Истинный

Хорошо, что Ханджи не видела его сейчас. Ведь внятно объяснить, какого, собственно, хрена он делает тут, Леви не смог бы. У него не было оправданий от слова совсем даже для себя, чего уж говорить об очкастой. В ушах звучал фантомный ржач, будто она сидела рядом. Или лучше сзади, многозначительно поблескивая в зеркале заднего вида своими окулярами. Цыкнув, Аккерман поерзал на сиденье, злобно попытался пнуть выступающую в салон дугу над колесом и нажал на кнопку стеклоподъемника, запуская в натопленное чрево машины морозный вечерний воздух. Раздраженный взгляд прозрачно-серых глаз в который раз скользнул по уже набившей оскомину за неполный час созерцания махине супермаркета. Прошло три дня, как пацан, кинув обиду, свалил в… Технически, конечно, был полдень, но эпичность ситуации требовала заката. А если серьезно, то с тех пор от него не было ни ответа, ни привета. Телефон словно сдох, больше не вздрагивая от неоднозначных смс-ок и не разражаясь смущенными звонками. Омега только недоверчиво приподнимал брови, каждый раз обнаруживая пустой экран. Ну что за детский сад, а, может кто-нибудь объяснить?! Сопляку мало того, что Аккерман почти позволил завалить себя на кухонном столе и помешал только ебучий случай? Или того, что теперь у него, кажется, не осталось от него ни единой тайны после необычного лечения, в результате которого омега долго пах абсентом? Паршивец облапал его с головы до ног, и не только взглядом, но и наверняка вздрочнул на каждый дюйм безропотного тела. Не то чтобы Леви был против или сам не спустил пару раз, вспоминая руки альфы на своей коже, но, блять! Можно после всего этого не играть в отвергнутых? Кстати, простуда прошла бесследно, будто и не было никогда, что наводило на размышления с нерадужными выводами. Такое впечатление, что организм устроил подлянку и успокоился, только получив требуемое. Альфу. И не просто альфу, а вполне конкретного. И Леви был готов себе язык откусить, потому что помнил, как шептал, прося Эрена не уходить. Но то было ночью. Останавливать же этого впечатлительного идиота днем омега не собирался. Начать хотя бы с того, что ничего он объяснять не нанимался. Очкастая, с деликатностью бульдозера выпытав все подробности, естественно, с ним не согласилась. Если ее послушать, то выходило, что Аккерман был просто обязан поговорить с сопляком и «всесторонне обсудить произошедшее». Ну и в конце концов рассказать ему, кто такой Смит и почему все так запущенно. Делать этого не хотелось абсолютно, даже если на секунду предположить, что Леви вообще собирался слушать Зоэ. А он не собирался. И разговоры с Эреном разговаривать тоже. Он в принципе не был любителем складывать слова, а о своем прошлом и подавно. Но внутри отчего-то екало. Особенно когда в памяти всплывало дурацкое колесо обозрения и Эрен, сдернувший перчатки с его рук. И вмиг потемневшие при виде обручального кольца необыкновенные раскосые глазищи. Сейчас Леви опять невольно крутанул на пальце тонкую полоску белого золота, как делал всегда, находясь в задумчивости. Навоображавшего себе хрен пойми чего паршивца хотелось вздернуть за шкирку и как следует тряхнуть, чтобы вся фигня из головы вылетела, а не объясняться с ним. Достаточно того, что сейчас Леви за каким-то интересом уже час тупил в машине перед супермаркетом, дожидаясь пока кончится смена этого не от мира сего альфы. А все очкастая виновата, думалось между прочим. И главное, в это верить. Потому что иначе придется признать, что прискакал сюда Леви по собственному почину. Признать, что запах альфы не давал покоя по ночам, признать, что помнил чуткие руки на своем теле. Признать, что до одури хотел уже ощутить его в себе и забыться. За размышлениями, вылившимися в непристойные картинки перед глазами, Леви не заметил, как стеклянные двери разошлись в стороны и на пороге нарисовалась высокая поджарая фигура альфы. Махнув кому-то невидимому в недрах магазина, Эрен сделал пару шагов, застегивая молнию пуховика повыше, и замер, почти уткнувшись в припаркованный аккурат напротив входа черный кроссовер. Не заметить машину Аккермана было сложно. По ночному времени на стоянке их было штук десять от силы, а очертания конкретно этой Эрен знал наизусть. Леви нажал кнопку стеклоподъемника, и стекло с едва слышным гулом сползло вниз. Серые глаза небрежно скользнули по альфе и замерли на скуластой физиономии, по которой сейчас читалось как в открытой книге. Эрен был счастлив, абсолютно и безудержно, упрямо смиряя эмоции, зато их с головой выдали зеленые глазищи, вспыхнувшие восторгом. Но отчаянное желание броситься к омеге было тут же перечеркнуто глупой детской обидой. Подняв плечи и как-то нахохлившись, альфа обжег взглядом из-под насупленных бровей. — Зачем вы здесь? — спросил тихо. Аккерман привычным изящным жестом отбросил назад смоляные пряди и дернул уголком тонких губ. — Решил проверить, живой ты или как. — Могли бы просто позвонить, — еще тише ответил альфа, во все глаза смотря на омегу. — Мог бы, — просто произнес Леви. — Но вместо этого вы приехали, — в голосе пацана что-то неуловимо поменялось, словно весна наступила. — Есть какой-то смысл в озвучивании очевидного? — фыркнул Леви. — Нет, — пухлые губы едва заметно дрогнули в несмелой улыбке. — Вот и заткнись. Пацан склонился, складывая руки на дверце и заглядывая в салон. Леви искоса глянул на него, заметил, как жадно раздулись точеные ноздри, втягивая его запах, но промолчал, лишь подтянул повыше шарф. — Вы выздоровели? — мягко спросил Эрен, скользя взглядом по фарфорово-бледному лицу. Так и не дождавшись ответа, кивнул сам себе. — Это хорошо, я рад. — Может, перестанешь вести себя, как… — Как кто? — Как придурок, — Леви открыто встретил потемневший отчаянный взгляд. — И скажи наконец, что хочешь сказать. — Я соскучился, — тут же выдохнул альфа, словно только этого и ждал. — Уже лучше, — кивнул Леви, и кроссовер глухо щелкнул замками дверей, когда он снял блокировку. — Садись. — И куда мы поедем? — Куда захочешь. В кино на последний сеанс. В клуб. Гулять по набережной. Колесить по ночному городу, — равнодушно перечислил Леви, не смотря на пацана. — Выбирай. — То есть вот так просто? — чуть нахмурился альфа. — А что не так? — прищуренные глаза скользнули по растерянному лицу. — Вы хотите, чтобы я принял ваши правила, но у меня они тоже есть, — тихо, но уверенно проговорил пацан. — Ты опять про Эрвина? — Леви вскинул бровь, но ответа так и не дождался, поэтому фыркнул. — Твою мать, сопляк, разве не ты сам говорил, что на мне нет его запаха? — спросил, теряя терпение. — Говорил, — нехотя согласился альфа, глядя исподлобья. — Ну так что тебе, блять, еще нужно? Мою невинность? — серые глаза, несмотря на раздражение, насмешливо сверкнули, рассматривая смазливую физиономию. — Нет! — возмущенно тряхнул патлатой головой Эрен и сжал кулаки. — Просто… — начал было он и внезапно смешался под откровенным взглядом омеги. — Да не спал я с ним! — вспылив, огрызнулся Леви. — И сел, блять, в машину, быстро, заморозил уже нахрен! С этими словами Аккерман подцепил пальцем кнопку стеклоподъемника, отгораживаясь от ледяного воздуха и готовый послать в далекие дали и альфу, и не ко времени проснувшееся собственное желание. Ну и за компанию дурость, благодаря которой сейчас приходилось объясняться и оправдываться перед мальчишкой. А ведь они ничего друг другу не должны, и нажать на газ казалось отличным решением всех проблем. Оставить все это позади. Но стоило только тронуть педаль, как вспомнились приносящие облегчение той ночью руки. И поцелуи наутро, голодные, топкие, с ласками, от которых хотелось кричать, настолько они были правильными. Нужными. — Блять, — прошептал Леви, сжимая переносицу пальцами и понимая, что влип по полной. И почти в ту же секунду почувствовал, как распахивается дверца и как проседает машина под весом забравшегося в салон альфы. Глянул на него мельком, фыркнул не сдерживаясь, и «инфинити» плавно рванул с места, мягко вдавливая пассажиров в обитые кожей сиденья. — Можете передать ему, что вы не позвоните. Пусть не ждет. Пальцы замерли, так и не докрутив громкость играющей в салоне музыки. — Что, прости? — удивленно. — Ваш приятель сказал, чтобы вы позвонили, как… наиграетесь. Так вот, вы не позвоните. Мурашки волной пронеслись по позвоночнику, замирая где-то на стриженом затылке и отзываясь приятной дрожью в пальцах. Омега внутри замер в сладком оцепенении, и Леви понял, что не может ослушаться альфу. Просто не может. Это ощущение тотального контроля было совершенно новым. Ведь даже истинный не говорил с ним так безапелляционно. И уж тем более не ожидал, что это сделает сидящий рядом сопляк. Как ультиматум. Леви понятия не имел, как реагировать на слова альфы, потому что одновременно хотелось послать сопляка на хрен и… подчиниться. Омега выбрал третий вариант и окинул наглеца ленивым взглядом, едва сдерживая недвусмысленную дрожь. — Откуда что берется только, — хмыкнул вроде тихо, но так, что альфа услышал и все же вспыхнул. — Я серьезно, — отрезал Эрен. Смотрел в ответ волком и без тени сомнения. Леви молча вскинул бровь и лишь скривил губы, возвращая внимание к дороге, но всем существом чуя властный запах молодого альфы рядом. Горячий, удушливый, как гроза в ночи, сухая и без единой капли дождя, только густой наэлектризованный воздух. Все волоски на теле встали дыбом в томительном ожидании, заставляя поерзать задницей о дорогую обивку и надеяться, что альфа не почует зарождавшегося возбуждения омеги. К счастью, мысли Эрена были заняты другим, об этом говорили нахмуренная физиономия, вовсю гуляющие желваки и упорное нежелание смотреть куда-либо, кроме окна. Да и в запахе все еще проскальзывали царапающие ноты агрессии. Такие ристалища вокруг себя любимого для Аккермана оказались в новинку. Не то чтобы его прежние любовники не ревновали к Смиту. Ревновали. Просто тот всегда оставался невозмутимым и никак не выказывал своего отношения к возможным соперникам, и конфликты угасали, не успев разгореться. Он просто отступал и наблюдал издалека. Сейчас же творилось что-то из ряда вон выходящее. Эрвин не желал мириться с присутствием молодого альфы в жизни Леви, ну а тот, в свою очередь, похоже, терпеть соперника не намеревался тоже. По-хорошему, омеге стоило прижать уши, но делать этого никто не собирался. Уж точно не Леви. Глупость, конечно, но готовые вот-вот сцепиться альфы действовали подобно афродизиаку, и Леви ощущал себя как никогда… Он никак не мог идентифицировать это, нечто иррациональное, глубинно-животное, атавистическое. Кровь струилась быстрее, наполняя тело первобытным восторгом. И предвкушением. Слишком сильным и отчетливым, чтобы бороться с ним. Поэтому он и приехал. Поэтому сейчас «инфинити», внезапно сменив траекторию, свернул на уже знакомый проспект. Альфа рядом дернулся, удивленно смотря, как за стеклом, сменяя друг друга, проносятся сначала деловые центры, элитные апартаменты и, наконец, лесопарковые зоны пригорода. — Куда мы едем? — спросил он, невольно оборачиваясь к омеге, все так же расслабленно и даже как-то отстраненно ведущему мощный кроссовер. Ничто не указывало на царящий внутри раздрай. — Ко мне, — последовал лаконичный ответ. Кажется, он застал альфу врасплох. Глаза его почти испуганно расширились, заметавшись по застывшему лицу, освещенному мелькающими пятнами фонарей и фарами летящих навстречу машин. — Ты против? Вопрос упал в тишину. По-прежнему утробно ворчал мотор, его рык разбавлял льющийся из динамиков, как назло, чувственный блюз, а альфа вновь уставился в окно. Леви искоса глянул на напряженно замершего пацана и еле слышно усмехнулся. От него не укрылись ни тяжелое дыхание, ни отчаянно сцепленные пальцы, ни запах, все еще подавляющий, опасный, но уже с нотами разгоравшегося безумия. И это смешение агрессии с желанием родило новую волну дрожи в омеге, заставив прикусить губу и крепче вцепиться в руль, считая оставшиеся километры. Только что взошедшая, низко висящая в небе полная луна глянцево сверкала на просевших, покрытых настом сугробах. В холодных отблесках ощетинившиеся голыми колючими ветками кусты акации выглядели неприветливо, а разлитая под соснами темнота была почти непроглядной. Где-то далеко ухал филин, но в морозном, словно застывшем воздухе одинокие печальные звуки были пугающе отчетливы. Заледенелое озеро, видневшееся в прорехе между елями, зачарованно искрилось под луной, а дом с темными провалами огромных окон казался еще более уединенным. Оставив машину на подъездной аллее, Леви направился к входной двери, слыша позади пружинистые легкие шаги. Вязкое предвкушение, и так затопившее все внутри, только усилилось, когда, отпирая замки, он ощутил застывшего за спиной альфу невозможно близко, настолько, чтобы опять почувствовать его запах, тепло и силу. Оно же не оставляло и в полутемной прихожей, оголяя нервы и натягивая их звенящими струнами, пока оба скидывали обувь и стаскивали куртки. И заводило безумно нечаянными прикосновениями, сбитым дыханием и неловким молчанием. Из двусмысленности прихожей Леви выскользнул первым и, оказавшись в гостиной, повернул выключатель пару раз, переключая вспыхнувший верхний свет на бра. Мягкое приглушенное сияние светильников не разгоняло темноту, а странным образом лишь подчеркивало, наполняя открытое пространство. И выхватило застывшего в дверном проеме альфу. Леви скользнул взглядом по высокой фигуре и растерянной мордахе, небрежно откинул с лица отросшие волосы и склонился к бару. — Будешь что-нибудь? — спросил невозмутимо. — Я не пью, — ответил пацан, все так же стоя в дверях. — Непьющий вице-президент студенческого братства?! Ебать чудеса, — усмехнулся Леви и захлопнул бар. — Ну тогда не знаю. Кофе нет. — Чай сойдет, — пожав плечами, произнес Эрен и, пытаясь скрыть нервозность, засунул руки в карманы джинсов. Неловкость альфы зашкаливала. Казалось, ее можно потрогать, настолько она была ощутимой. Впрочем, Леви это очаровательное смущение только лишь забавляло и… возбуждало. Кивнув, он прошел на кухню и включил чайник. Сквозь редкие перегородки, пока доставал чашки и жестянку с сухими листьями, наблюдал за пацаном. Тот мельком огляделся и, потоптавшись на месте, все-таки прошел в гостиную. Сел на широкий угловой диван. Пару раз подрывался встать, но передумывал, снова опускался и украдкой поглядывал в сторону кухни. Наконец, взлохматив и без того торчащие патлы, откинулся на спинку, пряча лицо в ладонях. И резко выпрямился, стоило только Леви вернуться в гостиную с двумя пузатыми чашками, от которых поднимался пахнущий гвоздикой и корицей пар. — Угомонись уже, — хмыкнул Леви, протягивая ему одну из чашек. — А то решу, что ты девственник. — Что?! — взгляд испуганно метнулся к бледному лицу. — Я… нет! — А такое впечатление, что да, — спокойно возразил Аккерман, забираясь на диван с ногами и устраиваясь так, чтобы видеть пацана. — Нет, — насупившись, повторил тот в чашку. — Тогда что? Эрен вскинул свои невозможные глаза, смотря отчаянно и даже с какой-то тоской. Свернувшаяся фигурка рядом, от смоляных блестящих волос до изящных скрещенных ступней, казалась какой-то нереальной, словно очередное порождение одиноких снов. С трудом сглотнув, он снова ткнулся в чашку. — Блять, Эрен, уже не смешно даже, — по губам Леви скользнула тонкая усмешка. — Непривычно все это, ясно? И смейтесь сколько хотите, — возразил альфа, сердито вскинувшись на реакцию омеги. — Все, кто у меня был, такие же малолетки, как я. И я понятия не имею, что мне… То есть, как… — он растерянно умолк, сжимая в ладонях горячие бока чашки. — Вроде ты прекрасно знал как, когда собирался трахнуть меня на кухонном столе, — хмыкнул Леви, делая глоток пряного чая. — Что мешает сейчас? Эрен искоса глянул на омегу рядом. — Вы не такой как все. — Не смеши меня, — фыркнул Леви. — Обычный я. Разве что старше лет на пятнадцать всех твоих омег. — Вы особенный, — едва слышно и упрямо оборвал его альфа. Леви хотел было что-то возразить и даже рот открыл, но передумал, наблюдая за алеющими скулами и непреклонным блеском раскосых глаз. Терпеть становилось невозможно. Сочетание нерешительности и бьющей через край безоговорочной сексуальности дурманило, задевая внутри какие-то струны, что дрожью отзывались в теле. Потянувшись и забрав чашку у пацана, Леви поставил ее вместе со своей на стол и, мягко подавшись вперед, оседлал колени Эрена прежде, чем тот успел среагировать. — Тш-ш, — прошептал, успокаивая вздрогнувшего под собой альфу, оглаживая острые скулы и зарываясь пальцами в густые пряди каштановых волос. — Я боюсь облажаться, — признался тот, теряясь под пристальным взглядом. — А ты не бойся, — пробормотал омега в невольно приоткрывшиеся навстречу пухлые губы. Целовал Леви настойчиво, сминая неуверенное сопротивление, покусывая, заставляя открыть рот, впустить. И застонал, не удержавшись, когда Эрен сдался под его напором. Когда сильные руки обхватили, сжимая до боли, утягивая ближе. Когда с головой затопило ароматом возбужденного альфы. Когда тело само выгнулось, жаждая подчинения. Чистое концентрированное удовольствие неслось по венам, заставляя мир исчезнуть, растворившись на вкусных губах. Целующих, шепчущих. Горячей и влажной дорожкой поцелуев, ложащихся на шею, теряясь в вороте черной рубашки. Оставалось лишь крепче прижимать к себе вихрастую голову и дышать через раз, чтобы не упустить крупицы близости. Что Леви и делал, млея от властных рук. Вот они прошлись по заднице, по-хозяйски сминая ягодицы. Вот скользнули вверх, задирая узкую рубашку, и тут же утянули вниз, заставляя ощутить возбуждение альфы. И Леви послушно сполз, шире раздвигая бедра и оседая задницей на крепнущий стояк, прижался плотнее, прикрывая глаза и едва сдерживаясь. Омега внутри урчал от восторга, но Леви лишь рвано выдохнул сквозь стиснутые зубы. — Впечатляет, сопляк. Вышло слишком хрипло, но было плевать. Значение имел лишь альфа, который вновь целовал мокро и отвязно, кусая истерзанные губы так, что мир крутился гребаной каруселью. Леви уступил, когда одним движением был опрокинут на спину и придавлен к дивану. Лишь вскинул бедра навстречу, словно приглашая, и, кажется, впервые услышал, как Эрен зарычал. Бля-я-ять, он помнил, что такое рык альфы в гоне. И хотя сейчас течки не было и в помине, Леви ощутил себя совершенно беспомощным, необходимым альфе настолько, что едва не взвыл, вцепляясь зубами в пальцы Эрена. — Сука, — выдохнул пацан, но руку, ласкавшую столь притягательные губы, не отдернул. С расширившимися зрачками наблюдал, как омега старательно зализывает укус и утягивает пальцы глубже. А дальше как сорвало. Не поддавшиеся пуговицы на рубашке шрапнелью разлетелись по гостиной, когда не хватило терпения их расстегнуть. Леви лишь закусил губы, послушно изгибаясь под прикосновениями, которые вели и толкали в душную пропасть наслаждения. И он падал, притягивая альфу ближе и ближе, путаясь пальцами в каштановых волосах, и обреченно вздрагивал, глуша стоны, пока пухлые губы выцеловывали замысловатые узоры на груди, постепенно спускаясь на живот. Язык, влажный, бесстыжий, скользнувший во впадинку пупка, стал последней каплей. Истосковавшийся по прикосновениям Леви подавился на вдохе, закатывая глаза, и застонал. Глухо, надломленно, не скрываясь. Защитные барьеры, треснув, осыпались в труху, а руки настойчиво тянули альфу выше, туда, где губы горели, и ждали, и с готовностью распахнулись навстречу. И целовали с упоением, торопливо, пока пальцы стекали на бедра и рванули ремень, с лязгом расстегивая пряжку. Когда же от вожделенного отделяли несколько пуговиц и пара секунд, Эрен вдруг отшатнулся, вырываясь из влажного плена, ошалело смотря на тело под собой. Кое-как высвободился из цепких рук и откинулся на спинку дивана, не сводя обреченного взгляда с потрепанного его страстью омеги. — Эрен? — приподнявшись на локтях, позвал Леви и, не дождавшись ответа, переполз на колени к альфе, седлая их вновь. — Ну что опять, м? Не хочешь меня? — кривая усмешка мелькнула на припухших губах. — Хочу, — сорвавшимся голосом ответил альфа. — Но… не думаю, что это хорошая идея, — он опустил голову, не в силах смотреть на Леви. Но так было еще хуже, потому что глаза скользнули под распахнутую сорочку, где бледная кожа уже расцветала неосторожными поцелуями, которые россыпью спускались с груди на подрагивающий живот с мягкими линиями пресса. Почти небывалая вещь для омеги, но от этого еще более притягательная. Член, болезненно напряженный и придавленный грубой джинсой, ощутимо дернулся, добавляя ярких переживаний. — Что, прости? — Ну, я к тому, что… — альфа замялся, не выдержав пристального взгляда омеги. — То есть, не так должно быть, понимаете? — Нет, — искренне ответил Леви. — Я не хочу начинать наши отношения с секса, — тихо произнес Эрен, избегая ошарашенного взгляда прищуренных глаз. — Это неправильно, если у нас серьезно. — Охуеть. Из всех возможных долбоебов, мне достался долбоеб с принципами. Конечно, Леви злился. То есть, не то чтобы, но… Блять. Он не знал, смеяться ему или плакать, напоровшись на такое чудо. — Меня так учили, — насупившись, произнес альфа. — Отец учил. И папа. — Что за омегой надо ухаживать, дарить цветы и конфеты? Эрен упрямо мотнул головой, но ничего не ответил, просто отвел взгляд, потому что смотреть на полуголого омегу было выше сил. — И что все капризы омеги надо исполнять, м? — продолжал Леви с мягкой усмешкой. И снова в ответ только сопение. Пальцы нырнули вниз, вклиниваясь между телами, и с нажимом огладили между ног. А затем ловко, одну за одной, расстегнули пуговицы ширинки, заставив альфу вздохнуть с облегчением. Еле слышно хмыкнув, Леви продолжил свое путешествие, оттягивая широкую резинку трусов, и с готовностью сжал вырвавшийся наружу член. — Ох, черт… Выдохнул с восторгом, сообразив, что едва может обхватить его. Тяжелый, горячий, липкий на вершине. Пальцем размазал выступающие капли, коротким ногтем задевая отверстие уретры, и альфа дернулся, сжимая его широко разведенные бедра. Очень хотелось посмотреть вниз, туда, где ладонь тянула и ласкала, где между пальцев мелькала блестящая головка, такая идеальная на ощупь. Но Леви сознательно лишал себя этого удовольствия, предпочитая другое — наблюдать, как страдальчески сходятся к переносице густые брови и голова бессильно запрокидывается назад, как на загорелой шее гуляет кадык, соблазняя вцепиться зубами. И он вцепился, но в подбородок, тут же зализывая, накрывая пухлые губы своими, целуя и кусаясь, влажно дыша и еле сдерживая стоны. Дрочил умело и жестко, царапая текущий ствол и поджимавшиеся яйца, с упоением ловя хриплое дыхание альфы и дрожь сильного тела, сейчас находящегося в полной его власти. Запах грозы и летнего ливня топил сознание, смешивался с запахом секса и плавил рассудок. Внутри все тянуло и выкручивало, и Леви казалось, что он сейчас потечет. Для этого альфы… Нет. Для Эрена, чьи удивительные глаза смотрели с таким пронзительным обожанием. Для Эрена, чьей близостью он сейчас задыхался. Для Эрена. Просто для него. Под ладонью хлюпало невозможно пошло и уже до одури хотелось натянуться ртом, вылизать, вобрать целиком. Хотелось бешеной долбежки, чтобы выворачивало и слюна рекой. Поэтому, вывернувшись из объятий, Леви сполз на пол и на секунду замер. Взгляд алчно скользнул по мокрому члену, прижатому к мускулистому животу, а в следующий миг Леви уже подался вперед. Влажный язык широкой дорожкой прошелся от основания до уздечки, и еще раз, собирая и смакуя вкус — вязкий, солоновато-пряный. Правильный. — Зачем вы… Не н-надо, — раздалось хриплое, на выдохе. Облизнувшись, Леви вскинул глаза и усмехнулся. Эрен смотрел на него почти в ужасе, впиваясь пальцами в диванную обивку. Слишком смущенный, слишком возбужденный, чтобы сказать что-то еще. Или остановить омегу, который уверенно обхватил его член у основания, чуть потягивая вверх. И все же… — Боже… блять! Эрена выгнуло, когда припухшие губы накрыли головку, засасывая, и сразу выпустили, собирая выступающие прозрачные капли. А после вновь позволили толкнуться в нёбо и скользнуть дальше, наполняя рот маслянистым тягучим вкусом. Раз за разом Леви брал глубже, давясь и захлебываясь. Отстранялся на мгновение жадно вдохнуть и облизнуться, обрывая нити слюны и смазки, тянущиеся от стояка к потерявшим очертания губам. И вновь со стоном натягивался и впускал, жмурился до слез и впивался пальцами в поджарый живот альфы. Отвыкшая глотка болела, челюсти немели, и оставалось только сдерживать рвотные спазмы и беспомощно скулить, насколько позволяло забитое горло. Остановиться же не давали руки осмелевшего Эрена. Ладонь тяжело придавила затылок, не пускала, но пальцы в волосах были невозможно нежными. Они ласкали, направляли и задавали безумный темп, вынуждая Леви подчиниться. И осознание, что его долбят в рот, оказалось упоительным. Возбуждение становилось болезненным. Потянувшись, он еле смог расстегнуть собственные джинсы. И даже не понял, как вновь оказался на коленях Эрена, который жадно набросился на дрожащие, перепачканные смазкой и слюной губы. В одно мгновение альфа избавил его от джинсов, нетерпеливо сминая ягодицы, сжимая бедра, скользя к паху и грубо лаская. На нежность уже не оставалось сил, и Леви ничего не имел против. Он лишь застонал в поцелуй, выгибаясь в пояснице и обхватывая альфу за шею, прижимаясь так близко, что, казалось, хотел раствориться в нем. И резко откинулся назад, когда пальцы пробили сфинктер и коснулись простаты. Они то совсем невесомо ласкали, срывая с губ запредельные стоны вперемешку со всхлипами, то терзали смело и напористо, заставляя изнывать и метаться, сдерживая крики. — Не могу больше, — сглатывая, пробормотал Леви и прижался влажным лбом ко лбу альфы. — Давай уже… — Вы еще тугой, — шепнув, возразил Эрен, наслаждаясь невозможно топким запахом полыни, упругими, почти осязаемыми волнами бьющим от омеги. — Плевать, — кусая замученные губы, выдохнул Леви, — трахни меня. Давай. Чтобы я нахрен забыл как дышать. — Не говорите так, — зажмурившись, взмолился Эрен. — А как мне сказать, м? Леви чуть подался вперед, снимаясь с пальцев альфы, и с наслаждением потерся горящей задницей о давно готовый член. Заведя руку за спину, обхватил его и пару раз передернул, пристраивая между ягодиц, и закусил губы, когда скользкий ствол ткнулся в едва растянутые мышцы. — Эрен, на меня смотри, — прошептал и, перехватив совершенно пьяный от желания взгляд, резко расслабил бедра. Головка вошла на удивление легко. Леви даже боли почти не почувствовал, утопая в зеленых омутах глаз и теряясь в душном запахе грозы. И, кажется, впервые за много лет уловил свой, терпкий, горчащий на языке, прелой нотой врывающийся в симфонию ливня, озона и раскаленной земли. Член альфы заполнял его очень медленно, необратимо настолько, что хотелось кричать. Но он лишь смотрел в раскосые глаза напротив, такие красивые, близкие, затопившие собой пространство, словно и не было ничего кроме. Только они вдвоем, и их тела, слитые сейчас воедино. И первый толчок, мягкий и осторожный, как отголосок безумия, что ждало их впереди. — Ох, мать твою, — зашипел Леви, жмурясь и чувствуя, что его вот-вот порвет. — Пиздец ты огромный. — Мне остановиться? — хрипло пробормотал в ответ Эрен, все так же не отводя чудовищно расширившихся зрачков. — Рискни только, и я придушу тебя, — хватая ртом воздух, выдавил Леви. И застонал, когда Эрен все же вошел до конца. Блятьблятьблять… Ощущение наполненности оказалось нереальным и бесконечным. Как все вокруг. Как сам Эрен, как его руки, губы, запах. Как эта сумасшедшая близость, уже сминавшая рассудок и сжигавшая крупицы сознания. И стоило лишь качнуть бедрами, вверх и вперед, как реальность окончательно рассыпалась, обратившись в ничто. Леви двигался резко, одержимо, размашисто насаживаясь на скользкий ствол. Стискивал каштановые пряди, заставляя альфу выгибать шею, и жадно вылизывал ее. До крови царапал плечи. И шипел рассерженным кошаком, когда Эрен внезапно вскидывал бедра, выбивая из него глухие стоны вперемешку с проклятиями. — Сука, порвешь же, — сдавленно пробормотал Леви после очередного такого толчка, бессильно падая на грудь к альфе и стараясь усмирить фейерверки перед глазами. Эрен через силу хмыкнул, останавливаясь на миг и давая омеге передышку. Ладони скользнули под мокрую от пота сорочку, оглаживая маленькое сильное тело, чертовски горячее и такое ядовито-сладкое. Сжимавшее сейчас внутри себя с упоительной силой. Мазнул губами по влажному виску, собирая языком испарину. — Ты меня с ума сводишь, — прошептал, вдыхая ни с чем не сравнимый дурманящий аромат омеги. — Надеюсь, паршивец, — прямо ему в губы откликнулся Леви, срывая торопливый поцелуй. — Затрахай меня, слышишь? Хочу тебя… Хочу, Эрен… И словно небо рухнуло, обдав осколками, как брызгами, погребая Леви под своей безграничностью. Он не понял как. Он просто дал повалить себя на диван и раздвинул бедра, безропотно впуская Эрена вновь. Сразу глубоко, сразу до конца, отдаваясь без остатка, задыхаясь от восторга под весом альфы и желая одного — сдохнуть в этом безумии, липком, как патока. Эрен брал его грубо, безжалостно вбиваясь в растерзанное желанием тело под собой. С рыком, с пошлыми шлепками бедер о бедра, со сбитым дыханием на иссушенных поцелуями губах. Он пьянел от надорванных стонов Леви. От дрожи, сотрясавшей все его существо. От боли, которую приносили короткие, но острые ногти, царапавшие спину и бока. Сходил с ума, видя почти закатившиеся глаза с черными дырами зрачков и капли пота на бледной коже. И умирал каждый раз, когда его имя в агонии страсти срывалось то едва слышным шепотом, то горячечным бредом, то воплем. Конец был неминуемо близок, хоть оба и старались отодвинуть его как могли. Но вот Леви прошибло миллионами молний и выгнуло навстречу Эрену, и альфа, повинуясь инстинкту, обхватил член омеги, парой грубых движений сталкивая того в абсолютное ничто. Кончающий под ним, беззвучно кричащий, дрожащий, со слезами на длинных ресницах Леви оказался откровением, вынести которое Эрен уже не мог. И неистово толкнувшись в изнывающее тело, кончил тоже, чувствуя, как мир сжимается до размера атома, концентрируясь в пугающе прозрачных глазах. Сколько он лежал, уткнувшись лицом в изгиб шеи омеги, Эрен не знал. Казалось, целую вечность и даже больше. Вдыхал горький запах полыни, такой теплый и насыщенный теперь, и чувствовал, как ноги, кольцом сжимавшие бедра, постепенно расслабляются. А маленькая ладошка стискивала его волосы, притягивая ближе. И отстраняться не хотелось. Хотелось лежать так всю ночь, ощущая под собой потное тело и его тихие копошения. Выходить из него не хотелось тоже. Хотя, кажется, никто и не возражал, с надеждой мелькнуло в возвращающемся сознании, и Эрен едва слышно выдохнул, наслаждаясь тугим пленом. — Слезь уже с меня, — вдруг раздалось тихо над ухом, руша совершенную идиллию. И вдогонку прилетело ладонью между лопаток. Эрен поднял взгляд на снова невозмутимое лицо Леви и с сожалением покинул его тело. От безобразно пошлого хлюпа покраснел, но омега даже не обратил внимания, лишь поморщился и криво усмехнулся. — Прости, — пробормотал Эрен и поцеловал плечо с острой выступающей косточкой. — Пф-ф, — тут же фыркнул в ответ Леви и, неловко перекатившись, выбрался из-под альфы. Осторожно встал, брезгливым жестом проводя по испачканному животу. — Гадость какая, — скривился. — Ну что еще? — выдавил недовольно, как только Эрен обхватил его за бедра и потянул к себе. Но язык альфы уже скользил по животу, вылизывая и собирая следы недавней страсти. Леви недовольно фыркнул, но останавливать не стал. — Ты мне еще задницу вылижи, — бросил он насмешливо, оттягивая от себя вихрастую голову и отходя от дивана. — И вылижу, — спокойно ответил Эрен, заваливаясь обратно и подпирая голову рукой. Зеленые глаза наблюдали за омегой, который прошлепал босыми ногами на кухню, повозился там несколько секунд и вернулся в гостиную, срывая крышку с бутылки с водой. Пить он хотел, видимо, сильно, но сделал всего лишь пару глотков, жадно облизываясь и странно разглядывая замершего на диване альфу. Потом, не говоря ни слова, бросил ему бутылку. — Годно трахаешь, сопляк. Эрен, сделавший было глоток, поперхнулся, закашлялся, прижимая руку ко рту и вытирая убежавшие капли. В растерянности уставился на омегу. — Ну и какого хрена разлегся? — хмыкнув, бросил Леви через плечо, уже направляясь к лестнице на второй этаж. — Ты же не думаешь, что мы закончили? — донеслось почти сразу же. Эрен, готовый абсолютно ко всему и даже к тому, что сейчас укажут на дверь, но никак не позовут с собой, в мгновение ока сорвался с дивана, на ходу приводя штаны в порядок. Омегу он настиг на середине лестницы, резко рванул за так и болтавшуюся на плечах рубашку и поймал не устоявшего Леви в объятья. — Блять, Эрен, — только и успел выдохнуть тот недовольно, прежде чем рот заткнули глубоким и очень долгим поцелуем. — Я думал, ты меня выставишь, — прошептал Эрен, как только смог оторваться от невозможно вкусных губ. — Завязывай уже думать, у тебя это херово выходит, — откликнулся Леви, вновь пытаясь натянуть маску невозмутимости, но было поздно. Альфа уловил и влажный блеск глаз, и дрогнувшие ресницы, ну а не заметить то, как тело омеги льнуло к нему, пробираясь за пояс кое-как натянутых джинсов, было вообще нереально. — Откуда ты на мою голову, м? — пробормотал совсем другим тоном, пока альфа покрывал его лицо невесомыми поцелуями. Вместо ответа по спине прошлись горячие пальцы и огладили поясницу, смяли маленькие ягодицы. А затем скользнули между, с трепетом касаясь припухшего и липкого. — Ты мокрый, — прошептал Эрен прямо в жаркий рот. — Очень, — добавил едва слышно и показал перепачканную спермой ладонь. И прежде чем омега успел остановить или хоть слово сказать, альфа легко опустился на одно колено и развернул его к себе спиной. — Какого хрена ты… — заторможенно возмутился Леви и вздрогнул, когда ладони прошлись по ногам от колен вверх. — Да что ты творишь, сопляк? Эрен же завороженно смотрел, как белесые густые капли тяжело тянутся по внутренней части бедер. Не в силах отказать себе, мягко раздвинул ягодицы омеги и сглотнул. — Извращенец, блять, — только и смог выдавить Леви, подчиняясь. Он еле удерживался на ногах, потому что Эрен, ткнувшись носом в бедро, осторожно касался губами нежной кожи, скользил языком, выше и выше, слизывая густые потеки, пока не толкнулся в покрасневший приоткрытый вход. — Ох, черт… прекрати… — прогнувшись в спине, Леви зажал рот рукой, другой же хватаясь за булыжную стену, понимая, что ноги вот-вот подогнутся и он рухнет к чертовой матери. Но Эрен не слушал. Он вылизывал омегу и тихо рычал от удовольствия. А потом просто подхватил на руки и выпустил только лишь в спальне, когда швырнул ничком на широченную постель. Леви не успел отползти. Вообще ничего не успел сделать, разве что вдохнуть, но альфа подмял его под себя, рывком стаскивая с изящных плеч надоевшую тряпку. — Не трогай! — внезапно зашипел Леви, пытаясь вывернуться, ведь последнее, чего он хотел, чтобы пацан видел следы другого на его теле. — Тш-ш… Тихо, тихо… Я уже видел, — выдохнул Эрен, нежно целуя в ухо, — видел твою метку. Навалился всем весом, распластав растерявшегося омегу под собой, и грубо заломил его голову назад, целуя жадно, торопливо. Леви отвечал с рычанием и всхлипами, кусался и ерзал, бесстыже потираясь о простыни, а голой задницей ощущая вновь крепнущий член альфы. На этот раз не было ни сомнительных ласк, ни прелюдий. Просто в какой-то момент, вдоволь насладившись отчаянным сопротивлением и сорванным голосом омеги, Эрен поставил его раком и сплюнул на выпятившийся покрасневший вход. За секунду избавился от джинсов, высвобождая подрагивающий от нетерпения член, и с силой толкнулся в беспомощное тело перед собой. Леви подавился на вдохе и зажмурился до слез, дыша урывками, всхлипывая и принимая. Уже растянутые мышцы раскрывались навстречу вторжению, тело привыкало к Эрену и боли не было вовсе. Зато было другое, нечто неописуемое, дикое и первобытное, заставлявшее скулить от восторга и выгибаться навстречу, чтобы лучше почувствовать альфу. Целиком. Это же нечто требовало покорности, и Леви уступал, послушно раздвигал бедра, послушно кричал в сбитые простыни, послушно позволял иметь себя, ощущая близкий ослепительный финал. Эрена эта покорность сводила с ума. Как и сам дрожащий омега, стонущий от удовольствия, зовущий его по имени, сгорающий в чувственной агонии. Альфа забывал о себе, думая только о нем, повинуясь срывающемуся шепоту и мимолетным пьяным от страсти взглядам. — Еще-е… — простонал омега на выдохе, жарко, безумно, словно прицельно по оголенным нервам Эрена. — Сильнее, сопляк… не смей жалеть… И он опять подчинился, навалившись на маленькое потное тело и накрывая ладонями тонкие пальцы, стискивающие простыни. Двигался глубже и вбивался грубо, безжалостно втрахивая Леви в постель, слыша, как стоны его переходят в крик, видя, как омега пытается отползти, вырваться и как замирает в итоге, расслабленно подставляясь альфе. Оргазм был ярким, насыщенным и каким-то удушливым. Долгим, как бесконечность. Эрен не помнил себя, шепча одно-единственное имя, а на пересушенных губах был только один-единственный вкус, тот самый, горько-пряный, как утихающее желание. Леви под ним не шевелился вовсе, только мелко дрожал, пряча лицо. Не шелохнулся и когда Эрен вышел из него. Ожил, только потянувшись за поцелуями, ленивыми и чувственными, которыми альфа осыпал его затылок, плечи и спину, и в конце концов уступил и разрешил перевернуть себя. — Ты в порядке? — тихо спросил Эрен, лаская скулы и впалые щеки, невесомо целуя кончик носа, и, улыбаясь, наблюдал, как недовольно щурился омега, но вырваться из объятий попыток не делал. Наоборот, лишь прижался крепче. — Да, — немного помедлив, отозвался Леви. — Теперь да. Эрен потерся носом о его шею и принялся выцеловывать покрытую испариной кожу, благодаря за упоительную близость. Медленно провел губами по выступающим ключицам, скользнул языком во впадинку между ними и улыбнулся, услышав прерывистый вздох. Поэтому уже смелее облизал темные соски и терзал их до тех пор, пока Леви не всхлипнул, томно выгибаясь. Тонкие, но удивительно сильные пальцы тут же вцепились ему в волосы, то прижимая к себе, то пытаясь оттолкнуть. — Ты добить м-меня решил, м? — сбивчиво пробормотал Леви, с катастрофической скоростью теряясь в ласках. Эрен тихо усмехнулся, но останавливаться даже не собирался, скользя ладонями вдоль обманчиво хрупкого тела, словно повторяя его угловатые, но странно соблазнительные контуры. Собирал губами дрожь и медленно сходил с ума от запаха полыни, до конца раскрывшего восхитительные ноты. Будто Леви пах только для него. И было совершенно невдомек, что, по сути, так оно и есть. Что почти уснувший омега внутри сейчас пробудился вновь, отчаянно и жадно стремясь дать себе последний шанс. Но Эрен этого не знал. Он просто никак не мог перестать целовать и ласкать и чувствовал себя безобразно счастливым, слыша тихие вздохи удовольствия. А потом, поборов вялое сопротивление, заставил Леви раздвинуть бедра, раскрывая перед нетерпеливым взглядом припухший покрасневший вход, мокрый и липкий. — Не смей, сопляк, — сглотнув, снова попытался остановить его Леви, но подавился словами. Потому что в следующую секунду Эрен вновь толкнулся языком в мягкое и скользкое, заставляя беспомощно всхлипывать и обзывать альфу всеми доступными эпитетами. Но тот лишь усмехнулся и шире развел его ягодицы, увлеченно вылизывая, дразня дыханием, оставляя на внутренней поверхности бедер наливающиеся багровым засосы. — Да что ж ты делаешь, — прошипел Леви сквозь зубы, сжимая бедрами голову альфы, с трудом сдерживая волны удовольствия, горячими змейками расползающиеся от тех мест, где пухлые губы терзали нежную кожу. — Мечу, — усмехнувшись, Эрен вскинулся и, наморщив нос, показал омеге язык. — Идиот, — фыркнул тот, душа улыбку в зародыше. Обнаглевший пацан был чудо как хорош. — Там меня никто рассматривать не будет. — Надеюсь, — мурлыкнул альфа, подтягиваясь на руках и накрывая омегу собой. — Потому что там ты мой. — Фу, блять, не пошли, засранец, — Леви сморщился, но скулы его чуть заметно порозовели. — Ты смутился?.. — Эрен уставился на него во все глаза с каким-то детским восторгом. — Нет, — отрезал омега с кислой миной и завозился, пытаясь вырваться. — Смутился! Я видел! — не отставал довольный Эрен, без труда вновь подминая его под себя. — Заткнись, паршивец, — огрызнулся Леви, — и свали с меня. Ты пиздец тяжелый. Эрен улыбнулся и перекатился на бок, давая омеге свободу и надеясь, что тот не сбежит. И Леви удивил, когда свернулся у него под боком, прижавшись спиной к груди. Даже позволил обнять себя, наконец устало затихнув в руках альфы. Эрен же прерывисто вдохнул, зарываясь лицом в черные волосы, несмело целуя нежную кожу за ухом. — Сумасшедше пахнешь, — пробормотал едва слышно. — Знаешь, у нас за домом, в глубине сада, росла полынь. Сколько себя помню. Я частенько там прятался от родителей, когда был мелким, — продолжал он и потерся носом о шею омеги, буквально купаясь в его запахе. — Знаешь, что любил? Пригревшийся Леви ничего не ответил, едва заметно поглаживая большим пальцем его ладонь, но Эрен уловил вопросительный блеск среди густых ресниц. — Сорвать немного листьев и растереть в ладонях. Сок впитывался в кожу, и руки весь день потом пахли полынью. И это было первое, о чем я вспомнил, когда впервые почувствовал твой запах, — Эрен мягко коснулся губами виска с бьющейся голубой жилкой. — Вспомнил о доме. И детстве. И о том, как пахла полынь перед грозой, — он крепче прижал омегу к себе, переплетая пальцы. — Я не твой истинный, Эрен, — произнес Леви и разве что язык себе не откусил за дурость, ощущая дрожь альфы. — Знаю, — наконец отозвался тот, словно окаменев. Потом потянулся, подцепил с пола брошенную бутылку воды. Сделал глоток, другой, передал ее омеге и пару секунд наблюдал, как тот пьет. — Зачем ты это сейчас сказал? — Не хочу, чтобы ты навоображал себе хрен знает чего, — просто ответил Леви, возвращая ему бутылку. — Это секс, очень хороший секс, но не больше. — И даже не допускаешь… — осторожно начал Эрен. — Нет, — оборвал его Леви. — Спорим, ты изменишь свое мнение, — с железобетонной уверенностью возразил пацан. Леви фыркнул, закатывая глаза, и потянул альфу к себе, вновь заворачиваясь в его объятья. Эрен же осторожно, чтобы не потревожить затихшего омегу, дернул смятое покрывало, накрывая их обоих и крепче прижимая к себе маленькое тело. Присутствие рядом пресыщенного, разморенного близостью и ласками омеги наполняло странным необъяснимым ощущением. Будто долгий путь наконец закончен, и он обрел то, что искал. Пусть совсем недолго, но искал. И было откровенно плевать на то, что это невероятное создание носит метку другого и до сих пор не снимает обручального кольца. Эрен знал, что сможет заставить Леви забыть и дать ему все, чего бы тот ни пожелал. Кажется, впервые в жизни он был готов защищать омегу любой ценой. И драться за него до последнего, чтобы однажды увидеть собственную метку на фарфорово-прозрачной коже. Утро следующего дня для Эрена началось с губ Леви. Тех самых, что плотным кольцом обхватили его член и засосали до упора. Так что толком не успев выпасть из сладкой дремы, он тут же угодил в сладкий кошмар, где не разрешалось трогать, а можно было только смотреть. Смотреть же оказалось невыносимо, потому что вид изогнувшегося над ним омеги, с его членом во рту и ритмично втягивающего щеки, дурманил почище любой отравы. А еще было солнце. Наглое, по-весеннему яркое, светившее сразу во все окна и заливающее нестерпимым сиянием спальню с разоренной постелью. И Леви, чья кожа сейчас почему-то отливала перламутром. Эрен знал, что это просто мерещится спросонья, но так хотелось верить. Кончил он быстро, не вынеся бесстыжих ласк, сопения, редких стонов и ловких пальцев омеги на своих яйцах. Разрядился прямо в открытый рот на жадно вываленный розовый язык и долю секунды наблюдал, как сперма медленно тянется вниз густыми потеками. А потом язык моментально спрятался, Леви сглотнул и выпрямился, все так же сидя верхом на бедрах альфы. — С добрым утром, паршивец, — довольно проговорил он, облизываясь, ладонью вытирая губы и тут же скатываясь на постель рядом. Потянулся, жмурясь в солнечном свете, и перехватил обожающий взгляд раскосых глаз. — Что? — Спасибо. — За отсос? — тонкая бровь взлетела вверх в неподражаемом изгибе. — Не стоит. — Блять, да нет же, — рассмеялся Эрен, притягивая омегу ближе и сминая его губы поцелуем. — За то, что не прогнал. За то, что дал шанс. За то, что ты со мной, — прошептал в теплый рот. — Ебать ты романтик, — скептически хмыкнул Леви в ответ, но на поцелуи отвечая исправно. — Тебе, случаем, никуда сегодня не надо? — спросил, как только альфа его отпустил, напоследок чмокнув в висок. — Универ, — пожал плечами Эрен, — но могу забить. — Отлично. Леви еще раз с наслаждением выгнулся, ощущая себя как никогда живым и довольным, и скатился с постели. Оказалось, что прошедшая в руках альфы ночь все же дала о себе знать. Это он понял, стоило только принять вертикальное положение. Спину немного тянуло, а все тело ощущалось как после убойной тренировки, последняя из которых была… Леви не помнил когда. Еще до болезни, и вот результат — рассыпался на части от банального секса. Нет, не банального в прямом смысле, секс-то как раз был более чем зачетный. Короткие волоски на выбритом затылке как по команде встали дыбом, стоило только вспомнить темперамент альфы. В гоне он наверняка великолепен, мелькнуло в раскисшем сознании, и дрожь скатилась по позвоночнику, отозвавшись зудом в заднице. Хорошо что метафорическим, блять. — Эй, не слышишь, что ли? Эрен валялся на разворошенной постели по диагонали и лыбился от уха до уха. — Че? — Часто рассекаешь с голой задницей при таких окнах? — альфа насмешливо кивнул в сторону двух стеклянных стен. — Здесь никого, кроме уток, — отмахнулся Леви, направляясь в ванную. — И извращенцев. — Плевать, — донеслось уже из открытой двери. — Кстати! — Эрен тоже подорвался с постели, пересек спальню и заглянул в ванную. — Воу! Нихера себе, — выдал, удивленно рассматривая немаленькое пространство с мозаичным полом, открытым душем и огромной ванной перед еще одним окном в пол. — У тебя эксгибиционистские наклонности? — Завались, умник, и говори че надо, — тут же прилетел ответ от Леви, который чистил зубы у вытянутой овальной раковины. — Как скажешь, — хмыкнул Эрен. — Я бы тоже душ принял, кстати, — произнес он без перехода. — Ну и вообще. А то я щас уже обоссусь, если честно. У тебя же эта ванная не одна? — А эта чем тебе не угодила? — омега уставился на него в зеркало и сплюнул в раковину. — Ну-у, — растерялся Эрен и взлохматил спутанную шевелюру. — Вроде неудобно как-то… — Боги, а вылизывать мне зад в самый раз? Можешь отливать, в обморок падать от этого зрелища никто не собирается. Новые щетки в ящике под раковиной, чистые полотенца в шкафу слева. С этими словами Леви шагнул под открытый душ, сразу врубая на полную, и демонстративно отвернулся. Правда, под упругими струями в одиночестве нежился недолго. Минут через пять со спины обняли уже вдоль и поперек изученные руки, увлекая, разворачивая, прижимая. — Быстро ты, — скривил губы Леви. — Зубы хоть почистил? Вместо ответа Эрен дыхнул ему в нос забористым ароматом арктической мяты, а в награду за попытку поцеловать получил подзатыльник и мочалку с разрешением вымыть — только вымыть, сопляк! — и даже клянчить не пришлось. Ведь эта мысль захватила сразу, стоило только увидеть омегу среди царства мозаики, воды и латунных кранов, но как подступиться Эрен не имел ни малейшего понятия. Он чувствовал, что и так перегибает палку, чувствовал, что влезает в чужую зону комфорта прямо с ногами и что Леви ради него идет на нетипичные для себя уступки. Почему — оставалось догадываться. И поэтому очутившаяся в руках мочалка из люфы показалась ему чуть дороже собственной жизни. Поэтому Эрен послушно растирал совершенное тело, утонченное и хрупкое по сравнению с ним самим, но неожиданно крепкое для омеги. Поэтому, смущаясь под насмешливым взглядом, несмело касался того, чего касаться вообще не следовало. Хлеставшие обжигающие струи воды положение не облегчали ни на йоту. Они укутывали все вокруг паром, растворяя в нем запах полыни, грозы и чего-то терпкого, чем пахли пухлые хлопья пены, которыми очень скоро оказались покрыты оба. И если бы не язвительные насмешки, которыми время от времени плевался омега, Эрен точно раскис бы от навалившейся романтики. А еще очень хотелось зажать у стены фыркающего и отплевывающегося от воды Леви. Что, в принципе, и сделал, и даже не огреб за это. И пока, опустившись на колени, скользил ладонями по мокрому благоухающему телу, зацеловывал каждую метку, оставленную ночью на внутренней стороне бедер, думал, что сердце разломает к херам грудную клетку. — Эй, притормози, — теплые пальцы скользнули в спутанные мокрые пряди и ловко заломили голову назад, заставляя подчиниться, когда ласки стали уж слишком откровенными. — А то выдохнешься раньше времени, — темная бровь издевательски поползла вверх. Сначала альфа внутри Эрена возмущенно вспыхнул на такое наглое предположение, готовый тут же доказать, что выдохнется очень и очень нескоро. Но влажный откровенный блеск прозрачно-серых глаз отрезвил, смутил и заставил улыбнуться, подсказав, что омега лишь дразнит. — Спорим, ты еще будешь умолять меня остановиться, — Эрен растянул губы в невозможной улыбке. — Да неужели, — фыркнул Леви, чувствуя, как от слов альфы мураши невольно высыпают на мокром теле, и, тряхнув волосами, вышел из душа. — Мхм, буду трахать тебя весь день, — довольно протянул Эрен, выходя следом и жадным взглядом лаская изящное обнаженное тело омеги. — Попробуй, — вместе с насмешливым ответом в лицо прилетело огромное пушистое полотенце. А потом Эрен сидел на просторной кухне за островом, в самых больших домашних штанах омеги, которые только удалось найти. Они были коротковаты и под стать футболке — ты же любишь в обтяг, ну, — слишком очевидно облегали и крепкий зад, и бесстыжий перед, открывая явное отсутствие белья. — Не думал, что ты умеешь готовить, — произнес он, отрываясь от недавно найденного телефона, чтобы посмотреть, как омега у плиты обжаривает бекон и яйца, попивая неизменный чай из странно ухваченной чашки. — А я и не умею, — отозвался Леви, скидывая подрумянившиеся кусочки на тарелку и бросая на сковороду следующие. — Это предел моих способностей, — он кивнул на шкварчащие на другой конфорке яйца. — Поэтому полуфабрикаты? — отложив телефон, усмехнулся Эрен, припоминая их первую беседу. — Не поэтому, — отмахнулся Леви. — Из-за работы, — пояснил, наткнувшись на любопытный взгляд альфы. — Пожрать я и в ресторане могу, только все приличные места закрыты, когда я заканчиваю. — Приличные это где швейцар при входе? — поддел альфа. — Нет, где вилки не пластиковые, а скатерти на столах не бумажные, — ответил омега, отказываясь поднять перчатку. — И кем же ты работаешь? — Эрен наконец-таки задал вопрос, который не давал ему покоя. Были и другие, но не все сразу. — Я архитектор, — нехотя произнес Леви, сбрасывая последнюю порцию бекона. Эрен присвистнул. Сложно сказать, чего он ожидал. Не то чтобы он не верил в работающих и зарабатывающих омег, но это было нетипично в общем и внезапно в частности. Кем он видел Леви? Максимум, редактором какого-нибудь издательского дома или профессором — омега так и представлялся в огромной библиотеке, ушедший с головой в толстые фолианты. Да и в универе у Эрена было несколько профессоров-омег — уверенных в себе, деловитых, чертовски умных, почти как Леви. Но архитектор… Почему-то представлялись работяги во фланелевых рубахах и грубых ботинках, с касками на головах и ланч-боксами в руках. И утонченно-роскошный Леви в дизайнерских шмотках не сильно вписывался в этот образ. Впрочем, Эрена это ничуть не смущало. Архитектор так архитектор. Очередная необычность омеги лишь добавила и без того сияющему ореолу — в глазах альфы — шарма. — И это, — Эрен сделал неопределенное движение головой, имея в виду дом, — твой проект? — Мой. Леви, пододвинув телефон, поставил тарелку с незатейливой едой перед альфой и опустился со своей напротив. Было непохоже, чтобы расспросы его особо раздражали, и Эрен рискнул продолжить. Разве что сначала проглотил, почти не жуя, пару яиц и ополовинил горку бекона, заедая все тостами и осторожно запивая обжигающим ароматным чаем. Уже знакомый запах гвоздики и корицы невольно всколыхнул в памяти события вчерашнего вечера, и, стараясь как-то отвлечься от ненужных мыслей и накатывающей тяжести в паху, Эрен вернулся к работе Леви. — И ты работаешь в каком-то агентстве? — У меня архитектурное бюро, — оторвавшись от еды, ответил омега и оживил свой айфон, проверяя входящие. — И оно называется?.. — Отвали, сопляк. — Оригинально, — улыбнулся альфа и лыбился до тех пор, пока Леви не выдержал и фыркнул, пытаясь скрыть невольную улыбку в ответ. — То есть, я могу прийти в твое бюро и ты мне нарисуешь дом моей мечты? — Нарисую, — Леви, оставив телефон в покое, небрежно откинул волосы назад и облокотился на спинку стула, прихлебывая чай. — Если у тебя есть несколько лишних миллионов. — Я работаю над этим, — загадочно протянул Эрен. Он тоже откинулся назад, скользя взглядом по непроницаемому лицу напротив. Возбуждение, охватившее еще в ванной, когда он, стоя на коленях, выцеловывал оставленные собой же метки на гладкой коже бедер, никуда не делось. Затаившись, оно выжидало, чтобы сейчас вновь наброситься и вцепиться острыми когтями. Глубоко, жестоко. Сладко. Безумно хотелось покорить этого внешне холодного омегу, от странности которого кровь только быстрее бежала в венах, пенилась дорогим вином и пьяным мороком ударяла в голову. Ну и не только в голову. Член альфы с готовностью дернулся под мягкой тканью домашних штанов, ожидая очередного раунда, стоило только подумать о ненасытных губах и об упоительной узости гибкого тела под собой. Несдержанные стоны фантомно ласкали слух, и Эрену не верилось, что невозмутимый омега напротив и существо, что ночью задыхалось и молило — это Леви. Слишком разительна была перемена, слишком фантастична и… от этого безумно притягательна. А еще в воздухе явственно ощущался горький аромат возбужденного омеги, который хотелось вдыхать, вдыхать, вдыхать. Пока легкие не разорвутся к чертовой матери. Айфон Леви ожил, как всегда некстати, сначала вибрацией, а потом уже пронзительной трелью раскалывая наэлектризованную тишину между ними. Он лежал слишком близко, чтобы Эрен, мельком и совершенно случайно глянув на экран, не смог прочесть имя звонившего. Серьезно, блять? Снова?! На этот раз не собственной персоной, но все же опять влезая между ними? И мерзкий ледяной крючок подцепил сердце и безжалостно вздернул, когда Леви потянулся ответить. — Нет. Эрен с трудом узнал свой голос в этом скрипе и через силу сглотнул рвущийся наружу рык, отчаянно борясь с альфой внутри себя, который требовал полного подчинения. Ведь именно он, подобравшись, сейчас хищно следил потемневшими глазами Эрена за удивленно застывшим омегой. — Прости?! — прищурившись, переспросил Леви и презрительно скривил губы. Страха он не испытывал вовсе, лишь азарт, но альфа Эрена завораживал до дрожи. — Я сказал нет, — уже спокойнее повторил он. — Заставь, — едва шевельнулись в ответ бледные губы. Вызов был слишком отчетливым и хлестким, как пощечина. И как оказался рядом, Эрен не понял. Очнулся когда сгреб омегу в охапку и перетащил на стол, сжимая до боли в руках и целуя скалящийся рот, кусая упрямый подбородок, одновременно задирая просторную футболку. Это было упоительно, ощущать отчаянное сопротивление, а потом чувствовать, как оно же сходит на нет и Леви уступает, раздвигая перед ним ноги. И вот с губ уже сорвался первый стон, оглушив альфу во внезапно наступившей тишине. Проклятый айфон наконец-то замолчал. — Хочу тебя, — выдохнул Эрен хрипло, жадно целуя лицо омеги. — Безумно хочу тебя, слышишь? — и вскинув глаза, встретился с потемневшим от страсти взглядом. — Трахнуть на каждой поверхности в этом доме… Чтобы ты кричал для меня. Это концентрированное сумасшествие, нетерпение и возбуждение, не оставлявшие ни на минуту, чересчур походили на гон. Но и в гон Эрен не испытывал ничего подобного. Это была не просто жажда омеги. Он хотел только Леви — резкого, ядовитого на язык, обманчиво холодного. Того, что сейчас без раздумий сдернул его штаны, сразу хватаясь за полувставший член, ловко проходясь пальцами от основания до головки, сжимая, лаская грубо. Того, что покусывал губы, выпрашивал поцелуй и отвечал жадно и отвязно. Того, что не смущаясь, сплевывал на ладонь и продолжал дрочить ему, то запрокидывая голову и наблюдая реакцию, то утыкаясь носом в грудь Эрена, вылизывая и кусая его соски прямо через футболку. Слишком горячо, слишком пошло, слишком хорошо. Слишком, чтобы быть правдой, мелькнуло в плавящемся сознании Эрена, когда сорвал с узких бедер омеги мешающие штаны и закинул ноги на плечи, впиваясь губами в стройную коленку. Уперся головкой в уступчивое и все еще припухшее, толкаясь сразу резко и глубоко, цепенея от податливости маленького тела. Леви лишь зашипел, мучительно кривясь и кусая губы, и сдался сразу же, позволяя безжалостно долбить себя. Ни с чем не сравнимое чувство заполненности и восторга рвало на части, лишая контроля. Оно же заставляло подставляться и шептать «еще», забывать все, кроме единственного имени. И кричать, кричать, кричать, видя, как вспыхивают глаза альфы. Марафон, так спонтанно начатый Эреном на кухне, продолжился в гостиной, потом на лестнице с опасностью свернуть себе шею и наконец перетек в спальню. Под конец уже побаливал член и голова плыла от усталости, но мягкие судороги омеги и едва слышные всхлипы стоили того, и даже большего. Зажмурившись, Эрен рванулся вперед в последний раз и снова кончил в пресыщенное тело, с трудом удерживаясь на руках, не в состоянии отвести глаз от распятого под собой Леви. Такого замученного и безумно красивого, что где-то внутри кольнуло жгучей иглой, словно прижигая. Горячая удушливая волна поднялась в груди, накрывая с головой, перехватывая дыхание, и Эрен испуганно заморгал. Глаза пекло нещадно. — Что с тобой? — раздалось тихое, и тонкие пальцы огладили скулы, собирая неукротимую дрожь. — Не знаю, — сглотнув, ответил Эрен, осторожно опускаясь на постель и прижимая к себе разморенного бесконечным сексом омегу. — Ревешь? — так же тихо, куда-то в ключицы. — Наверное. Смешок невесомо коснулся кожи, и почему-то стало легче. Зарывшись носом в черные пряди, Эрен поцеловал Леви в висок. — В душ хочешь? — спросил тихо, совершенно не представляя как сможет выпустить его из объятий и позволить уйти даже в ванную. — Завтра, — отозвался Леви, лишь удобнее устраиваясь в руках альфы. — Ты так укатал меня, засранец, что я встать не смогу. — Давай отнесу. — Пф, найди себе принцессу и ее таскай, — беззлобно огрызнулся Леви, поерзал и недовольно скривился. — Блять. — Что? — вскинулся Эрен. — Ты спустил в меня раз десять, паршивец, — хмыкнул омега. — Да какие десять, ты мне льстишь, — рассмеялся было Эрен, но наткнувшись на взгляд омеги, смущенно замолчал. — Оу. — Ну ты еще извиняться начни, — насмешливо прилетело в ответ. — А вообще, я бы пожрал. — Могу приготовить, — тут же оживился Эрен. — Не сомневаюсь, только холодильник пустой. — Пиццу заказать? — улыбнулся альфа, с нежностью смотря на недовольное лицо омеги. — Валяй, че. Эрен слетел с постели, исчезая за дверью спальни, а Леви устало перевернулся на живот, чувствуя, как сперма альфы медленно стекает на простыни. Но противно почему-то не было. И омега не хотел знать почему. Черный «инфинити» тормознул у тротуара, разогнав лужу мутной жижи. Дворники с характерным звуком мерно отмахивали по лобовухе, размазывая сыпящий еще с ночи снегодождь. В салоне было тепло, даже душно, но Леви уже по привычке приспустил стекло, жалея альфу рядом. Теперь он скучливым взглядом рассматривал здания кампуса, при свете дня казавшиеся еще более унылыми, чем ночью. — Спасибо, конечно, но ты не должен был это делать. Правда. Леви искоса глянул на нахохлившегося Эрена и цокнул языком. — Твой универ по дороге, так что нормально. Эрен, ожидавший, казалось, совсем других слов, кивнул как-то коротко и невнятно. Потом повозился, изредка поглядывая на омегу, и наконец решился. — Может, пообедаем? — Когда? — Сегодня. Завтра. Послезавтра. Леви неопределенно пожал плечами. — Не думаю, что получится, — ответил нехотя. — А в выходные ты что делаешь? — не отставал пацан. — Пока не знаю. — Давай сходим куда-нибудь? — зеленые глаза сверкали несмелой надеждой. — Посмотрим. Односложные ответы вымораживали. Эрен снова не узнавал омегу. Как он умудрялся так кардинально меняться? Еще ночью спал прямо на альфе, еще утром шептал его имя, кончая под ним, а сейчас… Блять, да в чем дело?! Почему он как чужой, даже смотрит по-другому, так, что у Эрена снова вылетают из головы все слова, совсем как в первый раз, когда только увидел этого омегу и решил, что… Впрочем, неважно, что тогда решил Эрен. Главное другое. — Что происходит? — тихо и торопливо спросил он, боясь, что в последний момент не сможет задать омеге этот вопрос. — Почему ты отшиваешь меня? — Чертов психованный засранец, — Леви закатил глаза. — Никто тебя не отшивает. Тебе, блять, в голову не приходило, что я не был на работе почти неделю и у меня накопились дела? И я не хочу ничего обещать, потому что, возможно, не смогу сдержать обещание, м? — И все? — вопрос прозвучал с такой надеждой, что Леви не утерпел и чуть скривил губы в усмешке. — А ты думал, что у меня целый гарем, что ли, и вся неделя расписана? Приблизительно так Эрен и думал, но говорить, разумеется, не стал, но Леви сам все понял по его смущенному молчанию. — Врезать бы тебе, — бросил он между прочим, однако злости почему-то не было, лишь странная досада, что пацан настолько в себе не уверен. Хотя разве не это привлекло Леви изначально, эта чертова офигенная неуверенность, когда для нее не было ни малейшего повода? — Никого больше нет, — произнес он и искоса глянул на пацана, увидев, как тот вздрогнул и уставился в ответ своими невозможно откровенными глазищами. — Только ты. И не заставляй меня говорить это еще раз, паршивец. А теперь проваливай, а то опоздаешь. — У меня нет первых пар, — мягко улыбнулся Эрен, внезапно осмелев и притягивая к себе вяло сопротивляющегося омегу. — Поцелуй меня, — прошептал прямо в оказавшиеся напротив губы, обдавая их дыханием. И Леви поцеловал. Совершенно неожиданно, потому что Эрен ждал как минимум тонны сарказма в ответ на свою просьбу, а не простого ее исполнения. Но тонкие губы смяли его, ошарашивая сначала внезапностью, а потом уже своей мягкостью. Они целовали рвано, словно дразнили, и, отстранившись, Эрен увидел, что так и есть — Леви смеялся над ним. От этого стало так спокойно и легко, что захотелось смеяться в ответ. Над собственной дуростью, нерешительностью и сомнениями. Леви принадлежал ему — вчера, сегодня и будет принадлежать завтра. Очень хотелось добавить «всегда», но Эрен не торопил события. Он был готов ждать долго, очень долго, столько, сколько потребуется, ведь отпускать омегу он не собирался никогда. — Все, — проговорил Леви, отстраняясь. — Иди, давай. Я уже опаздываю из-за тебя, паршивец. — Ты будешь пахнуть мной весь день, — проговорил Эрен и, напоследок сорвав еще один смазанный поцелуй, вылез из машины. Махнул рукой наблюдающему за ним омеге и пошел к зданию братства. — Эй! — раздалось сзади. Эрен обернулся. Леви опустил стекло и, подтянув объемный шарф повыше, высунулся наружу. Альфа сделал пару шагов обратно к машине. — Не исчезай, идет? — небрежно бросил Леви, скривив губы в подобии усмешки. — Я бы повторил. И прежде чем пацан успел среагировать, он нажал на газ, и «инфинити» плавно сорвался с места, оставляя растерявшегося и счастливого альфу позади. А вместе с ним и морок, сковавший сознание. Пора было приходить в себя и выбираться, потому что неделя вынужденного безделья уже давала знать прогрессирующей ленью и долбаной романтикой, в которой он барахтался последние сутки. Леви выругался про себя, когда понял, что на самом-то деле его это не бесило ни капли. Сука. Ему действительно нравились ленивые ласки по утрам и сжигающая страсть ночью, переплетенные пальцы и засосы на внутренней части бедер. Ему нравились бесстыжие раскосые глаза и то, как пацан шептал его имя и целовал в висок. Леви не знал, хорошо это или плохо, не знал сколько это продлится, но точно не хотел, чтобы оно заканчивалось. И это была проблема. Огромная такая жопоболь, с которой он не имел понятия что делать. Надо бы поговорить с пацаном, решил про себя Леви. Чтобы не оставлять иллюзий. Потому что его уже беспокоило, как альфа смотрел на него — слишком пронзительно, слишком интимно. Любовники так не смотрят. Так когда-то смотрел Фарлан, и от этого взгляда мураши мчались по бритому затылку. Леви не хотел влюбляться. На этажах, что занимало его бюро, ожидаемо царил бардак. Практиканты замерли как суслики, стоило только Аккерману возникнуть в опенспейсе. В почти гробовой тишине было слышно, как спешно захлопываются пластиковые боксы с недоеденными завтраками, испуганно хрустят упаковки с чипсами и крекерами и как грузно шлепают о дно мусорных корзин еще полные стаканы кофе. — Позорище, — брезгливо выдал Леви свое коронное и раздул ноздри, втягивая запах ненавистного фастфуда. Под хищным взглядом одна за другой головы практикантов пугливо ныряли за кульманы; Саша что-то торопливо дожевывала; Спрингер старался выглядеть незаметным и как всегда пинал по проходу нечто; альфа с красивым вытянутым лицом, стоящий в каком-то десятке шагов от босса, шумно повел носом и усмехнулся. Леви поджал губы и прищурился, окидывая наглую рожу безразличным взглядом. — Кирштайн. Красавчик вытянулся перед Аккерманом, как на плацу. — Покажи-ка мне свой проект, который, если не ошибаюсь, должен был быть готов еще в понедельник. — Эм… во сколько мне зайти, мистер Аккерман? — Ни во сколько. Чертежи давай сейчас, расчеты занесешь потом, — уточнив, отрезал Леви, краем глаза замечая подошедшего Эрда, и едва кивнул ему. Сам же направился к столу Кирштайна и глянул в поспешно раскатанные перед собой чертежи. — Что это? — Эм-м… проект реставрации, который вы проси… — Я, кажется, ясно сказал — от руки, — Леви вскинул пустой взгляд на Кирштайна. — Что непонятного? — Но зачем, если программа… Позади раздался смешок Эрда, Леви лишь дернул щекой. — Ну а нахера тогда тут ты, если программа, м? — он скрестил руки на груди, продолжая скучливо разглядывать вытянувшуюся смазливую рожу. Потом обвел взглядом весь притихший опенспейс. — Всех касается. Вы должны уметь делать. А не тыкать в кнопки, Кирштайн. Кого не устраивает — не держу. В той самой пресловутой гробовой тишине было слышно, как булькала вода в кулере. Никто не сдвинулся с места. — Я переделаю, — произнес Кирштайн. — До следующего понедельника. — Да, босс. Аккерман кивнул и, уже почти покидая загон с молодняком, подхватил двумя пальцами с чьего-то стола картонный бокс из-под хот-дога. — Еще раз, — снова обернулся, брезгливо приподнимая несчастную коробку. — Меня откровенно задолбал этот свинарник, поэтому… вновь увижу, неважно что и у кого, и в выходные будут вам исправительные работы — драить этаж с утра и пока мне не надоест. Все понятно? — А тебя штрафовать начну, — закончил он, когда они на пару с Эрдом уже пересекали этаж. — Распустил. — Виноват, босс, — хмыкнул Джин, едва поспевая за стремительным шагом начальства, против воли принюхиваясь к запаху омеги. — Сейчас огребешь, как Кирштайн, — заметив это, раздраженно фыркнул Леви. И пока он шел по коридорам, слушая доклад о состоянии дел, кивал попадавшимся по дороге сотрудникам, заходил в офисы, все явственнее ощущал на себе странные взгляды, причина которых оказалась до банальности проста — на нем был запах Эрена, сильного молодого альфы. И феромоны эти, столь привлекательные для омег, стали предупреждающим сигналом для других альф — не сметь, не трогать, даже не думать. Мое. Оно порядком раздражало, хоть было в этом что-то правильное и безумно чувственное, ведь так альфа защищал омегу. Другой вопрос, нуждался ли Аккерман в этой самой защите. Наверное, да, подумалось как-то вскользь, отстраненно. По крайней мере, против запаха сопляка Леви не возражал. К тому же появилось и быстро крепло странное ощущение… принадлежности. Думать об этом не хотелось от слова совсем, но все же безумно льстило, что от запаха его альфы омег бросало в дрожь, а… Леви остановился как вкопанный. Его альфы?! Он подумал его альфы?! Что за херня, блять? — Что? — ушедший вперед Эрд обернулся, вопросительно глядя на замершего посреди коридора Аккермана в двух шагах от кабинета. — Да так, — Леви тряхнул головой, испытывая сильнейшее желание приложиться лбом об ближайшую стену. — Пришли мне смету на особняк губернатора. И документы по проекту Баллока. — О’кей, босс. Цифры тоже будешь смотреть? — Потом, — отмахнулся Леви, явно не слыша. Его альфа. Эрен. Его. Альфа. Мысль выбивала из колеи, будоражила. Пугала. Особенно тем, как легко сложилась, почти прозвучала, не вызывая отторжения. Эрд что-то продолжал говорить, спрашивать, а Леви застыл, застигнутый врасплох. — Ты слушаешь? — снова вклинился Джин. — Нет. — Все в порядке? — Нет, — ответил Леви, резко поворачивая к своей приемной. — Документы пришли до обеда. Остальное можно к вечеру. Свободен, — бросил он, скрываясь за стеклянными дверями. Лаконичность и идеальный порядок приемной всегда успокаивали. Нанаба, безупречная и стильная, будто и не человек вовсе, на появление босса вскинула голову, как всегда отключая ультрамодную гарнитуру на ухе. — Мистер Аккерман, сэр, — по губам едва уловимо скользнула улыбка. — Доброе утро. Леви кивнул и притормозил у стола секретаря, такого же безупречного, как сама хозяйка — моноблок, айпад, многоканальный телефон и ручка с блокнотом. Все. Как ей такое удавалось — оставалось загадкой всех «Крыльев». — Сегодня меня ни для кого нет, — предупредил Леви. — Я уже отменила все ваши встречи, — коротко кивнула Нанаба. — На вашем рабочем столе перечень дел по важности. Еженедельные отчеты по проектам там же, как обычно. Через полторы недели у вас интервью в «Архитектуре и дизайне», вы просили напомнить. Чай будет готов через десять минут, а мистер Смит… — взглянула на часы, — задерживается. Леви, уже сделавший пару шагов к своему кабинету, резко обернулся. — Эрвин? — омега скривился, как от зубной боли. — Ты же сказала, что отменила все встречи. — Но ведь это никогда не касалось мистера Смита, — с секундной заминкой ответила Нанаба, в замешательстве глядя на босса. Правильно, не касалось. Смит всегда пользовался почти безграничным доверием Леви и возможностью входить в его кабинет в любое время. Аккерман сам дал ему это право, а теперь настал момент жалеть об этом. Он прикрыл глаза, по привычке сжимая переносицу. — Ладно, хрен с ним в этот раз, — недовольно произнес Леви с кислым выражением лица, — но на будущее… — На будущее делай физиономию попроще, — бодро раздалось от дверей приемной, — а то я подумаю, что ты не рад меня видеть. Леви окинул взглядом возникшего в дверях Смита — почти два метра бесконечной самоуверенности и неотразимого абсолюта — и, не говоря ни слова, скрылся в кабинете. Он знал, что альфа пойдет следом, даже если его не пригласить. Странно, как сейчас привычные ранее вещи казались… неуместными? Ключи от дома у Смита, карт-бланш на свободное время, возможность явиться вот так на работу и хрен его знает что еще. Теперь прекратить все это казалось настолько же естественным, как раньше разрешить. И дело вовсе не в Эрвине, это Леви понимал, а в том, что… омега больше не один. Оставив пальто и шарф в скрытом панелями шкафу, Аккерман привычным движением отбросил рваные пряди назад и, стараясь не обращать особого внимания на незваного гостя, направился к своему столу. Но, естественно, не дошел, перехваченный огромными руками и тут же утянутый в неизбежные объятья. — Ну здравствуй, — проговорил альфа, а прижатый к его монолитной груди Леви слушал, как гудят внутри эти слова. — Эрвин. — Знаю, придушишь, — усмехнулся тот, — но не могу удержаться. Целую вечность будто не видел. Чуть отстранив Леви, Смит уже склонился, чтобы по давнишней привычке поцеловать омегу, но тот, повинуясь какому-то новому инстинкту, отпрянул, насколько позволяли стальные тиски объятий. — Не надо. Эрвин замер над ним, полные губы застыли в неестественной улыбке. — Ну конечно, — произнес, разжимая руки и давая омеге свободу. Вырвавшись, Леви как ни в чем не бывало уселся за стол, вынуждая альфу следовать за собой и сесть по другую сторону, хотя видел, что тот охотнее пообщался бы в более неофициальной обстановке в кресле у панорамного окна с видом на весь Трост. — Как поживаешь, Леви? — в духе светской беседы поинтересовался Смит, усаживаясь в кресло напротив стола Аккермана. — Нормально, — Леви неопределенно пожал плечами. — Ты за этим приехал? — А что? Все настолько изменилось, что я не могу увидеть моего… давнишнего друга? Леви хмыкнул, но промолчал. В образовавшуюся паузу в кабинет, постучав, вошла Нанаба, ловко балансируя подносом с чашками — чай для Леви и кофе для Смита. Расставив все на столе, так же молча ушла, вкусно цокая высоченными шпильками. — Когда-нибудь, я переманю у тебя эту красотку, — отпив из полупрозрачной чашки, усмехнулся Смит. — Это вкуснейший кофе, что я пил. — Попробуй, — пожал плечами Леви. — Думаешь, не выйдет? — альфа тонко улыбнулся. — У каждого своя цена, Эрвин. — Но только не у тебя. Леви сделал пару глотков и отставил чашку. — У меня тоже. — Да? — Смит криво усмехнулся. — Значит, я такой валюты не знаю. Леви поджал губы и уставился в окно. Сколько лет прошло, блять, а ни черта не меняется. В какой-то момент, давно еще, когда он только осознал истинные чувства Смита, первой реакцией было покончить с этим. Но со временем, видя от альфы проявления только дружбы — ну ладно, не только, но тот всегда держал себя в руках — Леви успокоился и даже привык. Все же Эрвин занимал колоссальное место в его жизни, как ни крути. Даже был ее частью, если так посмотреть. А если на того и находило, то омега всегда знал, как свести все на нет. Но то, что творилось сейчас, не подходило под обычную схему. Смит не довольствовался тем, что Леви был готов дать. Он почти требовал, и Аккерман очень надеялся, что это просто выходит из-под контроля его внутренний альфа, чуя молодого и несказанно удачливого соперника. Очень не хотелось верить, что всю эту хрень Эрвин творит сознательно. — Эрвин… — тихо начал Леви, впрочем, сам мало понимая, о чем хочет говорить. — Нет, погоди, — перебил его альфа, — дай мне сказать, хорошо? Леви откинулся на спинку кресла, смотря на старого друга настороженно и с беспокойством. — Я неправильно повел себя в нашу последнюю встречу, — с места в карьер начал Смит, — и хотел бы попросить прощения за свое поведение и за слова. И не стоит на меня так смотреть, — улыбнулся одними губами. — Я, правда, сожалею, что был… груб. С тобой, — добавил подумав. Леви недоверчиво рассматривал холеное лицо альфы, потом устало вздохнул, словно решаясь на что-то. — Я с ним, Эрвин, — произнес наконец, спустя несколько секунд выжидательной тишины. — Думаешь, я не чувствую этого? — нехорошо усмехнулся Смит, раздувая ноздри. — Ты весь… — он запнулся, будто осаживая себя, — весь покрыт его запахом. — Эрвин, — голос омеги звякнул сталью. — Не беспокойся, я держу себя в руках, — хмыкнул Смит с неприкрытой горечью. — Но если бы ты хоть вполовину чуял то, что чую я сейчас… каждый оттенок… — полные губы скривились презрительно. — Вся его жажда и весь восторг от обладания тобой и твоя… покорность, Леви? — почти насмешка. — Кому и когда ты покорялся? — Блять, Эрвин, странная манера просить прощения, не находишь? — Леви закатил глаза. — Я уже сказал — Эрен со мной. И мне похер, нравится тебе это или нет. Если что, дверь открыта. — То есть ради этого мальчишки ты готов перечеркнуть… сколько лет мы знаем друг друга? Восемнадцать? — Ты сам так ставишь вопрос, — спокойно парировал Леви. — Потому что ты меня вынуждаешь, — бесцветно ответил Смит. — Блять. Леви сжал переносицу тонкими пальцами и зажмурил глаза до алых кругов. Как говорить, а главное, что, он не знал. Он был безмерно благодарен и признателен Эрвину, прекрасно понимал, что творится с ним и почему, и знал его почти двадцать лет. С Эреном он был знаком всего каких-то две-три недели, но тот уже проник под кожу, просочился в каждую пору, и галактики взрывались каждый проведенный с ним миг. И как объяснить это Эрвину Леви не представлял. — Мы так ни к чему не придем, — наконец произнес он. — Согласен, — кивнул Смит, одним глотком допил остывший кофе и поднялся на ноги. — Уже уходишь? — Леви недоверчиво вскинул на него взгляд. — Да, — коротко кивнул альфа. — Мне надо подумать. И пережить… его запах на тебе. Аккерман тоже невольно поднялся. — Мне жаль. — Не думаю, — криво усмехнулся Смит. — Не смей говорить мне, что я чувствую, старый идиот, — фыркнул Леви в сердцах и, подойдя к альфе, посмотрел на него снизу вверх. — Мне, правда, жаль. Смит, не удержавшись, привлек омегу к себе и положил подбородок на черноволосую макушку. — Ты так пахнешь сейчас, ты бы только знал, — вздохнул он, алчно раздувая ноздри. — Так пахнут омеги перед первой течкой. И мне больно, что это для него. — Перестань, блять, — фыркнул Леви и попытался высвободиться, но добился только того, что его притянули еще ближе. — Все настолько серьезно? — тихо спросил Смит. — Что-то изменится, если его не будет? Леви долго молчал, прежде чем ответить. — Не знаю, Эрвин. Я не хочу проверять. Много позже, уже к вечеру, когда разговор со Смитом подзабылся в навалившихся бесконечных делах, от Эрена прилетело сообщение. Открыв его, Леви неотрывно смотрел на единственную строчку, не совсем уверенный, почему внутри вдруг стало так гулко. Мои пальцы пахнут тобой.