Для таких как мы

День 1. Он просыпается рано. Сегодня ремонтные работы. Люди, думает Чонгук, как будто он сам не человек. Люди. Он усмехается, пока идет за завтраком. Выпивает стакан апельсинового сока и улыбается Юнги. Он ближе всех подходит под определение "лучший друг". Прошло уже полтора года, а он все еще "подходит под определение". Они разговаривали немногим больше, чем пару раз, и немногим меньше, чтобы обращаться к друг другу, если им только ну не очень нужно. Можно подумать, что проживание на Луне группой в одну пятую от среднестатистического класса школы должно сплотить и сделать ближе как минимум по причине внеземного нахождения, но Чонгук еще никогда не чувствовал себя настолько одиноким. Это не от него зависит, это здешняя атмосфера (а точнее ее отсутствие). Завтрак проходит в относительной тишине, ничего необычного, но даже самые общительные члены команды ерзают, когда приближается время обеда. Чонгук уже на пятый раз проверил все люки и щеколды. Тихое волнение искрит в воздухе, как потрескивающая проводка: холодные трубки с чем-то светящимся, что обеспечивает освещение всю станцию. Чонгук задумывается, а на что по ощущениям похоже солнце. Прошел всего лишь год, но в то же время прошел целый год с тех пор, как он последний раз видел рассвет, вдыхал свежий воздух, а не искусственное соединение, которое перекачивают по трубам. Как-то раз они решили имитировать запах травы и природы. В итоге пахло так, как будто кто-то поджог флакон освежителя воздуха. Мигающие огни оповещают о скором приземлении ремонтного корабля. Никогда еще в холле не было столько людей одновременно. Чонгук протаранил плечами себе путь к окну (единственный раз, когда окно оказалось полезным). Он одевается в костюм, чтобы выйти к ремонтникам. Визиты ремонтников не представляют ничего необычного, но все их ждут, даже если они и не прилетят вовсе, - нельзя упускать возможность контакта с живыми людьми, у которых свежо воспоминание о том, что такое жизнь и что такое жить. Первый ремонтный корабль прибыл через три недели после начала двухгодичной службы Чонгука, тогда он еще не понял, почему их так все ждали. Юнги тогда тоже был новичком, они вытягивали головы и высказывали свое недовольство, в то время как старенькие (первая волна прилетевших пробыла здесь уже три года) с улыбками на лицах высыпали в холл встречать ремонтников. Чонгук делает глубокий вдох, Юнги стоит позади него, когда дверь под давлением закрывается с тихим шипением и маленький сгусток отправляется к холлу, где приземлился корабль, который подсоединили к туннелю эвакуации. Чонгук ерзает в своем костюме, дергает за кончики пальцев перчатки, перекатывается с пяток на носочки. От туннеля эвакуации идет подсоединение к их аппаратуре, и затем дверь с шипение открывается. Внутрь заходят три человека, пытаясь разглядеть как можно больше через шлем. Им любопытно, как им всем когда-то было. - Привет, - говорит один из них, у него волосы цвета огня, цвета солнца в небе, цвета любви и страсти, цвета крови и раскаленного металла. Чонгук смотрит, затаив дыхание. Ну да, это же его любимый цвет. - Добро пожаловать на Лунную базу, - говорит Юнги, привычно растягивая слова, хотя, возможно, немного поживее, чем обычно. - Я знаю, что вы здесь всего на три дня, это просто формальное приветствие, - продолжает Юнги. Трое ремонтников отворачиваются от Чонгука и поворачиваются к нему. - Кстати, Я Юнги, а это Чонгук, он на самом деле в два раза младше, чем выглядит. Чонгук ради приличия пожимает плечами, и его щеки покрываются румянцем. Поверхность пола раскрывается, и квадратные блоки проносятся по коридору, поток воздуха поднимает и выталкивает возможную лунную пыль с пола, чтобы та не попала на саму базу. - Нас назначили вам помогать, - говорит Чонгук, он понимает, что его голос звучит странно, даже ему самому так кажется, немного заржавело от долгого неиспользования и визгляво от того, что он нервничает. Он прокашливается, чтобы вернуть себе привычный диапазон голоса, а затем продолжает: - Если есть вопросы, задавайте, не стесняйтесь. - Это тебе не прогулка по сафари, - вставляет Юнги. Один из ремонтников, тот, у кого ровные белые зубы и широкая улыбка квадратом, смеется до морщинок на носу. - Оу, а я думал, что проведу весь день с вами на экскурсии, - пугая Чонгука своим глубоким голосом: как у этого парня может быть настолько глубокий голос?! Юнги с беспокойством смотрит на говорящего и добавляет, сходящимся на нет голосе: - Так что никаких вопросов. - Тэхен, - представляется ремонтник с глубоким голосом и протягивает руку. Юнги пожимает ее, в глазах легкая насмешка и чуть заметная улыбка на лице. И Чонгук понимает, что он продался: Юнги просто так не улыбается. - Чимин, - говорит парень с яркими красноватыми волосами, и Чонгук отвлекается на секунду, потому что голос Чинима мягче, чем он ожидал. Ровный и кажется сладким. Чонгук облизывает губы, только сейчас замечая, что у него пересохло во рту, и улыбается как-то странно для него самого. Чимин пихает локтем третьего ремонтника. - Намджун, - говорит тот и застает собравшихся врасплох, потому что все этого время он стоял без движения и не издавал ни звука. Он не протягивает никому руку и не пытается каким-либо образом наладить контакт, поэтому Чонгук просто кивает, бросает взгляд Юнги и поворачивается обратно к Чимину. - Приятно познакомиться, - говорит Чонгук, накрывает руку Чимина своей. Плотность рукопожатия ощущается через толстый материал перчаток. Чонгук не отпускает руку и чувствует, как Чимин сжимает его пальцы. Чонгук борется с желанием отдернуть руку. Чимин открывает рот, чтобы что-то сказать, отчего на стекле скафандра появляется пар. В это время за ними открывается герметическая дверь, и до них доносятся приглушенные звуки столпившейся у входного люка толпы, пытающейся урвать кусочек происходящего. Чонгук улыбается Чимину поджатыми губами и показывает жестом, чтобы остальные следовали за ним. Юнги замыкает процесс. Толпа расходится, чтобы пропустить их. Чимин нечаянно врезается в спину Чонгука, пока они проходят через толпу, он издает смешок, но Чонук не уверен, смешок ли это - он так давно не слышал смех. Звук голоса Чимина скользит по коже Чонгука и затягивает у основания шеи, обдавая его теплом и Чонгук чувствует, как его уши горят. Он показывает ремонтникам их временные каюты, показывает, где находятся столовая и спортивный зал (на всякий случай, хотя вряд ли он им понадобится, они же возвращаются домой через три дня), и все необходимое, стараясь как можно быстрей разделаться со всем этим. Все это время трое ремонтников следуют за ним, запоминая информацию; Чонгук чувствует на себе взгляд Чимина, и чувствовал бы взгляд Намджуна, если бы его это интересовало. Чонгук мысленно ловит призрачный голос смеющегося Чимина, тот смешок, что по-прежнему покоится на его шее, - ему не показалось. - И... я думаю, на этом все, - оповещает Чонгук. Тэхен улыбается слишком широко и ярко, Намджун кивает. Чимин не сводит глаз с Чонгука. - Какое твое любимое место? - Что? - Чонгук поворачивается к Чимину и впервые за весь тур по базе останавливает на нем свой взгляд. Чимин наклоняет голову на бок и призрачный смешок, обвившийся вокруг шеи Чонгука, горит. - Какое твое любимое место? Здесь, на базе, - добавляет Чимин, как будто это возможно - находится не здесь, а где-нибудь еще. Слова застывают на языке, тяжелые и гладкие, мрамор правды, который, если он откроет рот и заговорит, может выскользнуть и разбиться о тщательно натертые полы. Поэтому Чонгук делает глубокий вдох. - Столовая, потому что... еда?! Намджун смеется, а за ним Юнги, в смехе которого слышится сарказм. Чонгук задумывается, ему кажется, что Юнги знает как должен звучать смех из-за того, что сейчас засмеялся Намджун. - Ну, вот я и выставил себя идиотом, - говорит Чонгук. Слова сливаются в одно целое, Чонгук вжимает голову в плечи, у него горят щеки, сжимается горло и голова начинает кружиться, - Вы свободны. Вы, наверное, хотите уйти. Можете идти. Чимин смеется, и в этот раз Чонгук уверен, что ему не кажется. В следующую секунду он встречается взглядом с Чимином - слишком близко. У него широкие и красивые глаза, в них до краев плещется веселье, и Чонгук вспоминает звук смеха: он чувствует, как смех зарождается в его теле и поднимается к горлу. - Ты так и не ответил, - Чимин говорит дружелюбно. - Я ответил, - говорит Чонгук. На заднем фоне Юнги кому-то возражает, и они втроем с Тэхеном и Намджуном уходят. Чонгук провожает их взглядом и вновь возвращается к Чимину, который все еще улыбается остатками смеха на его губах, и Чонгука в животе все переворачивается. - Нет, ты не ответил. Про еду - это просто отговорка. Какое твое любимое место на самом деле? - Столовая. - Нет, твое любимое место, - настаивает Чимин, - мне кажется, еда - это не единственное, что тебя волнует. Чонгук закусывает губу, нечто напоминающее раздражение, или очарование или даже зависимость выползает на поверхность, спрятанное и забытое Чонгуком. Он смотрит на Чимина с полминуты, затем разворачивается и идет к двери. - Идешь? Чимин смеется и догоняет Чонгука. За все годы, что Чонгук провел на Лунной базе, он только сейчас понимает, что коридор достаточно широк для того, чтобы здесь могли уместиться двое рядом идущих. - Это граница, - Чонгук наступает бутсой на широкую белую полосу поверх лунной грязи, - линия демаркации. Все, что за ней, - значится как Темная сторона Луны. - Вау, - Чимин делает шаг вперед, и Чонгук останавливает его. - Не переступай, нам нельзя. - Я на Луне, а через два дня я улетаю, - говорит Чимин, его глаза светятся ярче, чем звезды. И хоть он и не заканчивает сказанное, оставляя его повисшим между ними в отсутствии гравитации, Чонгук кивает. - Идешь? - спрашивает Чимин, подняв ногу за линию. Смех льется из Чонгука как волна прилива, он первым перескакивает через линию границы, натыкаясь потоком смеха на улыбку Чимина. - Возьми кусок луны с собой, - говорит Чонгук, когда они идут бок о бок вдоль невидимого коридора, который ведет куда угодно, только не обратно на базу. - Я что, похож на туриста? - Чимин склонил голову, растирая землю подошвой сапога. Он наклоняется и поднимает горстку пыли. Лунной пыли. - Вообще-то, да, - говорит Чонгук, и вот он тот смех, вкус которого он уже давно позабыл. Сладкий и даже терпкий. Ему на ум приходит детство и поп-рок, когда он наблюдает за тем, как Чимин пропускает лунную пыль сквозь пальцы. Чимин закатывает глаза: - Ты, конечно, прав, но мне бы хотелось думать, что моя компетенция немного выше. Брови Чонгука ползут вверх, и на лице появляется улыбка - Уверен? Чимин бросает остатки пыли в Чонгука. Песчинки все равно бы скатились с поверхности скафандра, но Чонгук уклоняется. Чонгук здесь, с широко раскрытыми глазами, он чувствует как гулко бьется пульс в венах, а во рту привкус счастья, густого и яркого. Он смеется, загребает горстку лунной пыли и кидает ею в Чимина, который убегает дальше к темной неизведанной стороне Луны. Чонгук с секунду смотрит на Чимина, затем бежит следом, что-то кричит и смеется не переставая, отчего стекло шлема запотевает. - Мы можем сделать ангелов, - говорит Чимин, усаживаясь на пыльную поверхность луны. Он расправляет руку и ноги и водит ими по луне с беззаботностью маленького ребенка. Чонгук присоединяется, не раздумывая, все еще смеясь, как будто весь мир у его ног. Где-то далеко в этой бесконечной тьме вращается планета Земля, и действительно кажется, что весь мир у его ног. - Ангел лунной пыли, - говорит Чонгук. - Ангел космической пыли, - Чимин поворачивает голову в сторону Чонгука. Их взгляды встречаются и они все еще не могу отдышаться от бега. Сейчас здесь больше жизни, чем на всей Лунной базе, Чонгук в этом уверен. - Луна - это не звезда, - монотонно бубнит Чонгук. Чимин хихикает, и опять этот звук обвивается вокруг шеи Чонгука и согревает его до кончиков пальцев. - Я знаю, но когда-то все было одной звездой, ведь так? Ничто не... - ... не может произойти из ничего, - заканчивает Чонгук, улыбаясь и водя руками над головой. Он бороздит руками и ногами по неровной поверхности луны и чувствует как куски лунной породы перекатываются под его телом. - Мы сами в буквальном смысле состоим из космической пыли, - цитирует Чимин, и Чонгук кивает. - В детстве я мечтал стать космонавтом из-за Нила Деграсса Тайсона. - А мне просто всегда нравились звезды. Чонгук поворачивает голову в сторону Чимина. На темной стороне Луны вряд ли можно что-то разглядеть, очертания лица Чимина, например, учитывая, что Чонгук его еще не знает, не знает его любимый цвет, любимую еду, или его родителей. Он не знает, есть ли у Чимина братья и сестры, не знает, во сколько он ложится спать. Единственное, что он знает, что Чимину нравились звезды, когда он был маленьким. На темной стороне Луны вряд ли можно что-то разглядеть, но Чонгук все видит. Он видит светящиеся ярче чем звезды глаза Чимина, которые сейчас смотрят на Чонгука, пока они лежат на той стороне Луны, которую никогда не увидит остальной мир.