Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

— Я не убил Клефа, хотя мне очень хотелось это сделать — руки чесались! — говорил Синдзи, стоя в комнате напротив Булата, Каору и Сабуро. — Я думаю, он пригодится Хиро, кроме того. — Да, боюсь, без его помощи Хиро не одолеть агентов ВИРМ, а мне — не победить APE, — сказал Булат. — Мы могли бы вмешаться силой, — сказал Каору, — но, как я говорил, нам не очень хочется вмешиваться в другие войны; не говоря уже о том, что Боги Мифов Ктулху могут вмешаться в ваш конфликт с ВИРМ, если мы покажем там свой нос, а я не думаю, что это вам к месту. — Тем более ВИРМ противники Богов, так что… как бы нам не пришлось пойти с ними на союз, — честно высказал уже Сабуро. — А это уж точно будет вне интересов вашей с Хиро стороны, — подвёл итог Синдзи. — В конце концов при всей нашей симпатии к вам, мы вынуждены думать об интересах своей стаи прежде всего. — Ладно, мы без вас справимся с ВИРМ, — кивнул Булат и провёл пальцами по торчащим вперёд волосам. — Тогда мне сейчас необходимо сбавить пар, — Синдзи скинул на скорую руку повязанное покрывало и, полностью обнажённый, встроился в троицу столь же нагих приверженцев идеологии Содома, те приняли его в свои объятия: — Булат, я думаю вам следует меня прочистить, это точно собьёт лишние мысли. — Да, мой сладкий, это отличная идея! — поцеловал его в губы брутальный мужеложец. После, с цель распалить этого Геркулеса, Каору и Синдзи начали с двух сторон лизать фаллос Булата, тот лёг, а Сабуро повернулся к нему задом, садясь на протянутые ноги бугая, чтобы тщательно выбритые полушария пассива, выставленные столь бесстыдно, вместе с видом лижущих и целующих член Каору и Синдзи, блудливо распаляли этого гея. — Ох, как же мне хорошо с вами! Глядите, как у меня стоит! — Булат с охотой приподнял могучую спину и плотно обхватил пальцами свой толстый член, вставший до конца от такого действа. — Я хочу вас! — тёр Булат. — Обещаю, я возьму вас всех поочерёдно! Я в каждого кончу раз по три! И начну с Синдзи! — Хорошо, подготовьте меня, — Синдзи занял позу, Каору смазанными пальцами растянул мужу анус, Сабуро хорошо смазал фаллос Булата — и рукой придвинул эту пушку к порту Синдзи. Каору приткнулся подушечками пальцев к дырочке супруга и максимально потянул, чтобы расширить проход. Сабуро вплотную прижал головку к расширенному сфинктеру, Булат надавил хозяйством — в результате оно целиком вошло в прямую кишку Синдзи, и исчезло там. — Ну как, мальчик? — с придыханием обеспокоился Булат, сгорая от похоти, брутальный гей наконец погрузился в процесс траханья. — Нормально, — ответил пассив, — главное вставили хорошо, хорошо смазали, меня хорошо растянули… Я даже ощущаю, — прислушался к своему положению Синдзи, — как приятно давит мне на простату, мужской клитор, без которого сексуальное удовольствие — не удовольствие! — А, тогда приятно слышать, — Булат пока неспеша двигался; рукой взял японского бисёнена за волосы и чуть потянул. Анус Синдзи ожидаемо хорошо сжимал такой здоровый член, поступательное двигавшейся туда-сюда. — Но я всё же обойдусь с тобой по-нежнее, — обещал бугай. — Сабуро, — обратился Каору к любовнику, — ты ублажай Синдзи — дрочи его, а я займусь Булатом — уверен, я его быстро доведу, и он от меня быстро кончит. — Хорошо, будет сделано, шеф! — и Сабуро, поцеловав сношаемого в засос, подстелил голову к члену Синдзи, подлез и обхватил ртом это приподнятое достоинство, и стал умело сосать. — Это вы правильно, — Булат ездил в Синдзи, одновременно любуясь Каору, который сперва просто встал перед ним с вытянутым членом и дал брутальному педику пососать, поимел с некоторой силой в рот, Каору с усилием захватил мужику голову за виски и сношал, быстрым темпом владея орально. — У-у-ум! — бодро издавал звуки Булат, активно работая шеей, Каору несколько раз ухватил здоровяка за причёску, чем несколько испортил торчащие волосы, собранные так не совсем понятным способом. — Как тебе мой член? — Каору провёл кончиком языка по краям рта. Булат после нескольких действий освободил рот и сказал: — Дай зад! — Угу! — Каору резко отвернулся и раздвинул ягодицы, чуть наклонив вперёд корпус. Булат мгновенно воткнул в явленную дырочку свой язык до самого корня, кулаком обхватил торчащий впереди член, другой рукой ухватил за мошонку. Одновременно при этом Булат не переставал двигать тазом, имея Синдзи, которому мастурбировал Сабуро. Булат вынул язык, с него обильно стекла слюна — мужеложец провёл им по ягодице и опустил по беру. Затем несколько раз ухватил Табриса за полушария, подёргал, шлёпнул, снова припал и пососал мошонку. При этом Булат нисколько не замедлялся, у него хватало сил и внимания делать два дела сразу. — Сейчас кончу! — с придыханием выпалил Булат, чьи щёки ярко нарумянились. — Член! Дай член! — Сейчас, — Каору вновь изящно крутанулся и позволил Булату вобрать в рот своего малого. Последний максимально быстро сношал тыл Синдзи, а Каору сношал его, таким образом, можно сказать, возвращая взрощенные рога на место. Булат издал стон прямо с членом во рту и резко сбавляя темп, постепенно останавливаясь — сперма извергалась в попу Синдзи в течении этого времени. Её было уже немного, потому что за сегодня Булат несколько раз кончал. После этого здоровяк успокоился и просто продолжил сосать член Каору, одновременно похлопывая попку Синдзи, откуда был извлечён торчащий и толстенный фаллос с красной головкой, чрезвычайное распухшей, откуда из широко раскрытой уретры вываливалась капелька спермы. — Я сейчас кончу, — очень довольно предупредил Каору. Булат в ответ схватился руками за ягодицы того, чью сперму ему так хотелось заполучить, пальцем с члена Булат снял немного смазки и вставил этот палец в анус Каору, чем привёл Ангела в неимоверное блаженство. — Поглубже, поглубже… Булат, сколько мог, просунул толстый палец в тыл гея — и получил долгожданную награду: горячая сперма выстрелом поразила горло, и вся стекла туда, в утробу до капли. — А-ах! Обожаю сглатывать! — Булат отпрянул устами от фаллоса, каковой он следом ещё раз взял и обсосал, приткнулся языком к уретре, выдавил себе ещё каплю. — Ну ты и педик! — подошёл Синдзи, стоя в полный рост на кровати. — Давай теперь из твоего члена сперму высосу, — повернулся к его свисающим гениталиям Булат. — Нет, я пока хочу поэкономить сперму — я насладился жопой и она у меня горит после вашего хуя, — разъяснил Синдзи. — А вот вы можете взять себе семя, которое вы в меня посадили, — юноша повернулся ягодицами к Булату. — Сядь мне на лицо, — попросил последний. Фаллос громилы не сникал после извержения — Сабуро с большим удовольствием сосал сей агрегат и получал за это бодрые шлепки от Каору, Синдзи приземлился своими сладкими ягодицами на физиономию Булата и позволял мускулистому гею вылизывать себя зад, высасывать свою же собственную сперму и наслаждаться тем, что она возвращалась в организм. Высосав из прямой кишки то, что он туда отправил, здоровяк вытер рот рукой. — Как насчёт немного передохнуть? — предложил Синдзи. — У мистера Картера есть бани на манер римских, — поведал Каору. — Я люблю париться в тепле, — сразу охотно согласился Булат. — Особенно с красивыми мальчиками! — Только давай хоть чем-то прикроемся, а то в нашей культуре не принято бегать голыми, — предупредил Сабуро, видя, что Булат никак не намеревался скрывать свою наготу. — Я это говорю при всём моём влечении к твоему превосходному телу, — на лице обычно крайне невесёлого Хирю появилась улыбочка, он не стал скрывать, что в полном ударе от Булата. На том наши четверо содомитов отправились в баню, предложив попутно заглянуть к ним остальным, тем, кто уже, подобно им, повеселился, и тем, кто ещё не потешил себя… *** Сквозь черноту внешнего пространства перекинулась пуповина урагана, её змеевидная утроба протянулась между двумя областями — оставшимся далеко позади регионом Закатного города с клочком неба, впереди вынырнул каменистый космический пейзаж — как по скоростной трубе их пронесло аккурат туда; Принцесса и Кирби, держась за руки, выпрыгнули из горловины урагана и разметали под ногами гальку при приземлении. Они очутились на протяжённом сумеречном берегу, где перед ними пенился прилив некой полужидкой-полугазообразной субстанции. Чем дальше от суши, тем сильнее она переходила в испарения, и эти испарения тянулись дальше и дальше в небо, потому невозможно было увидеть границу между небом и океаном. На самом своде светили разноцветные звёзды, они спокойно проходили своим светом через разные облака. Сама субстанция имела синие, пелромутровые, аквамариновые цвета и оттенки. — Можно сплавать дальше — и чем дальше, тем эфемернее будет окружение, — указал в клубящуюся даль Кирби, чьи тёмные волосы улеглись за плечи после очередного обдувания. — Как с этим общаться? — спросила Принцесса. — Если обратиться к Отцу Океану, он покажет тебе то, что скрыто за ним, — указал Кирби. — Возможно, то, о чём сейчас думает твой отец, тоже здесь. Возможно, с этой сущностью нам можно поговорить. — Хорошо… — Принцесса пока просто вертела головой, берег тянулся нескончаемо далеко, сумеречный свет разноцветных звёзд причудливо играл на пенящейся глади, также мягко и чудно заливая окружение своим магическим оттенком. Романтично, короче говоря. Принцесса повернулась к Кирби, тот смотрел сперва вдаль, потом перевёл на неё боковой взгляд. — Ещё?.. Он прижал её животом к гальке, она в бок оттянула свой хвост, потом подсунула его под себя и обхватила, а Кирби вогнал свой член ей во влагалище со спины и начал брать сильными, частыми и быстрыми толчками. — Ах! Ах! — стонал он, юношеские торс и лицо — то есть вся человеческая кожа — покрылись маленькими и редкими капельками пота. — Агр! Агрх! Хр-хр! Хыр-хыр! — Принцесса издавала более животные звуки, широко растянув свои щёки, но не очень широко раскрывая челюсть — кожа у неё очень эластично растягивалась. Под воздействием большого и твёрдого фаллоса Кирби, из её норки активно сочилась тёплая мокрота. — Угр! У-уг! — длинноволосый юноша обнажил челюсть, одновременно сужая глаза — чёрная маслянистая сперма выбрызнулась в синюю норку. Тогда Кирби перевернул Принцессу, она оказалась под ним передом, являя ему свои груди с торчащими сосками — он навис над ней, член мощно стоял под его животом, истекал жидкостью — практически человеческой рукой он вставил конце фаллоса в раскрытое влагалище, раскрытое прямо на фоне нагого живота и торчащих выше грудей — и протолкнул, ещё и ещё; согнувший колени нечеловечески чёрных ног Кирби навис своим бледным торсом над синей девочкой-змеёй — Принцесса смотрела ему в глаза, внимательно наблюдала за тем, как он над ней двигается и дарит ей тепло и энергию своими толчками. Сама Принцесса находилась при этом немного приподнятой благодаря кибер-хвосту из середины спины. Она захватила Кирби руками за лопатки. Его ноги и руки окончательно изменили форму и спектр — любовник внешне полностью стал человеком. Потому теперь Кирби немного сбавил пыл. — Я ненавижу эту чужеродную похоть моего отца, — заговорил Кирби, продолжая уже без намёка на что-то звериное, просто размеренно сношать влагалище Принцессы, теперь она лежала под обычным голым мужчиной возрастом около двадцати-двадцати пяти — с её стороны ей показалось мерзким отдаваться человеку, к счастью, она знала что Кирби не был одним из них. — Интересно, — чуть улыбнулся Кирби над её лицом, — когда я смотрю на тебя чисто как человек, ты меня тоже возбуждаешь. — Хорошо, если так, — промолвила Принцесса. — Твой запах в форме человека мне нравится больше. И Кирби возобновил прежний пыл, скаля ей зубы в ответ на её обнажённые клыки óни. — А! А-а-ах! — кончил он. *** Гамма и Бета оба облюбовали Мисато, подлезая к ней с двух сторон, покуда они вместе с Кадзи, Эпсилоном и Дельтой шли в выбранную комнату — как раз в ту, где им уже довелось побывать. — Вижу ваши коллеги, — говорил Кадзи Эпсилону и Дельте, — нашли мою жену безумно красивой. Признаться, — наши сластолюбцы друг другу улыбались и находились в прекрасном настроении, — мне это очень нравится. Нет ничего лучше, чем быть женатым на такой прекрасной женщине, которую хотят все! Мисато неподражаема! О, Мисато, ты единственная, кто владеет моим сердцем, среди всех женщин… и мужчин, которые поспособствовали мне пролить сперму! Мисато ответила со звонким хохотом: — О, Кадзи, как ты мне поёшь хвалу! — А разве это не является доказательством железной… нет, алмазной прочности наших отношений? Разве то, что мы, будучи окружены таким количеством красивых девочек и мальчиков, с любым из которых мы можем переспать, разве это не говорит об истинной любви между нами? — Слышишь, Бета, — очень довольно заговорил Гамма под такие любовные признания. — А? — Они всё восхваляют любовь как сильную привязанность к личности [при буквальном озвучивании этой фразы на его родном языке это звучало неудобно]. Папа говорил, половая любовь — это вредное помешательство, но теперь, я, Бета, переживая к тебе весь ураган чувств, — Гамма отстал от Мисато и переключился на своего синевласого возлюбленного, — я не сомневаюсь, что наши чувства прекрасны [дословно, положительны, хороши], — бардововолосый обнял таящего в смазливой улыбке Бету. — И вас тоже связывает истинная любовь, мальчики? — чуть повернула к ним голову Мисато. — Гамма очень дорожит мной, и я отвечаю тем же. Мне очень приятно, что он уделяет мне такое внимание, — говорил в ответ Бета, придерживая руку приобнявшего его Гаммы. — И несмотря на то, что я сгораю от похоти к вам, Мисато, ни одна женщина не заставит меня забыть Бету [дословно, перестать питать такую же сильную чувственную связь], — говорил бардоволосый. — Слушайте, а как вы, а? — довольный Кадзи с интересом посмотрел на Дельту и Эпсилона. — Вы ведь тоже связаны чувствами, раз пилотируете один Франкс? Дельта хотела что-то сказать, но не смогла сразу сформировать мысль, потому замолкла, когда за неё стал говорить Эпсилон: — Я очень внимательно отношусь к Дельте. Да, так как я мужчина, а она — женщина, мною владеет половой инстинкт по отношению к ней. Я люблю часы напролёт сношать её влагалище, даже когда у меня заканчивается сперма и у меня идут сухие оргазмы, я не прекращаю, — признавался Эпсилон. Такие подробности особенно понравились Мисато, восхищённая половой мощью ксенона, она посмотрела на сильного бисёнена с фиолетовыми волосами таким взглядом, что Кадзи пронзила ревность.— Я всегда слежу во время боя за Дельтой, — к счастью, предавая малое значение сексу, Эпсилон продолжил о другом, потому Кадзи быстро смирился; всё же он вёл себя так раскрепощённо лишь потому, что был уверен в себе как в мужчине, но… подобные примеры столь недостигаемого превосходства могли задеть его внутри. — Признаться, когда я был с тобой, Мисато, — продолжал Эпсилон, — я очень волновался за Дельту. Вот когда мы вместе — я так не волнуюсь, хотя, если посмотреть с рациональной точки зрения, опасность где-то примерно одинаковая. — Ну, мне очень нравится, что Эпсилон так ко мне внимателен, — с долей кокетства сказала Дельта, низкой девчушкой поспевая за своим богатырём, — но Альфа говорил, наши чувства в первую очередь товарищеские. — Хм, возможно, чувства могут носить самые разные оттенки, — когда Мисато это говорила, то ребята зашли в комнату, тут было где расположиться. — Присаживаемся, — простёр руку Кадзи — перед ними стояли белые диваны, включая разложенную раскладушку. Они расселись — Мисато оказалась с Гаммой и Бетой на раскладушке, большой Эпсилон занял весь диван, Кадзи сел рядом на стуле, а Дельта расположилась на подлокотнике дивана, оперевшись на Эпсилона. — Гамма, Бета, я рассчитываю на славное шоу, — Кадзи занял место наблюдателя, — меня страшно заводит мысль о том, как вы оба выебет мою шлюху-жену. Я хочу, чтобы это было смачно. Дельта, сделай милость, разденься пока — я хочу взять тебя на глазах Эпсилона. Я буду думать, что вы — муж и жена. Брачная измена, — Кадзи встал и начал снимать одежду, — вот что меня заводит. Я хочу быть куколдом, я хочу делать куколдом других, ах, это меня страшно заводит! Все оголились. — Кадзи, я признаться, сама не подозревала, что тебя заводит именно это, — не могла не подивиться Мисато. — Я сам не знал. Когда ты начала снова крутить с этим гайдзином Смитом, я вдруг осознал, насколько это меня вставляет! Мне хотелось рвать ему жопу своим хуем, в отместку за то, что он пробрался в тебя, Мисато! И одновременно мне хотелось самому побыть под хуем Смита, чтобы он до самого конца опозорил меня! — признавался Кадзи. — Да, кстати, чуть не забыл, — он обратил внимание на Гамму и Бету, — я буду трахать всякого мужчину, которого допускаю до ебли моей жены. Я таким образом мщу ему за то, что он обесчестил меня и мою супругу. Я хочу наказывать хуём за прелюбодейство. — Признаться, я не люблю быть снизу, — на миг задумался Гамма, — но ради такой красивой женщины, как Мисато, я побуду. О, читатель, если бы всё ограничилось только этим! — Чёрт! — Кадзи, с целью удовлетворения, прислушался к своим ощущениям, дабы опередить, что ещё ему хочется, что его возбуждает и что совершенно точно надо попробовать. — Ух ты! — в этот момент нашему любителю прелюбодейства на глаза попался эрегированный член Гаммы — бардоволосый смазливец уж полностью оголился и с большим увлечением ласкал прелести Мисато. — Эй, Гамма, какой отличный у тебя хуй! — Кадзи оценил этот орган благодаря соотношению длинны и толщины, получался орган длинный, но не особо толстый, как у Булата или только что сейчас снявшего штаны Эпсилона, — более приближённый к пропорциям фаллоса Каору, то есть подобный шпаге. Наверное, это лучший выбор для ублажения пассива, хотя член Гаммы выходил чуть потолще и, наверное, подлиннее, чем у Каору — но это в силу увеличения общих пропорций, Гамма то и ростом был выше Каору и несколько плотнее по комплекции. — Ты правда так считаешь? — быстро повернулся к нему в ответ Гамма. Бета, одной рукой занятый ласканием груди Мисато, а другой — дрочкой себя за член — на это посмеялся, повинуясь общей весёлости: — Я тоже обожаю этот член, чуть ли не с самого детства он бывает у меня в попке по несколько раз в день, и до сих пор не надоедает! Так что я… — Советуешь? — подошёл Кадзи. — Да-а! — Чёрт, Гамма! — полностью раздетый Кадзи в плотную прильнул к такому же абсолютно голому парню, соблазнившему чистотой и бледностью своего лишённого волос тела: да, в этом плане все Девятые производили впечатление манекена, они вызывали ощущение неестественности, что могло бы отталкивать, но если завести с ними диалог, убедиться в их психологической нормальности — то такие особенности начинают скорее располагать. — Ох, ты мой сладкий! — Кадзи рукой повернул к себе лицо Гаммы и засосался с ним в губы, одновременно рукой лапая его мужской зад, от которого Кадзи быстро перешёл к так взволновавшему его члену. — Какая у тебя отличная штучка! — только разорвав поцелуй, Кадзи сжал чужой мужской член, которому предстояло войти в лоно его жены, — а как крепко стоит! Мисато расхохоталась: — Бля, Кадзи, я не думала, что ты у меня такой гей! — Я не гей, я просто всегда считал, что в любви полу уделяют непростительно много значения. Да, по молодости я скрывал от тебя свой интерес в том, числе к своему полу, и если честно, — объяснял Кадзи, попутно мастурбируя Гамме, — я не сразу осознал, как глубоко может мне зайти парень. У каждого пола есть свои достоинства, у женщин — это классные груди, у мужчин — прекрасные члены! Он рассмеялся, и Мисато вновь расхохоталась следом. — Боже, Мисато, как мне приятно слышать твой смех! — Кадзи поцеловал за это жену в губы, он и правда больше всего любил радость Мисато. — Так, ладно, — Кадзи начал моститься на кровати, — Гамма… — А?! — Дорогой, я хочу, чтобы ты выебал меня, — мозг опытного распутника рождал одну пикантную мысль за другой. — Это необходимо, чтобы унизить меня… Я хочу почувствовать себя униженным — чтобы ты выебал меня на глазах у моей жены, а потом и мою жену на моих глазах. А потом я тебе отомщу — я выебу тебя и совращу Дельту и сделаю куколдом Эпсилона… Дельта, ты где там? — Я тут, — подоспела нагая девушка. — Слушай, пока Гамма ебёт меня, ты не могла бы ласкать как-нибудь Мисато, которую будет ебать Бета? — О, да, я буду её ласкать! — с очень большим интересом взглянула на командующую зеленовласка. — Она такая женщина, с развитыми женскими признаками! — Вот и чудно! Приступаем, друзья, приступаем… Эпсилон остался сидеть в кресле и просто увлечённо дрочить, пока решив не участвовать непосредственно в самом свальном грехе. Ребята же выстроились так — Мисато легла на бок и в такой же позе в неё сзади вошёл Бета, Мисато для этого подняла ногу — Дельта подлезла лицом к влагалищу Мисато и начала вылизывать ей влагалище. — Ах, какой у тебя приятный язык! Как приятно, когда он касается моей киски! — с восторгом описала свои ощущения Мисато. — Ах, давай, Бета, давай, зайка! Молодец, мне очень приятно от твоего прочиста моей куночки! — Это ещё что, на меня посмотри, Мисато… — Кадзи находился рядом же на четвереньках, им в этот момент наслаждался Гамма — актива сперва смутили волосы на заднице Кадзи, всё же он привык прочищать безволосые попки, — но всё же вогнал малого, решив на этом просто не сосредоточиваться. — Ум! — Гамма издал звук при наборе темпа. — О, как хорошо чувствуется твой отличный, не зря он мне так понравился! — Кадзи наслаждался движением этой великолепной штуки у себя в кишке. — Ах, чёрт, вот скажите мне, зачем природа сделала анус эрогенной зоной, если бы эта шлюха-проказница не хотела, чтобы мы, мальчики, так друг с другом отжигали? Мисато посмеялась, они, улыбаясь, смотрели друг на друга в таком положении, когда их обоих сношали. — Ну как тебе, Кадзи, оказаться на моём месте? — с поднятой ногой Мисато принимала в себя член Беты, со спины синеволосый очень рьяно её сношал, ствол бледного члена, как бы сейчас видным корнем венчающий яички, частью то появлялся, то почти весь пропадал за похотливыми половыми губами — Дельта внимательно за этим следила, периодически проводя языком по клитору или лаская его в трубочку вытянутыми губами. — Ох, я скоро брошусь в разрядку как самая конченная шлюха! — стонала Мисато. — О, это будет чудесно… — подержал Кадзи. — Только стони громче, покажи, Мисато, как хорошо тебя ублажает другой мужчина! Чтобы я оказался окончательно раздавлен! О-о, как же этот член меня ебёт! Гамма вытянул руку и схватил Кадзи за хвост волос и потянул на себя, другую руку он возложил на спину сношаемого мужчины, сейчас Девятый умело ускорил темп содомии, сотрясая задницу толчками так, что член и яички Кадзи свободно болтались меж бёдер. По ходу этого акта мужеложцы изменили положение — Кадзи оказался приподнят на коленях, он выпрямил туловище, Гамма позади поставил одну ногу на пол, другой бедром несколько подпёр бедро Кадзи с одной стороны, и рьяно чистил дымоход. Мисато и Бета тоже поменяли позицию — последний лёг на спину и женщина оказалась следом прижата спиной к его груди, меж её широко расставленных ног и оказался вставлен член: — Помогите, Дельта, — попросил Бета. — Да, во-от, — Дельта заботливо погладила пальчиками открытую во всём бесстыдстве вагину, что доставила Мисато в этот момент огромное удовольствие, она на несколько секунд пропало, когда Дельта убрала пальцы, но сразу же возобновилось, когда девушка засунула член Беты в детородное отверстие командующей NERV. — О-ох! — Мисато с предельно пошлым видом возрадовалась этому — ещё бы ей не возрадываться, когда удовольствие вернулось и продолжилось по мере движения члена. Сосредоточенный на сношении Бета весьма умело подскакивал тазом, вонзаясь сильно и эффектно во влагалище, которое раскрывалось во всей своей откровенности — Дельта с большим интересом опустила к нему своё лицо и продолжила ласки, то языком, то пальцами. — Эх, я уже, кажется, скоро кончу, — приговорил Бета позади Мисато, одновременно поднимая руку и хватает женщину за грудь, — из-за плеча с приподнятой головой он мог смотреть на женские прелести своей любовницы. — А-ах!.. Я тоже скоро кончу! Ах, какая я шлюха, Кадзи! — Бета в это время ощупывал её великолепные женские холмики, большие и венчаемые твердеющими сосками. — Кадзи, смотри на меня! Смотри как я тебе изменяю! Смотри, какая я шлюха! Шалава! Блудница! Проститутка! О, Господь отправит меня в ад за это! Но сейчас я буду наслаждаться! Ох, как мне нравится, Кадзи! Как мне нравится! О-ох! О-ааа-х! Мисато старалась стонать как можно громче и вести себя как можно более вызывающе. Сидящая подле Дельта провела языком по мокрому стволу Беты. — Мисато, да вы вся течёте! Ах, как я люблю слизывать эту жидкость! Обожаю доводить до этого других девушек! — Дельта посмотрела на Кадзи, которого ещё сношал Гамма. — Я сейчас кончу, — с глухим придыханием серьёзно приговорил последний, он смотрел через плечо Кадзи на происходящее с Мисато и, очевидно, именно это подвело содомита к оргазму. — Да-да! Залейте меня, залей! — Кадзи получил себе в зад отменную порцию спермы, когда член Гаммы взорвался. — Иах! — издал за ухом актив. Кадзи усмехнулся: — Неужели я и в роли женщины так хорош? — Меня возбудила твоя жена! — покинул потроха Гамма. — Дельта, — дрочил тем временем Эпсилон, — когда Бета кончит, дай знать, мне очень хочется войти в ещё мокрую Мисато! — Хорошо, Эпс! — Ах! Ох! Я сейчас, я сейчас! А-а! — напрягся Бета, сжал грудь так, что Мисато аж стало больно, его сперма пошла во влагалище, оказалось её не особо много, потому Дельта смогла увидеть лишь выпавшую по стволу маленькую светлую каплю. — Всё, Эпс, Бета кончил! — Да! — Эпсилон мигом подоспел, член его стоял. — Давай, Мисато! — Э-э, хорошо, я как раз скоро кончу, — Мисато встала с Беты, — давай теперь на коленках, — блудливая жена, словно истекающая ослица, заняла позу раком, тёплая жидкость сочилась из пылкого лона — достаточно вставать в это место член и, казалось, она извергнется потоком. — Умоляю, Эпс, вставь в меня! Вздрюч меня, шлюху! Эпсилона не требовалось упрашивать — самый высокий из Девятых и так спешил, скорее встал на колени и рьяно вошёл, своей рукой вставил, и сходу задолбил. — Вот так, вот так! — сработал эффект Кулиджа, Эпсилон проявил особую страсть к женщине, которую он ранее никогда не видел и которая ему крайне запала в душу, с ней он уже развлекался и жаждал вновь познать эту блудливую шлюху! Бета пока убрался с кровати. — Так, а ты давай сюда, — Кадзи, не теряя ни хватки, ни уступая в прыти, схватил за грудь Дельту, не то чтобы она была большой, но главное — девушка в целом симпатичная, — иди сюда, я посажу тебя на свой хер… Смотри, Эпсилон, смотри, как я трахаю твою жену, пока моя стонет под тобой как дешёвая шлюха! С такими словами Кадзи засосал Дельту в губы и за худые плечи опустил низкую девчушку сосать себе член. Он сел на раскладушку, Бета и Гамма пока отошли и сели вдвоём голыми на диван, тесно прижались, сплелись в объятиях и занялись теперь уже неспешными ласками. — О, Кадзи, я кончаю! — наконец заголосила Мисато как шлюха. — Я кончаю от хуя более красивого любовника, чем ты! Кадзи, я тебе изменяю! А-ах! О-ох! Какая я шлюха! Я блядь! Ебать меня, ох, ебать! Ох! Ааа-х! Мисато издавала звуки как можно более громкие и пошлые. — Ах, сука! — Кадзи, чей член уже встал почти сразу, покинул рот Дельты, и вошёл в иное её отверстие. — Эпсилон! Смотри, Эпсилон! Смотри, как я ебу твою шлюху-жену! Давай, Дельта, давай! — Кадзи оказался над Дельтой, она обхватила ногами таз мужчины, опустила руку, чтобы ввести его твёрдый член в себя. — Вот так, — она крепче ухватила Кадзи согнутыми ногами и стала ему так отдаваться, а он заимел её во всю прыть, смотря то на смазливое лицо, то на Эпсилона, сношающего Мисато. Последняя вся исходилась стонами и специально не замолкала, — оргазм сотряс её, она продолжала стонать далее и говорить, как ей хорошо, и, в принципе, это была правда. — Эх! — Кадзи покрылся испариной. — Давай, Эпсилон! — натужно требовал он с долей агрессии. — Смотри, как я ебу твою жену! Смотри! — Да-да, — Эпсилон с мягкой улыбкой повернул голову и снова сосредоточился на Мисато. Не удивительно, Девятые совершенно привыкли совокупляться с кем угодно, всё равно они были все вместе и с детства не знали никого близкого, кроме друг друга, потому им были неведомы ни ревность, ни чувство собственности. Потому Эпсилон не понимал, чего это Кадзи так делает акцент на совокуплении. Нет, конечно он знал, из папистской пропаганды, что раньше люди вступали в брак и постоянно убивали друг друга на почве ревности. Но сейчас о таком он не думал, сейчас все мысли парня заняла Мисато… Раз-раз, и… — О-ух! — Эпсилон кончил небольшим количеством спермы, но ощущения даже без этого оказались превосходны. — О, Кадзи, он в меня кончил! Сукин сын, он кончил в меня! Сука! Кончил! Кадзи, он в меня кончил! — закричала на всю комнату Мисато, как только сперма обдала её куночку. — Ах, ты сволочь! Какая же сволочь! Ну я ща твою шалаву затоплю! Залью, залью, сука! — Кадзи сношал Дельту с твёрдым намерением кончить в неё. Но что-то пошло не так — Кадзи долго просношал девицу, но так и не кончил. — Так, ух-ух! Давай передохнём! — попросил он, чувствуя себя несколько неприятно из-за того, что сдал в такой момент перед лицом Эпсилона, но ничего… — Я отдохну, ладно?.. — Мне с тобой понравилось, — обняла его Дельта, — ничего, отдохни… — Да, — Кадзи протянулся на кровати. Эпсилон также занял место на раскладушке. Мисато и Дельта легли между ними, каждая ближе к тому, с кем сношалась. Голые Гамма и Бета вытянули ноги, вместе в обнимку сидя напротив на диване и также набираясь сил для новых постельных подвигов… Мы же, дорогие друзья, оставим этих развратников переводить дух и заглянем к прочим приверженцам содомии, блуда, пьянства, прелюбодейства, вольнодумства и распутства. — Так как у вас подобие коллективного сознания, я могу рассматривать вас как одну даму? — обратился Рэндольф к проходящим в комнату тройняшкам. — В некотором роде, — ответили альбиноски хором, говоря не открывая ртов, при этом они все немного улыбнулись, — мы умеем думать абсолютно одинаково, словно один мозг. Как видите. И мы все хотим… — Да, я знаю чего вы хотите, дорогие дамы! — Рэндольф, несмотря на прожитые тысячелетия, ощущал себя несколько неловко. Одновременно он посмеялся над этим. — Я бы предложил вам выпить, но я сам не пьющий и вам не советую пить… — Зачем нам пить? — Так приятно в моей культуре, как-никак, но я дорожу своей родной культурой, это позволяет мне сохранять чувство самоидентичности, — Рэндольф раздевался, попутно говоря это, — а, впрочем… — он ещё раз посмотрел на трёх одинаковых знакомых, — возможно, это тот случай, где мне можно выпить… на трезвую голову, ээ, оно ни-ни… Эй, Соломон! Еврейский друг, подай чего покрепче! — В меру или немного сверх меры? — радушным джином материализовался Соломон. — Э-э, я не настолько опытный выпивоха, чтобы в этом разбираться… Но давай немного сверх. Соломон наколдовал некую бутылку элитарного вида, то ли призвал откуда-то, то ли просто создал, но как бы там ни было, она пшикнула при открывании. — Приятного вам времени препровождения, — пожелал Соломон, исчезая. — Уф, — Рэндольф посмотрел на бутылку, потом на тройняшек, потом на своего чёрного кота, мотающего хвостом. — Эх! — и начал вливать в себя из горла содержимое бутылки. — Я несколько тысячелетий не брал спиртного в рот, — пояснил он милым дамам, — последний раз, когда это было, это плохо закончилось… — Возможно, вам тогда не стоит? — спросила Зета, уже шевеля губами, правда, похоже, это не производило толком никаких слов, сами тройняшки просто не умели изрекать слова, так как никогда не говорили с помощью языка, всегда используя телепатию. — О, нет, вас тут трое, а я один, я в трезвом состоянии… в общем, у меня не выйдет то, чего вы хотите, я это знаю, — Рэндольф продолжал хлебать из горла. Ээ… Оставим этих пьяниц и обратимся к нашим драгоценным трибадам [1]… — Я ещё раз, очень-очень рада, что вы, девочки, нашли друг друга, — говорила Мари, блестя очами перед севшими на кровать Икуно и Наоми, — теперь я надеюсь, — опытная лесбиянка с предвкушением размяла пальцы, — мы с вами повеселимся. Наоми, тебе тоже нравятся девушки? — Э-э, мне приятны женщины, да, — созналась та. — А нравятся ли тебе мужчины, прости за любопытство? — Мари обнажила перед новыми знакомыми свою большую грудь. — Нет, — немного подумав, ответила Наоми, её взгляд пал на грудь, она внимательно изучала эти женские прелести, доказывая, сколь приятны ей женщины, а вовсе не самцы. — Мне мужчины не интересны… в этом смысле, — также кратко поразмыслив, сказала Икуно. — О, как чудесно! — Мари начала целовать Икуно в губы, быстро перешла на Наоми, и чмокнула пару раз её. — Моя куночка уже трепещет! Я раньше занималась сексом с мужчинами, даже с Хиро вашим довелось заняться, но, чёрт, у меня никогда так не пылало всё внутри от парней, как пылает от вас, девочки! Ах, разве это не говорит о том, что я законченная лесбиянка?! Мари с хищной улыбкой посмотрела в глаза Наоми: — О, ты моя шлюшка, тебе нравятся мои сиськи? Моя гордость?! — Да, мне нравится твоя грудь… — Тогда уткнись в неё своей мордашкой! — Мари уселась, схватила Наоми за голову и направила подружку личиком в свои торчащие полусферы. — Давай, ласкай их, соски… М-н, нет, стой! Вот, давай я заберусь и мы удобно расположимся! — Мари взялась комфортнее втягиваться, одновременно обнажая и куночку. — Наоми, какая часть женского тела тебе нравится? — Грудь. — Тогда разденьтесь, солнышки, я буду шликать на вас, — Мари положила пальчики себе на клитор и начала мастурбировать, созерцая перед собой оголяющихся девушек. — Целуйтесь, целуйтесь мои пташки! Икуно и Наоми оголили свои прелести. — Носки пока можешь оставить, — указала Мари Наоми, — главное дай куночку. Наоми, если не считать высоких чёрных носков из тонкой ткани, осталась полностью обнажена, она ещё сняла нижнее бельё и Мари попросила его себе понюхать. — Так, — положив его себе на лицо, Мари вытянула руки, — иди сюда, Наоми, уткнись мне в грудь, а ты, Икуно, соси влагалище Наоми. Ты умеешь? — Да. — Вот так, а ты соси мне соски, Наоми, словно ты моя дочка! — гладила её Мари, девочка припала лицом к большим грудям, она захватила губами один сосок, потом другой. Икуно же, повинуясь своим врождённым наклонностям, которые заложила в неё Вечно Преступная Природа, совершенно не заботясь, как ей жить в обществе где за подобное полагается смерть, повинуясь своему проклятью, Икуно впилась губами в самое мягкое и нежное место Наоми, и с удовольствием начала его сосать. Сама Наоми прошептала: — Приятно, Икуно… — Конечно приятно, — Мари начала пальцами теребить свисающие груди Наоми. — Какой женщине это может быть неприятно, когда сосут клитор? А ты ласкай мои сиськи, вот так, давай, мне это нравится. Я ужасно возбуждаюсь, когда такая девочка, как ты, это делает. Господи Иисусе, как же мне будет хорошо! Мари немного возбудилась таким образом, Икуно позади оторвалась губами от куночки и удобнее села и продолжила удовлетворять подругу уже теперь рукой. — Так, — через некоторое время сказала Мари, уже испытав сильный позыв к удовлетворению страсти, одних ласок груди явно оказалось недостаточно, — Икуно, Наоми, будет справедливо, если вы будете делать мне в благодарность всё, что я скажу. Секс такая штука, что иногда надо делать вещи, возможно, неудобные лично тебе, но чтобы твой партнёр был удовлетворён. Угу? — Хорошо, мы выполним твои желания, — пошла на согласие Икуно. — Вот и отличного, Икуно! Наоми, дай губки сюда, — проказница Мари засосалась с девочкой рот в рот. — Так, теперь я хочу, чтобы ты своим языком сосала мне влагалище, особенно клитор. Я хотела бы немного… немного мочиться — я надеюсь, ничего страшного? Наоми не спешила отвечать согласием. — Давай ты будешь мочиться мне на лицо, — предложила Икуно, решив, что в благодарность за возможность встретиться с любимой, это даже не будет платой. — Хорошо, Икуно. Я лягу и раздвину ноги, а ты, Наоми, сядешь мне на лицо и будешь писать, только медленно, хорошо? Я буду сосать там куночку, идёт? — Хорошо, — Наоми прислушалась к своим ощущениям, — думаю, я смогу пописать. — О, я просто извращенка! Простите меня, но я очень хочу делать с такими девушками, как вы, самые разные извратские штучки! Я надеюсь, не сильно неприятно вам делаю? — всё же Мари обжигал стыд. — Ничего страшного, моча — это просто вода, по сути. — Икуно на самом деле не сочла просьбу Мари слишком обременительной. — Так что можешь удовлетворяться со мной как угодно. — Я больше всего люблю, когда девочка ласкает мне языком попку. Если я вычащу попку, то ты не будешь против ласкать мне её языком? Засовывать туда по самый корень, — говоря это и воображая, а также смотря на двух нагих новых подружек, Мари мастурбировала, ласкала пальцами клитор и… её очень возбуждало всё это дело. — Да, конечно, если там всё будет чисто — я не против, — согласилась Икуно. — Чудно! Дай я тебя расцелую, моя сладкая! — Мари засосалась в губы с Икуно, тесно заключая её в объятиях и сжимая свои сиськи с её сиськами. — Давайте располагаться! Девочки заняли следующую позу, Мари протянулась на спине и широко раздвинула ноги, Икуно легла на живот и губами состыковалась с влагалищем Макинами, Наоми села оной на лицо — Мари просила испускать мочу при давлении на анус, каковой она пальцами гладила и одновременно сосала куночку воссевшей. Лесбиянка заглатывала мочу порциями, сама немного испуская свою, в рот Икуно по сути ничего не попало, так как Мари всё же постыдилась вот прямо так струёй ссать в лицо Икуно. Вот Рей или Аске — пожалуйста, они давно друг друга знают и давно резвятся в объятиях. Мари очень нравилось от таких ощущений, которые она испытывала во время сосания чужого клитора и от сосания её клитора, и моча во время этого процесса служила той самой перчинкой, без которой подобное блюдо было не тем. Потом Мари попросила Наоми повернуться обратной стороной, на этот раз попой к лицу, чтобы она могла как следует сосать девочке анус и вылизывать это замечательное отверстие. Попутно она всячески разминала всё там спереди руками, сидящая Наоми ей помогала, и это дало плоды… Девочка стала издавать характерные звуки и прямо призналась: — Ах! — Наоми начала кончать. — Мне приятно, очень приятно! Продолжай, Мари! Мари без лишних слов продолжила орудовать языком, им она надавила на сфинктер и наконец ввела прямо в анус, одновременно прилагая усилия к мастурбации клитора. Мари всё знала, она хорошо понимала, как сделать приятно женщине, и что надо женщине для успешного оргазма. — Ах, приятно! Как приятно! — только издала Наоми, потом потянулась пауза тишины, когда в течении нескольких секунд Наоми кончала. После она сказала: — Мне очень приятно. Сейчас это закончилось… — Дай вагину, Наоми, я посмотрю, сколько смазки тут вытекло, — Мари деловито обследовала извлечённым из девичьей попки язычком влажную норку уже теперь впереди. — Как-то мало, хм… Ну, ладно. Вот так, теперь я верю, что ты настоящая лесбиянка. Вставай, давай. — Мари хлопнула Наоми по девичьей попочке, каковая страшно соблазняла Илластриэс. — Спасибо… Не хочешь поменяться теперь местом с Икуно? — Хорошо… Икуно приземлилась попкой на лицо Мари и познала её опытный язычок и пыльцы — на этот раз Мари начала с попки, правда не довела дело до конца, язык устал. Какое-то время она наслаждалась неопытными стараниями Наоми внизу, ей было приятно, но разрядка пока не подходила. — О’кей, давайте теперь… Поменяемся. Мари начала рассказывать своим подругам о своём лесбийском опыте и о самых разных позах удовлетворения страсти девушки руками девушки. — Я много сплю с девушками, ни недели не могу прожить без женских ласок — у меня было много подружек, бурные ночи и почти никаких мужчин. Могу сказать вам, что половина из них — гетеросексуальны. Просто они не устояли передо мной. Вы обе симпатичны, потому можете легко соблазнять других девушек, даже если они натуралки. Постарайтесь соблазнять этих курочек. Секс — это круто. Так учила опытная лесбиянка ещё до конца не оперевшихся пташек. — Создайте себе клуб девушек, которые услаждают друг друга. Анус, вагина, клитор, соски, ваши губки — всё это эрогенные зоны, которые могут ласкать девушки — и вы получите много кайфа. Мари положила руки на плечи своим подругам, вместе они вытянули ноги, босые у Икуно и Мари и закрытые носочками у Наоми, и несколько устало облокотились на мягкие подушки, наваленные позади. — Лучше всего сделать так, чтобы тебя ублажали сразу несколько девушек, чтобы каждая сосала тебе страстное место. Потом Мари начала показывать позы. — Вот так, теперь прижми клитор к бедру и трись, — вытянутая Мари со сверкающей улыбкой согнула колено, давая Икуно сесть на него — девушка начала ездить по предоставленному месту — Наоми по указу Мари всунула пару пальцев в зад Икуно. — Мне приятно, — наслаждалась последняя. — Вот так, трись как следует, моя наездница. Видишь, как это приятно? — Мари ручкой поглаживала Икуно чуть с боку. — У меня не такие сильные ощущения, как от пальцев или языка, но мне очень нравится твой вид, — с такого ракурса взору Икуно очень хорошо представали грудные женские прелести Мари. — Хм! — Макинами запустила себе пальцы второй руки в куночку и не на миг не оставляла свой клитор — глаз от сисек Икуно, весьма скромных, но приятных, наша коварная лесбиянка с косичками не отрывала. — Должна сказать, что это годится для разогрева, лучше всего доводить до оргазма — через сосание или трение пальцами клитора, — предупредила она Икуно. — Но есть ещё один способ, который несколько раз, помнится, выжег из меня искры оргазма! Когда натрёшься, киска, мы его попробуем! Хех! И наша горячая трибада, содомитка и распутница, вознамерилась в порыве противоестественной похоти своей слиться с Икуно таким образом. — А ты смотри и учись, Наоми, раз уже вкусила наслаждения! — Мари ловко закинула ногу на плечо Икуно и обе лесбиянки «ножницами» совершили своего рода поцелуй половыми губами. — Ах, какая прелесть! — дрочил Кенске, другой рукой направляя камеру на наших лесбиянок. — Очень приятно! Я к Икуно и Наоми уже привык, но вот эта ваша Мари! О, Мари!.. — Дзоромэ дрочил с таким же заведённым взглядом. — Знаешь, Дзоромэ, я больше всего люблю снимать такие вещи на камеру! Это невероятно меня вставляет, меня изнутри бросает в жар! — говорил Кенске. — О, женщины! Женщины — чудеса природы! Нет на свете ничего более великолепного, чем женщина! Ты со мной согласен, Дзоромэ? — Мне нравятся женские тела — когда я смотрю на них, мой член встаёт, я дрочу и вырывается эта жидкость, очень приятно вырывается, нет ничего приятнее, чем ощущения во время извержения этой жидкости — другого мне не надо! — сказал Дзоромэ. — То есть ты убеждённый онанист? — переспросил Кенске. — А если сношаться с женщиной? — Я пробовал это с Зеро Ту — да, это приятно. Но я и так могу. Так даже удобнее, ведь большинство женщин сношать нельзя, — сказал Дзоромэ. — Знаешь, в школе я всё время фотографировал женщин, обычно тайно, у меня была куча фотографий, которые я складировал и чьим видом наслаждался. Я воображал, Дзоромэ, как каждая из них мне даёт — и я дрочил, и извергался! Бу-ум, как из пушки! — бахвалился Кенске. — Да, я был озабоченным и поступал не этично, но я уверен, мне можно без труда простить этот недостаток! — Что я слышу, Кенске?! — заговорила Мари, сейчас прижимаясь влагалищем о влагалищем Икуно, и растирая свою киску о её. Последней оказалось несколько непривычно держать на плече ногу партнёрши, но это её особенно не напрягало. — Кенске, а если тебя отправить в прошлое, ты бы отказался от подобного? — Нет, Мари! Я никогда бы не отказался от незаконных фотографий и от дрочки на них. Да, я грешен, Мари! О-ух! — натирал он свой воздетый член. — Ох, как много я дрочил на вас, женщины! Дзоромэ, ты видишь мою мускулатуру? Кенске был не высокого роста и не плотного телосложения, но его тело выглядело очень развитым для своей врождённой комплекции. Собственно по внешности и комплекции Дзоромэ и Кенске очень походили друг на друга, разве что первый выглядел хилее. — Э-э, — Дзоромэ сложение особо не удивляло, так как дети благодаря продвинутой технологии Общества Плантаций, в случае надобности, легко набирали мускулатуру — просто в случае Тринадцатого отряда в этом отсутствовала необходимость. А вот Кенске добился сложения с помощью труда: — Я всё детство тренировался — регулярно бегал на свежем воздухе, питался правильно, постоянно отжимался! И посмотри! — Кенске оставил камеру просто висеть в воздухе, похоже, её снабдили антигравом, и той рукой согнул локоть. — С таким сложением, — Кенске очень гордился своим телом, — я и тогда мог кончать больше, чем мои одноклассники в моём возрасте! Я мог до четырёх раз в день это делать! И я дрочил при каждом удобном случае! В школе не было женщины с красивой внешностью, которая бы мне не надоела… Ах, я мог в своих фантазиях делать что угодно!.. Ученицы, учительницы, одноклассницы!.. Ах, какая же я свинья! — Ты только послушай этого мужчину, Икуно, — заговорила Мари, продолжая акт, — самцы относятся к нам, женщинам, как к объектам! Вот почему нам следует предпочитать себе подобных! Скажите, девочки, вы бы сношались с этими двумя? — Нет, — уверенно ответила Икуно. — Наверное нет, — также отказалась Наоми. — Ах вы лесбиянки! Я хотел кончать в вас! — возмутился Кенске. — Вот пойди и найди себе рабынь, готовых вас, мужчин, ублажать! — нахально послала приятеля Мари. — А у нас здесь чисто лесбийское гнёздышко! — Ах так! Да без вас обойтись можно, бабы! — Кенске показал язык. — Да, зачем нам касаться их влагалищ или ртов, если можно дрочить? — сказал Дзоромэ. — А тебе иногда не бывает желанным погрузиться во что-то узкое и там сношать? — спросил товарища Кенске. — Я вот онанист со стажем, но женщин обожаю именно иметь тоже. — На такой случай, если мне захочется поиметь отверстие, я воспользуюсь задом другого мужчины. Например, я часто так делал с Мицуру — ему нравилось, когда ему вставляли в попу член, хотя меня не волнует его удовольствие, в попке Мицуру тоже было узко и тепло, даже поуже, чем у Зеро Ту. — То есть тебе всё равно в кого вставлять? — Если тот, в кого я, вставляю, мне не противен — то да. Альфа говорил, что однополый секс, лучше, так как не приводит к зачатию, особенно между парнями, так как у парней задницы уже влагалищ. — Знаешь, я поначалу очень скептически относился к сексу между мужчинами, — раз пошло такое дело, то Кенске говорил чистосердечно и откровенно, не боясь осуждения или непонимания, — мне это казалось уродством и извращением. Но потом, когда мне приелась просто дрочка и даже вагинальный секс с женщинами, я начал экспериментировать — и я понял, что задница чертовски чувствительна, независимо от того, гей ты или натурал. — Угу. — Потому я попросил Синдзи войти в меня. Точнее это он меня соблазнил… И… Короче, делать это с лучшим другом оказалось чертовски приятно, и хотя не всё прошло благополучно, я получил огромный кайф. И я был снизу! — Правда? Это действительно так приятно? — Дзоромэ заинтересовался. — Это может быть больно и тут важно с кем ты это делаешь, важен настрой и всё прочее. Так что если ты не уверен, что хочешь быть снизу, сыграть роль женщины для мужчины, то лучше не экспериментировать — так как неудачный опыт потом перекроет шанс для более удачного, знаешь ли, — рассказывал Кенске. — Но я, даже признался Синдзи в любви, такое удовольствие он доставил мне своим хуем. Знаешь, на нашей Земле такое обычно считается зашкваром, но сейчас, вслед за Синдзи, я глубоко презираю чужое мнение! — Не знаю, мне как-то неважно, кто что делает, если мне приятно, — сказал Дзоромэ, — скорее это мне понравится. — Да? Тогда я не создам… ээм, у тебя негативного впечатления, если скажу что мы делали дальше… Короче, потом мы баловались с сексуально заводящими наркотиками, и нам было похуй, кто мальчик, а кто девочка. Я ебался с лучшими друзьями и там не было ни одной женщины, и мне всё это тоже было в кайф. Потому я понял, что всегда надо экспериментировать. И неважно — гомо ты или гетеро. Кенске быстро всё обдумал: — Что ж, если эти лесбы не хотят нам давать… Ты мог бы воспользоваться моей жопой? — Э, да, конечно. — Дзоромэ присмотрелся к Кенске. — Мне нравится твоё лицо и у тебя хорошая попка. Так что ты не хуже Мицуру, — оценил наш гетеросексуал. — Вот видите, девочки, мальчики тоже могут обойтись без нас! — посмеялась Мари. — Это мне уже больше нравится! — У меня приятно внутри затрепетало… Чёрт, похоже, я подсел на член! — Кенске на несколько мгновений задумался, правильно ли он поступает, отступаясь от гетеросексуальности, в которой он всегда был уверен до относительно недавнего времени. Однако, сперва наш гедонист тотчас напомнил себе, что ему нравятся женщины, три таких проказничали перед ним на постели, нагие и развратные, и влечение к ним и возбуждение от их прелестей говорило о том, что его гетеросексуальность никуда не денется и в крайнем случае он будет просто бисексуалом — как хорошо знакомые ему Синдзи и Кадзи; а затем Кенске напомнил себе, что нет никакого смысла вообще думать над этим вопросом и что только идиот, думающий о чужом собачьем мнении будет сейчас отсчитывать проценты своей сексуальной ориентации — примером для Кенске послужил рядом онанирующий Дзоромэ, которого сексуальная ориентация абсолютно не волновала, он просто делал что ему нравилось. А традиции предков?! «Да не пронзит тебе иной меч, кроме хуя твоего учителя», говорит Бусидо, или как-то так, Кенске точно не помнил; он был патриотом своей Родины — Японии — и с чувством долга воевал бы за Хирохито (это сильно отличало позицию Кенске от позиции Синдзи, ненавидящего всех солнцеликих), Кенске чтил древнюю культуру — а что как не содомия, царица пикантных услад, столь крепко сплочала бравых самураев, великих воинов его древней нации? Содомия — услада героев и настоящих мужчин, это зловредное влияние чуждых западных ценностей привело к возникновению презрения к содомии в Японии. Кенске раньше скептически отнёсся бы к такому, но стоило ему попробовать сношаться под наркотиками с лучшими друзьями-сослуживцами, как наш гик понял до конца всю плодотворность воинского мужского гомосексуализма, стоящего в одном ряду с ценностями товарищества и патриотизма. И вот сейчас его долг, как настоящего патриота, восстановить эту давнюю традицию воинов Страны Восходящего солнца! Более того, Кенске понравилось то, что Дзоромэ хорошо оценил его внешность, и повинуясь этому чувству, наш герой окончательно уподобился блудливой женщине, что было ему очень кстати, ведь если он считал женщину самым прекрасным существом на свете, то почему бы не побыть им в душе и в позиции при совокуплении? — «Может быть я не качок, но я не зря так долго и упорно работал над своим телом, раз могу соблазнить даже натурала!» — это проняло гордость Кенске и он повернулся лицом к Дзоромэ. — Мне очень приятно это слышать даже от тебя. То ли скажут девочки? Кенске прижался к губам Дзоромэ, он не первый раз целовал с мужчиной — Дзоромэ не проявил тут особой инициативы, но и протестовать не стал. — Ах, мальчики, что вы творите! Ах, какое бесстыдство! Какое бесстыдство! — посмеялась Мари. — Что в это такого? — после разрыва поцелуя Дзоромэ посмотрел на Мари. — В моём Обществе главное — меня влекут женщины, а вас они вместо мужчин, потому вы — дефектны, а я — нет. Сказать, что наш гетеросексуал оскорбил лесбиянок — ничего не сказать, но по-своему Дзоромэ оставался прав и возражать следовало бы не против него, а против той парадигмы, из которой этот прямолинейный юноша исходил. — Девочки, вы должны презирать такое общество — его мораль и его законы, — серьёзно обратилась Мари к Наоми и Икуно, видя, как они погрустнели и прекратили все сексуальные действия. — С таким обществом можно было бы мириться, как мирятся с ядовитыми гадами — да, они неприятны, но они выполняют полезную функцию — едят грызунов, но в вашем случае, я думаю, это невозможно. — Я согласна, я намерена объединить усилия с Хиро, чтобы свергнуть строй Папы. И даже убить всех Взрослых, которые встанут на нашем пути или не захотят жить по нашим новым правилам, так как эти Взрослые мне больше не сограждане — они или сорабы, или подельники Папы! — отважно заявила Икуно. Наоми же показала себя куда менее решительно — девочку можно было понять, только недавно, сколько она себя помнила, Взрослые считались святыми для неё, а тут так быстро выяснилось, что они на самом деле не те, кем казались. — О, какие вещи ты говоришь! Дай я тебя за это расцелую, моя кисонька! — Мари в своей манере одобрила Икуно. Кенске и Дзоромэ следом же взялись за содомию. Первый склонился, до того пальцами немного растянув себя и выдавив туда смазки, в то время второй смазал свой член — Ух, а у тебя тепло, — похвалил Дзоромэ, ощущая разгорающуюся страсть — похоже, работал тот наркотик в еде, который давал о себе знать только, если употребивший его хочет. — А хорошая у тебя попка! — нахал и правда оценил по достоинству седалище нового знакомого — Ах, как приятно! — Кенске выступал в качестве пассивного мужеложца и ловил кайф от дрочки и созерцания трёх совокупляющихся лесбиянок. Словом, на этом празднике похоти не сыскалось места для любителей воспроизводства, деторождения и зачатия — таких-то важных духовных ценностей, на которых стоит вся западная христианская цивилизация! — Так вот, я ему и говорю: «А почему мёртвый младенец переходит дорогу?» А этот левитирующий трёхстворчатый мозг с Сайкронаша в ответ: «Потому что в него вдохнули жизнь запретной некромантией»? — напиваясь, Рэндольф Картер никак не замолкал, сидя в окружении Зеты, Теты и Эты — те его слушали, но оказались постепенно недовольны только слушать — белокожие девицы решили уж сами перейти к основным действиям. Все три полуголые альбиноски разом начали поглаживать болтающего мужчину, снимать с него оставшуюся одежду и так далее, тот, что характерно, продолжил нести, что нёс, казалось, будучи больше заинтересован в этом, чем в трёх распутных девицах, жаждущих секса. Они, конечно, были менее красивы, чем Аянами Рей, но в остальном они всё ещё были очень симпатичны. Зета начала разминать руками член, Эта поглаживала торс, Тета взяла руку мужчины и начала прижимать её к своей груди, Рэндольф несколько раз стиснул мячик с соском. Телепатки буквально сообразили на троих. Зета и Эта опустились вместе к фаллосу и начали водить по нему языками. Эта штука отозвалась достаточно быстро на женские ласки и вскоре стояла так, что её оказалось возможным Зете заглотить полностью — по понятным причинам искусством минета похвастаться она не могла, но этого оказалось достаточно, чтобы фаллос Рэндольфа восстал во всей силе. — О, да-да, у меня быстро встаёт! После этого Зета первой воссела на этого коня, всё её белое женское тело, венчаемое грудью, не такой большой, как у Зеро Ту, но тоже весьма выразительной, оказалось на конце копья, и она начала подниматься и опускаться. Тета и Эта, каждая, взяла на себя по руке Рэндольфа и прижала их к своим грудям, ладони Картера, каждая, оказывалась то меж двух холмиков, то на одном из них, он то брал, то жамкал эти прелести, выделяемые красно-розовыми сосками на фоне общей белизны. Зета, ощущая крепость члена внутри себя и прочность мужских бёдер, на которые она опиралась, начала почти сразу двигаться быстро и уверенно, так она поскакала на этом жеребце, одновременно материализуя свои рога, что говорило о крайнем возбуждении, её груди затряслись в такт скачке. Рэндольф же даже в таком состоянии, продолжал витиевато болтать по пьяни: — Ах! Это плотское неизменное удовольствие! Я ощущаю себя первобытным дикарём, который гоняется за самкой! Эрос — удел животных. Нет, человек, конечно, животное, и я сохранил его в себе ради того, чтобы держаться корней. Но как человек, знаете ли, дамы, как человек, не то чтобы когда-то мне оно… нравилось. В смысле приятно конечно, но это… это… Тэта, ничего не спрашивая, решила сесть Рэндольфу на лицо — и села, приземлилась влагалищем прямо на нос, и стала чуть-чуть вводить им, опускаться и протираться половыми губами по физиономии любовника. Тот таки наконец заработал языком для более полезного дела. Эта руками ласкала торс Рэндольфа, поглаживала и чуть щипала соски. Тета, решив особенно долго не закрывать от взора любовника прелести скачущей у него на члене Зеты, быстро слезла вагиной с лица, хотя Девятке очень понравилось то, как Рэндольф там полизал ей женскую щёлку, в доказательство эта дама оставила на носу у Картера немного своей секреции. Зета на члене особенно сильно разогналась и через несколько секунд, как только Рэндольф взглянул на её нагой перед, это дело ознаменовалось мужским сладостным извержением прямиком в захватившую фаллос норку. — Спокойно, если ты думаешь, что у меня опустится, то знай — не опустится! — посмеялся Рэндольф, член его ещё стоял крепко, и Зета смогла вся изойтись на нём, сама как следует излиться женским соком и умопомрачительно кончить. — Давайте теперь так! Так!.. Кот, мотая хвостом, наблюдал за интимными делами со стороны. — Давай теперь тебя! — Рэндольф приподнялся сам и положил перед собой Эту. Тета телепатически попросила, чтобы ей сделали куни. — Да-да, хорошо-хорошо! Рэндольф вошёл в Эту, сильно прижатую животом к дивану и приподнявшую таз; покуда он прочищал норку уже ей, Тета выстроилась так, чтобы её влагалище оказалось у лица Рэндольфа, то есть близняшка встала над Этой и согнула спину, подставив свой зад куда надо. — Вы не могли бы лизать и анус? Он у меня совершенно чистый. Мы никогда не испражняемся. — Хорошо! Если никогда… Картер вслед щёлке влагалища прошёлся несколько раз языком по анусу, а после — вошёл в него полностью, чем доставил Тете огромное удовольствие. Если природа, вечно гнусная шлюха природа, не хотела, чтобы человек пользовался этой штукой таким образом, то зачем же она сделала там эрогенную зону? Так Рэндольф одновременно и ласкал то зад, то влагалище Теты, и одновременно неустанно сношал под ней Эту. Зета в это время сидела позади и поглаживала плечи любовника, грудь и спину, даже переходила на поцелуй. Это продолжалось — Рэндольф всё не уставал — до того, пока сперма не залила норку Эты. У той зажглись рога и её внутри всю приятно охватила истома — вплоть до извержения член Рэндольфа оставался сильным и твёрдым и за эти семь-восемь минут неустанно долбил ей куночку, стирал в порошок с достаточной силой, чтобы заставить чуть ли не два раза разрядиться. — Эх! Эх! — лицо Рэндольфа стало красным. Он отодвинул его от ануса и влагалища Теты, которые до того лобызал, сосал и в которые погружал язык. — Ваши срамные места! — с силой шлёпнул он Тету прямо по этим нежным атрибутам. — Надобно сжечь за такой разврат! Мне, как белому протестанту, подобает так с вами поступить! — Возьми мою грудь за это, — стала подпихивать развернувшаяся Тета, прямо в лицо Рэндольфу, он носом оказался прямо посредине меж двух холмов и мужчина в ответ активно погладил Тету по спине, всякий раз опуская руки к гладким ягодицам девушки и обводя их. Так Рэндольф оказался в сидячем положении, между уже получившими свою порцию спермы Этой и Зетой, они обе постоянно гладили своего любовника и разжигали похоть непристойным обликом своих выставленных сисек; следом за этим, когда оказалось что его член стоит так, словно до того два раза не кончал, Тета с удовольствием возлезла на этот кол, крепко села на коленях мужчины и начала уже сама трясти сиськами перед лицом Рэндольфа, ездить куночкой по столь удивительному фаллосу, издавая нарастающие стоны. — А-ах! — Тета откинула голову с проявившимися рогами, перед ней Рэндольф, обхваченный объятиями Зеты и Эты, уже со скрежетом зубов третий раз кончил. — Для вас это наверное уже много? — заботливо спросила Эта. — Я оккультно не теряю силы, с Рей я мог раз десять кончить за раз, — пояснил Рэндольф. — Так что мы, девоньки, ещё можем тряхнуть, верно, Nigger-man? — Мяу! — Учитель, учитель! — Синдзи, в одних шортах и шлёпках заглянул к Рэндольфу. — А! Э-э! — мальчик несколько сбился с толку. После чего сквозь смущение посмеялся. — Учитель, ну вы даёте! Рэндольф, словно делал некое акробатическое упражнение, он возлежал, раскинув не симметрично руки и ноги так, что они то оказывались над ногой и над рукой или под ногой и под рукой и на телах трёх близняшек — полностью одинаковые красноглазые белокожие альбиноски Зета, Тета и Эта по своему цвету создавали контраст с Картером, и лежали они столь же небрежно, но при этом желая обхватить ту или иную часть любовника. У одной из них при этом было благодаря позе бесстыдно явлено влагалище, откуда столь же непристойно вытекала светлая сперма. — Миу-миу-миу! — мотал хвостом кот. — Что? — понял его Синдзи. — Ты хочешь сказать, Учитель ещё и пил? — Да, вот это для меня — необычно, — лениво повернул шею Рэндольф, она лежала на бедре протянувшейся Теты. — Ох, а как же традиционные ценности! — сложил руки на груди Синдзи с напускным назидательным видом. — Мистер Картер, а как же неотъемлемое в вашей стране пуританство? Я имею в виду ту, старую добрую новую Англию, когда личности вроде Обамы работали на сахарных плантациях, а все дамы ходили очень прилично! — Знаешь, Синдзи, я думаю, не мне тебя этому учить, но непуританский секс — и секс вообще, эрос — они, конечно, как шоггот в омуте, то есть с виду чуждо и мерзко, но если… если заняться ими, то… знаешь и с шогготом можно поговорить, и личностью он, этот шоггот, может оказаться интересной. Рэндольф не успел закончить мысль, как Синдзи засмеялся до слёз, хватаясь за живот. — Ох, Учитель! Ха-ха-ха! Учитель! А-ха-ха-ха-ха! Картер-сан! Ма-ха-ха-ха! Синдзи рухнул спиной на ближайшую кровать и продолжил истошно хохотать, движениями ног сбрасывая шлёпки. — Что такое, Синдзи? На тебя напал демон смеха? — заглянул сюда Каору. С ними Сабуро и Булат, едва ли одетые. — Вижу, не только мы одни развлекаемся, — прищурился Сабуро. — Да, я очень рад за тройняшек, — изящно улыбнулся им Булат. — Синдзи-Синдзи, что с тобой? — Каору, сам с радостью на лице, присел на кровать ко всё катающемуся там с хохотом Синдзи. — Ах, неважно, Каору! Неважно! — Синдзи утёр слезу и встал, ища ногами щлёпки. — Давай, идём. Учитель, мы воспользуемся одной из ваших римских бань? — Да, конечно. А то на что они там стоят. — Спасибо! Всё, не будем вам более мешать! — Синдзи поспешил скорее вывести друзей из комнаты Учителя. — Уоррен-сан, его друг, говорил, что Картер-сама обычно очень стеснительный. Рассказывал даже, что он когда-то, ещё очень давно, вырезал из журнала «Weird Tales» картинки с непристойными тётками [2]. Синдзи захихикал. — Интересно, как там Соломон? Не наставил ли он ещё рогов моему папаше? *** Зеро Зеро Ван и Кирби Бриджмен вытягивались на сером каменистом берегу, где в сторону их босых ног прибивалась сине-зелёная волна. Сын Итаквы полностью превратился в человека, разве что едва заметные тонкие перепонки на ногах между пальцев говорили о его отце. Темноволосый юноша с меланхоличным выражением положил голову на хвост Принцессы, расслабил плечи. Зеро Зеро Ван пальцами аккуратно играла с его членом, теперь таким относительно небольшим, лежавшем в окружении густых волосков, которые теперь проявились на нормальной человеческой коже. — Ты что-нибудь слышишь? — обнаженный юноша чуть повёл головой, приоткрывая глаза. — С отцом? Нет. Принцесса посмотрела на жидко-газообразную гладь. Неожиданно её разбил изнутри некий предмет. Крупная голубая ракушка, около восьми метров — она поднялась на плечах ещё более крупных дельфинов. Принцесса с некоторым удивлением моргнула. Кирби также приподнял свою голову с её хвоста, после чего быстро вновь оказался на своих крупных стопах, юноша встал как-то слегка сгорбленно. — Что это? — насторожилась Принцесса, одновременно замечая, как Кирби преобразуется — его кожа на дрожащей руке покрылась тьмой, а из пальцев как выстрелили когти. Но эта трансформация оставалась в силе около секунды, после чего меняющая спектр оболочка вновь заменилась на привычную светлую кожу. — Это Ноденс — Бог Бездны, Охотник, один из Первородной Расы, заклятый враг отца. — Кирби мрачновато улыбнулся встающей Принцессе. — То есть наш хороший друг. Но кровь отца внутри меня реагирует на него, демон внутри меня жаждет убить его, потому что он враг Итаквы. Ноденс наблюдал за нами раньше, я это чувствовал, потому трансформировался… Из ракушки, когда та подошла к берегу, выпрыгнул на гальку высокий и мощный старик, вполне человеческого вида, хотя и специфического, у него развивалась длинная седая борода, одежда представляла собой плотную переливающуюся инеем аквамариновую чешую, каковая плотно закрывала ноги и торс, так что не различались пальцы на стопах, каковые особенно плотно заковывались в эти «морские доспехи», то же самое касалось гениталий и вообще каких-либо отдельных деталей на теле — при этом чешуйки на торсе выглядели больше как камень или минерал, а те ниже, походили больше на металл; кроме основного аквамарина среди расцветки попадались и бирюзовый, и фиалковый, и медный; одна рука выглядела полностью серебряной, металлической, вторая обнажалась и выглядела очень морщинистой. В серебрянной руке он сжимал неживыми пальцами ритуального вида копьё почти в весь свой двухметровый рост, оно выглядело сделанным из цельного сгустка тёмного сине-зеленоватого металла, а его у наконечника красовался символ в виде раскрытого ока, увесистого вида наконечник имел приблизительно ромбическую форму. А в человеческой деснице этот Черномор держал за ручку то, что потом оказалось бежевой лампой с плотно закрытым абажуром. — «Морской эльдил», — Принцесса вспомнила ту сказку, которую ей рассказывал отец. — День добрый, — спокойным тоном обратился Кирби. — Добрый, — немного хрипло, но грозно промолвил старик Нодес, его глаза зияли практически полностью белыми, без зрачков, само мертвенно-бледное лицо с зеленоватым оттенком выглядывало как нечто малое из пучин белой косматой растительности. — Я наблюдал за вами и хотел бы поблагодарить ваших друзей. Он разумел Принцессу. — Вы наблюдали, но не вмешались? — спокойно моргнул Кирби, попутно рукой приглаживая свои длинные волосы. Как ни странно, но сейчас при появлении самого Ноденса, он хорошо сдерживал внутреннего демона, тот не прорывался и бледно-розовое тело обнажённого юноши осталось совсем без нечеловеческих изменений. — Мы хотим, чтобы вы доказали нам свою полезность, — с оттенком цинизма молвил Морской Эльдил [3]. — Мы помогаем лишь тем, кто заслужил наше уважение, — пояснял Ноденс. — С нашей точки зрения далеко не всегда вежливо вмешиваться в то, как вы разбираетесь со своими врагами. Да, вам возможно сложно нас понять, но такова наша позиция… — Добрых богов не бывает, потому я не удивлён, что вы стояли рядом и смотрели, — сказал Кирби с долей критичной улыбки, впрочем, как особый упрёк это не прозвучало. — Мы, Боги, абсолютно свободны, никому и ничему не обязаны и если кому помогаем, то лишь потому, что находим тех достойными. И ты в праве иметь любое мнение по этому поводу — нам, однако, всё равно, — так высказался по этому поводу собеседник из ракушки. После он отвернулся от нагого юноши с развевающимися тёмными волосами и взглянул на его более низкую седовласую спутницу с синей кожей и длинным рогом, чей хвост сильно выгибался. — Я хочу выразить свою оценку вашим союзникам, ради чего я тут. Я хотел бы подарить тебе Копьё Ориона, оно всегда бьёт только в цель, — в благодарном жесте Ноденс протянул оружие Принцессе, он возвышался много выше роста её тела, не считая хвоста, и она производила впечатление девочки-подростка на фоне этого громоздкого старика. Та без раздумий приняла это оружие, обхватив пальцами древко, посмотрела на Кирби. Как только это оказалось сделано, оружие чуть укоротилось так, чтобы походить под рост Принцессы. — Можешь взять, они иногда дарят подарки тем, кто по их мнению, хорошо сражался. Например, Сабуро рассказывал, они подарили ему щит. Это все информационное оружие, которое физически только материализуется так или иначе. Это оружие заточенно на попадание в цель. Его можно использовать обычно только на территории Мнимого пространства. — Кирби положил розовую человеческую руку на стройное плечо Принцессы, осматривающей наконечник. — Почему вы выглядите как человек? — попутно поинтересовалась Принцесса у Ноденса. — Я использую манифестацию через коллективное бессознательное человечества, потому выгляжу так, как меня представляют люди; это удобно в этом регионе, преобразовывать свою высшую абстрактную сущность из Бездны в конкретное гуманоидное тело, — развёл руками Ноденс; Принцесса вгляделась ему в очи европейского разреза, заметила там желтоватые зрачки на белесой сетчатке. — А сейчас придёт твой брат. Ноденс посмотрел в ту сторону, откуда явились Принцесса и Кирби. Там на красных крыльях… появилась Надя, в полутрансформированном облике, драконьими ногами она приземлилась на гальку. На голове вместо волос у неё копошились отростки. А позади у неё отходил длинный хвост, обхватывающий за торс Альфу, одетого просто в светлые футболку, штаны и некие тонкие подобия калош, в коих блондин приземлился на гальку. — О, Надя, ты наконец приняла эту форму? — с нескрываемым интересом рассмотрел её Кирби. — «Она такая же, как ты», — подумала Принцесса. — Что вы тут делаете? — спросила их она. — Мы ищем вас, — сказала Надя, складывая крылья. — Я попросил её вас найти, так как не хочу терять из виду предводительницу рёвозавров, — Альфа не очень дружелюбно взирал на Принцессу, тут он обратил внимание на Ноденса. — А вы кто? Тот подошёл: — Я Старший Бог Ноденс, Охотник, Владыка Великой Бездны, ещё меня называют Нуадой… Да по-разному, это неважно, — этот Ветхий Днями остановился возле Альфы, нависнув своей грозной широкой грудью. — Вы… Бог? — Альфа удивился, вспоминая Папу. — Да. Это слово человеческого языка как раз существует для обозначения таких как я. И таких, как он тоже, в принципе, — Ноденс протянул лампу. — Держи, я хочу подарить тебе Фонарь Араэля, он показывает истину. Альфа с долей настороженности принял в руку подарок и осмотрел. Интуитивно, вероятно по телепатической подсказке от Ноденса, Альфа осознал, что надо потянуть, чтобы поднять своего рода абажур и пролить свет истины. — Я пожалуй отойду, на меня лучше не смотреть в свете истины. Просто, моя истинная сущность может тебя шокировать, — предупредил Ноденс и просто пропал. — Спасибо за предупреждение, — Альфа открыл фонарь, из лепестков раскрывающего абажура полился не в меру яркий свет, даже слепящий, словно от целого маяка! Альфа прищурил глаза. Впрочем, через несколько секунд свет изменился, он разлился равномерно, будучи янтарного оттенка, он как уплотнил воздух и в этой атмосфере преобразовались тени. Альфа первым делом взглянул на стоящую рядом Надю. На него сверху вниз смотрели шесть чернеющих очей, блестящих в свете лампы, это высилось существо из красного желатина, с многочисленными ротовыми щупальцами, самые крупные из которых заканчивались угольными когтистыми наростами, прямо под вид и цвет свисающих когтей на руках и таких же больших на ногах. Хвост позади отходил теперь на куда большую длину. Смутно гуманоидная туша выглядела жирной, слизистой, маленькие крылья смотрелись нелепо. И из фонаря донеслись голоса, говорящие на нескольких языках: — Ктилла, Тайное Семя Ктулху. Даже на стихотворный лад пропели: Не мертво то, что в вечности живёт, Со смертью времени и смерть умрёт. Умирающий же с презрением встретит смерть, И в Семени своём будет заново рождён! [4] Альфа не особо испугался; услышав голос фонаря, показывающего истину, он посмотрел на него и обратил внимание на свою кисть, державшую ручку, его кожа приняла желтоватый вид. — Да, ты мой брат, — Принцесса видела перед собой жёлто-бронзового рёвозавра. А Надю она уже знала в истинном виде, потому ни сколько не удивилась. — Так вот как ты выглядишь, — а вот судя по удивлению на лице Кирби, он в первый раз созерцал облик Нади. — А? Как я выгляжу? — не поняла та; это выглядело очень чудно, когда человеческий голос доносился от морщинистого лица с шестью чернеющими глазами и клубком ротовых щупалец. В этот момент позади Альфы появилась какая-то женщина, без одежды и ярко выраженных черт организма, то есть как бы полубесплотная, за её плечами развевались длинные волосы. Альфа взглянул на эту солнечную нимфу и увидел в её глазах тройные зелёные зрачки. — Юй Икари, Бабалон, Вавилонская Блудница, Мать Мерзостей, восседающая на Багряном Звере; дух Евангелиона-01, — пояснил голос фонаря. Рука Юй Икари накрыла ладонь Альфы, абажур закрылся. Свет исчез, Юй теперь предстала как обычно, одетая в белый халат и всё прочее, волосы её выглядели нормально, как и глаза. Надя стояла рядом в промежуточной форме и искренне не понимающе хлопала глазами. — У тебя появились рога и ты выглядел весь жёлтый, — сказала девчушка, лениво потягиваясь. — Тебе следует быть осторожным с истиной, она может свести с ума, — с улыбкой предупредила Юй, поднимая руку с ладони Альфы. Последний следом демонстративно убирал свою кисть от поднимателя абажура. Блондин хмурился. *** Всей группой, кто ещё не остался развлекаться дома, наши друзья пошли по одной из многих широких улиц, тянущихся между хрупкими деревьями. Здания из кирпичей жёлтых оттенков по обе стороны поднимались из-за размашистых крон, черепичные крыши как-то особенно краснели в лучах никогда не перестающего заходить солнца. — Баня — это хорошо, конечно, но я хочу пока побыть со своими новыми знакомыми… индивидуально, — в доме Мари с такими словами захватила в объятья Икуно и Наоми. — Да, мне ещё хочется спокойно поговорить с Мари, — оказалась того же мнения Икуно. — Мисато и Кадзи только сейчас ушли развлекаться с этими… как их там… Эпсилоном, Дельтой и Бетой, потому не думаю, что прерывать их будет такой уж хорошей идеей, — сказала Габри. — Кадзи и Мисато всегда были такими! Хех! — Правда? А друг друга они ревновали? — решил полюбопытствовать Синдзи. — Не уверена, я не лезла в это особенно глубоко, — светловолосая собеседница потёрла гладкий подбородок. — Но она, сколько я её знаю, вела себя где-то так. — Неужели Мисато всегда была такой шлюхой? — пошло улыбался Синдзи, разогревая себя для дальнейшего блуда, ибо подобные мысли всегда подталкивали его в объятья похоти куда лучше всего прочего. — Э-э, — Габри заулыбалась, посмотрев также на других людей, которые присутствовали рядом. — Не знаю, насколько хорошо об этом говорить среди посторонних… Она рассмеялась, другие поддержали её смех. — А, впрочем, судя по вашему поведению, не думаю, что интим вас покоробит! Но я всё-таки не буду ничего более говорить об интимной жизни Мисато, а то, кхм, мне воспитание не позволяет, — честно признала Габри. — Ферраро-сан, вы очередная симпатичная женщина, — смотрел на неё Синдзи, — уверен, вам отыщется самое хорошее место среди веселия нашей компании, не хотите пойти с нами в баню? Уверен, вы свободны от моральных предрассудков, Ферраро-сан. — Э-э, я бы пошла, но Сакура-чан, — Габри повернулась к девчушке, — я обязана за ней присматривать, а её возраст, с ним что-то странное, но она не выглядит достаточно взрослой, чтобы участвовать в банных оргиях. — Хорошо, ладно, работа — есть работа. — Интересно, Ферраро-сан бы согласилась пойти с нами? — позже поднял этот вопрос Сабуро. — Чего это тебя вдруг бабы заинтересовали? — покосился Виктор. — Не, ты не так понял, мне как женщина эта Ферраро-сан ни капли не интересна — мне женщины с детства как поленья; мне интересно, легко ли вам, гетеросексуалам, кадрить себе женщин? — уяснил вопрос Сабуро. — Наверное пошла бы, Сабуро-кун, и ещё пойдёт, — подмигнул Синдзи. — Поверь, я умею кадрить тёлок, нужно только в удачный момент улыбнуться своей смазливой рожей и напомнить им, что они свободны от моральных предрассудков. Смит рассмеялся. — Ну ты и даёшь! — взъерошил японцу волосы американец. — Впрочем, что ещё ожидать от того, кого у меня на родине объявили антихристом? — Нет никого в NERV, развратнее меня, — хвастался Синдзи. — Меня с самого детства тянуло к порно, к фантазиям, я подглядывал за девочками в раздевалке! — Но, Синдзи, ты же бисексуал, ты мог бы спокойно смотреть за мальчиками в раздевалках, — напомнил Виктор. — Это я и делал. Но я не сразу понял, что я би. Лишь когда я постепенно осознал, что смотреть на мальчиков мне тоже приятно. А так, да, эротически я наслаждался парнями в раздевалках всегда, — так Синдзи честно излагал друзьям свой опыт. — Я, так пристрастившись к этому, тоже начинаю любоваться фембоями — скажу честно, мне нравятся смазливые Девятки-парни, во всяком случае они мне приятны, — признался Виктор. — Что я слышу? А, впрочем, ничего удивительного, — одобрила Аска, сейчас идя за ручку с Зеро Ту и Мику, так как обе девушки внушили рыжеволосой яркую страсть. — Я тоже поначалу была невежественной гомофобкой, даже несмотря на то, что я экспериментировала с девушками и мне нравилось. Сейчас они оставили позади аллею, их встретил перекрёсток дорог, где стояли в нескольких рядах вазы с благоухающими цветами, они никогда не вяли, вода в вазах никогда не зацветала и не портилась — пока психологическое состояние Картера было стабильным; Кокоро остановилась и с любопытством осмотрела приятно пахнущие бутоны многих цветов. Мицуру притормозил следом, как и все остальные, начиная обсуждать цветы. — Какое типично русское лицемерие, не так ли, Виктор? — продолжал тему Смит. — Аска — наполовину немка и наполовину японка, — парировал Виктор, бегая взглядом по цветочным вазам, — да ещё живёт в Германии, где толерантны ко всем и где собак ебут [5]. Так что моя гомофобия — или, так сказать, внутренняя гомофобия… или как это, нахуй, называется? — Да, так и называется, — подтвердил идущий с компанией Синдзи, почти останавливаясь возле некой статуи, сделанной целиком из слоновой кости, таких статуй там ещё много шло в ряд по обе стороны от дороги. — Внутренняя гомофобия, я сам немного таким был. Рей Аянами посмотрела на Кокоро, та, увидев, что все из-за неё притормозили, предпочла всё же пойти быстрее, она всегда была услужливой и не любила без необходимости доставлять проблемы другим. — В моём случае гомофобия — хоть внутренняя, хотя обычная — это далеко не самая страшная ошибка в моей жизни, — призналась Аска, касаясь взглядом лица Каору, который сочувственно посмотрел ей в ответ. Они теперь шли меж статуй. Рей молча водила по ним взглядом, все они состояли из того же материала. — Главное, ты раскаялась, а всё остальное — в прошлом, — промолвил Каору Нагиса. — Эм, то есть Аска, ты сделала нечто серьёзное? — обратил на это внимание Синдзи Нагиса. — Синдзи, — Каору в этот момент крепче сжал кулак супруга, — Аска исповедовалась в этом мне — и поверьте все, если бы она совершила нечто, что я бы простить не мог, то её не было бы уже в живых, — весьма серьёзно сказал Табрис, — что же касается вас, я не стану разглашать вам что-либо по поводу сказанного лично мне. Я обещал не говорить об этом не кому. — Ладно-ладно, мы не выпытываем! — сказал Смит. — Ага, не может же там быть убийство, — решил наводящее задать вопрос Виктор, говоря как бы беззаботным тоном. Аске от этого стало нехорошо, Зеро Ту, идущая рядом, посмотрела ей в глаза и нашла в мимике отражение внутренней боли и напряжения. Сама пилот Стрелиции, разумеется, смолчала, думая, как Аска выкрутится. Дорога подходила к концу. — Виктор, — решительно заступился Каору, — перед тобой стоит убийца миллиардов людей: в прошлых таймлайнах я уничтожал всё живое; и если и мы все родились вновь, то с этим поворотом Колеса Сансары, Виктор, можешь считать, что все наши грехи будут искуплены. Больше он ничего не сказал, не давая никаких поводов для размышления. — Ладно, ты прав. Прости, Аска, возможно, это совсем не круто совать нос тебе в душу, — отступил Виктор. — Ничего, Вик, я понимаю, ты — русский шпион, ты должен всё знать обо всех… Так что, эх, ничего важного, — Аска сделала благосклонный вид. — «Ух, как отвертелась!» — подумалось ей. — «Надо впредь меньше поднимать такую тему!» Зеро Ту просто гордо молчала, она проницательно повернула голову к Ленгли, с которой, напомним, шла всё это время за руку. В голубых глазах Аски опять появилось волнение, а также страх, что Зеро Ту вдруг придёт в голову разгласить исповедь. — «Как она слаба внутри, как боится потерять друзей», — подумала Зеро Ту со всем своим холодно-надменным видом, Аска чуть сжала её ладонь, похоже, ожидала тепла и поддержки. В конце концов они обе прорывались из недр самого Ада. — «Но не будь она слаба, она стала бы такой, как Папа. И я сама дорожу отношением с Хиро. Так что лучше она будет слабой и я поддержу её», — Зеро Ту со спокойным видом сжала ручку Аски в ответ, интуитивно понимая, что именно так выражают тонкие душевные чувства. — Вик-кун! — Зеро Ту заговорила радостным тоном, попутно доставят очередной розовый леденец. — Ты можешь сношаться с Девятыми совершенно спокойно; только должна предупредить, Эпс и Гамма не любят быть пассивами. — Это точно, я проверял, — с долей гордости сказал Булат, сам посматривая на Виктора. Тот, поймав взгляд здоровяка, сразу нервно и с долей агрессии выпалил: — Б-Булат, я должен теперь ясно сказать, тобой я не заинтересован! Мне нравятся только женственные и обязательно смазливые парни — и их попки! Не ты! С тобой я не намерен ничего иметь! — Э, спокойной, не нервничай. Если я тебе не интересен — понял, я никогда себя не навязываю, — адекватно ответил Булат. — Но… ты и Хиро, я помню этот из памяти Хиро, — Виктор углубился в воспоминания. — Хиро дал мне сношать свой зад в обмен на информацию о теории доктора Клефа, — напомнил Булан. — Признаться, мне было бы неприятно себя навязывать, потому я никогда более не обращался к Хиро за сексом — уверен, ему больше нравится Зеро Ту, а она достаточно ненасытна, чтобы все его силы сполна уходили на неё. — Верно мыслишь, Булат, я ценю тебя за это! — улыбнулась ему Зеро Ту, сжимая в белых зубах палочку от розового леденца. — Жаль, что тебе не по нраву женщины, я бы тебе отплатила! — Но тот раз с Хиро был незабываемым, — поделился Булат. — Я до сих пор, вспоминая об этом, тру член и из меня очень быстро вышибает фонтаном на одном только воспоминании! Я влюблён в твоего мальчика, Зеро Ту, и был бы очень рад повторить, но только, если Хиро попросит первым. Я очень не хочу быть навязчивым, а мне кажется, он мало заинтересован в сношении со мной, — рассудил здоровяк, чем окончательно успокоил Виктора. — Верно говоришь, больше всего Хиро жаждет меня, моя грудь, мой рот, моё влагалище, мой зад — всё это уже много раз испробовало его сперму, — похвасталась Зеро Ту, изящно вынимая леденец из своего соблазнительного рта, то между губами первозданной шлюхи блеснули по истине великолепные зубы. Позади плутовки шли Горо и Итиго, которые до того тихо обсуждали на пару с Футоши, Мицуру и Кокоро окружающий город — тут в баню направлялись все из Тринадцатого отряда, окромя Икуно и Наоми, которые остались вместе с ними, и Дзоромэ, который пожелал ещё подольше понаблюдать за совокуплениями других на пару с Кенске и его камерой. — Мне было бы снова тоже очень приятно сношать Хиро в зад, — Булат продолжал делиться своими предпочтениями и желаниями, — я боялся сделать ему больно, ведь как я понял, у него не было опыта — он вводил только твой член, Мицуру, — Булат склонил взгляд на идущего с ними же «тычинку» Генисты. — Да, Хиро говорит, мой небольшой член как раз ему оптимален, чтобы было нам обоим приятно, — сказал Мицуру, чей пенис и правда не мог похвастаться выдающимися габаритами; холёный парень Кокоро следом посмотрел на мужа Синдзи, — Каору, я бы хотел сношать тебя, уверен, это будет приятнее. — Хорошо — тебе я дам с удовольствием, — пообещал Каору. Он и Мицуру посмотрели друг другу в глаза. — Я тоже хочу заняться сексом с Каору, — выказала такое желание Кокоро, они оба посмотрели на неё. — Хорошо, я люблю доставлять удовольствие, секс — одно из чудес природы, он сближает хороших людей, — романтично взглянул на неё Каору, и вид его смазливой мордашки заставил растаять не только одну Кокоро. — Я тоже хочу заняться с ним сексом, — бойко попросила Мику, сразу соблазнённая видом Каору. — Видишь, Каору, как много девок тебя, голубого, хочет, — хихикнула Аска. — Не давай этим женщинам ничего, зачем они тебе, если у тебя есть я и Мицуру? — сказал Булат. — Я не имею ничего против того, чтобы ты имел дела с другими мужчинами, но когда женщины покушаются на особенных мужчин вроде нас, нам не стоит под них прогибаться. — Бля, Булат, ты это серьёзно?! — посмотрел на него Виктор. Как раз в этот момент они приближались к чему-то, похожему на римскую базилику. — Ха-ха! — Булат своей здоровой ладонью хлопнул Каору по аккуратному плечу, изящно обтянутому гейской одеждой. — Я шучу. Лично я не люблю, когда женщины меня донимают, а ты — поступай как тебе нравится. — Мне нравится единение в сексе, потому я не вижу причин отказать и дамам, — счастливо улыбнулся Каору. — Тем более, какая мне разница — влагалище или что, если мой зад в это время будет обрабатывать Мицуру? Перед тем, как войти, они обратили внимание на площадь, к которой примыкала короткая улица черепичных домов, там ровно посреди высился сложенный из мрамора с прожилками, фонтан, испускающий радужные струи посреди серебряного бассейна. — Это подсветка? — прищурился Виктор. — В таких местах свет и цвет играют по воле своего создателя, — пояснила Рей. — Мне очень нравится это место, — с восхищением призналась Кокоро. — Но здесь тоже почти нет людей, это как огромная зелёная зона или «Птичья клетка». Внутри базилики автоматические системы — или некая магия — разогрели воду; тут прямо в полу размещались ниши-бассейны, сделанные так, чтобы гости могли сесть. Так все оголились и снизошли в горячую воду, приятные пары поднялись под потолок. Тут к услугам гостей хранились мочалки, стилизованные под морские губки. — Раньше такими римляне и греки подтирали задницы, — взял одну Синдзи. — Такой удушили жреца Ньярлатхотепа — императора Элагабала, — вспомнила из истории Рей Аянами, присаживаясь рядом. — Не знаю только, использованной ли? — Элагабала? — повернулась к ней Зеро Ту. Разумеется, женщины сели вместе с мужчинами. — Был такой сумасшедший император, слаанешит, который творил кровавые оргии, — кратко пояснил Синдзи. Рей посмотрела на Зеро Ту: — Адепты Ньярлатхотепа любят творить кровавые оргии и жертвоприношения, те из них, кто почитает его как Вселенское Зло, которым он на самом деле и является, всегда, чтобы он там о себе не говорил, — рассказала Аянами. — Зачем, какой ему в этом смысл? — спросила Зеро Ту. — По всей видимости такой, какой ребёнку смысл поджигать лупой муравьёв; различные аватары Ньярлатхотепа выполняют деятельность, имеющую не большего смысла, чем топтание ребёнком муравьёв, — отвечала Рей. — Он — одна из высших хаотичных сил Мироздания, наряду с другими тому подобными, безо всякой основательной причины, ибо Хаосу не нужны причины, чтобы ползать, — закончила синевласая альбиноска. — Меня больше интересует этот ваш Элагабал, — заговорила об этом Зеро Ту, — я в своей жизни натерпелась больше зла от людей, чем от далёких чудовищ, которые восседают на престолах в центре мироздания, — Зеро Ту перешла на художественный лад повествования, всё же она, хотя и не столь любила читать, но много рассматривала всевозможных картинок. — Сейчас она обратила внимание аккурат на росписи стен — все они плотно покрывались сплошными рисунками на морскую и огненную тематику, узоры пламени и морские волны причудливо сочетались друг с другом. — Как чудно ты заговорила, — не мог не заметить Горо. — Неужто у Хиро научилась? Лексикон Хиро отличался большим разнообразием, так как он любил много читать. — Элагабал и правда был сумасшедшим, говорят, он потребовал приносить себе жертвы, юношей из аристократических семей. А ещё ему нравился пассивный анальный секс с мужчинами. Говорят, он убивал людей удушением розами. Ну, короче, он был злобным яойным бисёненом. Как из книжек Маркиза де Сада, — рассказал Синдзи. — Вы тоже читали этого автора? — удивилась Зеро Ту. — Вам он известен? — Да, мы проходим его по литературе, — сказала Итиго, — у нас, как правило, или Маркиз де Сад, или различные материалы, написанные лично Папой. Иногда Шекспир, я… я точно не помню, но задача большей части литературы — выработать отвращение к сексу и страстям, там говорят прямо. — Ох, вот оно как. Значит, в ваших глазах секс демонизируют, — понял Синдзи. — Что? — повернулась Мику, в принципе она поняла смысл слова «демонизируют» — т.е. выставляют некое многогранное явление только с той стороны, чтобы оно вызвало отторжение. — Наш Папа ненавидит секс, Франкс говорит от того, что Папа — педофил, и ещё в далёкой молодости возненавидел любое сексуальное влечение, из-за несправедливости — он-то не может удовлетворить своё влечение, а другие — многие другие — могут; именно злоба и зависть на сексуалистов сделала его таким, с пунктиком, — рассказала Зеро Ту. — Потому Папа начал пропагандировать освобождение от животных инстинктов как таковых, чтобы стать «полностью разумным» человеком. — Как дуниане, — сказал Каору. — Кто? — Зеро Ту поняла, что это конкретный термин. — Вымышленные персонажи одной фэнтези — члены секты, которая отказалась от истории и человечности в надежде стать полностью свободными от всех тех невидимых нитей, которые двигают нами незаметно для нас, служат источником наших устремлений и мотивов, будь то культура, менталитет, комплексы, душевные травмы и множество всего прочего, что дуниане называли «тьмой, которая предшествует нам» или «легионом». — Каору вдумчиво моргнул. — Правда, Зеро Ту, если подумать, то навязчивое желание быть свободным само по себе пленяет себя — дуниане стали рабами своей сверхценной идеи; я думаю, твой Папа и эти ваши «Взрослые» в попытке стать разумными, просто сошли с ума на почве этой мании — не так ли? Смысл быть разумным стал для них единственной манией. — Да, ты совершенно точно понял! — подтвердила розоволосая. — Взрослые говорят, что они свободны от страстей, но мне нравится испытывать все страсти, я не хочу становиться одной из них и никогда этого не хотела. Я видела, как они беспомощны — они делают всё, что прикажут Мудрецы; они думают, что свободны, но они стали рабами огромного механизма и… ещё гордятся этим! Говорят, что отказ от эмоций и страстей сделал их великими!.. Ха! Но они всего лишь марионетки Совета — у Мудрецов остались страсти, это чувство собственной важности, они хотят покрыть собой космические масштабы — их цель, создание постоянно совершенствующего свои возможности чистого разума, и быть частью его. — Им не приходило в голову, что этот разум может просто сесть на попу и ничего не делать? — проницательно посмотрел Каору. — Именно это у них пока и было, все созданные «чистые разумы», ничего не делали, потому что без страстей у тебя не будет аксиом поведения, так сказал мне Франкс, — рассказывала Зеро Ту, её леденец наполовину истончился. Она вынула его и показала: — Я, например, сосу эту штуку потому что она сладкая, мой мозг вне зависимости от моей воли хочет сладкого, это аксиома моего поведения, страсть. Вот я и сосу. А чистый разум так не может. — Мне всё это очень понятно, — поделилась Рей. — Я родилась и знала только одну аксиому — я должна служить командующему Икари, то есть отцу Синдзи, — говорившая взглянула на названного. — И создал мой сумасшедший папаша-оккультист её только для того, чтобы встретиться с моей мамашей, а сделать он это мог — не вдаваясь в подробности — только благодаря концу света, каким мы его знаем, — пояснил Синдзи. — Очень тебя понимаю, — улыбнулась Зеро Ту альбиноске, быстро пряча в рот леденец. — Рэндольф Картер помог мне осознать, что, если уж на то пошло, я совсем никому ничем не обязана, кроме того, с чем я согласна, — пояснила Рей. — И если мне нравится доброта, я могла бы помочь спасти человечество и Вселенную от попыток со стороны Ньярлатхотепа «выжечь нас лупой». — И так как ты вспомнила, что все прошлые таймлайны, когда ты связывалась со мной, ты кончила плохо, ты решила уйти к Рэндольфу и стать его любовницей, — сказал Синдзи. — Именно так, да, мне пришлось отдалиться от тебя эмоционально, хотя мы оба друг для друга много значили, — признала Рей. — Твой выбор… да и мы уже это обсуждали, — Синдзи посмотрел в другую сторону. — Я поняла, что без устремлений продолжу существование в виде чей-то послушной куклы, какой меня растили с самого детства, — продолжала Рей, смотря уже на Зеро Ту. — Я могла бы изменить свою физиологию так, чтобы испытывать только наслаждение или я могла бы отдаться наркотическим грёзам; но я решила остаться человеком, которым родилась, потому что мне дорога моя цельная личность со всеми её устремлениями, Рэндольф научил меня этому, ценить это… И хотя он больше хотел, чтобы я отдавалась эстетике, так как эстетические чувства Рэндольф всегда находил наиболее прекрасными, я всё также склонна к эротизму. В этот момент Рей остановила свой взгляд на Горо, внимательно изучая достаточно атлетическое тело статного блондина. Тот заметил её интерес: — Как насчёт совокупиться со мной? — просто вот так предложила Рей, бывшая столь же сильной и независимой женщиной как Зеро Ту — стоило ей только почувствовать эротический интерес, как она сразу прямо предлагала этим и заняться. — Да, хорошо, — Горо посмотрел на Итиго, словно бы прося разрешение, хотя у той на лице не появилось ни намёка на недовольство. — Давай, мы же здесь для того, чтобы реализовывать свою человечность! — хлопнул в ладоши Синдзи. — Тогда я уже чувствую себя достаточно готовым к новому совокуплению, — встал с места Мицуру. — Хорошо, я готов послужить вам, — также встал Каору. Остальные ребята понаблюдали то, как Горо и Рей, Каору и Мицуру в сопровождении Мику и Кокоро покинули ниши и разместились на кушетках близ воды, остальные ребята могли хорошо наблюдать за совокуплением. — Эх, еда и секс, горячая вода, приятные люди, что может быть лучше? — гедонистически провозгласил Тодзи, кладя свою голову на колени Хикари. Та посмеялась. У Рей и Горо случилось просто обычное гетеросексуальное совокупление — блондина и синевласку попросили лечь на бок, чтобы Рей передом оказался к наблюдателям, и те сполна созерцали её слегка трясущиеся сиськи и поднятую ногу, такое положение полностью позволило видеть влагалище Рей и просто работающий там член Горо. Сам Горо из-за головы Рей мог сразу смотреть на сиськи предмета своей мимолётной похоти и на свою возлюбленную Итиго, с которой он не мог нормально заниматься сексом. Можно сказать, в такой опосредованной форме Горо имел секс и с Итиго. Конечно, критически мыслящий читатель может поинтересоваться, если Итиго не фанатка орального и анального сношения, то почему бы Горо не попросить у NERV достаточно эффективные средства предохранения? А суть в том, что Горо вбил себе такой императив, вот так — таковой стала одна из аксиом его поведения. Что же касается Мику и Кокоро, то Каору начал с ласок обоих девушек — гей сосал им груди, опускался на колени и вылизывал влагалища, щекотала клиторы, по возможности, будучи занят одной, стимулировал рукой гениталии другой. Мицуру с горящим взглядом дрочил на это. — Синдзи, — Аска в это время переключилась на ласки Зеро Ту, девица разорвала поцелуй с той, чьи соски она ласкала пальчиками, — ты верно хочешь попробовать эту киску? — Сорью Ленгли жадно впилась кистью в пах Зеро Ту. — Я хочу попросить разрешение у Хиро, — сказал Синдзи, — я знаю, что без этого можно обойтись, но я всё же хочу для сущего приличия узнать мнение мужа. — Что-то на тебя это не похоже, — заметил Виктор, также надрачивающий член. — Почему? Я просто не настолько похотливое животное, чтобы мне было невтерпёж кидаться на любую женщину, — пояснил Синдзи. — Я утончённый гедонист, гурман секса, а не голодный обжора, который даже не чувствует вкуса. Учись, Виктор, быть таким как я, это гораздо приятнее. — Угу, ясно. Я вообще в обычной ситуации не то чтобы озабочен сексом, но, чёрт, в такой ситуации я просто не отказываюсь, если есть шанс. Раз тут все не против и все такие гедонисты! — посмеялся Виктор. — Я хочу сношать Зеро Ту на глазах у Хиро, а потом и Хиро на глазах у Зеро Ту, поочерёдно, — признался Синдзи, воображая именно это при дрочке, — всё потому, что меня возбуждают больше действия и ситуации, чем красивые тела. — Так, я чувствую, что скоро буду готов ещё раз кончить в Зеро Ту, — заявил о своих намерениях Тодзи, с колен Хикари глядя на кушетки, где происходили совокупления, попутно смуглый атлет-азиат, разумеется, непереставая дрочил. — Ох, Тодзи, я должна отомстить тебе и переспать с Хиро, — сказала тогда Хикари. — Я тоже хочу кончить хотя бы раз в Зеро Ту, — мастурбировал Смит. — Она очень уж хороша. Я надеюсь в таком обществе, как наше, это сочтут за комплимент? — А то, — повернулась к нему Аска пальцами рыжая проказница разминала клитор Зеро Ту. — Хм, Итиго, — Синдзи обратил внимание на эту девушку. — Да? — Ты кажешься какой-то одинокой. Скажи, кто тебе нравится? — Из вас? Или вообще? — Итиго поняла, что Синдзи не вкладывал определённого смысла. — И так и так. — Ну, из вас, сейчас присутствующих мне нравятся Каору и ты, а вообще — мне нравится Хиро, он волнует меня и я получаю огромное удовольствие от секса с ним, я хочу… чтобы он больше обращал внимание на меня, — честно призналась Итиго. — Зеро Ту забирает на себя все силы, потому у Хиро их не всегда остаётся на то, чтобы заниматься сексом с Итиго или с кем-то ещё, — внёс разъяснения Футоши, как-то более вяло мастурбируя, так как накануне Рей всё из него выжала. — Но как он занимается сексом с Мицуру? — полюбопытствовал Асари. — Мицуру сношает Хиро в зад, они редко меняются местами, Хиро не нужны силы, чтобы сношать Мицуру, — дала объяснение Итиго. — Булат, — сообразил Синдзи, — если Мицуру регулярно сношает Хиро, то… — Ты что, выдержал мой натиск, хе-х, и не понял, что нет разницы между мелким и тонким членом Мицуру и моим здоровым? — Булат рукой взял своего гиганта, поднял, сейчас бугай пока особенно не наяривал на онанизм, а больше наблюдал и набирался сил. — Моя жопа была полна этой шуткой, но я выдержал — и для меня, как для убеждённого гедониста, это повод для гордости! — не стал страдать излишней скромностью Синдзи. — О, тогда я смогу взять тебя по-сильнее? — Возможно, но лучше вам сосредоточиться на Каору, его же жопа лучше моей… — Э-не-е, твоя жопа мне гораздо больше нравится, — признался Булат. — О!.. Ох, ну я ужасно горд за это! — Синдзи чрезвычайно это понравилось, он любил быть в центре любовного внимания и это его само по себе крайне заводило. Тем временем Мицуру разогрелся, наблюдая за тем, как Каору активно прелюбодействует с его напарницами — те аж потекли, и соки их устремились прямо в рот сосущего гея. — А он может войти в нас? Он же не совсем человек, потому мы не можем забеременеть от него, — рассудила Мику. — Да, вы не сможете от меня забеременеть, в конце концов я — Ангел, — пояснил Каору, стоя на корточках. — У-у! Никогда я не была так возбуждена! — поделилась Мику с Кокоро. — Тогда давай ты первая, — не стала возражать Кокоро. Мику вдруг повернулась к ней и поцеловала напарницу в губки, благодаря чему дрогнул не один член, приблизив оргазм дрочащих наблюдателей, включая Мицуру. — Итиго, если я тебе нравлюсь, могу я пососать тебе влагалище? — подумав, предложил Синдзи. — А? — Итиго шликала себя рукой. — Хорошо. — Просто я очень люблю сосать женские влагалища, — встал Синдзи и вывел Итиго на кушетку, где та легла так, чтобы смотреть на Горо, а Синдзи, с поднятым членом, расположился поудобнее, погладил по лобку Итиго, хорошо его рассмотрел и провёл языком по этому детородному органу, особенно хорошо акцентируясь на бугорке. — Приятно, — похвалила Итиго. — «Что же я раньше не додумался её так удовлетворять?!» — поймал себя Горо, орудуя членом в Рей. Удобно расположившейся Синдзи взялся очень активно, словно голодный кот молоко, вылизывать гениталии Итиго. — Ляг на бок, думаю, так тебе лучше будет видно Горо, — предложил Синдзи. — А я так смогу удобнее сунуть Итиго в попку палец. — Хорошо. Пока они располагались, Мицуру затребовал Каору: — Так, хватит вам, — схватил он пепельноволосого альбиноса. — Эй, Мицуру, он меня ублажает! — возмутилась Мику. — Не жадничай! — Мицуру опустил Каору на корточки перед собой, Ангел покорился и обхватил стоящий фаллос губами, член погрузился в рот, взад-вперёд, взад-вперёд. — О-ох! — обрадовался Мицуру. — Я как увидел его лицо, так сразу захотел опустить перед собой и заставить сосать! Член же самого Каору от подобного резко воспрянул, ведь это не то что иметь дело с женщиной! — Ах, Кокоро, кто бы мне пососал?! — упёрлась кулаками в бок Мику. — Давай я пососу, — предложила Рей. — А?! — обернулась к ней Мику, махнула рукой себе по влажной косичке. — Давай! — Горо представил то, как он сношает Рей, сосущую влагалище у Мику, блондина это очень хорошо внутри встряхнуло — он вытащил торчащий член, встал и понаблюдал то, как быстро выстроилась поза: Рей телекинезом пододвинула кушетки, Мику встала там на колени, склонилась и выставила заднюю часть к лицу альбиноски, та встала собачкой, упёрлась губами ротовыми к губам половым и стала сосать Мику самое нежное девичье место, обхаживать устами алтарь Венеры; Горо же на коленях по-быстрому взгромоздился и вогнал крайне возбуждённое от таких дел хозяйство во влагалище Рей, и теперь уже ритмично заимел эту чудесную, сочащуюся влагой куночку. Попутно он наблюдал то, как Синдзи ртом всё ласкает его Итиго и делает это очень умело, и ещё получает наслаждение. Член у Синдзи оказалась воздет копьём: — Не могу больше сдерживать себя! — Синдзи при этом умудрялся ещё себе надрачивать. — Зеро Ту! Зеро Ту, чёрт тебя возьми! Иди, и отдайся мне! — А?! — Зеро Ту, которую в этот момент сношал Тодзи, повернулась к зовущему. — Ну вот! — проговорил позади Тодзи. — Я говорил, что наш вечно похотливый Син не будет ждать до пробуждения Хиро! — Ага, вы только такую классную позу устроили, — проговорил Асари. Тодзи сидел на своего рода широкой ступени выше всех, так что вода только касалась его стоп, Зеро Ту же широко расставила ноги на ту же ступень, где любовник разместил задницу, и так, на сей раз спиной к Судзухаре, розоволосая сношалась с ним: быстро-быстро влагалищем наседала на крепкий фаллос и восставала, жидкость обильно текла, а вытаращенные вперёд сиськи с твёрдыми сосками говорили о сильном возбуждении Зеро Ту, проделывающей всё это с громкими звуками посреди горячих паров. Ещё бы ей не возбудиться, когда такая же красная и возбуждённая, во всём подобная вакханке, Аска Сорью Легли склонилась и высунула язык, чтобы он плотно соприкасался то с клитором Зеро Ту при опускании, то с крепким, сочащимся влагой, фаллосом Тодзи при её, Зеро Ту, поднимании. — Тодзи, давай ты быстрее кончишь? — предложила скакавшая на этом копье Зеро Ту. — Чё?! Нет! — быстро дышал парень из-за плеч. — С тобой я хочу потянуть! — Судзухара несколько раз хлопнул её по груди. Тодзи наслаждался и не хотел и слушать о том, чтобы отдать кому-то эту сладкую девочку, благодаря которой столь сильно сосредоточилось у него на конце фаллоса вот такое хорошее чувственное наслаждение; да, оно скопилось в члене и внутри таза, ближе к корню члена, приятное напряжение всё схватило изнутри, огонь сладострастия пылал. И на всё это смотрела Хикари, его законная жена! Тодзи ощутил себя таким животным. Хотя он и не такое мог вытворять, особенно если напьётся — стягивание трусиков с девочек, БДСМ, в последнее время — даже мужеложство, блуд, содомия, измена — ох, до чего он мог дойти! Но он искренне любил Хикари, а она искренне любила его, потому все эти вещи не смущали их благодаря Синдзи, который научил их быть рациональными гедонистами. — Аска, сожми Тодзи яйца! — подсказала Хикари. — Он любит это. — Ах, Хикари! — сквозь зубы простонал Тодзи, Зеро Ту всё работала, скакала, выбивая из парня сперму. — Сейчас, — Аска захватила пальцами яйца Тодзи. — Сожми, — Зеро Ту за всё количество произведённых половых актов со многими своими партнёрами научилась разным приёмама. — А-а-х! Ах! Ха-ах! Ох! Оуууух! — протянул Тодзи, смачно вытягивая губы при подходе к извержению — Аска, пальцами слегка сжимая яйца, почувствовала то, как они прижались к тазу, производя извержение сперматозоидов дальше по канальцам в уретру — предстательная железа выбросила секрет, потряся Тодзи изнутри; в эти секунды, самые приятные из тех, что может испытать мужчина, парень кончал, сперма вылетела, Зеро Ту не переставала двигаться и потому член Тодзи, чрезвычайно стимулированный этим и во время разрядки палил спермой очень быстро и вскоре Тодзи остался с пустыми пороховницами. — О, боже-боже! Как мне хорошо! Как хорошо! — Тодзи захватил Зеро Ту руками и начал целовать розовую шейку и спинку. — Тодзи, а ну не смей так её нахваливать! — разозлилась спьяну Хикари, ведь ребята ещё и пили алкоголь! — Я разрешаю тебе трахаться с чужими женщинами, но не даю тебе права восхвалять их в постели! Наверное, это ещё больше вызвало у Хикари ревность и возмущение. Зеро Ту же встала, освободившись от хватки Тодзи, и опрыскала парня с поднятым членом горячей водой — когда подпрыгнула. Зеро Ту очутилась возле Синдзи. — Чего тебе, мой милый? — подсунула она лицо к куночке Итиго — Синдзи как раз в засос брал это место. — Мне на член сядь и выжимай! — Синдзи несколько изменил позу, чтобы лежать ровно на спине, а голову поворачивать и касаться ртом и водить языком по гениталиям Итиго, которая занимала положение на боку. Из неё уже сполна случилась смазка и Синдзи старался вытягивать её ртом, вдобавок он помогал себе рукой, надрачивая библейский уд. Зеро Ту проворно оседлала этого скакуна — Синдзи водил глазами, смотря то на нежное место Итиго, то на грудь и живот прыгающей Зеро Ту. Итиго уж скоро почувствовала приближение оргазма, и подобно тому, как Зеро Ту лишила Итиго Хиро, в которого она была влюблена, Зеро Ту лишила её и Синдзи, ибо как раз к этому моменту подвела сосуна влагалища к извержению, потому мальчик оторвался от лона Итиго, а также перестал толком работать пальцем над её анусом. — Ах! О-ох! — Синдзи стонал, предвкушая скорое извержение. — О, как мне хорошо! О, Зеро Ту, ты мне напомнила, сколь хороши женщины! — Синдзи горячим взглядом пожирал нагое туловище со здоровыми сиськами, вид которых дополняли спадающие длинные локоны розовых волос. Зеро Ту приоткрыла свои губы — о, эти губы! — как раз достаточно пухлые, чтобы быть соблазнительными, но при этом ровные и не чрезмерно большие, чтобы производить ощущение вульгарности. — О, я сейчас кончу, но ты, Зеро Ту, поцелуй меня! Хочу пососать тебя в рот и только потом кончить! Синдзи понял, что уже вот-вот извергнется, движения Зеро Ту не оставили мальчику ни шанса воздержаться от выбрызгивания семени! Зеро Ту склонилась, разумеется, она перестала двигаться на торчащем члене, который вот так как бы замер, весь напряжённый, а яйца плотно прижимались к тазу, словно их сковал камень и тянул тягач. Большие груди Зеро Ту припали к его груди, и тогда внутри всё окончательно переключилось на спуск, Синдзи содрогнулся внутри и это вызвало извержение. Но прямо во время первого же оргазменного сокращения члена, когда капля семени миновала уретру, произошло следующее, что сделало этот оргазм много слаще. Сладкие губу Зеро Ту припали к губам Синдзи, внимательно смотрящего своими голубыми глазами. Он обхватил любовницу руками, чрезвычайно возбуждаясь от этого поцелуя, блудодей прижал её к себе, и она легонько и немного двинулась, даже без намерения взорвать лежащего под собой, но именно это и произошло! Член Синдзи после столь натянутого напряжения взорвался в жарком и смачно мокром экстазе — семенная жидкость вылилась, и пошла, пошла! Изо рта Синдзи вырвался глухой стон, прямо в губы Зеро Ту, и следом язык мальчика оказался поглощён горячими устами девицы. Синдзи стал кончать и так заполнил влагалище Зеро Ту, струя его спермы стекла по стволу к яйцам, когда любовница вновь выпрямилась. — Хм, — Зеро Ту поковырялась в носу. — Славно. Она перевела взгляд на часто дышащую Итиго: — Ты тоже кончила? — Да, — Итиго уж сама себя рукой довела после того, как Синдзи своими ласками распалил её — она захватила кончиком двух пальцев клитор и частой стимуляцией спровоцировала свою разрядку. Где-то же сейчас со спадающим с лица напряжением кончал Горо, плотно держа руками Рей, каковую он до того с колен так быстро и сильно имел — сперма его заполнила влагалище альбиноски. — Спасибо, — Рей первой слезла с его фаллоса, она оторвала губы от влагалища Мику и на коленях встала ровно позади девочки, придвинула её руками за таз к себе с выставленным задом. — Мику, теперь я хочу насладиться тобой так, как Горо наслаждался мной. Мику почувствовала, как что-то твёрдое давит ей на анус с явным намерением проникнуть. — Эй, что это?! — удивилась Мику. — Мой клитор. — А?! — глаза Мику слегка округлились. — Не бойся, — без капли волнения молвила Рей, — он хорошо смазан моим соком и он меньше любого из членов, потому, чтобы его плотно обхватить, я введу тебе его в анус и сделаю такую содомию, — Рей уверенно ввела свою торчащую женскую штучку аккурат в анальное кольцо, и так она стала, плотно прилегая тазом к ягодицам Мику, стимулировать себя и анус девочки, придерживая ту за бока. — Вообще, — вслушалась в это ощущение Мику, — мне приятно, как и то, что ты языком там мне делала… Потому я не против. Рей за это приятно погладила Мику по спине тёплыми и мягкими руками. — Давай я помогу, — охотно подскочил Синдзи и со сладостной улыбкой и взглядом, блестящим огоньком похоти, просунул под Мику руку и начал кончиками пальцев водить по клитору. — О, мне очень приятно! Спасибо! — благодарила довольная девушка, пребывая в чертогах наслаждения. — Давай, вот так, — элегантно улыбающейся и струящейся добротой Каору в праведной миссионерской позе ввёл свой подобный шпаге член в детородную пристань; сама Кокоро, всем довольная, лежала на спине на кушетке и раздвинула поднятые и согнутые ноги перед сим кавалером. А Мицуру, ровно стоя, со спины Табриса взял Ангела в зад, с очень большим удовольствием засадил смазанный член в дырочку меж сладких белых ягодиц, чистых и самых соблазнительных из тех, которые только доводилось видеть пилоту Генисты! — Как тебе, Каору? Как тебе Кокоро? — Мицуру согнул руки и упёрся кистями себе в тощие бока. — Эстетически она очень приятна, хотя я больше люблю то, что внутри — душу; Кокоро, ты ведь добродетельная девушка? — смотрел ей в лицо Каору, двигал он в ней членом без спешки, даже медленно, по меркам обычного полового акта, очевидно, Каору больше наслаждался тем, что делал с ним Мицуру, неужели вагинальными усладами, сотворёнными не для него. — Кокоро очень услужлива, — с ходу сказал Мицуру, думая, однако о том, что ему нравится Кокоро не только поэтому. В их языке не было слова «доброта» — были аналоги, типа «приятный в межличностном общении и поведении», но прямо в смысле «содержащий в себе умозрительную сущность, заключающую в себя черты внутренних установок», как понимаем концепцию доброты мы, такого не было. И Мицуру понял, что Каору имеет в виду, просто ему потребовалось помыслить об этом ещё немного во время задосношения. — Да, — вспоминая, как Кокоро ко всем хорошо относится, не проявляет никакой агрессии, всегда отзывчива, ухаживает даже за растениями (ей это нравится), не имеет ни злопамятности, ни обидчивости, потому к Кокоро хорошо относятся все, даже такой забияка Дзоромэ и такой надменный хам, как он, способный мерзко вести себя с человеком, в которого влюблён. — Да, ты прав, Кокоро добрая, как ты говоришь. Мицуру, говоря довольным и напряжённым тоном, употребил наиболее похожее по смыслу слово, означающее «обладающий положительным социальным поведением в превосходящей степени». — О, тогда мне очень приятно делать приятно Кокоро! Люблю доброту. Тебе как, приятно, Кокоро? — сладчайше улыбался ей Каору. — Да, мне с тобой очень приятно! — Кокоро любила смазливых мальчиков, потому стоило Каору погрузить в неё ствол, как лапочка-девчонка уже отправилась на седьмое небо. При этом Каору, будучи геем, услаждался больше от члена Мицуру, что не требовало от пассива лишних движений; потому, вместо траты внимания на те частые действия, каковые его самого должны бы были усладить, Каору мог позволить себе переключиться на поглаживания светлых сисечек Кокоро, торчащих во всей откровенности. — Как тебе, Каору, как тебе нравится? — Мицуру прилагал силу к тому, чтобы часто вводить и выводить член, охватываемый в кишке. Надо сказать, что невзирая на предшествующий минет, готовность к оргазму пропала при переключении; всё же Мицуру было непривычно, он сношался стоя и сейчас больше орудовал фаллосом ради ублажения Каору. — Мне нравится, да, Мицуру. Этот способ — в зад — мой любимый, — сказал Каору. — Это очень приятно, оказаться между двумя, когда ты имеешь и тебя имеют. — Хм, тогда… Сабуро! Подойди! — Да! — встал тот с места, вышел из горячей воды и охотно подошёл к тем, с кем ему доводилось вырываться из царства мёртвых. — Ты не мог бы меня иметь, пока я имею Каору? Каору говорит, это очень приятно. — Никогда не пробовал быть центром бутерброда, — в близи осмотрел это дело Сабуро, чей член был поднят от дрочки и наблюдения за оргией вообще. — Я ваще не спец по ебле. — У тебя хорошо получалось, — напомнил друг, любовник и товарищ. — Давай, Сабуро, возьми меня. Разве мои ягодицы недостаточно хороши? — хлопнул себя по ним Мицуру. — М-м, да, мне нравятся твои ягодицы, — задумчиво поднёс палец ко рту Сабуро, лётчик и правда проникся общим соблазнительным обликом своего знакомого — его привлекли и красивое седалище, и стройные длинные ноги, и худая спина, и вообще всё это поднимающее член одним своим видом добро покрывала аристократически бледная кожа, хотя не такая бледная, как у альбиноса Каору. — Лады, гм, лады, Мицуру, — Хирю сейчас слишком себя возбудил, чтобы отказаться от предложения, потому взялся за смазку, — попробую, раз у нас такие дела… — Погоди, мне вот только стоя сношаться… как-то не очень нравится, — подумал Мицуру. — Давай ляжем на бок, Мицуру-кун, — охотно предложил Каору тоном опытного совратителя и развратника. — На боку тут нам всем места хватит. — Э-э, хорошо, давай попробуем на боку, — согласился Мицуру. — Отличная идея, а то стоя под таким углом может быть особенно больновато и неудобно входить в жопу, — поддержал предложение Сабуро, наносящий смазку на член. Так наши блудодеи поочерёдно легли на бок, поднимая ногу, Каору засадил член во влагалище Кокоро, та повернула голову к улыбающемуся лицу Нагисы, красавец как раз воспользовался этим, чтобы сладко впиться в губы любительнице цветов и потомства; сам Каору поднял ногу и позволил Мицуру ввести член себе в анус, Сабуро рукой вставил ствол куда надо, после чего сам стал моститься позади Мицуру, на сей раз Синдзи заботливо помог Сабуро ввести хозяйство в отверстие Мицуру. — О-ох, как хорошо, — приятно почувствовал последний мужскую штучку внутри себя. Синдзи до того как раз заставил Мику разразиться оргазмом. — А-ах! А-ах! Три Синдзи, три! — страстно разошлась Мику в моменте разрядки, ощущая как разливается от таза блаженная истома. Рей постигли такие же ощущения — это было знаменованно тем, что из влагалища Аянами брызнула светлая жидкость, от жара и блаженства синевласую альбиноску тоже недурно потрясло: — Ых! — Рей аж сжала зубы, жмуря глаза и напрягая мышцы лица, рукой она крепко надавила на спину Мику, чей тёплый анус послужил активной лесбиянке средством для доведения себя до яркого клиторного оргазма, она так возбудилась, что облила себе бёдра и колени обильным женским соком. — Ну и ну, — голая Зеро Ту, развалившаяся на кушетке и рассывающая леденец, даже удивилась подобному, — ну и даёшь, Рей, довести себя до такого… Неужели тебя так возбуждают девочки? — Ох! — выдохнула Рей, немного склоняя торс над спиной Мику, — мне нравятся женщины, ласкаться с ними иногда бывает гораздо приятнее, чем с мужчинами. — То есть ты лесбиянка? — Нет, с мужчинами мне больше нравится сношаться, а ласкаться с девочками, — прояснила вопрос Аянами. — У меня такие же вкусы! — громко и весело поделился ими Синдзи. — Мне нравится сношаться с мужчинами, потому что их члены позволяют мне уподобиться женщине и испытать огромное удовольствие! — прямо сказал юноша, когда взялся помогать Сабуро ввести свой член в попку Мицуру. — Наконец, когда мою жопу заливает сперма и когда за этим наступает чувство заполнения, это исключительно то удовольствие, которое мужчине может доставить только мужчина, — с пылом описывал свои ощущения Синдзи, — и вот хотя ради того, чтобы побыть женщиной, которой я себя в душе иногда ощущаю яснее всего, биологическому парню и надлежит ложиться под хуй другого парня! А когда же я сверху, то, чёрт, мужская задница мне нравится больше женской и так я люблю её сношать! Она меня больше возбуждает, так как я поступаю извращённее! Я плачу мужчинам, которых сношаю, за то удовольствие, которое они доставляют мне! — после такой похвалы в адрес своего пола, Синдзи перешёл к полу противоположному. — А что касается девочек, то я обожаю их ласкать, да! Ласки девочек невероятно приятны! Их груди, их губки, их язычки, наконец их попки! Больше всего мне нравятся сиськи и лица — мне нравится, когда они писают мне на лицо и всячески меня унижают. Мне нравится, когда они скачут на моём члене! Но больше всего я обожаю сосать им влагалища! Соски, женские тела, лица, о, они прекрасны! — Синдзи, ты так смачно это описываешь, что я не могу! — вскочил с места Асари, любитель извергаться туда, куда уже был сделан заход. — Тут уже полно спермы у Рей и у Зеро Ту, так как Рей уже трахал, я трахну тебя, Зеро Ту! — Погоди, — перебил японского блудодея Смит, чей член в результате мастурбации на откровенную оргию уже во всю торчал и был готов к отстрелу, — ты же любишь, чтобы было больше спермы?! Потерпи, дай мне кончить в Зеро Ту! Тебе же будет больше спермы! — А, ладно, хорошо, пусть ваша Зеро Ту мне пока пососёт! — подошёл к ней Асари. — Я сейчас сосу леденец, мой рот занят, — не согласилась с таким раскладом Зеро Ту, продолжая сосать сладкий розовый шарик. — Я предлагаю вам засунуть мне оба члена во влагалище. — Хорошо, — согласился Смит. — Да, — хлопнул Асари в ладоши, — если ты кончишь до меня, то это будет круто! — Ты так эротически ешь эту конфету, — Смит подкатил вплотную к передыхающей на кушетке Зеро Ту, — меня это завело! Я люблю, когда красивые женщины что-то едят! Дашь мне пососать конфету? — На, держи, — Зеро Ту вставила Смиту в рот леденец и дала пососать, поводить за щекой. Асари в этот момент шлёпнул Смита по ягодице. — Чёртов американец! Ты также брал хуй на базе 51! Хуй у серых человечков! — расхохотался Асари. — У-ум, — Смит продолжил сосать конфету. — Эй, — Зеро Ту захотела леденец назад, — можешь взять меня во влагалище, но… Ответом ей послужила сперма, которая поочерёдно вылетающими капельками оросила тело Зеро Ту, особенно её груди. — Ах! Прости, Асари, я не удержался, — Смит отдал Зеро Ту конфету. — Тебя так возбудил леденец? — удивился японец. — Да, Асари, — обернулся к нему американец, — я так возбудился. Я уверен, мне ещё достанет сил отыметь эту розовую детку… А ты пока прости меня, я не смог добавить своей спермы в куночку Зеро Ту, тебе останется рассчитывать только на Тодзи и Синдзи… — Ух, ничего, этого хватит! Я хочу кончить… и ртом высосать эту сперму! У меня прямо всё внутри дрожит от одной только мысли высосать сперму, которую я обожаю, прямо из этой девушки! Трясущейся от вожделения Асари уже мостился с боку к Зеро Ту, его конец погрузился и приятно ощутил тепло жидкого семени… — Асари, я думаю тебе лучше высосать сперму сейчас, а то после извержения тебе может перехотеться, — предупредил Синдзи. — Вот, — он положил руку на спину Рей, — у Аянами есть сперма Горо, пусть она сядет тебе влагалищем на лицо и ты высосешь сперму из этого чудесного лона. — Гм, да, думаю можно, — решил Асари. — Я чувствую, что мог бы ещё кончить, — дрочил себе Футоши, сидя в горячей воде. — В кого? — поинтересовалась у него Хикари. — Рей сказала мне, что довольна тобой, — повернула к нему Аска. Футоши особенно замер взглядом на её грудях, не таких больших как у Рей или Зеро Ту, но всё равно чертовски хороших! — Да, раз ты так смотришь, — Аска с безобидным смешком коснулась своих сисек. — Давай я дам тебе. — Ну я же урод? — Кто тебе это сказал? — Ну, я толстый… — Но зато ты сильный, ты крупный, никакого лишнего жира у тебя нет, — очень уверенно сказала Аска, вставая с места в клубах пара и глядя на торчащее хозяйство Футоши. — И у тебя эта штука большая, ребята вроде тебя могут удовлетворить девушку, — Аска взяла Футоши за руку, — давай, пошли, займём место. Я начну. Горо и Итиго, к тому моменту вернувшиеся отдыхать после секса в горячую воду, особенно с интересом проследили за тем, как Аска приказала Футоши лечь на кушетку, как только это было сделано, Аска села на корточки над членом, вставила в себя этот агрегат, и стала в такой позе, сидя спиной к Футоши, ублажать этого молодого человека. — Эй, Мику, подойди сюда, — попросила так приседающая Аска, — сладкая… Мои любовники усладили тебя, потому будь добра теперь усладить меня. — Да, — охотно подбежала голенькая девчушка с косичками, — что я должна сделать? — Видишь клитор? — указала Аска, она всё время садилась на торчащий член почти до самого корня Футоши и приподнималась с него до головки. Рыжие волосы свисали на мокрые плечи, капли горячей воды с них соблазнительно стекали по голой коже. — Ох! — смотрел на её спину и попку Футоши, ощущая трепет внутри. — Мику, ты должна языком касаться клитора; когда я буду двигаться, ты выставишь его и он будет касаться моего клитора и члена твоего товарища Футоши, так ты будешь услаждать нас обоих. — Хорошо! — Мику умело взялась за дело и язык девочки оказался выставлен аккурат как надо. Аска, не без довольной ухмылочке, поддавала слегка вперёд, чтобы надавливать твёрдым возбуждённым клитором на язык Мику — этой девочки, так похожей на неё, только со знаком «минус» по всем параметрам, и этого Аске хватило, чтобы сойти с ума от страсти к этой Мику! Но это было ещё далеко не всё: — Хикари, а ну иди-ка сюда, заберись-ка влагалищем на мордашку Футоши! — позвала подругу Аска. — А?! — та сидела возле Тодзи. — Футоши, а ты не против? — Конечно не против! Пусть сосёт тебе сладкую киску, пока я услаждаю ему хуй! — решила Аска. — Х-хорошо, — Хикари по-быстрому забралась на Футоши, встала над его лицом своим тазом. — Я опущусь? — Можно, если Аска так говорит, — Футоши оказался очень польщён тем вниманием, которое оказала ему Аска, потому не стал в чём-то спорить с рыжей красоткой. — Тогда сажусь… — Хикари, садись так, чтобы массировать мне спину и пальцем разминать попку! Я хочу, чтобы всё было в работе! Тогда и только тогда я получу от всего этого охуенный оргазм! — рьяно двигалась Аска. — Мику, возьми рукой яйца Футоши и чуть сожми их, раз на Тодзи это подействовало — то и с ним сработает, чёрт побери! Мику всё порядочно исполнила, Футоши накрыт самым нежным местом Хикари и оказался согласен в обмен на те удовольствия, что доставляла ему Аска, ртом ласкать её подругу. Асари в это время ртом принял из вагины Рей сперму Гору, как раз он лежал, а Зеро Ту выжимала из него семя, и ей не потребовалось много времени, чтобы вызвать оргазм ещё одного японца. — Зеро Ту, — только успокоив дыхание, смог выговорить Асари после оргазма, — я как раз столь круто кончил потому, что думал о том, как высосу из тебя всю сперму. Потому давай сюда, давай сюда сокровище. Зеро Ту с деловым видом вынула изо рта леденец: — Как скажешь. Она слезла с члена. — Осторожно, чтобы сперма раньше времени не вытекла! Я хочу скушать её всю! — взволнованно потребовал Асари. — Хорошо-хорошо, — Зеро Ту рукой закрыла гениталии, чтобы донести содержимое до пункта назначения. Красавица подставила таз к лицу Асари и продолжала досасывать конфету, покуда тот потреблял желанное. Проглотил семя, парень подумал и попросил: — Зеро Ту, ты хочешь в туалет? — Да, — немного вдумчиво ответила она. — Тогда… у-ум, тогда пошли со мной на улицу, к деревцам, кхм, — Асари оказалось неудобно говорить. — Я не буду делать ничего, что мне омерзительно, но вот ты можешь попросить меня сделать с собой хоть что угодно, — поставила условие Зеро Ту. — Да-да-да, пошли, — Асари явно стыдился, но проследовал за Зеро Ту, потому мы оставим читателя без описаний того, чем они занимались дальше и чем ограничились. Вместо того мы переключимся на многослойный сендвич из гетеросексуальной любительницы потомства; её бисексуального кавалера со сложной личностью и глубоким духовным миром; на голубого красавца и его, возможно, ещё более голубого воздыхателя со столь сложным характером. Мицуру стало не хорошо от перенапряжения и горячего пара, несмотря на то, что совокупление в центре бутерброда доставило ему наслаждение. — Я провожу Мицуру, — Каору удалился вместе с мальчиком. Сабуро остался с Кокоро, и, видя что та уже крайне заведена, продолжил доводить её руками. — Не могу кончить, — пожаловалась Кокоро, несмотря на то, что Сабуро дрочил ей парой пальцев. — Ладно, — тогда гей взялся другой рукой за груди Кокоро и начал их разминать. — Всегда обожал мужские соски, но не эти, прости, уродливые холмики, выпирающие мне тут в лицо… — Хирю не намеревался притворяться, что ему это нравится. — Войди в меня членом и кончи, я люблю, когда мужчина в меня кончает, — сказала Кокоро. — Э-э… — Не бойся, я уже ношу ребёнка, так что у меня не будет нежданной беременности, — на удивление очень вкрадчиво аргументировала Кокоро. Остальные это не услышали и как-то меж ушей пропустили. — Хорошо, — всё же согласился Сабуро, — хоть узнаю, каково это… Он направил в Кокоро своё малогабаритное хозяйство, вошёл, ощутил естественную смазку, и начал сношать. Дело происходило в миссионерской позе, которую Сабуро занимал только в положении с Кокоро, обычно отдавая предпочтение золотой классике — принимая в себя как пёс. — Спокойно, я помню, как однажды Синдзи потерял так сознание и сильно меня напугал, — Каору вывел Мицуру на свежий воздух, перед ними с этой стороны выхода из базилики раскинулся благоухающий сад, всевозможные цвета занимали окрестности, немного обступая тропинки, и высокие деревья с пышными кронами высоко восходили над головами. Мицуру, прийдя в себя, молча сделал несколько шагов по приятной зелёной траве — с этой стороны плющ охватывал возвышающиеся ряды мраморных колонн. — Сядем? — Каору указал на скамейку из цельного мрамора, с базальтовыми ножками, она стояла неподалёку. — Да, — повернул туда голову Мицуру. — Похоже на нашу зелёную зону, особенно на Мистилтейн, место, где мы живём, только тут больше декораций, — Мицуру активно оглядывался, вокруг кружили разноцветные бабочки, колибри пили нектар. — Это место создано подсознанием Рэндольфа-сана, — присел Каору на скамейку, свою щедрую юношескую улыбку он тоже водил со взором по этому густому и тёплому саду. — Он говорил, это его впечатление о молодости. Он увлекался античной культурой и краеведением, ему нравились всякие старые сады, фамильные замки, древние здания и прочая седая старина. — То есть это место такое же, как тот «ад», да? — понял Мицуру. — Да, только «ад» вымощен вовсе не счастливой ностальгией, а ужасной предсмертной агонией — огромное множество обитателей вещественной стороны Мироздания умирает в ранах, в скорби, покинутые, одинокие, полные ненависти и отчаяния — и никто не приходит за ними в смертный час, — пояснял Каору. — Им остаётся одним пасть в забвение и возвратиться в круговорот душ… Принеся на этот план нечто своё. Каору вытянул руку, позволяя бабочке сесть на палец. Голый альбинос, он был так красив, что Мицуру проникся к нему чисто эстетическим наслаждением. — Ты сам выглядишь как чья-то мечта, — у Мицуру аж в горле спёрло от любви, парень не прекращал думать: — «Какой красивый! Какой красивый!» Лицо Каору, невообразимо прекрасное, поначалу смотрело на тонкие, изящные пальцы, где на поднятом указательном села бабочка, потом красные глаза обратили внимание на Мицуру, Каору повернул к нему свою длинную шею, которая, это всё же не могло не броситься в глаза, создавала диспропорцию. — Мицуру-кун, в некотором роде, так оно и есть, — легко и немного загадочно улыбался смотрящий ему прямо в глаза Нагиса, настоящий Ангел, он показал мраморным, прямо как материал скамейки, на котором они сидели, а в лучах оранжевого заката волосы юноши приняли совсем иной цвет — став из пепельных какими-то рыжевато-коричневатыми. — Прежде чем родиться на Земле, меня вызвали из забвения мысли Синдзи. Да, я на год старше Синдзи, но я из тех областей бытия, которые превосходят линейное время. Я и был тем раем, который Синдзи всё это время искал. План Ньярлатхотепа заключался в том, чтобы заставлять нас страдать и с каждой новой реинкарнацией разлучаться, переживая на Колесе Сансары трагически жизни раз за разом, мучаясь от боли, да ещё от той боли, которую мы сами доставляли друг другу. — Зачем… зачем он это сделал? — решил спросить Мицуру. — Просто так, — спокойно ответил Каору, — есть индивиды, которые делают зло другим просто так. Можно сказать, безвозмездно. Мицуру посмотрел на траву у ног, где какая-то букашка полезла вверх по зелёной травиночке, добравшись до конца, она свалилась и оказалась на стопе Мицуру, чуть подальше от оснований большого и следом идущего пальцев. — Есть же жестокие дети, которые лупой выжигают муравьёв? Так вот, Ньярлатхотеп — сынок того, кто создал всё, мерзким он вырос, — посмотрел туда Каору, немного приподнимая до того ровно приставленные к примятой траве носки, особенно он поднял все пальцы, так как по ним поползла какая-то маленькая змейка, создавая своим зелёным окрасом контраст с бледной кожей Каору, ещё более белой, чем у Мицуру. — А такие не ядовиты? — Мицуру вспомнил, что Хиро, любитель живой природы и особенно птиц, читал про всякую фауну, из его книжек на глаза Мицуру попала информация о ядовитых змеях. — Нет, это островной полоз, полностью безобидная змея, — Каору позволил животному проползти по своим делам. — Ну, то есть не ядовитая, — посмеялся альбинос. — Если наступишь — может укусить так! — Гм, — Мицуру подумал. — Синдзи очень любит тебя, да, — парень впервые подумал о том, насколько глубоко понятие любви. И Каору смог оценить глубину контекста вопроса. — Да, я очень люблю его. И тебе советую сосредоточиться на Кокоро, ведь я как понял, вы вместе? — Что значит «вместе»? — к счастью, контекст полностью передался Мицуру благодаря всё той же волшебной телепатии (или некой её разновидности). — Вместе, это те, кто… — Не только пилотируют этот ваш Франкс, — сказал Каору, — но и те, кто связаны сексуальным влечением, в той его форме, когда важно не только тело, когда важна личность, когда именно тяга к личности держит тебя возле того человека и позволяет вам двоим заполнить своё одиночество. Или не только двоим, любить друг друга могут большее число человек, не только двое. — Э-э, меня всегда учили, что «половая любовь» — всего лишь умственное помешательство, психическое расстройство на почве полового инстинкта, прямо как трусость — порок, основанный на инстинкте самосохранения, который мне нужно преодолеть, так как мой долг, как стайного животного, жертвовать за свой коллектив, — рассказал Мицуру. — Тебе говорили далеко не всю правду, — смело возразил Каору, — половое влечение может привести к помешательству, но «настоящая любовь» — чувство несравненно более сложное и прекрасное. Половое влечение может заставить тебя жаждать человека, но если он откажет тебя, твоя жаждала перейдёт в ненависть к нему, и тогда ты можешь убить предмет своего вожделения, приговаривая «да не доставайся ты ни кому!» — Да, я это хорошо знаю, о любви, то есть о том, что ты говоришь, Взрослые нас предупреждали, — сказал Мицуру. — Вот только это не любовь. У греков было такое чудесное слово «агапэ» — мне нравится именно оно для описания «настоящей любви», — предложил Каору. — Сравнительно мало людей способны на агапэ, далеко не у многих получается найти себе вторую половинку, но это возможно, иногда редкие события происходят. Возможно даже это не столь редкие события, просто настоящая любовь не так уж заметна. Если человек поёт о своей любви песни и стучит себя в грудь, велика вероятность, что он озабочен своей яркой страстью, а страсти имеют свойство проходить. Мицуру такие рассуждения оказались непонятны, он жил совсем в другом обществе, и Каору догадался: — Но я думаю, ты не слышал о любви там, где ты родился. Молодые люди нетрадиционной ориентации ещё посидели вместе, говоря об эстетике и искусстве; как известно — эти темы очень волнуют тонкие души мужчин, склонных влюбляться в других мужчин. — Папа говорил, что надо ценить высокое искусство, — вспомнил Мицуру, — я даже интересовался песнями… да, мне нравились те песни и картинки [имеется в виду создание объёмных фигур на голограммах, то есть это что-то среднее между рисованием и скульптурой], но они были однообразны — все посвящены Папе и Взрослым. Я не мог раньше даже вслух это сказать [дословно «внятно сформулировать», и сам себе признать, таков был истинный смысл несколько завуалированной фразы]. — То есть ты боялся неодобрения, если другие узнают что ты думаешь о верховном лидере? — поинтересовался Каору. — Э, наверное… — Но в душе ты не очень уважал Взрослых? Такие вопросы оказались очень сложными, так как Мицуру требовалось сосредоточиться на своём внутреннем мире и глубоко туда погрузиться, чтобы понять, что он на самом деле любит, кого уважает, а кого нет, потому юноша затруднился вымолвить нечто внятное. Но кое-что он мог сказать о другом: — Каору, ты… ты мне кажешься кем-то вроде Папы, таким же великим [по смыслу: «Ты тот, кого я должен считать в величии подобным Папе, как того от меня хотело бы Общество»]. Мне казался раньше таким Хиро. Сколько себя помню, я больше видел [как сильную личность] перед собой Хиро. Каору, я впечатлён тобой. — Прямо как Синдзи, — с очень тёплым выражением смотрел на него собеседник. — Мой возлюбленный был кем-то вроде тебя. — Я хочу быть с тобой. Я готов быть твоим верным слугой, — сказал Мицуру. Каору поначалу промолчал, просто смотря очень по-доброму на Мицуру, только через паузу альбинос изящно вымолвил: — Мне кажется, Хиро ты больше пригодишься. Разве Хиро не сильный? Разве слабый смог пройти через то, через что прошёл он ради своей возлюбленной? Мицуру впервые об этом подумал. Поначалу он счёл Хиро эгоистом, который думает только о себе, и только сейчас юношу осенило, как Хиро выкладывался ради Зеро Ту. — У меня есть Синдзи, у него есть я — а вот Хиро, я думаю, нужна помощь. Ведь он тот, кто умеет ценить по-настоящему близких людей, раз ради Зеро Ту он пошёл на такое, — рассуждал Каору. — То есть… ради того, на что Хиро пошёл ради Зеро Ту, он может пойти ради меня? — Не ставь вопрос так. Какие-то люди для нас ближе, какие-то дальше. Думаю, ты будешь слишком эгоистичен, если будешь желать от других сильной любви к себе. Любовь приходит сама собой там, где это возможно [любовь в широком смысле], — поучал Каору. — Я рекомендую тебе присмотреться к Хиро. Будь его левой рукой, я уверен, он оценит тебя. — Что ж… — Мицуру сосредоточился на воспоминаниях вокруг Хиро. — Хорошо, — сердце почему-то подсказало, что это верная мысль, — ладно, я постараюсь… — Умница, дай я тебя за это поцелую, — собеседник довольно чмокнул Мицуру сперва в висок, потом прямо в губы. Очевидно, красота пилота Генисты сыграла свою роль — известный эстет и гомосексуал Каору Нагиса воспылал к мальчику. — Мицуру, Кокоро, безусловно, интересная женщина, но я слишком мало её знаю, чтобы полюбить за душу и, стало быть, сношать с удовольствием её вагину, ну, а что касается тела — я не создан любить женские тела. А вот мужские… — Каору изящным жестом указал себе на бледную грудь. — Позволь мне овладеть тобой, и я буду наставлять тебя, подобно тому, как Сократ наставлял своих учеников, прямо во время сношения в их замечательные попочки… Член Каору воспрянул от таких желаний и разговоров. — Хорошо, тебе я отдамся с удовольствием, тем более — мне это тоже приятно, — не стал ни в коем случае отказывать Мицуру. Каору хорошо смазал проход и особенно отметил, что это чрезвычайно важная процедура — его тонкие и длинные пальчики пианиста как раз хорошо проникли в зад Мицуру и доставили тому сказочное наслаждение. Другой рукой опытный любовник захватил член Мицуру и помастурбировал. — Приятно? — Очень приятно… — А будет нам ещё приятнее, если мой член войдёт в тебя… — Ага… — Мицуру подумал. — Каору, а ты вообще не питаешь влечение к женщинам? — Обычно их тела мне безразличны, но, случалось, я за сердце влюблялся и в них, — гомосексуал поделился подробностями своей личной жизни. — Я помню, многие свои прошлые жизни на круговороте Колеса Сансары, у меня были отношения с Рей, а на этом повороте я даже зачал ребёнка от сестры Кирби, — кратко поведал об этом Каору. — Кокоро тоже зачала от меня ребёнка, я пока мало представляю, что это такое, — сказал Мицуру. — О, так мы оба отцы? Что ж, тебе предстоит стать ответственным человеком, — Каору говорил это, не прекращая стимулировать простату Мицуру, его пальцы для этого отлично подходили — предсемя, секреция простаты, целыми каплями вытекала на руку Каору, захватившую член. — О, как мне хорошо, — Мицуру было очень приятно. — Продолжай, продолжай… О-ух. — Как, тебе нравится? — Да! — А теперь представь, как тебе будет хорошо, если я вставлю член? Сядь удобнее, — весь в огне похоти, Каору помог любовнику выбрать позу и следом начал вводить своё копьё в повёрнутого к нему спиной мальчика, длинный и очень удобный для этого дела член погрузился без проблем в прямую кишку юноши, Каору сразу начал ездить внутри седалища. — Мицуру, главное, дрочи себе всё время. Как ты? — Мне приятно, — Мицуру начал водить пальцами по своему поднятому члену. — Вот-вот, это самая лучшая поза для любви между мужчинами, — очень довольно говорил Каору, с охотой погружаясь в пещерку соблазнённого юноши. — Именно снизу. Надо как следует расслабиться и… не отпускай, дрочи, дрочи!.. Я сам был бы только в такой позе, не будь попки некоторые столь соблазнительны! — Так я красивый?! — Мицуру и это тоже понравилось, не удивительно: Кокоро и Каору положили на него глаз. — О, да, ты красивый! Твоя красота искусила меня, маленький ты дьявол! — Каору с большим наслаждением двигал членом, было видно, то ли похожесть на мужа, то ли что ещё, но Ангел очень сильно возбудился. Руки активного любовника плотно надавили на таз Мицуру, потом бледный содомит с неизменной улыбкой прошёлся ладонями по изящной спине партнёра. Ещё несколько быстрых движений, Каору поднял свою длинную шею и закрыл глаза, потом чуть приподняла веки и, с блаженным взглядом на вид любовника со спины, сопроводил своё сладострастное извержение — невероятно приятные ощущения сопровождали каждое сокращение мышц гениталий, когда по стволу аккурат в попку Мицуру впрыскивалась сперма краткими поочерёдными порциями. — Ты кончил? — Мицуру ощутил у себя внутри горячую жидкость и наступившее вслед её поступлению чувство заполнения, столь любимое пассивными гомосексуалами. — Да, но не бойся, мой член так просто не опадёт. Давай я теперь буду тебя надрачивать сам, о’кей? — Каору спокойно продолжил орудовать членом внутри Мицуру, одновременно сгибая спину и приближая руку к гениталиям любовника. Тот позволил за них ему взяться, и так Каору какое-то время только ублажал Мицуру, при этом, разумеется, снизив темп движения члена у того в анусе. Увы, Мицуру был слишком нервным человеком, потому не смог вот так просто извергнуться (к слову, одна из причин его любви к Кокоро как раз заключалась в том, что последняя с пониманием, как ему казалось, относилась к такой проблеме). — Ничего страшного, — Каору, в ответ на падение эрекции у Мицуру, начал менять позу. — Я могу насадить тебя на член или… могу засунуть пальцы в зад и сосать… Знаешь как я сосу? — Давай, можешь пососать, — Мицуру согласился на это. Каору на коленях вновь привёл в боевую готовность фаллос невротика и предложил приземлиться тому на свой член. Для этого Каору занял место на скамейке, Мицуру опёрся согнутыми ногами на неё же, поставив каждую стопу в сторону от бёдер Каору, и сел так на колом торчащий член. Каору всё последующее время одной рукой неотрывно надрачивал Мицуру, сам также испытывая удовольствие от неспешного, но ощутимого движения Мицуру, тот приподнимался и опускался, Каору одновременно как бы поддерживал любовника второй ладонью за ягодицу. Данные действия увенчались успехом — член Мицуру сперва обильно полил предсеменем, а потом изверг быстро выбежавшие капли основного мужского плодотворного семени. — О, Каору! Каору, я хочу быть с тобой! — Мицуру весь изошёлся на любовь и ласки. — Тихо-тихо, мой голубчик, тихо, — Каору в ответ его просто поглаживал. Потом он как-то привлёк Мицуру на мягкую траву — он сам вытянулся, а Мицуру лёг ему на грудь. Сабуро пыхтел над влагалищем Кокоро, делая это в миссионерской позе — распутная дама сердца под ним широко и довольно расставила ноги. — Мне очень приятно, Сабуро! — девушка в крайней степени наслаждалась работой члена внутри своего влагалища; можно сказать, по ощущениям, это отправило её на небеса! Сабуро только периодически сбивался от непривычки вообще кого-то сношать, кряхтел, тужился. — Сейчас! Сейчас! — длинноволосый парень с сосредоточенным лицом выбрызнул семенем в женское лоно, впервые не уклонившись мимо прямых планов безнравственной шлюхи Природы. — О-х!.. — на несколько секунд закатил он глаза. — Что ж, я кончил в твоего мужа, впервые узнав, что такое кончить, а не быть пассом, — вынул после этого член Сабуро, убирая мокрые волосы с лица, — теперь я знаю, какого это кончить в женщину. — О, и как тебе? — любопытно подскочил Синдзи. — Правда там широко? — Ну-у, главное — я вас понял, — с усталой ухмылкой на устах посмотрел Сабуро в сторону приверженцев обычных отношений между мужчиной и женщиной. Дальше, сняв половое возбуждение, ребята спокойно помылись — они активно помогали друг другу натираться и обмываться. Виктор только держался подальше от Булата, на всякий случай. Последний, впрочем, был занят натиранием спинки Синдзи, в которого явно влюбился! Каору и Мицуру, оба очень довольные, за ручку вернулись обратно. Правда первый сразу же начал уделять внимание своему законному супругу, благодаря чему сразу пробудил ревность и внутреннюю обиду у Мицуру. — «Я должен вернуться к Кокоро. Кокоро принадлежит мне», — с чувством собственности, Мицуру оказался возле своей женщины, чему та, надо сказать, оказалась рада и на что Мицуру внешне ответил тем же. Заметив приятное выражение на его лице, намыленный Каору им светло улыбнулся. Через некоторое время они, чистые и приятно пахнущие, покинули баню и все вместе зашагали в лучах приятно греющего оранжевого солнца — на многих ребятах вообще почти не было одежды, женщины не закрывали груди, лишь некоторые парни и девушки ограничились шортиками или хотя бы трусами, а ступали они в шлёпках или, реже, вообще босиком. — Тут нам хватит места, мы можем пойти куда угодно, — Синдзи показал в разные места рукой. К тому моменту к ним присоединились Мусаши, Мана, Икуно, Наоми, Мари, Кенске и Дзоромэ, а также Сакура и подошедшая с ней Габри, вторые появились уже после бани. Парни сильно пожалели, что последняя женщина ещё носила униформу NERV и не спешила оголяться, так как прелестей этой белокурой особы им ещё не доводилось видеть: — Пойдёмте туда, рассмотрим те дома, — указал Дзоромэ, как наиболее активный член команды. — Да, я никогда не видел таких домов, — посмотрел Горо отсюда на черепичные крыши. — Они похожи на здания в Мистилтейне… Хм, что если это место — одна большая «зелёная зона»? — спросила Зеро Ту. — Нет, это материализованные воспоминания Картера, отражения его эмоций, — ответила Аска, — прямо как твой сказочный лес из книжки, где мы встретили Готик-Лоли. — Это место образовалось от юношеских воспоминаний Учителя, он родился в США конца девятнадцатого века и, кроме краеведения, увлекался античностью, потому тут получился сплав Древней Греции и Новой Англии, — разъяснил Синдзи. Ребята пока просто пошли от базилики туда, куда указал Дзоромэ, шли они медленно и обсуждали свои дела, говоря о всяком. — Сакура, сегодня была твоя первая миссия и ты вела себя просто безупречно, — решил похвалить сестру Тодзи. — Я очень горд за тебя. — Ой, да ладно, брат, я мало кого убила, — скромно ответила Сакура. — Вот ты очень храбро сражался с Космозиллой… — Да, в такие моменты я жалею, что я всё-таки не с вами, — сказала Хикари. — Ты защитила меня, — обернулась к сестре Тодзи Итиго. — А, ну это да, — Сакура об этом как-то не подумала. — Спасибо. — Пожалуйста. — Я тоже тебе благодарен за помощь Итиго. Интересно, зачем этим ВИРМ она понадобилась? — поднял вопрос Горо. — Полагаю, в качестве заложника, чтобы шантажировать Хиро, — нашла ответ Мари. — Я не стал спрашивать, как-то не до того было, но думаю, ответ Мари — верен, — согласился Каору. — Но чем я так особенна для Хиро? — задалась уже этим вопросом девушка. — А вот это мы знать не можем, сами подумайте. Может ты его подруга, как мы это называем? — предположила Мари. — Да, наверное, я очень много заботилась о Хиро, он мне нравится… — Итиго сбилась, так как не могла бы уверенно сказать, что она Хиро взаимно также нравится, как он ей. Тут она взглянула на Зеро Ту, идущую рядом с леденцом в зубах и с большой, полностью оголённой грудью, розовая красотка вообще шагала босой по песочку или траве, полностью обнажённой, не считая свисающей через плечо сумочки с леденцами, так как она не видела никакого смысла в одежде, и потому не переставала ловить на себе взгляды парней — Мусаши один раз попросил Зеро Ту отойти в кустики и совокупиться с ним, что было сделано незамедлительно и доставило мужчине огромное удовольствие. Как соперница, у Итиго розоволосая вызывала негативные эмоции, даже не всегда с полным осознанием причины. Друзья оказались на одной из мощёных брусчаткой улиц, где Дзоромэ и Кенске первыми забрались в здание. Внутри всё выглядело аккуратно сложено и расставлено, можно было даже спокойно заселяться. — Насколько я знаю, в этом городе жили какие-то местные божества, которых крышевал Ньярлатхотеп, — рассказывал Синдзи. — Я сам один раз здесь был. Когда искал кое-кого… — Пойдёмте туда, — Каору указал на ближайший обнесённый мраморными колоннами храм, похожий на античный. — Это здание нравится мне больше. Ребята по выложенной мрамором дороге вошли под массивные своды, где их встретили богатые росписи древневосточного стиля. Сам храм отдавал неоплатонизмом — кругом на стенах от неких космических образов, типа совокупности галактических сфер, струились, вероятно, эманировали в виде лучей, некие иные группы небесных тел. Антропоморфные обитатели Олимпа из белого мрамора тут тоже стояли, но явно только лишь ради красоты. — Значит таково древнее искусство? — Зеро Ту вытащила леденец. — Голые мужики и женщины из камня? — Ага, мужики и бабы, да, голые как мы, — кивнул Тодзи, смуглый японец шагал в общем-то тоже полностью голый, не считая повязанной спереди на пах сохнущей футболки и вьетнамок, так как Тодзи никогда не стеснялся наготы, ягодицы этого юноши оставались практически открытыми — вот такой пример старший брат, распутник и даже содомит, подавал своей сестре! — Но многие видят в этом искусство. — Варвар голожопый! Как ты не видишь неотразимую красоту в этих изваяниях? — патетически возразил эстетствующий гей Каору с долей нарочитой манерности в голосе и во всплеске рук. — Разве не прекрасен голый Давид, сделанный Микеланджело? — Голый Давид?! Ме-ха-ха-ха! Всё-то ты о мужчинах! — посмеялся Тодзи. — Единственное, мне не нравится член Давида — он слишком маленький. Я могу даже сказать, что Давид Микеланджело куда красивее Давида настоящего. — О каком Давиде вы говорите? — не поняла Мику. Ребята внимательно всё тут осматривали. Дзоромэ, а за ним и Кенске с камерой, отделились от группы и начали юрко вилять среди толстых колонн и заглядывать в отдельные помещения. — О голом бисёнене вроде этого, — Тодзи указал на похожую статую. — Это, похоже, Аполлон — тоже известный античный развратник, соблазнитель мальчиков и девочек, а Давид — это отец Соломона, а Соломона вы знаете, — пояснил Синдзи. Ребята сейчас главным образом сосредоточили своё внимание на внутренней росписи и обделке храма — огромное облако шаров из кварца, опала и сапфира роняло бронзовые лучи и в этих толстых лучах внутри нимбов заключались человеческого вида мозги. — Что это такое тут… нарисовано? — потёр подбородок Горо. — А так ли это важно? По-моему, это какая-то оккультная фигня, — скептически покосился на это Асари. — Да, главное, выглядит прикольно, — потёрла нос Аска, водя взглядом по нисходящим лучам. — Ага, красиво сделано, — вдумчиво оценил Мусаши. — Пусть Синдзи объяснит, я уверена, он сможет истолковать эти значения, — предложила Мана. — Да, я могу это истолковать. Это то, о чём вам говорил Соломон — происхождение наблюдателя от Архетипа посредствам эманации, — Синдзи указал на описанный выше главный орнамент, — очевидно, это место вдохновлено религией неоплатонизма. Согласно этому учению существует невидимая основа мира — так называемое «Единое», от него «истекает», или эманирует, сознание отдельных наблюдателей, — вернее там схема сложнее, включая мировую душу, но я опущу подробности. Греки называли сознание — «Нус», буквально «ум». Думаю, процесс этой эманации показывает это изображение. — Ага, вот как, — кивнула Аска, все немного притихли, когда Синдзи объяснял. — Это учение… оно то же самое, что и учение об Архетипах? — спросила Икуно. — Именно, люди всегда подсознательно знали истину об Архетипах, просто они так её излагали, по-всякому. В индуизме вместо «Архетипа» использовали термин «Атман», в буддизме — термин «Ади-Будда» [6], в античности «Единое»… То есть все религии содержали некую часть истины, но… они все выпадали в ересь антропоцентризма. То есть они все изображали мироздание человечным, в то время как на самом деле оно бесчеловечно. Например, платоники считали, что глобальная незримая основа мира не может быть ограниченной во времени и пространстве, не может быть дробной или уязвимой, как противоположность этим качествам, они назвали её «идеальной», но… в то же время они назвали её доброй, идеально доброй. Так как для них эти понятия, «доброта» и «идеальность», были смежны или даже тождественны. Но на самом деле доброта — человеческое качество, а «идеальные сущности», не умирающие, не рождающиеся, они же и полностью бесчеловечные. Я не знаю, читали ли вы сказку Ганса Христиана Андерсона «Снежная Королева» — там оная женщина хочет, чтобы околдованный мальчик Кай выложил ледяными буквами слово «вечность». Вот что такое «Абсолют», «Бог», «Идеальное». Синдзи, чувствуя что все его с интересом слушают, даже если до конца не понимают, посмотрел на очередное храмовое изображение, напоминающее буддистское Колесо Сансары, только в этот раз представленное больше в форме улитки. — Или вот, например, реинкарнация. Такие религии как индуизм, буддизм, да и мой родной синтоизм, они все построены на том, что на свою будущую жизнь можно повлиять поступками. Мол, у каждого есть карма — совокупность хороших и плохих поступков. Если плохие поступки перевесят, то ты будешь перерождён в аду, в месте, в котором мы вот были. Но прикол в том, что на самом деле человек добродетельный, но с сильной волей к жизни, может переродиться в стонущего вампира, жаждущего пожирать других, лишь бы продлить своё существование. А человек порочный, но волевой может стать демоном, который будет счастлив в аду. Вот такова вселенская справедливость. Короче, все религии исказили истину в той или иной степени в пользу того, чтобы рассказать человечеству сказку о справедливой Вселенной, в то время как на самом деле она бесчеловечна, а шлюха-судьба легко может поступить с тобой подло, независимо от твоих поступков. Такой вывод сделал Синдзи. — А почему произошло искажение этой истины? — подумав, спросила Икуно. — Во-первых, люди — приматы, а приматам свойственна вера в справедливый мир [7]. Это такой порок мышления. Все приматы благодаря своей социальной природе очень чувствительны к несправедливости и они хотят чтобы мир был справедливым. Моисты учили, что «Небо непременно желает, чтобы люди взаимно любили друг друга и приносили друг другу пользу», мол, «небу неприятно, если люди делают друг другу зло, обманывают друг друга» [8]. Разумеется, они это взяли из ничего. Моих предков ещё совсем недавно учили, что если они умрут за уебана Хирохито, то плюснут себе карму — жрецы и буддисты нагло внушали этот бред тупому народу, чтобы тупой народ садился на самолёты и летел врезаться во врагов императора — да, предки мои были настолько тупы, настолько ослеплены патриотическим дурманом, что в своей глупости дошли до того, что поклонялись обычной обезьяне как богу… Хотя они видели, что у императора не было власти ни остановить взрыв ни в Хиросиме, ни в Нагасаки, у этой тупорылой обезьяны вообще не было никакой власти. Но мои тупые предки-обезьяны искренне находили делом чести сложить голову лично за этого тупого уебана! Кхм-кхм, но да я отвлёкся. Когда негодяев постигает фатальная неудача, людям приятно думать, что это некая высшая справедливость покарала злодея — при этом они совершенно упускают из виду тот факт, что огромное множество людей страдает и погибает совершенно несправедливо. Люди облагородили небо и судьбу, приписывая им добродетель, которой у них нет — просто потому что они хотели, чтобы это было так. Это первая часть ответа на твой вопрос. Э-кхе! — Синдзи любил и умел толкать речи. — Вторая же заключается в том, что у религии были социальные функции, которые я уже упоминал на примере обезьяны Хирохито, а для этого требовалось провозглашать справедливость несправедливого неба. То есть создание общественного порядка. Помню, ещё Платон, основатель платонизма и в конце концов неоплатонизма, выступал против Одиссеи Гомера, мол, загробный мир представителен там некрасиво — павшие становятся стонущими и обречёнными тенями, — говорил Синдзи. Зеро Ту, почти доевшая леденец, вспомнила о своих партнёрах, каковые стали в царстве Аида беспокойными мертвецами. — Мол, возмущался Платон, как же воины будут отдавать жизни за свой полис, если будут читать такие произведения, показывающие всю бесславность участи, одинаково ожидающей храбреца и труса, героя и злодея, а? — То есть после смерти нас будет ждать ад и никак нельзя ада избежать? — встревожилась Мику. — После смерти, скорее всего, твоё самосознание распадётся, вероятность его воссоздания в том виде, когда ты будешь самой собой, минимальна, хотя и возможна, — сказал Синдзи. — Но да не думай об этом, абсолютного бессмертия тебе никто не даст. — Если будешь верить в небытие, то отсутствие воли к жизни утопит тебя в белом забвении, где тебе как осознающей личности, настанет конец, — пояснил Каору. — Жизнь даётся лишь один раз, всегда думал я, и, как оказывается, не прогадал, потому неважно, что будет потом. Всё равно никак нельзя потом спасти себя от загробной участи, какой бы она ни была, — отважно сказал Булат. — Потому меня совершенно не пугает преисподняя. — Меня в общем-то тоже, — хрустнула леденцом Зеро Ту, — я там была и могу сказать, разница не ощущается по сравнению с тем местом, где я родилась. А счастливая загробная жизнь — Синдзи прав — это сказки для дураков, прямо как светлое будущее… Такие подлецы как Папа или этот Хирохито рассказывают сказки огромному множеству идиотов, чтобы использовать их глупость для своих пороков и своих целей. Только умный человек, который везде видит эгоизм других, вероломство и обман — не попадётся на такую наживку. Что же касается загробной жизни, то меня пугает разве что разлука с Хиро. — Тебе настолько важен Хиро? — повернулась к ней Итиго. Всё же командир Тринадцатого отряда не могла не оценить такую заботу о том, о ком сама она всё это время с детства заботилась. — Да. — По-моему, это замечательно, когда кто-то так сильно кого-то любит, — поделилась своим мнением Хикари. — Я прекрасно понимаю тебя, Зеро Ту, мне в такой же степени важен и нужен Каору, да, в первую очередь Каору, — Синдзи подкатил к своему мужу, возлюбленные юноши мягко засосались в губы, обнимая друг друга. — А я люблю мою Хикари, — Тодзи, вдохновлённый этим порывом чувств, очень нежно заключил в объятья свою жену, также почти голую, и они поцеловались. — Итиго, ты мне нравишься… я думаю, также очень нравишься, — наконец решил сказать Горо. — Э-э, правда? — Итиго, похоже, даже не подозревала о подобных чувствах своего воздыхателя или же, вернее, не особо задумывалась о них. — «Лучше не буду ей мешать, мне надо сосредоточиться на Наоми, она полностью разделяет со мной мой вкус к женщинам», — подумала Икуно. — Итиго, я могу тебя поцеловать? — наконец попросил Горо. — Да, — не стала возражать Итиго и ответила ему не поцелуй. — «У меня нет Хиро, будешь ты». Футоши посмотрел на стоящих рядом друг с другом Мицуру, Кокоро и Сабуро и решил ничего не говорить. — «Если я ей не интересен, то не стоит себя навязывать. Да, я не так красив. Не так отважен. Пусть она будет с Мицуру и с Сабуро». Последний крутился с ними же, но всё же этого гея Кокоро никак не интересовала в том плане, в котором сей мрачный и низкий длинноволосый лётчик с татуировкой черепа на плече мог составить конкуренцию Футоши. — Ребята, а вы знаете, что раньше люди почитали фаллосы? — с озорной улыбкой заговорил Синдзи. — Например, сохранившаяся под пеплом скульптура и живопись Помпеи хранила в себе огромное множество непристойности, сводившей с ума викторианских недотрог. Люди поклонялись членам, фаллические культы известны много где. Увы, венерические заболевания и нежелательные беременности сделали так, что почти везде победили сторонники строгости или даже остервенелого антисексуализма. Но я думаю сейчас, нам было бы кстати возродить подобного рода духовные скрепы древних греков. — Да, я согласна, что хороший член лучше этих истуканов, — Зеро Ту махнула рукой в сторону статуй Зевса и Брахмы (предположительно), попутно чертовка вынула ещё один леденец и всунула за щёку. — Обожаю, когда мне прочищают трубы. — А культы вагин были? — выпрыгнувший из-за колонны Кенске направил камеру на Синдзи, сам всё снимающий гик скакал в одних шлёпках и шортах, а Дзоромэ не считал нужным носить даже последние и предпочитал при беге сверкать ягодицами и трясти мелким достоинством. Ему особенно приглянулась обнажённая Рей Аянами — флегматичная альбиноска, не видя никакого смысла в том, также ходила без какой-либо одежды — Дзоромэ просто попросил ему дать и Рей спокойно прижилась к колонне, и похотливый Дзоромэ совершил с ней древнюю мистерию Приапа [9]. — О-ох!.. — с огромным довольством после быстрой кроличьей ебли Дзоромэ изверг семя в горячее влагалище Рей. — О, какой же кайф! Какой кайф! — А то! Это Аянами Рей, брат! Я сам женат на её клоне и прекрасно понимаю, как тебе с ней хорошо, — снимал это совокупление Кенске. Попутно лохматый гик попросил Зеро Ту встать на колени перед собой, спустить шорты и сосать себе — когда у Кенске всё подкатило к ещё одному извержению, он также прижал Зеро Ту к пьедесталу статуи Афродиты и по-собачьи совершил с розовой красоткой смачное совокупление, смотря на свой входящий в её лоно член то просто глазами, то через объектив камеры, и так рьяно, с нервной трясучкой и со стоном кончил, орасил куночку горячим мужским соком. После этого Кенске почувствовал себя выдохшимся и плотно покрытым седьмым потом. — Были, были всякие культы. В основном культы плодородия, где активно задействован был секс. Ну, ещё Соломон упоминал обрядовую педерастию, — коснулся подборка Синдзи, попутно он рассказывал друзьям о древних сексуальных обрядах. — Я вообще атеист в обычной жизни, но вот культы богов секса, я считаю, справлять можно. В античном мире своим распутством славились жрицы Вакха. Очень популярен тантрический секс был в Индии, в стране, где Ньярлатхотеп почитался в облике синекожего молодца Кришны и чернокожего чувака с трезубцем Шивы, там строились целые храмы камасутры, обделанные сценами всевозможных совокуплений. Собственно ритуальные храмовые проститутки были распространены много где и даже считались святыми. В Риме, если я не ошибаюсь, популярен был культы Митры, чьи жрецы справляли обрядовую педерастию. Если я не ошибаюсь, именно император Константин, член этого культа и, возможно, сам обрядовый педераст, учредил ради своих политических целей христианскую церковь, занявшуюся потом экстремизмом и оголтелой моралфагией. Сами обитатели Олимпа также слыли своей распущенностью — Зевсу, — Синдзи указал на статую бородатого громовержца, — приписывали просто неимоверную похоть — он сношался с принцессами и красавицами, часто похищал их, принимая обличии животных, однажды он похитил прекрасную Европу в облике быка, другую девушку — если не ошибаюсь, её звали Леда — Зевс выебал прямо в облике лебедя, ещё, говорят, в облике орла он похитил прекрасного юношу Ганимеда. Короче, как по мне было бы здорово, если бы вместо унылого христианства с его инквизицией, экстремизмом, глупой теологией и оголтелым антисексуализмом по всей Европе из Рима распространился бы неоплатонизм — всяко одному богу, Йог-Сототу, молились бы, просто неоплатонизм и к истине ближе, и римский дух мне нравится куда больше благодаря своей развратности… Вот под такие интеллигентные разговоры о высоком Кенске и Дзоромэ — во всех смыслах — кончили свои мистерии с Зеро Ту и Рей Аянами, почтив сразу и похотливую Афродиту, и развратного старика Зевса, и пьяного в хлам Вакха, и охваченного сатириазисом рогатого Пана, и гламурно прекрасного бисексуального Апполона, и наделённого гигантским членом Приапа. — Ладно, пошли, мы ещё осмотрим другие храмы. Мой Учитель — тот ещё пуританин, я удивлён, как он только не завешал статую Олимпийцев, чтобы мы не видели их причиндалов и сисек. Но потому, я думаю, специально фаллосов для поклонения мы не найдём. Ребята вышли через второй двор храма, где нависали очень высокие желтоватые статуи, как из очень сжатого песчаника, при этом крайне устойчивые — они больше напоминали египетские изваяния, при этом обладали множеством рук и несколькими лицами, при этом у каждого идола было лицо младенца, ребёнка, юноши или девушки, зрелого мужчины или зрелой женщины, старика или старухи. — Это боги восемнадцатого измерения, — Синдзи запрокинул голову на лики этих высоченных многоруких истуканов, — они олицетворяют единство личности по ходу её жизни. Многочисленные расправленные под разными и даже невозможными для человека углами конечности нависали над пилотами и их друзьями подобно ветвям густой кроны дерева — эти идолы повелителей восемнадцатимерного пространства, причудливые культовые колоссы, производили весьма своеобразное впечатление. — Они, я так думаю, сторожат храм «Агностос Теоса» — то есть «неизвестного бога», Йог-Сотота, я так думаю, — предположил Синдзи, на ряду со своими товарищами физически ощущая давление на себе религиозного мистицизма. — Это же просто статуи, верно? — покосился Дзоромэ. — Но жуткие, — у Хикари немного похолодело. — Ага, уроды, — фыркнул Тодзи. — В Индии у всех шлюх по шесть рук, — вспомнил Виктор один фильм, — так Бондарчук говорил. — А бы не стал иметь дела с такими шлюхами, — покачал головой Смит. — Ладно, пойдёмте, не будем более тревожить этих небожителей, — поторопил Синдзи [10]. Ребята спустились прочь от жутких статуй по длинным сходящим круто вниз ступенькам и направились по просторной аллее, тянущейся по краю города и огибавшей его. Здесь росли обильные зелёные кустарники, впереди прямо посреди поляны бил серебряный фонтан, сделанный из белого мрамора с оранжевыми прожилками, весь увитый наряду с ближайшими предметами искусства красноватым плющом и заставленный цветочными вазами. Среди пышных крон то и дело раздавались звуки птиц, хлопоча крыльями, пернатые переносились с ветки на ветку. — Какое отличное место! — Кенске направил камеру на основную часть Закатного города, они шли по возвышенности, откуда открывался обзор на большую часть внизу тянущихся улиц. — Какой кинематографический вид! Синдзи, у Картера-сана и правда отличный художественный вкус, если он это создал! — Ага. — По-моему, это прекрасное место, чтобы сыграть в прятки, не думаешь, Мику? — посмотрел на неё Дзоромэ. — Тебе бы всё в прятки играть. Ну, а вообще можно, да? — обернулась она к остальным ребятам. — Да, можно поиграть в прятки, — одобрил Синдзи. — Нам некуда спешить. — Зеро Ту не играет, у неё нюх позволит нас быстро найти, — сказала Мику. — Я посижу с Аской, — не расстроилась та. — Да, мы поиграем в более интеллектуальные игры. В шахматы? — предложила рыжая бестия. — Можно поиграть в войнушку, надо только чтобы наны [нанороботы] трансмутировали нам пистолы с чем-нибудь не летальным, — предложил Виктор. — О, да-да, хорошая идея, — поддержал Кенске. Ребята согласились на это — они вооружились стреляющими полностью безопасной краской пистолетами, автоматами и т.д., Виктор также настоял на том, чтобы они облачились в тонкий камуфляж. Разделились наши друзья на две группы: в первую вошли Мику, Габри, Сакура, Дзоромэ, Кенске, Смит, Мицуру, Кокоро, Сабуро, Аска, Зеро Ту, Рей, Виктор — возглавил её последний к своему удовольствию, хотя Аска и Кенске остались с ним делить роль командира; во вторую пожаловали Мана, Мусаши, Асари, Тодзи, Хикари, Итиго, Горо, Мари, Наоми, Икуно, Футоши, Булат, на роли командиров тут встали Каору и Синдзи. — У них есть Зеро Ту и Рей, плюс Кенске и Виктор милитари-маньяки, — предупредил Асари. — А Габри, я слышала, профессионально разбирается в военном деле, — добавила Мана. — Можно подумать — мы хуже, — не разделил подобного пессимизма Мусаши. — Спокойно, у нас есть Каору, — посмеялся Синдзи. Оба отряда разместились соответственно к северу и востоку от лесной опушки — они отошли дальше от города и оказались почти в притык к базальтовому склону, круто взмывавшему вверх. — Мы первыми пойдём на них! — указал Кенске, до того нанеся на щёки маскировочные линии. Позади него залегли Аска и Зеро Ту в специальных головных уборах, призванных скрыть свободно спадающие волосы. — Верно, как говорил Суворов: «Лучшая защита — нападение!» — похлопал его по плечу Виктор. Мицуру молча переглянулся с Кокоро. — Хорошо сказано, — поддержала Габри. — Будем воевать против братика! Давайте! — потрясла своим оружием Сакура. — В бой, да, — Сабуро постарался не поддаваться на вьетнамские флэшбеки. — «Интересно, насколько моей психике вообще безопасно играть в войнушку?» Отряд двинулся через высокую траву и близко растущие друг к другу деревья. — Будем ждать их, — не без доли самодовольной улыбки решил Каору, вертя в руках оружие, — они попадут прямо к нам в клещи. — Хе-хе! И тут мы их сцапаем! — потёр руки Синдзи. Горо и Итиго обменялись взглядами: — Хороший план, — сказал первый. — Главное — простой, — одобрила вторая. — Ага, они идут к нам, а мы их просто встретим, — Тодзи посмотрел на Хикари, та умещала на голове кепку, из-под которой назад спадали её косички. — Я буду первым, — Булат выбрал себе дерево потолще, чтобы запрятать свою огромную широкоплечую фигуру за его стволом. Виктор двигался первым, осторожно раздвигая рукой ветки кустарника. Кенске, пригнувшись шёл следом, периодически он перекатывался там, где это было возможно, чисто ради понтов. — Так, маскировка, — Виктор сосредоточился и сам весь стал как камуфляж, потом он как растёкся на цвета, которые пятнами перетекали в окружающие листья и стволы, и так двинулся настоящим хамелеоном. Виктор увидел впереди противников и уверенно зашагал к ним. Пока перед крадущимся русским густо не вспыхнуло пламя! Жара Северов не почувствовал, но сам облик огня перепугал его, заставил отпрыгнуть и врезаться спиной в ближайшее дерево. Огонь пропал безо всяких признаков, здоровый Булат вырос из-за большого ствола и открыл огонь из маленьких шариков. — Сука! — Виктор укрылся за дерево, попутно умом догоняя, что огонь ему внушили. — «Проклятие, не у одного меня есть суперспособности!» По их поводу особенно ребята не договаривались, ясно только, что их нельзя использовать так, чтобы испортить игру. — Я прикрою! — Кенске выскочил — попал под выстрелы Тодзи. — Вот блядь! — Ха-ха, Кенске! — обрадовался Тодзи, покрыв друга краской. — Убит! Ох, как разукрашен! — выскочила следом Хикари. В них полетели красящие пульки — Зеро Ту в высоком прыжке оттолкнулась от дерева и зацепилась за большую ветку, откуда начала пальбу — она вывела из строя несколько вражеских бойцов. Бегущий Виктор почувствовал, как рядом пролетел шарик. — Так, ну ладно… Он схватил ближайшее дерево и… погрузился в него, исчез — пущенная ему в спину краска сделала красной только кору позади. Виктор вынырнул следом на противоположной стороне толстого ствола и начал отстреливаться из-за этого укрытия — Булат, несмотря на его размеры, легко рванул за дерево. Зеро Ту отпустила ветку, чувствуя, та её долго не выдержит, оказалась сапогами на траве и резко запрыгнула за следующий растущий ствол — рядом лопнуло несколько шариков, мелкие капли попали на неё. — «Ранили осколками!» Она вынырнула и пальнула по Синдзи. Тот успел ножом, сверкнувшим серебром, раскрыть перед собой портал, куда улетели шарики. — Да что б!.. Виктор выскочил к ней из ближайшего плотного кустарника, стволы и листья позади него обильно окрасились. — Отходим! — приказал он, одновременно отстреливаясь. — Ах! — Зеро Ту направилась с ним. — Наступаем! — провозгласил Каору, ведя своих в бой, они вели плотный обстрел и довольно легко обратили в бегство наступающих — в лицо Сабуро попал шарик, полностью его окрасив, другой шарик угодил в физиономию Футоши, Рей с равнодушным видом приняла в бок шарик от Каору, выпрыгнувшего перед ней. — Убита! — А вот и нет! — Аска отстреливалась сразу из двух небольших пистолетиков с пары рук, её уже окрасило. Каору без колебаний подставил улыбающуюся физиономию под выстрел. Подул ветер. Откуда-то со стороны базальтового склона спустились Кирби, Принцесса, Альфа и Надя, первый просто спрыгнул на траву весь обнажённый, но сразу стал облачаться в джинсы и футболку, которые ему поднесли воздушные элементали. Надя к тому моменту окончательно трансформировалась обратно в человека и потому уже оделась в шортики, топ-майку и некое подобие галош, надеваемое прямо на голую ногу. Альфа держал фонарь, а Принцесса копьё. — Чем это вы тут занимаетесь? — с интересом и долей удивления спросила Надя. — Играем в войнушку! — вместе с друзьями подбежал к сошедшим Синдзи. — Давайте с нами! — предложил Каору, с чьего лица сама собой сходила краска, теряя цвет и просто испаряясь. — Вам реальной войны мало? — скептически отнеслась к этому Надя. — Ты так ненавидишь насилие? — спросил Каору. — Ну да. — Войнушка — это весело. Мы не убиваем друг друга, мы же только играем! — рассказал весёлый Тодзи, с чьей смугловатой физиономии и с чьих взъерошенных волос также сходила краска. — Я не буду играть в детские игры, — без колебаний отказал Кирби, его мрачное выражение контрастировало со смайликом на футболке. — Ой, да ладно, канадский парень, чё ты?! — по-простецки обратился к нему Тодзи. — Может ты ещё предложишь поиграть с нами Принцессе рёвов? — спросила Итиго, в мыслях вспоминая нечеловеческую форму Кирби. — «Да он даже больший монстр». — А почему бы и нет? — теперь уже с тёплым выражением обратился к синей девочки Каору. — Принцесса, я не знаю, принято ли в вашей культуре играть, но не хотите ли вы поиграть с нами? — Я так понимаю, цель игры — поразить противника этими капсулами с жидкостью? — поняла Принцесса, неспешно окидывая взором присутствующих. — Да, именно так, обрызгала — уже хорошо, но хорошо прямо попасть, — объяснил Каору. — Разумеется, никто не должен реально пострадать, — на всякий случай добавил Горо. — Да, именно, никто не должен пострадать, — ещё раз подчеркнул этот момент Синдзи. — Угу, — кивнул Каору и с улыбкой посмотрел на Принцессу. — Твою мать, а они быстро реагируют на нас! — шёл Виктор. Тут рядом приземлились Кирби и Надя, они оба удержались в воздухе с помощью невидимых воздушных элементалей. — Мы к вам! — спрыгнула на землю Надя из невесомого пузыря, каковой до того обрамлял девушку с лёгким ветерком. — У них ещё двое участников, — осведомил Кирби, мягко приземляясь широкими босыми стопами на высокую лесную траву, наряду с Надей он отказался от камуфляжа. — Каких ещё участников? — с тревогой спросил Кенске. — Они идут! Там Принцесса! — определила по запаху Зеро Ту. Похоже, из-за движения Кирби, ветер принёс запах тех, от кого он пришёл. Принцесса, в камуфляже милитари, он закрывал ей торс и ноги, даже в сапоги она обулась, синяя девчонка появилась на вершинах деревьев, хватаясь за стволы манипуляторами. — Вперёд! — скомандовал Тодзи. Принцесса посыпала с деревьев — при этом она корректировала полёт шариков телекинезом. Сабуро, Кенске, Габри, Сакура — все четверо сходу оказались окрашены с ног до головы. — Сука! Да я сквозь землю провалюсь! — сказал Виктор и провалился, буквально. И двинулся в тверди, полностью слившись с ней. Зеро Ту отшвырнула своё оружие к далёкому дереву, на насколько десятков метров, куда намеревалась прыгать, после чего несколькими акробатическими кувырками очутился там у корней широко раскинувшей крону ивы. — Ах! — Аска побежала к ней через высокую траву, надо сказать, у неё были отличные показатели в скорости, так как огненная стерва много тренировалась. Но Альфа, в камуфляже, подкатился к ней быстрее — достаточно низкая белокурая арийская бестия вскочила на пути бестии рыжей и только наполовину арийской и прямо из высоких зелёных колосьев и разукрасила чуть ли не в упор. — Альфа! — Зеро Ту раздражённо махнула ему рукой, будь она представительницей нашей культуры, то показала бы средний палец белобрысому. — Ах, что?! — усмехнулся Альфа, попутно бросаясь в колосья. Одновременно с этим Кирби силой воздуха просто с ветерком отвёл летящие в себя шарики. — Эй, нечестно! — упрекнула Хикари. — Честно! — с улыбкой подпрыгнул к нему Каору и испустил марево АТ-поля — ветер перестал двигаться, и Ангел выстрелил прямо в лицо Кирби. — Мя-ха-ха! — альбинос рассмеялся, на насколько секунд в своём свечении зависая над землёй. В этот же момент Рей Аянами, уже немного замазанная краской, развернула сверкающий многогранник, об который лопнули шарики. — Пробиваю АТ-поле! — Синдзи с материализованной катаной появился перед барьером и рассёк его, он распался сперва на две части, потом юный самурай разделил его ещё наполовину, отчего эта штука окончательно исчезла. Рей спокойно моргнула, получая следом от Синдзи шарик в лицо. — Осторожно, Син! — Каору прыгнул к выскакивающему из-под земли Виктору — они столкнулись прихват о прихват, просто у Каору уже кончились патроны. — А-ах! — Виктор рывком отпрыгнул к деревьям, попутно давя на спусковой крючок. Шарик вырвался, Каору в лёгком мерцании взмыл над ним и снаряд пролетел мимо, минуя голову цыкнувшего там позади Синдзи. — Ну, сука! Виктор был хорошим тактиком, точнее считал себя таковым, потому сейчас сообразил лишь одно решение — силой мысли резко сорвал с себя весь камуфляж выше пояса и предстал с обнажённой грудью, пока разлетелись обрывки, Виктор поднимал свой ствол — Каору застыл в воздухе, да, именно застыл, будучи прикован взором к нагой груди Виктора. Не то чтобы у этого гея не было времени раньше насмотреться хоть на полностью голого Северова, но вот так не отвлечься на такую красоту, внезапно появившуюся посреди боя, любвеобильный Табрис не мог, за что с мазохистским удовольствием и словил шарик с краской, для начала — прямо в пах. — Получи! На-на тебе! Пию-пию! — Виктор расстрелял Ангела из устройства, внешне похожего на автомат Калашникова. Зеро Ту и Альфа в этот момент сцепились в рукопашную под тенью ивы — руки в руки они уткнулись друг в друга и надавили, выставили вперёд рога, вспыхнувшие язычками розового и жёлтого пламени. — А-агрх! Они оскалили зубы. Тут в голову Зеро Ту попал шарик с краской, полностью обдав багровым лицо и волосы. Принцесса рёвозавров приземлилась позади неё — так как Зеро Ту не остановилась, то синекожая девочка захватила реинкарнацию своей матери за талию манипулятором и высоко подняла. — А-а-ах! — издала Зеро Ту. — Ладно, вы победили! — Сдаюсь! — Надя подняла руки, на неё ещё не попало краски. Ребята рассмеялись. — Это ты специально? — с интересом глядел Булат на оголённого по пояс Виктора. — Да? — Э-э, да, тактическая хитрость — отвлекающий манёвр, — неприятно поёжился Виктор от такого внимания. — Блин, сколько же вас тут, геев. Э-э, тьфу! — Виктор тихо сплюнул. — Ну чё, начнём сначала? Ребята ещё долго играли на свежем воздухе. В это время Кадзи и Мисато вдоволь натрахались с Гаммой, Бетой, Эпсилоном и Дельтой, в практически любой комбинации — Кадзи побывал содомитом как для Гаммы (это не очень понравилось бардововолосому, но делать было нечего), так и для Беты, особенно пристрастившись на этой почве к аналу последнего. — Я говорю тебе, у Беты просто превосходная задница, — не удивился на такую похвалу Гамма, одновременно сношая Мисато в зад, ибо влагалище её занимал Бета, в чьих потрохах орудовал Кадзи. Гамма совершенно не церемонился с этой дырочкой меж сладких ягодиц командующей NERV и просто уничтожал эту стонущую девку, раздалбывал ей анал, дабы залить по итогу ей выхлопную трубу кипящей спермой. — О, Бета, я чувствую тебя! Чувствую! — Гамма прямо своим рьяно носящимся по заднему проходу фаллосом ощущал, как через стенку двигается столь же проворный, быстрый фаллос его любовника Беты, владеющего этой же женщиной, но с другого хода! — О, Господи, спаси! Меня ебут до смерти! — вскричала Мисато, зажатая на коленях между двумя ненасытными мужчинами. — Я мщу за тебя, Мисато! Мщу! — покрытый седьмым потом и весь красный Кадзи старался столь же мощно долбить в зад холёного хлыща Бету — это дало свой толк, от столь сильного давления на простату сперма синеволосого смазливца обильно выбрызнулась в уже как следует стёртую куночку Мисато. — А-а-а, хватит, Кадзи! Я всё с Мисато! Всё! — после стонов извержения запросил пощады растрёпанный Бета. — Хорошо! Понял тебя, сукин сын! — Кадзи покинул истерзанные потроха Беты и следом же незамедлительно водрузил свой раскалённый член аккурат в анал Гаммы, который всё пыхтел над задом Мисато. — Я помогу тебе, моя дорогая, я заставляю этого чёрта быстрее кончить! У Гаммы как раз высвителись рога. — А-ах! Моя попка! Она больше не выдержит! — с растрёпанными волосами Мисато оказалась прижата лицом и грудью к ложу и цеплялась руками за край кровати; что-то цедящий рогатый Гамма от скоростной долбёжки прямиком в анус заставлял бедную стонущую Мисато как от отбойника содрагаться. Кадзи в отместку ворвался в этого долбильщика столь же немилосердно и заставил всего поморщиться и разразиться животными звуками — знал бы Гамма нормальную брань, то обильно посыпал бы ей, как из «Катюши». — Ничего, Мисато, я это пережил! Переживёшь и ты! — с напряжённой усмешкой говорил Кадзи, казалось, с каждым толчком вламываясь глубже в кишки Гаммы. — О, Кадзи! О, Кадзи! О, моя жопа! О, моя жопа! Выставившая дрожащие руки Мисато вся красная аж захлёбывалась от частого дыхания. — А!.. Ах!.. Ах! — с обрывистыми звуками тужащейся Гамма схватил женщину за волосы и таки сбросил ей в потроха своё семя. — Всё, Кадзи, я это сделал! — Ага, а я сейчас! — не унимался тот. — Вот! Вот тебе! — обеими руками схватил Кадзи за жопу Гамму и в сладостном порыве сбросил в мужское седалище немного своей спермы. — Ох, всё на этот раз! — освободил блудодей жезл Приапа из этой полыхающей дырки, тотчас вновь тесно сжавшейся. — Больше не могу, больше не могу! — переводя дыхание, Кадзи свалился на диван. — Ох, а меня-то как выебали, Кадзи! Ни одного живого места не осталось! — подала голос Мисато, у которой и в стёртом влагалище, и в раздолбанном анусе горела сперма. — Ах, какая же я грязная шлюха! — несколько раз перекатились на кровати Мисато. — Теперь я ощущаю себя самой конченный шлюхой! — И? — Это самое приятное ощущение из всех, Кадзи! — Ах ты моя грязная нимфоманка! Дай я тебя за это расцелую! — Кадзи встал с дивана, согнул колени возле жены и покрыл поцелуями лицо Мисато, часто сцепляясь с ней губы в губы. — О, Мисато, как мне нравится, когда тебя хорошо выебали! Как у меня крепко стояло, когда тебя ебали! О, жена моя, видишь, ненаглядная, как скрепили нас наши общие вкусы? Усталые, но очень довольные Гамма и Бета присоединились к Эпсилону и Дельте. — Как хорошо мы повеселились, не так ли? — спросил Бета, приглаживая спадающую чёлку на правый глаз. — Это точно, я бы каждый день так делал, верно? — обернулся к соратникам Гамма. — Безусловно, — Эпсилон держал Дельту на коленях и тискал ей груди. — Влагалище Мисато — одно из самых лучших влагалищ, в которых мне доводилось бывать. — Нам надо отдохнуть, друзья, даже мы, неисправимые любители ебли — выдохлись, — встал с кровати Кадзи и помог подняться Мисато. Последняя первой встала под душ и, омывшись под освежающим потоком, вернулась, закутанная в халат и ступающая в тапочках. — Признаться, я устала, — села она за стол в гостиной. Тут остались только Зкауба, Ихт в форме человека, Таф и Фи, а также Александр. — А где остальные? — Большинство пошли в баню, Надя отправилась по просьбе Альфы искать Принцессу рёвозавров, — Александр, сидящий в костюме, материализовал крыло ворона за головой и вытянул пернатую конечностью, словно выслушиваясь. — Сейчас они нашли друг друга. И дурачатся. Можете не беспокоиться. — А где Юй? — Она пошла тоже куда-то, за Надей вроде… — Угу… А где Соломон? — Развлекается с Келли и Сигмой. — Ах он! — Мисато надула щёки. — Не уж-то вы сами хотели с ним переспать? — провокационно посмотрел на неё Александр. — Э, нет! Что ты! — Да ладно, я вижу ваше подсознание. Вы куда развращённее, Мисато-сан, чем вы думаете, — хихикнул Александр. — Сука! — показала ему средний палец Мисато. — Не залезай мне в голову! — Да уж, у вас там в голове… всякое живёт, — закинул руки за голову Шут. Соломон, как сказал последний, развлекался с Келли и Сигмой — особенно царю Израиля пришлись по вкусу груди первой. — Какие они у тебя больше! Как я люблю большегрудых! — в миссионерской позе сношал мускулистую спортсменку наш смуглокожий джентльмен. Он положил грудастую спиной на Сигму и член той одновременно входил во влагалище Келли. — А вам нравится касаться другого члена внутри моего влагалища? — уточнила Келли. — Вполне. Во всяком случае, меня возбуждает, что тебя имеет андрогин. — Ах! А моего парня Мэтта заводит касаться мужского члена внутри меня! Он этот член потом ещё любит обсасывать! — Это не ко мне — мне члены не нужны как таковые. Но в этот раз пусть будет. После этого Соломон изменил позу тех женщин, с которыми он развлекался — Келли стала на четвереньках, Сигма вошла в неё с тылу, а Соломон сзади забрался в Сигму. — Соломон, а вам религия позволяет сношать гермафродита? — полюбопытствовала англичанка. — Девочка моя, — пыхтел еврей над влагалищем гермафродитки, — давай не будем уподобляться болтунам Талмуда? Достаточно, что гойскую женщину я могу брать так, как мне вздумается. Через некоторое время насыщенных игр и прогулок, основной народ возвратился в дом Картера. — Так, раз многие из нас употребляли алкоголь и до посинения трахались, а потом долго играли на свежем воздухе, растрачивая силы после битвы, то я предлагаю нам сейчас всем отправиться спать, — озвучил предложение Синдзи через некоторое время. К тому моменту прошло около восьми-девяти часов от прибытия отрядов NERV и APE в Закатный город. — Думаю, — далее предлагал он, покуда продолжавшие пить за столом ребята обсуждали это предложение, — разумно будет сберечь силы и пока воздержаться от секса. Ребята, чувствуя потребность в серьёзном ночном отдыхе после всего случившегося, согласились на такое предложение, и вскоре начали расходиться по любезно предложенным для них комнатам. — Учитель, вы не погасите свет? — попросил Синдзи. — Да, — Рэндольф глянул в окно, где статичным заревом разливался закат, солнце наконец опустилось (вероятно, оно было не настоящим), и плотные сумерки окутали кварталы черепичных крыш; в качестве освещения на улице осталась только оранжевая полоска на горизонте. Ребята разошлись — никто из них в этот раз не занимался сексом, все устали и хотели покоя. Дзоромэ и Кенске легли рядом и оба сразу захрапели, вынудив Мику отойти от них и найти себе место для сна в другой части дома. Футоши довольно долго беспокойно ворочался прежде чем уснуть. Горо отрубился довольно быстро, а вот Итиго ещё долго моргала в потолок. Тодзи и Хикари, Асари, Мана, Мусаши, Надя и Ихт улеглись в одной комнате. Девятые и Шестые заняли этаж сверху, ближе к балконам, где шёл свежий ночной воздух. Каору и Синдзи вывели Икуно, Наоми и Мари под открытое небо на крыше, чтобы любоваться разноцветными звёздами Мнимого пространства, тут же они и постепенно уснули, ведя перед отбытием в царство Морфея беседу о научном обосновании происходящего. Кадзи и Мисато уснули на веранде. Принцесса и Кирби куда-то ушли в сумерках. Кокоро для сна решила выбрать цветочный сад поблизости от дома — Сабуро и Мицуру уснули рядом с ней, принеся для этого футоны. Виктор задремал на веранде. Аска и Зеро Ту легли в одну постель в ночных сорочках. — Как хорошо иметь близких друзей, да? Ты чувствуешь, что ты не одна, — сказала Аска на ночь. — Да, наверное, — согласилась Зеро Ту, понимая, за что она так ценит Хиро — Хиро не даёт ей остаться одной. Через двенадцать часов после заката Рэндольф Картер сделал так, что в его манямирке по горизонту разлился яркий золотой рассвет, и крыши домов потонули в свечении солнца, появившегося вскоре из светлой разрастающейся полосы. — Стоит мне вернуться в те молодые годы, когда я наблюдал восход в Бостоне… — Рэндольф с приятной ностальгией смотрел из окна. Рей стояла вместе с ним, немного прижимаясь к оголённому мужскому торсу, и приятные лучи светила, в которых полностью нагая альбиноска словно купалась, заставили её мраморного вида кожу слабо заблестеть. Потом они одновременно обернулись — Принцесса со стоическим выражением неспеша подошла к кровати. — Давай, давай, — Рэндольф подошёл к той же постели, — вставай, кавалер, уж солнце поднялось и петушок пропел давно! Хиро раскрыл заспанные глаза, сплошная синева сошла с лица, являя розовую кожу, также блестящую в льющемся свете восхода… — А? — взглянул мальчик на Зеро Зеро Ван. — Ты? — Отец?.. Рей и Рэндольф в ожидании посмотрели на него.