая просочился мимо застывшей в дверях беты в собственную гостиную, мельком оглядывая почти необъятное пространство с высоченными потолками, камином, темным полом, лестницей в виде выступающих из булыжной стены каменных обломков и… Блять, как можно было так лохануться, с тоской подумал он, замирая взглядом на виновнике неуемного восторга Ханджи. Огромный, почти с Леви ростом ярко-желтый осьминог вольготно валялся в кресле, бельмом на глазу выделяясь на его коричнево-серой обивке. Зачем он принес это в дом, а не бросил в машине или в гараже, Леви не знал. Просто посмотрел в выпуклые пластмассовые глаза, вздохнул и, утолкав в подмышку, потащил, волоча щупальца за собой. От мягкого шелковистого меха пахло преследовавшей целый день волглой сыростью. И альфой, чей вкус все еще был на языке и покалывал губы. Плеснув себе виски в стакан, Леви попытался запить вкус этой молодой зеленоглазой отравы, искренне удивляясь, почему остановил Эрена. В конце концов, разве не на годный секс он рассчитывал, соглашаясь на это свидание? Так что же помешало, когда член альфы с таким красноречием упирался в задницу, едва не прорывая джинсу и обещая желанное удовольствие? Опустошив второй стакан и не найдя ответа, Леви завалился в постель, от всего сердца наплевав на душ. Его волосы по-прежнему пахли альфой. Его кожа по-прежнему пахла альфой, а тело помнило жар ладоней. Истосковавшийся по прикосновениям и так не вовремя проснувшийся омега внутри Аккермана успокоенно затих пока. А позабытый плюшевый Кракен так и остался коротать ночь в гостиной, брошенный в первое же попавшееся кресло. И вот сейчас, на следующее утро, обнаруженный охочей до сенсаций очкастой. Показательно грохнув принесенной для Ханджи полной кружкой об кофейный стол, Леви со своей забрался в кресло, поджал ноги и пожелал стать невидимым. — Это ведь то, что я думаю? — склонившись над безвинной игрушкой, Ханджи сдвинула очки на кончик носа, игнорируя явное недовольство хозяина дома. — Пожалуйста, скажи «да»! — Откуда мне знать, о чем ты думаешь, ненормальная, — зябко кутаясь в растянутый кардиган, беззлобно огрызнулся Леви. Скорее, с досадой, не желая ничего обсуждать сейчас. Или вообще когда-либо. — Но это же так… мило! — выдохнула Ханджи, выпрямилась и уставилась на него, оскалившись в улыбке. Леви фыркнул, глубже забиваясь в кресло и делая глоток терпкого чая. — Как его зовут? — как ни в чем не бывало продолжила допрос бета. — Без понятия. Плюшевая Задница? — пожал плечами Леви. — Да я не про это! — всплеснула она руками, кивая на Кракена. — Хотя я не уверена, что у осьминога в принципе есть задница… Но в любом случае я про того, кто тебе его подарил! — Он ничего не дарил, — уцепившись за последние слова очкастой, отрезал Леви, чуя, что на этот раз выкрутиться вряд ли выйдет. Как для него, так и для очкастой плюшевое недоразумение на кресле говорило само за себя. — Это приз. За стрельбу в тире. — Боже, он выиграл его для тебя! Как романтично! Леви на какой-то момент показалось, что очкастая сейчас завизжит и запрыгает на месте, хлопая в ладоши. Естественно, ни то, ни другое она делать не собиралась, но на всякий случай, втянув голову в плечи, он хмуро уставился на нее исподлобья. — Итак, мне нужны подробности, — с деловым видом Ханджи подхватила со столика объемную пузатую чашку с чаем и по-свойски уселась на подлокотник кресла, в котором свернулся Леви. — Обойдешься, — фыркнул он, — и будь добра, убери свой зад отсюда. — Он красивый? Старше тебя? Младше? — проигнорировав призыв, сыпала вопросами Ханджи, нависая над ним и не моргая. Очки дрожали на кончике носа. — Так как его зовут? Чем занимается? Вы еще увидитесь? — Нет! — почему-то выпалил Леви, потом на секунду задумался. — То есть… — наконец, тряхнув головой, вздохнул. — Ханджи, отъебись, сделай одолжение. — Так что нет? Некрасивый? — Красивый, — невольно сознался Леви и пихнул бету острым локтем в бок. — Свали отсюда, мать твою. Усмехнувшись, Ханджи слезла с подлокотника и плюхнулась на диван, не сводя карих глаз с бледного лица омеги. Они знали друг друга хренову тучу лет, еще со времен универа. Познакомил их опять-таки Фарлан, как-то позвав на ужин девушку-бету с параллельного потока. С тех пор Ханджи мало изменилась, оставшись все такой же нахрапистой и непробиваемой. Разве что взгляд стал жестче да в уголках обманчиво улыбчивого рта затаились циничные морщины. — Ну так что? — спросила она, хлебнув из кружки. — Эрен, — нехотя произнес Леви. — Его зовут Эрен. Остальное тебя не касается. — Эрен, — повторила она, растекаясь в довольной лыбе. — Должно быть, он совершенно очарователен, раз твое сердце дрогнуло! — Ничего у меня не дрогнуло, так что завались, очкастая, — Аккерман остановил на ней убийственный взгляд прозрачных глаз. — Ну Леви, что плохого в том, что тебе, спустя столько лет, кто-то понравился? Сколько прошло с последнего твоего романа? Два года? Три? — физиономия беты светилась, как начищенный пятак. — Я безумно рада, что ты опять заведешь себе альфу! — Заводятся тараканы, — фыркнул Леви. — Ай, не придирайся к словам, ты понял, что я имела в виду! — беспечно отмахнулась она, с экзальтированным блеском в глазах смотря на омегу. — Дай Эрену шанс! Я уверена, у вас все получится! — Единственное, что у нас получится, это трахнуться пару раз, — с долей иронии ответил Леви. — В лучшем случае. — Почему это?! — возмущению Ханджи не было предела. — Потому что он намного младше меня, как думаешь? — усмехнулся Аккерман. — Или потому что мечтает о детях и о нормальной семье? Или ему не нужен омега под сорокет, уже потерявший свою пару и из-за проблем с течками не сумевший залететь даже от истинного? Выбирай. Все, чего он хочет от меня, это секс, очкастая. Собственно, как и я от него. Так что засунь свое «долго и счастливо» в задницу. — Ну да, конечно, — отмахнулась Ханджи, — дело только в сексе, как же. Ведь именно поэтому ты приволок кусок плюша за десять баксов, — выразительный кивок в сторону Кракена, — в гостиную. А че до спальни-то не донес? — она растянула тонкие губы в победной ухмылке. — Притом, что часы, которые тебе с завидным постоянством дарит Эрвин — а мы все знаем, как ты обожаешь дорогие часы — пылятся хрен пойми где. Леви ничего не оставалось, кроме как закатить глаза, ведь по всему выходило, что очкастая… права?! — А не пойти бы тебе вместе со своими бредовыми догадками? — огрызнулся он. — Это больше, чем догадки, дорогой, — возразила непробиваемая Ханджи. — Это уверенность, что ты подцепил-таки офигенного альфу, на которого запал. Наконец-то. Я уже хочу с ним познакомиться! — Закатайся, — фыркнул Леви и, через силу сглотнув, брезгливо скривился. — Единственное, что я подцепил, это простуду. Еще с самого утра першило в горле, но Леви до последнего списывал симптомы на обычную сухость после сна. Пока не пришла очкастая и он, заваривая чай, не понял, что больно глотать. Сначала царапало с одной стороны, противной кислятиной скатываясь вниз, теперь же драло и с другой. По ходу, продрогшие и промокшие вчера ноги все же дали о себе знать, и вискарь не помог. И теперь, глотая подостывший чай, Леви чувствовал буквально миллиард омерзительных иголок, пронзающих горло. Собственно, объяснилась и дрожь, время от времени судорогами прокатывающаяся по телу и растворявшаяся в кончиках холодных пальцев. Поддернув повыше безразмерную хламиду кардигана, Леви закутался плотнее и поджал пальцы на ногах. Тоже ледяные, несмотря на толстые теплые носки. Ханджи нахмурила брови, скептически оглядев чуть более бледного, чем обычно омегу. — Серьезно, что ли? — легко подорвавшись с дивана, она опять плюхнулась на подлокотник кресла, в котором сидел Леви, и ухватила тонкое запястье своей лапищей. — Дай сюда! За пределами клиники в Ханджи редко просыпался врач, но когда это случалось, проще было сразу сдаться, чем пытаться противостоять. Уже наученный горьким опытом Леви покорно позволил измерить пульс, открыл рот, вывалив язык, разрешил помять себе шею и мужественно снес прикосновение чужих губ ко лбу. Разве что поморщился страдальчески и посмотрел на дотошную Ханджи режущим взглядом. — У тебя, блять, градусник во рту или что? — А?.. — Зоэ рассеянно посмотрела в ответ, думая о чем-то своем, возможно, о червях. — Забей, — цокнул языком Леви, подхватил опустевшую кружку беты и пошел на кухню. Когда он вернулся, женщина, вытряхнув на диван содержимое своей необъятной сумки, гремела какими-то пилюлями в пластиковом тубусе, одновременно изучая блистер с таблетками в другой руке. Затем отправила обе находки в небольшую кучку уже прошедших, по всей видимости, отбор лекарств и схватила следующее. — Надеюсь, это не мне? — язвительно поинтересовался Леви, разглядывая как минимум с десяток упаковок. — Надейся, — задумчиво ответила Ханджи и решительно отвергла очередное лекарство. — Все принимаешь согласно инструкции. И чтобы не смел вытаскивать свою тощую задницу дальше кухни. Леви криво усмехнулся. — У меня сдача объекта на этой неделе, так что, спасибо, нет. — Аккерман! — очки Ханджи непреклонно блеснули. — Что? Неустойку ты заплатишь? Прищурившись, она какое-то время с мстительной досадой рассматривала тонкое лицо с острыми чертами, словно Леви испортил очередной опыт, подсунув грязную пробирку. А потом, не глядя, принялась сгребать в сумку ежедневник, блистеры с таблетками, жестянку леденцов, фантики, влажные салфетки из закусочной, мятые чеки, бутылку воды, кошачью игрушку, пару заколок, спутанный моток бечевки и тюбик суперклея. Затем бросила все вместе с сумкой, плюхнулась на край дивана и сдернула очки, вздохнула, потерла их и снова налепила на нос. — У тебя, Аккерман, всегда все просто. Только вот это нихера не просто, — наконец произнесла она, цинично скривив тонкогубый рот. — Когда была последняя течка? — Зоэ вопросительно посмотрела на омегу, но ответа так и не получила. — Полгода назад или больше? И омежий запах почти исчез, я права?.. Знаешь, что это значит, Леви? Твой омега засыпает без альфы. И скоро ты превратишься в бету, так и не родив, — в итоге она все-таки высказала то, что ее беспокоило, но в ответ получила лишь снисходительный взгляд. — Ладно, допустим, тебе на это плевать, как всегда, — сухо кивнула она. — Но увядание омеги — сложный период. Все реагируют по-разному. И предсказать, чем обернется хоть и обычная, но запущенная простуда для организма, и так работающего сейчас на износ, я не возьмусь. — Какой износ, очкастая? Со мной все отлично, — хмыкнул Леви. — Если ты не видишь или не чувствуешь никаких изменений, это не значит, что их нет, — с кажущимся спокойствием возразила Ханджи. — Полагаю, что тебе не нужна лишняя жопоболь в виде возможных осложнений. Этого хочешь? — голос ее взвился на тон. — Очкастая… — начал было Леви, но женщина не дала ему и слова вставить. — Ну что?! — с досадой воскликнула она. — Я не понимаю, почему ты так стремишься потерять себя. Ты же никогда не отрицал свою сущность, и еще не поздно завести семью, и… Это из-за Фарлана?! — она вдруг широко распахнула глаза, осененная догадкой, и испуганно прижала пальцы к губам. — Очкастая, заткнись на секунду и дай мне сказать, — Леви попытался вклиниться в поток ее мыслей, но не сумел. — Да?! В этом дело? — не унималась Зоэ, даже не слыша омегу. — Конечно! Вы же истинные были, но у вас так и не получилось… И после у тебя не было серьезных отношений! И кольцо до сих пор не снимаешь! — Чертово ты трепло, — фыркнул Леви, по привычке крутанув на пальце полоску из белого золота. — Эрвин сказал, что мой запах вернулся, — как бы между прочим добавил он, вновь забираясь в кресло и морщась, пытаясь сглотнуть иголки, настырно царапающие горло. Ханджи, уже набравшая для дальнейших причитаний воздуху побольше, запнулась, издав странный гортанный звук. Леви практически ощущал, как буксует ее соображалка, с космической скоростью обрабатывая информацию. Наконец, выйдя из ступора и вздрогнув, Ханджи уставилась на него поверх очков как давеча на Кракена. — Сукин ты сын, Аккерман, — произнесла она раздельно, поджимая губы. — И давно? — Не знаю, — передернул плечами Леви. — Думаю, пару недель. — Ты же понимаешь, что это значит? — осторожно спросила Ханджи, бликуя стеклами очков. — Что кому-то лучше заткнуться. — А я таки скажу, — протянула она, довольно рассматривая хозяина дома, нахохлившегося в своем кресле. — Твоему омеге нравится альфа Эрена. Конечно же, Леви не думал пить таблетки, оставленные очкастой. Он их выбросил. Не разбираясь, сгреб со стола прямо в мусорную корзину и забыл. Утром электронный термометр показывал чуть больше тридцати семи, и если не считать чудовищной слабости во всем теле и рези в горле, то чувствовал себя Аккерман вполне сносно. В любом случае особого выбора не было. На этой неделе он действительно сдавал проект, и его вряд ли могла бы остановить банальная простуда. Даже если принимать в расчет слова Ханджи. Но кто и когда принимал их в расчет? И вообще, все ее опасения имели под собой основание только в том случае, если омега Леви и правда засыпал, но они уже выяснили — это было не так. Сегодняшнее утро стало очередным подтверждением. Как обычно зайдя в здание и поднявшись на конструкторский этаж в стеклянной коробке лифта, Аккерман оказался нос к носу со своим замом и правой рукой Эрдом Джином. Обычно тот был сдержан и крайне профессионален, максимум поддаваясь инстинктам, когда позволял себе открывать перед омегой двери кабинетов и пропускать вперед. К чему Леви, собственно, привык и даже почти не бесился. Но вот к застывшему соляным столбом в дверях лифта Эрду жизнь Аккермана не готовила. — Заходишь, нет? — вместо приветствия хрипло спросил он, смотря на альфу. — А, да… — словно спохватившись, Джин шагнул в кабину и замер чуть сзади и сбоку от омеги. — Доброе утро, босс. Леви лишь кивнул, щадя больное горло. Естественно, он уже пожалел, что выбросил волшебные пилюли очкастой. Возможно, среди всего оставленного ею барахла и было что-то, способное смягчить режущую боль. Привычные домашние средства не помогали, а заехать в аптеку по дороге на работу Леви как собирался, так успешно и забыл. Но теперь поздно в любом случае. Затянув поплотнее мягкий шарф на шее, он незаметно вздохнул и только тут обнаружил, что альфа за спиной стоит непозволительно близко. Так, что Леви даже ощущал на волосах чужое дыхание. — Эрд? — буркнул он в шарф. Альфа вздрогнул, выходя из странного состояния, которое Леви назвал бы… Блять. Только не это. — Эм… да, босс… — спохватившись, Эрд сделал пару шагов назад и тряхнул головой. — Просто пахнет от тебя… необычно… так горько, что челюсти сводит, — наконец закончил он, сглатывая. — Ну так чего прилип, раз горько и сводит? — огрызнулся Леви и прищурился, криво оскалившись. — Прости, босс, — смутившись, тот отступил еще дальше. — Проехали, — отрезал омега и вышел из очень вовремя остановившегося лифта. Нечто подобное повторилось потом еще несколько раз за день, только не с Эрдом, а другими альфами, с которыми приходилось сталкиваться то в лифте, то на этаже, то в одном кабинете. Они замирали как по команде и шумно принюхивались, стоило только Леви оказаться рядом. Все, естественно, знали, что Аккерман омега, однако запах его никогда не был ярко выражен, а в последние годы вообще угас. Его воспринимали скорее как бету, и сейчас такое буйство феромонов не могло пройти незамеченным. Почти все свободные альфы зависали в его присутствии совсем как Эрд в лифте, тянули носами, и к концу дня Леви, за последние три года уже удачно отвыкший от такого, в общем-то, обычного внимания, был готов взвыть несмотря на свое больное горло. Потому что простуду никто не отменял. К вечеру температура ощущалась четче, к слабости добавилась ломота во всем теле, а горло будто онемело. Но так было даже лучше, с горлом, чем ощущение растущего там кактуса. Позвонившей Ханджи соврал, что все в порядке, что все таблетки пьет, что нет, приезжать и контролировать не надо, и послал в пешее эротическое, когда малахольная стала особо наседать со своей гребаной заботой. А сам, забравшись в кресло с ногами, усиленно хлебал приготовленный Нанабой чай с медом, имбирем и лимоном, одновременно заканчивая расчеты для проекта. В середине дня позвонил Эрвин с осторожным предложением пообедать и, против ожидаемого, был всего лишь устало послан с неопределенным обещанием «как-нибудь». На самом деле ему чертовски повезло напороться на больного Аккермана, которому в падлу оказалось лишний раз даже просто шевельнуться. Разосраться со Смитом раз и навсегда было настоящим искушением, но лень и производная от нее аморфность решили подарить альфе еще один шанс. В конце концов, они знали друг друга сто лет, и глупо рвать отношения только потому, что у кого-то не вовремя встал. Леви понимал, что здоровый он рассудил бы иначе, но сейчас, вот прямо сейчас, в разряд запретных хотений входили только тишина и покой. И теплый плед, потому что потряхивало и морозило. И еще чашка чая, которую с минуты на минуту должна была принести как всегда безупречная Нанаба. Она с одинаковой невозмутимостью отшивала по гарнитуре докучливых клиентов, соискателей и всякую шушеру, не давая им даже приблизиться к приемной обожаемого босса, и кутала его же в свой палантин, за что Аккерман мысленно уже подписал красотке премию. Последнее же хотение, самое запретное, но от этого, как оказалось, безумно желанное, позвонило ближе к вечеру. Увидев имя пацана на ожившем дисплее айфона, Леви язвительно фыркнул и усилием воли подавил нечто, трепыхнувшееся внутри. Махнув пальцем по экрану, поднес телефон к уху и прижал плечом. — С ума сойти, сопляк, ты все-таки позвонил, — через силу проговорил он, стараясь, чтобы голос не особо сипел, но даже не пытаясь умерить количество яда в нем. — А вы ждали? — с надеждой раздалось в ухе. — Конечно. И трижды за ночь орошал подушку слезами, — проникновенно ответил Леви, ощущая, как волна удовольствия от этого бархатистого голоса мурашками пробирается к затылку и расползается по плечам. — Оу… — явно смутились на том конце. В кабинет, торопливо цокая высоченными шпильками, вошла Нанаба с подносом, на котором стояла чашка чая, а в вазочке около — перетертый лимон с имбирем и медом. Леви кивнул ей, когда та в нерешительности застыла в дверях, застав босса за телефонным разговором. — Расслабь очко, — фыркнул он в трубку и закашлялся. — Шуток не понимаешь, что ли? Давно привыкшая к лексикону босса Нанаба и бровью не повела, водружая принесенный чай на стол рядом с клавиатурой, а из трубки в ответ донеслось отчетливое сопение. — Вам нравится меня дразнить? — спросил альфа наконец. — Разумеется, — Леви откинулся на своем офисном кресле и позволил себе улыбнуться, наблюдая, как дверь за секретаршей закрылась. Подхватив чашку, подул на чай, сдувая едва заметный парок, и отхлебнул немного. — Как тогда в машине? — прозвучало в трубке, и от неожиданной смелости пацана он поперхнулся, закашлялся по новой и с грохотом вернул чашку на блюдце. — Засранец. — Один-один, — в голосе альфы скользнула улыбка. — Вы в порядке? — тут же следом. — Жить буду, — просипел в ответ Леви и решил чай пока не пить. Вместо этого снова откинулся в кресле и закусил губу. Звонок Эрена приятно взбудоражил, и очень хотелось спросить, где его, блять, носило вчера и сегодня целый день, и, что, пальцы отсохли, что ли, номер набрать, но не стал. Но еще больше хотелось, чтобы засранец оказался тут, хотелось вновь оседлать крепкие бедра и снова попробовать пухлые губы на вкус. Ну и еще чего-нибудь. Леви сжал переносицу пальцами, чувствуя жар собственной кожи. Ну разумеется, только температурой он и мог объяснить странность своих желаний. — Если свободны, я хотел бы пригласить вас в кино, — произнес альфа с небольшой запинкой. — Серьезно? — криво усмехнулся Леви. — А если применить фантазию? То ли проклятая простуда была виновата и получившийся поэтому хриплым голос, то ли еще что, но вопрос прозвучал до ужаса пошло. И теперь пришла очередь Эрена поперхнуться. Леви отчетливо слышал, как альфа на том конце судорожно втягивает в себя воздух и выдыхает через силу, словно ему сдавили грудину. — Знаете, последние пару месяцев я только тем и занимаюсь, что применяю фантазию, — все же последовал тихий, но прямой ответ. — Ого, — протянул Леви, чувствуя легкое опьянение от наглости пацана. — Поделишься? — спросил прежде, чем успел осознать, и тут же закусил губы, едва удержавшись, чтобы не закатать себе по роже. — Охотно, — кажется, Эрен улыбался. — Вы… никогда не говорили мне «нет». Что бы я ни делал с вами. Леви, кажется, потерял дар речи. По крайней мере, что ответить на такое откровение, он не имел ни малейшего понятия. Текли секунды, грозясь превратиться в минуты, а слов так и не было. Зато под солнечным сплетением, щекоча, разливалось пугающее своей однозначностью ощущение. — Самоуверенный мальчишка, — чудовищно запоздало и крайне неубедительно выдал он, кутаясь сразу и в свой собственный шарф, и в палантин Нанабы, словно пытаясь создать защиту между собой и прямолинейным собеседником. — Вы сами мне обещали, — альфа точно улыбался. — Помните? — На память пока не жалуюсь, засранец, — устало огрызнулся омега, потирая пульсирующий висок. Было слышно, как в трубке громко сглотнули. — Но давай в другой раз, — он снова зашелся кашлем. — Вы болеете? — в голосе альфы мелькнула озабоченность. — Есть немного, — откашлявшись, выдавил Леви. Потянулся, схватившись за чашку, и сделал пару глотков. — И с тобой сейчас я сказал больше, чем за весь день. — Что-то серьезное? Леви усмехнулся про себя. Мать твою, как же предсказуемо! Но беспокойство Эрена не раздражало, а… согревало, что ли. Вообще, дико хотелось сказать ему «приезжай» и раз в жизни позволить альфе позаботиться о себе. Фарлан не в счет. Фарлан был истинным, и Леви много чего позволял рядом с ним не задумываясь. Это казалось таким естественным. А теперь на горизонте маячит мальчишка, с которым те же вещи тоже оборачивались само собой разумеющимися. Собственно, не такой уж и мальчишка. Леви вздрогнул, сообразив, что был всего на год старше Эрена, когда потерял Фарлана. — Да нет, — отмахнулся он, — обычная простуда. — Из-за меня, — раздалось тут же абсолютно убитым тоном, и это был не вопрос. — Нет. — Да. Вы замерзли тогда, а я… херовый альфа. — Пф-ф, идиота ты кусок, — поморщился Леви, снова отпивая подостывшего чая. — Давай договоримся так. Я выздоравливаю, а потом мы… — он буквально ощущал, как альфа затаил дыхание, — идем в кино, — Леви чуть не рассмеялся, услышав разочарованный выдох. — Или, — добавил он, получая ни с чем не сравнимое удовольствие от возможности дразнить пацана, — ты расскажешь мне какую-нибудь свою фантазию. И тогда я решу, как именно нам провести вечер, м? — Блять. — Так понимаю, ты согласен? — Вы издеваетесь? — сглотнув, спросил Эрен, и Леви без труда услышал в его охрипшем голосе нотки просыпающегося возбуждения. — Пока, засранец, — хмыкнул он и сбросил звонок. Хорошо, когда можно все списать на температуру, подумалось вдруг; он отложил айфон и откинул потяжелевшую голову на спинку кресла, прикрывая глаза. На температуру и болезнь, потому что в здравом уме натрепать такой херни просто невозможно. И, блять, он явно перегнул палку. Вернее, не он, не Аккерман, а вконец распоясавшийся омега внутри, так некстати проснувшийся и сейчас бунтующий. С другой стороны, разве не секса хотят они оба — годного и без обязательств? Потому что какие могут быть обязательства между молодым альфой, еще не встретившим свою пару, и омегой сомнительной свежести, уже давно эту самую пару потерявшим? Верно, никаких. Белки глаз пекло под веками, будто в глазницы углей накидали, горло же снова драло, как стекла нажрался. И потряхивало сильнее, чем утром. Леви вскинул руку, сжимая пылающий лоб ледяными пальцами, и вздохнул. Домой надо ехать, геройства все равно никто не оценит, а толку от Леви уже никакого. Только раскиснет сильнее, а болеть сейчас нельзя ни в коем случае. Но от мысли, что надо садиться за руль, кажется, стало хуже. С трудом выпростав из-под себя ноги, Леви сел ровно, насколько позволяла ломота в теле, и пробежался глазами по открытым документам в моноблоке. На всякий случай по паре раз проверил на ту ли кнопку жмет, сохраняя документ, позакрывал все к чертям и, нацепив пальто, вышел из кабинета. В лифте тяжело прислонился к перилам, что шли по периметру кабины, и прикрыл слезящиеся глаза. Вашу ж мать, почему так фигово? Не первая простуда в его жизни, но первый раз хотелось сдохнуть от какой-то безумной слабости. От нее подгибались колени, в голове шумело и казалось, что лишили тело опоры, выдернув позвоночник через задницу. О чем там причитала очкастая, про угасание омеги и прочую хрень? Что каждый реагирует по-своему и любое состояние организма может выйти из-под контроля? Но его омега был разбужен, так какого хрена? Или все это потому, что именно разбужен? Аккерман приложился затылком об зеркальную стену лифта. Он не хотел об этом думать, это были лишние мысли. Ему с лихвой хватило нервного срыва пятнадцать лет назад от осознания собственной никчемности — когда из-за глупых ошибок, допущенных в молодости, не получалось забеременеть от истинной пары; когда врачи разводили руками, а Ханджи поджимала губы и раз за разом качала головой, избегая смотреть в глаза; когда Фарлан не выпускал тонких пальцев из ладони и был рядом, но за спокойной улыбкой проглядывало отчаяние. Тогда Леви почти сжирал себя заживо. Естественно, та ситуация к нынешней имела весьма опосредованное отношение, но размышлять о заебах собственного организма хотелось в последнюю очередь, потому что, кроме физического отвращения и брезгливости, они не внушали ничего. Хрен с ним, пусть не до конца уснувший омега очнулся, учуяв так не вовремя появившегося Эрена. Леви переживет это. Как и все остальное. Подыхать от идиотской простуды он точно не собирался. Телефон в руке ожил, коротко завибрировал и умолк. Аккерман с трудом разлепил глаза и глянул на заблокированный экран. Эрен? Пальцем сняв блокировку, открыл сообщение. Совсем короткое. Всего три слова. «Вы вкусно пахнете». Хмыкнув, Леви сунул телефон в карман и повыше подтянул складки шарфа. Подыхать теперь точно не было никакого смысла. Однако у простуды были свои планы. На следующий день Леви стало если не хуже, то не лучше однозначно. Весь вторник прошел в попытках сосредоточиться на работе и порой это даже выходило. Проект медленно, но верно двигался к сдаче, срок которой был назначен на эту пятницу. Леви забил на ежедневный «смотр строя», окопавшись в кабинете, куда имели доступ только приближенные — Эрд и Нанаба. И если вторая молча и как всегда профессионально делала то, что от нее требовалось — руководила временем босса, приносила чай, кутала при каждой возможности и почти насильно кормила куриным бульоном, то первый действовал на нервы похлестче ненавистной простуды. Собственно тем, что продолжал принюхиваться, хоть и не выходил за рамки разумного, а еще, разумеется, заводил любимую песню очкастой о необходимости постельного режима. Леви посылал его на хрен, не выбирая выражений, и вызывал Нанабу, чтобы та выставила нарушителя спокойствия так, как умела только она. Кстати, о Ханджи. Она звонила по десять раз на дню, заваливала медицинскими вопросами и требовала к телефону Нанабу. Леви с завидным постоянством посылал и ее тоже, по пути отмазываясь прежними отговорками — да, лучше, да, таблетки пьются, да, температура почти нормальная. Конечно, он врал. Лучше ничуть не было, таблетки по-прежнему ждали его в аптеке, а температура побила рекорд прошлого дня, перевалив за тридцать семь и пять. Вечер же вторника ознаменовался цифрой тридцать восемь. В среду утром Леви пожалел, что не сдох. Трясло в лихорадке. Голова раскалывалась, глаза то слезились, то горели, а любое прикосновение к коже било по рецепторам противной острой болью. Подняться с постели казалось нереальным подвигом и поэтому было отложено на потом. Состояние это настолько походило на течку, что Леви невольно поерзал под одеялом. Но — нет, простыни под задницей были сухими и горячими, да и живот не скручивало, а внутри не завывала та пустота, заткнуть которую можно было только альфой. Поэтому, кое-как выбравшись из-под одеяла и сотрясаясь в ознобе, Леви закинулся найденным на кухне и — к удивлению — не просроченным аспирином, оделся на автомате и рухнул в такси почти в состоянии коматоза. Планы заехать в аптеку так и остались планами, ведь омега банально вырубился на заднем сиденье. На работе, то ли из-за аспирина, то ли после живительного чая с обычным уже лимоном, медом и имбирем вроде как показалось, что стало легче. И на этой волне Леви умудрился-таки закончить оставшуюся часть проекта, два раза все перепроверил и перекинул его Эрду, реально понимая, что на этом все, дальше в дело придется вступать его заму. Под немигающим взглядом Нанабы, почти насильно и абсолютно не ощущая вкуса, затолкал в себя немного крем-супа, привычно напиздел Ханджи, что все отлично, проигнорировал осторожное сообщение от Смита, вызвал такси и уехал домой. Раздеваться начал уже на пороге, на ходу сбрасывая одежду. Плевать на бардак. Потом. Забравшись под одеяло, провалился в тяжелый неспокойный сон, больше похожий на забытье. Четверг отложился в памяти исключительно зашкаливающей температурой, смятой пачкой аспирина и полубредовым состоянием. Где-то в оставшемся здоровом куске сознания Леви понимал, что без врача уже вряд ли справится — с организмом, и вправду, происходило что-то странное, не поддающееся никакому объяснению. Банальная простуда, всю жизнь запросто переносившаяся на ногах и в рабочем ритме, сейчас выливалась в нечто жуткое и бесконтрольное. Но здравые мысли гибли, сжигаемые температурой, голова раскалывалась и пульсировала в такт отвратительным трелям, лезущим, казалось, изо всех щелей. Леви глубже закапывался в измятые подушки, сворачивался в клубок и мечтал подохнуть, лишь бы только это все прекратилось. В пятницу, против ожиданий, он все-таки открыл глаза. Было хреново настолько, что даже просто лежать не шевелясь было больно. Кое-как дотащившись до кухни, Леви приволок в спальню бутылку воды и спасительный аспирин, которого оставалась одна таблетка. Оглянулся в поисках телефона, не нашел. Наверняка тот так и валялся в скинутой позавчера одежде. Правда, сейчас он был без преувеличения жизненно необходим — хотя бы вызвать врача, хотя бы позвонить Ханджи. Но попытка выйти из комнаты во второй раз провалилась, для этого слишком штормило да и стало как-то удивительно пофиг. Упав обратно на постель и завернувшись в одеяло, нащупал на тумбочке термометр. Увидев цифры тридцать восемь и семь, не удивился даже. Сейчас, десять минут, сказал Леви сам себе, прикрывая глаза и натягивая одеяло, прячась от пробиравшихся в спальню лучей солнца. Десять минут, чтобы прийти в себя, унять эту гребаную дрожь и встать, найти телефон и… Мысль он так и недодумал, проваливаясь в темноту, расчерченную пульсирующими багровыми кругами.

***

Эрен еще раз сверился с адресом, удивленно вскинул брови и вышел из такси. Как только шум мотора и шорох шин затихли за поворотом, сразу же наступила почти абсолютная тишина, разбавляемая разве что щебетом птиц в кронах росших вокруг голубых елей. Дом же Аккермана среди них оказался приблизительно таким, как альфа себе и представлял — асимметричный двухэтажный из бурого камня и дерева под покатой темной крышей, с огромными, почти во всю стену, окнами. К нему вела подъездная аллея, выложенная булыжником, и точно такая же справа, только широченная, уходила куда-то за дом и, очевидно, вела к гаражу. От дороги идеально ровный газон, сейчас погребенный под ноздрястым, но все еще сверкающим снегом, отделяла невысокая, не выше метра, живая изгородь из колючей акации. Толстые длинные иголки топорщились в разные стороны на корявых голых ветках. Впрочем, это нисколько не смущало жирных лоснящихся синиц, стайкой облюбовавших на первый взгляд негостеприимные кусты. Они, кажется, галдели еще громче, чем их серые собратья в еловых зарослях, окружавших дом. Даже снедаемый тревогой Эрен невольно улыбнулся, глядя на них, и зашагал по подъездной дорожке к входной двери. Пару раз оглянулся, надеясь увидеть проезжающую машину или играющих детей, но улица была пустынна. И соседские дома словно попрятались. Они точно были, Эрену то и дело на глаза попадались дорогие шикарные особняки, пока такси петляло в поисках нужного адреса, но отсюда он не видел ни одного. Почему-то это не удивляло. Дом запавшего в самое сердце омеги так и представлялся — строгий, выдержанный, такой же нелюдимый, как и хозяин, вдалеке от суеты. Сам с собой наедине. Идеальный и спокойный. Дверь цвета графита казалась настолько массивной и тяжелой, что Эрен не удержался и чуть коснулся ее, с удивлением ощутив под пальцами теплое дерево, а не стылый камень. На стук никто не отозвался. Сложно сказать, ожидал он этого или нет, и вообще не совсем понимал, что делает тут и зачем пришел. Ведь Леви совершенно четко дал понять, что ни в чем не винит. А что еще важнее, не гонит от себя. И может, альфа и не дергался бы, но вчера за весь день омега не ответил ни на один звонок и проигнорировал все сообщения. А потом не появился как обычно и в супермаркете. Вот это совсем не влезало ни в какие рамки и заставило сходить с ума от тревоги. И трубку он по-прежнему не поднимал, хотя Эрен набрался наглости и звонил аж до двух часов ночи. Пока слушал падающие в никуда звонки, в голову лезло всякое, от смазанных кадров гибкого маленького тела в руках белобрысого соперника — а альфа безошибочно чуял соперника — до куда более жутких картин несчастных случаев с раскореженной «инфинити», например. И если первые вызывали дикие приступы почти животной ярости и желание рвать на куски, то вторые прошибали до холодного пота и заставляли снова и снова жать на повторный набор. Но телефон Леви молчал. Промучившись всю ночь и не зная чем себя занять в пустом магазине, Эрен все-таки дождался Ханнеса. Пообещав старому пройдохе и по совместительству менеджеру по работе с клиентами себя в вечные должники, смог уговорить того поискать в базе данных домашний адрес Леви Аккермана. И не ошибся, через пять минут уже сорвался с места, на ходу натягивая пуховик, а вслед ему летело мечтательное «Эх, молодость!» Что подумает Леви, как отреагирует, и как все будет выглядеть со стороны, Эрен не думал. Он вообще ни о чем не думал, пока такси несло его по проспекту, а потом по загородному шоссе в один из пригородов Троста. В голове вертелась только одна мысль — пусть с ним все будет в порядке. И в какой-то момент Эрен даже был готов увидеть Леви рядом с тем гладким уродом, только бы жив и цел, остальное неважно. В конце концов, он вырвет этого омегу зубами хоть у десятка таких вот типов, лишь бы ничего не случилось. И вот сейчас Эрен с бешено бьющимся сердцем стоял под дверью Леви и напряженно вслушивался в тишину внутри дома, казавшуюся абсолютной, ни шороха, ни звука. А самым поганым было то, что сделать он ничего не мог вообще. Он не знал ни друзей Леви, ни его родных, понятия не имел, чем тот занимается и где его искать, и тревога, уже поселившаяся в сознании, теперь разъедала кислотой. Выхватив телефон, альфа снова набрал номер, обреченно слушая пустые гудки, как вдруг до слуха из-за закрытой двери донеслись вроде как трели звонка. Нахмурившись, Эрен припал к полированной поверхности и теперь совершенно четко, хоть и едва различимо услышал телефон. Блять. Отпрянув, альфа с секунду смотрел прямо перед собой, а потом, словно очнувшись и сорвавшись, принялся дубасить чертову дверь, не забывая без конца жать и жать на кнопку повтора, заставляя телефон внутри дома сходить с ума и разрываться от звонков. Если бы он мог думать о чем-то, кроме Леви, то непременно порадовался, что тот живет на отшибе. Такой концерт вряд ли прошел бы не замеченным для соседей и полиции. Но тут стесняться было нечего и некого, да и плевать в принципе, и альфа был готов высадить долбаную деревяшку, что удерживала его и мешала увидеть омегу. И когда терпение с остатками выдержки оказались на пределе, массивная дверь неожиданно легко распахнулась, являя Эрену бледного как смерть и злого как черт Аккермана. — Я, блять, руки тебе вырву, сука, и ими же придушу, мать твою! — просипел он, вцепившись в косяк явно из последних сил и пытаясь сфокусировать плывущий взгляд на стоящем на пороге и растерявшемся альфе. Воспаленные красные глаза с пугающе мертвецкими синяками вокруг смотрели почти с ненавистью. — Ты охренел, сопляк? Ты мне еще дверь вынеси. — А чего вы не открываете?! — не остался в долгу Эрен, набычившись. — И трубку не берете! Мне что думать? — Что я болею, блять, нет? — выплюнул Леви и, словно из него моментом выпустили все силы, ткнулся лбом в косяк и устало прикрыл глаза. Эрен шумно выдохнул и прикусил язык, мигом схватывая взглядом более чем нездоровый вид омеги. — Совсем плохо? — тихо спросил он, пытливо всматриваясь в восково-прозрачное лицо и лихорадочно горящие скулы. — Если бы мне сказали, что я сдох, то я не удивился бы, — проговорил Леви, почти не разжимая губ. — Тогда вам не нужно здесь… в таком виде… — альфа невольно скользнул глазами по изящному телу, едва скрытому тонкой футболкой, и босым ногам, выглядывающим из-под пижамных штанов. Видимо, из-за холода, тянущего в распахнутую настежь дверь, омега поставил одну ступню на другую и поджал пальцы. Эрен сглотнул и, будто его рванули за ошейник, шагнул в дом. — Ты что творишь? — словно очнувшись, отшатнулся омега. Без паники или испуга, просто настороженно. — Собираюсь уложить вас в постель, — тихо ответил тот, высвобождая дверь из ослабевшей руки хозяина дома и плотно прикрывая за собой. На все замки. На всякий случай. — Так не терпится? — собрав положенный природой сарказм, поинтересовался Леви. Эрен как стягивал пуховик, так и замер. Попытался разглядеть в сумраке прихожей лицо говорившего, но не смог и просто удушливо покраснел. — Да за кого вы… — возмутился было он и замялся, вспомнив свой нечаянный и наверняка алчный взгляд на пороге. — Блять, я совсем не то имел в виду! — Расслабься, — едва слышно хмыкнул Леви, завозившись в темноте. — Ну проходи, раз пришел. Эрен скорее почувствовал, чем увидел, как тот скользнул мимо него. Просто ощутил волну воздуха, насквозь пропитанного запахом омеги — чуть более жарким и насыщенным, чем до этого. Альфа невольно прикрыл глаза, воскрешая в памяти заросли за домом родителей, тяжелый густой запах прогретой полуденным солнцем полыни, одурманивающий и горчащий на языке. И сейчас голова плыла точно так же, как тогда, и все существо потянулось вслед омеге, жадно вдыхая, желая прикоснуться, прижать. Ощутить. Как оказался в гостиной — не помнил. Пришел в себя, лишь увидев угловатую дрожащую фигуру среди огромного пространства, залитого холодными лучами зимнего солнца. Блять. Да что с ним такое?! Омега болен, ему нужна помощь и альфа рядом, а в голову лезет всякая хрень! — Вам нужно лечь, — беря себя в руки и загоняя все ненужное подальше, произнес он, делая несколько шагов и оказываясь почти вплотную. — Без сопливых солнце светит, — беззлобно огрызнулся Леви, тяжело опираясь на торчащие из каменной стены ступени необычной лестницы. Эрен проследил веером расходящуюся ленту ступеней, потом перевел взгляд на омегу, едва стоящего на ногах, и решительно шагнул, протягивая к нему руки. — Только рискни, — предупредил Леви. — Вы не подниметесь тут, — спокойно возразил Эрен. — Посмотрим, — с вызовом раздалось в ответ. — Вы же понимаете, что я могу просто взять и отнести вас, и вы ничего мне не сделаете? — едва заметно улыбнулся альфа. — Уверен? — омега, держась за стену и преодолев первую ступеньку, через силу обернулся, резанув прозрачным взглядом. Эрен хмыкнул и прищурился, признавая этот бой за ним. Так они и поднимались дальше — Леви впереди, преувеличенно ровно, упрямо вскинув черноволосую голову, Эрен позади, в любой момент готовый удержать изящное маленькое тело. Безумно тянуло подхватить его на руки, отнести упрямца в спальню и укутать в теплое одеяло. А дальше… дальше все, что он захочет — кормить с ложки, согревать дыханием тонкие пальцы, охранять его сон. Баловать. Защищать. Любить. До одури теплое нечто довольно заворочалось внутри, заставляя цепенеть и зачарованно смотреть на коротко стриженный затылок, мелькающий перед глазами. Такой трогательный и беззащитный. Почему-то вдруг стало трудно дышать, словно грудь стянули стальные обручи, натужно скрипевшие при каждой попытке вдохнуть. Эрен закусил губу. Ни один омега еще не вызывал в нем таких запредельных ощущений. Все, от полынного омежьего запаха до равнодушного взгляда пугающе прозрачных глаз, манило к себе, тянуло, очаровывая необычностью и совершенством. Хотелось забрать его себе, навсегда, и отдать всего себя, чтобы принадлежать только ему и никому больше. Леви вдруг остановился, цепляясь пальцами за каменную кладку. Идущий всего на полшага позади Эрен почти влетел в омегу. — Простите, — тут же извинился, — я просто не ожидал, что… Леви неопределенно махнул рукой, а в следующий миг в плечо ткнулась черноволосая макушка. — Дай мне пять секунд, — едва различимо пробормотал омега, прикрывая глаза. — Разрешите, я вас отнесу, — тихо попросил Эрен, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не заключить в объятья обессиленно прильнувшее к нему тело. — Пять секунд, паршивец, — спокойно повторил омега. — Вы пиздец какой упрямый, — чуть склонив голову и почти касаясь губами спутанных волос, проговорил Эрен. — А ты заноза в заднице, — раздалось в ответ. — Но рядом с тобой почему-то легче. Эрен вздрогнул от неожиданности и сглотнул. Взгляд заметался по точеному профилю все сильнее вжимавшегося в него спиной омеги. Он ослышался? Шепот был еле различим, но… Осторожно, словно боясь спугнуть, одной рукой обхватил обманчиво хрупкие плечи, а другая нерешительно замерла на талии, комкая мягкую ткань футболки, ощущая под ней пылающую нездоровым жаром кожу. Невольно склонившись ниже, коснулся пересохшими губами горячего виска и теперь уже совершенно точно услышал тихий не то вздох, не то стон. — Смелее, не сломаюсь, — шепотом. — И не смей таскать меня, как принцессу, понял? Эрен улыбнулся, снова прижимаясь губами к виску, и развернул омегу к себе лицом. Подхватил одной рукой, как совсем недавно на парковке, и легко поднял. Шею почти сразу обвили тонкие руки, цепляясь за футболку, и альфа стал осторожно подниматься по лестнице, стараясь не отвлекаться на прерывистое влажное дыхание над ухом и дурманящий запах полыни, сейчас, казалось, усилившийся многократно. — Направо, — последовал почти приказ, как только он поднялся на второй этаж. Эрен послушно повернул и безошибочно определил дверь спальни. Осматриваться было некогда, он лишь отметил, что комната огромная, с двумя панорамными окнами-стенами, через которые спальню заливал солнечный свет. Серо-голубые шторы едва задернуты, под ногами мягко пружинило дорогое темное дерево, а постель была огромной. Настолько, что забравшийся на нее и окопавшийся в одеяле Леви выглядел еще меньше. И соблазнительнее. Альфа внутри облизнулся, но Эрен без труда усмирил зверя. Быстро окинул взглядом прикроватный столик, термометр тут же вручил омеге, а сам поднял пустую пачку аспирина. — Это все, чем вы лечитесь? — он недоверчиво вскинул брови. — Захлопнись, умник, — огрызнулся Леви, но взгляд отвел и уставился в окно. Эрен посмотрел следом, увидел полузамерзшее озеро в окружении сосен и елей, заснеженные еще мостки и небольшой гостевой домик неподалеку. Невольно подумалось, насколько здесь офигенно летом. И еще мелькнуло кое-что, однако унестись мыслями вдаль не дал пропищавший термометр. — Почему вы не позвонили? — спросил альфа, глянув на зашкаливающие разумные пределы электронные цифры. — Мне или этому вашему… другу, — через силу выдавил он. — Да хоть кому-нибудь, черт возьми! Леви болезненно поморщился. — А если бы я не пришел сейчас, то что? — не унимался Эрен. — Я простуды на ногах переносил, когда ты еще под стол пешком ходил, сопляк, — спокойно возразил омега и прикрыл глаза. — Заебись, ну тогда все в порядке, ага, — кивнул Эрен. — Я в аптеку, — добавил уже совсем другим тоном. — Я не буду глотать таблетки, паршивец. — А придется, — отрезал он. Чуть склонившись, поправил подушку и не удержался, прижался губами к виску Леви, где быстро-быстро билась голубоватая жилка. С наслаждением, и не скрываясь, втянул носом горячий пряный запах, источаемый волосами и всем существом омеги. — Не надо, — пробормотал Леви, — я воняю. — Неправда. Вы очень вкусно пахнете. Полынью. Эрен заглянул в прозрачные глаза, оказавшиеся сейчас в опасной близости, и вдруг со всей очевидностью осознал, что пропал. Черные дыры чудовищно расширенных зрачков затягивали. В них хотелось нырнуть, раствориться, сгинуть. Навсегда, а может, и чуточку дольше. Совсем как тогда, в машине, когда к этому плывущему взгляду примешивался сумасшедший вкус губ и мимолетная боль от острых зубов била по нервным окончаниям, заставляя желать большего. Вот и сейчас пальцы путались в черных волосах, поглаживали и ласкали, стекали на скулы, и серые глаза настороженно следили за прикушенными пухлыми губами. — Прекрати, — легкий выдох, впрочем, без малейшей попытки отстраниться. — Я ничего не делаю, — немедленно возразил он, и правда, не делая ничего такого, да и омегу в действиях не ограничивая. — Делаешь, — с трудом сглотнул Леви. — На твоей физиономии все написано. — Я не трону. Зато вы дрожать перестали, — мягко усмехнулся Эрен и чуть отстранился. — Постарайтесь поспать, ладно? — он встал с постели, на которую, оказывается, когда-то успел опуститься. — Я пока разберусь с лекарствами. Альфа аккуратно задернул шторы с солнечной стороны, поднял с пола валяющиеся джинсы и свитер, положил на подлокотник кресла. Это напомнило ему, что в гостиной тоже валялись вещи. И где-то еще должен быть телефон Леви, надо найти. — Почему ты в форме? Эрен обернулся к постели и обнаружил, что омега следил за ним покрасневшими усталыми глазами. — Потому что прямо с работы, — ответил просто. — Вы два дня не отвечали на мои звонки, а потом не пришли в супермаркет, — он запнулся. — Так что сразу после смены взял такси и поехал сюда. — То есть, ты не спал всю ночь, а теперь еще торчишь тут? Альфа беззаботно пожал плечами. — Идиот, — пробормотал омега и закрыл глаза. — Проваливай в свою аптеку. Возьми мою машину. Ключи в коридоре. Найти аптеку и купить все необходимое оказалось несложно. Гораздо сложнее оказалось заставить Леви выпить эти самые таблетки. Но Эрен справился. Вообще, у него создалось впечатление, что омега просто испытывал его терпение, потому что ничем другим не мог объяснить иногда появляющееся странное выражение в серых глазах. Вроде как брал его на слабо и давил до последнего, наслаждаясь реакцией. А может, Эрен просто придумал все. Термометр по-прежнему показывал тридцать девять с небольшим, и альфа понимал, что странный взгляд омеги, его поведение и многое другое вполне может быть всего лишь следствием очень высокой температуры. С трудом затолкав в упирающегося омегу убойную дозу парацетамола, Эрен выложил найденный чуть раньше айфон на столик перед кроватью, потребовал звонить при первой же надобности и ушел вниз, сопровождаемый тем самым странным взглядом. Его альфа требовал не бросать больного омегу, но оставаться в спальне, утопая в омежьем запахе, он не мог. В голову лезло всякое, разбуженное сильными и, по-видимому, из-за температуры совсем неконтролируемыми феромонами. И Эрен сходил с ума, только догадываясь, как же пахнет Леви в течку. Тогда, в машине, он чуял напрочь сносящее возбуждение омеги, удушливое желание и восторг. Сейчас не было ничего, кроме жара, боли, ломоты и разве что непонятного смятения. Что же будет, когда в горечи полыни вскипят настоящие и безоговорочные инстинкты, требуя альфу? Блять. Он боялся заглядывать так далеко и вообще не был уверен, что Леви подпустит его к себе в течку, но… хотелось безумно. Чем занять себя в чужом доме Эрен не имел понятия. Для начала, обнаглев и оголодав до необходимой степени, позавтракал. В модерновом холодильнике на стерильно чистой кухне, словно сошедшей со страниц дизайнерского глянца, было негусто, но нашлась пара яиц, немного зеленой фасоли и сыра для омлета. Кофе, как он и думал, отсутствовал в принципе, а для какао не хватило молока. В полке, заставленной разными коробками и пакетами с чаем, выбрал тот, что не выглядел так, будто стоил как крыло от боинга, заварил прямо в чашку и, подхватив ее, вышел из кухни. Изнутри дом Леви очаровывал еще больше, чем снаружи. Подкупало буквально море открытого пространства — дом внутри почти не имел стен. Кухня, столовая, гостиная сливались в единое целое, разграниченное лишь цветом, фактурой, освещением и редкими перегородками, без которых, видимо, никак было не обойтись с чисто архитектурной точки зрения. Эрену определенно нравился и пружинистый паркет под ногами, и приземистая широкая мебель, и минимум вещей и декора, только самое необходимое, чтобы подчеркнуть индивидуальность хозяина. Нравились гигантские окна в пол с выходом на террасу, нравилась причудливая лестница, выглядевшая как обломки камней, торчащие из почти единственной стены тут, и стильная пасть современного лаконичного камина. Ядовитым наглым пятном среди сдержанных натуральных цветов гостиной выделялся Кракен. Эрен не заметил его сразу лишь потому, что сидел он в странном закутке, где рядом с книжными стеллажами пара диванов и кресел образовывала уютный угол в дальней части гостиной. Чуть не подавившись чаем, альфа уставился на желтое чудовище, чувствуя, как против воли щекочет в носу. Почему-то он был уверен, что подарок его уже сгинул… Ну да, подарок! Пусть не явный, но Эрен выиграл Кракена специально для Леви! И даже забыл в машине неспроста, надеясь неясно на что. Конечно, после уже понял, что глупо это и сопливо, и Леви, скорее всего, в ужасе выбросит «подарок» в ближайшую же помойку, но — вот гостиная Леви, вот охренительно дорогое дизайнерское кресло, в котором раскинулся лупоглазый желтый осьминожка. В спальню омеги он вернулся уже на закате, часа через три-четыре, хотя пару раз поднимался и заглядывал через приоткрытую дверь. А сейчас, таща подмышкой плюшевое чудовище, Эрен ловко балансировал тяжелым подносом с чашкой куриного бульона с гренками и большой чашкой чая, заваренного на свой страх и риск. Свернувшийся клубком Леви, если и спал до его прихода, то все равно тут же открыл глаза, окидывая мутным взглядом из-под густых ресниц. — Унеси, — сипло выдавил из себя, — не хочу. — Пару ложек, и я отстану, — спокойно возразил Эрен, водружая поднос на прикроватный столик. Сел на край постели и, осмелев, осторожно убрал влажные черные пряди с бледного лба. — Заставь. — Заставлю, не сомневайтесь… Лучше стало? — Нихера не стало, — выдохнул омега, кутаясь в одеяло. Эрен нахмурился, щупая ему лоб, потом протянул градусник, который Леви принял уже безропотно и вернул через минуту. Тридцать девять и две. — Если к вечеру температура не спадет, то поедем в клинику, — произнес он, выкапывая омегу из одеяла, усаживая на постели и подпирая подушками. Тот даже не сопротивлялся, только с трудом дышал, прикрыв глаза. — Никуда я не поеду, — пробормотал тихо, ежась и болезненно морщась от ломоты во всем теле. — Как будто я буду вас спрашивать, — хмыкнул альфа, беря в руки чашку с бульоном и ложку. — Ну что, за маму-за папу или так съедите? — Я придушу тебя, — едва шевельнулись тонкие губы. — Выживу и придушу. — Прекрасно, я согласен, — рассмеялся Эрен и поднес ложку с бульоном. Леви ел, обреченно морщась, неохотно глотая бульон и вяло жуя гренки. Но ел, и у альфы немного отлегло от сердца. Все, конечно, омега не осилил, но половину проглотил, сделал пару глотков чая и обессиленно сполз с подушек, вновь зарываясь в одеяло. Пока альфа ходил, убирал поднос, зажигал настенные бра и подтаскивал к постели широкое удобное кресло, без конца ощущал на себе его взгляд. — Что? — спросил он наконец, не выдержав этого молчаливого наблюдения. — Смотрю, как ты освоился. — У вас очень красивый дом, — улыбнулся Эрен, с наслаждением вытягиваясь в удобном, как оказалось, кресле. — И летом здесь, наверное, офигенно, да? Омега просто кивнул, борясь с нездоровой дремотой. — Когда-нибудь я тоже заработаю на такой же, — продолжал альфа. — Обязательно. Для моего омеги и детей, — добавил он, глядя в поблескивающие из-под ресниц серые глаза. — Повезет кому-то, — пробормотал тот в ответ. — Да не в доме дело, — возразил Эрен, не отрывая взгляда от бледного изможденного лица. — Так и я не про него. Эрен открыл было рот возразить по инерции, но тут до него дошел смысл сказанного. Смутившись и покраснев, он отвел глаза, уставившись за панорамные окна, где закатное солнце золотило верхушки разлапистых елей. — Нахрена ты приволок его сюда? — раздалось тихо. Вздрогнув, Эрен вновь посмотрел на Леви, а тот в свою очередь гипнотизировал Кракена, оставленного на кушетке у окна. — Он милый, — охотно ответил альфа и зевнул, прикрывая рот ладонью. — М, — сонно протянул омега, словно услышанного объяснения было достаточно. Должно быть, они все же уснули, потому что когда Эрен открыл глаза, за окнами темнел вечер. Свет низко висящей луны отражался от снега, окрашивая небо в сочно синий цвет с осколками близких звезд, заставлял вековые сосны отбрасывать рваные тени и, играя, сверкал на полузамерзшей глади озера. Альфа потянулся, разминая шею, когда услышал болезненное дыхание рядом. И сообразил, что именно оно и разбудило — тяжелое, надломленное, через силу. — Леви?! Он подскочил с кресла, перебираясь на кровать и ближе подтягивая безвольное тело омеги, с приоткрытых потрескавшихся губ которого с пугающим хрипом срывалось горячечное дыхание. — Леви! Руки дрожали, когда он взял лицо омеги в ладони, почти с ужасом вглядываясь в неподвижное восковое лицо. Настолько неподвижное, что едва дрогнувшие веки показались игрой света и тени. Но вот сквозь ресницы влажно блеснули глаза, губы, дрогнув, закрылись и открылись вновь, язык с трудом скользнул по ним, облизывая. Эрен коснулся бледного лба ладонью, затем прижался губами и невольно зажмурился — кожа просто пылала. Отпрянув, раздумывал не больше секунды. Пальцы, не слушаясь, уже тянули из кармана джинсов телефон, сняли блокировку и тут же ткнули в наизусть выученный номер. Гудков было много, почти бесконечно, равнодушных, металлических. Никаких. И когда альфа был готов беспомощно раскрошить телефон в руке, наконец-то сняли трубку. — Эрен, что-то срочное? Я за рулем и мне бы не хотело… — немного недовольно произнес мужской голос. — Срочно, па! — тут же выпалил он, вскакивая с постели. — Помоги! — Господи… — мужчина выдохнул в трубку, очевидно напуганный нешуточной серьезностью. — Что случилось? С тобой все в порядке? Мне позвонить отцу? Эрен?! — Я в норме, пап, — отмахнулся альфа, меряя шагами комнату. — Отцу не надо! Просто тут… — он запнулся на миг, не зная, как лучше сказать. — Короче, тут одному человеку плохо, очень высокая температура. Парацетамол не помог, по-моему, стало только хуже, и… — Погоди! Какой человек? Где тут? Ты в кампусе? — из трубки сыпало вопросами. — Нет… Неважно! — Эрен в отчаянии взъерошил и без того лохматые пряди. — Пап, помоги! Что делать? Ты в детстве чем-то обтирал меня. — Водкой, — явно на автомате последовал ответ, но мужчина тут же опомнился. — Эрен, кому плохо? — требовательно. — Что происходит? — Потом расскажу, некогда! Давай! — Эрен Йегер! Или ты сейчас же объясняешь, что все это значит, или я звоню твоему отцу! Альфа вздохнул, сжимая переносицу. По опыту он знал, что с папой шутки плохи. Карл только производил впечатление человека мягкого и в чем-то безвольного, а на самом деле хватка у него была гораздо ощутимей вечно занятого главы семейства, Грегори Йегера. И он прекрасно понимал, что проще потратить несколько драгоценных минут на объяснения, чем пытаться уйти от дотошных расспросов. — Я не в кампусе, — быстро произнес Эрен. — Я дома у одного человека. У омеги… — Омеги?! — перебил Карл. — Па, дай сказать, пожалуйста, — решительно, но мягко остановил альфа. — У него простуда или что-то вроде, не знаю, и очень высокая температура. Я дал парацетамол, но толку никакого. Потом вспомнил, что ты обтирал меня и жар спадал. Вот и позвонил. Все? Могу теперь идти? — Нет, — отрезал Карл в своей обычной невозмутимой манере. — Какая температура? — Без понятия, — он в отчаянии обернулся на неподвижного омегу на постели. — Часа три назад было тридцать девять, сейчас не знаю… Пап, пожалуйста! — Ясно, — произнес Карл. — Водка. Обтирай все тело, когда жар спадет, укутай. Но я не понимаю, Эрен, почему не хотите поехать в клинику? Это может быть опасно, разве ты не понимаешь? — Понимаю, но он не хочет, — едва слышно сознался альфа. — Вот как, — в голосе мелькнула усмешка. — А ты просто взял и послушался? — Карл точно улыбался. — Пап! Я кладу трубку, — набычившись, предупредил Эрен. — Лучше бы ты отвез своего омегу в клинику. — Он н-не мой, — тихо возразил альфа, снова возвращаясь взглядом к маленькой фигурке на огромной постели. Пока не мой, добавил мысленно. — Ну конечно, и именно поэтому ты исполняешь его безумные капризы. Это не в твоем стиле. Понимая, что отрицать и отпираться бесполезно, Эрен решил времени даром не терять и рванул вниз по лестнице на первый этаж. — Он истинный? — спросил Карл, пока он методично открывал все шкафы в поисках бара и водки. — Нет, — быстро ответил Эрен. — Думаю, нет. — Что ж, — в трубке послышался вздох. — Сейчас этим никого не удивишь. Главное, чтобы ты был счастлив. — Блин, опять начинаешь! — воскликнул Эрен, наконец-то вытягивая пузатую бутыль из бара. — Мы только начали встречаться, а ты уже нас женишь! — зайдя на кухню, подхватил стеклянную миску. — Не буду, если ты скажешь, что это несерьезно. Эрен закусил губу и, так ничего не возразив папе, взлетел вверх по лестнице. — Ладно, — сжалился Карл. — Ступай к своему омеге. И позвони, слышишь? — Да! Спасибо! Отбросив телефон, он принес из ванной маленькое полотенце и, откупорив бутылку, вылил в миску, едва наполнив до середины. В нос ударил резкий запах спиртного, и, поморщившись, альфа повернулся к постели. Омега так и лежал, как его оставили, разве что ресницы дрожали заметнее, а из уголка глаза на висок тяжело катилась прозрачная капля. Блять. Эрена почти трясло, когда он порывисто склонился над омегой, невесомо оттирая пальцами слезу. — Леви, — позвал тихо, коснувшись щеки и привлекая внимание. — Нужно растереть вас. Это поможет от жара, так папа сказал. Ответа, конечно, не последовало, но Эрену показалось, что Леви чуть сильнее смежил веки. В любом случае медлить и выжидать уже невозможно, и альфа решительно откинул одеяло в сторону. Омега сжался, верно, от холода и задрожал, стоило только задрать растянутую пижамную футболку, а затем осторожно стащить ее вовсе. Эрен старался не обращать внимания на маленькое, полуобнаженное тело, идеально чистую, пышущую жаром кожу, и пока это получалось. Альфа в нем молчал, сосредоточенный лишь на том, чтобы хоть как-то облегчить страдания. Поэтому когда руки ухватились за резинку широких штанов и потянули вниз, обнажая узкие бедра и полное отсутствие белья, Эрен только сглотнул, надеясь, что не слишком откровенно пялится на открывшуюся наготу. И все же маленький, изящный, как античная статуя из драгоценного мрамора, с мягкими узлами неплохо очерченных мышц Леви притягивал взгляд. Эрен не сомневался, что омега совершенен, но одно дело подозревать, а другое — видеть, как сейчас, на расстоянии вытянутой руки. Ласкать глазами, забывшись и представляя, как это будет — ощущать его в руках и под собой. Отогнав мелькнувшее видение, в котором Леви изгибался навстречу, жмурясь от пронзительного удовольствия, огладил взглядом трогательно сжавшиеся коленки и осторожно высвободил из пижамных штанов лодыжки. Узкие, стройные, переходящие в небольшие ступни с аккуратными пальцами. Чертовски соблазнительные. И все бывшие омеги теперь показались неуклюжими грубыми подделками по сравнению с этим, разметавшимся на постели, немного угловатым, но зато самим совершенством. Мягкое полотенце раз за разом ныряло в стеклянную миску, отжималось и скользило по бледной коже. Сначала несмело, но уверенней с каждой минутой. Омега тихо стонал от болезненных прикосновений, морщился от острого запаха водки, но был в каком-то странном забытьи, хоть Эрен и замечал иногда влажный блеск между густых ресниц. Лоб, щеки, шея, руки, плечи — снова и снова, раз за разом, методичными движениями. Грудь, бока, живот с темной дорожкой коротких волосков к паху. Тут было сложнее, потому что дико тянуло ткнуться носом в ямку пупка, а потом прикусить кожу над ним. Хотелось спуститься губами к паху и вылизать. Но вместо этого он продолжал обтирать пленительное тело, почти успешно не засматриваясь на подрагивающий член омеги. Тоже идеальный, не маленький и не большой, а такой как надо. Ноги стали едва ли не откровением — без единого волоска, стройные, сильные, но казавшиеся миниатюрными, особенно ступни, почти целиком помещавшиеся в широких ладонях альфы. Коснувшись губами лба, Эрен с удивлением почувствовал, что жар уже не такой нестерпимый. Да и Леви заметно успокоился, дышал легче и больше не вздрагивал от прикосновений. Напоследок пройдясь полотенцем вдоль всего тела, альфа бережно перевернул затихшего омегу на живот и замер. От основания шеи, там, где выступал позвонок, до лопаток змеилась метка, уже едва заметная, но все еще четко проступавшая на белой коже, чем-то схожая с переплетением голых веток акации перед домом. Эрен стиснул зубы и, вскинув руку, невесомо коснулся знака другого альфы, проследил пальцами до самого последнего росчерка. Конечно же, он слышал о метках истинных, о том, что они оставались на теле омеги навсегда даже тогда, когда истинный погибал, но видел такое впервые. И почему-то стало больно. Неожиданно больно, он даже не думал. Отшатнувшись, Эрен вновь взялся за полотенце, снова смочил его в миске и вернулся к прежнему занятию. Шея, плечи. Метка. Красивая и гибкая спина, до самой поясницы и ямочек на крестце. Крепкие маленькие ягодицы, наверняка идеально ложащиеся в ладони, и снова ноги, которые хотелось покрыть поцелуями и укусами, изучить каждый миллиметр. Впрочем, не только ноги. Эрен поймал себя на мысли, что приковал бы этого омегу к постели, если б мог. Запер бы. Украл у всех и никогда бы не отпустил. Чтобы изучать губами и руками и топить в удовольствии. Любить и оберегать, как великую драгоценность. Но вместо этого альфа просто продолжал обтирать, гоня подобные мысли дальше, чем на задворки сознания. Странно, но жар постепенно спал совсем, и Эрен наконец отложил полотенце. Так же осторожно как раздевал, натянул на омегу пижамные штаны и футболку и, поудобнее устроив на подушках, укутал одеялом так, что был виден только точеный нос. Чуть приоткрыв окно, подхватил миску с остатками водки, полотенце и вышел из спальни. Он просто отнесет это на кухню, убирать все будет завтра. Сейчас же, видимо, от сильного эмоционального и нервного напряжения Эрен чувствовал себя выжатым, да и бессонная ночь на работе сказывалась. Выхваченные недавно несколько часов сна не сильно помогли, скорее даже усугубили состояние. Но, с другой стороны, омега теперь был в безопасности, и альфа мог расслабиться. Быстро скинув все на кухне и захватив бутылку воды, он взбежал по лестнице на второй этаж. В спальне по-прежнему пахло спиртом, однако уже не так настойчиво — приоткрытое окно спасало положение. Эрен закрыл его, пока комната не выстыла, чуть задернул шторы. Подхватил с кушетки покрывало, вернулся к уже облюбованному креслу и склонился было к постели омеги, чтобы позаимствовать одну из подушек, как руку его перехватили тонкие слабые пальцы. — Я только подушку возьму, — тихо объяснил он непонятно зачем и даже не надеясь, что его услышат. Но пальцы на запястье сжались чуть сильнее и, кажется, потянули к себе. Эрен невольно подался вперед, уступая немой просьбе и обеспокоенно вглядываясь в скрытое тенями лицо омеги. — Что? — спросил, склоняясь ниже и перехватывая мутный, но осмысленный взгляд серых глаз. — Вам что-то нужно? Воды? — Тебя, — едва слышно выдохнул Леви, не выпуская его руки. — Останься. — Да я н-никуда не ухожу, — запнувшись, проговорил Эрен. — На кресле буду. — Останься, — второй раз и более настойчиво, для ясности переплетая свои пальцы с пальцами альфы. — С тобой легче… Он сглотнул и несмело кивнул, хотя Леви этого уже не видел, устало закрыв глаза. Кое-как дотянувшись до выключателя, чтобы не разрывать сцепленных пальцев, он погасил свет и забрался на постель, под одеяло. И стоило только улечься, как к нему подкатилось маленькое тело, вжавшись спиной. Эрен уже не хотел думать, размышлять, анализировать. Он просто поддался инстинктам, осторожно обняв омегу и притянув к себе так близко, как было возможно, всем телом ощущая податливую мягкость и каждый изгиб, и зарылся носом в спутанные волосы. Губы сами поцеловали макушку, черные пряди, полоску кожи за ухом и наконец висок. Омега пах удивительно, расслабившись и забывшись в объятьях альфы. Даже сквозь настырное спиртовое амбре пробивался расцветавший с каждой секундой головокружительный аромат полыни. И Эрен так и уснул, боясь поверить, что это из-за него и для него. Проснувшись, Леви какое-то время лежал, прислушиваясь к себе. Странно, но чувствовал он себя вполне… нормально. Ни температуры, ни ломоты в теле, ни рези в глазах, еще актуальных вчера, сегодня он не ощущал. Разве что приятную слабость, сковавшую сонное тело. Кстати, о сне. Все, что было накануне, Леви помнил. Другой вопрос, что вспоминалось оно обрывками, как сквозь рассветную муть, так, что не разглядеть очертаний. Он помнил, что к нему приехал Эрен, помнил, как тот нес его в спальню, как давал лекарства и кормил. А еще совершенным гребаным калейдоскопом вспоминались руки пацана — чуткие надежные руки альфы. Они раздевали, ненароком ласкали и приносили облегчение, растирая от жара, сжиравшего изнутри и снаружи. Альфа обращался с ним, как с чертовой фарфоровой куклой, бережно и осторожно. Тут Леви уже не помнил подробностей. В памяти отложились только успокаивающий шепот и завораживающая зелень глаз, за которую цеплялся, выплывая из сплошного марева, укутывающего разум. И холод, приносящий успокоение, холод везде, даже на заднице. А еще он помнил, как сам попросил Эрена остаться с ним, как под весом прогнулся матрас, как руки обнимали, а пальцы сплетались. Помнил, как от близости альфы расслаблялось тело, скованное лихорадочной дрожью, и кожа горела. Уже не от жара, а от прикосновений пухлых губ. И легкие захлебывались, утопая в запахе грозы и просто… Эрена. Леви невольно поднес запястья к лицу и потянул носом, ожидая ощутить его вновь, и тут же сморщился от кислой вони, ударившей по рецепторам. Фу, блять. Мерзость. Заворочавшись под одеялом, омега перевернулся на спину и увидел, что альфы рядом уже нет. Конечно, он и так это чувствовал, но убедиться не мешало и заодно осмотреться. Пусто. Кресло по-прежнему стоит у постели, шторы чуть задернуты, на столике у кровати термометр, блистеры таблеток и початая бутылка воды. Потянувшись, Леви сделал несколько жадных глотков и решительно откинул одеяло. Как следствие ночной температуры немного кружилась голова и тело было будто ватное, но он без проблем заставил себя сначала сесть на постели, а потом и встать. Натянув на босые ноги толстые теплые носки, Леви выбрался из спальни. Долго Эрена искать не пришлось. Он нашелся на кухне, где под включенный без звука телевизор жарил гренки с яйцом, зеленью и сыром, попутно хлебая что-то из огромной чашки и разговаривая по телефону. — …да все нормально вроде, — он словно отмахнулся от невидимого собеседника и ловко перевернул гренки на другой бок. — Сейчас он спит, а когда проснется, там и посмотрим. Конечно, если бы не ты, не знаю, чем бы кончилось. — Зря ты пошел у него на поводу, — почти на всю кухню раздался мужской голос из динамика телефона. — Исполнять капризы своего омеги это, конечно, достойно, но… Леви, оставаясь незамеченным, вскинул брови и прислонился к косяку, приготовившись слушать. — Пап! — оборвал говорящего Эрен. — Я еще вчера тебе обозначил — он не мой омега. — Откуда у тебя вдруг такая неуверенность в себе? — искренне удивился тот, кого альфа называл папой. — Оттуда, что он состоявшийся человек и намного старше меня, — ответил пацан со странной горечью в голосе, хлебнул из кружки и, обернувшись, наткнулся на ничего не выражающий прозрачный взгляд Леви. Замер, как кролик перед удавом. — Намного старше?! — настороженно раздалось из телефона. — Намного это насколько? — Эм-м… пап, мне надо бежать, — быстро проговорил альфа и схватил трубку, собираясь оборвать звонок. — Эрен! — Потом, пап! Я наберу! Леви оскалился, что, видимо, должно было означать улыбку и прошел на кухню, наконец отведя немигающий взгляд от пацана. Тот виноватым не выглядел, скорее настороженным, по-прежнему сжимая в одной руке лопатку, которой ворочал гренки на сковороде, а в другой айфон. Вообще засранец выглядел отлично, особенно на фоне бледного как смерть омеги — свеж, бодр и румян, кое-как приглаженные волосы влажные, очевидно, после душа, в футболке Леви. Нашел где-то самую огромную и растянутую и то еле впихнулся, подумалось между прочим. От плиты тянуло умопомрачительно вкусным, и Аккерман вдруг вспомнил, что не жрал уже пару суток, если не считать вчерашние полчашки бульона. Поэтому взгромоздившись на высокий табурет у острова, указал подбородком на шкварчащую сковородку. — Не сгорит? Спохватившись, альфа отбросил телефон и вернулся к готовке, методично скидывая последнюю порцию гренок на блюдо, посыпая тертым сыром и зеленью, попутно включая чайник. Леви же, вскинув бровь, скептически рассматривал четыре пакета со знакомым логотипом супермаркета, стоявшими в углу у холодильника. Неужели уже смотался в магазин, пронеслось в размякших мозгах, но спрашивать не стал. Так же промолчал, когда Эрен, заварив чай и не говоря ни слова, вышел из кухни, поднялся на второй этаж и спустился минут через десять со стопкой постельного белья. Сменил его, что ли?! Больше Леви не удивлялся, взглядом проследив альфу до хозяйственного помещения, откуда тот появился уже с пустыми руками и принялся в полной тишине выставлять на стол тарелки, чашки и столовые приборы. Леви с наслаждением повел носом, вдыхая запах гренок, отхлебнул из высокого стакана персиковый сок — чего удивляться, Эрен, конечно же, наизусть знал все его покупки — и принялся за еду. — Тридцать шесть, — произнес он, проглотив пару кусков. — А? — Эрен уставился на него и перестал жевать. — Мне тридцать шесть, — усмехнувшись, повторил Леви. — К вопросу насколько я тебя старше. — Блин, — пацан досадливо поморщился. — Можете не верить, но мне все равно, сколько вам. — Зато другим нет. — Это был мой папа, — на всякий случай пояснил Эрен. — Я догадался. — Наверное, не следовало звонить, — нахмурился альфа. — Но вчера я нихера не соображал, если честно, и набрать ему было первое, что пришло в голову. — Правильно сделал. — Но он сделал неправильные выводы, — смутившись, возразил Эрен. Леви неопределенно хмыкнул, продолжая есть. Пожалуй, способность выполнять любое желание омеги, пусть и самое бредовое, ему нравилась. Как и то, что пацан не переоценивал себя. Но последнее было настолько удивительно для альфы в принципе, что Аккерман не удержался, поднял глаза на сидящего напротив и встретил открытый взгляд. — Я ничего папе не говорил, — произнес Эрен. — Если вы вдруг подумали не то. Леви закатил глаза и цокнул языком. — Не устраивай детский сад, — выдохнул устало. — Не буду, — улыбнулся тот, помедлил немного и снова принялся за еду. — Как вы себя чувствуете? — спросил чуть погодя. — Как после спа, блять, — усмехнулся Леви. — Выживу, — добавил, откидываясь на спинку стула. — А спалось как? Аккерман прищурился, но двойного дна в вопросе не обнаружил — альфа смотрел все так же безмятежно. — Волшебно, — ответил наконец, подтягивая к себе чашку с чаем. — Но было бы еще лучше, если бы кое-кто не распускал руки. — Неправда! — вспыхнул Эрен, растерянно хлопнув ресницами. — Я не… — Пф-ф, — фыркнул Леви, пряча кривую усмешку за чашкой. — Ты так легко ведешься, что даже неинтересно. — Вам нравится дразнить меня? — набычился пацан. — Повторяешься, — качнул головой Леви. — Нравится. Не представляешь как. А тебе понравилось вчера? — без всякого перехода спросил он, отставляя пустую чашку. Ирония зашкаливала, но у самого екало под ложечкой с сумасшедшей силой, а Эрен молчал, чуть покусывая губы, и выглядел забавно. Конечно, выглядел он дохуя соблазнительно, но Леви предпочитал думать, что забавно. Так было проще. — Мне бы понравилось гораздо больше, не болей вы, — все же ответил он едва слышно, в упор смотря на омегу, а на дне раскосых глаз плескалось слишком очевидное. — Засчитано, — невозмутимо хмыкнул Леви, словно удерживая на расстоянии. Дразнить альфу — все равно что дергать тигра за усы, захватывало до дрожи. Но показывать этого омега не собирался, тем более что сам себя совершенно не узнавал. И списать на температуру уже не получится, как ни крути. Поэтому, подхватив со стола освободившуюся посуду, он прошел мимо застывшего в напряжении альфы и сгрузил тарелку в мойку. Кинул туда же лопатку, терку и разделочную доску с ножом. И лишь хотел шагнуть к плите, чтобы забрать сковороду, как попал в кольцо рук. Когда Эрен успел неслышно встать и оказаться позади? Даже запах летнего ливня Леви почувствовал, уже врезаясь спиной в тело позади себя. Потому что он окружал, им была переполнена вся кухня и, кажется, весь дом. Он стал настолько пугающе привычен за какие-то неполные сутки, что Леви воспринимал его как нечто само собой разумеющееся и не обратил внимания на внезапно нахлынувшую волну. И поэтому теперь стоял, основательно зажатый между раковиной и пацаном, чьи руки сжимали столешницу по обеим сторонам вокруг. Коротко стриженный затылок щекотнуло теплым дыханием, и мурашки, очумев от восторга, ломанулись к щекам и вниз по позвоночнику. — Ты в моем личном пространстве, сопляк, — произнес Леви, надеясь, что не до конца здоровое горло справится и голос не сорвется с позором. — Очень скоро его у вас не останется, привыкайте, — проговорили почти в самое ухо. — Не слишком ли громкое заявление? — насмешливо бросил Леви, ощущая, как сжимается кольцо рук. — Считайте, угроза, — раздалось довольное в ответ вместе с прикосновением губ к волосам. — Смотри, сам себя не напугай, паршивец, — презрительно огрызнулся Леви и попытался выкрутиться из опасной ловушки, но добился только того, что его бесцеремонно развернули, и теперь он смотрел прямо на пацана. Ну как прямо… Для этого ему пришлось чуть закинуть голову назад. Еще почему-то хотелось прогнуться в спине, но Леви в ужасе прогнал дебильную мысль, исподлобья уставившись на альфу. — Меня зовут Эрен, если вы вдруг забыли, — с легкой улыбкой, скользнувшей по пухлым губам. — Спасибо, я помню, — скривился омега. Внезапно пацан подался вперед, почти наваливаясь всем весом, и у Аккермана перехватило дыхание от этой бескомпромиссной тяжести. — Ну так назовите меня по имени, — выдохнул альфа в непозволительной близости от тонких и настырно сжатых губ омеги. — М-м, — насмешливо протянул Леви, вздергивая бровь, но не отодвигаясь, — что еще мне сделать для тебя? — Поблагодарить, например. — Можешь вздрочнуть на мой светлый образ. Эрен уже открыл рот, чтобы продолжить занимательную пикировку, но от неожиданного ответа лишь резко вдохнул и рассмеялся. Впрочем, смех его быстро оборвался, и, сглотнув, он шагнул еще ближе, хотя это и казалось уже невозможным. Леви невольно дернулся, но сильные руки удерживали надежно. А теперь еще спереди бесстыже вжималось соблазнительное крепкое тело, пышущее феромонами. — Вы удивительны, — благоговейно выдохнул пацан. Когда-то давно Леви уже слышал эти слова, сказанные точно с таким же восторгом и обожанием. Только вот Фарлан говорил ему ты. И целовал. Впрочем, его и сейчас целовали — жарко, упоительно, удерживая за затылок и не давая отстраниться. И давно смазанные временем воспоминания отступили, растворились в сладком мороке, оставляя Леви один на один с новым, настоящим. Пронзительным. Не только желанием, но и каким-то иным ощущением, от которого противно и неправильно перехватывало дыхание. Он не заметил, как обвил руками шею Эрена, зарываясь в густые каштановые волосы. И сдался, раскрываясь навстречу настойчивым губам. От удовольствия поджимались пальцы на ногах и даже потряхивало, вынуждая прильнуть ближе, вжаться, чувствуя сильные ладони, скользящие вдоль спины на бедра. Пацан был таким же вкусным, как запомнился. Леви с готовностью подставлялся под пухлые губы, прикусывал их и дышал через раз, когда его собственные прикусывали точно так же, оттягивали и вылизывали. И совершенно не возражал, когда его подхватили, усаживая на столешницу. Лишь раздвинул бедра и дернул альфу к себе, выгибая шею и забываясь, когда кожу обожгли жадные ласки. — Я с ума без вас сходил, — сквозь поцелуи прошептал альфа куда-то в острые ключицы, с надсадным треском оттягивая вниз и в сторону ворот футболки. — Не пизди, — прошептал в ответ Леви, закатывая глаза от удовольствия. — Честное слово, со мной первый раз такое, — через силу усмехнулся тот в ответ, снова целуя с упоением. — Все ладони нахрен стер, вспоминая ваше обещание. И ваш запах, — уткнулся носом в шею омеги. — От меня спиртярой разит, засранец, — хмыкнул Леви. — Плевать, — выдохнул альфа и, вскинув голову, взял лицо омеги в ладони. — Назовите меня по имени, — попросил тихо. Большими пальцами скользнул по припухшим от поцелуев губам. — Пожалуйста… Леви мягко высвободился, вновь утягивая пацана на себя, прижимая вихрастую голову ближе и буквально вынуждая положить ее на свое плечо. И только потом, нарочно касаясь губами, влажно прошептал: — Эрен. По телу альфы прокатилась дрожь удовольствия. А потом Леви снова целовали, глубоко и топко, влажно и так упоительно, что миры взрывались перед глазами. Сильные ладони требовательно оглаживали ноги, будто ненароком скользили под пижамную футболку и нагло оттягивали резинку штанов, дразнили. И в какой-то момент Леви понял — все произойдет прямо сейчас и здесь, его разложат на кухонной столешнице, а он… Блять, а он только шире ноги раздвинет, да! Возбуждение удушливо пульсировало, закручивало, ломало и долбилось в висках бешеным битом. Реальность уплывала, разорванная и скомканная альфой, отброшенная им за ненадобностью. Нет, не альфой. Эреном, вдруг понял Леви. Он хотел Эрена. Не альфу. Именно этого странного пацана в теле взрослого мужчины, именно ему хотелось подчиниться и уступить. — Забавно. Ты, оказывается, развлекаешься, а я-то уже собрался службу спасения вызывать. Словно в прорубь головой. Раздавшийся внезапно от дверей голос заставил их вздрогнуть и оторваться друг от друга, ошалело дыша и пытаясь сообразить, что происходит. Выглянувший из-за плеча альфы Леви вздрогнул, поморщившись. Только этого не хватало, блять. На пороге кухни стоял Смит собственной персоной — идеально выбрит, безупречный костюм с безупречным узлом широкого галстука в тон глазам, ботинки из кожи крокодила, небрежно накинутое сшитое на заказ пальто. Смотрел с вежливым интересом, но Леви слишком хорошо изучил Смита, чтобы не читать под этой маской. — Какого хрена, Эрвин? Он очнулся первым, вывернулся из объятий и, отстранив Эрена, осторожно сполз со стола. Как ни в чем не бывало отработанным жестом отбросил назад рваные пряди, делая несколько шагов навстречу незваному гостю. — То же самое я хотел бы спросить у тебя, Леви. Какого хре… что, собственно, происходит? Сначала исчезаешь, потом от Ханджи я узнаю, что ты болен, в итоге игнорируешь мои звонки. Я несусь сюда, думая, что ты при смерти. Но вижу, ошибся? — голубые и такие же безжизненные, как ледники Гренландии, глаза безразлично окинули взглядом сначала Леви, а затем метнулись к Эрену, все еще застывшему у мойки. — Это не твое гребаное дело, чем я занимаюсь, — спокойно ответил Леви. — И учитывая, что сегодня суббота, спешил ты весьма условно. — Ты же не хотел меня видеть. — И ничего не изменилось, поверь. — Ну судя по всему, первую помощь тебе уже оказали, — кивок в сторону молодого соперника. — Вот уж не думал, что на кассу в супермаркет принимают с медицинским дипломом. Аккерман загривком ощутил, как позади него вспыхнул Эрен. Блять. Более тупую ситуацию представить сложно, с ним в роли идиота, зажатого между двумя самцами, готовыми глотки друг другу перегрызть. И он не смог бы уверенно сказать, на чьей стороне была бы победа, потому что сила, сейчас бьющая от Эрена, не шла ни в какое сравнение с чем-либо, что Леви чуял раньше даже у Смита. Похоже, то же самое чуял и Эрвин, который вдруг сложил полные губы в снисходительную усмешку и неопределенно махнул рукой. — Ладно, чего уж там, — произнес лениво и, неожиданно шагнув к Леви, приобнял за плечи. — Развлекайся, — склонился, целуя в висок не успевшего среагировать омегу. — Завались, блять, — прошипел Леви, выдираясь из каменно-тяжелых рук. — Просто пасть закрой. И верни ключи. Смит улыбнулся одними губами, полез в карман своего дорогущего пальто и небрежно бросил на стол маленькую связку из трех ключей. — Где выход — помнишь, — раздраженно отрезал Леви. — Помню, — легко согласился Смит. — Просто позвони, как наиграешься с ним, я подожду, как всегда, — короткий презрительный взгляд в сторону Эрена. — Провожать не надо. — Проваливай, мать твою. Примирительно и шутовски вскинув руки, Смит, не торопясь, исчез, и спустя полминуты донесся хлопок входной двери. — Сука, — сквозь зубы процедил Леви и услышал, как сзади альфа с трудом перевел дыхание, и только сейчас осознал, что, сделай кто-нибудь из них троих неосторожное движение, и хрен поймет, чем бы все закончилось. — Я должен поверить, что он просто друг? Леви обернулся. Эрен стоял, прислонившись задницей к столешнице, и заведенные назад руки сжимали ее край с такой силой, что, казалось, еще чуть-чуть, и посыпется каменная крошка. Смотрел в упор, не моргая, и выглядел жутко, потому что застывшее лицо больше напоминало маску и было ненормально бледным под загаром. И остановившийся взгляд обычно чертовски выразительных глаз картину отнюдь не смягчал. Самым же странным оказалось то, что Леви ощутил нечто близкое к восторженному испугу. Это было иррациональное чувство, не поддающееся логике и здравому смыслу. Но Леви Аккермана было не пронять такой демонстрацией. Он ни хрена не боялся в этой жизни и пасовать перед взбешенным альфой, распространявшим сейчас по кухне такую агрессию, что, казалось, ее можно было потрогать руками, не собирался от слова совсем. Тем более сейчас, доведенный беспардонностью Смита и глупым сопляком, лезущим с дебильными вопросами тогда, когда Леви просто хотелось вновь оказаться в его руках. — А есть причины не делать этого? — сказал и замер, подобрался весь, ожидая реакции. — Вы серьезно сейчас? — голос альфы был пугающе глух. — «Позвони, как наиграешься», ключи от вашего дома и поцелуи в висок?! — Этого мудака я знаю лет двадцать. — Это не объяснение. — А я и не собираюсь объясняться, — раздраженно ответил Леви. Внутри было мерзко сразу от всего — от усталости, от не прошедшей болезни, от окончательно обломавшегося на сегодня секса, первого за три года, и какой-то странной обиды. Последнего оказалось больше всего. Она оседала на языке противным послевкусием, забивала горло и мешала дышать. Как избавиться от осадка Леви не имел понятия и злился. — Как скажете, — Эрен кивнул и отлип от столешницы. Обошел застывшего омегу, всего лишь на секунду замешкавшись, из кухни вышел уже без колебаний. Леви с досадой цокнул языком, потер переносицу и пошел следом. Детский сад, тот самый, который кое-кто обещал не устраивать. Альфа уже шнуровал ботинки в прихожей, когда он застыл, прислонившись к косяку и наблюдая. Но по-прежнему молча натягивающий пуховик Эрен почему-то заставил заговорить. — Что, вот так и уйдешь? Прозвучало чуть безразличнее, чем он предполагал, но альфа, по ходу, даже не придал значения. Просто глянул мельком, дернул молнию, рывком застегивая до середины, и открыл дверь. — Я заказал еду, пакеты на кухне, разобрать не успел. Еще сменил вам постель. И открыл окно в спальне, лучше уже закрыть, чтобы не выстыло. Лекарства тоже на кухне... Обещайте, что не бросите их принимать, — сказал тихо, избегая лишний раз встречаться с прозрачным настороженным взглядом. — Футболку постираю и верну. Леви чуть вскинул брови, но этого никто не увидел, потому что альфа вышел за порог и, засунув руки в карманы, ссутулившись, быстро зашагал к дороге. — Мальчишка, блять, — фыркнул Леви вслед. Эрен его уже не слышал.