Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Эш применял самые сладострастные и самые грязные способы, заставлявшие Рёдзи кончать раз за разом. — Привет. — Ты всё знаешь, — прозвучала Мисато. — Да, я знаю, — Рёдзи уже был в курсе всего, что случилось с Нелувой и Первым Дитя. — Тогда не буду тратить на это время, — Мисато, кажется, либо устала, либо пьяна. — Угу, тогда зачем ты звонишь? Ты соскучилась по моему голосу, да? — мужчина состроил игривый тон, когда проницательно понял — да, она звонит за этим. Эш в это время стимулировал ему член. — Да, чтобы услышать твой голос! — Мисато хотела обратить на себя его внимание. Она сейчас хотела говорить о чём-то таком, чтобы полностью вытеснить из сознания остаток всей той ситуации с Рей. — Ой, я тоже рад слышать твой голос! Кацураги Мисато, моя ненаглядная Кацураги Мисато! Слышать твой голос — радость моя, особенно в такое страшное время! — Рёдзи сейчас принялся говорить в таком тоне, благодаря чему вызвал смех у себя и у двоих своих пассий. Хотя Мисато почти сразу чуть не пробило на слёзы — она испытала сильный перепад эмоций и чувства от стресса. — Кто там с тобой, Кадзи? — паузу приходя в себя, она решила обратить внимание на этот вопрос. — Это мой друг. Не бойся, в нашей компании нет женщин. Да, Эш? Звучит громкий смех. — Нет, здесь нет ни одной женщины! — заверяет Эш, оторвавшись от члена Рёдзи. — Голову даю на отсечение — ваш молодой человек не изменяет вам с женщиной! — Ладно, я проверю, Рёдзи, что ты не изменяешь мне с женщиной. Но зная тебя, Кадзи, я могу полагать, что ты можешь изменить мне, например, с собакой. Все снова громко смеются. — Ладно, Кадзи, спасибо, что поднял мне настроение после всего этого, — оптимистично поблагодарила Мисато. — Я потом ещё завтра тебе позвоню. Где-то на том они закончили разговор. Мисато отложила телефон — женщина сейчас сидела за столом с Синдзи и Аской. Тодзи, Кенске и Хикари ушли только что. Мисато хотела пригласить Мари на поминальный ужин, но Аска грубо сказала, что не хочет видеть тут лесбиянок, на что Мари, похоже, не желая продолжать тему, сама ушла в мрачном безмолвии. Хикари откровенно плакала по поводу смерти Рей. Аска — и немного раздражена, и немного подавлена, но, кажется, сама по себе гибель Рей была для неё чем-то вторичным, по словам Второго Дитя, её духовно истощил этот бой. Тодзи разделил с Мари её мрачное безмолвие, он ничего не говорил про Рей, зато утешал Хикари, обнимал свою женщину, целовал и вслух произносил фразу «я рядом». Кенске пустил ещё какое-то количество слёз, он был очень грустным и всё время на его лице держалась такая физиономия, что, казалось, он вот заплачет. Он несколько раз повторял одну фразу: — Смерть миллионов — статистика, смерть одного — трагедия. Имея в виду, что в этой битве погибло огромное количество военных, но им до них нет такого дела как до того, кого они знают лично. — Грустить нет смысла, — Мисато чувствовала, что может честно излагать все свои размышления перед этими двумя пилотами. — Мы помним и ценим тебя, Рей, но носить траур — опасно для нашей психики. Потому давайте сейчас веселиться. Какая же то вышла натянутая улыбка. — Рей была прирождённым солдатом, — Аска решила изъясняться в духе достоинств той девушки, тоном сейчас отчётно-холодным даже. — Да, я иногда на неё наезжала по глупости, но, давайте честно скажем, своё бездушное солдафонство Рей распространяла на всё, в том числе на частую жизнь. Мне это очень чуждо. — Да, Рей выросла в лаборатории NERV и ничего в своей жизни, кроме этого не видела, — сказала Мисато. — Может быть это наша вина? — вдруг, цыкнув, подумал Синдзи. — В каком смысле? — взглянула на него Аска. — Если бы мы вели себя с ней… иначе, — Синдзи попробовал выстроить мысль, — пытались её заинтересовать, но не так — «Аянами, давай дружить, давай обсуждать с нами всякую бытовую ерунду или то, что интересно нам» — ей, может, такое действительно не интересно. Может быть Аянами было бы интересно рисовать картины или сочинять музыку? Может быть, если бы кто-нибудь из нас предложил ей такое, она стала бы общительным человеком? — Этого мы уже никогда не узнаем, — вздохнула и повела плечами Мисато. — Просто, это нежелание интересоваться тем, что действительно нужно Аянами говорит о том, что нам на самом деле она безразлична, — сделал вывод Синдзи. — Я думаю, она могла это чувствовать, и отвечать тем же. — Синдзи, ты думаешь другим нужен твой охуенно глубокий внутренний мир? — цинично посмеялась Аска. — Люди общаются для иного — ради того, чтобы, например, развеять скуку, либо добиться через знакомства с тобой каких-то возможностей для себя. Синдзи, я вот, например, общаюсь с тобой вовсе не потому, что мне нужен твой глубокий внутренний мир. Я общаюсь с тобой, Синдзи, потому что ты мой боевой товарищ и мой любовник — в бою ты прикрываешь мне плечо и для этого наши отношения должны быть надёжны. Но ради кого всё это? Ради меня собой же — ради Аски Сорью Ленгли, потому что я — единственный человек, для которого Аска Сорью Ленгли существует на свете! Синдзи и Мистер сейчас оба ощущали то, как приятно их собеседнице озвучивать собственное имя. Они на это ответили снисходительной иронией в глазах. Все сейчас постоянно работали столовыми приборами, брали в руки стаканы, чтобы запивать. — Тогда почему ты ругала Аянами за?.. — начал Синдзи. — Синдзи, я наезжала на неё просто из своего вредного характера, ни она, ни ты не должны принимать это близко к сердцу, — сразу предупредила Аска. — Да, я могу говорить резкие, неприятные слова, но это потому что у меня такой характер. Мне нет дело до того, что чувствуют другие от моих слов, не ради них же я живу на свете? Я — честная эгоистка. Я считаю, что каждый человек должен уметь отталкивать от себя слова других. Вот самой Рей как раз исправно было похуй на мои слова — я даже рада этому похуизму, который у неё всегда был на лице. — Откуда ты знаешь? Аска, вдруг Аянами очень задевали и обижали твои слова! — подумал об этом Синдзи. — Просто она виду не показывала. — Возможно, но какое мне дело? Синдзи, я уже сказала тебе мою позицию. И это правильно, что Аянами, если ты прав, мне ничего не показывала — так и надо! Вон — Мари отшучивается, я прямо её уважаю за то, что эта лесбуха так отвечает на мои упрёки и ругательства Босые ноги Аски болтаются под столом. Ноги Синдзи — в белых носках. Мисато — босиком, но рядом стоят тапочки. Пингвин лежал ровно под столом. Мисато, Аска и Синдзи закончили ужин. — Аска, — вдруг попросила Мисато, — я могу одолжить у тебя Синдзи на эту ночь? — Да, конечно, Мисато-сан, без проблем. Синдзи смутился. В том числе и тем, как легко Аска пошла на это. Возможно, такое наплевательство на его чувства — ответ за его попытку критиковать себя. — Мне нужно расслабиться, Синдзи, ты не против провести ночь со мной, а не с ней? — попросила Мисато. — Чем я отличаюсь от Аски? Если я правильно поняла ваши отношения, то для меня возможно просить о таком. — Хорошо, Мисато-сан, — Синдзи кивнул, — признаться, меня это смущает, но я себе точно не прощу, если откажусь от лишней ночи с вами. Вы такая сексуальная женщина. Мисато посмеялась: — Спасибо! Мне очень приятно об этом слышать, Синдзи. Аска встала, он проследил взглядом, как она вставила в тапки свои босые ноги, и отправилась себе в квартиру одна. Мисато стояла рядом с ним, она накрыла его ладонь своей, привлекла к себе — юноша и зрелая женщина поцеловались. Мисато следом предложила Синдзи пойти прямо совместно принять ванную. Она уже набралась за время ужина. Так и сделали — оба легли в теплую воду. — Ты принимал ванную с Аской? — Нет ещё, надо попробовать. — Обязательно. Мисато и Синдзи заняли тут удобное положение, чтобы сперва только стимулировать друг другу гениталии и целоваться — всё очень неспешно. Так одно время Синдзи лежал под ней и устремлял руки к талии или заду Мисато, она же прямо к лицу Синдзи прижимала свои увесистые мячики с титьками, холмики грудей. Пилот Евы-01 ласкал что губами, что юрким язычком эти сокровища женской красоты, он жаждал утопать в них своим лицом и ему нравилось, что отчасти этот бюст даже придушает его. Вскоре любовники заняли такую состыковку — Мисато опиралась на одну ногу, а вторую высоко задирала и упирала последнюю в стенку; Синдзи впивался руками ей в туловище, активно хватал груди, гладил и ласкал у неё там всё спереди — член его при этом орудовал во влагалище. Всё это происходило наполовину в воде. Так Мисато испытала первый оргазм — по её словам, не самый сильный в своей жизни, но приятный, а Синдзи же не смог кончить. Синдзи попросил отдых. Когда любовники спустили воду, то работали под душем. Попробовали стоя — Синдзи до боли в зубах сношал Мисато, когда рослая женщина спиной была у его лица, одновременно с тем он одну свою руку прижимал к грудям, второй рукой стимулировал женщине клитор. Мисато в эти секунды с большим удовольствием заводила одну руку за спину, чтобы тянуть Синдзи за волосы (она захотела этого), второй рукой она прижимала руку самого Синдзи к своим титястым мячикам. Потом, когда душ продолжал омывать их, Мисато одной рукой опёрлась на стену вверху, поднимала ногу и опускала вторую руку, чтобы держать ладонь на голове любовника. Синдзи в этот момент опустился, чтобы юрким язычком стимулировать гениталии, а носом и глазами упираться в бедро согнутой ноги. Потом Синдзи просто лежал на спине, а Мисато встала возле его боков, согнула ноги и села ему на член, делала физкультуру на этом копье. Мисато пережила ещё один чувствительный оргазм и пару более мелких приятных сокращений. Член Синдзи всё это время торчал, восемнадцатилетний юноша испытывал сильную, приятная усталость — разум тонул в ощущениях тепла и страсти, и всего того удовольствия, какое может быть доставлено мужчине общением с женским телом. В конце концов сперма Синдзи чрезвычайно сладострастно изверглась во влагалище Мисато, когда наездница трясла груздями у него перед лицом. После всего этого у Синдзи болело в разных местах от всех этих поз в ванной, но это всё послужило лишь поводом для приятного смеха, по завершению которого Синдзи и Мисато крепко обнялись и впились друг в друга губами. — Ах, Син-тян, хорошо мы поебались! — Мисато лежала теперь на покрывале вместе с Синдзи. — Вижу, Мисато-сан, вы не можете не изменять Кадзи-сану? — Син-тян, я хочу, чтобы мой мужчина был мне верен и одновременно я хочу изменять, когда его нет рядом со мной. Синдзи, я прекрасно понимаю эту противоречивость, но ничего не могу с собой сделать. Вот в чём призналась ему эта женщина. — Я ужасно ревную, когда Кадзи на моих глазах за кем-то ухлёстывает, особенно за женщинами. — Мисато-сан, а как думаете, Кадзи-сан шутит, что я ему нравлюсь как возможный любовник или нет? — придумал спросить Синдзи. — От Кадзи-сана можно ожидать всего, что угодно, Син-тян, потому будь с ним по этой части осторожен. Они оба посмеялись по этому поводу, после чего легли так, дабы их лица смотрели в разные стороны. Синдзи накрыла меланхолия, мальчик думал о том, как легко оборвалась жизнь Рей — о том, что люди будут жить, веселиться и радоваться, даже если с ним станется так. — «Вот почему на самом деле мир равнодушен к нам — и каждый одинок». Синдзи сунул себе наушники, заснул под привычную спокойную мелодию… *** Солнце взошло над местом ночной схватки. Среди завалов домов виднелись оплавленные фрагменты бронетехники. Конечно, это была капля в море по сравнению с катастрофой в Токио, которую японский народ и весь мир никогда не забудут. Силы Самообороны оцепили территорию. Шёл разбор завалов. В выгоревшем парке сотрудники NERV в костюмах защиты замеряли радиацию. Другое подразделение сосредоточилось у большого кратера. Вокруг него вместе с измельчёнными грудами пыли, пепла и кусочков бетона и внутри него покоились остатки брони и обломки костей Евангелиона-00. — Остатки капсулы не обнаружены. Вероятно, она полностью испарилась, — передал один из сотрудников по линии связи. — Возможно, — Рицуко только что пришла на рабочее место, — но вы ищите тщательно. Мы должны всё проверить. — Разумеется, мэм. Автоматическая дверь отъехала в сторону, пропустив Рицуко Акаги. Блондинка с суровым лицом вошла в помещение, недоступное для непосвящённых. Потолок скрывали несколько переплетённых толстых окольцованных труб. Визуально они формировали образ огромного мозга. Из центра спускалось некое подобие гигантского позвоночника. Меж его позвонков проходило несчëтное число проводов. Эта конструкция соединялась с двухметровой прозрачной цилиндрической ёмкостью. Рицуко подошла к ней и всмотрелась в лицо за стеклом. Бледное, красивое, словно изображенное художником, оно, как обычно, не выражало никаких эмоций. Оно вообще не казалось живым. В некотором роде это пока ещё было так. — Всякую куклу можно заменить, — молвила Рицуко сама для себя, ибо хорошо понимала, слышать её новая Рей Аянами пока не способна. Обнажённая, она в полный рост была заключена в этот стеклянный гроб. Тогда Рицуко показалось, что Рей повела своей тонкой голубой бровью. Она взглянула на данные, отображённые на экране рядом с ёмкостью. Процесс воспроизведения личности шёл и он ещё пока не достиг того этапа, когда будет какое-то сознание. — «Просто рефлекс», — подумала доктор Акаги. Она снова взглянула на лицо Рей. Что-то внутри ёмкости булькнуло. Рей оставалась подобна изваянию. Рицуко сложила руки на груди и нахмурилась. Она не уделяла внимание вопросу эстетики в своих работах. Да и что может быть красивого и эстетичного в алгоритмах и компьютерах? В спиралях ДНК и структурах РНК? Они такие, какие они есть сами по себе вне чьего бы то мнения о них. Эстетика и красота это очередная неточная абстрактность, ещё одна гуманитарная чепуха. Рей в некотором роде была её работой. Рицуко не раз обращала внимание на её красоту. Вот и сейчас она рассматривала лицо, тонкие губы, изящную форму носа, разрез глаз, груди с нежно бледно-розовыми сосками, сложение тела, поставленные на пол стопы, едва сжатые кисти рук, поросший светло-голубоватыми волосками лобок. Кукла — ещё раз подумала Рицуко. Эта красота её начинала раздражать. Она всегда считала, что форма не должна преобладать над содержанием. А кто Рей по содержанию? Биоробот, просто механизм, ни личность, ни человек. Таковой вид Рей не нужен, он есть какое-то извращение. Ведь «Рей Аянами» это серьёзный военный проект, а не секс-игрушка для богатых извращенцев. Конечно, у неё не было рациональных причин раздражаться, ведь нет причин считать, что Рей видит себя кем-то иным. Вчера она отдала жизнь за них. Точнее не жизнь — у машин нет жизни, скорее… своё тело. Она сломала себя, выполняя свою функцию. Это нормально. Но злоба не исчезала. Мисато грустила, Синдзи, Кенске, Тодзи тоже приуныли. Нет — это потому, что они не знают, с кем имеют дело. Рей — кукла, она не человек. Вот они соболезнуют так, словно она человек. Рицуко усмехнулась. Она представила, какими будут их лица, когда они узрят «воскрешённую» Рей Аянами. До того они могли только слышать о таком из еврейских сказок, а тут на тебе — прямо на их глазах смерть будет побеждена! Но на самом деле в переносе личности в аналогичное тело, выращенное про запас нет ничего паранормального. Рицуко понимала все процессы — во всяком случае — она верила в это. Оставалось только придумать, как сохранить проект «Рей Аянами» в секрете для непосвящённых. Сказать, что Рей выжила? Это абсурд — все видели, как Еву начисто разнесло вместе с Оргай. У Рей не было никаких шансов… Ничего не сказать? Нет — сказать что-то надо… Рицуко отвлеклась от этих размышлений. В конце концов, это не её забота кто кому что скажет. Главное — чтобы процесс прошёл без проблем. Ещё немного посмотрев на Рей, Рицуко повернулась к ней спиной и вышла из помещения. У неё ещё было много дел — глупо было тратить время на бессмысленные размышления. Всё её раздражение на внешний вид Рей от усталости — она отдохнёт, и оно пройдёт. *** Промежуток между жизнью и смертью. Вода пролегала всюду. Кровь покрывала небо. Если здесь, конечно, было небо. Рей Аянами всмотрелась в горизонт между небом крови и океаном воды. Между ними зияла золотая полоса — некий непонятный провал. — «Где я?» Вопрос повис в воздухе. Рей даже не смогла его озвучить, ибо она не обладала устами, дабы что-то изречь. Она смогла только понять, что здесь нет «верха и низа». Небо и Земля есть только в мире живых. А она явно не в нём. Капли воды и капли крови вдруг устремились друг к другу. Вода — голубая и чистая, кровь — алая и яркая смешались вокруг неё… Слившись во единую субстанцию, кровь и вода стали прозрачно-жёлтыми. LCL — кровь Адама… нет — Лилит — её кровь, её душа. Рей узнала это место. Безграничный океан LCL, мир без АТ-полей, она уже была в нём раз. Точнее то был образ, навеянный Евангелионом-01. Что он мог означать? Рей не знала. Она только плыла к золотому зареву. Просто потому, что среди всей этой однообразной безграничности он являлся чем-то отличным. Неожиданно на пути забурлила LCL. Рей отпрянула. Облако пузырей преградило ей путь. Несколько мгновений пузыри колыхались, после стали что-то формировать… Рей всмотрелась в них… Нет, это были не пузыри LCL — это были уже знакомые её сферы-вселенные. Только сейчас они почему-то погасили свой свет. Пузыри сформировали фигуру — эфемерную, состоящую из пенящейся материи, как будто скрытую вуалью. Но почему-то гуманоидную. Существо выпрямилось перед Рей. Затем она услышала его голос. Он звучал совершенно бесстрастно, без интонации. Нельзя было понять мужской он или женский. — Ты попадёшь в мир материи, мир ограниченности, будешь пребывать под третьим небом, — сообщило существо. — То есть… на Землю? — уточнила Аянами. Она говорила ни словами, а как-то по-иному — может мыслью, может как-то ещё, как с Серым человеком по средствам психопроекции… — Да. Если выберешь иной путь, — существо простёрло обёрнутую в вуаль руку. — Выйдешь в мир Богов, мир безграничности, под седьмое небо. — И… что тогда? — спросила Рей. — Ты знаешь. — Знаю? — Рей задумалась. Да, она знала от Каору Нагисы. Тот милый юноша ей доходчиво всё объяснил. Она не будет испытывать никаких желаний и потребностей. Это… хорошо? Плохо? Что плохо в том, что не испытывать потребностей и желаний? Ничего. Верно, на Земле все люди вечно страдают от потребностей, они должны их удовлетворить, но у них не хватает ресурсов и возможностей, а потребности никогда полностью не проходят. Вот поэтому они мечтают о Небе, о Царствии Небесном, он Нирване, о Рае, о седьмом небе — о некой духовной реальности, где всего этого нет, но зато есть высшее блаженство. И в чём это блаженство? В отсутствии всего? — Да, — подтвердил собеседник, видимо, читая мысли Рей. — Разве это не… смерть? — Это она и есть, — ответил божественный собеседник. — Смерть — это абсолютная свобода, это и есть безграничность. Взойдя в мир Богов, ты будешь поглощена Вседержителем Всего, что жадно жуёт в последних пределах Хаоса. Ты умрешь окончательно. Ты ведь уже умерла. — Умерла?! — Рей испытала шок. В голове пронесли образы. Битва с Оргай, её поражение, подтверждение самоуничтожения… — Ты боишься смерти, только потому, что ты ещё близка к миру материи. — Вы хотите, что бы я ушла на седьмое небо? В смысле — умерла? — уточнила Рей. Теперь красная бесконечность океана LCL стала пугать её. Она сулила вечное забытье. — Я — Проводник. Ты должна сделать выбор под какое небо ты встанешь. Решай сама: Ад на Земле или забвение в безграничности — ибо смерть есть истинный Рай. Рей вспомнила Серого человека. Он предостерёг её от желания узнать, что скрыто за мембраной вселенной. Вероятно на седьмом небе её ждала… смерть. Он просто боялся за неё! Боялся просто так, ведь они раньше не виделись… Рей немного успокоилась и как следует начала всё обдумывать. Она боялась смерти только из-за людского начала. Но сейчас она могла избавиться от него. К чему её дальше служить командующему? Какой смысл в её жизни? Если его нет, то разумней будет выбрать смерть… Не зная что выбрать, Рей спросила напрямую: — Я знаю много людей. Судзухара Тодзи, Хораки Хикари, Икари Синдзи — ради чего-то они живут. Не только из-за страха смерти. Я могу жить ради чего-то подобного? — Вот дары материи, — показал Проводник. В сознании Рей предстал образ Синдзи Икари. Он выглядел куда младше. Мальчишка плакал — но плакал как-то радостно. Со слезами на глазах он с теплотой и ликованием смотрел на неё. — Я не знаю, что делать в таких ситуациях? — вдруг спросила его она. — Просто улыбнись, — ответил сын командующего. — Что? — Рей ничего не поняла. Но между тем, она ощутила радость… Это было когда-то очень давно. Или не было… в этой причинности?! И Рей вспомнила! Её словно пронзило молнией. Им тогда было по четырнадцать лет. Они пилотировали Евы и сражались с «Ангелами»… Точнее с «Ангелом» — ибо то было одно существо во множестве форм, более известное ей как «Каору Нагиса». Но как это объяснить? Как она могла сражаться с Ангелами, если этого никогда не происходило? — Ты догадываешься, — сказал Проводник. Рей вспомнила, как-то однажды Рицуко что-то говорила ей про квантовую механику. Одна и та же частица может в один, и тот же момент находиться в разных состояниях в зависимости от внешнего наблюдателя. Она вспомнила, как ей довелось извне наблюдать вселенные. Она задалась вопросом, что если их свойства аналогичны? [1] Вдруг вселенную можно изменить для себя, если посмотреть на неё со стороны, но при всём том, это будет та же самая вселенная? Впрочем, сейчас это было не важно. Иное имело значение. Операция «Ясима». Первые два Ангела были уничтожены Синдзи в одиночку. Когда явился третий, она и Синдзи боролись с ним вместе. Ей довелось прикрывать Еву Синдзи от луча Рамиила. Сей Ангел Грома оказался настоящей летающей крепостью. Её требовалось брать по-особому. Она защищала Еву-01 от Ангела, Синдзи же стрелял из позитронной пушки новой модели, на что потребовалась энергия со всей Японии. Ангел пал, поражённый выстрелом Синдзи — после яркой вспышки синего луча позитронной пушки громадный живой октаэдр оказался пробит, и горящий — с грохотом врезался в землю, где во вспышках взрывов замер, источая красную кровь. Евангелион-00 тогда пострадал от фиолетового луча корпускулярной пушки Рамиила столь же сильно, как во время битвы с Хэдорай. Синдзи, боясь, что с ней что-то случилось, лично открыл капсулу. Рей не знала, как реагировать на это. Она осталась жива и… — Просто улыбнись, — ещё раз сказал ей юный Синдзи. Радостные эмоции — это и есть ценность материи, ценность жизни? Это последнее, что даёт ограниченность? Ведь в безграничности нет причин для эмоций, и для чего бы то ни было вообще. Там есть только забвение. — Выбирай, — сказал Проводник. За ним широко раскрылся золотой провал. Он стал близок настолько, что едва не поглотил Рей. Но нет — она сама должна войти в него. — Я… попробую, — приняла решение Рей. — Я попробую… полюбить или… испытать что-то, что мне понравится. Если смерть — это Рай, я всегда могу погибнуть. Это не проблема. Если же я стану бесконечностью, то… я не смогу передумать. Это логично. Приняв такой ответ, Проводник рассыпался на множество пузырей. Их облако подхватило Рей, и они понеслись прямо в золотой разлом… Материальный мир, Нижняя Догма. Мари и Фуюцуки встретили Рицуко посреди одного из подземных и наиболее глубоких комплексов Геофронта. — Как Первая? — задала этот вопрос именно девочка в очках и в кокетливом наряде под школьницу. — Я сделала всё, что уже один раз мне приходилось сделать, — ответила им блондинка в белом халате. — Но Рей ещё не пришла в себя, ей только предстоит очнуться. — Но возможны, кроме того, распад личности и коматозное состояние, — обратил внимание пожилой профессор. Рицуко на это развела руками: — Значит, будем пытаться ещё раз — запасных «шкур» у нас более чем достаточно. Путь, по которому они шли, позволял увидеть озеро LCL и распятого… нет, распятую на кресте Лилит. Мари, Рицуко и Фуюцуки сейчас бегло взглянули на это существо, потом развернулись и поспешили к автомобилю — расстояния в этих наспех обделанных, скалистых подземельях пролегали порой такие, что даже молодой человек бы выдохся, проходя их… Рей раскрыла глаза. Пару секунд перед ними всё плыло. Рей несколько раз моргнула. Вот теперь она ясно увидела знакомый потолок. — «Первые небеса», — поняла девушка. Чуть повернула голову. Как оказалось, она лежит в палате без окон, накрытая простыней. Над входом горит неоновая лампа с лёгким гулом. Рядом стоит медицинское оборудование, прохладный воздух, до боли привычный и типичный. Рей узнала это место — ей довелось провести здесь своё детство. Эти голые бетонные стены — её родина. Рядом за столом сидела Майя Ибуки, что-то набирала на ноутбуке и выглядела сонной. Краем глаза она заметила какое-то движение. — Рей? — оператор MAGI обернулась. На её лице появилась улыбка. — Ты меня понимаешь? — Я? Да… — Рей поначалу немного неловко ворочила языком, но быстро с ним совладала. — Ты помнишь, кто ты? — Майя встала со стула и подошла к Рей. — Да… Я Рей Аянами, Первое Дитя, пилот Нулевого Евангелиона-прототипа, — проговорила она, равномерно моргая и вслушиваясь в ощущения нового тела. — Верно, — кивнула Майя, страшно радуюсь. Она пододвинула стул рядом. — Очень хорошо, Рей, твоя память в порядке. — А что с ней должно быть? — К сожалению, Рей Аянами погибла во время боевой операции. Мы были вынуждены записать её личность на клона. Они используются как основа для Имитационной Системы. Помнишь? Ты должна это помнить, это базовый набор информации, записанный на твою личность. — Да, помню… — Рей всматривалась в глубины доступной памяти. — Вот-вот. Мы воссоздали тебя — в некотором роде. Ты новая Рей. — Майя снова улыбнулась, правда с оттенком грусти, потому как первая Рей же безвозвратно погибла. Вернее, даже не первая, а вторая — первую Рей убила Акаги-старшая перед тем, как покончить с собой. — Но я буду относиться к тебе как к прошлой. Хорошо — то есть! Рей изменила положение, её мышцы затекли от долгого пребывания её материального тела в одном положении. Она ещё раз сосредоточилась на воспоминаниях. Подрыв Евы, уничтожение Орги — да, всё это было. Ещё был разговор с Проводником в океане LCL на границе миров материи и духа, на территории промежутка между жизнью и смертью. И она сделала выбор куда следовать. — Я… я активировала самоуничтожение Нулевого во время операции по уничтожению… Орги, — произнесла Аянами, посмотрев на Майю. Та изменилась в лице. Она удивилась и глубоко задумалась. — Ты это помнишь? — уточнила она. — Да. — Ты не должна. Я не говорила ничего про самоуничтожение… и не называла кодовое имя Кайдзю. Откуда ты это знаешь? — Я… знаю. Я помню, — Рей немного приподнялась. Она была полностью голой. Ибуки долго думала, потом покачала головой. — Это невозможно, Рей. Ты… не должна этого помнить. Этого нет в твоей личности, которая записана у нас… — Но я помню, — возразила Рей, голос сейчас отдал какой-то строгостью. — Да… точно, — Майя отвела взгляд. Ещё немного подумав, стала и подошла к шкафу. — Ладно, я сделаю вид, что это я тебе рассказала. Не хочу над этим думать. Если только… Майя раскрыла дверцы и смотрела на набор одежды для Рей, вся находясь на своих мыслях. — Если только… в тебя не вселилась душа «прошлой» Рей… Майя сняла одежду и захлопнула шкаф. Она повесила её на спинку стула — типичный, стандартный набор одежды. — Одевайся пока. С тобой поговорит семпай. Пусть она ломает голову над этой загадкой. *** Рицуко Акаги вошла в кабинет командующего. — С Рей всё готово, — сообщила она. — Я только что от Ибуки — операция прошла успешно. — Хорошо, — лицо Гендо на миг даже посетила улыбка. Немного подумав, командующий пожелал: — Я хочу увидеть её. — Приказать прийти к вам? — Да… Нет, я сейчас сам схожу к ней, — Гендо поднялся из-за стола. — Как пожелайте… Они шли молча. Рицуко украдкой смотрела на начальника. Он более не взирал на неё с любовью. Да и была ли эта любовь? Рицуко тихо вздохнула. — Никаких аномалий не обнаружено? — спросил командующий, когда они вошли в лифт. — Нет, командующий… — ответила Рицуко. Она немного покривила душой. Майя что-то говорила про воспоминания Рей, которых у неё не должно быть, но Рицуко запретила себе об этом думать. Она устала. Постоянная нервотрëпка угнетала. Её бывший любовник на неё даже не смотрел. Конечно, она могла понять командующего Икари — он уже давно не молод. Всё дело сводилось к биологии. Рицуко это понимала как никто другой. Люди это просто биохимические машинки, запрограммированные породить потомство и мучительно разрушиться со временем. Механизм постепенно выходит из строя — это именуется старением. Функции угасают. В том числе, ответственные за размножение. Наверняка для Гендо уже нет разницы между полом. Она для него очередной серый и безликий сотрудник. А она ещё не была так стара, ей было тридцать пять. Ей ещё хотелось любви и секса. Когда двери лифта открылись, и они прошли по коридорам в комнате Рей, Гендо зашёл первым. Девушка уже одетой сидела на кровати. Майя причёсывала её синие волосы. На столике стоял поднос с недоеденными бутербродами с синтетическим мясом. Жестом Икари повелел Майе удалиться. Командующий сел напротив Рей. — Рей, ты меня помнишь? — он сам задавал базовые вопросы. — Да, командующий Икари. — Ты помнишь Фуюцуки Козо? — Да. — Рей, ты можешь сказать… для чего ты существуешь? — Чтобы… пилотировать Еву, — ответила Рей. — Для чего ещё? — Чтобы осуществить Проект Содействия человечеству. — Для чего необходим Проект Содействия человечеству? — Потому что люди — форма жизни, существующая в виде разрозненных индивидуумов… — Рей воспроизводила это всё по памяти — им Символ Веры, — из смертной плоти и крови — потому неизбежны конфликты, боль и страдания; сердца людей полны агонии и пустоты — наш мир ужасен и не имеет никакого права на существование — все, живущие на Земле, абсолютно одиноки и с этим нельзя мириться — это надо изменить. Оказать Содействие. Гендо одобрительно кивнул и пару секунд вспоминал слова, а потом поэтично озвучил их: Добро и зло враждуют — мир в огне. А что же небо? Небо — в стороне. Проклятия и радостные гимны Не долетают к синей вышине. Рей должна была продолжить — и она продолжила, её женской голосок вторил с хорошо ей известной рифмой: Если б мне всемогущество было дано — Я бы небо такое низринул давно И воздвиг бы другое, разумное небо, Чтобы только достойных любило оно! [2] Гендо широко улыбнулся: — Рей, последний вопрос… ты приведёшь меня к Юй? — взгляд Гендо сделался сейчас особенно живым, полным искренних эмоций и надежды. — Да… — выговорила Рей, голосом, лишённым даже доли сомнения. — Хорошо. — Командующий улыбнулся. — Для этого ты рождена, Рей. Для этого ты существуешь. Для этого я привёл тебя в мир. Рей взирала на него с эмоциональной живостью. Гендо сейчас широко улыбнулся. — Молодец, — он коснулся её лица своей рукой в белой перчатке, благодаря чему вызвал чудовищную ревность в сердце Рицуко. Командующий быстро встал, ещё немного посмотрел на Рей и направился к выходу. Напоследок он остановился и спросил: — Рей, кому ты веришь? Рей помедлила с ответом. Она сама себя спрашивала до этого. Кому ей верить? Могла ли она верить командующими? — Рей, это последний вопрос, — даже малейшее промедление в этом деле уже вызвало недовольство командующего, — как зовут того единственного человека на всей Земле, которому ты должна верить? — Командующий Икари, — рубиновые глаза блеснули, — это вы. Да, она могла сказать только одно — рационально будет сейчас ответить: — Я верю только вам, командующий Икари Гендо. Тот улыбнулся. — Чудно, Рей. Он скрылся за дверью. У него сейчас слишком много дело, чтобы он подробно расспрашивал Рей обо всём. Рицуко попросила по-дружески Майю не мутить воду. Она ничего не сказала. Потому командующий Икари прошёл к лифту преисполненный твёрдой уверенностью. Да — он считал, что сможет своими планами и своими технологиями осилить самого Бога. Он вернёт себе Юй, вырвет ей из когтей этого монстра. Одно он не знал: в его противостоянии с судьбой, у той в рукаве для него был припасён особый козырь. — «Я не кукла», — вспомнила свои же слова Рей. Она их изрекла «тогда» — в 2016 году, стараниями Каору Нагисы который никогда не случился. *** Мисато Кацураги была удивлена. Все были удивлены. Мари задумчиво глядела на неё из-за очков. Рицуко объясняла о том, как АТ-поле Евы успешно отразило кинетическую волну вокруг капсулы… Она постаралась наговорить как можно больше непонятных слов, сама понимая сколь это абсурдно. Как бы там оно ни было, Рицуко изложила, каким чудом Рей Аянами выжила и стоит перед ними целая и невредимая. Сама Аянами внимательно посмотрела на своих коллег. Она не помнила Мари в «том разе». Кенске и Тодзи ей тоже особо не запомнились. Аска сыграла свою роль, но особых чувств она не вызывала. Её заинтересовал Синдзи. Сын командующего и пилот той Евы, в которой теперь пребывал дух Юй Икари. Именно для воссоединения с ней командующий вызвал её из безграничности и дал плоть. Это плоть могла чувствовать, она дарила наслаждение. — «Просто улыбнись», — промелькнула в голове фраза Синдзи. Потом появился образ вспышки. Ангел Армисаил сгорел в огне вместе с ней. Да — тогда она тоже принесла в жертву себя и Еву-00, как вчера, когда она уничтожила Оргу. Она ощутила эмоции и эмоции не слишком приятные. Рей отвернулась от лица Синдзи. На её глазах блеснули… слёзы? — Аянами? — удивился Кенске. Он первым это заметил. — Ты плачешь? — очень чувственно подошёл к ней Тодзи. Рей утёрла слёзы. Они текли, и она ничего не могла поделать. От этого девушка растерялась. Все очень сочувственно, даже Аска, посмотрели на неё. — Рей просто плачет, что осталась жива, — подошла к ней Мисато. Она положила руку ей на плечо. — Она же живой человек. — Синдзи, — вдруг Аска шепнула ему, — можешь обнять Рей. Ей это понравится… — А? — Синдзи растерялся только потому, что вообще не желал такого. Он решил обнять Рей, но её уже раньше обняла Мисато. — Да, я впервые вижу, что у этого существа есть чувства, — Аска, кажется, уже нарочно декларировала своё отношение именно в такой форме. — Повежливей, она человек как мы все! — возмутился Кенске. — Она робот, да, доктор Акаги-сан? — Аска решила поиздеваться над Кенске. — Даже если она полуинопланетянка, она личность! — Неважно, — Рицуко пожала плечами. — Ничего страшного в её слезах нет. Рей пока ничего не сказала. Утерев слёзы, она снова посмотрела на Синдзи из-за объятий Мисато. Тот озадачился и смутился. — Всё в порядке, — наконец молвила Рей. — Не хочу никого задерживать… — Вот-вот! — Мисато выпустила Рей из объятий. — Рей просто рада, что жива, верно, Рей? Рей моргнула, немного путаясь в своих эмоциях. Мари блеснула очками: — Всё несколько сложнее, ребята, но я думаю, вам не стоит сейчас забивать этим голову. — Она права, — поддержала Рей, — я не хочу сейчас отвлекать наше внимание от запланированных тренировок. — Так, да — у нас тренировки. Ты как всегда, Рей, в первую очередь — о деле. — Мисато посмеялась. — Идёмте! Я думаю, впредь с Рей всё будет нормально. Она ещё раз провела рукой по голове Рей. Синдзи и Аска прошли рядом с ней. Синдзи и Рей пересеклись взглядами — голубые и красные глаза. И ещё одни голубые — Аска заметила взгляд Рей. Ничего никто более не сказал другому, пока они не закончили дело. Только Кенске трещал без умолку о том, как он рад — и у Тодзи поднялось настроение. Рей, однако, как раз на них двоих обращала меньше всего внимания… *** Сахалин. Сержант Виктор Северов сквозь шум воды услыхал звонок телефона, который он предусмотрительно положил рядом с душевой кабинкой. — Рей Аянами жива — да? — он болтал прямо под душем — смартфон приобрёл себе специально водонепроницаемый. — Ха-ха-ха, отлично я богат! С хорошим настроением он сейчас заводил себе руку за спину и усиленно тёр кожу мочалкой. — Ха-ха-ха, да! Да! Во мне проснулся маленький еврей!.. Блеск улыбки среди шампуня и воды. — Да, так — как стало известно, что пилот Нулевой Евы совершила подрыв, я начал спорить со всеми — выжила она или нет. Мы спорили на разные суммы. Виктор растирал на себе пену. — Я успел — не помню даже сколько раз, надо будет вспомнить, я записывал — я ставил на то, что скоро объявят о том, что Аянами Рей — жива-здорова! И вот — она по реалу жива-здорова! Das ist fantastisch! Богиня воскресла! Я оказался прав — и сорвал большой куш! Yes! Виктор постоял секунду ещё под душем, пока тот смывал остатки всего. — Ясновидящий? Сын Ванги? Фокусник-покусник… или просто знающий Секретные материалы — ха! Босые ноги шлёпают по полу — душ отключён. Вода стекает с него — голый мужчина берётся за полотенце. — Это я вам не скажу — сами думайте, сами думайте, как я это узнал!.. Довольный сержант Северов закончил разговор и отложил смартфон к инструментам личной гигиены. Молодец с довольным видом теперь взялся сводить щетину перед зеркалом, щедро глядя в своим умные глаза и хваля себя за такую находку! — «Конечно, это всё заработок на уровне «МММ» — я мог запросто на этом погореть. Не факт, что NERV Японии решили бы сообщить «уважаемым иностранным партнёрам» о том, кто у них там дал дубу, а кто родился. Возможно, её статус долгое время оставался бы неизвестен. Возможно, чтобы скрыть факт переселения душ и незаконного клонирования человека, командующий выставил бы всё так: «Наша Аянами Рей сражалась за Родину, человечество и Императора — и пала героической смертью — теперь её дело будет продолжать её сестра-близнец, по всему внешнему, её точная копия — Рин Уронами (вернее, Уронами Рин — у японцев принято ставить фамилию впереди имени). Так что я мог проиграть, мда-а-а… Но я победил — хе-хе!» Виктор смыл остатки пены, вышел с полотенцем на плечах, уселся на диван. — «Возможно, я зря так рад. Кто знает, какой личностный путь прошла Рей? Она запросто могла деградировать теперь до состояния овоща. Но, возможно, изменилось не так много — ведь, в отличие от сериала, прошло куда меньше времени от исходного состояния. Впрочем, я совершенно произвольно беру за исходное состояние точку Чёрного понедельника. Это начало истории с Икари-младшего — у нас же ещё SEELE не достроили свои Евы…» Виктор схватил со стола недоеденный ранее бутерброд. — «Подробностей не узнать, пока я их не увижу лично… Прокачать бы скилл сновидца. Я так плохо помню Мир Снов. Как жалко». *** Мисато предложила отпраздновать успешное выживание Рей. Потому вся команда собралась в квартире Кацураги. Аянами на это только первым делом возразила, что — по правилам техники безопасности — все пилоты вообще не должны собираться вот так в одном помещении, если это не база. Такие слова вызвали только всеобщий смех — и предложение Рей действовать по уставу оказалось гласом вопиющего в пустыне. Ребята собрались под одной крышей, сидели за столом, где всё накрыли. Мисато также пригласила Рицуко — эта зрелая женщина, давняя знакомая Мисато ещё по учёбе, была не против тут появиться. Ещё хотел появиться Макото, но уже ему не удалось выбраться с работы. Появление Рицуко заставило Кенске уделять ей внимание, потому влюбчивый лохматый гик даже забыл про Рей (и про Мисато, Аску и Мари…). Во время этого застолья Рей сидела главным образом тихо, только поглядывала на Синдзи. Сам Синдзи это заметил, но поговорить возможности не было — вокруг постоянно звучал говор. Мари лезла обнимать Аску и, кажется, испытывала большое удовольствие от своих провокаций. Девочки даже дошли до того, что начали бегать по комнате — как совсем маленькие. — Рей, что ты пережила во время этого?.. — спросила Хикари. — Я могу рассказать тебе об этом подробно всё только в том случае, если у тебя есть уровень допуска «Серафим» — у тебя, Хораки, нет даже уровня допуска «Ангел-хранитель». Такой ответ Рей возбудил смех у окружающих. — Мари, — Тодзи тут взглянул на неё, когда она спряталась от Аски за спиной у Мисато, — у тебя ведь есть последний уровень допуска? — Да, но ты думаешь, я буду делиться подробностями, хе-хе? — Нет, просто мне интересно, за какие заслуги. — И почему личной информации о тебе, Мари, в открытом доступе ещё меньше, чем личной информации Нагисы-куна? — заметил это Кенске. — У последнего хотя бы дата рождения опубликована! — Я — вундеркинд из важной семьи, я окончила школу экстерном и поступила в колледж, в шестнадцать я поступила в команду профессора Алекс из университета Святого Форда, что в Англии, — пояснила Мари. — Я до этого я училась в том же заведении в Киото, где учились командующий, Фуюцуки и Икари Юй. Мари благоразумно не стала добавлять, что училась она с ними совестно. — Да, Мари, к тому же — инспектор IPEA, — добавила Рицуко. — Как в NERV много красивых умных женщин! — обратил внимание Кенске. Всё ещё посмеялись. — «Почему Рей смотрит на меня?» — подумал Синдзи. — «Я не могу никому доверять — если командующий что-то заподозрит, то может попробовать заменить меня ещё раз», — подумала Рей. Что она только что поняла, так это то, что не хочет такого исхода. Ребята стали расходиться. Кенске, фанат и технологий, и красивых женщин, и умных женщин, поплёлся за Рицуко. Ему, правда, ничего не перепало — потому что Рицуко была очень гордой женщиной. Тодзи и Хикари ушли, любовно держась за руки, а Мари пообещала довести Рей до дома. Аска и Мисато предупредили Мари, чтобы та не вздумала домогаться до Рей. — Ха-ха-ха! Не бойтесь за Любимицу — такие холодные девочки совсем не в моем вкусе! — Да, четырёхглазая, — Аска ткнула Мари в лицо пальцем, — держи подальше свои грязные руки от Чудо-девочки тоже! — Как скажешь, красавица принцесса… — Четырёхглазая извращенка! Мари забрала с собой Рей — лесбиянка, словно дочка богатого бизнесмена, разъезжала на личном автомобиле, там сидел свой водитель из персонала NERV. В присутствии водителя девушки не могли обсуждать ничего такого, что могло бы касаться ощущений и обстоятельств воскрешения. И Мари действительно не стала домогаться до Рей. Во-первых, Первое Дитя абсолютно не имела ни малейшего представления о половой жизни и потому фактически представляла собой ребёнка. Мари почувствовала бы себя настоящим педофилом, если бы взялась за совращение этой персоны. Во-вторых, у Мари присутствовало подозрение, что Гендо видел в Рей — Юй хоть в какой-то степени, потому любые сексуальные действия в адрес Рей вызвали бы ревность даже в том случае, если бы сам Гендо не состоял с ней в сексуальной связи, даже не помышлял об этом. Рей спросила: — Макинами, ты любишь секс? — Очень — просто обожаю его, Любимица! Секс не любят только старые девы! Аянами поразмышляла: — Секс связан с чувством, которое называют любовью, этим желанием быть с кем-то? — Рей вспомнила про Синдзи. — Ты в кого-то влюбилась? — вдруг прямо спросила Мари. Проницательность позволила понять, что собеседница не просто так говорит на эту тему. Рей подумала, что водитель доносит обо всём куда надо, потому не стала ни о чём таком говорить. — Уж не в Щеночка же ты влюбилась?! — Мари называла «щенком» Синдзи, когда — довольно редко — обращала на него внимание. Но Рей резко прекратила разговор. — Забудь, Макинами… Рей отвернулась. Мари надула щёки и тоже отвернулась — ей осталась только сидеть и смотреть на проносящийся мимо пейзаж… Аянами высадилась из автомобиля, прошла к своему дому. — Любимица, если тебе кто-то интересен, то просто подойди и скажи ему об этом — ты очень интересная девушка, с тобой, поверь мне, охотно будут общаться, — вот что посоветовала ей Мари напоследок. Автомобиль угнал. — Спасибо, — Рей зашла в дом, окинула взглядом эти отвратительные стены, сняла верхнюю одежду, обувь, легла на кровать. Закрыла глаза и погрузилась в воспоминания и размышления — такое привычное одиночество… А куда поехала Мари? Мари предвкушала. Грудастая лесбиянка позвонила, обо всём договорилась. Очкастая развратная школьница должна была прибыть пораньше, но решила сейчас вместе с остальными отпраздновать Воскрешение Рей. Мари вышла из автомобиля, зашла в дом. Харука Исии и Изуми Танигучи — двое из троих участниц музыкальной группы «Impacts», активные участницы вещательной сети Nico Nama. Мари узнала о том, что эти певицы — ровесницы пилотов Ев — однополая пара. Мари вышла с ними на связь, вела переписку, посулила деньги, по итогу она договорилась с девушками на тройничок. Встречалась Мари с ними далеко не первый раз. Обе девушки одинаковых пропорций. Харука — девушка с отпущенными по бокам волосами и ровно подстережённой чёлкой волос, оттенка красного дерева; Изуми — брюнетка с выразительной чёлкой. Обе — такие милые лапочки! Мари с глубоким рвением и восторгом кинулась в их объятия — девушки разделись, легли на постель — и Мари утонула среди двух фронтов поцелуев. Эти атаки опытная сластолюбица с лихвой возвращала — сливалась засосами то с одной, то с другой, впивалась устами в соски, словно младенец, массировала мячики грудей, облизывала клиторы и потребляла вагинальную влагу. Волоски на лобке, родинки, кожа, пот, ягодицы — всё это кувыркалась перед глазами и перед руками. Пока Мари делала это с одной девушкой, вторая просунула в анус палец, с его помощью и с помощью второй руки девушка стимулировала любовницу. В самом начале этого мероприятия, каждая из содомитской троицы ввела себе во влагалище вибратор, отправила в желудок стимулятор и ещё намазала гениталии и промежности иным стимулятором для наружного применения. Вот так вся Мари разгорячилась — трибада живо поменяла Харуку и Изуми местами. Потом потребовала от одной из двух партнёр — немного не мало — облизывать себе анус, а другой — облизывать влагалище в это же самое время. Ох, что получилось! Вообще поначалу, то есть в самом начале их знакомства, Харука и Изуми не хотели вводить никакого знакомства с её анусом, на что Мари просто перевела на их счёт огромную сумму денег — и обе маленькие певички-лесбиянки оказались полностью в её власти! Мари обожала, когда ей вылизывают анус, потому язык каждой из них побывал у неё в заднем проходе. Вот сейчас Харука впилась языком Мари в анус, а Изуми — юрким своим язычком стимулировала клитор. Мари их поменяла — язык Изуми вонзился до самого основания в анус Мари, Харука — взялась за влагалище. — Ва-ааа-а-ах! А-ааа! Мари зажмурила глаза, в чьих уголках появились слёзы — лесбиянка испытала мощный оргазм во время которого сильно сокращался её анус и очень приятно захватывал собой язычок Изуми. Мари обязательно просила, чтобы этот предмет находился у неё в анусе во время оргазма. Ощущение этого инородного тела у себя внутри, заставило влагалище сократиться ещё раз прямо сейчас. Мари балдела, оргазмировала и лицо её, всё залитое краской, являло поистине картину непристойного экстаза. После этого сама Мари тщательно облизала язычки своих любовниц. Потом она вооружилась ремешочком, на котором размещалось сразу два искусственных половых члена, предназначенных для единовременного входа в оба нижних женских отверстий. Мари таким образом в мужской роли прочистила сперва Изуми, которая больше ей нравилась. Харука в это время тщательно помогала стимулировать клитор своей возлюбленной. Когда Изуми кончила, такая же процедура была произведена с её возлюбленной. Когда Харука отстрелялась, Мари потребовала от девушек по очереди овладеть двумя её отверстиями при помощи этого инструмента. Пока ею владела Харука, Мари требовала, чтобы Изуми тёрлась клитора о лицо, подставляла влагалище и анус для поцелуев и оральных ласок, а также пукала в лицо. Мари пережила дико захлестнувший её оргазм — потом выбила из себя ещё один, когда поменяла Харуку и Изуми местами. После последнего оргазма, Мари направила все оставшиеся силы на то, чтобы вызвать оргазмы у своих любовниц — и так как у них постоянно работали во влагалищах устройства, в том, чтобы заставить этих лесбиянок кончить, не обнаружилось большого труда. Изуми кончила, когда Мари дала сосать себе язык, а Харука — сношала искусственным членом-вибратором свою возлюбленную. Харуки кончила, когда Мари уткнула её лицо себе в груди, а Изуми — отблагодарила возлюбленную таким же агрегатом. После этого все три голые девушки заснули на одной постели под одним одеялом в окружении секс-игрушек и смазок разного назначения… Мари старалась где-то в таком духе проводить каждую ночь — и эти двое поп-звёзд были не единственными её любовницами. Это была ещё одна причина, почему она не домогалась до Рей, — особого сексуального голода Мари не испытывала. Будь Рей последней девушкой на земле — тогда, да, безусловно — да!.. Мисато, Аска и Синдзи остались втроём — не считая Пен-Пена. Синдзи почувствовал нарастающий интерес к персоне своей начальницы. — Мисато-сан, — обратился он к ней, — вы не будете претендовать на меня в эту ночь? Мисато посмотрела на него, рассмеялась. — А ты хочешь? Синдзи повернулся к своей любовнице: — Синдзи, что на меня смотришь? Сам решай. — Если честно, мне интересно провести ещё ночь с Мисато-сан, — не стал скрывать Синдзи. — Я уже по-всякому занимался с тобой сексом, Аска, а вот Мисато-сан ещё мной так вдоль и поперёк как ты не исследована. Все засмеялись, даже Пен-Пен озвучил какие-то кричащие звуки, благодаря чему троица продолжила хохотать. Мисато погладила своего питомца. — Понятно, — Мисато взглянула на Аску, — прости, я не хочу… — Да нет, ничего, Мисато-сан, — Аска покачала головой, — для меня одолжить вам Синдзи — никаких проблем, никаких проблем. — Аска, как только ты почувствуешь, что хочешь своего Син-тяна обратно — я тебе его отдам, хорошо? — Да, без проблем, Мисато-сан! В итоге Аска ушла спать, а Синдзи и Мисато снова остались заниматься сексом. В это раз Синдзи брал женщину Рёдзи прямо тут — она осталась в чулках, а он — полностью наг. Было всё — и ласки грудей, и сосание влагалищ, и минет, облизывание подмышек, и сосание языков, и стимуляция руками. Мисато предложила взять её прямо на столе среди банок пива и остатков еды, ещё добавила, что так сделал бы Кадзи. И вот она сунула себе маленький вибратор в анус, легла спиной на этот стол, ноги согнуты. Синдзи тоже согнул свои, когда прямо насел на Мисато. Левой ступнёй мальчик опёрся на сам стол, конец правой ноги — отвёл так к краю стола. Мисато захватила ему спину правой рукой. Её левая нога обхватила правое бедро Синдзи. Ноги Мисато, повторимся, до сих пор оставались в чулках. Синдзи вот так приходилось пыхтеть. Мисато открывала рот и стонала где-то в темпе толчков своего любовника. Движения Синдзи казались судорожными — о, как же молодой любовник обливался потом, когда грел собой эту куночку, растирал ту в оргазм, как тужился, как напрягался! Такая сила была вложена в работу бёдрами. Если смотреть на всё это сзади, то были хорошо видны гениталии Синдзи, его член, входящий в отверстие Мисато, и небольшой искусственный член, торчащий из ануса женщины. — Ыы-ых! — Синдзи уловил сокращения своей любовницы и выделения там жидкости — и сам кончил после оргазма Мисато, залил её нутро своей всегда свежей спермой — и озвучил при этом скорее даже болезненный стон. Рей наблюдала за этим из астрального мира. Пока она в полном одиночестве лежала на кровати посреди своей голой комнаты, то хорошо видела то, что происходит в иных местах. При этом именно так, словно это — яркий образ из её воображения. Пока за окном исчезал шум машин, вокруг кровати Рей загорелись три красные точки. — Командующий совсем не хочет тебя мотивировать, — звучал откуда рядом юношеский голос — потом появился смуглый восточный молодец, он наклонился с наполовину затемнённым лицом, в той стороне его глаз горел красным. — Командующий хочет использовать тебя для своих целей, — Рей (хотя она лежала на кровати) со спины обняла грудастая, бледная азиатка, намотала её синий локон себе на палец, — но ему совершенно наплевать на то, что будешь испытывать ты. — Командующий даже не придумал тебе какую-нибудь сочную награду — он займёт моё место, но что же он уготовил лично тебе? — звучал какой-то мужчина средних лет с бронзовым лицом и с галстуком, на каком, кажется, красовался сфинкс. Сердце Рей отбивало ритм. Она глядела в потолок, на котором вдруг сошлись красные точки и тени, эфемерное существо с тройным огненным глазом улетучилась, отставив её одну. Рей же не могла пошевелиться — сонный паралич очень неприятен, но именно во время него происходило наиболее глубокое и осознанное погружение в астрал.