Ballantine's

— Откуда вы знаете, что я не в своём уме? — спросила Алиса. — Конечно, не в своём, — ответил Кот. — Иначе как бы ты здесь оказалась?

— Доктор, мне кажется, что я схожу с ума. Благообразный академик, копия профессора Преображенского, задумчиво поправил очки. И поглядел поверх них несколько иронично. Разумеется, пятьдесят процентов пациентов начинали свой рассказ именно с этой фразы. А другие пятьдесят процентов — с фразы: «Доктор, я не сумасшедший!» Алиса поерзала на стуле. Под рентгеновским взглядом психиатра становилось не по себе. Но крыша, она же как ангина, если вовремя не вылечить, будут осложнения. Осложнений Волкова не желала, а потому записалась на прием к светиле мозгоправия, Афанасию Михайловичу, правда, предварительно взяв с доктора честное слово, что ее не упекут в дурдом сразу же после приема. — Душенька, вы не представляете себе, как часто мне самому кажется, что я схожу с ума, — добродушно утешил ее профессор. — Но, как говаривала моя покойная прабабушка, когда кажется — креститься надо. Прошу вас, с самого начала и поподробнее. — У меня обширные провалы в памяти, — вздохнула Алиса. — Помню только какие-то отдельные куски, обрывки. Два месяца назад я прилетела из Лондона, но самого Лондона совершенно не помню, как и того, зачем я там оказалась. Отец говорит, что у меня там был какой-то молодой человек, у которого я жила несколько месяцев, но я понятия не имею, о ком идет речь. — А вы головой не бились? — вопросил доктор. — Не было ли серьезных моральных потрясений? Кислородного голодания? Тяжелых наркотиков? — Не помню я! — Волкова обхватила голову руками. — Я уже сто обследований прошла, понимаете? Со мной все в полном порядке. Ни травм, ни сотрясений — ничего. Из наркотиков только никотин, но разве от него отшибает память? — Что-то подсказывает мне, — задумчиво изрек академик, — что с одной амнезией вы бы ко мне не пришли. Я прав? — Увы, — Алиса собралась с духом, прежде чем продолжить. — Я вижу… всякое. Профессор терпеливо ожидал продолжения исповеди. — Всякое такое, чего вроде бы как не существует, — пояснила Волкова, чувствуя себя распоследней идиоткой. — Недавно я видела привидение. Оно сняло шляпу и вежливо со мной поздоровалось. При этом оно было совершенно прозрачным, понимаете? — Вы склонны к мистике? Гадаете на картах, увлекаетесь оккультизмом, может быть? — Афанасий Михайлович сделал отметку в блокноте. — Я убежденный атеист, скептик и прагматик, — ответила Волкова. — Я не верю в привидений. И тем не менее, товарищ в шляпе был не единственным. А еще мне все время мерещатся совы. — Совы? — казалось, профессор был изрядно удивлен столь неожиданным поворотом событий. — Именно, — подтвердила Волкова. — Я все время вижу сов. Разумеется, в совах нет ничего странного. Но мои совы носят в клювах… конверты. Согласитесь, это странно даже для галлюцинации. Афанасий Михайлович согласно кивнул. Кажется, за всю его обширную практику с воображаемыми совами он столкнулся впервые. — Вы пытались вернуться в Лондон и разобраться, что же там произошло? — поинтересовался академик. — Возможно, окружение поможет вам восстановить память. — А вот с Лондоном творятся совершенно необъяснимые вещи, — Алиса уставилась в вытертый паркетный пол. — Как только я собираюсь вылететь заграницу, у меня пропадает или паспорт, или билет. И это точно не проделки отца, он спит и видит, как бы сплавить меня из Москвы на веки вечные подальше от своего, гхм, бизнеса и рисков, с ним связанных. — Диссоциатиивное расстройство идентичности? — пробормотал профессор, задумчиво глядя в свой блокнот. — А что, очень похоже. Алиса Сергеевна, осмелюсь допустить, что в вашем сознании обитает иная личность, которая… — Или там обитают мозгошмыги, — непонятное слово само собой сорвалось с Алисиного языка, заставив профессора умолкнуть и удивленно приподнять брови. — Простите, я не вполне понимаю, что я только что сказала. Я читала о мозгошмыгах в каком-то магическом журнале, и мне очень понравилась идея — представляете, мелкие летающие существа забираются в голову через уши и вызывают размягчение мозга. Алиса не успела ни обрадоваться, ни испугаться. Странное слово стало той самой ниточкой, размотавшей клубок тщательно проработанной искусственной амнезии. Вслед за «мозгошмыгами» перед глазами возник и сам журнал под названием «Придира», а за ним — гостиная с темной мебелью и старинным роялем, скрипучая лестница, мрачный коридор… — Доктор, вы — гений! — Волкова вскочила, как ужаленная, и на бегу расцеловала остолбеневшего Афанасия Михайловича в обе щеки. — Мозгошмыги! Площадь Гриммо! Сириус Блэк! Радость, нахлынувшая так внезапно, сменилась ледяным ужасом. Прошло слишком много времени. Пока Алиса копалась в собственном сознании и лениво почитывала дамские романы, Блэк, ее Блэк мог тысячу раз погибнуть. Если уже не… Волкова встряхнулась. Она сама не заметила, как вылетела из кабинета академика и оказалась в собственной машине. Тачка была что надо, здоровенный красный джип с личным водителем, по совместительству — охранником. Между прочим, охранник был весьма хорош собой, и Алиса откровенно на него засматривалась, но сейчас он разом поблек, померк и поскучнел. — Давай, Витя, гони домой, — Волкова, вопреки обыкновению, села на переднее сидение. — Алиса Сергеевна, с вами все хорошо? — Этот вопрос вызывает у меня когнитивный диссонанс. С одной стороны, со мной все очень, очень хорошо — я не сумасшедшая, и моя амнезия прошла. С другой — кажется, все очень плохо. У тебя запасной ствол есть? — В бардачке, — несколько ошарашенно протянул водитель. — ПМ? Я бы предпочла АК-47. Но с ним, пожалуй, в самолет не пустят. *** Красный джип несся по июньской Москве мимо строительных лесов, подъемных кранов, котлованов и статуй Церетели, но в окно Алиса не смотрела. Она лихорадочно перебирала все телефонные номера, сохраненные в контактах. Их было не так уж много, и половина (как следствие Алисиного раздолбайства) были сохранены совершенно непонятно. Например, V2107. Чем думала госпожа Волкова, вбивая в телефон этот странный набор букво-цифр, ответить не смогла бы даже сама Алиса. — Алло! — раздалось на том конце невидимого провода. — Алиска-редиска, ты чего трезвонишь, случилось что? Это был адвокат и по совместительству друг семьи дядя Лёва. V2107 — обозначало «ВАЗ 2107», принципиально любимую марку машины адвоката. — Случайно набрала, — соврала Алиса и, извинившись, нажала отбой. Следующим в списке был некто, прозванный MLB. Волкова нервно закурила, стряхивая пепел в пустую пачку. Таинственный MLB не отвечал. Теоретически это вполне мог быть My Love Black, но ведь мог быть и начальник охраны Манкин Леонид Борисович. Мозгошмыги-мозгошмыги, без них явно не обошлось. — Алиса Сергеевна, — напомнил о себе водитель. — Я могу чем-то помочь? — Дави на газ, Витя, — вздохнула Алиса. — И перестань уже меня по имени-отчеству, как какую-нибудь училку, называть. Ты такой славный. Мне неловко. — Алиса, а я вам нравлюсь? — неуверенно вопросил Витя. Этот вопрос был настолько некстати, что Волкова выронила сигарету и уставилась на водителя в полном недоумении. — Мне сейчас никто не нравится, — Алиса стряхнула пепел с колен и потушила окурок. — И меньше всего себе нравлюсь я. Истеричка с провалами в памяти, навязчивыми состояниями и паническими атаками. Витя, на кой-черт тебе эта головная боль? Ты хороший честный парень, кстати, очень даже симпатичный, так что с бабами у тебя все окей будет. А я — это наказание, Витя. Почти что кара божья. И сейчас это наказание едет к тому, кто его полностью заслужил. Уже дома, наскоро собирая вещи в спортивную сумку, Алиса несколько раз проверила документы и деньги. Все было на месте. Покупать билет заранее она не рискнула, вдруг тот опять исчезнет в неизвестном направлении. Уж лучше проторчать в аэропорту полдня в ожидании рейса, чем снова никуда не улететь. Впрочем, если вдруг не выйдет самолетом, всегда можно поехать на машине. Всего-то пол-Европы, три тысячи километров и двое суток без сна. Мелочи. Алиса замерла посреди комнаты с сумкой в руках. А что, если Сириуса в Лондоне нет? Что, если он где-нибудь в Австралии или, того хуже, в джунглях Боливии? И как вообще с ним связаться, если дом на площади Гриммо пуст? Конечно, можно попробовать разыскать родителей Гермионы Грейнджер (кажется, они были маглами и работали дантистами), а уж через саму Гермиону попытаться найти Сириуса, но станут ли предки сдавать свою магически одаренную дочурку чужой русской тетке? Алиса на их месте ни за что бы не сдала. Да и вообще привлекать к Ордену Феникса излишнее внимание своей поисковой операцией было, пожалуй, далеко не лучшим решением со стороны гражданки Волковой. Мысль о том, что если леди стерли память, значит, леди больше не нужна, Алиса гнала от себя, как гигантскую сороконожку. И надеялась прихлопнуть воображаемой тапкой. Нет, Волкова вполне могла с достоинством принять отставку и от отчаяния поступить в Армию обороны Израиля (туда точно девочек берут), чтобы героически погибнуть где-нибудь посреди пустыни от укуса палестинской гадюки. Но для начала она обязана была сделать хоть что-то. Например, упасть на кровать и проорать в потолок: — Ты у меня за все ответишь, Сириус Блэк! В ту же минуту за стеной раздался легкий хлопок, как будто кто-то смял бумажный пакет. Алиса и раньше слышала подобные звуки у себя дома, но не придавала им значения — мало ли, что в этом огромном трехэтажном «музее новорусского искусства» может хлопать. Но память вернулась и услужливо подкинула воспоминание в тему. Только одно существо издавало подобные звуки, то исчезая, то появляясь внезапно в самый неподходящий момент. — Кикимер! — и возмущенно, и восторженно завопила Алиса, вскакивая с постели. — Родной ты мой! Пока Волкова неслась к двери, мысли опередили ее, совершив спринтерский забег от старта «Сириус обо мне не забыл» до финиша «Так вот кто тырил мои билеты». Домовой эльф с перепугу попятился, свалив с тумбы дорогущую и ужасно безвкусную позолоченную статую купидона. Домовик втянул голову в плечи и прижал уши, отчего стал похож на нашкодившего щенка. — Госпожа не должна видеть Кикимера, — прошамкал бедняга, прижимаясь к стене. — Хозяин велел Кикимеру оставаться незаметным! — Поздно, дружище, — Алиса посмотрела по сторонам во избежания ненужных свидетелей и пошире распахнула дверь, приглашая гостя в свои аппартаменты. — Етитская богомышь, если бы ты знал, как же я рада тебя видеть! *** Сириус Блэк задумчиво отковыривал от сковороды пригоревшую яичницу. С готовкой без Молли и Кикимера совсем не ладилось, да и есть не хотелось, но он дал честное слово миссис Уизли, что будет хорошо питаться. Потому что «похудел, побледнел и стал похож на упыря». Или на вампира? Впрочем, какая разница, если яичница все равно теперь совершенно несъедобна. Этот кулинарный шедевр даже стакан портвейна не спасет, хоть перед едой, хоть вместо. После памятного инцидента с Пожирателями и мракоборцами профессор Дамблдор, строго глядя из-под своих половинчатых очков, вынес Блэку окончательный приговор — из дому категорически не выходить, в контакт с внешним миром не вступать. Весь его мудрый старческий облик будто бы говорил: «Двенадцать лет сидел — еще посидишь, не сдохнешь». Мир снова сузился до писем от Гарри, «Ежедневного Пророка» и редких визитов Люпина. Хотя, в последнее время Римус предпочитал проводить время в обществе Тонкс, и винить его в этом было глупо. Там, за окнами, уже отцвела весна, зазеленели деревья, отшумели майские ливни, а весной, как известно, такая романтика, что даже гадюки женятся, не то что престарелые оборотни с нездоровой тягой к шоколаду. Сириус был очень рад за друга и очень зол на себя за то, что собственноручно лишил себя не только приятной компании и отличного секса, но и ничуть не иллюзорного личного счастья. Яичница вместе со сковородой отправилась в мусорное ведро, сопровождаемая длинным потоком ругательств. Каждый чертов день в этом проклятом доме тянулся долго, нудно и уныло. Раньше спасал алкоголь, но организм уже настолько адаптировался, что для полной отключки нужно было выпить столько, что имелся риск не проснуться вообще. Крупицы здравомыслия, все еще дрыгающие слабеющими лапками в Сириусовом сознании, всячески протестовали против очередного запоя. А сегодня Блэк с удивлением поймал себя на мысли, что пить больше не хочется. Совсем. Часы стукнули полдень. Сириус поднялся по лестнице, стараясь не смотреть на запертую дверь той комнаты, где жила Алиса. Слишком много воспоминаний сразу наваливалось, накрывало с головой, причиняя почти физическую боль, как будто что-то драло когтями под ребрами. Блэк терпеть не мог это чувство, поэтому ускорил шаг. Ведь он все сделал правильно. Отправил девочку домой ради ее же безопасности, подальше от всего этого. У нее же вся жизнь впереди, разве справедливо замуровывать ее в этих мрачных стенах и обрекать на ту же унылую участь, что досталась ему самому? Почему же тогда так хреново на душе, почему не отпустило до сих пор? Хлопок оповестил о возвращении Кикимера. Сириус никогда не просил подробностей, а домовик, ставший после памятной дуэли очень чутким, просто коротко сообщал, что «у мисс Элис все хорошо». Но сегодня что-то было не так. Кикимер стоял посреди лестницы, теребя в ручонках сложенный во много раз лист бумаги. Виноватый взгляд выдавал домовика с головой. — Что? — Блэк уже предположил худшее, и, пошатнувшись, схватился за перила. — Что с ней? — Мисс Элис, — всхлипнул эльф, — она… все вспомнила! И передала хозяину письмо… *** Жить было бы гораздо легче, если бы под рукой имелся свой собственный маленький самолет, потому что в Лондон Алисе предстояло лететь с пересадкой в Вене — других рейсов в ближайшие три дня попросту не было. Волкова готова была добираться хоть через Китай, только бы уже лететь, а не сидеть на месте, потому что все кресла в зале ожидания будто обросли невидимыми иголками. На табло горело сегодняшнее число — 18 июня. Этот день должен был войти в историю Алисиной жизни как День Мозгошмыгов, Внезапных Домовиков и Купленных-В-Последний-Момент-Билетов. Уже на посадке Волкову начали терзать смутные сомнения. Не выльется ли ее возвращение в Лондон кучей проблем для Сириуса и всего Ордена? Имеет ли она моральное право снова вламываться в жизнь Блэка, несмотря на то, что он сделал весьма однозначный выбор со своим заклятием забвения? — Тварь я дрожащая или право имею? — негромко вопросила гражданка Волкова в иллюминатор. Сидящий рядом немолодой мужчина в сером костюме странно на нее поглядел. — Черт с ним, на месте разберемся. В конце концов, почему ему можно принимать судьбоносные решения в одиночку, а мне нет? Полет тянулся слишком долго. Его не скрасил даже бокал шампанского, запитый стаканом мартини. И когда Алиса Волкова наконец-то сошла с трапа на благодатную британскую землю, первым делом она включила телефон. Гудки прервались, едва начавшись. Это было неудивительно: в доме на площади Гриммо техника сбоила, но Блэк должен был что-то придумать. Подняться на чердак или выйти на крыльцо… В письме, переданном с Кикимером, Алиса попросила Сириуса найти и включить чудо техники. Но то ли магическое поле дома за эти месяцы усилилось, то ли батарея сдохла — аппарат только жалобно пиликал и бесславно сдавался, отказываясь продолжать звонок. Солидный лондонский кэб ехал слишком медленно. Телефон не отвечал. Алиса из последних сил держала себя в руках. И когда автомобиль мягко затормозил на площади Гриммо, время остановилось. Ноги, ставшие как будто чужими, вынесли ее из машины в теплый лондонский вечер. Нужно было пройти всего несколько шагов, чтобы обогнуть стоящие вплотную старые дома, и увидеть такое знакомое ветхое крыльцо с коваными перилами, потемневшими от времени. Алиса собралась с духом, закинула на плечо ставшую вдруг неподъемной сумку. Шаг, еще шаг. Как известно, сомнения наваливаются скопом в самый неподходящий момент, но отступать было слишком поздно. Серебряный дверной молоток в форме извивающейся змеи издал глухой стук. Дверь распахнулась в ту же секунду. Алиса неуверенно шагнула в сырой полумрак коридора, и столкнулась с Римусом и Тонкс. Им даже говорить ничего не пришлось — Волкова поняла по их взволнованным лицам, что стряслась беда. Тяжелая сумка упала на пол с глухим стуком. — Все живы? — быстро спросила Алиса. Тонкс коротко кивнула. — Я не собираюсь сидеть здесь, когда Гарри в опасности! — донеслось откуда-то из гостиной. Голос Сириуса Блэка Алиса узнала бы из тысячи. — Мы теряем время, Аластор! — Ты прав, надо спешить, — Кингсли Бруствер в бессменной феске вышел из гостиной первым. За ним яростно захромал Грюм. — Скорее! Когда в конце коридора появился Сириус, Алиса забыла, как дышать. Он уже увидел ее, но на сосредоточенном лице не дрогнул ни один мускул. Блэк шел быстро, почти бежал. Лишь едва замедлив шаг, он порывисто обнял остолбеневшую Алису и тихо сказал: — Я скоро вернусь. И исчез за дверью вслед за Кингсли, Грюмом, Римусом и Тонкс. Так и не успев до конца осмыслить происходящее, Алиса осталась в коридоре одна. Она тихо сползла по стеночке, спугнув мокрицу, и закурила. Откуда-то сверху донесся мрачный шепоток, но говорящие портреты Алису больше не пугали. Наверное, следовало заплакать или с размаху вмазать в стену кулаком, но на это не осталось сил. Волкова совсем не так представляла их встречу с Блэком. Они могли начать с прохладной беседы или бурной ссоры, или, что наиболее вероятно, бурного секса. Но ничего подобного не случилось. Черт, только бы с Гарри все было хорошо, остальное они уж как-нибудь утрясут общими усилиями. Алиса не без труда поднялась на ноги. Сидеть в коридоре было невыносимо, и Волкова вместе с сумкой переползла в гостиную. Здесь было на удивление чисто и светло, кажется, Кикимер наконец-то отдраил грязные стекла и постирал шторы. Или домовые эльфы не стирают, а пользуются заклинанием очищения? Интересно, у этого заклинания есть настройки, как у стиральной машины для установки температуры и режима стирки? — Какая же чушь лезет в голову, когда мозг больше не может переваривать реальность, — усмехнулась Алиса, устраиваясь на подоконнике. Подозрительно шевелящееся в горшке растение она предпочла отодвинуть подальше. Вечер надвигался на площадь Гриммо, темнота укутывала кованые ограды и раскидистые деревья, скамейки и фонарные столбы. И когда зажегся первый фонарь, в коридоре что-то хлопнуло. Рыльце Кикимера показалось из-за двери гостиной с выражением скорби и неизбывной вины. — Кикимер, что стряслось? — Алиса подошла к эльфу и присела перед ним на корточки. — Где ты был? — Хозяин отправил Кикимера за покупками, — залепетал домовик. — Кикимер купил вкусной еды, Кикимер будет готовить ужин для хозяина и мисс Элис. Но сначала Кикимер должен себя наказать! И эльф с разбегу врезался лбом в дверной косяк. — За что наказать? — оторопело спросила Волкова, не зная, как реагировать. Вдруг для домовиков это норма, головой двери ломать? — Кикимер винова-а-а-т! — всхлипывал эльф. — Кикимер забыл, но сегодня вспомнил! Кикимер предал хозяина, Кикимер был плохим, очень плохим! Спустя полчаса причитаний, уговоров и уверений, что Кикимер давно уже не плохой, а очень даже положительный, Алисе удалось выяснить, что на Рождество домовик умудрился улизнуть из дома и сдать весь Орден с потрохами той самой чокнутой Беллатрисе Лестрейндж. Правда, после дуэли эльф напрочь об этом забыл. А вспомнил только сейчас, когда не застал дома Сириуса Блэка. — Если с хозяином что-то случится, Кикимер не простит себе, не простит! — рыдал эльф. Алиса едва сдержалась, чтобы не разрыдаться вместе с домовиком. Но Сириус сказал, что вернется. Волкова не знала, с чем или с кем ему предстоит столкнуться, но была уверена, что он справится. Тысяча чертей, это же Сириус Блэк, он всегда идет на риск. И всегда возвращается.