Ballantine's

- А что это за звуки, вон там? – спросила Алиса. - А, это чудеса, – равнодушно пояснил Чеширский Кот. - И что же они там делают? – поинтересовалась девочка. - Как и положено, - Кот зевнул. – Случаются.

Алиса подошла к незнакомцу, абсолютно уверенная, что он галлюцинация, плод порочной связи её больного воображения с марихуаной, и несколько раз ткнула в него пальцем. Обошла вокруг. Погладила шубу. Потрогала волосы. Понюхала. — Ты кто? — спросила она, нахмурившись. — И где моя собака? — Сириус Блэк, — представился незнакомец, и смущение на его лице сменилось какой-то безучастностью. — Я и есть… собака. — Вот это поворот, — не прекращая разглядывать его со всех сторон, пробормотала Алиса в ответ. — Вы знаете, в это весьма затруднительно поверить… на слово. — Вы намереваетесь ходить вокруг меня весь вечер, леди, или все же позволите мне поставить бутылку на стол? — немного раздражённо (похоже, от смущения) произнёс странный гость. — Отчего же, мистер Блэк, — Алиса решила подыграть своему воображению. Закрыла глаза и демонстративно отвернулась. — Вы вполне можете оставить в покое бутылку и взять с кресла плед… и использовать его в качестве традиционной шотландской мужской одежды. Судя по фырканью и пыхтению за спиной, мистер Блэк решил последовать её совету. — Интересно, — вслух размышляла Алиса, не спеша оборачиваться, — с чем связаны подобные галлюцинации? Это ж надо, голый мужик в шубе… Старина Фрейд сказал бы о моих глюках много чего любопытного. Но вряд ли бы осудил, учитывая мой затворнический образ жизни. Кажется, пора завязывать с наркотиками. — Наркотики здесь ни при чем, — вздохнул Блэк. — Я — анимаг. — Помедленнее для обкуренных, — замотала головой Алиса. — Анимаг — это что, местная разновидность оборотня? Она не удержалась от легкого ехидства и наконец повернулась. Гость в импровизированном килте выглядел не так уж плохо, несмотря на довольно несчастный вид и болезненную бледность. — Анимаг — это волшебник, который умеет превращаться в животное, — несколько резче, чем следовало, пояснил Сириус. И беззастенчиво приложился к бутылке снова. — Да ладно! — недоверчиво рассмеялась Волкова. — Волшебник! А я, значит, в сказку попала? Ну-ну. А что же вы, волшебник, штаны себе наколдовать не можете? — Без палочки не могу, — развел руками Блэк, устраиваясь в кресле. — Без какой палочки? — шёпотом переспросила Алиса. — Без волшебной. — Аааа, — отшельница отобрала у анимага бутылку и тоже сделала большой глоток. — Слушайте, ну и какой прок в магии, если для того, чтобы что-то наколдовать, нужно иметь палочку? — Чтобы что-нибудь написать, нужно иметь перо и бумагу, — рассудительно ответил гость. — Чтобы приготовить — плиту и посуду. — И то верно, — Алиса забралась с ногами в кресло. — И много вас таких в здешних краях? Сириус сделал неопределенный жест рукой — мол, не могу сказать. Алиса, всё ещё недоверчиво косясь на странного гостя, всё же вернула ему бутылку виски. Весь его вид указывал на то, что ему обязательно нужно напиться до беспамятства, и как можно скорее. Разглядывать человека вот так было, наверное, невежливо, но оторваться Алиса уже не могла, настолько странно выглядел этот, с позволения сказать, волшебник. Темные волосы до плеч с ниточками седины, горящие безумием глаза и какие-то резкие, хищные жесты. Это не считая странных татуировок, выглядывающих из-под шубы. Алиса на своем веку наколок повидала будь здоров, и даже могла по ним определить, где, сколько и за что отсидел их носитель, но подобных не встречала ни разу в жизни. Было в них что-то жутковато-египетское. «Он не настоящий, — напомнила себе Волкова, — сейчас меня попустит, и он исчезнет. Потому что никакой магии не существует, и собаки не могут превращаться в людей». Вспомнив о том, что клин вышибают клином, отшельница схватила со стола пачку сигарет и внимательно посмотрела на гостя. — Я покурить, — сообщила она, втискивая ноги в ботинки. — На пять минут. И выскочила из дома, плотно закрыв за собой дверь. Пока сигарета дымилась, Алиса размышляла о тщетности и бренности бытия в условиях научного атеизма. И втайне надеялась, что когда снова войдет в дом, застанет там только собаку — шотландского дирхаунда Блэка. На её счастье так и оказалось. Собака лежала в кресле, задумчиво положив голову на подлокотник, и, кажется, спала, похрапывая. — Фуф, — выдохнула Алиса с таким облегчением, словно с её плеч скатились Царь-колокол вместе с Царь-пушкой. И всем Кремлём в придачу. — Слава богу, глюк. Только бы кукушкой не тронуться окончательно… Она поцеловала собаку в нос, на что та сонно заворчала, и со спокойной душой и чистой совестью отправилась спать. *** Холодное утро хлопало ставнями и плевалось дождем. Алиса потянулась, разминая затекшую спину — она почему-то спала в кресле, в обнимку с бутылкой виски. Воспоминания накатили взрывной волной, отчего её бросило сначала в жар, потом в холод, а потом она начала оглядываться в поисках собаки. — Блэк! — позвала она, ожидая, что привычно зацокают по деревянному полу когти. Но было тихо. Алиса вскочила, быстро оделась и выбежала на улицу. Так и есть, дверь не заперта, у порога крупные собачьи следы. От сердца немного отлегло — значит, убежал гулять, и скоро вернется к завтраку. Вчерашнее наркотическое недоразумение Волкова постаралась выбросить из головы. Как-то раз ее знакомый панк рассказывал, что покурив чего-то не того, поймал глюк про дедушку Ленина, восставшего из мавзолея. Раньше Алиса была уверена, что приятель заливает. А теперь задумалась. И только через полчаса, растопив печь и вскипятив чайник, усевшись в кресло, где обычно спала собака, Алиса с ужасом обнаружила аккуратно сложенный плед. — Ну нет, нет, нет, нет, — замотала она головой, отгоняя наваждение. — Не может быть, этого совершенно не может быть! Этого действительно не могло быть. Алиса Волкова никогда не складывала плед, всегда бросала небрежно на кресло или на кровать, и вчера — она точно помнила — на пледе заснул Блэк… Ну не могла же собака, в самом деле, это сделать! Нет, определенно не могла. А вот вчерашний гость — мог. Но только в том случае, если он не был глюком. — Пресвятые ириски, совсем докатилась, — Алиса схватила несчастный плед и, скомкав его, забросила в дальний угол. — Крыша едет не спеша, тихо шифером шурша. О случившемся (или, всё-таки, привидевшемся?) нужно было немедленно забыть, выбросить из головы, как опасный шизофренический бред, и никогда никому не рассказывать. В конце концов, немудрено, что у неё помутился рассудок от долгого сидения в глуши вперемешку со страшными сказками мистера Дугала. Но Блэк не вернулся ни в этот день, ни на следующий. Алиса прочесала все окрестности, расспросила жителей деревни, но никто не видел здесь больших чёрных псов. Фермеры разводили руками: их пастушьи собаки были небольшими, вертлявыми, с острыми мордочками и нарядной шерстью, а мистер МакКаллен (очевидно, потомок того самого МакКаллена, на могилке которого все и началось) даже предложил Алисе щенка, но та не спешила терять надежду. В конце концов, чёрный пёс где-то бродяжничал, пока не пришел к ней. И вполне вероятно, что, нагулявшись, он вернётся. Алиса теперь подолгу засиживалась на крыльце, вглядываясь в туманную шотландскую даль, но видела только лес, далёкие горы, чьи вершины прятались в облаках, и огни деревни у подножия холма. Она даже пару раз спустилась в паб, чтобы совсем не одичать, но фермеры смотрели на неё с легким отчуждением, как жители небольшой общины всегда глядят на чужаков. В середине осени пришло письмо от отца — через три адреса, с немыслимой конспирацией. Отец писал коротко и по большей части иносказательно, но весьма явно настаивал на том, чтобы Алиса ни в коем случае не возвращалась в Москву. Стало еще тоскливее, чем было до появления Блэка. Если шотландское лето можно было назвать загадочным и романтичным, то шотландская осень была мрачной, промозглой, холодной и угрюмой. Тучи висели так низко, что чуть не задевали печную трубу. В конце концов Алиса перестала понимать, где кончается серая мгла и начинаются тучи, просто смирилась и старалась выходить из дому как можно реже. Отшельница начала уж было подумывать, а не послать ли всё к чёрту, не уехать ли в Лондон — погулять, сходить на концерт или в театр, и вообще приобщиться к британской культуре помимо виски и тёмного эля. И получить уже свою пулю в лоб — ведь невозможно всё время скрываться под чужими именами у чёрта на куличках. Уже вон даже глючить начало. Как водится, после долгого затишья произошло сразу несколько событий, немного скрасивших скучную затворническую жизнь Алисы Волковой. У хозяина паба родился четвёртый сын, к Дугалу приехал племянник из Эдинбурга, у мадам Мюррей окотилась трёхцветная кошка, а на могиле мистера МакКаллена образовалась кротовья нора. Алиса, выслушав все новости и познакомившись с племянником (к слову сказать, он был высок, огненно-рыж и ослепительно белозуб), вернулась на Вересковый холм, пару раз едва не поскользнувшись на крутой тропе. Она ожидала увидеть на крыльце кого угодно — киллеров с бейсбольными битами, папашу в малиновом пиджаке, издателя, готового заплатить за её роман, но только не мистера Блэка… Совершенно живого и здорового мистера Блэка в человеческом обличье и, как ни странно, в штанах. — Знаете, мистер Блэк, а ведь я больше не курю гашиш, — покачала головой Алиса, рассматривая худого темноволосого мужчину в потрепанной старомодной одежде. Мистер Блэк пробормотал что-то неразборчивое. Он едва держался на ногах и выглядел так, словно только что пешком пересек Сибирь — бледный, бородатый, с черными кругами под глазами. Сердце Алисы дрогнуло. Глюк или не глюк, какая теперь разница, раз он все равно здесь? — Заходите скорее, — она отперла дверь ржавеющим ключом и буквально заволокла мистера Блэка в дом. — Простите, что врываюсь без спросу, — отрывисто проговорил Блэк, падая в кресло. — Но мне больше некуда идти. — Виски? — предложила Алиса. Волшебник кивнул, и уже после пары глотков немного пришел в себя. — Как ваш роман? — спросил он совершенно серьёзно. — Красотке Мэри удалось соблазнить лорда Эйра? — Странно, что именно это интересует вас в первую очередь, — улыбнулась она. — Но — да, удалось. В конюшне, на сене. Лорд Эйр выступил инициатором. — Дадите почитать? — Ни за что! — рассмеялась горе-писательница. — Я настаиваю, — в глазах Блэка загорелись озорные искорки, он хотел встать, но с длинным вздохом откинулся на спинку кресла и побледнел. — Что с вами, Сириус? — Алиса приложила ладонь ко лбу волшебника, между тем не имея понятия, какая температура для них считается нормой. — Попал в небольшую переделку, — признался анимаг. — Не сочтите за неучтивость, но чем это так вкусно пахнет? — О, это русское приворотное зелье, — улыбнулась Алиса. — Отведав один раз, вы навсегда останетесь во власти той, что его сварила. Называется борщ. — Я согласен, — быстро проговорил мистер Блэк, потянув носом воздух. Пока волшебник с удовольствием вкушал блюдо, среднестатистическим бритишам неведомое, Алиса сварила кофе. — Тебе с сахаром или с молоком? — поинтересовалась она, порадовавшись, что в английском языке не нужно переходить на «ты» с церемониями. — Или и с тем, и с другим? — Чёрный, без сахара. Спасибо. — Я очень боюсь людей, которые пьют кофе без сахара, — себе в чашку Алиса бросила четыре кубика. — Один знакомый моего отца всегда пил кофе без сахара, а закончилось это тем, что он заживо залил в бетон свою жену, её любовника и горничную, которая всё это видела. Блэк поднял на неё глаза, оторвавшись от поглощения борща. — И много у твоего отца таких знакомых? — серьёзно спросил он. — Процентов девяносто девять, — честно призналась Алиса. — Мой папа криминальный авторитет. Он убил много людей, которые пытались убить его или мешали его бизнесу, и именно поэтому я сейчас сижу здесь, в этой знаменитой своими ландшафтами глуши, и кормлю — страшно подумать — оборотня борщом! — Я не оборотень, — терпеливо откликнулся Блэк. — Я анимаг. — Пожалуйста, больше не превращайся при мне в собаку. Я очень неловко себя чувствую, вспоминая, как чесала тебе животик. И боюсь, что не смогу удержаться, чтобы не потрепать тебя по ушам в облике собаки… снова. — О, — было непонятно, то ли Сириус смутился, то ли сделал вид, что смутился. — Спасибо. Очень вкусно. Алиса хотела было забрать посуду и сложить в таз, чтобы вымыть — бррр — в ледяной воде позже, как вдруг Блэк насторожился. — Сюда идут. Ты кого-то ждешь? — Нет, — сердце ухнуло в пятки и жалобно заколотилось там. Алиса под внимательным взглядом затаившегося у окна Сириуса выудила из-за спинки кровати пистолет — заурядный Макаров, и засунула за пояс джинсов, прикрыв футболкой. В дверь вежливо постучали. На пороге, улыбаясь во все тридцать два шотландских зуба и подпирая лбом притолоку, стоял племянник мистера Дугала. — Надеюсь, я не помешал, — он был абсолютно уверен в собственной неотразимости, этот потомок воинственных горцев. — Элис, дядя мне сказал, что ты живешь здесь одна и что-то такое пишешь… так вот, я подумал, может быть, ты пойдешь со мной в паб? Сейчас? — Сейчас я как раз что-то такое пишу, — в тон ему ответила Алиса, не сдержав улыбки. — Но завтра, Макс, вечер твой. — Зайду в четыре. — Да, конечно, — легко согласилась Алиса, уже предвкушая изрядную порцию деревенских сплетен. Когда дверь за племянником мистера Дугала закрылась и он отошел достаточно далеко, Блэк вышел из своего укрытия, имея несколько разочарованный вид. — Вы давно знакомы? — будто между делом спросил анимаг. — Аж целых два часа, — усмехнулась Алиса. — Почему бы не сходить с ним на свидание? Очаровательный молодой человек. Я же совсем здесь с катушек слечу, если не буду хоть изредка общаться с людьми. — Я тебя очень хорошо понимаю, — вздохнул Блэк, но в подробности вдаваться не стал, а Алиса не спешила расспрашивать. Она вернула пистолет на место и выглянула в окно. Тихо и сонно падал снег, превращая вересковье в снежную пустошь. Темнело. — На этот раз ты взял волшебную палочку? — улыбнулась она Блэку, который вдруг как-то погрустнел. — Что, чудес не будет? На лице Сириуса Блэка отразилось сомнение. Но Алиса, которую просто распирало любопытство, решилась на запрещенный приём — сложила руки в картинном жесте: — Пожалуйста! Мистер Блэк вздохнул, вынул из внутреннего кармана длинную изящную палочку, и устало ею взмахнул. На подоконнике прямо из воздуха возник букетик цветов — самых настоящих подснежников, перевязанных голубой ленточкой. Алиса даже подпрыгнула на месте. — С ума сойти! — она схватила букетик в руки, понюхала, погладила тонкие белые лепестки. — Ты же сейчас осознаёшь, что перевернул весь мой мир с ног на голову, да? Блэк улыбнулся, и в этой улыбке проскользнуло некоторое самодовольство. На плите запыхтел и затарахтел крышечкой чайник, и Алиса, не выпуская букетик из рук, налила себе и гостю еще по чашке кофе. — У меня куча вопросов на самом деле, — отхлебнув немного горячего напитка, призналась она. — Но ты, наверное, не захочешь на них отвечать… — Почему бы и нет, — с видом «всё и так катится к чёрту» ответил Блэк, вымученно улыбнувшись. — Но сначала отрывок из романа. Знаешь, это чертовски поднимает настроение. — Ну хорошо, — Алиса нашарила в ворохе одеял толстую тетрадку. — Ты уверен? Предупреждаю, в нём содержатся сцены, не предназначенные для прочтения лицами, не достигшими восемнадцати лет. Готов? Итак: «Лорд Эйр вернулся домой поздней ночью, когда весь Эйрхолл уже спал. Весь, кроме одной бесстыжей горничной. Она поджидала несчастного лорда на конюшне, чтобы сделать его наконец счастливым. Мэри дождалась, пока он поставит в стойло своего жеребца, разделась и вышла к своему лорду в одних чулках». — Ей бы изрядно покололо ноги, — вставил ремарку Блэк, с трудом сохраняя серьёзное выражение лица. — Учтено. «В одних чулках и туфельках. Лорд Эйр уставился на её грудь, как будто впервые видел голую женщину. Мэри бросилась ему на шею, почувствовав как…» Боже, нет, не заставляй меня, — Алиса поняла, что краснеет. — Я совершенно ужасно пишу, и точно это знаю. — И почему же ты пишешь именно любовный роман? — Блэк приподнял бровь. После стакана виски и горячего ужина он немного посвежел лицом. — Всё просто, — пожала плечами Волкова. — В детективах постоянно кого-то мочат… жизни лишают, в смысле. В исторических романах — травят, казнят, убивают на дуэлях. А в любовных романах герои обычно занимаются только любовью, и поэтому все живы и счастливы. — И не поспоришь, — согласно кивнул Блэк, задумавшись о чем-то своём. — Мир и любовь, — она по-хипповски подняла два пальца вверх. — Печеньку хочешь? — Хочу, — улыбнулся анимаг, и Алиса отметила, что, несмотря на вселенскую печаль в глазах, улыбка у него озорная и обаятельная. Дальнейшая беседа была настолько непринуждённой и лёгкой, что Алиса не сразу поняла, что гость ни слова не рассказал ни о себе, ни о своём волшебном мире. Более того, даже восстановить последовательность и темы этой беседы ей впоследствии так и не удалось — они говорили обо всём и ни о чём одновременно, Алиса успела в красках описать последние события своей жизни, случайно всплывшие в памяти истории, процесс изготовления мятного ликёра и массу прочей легковесной ерунды, к которой в целом сводится общение недавно познакомившихся homo sapiens. А когда Волкова отвлеклась, чтобы снова поставить чайник, мистер Блэк тихо и незаметно уснул. Алиса укрыла его пледом, погасила керосиновую лампу. Всё происходящее было очень, очень странным и подозрительным. Психика гражданки Волковой всегда была достаточно гибкой, чтобы принять все хитросплетения судьбы, и на этот раз Алисе потребовалось совсем немного времени, чтобы осознать: у неё есть знакомый волшебник. Как бы безумно это не звучало. Букетик подснежников на подоконнике был безмолвным тому подтверждением. И когда она окончательно смирилась с этой мыслью, Сириус Блэк снова исчез. *** Алиса вытряхнула из шкафа все свои вещи — их было ничтожно мало, и все они сводились к джинсам, футболкам и клетчатым рубашкам. Она критически оглядела свой гардероб и вздохнула. На свидание идти было совершенно не в чем. — Ты идёшь в сельский паб, а не в ресторан, — пробормотала она себе под нос. — Не выпендривайся. Совершенно случайно на дне шкафа обнаружилась пара чулок и новое чёрное платье с ещё не снятой этикеткой — мамин подарок, который был получен перед самым отъездом в шотландские дебри. Возрадовавшись, Алиса вытащила из-под кровати туфли на высоком каблуке, и как следует приготовилась к выходу в свет. Макс зашел ровно без пяти четыре, притащив с собой запах дорогого одеколона и теплой овчины, и без приглашения ввалился в дом. — Элис, как ты живешь без телевизора? — искренне удивился он. Как будто телевизор был венцом цивилизации. Лучше бы спросил, как она живет без центрального отопления и канализации. — О, прекрасно живу, — усмехнулась она, набрасывая пальто. — Мне нужно окунуться в атмосферу средневековья, чтобы достоверно описать все приключения своей героини. — Пишешь любовный роман? — заинтересовался Макс. — Могу подсказать пару сюжетных ходов, если нужно. Я в этом разбираюсь. Алиса на мгновение зависла, не в силах оценить посыл рыжеволосого потомка горцев — то ли он действительно хотел помочь из природного простодушия, то ли таким образом пытался намекнуть на свою искушённость в делах сердечных. Что ж, парень он, конечно, был выразительный, и фигурой, и, так сказать, фейсом, но если бы не смертная тоска в захолустье, Алиса вряд ли согласилась бы на это свидание. Ей нравились совсем другие мужчины — немного постарше, с интеллектом и чувством юмора (даже если весь юмор сводился к вовремя вставленному слову «ништяк», а интеллект к умению с закрытыми глазами собрать и разобрать автомат Калашникова), с жизненным опытом и принципами, такие себе герои плаща и шпаги, адаптированные под неромантичную современность. Макс же казался слишком «зелёным» — вряд ли ему было больше двадцати пяти, к тому же, он без умолку болтал обо всякой ерунде (спасибо, что хоть не о стрижке овец) и всячески намеревался по пути к пабу Алису то обнять, то как бы невзначай взять за руку. Паб оказался закрыт — хозяин, очевидно, еще не насладился отцовством в полной мере и выходить на работу не спешил, поэтому Макс предложил Алисе прогуляться вдоль берега. Море здесь было неласковое, рокочущее, холодное, извергающее тучи солёных брызг. Дугал рассказывал, как однажды встретил на берегу кэльпи, скачущего по волнам, и Алиса не особенно удивилась: после стакана виски в громадных волнах, что лупят со всей дури по прибрежным камням, можно что угодно увидеть. Пока добрели по широкой тропе к обрыву, Алиса сто раз успела проклясть собственную непредусмотрительность, чёртову обувь на каблуках и тонкое — не по сезону — пальто. Но Макс показал себя с лучшей стороны, сняв с себя теплую куртку и набросив на плечи спутницы. — Спасибо, — улыбнулась Алиса. Так действительно стало гораздо теплее. Она никогда не умела одеваться по погоде и предусмотрительно брать с собой теплые вещи. — Вон там есть спуск, но не уверена, что осилю его на каблуках. — Можем не спускаться, — предложил племянник Дугала. — Я здесь всё обшарил ещё в детстве, родители каждое лето отправляли меня сюда подышать свежим воздухом, сеном и, ха-ха, навозом. Вон там есть отличная площадка, море как на ладони. Идём! Место на самом деле было довольно уютное — с двух сторон торчали клыки обветренных скал, у подножия крутого обрыва бились волны. Макс вытащил из рюкзака толстый плед, термос с чаем и большую шоколадку с орехами. — Ты что же, выходит, знал, что паб закрыт? — усмехнулась Алиса, глядя, как племянник Дугала достает и раскладывает на плоском камне свои пожитки. — Запасной вариант, — рассмеялся Макс. — Ещё ни одна девушка не устояла перед романтическим чаепитием над обрывом. Вот это самоуверенность! Алиса фыркнула. Какая уж тут романтика, если ветром взвивает волосы вверх, а от холода зубы стучат? И вдруг ветер стих. Солнце, красное и какое-то недоброе, наполовину скрылось в холмах, озаряя море и скалы багрянцем. Это было красиво, чертовски красиво, и если бы не лютый холод и проклятущие нейлоновые чулки, Алиса смогла бы вдоволь насладиться пейзажем. И дернул же чёрт вырядиться... Макс болтал что-то о юриспруденции, которая для Алисы по важности была где-то в области политического устройства Гондураса, но эта болтовня странным образом вплеталась в удивительный пейзаж, несколько убавляя его сказочность. Цепочка мыслей, приведшая Алису от Гондураса к сказкам, на сказках же и застопорилась. А точнее, на присутствии в этом мире чего-то магического, нематериального. Как ни пыталась гражданка Волкова объяснить необъяснимое и объять необъятное, логика оказывалась бессильна. Мысль бегло, как вспугнутая мышь, перескочила с магии на её непосредственного носителя, мистера Блэка. И если в образе собаки Алиса успела безоговорочно его принять и полюбить, то в человеческом обличье анимаг вызывал в ней двойственные чувства. С одной стороны, она предпочла бы никогда его не встречать, чтобы её привычный мир так и остался стоять на трёх китах материализма, атеизма и логики. С другой - он был ей до чёртиков интересен. Как истинная русская женщина, которая, кроме хождения по горящим избам и торможения скачущих коней, ещё пожалеет каждого мимо пробегающего страдальца, Алиса испытывала к Блэку острое сочувствие. И не только потому, что он, как и она сама, был вынужден скрываться от преследователей. В нём была трагедия. Ох, сколько девичьих судеб разбилось вдребезги о такие вот полные боли и тоски глаза! Которые, как водится, оказывались глазами запойного алкоголика, бабника или, того хуже, шизофреника. Алиса, напомнив себе, что она умная и рассудительная девочка, попыталась вернуться к разговору с Максом, но заметила, что племянник Дугала и без неё прекрасно справляется: болтал он, как сельская бабка, без умолку, в полной мере наслаждаясь собственным обществом. Алисе, чтобы совсем уж себя не выдать, приходилось периодически вставлять «угу», когда взор рыжеволосого горца обращался к ней в особенно занудные моменты своего монолога. «Обмельчали что-то носители килтов, — вздохнула про себя Волкова, отхлебывая из термо-чашки горячий чай. — Эк его разобрало-то, скорей бы заткнулся». И, словно в ответ на её мысленное и беззлобное пожелание, Макс резко умолк. От такой неожиданной смены звукового фона Алиса распахнула глаза и уставилась на племянника мистера Дугала. Он смотрел в сторону отдельно стоящего клыка скалы, и лицо его выражало какой-то совсем уж первобытный ужас. — Макс, что случилось? — Алисе стало как-то по себе, хотя она и допускала, что всё происходящее могло быть каким-то нелепым розыгрышем. На это племянник мистера Дугала молниеносно вскочил и пулей помчался в сторону деревни, раскидав закуски, термос и сумку, и даже свой сотовый, которым успел уже несколько раз похвастаться Алисе. — Вот засранец, — Волкова тоже вскочила — капля горячего чая попала ей на коленку, затянутую в чулок. И замерла на месте, понимая, что её песенка спета. Прямо от камня, неспешной походкой вразвалочку, всем своим видом напоминая богомола-интеллигента (это было бы смешно, если бы не было так страшно), с глазами садиста и ухмылкой палача, к Волковой приближался её самый страшный кошмар. Это был Вова Кощей, киллер первого класса, с репутацией, которой позавидовал бы сам Сатана. Именно это чудовище, по ошибке родившееся не богомолом, а человеком, однажды чуть не убило Алису в Москве, и только по счастливой случайности ей тогда удалось спастись. Но не так повезло двум её охранникам: одного из них нашли потом на пустыре со следами таких пыток, что черти в аду почернели от зависти к таланту, и, главное, умениям Вовы Кощея. Алиса попятилась, неловко сбив с камня-стола собственную чашку, испытывая при этом такой ужас, что, казалось, вот-вот остановится сердце. Язык присох к нёбу, так что даже позвать на помощь не получалось. Да и кого звать-то? Мистера Дугала? Фермеров? Овец? Киллер остановился, поигрывая ножичком, в пяти шагах от Алисы. Он был так близко, что она сумела разглядеть в последних солнечных лучах его знаменитый золотой зуб и золотую же оправу очков. И жутко-светлые глаза с маленькими зрачками-точками, которые вперились в неё, как дула пистолетов. Скользнула мысль, что Кощею даже делать ничего не нужно — она и так сейчас отдаст богу душу. А потом произошло непонятное. У жуткого киллера вдруг лопнула резинка на спортивных штанах, и они упали вниз, обнажив развесёлые розовые панталоны с начёсом, из тех, что в советской действительности девчонки часто надевали под юбку в мороз. Брови киллера удивленно поползли вверх, и он принялся лихорадочно натягивать штаны обратно, но они будто бы насмерть приклеились к кроссовкам. Потоптавшись на месте, Кощей шмякнулся на землю, уронив ножик и нелепо выпятив зад. Алиса издала звук, похожий на шипение проколотого мяча. И расхохоталась — разумеется, истерически, глядя, как человек-богомол корячится на земле, пытаясь встать. Она смеялась взахлёб, как смеются смертники в камере пыток, но умом понимала, что сейчас надо бежать, и чем быстрее, тем лучше. Однако из её головы вылетел факт наличия каблуков — неудобных, неустойчивых, высоченных каблуков. Они и сыграли решающую роль: за мгновение до того, как солнце скрылось за холмами, окрасив их в цвет артериальной крови, правый каблук предательски хрустнул, и Алиса Волкова, не удержавшись на ногах, с размаху врезалась лицом в импровизированный каменный стол. Из благостного небытия её выдернули чьи-то крепкие руки и ощутимо встряхнули. Алисе пришлось поднапрячься, чтобы открыть глаза и побороть головокружение. — Алиса! — её снова встряхнули, требовательно и властно. — Ну же, давай, приходи в себя, девочка! Пред её затуманенным взором предстал мистер Блэк, удивительно сочетавший в себе сосредоточенность и лёгкую растерянность. — Бе-жать, — выдохнула Алиса, вцепившись в рукава своего спасителя. — Кощей. Она сказала это по-русски, и, ясное дело, Блэк не понял ни слова. Пришлось повторить на английском. Откуда-то с задворок сознания всплыло слово «скрэг», как нельзя лучше характеризующее персонажа русских народных сказок. — Послушай меня, — её снова встряхнули, на этот раз немного нежнее. — Это был боггарт, существо неприятное, но не слишком опасное. Я от него избавился. — Боггарт? — жалобно пискнула Алиса, нервно обернувшись туда, где только что катался по земле Кощей. Вокруг не было ни души. — Как ты здесь оказался? — А я тут мимо проходил, — проворчал анимаг, подхватывая Алису на руки. — Как раз собирался заглянуть к тебе на стаканчик виски. — Я сама могу идти, — Алиса попыталась высвободиться, но волшебник держал крепко. — Не можешь, — отрезал он. — У тебя лоб разбит и каблук сломан. От него пахло мокрой листвой и морем, и Алиса покорно обхватила его за плечи. Страх понемногу отступал, зато начали отчетливо саднить сбитые коленки и рассечённая бровь. — Поставь меня на землю, пожалуйста, — попросила Волкова, когда окончательно пришла в себя, точнее сказать, вернулась в реальность, осознав, что никакого Кощея здесь не было. — И объясни мне наконец, что со мной только что произошло!