Неудачное попадание

— Эй, а мой портрет нарисуешь? — звонкий голос разорвал тишину. Рен резко обернулась. Она так долго искала это укромное место, а теперь ее нашли. Опять. Сначала тот странный парень-чунин мешал половине деревни своими взрывами, теперь эта девочка. — Ты глухая? Или ты только эту траву умеешь рисовать? — незнакомка ткнула пальцем в растение, перед которым сидела Рен, аккуратно зарисовывая каждый листик. — Это… Это скабиоза… В моей деревне она не встречается, поэтому я… — Ёшикава растерялась, быстро пряча блокнот с какими-то записями и пометками. — Так ты из Кири? О-о-о… — девочка пригляделась к слегка поблескивающему в ночи протектору. — Мда, там и людей нормальных нет, не то что растений, — хмыкнула она, сложив руки на груди. — А ты?.. — Рен поднялась на ноги, пытаясь разглядеть девочку получше. — Сакураи Хисен, я из Ивы, — куноичи улыбнулась, пожав Рен руку, причем, не особо справляясь о ее согласии. — А ты, генин из Кири, как тебя зовут? — Ёшикава Рен, — кивнула девочка, слега смутившись от такого неожиданного знакомства. — Ты извини, что я так налетела, — пожала плечами Сакураи, — просто скучно стало, а тут ты свой бурьян рисуешь. — Скучно? Я бы лучше подготовилась к главной части Чунин Шикен. Все-таки противники очень сильные, — Рен с удивлением рассматривала новую знакомую. Она ее видела еще в ходе экзамена на чунина, но все происходило очень быстро, поэтому Ёшикава и сообразить толком ничего не успела. Для нее вообще этот экзамен казался настоящей пыткой, потому что ни сил, ни желания заработать новый ранг уже не было. Сначала ее команда чуть не провалила первое испытание, потому что ответы на тест знала только она, потом Рен чуть не убили во время борьбы за свиток Неба, а послезавтра случится то, после чего ей в Кири лучше не возвращаться — она проиграет бой, а в ее деревне слабаки никому не нужны. — Я тебя прошу, — Хисен усмехнулась, — в этом году участвуют одни калеки, ничего интересного. Прошлогодний бой Акатсучи и Дейдары — вот это было реально весело. — Бой кого и кого? — Рен нахмурилась, совершенно не понимая, о ком вообще идет речь. Все-таки в том году ее не допустили к экзамену из-за низкого уровня подготовки, а побывать в Сунагакуре очень хотелось. — Ну есть у нас один жирный и высокий и истерящая блондинка, которая носится со своей глиной, — Сакураи явно была не в восторге от этих личностей. — Они тебе, видимо, не очень нравятся… — Акатсучи ещё ничего, правда, если рядом не ошивается Куротсучи, внучка Тсучикаге, а вот второй, Дейдара который… Короче, если вдруг его встретишь, то просто соглашайся со всем, что он говорит, иначе будут проблемы. Он вообще неспокойный в последнее время… — Не понимаю, о чем ты. — Смотри, — Хисен подставила голень под лунный свет, чтобы дать рассмотреть Рен внушительных размеров шрам, — это мы немного не сошлись во мнениях. Сакураи, заметив озадаченный вид Ёшикава, только улыбнулась. Нравилось ей так знакомиться с людьми, говорить все сразу в лоб и по делу, без долгих разглагольствований. *** — Просто не подходи ко мне, маньячина, — Нина, чуть не свалившись с кровати, пыталась любыми способами скрыться от Тору, который только вошёл в палату. — Точно сумасшедшая, — выдохнул шиноби, наблюдая за тем, как напуганная Хисен шарит рукой по полу в поисках тапка. — Ага, это я сама себя покалечила! — обиженно выдала Нина. — Что тебе от меня надо? Опять поведешь куда-то или сразу тут убьешь? — Почти, — хмыкнул Тору. — Казекаге приказал перевести тебя в другое место. Нет смысла больше койку занимать, поэтому вставай. — Нет, — с отчетливой категоричностью в голосе выдала Нина, подтянув одеяло до шеи. В палате она ощущала себя более-менее защищенной, а, учитывая, что все ее походы куда-либо добром не заканчивались, девушка решила, что рисковать — не ее конек. — Спасибо, но я тут посижу. — Ты… Просто… — он хотел что-то сказать, но потом просто закатил глаза и выглянул за угол, кого-то окликнув. — Пусть с тобой Вэй разбирается, у меня нет никаких сил. — И ты мне это говоришь, — проворчала Нина, переваривая полученную информацию. — В смысле, Вэй?! Не-е-етушки! Фигушки! — она сразу поняла, что встреча с человеком, который считает тебя своим чуть ли не убийцей — не очень хорошая идея, поэтому, не придумав ничего получше, натянула покрывало до лба и честно считала, что это сработает. — Подъем, Сакураи, — Нина не успела ничего понять, когда с нее куда-то в сторону эпично слетело одеяло. Она только судорожно пыталась закрыть больничной рубашкой голые колени, косясь на нарушителя ее чуткого душевного равновесия. — Это неприлично, — тихо буркнула Хисен, переводя взгляд на, судя по всему, Вэя. — Мстишь мне, что ли?.. — девушка на секунду зависла, рассматривая лицо шиноби. Точнее одну определенную черту, которая вызвала у нее просто бурю эмоций в душе. — Очки… У меня были такие же очки… — то ли с интересом, то ли с грустью в голосе констатировала она, сверля взглядом темно-коричневую широкую оправу. Тут же Нина вспомнила, что она давненько уже не может нормально различить предметы и видит все размытыми пятнами. Некоторые лица уже более-менее примелькались, но вот «новенький» Вэй оказался неузнаваемым. Хотя какое-то ощущение, что Нина его уже видела, на секунду промелькнуло где-то на подкорке, но быстро исчезло, в виду общей напряженности ситуации. — Я никуда не пойду, пока ты не скажешь мне, что случилось, — неожиданно крякнула девушка, продолжая натягивать рубашку чуть ли не до ступней. Вэй удивленно наблюдал за откровенно туповатыми повадками Хисен и начинал понимать, что Казекаге точно сказал правду. Гаара-сама сообщил, что Сакураи хорошенько прилетело по голове, поэтому она, грубо говоря, потеряла память. Сам Казекаге понимал, насколько это глупое обоснование того, что нукенин внезапно начала себя вести, как десятилетняя девочка, но правда звучала еще хуже, поэтому пришлось импровизировать. Гаара все же скептически относился к этой истории с другими мирами и Кишимото-ками, но что-то внутри заставляло его отчасти верить в слова Хисен. Все-таки если в их мире существуют хвостатые и животные призыва, то иные измерения могут быть возможны, хоть и не особо вериться. В любом случае, нельзя исключать очевидные факты, например, изменение чакры. Немного подумав над этим, Казекаге решил, что информацию можно получить только путем помещения Сакураи в относительно спокойные условия. Возможно, в ее, мягко говоря, неизведанной голове что-то проявиться. Вэй же отлично подходил для слежки. Он видел ту Хисен больше всех, поэтому имеет возможность хотя бы повадки сравнить. Сам шиноби этому рад не был. Сначала ему не верилось, что такое вообще бывает, но сейчас все встало на свои места. Он, глядя на девушку сидящую перед ним, даже угрозы никакой не ощущал. Обычно, если человек имеет сильный волевой характер или хорошие навыки ниндзя, то любой нормальный джонин это увидит, а здесь… Ребенок? *** — В каком это смысле я теперь здесь живу? — Нина посмотрела на Вэя с неприкрытым удивлением. Ей показалось, что это какая-то весьма странная издевка со стороны Сунагакуре. — Ты была простой путницей и случайно попала в место сражения. Некоторые посчитали, что враг мог наложить на тебя какое-то гендзюцу или использовать в качестве шпиона, но все обошлось, — Вэй, без особого энтузиазма пересказывал своими словами все то, что приказал ему говорить Казекаге. Гаара делал это для отвода ненужных глаз и лишних вопросов. Нет смысла посвящать всех шиноби в то, во что сам веришь отчасти. Самому Вэю вообще было как-то плевать, что говорить и делать, главное — побыстрее закончить. — Суна любезно тебе предоставит жилье, пока ты не поправишься. — Ты серьёзно? — Нина машинально потерла переносицу, будто поправляя очки. Она давно для себя поняла, что в любой непонятной ситуации нужно поправлять очки и параллельно решать проблемы. Только вот теперь остались только проблемы. «Какаши-сан бы что-то нормальное придумал… Вот и почему сюда! Сенсей, заберите меня из этого дурдома! » — взмолилась Нина, отползая от подошедшего к ней шиноби, который твёрдо решил стянуть девушку с койки. — И куда ты полезла? — Вэй сильно сжал щиколотку Нины так, что она не могла больше никуда двинуться. Можно было, конечно, « заехать этому дебилу в рожу», но было жалко очки. — А это неприлично! — взвилась она, пытаясь сохранить спокойное выражение лица. — Я никуда не пойду в таком виде! Как ты себе это представляешь? — Это будет забавно, — пожал плечами Вэй, но щиколотку отпустил, внимательно осмотрев Хисен. Мда, идти с ней в таком виде было бы глупостью чистой воды. Во-первых, было бы неплохо снять бинты с головы и ключиц, во-вторых сменить больничную рубашку на что-то более «суновское». Она же гражданская, как ни как. Только вот почему-то руководство это не предусмотрело, а предоставило только жилье и деньги на содержание Сакураи. Гаара вообще-то понадеялся, что этот Кишимото-сенсей сжалиться над ним и вернет это чудо природы обратно к себе, но потом окончательно понял, что в жизни ему не везет. — Ладно, подожди… Эй, Тору! Достань где-нибудь женскую одежду, только быстро. — И из какого ж это места я ее достану? — из-за двери появилась физиономия недовольного джонина. — Тору, не беси меня, иначе расскажу Фусашиге, кто его выпивку ворует. — А я тут причем? Я вообще за вещами пошел… Какой мерзкий характер… — Ну, по Тору и без тебя все заметно, — хмыкнула Нина, принявшись снимать с головы бинты. Больше всего ее бесило гадкое ощущение грязных волос, которые она мечтала помыть с момента самого, скажем так, попадания. *** Рен зевнула и, закинув ноги на стол, принялась бесцельно покачиваться на стуле. Не было абсолютно никаких идей, а настроение в последнее время стало таким паршивым, что хотелось на стенку лезть. Она не верила, что Хисен больше нет. Конечно, Хокьё не мог ей соврать, но как же… — Ноги убери! Совсем одичала у Икёку? — Рен не смогла увернуться от точного и болезненного подзатыльника бабули Пон. — И убери волосы с глаз, иначе косить начнешь! — Ага, естественно, — хмыкнула девушка, балансируя на стуле. — Хочешь мной полюбоваться или что? — Будто я там чего-то не видела, — отмахнулась Пон, убирая ноги Рен со стола. — Ну, как хочешь, — пожала плечами Ёшикава, убирая с правого глаза длинную непослушную прядь волос. Старушка покосилась на лицо девушки и невольно вздохнула. Рен можно было бы назвать красивой, только вот давний шрам, занимавший практически четверть лица, отпугивал непривыкших людей. Не сказать, что он был ужасен, просто совершенно не вязался с добродушной на вид Рен, которая такого недостатка очень стеснялась и предпочитала прятать его. Да и дело было не только в шраме на лице. Хуже всего те последствия, что не видны человеческому глазу. — Точно ничем эту штуковину не убрать? — в который раз спросила Пон, ожидавшая услышать хорошие новости. — Не-а, — вздохнула Ёшикава. — Столько времени пришло с того экзамена, а я никак не могу ничего изменить… *** Рен судорожно сжимала в руке кунай. Сейчас, стоя на арене и ожидая своей очереди, она четко слышала пульсацию крови в висках, биение сердца и вообще все, что только можно слышать. Как бы Хисен ее не успокаивала, ощущение того, что вот-вот наступит полный конец всего, крепчало. — Да возьми ты себя в руки, Ками, — Хисен вздохнула, заметив, что Рен совсем немного осталось до истерики. Сакураи только сейчас поняла, почему связалась с этой куноичи: она совершенно беспомощная, причем не столько физически, сколько морально. Все время сидела одна, пару раз за экзамен чуть не умерла, большую часть времени не понимала, что происходит… Хисен вообще-то мнила себя психологом от Бога и считала, что развивать в людях уверенность в себе — ее долг в этой жизни. Так считали не все. Хисен с самого детства жила в приюте, хотя фактически родители у нее были. Ходили слухи, что мать залетела от какого-то шиноби из Кумогакуре, но была слишком молода и испугалась ответственности. В итоге отец вернулся в родную деревню, а горе-родительница отдала ребенка спустя пару недель после рождения. Собственно, отсюда Хисен и получила свой цвет волос, который всей душой ненавидела. Бледная кожа в мать, волосы в отца, а сама Хисен в какой-то сплошной жизненной заднице, которой не было видно конца. Уже с десяти лет она шаталась по улицам и доставала местных шиноби, чтобы те ее чему-нибудь научили. Местные того квартала хорошо знали Сакураи и уже не обращали внимание на то, что она запросто может заговорить с большей частью ниндзя Ивагакуре. Некоторые ее посылали туда, откуда не возвращаются, а другие даже проникались и помогали девочке. Хотя и сама Хисен иногда была полезна. Наслушавшись проникновенных бесед воспитательниц из приюта «за жизнь», она делилась опытом с шиноби, рассказывая, что нужно женщинам. Получался такой себе тандем. И сейчас, в свои неполные четырнадцать, она окончательно стала «звездой» своего квартала, хоть и с небольшой придурью. — Ага, легко тебе говорить, ты точно сдашь экзамен, — фыркнула Рен, не глядя на Сакураи. — Пф, могу не сдавать, — пожала плечами девушка, восприняв это как вызов. — У меня вообще-то были свои планы, но раз уж я в третий раз сюда записана… Ёшикава, ошарашенная такой информацией, обернулась к Хисен. — Ну конфликтный я человек, ну исключали меня, — Сакураи нахмурилась. — Все равно жить здесь я не хочу. Знакомый джонин как-то проболтался, что недалеко в деревне живет один торговец, мол, есть у него необычный свиток призыва. Я всегда себе такое хотела. Только вот этот хрыч меня не выпустит никуда, — она кивнула в сторону Тсучикаге. — Или же кто-то из этой «Взрывной дивизии умственноотсталых*» сдаст при первом случае. — Ты сбежать что ли хочешь?.. В смысле, нукенином стать?! — Рен не верила своим ушам и тому, что Хисен так просто это ей говорит. — Ага, а ты? Нет, я не предлагаю, просто тебе реально нравится все то, что у тебя в жизни происходит? — У меня нет выбора, в этом и проблема. Оинины* Киригакуре лучшие в своем деле, поэтому все бесполезно… — Ну, есть у тебя какая-нибудь мечта? Просто я хочу жить вне этих рамок, без груза ответственности за деревню и прочую ерунду. Выполнять миссии, которые мне не нужны, убивать тех, кого не хочу — в чем смысл вообще? — Я всегда хотела заниматься наукой. Ну, знаешь, химия, биология, анатомия… А мечта… Создать искусственный Кеккй Генкай, понять его структуру. Тогда я бы могла продать этот «рецепт» одной из деревень, получить немыслимые деньги и просто уйти, исчезнуть из этой чертовой деревни. Мы уже не Кровавый Туман, но изменилось только название… Смысл тот же: всем нужна сила, власть, а слабаки вроде меня только мешают. Рен хотела добавить еще что-то, но не успела: на табло появилось имя Хисен и еще какого-то шиноби из Суны. Сакураи легко перемахнула через ограждение и оказалась прямо на арене. Ёшикава вдруг поняла, что у нее самой шансов никаких теперь уже точно нет. Что это за куноичи, которая боится высоты? Что из нее вообще за куноичи? Рен родители были вечно недовольны: мать хотела, чтобы дочь просто вышла удачно замуж, а отец считал Ёшикава своей надеждой. Вечная ответственность, желание соответствовать… Это ужасно давило, а если участь то, что у Рен толком не получалось, складывалось впечатление, будто ее жизнь — это глубокий колодец, в который она падает уже четырнадцать лет. Никто никогда не спрашивал у нее о ее желаниях. Почему? Да потому что всем было плевать. *** — Я в этом из палаты никуда не выйду! Сам это носи! — вопила Нина, наблюдая на себе какое-то платье на три размера больше. Казалось, что оно было сшито из мешковины и служило предыдущей хозяйке лет тридцать минимум. Отвратительный цвет, который без применения нецензурной лексики обозначить было нельзя, казался Нине просто «вишенкой на торте» всего, что с ней произошло. — Где ты это взял? — Вэй пытался хоть как-то сдержать подступивший смех, потому что Хисен смотрелась настолько нелепо, что ее можно было бы даже пожалеть. — Это бабушкино. Мама не разрешила взять ее вещи, поэтому пришлось нести это, — спокойно сообщил Тору, удивленный такой реакции. — Бабушке оно нравилось. — Такое чувство, что бабушку в этом и похоронили, — обиженно крякнула Нина, поднимая подол платья, в котором можно было запутаться. — Вообще-то она жива! — Тихо, — Вэй еще раз посмотрел на Хисен, еще раз мысленно отметил, что смысла как-то ей мстить нет, потому что жизнь уже сделала свое дело. — Не все та страшно, Сакураи. Можешь пройтись и в этом. «А я всегда знала, что в Сунагакуре нормальные люди не живут, » — подумала Нина, пытаясь покинуть палату и не споткнуться о подол. Хисен вывели на улицу. Тут она и почувствовала все прелести жизни в Деревне Песка. Адская жара буквально ударила в лицо, причем так, что Нине показалось, будто она сейчас сознание потеряет. Ей вообще было плоховато последнее время, особенно, когда рядом находились какие-то люди. Она толком не понимала, что именно случалось, но в один момент могла начать кружиться голова, появлялась тошнота и четкое желание сдохнуть. На улице на Хисен оборачивалась и откровенно косились, даже несмотря на то, что она накинула на голову платок и чувствовала себя какой-то восточной женщиной, которую на казнь ведут. Вэй шел рядом, а Фусашиге и Тору разделились и смешались с толпой, чтобы не особо привлекать внимание. Мало ли, вдруг среди всех этих людей есть еще один сообщник Хисен? Нина пыталась рассматривать то, что находилось вокруг нее, но зрение позволяло видеть только желтоватые пятна и людей, сливающихся в одну массу. Еще и из-за недомогания все перед глазами поплыло. Единственным плюсом было то, что идти пришлось недолго. Вэй кивнул и свернул в какой-то переулок, пришлось следовать за ним. Нина окончательно почувствовала себя в каком-то восточном хорроре, потому что соответственный антураж имелся, а сказкой и не пахло. Пройдя пару метров, девушка заметила вход, завешенный куском грязной ткани. За ней находилась дверь, которую Вэй открыл легким пинком ноги, и вошел внутрь. — Это что? — ступив на порог, Нина почувствовала стойкий запах затхлости. Вообще воняло так, будто здесь кто-то недавно умер. Небольшие окна кое-как освещали всю комнату размером где-то двадцать квадратных метров. На всей мебели и на полу лежал приличный слой пыли, хотя самой мебели тут было не так уж и много. В одном углу стол, стул и кровать с тумбочкой, а в другом что-то похожее на кухню. Причем, именно, что кухню это напоминало только отдаленно и догадаться об этом можно было только логическим путем. — Твоя временная обитель, — откликнулся Вэй, достав из кармана пачку сигарет, что окончательно добило Нину. — Можешь не курить? Я не переношу дым, — она все еще стояла на пороге, не веря свои глазам. Сказать по правде, у нее была еще и аллергия на пыль, которая, кажется, уже началась, в виду того, что глаза стали слезиться, а в горле появился неприятный отек. — Тогда я выйду на улицу, а ты располагайся, — пожал плечами джонин. — Ага, я уже чувствую себя, как дома.