Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

По ходу очередного отдыха, за некоторое время перед отправкой на тренировку в опасную зону, Хиро и Синдзи сидели и говорили о жизни. — Синдзи, тебе когда-нибудь приходилось делать меньшее зло? — интересовался Хиро. — Ну, если ты имеешь в виду дилемму вагонетки… — Синдзи задумался, в уме прокручивая свою жизнь. — Я скорее творил глупости — один раз, например, я в гневе убил Кайдзю нежелательным способом: взорвал его, отчего больше радиации выпало в окружающую среду; я один раз сбил флагман Ми-Го, отчего он упал в море и отравил его, но это было, наверное, меньшее зло. Не знаю, был ли способ уничтожить этот корабль, не позволяя ему упасть на Земле. Возможно, если бы я смог открыть на линии его падения достаточно большой портал куда-то в иное место… А ещё однажды я рассказал огромному числу людей то, что не стоило им знать. Из-за этого, из-за желания поделиться своей болью с миром, я подставил своих под удар. Из-за этого погиб жених Мидори, потому она меня ненавидит. Ну-у, вот… Хиро выслушал и решил прямо повести разговор о том, ради чего он спросил: — Ты уже знаешь о моём выборе между жизнями Итиго и Зеро Ту. Тут меня извиняет обязательность, я должен был выбрать что-то. Кроме того, Синдзи, если бы я не спас Зеро Ту, я, возможно, не смог бы победить ВИРМ, так как только вместе с Зеро Ту мне под силу было тогда использовать Чадо… Можно много об этом думать, о том случае, но… Но я вспоминаю свои прошлые жизни. Я делал это систематически. Хиро и Синдзи сидели друг с другом, поодаль от прочих своих друзей и товарищей, большая часть которых сейчас предавалась сну и отдыху. В руках двое наших ребят держали чашки со сладким какао. — Я не хочу говорить об этом с кем-то из моей нынешней жизни, но, думаю, с тобой я об этом могу поговорить. — Конечно, Хиро, — тепло улыбался Синдзи своему любовнику, — я не могу осуждать тебя, так как сам натворил… Хиро рассказал о следующем. Сейчас нашего рогатого героя посетило воспоминание о том, что происходило в годы его службе теократии Логриса. Тогда он инструктировал новичков аппарата внутренней безопасности: — Поступая на нашу службу, вы должны отбросить все моральные сомнения… — Хиро вздохнул, стоя перед аудиторией. — Я не проповедник, чтобы говорить вам, что наше дело правое, потому и следует отбросить все сомнения. Нет — пусть это говорят пропагандисты. Я же скажу вот что: любые неприятные вещи, которые нам предстоит делать, они обоснованы борьбой с хаосом и анархией. Наше государство — единственная сила, которая объединяет наши бесчисленные рода и кланы. Если наша власть падёт под натиском себялюбивых эгоистов, еретиков, раскольников и неверующих, то нас будет ожидать война всех против всех. Это будет грызня, которая будет продолжаться до тех пор, пока новая, достаточно хитрая или жестокая сила, не займёт доминанту. Обман, подлость, жесткость, грубая сила — любые средства могут навязать свою власть и волю. Я вам честно скажу… Хиро сделал паузу: — Если вам покажется, что мои слова слишком откровенны, то — да — я хочу, чтобы между нами была откровенность. Я не священник, чтобы благословлять ум, слишком малый для сомнений. Я не глас Матери-Церкви, я — воин Матери-Церкви. Это все остальные — те, за кем мы будем следить, кого будем травить и убивать — для них мы можем говорить любую ложь и перед ними мы обязаны, просто обязаны выглядеть благочестивыми! Но я хочу, чтобы внутри нашей группы, мы честно осознали наши цели и задачи — борьбу с хаосом и анархией. Вы согласны со мной? Многие согласились вслух. — Церковь учит народ, что жесткость оправдывает Господь, но я считаю, что жесткость оправдывает государство. Церковь учит, что мы — герои Вселенской борьбы Добра и Зла, я тоже так считаю, только для меня Зло — хаос и анархия, а Добро — то, что противоположно этому злу. — Интересно, — несколько позже обратился к нему один из тех, с кем он об этом говорил, — ты сказал, что зло — это хаос и анархия. Но наша вера учит, что Добро — воля Творца, а зло — то, что противоречит ей. Хиро никогда прямо не говорил то, что он — неверующий, но это было понятно из его речей. Хиро подумал, что на него опять будут жаловаться, но он знал, у него слишком влиятельные покровители, чтобы эти жалобы что-то значили. Как раз эти жалобы хороший тест на то, что можно ожидать от будущего агента внутренней безопасности. Но этот индивид заговорил о другом: — То есть, с точки зрения нашей веры, зло — определяется как то, что противоречит добру, ты же определил добро как то, что противоречит злу. Для тебя зло первичнее добра. — Возможно, но какая разница? — Это просто небольшое замечание, только и всего, — парень, который говорил с ним, был моложе Хиро на несколько веков, он говорил очень мягким тоном и казался доброжелательным, не похожим на жестокого борца с диссидентами. У него были весьма выразительные глаза. Они понравились Хиро, ему же наш герой тоже пришёлся по вкусу, потому они занялись сексом. Хиро разок поимел в зад этого парнишку и сбросил сперму, но только один раз — Хиро не хотел тратить более семя, надо было для Зеро Ту оставить. Хиро не только говорил искренне, но и вёл соответствующий предмет: — Тема нашей сегодняшней лекции — основы пропаганды. Некоторые циники считают, что большинство — дураки, которым можно заморочить голову. На самом деле даже самый высокоразвитый ум исходит из некоторых базовых посылок. Эти посылки он поглощает с молоком матери. Например, первая такая посылка — даже не сама вера в Творца, а то, что именно Логрис является провозвестником Его воли. Задача пропаганды — подсунуть нужные посылки. Это можно делать прямо с помощью лозунгов, агитаций и проповедей, а можно — косвенно: с помощью литературы, кинематографа, искусства, с помощью внедрения нужных слухов в толпу, с помощью вторичных мыслей, с помощью самого языка… Первый метод не скрывает, что желает выдать вам посылку, второй же — менее очевиден, потому более тонок. Он заключается прежде всего в уничтожении альтернативной информации. Именно поэтому сожжены не только еретики и отступники, но и их труды, которые, однако, всё ещё доступны для нас в полемических трактатах. В любом случае первая задача пропаганды — не донесение точки зрения, а создание среды, заповедника, где будут циркулировать только нужные идеи. Тогда те, с кем мы работаем, будут считать нашу волю своими собственными мыслями, не подозревая, что мы положили это им в голову. Я знаю, что подобная откровенность может заставить вас самих усомниться в вере… Но поверьте, я хочу говорить с вами откровенно… Для меня отсутствие искренности было бы преступлением против Всевышнего, ведь Всевышний Малельдил более всего осуждает лицемеров. Хиро специально сказал это, чтобы разрядить обстановку. Тем самым он показал, что он — истинно верующий, а раз так, то сомнения тех, с кем он говорит, оставят их. Хиро знал, что вера — это не только фанатизм, вера строится и на более тонких вещах. Вера может жить благодаря невежеству, вера может жить благодаря тщеславию, когда ты горд тем, что стоишь выше того, что считается повседневной истиной — выше логики или здравого смысла. Вера может быть страстью. Сомнения — неизбежная сторона веры. Реакция на них — агрессия, потеря ментальной зоны комфорта, именно поэтому верующие сторонятся критики и крамолы — она угрожает их личному спокойствию. Церковники знали, что еретиков ненавидят ещё и за то, что они самим фактом своего существования точат зону комфорта своей паствы. Иногда фанатизм — просто реакция в ответ на страх утратить комфортное мировоззрение. Церковники хорошо знали психологию — и использовали все навыки управления народным мнением. То, что сейчас говорил Хиро во время обучения агентов внутренней безопасности, также точило их зону комфорта. Хиро это нравилось. Он ненавидел их веру, потому что эта вера осуждала Зеро Ту, его жену, которую он любил, просто по факту рождения. Так Хиро вытачивал фактически атеистов, выхолащивал веру капля за каплей, оставляя если не осознанных атеистов, то уж точно тех, кто не верил в идею, что сам Творец каждый день диктует Верховной иерархии распоряжения и указы. — Важный тактический ход — отвлечение внимания. Пропаганда должна не только говорить, но и отвлекать, молчать о некотором. Напомним, все мы знаем, что согласно нашей вере Творец — всемогущ. Неверующие любят говорить: «а если Творец всемогущ, то почему Он не уберёт всё зло?» Вне зависимости от ответа на этот вопрос, интеллектуальные усилия врагов сосредоточены на решении практически не важного вопроса. Для нас ключевым положением будет суждение о том, что церковь — единственный проводник воли Творца, которая находит своим воплощением конкретные предписания. Данное утверждение не имеет никаких доказательств по существу, потому неверующим было бы разумно сосредоточиться именно на критике этого нашего положения, на котором действительно стоит наше общество, но, вместо этого, они вынуждены тратить усилия на решение совершенно иного вопроса — в сущности, практически не важного. Если мы скажем, что Падший Тулкандра равен Малельдилу, то что, с практической точки зрения, изменится? Ничего. Вот почему, если надо будет вести дискуссию с неверующими, эту дискуссию следует вести о вопросах мнимой важности, но всячески избегать вопросов более существенных. Хиро не просто так об этом упомянул. Он помнил, что на заре Логриса существовало независимое от власти Оракулов государство — Хварна [1]. Его идеология также провозглашала, что «у них — богомерзкие колдуны, у нас — богоизбранные чудотворцы, у нас — боги, у них — демоны». Идеология Хварны однополярно делила мир на добро и зло, где добром именовалось прежде всего то, что угодно государственной власти, а злом — всё внешнее. Их вертикаль власти строилась на главенстве воинской аристократии и церкви магов. Там царил высокий уровень промывки мозгов, жрецы «доброго бога» тщательно следили за искоренением всякого свободомыслия. Уровень ксенофобии там достигал ещё большего уровня, чем при Логрисе — в Хварне считали достойным смерти всякого рёвозавра, чей цвет кожи отличался от синего. Их религия была помешана на навороченных и строгих ритуалах — так как только подобная строгость могла сохранить их самоидентичность и отделить от всего прочего мира, который рассматривался как грешный. В их дуалистической мифологии центральную роль занимал бог Солнца, который считался равным богу зла и тьмы. Благое начало могло проиграть злому. Потому вся жизнь рассматривалась как постоянная борьба со злом, в лице других, в лице всего инакового. Хварна и Логрис сошлись в борьбе, по итогам чего настал конец этой стране и её вере, но именно от них жрецы Логриса многому научились по части жестокости, пропаганды и манипуляции народными умами. Прежде всего надо придумать внешнего врага — религии хороши тем, что могут предложить на эту роль некую высшую силу, которая может даже не существовать в реальности. Светские режимы могут использовать для этих ролей целые народы или государства, антагонистичные исторически. Это позволяет ввести постоянный режим военного времени и использовать эту власть для тотального подавления всех своих врагов, всякой свободы и всякого вольнодумства. Народ будет думать, что так надо, но на самом деле он — лишь жертва своей власти. — Социальная истина не имеет отношения к истине реальной. Правда никогда никого не интересует, кроме кучки оппозиции, да и то не всякой. Правда часто бывает неудобной, за правду вырывают языки, за правду вонзают иголки под ногти. Наконец истина не имеет отношения к общественному устройству, — говорил Хиро уже для Синдзи, — максимум она может иметь то отношение, что если ты намерен осуществить на практике нежизнеспособную концепцию, тебя будет ждать крах. Но в конце концов, всегда можно выбрать более жизнеспособную. Или замаскировать свой крах под успех. Главное — часто и нагло лгать. В конце концов в ложь — в свою ложь ты сам поверишь. Ложь со временем разрушить твоë собственное сознание. Ну а самые неудачники отпадают по ходу исторического процесса, отживают и умирают. А на их место становятся более адаптированные формации. — Да, в конце концов, если общественная истина — всего лишь ИМХО, то не так уж важно, чем она себя утверждает, — сказал Синдзи. — Я считал также. Но такое суждение, в конце концов, всего лишь оправдывает ложь и зло, — сделал вывод Хиро. — Хиро, — обратил внимание Синдзи, — ты сказал, что лжец сам рано или поздно поверит в свою ложь? — Такое запросто может быть. Либо это может случиться частично и незаметно. — Знаешь, Хиро, у нас в Японии был один человек — Сëко Асахара. Это его не настоящее имя, если не ошибаюсь. Но неважно. Суть в том, что этот Асахара — основал свою секту. Он драл деньги с сектантов, провозгласил себя богом, заставлял своих сектантов голодать и поститься, а сам — жрал и оправдывался тем, что он испытывает так веру последователей. Так он нагуливает священный жир. Этот человек, казалось бы, должен знать, что он не бог. Он отыскал себе дураков, которых он мог до конца жизни стричь. Как это сделал Рон Хаббарт, который тоже создал секту, чтобы стричь дураков. Но Асахара вознамерился баллотироваться на выборы. Разумеется, он с треском проиграл. Тогда этот ублюдок решил отомстить всей стране. Он объявил своим хомячкам, что скоро конце света — все умрут. Но если умрут быстрее, то их карма станет не столь дурной, потому люди смогут рассчитывать на более благополучное перерождение в следующей жизни. Потому Асахара решил спровоцировать конец света. Разумеется, этот чокнутый смог устроить только теракт в метро. За это его повесили. Вот и вопрос, нахрена он рыпался? Он что, не мог до конца жизни стричь деньги с идиотов? Неужели он поверил в свою ложь о том, что он — что-то большее, чем просто жалкий мошенник? — Синдзи, всё просто — власть развращает, — пояснил Хиро. — Чем больше могущества, тем меньше правды, которую тебе неприятно слышать, и тем больше лжи, которая разрушает твой рассудок. Твоя пороки растут, твои аппетиты больше и больше. Ты хочешь, чтобы твоя личность росла и… В конце концов ты начинаешь думать, что желания оправдывают цели. А коли оно так, то твои желания, циничное им потакание, тебя погубит. И всех тех, кто будет рядом и многих друзей. По сути власть, ничем не ограниченная, это бомба замедленного действия. Святое Откровение Малельдила Триединого включало в себя пять столпов веры: • Приношение клятвы верности, она же служила символом веры и актом принятия — считалось, что тот, кто без уважительной причины не озвучит её в слух, будет осуждён Господом и низвергнут в пучины ада. «Я <вставить имя> клянусь служить Господу Всемогущему — Малельдилу Триединому — единому в Древнем, Юном и Третьем! Клянусь следовать единственно истинной церкви Логриса — да не будет у меня иных церквей, да паду я в недры ада в день, когда отрекусь от Святой Церкви или извращу её веру! Свидетельствую, что Откровение Малельдила — единственный истинный путь, а другие пути — беспутья; лишь благая вера позволяет мне избежать Глотки! Свидетельствую, что Малельдил — центр, а Вселенная существует для Него; что я — лишь пылинка, которой назначена своя скромная роль в Его Великом Танце. Как участник Великого Танца, клянусь поддерживать Его праведными делами: Дальше шли четыре пункта, в которых надо было поклясться — они и были остальными столпами веры: • — Клянусь бороться за справедливость! Клянусь строить справедливое общество, где равномерно распределены всех доходы. Где сыто ест рабочий, где певец получает меньше того, кто трудится в шахте. Где никто не получает деньги на халяву. Это означало, что ты поддерживаешь всю социальную политику церкви, будь то разделение имущества или кары тунеядцев. С точки зрения церкви были четыре самых главных непростительных греха: неверие, ересь, колдовство и тунеядство. Под ересью также всегда понимался раскол и он считался самым непростительным актом выражения ереси [2]. Колдовство — это несанкционированное использование магии (санкционированное часто называлось «чудотворением» и колдовством не считалось). Тунеядство трактовалось довольно широко, от буквальной жизни за чужой счёт без уважительной причины до получения большего дохода, чем позволил бы, при честных условиях получить твой труд. • — Клянусь бороться со злом! Клянусь защищать праведных и уничтожать порочных! Да не пощадит рука моя никого из неправедных, как бы дорог он мне ни был! Клянусь доносить на самых близких, если они впадут в ересь или иное зло. Клянусь вонзить кинжал в сердце матери, если она отпадёт от истинной веры. Клянусь убить всех своих детей, если посмеют они усомниться хоть в одной догме. Да буду проклят я сам гневом Господа в час, когда не донесу на ближнего, на друга своего, ибо я достоин проклятья, если мню друга или ближнего кем-то, кто дорог мне более, чем Господь мой и Его Церковь. Это также означало клятву бороться с тремя категориями индивидов: с теми, кто не согласен с мнением церкви, с обычными уголовниками, с ритуально нечистыми существами. • — Клянусь отнять жизнь любого, на кого укажет перст Церкви. Клянусь убить родную мать, клянусь принести в жертву всю свою семью, весь свой клан и род, всю жизнь в мире во имя установления истины Господней. Ибо свидетельствую: если они были праведны, если я останусь праведным, я увижу их и нас будет ожидать Вечность. Церковь допускала, что ради своих целей необходимо убивать не только грешников, атеистов, богохульников и прочих, но и тех, к кому таких претензий не выказать. Вот например, решила церковь снизить численность населения через еë излюбленный способ — искусственный голод. Или вот более гуманный — приказать в течении года топить всех новорожденных (те семьи, кто укрывал новорожденных во время таких приказов, подвергались суровому наказанию, ибо так церковь приучала всех служить ей из страха). Кто-то должен совершать подобное и следить за исполнением. И вот исполнитель должен знать, что главное — не смерть тела, а попадание души в ад, Господь благ, но непостижим, а потому-то — по указу церкви убивать необходимо безо всякой задней мысли, в том числе праведников и невиновных. Потому Церковь требовала отдельным пунктом клясться в готовности уничтожать ради её целей тех, кто не совершил зла. Обосновалось это тем, что, как сказано выше, праведник в любом случае угодит в рай — куда он денется, если он праведник? — так что нет смысла думать о его земной жизни. • — Свидетельствую, что я полностью абсолютно добровольно принёс эту клятву. Ибо не я живу, но живёт во мне Малельдил. Всё мне позволено — но не всё полезно [3]. Последний столп веры и пункт клятвы поражал своей абсурдностью — неверующий не имел права на жизнь, но при этом ты должен был поклясться, что принял такую религию и её социальную программу абсолютно добровольно! Не говоря уже про такую ерунду, как угроза адскими муками — или ты будешь любить Господа — или тебя будет ожидать ад. В качестве некоторого разъяснения клятва поясняла, что ты считаешь, что Господь пребывает в тебе, тебя направляет и что ты считаешь, что, согласно свободной воле, ты готов признать, что можешь дать себе по башке или прыгнуть со скалы, но не считаешь это полезным. Именно такое обоснование находили комментаторы такой клятве. Разумеется, дерзкие умы ржали над этим абсурдом, который имел сакральный смысл — произношение пяти клятв делало тебя отныне членом Церкви. Краснокожие до клятвы не допускались, ибо считалось, что они даже не хнау, а воплощённые демоны, их нутро нечестиво, потому, вне зависимости от их действий, ад уготован им. Как сказано в Откровении Малельдила: «Слушай, ибо так изрëк Господь: Эти ложные хнау оскорбляют меня, уничтожь все следы их [пребывания] — да не пощадит их рука твоя; сорви их красную кожу, разруби их чрево и отруби им всё, что может быть отрублено». — Ваше домашнее задание: вы должны написать связанный текст «почему необходимо убивать еретиков». Лучшее — зачитаем. Когда Хиро сдали работы, он проверил их, а также написал сам. Хорошим тоном для учителя было сделать то, что он поручает ученикам, чтобы показать разницу. — Некоторые писали, что еретика следует убить за то, что он — грешник. Но этого недостаточно. Есть много грехов, любое преступление — грех, но далеко не за каждый грех полагается смерть. Обращение к Откровению и законодательству — нелепость, ведь они не обосновывают, они лишь дают заключительный вердикт. Наша же задача, как будущих проповедников и апологетов, обосновывать. Конечно, среди вас были те, кто написал правильно, что ересь — особенный грех. Это правильно, те из вас, кто обратили на это внимание, объяснили это, но вы сочли это достаточным. Ваше право, но можно было сказать что-нибудь сверх этого. Хиро показал текст, который написал он сам: Еретика следует уничтожить потому, что: Ересь — особенное преступление, это преступление против высшей истины. Все преступления являются преступлением против Творца и только поэтому могут называться преступлениями. Например, Творец дозволяет нам убивать букашек и скотину, но не дозволяет нам убивать себе подобных — не будь такого закона от Творца, было бы позволено убивать кого угодно, а не только животных (властвовать над которыми нам поручил сам Господь, как сказано в Откровении: «Управление необходимо, но как равный может повелевать равным? Хнау следует повелевать зверем и скотом, эльдилу — хнау, а эльдилам надлежит покоряться лишь Малельдилу»). Еретик совершает преступление против того, что излагает Творец — так как все правила нашей жизни стоят на том, что изложил Творец, еретик покушается на все сферы жизни сразу. Потому еретик хуже вора и разбойника, еретик хуже насильника и мошенника — еретик подобен тому, кто совершил все эти преступления сразу. Потому, даже если бы мы могли тысячи раз казнить одного-единственного еретика, с точки зрения законов Творца, это не было бы излишней жестокостью. Своей ересью еретик обрекает душу не только свою, но и тех, кто ему внял, на вечную муку. Так как суровость наказания определяется последствием преступления, а зло ереси — вечное страдание — нет в наших руках столь жестокого наказания, которое было бы соразмерно каре этому грешнику. Потому любые пытки, сожжение заживо, сдирание кожи, закапывание живым — это всё ерунда по сравнению с тем, что действительно справедливо применить к еретику. Потому любая наша жесткость, конечная в пространстве и времени, всего лишь — милость по сравнению с тем, что еретик заслужил на самом деле. В силу названных причин, следует жестоко истреблять не только еретиков, но и тех, кто защищает их, укрывает и прячет — потому что они покрывают преступления, более ужасные, чем обычные воровство, убийство или грабёж. Те, кто покрывают еретиков, разделяют с ними грех, потому их следует подвергать отнюдь не меньшей каре. Это же касается всех, кто стоит за свободу слова и свободу вероисповедания — эти свободы позволят безнаказанно разделять взгляды, за которые Творец наказывает вечным адом. Таким образом на вечный ад обрекают грешника свободы слова, совести и вероисповедания — по этим причинам любой, кто ратует за них, совершает тем самым преступление, более страшное, чем убийство или воровство, такой разделяет грех еретика и покрывателя еретика, а потому нет наказания, которое было бы достаточно жестоким для него в этом мире. Ибо плод сего зла — вечная мука. Своим отточенным тоном Хиро чётко зачитал то, что написал. — Всё, что я сказал, не является догмой, но чисто логически выводится из догмата об адских муках. Ваша задача — чётко и внятно сказать это тогда, когда вы будете сдирать кожу или сжигать на костре — толпа должна хорошо понимать, чем обоснована наша жесткость, чтобы трепетать перед нами и перед нашим Господом. Господь хотел, чтобы учение Его было построено на страхе, иначе бы Он не наказывал за малейшее отклонение от него вечными муками. Потому, сея страх, мы исполняем главную из заповедей нашего Создателя. Если вам кажется аморальным, что мы мучительно пытаем тех, кто отпал от нашего учения, скажите критикам, что по ту сторону смерти, когда мы гибнем, в бесконечность раз хуже терзает грешника не абы кто, а сам Господь! Скажите им, что Господь наш — мстителен и полон гнева, иначе Он не придумал бы адские муки для отпавших. Говорят, что Господь наш любит всех, но это чушь — Господь ненавидит тех, кого Он обрёк на ад, ведь если Господь любит тех, кого Он обрёк на ад, то тогда, пока они вечно страдают, страдал бы и наш Господь. Вы же будете страдать, если больно будет тем, кого вы любите? Но Всевышний же не дурак, чтобы пытать их и, тем самым, пытать себя? Потому, нет, Господь наш любит лишь верных, а неверных он ненавидит и ненавидит столь сильно, что готов терзать их вечно. Пусть же грешники боятся Господа больше всего на свете — потому что страх — самый эффективный способ держать в узде имманентную порочную природу всякой твари. Хиро очутился в постели со своей супругой. В этот раз он воспользовался задом Зеро Ту — синий рёвозавр содомировал красную, по итогу чего издал характерный звук, обнажил клычки, сперма сбросилась: — Ах, дорогая, какая ты узкая и горячая! — Хиро протянул ноги и раскинул руки, а Зеро Ту перевернулась на бок, смотря на грудь своего мужа. — Ну-ка, почитаем что-нибудь на ночь… — Я люблю, чтобы было с картинками! Зеро Ту схватила первую попавшуюся книгу, бывшую возле кровати — Хиро или кто-то из помощников иногда приносил литературу, выпускаемую официальной печатью. — Ой, не надо это тебе смотреть! — Хиро вдруг вспомнил, о чём это. — Почему, любимый?! — Зеро Ту любопытно, словно маленькая девочка, уткнулась в картинки. — Они очень хорошо нарисованы и пахнут краской!.. У Зеро Ту было хорошее настроение, но оно сразу же испортилось, когда она увидела очередную картинку. — Ва-а! Ты прав, любимый! Гадость! — она швырнула книгу. — Прости, это моя вина, мне надо держать от тебя подальше книги, где нарисовано всё это… Хиро встал, подошёл к книге и поднял её, бегло взглянув — на всю страницу там был разрисован эпизод из религиозного текста: он повествовал о том, как группа краснокожих решила отделиться и создать свой город-государство — тогда один пророк собрал всех ненавистников, они атаковали тех, кого считали ритуально нечестивыми, убили многих, порубили заживо на части правителя, принеся его так в жертву Творцу, и содрали кожу заживо со многих, кого поймали. Вот процесс сдирания кожи и был изображён во всех подробностях. Такая литература использовалась церковью, чтобы приучить граждан с детства ненавидеть тех, кто выступает против неё и её учения. Религиозные тексты должны быть красочными и сочными, превосходно сделанными, увлекательными, чтобы на уровне культуры внедрять в сознание рабов все паттерны поведения, все посылки, из которых должны исходить рабы в своих суждениях о том, что есть и что должно быть, мня эти идеи очевидными или своими собственными. — Хиро, ты ведь работаешь на тех, кто хочет, чтобы с таких, как я — содрали заживо кожу! — Зеро Ту высказала это как претензию. — Это только для того, чтобы спасти конкретно тебя, дорогая. Я тебе это говорил уже много-много раз, — подошёл к ней Хиро. — Кроме того, только Логрис удерживает всё наше общество от анархии и хаоса. Если свергнуть церковь, начнётся война всех против всех. — И потому ты позволяешь церкви учить, что с таких, как я надо сдирать заживо кожу? — это тоже звучало как претензия. — Зеро Ту, для честного гражданина, есть вещи более важные, чем даже родные близкие, — вкрадчиво сказал Хиро. — Мне не нужно ни гражданство, ни общество, если оно наказывает меня по абсолютно пустой причине! — перевернулась на живот Зеро Ту и обхватила подушку. — Твой случай — это несовершенство, с которым надо жить и смириться! — развёл руками Хиро. — Наш мир хаотичен, иногда из разных его элементов что-то складывается — будь то живые организмы или государства, обычаи и мораль, потому всё в этом мире дефектно и несовершенно в какой-то степени. Это надо принять, потому что альтернативы у нас нет. Потому надо мириться с несовершенством общества. Мне жаль, очень жаль, но конкретно несовершенство нашего общества заключается в том, что таких, как ты, обвиняют без вины… Тебе же самой, — присел он на кровать и стал гладить Зеро Ту, — выгодно жить в таком положении, которое я для тебя устроил. Пока я работаю на Логрис, пока я помогаю нашей замечательной церкви убивать невинных во имя своей власти, я могу быть уверен, что с тобой ничего не случится. Моя любимая… — Я ненавижу это общество, ненавижу его веру и его мораль! Если бы я могла уничтожить всех этих церковников и тех, кто им помогает, я бы это сделала — жестоко — они стали мне врагами, хотя я ничего им не сделала! — высказала Зеро Ту, лёжа лицом в подушку. — Но мы не всесильны, — синий мужчина гладил красную женщину, — потому вынуждены мириться с несправедливостью. — Не только мириться, — важно подумала Зеро Ту, — но и умножать! Ты же работаешь на эту церковь! Твоя работа делает её сильнее. Отношение к таким, как я, не изменится благодаря тебе, любимый. — Знаю, но это единственное, что я знаю, может спасти тебя. — Хиро гладил любимую. — Это ради тебя, Зеро Ту. И ради нашего общества, потому что церковь — меньшее зло. — Синдзи, я тогда думал, что делаю меньшее зло, но на самом деле был ещё один выход — сбежать, сбежать и не марать руки, не марать руки об эту всратую цивилизацию! — говорил Хиро. — Я тогда не хотел видеть этого выбора. Я слишком ценил цивилизацию, в то время как иногда проще сбежать далеко, куда-нибудь в тайгу, где тебя не найдут. Я и Зеро Ту в те времена вполне могли так сделать. И я теперь думаю, что надо бы сделать так. Не надо было марать руки. Цивилизация слишком зла, чтобы жить в ней. — Хиро, — Синдзи сострадательно посмотрел на своего друга, — ты очень добрый человек. Знаешь, добро оно не в том, чтобы не делать фигню, потому что все люди, как ты заметил, не могут не жить и не делать фигни. Важно, скорее, какое направление у тебя в душе. Если тебя возмущает социальное зло, значит — общество тебя не испортит. — Испортит если не общество, то жизнь, — сказал Хиро. — Но ты прав — если я так рефлексирую над тем, что иногда приходится делать неприятные вещи. Наверное, если я делаю иногда зло, мне больно, значит — я всё ещё не злой сам, — сделал вывод Хиро. — Было бы хуже, если бы меня не беспокоило зло, которое я иногда вынужден творить в силу обстоятельств. — Это говорит о том, что у тебя доброе сердце, — Синдзи прислонился к Хиро. — Рад, что ты так считаешь, — улыбнулся тогда наш брюнет с синими рожками, рукой прижимая Синдзи к себе. — Да, Хиро, поверь — добрый человек это не тот, кто не делает вообще никакого зла, добрый — это тот, для кого зло — не норма. Синдзи с улыбкой поглаживал Хиро — японец любовался красивым лицом брюнета, чьи глаза по уголкам были украшены синим, у которого среди волос выглядывала пара синих рожек, чья мягкая кожа была приятно розовой. — Я люблю тебя, Синдзи, за такое отношение ко мне. Спасибо за взаимопонимание, — Хиро ответил другу поцелуем, припал губами к губам — юноши долго затянули поцелуй. — Твой член ещё в состоянии действенно отплатить мне за это? — Если ты спрашиваешь, — ухмыльнулся Хиро, — это значит, твой зад ещё в состоянии принять мою милость. — Я натренировал свой зад по ходу многочисленных оргий. Думаю, он выдержит многое, — рассчитывал Синдзи. — Во всяком случае, Хиро, — японец держался за него, — я сейчас испытываю к тебе любовь, и хочу поддаться этому чувству — я много раз поддавался этому чувство, особенно к Каору, также к Тодзи-куну и Кенске-куну — я думаю, моё тело меня не подведёт. — Ха! Ну тогда держись, — Хиро заструился радостной улыбкой. — Синдзи, в отличие от моих друзей, у тебя есть опыт, похожий на мой. Ты вызвал конец света в прошлой жизни. Ты совершал всякие ошибки, ты много думаешь над этим. Потому между нами возможно взаимопонимание, которое невозможно между мной и большинством людей из моего окружения. — Спасибо, Хиро. Я очень рад, — Синдзи держал руку на плече Хиро — так, как это делают однозначно только любовники, одновременно они смотрели лицо в лицо друг другу, — я правда рад помочь тебе. Я рад помогать другим. Я столько раз чувствовал себя уязвимым и беспомощным, что очень рад, когда я помогаю другим хоть немного не чувствовать себя такими беспомощными и уязвимыми. — Спасибо за это ещё раз, — Хиро взял Синдзи на руки, выпрямился с ним и шагнул к кровати — они оба болтали на полу голышом, уже допив сладкое какао. Хиро положил Синдзи спиной на постель, взял лубрикант, намазал пальцы и сунул их в анальное отверстие. Парни улыбались друг другу по ходу процесса. — Приятно, — Синдзи наслаждался тем, как пальцы Хиро стимулируют ему чувствительное мужское нутро. — Очень хорошо, — Хиро вынул пальцы, добавил на них ещё смазки и вставил снова; доставил так наслаждение Синдзи, потом достал, прислонил тюбик к анусу и выдавил прямо в него побольше смазки. После стал рукой надрачивать себе, держа свой член прямо над раскрытым пахом Синдзи. Последний стал рукой стимулировать себе тот же орган, вливая в него силы, что было не так уж и просто, если учесть, какую насыщенную половую жизнь вели оба наших рационалиста. Только отдых и хорошее питание помогали им совершать частые акты. Когда Хиро вогнал член, он наклонил голову, поцеловал Синдзи в губы и приступил. — О-ох, — Синдзи лежал под другом и наслаждался, как от ощущений у себя внутри, появляющихся благодаря толчкам члена, так и от прекрасного чувства любви. Синдзи сладострастно отвечал Хиро на это поцелуем за поцелуем прямо в губы. Хиро в какой-то момент быстро разогнался, беря японца частыми толчками. Синдзи смотрел ему в глаза, весь наливался краской и бросал стон с губ. Хиро по-делу отрабатывал своего друга-содомита. Так продолжалось, покуда Синдзи не пожелал сменить позу. Хиро вытащил член, его любовник разместился лицом к стене, наклонился, попросил добавить смазки. Хиро сделал это прямо из тюбика в попу — и вновь вставил, заимел азиата теперь стоя — совершал рогатый это, опять же, достаточно часто, фрикции шли как из пулемёта. Синдзи в этот раз активнее себе дрочил, тем самым увеличивая удовольствие, член его, налитый кровью, вытянулся почти до предела и потому он уже полноценно мог обхватить рукой этот орган. Хиро пару раз брал друга за косичку, дёргал, хлопал по ягодице и щипал за сосок. — Синдзи, не хочешь меня поиметь? — в конце концов предложил Хиро. — Да, давай, — не стал отказываться пилот Евы-01 от активной роли. Хиро вытащил член, взял смазку. — Хиро, не хочешь, чтобы я полизал тебе зад? — Можно. Синдзи опустился позади на колени и немного доставил Хиро удовольствие своим языком, поводил им по промежности и по анальному отверстию друга. После этого они смазали пальцы и по очереди забрались туда ими — после стимуляции простаты, Хиро лёг на кровать лицом в подушку, обхватил её руками и вытянулся. Синдзи поцеловал стройную соблазнительную спинку, вставил малого между ягодиц, разместил руки и стал так двигаться. Брюнет с рогами в такой позе не мог дрочить, потому просто полежал, познавая удовольствие именно в такой позе — то есть только от воздействия члена Синдзи на свою простату. Синдзи опирался на голени, чуть наклоняя торс и работая тазом. Японец не особенно разгонялся, в среднем темпе услаждая себя привлекательной попой Хиро. — Синдзи, может хочешь в другой позе? — поинтересовался Хиро через некоторое время, замечая, что Синдзи не ускоряется более. — Ах! Давай на бочку. Друзья переместились — Хиро на боку поднял ногу, дал Синдзи с тылу завести туда член — и так тот чистил им прямую кишку. Синдзи перекинул руку, желая взять Хиро за фаллос, чтобы стимулировать его. Так он немного водил по нему рукой, одновременно и сам действуя копьём. Парни вновь изменили позу — Синдзи лёг на спину, Хиро оказался над ним, спиной к лицу, по сути лёжа на Синдзи; брюнет сунул так член японца в себя и стал двигаться, будучи прямо на своём любовнике, головой почти над его лицом. Синдзи даже обхватил так Хиро, какое-то время прижимая его к себе и позволяя действовать, работать тазом, насаживать себя на его мужской детородный орган. — Давай так, да… — Синдзи, возбудившись, дал Хиро понять, что надо перевернуться — Хиро вновь занял положение на четвереньках, опустил головку. Синдзи принялся прочищать любовника уже часто, явно желая кончить. — Ух-ух! Это продолжалось, однако, достаточно долго. Хиро поначалу просто ожидал, потом стал себе немного надрачивать. Синдзи, судя по его звукам, немало так напрягался, тужился. — Синдзи, ты как? — О-ох, Хиро! — на лбу японца выступили капли пота. — Не могу — я слишком много кончал и из меня не выходит, даже твой замечательный чудесный зад не помогает! Синдзи переводил дыхание. — Я думаю, Хиро, если ты хочешь, чтобы я кончил, надо иметь меня, а не тебя, — пришёл к выводу Синдзи. — Хорошо, это можно. Ребята поменялись местами — Синдзи занял положение Хиро, успев во время смены быстро поцеловаться с ним рот в рот. Хиро быстро рукой взогнал член до полной готовности и вогнал Синдзи сходу по самые яйца. — Хиро, — через несколько минут попросил он, — я хочу побыть наездником. — Да. Хиро быстро лёг на спину, Синдзи активно насел и стал быстро отдаваться, попутно он брал рукой свой член, высоко стоячий, и дрочил. Хиро наблюдал за ним. — А-ах! — наконец, после хорошего надавливания простаты на член, Синдзи издал несколько громких звуков, совершил череду очень быстрых наседаний — светлые капли, в очень скромном количестве, выступили из уретры — это была их победа! Хотя основное удовольствие, пусть даже краткое, Синдзи ощутил не тут, а внутри, чисто простатой, она сдалась и выдавила из себя жалкие крохи того, что осталось. — У-ух!.. — после этого усталый, но довольный Синдзи прошёлся тыльной стороной ладони по лбу, поправил свои каштановые волосы и любовно поглядел голубыми глазами. И пал прямо на грудь Хиро, чей член даже не сразу покинул зад Синдзи. — Тебе не тяжело? — Нет, отдохни… — Хиро, я не доставляю тебе проблем? — обеспокоился Синдзи вслед тому, как страсть сошла. — Нет. А какие проблемы ты можешь мне доставлять? — Просто хочу с тобой сношаться, Хиро. Но, возможно, ты не хочешь этого. Выходит, я тебя… раздражаю. — Синдзи, я получаю удовольствие с тобой, ты меня не раздражаешь. Мне хорошо с тобой. Мы же оба знаем, что это нормально — любить не только одного человека. — Так точно, Хиро? — Да, точно. — А ты хочешь кончить в меня? — Хочу. — Ты это сделаешь? Или пойдёшь к Зеро Ту? — Нет, я сейчас хочу кончить в тебя. Ты меня тоже возбуждаешь, Синдзи, и я люблю тебя, — заверил Хиро, поглаживая попутно своего друга и любовника. — Хорошо, Хиро, я готов ублажить тебя. — Давай продолжим с твоего рта, — Хиро захотел поиметь Синдзи в глотку. Он встал, Синдзи сел на кровать, позволил сунуть себе в рот член Хиро, тот его омыл после извлечения из зада. Хиро достаточно быстро и живо отрабатывал японца до предела, аж достигая головкой органа самого дальнего места внутри у Синдзи. Пилот Евы-01 взялся руками за ягодицы Хиро. Вслед этому акту, наш герой, издавая энергичное дыхание, вытащил орган. — Давай зад, он у тебя отдохнул. Синдзи по-быстрому выстроился, Хиро захотел взять его на боку, поднял ему ногу, поместил ту на плечо — смазал — сунул — Хиро брал быстро, Синдзи больше терпел. Хиро разогнался. — Ы-ы… А-ах! Хиро наконец почувствовал сильное удовольствие, чей приступ завершился очень острым взрывом этого наслаждения, сперма вышла в очень небольшом количестве, но Хиро очень сильно насладился этим, даже без особенного запала у него внутри сладостно сокращалось — сперма залила попку Синдзи, чьё лицо вновь обильно покраснело. Хиро скинул его ногу со своего плеча и выпустил остаток страсти и постэкстаз на поцелуи с другом. Так двое голых красавцев снова протянулись на постели, легонько соприкасаясь — блеклый румянец, счастливые лица напротив, руки вместе, босые ноги друг с другом. Оба парня ощущали любовь и комфорт — им были хорошо известны эти чувства: Хиро тысячу лет испытывал подобное, возлегая с Зеро Ту; Синдзи испытывал подобное особенно ярко с Каору, а также с Кенске и Тодзи, в компании Маны, Аски и Рей, когда он поддерживал подобные отношения с последней, было это и с иными, с кем он спал. — Хиро, а скольких людей ты сейчас любишь? Кроме Зеро Ту. — После неё я полон чувств к тебе, — Хиро взял руку Синдзи, на которой лежала его рука, поцеловал мальчику ладонь. — Не могу сказать, что твой зад заставляет менять терять голову, но мне больше дорога твоя личность. — А ещё ты связан с Итиго и Мицуру? — Итиго — красивая девушка, но она никогда не заставляла меня терять голову. Она влюблена в меня. Мне она дорога и мне больно, если ей угрожает боль или опасность. А ещё я чувствую себя обязанным перед ней — я обязан теперь особенно тщательно заботиться об Итиго. Мицуру — мы с ним давно знаем друг друга и он любит меня, хотя в один момент между нами были проблемы. Я ценю его любовь, потому стараюсь уделять ему внимание. Хоть Мицуру красив, как и Итиго, я получаю удовольствие от сношения с ними, но это не сравнить с тем, как меня возбуждает Зеро Ту. — А с кем ты ещё спишь? — Много с кем — как и Зеро Ту, я часто проливаю сперму, потому что это помогает забыться. Если постоянно думать о проблемах, то это съест голову. В свою очередь разнообразие партнёров разнообразит ощущения и они каждый раз острее… — Хиро подумал. — Ещё мой любовник — Горо. Он очень предан мне, он всегда мне помогал и всегда старался понять меня. Хотя я не теряю голову, мне просто приятно делать хорошо своему другу, потому я даю Горо в зад. Чтобы быть с ним ближе и чтобы наши хорошие отношения стали крепче. Ты сам замечал, что дружба хорошо связывается взаимным пролитием спермы. — Это да… — Синдзи шире улыбнулся. — Моя школа. — А ты с кем связан? После Каору. — Мне нравится Аска, она красивая и энергичная, и она любит меня. Она ценит мою доброту, как она мне сказала. Мне кажется даже, она стала более раскованной в своих чувствах по отношению ко мне. Меня это радует. Приятно видеть Аску счастливой. Ещё мне нравится Мана, она тоже добрая и энергичная, она любит меня — мы могли бы стать хорошей парой, но мы не пара… потому что у нас — гарем! — счастливо посмеялся Синдзи, Хиро разделил его эмоции. — Аска, признаться, будоражит меня больше, чем Мана. Аска красивее, бодрее, в ней есть искра, которая меня манит. Она — моя поддержка и между нами есть общее. Мы оба до поры до времени были одиноки и хотели, чтобы нас любили. Потому, дать друг другу дружбу и любовь, хорошее отношение, заботу — это то, что нас соединяет. Мана не требует так много заботы, у Маны уже были хорошие и верные друзья, когда мы встретились — я про Асари и Мусаши. Мана, кажется, больше хочет меня одного. Но так как это невозможно, наши отношения несколько отступили на второй план. У Маны есть Мусаши — который, впрочем, кроме Маны, ещё западает на свою сестру Надю, тот ещё извращенец! — но в остальном, Мана больше на втором месте. Мы не настолько нужны друг другу, как я нужен Каору, как он нужен мне, и как Аска и я нужны друг другу. А именно степень нужности скрепляет любовь, потому мы избавлены от ревности и недоверия… Ещё — из девочек — у меня были чувства к Рей, к оригинальной Рей, не к клонам — Аянами и я любили друг друга с прошлых жизней. Но Рей сама решила разорвать наши отношения, потому что из-за проклятия Ньярлатхотепа наши отношения всегда заканчивались трагедией, концом света или чем-то ещё в этом роде. Рей, когда узнала, что это судьба, решила найти свой путь и своё счастье — но без меня. — Синдзи сейчас закинул руки за голову и ровно лежал, глядя в потолок. — Я не виню Рей, хоть она и бросила меня в плане личных отношений. Потом мы вместе бились с общим врагом. Рей и мой Учитель считали, что проклятие Ньярлатхотепа завязано на моей судьбе, потому, чтобы нанести поражение Ньярлатхотепу, надо предать меня особой ритуальной смерти, бросив меня в пасть Азатота, где умирают даже боги. Но потом, когда так не сложилось, и Рей, и мой Учитель вместе со мной отчаянно бились с Ньярлатхотепом. Мы победили ценой неимоверных усилий от каждого из нас. Потому я, не имею права держать обиду на Рей. Я не мог тогда потребовать от Рей стоять насмерть за меня. Сейчас наши отношения улучшились, но она больше мне не девушка — мы так, приятели. Вот так, Хиро, — Синдзи повернул голову к другу, — отношения могут длиться вечность, но могут по итогам распасться. Ведь сколь долго я и Рей были связаны по протяжению временной петли, которую закрутил Ньярлатхотеп? Но наши отношения всегда сводились к трагедии. Впрочем, как и другие. Мы же были прокляты Ньярлатхотепом. — Я понял. У тебя очень богатый жизненный опыт, Синдзи. Мальчик посмеялся: — На самом деле я больше полагаюсь на сердце, чем на опыт. Потому что если чему меня и учит опыт, это тому, что хаос всегда доминирует. Потому иногда разумнее импульсивно ринуться в бой. — Меня этому отчасти тоже научила жизнь… — Ну, — подумал Синдзи. — Ещё я люблю Тодзи-куна, Кенске-куна и Кадзи-сана. Тодзи и Кенске — мои друзья, у нас настоящая крепкая мужская дружба, — иронично посмеялся Синдзи, с румянцем на щеках. — Я думаю, у тебя с Горо нечто похожее: парни — тоже могут быть чувственными особами. Хикари-кун, главная возлюбленная Тодзи, говорила, что любит Тодзи за то, что он — в душе очень добрый, ласковый и чувственный парень. Я хорошо узнал Тодзи — нас свели общие беды и катастрофы, а человек лучше всего познаётся в беде — я узнал, какое у него сердце. Хикари говорила, у них чувственный секс. Мне и Тодзи потребовалось время, чтобы начать заниматься сексом — Тодзи считал, что секс между парнями — зашквар; что гетеросексуал не может и не должен заниматься сексом с парнями. Хотя ориентация — это только общая направленность, допускающая исключения. Но теперь я и Тодзи можем откровенно сливаться в любви и нам обоим очень приятно, несмотря на то, что Тодзи — натурал. Поначалу Тодзи был только активом, но теперь для нас нет никаких ограничений в постели и нам обоим очень приятно и интересно вылизывать друг другу самые потаённые места! — Синдзи хихикнул. — То же самое я могу сказать про Кенске — Кенске-кун очень добрый и отзывчивый парень, готовый на эксперименты. Кенске куда более открыт, чем Тодзи, хотя тоже натурал, потому наш секс с самого начала пошёл куда бодрее. Меня, его и Тодзи связывает мужская дружба, потому нам особенно приятно заниматься сексом втроём и обмениваться жёнами, для нас это — тонкая романтика. — А как ты любишь Кадзи-сана? — спросил Хиро. — Он — харизматичный мужчина, возможно, Кадзи-сан слишком зрелый для меня, но это меня в нём привлекает. Кроме того, мне сильно доставляет, что я вызываю сильное влечение у Кадзи. Кадзи живёт с Мисато, он тешился с самыми разными девочками и мальчиками, в том числе с Аской, Сабуро, Смитом и Каору, с девушками из персонала мостика. Но только я и ещё Мисато вызываем у него особенные чувства. Мне приятно быть для него особенным. Харизма Кадзи-сана меня покоряет, как и его опыт в постели, но у него в сердце на первом месте всё же Мисато-сан. Я для него скорее друг или ученик, он со мной в отношениях прямо как были в отношениях самурай и его ученик или античный грек и его воспитанник. Говоря о своих богатых отношениях, Синдзи подумал и добавил: — Была у меня ещё одна девушка, которую ты не знаешь, потому что она безвозвратно погибла во время войны. Её звали Ямагиси Маюми — она была очень скромной и тихой девушкой, которая любила книги. Я защищал её от наших врагов, так как они взяли её на прицел. Попутно я проникся к ней. Увы, я не смог спасти Маюми… Синдзи говорил, понятное дело, без улыбки, вспоминая об этой трагедии. — Очень жаль, — Хиро не стал выяснять подробности, чтобы не провоцировать Синдзи копаться в трагическом. — Синдзи, Хиро-кун, — в дверях появился Каору, чью наготу скрывало только полотенце, повязанное вокруг бёдер; потому, как обычно, гей-альбинос сверкал своим шикарным, соблазнительным торсом, один взгляд на который, заставил Синдзи поднять голову — сколько бы разврат на стороне не истощил юношу, а поджарая, бледная грудь мужа, с оголёнными сосками, броско привлекала Синдзи. — Ты как поживаешь? — поинтересовался Каору, ожидаемо, с большой благосклонностью воспринимая внимание Синдзи — от зорких рубиновых очей не скрылся тот факт, что член Синдзи подскочил при явлении Ангела. — Наслаждаюсь любовью с Хиро-куном… А ты ревнуешь? — смотрел Синдзи на своего мужа. — Нет, Синдзи. — Его возлюбленный говорил очень уверенным и улыбчивым тоном. — Моя любовь как раз заключается в уважении твоих чувств. А я знаю, что сердце может любить больше одного человека. Так почему я должен мешать тебе проводить время с Хиро? Уверен, Аска и Зеро Ту, придерживаются такой же позиции, — сказал Каору. — О, спасибо большое, Каору! — счастливо улыбнулся Синдзи, продолжая рассматривать почти голого супруга. — А то я не уверен… что если бы на твоём месте я начал бы ревновать? Каору посмеялся: — К счастью, каждый из нас на своём месте, мой дорогой Синдзи! Каору, будучи весь на позитиве, постоял, посмотрел на то, как Синдзи и Хиро лежат вместе — очевидно, этому гею тоже был приятен вид пары нагих молодцев: — Наслаждайтесь друг другом, а я пока пойду. Позовёте! Если что. Босые пятки Каору мелькнули напоследок, его изящная бледная спина исчезла из виду. Синдзи опустил голову на подушку: — Прекрасный у меня муж, да, Хиро? Кажется, я могу кончить только от одного взгляда на него… — Как моя Зеро Ту, — посмеялся рогатый. Синдзи ответил тем же. Чем занимались иные герои, пока Хиро и Синдзи проводили время вместе, ведя философские беседы и разговоры о жизни? В целом — они или спали, или отрывались, или дурачились, как малые дети. Те пилоты, которые сейчас не пребывали во сне, в одних трусах — и хорошо, если в трусах — выставляли пятки за столом, протягивали ноги, в лени разваливались на диванах, или рядом — перекидывались в карты, попивали что-нибудь горячее и сладкое и вкушали ещё что-нибудь вкусное. Разговоры уже пошли, в контраст тому, о чём говорили Хиро с Синдзи, достаточно низменные. Аска и Зеро Ту, практически голые, плясали на столе под ураганную музыку — и Мисато, оставшись лишь в трусиках и майке, также пустилась с ними в пляс. Более сдержанная в таком отношении Рицуко, хотя и поменяла халат на юбку и футболку, смотрела на это не без доли неодобрения, во всяком случае. Под общие крики, требовавшие снять всё, Мисато скинула и лифчик, и трусики — задница, бритый лобок, мячики грудей в чистой наготе, сияющие титьками — это предстало взору каждого. Несносная Мисато, более того, провокационно полила себя пивом и залила в себя полбутылки ледяного кваса. Тогда Ланц и Лëха, оба, обуреваемые похотью, накинулись на Мисато — за это она стала брызгать в них напитком, и убегать — те стали за ней гоняться по коридору. Что должен был увидеть случайный прохожий? Вот так, голая зрелая женщина бежит, громко хохоча. За ней — двое молодых людей в одних трусах. Накануне Лëха и Ланц баловались розовой сферой из коллекции Мерлина: гадали, какую обладательницу приличного бюста они будут следующей трахать. Сфера указала Лëхе на Зеро Ту, это было логично, так как эта особа была новой для него, а Ланцу сфера указала на Мисато. — Вы что, вашу мать, охуели?! — настигла их за этим Айони. Клон Юй оставалась одной из целомудренных особ среди всех присутствующих, потому ходила только в тапках, штанишках и в футболке, без вызывающих надписей и рисунков. Обладательница удивительных зелёных глаз быстро выхватила сферу: — Вы забыли, что это проклятый артефакт, созданный врагом Мудрости и Жизни?! — Он вызывает только похоть! Ничего страшного же! — оправдался Ланц, чьи тонкие розовые трусы отлично выдавали его стояк. — Поверь, я всегда такой — у меня как раз небывалый стояк от этой штуки! — щедро добавил Лёха, он носил трусы поприличнее, точнее даже не трусы, а шортики, только стояк всяко хорошо был различим. — Вы два — ëбаных извращенца! — замахала перед ними кулаком Айони. Так как она держала сферу, то сразу же заметила то, как привлекательны Ланц и Лёха. Оба молодца, словно прочитав мысли, смотрели с таким же вождением на Айони. — Ах вы сволочи! А ну кого вы видели в этом шаре?! — Слушай, ты сама как одержимая, — заметил Лëха. — Отдай этот шар тому, кто не может… не может вообще ощутить похоть. — Да, отдам! — восстав против своего похотения, Айони решительно направилась прочь. — Давай найдём себе более развязанную девицу? — предложил Лëха. — Да, а то эта какая-то… Пошли от неё Ланц и Лëха: — Не знаю ничего лучше развязанных девиц! — У-ум! — Айони забежала в место, где находились сейчас Джей и Кей — двое представителей расы Старцев, работающие на NERV. — Поберегите эту штуку… Она вручила её инопланетянину. Тот присмотрелся к кристаллу. И из каких-то его отверстий прямо в лицо Айони брызнула струя испарения и жидкости, содержащая в себе многочисленные мелкие частицы. Эта мерзость покрыла лицо девушки. Инопланетяне издали звуки. — Блядь! Что значит у вас «давно не было выбросов спор»?! Зон, Пол, Рей I и Рэндольф долго и увлечённо обсуждали магию. Шут телепатически болтал со своим наставником — Арлекином — которого тут физически не было. Гендо, Юй, Вернер, Карина интеллигентно обсуждали всякие разности, узнавая друг друга получше. Кирби учил Принцессу использовать эфирный ветер, потому они сидели снаружи судна и внимали его свисту, происходящему из иных миров. Шигеру и Виктор играли на гитаре, Каору и Мана вторили им на скрипке, первый из последней пары и Смит по очереди пели в микрофон, а также пробовали сделать это дуэтом — голос гея звучал прекрасно, а у американца уже был опыт подобного искусства. — Я отрывался во время учёбы и в свободное время от службы, — улыбался уроженец Техаса. Каору отвечал тем же ему в ответ — альбинос носил сейчас свою стильную одежду: чёрные штаны и что-то вроде предельно открытой топ-майки с крестиком. Смит тоже вырядился: — Вот такой у меня был прикид, когда я выходил на сцену! Двадцатисемилетний молодец накинул себе прямо на голый торс тёмно-синюю летнюю куртку, похожую на китель военной униформы, натянул рваные джинсы в тон, да раздобыл перчатки без пальцев. Конечно, на сцене он ещё носил особые кеды, сейчас он их не обул и щеголял босиком, как и все. Это тоже, в общем-то, создавало стиль неформала. — Девочки сходили с ума от меня на сцене! — Смит не стеснялся хвастаться своими похождениями. — И ты, разумеется, никому не отказывал? — ожидаемо предположила Габриэлла, сидя вразвалочку вместе с прочими. — Ой, конечно больше половины отказывал! — посмеялся крашеный американский атлет. — Я принимал в свои руки только красивых! Смит и Каору теперь запели парой какую-то американскую попсу под игру Шигеру, Виктора и Маны. Виктор, понятное дело, не очень это одобрил: — Я люблю русское, советское и германское, а американское и английское — это не для меня. Но ничего, я что-то русское заставляю спеть Кавра — наш Самец Снегурочки уделает всех прочих! Но это были планы на будущее, а сейчас, по ходу песни, двое очень вызывающе одетых певцов (но хотя бы одетых!), отставив микрофоны от лиц, поцеловались губа в губу. — Ха-ха! Смит, неужели ты тоже запал на нашего Спасителя? — спросила Габриэлла. — Я спокоен к этим отношениям: Каору очень красив, потому мои манеры велят мне встречать и красавчиков тоже! Впрочем, сейчас Смит ограничился только поцелуями с Каору и некоторыми эротическими ласками: — Последний раз я кончал в Зеро Ту — сложно с чем-то сравнить это удовольствие, — говорил Смит. — Потому пусть ещё пройдёт несколько часов прежде, чем я трахну ещё кого-нибудь, кто бы это ни был, мальчик или девочка, и из какой команды. Смит познал Зеро Ту, не одну, а в сопровождении целой группы девиц — Аска, Мику, Кокоро, Мари, Джессика, Наоми и Икуно со всех сторон тогда обложили Смита и супругу Хиро, когда он ритмично отрабатывал Зеро Ту, лежавшую перед ним и дававшую хватать себя за груди. Лесбиянки совершили это с условием, что Смит не будет вставлять в них член, а также, они постоянно ласкали друг друга и Зеро Ту (впрочем, немного прыткий амер и лесбиянок потрахал во время всего этого, за что Мари наказала крашенного пиндоса кнутом). Надо ли говорить, с каким наслаждением Смит распрощался со своей спермой среди множества голых женщин, ласкавших друг друга даже больше, чем его. В спортивном зале Келли и Дзоромэ играли в мяч — к чему подключились Тодзи, Кенске и Горо. — Взрослые не очень любили подвижные игры, — вспомнил тут Горо, когда бросил мяч. — А что они любили? — между делом спросил Кенске. — Ну… Они больше считали, что мы должны развивать ум. Франкс сказал, Папа вообще спорт ненавидел. — Твои «взрослые», ко всему прочему, кучка ебаных снобов! — Тодзи ловко покрутил на конце пальца мяч. — Я почему такой красивый стал? Тодзи сейчас находился в одних шортах и кедах, и особенно сделал акцент на своём нагом атлетическом торсе. Им Тодзи очень гордился. — Потому что много занимался, бегал, подтягивался! Я много прогуливал, но остальные тратили бог знает сколько времени на получение знаний, которые им в жизни не нужны! Нахуй мне уметь вычислять квадратный корень? Вместо того чтобы забивать голову ерундой в духе «в каком году родился Ода Нобунага, когда мы напали на амеров и когда Хирохито откинул ласты», я — тренировал тело, когда прогуливал школу! — очень довольно улыбался наш гроза школьных коридоров. — Я не учил много там всего, но я и не тратил освободившееся время на курево и нюханье всяких подозрительных веществ! — Я не думаю, чтобы Взрослые одобрили увеличение физической красотой, — Горо поднёс пальцы ко рту. — Они презирали физический труд и постоянно говорили, что работать должны не мы, а гемы, и что все эти подвижные игры — дикарство. Ребята временно остановили игру, чтобы дать Горо выговориться, а себе — отдохнуть: — Папа приводил пример дикости, когда рассказывал, что презренные людишки давнего прошлого тратили свободное время, чтобы пялиться на то, как куча потных мужиков гоняет кусок резины по полю. Папа говорил, что это — очень абсурдно. — Полагаю, — сравнил Кенске, — планы этого вашего ВИРМ по свержению Азатота, абсурд ещё больший. — И почему он говорит только о мужиках на поле? — с вызовом напомнила о себе Келли. Она ходила в кроссовках, носила предельно короткую юбку, похожую на обрезанные джинсы, отчего наги были плотные бёдра этой мускулистой девахи; её топ-майка оголяла живот и позволяла через себя разглядеть черты огромных грудей. — Я вот люблю регби. Я люблю гонять по полю, как он сказал, кусок резины, и бегать с ним среди потных мужиков! Это очень весело, это наполняет жизнь — а что, только учение формул и всего прочего такого должно заполнять мою жизнь? — Папа ответил бы тебе, — Дзоромэ бросал мяч в стену, после чего ловил его руками и метал снова, — дикари так считают. А быть дикарём — это плохо! — Плохо потому, что он так решил? Я думаю, настоящему мудрецу нет дела до чужих развлечений, он занят самими делами, — родил достаточно стройную мысль Тодзи. — Очевидно, ваш Папа всего лишь хочет считать себя великим, потому он обзывает всех, кто не живёт, как он. Это очень тупо для кого-то, кто считает себя богом. Тодзи принял мяч и закинул его куда надо, как делал много-много раз до этого. — Мне было, признаться, немного стыдно за то, что я проводил много времени за подвижными играми, — поделился Дзоромэ, не носивший сейчас, к слову, никакой одежды, кроме трусов и кед. — Но это в прошлом! — Слушай, — принял его мяч Кенске, — все тоталитарные секты, это очевидно, внушают чувство вины за всё подряд, чтобы превратить в зомби своих адептов. — Да, забудь про учение этого «Папы»! Он — блядь, просто обычный ебанутый диктатор с комплексом мессии! — сказала Келли. — Мессиям всегда надо что-то запрещать и осуждать, чтобы на их чушь обращали внимание. — И чтобы их не забывали, — добавил Кенске, — чтобы вы помнили о них всегда. Так они вас контролируют, промывают вам мозги! Э-ах! Кенске передал мяч дальнему участнику. Наши друзья продолжали бросать этот кусок резины, наслаждаясь ещё одним «грехом дикости». Мицуру в компании с Кокоро предпочитали просто бродить по кораблю, смотря, где тут что есть. Футоши, стоя поодаль, взирал на них, будучи пока незамечен ими. Мисато хорошо знала корабль, потому укрылась от Лëхи и Ланца. — У-ху! — первую минуту, полностью голая, командир ликовала. А когда эйфория от удачного сокрытия прошла, она высунулась, и, быстро сверкая голыми подошвами, помчалась. В компании бёдер, её попка успела блеснуть в конце коридора и исчезнуть прежде, чем Лëха и Ланц пронеслись через пересечение путей, где парни могли бы увидеть эта распутную женщину. Мисато же выскочила прямо там, где Футоши наблюдал за Мицуру и Кокоро. — Ой, пухлячок! — сексуальная хищница, Мисато немедленно атаковала Футоши. — Как повезло мне тебя найти! — А?! Что?! — Футоши стоял в тапках, штанах и футболке. Мисато немедленно спустила ему штаны, схватила член и тот быстро очутился под ласками её языка. Мисато не спросила никакого разрешения. Футоши подавился словами, потом просто смолк и стал наслаждаться тем, что совершает Мисато. Когда фаллос полностью восстал в боевой готовности, Мисато немедленно выставила свой тыл — потаскуха припала руками к стенке, требуя вот так брать её. Разумеется, перед этим распутница поцеловалась с мальчиком. Футоши принялся за дело. За тем, как пухляк трахал его жену, Кадзи наблюдал через экран. Внимательно. Он показал это Хате, Нане и Смиту, тем, кто сидел рядом в данный момент. — Нет ничего лучше, чем когда твоя жена, твоя кровиночка, делает тебя куколдом, — поделился Кадзи, улыбаясь. — Мысль о том, как другой мужчина трахает мою жену, одна способна выбить из меня кончу! — Но только если ты потом ебëшь мужчину, — заметил Торрен, сам до того не раз служивший Кадзи своей задницей за право быть любовником Мисато. — Нет, ты красивее, чем он, — Кадзи не мог не улыбнуться в лицо Смита с долей вожделения. — Футоши не в моём вкусе, — японец вновь быстро и с интересом посмотрел на экран — Футоши энергично ставил ему рога. — Тем более, чем она сама его принудила. Но в том, что она принуждает, и есть самое прекрасное! — Хм, как это вообще нормально? — задался этим вопросом Смит. — Ой, не будь ты как эти дураки из «борцов за социальную справедливость»! — Кадзи пальцами показал кавычки. — Из контекста ясно, что парень ничего не будет иметь против! — У нас на уроках истории учили, что в древности, то есть в ваше время, — вспоминала Нана, — за проявление похоти побивали камнями. — При этом, — добавил Хати, — это считалось единственным способом уберечь женщину от изнасилования. Только жестокими способами можно было унять похоть дикаря, не прошедшего «Взросление», то есть — трансгуманизацию. — Ещё раз — не будь дураком СЖВ-шником! — Кадзи заглотил квасу, поглядывая на то, как его жену сношают. — Эти тупые придурки делают из мухи слона! Из-за них огромное количество мужчин оказалось за решеткой потому, что тупая баба, пойдя с весёлой компанией, вдруг подумала, что после пьянки не будет ебли? Чем она думала? Если она напилась так, что ничего впредь не помнила, а когда очнулась, то обнаружила, что её пьяную все по кругу пустили; блядь, это не изнасилование! Ясно, что нет никакой социальной опасности, если женщина напилась до упаду и её взяли, когда она не соображает! — Но этот мальчик… Футоши вообще-то ничего не пил, — обратил внимание Смит. — Мисато просто подошла и спустила штаны. — А он что, если так уж не хочет, не может сказать «нет»? Он не может дать понять, что не хочет?! Не смешно! — Кадзи поглядел на то, как Мисато, по направлению к камере, машет ему рукой. Потом вавилонская блудница поменяла позу, уткнулась грудью в лицо Футоши, так на него села, чтобы отдаваться. Кадзи свободным движением руки расчехлил свой член, мигом бросивший вызов небесам. Кадзи простимулировал его рукой, потом попросил Нану его сосать — пока жена Хати, на глазах у мужа, что тоже чрезвычайно доставляло Кадзи, сосала у него, на экране случилось следующее. Мисато, в таком пикантном положении, настигли наконец Ланц и Лëха — оба сразу дали шлюхе сосать свои члены. От этого Кадзи аж издал стон, полный самого смачного возбуждения. Пока Мисато по очереди сосала два члена, один держала во рту, иной — стимулировала рукой, Футоши продолжал исправно брать её, издавая громкие стоны. Пухляк кончил первым — блудница приняла его сперму. Лëха и Ланц стали хлюпать в вагине у Мисато, по очереди беря командующую — пока один имел, второму она давала в рот. Женщина испытала оргазм, во время которого совершенно дико и непристойно верещала. Во время извержения, что Футоши, беря Мисато больше раком, что Ланц, беря её лицом к лицу, что Лëха, беря её стоя, лицом к спине, каждый из них испустил не менее страстный звук перед извержением или во время него. Лëха добавил к этому русский мат, одновременно вцепившись в груди Мисато пальцами так, что самой женщине сделалось больно. После этого Кадзи поблагодарил Нану за минет, встал, нашёл жену, голую, когда она сидела и переводила дух; муж, не много и не мало, наставил пистолет ей в лицо, держа ствол у носа, обвинил в измене, дал в рот член, развернул и исполнил супружеский долг, купая свой фаллос в сперме сразу троих мужчин, по итогу добавив, со стоном, свою собственную. Пистолет Кадзи всё это время был у виска Мисато. Надо ли говорить, сколь сладостен был этот оргазм? — Значит, вот какой у него вкус, смотреть на то, как его жену сношают? — рассудил Хати. Член его встал во время всего этого, потому, закончив минет Кадзи, Нана взялась за тот же орган уже у любимого. — Думаю, — поделился своими соображениями Смит, — дело не только в этом. Как вы сами заметили, в нашем обществе существует семья. Муж и жена, как считается, могут сношаться только друг с другом. Потому что, как вы сказали, да, у нас многих люди считают своих партнёров кем-то вроде собственности. Я так понимаю, у Кадзи психологически как-то всё с этим связанно — ему нравится смотреть на то, как его жена… как бы становится чужой собственностью. — Вот как значит, — Хати стал лучше понимать, пусть хоть ему было не столь просто представить ход мыслей человека совершенно иной культуры. Смит раскрыл некоторые иные подробности. — Думаю, нет нужды говорить, — так ранее излагала Мисато своему знакомому, — что я не хочу быть объектом любовного приключения в духе дешëвых романов. Ничто на свете не заставит меня бросить Кадзи, потому что он — мой супруг. Так что, Смит, довольствуйся тем, что я тебе сейчас предложу. Иначе — отныне мы оба просто друзья. — Я слушаю, — с интересом сказал Смит. — Мой муж очень распутен от рождения, как ты мог уже понять, и с радостью присоединится к нашему счастью, — повела взглядом Мисато, — как у нас только что случилось недавно; потому что такие извратские штуки доставляют ему большое удовольствие. — Угу, вот как… — Смит, ты симпатичен не только мне, но и ему, — блеснула очами развратница. — Короче, предоставь ему свои прелести, как тогда, и я гарантирую, что он позволит тебе наслаждаться моими. — Угу, снова? Ты так считаешь? — приподнял бровь Смит. — Я уверена в этом, — Мисато украдкой бросила взгляд на шкаф. В её глазах читались юмор, ирония и непристойность. — Ну так что: это предложение не шокирует тебя? — Ничуть. Я занимался этим, когда проходил службу на базе 51, и не вижу здесь ничего дурного, — Смит не изменился в лице. Он улыбался. — Там было мало женщин. Мисато рассмеялась: — Стало быть, мы договорились, дорогой? — Я согласен на всë ради твоих прелестей, Мисато, — Смит, охваченный похотью к этой великолепной японке, к своей начальнице, полез обниматься. — Выходи, Кадзи, — тогда позвала она. — Смит тактично предлагает тебе свой зад. Бисексуал-извращенец покинул шкаф. — Какой вы прелестный гайдзин, — с хитрым предвкушением взирал на него Кадзи, и сразу поцеловал крашенного американца прямо в губы. — Пол для меня не имеет значения в любви, Смит, как ты уже мог убедиться. Меня очень трогает твоя любезность. И в самом деле, разве это не вполне обычная сделка? Я уступаю тебе свою жену, ты отдаëшь мне на время свою задницу, и все мы останемся довольны друг другом. Развратный Кадзи ещё не закончил это говорить, как его, не менее развратная супруга уже расстëгивала брюки Смита. И если еë отважные ручки извлекли на белый свет отличный член, то руки Кадзи поспешили ощупать не менее внушающие своей красотой мужские ягодицы. Опустившись на колени, охваченный похотью, Кадзи прильнул было к ним губами, собираясь проникнуть в отверстие, но в этот момент его дорогая Мисато отвлекла и пригласила полюбоваться тем инструментом, что топорщился между ног заокеанского пилота мехи. — Вот взгляни, Кадзи, как следует теперь, каким инструментом я забавлялась, когда у нас с тобой был разрыв в отношениях, — стимулировала она ствол рукой, оголяя крайнюю плоть. — Гляди, какая прелесть… — Бля, да ты умеешь выбирать… Впрочем, Мисато, в такой шлюхе как ты, я никогда не сомневался. Усмехнувшись на это, Мисато, прямо на глазах у мужа, со всей возможной пошлостью, вобрала за щёку член любовника. Улыбаясь со спущенными штанами, Смит погладил голову японке, умело и энергично совершающей минет. — Твою мать! Едва лишь увидев его восставшую плоть, Кадзи мигом пожелал подставить свой зад, прямо сгорая от желания слиться с этим чудом Природы. Но пока, какое-то время, мужчина решил стимулировать свою страсть унижением, потому принялся отчаянно лобызать языком анус того, у кого его жена смачно берёт в рот. Красавиц Смит чрезвычайно довольно улыбался, когда женщина ублажала его спереди, а мужчина — языком сзади. — Ах, Смит, — через некоторые время чуть ли не вскричал этот извращенец, — прошу тебя начать с меня; прелести моей дорогой Мисато будут в твоём распоряжении, как только ты утолишь мои… разнообразные желания — таково моë непреложное условие, Смит, иначе ты ничего не получишь! — Хорошо, — Смит кивнул, — давайте для начала разденемся. — Да, конечно. Кадзи, с выражением инкуба, снял с себя униформу важной шишки. Мисато явила все свои прелести. Смит дополнил этот парад аппетитных красот своим атлетичным светлокожим торсом. Одежда была брошена на кровать — все трусы и носки слетели вслед всему остальному — полностью обнажённые, супруги и их знакомый обменялись поцелуями, Смит поцеловал Мисато, Кадзи поцеловал Смита и Мисато — члены у обоих мужчин стояли очень мощно. Кадзи не постеснялся опуститься на колени перед воздетым колом любовника жены, принять его за щёку и сделать энергичный минет — а Мисато в это время пальцами, смазанными в лубриканте, расширяла анус мужа. После некоторых объятий, поглаживаний, ласк и обжиманий между двумя мужчинами и одной женщиной, Кадзи занял позицию пса. Мисато целовала и ласкала Смита с боку, сама нанеся смазку на его кол. И, недолго думая, Смит внедрился в зад Кадзи, и пока он выполнял свою часть договора, Мисато так к нему подставилась, чтобы американец мог ласкать и целовать её нагое тело. Оно так распалило Смита, что, будучи уже не в силах сдерживаться, он покинул зад Кадзи: — Ебать! Хватит пока с тебя! Выдал он шлепка по в меру волосатой ягодице, взглядом впиваясь только в Мисато. Да, вот так — не в силах больше сдерживаться, мошенник бросил Кадзи, чтобы повернуть лицом к кровати Мисато и вонзить свой кол ей в вагину. — Ну держись, пиндос! — разозлился Кадзи. — Перл-Харбор будет тебе детской забавой! Едва покрыв член смазкой, Кадзи в отместку навалился на любовника жены сзади, проник в его анус. Смит поморщился, держа удар — но бравому американцу тогда очень пригодился его опыт на Зоне 51, где было много мужчин и мало женщин, а любви и ласки хотелось. — Ах! О, бля! О, бля! — Верша натиск в тылу мужчины, Кадзи испытывал огромное удовольствие, выжигая его искры каждым движением фаллоса внутри прямой кишки Смита — попутно шлёпая американца по его сексуальным мужским ягодицам! Но, что самое главное, Кадзи наблюдал за тем, как его делают куколдом, как это мужское тело закрыло собой его жену и сотрясает ту толчками, и неимоверно приятно было то, что он мстит этому обидчику, в свою очередь, нанизывая наглеца на свой член! В таком темпе, комната наполнилась стонами, три слитых в процессе нагих тела покрылись потом — с уст Кадзи, Смита и Мисато слетали самые пошлые и выразительные звуки, двое мужчин и женщина сполна налились красками в лицах. Толчки Смита в вагину Мисато совершались в такт натискам Кадзи. Все испытывали дикое удовольствие и были очень возбуждены. Так продолжалось до тех пор, покуда Смит не издал особенно смачный стон: — О, Иисусе! Иисусе! Ебать! Ебать! — им он ознаменовал сладострастное извержение в Мисато — сильное возбуждение от тела женщины и активный фаллос, бьющий по простате, не могли не завершить это дело как-то иначе. — Ты кончил! Ну как тебе, Смит? — живо поинтересовалась Мисато, когда её нутро наполнила сперма любовника. — Хорошо, очень хорошо… — переводил дыхание американец. — Должно быть, — послышался за его атлетическим торсом Кадзи, — нет ничего лучше, чем оргазм сразу с двух сторон. — Ну, мне понравилось… — У-ум, — Кадзи незамедлительно повернул лицо Смита к себе и впился ему в губы. — Тогда сделай мне взамен также приятно — всякий рациональный мужчина обожает это больше всего на свете! Когда Смит извлëк свой член из вагины, Кадзи решительно ощупал его, нашëл вполне твëрдым и быстро направил в свой зад, а сам принялся содомировать теперь уже Мисато! — Да, дорогая, мне сейчас нужно поуже! — член Кадзи теперь заработал между ягодиц Мисато, женщина заливалась смехом — Смит, в меру сил, совершал толчки в глубину ануса развратного японца с косичкой, за которую американец пару раз его захватил в процессе. — О, ты сделал меня куколдом! Так смешай меня ещё с грязью! Порази меня своим «Малышом»! — требовал Кадзи. — Блядь! О, как мне хорошо! Как мне хорошо! Моя простата, Смит, давай, давай! Через несколько минут особенно подвижного сношения неописуемый экстаз увенчал всю эту сделку — Кадзи, в огромном наслаждении, скинул боезаряд в прямую кишку своей замечательной жены, которую он очень любил. Член любовника выдавил этот огонь из простаты. Блаженство Кадзи, которого в один момент сделали и куколдом, и поимели в зад, показалось неземным. А немного позже троица вновь слилась в объятиях: Смит сношал Мисато во влагалище, Кадзи содомизировал приятеля, и опять то же самое он делал потом с ним. Вот так они славно провели время, по итогу чего рухнули на постель без сил, прямо друг на друга — и продолжительно, в жаре и поту, слушали пылкое дыхание. — И с тех пор пошло так, — улыбчиво рассказывал Смит своим друзьям, будучи очень доволен, — повторю, я не считаю это чем-то позорным. Да и разве вы сами не сделали так ради всех прелестей Мисато-сан?! — Хоп-па! — уклонился Гамма, Виктор пролетел мимо него. — Давай, нападай! — Это я просто с тобой не такой жёсткий! — Северов оттолкнулся ногой — он подпрыгнул более, чем на метр. Стопа Виктора рассекла воздух — самодовольная рожа Гамма отклонилась совсем на немного. Виктор принялся посылать кулаки — Гамма поставил блок, закрыв торс скрещенными руками. Парни в трусах и перчатках развлекались рукопашной посреди спортзала. Разница между ними заключалась в том, что задницу Девятого обтягивали очень откровенные, пурпурные полустринги, а тыл Северова — больше вариация на тему пляжных шорт, милитари-цвета, само собой. За поединками наблюдали те, кому это было интересно, включая Аску и Зеро Ту. — Признаться, когда почти голые красивые парни дерутся, машут кулаками и ногами, правда это интересно выглядит? — обратила внимание Габриэлла. — Даже в чём-то интереснее, чем тупо стриптиз. Блондинка с косичкой не стеснялась любоваться таким действом — да и кто бы постеснялся? Выражения у девушек привычной ориентации было ничуть не менее откровенным, чем у Каору и Сабуро. Альфе и Мэтту нагие тела были более привычны, потому они взирали куда спокойнее. — Ага, — поддержала Келли. — Прямо как гачимучи. — Эй! — резко отозвался Северов, встав перед Гаммой после очередной серии кулаков. — Не смей опошлять настоящее искусство боя! Как только Виктор это озвучил, он и Гамма вновь схватились, чрезвычайно быстро мельтеша кулаками и сверкая пятками. — Я слышал, — обернулся к друзьям Смит, — в Древней Греции олимпийские борцы бились полностью голые. — Если не ошибаюсь, — повернулся к нему Кенске, он сейчас снимал бой на камеру, — это было сделано для того, чтобы среди борцов не затесалась женщина. — Правда? — удивилась Келли. — Во всяком случае — это одна из версий. — Ничего удивительного, — сложила руки на груди Мари, — эти мужики — такие шовинистические свиньи! — А у них происходили схватки среди голых девок? — с любопытством пожелал узнать Лёха. — Э-э, не помню, — развёл руками Кенске. Виктор и Гамма сошлись руками — русский перехватил его, долбанул голенью по голени, пару раз они пытались ответить коленом на колено. Соперник с призрачными золотыми рожками очень резво отскочил назад, угодил босым носком в чашечку Северова. — Ва-х! — Виктор с боку вмазал в плечо — перчатка смягчала, и, похоже, обычный удар без супер-сил, Гамма почти не чувствовал. Во всяком случае, он несколько раз получил прямо по торсу и это не очень впечатлило Гамму. — «Какой резвый!» — Виктору пришлось покрыться потом, на переделе своего мастерства тягаясь с соперником. — «Надо бы сходу его повязать…» И Виктор совершил резкий прыжок, заключил Гамму в свои руки, парни оба шлёпнулись и ещё пролетели по полу, несколько раз ударившись так, что, будь они обычными людьми, то набили бы себе не таких уж малых шишек, синяков, ссадин или что-нибудь точно бы себе растянули. Парни так отъехали по полу аж на пару метров, Виктор провёл вычурный захват, умудрившись ногой обхватить ноги Гаммы. Но если бы обычный человек сдался, то Гамма продолжил отчаянно вырываться, умудряясь в процессе отбрасывать себя и Виктор на себе — прямо от пола! Послышались частые удары о пол спиной и затылком Виктора. — Не рыпайся! Виктору пришлось применить особенно грубую силу, он отпустил Гамму в одном месте, чтобы захватить его за шею. А потом, в результате одной из попыток Гаммы оттолкнуться, Виктору удалось проворно развернуть красавца и вмазать прямо его головой об пол. — На! На! Виктор на этом не остановился и продолжил вот прямо кулаком чистить по лицу Гамме, ещё и, тем самым, прибивая его затылком к полу. Из его носа хлынула кровь. Со стороны этого выглядело, как жестокое избиение, часть наблюдателей обеспокоилась. Но Виктор понимал, что только так можно отправить Гамму в нокаут. Только, когда активность его сопротивления спала в эти секунды, Северов вместо кулака поинтересовался: — Белый флаг? — Да, — Гамма посмотрел на него, по смазливому лицу растеклись синяки, кровь струйками пошла из носа. — Gut, — Виктор распрямился и опустил руку, попутно чувствуя, как печёт пот. Гамма её принял, парни встали. — Спасибо, ты был стоящим соперником. — Да, — Гамма высморкал кровь. — Спасибо, ты — тоже. Всего через несколько минут все признаки избиения прошли на лице Гаммы. — «На тебе заживает быстрее, чем на собаке», — подумал русский, полотенцем вытирая пот со своих бицепсов. Его сопернику же осталось только причесать бордовые волосы, чем он и занялся. — Виктор, не хочешь воспользоваться моим задом по праву победителя? — по ходу дела Гамма не мог не предложить свои ягодицы, повернувшись и показав их, хорошо видные через стринги. — Ну-ну, я сейчас не хочу, — покачал головой Виктор, решив показать свою стойкость настоящего мужчины. Проще говоря, наш человек в мире хентая и яоя хотел поломаться. Но Гамма сейчас не стал настаивать, тем паче он предпочитал не давать в попу, а сам ею пользоваться. — Как знаешь. — Виктор, — обратился к нему Альфа, — я чувствую необходимость бросить тебе вызов, чтобы отомстить за Гамму. Виктор залпом пил холодное молоко. — Хорошо, я обязательно тебе отвечу. Альфа приветливо улыбнулся ему в ответ. — А сейчас нам надо провести другой бой! — настоял Асари. — Есть идеи? — почесал затылок Кенске. — Кто бы не был противником, — вскочила Зеро Ту. — Он будет биться со мной! Девчушка вытянула руки и, хрустя, размяла пальцы. — Кто может выступить противником Зеро Ту? — спросила Наоми. — Если кто-то из нас, то не знаю, она очень сильная, — Джессика оглядывала всех собравшихся. — Эй, Шут, может ты? — повернулась Габриэлла к псайкеру. — Ну-ну, я не люблю махать кулаками, я обожаю сходу и сразу убивать. Потому моё излюбленное оружие — нож! — так прозвучал ожидаемый ответ Александра Ларкина. — Так кто же? — оглядывался Дзоромэ. — У NERV должно быть много подходящих бойцов, — сказала Мику. — Почему бы, например, не Каору? — Ха-ха! — ответил тот с приветливым смешком. — Не все из нас, так сказать, рассчитывают на то, чтобы руками да ногами махать, — покачал головой гей-альбинос. — Я хорошо, умею махать руками и ногами, в конце концов, я в цирке работала, — послышалась Надя. — Но вот чтобы прямо драться с ней, как до того Виктор и Гамма боролись друг с другом, это — не по моей части. — О, Кирби! — придумала Сакура. — Может он? Он хорошо махать руками и ногами умеет. — Сейчас я его позову, — Шут закатил глаза, посылая телепатический сигнал. — Если он захочет участвовать в ваших играх. — Да, Серафим, позови его, — попросил Каору ласковым тоном. — Он не всегда такой угрюмый, как может показаться. Кирби вскоре появился здесь и покрывал руки в перчатки — брюнет вышел против Зеро Ту в тёмных шортах под цвет своих длинных волос. Сакура очень любовно на это взирала. Зеро Ту вышла в коротких розоватых трусах и в аналогичной топ-майке, с перчатками по тону. — Берегись! — бойкая красавица сорвалась первой, двигаясь очень быстро. Но Кирби, вместо того, чтобы ставить какие-то блоки, просто встретил Зеро Ту ударом — он попал ей в основание запястья той руки, который обладательница розовых волос сама намеревалась нагреть неприятеля. — А-а-х! Зеро Ту осталось сжать зубы от боли. Она сбилась с темпа, когда ощутила боль в руке — после она хотела отпрыгнуть, на что Кирби снова вдарил ей кулаком, метя в плечо — попадание в него ещё сильнее вывело Зеро Ту из строя. Потом последовало попадание здоровой ступнёй прямо между сисек. Циники в этот момент иронично подумали: «а не помог ли размер бюста выдержать ей удар?» Зеро Ту не только отлетела, но и не успела упасть, как получила размашистый пинок от Кирби. Столкновение с ним запустило Зеро Ту кувырком по полу, по итогу чего девушка успела только расставить так ноги, дабы остановиться. Теперь уже, с полуозверевшим лицом, рогатая вскочила. Кирби доскочил быстрее, обрушил кулаки. Зеро Ту попыталась схватить одну его руку, ей это удалось, она её отвела, сбила ею удар другой — девушка нанесла свой броский кулак в бок, как могла. Кирби от этого дрогнул — и с крайне раздражённым видом вломил Зеро Ту тыльной стороной ладони по виску. Зеро Ту аж снова скатилась на пол, быстро встала на колено — и получила от Кирби ногой прямо по лицу — широкая ступня вдоволь накрыла лицо девушки — такое попадание в голову вновь её откинуло. Она прокатилась пару метров — Кирби на это наскочил сверху. Он не пытался скрутить её, а просто сверху забил по голове и шее. Брызги крови Зеро Ту активно полетели, что Кирби не остановило. — Эй, да ты маленько охренел! — Аска испугалась и подбежала. Только тогда Кирби остановил занесённый кулак. Он посмотрел на Аску очень дико, но этот взгляд имел место на его лице всего несколько секунд. Кирби, вновь встав спокойным, распрямил плечи. — Как только моя голова пройдёт, — заговорила Зеро Ту, чьи нос и губа оказались разбиты в мясо, Аска кинулась помогать подруге подняться на ноги, — я тебе могу себя предоставить по праву победителя. — Когда мне с тобой снова захочется, я просто предложу, — Кирби на том снял перчатки и просто направился по своим делам. Сакура с довольно-таки тревожным взглядом проводила его спину. — Ничего, — Зеро Ту вытирала лицо от крови, — это быстро пройдёт. — Лады! — вскинул кулак Виктор, сейчас встав со скамьи для отдыха. — Альфа, — сразу направился русский к блондину, — как ты, чтобы отыграться за Гамму? — Хорошо, — Альфа взялся за перчатку. Вскоре наши борцы встали друг напротив друга. Виктор приготовился к более или менее типичному стилю боя, отмечая лишь то, что низкий рост Альфы наделяет его некоторым преимуществом. — «Мелкого засранца надо будет чаще чтить ногами!» Альфа энергично оттолкнулся ступнями, перевернулся, встал на руки, от них вновь перекинулся обратно на подошвы — и снова на ладони! Вот таким образом блондин быстро перемещался. Виктор, как и ожидал, вскинул ногу при его приближении. Альфа ушёл от этого, в последний момент оттолкнувшись от пола рукой. Белокурая арийская бестия ускользнула от стопы Виктора. И, пока русский на долю мгновения оказался сбит с толку, Альфа перешёл в наступление — забил ногами, посыпал пятками. Он сыпал ими на уровне груди своего высокого соперника, очень быстро сгибая колени и прекрасно ориентируясь, находясь вниз головой. — Бля! — Виктор всё же успел в пылу борьбы усмехнуться. Боксировать с ногами его не учили! Но пока Виктор отвлёкся на ноги, умудряясь буквально встречать кулаками и блоками ступни-пятки, Альфа умудрился, с уровня своей головы, очень чувствительно вмазать кулаком по стопе самого Виктора. Он убрал её, одновременно посмотрев на руки Альфы, которые на пальцах перемещались по полу ничуть не менее ловче, чем подошвы. И когда Виктор засмотрелся на эти движения, то пропустил внезапный удар в лицо — пятка Альфы очень успешно прошлась по подборку Виктора. — Ай, бля! — русский мигом отшатнулся, замахал одной рукой, но без толку, только по воздуху попал. Альфа снизу по-озорному усмехнулся. — Я тебя! Виктор сплюнул и перешёл в решительное наступление. Альфа помнил бой с Гаммой, потому предугадал решительное желание оппонента завалить и крепко захватить. Потому Альфа уже на ногах ринулся к стене зала. Из-за этого на его пути спешно расступились зрители. — Слушай, а убегать — вообще по-правилам? — спросил Лëха. — Не знаю, кому нужны сложные правила? — снимал всё на камеру Кенске. — Мы же по фану! — И так интереснее! — поддержал Дзоромэ. — Гляди, как они!.. — «Быстр, заяц!» — Виктор рвался за Альфой, перебирая пятками, русский с ходу пролетел это расстояние, намереваясь схватить соперника с тылу. Но тот успел отпрыгнуть к стене, проворный блондин взмыл очень высоко, ногой отпрянул от этой преграды — и Виктор буквально встретил в лицо того, за кем гнался! — Ай, бля!.. — он успел выставить локти, но Альфа, понятное дело, от столкновения пробил его, разбил блок — Виктор очень спешно, сам чуть не споткнувшись, заработал ногами, целясь им отступить назад, не глядя при этом за спину. Альфа после столкновения с ним, очутился на полу в нескольких метрах, очень быстро стал перемещаться, при этом делая рывки то туда, то сюда — из-за этого Виктор не мог к нему прицелиться. В один момент обладатель торчащих волос почти настиг блондина, на что ариец повалился на пол, буквально укатился от захвата. — Да, блядь! — Виктор послал ему вслед ногу, но неудачно. Когда он развернулся к нему всем корпусом, Альфа вновь заехал пяткой по щиколотке. От этого Виктор пошатнулся. — Блядь! Альфа нападал снизу, похоже, по максимуму используя преимущество малого роста — блондин буквально, почти не отрывая грудь от пола, умудрялся с такой позиции очень эффективно поражать противника нижними конечностями. Которые теперь становились верхними. Но в этот раз Виктор был готов и два раза отбил ступни согнутыми локтями, подошвы отлетели от его рук. Альфа после этого вновь перевернулся, очутился на ступнях, пустил в ход руки. Виктор, вновь оказавшись сбит с толку такими переворотами, немного отступился, позволяя Альфе производить выпады перед собой. Зеленоглазый борец выбрасывал кулак за кулаком. Как же он был красив! — «Да брать надо фашиста!» Виктор попытался провернуть захват, для чего решительно шагнул на Альфу. Тот вновь свалился на пол, но на этот раз покатился вдоль Виктора — смог очень резво, прямо по полу, рукой оттолкнуть себя в то направление. И там прямо ногой дал Виктору по пояснице, в бок. Это оказалось очень сильно для него, потому наш боец сбился с толку, испытывая боль в почке. И тогда последовала пятка под копчик — Виктора наклонило спереди, он потерял равновесие. Когда это случилось, Альфа в рост налетел со спины, захватил рукой за шею и чуть ли не одновременно заехал коленом выше задницы. Виктор свалился, Альфа с ним — тут они стали очень отчаянно толкаться. Все очень внимательно следили за этим. Кто-то, однако, заржал, что это гачимучи. На Альфе, кроме перчаток, были только его фирменные, очень тонкие и обтягивающие трусы. Белокурый фашист очень резво орудовал всеми конечностями. Виктор старался откинуться на спину, то есть придавить ею Альфу, и сейчас бил плечом, накатывался на него — пару раз удачно ответил локтем. У Альфы аж зажглись золотые рожки. — Так, ну хватит-хватит! — вмешалась пацифистка Хикари. — Вы показали, что вы оба молодцы! Когда она к ним обратилась, Виктор и Альфа прекратили столь ярую борьбу. — Мы ещё не решили, кто из нас кого будет по праву победителя! — только ответил это Северов, чтобы продолжить. Но Хикари не сдержалась и буквально полезла разнимать. Потому, чтобы не повредить простому хрупкому человеку, Альфа и Виктор незамедлительно прекратили все резкие телодвижения — разнялись и встали с пола. — Чувствуется, Хикари, в тебе ещё живёт [школьная] староста, — такими словами Тодзи прокомментировал поведение жены. — Эй, Тодзи! — Лëха оказался раздосадован. — Держал бы ты свою бабу при себе! — Да, такой поединок испортила, — также озвучила возмущение Келли. — Мне правда хотелось узнать, кто из них круче, — посмеялась Габриэлла. — Кто по праву достоин быть сверху! Ха-ха! — Вообще-то, — заговорил тут Альфа, снимая перчатки и беря расчёску, чтобы привести в порядок волосы, рога его угасли, — я в ближайший момент не намерен совершать сношение с Виктором ни в какой форме. До сего момента мы были с ним, и я хотел бы сделать это с другим… — Чего?! Бля, ну ты и шалава! — Виктор с досады не сдержал эти слова. А половина присутствующих засмеялась. — А ты чего думал, связываясь с ним?! — Аска обнажила едкую ухмылку. — Боже, Виктор, — заглянула ему в глаза Надя, — ты в него действительно влюбился?! — А… э… — Виктор понял, как смешно он себя сейчас повёл. — Бля, я не буду говорить, что «вы не так об этом подумали»… — Да, это беда, — согласилась тут Айони, до того она стояла поодаль, а теперь подошла. — Ты хочешь себе постоянную пару, а сердце зовёт на шалаву. Зелёные глаза Айони очень проницательно заглянули в душу, японка буквально читала мысли русского, сквозь карие глаза мужчины смотря тому прямо в сознание. — Эй! — Виктор с возмущением чуть ли не ткнул ей пальцем в лицо. — Не лезь ко мне в голову! — Прости, но на тебе всё написано! — вскинула руками Айони. — Ты — довольно нежный в душе, не так ли? — Ну может и нежный! Чё с того?! — Северов свëл брови. — Я что, не могу хотеть, чтобы человек, который мне нравится, был только со мной?! — В таком случае, — Айони посмотрела на Альфу, который заканчивал причёсывать волосы и не проявлял никого внимания к тому, как вёл себя Виктор, — этот «фашист», как ты его называешь, не самый лучший вариант — он даже отдалённо, в этом плане, не понимает твоих чувств и потребностей, он — совершенно другой. Для него ебля — только стакан воды. — Какой у Мэтта замечательный член! — Альфа за последнее время не первый раз посматривал в сторону парня Келли. Виктор об этом вспомнил. Как и о том, что вот как раз Гамма неоднократно поглядывал в его сторону. Северов сжал кулак — его кадрит парень, но совсем не тот! — Мэтт, я хочу следующий половой акт осуществить с тобой! — Альфа озвучил вслух, с каким любовником он хочет быть. — Конечно, давно хотел тебя поиметь, красава! — Мэтт с удовольствием принял это предложение. — Только не прямо сейчас, дай мне ещё пару часиков прийти в себя. Я за один раз очень много могу, Келли подтвердит, но в нашей честной компании мне приходится ебаться регулярно! — Угу, хорошо, я не тороплюсь. Мэтт немного подумал: — И без драки, о’кей? Я хотя и выгляжу отнюдь не хилым, но совсем не умею драться! Усмехнувшись, Альфа подошёл к Мэтту, после чего слегка дал ему кулачком. Это спровоцировало почти всеобщий смех. — Вот шалава! — возмутился Виктор. — Фриц, тебе моего хуя мало?! — А? — белокурый красавец, похожий на девочку, сперва с долей негодования взглянул на своего любовника. — Виктор, — затем быстро сдвинул он брови, — не смей ревновать! Я не приемлю подобного! Для меня важны товарищеские отношения, а не… так называемые «романтические». — Ну… — Виктор подумал что бы сказать, решил просто принять, — ладно, понял-понял. Он взглянул в сторону Аски, та сидела вместе с Зеро Ту, обе девушки держали по конфете во рту. — Хи-хи-ха! — обладательница рыжих волос, также симпатичная Виктору, с долей насмешки обратилась к нему: — Ну что, русский шпион, ты кажется попал в арийскую шлюху?! — А-ах! — Виктор вскинул руки, он сидя сейчас в позе султана, размял шею. — Бля, я один мечтаю о традиционных отношениях? В смысле, о моногамии? — Я тоже хочу постоянного парня, — поддержал такие желания Сабуро. — Хе-хе! Ну ты просто не того выбрал! — посмеялась Аска. — Виктор, — Гамма блеснул глазами в сторону русского, — ты мне нравишься… — А ты мне — не очень! Ты уже с мужем, — указал Виктор на Бету. — Какие сложности, — подал голос Бета. Аска засмеялась: — Не служба в армии — а постоянный роман, не так ли, Зеро Ту? — Я не знаю — я не могу ни дня обойтись без члена. Мне нравится, что это делает со мной любимый — Хиро, но с другими парнями мне тоже приятно, — сказала она. К слову, сейчас лицо Зеро Ту полностью зажило. На фоне этого зазвучал совершенно дикий смех Дельты — Эпсилон на фоне него, тоже очень весёлый, вдоволь избивал зеленовласку кулаками и давал ей коленками и пятками — на что девица, будучи мазохисткой, только смеялась и просила бить её сильнее. Она попросила довести её до такого состояния, в котором оказалась Зеро Ту после борьбы с Кирби. Эпсилон не сдержал себя и как следует дал Дельте пяткой по лицо. Когда она от этого отлетела к полу, хватило пары ударов, чтобы расквасить ей нос, брови и губы. Кровь обильно потекла. — Давай, Эпс, возьми меня по праву. Эпсилон, прямо на глазах у всех, скинул семейники и восстал естеством. Молодец сорвал трусы с Дельты и взялся прямо с ходу ритмично иметь. У Дельты от избиения натекло много смазки. Созерцание такого совокупления вызвало возбуждение и у присутствующих, пусть хоть оно оказалось и несколько снижено из-за такого жестокого начала. — Ты вот, Мэтт, отдыхай, а я вот сейчас совсем не прочь тоже поебаться, — объявил о своём намерении Смит. — Кто хочет, нам — центр зала, остальные пусть наблюдают. Больше половины сейчас село пока, однако, обнажив члены и вагины, чтобы стимулировать их пальцам. Счастливый Смит скинул со своего торса то подобие куртки, которое он носил расстёгнутым, избавил себя от рваных джинсов и трусов, по итогу забыв снять с себя только перчатки с нагими пальцами. Американец первым делом приник к обольстительной Зеро Ту, чьи трусы и топ-майка слетели на пол; чьи взгляды давно воспламеняли его, и сейчас Смит был обязан жене Хиро всем своим вожделением; такое же страстное желание бросило её к нему ещё до того, как бравый техасец протянул ей руки. Смит не смог на словах бы описать все те прелести, настолько он оказался возбуждëн ту минуту. Различал он как нечто целое только сладчайший ротик Зеро Ту, который он смачно засасывал, неотразимую грудь и столь же неотразимый зад, эти две прелести — вверху, впереди и снизу, сзади — американец энергично лапал, отчего его член обернулся каменным столбом. Как и член Лëхи. Зеро Ту наклонилась, предлагая любовнику алтарь, на котором — она чувствовала это — Смит жаждал сотворить страстную молитву, и он сам почувствовал, что эта бестия готова отдаться ему не по приятельству, а по горячему желанию. Спереди, в рот, Зеро Ту взял Лёха. Но мысль о том, что Смит должен иметь ещё и остальных женщин, не дала ему сбросить сперму в пылавшие анус и вагину Зеро Ту, которые он взял по очереди. Смит набросился на Итиго, которая утопала в ласках со стороны Икуно и её подруг-лесбиянок. Занятая противоестественным по просьбе, Итиго с готовностью подставила соблазнительному американцу свой женственного вида тыл. С этого захода Смит проник ей во влагалище, но скоро оставил, чтобы вновь вкусить прелести Зеро Ту — над этой красивой и сладострастной самочкой, бравый техасец трудился довольно долго. Гамма в этот момент поставил перед собой на колени Бету и стал исполнять за щёку тому супружеский долг. — Я очень хочу зад Виктора, — Гамма с расстояния наблюдал за вожделенным предметом. Потом оставил рот Беты: — Возьми меня ты сейчас, я должен сберечь энергию. — Хорошо, — Бета, вопреки частому, очутился сверху — и стал ритмично прочищать сексуальный зад своего мужа. Сам Гамма попросил ему дать сосать член или влагалище — лучше член, уточнил он — но по итогу Габриэлла предоставила ему свою щелку. — Ничего, как раз, — и Гамма взялся за неё. Красавец не кончил, но получил наслаждение и с удовольствием принял в себя сперму от Беты, она скатилась ему в горячие потроха. Смит трудился над Зеро Ту, когда его отвлекла Келли. Лëха поддержал этот вариант, чтобы сменить рот Зеро Ту на влагалище — как бы нежным и прекрасным не ощущался бы её рот, Лëха предпочитал детородную пещерку, влажную и горячую. Зеро Ту заставила пилота серийной Евы потерять голову в разы сильнее, чем Мисато. — О-о-х! — несколько минут работы там, вышибли сперму из русского. Зеро Ту сразу же взялась искать самца, но вместо этого её заключили в ласки сразу все лесбиянки — именно от рук, губы и языков Мари, Джессики, Икуно и Наоми наша красавица разразилась оргазмом и брызгами жидкости из вагины. Смит прочищал Келли до тех пор, пока её не сменила Мику — эта девушка возжелала члена и американец ей ответил. Оставив её, Смит вдруг перешëл к Каору. Улыбашка-альбинос припал к его фаллосу, как голубь к голубке, и с таким пылом отвечал на его порывы своим задом, что просто заставил Смит кончить. Казалось, даже Зеро Ту не могла с таким упоением и опытом принимать в свои потроха мужской уд. — О-х! Ебать! У меня ушли все силы! — сокрушился тогда Смит, ведь он хотел совершить оргазм в девушку. Хотя, конечно, Каору был лучше, чем девушка — но да куда этим гетеросексуальным самцам до толка в таких вещах? — Давай помогу, — опытный гей Сабуро своим умелым языком быстро вернул Смиту энергию, которую выжали из него ягодицы Каору; после чего сам Сабуро, также исполненный самых блудных мыслей, подставил Смиту свои прелести, и в его анусе американец пробыл почти минут десять. Он оставил его только после того, как Сабуро извергся себе в руку, одновременно делая отсос у своего постоянного любовника — Макото. Смит же стал сношать Альфу, который в тот момент содомировал Каору, отчего раздавалось значительное хлопанье — сперма Смита звучно напоминала о себе. Американец искренне захотел извергнуться в Альфу, но не мог. Красавцы перед ним разорвали позу, решив, что сейчас следует остановиться. Те, кто ещё не кончили, также решили поберечь силы для будущих свершений и подвигов на любовном фронте. Макото, после прочистки Сабуро, решил кончить в Зеро Ту, парень не осудил — сперма Макото изверглась в вагину жены Хиро вслед тому, как лесбиянки удовлетворили её. Виктор во время сих событий сберёг своё семя и сел на скамейку, ограничившись пока только некоторой мастурбацией и кое-чем более пикантным — Северову захотелось, чтобы кто-то вылизал ему зад. Так как поручать такое девушке нашему герою прилюдно не хотелось, из-за того, что с девушкой он считал должным вести себя почётно (в том случае, конечно, если он не находится в состоянии сильной страсти), то Виктор решил поручить это дело симпатичному парню. Так как большая часть мужчин нетрадиционной сексуальной ориентации была занята в центре оргии, Виктор выбрал для этой цели Мицуру, который сидел на скамейке и дал Кокоро сосать свой член. Когда Виктор попросил Мицуру вылизать ему зад, муж Кокоро не спешил соглашаться, он глубоко подумал об этом, но таки принял решение согласиться. Мицуру не очень хотелось именно этого относительно Виктора, но он был приучен уважать чужие страсти, желания и фантазии, потому знал, что их, во имя благодарности и товарищества, следует исполнять, даже если это не очень приятно. Потому Мицуру припал к ягодицам Виктора и какое-то время водил языком по анусу, промежности и яйцам. В прямую кишку Мицуру языком при этом не проникал. Виктору это хотелось, но он не решился об этом попросить. Выставив тыл, Северов рукой мастурбировал себе член. Ощущая себя несколько неудобно, он всё же поспешил отпустить Мицуру, хотя тот и доставил ему удовольствие. По итогам ни Виктор, ни Мицуру не кончили. Оба решили сберечь сперму для партнёров, которых они желали познать немного попозже. Закончив дела любовные, все приняли дружно решение пойти покушать — по большей части на стол ребята поставили пирожки, торты, эклеры, чай, какао и кофе. Некоторые заглянули в душ ополоснуться. Виктор также встал под поток бодрящей воды. Мимо проходил Каору, также ища место, где бы омыться. Виктор пригласил его к себе. Пользуясь моментом, конечно же, русский попросил японца вылизать ему зад. Каору шумно выдохнув, опустился на колени и припал к мягкому месту. Член гея в эти секунды, конечно приподнялся, но как-то неохотно и вскоре вернулся в почти спокойное состояние, может, будучи лишь слегка приподнятым. Каору, в отличие от Мицуру, первым делом начал охотно пробираться языком Виктору сквозь анальное кольцо, проводя работы в самом эпицентре пикантного места. Но делал это гей без охоты, быстро и торопливо, точно исполняя просьбу, но не собственную страсть. — Каору, ты куда-то опаздываешь? — Да, Вик-кун, я сильно соскучился по Синдзи, хочу взглянуть, как он там. — У-ум, хорошо, пойди проведай Младшего. Не смею тебя более задерживать. — Спасибо, Вик-кун. Озвучив это с искренней благодарностью в голосе, Каору быстро исчез, только бегло ополоснувшись. Зато вместо него появился Гамма, чей член очень высоко торчал, налитый кровью. — Тебе вылизать попку? Виктор немного с опаской и скепсисом поглядел на него. Прислушавшись к своим ощущениям и желаниям, Виктор понял, что не хочет давать сейчас в попу. — Я не дам тебе ебать меня. Сейчас не хочу. — А когда захочешь, я бы хотел это с тобой сделать. Взамен я обещаю тебе сейчас вылизать твою попу, как никто другой. Виктор подумал, решив, что так организует всё, чтобы сам заняться кем-то, кто его волнует, будь то Аска или Зеро Ту из девочек, или Каору и Альфа из числа мальчиков — а тыл в этот моменте можно будет предоставить этому Гамме, прямо так, как это делать Смит по отношению к Кадзи. — О’кей. Мне как-то не пристало давать жопу девочкам, потому вылизывай, давай, её ты. — Хорошо, — Гамма пал на колени. — Но не вздумай сейчас ничего большего, — предупредил Виктор, утыкаясь в стену душевой. Гамма очень энергично взялся за дело, практически ублажая Виктора только работой языка внутри прямой кишки. Гамма действовал со страстью и охотой, продолжительно и очень приятно для Виктора. Опять таки, русский не кончил и не особо стремился, но смог получить то удовольствие, которое желал. Анус — очень богатая на чувствительность зона, и Виктору было жаль тех мужчин, которые, мня себя гетеросексуалами, пренебрегают этим замечательным источником невообразимо приятных эротических ощущений. — Вольно, спасибо. Несмотря на такой приказ, Гамма ещё с полминуты, со страстью, покопался языком в мужском анусе, казалось, искренне жалея, что его язык столь короткий, что не позволяет пробраться дальше. Виктор почувствовал, как нечто брызнуло ему на щиколотку. — Спасибо, — Гамма распрямился. Виктор повернулся и увидел следы свежей спермы на его руке и своей пятке. — Фу, ты кончил от этого? — напоминая себе, что брызги семени последовали вслед за копанием языка в мужском анусе — да хоть в женском, без разницы в каком именно! — это же анус! — у Виктора случился приступ брезгливости. — Конечно, — после оргазма, выражение Гаммы показало очень умиротворённым и крайне довольным. — Сейчас оргазм помог мне сбавить страсть. Это всё благодаря твоему заду. — Ох, не думал, что мой зад такой уж прямо необычный! — развёл Виктор рукам, ловя себя на мысли, что он ещё не видел парней, которые кончали бы от вылизывания задницы другого парня. Он уже имел дело с ядрёными геями, которые боготворят члены и которые готовы кончить от сосания мужских концов. Какие же у людей бывают необычные вкусы! На первый взгляд мерзкие и вызывающие лишь отвращение и негодование. — Я очень люблю вылизывать задницы мужчин, которых я хочу. Я могу кончить только от этого. Меня так возбуждают только мужские задницы. Женские — тоже заводят, но и в половину не так сильно, как мужские. Ты чувствовал, как язык мой дрожал у тебя в попке? Я считаю, это знак особой привязанности, он говорит, что я тебя очень сильно хочу… — блеснул улыбкой Гамма, чьи рога светились парой лучей, словно у Моисея, принёсшего заповеди. — Я понял, что тебе это нравится, да… Спасибо, — Виктор получил удовольствие, потому решил поблагодарить. — Мне понравилось. — Не за что. Я получил большее удовольствие, чем ты. Оно более разнообразно, чем если бы я просто поимел тебя. Я примерно такое питаю к моему Бете, — поделился страстный муж опытом своей любви к супругу, — которого я обожаю от сладких пяточек до синей чёлки, и не одна женщина не может серьёзно отвлечь меня от него. Может быть, только некоторые мужчины могут, и, возможно, Виктор, ты в их числе. Когда Гамма это говорил, Виктор понял по взгляду, что этот содомит, полный горячей страсти к собственному полу, желает что-то ещё. — Ага. Я очень польщён. Надо же… Ты что-то ещё хочешь? — Да. — Чего? Гамма, ничего не говоря, вдруг очень быстро припал к нему, захватил Виктора в свои руки, буквально вдавился в его губы, совершил прорыв языком — тем самым языком, которым Гамма до того продолжительность трудился в его заднице — и, наверное, если бы Гамма мог, извращенец добрался бы этим языком до глотки Виктора. Надо ли говорить, что Северова от такого поворота чуть не стошнило? — Эй! — оттолкнул он его, с отвращением плюя. — Придержи язык! Виктор хотел было дать кулаком Гамме за такое, даже замахнулся, но остановил руку в последний момент, понимая, что зря он так. — Прости, — Гамма извинился за неловкость. — Я думал, что тебе не понравится. Но это для меня обязательно — когда я долго капаюсь в чьей-либо задницы, я просто чувствую, что обязан дать потом другом облизать мой язык. — Ой! — Виктору стало ещё гаже. — Знаешь, Гамма, иди уже, честно тебе скажу, лучше тебе… — Хорошо, спасибо её раз, я пойду. — Да, без обид. Виктор задался вопросом, а не возбуждается ли Гамма от поедания дерьма? Но, как верно товарищу Северову подсказала его дальновидность, о таком случае не спрашивать вслух, так как очевидный ответ вызовет у него ещё больше негативных чувств. Кирби и Принцесса сидели снаружи корабля, на одном из его крыльев, и внимали голосам ветра. Здесь же находились двое других Принцев, Тройняшки, Сеной, Сансеной и Самангелоф. — Привет, — вышла к ним Сакура, аккуратно следуя к собравшимся по обшивке корабля. Шумный порыв ветра растрепал волосы Сакуре, ей показалось, отдельные тона и звучания шума идут в некой последовательности. — О чём этот ветер говорит? — спросила Сакура, подойдя вплотную к собранию телепатов. — Он вернулся с Арктура, — поднял на неё взгляд Кирби, — где вокруг замëрзшего пустотелого солнца вращаются десять тысяч ледяных планет. И эта огромная замëрзшая звезда настолько хрупка, что, когда он забрëл внутрь еë и подул на еë сосульки и ледяные сталактиты, всë обрушилось и разбилось в осколки и снежную пыль. А когда ледяное солнце погибло, его многочисленные миры разлетелись, как брошенные камни, и устремились в глубины космоса искать себе новые солнца. Так что этот ветерок стал, можно сказать, отцом будущих миров… — Кирби немного блаженно поднял взор теперь в круговорот многоцветного космоса, с которого ниспадал этот живой ветер. — Это по его словам; ну, а я думаю, что он выдумал эту байку, чтобы подшутить над нами, — теперь он посмотрел ровно на Сакуру. Принцесса обернулась к ней же. — Ещё они говорили об Элизии, — ветер развеял седые волосы Принцессы, когда она заговорила. — О доме Первородной Расы, к силе которой мы взывали. — И что он об этом говорит? Принцесса сказала: — Элизия… он считает, что это легенда, потому что ему ни разу не доводилось беседовать с ветрами, которые действительно побывали близ неë. И он печален, потому что лишился своих братьев, попавших в утробу чëрной дыры, — вслушалась Принцесса, — они неосторожно подошли слишком близко к горизонту событий. Наверняка их выбросило из дыры в каком-то очень дальнем краю пространства, и он боится, что ему никогда больше не придëтся играть с ними среди знакомых звëзд. — Вот как, — посочувствовала Сакура. — А ещё слышу кое-кого, кто не они… — Принцесса как-то сложно изъяснилась, используя речевой оборот своей расы. Она коснулась своего большого живота. — Скоро дети родятся. — Дети? У тебя их несколько? — Двое — мальчик и девочка. Скорее всего, они будут неподвластны проклятию, потому станут продолжением моей расы. Если только, конечно, отец найдёт в этом смысл, — сказала Принцесса. — Я проведал Синдзи, — Каору вернулся в комнату, обёрнутый полотенцем, — ему хорошо с Хиро — и я рад за них, — сел альбинос рядом с Виктором и Мицуру, когда все находились в помещении для отдыха. Все пироги съели, чай, кофе и какао выпили. — Ты ведь тоже рад за Хиро? — спросил он у последнего. — Ну, мне нравится, когда ему хорошо, — Мицуру бросил взгляд на Итиго. Подруга детства опять ощутила, как ревность кольнула сердце. Хиро, когда не занят с Зеро Ту, проводит время с каким-то другим мужчиной! — Я думаю, это хороший способ отличить настоящую любовь — если ты рад за любимого, когда он с другим своим любимым, значит — ты его точно любишь, — высказал такую мысль Каору, с характерным для него улыбчивым тоном. — Выходит, если меня раздражает, что Хиро с кем-то ещё, то это значит, я не люблю его? — спросила Итиго. — Человек может испытывать хаотичные чувства. Но если ты рада за Хиро, то это чистое проявление любви, отличное от смешанного, — пояснил Каору. — Я не психолог, — озвучила своё мнение Мари, — но мне кажется, ты, Каору, слишком уверен в психологической зависимости Синдзи от себя. Ты знаешь, что он связан с тобой. Потому ты никогда не подумаешь о том, что он будет потерян. А остальные не могут быть так в ком-то уверены. — В таком случае, как говорит Синдзи, это только доказывает нашу любовь, — сказал Каору. — Лично я люблю Синдзи, — подала тут голос Мана, — но я отпустила его в том смысле, чтобы никак его не ограничивать. Мне хотелось бы, чтобы он был только моим, но с его ситуацией и поведением, очевидно, это невозможно, я понимаю. Потому, да, я рада видеть, как Синдзи доволен… своим образом жизни. — Хм, я тогда отдам сейчас предпочтение… — Виктор посмотрел в сторону Каору, Аски и Зеро Ту. Он улыбнулся: — И верно, иногда надо мириться с чужими закидонами, ребята. — Мы все твои, русский шпион, ничего не имею против тебя, — доброжелательно отнеслась к нему Аска. — Ты — классный пилот и отличный товарищ. Виктор очень довольно улыбнулся: — Рад слышать это! О вас я могу сказать то же самое — мы все отличные товарищи и пилоты. Думаю, потому мне не стыдно, что мы все так друг с другом делаем… всякое. Аска посмеялась, Каору просто улыбался. — А я вхожу в ваше число? — в таком же тоне улыбнулся Гамма. — Можешь не сомневаться, — Виктор говорил честно, — я не видел тебя в деле, но осведомлён о том, что ты можешь постоять за нас. По крайней мере ты можешь с честью пасть в бою. — Исчезнуть в миге славы — лучший способ умереть, если мне предстоит погибнуть, — Гамма не сомневался в своих словах. Альфа, как следует подкрепившись, решил, что он отдохнул и нужно взяться за дело. — Пойдём тогда со мной в одно место, — Мэтт пригласил его. Даже не смотря в сторону Виктора, этот гей покинул комнату. Северов слегка надул губы. — Вот тут… — Почему здесь? — Альфа не понял, зачем Мэтт отвёл его сюда. — Здесь нас может застукать высокое начальство. Меня предупреждали, — улыбнулся Мэтт. — Тогда зачем мы пришли именно сюда? — не понял Альфа. — Потому что таков мой фетиш. Я люблю ебаться в экстрим, то есть там, где меня могут застукать. Именно это лучше всего поднимает мне хуй. Альфа показался немного непонимающим. — Я не хочу, чтобы нас нашли и чтобы это было скандалом! Но само осознание этого риска — оно страшно возбуждает меня! — пояснил Мэтт. — Потому с парнем ли, с девушкой — я не запираю, например, дверь, я отрабатываю в пизду иль в очко там, где нас могут застигнуть! — Я не хотел бы нарушать их правила… Но, — Альфа огляделся по сторонам, — если ты хочешь… — Хочу, — ухмыльнулся Мэтт. И, ничего более не говоря, Альфа пал на колени перед ним и ртом подготовил его могучий фаллос. У блондина имелся за плечами обширный опыт — потому даже парню, который много раз совокуплялся за последнее время — командир Девятых смог поднять детородный орган, привести его в полное боевое состояние. Фаллос Мэтта уподобился каменной скале. Когда Альфа убедился в крепости члена, он отстранился ртом от этого копья и взялся за смазку. Мэтт попутно смотрел на то, как Альфа растягивает себе анус, дрочил на это в предвкушении, и не возникло никакого риска, что член может сникнуть. — О, да, Альфа, ты выбрал кого надо — я могу кончить сколько угодно! — красавец с бородкой поспешил вогнать по самые яйца свой предмет. Альфа нагнул торс. Утвердившись в позе, женоподобный блондин с лицом ангела погрузился в самое излюбленное своё наслаждение… Виктор взял с собой в отдельную комнату сразу Аску, Зеро Ту и Каору — Гамма его не особо интересовал, но так как он заинтересовался, Виктор не стал препятствовать красавцу. Тем более, следовало выполнить обещание. Аска и Зеро Ту стали целоваться на постели, Каору не заинтересовался ими и стал ублажать то Виктора, то Гамму — ясное дело, этому гею нравились только мужчины, а на прекрасный пол мужестрастнику было фиолетово. Гамма отвечал альбиносу, но не терял из внимания русского — Гамма навязал Виктору свои поцелуи, он руками гладил ему голую грудь, брался кончиками пальцев за соски и метил на ягодицы. Виктор ещё был напряжён от общения с мужчиной, к которому он не привык, но нашему в-попу-данцу нравилось, что Гамма — парень с характером. Потому он шёл ему навстречу. — Эх ладно, я уже погряз в этом! — Виктор повернулся тылом к Гамме и хлопнул себя по ягодицам. — Забирай награду, солдат! Ты заслужил! — Ох, пусть Аска и Зеро Ту ублажают нас, а мы — будем сливаться, — Гамма смазывал член, Каору — готовил зад Виктору, при этом начав процесс с того, что встал на колени и стал вылизывать языком анус русскому. — Да-да, вот так, вылизывайте мне очко, — одобрил Северов, искренне наслаждаясь таким способом осуществления мужестрастия — пусть хоть до сих пор это его смущало. Немного. Доверив тыл этим двум извращенцам, сам Виктор взялся за женские тела — он поцеловался с Аской, потом с Зеро Ту, потрогал и погладил каждую. Особенно уделил внимание грудям, даже припал к соскам и пососал их. Девушки в ответ руками по очереди подняли член Виктора — опять же, несмотря на половую активность, его орган встал как следует. — Так, я начну с Зеро Ту, — пожелал Виктор, чувствуя в себе сильное влечение к жене Хиро. Она была ярче Аски, хотя и красоты обеим было не занимать. — Тогда пусть Зеро Ту отдаётся тебе, а мне — делает куни, — Аска нахально раскинула ноги, тем самым открыв влагалище для лица Зеро Ту. Жена Хиро заняла позицию на четвереньках, смачно облизала губы и припала ртом к куночке — стала водить языком по половым губам, по клитору, тем самым доставляя значительное удовольствие Аске. Рыжая особа, не долго думая, своими бойцовскими ножками поспешила захватить Зеро Ту, опустила руки ей на голову, тем самым способствуя трению носом и губами Зеро Ту о свои гениталии. Сок активно забежал из Аски, не менее мокро стало и во влагалище Зеро Ту — дело в том, что пока она была повёрнута к Виктору, русский ворон зря не считал и активно мастурбировал чужую супругу, засовывал в неё пальцы. — А-ах! — Виктор пару раз, стоя у кровати, нагибался, чтобы языком вылизывать влагалище Зеро Ту, и не только влагалище: он даже раздвигал ей ягодицы и слегка водил языком по её отверстию — потому что Каору умело прохаживался языком по анусу самого Виктора, наш человек в мире аниме хорошо ощущал, несколько это приятно, когда тебе буквально лижут очко, такое чувствительное место, как анус — потому он хотел, чтобы его девушки тоже испытали такую усладу. По итогу Виктор ввёл свой малый во влагалище Зеро Ту, к тому моменту, очень влажное и всячески приятное, где активно и задвигался. Гамма в это время одной рукой мастурбировал на зад Виктора или на то, как Каору вылизывает этот зад, а другой рукой Девятый совал пару пальцев в белый ангельский тыл и так анально стимулировал Каору. Когда Виктор стал иметь Зеро Ту, Гамма стремительно атаковал — Виктору пришлось остановиться и принять в себя мужской член. — Ай, да, блядь! Дай ты привыкнуть! — потребовал наш цундере, ощущая, как в его потроха взламывается фаллос не самого малого размера. — Хорошо-хорошо… Ты такой тугой, сожми покрепче, — Гамма сверкал развратной улыбкой за плечами Виктора, тот больше нагнулся над Зеро Ту, опёрся на колени и руки, а потом вообще лёг на любовницу — это сделало Виктора ближе лицом к влагалищу Аски, что он отметил в своих мыслях как положительный элемент. Пока Гамма ожидал, позволяя Виктору привыкнуть, самого актива брали в тыл — Каору, не долго думая, живо вставил в ближайшую свободную мужскую попу. Так мужчины заработали привычной человеческой многоножкой или бутербродом — Каору, с улыбкой, слал толчки в анус Гамме, обладатель бордовых волос и золотых призрачных рогов также сладострастно ухмылялся, трудясь над сексуальным седалищем Виктору — Виктор же вкладывался в прочистку влагалища Зеро Ту — сама жена Хиро ртом активно ублажала Аску — рыжая красавица одна никого не услаждала и только сама предавалась насаждению; разве что вид её прелестей усиливал наслаждение Виктора и Гаммы. Эту позу наши ребята долго не нарушали, в таком порядке предаваясь удовольствию, постанывая, наливаясь краской и потея. Закончилась эта поза тогда, когда Гамма кончил: — Ва-а-а-а! — он сделал это быстрее, чем хотел — потому что Каору уж очень живо давил ему на простату. А также потому, что Виктор действительно сильно возбудил Гамму. — Ну наконец-то! — Северов с долей облегчения почувствовал, как ему в потроха изливается горячая сперма. Там было очень тепло и разогретое нутро прямо требовало продолжения утех. — О-ох, Каору не оставил мне выбора, — Гамма покинул свой пост. — Отлично, Вик-кун, как ты теперь хочешь? — поинтересовался Нагиса, также оставляя очко Гаммы. — Хм, так я хочу увидеть личико, — Виктор перевернул Зеро Ту на спину, лёг прямо на неё, впился рот в рот, познал мокрые губы, мокрые от сосания влагалища Аски. Пока он так сливался, сама Аска рукой продолжила себе дрочить, взглядом она нашла Каору и Гамму. — Я не намерен водить дела с женщиной, уж точно не сейчас, — Каору с наслаждением растирал свой член, метя на задницу Виктора. — Гамма, займись Аской. — Да, Гамма, ты трахнул русского шпиона, теперь пусть твой ротик занимается моей куночкой! — дрочила себе Аска. — Хорошо, — Гамма забрался на кровать, припал устами к влагалищу Аске, стал ей вылизывать и сосать там, отчего смазка выступила очень обильно. — А-ах! Как классно, когда это делает красивый парень или красивая девушка! — наслаждалась Аска. — А теперь, Вик-кун, я займу свой пост — а то ты так выставил свой тыл, — Каору, чей член яро стоял и вновь оказался смазан, вставил его поскорее в анус Виктора, пока тот стал одной плотью с Зеро Ту. — О-ах! — Виктор вновь почувствовал, как пространство внутри него оказалось заполнено в то самое время, как он лежал на женщине с большой грудью, он рьяно двигал тазом, и теперь, легли на него и заработали не менее живо. — Ну как тебе, Вик-кун? — ухмылялся Каору, чьë лицо появилось за плечом Виктора. — Я беру тебя прямо так, как ты берёшь эту женщину… — Ты молодец, извращенец! — Виктор, издавая стон, познавал Зеро Ту, наслаждаясь сразу с двух сторон — как же классно быть в центре бутерброда! — Мне прекратить? — Каору был провокационен. — Нет! Приказа не поступало! — отозвался Виктор, принимая в лицо стон Зеро Ту. — Скажи, Вик-кун, что тебе нравится мой член, — имел его Каору, озвучивая такие вещи, очевидно, призванные разжигать сладострастие обоих партнёров. — Скажи, что ты без него не можешь. — Я хочу твой хуй, Кавëр! Я не могу, не могу без него! — закричал так Виктор. — О-а-ах! Имей! Имей меня! — зазвучала тут под ним Зеро Ту со своей стороны также передаваясь сладострастию. — Ты кончаешь? — поинтересовался Виктор между делом, напрягая свои мускулы — он чувствовал, что обильная работа Каору у него в тылу, эти наезды ангельского члена на русскую простату, скоро заставят его извергнуться — он тонул в наслаждении. — О, да, я сейчас кончу! Кончу от твоего члена! — отозвалась Зеро Ту, вся очень довольная, по-животному исполненная похоти, и охваченная жаром внутри между ног, который вот-вот должен был взорваться от удовольствия. Зеро Ту никак не стала себя сдерживать, и ей было мало задирать ноги и крепко держать их к телу Виктора — нет, плутовка стала царапать кожу своему любовнику! — Эй, да блядь! А ну хватит! Сука! Я тебе кайф делаю, а ты меня как кошка!.. Ай, бля! — Прости! — Зеро Ту откинул руки. — Говори лучше, что это русский член, — потребовал наш патриот. — О, я кончу от русского члена! От русского члена! О-ах! Аааааах! И Зеро Ту стала кончать, Виктор хорошо почувствовал своим членом, как содрогаются стенки её вагины, как ходит ходуном это нутро, как обливается оно влагой и жаром. Зеро Ту, по накалу внутренних ощущений, в эти секунды очутилась на седьмом небе. — О-ох! — Виктор кончил следом за ней, испытав огромное удовольствие, так как его оргазм был вызван одновременно стимуляцией с двух сторон. Каору своим членом заставил простату — второе сердце мужчины — выбросить из себя содержание, оно пошло через нутро, всё содрогалось в удовольствии и немыслимое наслаждение дарило Виктору сокращение одновременно в простате и в члене. Русская сперма заполнила жаркое и мокрое влагалище Зеро Ту. — Ах, как жаль, что я уже кончила, — она подумала, что было бы здорово кончить прямо перед скидыванием этого боеприпаса. — Вик-кун, потерпи, пожалуйста! Потерпи, я хочу кончить именно в тебе! — изъявил желание Каору, продолжая сношать русского в самом быстром темпе. — Бля, о’кеюшки, побыстрее! — Виктору польстило, что парень, который ему нравится, хочет сбросить именно в него, потому, в типично военном-командирском тоне, потребовал только сделать это побыстрее — ибо ему стало болезненно-неприятно от атак Ангела-японца на свою простату. Потому, чтобы снизить ощущения, Виктор сжал анус, он стал ещё более тугим — это чрезвычайно доставило Каору, потому следом после этого на всю комнату послышался стон Ангела — и горячее семя выстрелом сорвалось в прямую кишку Виктора, согрело и разлилось там. — У-уф, видишь, Вик-кун, — покинул его кишку Каору, — это не заняло много времени, — напоследок довольный узкоглазый красавец-альбинос хлопнул ягодицу нашего в-попу-данца в мире аниме. — О-ох! А-а-ах! — в это время стонала Аска — Гамма вылизывал ей влагалище. Когда Зеро Ту выбралась из-под Виктора, блудница с прекрасной рыжей шевелюрой потребовала: — Подруга, давай — соси мне жопку! Аска переметнулась на бок, проворно захватив бёдрами голову Гаммы. — Как скажешь, дорогая! — Зеро Ту не стала отказывать Аске в этом удовольствие и припала щекой к ягодице — Зеро Ту не стеснялась не только вылизывать анус, но и активно, до конца вводить свой язык в это раздолбанное место. — А-ах! — Аска таким образом услаждалась парнем и девушкой с двух сторон. — О, класс! О, бог! Бог! Боже! Иисусе! А-ах! Аска кончила, когда Зеро Ту проникала ей языком в анус; вагина засокращалась, выбросив жидкость и разлив тепло. — Вик-кун, — Каору в это время гладил и целовал Виктора; извращенец захотел увидеть сперму, сброшенную в него. Северов не стал отказывать и приземлился на лицо Каору своим мягким местом, из него он выдал капли светлой спермы, а довершение ещё и перданув. — О-о, как это ещё прозвучало! — Каору, чьё лицо покрыли капли спермы, включая нос и губы, на такой дополнительный подарок только засмеялся и обрадовался звуку. — Какая музыка, Вик-кун! Это естественный инструмент Лилим… Жаль только запах не самый лучший! Виктор от такого подавил смех самого непристойного рода — прямо как все распутные их дела и забавы. — А какому запаху там ещё быть, а, Кавëр? Извращенец Нагиса немного прислушался к ощущению нахождения капель спермы у себя на щеке, на губах и носу, потом лукаво улыбнулся в сторону Северова: — Вик-кун, я очень хочу сейчас повторить это… Думаю, я смогу своей ангельской силой набрать воздуха в кишку и выпустить. Я хочу попиздеть тебе на лицо после того, как сброшу туда сперму. Можно? — У-уф! — Виктор закатил глаза, делая это скорее для приличия. Нет, не то чтобы его так уж зажгла эта идея, бздеть на лицо юноши. — Ну как отказать твоей улыбке, Кавëр? Виктор не мог не признать, что лицо Каору, покрытое спермой, очень даже сексуально и разжигает пламя мужестрастия. — Мне только потребуется сперма в задницу, но это дело пустяковое, — махнул рукой Каору. Они позвали Эпсилона и тот отымел гея в попку и сбросил в него. Каору поместил свои ягодицы над лицом Виктора, тот увидел, как широко раскрылось анальное отверстие, поглотило ангельской силой воздух — и выпустило — капли спермы брызнули в особенном порыве. Виктор принял на лицо, на губы, щёки, нос и лоб мелкие капли, павшие равномерно, но по малости везде. В сам момент русский перестал дышать, услышав только сильный звук пердежа из белоснежной ангельской жопы. — О, какая красота! — пришёл в восторг Каору. — Ты просто красавец, Вик-кун! — Прямо как ты, Самец Снегурочки, — Виктор заранее приготовил влажную салфетку, дабы очистить славянский лик побыстрее. Но ему понадобилось дважды это проделать — прямо сейчас сюда заглянул Альфа, за ним плёлся парень Келли. — О, я так устал его трахать! Прекрасный дьяволëнок высушил мои яйца! — посетовал Мэтт. — Да, я убедился, что его член более невозможно поднять, — сложил руки на груди Альфа, смотря своими замечательными зелёными глазами на тех, кто протягивал свои нагие тела на постели. — Мои яйца высушил Каору, — поделился Эпсилон. — А мои — Виктор, — Гамма захватил в объятия русского, припал ртом ко рту и засосал его в губы, — замечательно, не так часто я встречаю мужчину, чья задница так меня засасывала! Она такая тугая и горячая! Ещё потом хочу! — Альфа, но я думаю, — блеснул глазками Каору, — у тебя у самого кое-что может быть в кишках. — Я пока не избавлялся от спермы, — ответил Девятый. — Отлично, тогда пусть она окажется на лице Вик-куна, — попросил Каору. — Ну ты извращенец, Кавëр! — Но, Вик-кун, разве мы не делаем вещи, которые нам приятны? — Мне без разницы. Альфа приблизил зад к лицу Виктора — вот из дырочки блондина выпала порция очень жидкого семени, пал чуть ниже глаза и прошла по щеке к подбородку. Сперма оказалась самая свежая — нутро Мэтта только что её произвело. — Ха-ха! — канадец посмеялся. — Какая прелесть! Виктор свёл брови, в очередной раз под смех вытирая лицо. — Привет, как у вас тут дела? — заглянул к ним Синдзи вместе с Хиро — мальчики озаботились только тем, чтобы натянуть трусы, и они держались за руки, словно счастливые влюблëнные. — Я хорошо провожу время, любимый! — счастливая, повернулась Зеро Ту к мужу, вся в окружении любовника, любовницы и иных извращенцев. — Я хорошо кончила благодаря Виктору! Зеро Ту горячо обняла его и отблагодарила долгим поцелуем. — Вот-вот, наконец-то меня совершенно правильно целуют девушки! — довольно обхватил её в ответ Северов. — О, неужели ты наконец это отметил! — Сорью Ленгли не забыла вставить едкий комментарий. — Твоя латентная гомосексуальность до сих пор не проявилась? — Аска, Виктор-кун — би или пан, а не гомо, я думаю, он спит с девушками потому, что они ему нравятся, а не потому, что он до сих пор не признался сам себе, что он — гей! — так сказал Синдзи. — Верно, мне нравятся женщины, — Виктор обнимал Зеро Ту. — Я очень рад, что Зеро Ту хорошо кончила. Я тоже хорошо кончил вместе с Синдзи, — улыбчиво рассказал Хиро, продолжая держать за руку своего друга. — Синдзи отличный человек, он мне очень нравится. Он — прекрасный товарищ. — Я весьма рада, что вы хорошо проводите время, лучше узнаёте друг друга и общаетесь так близко, — некоторым временем позже говорила Мисато, встретив всех ребят. Она сообщила две новости. — Хиро, ты стал дедушкой! Такова была первая из них. Принцесса родила — те, кто не видел этого, могли посмотреть запись. Мать без какого-либо намёка на мучение, просто раскрыла чрезвычайно широко своё влагалище, по очереди вытолкнув двух младенцев. Покрытые синей слизью и кровью, они также, подобно матери, выглядели синими. Сразу после того, как они покинули чрево, Принцесса потянула к ним руки. Никакая дополнительная помощь ей не потребовалась. Мисато остановила запись. — Дальше она сама перегрызла пуповины, съела их, съела плаценту, вылизала своих детей, — пояснила Мисато. — Я блевала, — сообщила Майя Ибуки, будучи пока ещё зелёной в лице. — Мне сказали, что для их расы — это высочайшее почтение матери к детям, съесть пуповину и плаценту, вылизать кровь и выпить околоплодные воды, — перечислила Мисато. — Да, у нас даже кровь, вышедшая из чрева, считалась священной, из неё делали ритуальные мази, добавляли в благовония и так далее, — вспомнил Хиро. — Ни чуть не хуже какой-нибудь нашей земной культуры эторо, — сравнила Мари. — Что делает культура эторо? — спросил Тодзи, ожидая услышать какой-нибудь трэш. — Это дикари, которые кормят своих мальчиков спермой прямо из места истечения, — кратко пояснила Мари. — По их мнению, это делает мужчину мужественным. Потому женщинам они строго не дают глотать сперму, чтобы они не стали менее женственными и не разучились рожать. Вот такие они мужские патриархальные свиньи! — Напоминает древнейшую секту борборитов, — вспомнил тут Франкс. — Про них рассказывали, что они едят менструации, сперму и детей, ибо верят, что это кровь и плоть Христова. Но об этом сообщали их противники, потому, очень вероятно, что это — брехня. Принцесса вынесла к ним двоих своих детей — мальчика и девочку. Они выглядели так, как если бы были обычными новорождëнными, только их кожа была, как уже говорилось выше, синей, но более светло синей, чем у самой Принцессы. На их головах можно было обнаружить пару небольших утолщений, предельно гладких. Из них потом вырастут рога. Сами мальчик и девочка вели себя очень спокойно, они не плакали, не тянулись ручками, они просто сидели у своей матери. Когда их брали, они очень сознательно окидывали взором того, кто их брал. Принцесса предоставила возможность их осмотреть. — Первые дети моей расы, — Хиро, несмотря на весь свой пессимизм по отношению к самой жизни, как к явлению, принял по очереди в руки мальчика и девочку, он даже испытал некий трепет. Потом он передал их в руки Зеро Ту, та подержала их, но, похоже, никакого трепета не испытала. — В прошлой жизни ты хотела иметь детей. — Да? — Отец должен их кормить, — сказала Принцесса. — Ой, надеюсь, не спермой?! — ужаснулся Тодзи. — Нет, не спермой, — Хиро издал утробный звук, поднявшейся от живота, после чего припал устами ко рту младенца и стал аккуратно передавать то, что отрыгнул. — А-ай! — Майя опять отвернулась, да и не только она одна. Младенец притом очень спокойно потребил рвоту Хиро. — Этот обычай показывал, что отец принимает ребёнка, — пояснил Хиро. — Если отца нет рядом или он не может это сделать, то это делает другой старший член рода. Этот обычай помогает перевариванию пищи, он добавляет компоненты нашего желудка в желудок детей, потом мы до года питаем наших детей отрыжкой. — Некоторые животные, — сообщила Мари, — едят фекалии друг друга, чтобы получить те же необходимые элементы для переваривания! — К слову, — Хиро принял в руки другого ребёнка, — мы также используем переработанные фекалии в качестве добавок к детскому питанию. Это не улучшило никому аппетит. — Я иногда практикую поглощение рвоты в сексе, — поделился Синдзи. — Но сейчас и мне дурно. Впрочем, никакой дискриминации, друзья, никакой брезгливости к тем, кто отличается от нас! — Как вы назовёте детей? — спросила Хикари. — Обычно мы называем их длинным именем, включая указание рода, клана, географии рождения, часто — это цифры порядка рождения. Хиро кое-что вспомнил. — У Зеро Ту в прошлой жизни не было полного имени, его не могло быть у тех, кого считают ритуально проклятым… Как назвать этих детей. Я не знаю. Есть предложения? У нас больше нет родов и кланов, нет церкви Логриса и её списка дозволенных и недозволенных имён, мы можем назвать их как угодно. — Как насчёт Люсиль и Сэмюель? — предложил Кирби. — Так звали моих родителей, мою мать и её мужа, которого считали моим отцом. Их обоих убил Итаква. — Не имею возражения, — согласилась Принцесса. — Я тоже, — принял Хиро, держа своих внучат. — Сэмюель — Сэм, Люсиль — Люси, вполне подходят, — сократил их имена Ихт. Разобравшись с этим вопросом, собравшиеся перешли к другому — Рэндольф попросил Хиро, Синдзи и Принцессу пройти с ним. Они заглянули в помещение научного отдела, где находились Принцы рёвозавров — с ними присутствовали Зон, Зкауба, Карина, Юй, Рей I, Шут, Тройняшки и троица тех голых подростков-псиоников. В центре их внимания находился Оракул рёвозавров — учитель Хиро. Его тело было подвергнуто древнему изменению, ещё когда он вернулся к жизни после атаки ВИРМ на Малакандру. У него преобладали рептилоидные черты, делая его больше похожим на динозавра, чем на стройного óни-гуманоида, которыми были все разумные рёвозавры. — Мы нашли способ, каким можно попробовать вернуть его в сознание, точнее попробовать восстановить его разум, — сообщил Рэндольф. — Простите, а что с ним случилось? — Синдзи как-то подзабыл. — Наш Оракул впал в кому через некоторое время после того, как попробовал заглянуть в будущие события, прямо во время моего боя с отцом и матерью, — Принцесса взглянула на Хиро. — Синдзи, мой Учитель — наш Оракул — много значит для меня, он был мне как отец в те древние времена, — пояснил Хиро. — Да, конечно, тогда ты должен сделать всё, чтобы его вернуть, — поддержал Синдзи. — Думаете, перед тем, как отправиться в опасную зону, чтобы тренироваться с настоящими монстрами, нам надо попробовать вернуть его, — сказал Рэндольф, переводя взгляд на своих коллег. Среди них заговорила Юй: — У нас есть устройство под названием Нейротек. — Мне оно знакомо, Клеф использовал его на мне, — сказал Хиро. — Если говорить просто, — начал Шут, — этой штукой мы основательно свяжем ваши умы, если там чего-то ещё можно добиться через эту башку, — указал псайкер, — то мы вытянем твоего наставника. — Я согласен, — сходу дал добро Хиро. — Мы тебе всё подготовим, — Юй с улыбкой взглянула в сторону кресел. Вскоре в них все сидели, на их головы водрузили специальное оборудование, что-то вроде шлемов, от которых шли провода к тому механическому устройству, у которого пребывал без сознания Оракул. — Закройте глаза, расслабьтесь. Хиро и Синдзи сели близко друг от друга, занимая соседние кресла. Сознание как совершило рывок, восприятие показало, что комната изменилась. Стены исчезли, став чем-то эфемерным, подобным дымке, за которой ничего не видно. В том положении, в котором они сидели в креслах, тут появились все те, кто совершил перенос в ментальный мир. На месте тела Оракула хаотично мелькали какие-то осколки, похожие на осколки зеркала, поверхность которых отражала некоторые события, часть из которых Хиро узнал — это носились в хаосе отблески прошлого. — Учитель?.. Он стал этим? Что это? — изумился Хиро. — Это… — Рэндольф не сразу осознал. — Хиро, похоже твой учитель стал фазовиком, — в голос сказали Тройняшки, — как Даджаль. — Хрононной формой жизни? — Хиро сделал шаг в сторону учителя, стараясь лучше разглядеть, что показывают хаотичные осколки зеркала. — Такое возможно, — заговорила Принцесса, — если учесть, что он постоянно расширял сознания, стремясь получить информацию из временного потока. Никто из нас не расширял сознание до его пределов. Так как был риск пасть в трансцендентную бездну, из которой нет возврата. — Он подхватил хрононную болезнь, которой, как нам сказали, страшно боялся Клеф, — вспомнил Шут. — Вы все знаете, что астральные практики могут привести к падению во внеземной ад, — начал объяснять Рэндольф, — то есть такое бывает, когда твоя личность начинает терять целостность. Дело в том, что твоё «Я», как и всё в Нижнем мире, отражение высших сфер. Помнишь, Хиро, ты говорил, что раскрыл для монахов Логриса Врата Йог-Сотота? — Угу. — Синдзи доводилось открывать эти же Врата, чтобы переместиться с Йаддита в Иедар. Так вот, это были Первые Врата. А есть Врата Предельные, за ними находится Абсолютная Бездна. В ней пребывают Архетипы и истинная сущность самого Йог-Сотота — Первого Архетипа. Все великие учёные и чародеи являются его отдельными отражениями, тенями, срезами восприятия — называй как хочешь, так как ни один термин не будет достаточен для того, чтобы выразить то, что никогда не смогут постигнуть ограниченные существа, подобные нам. В то время как существа бесконечные, какими являются сами Абсолютные Боги, своей природой постигают и охватывают подобные запредельные субстанции. К легиону срезов Архетипа Йог-Сотота относятся я, Зкауба, Юй, Карина, Синдзи и, очевидно, ты сам, Хиро. Однажды, — продолжал Рэндольф, — мне удалось совершить путешествие в Абсолютную Бездну. Я предстал перед Великими Древними за Первыми Вратами и взял себе в Проводники Тавил Ат-Умра — первого среди Древних. Этот аватар Йог-Сотота использовал некое заклинание, чтобы предотвратить слияние моей личности с другими частицами нашего общего Архетипа. Однажды я смог повторить это заклинание, когда я и Синдзи вышли на бой с самим Ньярлатхотепом. Чтобы победить Бога, мне нужна была сила Бога, а для этого я и Синдзи должны были Вознестись к Первому Архетипу. Я стал в шаге от него, предварительно защитив этим заклинанием себя и Синдзи от распада. Возможно, чтобы вернуть твоего учителя в норму, я могу бы применить это заклинание. Но, как ты понимаешь, — Рэндольф развёл руками, — у меня не очень богатая практика. — Насколько это опасно? — рационально решил узнать Хиро. — Ну, — Рэндольф снова развёл руками, — опробовать ослабленный вариант заклинания можно для начала. — Что для этого потребуется? — Потребуются так называемые «Ключи», артефакты, которые послужат посредниками между нами и высшей реальностью. У нас они есть. Рэндольф вытянул руки, между ними возник ритуальный ключ серебряного оттенка, покрытый арабеской. Синдзи материализовал кинжал такого же тона и вида. Хиро тогда представил в руках тот кривой нож, которым он переправил монахов за Врата — предмет возник у него в руке, в мире разума это было несложно. Все трое встали треугольником вокруг роя осколков. Рей сделала шаг и разместилась между Синдзи и Рэндольфом. Шут, немного погодя, занял место напротив. Принцесса и двое Принцев оказались за спиной Хиро. Юй и Карина — позади Синдзи. Зкауба и Зон — позади Рэндольфа. Тройняшки и псайкеры встали парами, заключив по итогу в треугольник всю братию. — Оригинальное заклинание подобно бесчисленным звёздам, которые разом срываются со своих орбит и летят на тебя. Это невыносимое насилие, по сути — всего лишь результат соприкосновения с Йог-Сототом, — описал Рэндольф. — Ради Учителя я готов, — Хиро был решителен, — я своих не бросаю. Через некоторое время подготовки, они начали — Рэндольф приступил первым, его ум и умы остальных оказались связаны в сеть, отчего им не требовалось более говорить, во всяком случае они добились идеальной синхронизации на уровне, когда слова не имеют значения. Хиро, Рэндольф и Синдзи сотворили вокруг осколков пылающий треугольник, где каждый из них стал углом, — энергия, направленная всеми остальными, влилась в него, отчего осколки стали быстро сливаться… Поначалу это была капля, но из неё быстро вырос гуманоид — стройный и синий, с парой рогов, высоким лбом, острым подбородком, хорошо выраженными скулами, его нос показался слегка сгорбленным, никакой растительность на нём не наблюдалось. — Учитель! — Хиро с радостью в глазах узнал того, кто заменил ему отца. — Это он! Он так выглядел до трансформации! — Получилось?! — это было не сразу заметно в общей суматохе среди ярких чародейских энергий, но Принцесса показала искреннюю радость на лице, как и двое её мужей. — Нет, у вас не вышло, — вдруг сказал сам Оракул, посмотрев на них вслед тому, как угасли огни заклинаний. — Я ушёл в высшие сферы… Не думаю, что мне есть путь назад. — Да? — удивился Хиро. — То есть, это бесполезно? Учитель не без доли сочувствуя посмотрел на того, кто был ему сыном: — Хиро, я уже не буду прежним. Я слишком долго соприкасался со сферами, которые меня поглотили. Я не вернусь. Хиро испытал замешательство. — Что ж, если он так видит, то, значит, так лучше, — констатировал рядом Рэндольф, опуская руку с Ключом. — Спасибо, Хиро, что попытался меня вернуть, — Оракул говорил искренне, как все почувствовали, — но для меня уже невозможно существования в виде привычной личности, тем более в мире, который слишком мал для подобных мне. Я стал частью великой силы, которой жалко завидует ВИРМ. Я вознёсся к Господу. Я не хочу сказать, чтобы ты стремился к этому состоянию… просто оно другое. Каждый выбрал свой путь. — Что ж… Учитель, как скажете, — кивнул Хиро, он смирился с тем, что их дела теперь таковы. — Вот мой последний урок тебе, Хиро, — вдруг обратился к нему Учитель. — Я покорил реки времени, у меня теперь тысячи глаз и им открыты все эти тысячи возможностей! Я видел, что случилось бы с тобой, не произойди нападения ВИРМ… — Да, Учитель! — Хиро очень захотел это узнать. — Смотри! Все стали наблюдать, словно из кинотеатра. И вот что показали эти кадры. Счастливая семья, краснокожая мама, синий папа, синяя дочь и бронзовый сын — Зеро Ту выносила ребёнка и у них родился Альфа. Хиро обучал мальчика использовать магию, так как он обладал выраженным даром. — Лови, Альфа! — кинул он телекинезом бревно, когда они были на природе, среди синей травы. — Ловлю! — рога мальчика Альфы полыхнули, янтарным всплохом расщепив предмет в воздухе. — Слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли? — свёл брови Синдзи, наблюдая за тренировкой отца и сына. — Альфа! — Хиро встретил уже взрослого парня, облачённого в униформу, которую Хиро за кадром опознал как парадное одеяние воина церкви. — Отец! — бронзовый блондин звучал ужасно обвинительно. — Я давно хотел сказать тебе, но всё не было повода!.. Я уверовал в священное учение нашей Церкви! Альфа держал в руке прямой и длинный бронзовый меч, прямо под цвет его кожи и под тона золотых и белых элементов его парадной одежды; на ней красным значился символ веры в Малельдила — девять алых колец, образующих по три разнообразных сочетания. Капли синей крови падали с меча, который был предназначен не для боя, а для ритуальных убийств. — Что?! — Хиро в кадре носом уловил, чья это кровь. Одетый в синюю чешуйчатую одежду, он засверкал синими пятками. — ЗЕРО ТУ?! В луже синей крови были раскиданы руки и ноги Зеро Ту, отрезанные от туловища, как и её голова, живот отказался вспорот — внутренности выложены и разложены. Хотя не все об этом задумались, но всё это убийство было исполнено в точном соответствии с древним ритуалом — ещё на рассвете учения Логриса, таким образом члены церкви приносили в жертву Господу Малельдилу глав непокорных кланов и лидеров конкурирующих учений. Это делалось, чтобы показать свою верность божеству. Альфа посыпал обвинениями: — Отец, ты — богохульник, колдун и неверующий! Ты посмел зачать детей из мерзкого чрева ритуально нечестивой! За это я принесу тебя в жертву моему новому Отцу — Господу! Да поможет мне Творец Всемогущий! Альфа ринулся против Хиро со своим мечом наперевес — золотые обереги засверкали вокруг него — перед Хиро же сплотились синие. — А-альфа!.. — Хиро вытянул руку, создав перед собой щит из мелких, зеркального тона сегментов. — Э-ах! — пронзительно-голубая вспышка от столкновения — Хиро летит к стене, перед Альфой в голубые искры рассыпалась преграда. — Со мной Господь, отец, твоё колдовство тебя не спасёт! И Хиро, врезавшись спиной в стену, взглянул дико и убийственно: — Да! Меня спасёт мой гнев! Хиро вложился — оружие Альфы запылало синей плазмой, распадаясь на части. — Меч Господа! — Альфа ужаснулся такому исходу. — Невозможно! Но да ладно, — смирился он следом, опуская опалённую руку, — Господь благ, но непостижим!.. — Да, Альфа, ты мне больше не сын! — согласился Хиро, весь полный гнева. — Твой отец — поганый идол! Но я, а не он, привёл тебя к порогу жизни, и я выкину тебя теперь за него, как выкидывают мусор, чтобы ты сам убедился, нет там никакого Господа! Ты поверил лжи! Теперь обереги Альфы рухнули, пав золотыми искрами, магия Хиро, бравшая силу в ненависти, отбросила отпрыска к стене. — Альфа, Господа нет, есть лишь безумие, — Хиро весь тогда был синим, но не потому что такого цвета были его кожа и одежда, а потому, что его покрыла та адская плазма, ставшая материализацией его гнева. — Безумие веры, безумие похоти, безумие гордыни, безумие ярости!.. И сейчас я безумно зол! — Что ж, да будет так! — выговорил Альфа, сдавленный пылающей синевой, которая вот-вот лишит его бронзовой кожи. — Господь со мной, а ты — наследник ада и адской глотки! В моём же сердце — Господь!.. — Ошибаешься, Альфа, — Хиро сделал жест рукой, от которого на груди Альфы сперва разорвалась одежда, а потом из обнажённой, бронзовой груди нечто выступило — треск плоти, раскрытие грудной полости — синяя кровь летит обильными брызгами, сердце выходит наружу в незримом кулаке — Хиро повторяет движение рукой. Сердце оказывается перед носом у Альфы, глаза видят его в те секунды, когда в них угасает жизнь. Пусть даже сердце, оторванное от всего остального, ещё стучит, выплёскивая кровь подле прекрасного лица. Золотые волосы жрут языки синего пламени, зелёные глаза замерли в последнем взгляде. — Видишь, Альфа, нет у тебя в сердце никакого Господа, сердце — обычный кусок мяса, такой, как ты вытащил из груди своей матери… Потому что ты стал тупым веруном, только тупые веруны предают значение мясу! Хиро сжал кулак, отчего вырванное сердце оказалось раздавлено перед лицом мёртвого Альфы. — О, боже!.. — Карина изменилась в лице, остальные по большей части повели себя сдержанно — Юй, Шут, Рей и бровью не повели. Рэндольф мрачно вздохнул. Хиро внимательно смотрел на кинофильм, он почувствовал только то, что Синдзи взял его за руку. Принцесса восприняла такой ход событий стоически. — Безумия, вера, гнев, похоть, гордыня, мстительность — это страсти! У нас нет ничего в сердце, кроме страстей! — Хиро на экране говорил это, смотря прямо в лицо своему двойнику. Он облачился в новую одежду из чёрной кожи, обтягивающую, с какими-то шипами и прочими атрибутами. — Эх! Хиро взялся за церковников, убивая их одного за другим. — Учитель, я охвачен гневом, я убью любого, кто исповедует эту веру! И начну с тех, кто её создал! Он убил своего учителя! У Хиро была только ненависть, ничего, кроме ненависти. Кадры показали то, как Альфа ранее сидел над книгами. Он не рассказал отцу о том, как принял веру. Он стал изучать те тексты, которые были запретны. В том числе потому, что содержали настолько варварские и мракобесные ритуалы, обычаи и предписания, что церковь велела забыть про них и сделать вид, что их нет было. Но Альфа, как недавно уверовавший, воспринял это всё серьёзно. Он стал ненавидеть самого себя, потому что он сын нечестивой. Эта ненависть вылилась в желание расправиться со своими родителями, а потом посвятить жизнь войне за веру. Чтобы искупить собственную порочность. Хиро сам показывал ему эти тексты, имея цель убедить в том, насколько абсурдно учение церкви: — Посмотри, Альфа, вот здесь пророк есть собственное дерьмо. Вот здесь другой пророк восхваляет анальный секс с самим Господом, ему кажется, что его задница избрана для сношения с космическим мегахуем. Вот тут пророчица опускает лицо в горячие угли, потому что ей кажется, что появился эльдил, ну, а она в этот момент грелась у костра… Вот здесь она же — разводит червей внутри себя. Короче, извращенцы и сумасшедшие придумали доктрину, перед которой склонился наш народ. Я надеюсь, когда-нибудь камень последнего храма упадёт на голову последнего жреца! — Хватит надеяться, — решил Хиро после смерти Зеро Ту, — пора самому провести Реформацию! Синее пламя поглотило его бывших начальников. — Ты ведь на тот момент миновал Врата Йог-Сотота? — обратил внимание Рэндольф. — Да, когда сражался с его отродьем в Городе Индрика, — вспомнил Хиро. — Это увеличило твои силы многократно. — Да, потому я единственный смог одолеть ВИРМ. Хиро на экране, стоя в своём чёрном облачении, провозгласил: — Жители Малакандры, теперь у вас новый Пророк! Я принёс вам новое откровение! Теперь мы будем жить по новым законам! Хиро провозгласил, что отныне все равны — нет больше нечестивых. Не было числа консерваторам, которые восстали против него, и он убил их всех — он набрал многих сторонников, которые действительно поверили в его избранность — две фракции повели религиозную войну, которая обращала в руины города и вырезала целые кланы. Боевые мехи, магия, пушки и бомбардировки, отравляющие газы и искусственные эпидемии — всё пошло в ход. Хиро ничего не жалел, так как утратил то, за сохранность чего он мог бы переживать. — Я потерял всё, что было дорого мне в этом мире… И я сказал, пусть другие утратят! Мне плевать! — смотрел и комментировал Хиро по эту сторону экрана. — Пусть страдают, если я страдаю! Знамя новой веры реяло над концлагерями — Хиро велел уничтожать тех, кто придерживается старых взглядов. Их убивали на месте, но иногда отправляли в лагеря смерти — чья единственная цель, служить истреблению живых существ. — Я всё думал, какие усилия нужны, чтобы провести глобальное преобразование нашего общества, — Хиро смотрел на то, как он сам на экране учит своих последователей подручными инструментами лишать жизни адептов старой веры — чтобы не тратить патроны. — Теперь я их вижу! Спасибо, Учитель! Спасибо! — Все казнённые станут пищей потому, что это рационально, — Хиро на экране подавал пример, сам кусая сердце, только что вынутое из груди врага. Десять процентов населения планеты было уничтожено в ходе той войны. Никогда ещё их раса не знала такого жестокого истребления. Ни один тиран или фанатик не был столь неумолим к своим врагам в таком масштабе. Хиро всегда ходил теперь в той одежде, в которую он облачился после смерти Зеро Ту. С собой рядом он узнал Итиго, которая, будучи тогда представительницей одного с ним вида, стала его женой после смерти Зеро Ту. Хиро был с ней тогда, когда он не был на передовой — то есть редко: Хиро постоянно с кем-то боролся, он каждый день убивал сотни врагов. Хиро-Реформатор оставлял позади себя чёрные пепелища. Попутно он изучал тайные силы, он шагнул в те области, которые не были подвластны никому из его расы. Он стал непобедим и полностью помещен на Реформации. — Я ненавижу это мир, Итиго, — говорил он своей жене, — я хочу уничтожить его, чтобы нечто менее мерзкое возникло на его основе! — Хиро… ты меня пугаешь. — Я сам в ужасе от всего, что я наделал. Но моя ненависть не позволяет мне ни дня передохнуть от Реформации! — Хиро, ты безумен! — наконец уже честно озвучил свою мысль Горо. Да, в его глазах давал о себе знать страх, великий ужас перед тем, в кого превратился Хиро, но, между тем, Горо не был одним из тех, кто молчал и был готов всегда соглашаться на словах — Горо хватило мужества наконец пойти против него. Хиро понимал, что это лишь начало. Жаль, Горо он ценил и любил, но им не суждено ныне пройти путь до конца. — Не, я единственный, кто адекватен в этом идиотском мире. Что, я виноват, что я нормальный, а мир — нет? Я знаю, вы хотели перемен, но когда вы пошли за мной, мы натворили такие ужасы, о которых церковь не могла даже помыслить. Вас это пугает, я вас понимаю, но нам нет пути назад. — Но мы делаем зло! — Делаем злом? Ха! Друзья, я вам много раз говорил, что «Зло» — единственный элемент Природы, во зле создавался мир, ради зла он существует и он перестанет существовать в том миг, когда зло исчезнет. Я хочу уничтожить Вселенную. Я пока ещё не могу остановить движения планет и звёзд, но я работаю над этим… Я многого достиг и знаю, как победить социальное зло в рамках одной нашей преубогой планетки… Хиро решительно посмотрел на Горо и Итиго. — И раз вы так говорите, наверное и вы тоже готовите заговор по моему свержению? Что ж, не буду дожидаться, пока он вскроется… Хиро движением руки сделал так, что вокруг Горо и Итиго, хрустя, как быстро застывающий лёд, прямо из ничего вырос какой-то мутный минерал. Его друг и жена оказались заперты в этой тверди, они успели только испугаться. — Не бойтесь, вы не погибните, вы просто будете пребывать в заключении до конца Реформации. За глобальные социальные преобразования надо платить жизнями рядовых единиц. В конце концов Хиро стал замуровывать в такие минералы из подозрений. Он специально придумал это заклинание, чтобы обойтись без убийств и мучений. Хиро стал всеми ненавидим, потому скрылся в башне, где в одиночку продолжил заниматься оккультизмом. Нет, кое-кто у него остался. — Хиро, я люблю тебя, — признавался Мицуру, когда вдвоëм, голые, они протягивали свои синие тела на кушетке, — потому останусь с тобой до конца, какие бы злодеяния ты не совершил. Я тебе уже говорил, мне неважно, что ты сделаешь, мне важно, чтобы я был с тобой. — Мицуру, ты сошёл с ума от любви, — Хиро меланхолично смотрел на того, кто теперь вместо Зеро Ту и Итиго положил голову ему на грудь. — Ты тоже сошёл с ума от ненависти и мести. Мы оба сошли с ума и оба это понимаем. Потому я хочу быть с тобой. Мицуру его обнимал, они занимали сексом только вдвоём, по очереди беря друг друга и сбрасывая сперму; они остались единственными, кто был у них — едва ли Мицуру мог рассчитывать на отношения с кем-то, так как все знали, как близко связан он с худшим из тиранов современности. Кокоро к тому моменту погибла во время войны, спровоцированной Хиро. — Наконец-то я нашёл способ окончательной глобальной социальной Реформации! Мицуру, я соединил свою кровь с Семенем Азатота! Настало время положить конец всей этой мерзости! Я теперь смогу управлять им и использую его способности, чтобы сделать нас Едиными! Хиро не считал нужным в башне Тëмного Властелина, на глазах у любовника, носить одежду. Мицуру тоже ходил в чём мать родила, и теперь, опираясь на стенку, со смиренным видом слушал возлюбленного. По лицу Мицуру можно было понятно, что он — смирился с судьбой. — Наконец я завершил свою Великую Работу! Не будет больше насилия, распрей, недопонимания, войн, изнасилований — страдания, боль, мучения — уйдут в прошлое! Разве я не исполнил то, что рекли пророки?! Разве я не стал Спасителем?! Может — я и есть Малельдил Юный, тот лик Господа, который входит в мир под личиной хнау?! О, Узы сущего! Хиро начал песнь, о которой сама ткань бытия пошла вибрацией и дрожью, воздух как расступился, являя нагромождения сфер-вселенных. — О, Йог-Сотот! Я теперь знаю твоё истинно имя, Малельдил Третий, отвори Врата для меня… для нас! Хиро раскинул руки. — Готовь для нас свой надзвëздный удел! Его башня высвободила из себя синюю массу, в которой утопало всё, чего она касалась. Она росла и нагревалась, становясь золотой и янтарной, то есть как магматопливо. Никто не смог оставить эту субстанцию и тем, кто ещё был жив, оставалось лишь встретить конец света. Субстанция росла, пока не поглотила планету, и когда это случилось, когда вся она стала океаном, похожим на разогретую магму, кое-где синюю, фиолетово-голубые пылающие кресты покрыли её поверхность. Малакандра стала чревом, родившим новую форму жизни. — Вот, последний этап Единения… — Хиро в кадре стоял на крыше какого-то чудом уцелевшего задания — крыши некоторых других домов выглядывали из-под субстанции. — Все пары стали ядрами? — Мицуру стоял с тем же видом — морально опустошённым, но смиренным. Они оба смирились с тем, что они сделали. — Да, теперь каждый — пара и основа для ячейки, — Хиро указал на ближайший крест, бьющий из субстанции. — Пошли, пора нам вступить в новый мир, где больше нам не будет известно зло… — Я рад, что делаю это с тобой, — Мицуру взял за руку своего возлюбленного. Голые, они в пару шагов дошли до субстанции, она отреагировала на них, подняла псевдоподии и захлестнула ими, обхватила… после чего из неё распрямил перекладины крест, где в месте их схождения отчётливо различалась пара масок, похожих на маски демонов-óни, вероятно, их основой послужила лицевая часть черепа. — Если бы ВИРМ не было, то ты бы им стал, Хиро. — Да… — Хиро перед экраном опустил взгляд. — Я стал бы ВИРМ… — Хиро, — уверенно сказал Синдзи, — я тебя прекрасно понимаю, я думаю, мы все тебя понимаем… Хиро и Синдзи обратили внимание на остальных. — Да, такова трагедия твоей жизни, будь у неё альтернативный сценарий, — смиренно сказал Рэндольф. — То, что ты сделал — всего лишь один из вариантов, — стоически сказал Рей. — И верно, это же отсутствие тирании, распрей и всяческого зла, — согласился Хиро. — Когда все станут Единым. — Да, но это смерти подобно: ведь ты больше не есть цельный индивид, — сказал Синдзи, как человек, в своё время отвергнувший планы SEELE, он мог покритиковать такую точку зрения, — ведь если ты хочешь избавиться от вражды и непонимания, то, чёрт возьми, — иронично-нервозно хихикнул Синдзи, — ты — личность, ты хочешь; но когда тебя берут и сливают в «коллективный разум», то ты перестаёшь быть. Тебя больше нет. Есть нечто, сделанное на основе тебя. Личность человека, образованна его чертами характера, его страхами, его желаниями, его болью и его удовольствиями, и так далее. Твоим телом, в конце концов. И если всё это разбить и что-то выкинуть, что-то слить с таким же, то твоего индивидуального естества больше не будет. Тебя просто нет. А раз тебя нет, то кто будет наслаждаться новым идеальным миром? Кто? Сущность, собранная из кусков сознания, это уже не ты и не один из тех, из кого её собрали. Это нечто иное. То есть ты вкладываешь в дело слияния всех умов в один, но ты ничего не получаешь от этого. Потому что выгоду получает совсем другой потребитель. Ты избавишь людей от страданий, но наслаждаться их отсутствием будешь уже не ты и не кто-то из тех, для кого ты стараешься. Если только конечно, ты не злостный агент сверхразума из будущего. Так что, желать соединить всех в один разум может только тот, кто просто ненавидит прежний мир. Я его тоже ненавижу, но я не обманываю себя — если бы я, выбрал путь всех избавить от боли и непонимания, я бы всех убил. Просто, чтобы не заморачиваться. — Это совершенно верно, — согласилась Юй, — я полностью поддерживаю сына; думаю, нет ничего плохого, если те, кто не хочет жить, растворятся в забвении. — SEELE полагали раздельное существование дефектом, первородным грехом, — вспомнила Рей. — Они придумывали сложные философские и религиозные построения, чтобы описать то, как по ошибке высших существ, высшая сущность ниспала в материальный мир, как сам он возник из-за грехопадения. Они думали, если точка зрения Бога такова, что индивидуальное существование ущербно — то человек обязан эту точку зрения разделять. Но, это только идеологическое обоснование их ненависти к миру людей; да, Синдзи прав — одно лишь желание уничтожить мир, который причинил им боль, всегда двигало ими. Как и тобой, — Рей блеснула глазами. — Они сошли с ума, а мне — было искренне всё равно, как будет существовать жизнь. — Ты следовал своему сердцу, когда стремился спасти ту, кого любишь, — спокойно говорила Юй, — и тогда бы ты тоже следовал своему сердцу, когда мстил за неё. — Всё верно, это не Альфа отнял её у меня, это мир отнял её у меня — я мстил миропорядку, — признал Хиро. Он взглянул на свою дочь: — Нам хорошо известен твой характер, отец, — ответила Принцесса, совершенно не удивляясь тому, что она увидела. — Ой, да у всех есть свои недостатки! — развёл руками Шут. — Поверь, Хиро, ты не самый плохой из нас. — Это правда, есть слабости, от которых мы не можем избавиться, — рассудил Рэндольф. — Об этом стоит помнить, и с этим придётся жить. Они вышли из состояния контакта, Хиро последним поднялся с места. — Позаботься о нём, Синдзи, — попросил Рэндольф. — Да, конечно, Учитель. Пошли, Хиро, — Синдзи, выражая лицом неподдельное сострадание, взял друга за руку и повёл. — Хиро, хочешь немного марихуаны? Если курить её дозировано, то ничего плохого не будет… Ах, да, твоя же физиология отторгает наркотики! — Синдзи, — они шли сейчас по коридору корабля, — я в очередной раз понял, как я уязвим. Я это знал. Я помню, когда ВИРМ опустошил Малакандру, я почувствовал себя готовым на что угодно, если это вернёт мне Зеро Ту. Я помню, как встретил эльдилов, низших богов моей расы, я пообещал поклясться в верности Малельдилу, верховному богу моей расы, если он вернёт мне Зеро Ту. Я предал бы тут свои убеждения. Мои убеждения были в том, что этот культ Малельдила — аморальная чушь. Но я был готов принять любые убеждения, любые вещи, согласиться на что угодно, лишь бы… меня спасли от боли. От боли, которая терзает меня, — Хиро положил руку на грудь. — Как мы уязвимы для боли, Синдзи. — Я прекрасно знаю, Хиро. Каору мне всегда говорил, что все люди — хрупкие. «Ты человек, если боль испытал», как пелось в одной песне. Вот почему, к слову, Хиро, ты для меня человек, будь у тебя хоть рога, хоть синяя кожа, да что угодно. — Это пугает меня, очень сильно пугает, — в глазах и голосе Хиро действительно проявились тревога, словно бы он находился в непосредственной опасности. — Хиро, меня это тоже пугает. Это пугает каждого из нас. Но ты сейчас увидел это. Мы забываем о боли, о том, что мы уязвимы, когда пускаемся в кутеж, разврат, сношаем задницы, курим марихуану. Эти удовольствия для нас — хоть какая-то попытка уйти от мук реальности. — Да, Синдзи, я тебя прекрасно понимаю, — кивнул Хиро, смотря ему в лицо. — Ты забываешь в этом всём о боли. Секс — величайшее удовольствие, когда я кончаю, я полностью в этом. Я совершенно ничего не помню о муке и боли, когда мой член сокращается и из него вылетает сперма. Вот почему мы так ценим эти удовольствия. — Я тоже их ценю, Синдзи. Такое спасение от боли — что нам ещё остаётся? Они в этот момент завернули за угол и встретились с долговязым парнем европейской внешности — Хиро припомнил, что его зовут Стас, он пилот одной из серийных Ев NERV. Синдзи замедлил шаг, Хиро тоже сбавил скорость, Стас шёл им навстречу, и тоже сбавил ход. — Слышу, вы говорите о боли? Мне больно, — Стас ужасно грустно бросил взгляд на пейзажи Малакандры за прозрачной плоскостью. — Хиро, Стас потерял свою жену в одной из последних битв, — пояснил Синдзи. — Всё, что мы могли — предложить Стасу: удовольствия, разврат и вкусную еду, но они, как видишь, не могу избавить от боли. Только временно сбавить её. Мне ужасно жаль тебя, Стас. Синдзи очень сострадательно посмотрел на товарища. — Спасибо… — Тебе остаётся только терпеть, — сказал Синдзи. — Это так плохо! — на глазах Стаса показались слёзы. Хиро, также проникаясь состраданием, отвлёкся от своих и обратил внимание на Стаса: — Пошли с нами. Стас стал рукой вытирать слёзы, они прошли какое-то расстояние, после чего сели на первую скамейку, предназначенную для отдыха персонала. — Я знал, что Светик может погибнуть! Но я надеялся, что этого не случиться! Но это произошло!.. Света оставила меня! Стас ещё сильнее стал рыдать, Синдзи и Хиро сидели по обе стороны от него. Синдзи положил руку на его плечо, просто стараясь немного согреть своим вниманием. Хиро повторил этот жест, осознав, что так принято в этой культуре. Хиро, кроме всего прочего, настолько проникся состраданием, что аж ментально соединился с парнем. Хиро почувствовал его боль, его ревущее сердце, оно причиняло ещё больше агонии, чем его собственное в данный момент. Его меха растерзала очередное исчадие, покинувшее утробу Нунн-Джахада — этот Огдру Хем походил на брокколи, величиной с Еву, ходящий на ножках, которые выглядели как колонны с присосками. А сам Нунн-Джахад, высотою в километры, возвышался и представал склоном могучей горы, внешне напоминая вышедшего на берег неимоверно разросшегося плезиозавра, примечательного ещё и парой небольших, поджатых лапок впереди. Его бока уже атаковали прорвавшиеся через Огдру Хем силы защитников Земли — Ангелы, Кайдзю и даже Великие Древние. — Света! — в ужасе выкрикнул Стас — его любовь замешкалась и за это оказалась меж зубов дракона! До того у Нунн-Джахада зубы были только спереди, но сейчас они выдвинулись из дёсен по всему протяжению пасти и эти зубища вонзились сквозь корпус УПМ. — Не, Света, нет!.. — Стас знал про Возвратник, но нутром, роком почуял что эта штука почему-то вот сейчас подведёт. — Командир, пусть Лазарева возвращается! — прокричал Лёха. — А-а-а! Я не могу! — Светлана поначалу хотя и испытала боль от водрузившихся зубов, но сохранила спокойствие в первые секунды, пока Нунн-Джахад отрывал её ноги от земли и подымал голову — а теперь особенно вся перепугалась, когда система Возвратника не откликнулась. Её Ева оказалась высоко поднята — Нунн-Джахад сильнее сжал торс своей челюстью, левиафан оказался достаточно крупным для этого. Пронзительно-алая кровь Евы потекла по его тёмно-зелёной грубой шкуре. У Стаса в голове как застыла эта картина. — Света!.. — Стас нервно заметавшимся взором поймал репликат Копья Лонгиния, торчащий из туши Нунн-Джахад: — Ах, ко мне! Пилот вытянул руку, смог АТ-полем протянуть единственное оружие, которое хоть сколько-то показало себя эффективным в борьбе против одного из Огдру Джахад. — Света, я спасу тебя! Полный решимости сделать это, Стас схватил обеими руками оружие последней надежды и метнул. Красная пика раздвоенным наконечником погрузилась прямиком в горло змею. — Свету не тронь! Свету отдай! Любовь всей его жизни держит в челюстях адский монстр, беспомощная и вопящая от боли Света висит в недосягаемой вышине и её кровь истекает прямо на поле боя внизу, где куча более мелких монстров дубасит эту ползущую гору, так похожую на древнего плезиозавра с редуцированными лапками богомола. — А-а! Аааа! Помогите! Помогите! Кто-нибудь! Пожалуйста! — Света кричала, зубы Нунн-Джахада всё глубже погружались в её машину. — Света, нет! Я не дам тебе её убить! — в порыве эмоций, Стас как раз подскочил и его Ева оказалась у самой головы Нунн-Джахада… И лишь выдыхание изумрудных клубов встретило его — а вместе с зелёными искрами пошли кипящая кровь и там же с ней брызгами пало горячее мясо — взрывы и обломки!.. Нунн-Джахад уничтожил с помощью пламени дыхания свою жертву! Света навсегда исчезла, а её крик заглох, заставив Стаса лишь в ужасе глядеть на то, как сомкнулись дымящиеся челюсти монстра-победителя! — Ах ты! Ах ты, блядь! Сука, гнида, ебаная! Ты убил Свету! Ты убил Свету! — Стас напрыгнул на голову Нунн-Джахада и стал со всей силы ту колошматить. «Берсерк» Евы Стаса оказался бесполезен — от града кулаков не появилось никаких следов. Раздражённый моток головы Нунн-Джахада отбросил Еву-УПМ куда подальше. Хиро ещё чётче воссоздал в голове те моменты, когда им владела подобная боль, главным образом тогда, когда он потерял Зеро Ту — дважды — и был вынужден следовать за ней, буквально, в ад. У Хиро слегка задрожали губы, он стал плакать вместе со Стасом. — Почему ты плачешь? — через некоторое время поинтересовался Стас, когда справился со своими слезами. — Ты заставил меня вспомнить о своей потере. Мне повезло больше, чем тебе, Стас, — моя Зеро Ту сейчас со мной, но в прошлом были моменты, когда я думал, что потерял её. Да… однажды, она буквально погибла… Мы — одно целое, как птица с двумя головами, причинить боль ей — это причинить боль мне. — Ты так сильно любишь свою женщину? — шмыгнул носом Стас. — Я люблю скорее самого себя. Для меня Зеро Ту — часть меня. Так сложилось. Думаю, сложись судьба иначе, это мог быть кто-нибудь ещё… — Да, я считаю, что все люди — эгоисты, — сказал Синдзи. — Нами ведь движут наши ощущения Когда мы боимся за других, это же наша боль, наш страх, не их. Вся проблема в том, что мы — это нечто хаотичное, с чувствами боли и страдания, которые мы ощущаем. — Вот почему я хорошо понимаю ВИРМ, они хотели избавиться от этого существования, от этой формы, в которую их облачил Хаос-Идиот, — сказал Хиро. — А я хорошо понимаю SEELE, — был такого же мнения Синдзи. — Они ненавидели этот хаотичный мир, это раздельное существование индивидов, а также само это сердце, которое может так болеть, — теперь уже сам Синдзи указал на грудь. — Но, как я уже сказал, такое радикальное изменение нашей природы, оно в конце концов убивает нас. Оно лишь разрушает и делает потом на нашей основе нечто новое. — И это будет существо, свободное от морали, от всего добра. От всего того, что мы считаем добром, — добавил Хиро. — Знаешь, все эти мировые религии и многие светские учения бредили идеей нового человека. — Ага, богочеловека… — Верующие думали, что они будут бесконечно счастливы в раю, при этом полностью игнорируя страдания «грешников» в аду, то есть тех, кто попал туда всего лишь за то, что не верил в «единственно истинную веру». — Ага, вот-вот, такой уровень бессердечия среди далеко не всех подонков можно найти, — заметил Синдзи. — А светские учения были готовы пойти на любое порабощение, на любое насилие, чтобы вывести «человека нового типа». Они разоряли людей, сгоняли в концлагеря, лишали имущества и выкидывали в бедность — якобы чтобы «создать общество нового типа». Но какое бы насилие они не применяли, поначалу они все были бесполезны, потому что технический прогресс не позволял им изменить природу человека, а их социальные теории во многом были ошибочны, либо практически они не могли ничего воплотить. До поры до времени, — Хиро мысленно воспроизвёл эмблему APE, с помощью его телепатии, Синдзи хорошо понял, о чём он говорит. — Когда они получили новые средства, позволяющие действительно изменить человеческую природу, они сделали людей аморальными — они избавили людей от эмпатии, сострадания, от боли, от страха, от сомнений — они сделали людей марионетками, целиком отданными под власть чужой воле. Воле ВИРМ, который стал для них Богом. — Угу, выходит, прогресс, как и его отсутствие, приносят новые и новые страдания, новые сорта дерьма, — сказал Синдзи. — Потому что Зло — Высший Принцип бытия, неважно, есть прогресс или нет его — всё равно, ничего хорошего не будет. Потому что все процессы, в конце концов, постоянно стремятся к хаосу, к боли и страданиям. В худшем из миров, чтобы ты не делал, ты всё сведёшь к упадку. — Да, только давай не будем об этом, — попросил Синдзи. — Хорошо, не будем, — сидящий Хиро прислонил затылок к стенке. — Лучше не говорить о торжестве зла. Лучше на что-нибудь отвлечься, чтобы избежать боли… Тут Хиро усмехнулся и пустился в такие рассуждения: — Нет, Синдзи, я всё же поражаюсь… как осмысленно создан наш мир! Ты подумай, чтобы быть добрым в этом мире — надо страдать, надо быть чем-нибудь страдающим! Чтобы обладать свободной волей, нужно постоянно наезжать на чьи-то интересы, провоцируя постоянные конфликты. То удовольствие, которое мы можем испытать, в конце концов может тоже иметь свою цель — удержать нас в тисках этой жизни! Ведь тот, кому нечего терять, покончит с собой. Воля к жизни — это сила, толкающая нас вперёд, но в то же самое время, она бросает нас на новые штыки, пики страданий! — Ага, — согласился Синдзи, — за летом следует зима, за теплом — жар и холод. Наши нервы дают нам ощутить мир, но в то же время — они приговаривают нас к боли. Мы не можем жить без воды, но в воде мы можем утонуть. — Да, Синдзи! — Хиро сказал так эмоционально, при этом с видом человека, который вот-вот осознает важную космическую истину — божественное откровение: — Синдзи, знаешь, мы считаем, что мир хаотичен, но я начинаю видеть порядок в этом хаосе — я думаю, этот мир создан ужасным и злым существом, чтобы пытать нас.! Но пытать изощрённо: мы думаем, что если бы Высшее Существо хотело наших страданий, оно просто создало бы ад — ад, как в представлении религиозных идиотов, ад, как место, где ты каждый миг своего существования испытываешь боль, но не можешь умереть — ад, где огонь не угасает, где скрежет зубов не смолкает! Но разве это не банально?! Разве это не слишком просто?! Возможно, Синдзи, ад существовал до Большого Взрыва, и там были только страдания, каждое существо, которое было создано Отцом Порока — только открыв глаза, сразу же испытывало адские, ужасные мучения, которые не могло остановить никакое средство, которое могло быть в руках у этих его жертв. Потому что Отец Порока им его не дал — Творец всего зла дал им только агонию и не было в ней никакой, ни малейшего передышки от бесконечной боли… Но, Синдзи, можно ли подумать, — Хиро больше взглянул на своего собеседника, — можно ли предположить, что Ему это наскучило? Могло ли Отцу Порока, даже если Он — Абсолютное Зло — просто надоесть мучить… столь однообразно? Синдзи промолчал с согласием на лице — да, он мог допустить, что это была правда, как бы страшна она ни была: — И тогда, чтобы избавить себя от однообразия, Отец Порока дал другую жизнь, где было что-то, что не было болью. Но на всякую не-боль приходится какая-то боль! Какое-нибудь страдания. Жизнь, которая прельщает нас удовольствиями, не давая покончить с собой, как было бы мудро сделать тому, кто понял, под каким небом он родился. — Мне это кажется не таким уж правдоподобным. Раньше я думал, что нет злого бога, такого злого бога, который постоянно бы желал мучений. Ньярлатхотеп, конечно, злодей, но он делает зло мимоходом, а не как самоцель. Он скорее безразличен к страданиям, чем желает их. Собственно, — Синдзи вспомнил свои умонастроения в более раннем возрасте [4], — я доказывал, что такого злого бога быть не может именно потому, что тогда нас бы ожидали исключительно одни страдания. Хиро внимательно выслушал своего собеседника. — Да, возможно ты прав больше, чем я. Тут они оба обратили внимание на Стаса. Тот сидел и слушал этот философский диалог. — Вижу, у вас всегда есть, о чём поговорить, — сказал Стас. Синдзи первым улыбнулся, Хиро повторил его улыбку и даже уголки губ Стаса чуть приподнялись. — Тебе, Стас, следует побольше есть вкусного, — посоветовал Синдзи, потом подумал и сказал: — И знаешь… прости, но, возможно, мои слова прозвучат обидно… Но я скажу тебе то, что думаю. — Да, говори, Синдзи. — Ты должен забыть Светлану. Да, я понимаю, мои слова звучат возмутительно. Я представляю, как если бы Каору, столь много мною любимый, погиб, и мне говорят «забудь его». Для меня эти слова звучали бы ужасно, и мне легко говорить об этом пока мой Каору жив и он со мной; но, Стас, сам Каору изложил мне эту мысль. У Каору были приёмные родители, которых он очень любил, но SEELE убили их. Каору тогда решил просто выкинуть родителей из головы. Он это сделал, по крайней мере, он совершенно не обсуждал со мной эту проблему долгое время, не похоже, чтобы он сильно думал о родителях. Каору обосновывал это так: плохо забывать живого человека, мертвеца же уже нет, ему не холодно, не жарко, боль от потери — это только наша боль. Потому следует постараться забыть умершего, следует забыть его, не надо носить ему цветы на могилу, не надо смотреть ему на фотографии, не надо его поминать, надо забыть о нём. — А если… если тебе скажут, что Каору, после твоей смерти, будет стараться забыть тебя, Синдзи, ты не будешь в обиде? — спросил Стас. — Не буду. Ведь я понимаю, что близкий старается забыть меня не из пренебрежения мною, а потому, что моя потеря — боль для него. Стало быть, если забвение меня в его памяти облегчит его боль, то я даже обязан настоять на том, чтобы меня забыли. Ведь это очень глупо говорить вещи в духе «а вот он, кто умер, будет жить у тебя в сердце». Это утешительная глупость, придуманная, чтобы было что сказать тому, кто страдает. На самом деле невозможно жить в чужом сердце, когда тебя нет. Память о человеке — не человек, человек закончился со смертью. Распался на элементы. Только дурак думает о том, что будет с памятью о нём после его смерти, только дурак радуется тому, что о нём не забудут. Стас немного сбился из-за таких мыслей. — Я знаю, — продолжал Синдзи, — мои слова идут против нашей культуры. Но потому я не люблю культуру, потому что она рождена хаосом, желаниями, без обдумывания, потому я не люблю культуру — она слишком иррациональна. — Папа учил тому же, — вспомнил Хиро, — что трупы — просто корм. — И это правильно, если злодей — зол, не значит, что всё тупо, что он говорит, — поддержал Синдзи. — Признаться, — обдумал все эти слова Хиро, — твой совет дельный — он мог бы уберечь меня от ошибок, от рисков. Ведь когда Зеро Ту погибла из-за ВИРМ, я так страдал, что бросил свою дочь! Я бросил свой народ! Я отправился во чрево Шуб-Ниггурат, чтобы достать Зеро Ту. Да, у меня получилось, но только дурак думает, что раз он предпринял некие действия и у него получилось — то он был прав. Нет: когда мы рискуем так, когда совершенно неизвестно, каков риск, нельзя сказать, что мы однозначно правы — нам просто повезло. Иногда случайные действия, совершенно никуда не ведущие в обычной ситуации, случайно могут дать нам успех. Мир — это ебаный хаос. Вот если бы я забыл Зеро Ту, то не отдал бы демонам Итиго, не оставил бы дочь, а так — я шёл на поводу у боли. Да, если бы я предстал перед судом, это было бы однозначно смягчающим обстоятельством, потому я позволяю себе не корить самого себя за это. Но что есть — то есть! Наша боль увлекает нас, думая о боли, мы не думаем о близких. — Ты прав, Хиро, — Синдзи вспомнил. — В моей прошлой жизни, когда я потерял всё, я обрушил на мир Армагеддон. Таким образом я предал дело, на которое Мисато-сан и Кадзи-сан положили свои жизни. Я предал то, ради чего погибли Каору и Аска, в какой-то мере они погибли, чтобы спасти меня и мир. В свою очередь и сам Каору стремился тогда, на том повороте Колеса Сансары, к смерти. Он пренебрëг моими страданиями, он пренебрëг ими в пользу своего избавления от страданий, от его пустой жизни. В конце концов Каору оказался тем последним, что сломало меня и привело машину Апокалипсиса в действие, на радость Кукловоду — Ньярлатхотеп стоял за кадром и смеялся! — Как и в моём случае, наверное Ньярлатхотеп знал, что потеря Зеро Ту для меня станет ударом, после которого я пренебрегу любимы нормами морали. Потому что далеко не все злодеи творят зло ради амбиций и жажды крови — нет, они часто могут творить их из боли. — У меня не такой богатый жизненный опыт, — заговорил Стас тогда, когда смолкли Синдзи и Хиро, — я не много думал о таких тонких материях. Но я знал, что могу потерять всех. Я знал. И теперь это случилось, надеюсь, с вами того не будет. К ним подошёл Гендо. — Я прослушивал ваш разговор, — взгляд отца Синдзи был очень глубок. — Я понимаю вас. Когда погибла моя жена, я постарался забыть о ней. Потому, в том числе, я отдал тебя на попечение родственников. Я не смог тебя воспитывать. Мне было больно при тебе. Думаю, ты не станешь меня осуждать. — Ну, отец, если ты состоял в секте SEELE, то ты бы меня воспитал адептом их идей. Так что есть положительная сторона в том, что ты меня оставил, — рассудил Синдзи. — Совершенно верно, — согласился Гендо. — Я был никому не нужен до того, как встретил твою мать. Она ввела меня в секту. Я думал, моя жизнь преобразилась потому, что Юй дала мне Бога. Но на самом деле мне был не нужен Бог, мне была нужна Юй. Даже теперь, зная, что она лишь использовала меня как пешку в борьбе с Ньярлатхотепом, я не могу перестать любить её. Когда Юй не стало, я понял, что Бог мне не нужен. Мне не было нужно ничего, кроме Юй. Другие женщины — как и ты, я пробовал забыться в разврате — я вступал в связи с доктором Акаги и её матерью, я создал Рей из того, что осталось от Юй — но ничего не заменило мне Юй. Тогда я решил обыграть самого Бога, чтобы занять Его место и быть вечно с Юй! — И ради этого мой отец пытался обрушить на мир Армагеддон, — взглянул Синдзи на Хиро и Стаса. — Да, я жил прошлым. Но только потому, что ни будущего, ни настоящего у меня не было, я на страдание родился в этом мире и моя жена стала для меня Богиней и целью. Но лишь потому — потому что только с ней одной я был счастлив. Потому, Синдзи, знай — твои слова о том, что стоит забыть любимого, возможно полезны, но иногда они столь важны для нас, что подобны сердцу или органу. Без них ты уже не будешь прежним. А потому — ты не сможешь их забыть. Если у тебя нет ног, то ты не сможешь забыть об этом, оно будет у тебя перед глазами каждый дальнейший миг жизни. Парни обменялись взглядами. Они ещё поговорили, после чего разошлись. Синдзи успокаивал Хиро, стараясь показать ему атмосферу уюта и спокойствия. Хиро попросил ни слова не говорить Зеро Ту или кому-либо из его соратников о том, что показал Оракул. — Синдзи, я очень благодарен тебе, — Хиро вновь уединился с ним, — ты отличный друг. Такой как Горо, только у тебя больше опыта, чтобы понимать меня. Мне не хватало такого друга. Я думаю остаться с тобой и с твоими друзьями… после того, как я разберусь с ВИРМ, конечно. — Мы могли бы сделать это вместе! — тогда на эмоциях сказал Синдзи. — У нас хватит сил раздавить эту заразу! Хиро лежал на кровати, а Синдзи сидел подле. — Я не хочу втягивать вас в это, — отказал Хиро. — Вам может потребоваться помощь ВИРМ, если учесть вашего врага. — Хиро, я не думаю, что мы сможем заключить союз с этой сволочью! — Это ты так сейчас говоришь, на эмоциях, потому что ты любишь меня. Но, подумай сам, Синдзи, события могут разворачиваться как угодно, — аргументировал Хиро. — Что же касается меня, я должен дальше идти через шестерёнки судьбы. Мне предназначено уничтожить ВИРМ. Если это так, то, Синдзи, неважно, сделаю я это один или с вами. Я люблю тебя, Синдзи, потому ни в коей мере не желаю рисковать тобой. — Хиро, я не могу гарантировать тебе безопасность, потому что мы сами стоим в войне против ещё более ужасного врага, — сказал Синдзи. — Врага безжалостного, врага, от которого можно ожидать что угодно. Хотя, безусловно, это наш общий враг. Ньярлатхотеп начал эту войну! — Тем не менее, Синдзи, я предлагаю держаться изначально намеченного плана, — сделал вывод Хиро. — Мы должны расстаться. — Как скажешь… Синдзи и Хиро решили сейчас не ломать голову над этими вопросами, и вновь вернуться к сладостям разврата. — Хиро, я потерял голову от твоего зада, разумеется, мне очень нравится твоя жена, и мне нравятся Девятые. Но я думаю, мне следует присмотреться к остальным ребятам твоей команды, — решил Синдзи, как следует обдумав свои желания и похотения. — Да, конечно, полностью поддерживаю, — Хиро встал и простёр руку. — Посмотри на Кокоро, у неё самая большая грудь. У Мику грудь — средняя, а вот у Итиго грудь — не самая большая, но в целом — девушка она приятная, как по мне, красивее Мику. Если тебе интересны парни — обрати внимание, конечно, на Мицуру и Ланца. Мы оба развлекались с Мицуру, я одно время потерял голову от задницы Ланца. Если ты хочешь побыть снизу, то посмотри на член Горо — я люблю ему отдаваться, если хочу, чтобы кто-то прочистил меня. — Угу, спасибо, Хиро, но давай не будем торопиться. — Да… — в голову Хиро пришла такая мысль, — тогда может тебе стоит начать с ножек Зеро Ту? — Гм, да, наверное, стоит начать с ножек твоей жены, — Синдзи оценил мысль. — Зеро Ту! Эй, Зеро Ту, помой ноги и дай их мне, хочу ласкать и вылизывать их. — Хорошо, Синдзи! Зеро Ту вымыла свои чудесные, розовые ножки, протянула их Синдзи. — Хиро, пока я буду их вылизывать — займись моей жопой, — Синдзи занял подходящее место на кровати. — Отлично, как скажешь. И вот Хиро стал содомировать Синдзи, пока зад пилота Евы-01 привычно поглощал мужской член, сам распутник взял в руки ступню Зеро Ту, припал языком к подошве — стал водить им по ней, вылизывать пальчики и пробираться языком между ними. Кожа Зеро Ту была очень эластичной, при этом безо всяких мозолей и, кажется, почти без родинок — похожая кожа была и у Хиро, Синдзи очень нравилась такая кожа. Ножки Зеро Ту — длинные, гибкие и стройные, пожалуй, были ярчайшей манифестацией девичьей красоты вообще. Что красные, что розовые, они манили и захватывали ум и воображение сладострастника. Хиро прекрасно понимал Синдзи — он много раз целовал и сосали эти пальцы, эти подошвы и эти ступни, клал их себе на лицо, позволял заключить между ними свой член и мастурбировать подошвами себе ствол и головку, открывать большими пальцами ног крайнюю плоть. Разумеется Зеро Ту в совершенстве владела этими пальцами, она идеально умела производить ими стимуляцию, в чём вскоре Синдзи убедился на собственном опыте. Предварительно они покрыли смазкой эти ножки, дали Зеро Ту заключить между ними фаллос Синдзи, она показал всё, на что могла, и Синдзи испытал наслаждение. — Каору тоже умеет делать так своими ногами, и он даже доводил меня до извержения. Будь я большим любителем ног, то кончил бы, но я больше люблю трахать задницы, — на таких словах Синдзи закончил акт. Хиро очень возбудило это зрелище, потому, как только Синдзи завершил дело, наш герой покинул его зад и его член оказался захвачен между ступней Зеро Ту. Не потребовалось много времени, чтобы Хиро пережил пик удовольствия, извержение — и обрызгал своей спермой прекрасные ступни своей жены. — Хиро, ты не против, если я займусь твоей дочерью? — попросил тут Синдзи следом, после того, как немного прочистил Зеро Ту попку и влагалище, но, опять же, сперму не пролив. Синдзи, как опытный развратник, себя экономно расходовал, да и после всех актов, кончить ему было не так уж просто, невзирая на большое число красивых девушек и юношей. — Конечно, не против. Принцесса предоставила Синдзи себя — он сунул ей в вагину. — Сожми. Ох, да… Потом пробрался в попку. — О, что надо, что надо! Когда сжато… Хиро подумал, что Синдзи точно зальёт обладательницу рогов и синей кожи в потроха, но друг и в этот раз поберёг сперму. — Есть у меня кое-кто на примете, в кого я хочу сейчас кончить. — И кто это? — Потом скажу, Хиро, — узкоглазый японец немного загадочно посмотрел на друга. — Дай пока попробую попки Ланца и Мицуру — они выглядят многообещающи. Синдзи поимел двух названых друзей Хиро, при этом, пока он владел одним из них, второй прочищал тыл самого Синдзи. Сперва пилот Евы-01 ввёл фаллос в задний проход Мицуру, получая дополнительное удовольствие от вторжения члена Ланца себе в анальное отверстие. После десяти минут акта, Синдзи столь же времени уделил обратной ситуации, когда задница Ланца оказалась перед ним, он с удовольствием прочищал её, в такт получая фрикции от Мицуру по своей простате. — Хорошие у тебя друзья, — Синдзи в благодарность по очереди поцеловал в губы Мицуру и Ланца. — Прямо хочется забрать вас, красавцы, себе. Хиро, слушая это, одновременно имел в вагину Аску. — Спасибо, очень хорошо! — но даже после этой процедуры, Синдзи не растратил сперму. — Мицуру, как насчёт твоей жены? Пилот Евы-01 принялся за Кокоро, трахнул мать-героиню в рот, немного полизал ей анус и вагину, потом обсосал ступни, но тоже не стал проливать сперму. — Хиро, вот кого я точно хочу трахнуть, — прочувствовав, что он сильно распалён, распутник решил наконец перейти к делу, — меня очень завели задницы Горо и Итиго. Я хочу их. — Итиго не любит анал, — сказал Хиро, в этот момент принадлежал Мицуру — парнишка трахал Хиро в зад, попросив Кокоро подставить себе влагалище для мастурбации рукой. В свою очередь, Мицуру отдал свой собственный зад в пользование Каору. Таким образом хитрый Мицуру получал сразу три удовольствия — имел в зад любовника, отдавался любовнику и пальцами хватал за вагину жену. — В таком случае я начну с Горо, — непрерывно мастурбируя себе член, Синдзи подозвал друга Хиро и прямо высказал о своём намерении. — Меня возбудил твой зад, его фигура, когда твою попочку обтягивал комбинезон. — Я не очень люблю давать кому-то свой зад, но я пробовал так с Хиро, потому, если ты просишь, я уступлю, — спокойно согласился Горо. — Спасибо большое, Горо-кун! Как видишь, я очень возбуждён и не пережил бы отказа! — крайне обрадованный согласием, Синдзи припал к устам Горо с похотливым поцелуем, одновременно запуская руку к его заду, стремясь пальцами к анусу. Синдзи вслед этому, разумеется, так, словно то был его любимый языческий идол, пал на колени перед тылом Горо — нормальной такой мужской попой, хорошо подтянутой, прочной, упругой, без особой растительности, без пятен и родинок — Синдзи чмокнул обе ягодицы, одновременно мастурбируя себе член и получая одобрение от своей нервной системы. Синдзи пальцами раздвинул соблазнительные юношеские полушария, явно возбуждавшие его сильнее девичьих, припал языком к дырочке и поводил по ней, пару раз даже проник внутрь, покопался языком в самом отверстии, куда он вскоре войдёт кое-чем подлиннее. Всё потому, что если Синдзи очень нравилась задница, то он не мог не пробраться в неё языком перед тем, как пробить фаллосом срачной ход. Горо во время этого процесса пукнул. — Прости, — у блондина это вышло непроизвольно. — Хе-хе! Да нет, ничего! Мне даже нравится такая реакция! Синдзи после этого попросил Горо повернуть к себе член. Также, находясь на коленях, Синдзи страстно обсосал детородный орган блондина, найдя его очень привлекательным, проглотил и простимулировал языком чувствительную мужскую головку. Словом — и тут наш блудник задержался. — Хм, и надо не забыть яйца. Синдзи облизал и их тоже, обработал губами мошонку. — Так, Горо, — наконец японец вытер рот рукой, — теперь займись мной. Синдзи развернулся и на четвереньках подставил Горо теперь свой собственный зад — тоже мужской и не менее прекрасный. Блондин минут десять сношал сексуального любовника в самое чувствительное его место, по ходу чего Синдзи себя непрерывно мастурбировал. — Спасибо, Горо. Ну, — распрямился он, — я чувствую, что готов. Давай сюда свой зад и… Мицуру, бывший в центре бутерброда, к тому моменту извергся в Хиро. Каору потерял возможность брать мальчика в зад. — Каору, подойти сюда и прочисти Горо-куна в глотку. — Сию секунд, дорогой. Горо принял в рот инструмент альбиноса, который тот предварительно сполоснул. Во время этих гигиенических процедур, Синдзи наклонил Горо попой к себе, сам растянул, смазал и проник. — Ай! — Горо вышло не очень приятно — ещё бы, привычку впускать в себя, вопреки Природе, наш гетеросексуал себе не завёл! — Синдзи, не двигайся — ай! — дай привыкнуть… — Хорошо-хорошо, Горо… Синдзи немного подождал. Чтобы не терять время и удовольствие, он окликнул верного товарища: — Эй, Тодзи, друг! — Чего, Синдзи?! — Тодзи в это время прочищал вагину Зеро Ту. — Пожалуйста, Тодзи, трахай сейчас меня! Я чувствую, я быстро кончу в жопу Горо, потому ты сможешь вернуться. Просто дай мне свой хуй не на долго. — Хорошо, Синдзи, ты мой друг и я люблю тебя! — бодрый Тодзи покинул прекрасное нутро Зеро Ту, поспешил очутиться за спиной Синдзи — фаллос Тодзи копьём чрезвычайно мощно стоял, одним любованием было взирать на такое чудо природы! — и Тодзи пропустить Синдзи сквозь анальное кольцо свой инструмент, весь мокрый от сока рогатой красавицы. Сама Зеро Ту, к слову, не осталась без мужского внимания — за неё взялся Стас. Пока Тодзи набирал толчки-обороты в новом отверстии, подошёл Каору и приблизил свой, не менее возбуждённый детородный орган, прямо к лицу Горо. Вот так полностью гетеросексуальный парень ублажал сразу двух извращенцев — одному в рот давал, второму — в попу. И ещё один гетеросексуал орудовал в норке у одного из пары этих содомитов. Вот что такое рациональный гедонизм, читатель. Синдзи об этом подумал, держа член в заднице Горо, она ему очень нравилась, и пока он ожидал, извращенец пошутил: — Ничего, Горо, при коммунизме тебе было бы хуже — при коммунизме все половые партнёры были бы общими. Наконец Горо свыкся и членом в жопе дал зелёный свет. Каору к тому моменту уже заимел блондина за щёку, хватая того руками за светлые волосы. — Э-х! — Тодзи бодрячком с самого начала состыковки прочищал друга, которого он безумно любил. — Ох, какая круть! Какая круть! — Синдзи почувствовал сразу, что скоро кончит, зад Горо вышел очень отличным — Синдзи хватался за него, мял и очень энергично драл членом. Горо было не очень приятно, да его ещё спереди имели до горла! Два, горячих от похоти к своему полу, двое мужестрастников, двое однополых супруга полностью подчинили натурала Горо своим страстям — и Горо пришлось потерпеть. Но мучился он недолго; ибо созерцая то, как Горо спереди в глотку сношает Каору, его муж, получая в свою попку от Тодзи, давление на простату, Синдзи не продержался дольше пары минут. За минуту до оргазма Синдзи, Тодзи издал громкий звук: — Синдзи, — часто драл смуглый японец своего более светлого собрата, — я в тебя кончаю, кон-ча-ю!.. Уууух!.. Звуки Тодзи перешли в броски порциями спермы, их в прямую кишку Синдзи выпало мало, но они очень чувственно поскакали вглубь заворотов по стенкам кишечника юноши. — Ха! Кончай в меня, Тодзи! Конечно кончай, но не вздумай вытаскивать! Я уже скоро буду тоже кончать! — так за минуту перед своим извержением предупреждал Синдзи. — Угу, не вытащу, Синдзи! Не вытащу! Я люблю тебя, Синдзи! Люблю! — Тодзи, кажется, весь был готов изойтись от любви к другу на почве извержения семени ему в потроха. Тодзи не вынул член и даже после отстрела, как мог, слал толчки по простате, а также хлопал Синдзи по заду и щипал, так как знал, что извращенец любит такое. — Ы-х! — Синдзи зажмурился и сжал зубы, выбрасывая в горячие, желанные недра Горо свою молодую сперму, совсем недавно сформированную организмом. Тогда Тодзи покинул ход Синдзи, а Синдзи — оставил жопу Горо, напоследок только хлопнув побольнее. — У-у-ф! — Синдзи, весь красный, смахнул рукой видные капли пота со лба. После чего со спины содомита завлёк в свои руки Тодзи, такой же потный и красный, оба парня направили страсть и половую любовь друг на друга, на короткое время сойдясь в жару, объятиях и глубоких поцелуях. — Спасибо, Тодзи, — смотрели они в глаза друг другу. — И тебе, Синдзи. Твой зад — огонь, — кратко поцеловал его Тодзи — А твой хуй — таран! — Синдзи обернулся. А вот романтических чувств к Горо наш Казанова не питал, потому после извержения, он довольно быстро забыл про этот зад. Когда Синдзи отвернулся от Тодзи к Горо, ему даже стало стыдно, что он подчинил натурала своим желаниям в столь дикой и необузданной форме. — А-ах-ах! — тут, на фоне всего этого, Каору запрокинул лицо, было видно по сладострастному выражению, как красавец кончает, отправляя семя в глотку натурала. — О, как мне хорошо, Синдзи, хорошей идеей было устроить такое!.. Тогда Синдзи даже стыдливо спросил, всё ли нормально — разумеется, после того, как Каору закончил и Горо, не без отвращения, сплюнул горькую сперму гея. — Нормально, — Горо был не в обиде, — я из благодарности это сделал. Мне не сложно немного потерпеть, чтобы тебе было приятно. Блондин улыбнулся даже окружавшим его извращенцам. — Спасибо, Горо-кун, я очень рад, что мы не в обиде. Горо-кун, взамен ты можешь взять любую из моих любовниц, особенно посмотри на Аску, Ману или одну из Рей, — простëр в их сторону рукой Синдзи, — я их всех перетрахал в рот, в пизду и жопу и скажу тебе, что девушки они замечательные!.. — Мне нравится в этом плане только моя Итиго, — но Горо остался верен своей моногамии. — Я тебя понимаю, Горо-кун, — сказал уже Тодзи, держа руку на плече Синдзи. — Я люблю Хикари, мы с ней всегда будем вместе. Но я не стеснялся, когда мы стали мужем и женой, смотреть на других девок, и вот теперь я — ха-ха-ха! — таким макаром влюбился в Синдзи. Я чувствую, — Тодзи стал обнимать крепче и целовать в губы своего друга, также предельно радостного и улыбчивого от того, что его любят, — Синдзи мне дорог не меньше, чем Хикари. Слава богу, я теперь знаю, что любить нормально не только свой пол, но и несколько человек сразу! Если я люблю сразу двоих, девочку и мальчика, мои чувства не слабее! — Уф, — Синдзи ещё раз вытер пот со лба, — Горо, к слову… твоей Итиго я займусь потом, а сейчас пойду отдохну. Синдзи отправился омываться вместе с друзьями — он, Тодзи, Горо, Хиро и Каору помогали натираться душистым мылом, плескались и щекотали друг друга, дурачились и веселились. После этого, обёрнутый в одно лишь полотенце, Синдзи протянул ноги — вскоре он вкусил вместе со всеми много мяса. Белковая диета — лучший способ увеличить выделение семени, которое столь ценно для человека, избравшего путь мирских удовольствий. Синдзи напал на бифштекс с кровью, запивал его красным вином, разумеется, с мизерной крепостью; Хиро уплетал сардельки с макаронами, запивал какой-то травянистой алкогольной настойкой — всяко организм рёвозавра мало что чувствовал. Остальные ребята также подкреплялись предельно крепко и основательно — куриное мясо, говядина, даже шашлыки и блюда из экзотических птиц — всё пошло в ход. Мари предпочитала всегда есть мясо птиц бойцовых пород и постаралась подсадить на них своих лесбиянок — в первую очередь Икуно и Джессику. Аска и Зеро Ту оценили такое меню — но пока больше отдали предпочтение жирной свинине. Принцесса рёвозавров предпочла только парное молоко. Все версии Рей хранили верность своему вегетарианству и вкушали лишь растительную пищу — овощное рагу с рисом и картофелем; запили они всё это через некоторое время крепким травяным чаем. Альфа предпочёл рыбный гарнир. Гамма и Бета дружно попробовали суп из форели. Подали и рыбу фугу, подали мурен, подали осьминогов, над которыми многие смеялись и говорили о том, что это — то, что осталось от Великого Ктулху после того, как NERV разбили его армию. Пусть даже Владыка Снов не так уж и походил на осьминога, если уж говорить честно. Надо ли говорить, какое буйство и веселье охватило друзей за столом! После этого они часы протягивались и переваривали это всё добро. Почти голые или вообще голые, по крайней мере в нижнем белье, а то и без него, ребята спали группами. Некоторые пытались совокупляться, но пока сейчас — только единицы — больше наши друзья и товарищи хотели просто лежать и ничего не делать. Принцесса занялась медитациями. Рей — оккультизмом, часть интеллигентов вела беседы о высоком, часть — о низком, кто-то сразу уснул, кто-то продолжал дурачиться. Синдзи три часа поспал, когда разлепил глаза, зевнул, стал массировать себе яички. Он делал это долго, упорно и умело, перебирая в голове множество соблазнительных образов, только после этого решил: — Итиго-кун, можно мне тебя? Разумеется, Итиго не увидела ничего такого в том, чтобы удовлетворить просьбу Синдзи. Она спокойно прошла к нему в комнату. Синдзи сказал окружающим, что хочет полностью наедине порезвиться с Итиго. Он скинул с неё халат, отметил душистый запах. — Как хорошо, что ты вымылась, Итиго, — Синдзи понюхал волосы, он обнимал и ласкал её так, словно она приходилась ему верной возлюбленной. Но на самом деле, рациональный гедонист, Синдзи ценил сейчас в первую очередь её тело и свои эмоции, свои чувства, которые он сейчас испытывал благодаря ней. Именно думая об Итиго, о малознакомой девушке, как о предмете своего вожделения, именно так он захватывал её губы своими губами, сосал рот в рот и захватывал язык, глубоко проникая в неё своим. Синдзи вожделенно гладил Итиго, брал подругу детства своего любовника за грудь, не самую большую, как помнит читатель, но зато аккуратную и свежую. Он целовал и сосал ей титьки, одновременно пальцами пробравшись во влагалище. Он больше времени уделил на ласки — больше, чем когда трахал её мужа — Горо — в его замечательный зад. Синдзи мысленно сравнивал кожу с ягодиц блондина и кожу его замечательной жены вообще — и находил замечательное сходство. Синдзи уделил время грудям, всячески брал и ласкал их — даже пробовал захватить в эти два низких холмика свой член — это не очень зашло. А после этого всего Синдзи нырнул ко влагалищу Итиго, обнаружил, что оно всё до боли влажное. — О, как ты потекла! Как потекла! — Синдзи это завело. Некогда очень робкий и застенчивый мальчик, он начал свой путь с того, что его растлил Каору, и вот он теперь — опытный развратник, к чьим стопам падают оба пола. Он сам искушал, совращал и склонял — к адюльтеру, инцесту и к разврату — и потакал наш узкоглазый Казанова не только своей похоти, но и своей гордыне. Синдзи самоутверждался каждый раз, кого в его руках оказывался новый парень или новая девушка. Вот почему он больше всего любил склонять к проявлениям гомосексуальности парней-натуралов. Сейчас Синдзи взял пальцами жидкость с вагины Итиго и дал ей слизать со своего пальца. После — Синдзи грубо взял Итиго за голову и стал иметь в рот, за щёку и прямо в глотку. Синдзи не мог просто так кончить, ему требовалось довести свою нервную систему до исступления. Он напрягался, ругался, имел Итиго в рот. Только после того, как девушка пожаловалась, он взял, глубоко поцеловал её, швырнул на спину и напал на влагалище. Член Синдзи стремительно занял его, лёжа прямо на Итиго, он имел жену Горо. Член отлично скользил в обхвате естественной смазки — обычно, чтобы оно было быстрее, Синдзи пользовался лубрикантом. Он так брал Итиго, иногда отвлекаясь на то, чтобы её целовать в губы. Но больше он хотел иметь девушку, чем ласкать. Насладившись вагиной так, Синдзи решил отдохнуть, потому лёг на спину, протянул ноги, закинул руки за голову и попросил Итиго поработать наездницей. Она села на него, сперва стала лицом к лицу скакать, потом Синдзи захотел видеть её зад — тот предмет, который он больше всего желал взять — и Итиго, лицом к его ногам, работала на мужчине. А он смотрел и воображал, как было бы здорово поменять вагину на задницу. Этот вожделенный зад, словно любимый языческий идол, Синдзи хватал руками, лез в него пальцами. Итиго, которая изначально пребывала в неведении относительно намерения любовника, догадался, на что он покушается. — Синдзи, ты хочешь совокупляться со мной в зад? — открыто спросила она, как раз выпрямляясь и хорошо показывая, как манящий зад переходит в спину. Синдзи позавидовал пилотам Франкса, которые каждый боевой вылет такое видят. — «Вот в такого робота я сяду без вопросов», — иронично подумал Синдзи. — Да, Итиго, я обязательно хочу твой зад, кончить в него — обязательное условие. — Ох! Только доведи меня до оргазма, — Итиго сейчас слишком сама распалилась с ним, чтобы отказать от акта в той форме, в которой она не любила. В конце концов Синдзи был очень красивым, харизматичным и развратным мужчиной. Он её соблазнил и, движимая любострастием, Синдзи она покорилась. — Конечно, сейчас. Синдзи попросил Итиго занять позицию раком, он вогнал ей член во влагалище, поразительно влажное, и заимел её туда. Синдзи вложил в это столько сил, что чуть не кончил. Только память о том, как лучше в тесной заднице, удерживала его от того, дабы скинуться семенем в просторное влагалище. Он также совал руку под Итиго и дрочил ей пальцами прямо там, где входил и двигался фаллос. Наконец Итиго издала стон и Синдзи хорошо почувствовал, как она вся внутри сокращается. В эти секунды Итиго стало очень хорошо и Синдзи знал, что на радостях, надо познать эту девушку в той форме, в которой он желал с самого начала. — Так, Итиго, ты получила свою дозу удовольствия — я старался тебе его доставить, потому, по естественному обмену, доставь мне теперь его. И Синдзи пальцами полез в задницу девушки, судорожно, торопясь, он смазал её. — Итиго, если хочешь, можешь насесть сама, — помня, что с Горо вышло не очень приятно, он решил, пусть Итиго для начала работает анальной наездницей. Итиго не отказалась — тылом, она сама насела на его член, медленно и осторожно. Синдзи, весь в нетерпении, взирал на то, как анус Итиго поглотил его член, после, только через некоторое время, его член наконец испытал трение — Итиго поднималась и опускалась, позволяя мужскому органу чуть выходить и более погружаться в тесный хват ануса. Синдзи очень возбудился, смотря на это, и не мог более сдерживаться. — Так, Итиго-кун, твоя попка привыкла, дай, блядь, мне тебя трахнуть! Итиго, после некоторых промедлений, заняла позу раком. Синдзи быстро плеснул смазки и атаковал. — Ой, Итиго, какая ты тугая! Сожми меня крепче и кричи, кричи! Кричи, что тебе больно, говори, как тебе больно! Синдзи весь окунулся в сладострастие — он забыл обо всём на свете, когда имел этот зад, который плавным продолжением переходил в спину, а спина в голову, накрытую хорошими иссине-чëрными волосами. Член проходил через сфинктер, концом устремляясь в более свободное пространство прямой кишки, и каждый раз, когда Синдзи совершал фрикцию, отводил и вводил, его головка испытывала на себе этот более тесный хват анального кольца. О, как ему это нравилось! Синдзи думал, что у него не такой уж большой член, потому тесные попки ему куда милее просторных влагалищ. Что же до Итиго, то подруге Хиро и правда пришлось некомфортно, а Синдзи ещё отрывался в полную силу, которая у него только осталась. Потому Итиго стала очень искренне кричать, аж привлекла внимание. Мерзкое ощущение, что она никак не может сходить в туалет, терзало бедняжку, как если бы запор вздумал бежать в противоположном направлении. Появление свидетелей, заглянувших на крик, только подхлестнуло Синдзи — Аска и Зеро Ту что-то съязвили по поводу воплей Итиго — парень хотел, чтобы все видели, как он содомизирует девушку в прямую кишку, и то, как эта девушка болезненно кричит от такого торжества его похоти. Вот так беспощадно насаживает он её на мужское копьё, вот так она сидит и даёт ему наслаждаться узкой теплотой. Пламя Содома позволило бы Синдзи забыть сейчас даже бога, если бы он в него верил. Ругательства слетали с его губ — свидетели увидели его красное лицо, до боли напряжённое, его блестящий потом лоб, его каштановые волосы в беспорядке, наконец его постоянно сжимающиеся зубы и сужающиеся глаза, без того узкие, веки их стремились закрыться. Вся сила ушла на атаки тазом, на сжимание девушки руками. — Ва-ааа! О-ах! Блядь! Да блядь же! Ох, сука ёбаный! Срань ëбаная! Кончи! Кончи же! — кричал Синдзи своему члену. — Потерпи ещё немного, Итиго-кун! Прости, я скоро кончу! Скоро! Блядь! Уй! Уууй! Синдзи, казалось обезумел, а Итиго уже серьёзно требовала прекратить — её чувствительный анус с болью сжимался от такой долбёжки. Но Синдзи дошёл до конца, весь впав в исступление — и наконец, наконец оно: сперма вырвалась, залила анус Итиго, как до того залила анус её мужа, и Синдзи весь испытал удовольствие, которое точно стоило того. Спермы вышло мало, так как Синдзи много её тратил, и только вслед за последней каплей, он унялся. Оставил своё семя содомита сжигать Итиго изнутри — и покинул анус подруги детства своего любовника. — Ты как? — поинтересовался потный и горячий Синдзи только после того, как выдул половину бутылки подслащённой холодной газировки с экстрактом апельсина. У Итиго аж слёзы выступили на глазах. Когда свидетели предложили ей обезболивающее, она согласилась смазать им анус. Но сказала, что нет повода для беспокойства и ей надо просто отойти от такой страстной ночи. — Хорошо, спасибо тебе большое, Итиго. Извини пожалуйста, если я был груб… — довольный Синдзи лежал в до боли свободной позе и смотрел довольным лицом на подругу Хиро. — Пожалуйста. — «Наверное, она больше не даст мне свою жопу. Но ничего, главное я уже узнал, каково её туда трахать, больше мне от неё ничего не надо». С такой мыслью Синдзи перевернулся, вдруг ощутив сильную потребность отдохнуть, и быстро провалился в сон, проспал один на кровати три часа. Когда проснулся, то почувствовал жажду, допил газировку, ощутил счастье, помассировал холодные, сильно потные и слегка тянущие яички. Натянул тонкие и обтягивающие трусы — и вышел к друзьям: — Так, — пилот Евы-01 сверкал подкаченной грудью и улыбкой, — теперь я снова чувствую себя готовым убивать этих больших страшных монстров и пилотировать ëбаного робота! — Да, славная мысль, — отозвался Лёха, голым возлежа на теле Зеро Ту, которую русский прилюдно отымел только что. — Где Каору? — поинтересовался Синдзи. — Там же, где Виктор, — указала Аска, почти обнажённой, сидя на диване и потягивая сок через соломинку, — развлекается с парнями. — Да, — подкатила Айони, — пока ты там ебал жопку этой девки, я тут такое устроила… — Ты устроила? — с удивлением хлопнул глазами Синдзи. Девушка с лицом его молодой матери, хитро прищурила свои узкие изумрудные очи: — Сейчас рассказу, а лучше — покажу!.. Айони возложила руки на лоб Синдзи, мальчик закрыл веки и перед глазами побежали картинки. — Хм, вы знаете, — Айони подошла к Альфе, Бете, Гамме и Каору, которые сейчас выстроились в очередной, преставившийся к стенке, содомитский паровозик, в котором Гамма брал Бету, Бета — Каору, а Каору — Альфу, — вы бы вместо того, чтобы ебать друг друга, лучше бы выбрали более лакомый кусок. — Ах! О чём ты? — повернул голову Бета, весь увлечённый движением паровозика геев и бисексуалов. — Вы знаете, о ком я. — Да, я тебя понимаю! — сказал Гамма. — Ты о Вик-куне? — взглянул на неё Каору. — Ваш Вик-кун любит парней с огоньком. Он желает принуждения. Давайте, подойдите к нему и скажите, что он будет теперь делать всё, что вы хотите. Не знаю, понимает ли этом сам Виктор, но он хочет быть вашей сучкой. Я как телепат — это прекрасно вижу! Услышав такие слова, четверо содомитов разомкнули вагоны, вытащили члены-прицепы, полные крови от стояка. — Эй, Виктор! — Альфа окликнул. — Да, чего вам? — Виктор сидел на диване, обсуждая с Кенске, Смитом и ещё парой человек вопросы футуристического вооружения. — Пошли с нами! — Альфа утонул в лицо Виктору пистолет, его пистолет, взятый из его вещей. Блондин — настоящий фашист — чрезвычайно жестоко ухмылялся. И все увидели правоту Айони: Виктор, пару секунд будучи в замешательстве, поднял руки. Каору показал своему русскому любовнику набор верёвок для эротического связывания. — Потом обсудим эти вопросы, — бросил Северов своим друзьям перед тем, как встать с места и уйти под конвоем воздетых фаллосов. Виктор едва успел унести свой зад от дивана на пару метров, как Гамма, чрезвычайно агрессивно заломал нашему герою руки за спиной. — Слава [ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]! — продекламировал Гамма. — Ты взят под стражу за шпионаж в пользу, — Каору сослался на события, о которых сейчас не принято говорить на данном ресурсе, но о которых все знают, — пошли с нами! По ходу взятия в плен товарища Северова, был озвучен ряд лозунгов в пользу сами знаете какого государства и его дела. Их Девятым сообщила Айони, узнав о них из головы Виктора, в свою очередь, жители другой планеты также понятия не имели, о чём это вообще. Оно только знали, что военно-политические лозунги должны были разжечь огонь похоти нашего патриота и заставить его подчиняться, ибо фантазии о взятии в плен врагами России — были одним из его любимых гомосексуальных фетишей. На том Айони закончила свой рассказ, точнее — показ. — О, я чувствую, я пропустил нечто особенное! — Синдзи не без предвкушения заглянул в комнату, куда увели Виктора. Что он увидел! Содомиты подчинили Виктора своим страстям! Синдзи раскрыл голограмму и заглянул в запись, посмотрел, как это началось. Видео сразу показало, как Виктор и Каору были поставлены раком друг напротив друга — парни целовались, а Бета и Гамма занялись задницами голубков-любовничков — Бета драл Каору, Гамма — Виктора. Альфа чистил то зад Гамме, то зад Бете, то вставал между Виктором и Каору, трахал в рот то одного, то другого, во время чего задний любовник своим языком ублажал Альфу в анус. Сейчас Северова плотно связали специальными путами для бондажа, его мускулистые руки надёжно зафиксировали за спиной, привязав их к ногам, ступни тоже очень чётко зафиксировали друг с другом. Рот закрывал эротический кляп. Виктору пришлось занять специфическую позу, в которой Гамма, к своему большому удовольствию, с неизменной нахальной ухмылкой, во всю содомировал русский зад, готовясь отправить свою сперму туда и только туда, так как каждый толчок в ту норку, вызывал только это желание, выплеснуть семя в предмет страстного вожделения. Эта узость сводила Гамму с ума, заставляя очень громко стонать по мере процесса. Айони и сам Виктор подсказали Гамме, какие именно, полные провокации, политические и военные лозунги ему надлежало озвучивать. Гамма повторял их, меняя иногда на свой лад, благодаря чему абсурд только увеличивал степень происходящего угара. На фоне этого Альфа размеренно сосал у Виктора член, Бета прочищал Каору, на чей белый зад синеволосый очень запал, и одновременно рукой держал «Глок» у головы Виктора. Каору во время этого процесса протягивал руку к члену Альфы и мастурбировал его. — Хм, вижу, не я один балдею! — Синдзи радостно осветил друзей и супруга своей улыбкой. У него, однако, не осталось никаких сил на разврат, потому он только в стороне пронаблюдал, чем это кончилось. Синдзи взглянул на запись: там было показано то, как Виктора, перед тем, как связать, поставили на колени, прижимая «Глок» к голове, под произношения политических лозунгов посадили на бутылку, вручили обработать ртом члены, во время чего не только давали сосать, но и открыто имели «взятого в плен российского солдата» прямо в глотку. Одновременно его стали трахать в зад, активно при этом отрабатывая шлепками по ягодицам. — «А ещё говорят, русских нельзя поставить на колени», — иронично подумал Синдзи. — «Те, кто так говорят, русских мало знают. Ради хорошего члена они сами попросятся на колени!» Потом положили так, чтобы дать член в рот, вложить ему по члену в руки, чтобы он им мастурбировал — четвёртый член проник Виктору в зад. Когда такая поза надоела, её подкорректировали: Виктор занял таковое положение, чтобы ртом сосать у одного парня, руками ублажать двух других, а четвёртый взял Виктора за ноги, смазал ему подошвы лубрикатом и заключил член между ступней нашего героя — и совершал фрикции в промежутке через них. Этим героем был Гамма: ступни Виктора его тоже возбудили, потому он немного поводил по ним языком, облизал пальцы и пятки, но главным образом, возбуждался Гамма от вида на задницу, перед которой он тёр свой член подошвами Виктора. Только после этого товарища Северова, дав ему несколько пощёчин, выпоров, как следует связали, чтобы придать такому положению, и вставили в рот кляп. Сейчас, закончив его иметь, ему дали возможность самому отдаться — Гамма лёг на спину, вытянул ноги. Виктор, по-прежнему весь в путах, взобрался с кляпом во рту на Гамму, член «жеребца» вставили в попу «наезднику» — и так Виктор, с завязанными за спиной руками, стал двигаться, подниматься и отпускаться. Через некоторое время руки «военнопленного» отвязали от ног. Гамма встал, поднял ноги Виктора, по-прежнему связанные у щиколоток, направил их плотно прижатыми ступнями вверх — связанные руки очутились под телом. Кляп всё ещё закрывал ему рот. И Гамма окончательно его выеб, держа перед собой ноги и добивая анус — сперма красавца сыскала своё законное место в заднице у товарища Северова. Пока всё шло к этому, Гамма исходился в удовольствии, Бета, Каору и Альфа прочищали тылы вагончиками именно в таком порядке. Синдзи, который тут присутствовал, также подставил Альфе задницу, где тот побыл какое-то время. По итогу всего этого неистового разврат связанного Виктора покрыли спермой — и если Гамма кончил в него, то остальные парни вынули свои члены из тех отверстий, которые они прочищали, и стали дрочить и брызгать русскому прямо на лицо, постоянно тыча ему в глаза до кучи и пистолетом. Так Виктор лёг, связанный и с семенем на лице. Окружавшие его геи и бисексуалы, положили нашего человека в мире очень извратского аниме так, чтобы сосать ему зад и член. Теперь извращенцы полностью сосредоточились на его удовлетворении. Альфа, Гамма, Бета, Каору и Синдзи наклонялись, припадали, сосали по очереди — в конце концов, их стараниями, через десять минут Синдзи дососал Виктора до извержения — сперма русского быстрыми очередями отправилась за щёку японца. Судя по ярко выраженному румянцу, нашему в-попу-данцу очень это всё зашло. — Ох, — когда его развязали, он бегло осмотрел красные линии на своей коже, тщательно вытер лицо от спермы. — Бля, вот до чего я докатился! Вот что пропаганда гомосексуализма с нормальным русским мужиком делает! — Не стоит сомневаться в силе гомосексуализма, — заявил ему Синдзи, Каору попутно положил руку на плечи мужа и опёрся на него. Так они стояли и с надменной улыбкой взирали на Виктора: — Я был совращён Каору, я совратил Тодзи и Кенске. Видишь теперь всю гей-мощь? Вот так мы, геи, размножаемся. Каору посмеялся. Счастливые парни взглянули друг на друга и поцеловались в губы. — Эф! — Виктор потянул руки. — Да уж, люди меняются. — Это место меняет людей, — усмехнулся Синдзи, коварно щуря глаза в объятиях с Каору. — Главное, чтобы я не перестал быть белым! — ещё раз вскинул руку Виктор. Синдзи и Каору посмеялись над этой шуткой. Если читатель думает, что выше мы привели все извращения, то он ошибается. Решив воспользоваться лозунгом «занимайтесь любовью, а не войной», они вовсе не спешили в опасную зону к личинкам Азатота. Накала все эти страсти и извращения достигли тогда, когда Аска и Зеро Ту пустили в ход воображение. Сперва девочки начали с порки — Аска положила перед собой свою подругу — Хикари; Рей I, свою давнюю любовницу, и Ману, к которой она некогда ревновала Синдзи и потому затаила обиду. Сорью прошлась по нагим девицам плетью, поря их безо всякой жалости. И если Рей и Мана стоически перенесли наказание, то Хикари вдруг закричала, потому Аска, надменно ухмыляясь, прошлась по подруге особенно жарко. Зад Хикари покраснел. Тодзи это не понравилось и он потребовал разрешения выпороть Аску. — Бей меня с какой хочешь силой, дурак Тодзи, я ни звука не пророню, — обнажённая Аска спокойно предоставила своё нагое тело для порки. Тодзи мстил за возлюбленную, потому столь же щедро исполосовал Аску. На что она довольно усмехнулась, как и обещав, не проронив ни звука. После этого Аска взялась за Синдзи, стегая его ещё более сурово, чем Хикари, в слух выговаривая его за измены. Зеро Ту со своей стороны положила перед собой Итиго, соперницу за сердце Хиро, Дельту, ту ещё мазохистку, и Кокоро, нашу мать-героиню. Зеро Ту стала стегать их, отчего Итиго сразу же закричала с возмущением, а Дельта — засмеялась. Кокоро получила один раз плетью прямо по беременному животу. Итиго быстро потребовала прекратить это, за что получила от коварной Зеро Ту такой удар, что это содрало кожу с задницы! Итиго заплакала и стала убегать. На это Зеро Ту только посмеялась: — Эй, полегче! — сурово взглянул на неё Хиро, покуда Горо успокаивал Итиго. — Любимый, настоящий пилот должен терпеть боль, что это за ерунда? Почему она позволяет себе кричать?! Взгляни она на Кокоро — она молчит! — так Зеро Ту обосновала свои жестокие страсти. Она взглянула на то, как Аска отрабатывает плетью Синдзи, связанного, с кляпом во рту и страпоном в заднице. — Любимый, твоя очередь. Хиро подвергли такой же участи. Потом Аска и Зеро Ту соединились поцелуями и обменялись жертвами — Зеро Ту порола Синдзи, Аска — Хиро. Покончив с этим, они взяли Хиро и повели, связанного за спиной, с кляпом во рту и дилдо в анусе. Они вошли в заранее приготовленную ванную. К ним подбежал голый Альфа, держа в руках кинжал. Наши половые извращенцы и садисты заранее подготовили над ванной плоскость, состоящую из своего рода сито, она легко удерживала бы Хиро над теми, кто пребывал в воде. Когда нашу жертву положили на уготованное место — алтарь похоти, садистки-извращенки вдвоём плюхнулись в ванную. В ней, заведённая предвкушением кровавой расправы, Зеро Ту пустилась отчаянно, неистово ласкать свою любовницу — Аска, как успевала, отвечала ей, но даже наша красавица, такая энергичная, не смогла равно воздать Зеро Ту — уж очень дика и необузданно страстна рогатая распутница. — Ах, какая хорошая у меня Аска! — нарочито провокационно заговорила она, пока обездвиженный Хиро нависал над ними. — Какие у неё губки, груди и глазки! Хиро, любимый, у меня теперь будет новая любимая — а ты мне больше не нужен! Я избавлюсь от тебя, чтобы испытать оргазм в твоей крови и в компании моей новой любимой! Начинай! Палач Альфа над ними, поднимая кинжал и член, приступил к тому, что стал по команде вонзать оружие в Хиро. — У-у, — рот брюнета с синими рожками надёжно закрывал кляп, потому он смог только издать болезненный звук в миг, когда лезвие вошло ему в бок, откуда обильно брызнула кровь. Альфа вынул оружие и опустил его в живот, откуда лезвие достигло кишечника. Кровь ещё активнее пошла наружу. При этом первая рана уже стала затягиваться. Но так как Альфа наносил уколы снова и снова, метя в первую очередь в живот, кровь жертвы обильно потекла из ран, заливая двух страстных лесбиянок, она была уготована для алтаря их садистической, животной похоти. Напомним, кляп не давал Хиро кричать, он задерживал звучание боли, его руки были связаны, он мог только ими вздрагивать. Аска, признаться, оказавшись в кровавой воде, настолько густой, немного сникла, а вот Зеро Ту как сошла с ума. Она кусала Аску, заставляя её постоянно и сильно тереть себе клитор и половые губы. Аска даже испугалась свою любовницу, понимая, что в порыве страсти и ей может что-то такое достаться. Эти рëвозавры — просто звери! Но наша рыжая красавица, влюблённая в красу с розовой шевелюрой и рожками, дабы не показывать перед той слабостью, решила собраться с силой, решимостью и до конца довести дело. Оно закончилось тем, что демоница испустила дикий оргазм — звуки Зеро Ту оглушили комнату, где совершалась расправа во имя страсти двух извращенок. Они были в крови, в тёплой ванной. После этого обе девушки посмотрели на то, как Альфа поставил перед ними Хиро, чьи руки оставались связанны за спиной — все раны на его груди зажили, когда он коснулся ступнями пола — потому его поджарый торс по прежнему соблазнял Аску и Зеро Ту, особенно в компании заведённых за спину рук и кляпа, предающего особенно пошлый вид красивому юношескому лицу. Дельта и Шут им помогали. Альфа воткнул член в зад Хиро и, будучи очень заведён, прямо стоя кончил в потроха отца меньше, чем за минуту — звук, который издал Альфа при оргазме, не уступал рёвами его матери. Когда это случилось, Дельта, весело улыбаясь, взяла Хиро за член одной рукой, второй поднесла нож и разом срезала Хиро мужское достоинство под самый корень. Ну а Шут, чрезвычайно довольно усмехаясь, завёл свою руку и перерезал брюнету горло, отчего вытекло особенно много крови. Хиро, с перерезанным горлом и без члена, наклонился, дабы содержимое его вен текло к девушкам. Аска и Зеро Ту обе оказались в густо-красном, из этой крови в контрасте выглядывали розовые части их прекрасных тел. Они предавали этим извращенкам-мучительницам особенно эффективный и соблазнительный вид. О, то были настоящие принцессы Содома! Рыжие и розовые волосы, большая грудь и поменьше, торчащие титьки, ножки и руки — бестии Астарты были прекрасны! — Теперь, подруга, — Зеро Ту разорвала очередной страстный поцелуй с Аской, — нам надо съесть член моего любимого. Дельта как раз показала им этот орган, отрезанный очень изящно. — Твою мать, где ты этому научилась? — даже Шут оценил то, как ловко это было проделано. — Думаешь, я сколько их сменил? — указал Альфа на свой член, сейчас опадающий после извержения в тыл Хиро. — Синдзи прекрасно готовит, так что пусть он его приготовит для нас, — предложила Аска. Синдзи, будучи одет только в один лишь фартук, готовил половой орган Хиро. Во время этого процесса Гамма и Бета по очереди содомировали мальчика-повара. Зеро Ту и Аска также наблюдали за эти и их вагины прочищали мужские члены, а клиторы — сосали и ласкали уста лесбиянок. Некоторое время спустя Зеро Ту и Аска разделили член на две части с прочей едой и съели его с салатом и приправами. — Какие у вас… жестокие игры, — Хикари осмотрела в зеркале свой зад — лечебная субстанция избавила кожу японки от всяких признаков недавних травм. — Мы иногда делаем такое, — спокойно говорил Хиро, проводят рукой по горлу, где не осталось никаких следов. Новый член, такого же размера, свисал на месте старого. — Это было должно быть ужасно больно. — Да, но мне надо привыкать к боли. Мало ли меня возьмут в плен ВИРМ или кто-нибудь ещё — и будут пытать. Стоит отметить, что это были не все извращения, выполненные прямо в этот раз. Затейники собрали почти всех на борту, кто мог в этом участвовать, и сподвигли к тому, чтобы девушки раком, по большей части раком, отдались мужской компании. И пассивные геи, разумеется, тоже. Так что, пока Зеро Ту и Аска сидели за столом, прямо перед ними развернулся по истине многолюдный кутеж — мужчины и женщины сняли абсолютно всю одежду, женщины заняли положение собак и каждая приняла в свою вагину по члену. Во время этого соития партнёры не стали меняться, так как это было не принципиально, то есть каждый парень выбрал свою девушку, каждый муж — свою жену. Их они познавали — на глазах у зрителей и на виду друг у друга, во всей откровенной непристойности, утратив всякие нотки стыда и стеснения — ибо подобные нелепости, в компании своих, чужды сердцам рациональных гедонистов — ровно как ревность и чувство собственности. Так как Синдзи, который всё это придумал, хотел сделать зрелище особенно интересным, пилот Евы-01 проследил, чтобы каждая из женщин приняла противозачаточные — девицы вступали в половую связь без презервативов — и Синдзи взлакал очами то, как сперма выходила бы из вагин. Потому, что когда девушки принимали семя, он проходил и внимательно смотрел на то, как сперма там белеет, а потом, когда все акты закончились, наш распутник попросил всех разом исторгнуть семя из своих вагин — прямиком на лица тех, кто им его туда посадил. Тодзи познаю свою жену Хикари — и теперь загорелый атлет — от своей любимой брюнетки с косичками и веснушками — принял из её чрева свою сперму прямиком на довольное лицо. Кенске познал супругу — и Рей II сбросила гику из влагалища светлое семя, мордашка Кенске выражала приятную удовлетворённую усталость. Кадзи овладел Мисато, после чего, не без одобрения, получил капли светлой жидкости, выброшенные из детородного лона своей великолепной, зрелой супруги. Мусаши отработал свою жену — Ману — и японка скинула на смуглую физиономию принятый боезаряд. Рэндольф проник в Рей I — он со спокойным, не особо причастным видом, принял на лицо порцию своей семенной жидкости — Рей I в три сгустка её испустила, потом умудрившись спокойно сесть ягодицами на лицо своего любовника-англосакса и потереться влагалищем о его нос. Шут познал Рей Quatre, по итогу чего клон с серебряными волосами высвободил капли мужской жидкости. Ихт познал Надю, после чего смуглянка бодро пролила из себя семя на лик красавца-блондина, своего расколдованного принца. Мэтт со стоном заполнил нутро своей девушки, после чего обладательница больших грудей отправила на лицо бойфренда с бородкой его же дар — мускулистая Келли особенно смачно ухмыльнулась во время этого процесса. Кирби поимел Принцессу, после чего из синего влагалища вышла его белая и свежая сперма — канадец не принимал демонической формы, потому его семя не стало похожим на нефть, и он принял на лицо молочную жидкость. После этого Принцессу взяли два Принца — Красный и Чёрный — и каждый получил на лицо свою порцию семени, сброшенную в это чрезмерно широкое лоно. Доктор Франкс проявил большой интерес к процессу, но так как рядом была его жена, ныне снова живая, доктор не решился на измену. К слову, с тех пор, как он освободился от иллюзии Двуликого, то получил восстановленные конечности и внешность в расцвете лет — по-прежнему Вернер Франкс, как и во времена своей молодости, выглядел не очень ухоженно; всё же сейчас этот мужчина с длинными тёмными волосами и щетиной, более не выглядел отталкивающим стариком, потому в молодом и сильном теле смог прилюдно поиметь Карину — немка с бледно-светлыми волосами таки согласилась столь открыто исполнить супружеский долг — потому все видели, как из её вагины доктор-извращенец получил порцию своих незаделанных детей. Что же касается Гендо и Юй, то Гендо не решился прилюдно сношать свою возлюбленную на потеху развратного сынка. Но это не значит, что глаза тех, кто хотел бы увидеть голое тело Юй, остались разочарованы — Айони Скай, древнее существо, носившее плоть клона Юй, выглядевшая почти в точности как она, только на полдесятка лет младше, таки приняла участие в этом мероприятии — но об этом потом, об этом мы поведаем читателям ниже. Сейчас мы расскажем, о том, как Горо сделал то, что любили оба супругов — познал свою Итиго в вагину — она особенно тщательно извергла из себя посаженное семя, павшее на мужественное лицо довольного блондина. Дзоромэ энергично отработал Мику, зачем-то ещё хватая девицу за косички. Она отомстила тем, что потом не только излила сперму на лицо Дзоромэ, но и испустила струю мочи своему мужу в глаза. Трое зловещих подростков-телепатов — Сеной, Сансеной и Самангелоф — поимели Зету, Тету и Эту, получили от близняшек по порции спермы на лица. Эпсилон познал Дельту, свою жену, и заполнил вагину бодрой девчушки своим семенем, каковое следом же получил на лицо. Гамма в привычной энергичной манере брал в зад своего горячо любимого супруга — Бету — во время чего у обоих парней активно высветились рога — бодрый красавец с бордовыми волосами активно хлопал и шлёпал своего смазливого хлыща с синей чёлкой — даже по итогу поднял свою ногу и поставил её на спину Беты, умудряясь одновременно иметь мужа и попирать его. Бета постоянно и очень звучно дрочил при этом — словом, эта пара мужчин произвела больше всего шума. После громогласного оргазма Гамма рухнул отдыхать, и в таком виде получил обратно свою порцию белой молочной жидкости из анальной дырочки Беты. Макото брал Сабуро, со стоном и напряжением кончил, получил от гея-любовника свой боезаряд на лицо. Хидэки Тама воспользовался лоном Мидори Китаками — потерявшая жениха, девица, с покрашенными в розовый волосами, оказалась не против того, чтобы сперва принять сперму от худощавого, бледного и кучерявого брюнета — а после вернуть ему на лицо. Кодзи Такао, не имея жены под рукой, склонил ко внебрачной связи смуглую мулатку Нагару Цумире — и потом этот зрелый мужик из её вагины получил белые капли. Аоба Шигеру совершил акт с Майей Ибуки — мужчина с длинными волосами совершил излияние и получил, как и полагается, семя на лицо из лона приятной своей девушки, чертами несколько похожей на мальчика. Смит Торрент был любовником Мисато, но ему пришлось найти себе другую подругу, так как Мисато уже была занята законным супругом, потому американец договорился с Габриэллой Ферраро, кончил со стоном и получил от этой женщины обратно свой заряд меж глаз. Так как Кокоро не могла участвовать в этом, Мицуру, не задумываясь, вставил свой член в зад Хиро — пока жена его осталась зрительницей, Хиро принял все толчки Мицуру и выброс его спермы в свой анус — откуда Хиро поспешил, по правилам мероприятия, возвратить тёплый сгусток на смазливое личико Мицуру — в придачу к его собственной сперме, в дело к ней добавилась и сперма Альфы, принятая Хиро накануне. Впрочем, это не означало, что Мицуру пренебрёг Кокоро — он поставил свою женщину, носившую под сердцем его ребёнка, рядом и рукой симулировал ей влагалище, прямо в то самое время, как его член ездил в прямой кишке Хиро. О ком ещё стоит сказать — Рицуко Акаги в данный момент не состояла ни с кем в отношениях — так как Ланцу тоже не досталось пары, любитель сисек сошёлся со зрелой японкой. Её влагалище брызнуло на удовлетворённую физиономию юноши. Те, кто не был назван выше, не участвовали в этом. Не сразу стали участвовать Стас, Лёха, Футоши и Асари, так как решили остаться про запас — если бы кто-то из девушек не кончил, то кавалеры бы сразу пустили в ход свои фаллосы. Не говоря уже о пристрастии Асари к тому, чтобы извергаться туда, куда уже брошена сперма. Лёха, надо сказать, был в нетерпении, его преисполняла похотливость и юноша очень рьяно мастурбировал, созерцая весь этот разгул. Футоши не стал долго стоять в стороне и подобрался к Кокоро — будущая мать находилась параллельно Хиро, которого имел Мицуру — вот пока рука последнего стимулировала влагалище Кокоро, Футоши вставил в рот беременной свой член, чтобы спереди девица не простаивала без дела. Стас и Асари тоже дрочили, но не столь рьяно — выражение первого при этом было достаточно мрачным. Виктор сказал, что сейчас желает кончить в Аску, потом будет ожидать, пока она закончит с Зеро Ту. Наоми, Икуно, Мари и Джессика, будучи все вчетвером лесбиянками, не пожелали водить знакомства с фаллосами. Потому Наоми и Икуно, Мари и Джессика предались ласкам прямо парами по обе стороны от стола, за которым вкушали Зеро Ту и Аска. Что же касается Каору и Альфы, то они предложили пока сосать члены мужчин, ничем не занятых. Синдзи уделил внимание Айони — девушка, бывшая более молодой и точной копией его матери, получила ласки Синдзи одновременно с тем, как он, затейник всего этого мероприятия, за всем следил. Айони обратила внимание дружного общества, что вообще не интересуется отношениями, и позволяет Синдзи ублажать себя только из уважения к нему, а также потому, что он, опытный развратник, может чем-то особенным доставить личной ей. Синдзи сказал, что заинтересован в Айони, как в сексуальном объекте только потому, что мысль об инцесте его распаляет. Потому Синдзи, лаская Айони, крался, а потом взял те ворота, через которые он прибыл в этот мир. Но Синдзи не стал сюда сбрасывать. Когда половина кончила, Аска получала ласки от куни со стороны Зеро Ту — во время этого процесса активно подключились Мари и Джессика, обеим этим лесбиянкам страшно нравилась Аска, потому аж три девушки одновременно взялись ласкать Аску — они сосали ей титьки, каждая грудь получала ласку от губ одной из двух девушек, в то время как язык Зеро Ту работал над клитором. Аска оказалась хорошо разогрета, но не кончила. Когда уже больше половины кавалеров отстрелялась, Виктор подошёл к клубу лесбиянок, буквально отпугнул Мари и Джессику видом своего восставшего члена, взял Аску, поднял, поцеловал и повёл иметь. Майе потребовалось помочь с оргазмом, потому Асари трудился с ней — но он не сбросил, а стал обхаживать девушек, имея каждую. Лёха, как бешенный, стал заниматься этим же — особенно он оказался падок на Мисато. Футоши пролил семя на лицо Кокоро, кончив после того, как та подвела его к извержению с помощью рта и руки. Когда Мицуру кончил в Хиро и тот вернул сперму, брюнет с рогами однозначно встал и забрал Зеро Ту из рук Мари и Джессики. Конечно, это было приятно смотреть на то, как розовую красавицу взяли в хват сразу две лесбиянки — Мари поместила зад на лицо Зеро Ту и заставила языком стимулировать анус, сама дроча при этом себе рукой вагину, а Джессика во всю тёрлась ей клитор о клитор. Но Хиро уж очень хотел, пылая синевой рогов, исполнить супружеский долг. — Вот тебе мой новый член, Зеро Ту! — Хиро поставил её перед собой и очень жестоко выдрал, шлепки по заднице, схватил плеть с несколькими хвостами — содрал кожу на спине и ягодицах — и только после этого вонзил член в вагину. Хиро водил ногтями по спине Зеро Ту, где быстро приходили все раны. От такого напряжения между ними — кожа Зеро Ту стала абсолютно красной, рога выросли, Хиро тоже вырос в рогах и стал синим — теперь уже полноценными рёвозаврами, наши óни во всю сношались — и это привело к ещё более громким крикам и воплям, чем те, которые накануне позволили себе Гамма и Бета. Хиро драл ногтями красную кожу Зеро Ту, он хотел, чтобы ей было больно — а Зеро Ту от этого, кажется, только больше балдела и лила сок. Как увеличились её груди, как вытянулись титьки, венцы этих мячиков! Хиро во время процесса нагибался и хватал руками груди Зеро Ту, супруг делал это столь активно, что сторонним с тревогой показалось, как бы это он сейчас не оторвал их. И такое вполне могли быть. Зеро Ту кончила раньше Хиро, издав совсем нечеловеческие звуки — Хиро огласил комнату почти так, когда запрокинул голову в секунду извержения спермы, каждое сокращение и каждая вылетающая капля семени, летящая в мокрую бездну, которой обернулась вагина Зеро Ту, каждая капелька — просто сводила Хиро с ума. Но это финал, во что кончил Синдзи? Синдзи оставил Айони, так и не бросив семя в неё. Каору имел Альфу, но также оставил блондина без спермы, когда увидел, что Синдзи делает шаги к скопищу женщин. Он попросил как раз сейчас лечь кавалеров под дам, дабы принимать на лица семя. Он проследил за этим процессом. И стал иметь во влагалище каждую из женщин! Он начал с Мидори, которая его ненавидела, потому перешёл к Майе, к Рицуко — изведал вагину Маны, побывал в Хикари, Икуно, во всех Рей, в анусах Беты и Сабуро — Синдзи трахнул Мисато, он поимел Келли, одновременно хватая из-за спины её большие груди, он присунул Габриэлле, Синдзи не обделил вниманием Хиро и Зеро Ту — когда они кончили, он обследовал задницу отца и вагину матери перед тем, как войти во влагалище их дочери. Синдзи задержался в вагине Карины Милзы — жену Франкса наш пилот Евы-01 раньше не знал, потому, казалось, он скинет в неё. Но Синдзи, очевидно, будучи в нерешительности, не знал, куда бы пристроить заряд своего нутра. Он тянул время, наклонялся, сосал то одно влагалище, то другое, мял попу, дрочил на вид женской вагины, мокрой от спермы. Пару раз опускал свой член и давал его сосать мужчинам, которые участвовали в мероприятии, так Синдзи дал себя орально ублажить Гамме, Бете, Эпсилону, Макото и Сабуро. Синдзи даже совершил несколько толчков в заднице у Эпсилона. Он отшлёпал Рицуко и ущипнул Итиго. Даже в Кокоро совершил некоторые движения. Когда Синдзи одаривал своими фрикциями Ману, то попросил Рей — именно Рей I, оригинал, — с помощью левитации так зависнуть в воздухе, чтобы она захватила ему голову бёдрами и дала сосать вагину — оно было сделано. Каору всё желал подобраться, но Синдзи говорил — потом. Каору, весь в нетерпении, пока поимел Сабуро и Бету, вслед чему переметнулся к Виктору. Пока этот развратник тратил время на сношение каждого влагалища, сам Виктор, стоная, кончил в Аску — спасибо члену Каору, который ускорил процедуру. Синдзи отстранил от лица вагину Рей и заинтересовался этим, подошёл к Аске — сунул в вагину. Рей вновь сжала Синдзи бёдрами. Каору к тому моменту заставил кончить Сабуро. И тут ему надоело: ничего не говоря, с небывалым оттенком раздражения в глазах, Каору откинул былую учтивость и просто напал сзади, буквально вонзая в Синдзи свой член — хорошо предварительно смазанный, он сходу скользнул через сфинктер, и надавил на простату Синдзи. — А-а-ай! Я сейчас кончу! — Синдзи едва успел это в панике проговорить, вагины Рей почти заглушила его слова, затыкая рот. Синдзи не видел Аску, но почувствовал извержение своей спермы в неё — он почти ничего не успел сделать, как всё это ушло в Аску. Рей, поддерживая Каору, ещё сильнее придавила Синдзи рукой к своему влагалищу. Она аж коварно улыбнулась. Но этот плен не длился долго. Каору позволил супругу вынуть член, после чего посадил на колени, не стал ничего делать с членом, в каком состоянии достал из зада, в том и сунул в рот Синдзи — выебал наш гей в рот своего супруга без малейшего намёка на милосердие. У Синдзи заболела глотка, в которую бурным выбросом, под стон Каору, и ушла сперма альбиноса. Надо сказать, Каору также пришла по душе идея прижать себе к лицу что-нибудь приятное, потому Ангел обернул АТ-полем Альфу и придвинул себе к физиономии его гениталии. Альфа благодаря этому смог сбросить сперму на лицо уже самого Каору. Предварительно дав Табрису, прямо во время орального сношения мужа, пососать свои член и анус, конечно же. Айони доработал Стас, скинув семя ей в вагину после того, как клон матери Синдзи кончила благодаря ласкам со стороны помогавших лесбиянок. — Так, ну всё, — выговорил Синдзи, отдохнув после лежания в куче нагих тел мужчин и женщин, геев и натуралов, людей и нелюдей, — теперь я готов заниматься войной! *** «Wunder» вырвался из гиперпространства — Чадо рёвозавров следовало за ним, имея сейчас вид Альфы. Блондин и Виктор сидели в его управляющем центре. Здоровенный Хрингхорни был у них в руках. Синдзи сидел в Евангелионе-01, Каору — в Евангелионе-06, Рей I и Рэндольф занимали Евангелион-13. Хиро и Зеро Ту занимали Стрелицию. Область пространства, где они вынырнули, находилась перед двойной звездой причудливо-изумрудного оттенка, чьи лучи свободно рассеивались по чуждому космосу. В их свете можно было невооружённым глазом различить живых существ, достаточно плотно и в неисчислимом множестве заполнявшие бездну пространства. Приобретая странный зеленоватый оттенок, они напоминали микроскопические организмы, увеличенные до размеров, сопоставимых с астероидами. Были те, которые походили на веретено, были те, чьи формы отличались сглаженностью, были те которые вытягивались, те, которые закручивались улитками. Больших было много, маленьких, подобных пыли — ещё больше, бесконечно много. Всевозможные поры, торчащие шипы, псевдоподии, жгутики — облик созданий ожидаемо оказался чужд всем гуманоидам. Скопления личинок Абсолютных Богов даже формировали собой тёмные облака на фоне здешнего солнца. — От этих солнц манит опасностью, — почуял Хиро, — даже в большей степени, я бы сказал, чем от всех этих отродий. Солнечная корона ближайшей бело-зелёной звезды причудливо колыхалась, плазменные ветра то и дело срывались с поверхности, извергаясь далеко в космос. — Потому что это не просто звёзды, — пояснил Рэндольф. — Это двойная звезда Ксоф. Когда-то она была Древним по имени Икнагннисссз. — Мастер-оккультист спокойно озвучивал такие имена. — Так его называли в Гиперборее. Говорят, Икнагннисссз возжелал занять место самого Азатота. Тогда он начал пожирать его личинок, чтобы вырасти ещё больше и достигнуть могущества… Но он утратил рассудок от такой диеты и стал просто звездой. Которая потом развалилась на две части. Ксоф до сих пор притягивает личинок, они тут собираются, чтобы через некоторое время стать пищей для Икнагннисссза. Вот почему их так много и вот почему их не стоит жалеть — эти монстры и без нас обречены. — Я как-то раз сражался с богиней Зстульжемгни, — припомнил Каору. — Она — порождение Икнагннисссза. Она приходится матерью Тсатхоггуа. — Какая Санта-Барбара! — заметил Виктор. — Выходит, весть этот адский пантеон связан? — уточнил Вернер. — Все формы жизни происходят от Султана демонов Азатота, — посмотрела в его сторону Рей Аянами. — Независимым формам жизни просто неоткуда взяться, потому что Абсолютные Боги — создали всё: хотя можно происходить непосредственно от них или появиться как-то иначе. — К слову. Поговаривали, что Икнагннисссза не происходит ни от кого из богов генеалогически и появился сам, самозародившись на пустом месте, — Рэндольф посмотрел на ближайшее из диады изумрудных светил, исполненное какой-то космической угрозы. — Зародился сам? — поинтересовался Альфа. — То есть его напрямую породила сила «Неугасимого пламени», которым меня наделил этот Эру Илуватар? — Вероятно, когда Мландот и Мрил Торион столкнулись, они могли породить Икнагннисссза. Точно так как породили они Нгир-Кората, — предположил Рэндольф. — Но как бы там оно не было, сейчас Икнагннисссза не активен. Он уснул… Здесь одно время обитал сам Великий Ктулху. Со своей жёнушкой Идх-йаа, которая, как говорят, была одной из немногих разумных личинок. Ктулху совокупился здесь с Идх-йаа и она родила ему демонов-принцев: Гатаноа, Идхогтху, Зот-Оммога, Ктиллу, Миноса и других. Когда Картер упомянул Ктиллу, Принцесса рёвозавров плавно перевела взгляд на Надю, помня, кто она есть на самом деле. — Для жителей ближайших обитаемых миров «Могущественная Мать» — Идх-йаа, она же Куум-яа — довольно почитаемая богиня, — вдался в такие подробности Рэндольф Картер. — Во время церемоний поклонения Идх-йаа нередка массовая гибель культистов: Идх-йаа, умиротворённая литаниями, начинает извиваться, и вокруг неё в коре планеты образуются трещины, в которые и падают поклонники — приземляются на змееподобное тело своей богини и та поглощает их со всем дерьмом в потрохах и самой душой. В это время супруга Великого Ктулху испускает из себя тончайшие псевдоподии, чтобы поймать дополнительные жертвы. Но быть съеденным своей богиней — величайшая награда для служителей Идх-йаа, и, как я слышал, зачастую те, кто переживают очередную церемонию, долгое время испытывают глубокое чувство вины и позора. — Теоцентристы-сверхценники одинаково безумны во всех мирах, — прокомментировал Хиро. — Наверное, — заговорила Хикари, — надо прекратить такие ритуалы… — Но-но, — усмехнулся Шут, — ты что, против свободы вероисповедания? Разве это не право каждого, выбрать жизненный путь? — Это правда, — то ли серьёзно, то ли с иронией сказал Каору, — какое моральное право мы имеем вмешиваться в дела тех, кто добровольно отдаёт себя на съедения богине? Если мы признаём право на жизнь, мы вынуждены признать право отказаться от жизни, в соответствии со свободной волей. — Каору, дорогой, — задумался ещё один интеллектуал — Синдзи, — ты же понимаешь, что любой индивид не свободен от общества, в котором он вырос? Адепты этой ктулхиной бляди все выросли в обществе, где скормить себя хентайному осьминогу — смысл и цель жизни. В любом обществе есть свои диссиденты, но большинство — это те, кому привили общие представления о прекрасном, некоторые из которых откровенно направлены против комфорта этих людей. Будь то геноцид инородцев или ценности гуманизма, пацифизм или культ детоубийств, — активно жестикулировал Синдзи. — Иными словами, очевидно, для большинства свободы воли — нет, а точнее, нельзя ею воспользоваться для большинства, если кругом пропаганда культа личности Иисуса, Хирохито или Ктулху. Вот скажем — далеко ходить не надо — у нас на Земле есть такая мерзкая религия, как индуизм, она приговаривает часть людей, неприкасаемых, к положению дерьма в кастовом обществе — просто по рождению; ты думаешь, в обществе, где мама, папа, все вокруг — индуисты, кто-то сознательно, взвешенно, в трезвом уме и твёрдой памяти выбирал для себя индуизм? Предварительно, разумеется, прочитав все 100500 текстов этой религии, чтобы знать, чему она учит, попутно изучив 100500 текстов всех остальных религий, включая верования раннего палеолита? Он читал критику доктрин индуизма с точки зрения какой-нибудь светской этики? Чтобы сравнивать и выбрать мировоззрение. Нет, это не значит, что я отрицаю свободу воли, я не столь радикален, но жизнь несправедлива — одна из её явных несправедливостей в том, что мы автоматически получаем взгляды родителей и окружения, неважно, какие это взгляды. Только по ходу жизни появляется возможность что-то изменить, и не факт, что мы сможем увидеть этот шанс и будем считать, что оно нам надо. — Синдзи, я согласен, что свобода воли — это отнюдь не дар божий, свобода воли — это то, что ты взращиваешь в себе сам, — уверенно сказал Каору. — Когда ты мыслишь, ставишь под сомнения, сравниваешь, тогда и только тогда у тебя появляется свобода воли. Дурак тот, кто считает, что свобода воли — изначальный дар от рождения. Нет: мы сами творцы своей свободы. Потому что не может быть свободы у того, кто не может сравнивать. Потому я — агностик. — Да… — И сейчас, Синдзи, друзья, мы можем сравнивать и выбирать, по крайней мере теоретически. Так вот, Синдзи, ты считаешь, что мы должны силой помешать им приносить самих себя в жертву? — с живым любопытством спросил Каору. — Этим инопланетным культистам. — Хм… — Синдзи подумал, но решил узнать, что действительно думает его муж. — А что ты сам считаешь по этому поводу, Каору? Только серьёзно. Я верю, мы все хотим сделать добро, но сперва нужно определиться с тем, что это такое. — Ну, у меня нет желания встревать в чужие дела, потому что всё может быть сложно… но если будет возможно прекратить такое — я это остановлю. В идеале я должен убедиться, что культисты хорошо подумали перед тем, как скормить себя. Да, я признаю право этих культов приносить самих себя в жертву, так как если я прошу уважать свою свободу воли, я обязан уважать её у других. — Каору сделал паузу, подумав о стороннем примере. — Вот допустим, Синдзи, я помню — мы обсуждали такой пример: на Землю нападут разумные сгустки слизи, они считают, что существование людей в виде отдельных индивидов, способных испытывать боль, это столь же недозволенное зло, как для нас — убийство ребёнка. Особенно их шокирует то, что на нашей планете одни биологические виды едят другие и лишь так могут выжить, для них жизнь, основанная на вампиризме, несусветный кошмар. Ровно такое же моральное возмущение испытывают сгустки разумной слизи, как мы, когда узнаём об изнасиловании ребёнка, вот когда эти формы жизни видят то, как живут люди и животные. Потому эти слизни решают ассимилировать земную биосферу. Разумеется, они делают это не ради нас, а ради своих нравственных чувств. Ведь почти никто из людей не хочет быть ассимилирован в блаженную слизь. Однако, могу ли я считать волю людей более достойной реализации, чем волю слизней? Я не человек, я могу смотреть со стороны… Таким образом, я думаю, — Каору говорил искреннее, — я вынужден признать правомерность людей и слизней одновременно. А то, что наши представления о прекрасном противоположны, — Каору развёл руками, — на то наш мир хаотичен: всё в нём конфликтует и сталкивается — и без злого умысла, даже с хорошим умыслом и просто так — звёзды с планетами, стихии со стихиями, зверь со зверем — как ты сам сказал, Синдзи, наш мир свалил в кучу Всемогущий Идиот, катая по полу дерьмо, которое он из себя выкакал, — Синдзи кивал, когда Каору повторял его слова о Боге Вселенной, — потому стоит смириться с этим. Мы никогда не будем в гармонии и потому всегда обречены быть, по крайней мере, немного несчастными и неуверенными. Синдзи подумал, улыбнулся, потом иронично сказал: — Знаешь что, Каору? — Что, Синдзи? — также улыбался Каору, смотря на своего супруга и хлопая глазами. — Ты — грязный моральный релятивист, Каору! Проклятый агностик! Скажи, как низко ты готов опустить моральную планку? Как ты мог забыть, что мораль — это не просто чьё-то ИМХО, мораль — это ИМХО Единственного сущего Бога-Абсолюта! Без Бога, высшего арбитра, нет морали: не может быть морали, если нет у нас обязательного долга перед ней! — погрозил пальчиком Синдзи. — У всех обществ — разные морали, у всех людей — разные носы, но мораль — не нос: мораль обязывает, в то время как разность носов не обязывает тебя делать пластическую операцию, если у тебя нос не как у Иисуса. — Синдзи взглянул на Картера: — Эй, Учитель, расчехляйте Некрономикон! Мы вызовем Логос Единственного истинного Бога-Абсолюта — только Ньярлатхотеп-сама поможет наш решить эту моральную дилемму! Вот чьё ИМХО — гарант моральной планки и источник всей этики! Закончив смеяться, Рэндольф Картер сказал: — Думаю, если я вызову сюда Ползучий Хаос, его единственная претензия к ритуалам, будет состоять в том, что Идх-йаа ест своих культистов слишком быстро и недостаточно мучительно. Других претензий у Господа, чьей мир — банка с пауками, быть просто не может. Когда тема иссякла, ребята смолкли и посмотрели на скопления личинок. — Так, ваши разговоры, конечно, занимательны, но давай теперь за дело, — поторопила Мисато. — Мы всё же не на рыбалке! Это вызвало некоторый смех. — Мисато-сан, как насчёт ловить их на кусочек сыра?! — хохотал Кенске. Но после этого короткого взрыва веселья вся честная компания серьёзно приготовилась к физическим действиям. — Конечно, — отозвался Хиро, — командуйте! Они выбрали ближайших крупных личинок — крупных, это тех, чьи размеры были сопоставимы с Чадом рёвозавров в его нынешней форме. Оно и пошло первым. — Давай, Альфарий! — погнал Виктор, сидя за спиной у Альфы. — Е-а! — блондин вложил свою волю в то, чтобы высвободить в области ног порывы реактивных двигателей — подобный самому Альфе, его андроид как бы с наскока обрушился на цель. Перед ними плыла ядовито-розовая, продолговатая личинка, имеющая с одной стороны округлую часть с шипами, с другой — располагавшая тьмой трубок и хоботов, покрытых на концах зубами, тем самым предавая явное сходство с миногами. Вся эта штука простиралась на добрых двести километров. Хрингхорни обрушился поровну, тем самым швырнув монстра под себя. Он полетел, несмотря на удар, личинка сохранила свою целостность. Она отчаянно зашевелилась и, разумеется, очень разозлилась от такого неожиданного нападения. — Бля, надо же! Сука, какая прочная! — посмотрел ей вслед Виктор. — Давай ещё раз! — Альфа изменил положение Хрингхорни, собираясь нанести колющий удар. — «Бля, какая же эта штука дурацкая по форме! Она кажется слишком тупой для нормального колющего удара!» — подумал Виктор — и Альфа услышал его мысли. — «Твои копья мне нравились больше!» — «Сила Хрингхорни — не в форме, а в его магической мощи!» — сообщил блондин через ментальный интерфейс — Виктор хорошо видел перед собой его сексуальную задницу, обтянутую красным комбинезоном. — «Отдайся страсти! Покажи силу!» Чадо достигло личинки, в этот раз Хрингхорни бил колющим — его наконечник, неимоверно большой, пробил покров монстра. Орудие уткнулось в него, гигантский Альфа-киборг, в броне, с отчаянным лицом, полетел с ускорением, держа перед собой свою цель — проткнутую и злобную. Личинка Султана-демона направила свои хоботы, их зубы куснули противника. — Э-ах! — чувствуя боль от них, пусть и не самую сильную, Альфа махнул Хрингхорни — сбросил с них исчадие. Оно полетело прочь от них на фоне космоса. Белокурая бестия против ядовито-розовой! — Стреляем в рану! — предложил Виктор, созерцая повреждения на туше личинки, увеличенные с помощью средств восприятия. Розовая личинка улетела прочь от них, в ней зияло место от поражения Хрингхорни. — Да! — сосредоточенно согласился Альфа. — Сейчас! Рог вспыхнул — синяя плазма стремительным лучом достигла личинки, это грандиозное копьё света било как раз в места уже нанесённых повреждений, оно достигло нутра, ещё дальше отбросило личинку. И — взрыв! Личинка разлетелась на кусочки, но как-то неохотно, не быстро, и очень много различимых фрагментов осталось — они ещё шевелились и фиксировались живыми. По сути нападавшие сделали из одного большого монстра множество нескольких. — Они прочные, но какие-то неактивные. Они всегда такие? — живо поинтересовался Альфа. — Да, как мы вам уже говорили, у них нет ни разума, ни тактики хищников, ничего, — сказал Рэндольф. — Это полные копии своих Родителей. Ну то есть почти. Среди них могут быть редкие разумные особи, но мы, если вдруг столкнёмся с ними, то лишь скажем «простите, пожалуйста». Нам нельзя нападать на разумных личинок, во всяком случае, если они сознательно не служат Ньярлатхотепу. — Но не стоит недооценивать личинок — эта же зараза нас ужалила! — на таких словах, Виктор изучал внешнее пространство — радар показывал миллиарды личинок в самом ближайшием радиусе. Большинство из них, кажется, не обратило никакого внимания на то, что сейчас произошло. — Нам надо собрать останки этой личинки, из них выделяют «Прим» — очень важную субстанцию для изготовления всего магического, — пояснил Рэндольф. — Мой теперь ход, Учитель! — Синдзи сорвался с места — Евангелион-01 достиг своей цели — эта личинка имела форму веретена, густо покрытого чем-то вроде росянки, она была тёмных и фиолетовых цветов. Эта росянка служила не просто бутафорией — капельки улавливали мелких личинок, они застревали в них и, по видимому, служили пищей. Синдзи с лёту нанёс удар одновременно и Копьём Лонгиния и чёрной катаной — это вылилось во взрыв, который порвал личинку в ошмётки. — Теперь я! — Каору оттолкнулся ногой Марк-06 от щита АТ-поля, с Копьём Кассия очутился подле цели — это исчадие Абсолютных Богов по размерам не уступало тому, которое одолели Виктор и Альфа; имело оно облик, подобный круглой рыбе, одной из тех, кто умеет раздуваться, поверхность создания была тёмной и фиолетовой, немного сетчатой — с выступами, которые покрывали подобия шипов и усиков. Марк-06 как златым росчерком перечеркнуть создание — от этого оно разделилось на две части, очень ровно, обнажив до боли гладкий срез — все смогли увидеть более светлое нутро с жилами и мышцами. Никто точно не мог понять, как оказался нанесён такой удар. — Ух ты, такого большого и сразу! — послышался бодрый голос Дзоромэ. — Это — плёвое дело, они же совершенно беспомощны передо мной! — кружил в космосе Каору. — Это как избивать младенца! Он достиг создания ещё большего размера — оно было зелёным, состояло из бочкообразного туловища и более тонкого продолжения, всевозможные острые и угловатые выступы протягивались вдоль туши. Каору пролетел насквозь это «растение», в миг столкновения оно стало резко раздуваться, а когда Табрис проделал в нём дыру и оставил позади, оно окончательно лопнуло в очень мелкие частицы и брызги, обернувшись практически облаком. — Давайте, ваша очередь! — обратилась Мисато. Все остальные пошли в бой — в том числе Франксы, слитые с Евангелионами — мехи калибром поменьше выбирали для себя менее крупных личинок, нанося по ним удары, от которых те или отлетали, или таки разрушались, но разрушались как-то неохотно. Такая гуща боя спровоцировала на ответную агрессию тех, у кого мозги трудились хоть немного. — Осторожно! — Виктор тут заметил, что две ближайшие личинки агрессивно отреагировали — они сорвались со своих мест. Обе выглядели похоже, действовали синхронно, что наводило на мысль о том, что они являли ранее одно целое и ныне по-прежнему ментально связаны. — Держим! — мужественно отозвался Альфа. Противники подлетели слишком быстро, Альфа накануне бросил Хрингхорни в качестве копья, потому остался без оружия — специально ли личинки ждали этого момента? — он и Виктор подняли руки Чада, остановили «верхнюю» личинку, встретили ногами «нижнюю» — так Чадо моментально оказалось зажато между двумя противниками, давившими на него, каждая со своей стороны. — Вик-кун, вам помочь?! — заботливо обратился Каору своим типичным доброжелательным тоном. — Нет, Кавëр! — решительно напрягся Виктор. — Мы сами этих хуëв сделаем, да, Фриц? — Так точно! Личинки, давившие на них, обладали сдавленно-конической формой, они тянулись, все покрытые оранжевой, грязно-коричневой, жёлтой и иной, подобного рода, цветовой палитрой; всевозможные ворсинки, щупальца, шипы, провалы, фистулы, открытые полости, бородавки и раковины и прочее хроническое добро густо и разнообразно покрывало всю наружность личинок-близнецов. Целые леса этого добра, точнее — зла. Но самое главное — спереди раскидывалось утолщение, предельно гладкое и плоское, подобное срезу. Оно пестрило тысячами мелких пор. Вот между двумя этими органическими плоскостями Чадо застряло. — Луч! — Северов пальнул из рога, синий луч угодил в поры верхнего чудовища, отразился в нижнее, от него снова в верхнее, и так далее, пока не вылетел прочь из пространства меж пары плоскостей. Монстр не получил никакого повреждения — поверхность с порами показала себя до боли устойчивой. — Тьфу, бля! — Северов скривился. — Сжигаем его, Альфарий! Нужно больше вложиться! — Исполняю! — рога Альфы особенно ярко проявились и заструились, а потом его кожа стала идеально белой, рога — вещественными и бронзовыми — к слову, в такой форме уголки зелёных глаз Альфы также приобретали бронзовый оттенок. Волосы налились золотом и стали визуально напоминать ком единой застывшей массы. Виктор приложил к этому свою волю. — Поражаем их! Конические ноги Чада, которые упирались в нижнюю личинку, испустили от себя провода металлического оттенка, но очень гибкие: они широко протянулись, и от них разразился ток или некая подобная энергия, похожая на электричество. Они разошлись вибрациями, от которых пористая плоскость монстра задрожала. Сверху от шлема извергся новый выстрел. Словно каменная твердь, а не живая плоть, оболочка тел близнецов разломилась, что сверху, что снизу. Два космических левиафана запылали, после чего, в порывах взрывной энергии, теряя куски, отлетели от Чада. — Оружие! — Виктор яро протянул руку к Хрингхорни. — Да! — Альфа и он, волевым усилием, вырвали из ранее поражëнного чудовища это массивное копьё, своеобразный наконечник которого приходился едва ли не больше древка, по длине, и размером с само Чадо; пилоты схватили его и нанесли два последовательных удара — один в одну личинку, второй — в другую — близнецы оба исчезли во взрывах, яркими всполохами пропав из окружения. Их останки как сдуло, унося прочь в космическое пространство. — Да-да! Знай наших, сука! — Виктор показал им вслед средний палец Чада. — Пидоры, блять, напали! — Вообще-то, Виктор-кун, агрессоры тут мы, — обратила внимание Джессика. — С вами русские, — блистательно улыбнулся Северов, — а там где русские, агрессоры — не мы, а — они. Кем бы эти «они» на сей раз вообще не были. Это вызвало бодрый смех у части команды. — Ха-ха-ха! Хорошая шутка, Виктор! — очень обрадовался Смит. — А то вас послушать, так мы, американцы, только Ирак бомбить умеем. Пока дело шло без особой спешки, ближайшие личинки, бывшие в великом множестве, дружненько активизировались. — Сами по себе они слепые и тупые, — предупредил Рэндольф, — но они чуют, когда им пускают ихор, они от этого делаются хищными и бешеными. Это работает, в том числе, как защитный механизм. Впрочем… довольно бестолковый, как и всё, что порождают Азатот и его присные, — Картер прищурился, наблюдая за тем, как на радаре личинки Абсолютных Богов, в большом числе, начинают сталкиваться и биться друг об друга, отлетать и носиться, попадая куда попало. Одна личинка, уловив «Wunder», направилась к нему — она протягивалась на многие сотни километров, походя по форме на шар, вытянутый, с какой-то бордовой каплевидной штукой спереди, позади — как бахрома медузы, болтались какие-то еловые конечности, придатки или что-то такое. Евангелион-13 крошечной песчинкой встал на пути. Рей Аянами и Рэндольф Картер единогласно озвучили: — Панихида Лемурии! Поток белых клиньев накрыл собой личинку, оставляя на ней тысячи порезов, из которых брызгал ихор. Эта личинка сразу обратилась в бегство, но облако её крови едва ли не быстрее привлекало ещё больше тупых и слепых отпрысков челяди Азатота. — Катастрофа Ламара! Под мужской и женский голос рука Евы-13 вытянулась и раскрылась раструбой, откуда протянулась расширяющаяся струя серого морозного пара и синего тумана — длинный по протяжению, этот выстрел покрыл личинок, отчего они замерли относительно Тринадцатой, все став тёмными и каменными. Облака их крови заблестели россыпями мельчайших кристалликов льда, заиграли блеском в лучах двойной изумрудной звезды Ксоф. — Глотка Нараку! Рей и Рэндольф синхронно выполнили жест — всех личинок, до того замороженных, разом стянуло в одну точку пространства. Их сжало до частицы столь малой, что врагов стало буквально не видно внутри такого гравитационного коллапса. Хиро и Зеро Ту, тем временем, тоже выбрали цель. В данный момент они, напомним, пребывали в своих настоящих формах и не намеревались сдерживать силу. — Шар Смерти! Стрелиция с разгона встретила вытянутого розового монстра, похожего на гвоздь. Они били от шляпки — их столкновение развернуло барьер, бьющейся весь в электрических разрядах. Враг не сразу поддался. — Давай, любимый, покажем им, что мы не слабее! — закричала Зеро Ту. — Да-а! — Хиро сосредоточился. — Не будем слабаками! Конец личинки проломился, Стрелиция достигла его середины, всё сильнее расширяя молниеносную сферу — после этого уцелевшую часть личинки отбросило далеко. Она отлетела в пучины пространства. — Молодец, Зеро Ту! — Аска выбрала себе цель и устремилась к ней, оттолкнувшись ногой от своего барьера. — Смотри, какая я!.. Ева-02 поразила создание, похожее на бутон растения, пролетела, на первый взгляд, только слегка касаясь. Когда Ева-02 затормозила после этого и вновь, на этой раз ногой, встретила личинку, буквально половина врага сошла с другой своей части — прямо по линии гладкого разреза, который нанесла Аска. Так вскрылась мякоть, можно было даже осмотреть внутренние органы. — И сейчас смотри! Аска облизала губы, оттолкнулась от этой части, достигла второй — и уже от неё оттолкнулась так, что сей кусок улетел далеко — Аска встретила снова первую половину, ней красная Ева помчалась через космос — но теперь уже управляя движением, врезалась в новую личинку, похожую на некий живой орган, сбила её — и подпрыгнула. — Ва-а-а-а! Крестообразный взрыв — личинку как пронзило. — Давай, любимый, набьём их много! — проследив за этим, Зеро Ту охотно пустилась в это дело. — Хорошо! К Чаду подлетело белесое создание, похожее на моллюска в раковине: эта личинка высвободила многочисленные конечности, похожие на ленточных червей коричневого цвета. — А-ай! — Альфа несколько сбился с толку, когда почувствовал липкие щупальца, которые захватывают и облепляют его со всех сторон, щекочут между ногами. Огромный Альфа-Чадо очутился захвачен этими многочисленными конечностями. — Э-ай! А-ну-ка не давай ему лапать нас! — закричал Виктор, испытывая щекочущие ощущения и гадостное чувство липкости. — Фу, блядь! — Да! — Альфа решительно испустил сжигающую ауру, языки который формировали быстро меняющиеся объëмные фигуры самых разных цветов, по большей части золотого, янтарного, алого, пурпурного и фиолетового. Взрывы и жар обожгли щупальца и разорвали их по большей части. После чего Хрингхорни сокрушительным ударом разметал на обломки раковину, выбрызнул из неё жидкое нутро. — Во-а-ля! — Виктор бодро сосредоточился, после чего материализовал вокруг Чада целый арсенал: в руке — шестиствольный пулемёт, за спиной — целые квадратные гнёзда ракет, от области ног теперь отходят лучемëты. — И я! — Альфа также сотворил вокруг многочисленные панцерфаусты и болтеры. — Огонь! — закричал Виктор. — Очистим космос, как «Катюша» от фашиков! Пространство, полное неистовых личинок, рассвело тысячью зарниц — силуэты чудовищ разорвало или отбросило далеко среди шквала лучей, нарядов и взрывов. — А-ху! Да-да! Идите нахуй! — стал вскидывать рукой Виктор. — Нахуй идите! Это теперь наша земля! Тьфу! Наш космос! Наш космос, вы жили тут веками, но мы, русские, пришли, чтобы забрать ваше… Око Ужаса себе? Ваше зелёное двойное Солнце и ваш космический эфир теперь наши! — Виктор, — усмехнулась Аска, чья Ева летела среди роя мелких чудовищ, — ты забыл сказать, что, раз все формы жизни происходят от Азатота, то эти личинки Иных Богов — наш братский народ! — Хм, да, точно, этот верно замечено! — согласился наш русский патриот. — Скажи им, — добавляла Аска, — что мы пришли освободить их от богов-идиотов, от Азатота и Ньярлатхотепа, и от всей их… хунты нацистов-наркоманов! Такие разговоры вызвали всеобщий смех. — Этого, Зеро Ту! — выбрал цель Хиро. — Да, любимый! Стрелиция крохотной точкой ниспала на личинку, которая имела форму чаши — вся её поверхности была покрыта чем-то, что похоже на густо заплесневелые продукты, клочки ярких цветов, от жёлтого до розового, чёрного и белого, разными участками покрывали и щедро разукрашивали создание. То точки соприкосновения Стрелиции, которая сама осталась крохотным огоньком, пошли многочисленные электрические всполохи, похожие на огни Святого Эльма. В их свете и всполохах, ткань чудовища, похожего на, чашу, сперва обгорела, а потом раскрошилась в тлеющие угли — через облако этих останков Стрелиция вырвалась голубой кометой. Аска, а потом и все остальные, разразились аплодисментами. Хиро и Зеро Ту обрадовались победе над столь крупным противником. — Нараку! Рей и Рэндольф своим заклинанием поглощали в гравитационную точку сверхмощного притяжения огромное количество личинок — они уже затянули их и сжали столько, сколько хватило бы, чтобы заполнить собой клочок пространства размером с Плутон и его окрестности, включая орбиту Харона. И как только это случилось, произошёл как бы всплеск, нечто расширилось из точки, в которую сжали. Подобно пузырю, он лопнул, после чего высвободил одно-единственное создание планетарного размера — мерцающее, красно-оранжевое и фиолетово-синее. Оно обладало сглаженной формой. Спереди у него была, если можно так сказать, голова, прямо переходящая в остальное туловище. Эта голова обладала множеством горизонтальных изумрудных линий (наиболее крупных из них было три), от краёв которых шли переплетающиеся прожилки уже по бокам. Некоторые из них становились оранжевыми, и таких насчитывалось больше всего, меньше всего было — огненно-голубых. Спереди и сверху, как своего рода лоб, выступал козырёк, который заканчивался остриём. Снизу, как пара бивней, шли два острых выроста. От низа и верха головы, тянулись, как продолжение огромного щитка, выступающие структуры, между ними образовывался бок. Они напоминали плавники. Каждая из них заканчивалась остриём, где конец был светло-голубым, отделëнным от общего фиолетового тона оранжевый полосой. Всего таких штук насчитывалось шесть — два с каждого бока, вверху и внизу, и на спине и на пузе ещё по одной штуке. Вот таковым было строение этого существа, а размеры его определились в 18 000 километров [5]. — А! Что это?! — взволновалась Майя. — У нас проблемы, Хьюстон? — взглянул Смит. — Мы недооценили этих личинок, — пояснил Рэндольф. — Они слились в одно мощное существо, — Рей хладнокровно взирала на это создание, вылупившееся на свет из чёрной дыры, словно из яйца. Её скорлупа не исчезла полностью, — Этот объект создаёт вокруг себя колодец переменной гравитации типа, — сообщил Рэндольф, взирая на показания приборов. — Он, можно сказать, инвертировал гравитацию, которой мы его обложили внутри Глотки Нараку. Это позволило ему обратить притяжение нашей ловушки обратно… — Кодовое имя «Экселлио», — наименовал Макото. — Он выглядит большим и чудным, — не испугалась Мари. — Но мы сильнее. — Да, я возьму его! — Синдзи устремил Еву-01 к этому существу. Чем ближе и быстрее летел он к Экселлио, тем шире становилась аура вокруг Первой Евы. Благодаря ней Юнит-01 вообще стал различим на фоне своего противника. — Крылья света! Голосовой командой, Синдзи распустил позади себя длинные эфирные крылья, покрытые узорами в виде глаз. В размахе они могли бы обхватить небольшой планетоид. Все сейчас смотрели за этой атакой. Струи плазмы настоящими штормами бушевали вокруг этого создания. Ева-01 почти достигла его… и тогда само пространство, словно щит выпуклой линзы, возникло на пути Евы-01. Через этот щит было видно изображение Экселлио. — Э-ах! Синдзи с отчаянным выражением вонзил в эту преграду Копьё Судьбы. Вслед чему, придерживая оружие одной рукой, пилот взмахнул катаной. Её лезвие создало разрез в ткани бытия. Этот разрез сперва далеко потянулся, после чего закрутился так, словно спираль, и на фоне этой спирали само полотно космоса, включая изображение Экселлио и само очертание гравитационного щита-линзы, буквально закипело мелкими пузырьками, словно масло на сковороде. И тогда всплеск их отбросил Еву-01. — Блядь! Синдзи вытянул все крылья назад — так, что они стали лишь тонкой чертой с большого расстояния. Спереди они создали множество поочерëдных многогранников — этот бастион, мгновенно воздвигнутый, остановил импульс, с которым Еву-01 отбрасывало. — Та-ак, — Синдзи уверенно взял в руки Копьё и меч, — крупная рыбка!.. Создание испустило ментальный рёв, после чего по глади окружающего пространства разбежалась рябь. — Экселлио испускает отталкивающие гравитационные волны! — озвучил Рэндольф. В этот момент и всех космические объекты, включая многочисленных личинок, оказались отброшены. — Даже Косф-Альфа изменила наклон орбиты! — Майя взглянула на одну из двух зелёных звёзд. — Ну и чудовище! — Мисато в меру напряглась. — Нужно его уничтожить! — Ну что, Вик-кун, — иронично съязвила Аска. — Русским оккупантам тут оказались не рады?! — Русские никогда не бывают оккупантами! — отозвался Северов. — Русские — всегда и исключительно миротворцы! Эй, Альфа, давай покажем этому нацисту-наркоману, как надо приветствовать героев-освободителей! Блондин охотно согласился. Чадо пальнуло из всех стволов и лучей — они достигли цели… но не дали никакого эффекта: сама поверхность супер-личинки обернулась как бы жидкостью, в которой атаки буквально утонули! То ли это был фокус с пространством, то ли фокус с веществом тела, но, в любом случае, Экселлио мог только посмеяться над этим. — Тогда в ближний бой! — принял решение Виктор, не намереваясь сдаваться. — Да! — ему в такт, Альфа показал себя орлом. Чадо выбросил из ног очень длинные, раз в десять длиннее него самого, голубые струи — на их ускорении, объект с Хрингхорни наперевес достиг окрестностей Экселлио… И в этот момент вокруг опять стало бурлить само бытие. Виктор и Альфа вдруг ощутили сильное давление со всех сторон. — Чадо, оно пытается заключить вас в Глотку! — поняла Рей, и даже в её, обычно спокойном голосе, зазвучало беспокойство. — Блядь! — Виктор бросил взгляд назад — их струи как-то странно закрутились позади. Расстояние между ними и противником более не сокращалось. А вокруг всё давило. — Не нравится им ваша миротворческая операция, — спокойным голосом сказал Каору, когда приземлился на голову Чада. — А кто ж его спрашивает, хочет оно или нет?! — жёстко усмехнулся Северов. — Не ты ли ругал Америку за крылатую демократию? — спокойно изогнул бровь Каору. — Но как бы то ни было, — он осмотрел Чадо, а также сварил расстояние между ним и целью, оно более не сокращалось, — похоже, ваша миротворческая операция оказалась не таким быстрым блицкригом… В этот же момент Марк-06 протянул руку к Экселлио. Щит-многогранник, достаточного размера, чтобы закрыть всё Чадо, воздвигся и тем самым как бы рассёк перед собой беспокойные воды бытия — ныне кипение спало. Экселлио это хорошо заметил, он повернулся головой прямо к маленькому Чаду, крохотной точке на своём фоне. И тогда от глаз личинки, подобным горизонтальным линиям, ниспал всполох энергии — эти линии как просветились изнутри, и тогда космос по настоящему разорвало от взрывов, каждый из которых мог легко обратить в прах целую планету. — Щит! — Хиро особенно усилил обереги на всякий случай. Синдзи и Рей развернули АТ-поля для прикрытия товарищей. Но взрыв отразился от АТ-поля Каору — и отбросил самого Экселлио куда подальше. Он отдалился столь далеко, на силе собственного же бласта, что его стало не видно. — Сейчас поймаем! — Мари вдруг сорвалась, резко достигнув противника. — Э-э, осторожно! — Икуно, позади за ней, взволновалась. — Не писай! — Мари бодро сотворила несколько лезвий из АТ-поля, они отлетели от когтей и достигли Экселлио. Они стали достаточно большими, чтобы накрыть конец одного из плавников. Это привело к тому, что он оказался отрезан. Полетел прочь… и сразу оказался притянут вновь, где прирос на место. — На! На! Мари выпустила ещё немного таких серпов, которые оставили порезы-расщелины на теле существа. Они сразу затянулись. А сам Экселлио сблизился, как боднул, и бодание объекта, размером буквально с планету, отбросило Евафранкс Мари и Икуно куда подальше. Теперь от всех супер-личинка стала очень далёкой и маленькой. Но, вместе с тем, более различимое для взора, облачко обычных личинок устремилось стягиваться к нему. Экселлио теперь резко стягивал сородичей к себе. — Колодец переменной гравитации развёрнут, — пояснил Рэндольф, — оно хочет набрать массу, возможно, сознательно, возможно — нет, но оно станет сильнее от поглощения себе подобных. Личинки сейчас стремительно проваливались, словно в жидкость, в ткань вещества Экселлио. Стрелиция в этот момент голубой кометой пробила насквозь создание, похожее на вытянутый овощ, у которого протягивался хвост, состоящий из подобия перьев, очень длинных. — Хиро! — позвал вдруг Каору, когда тот вырвался из взрыва, разбросавшего останки «пернатого овоща». — Да?! — Стрелиция подлетела к Чаду. — Ты ведь намерен действовать отдельно о нас? Сам убить ВИРМ?! Тогда, — Каору взглядом указал на Экселлио, — это твой враг. — Хорошо! — сразу решительно согласился Король рёвозавров. — Хиро, Зеро Ту, возьмите ваше Чадо — вы должны теперь бить в полную силу, — пояснил Каору. — Наконец-то, любимый! — Зеро Ту охотно залетела в лоб Чада, куда Стрелиция пронеслась, словно через воду. Сразу же после этого, волна преобразования прошла по всему Чаду. Огромный Альфа изменился на Зеро Ту — полностью красную Зеро Ту, чьи элементы доспеха приняли чёрный и серо-металлический вид, предельно готический [6]. Живот, бёдра и руки до локтей были оголены, лишь небольшой участок металла между ног закрывал вагину, задница была особенно хорошо очерченной, хотя и без подробных черт. И от этой попки отходил длинный хвост, похожий на продолжение металлического позвоночника. Позади огромной демоницы, как торчащие крылья, веерами в обе стороны раскрылись те элементы Чада, которые в такой форме свободно левитировали за спиной. Они образовали также нечто, отдалённо похожее на Звезду Хаоса. Лицо являла предельно нахальное выражение стокилометровой кокетки-бесовки. Чёрный материал покрыл руки от локтей до пальцев, ноги от колен переходил в острые конические завершения. Более того, само Хрингхорни, огромное подобие копия, вдруг изменилось форму, став теперь изящным и вытянутым, похожим на дрель. Большая часть его веществ утрамбовалась. Колоссальные сиськи, лишь наполовину прикрытые декором доспехов, эпически надулись. Длинные бледно-розовые волосы высвободились позади шлема. И реактивные двигатели решительно вырвались из ног прежней, конической формы. — Давайте, любимый! — Зеро Ту предельно оптимистично восприняла эту атаку. — Я буду рядом, если что, — Каору держался рукой Марк-06 за какой-то выступ на броне, — но я не буду помогать вам! — Удачи, Зерочка! — Аска послала сердечный воздушный поцелуй. — Спасибо, Аска! — целеустремлённо неслась Зеро Ту. — Твоя любовь тоже со мной! По мере приближения, волосы Стрелиции Апас наливались алым. Красная демоница-киборг, в откровенном чёрно-сером наряде, рухнула как комета, на поверхность Экселлио. — Блин, а оно растёт! — взволновался Лёха. — Оно уже сожрало столько сородичей, и стало в два раза больше! — закричала Икуно. — Мне это не нравится! — также взволновалась Джессика. — Не писайте, мои сладкие, — уверено отозвалась им Мари, — там Каору — с нашим Ангелом-хранителем у них точно всё будет хорошо! Экселлио вырос до длинны в 36 000 километров — космический монстр более отчётливо разделился на верх и низ, где протянулись симметричные структуры, похожие на плавники, отведённые остриями назад. Низ отчётливее выявился и налился предельно массивным спереди, обладая теперь грозными выступами и ещё более развитыми бивнями. Стрелиция крохотной искоркой на его фоне, пройдя сквозь плазменный ураган, ниспала на одну из тех щелей. Сфера Смерти, струившаяся молниями от копья, росла и росла, пока не достигла размеров, сопоставимых с небольшой планетой. Так она, как крупный волдырь, стала заметна на фоне всего Экселлио. И волнистые возмущения пошли по всему космическому чудовищу. — Жечь! Жечь его! — Хиро высвободил свою энергию от рогов Стрелиции Апас. — Оно умрёт! Сфера Смерти из волдыря, выросла до габаритов половины создания, Экселлио как начал скукоживаться и проваливаться сам в неё — Молодец, Хиро! — похвалил Синдзи. — Даже я с руки не смог уделать эту хуйню! А ты теперь можешь! — Ва-а-а-а! Гори, гори, гори! — Хиро в этот момент вспомнил те кадры, которые он наблюдал в момент, когда Оракул показал ему альтернативный ход событий. Боль выплеснулась в ненависть. Синий рёвозавр высвободил свой крик, которым ревело само его болезненное сердце — вопль гнева против самого миропорядка. Взрыв ненависти заставил ткань бытия сгореть — он открыл зиявшую дыру, окутанную черную бездну, заключённую в синий нимб. — Что это?! — присмотрелся Горо. — Хиро и остальные в ещё одной чёрной дыре? — спросила Итиго. — Нет, — внимательно посмотрел Рэндольф, — это дыра, которая не имеет ничего общего с чёрной дырой, то есть с объектом просто очень сильно сжатой массы. Это буквально дыра в ткани бытия, вызванная жаждой уничтожить всё… Чёрная точка втянула в себя Экселлио — он весь страшно исказился, потянулся в другую сторону, но тщетно: его части оторвались, он весь искрошился перед тем, как его частички стянулись в точку и сгинули там. — Хиро… — впечатлённая, Итиго засмотрелась. — А-ах, осторожно, блядь! — Тодзи едва успел среагировать на попадание крупного обломка Экселлио. Как только произошло столкновение — Евафранкс, слитый из Дельфиниума и Евы-03, отбросило к ближайшему планетоиду. От столкновения с ним, произошёл резкий разлом доброй половины каменистой поверхности. Среди восходящей волны обломков твёрдой породы воспрянуло километровой создание — тёмное, похожее на дерево, оно начиналось с корней, и заканчивалось головой, где открывался рот, состоящий из четырёх острых сегментов — нутро твари лучилось мягко-зелёным. — На помощь! — сорвался с места Кенске. — Да! — Мику и Дзоромэ приложили к этому же волю. — Скорее! Евафранкс, слитый из Евы-04 и Аргентии, почти достиг цели — но тут личинка, осколок Экселлио, повернула голову в их сторону. Словно бы сама ткань пространства отбросила спешивших на помощь — Кенске, Мику и Дзороме закричали в один голос, когда их отшвырнул словно бы сам ковёр реальности, по которому они бежали. Осколок Экселлио широко раскрыл утробу, выплеснул энергетическое дыхание. — Ничего! — Кенске вытянул руки, разворачивая чёрную сферу, — Лелиил заблочит! — Я помогу! — Джесска подлетела сюда же, создав такой же портал, который вбирал в себя энергию. Дыхание монстра иссякло быстро от удара Евафранкса под основание горла. — Шпорники! — собрался Горо. Их меха отпрыгнула от оплавленной поверхности планетоида. — Да! — Итиго, единым с ним порывом воли, вонзила хвосты-орудия в чудовище. Они немного вошли в него. И оказались вытолкнуты. — Да проще бить! — Тодзи по переменно посыпал выпады ногами и кулаками в тёмную твердь. — Не берёт?! Создание, ревя по-звериному, захватило их Евафранкс корневидными придатками. — Барди, твой ход! — Тодзи выпустил Ангела-симбионта — синие ветви пошли по тёмно-серым придаткам личинки… И сразу же лопнули, исторгая синюю слизь. — Бля, и Барди не берёт! Бля, они принимали вакцину от Ангелов?!. — парень в тревоге приподнял бровь. — Какой прыткий на них напал, — совершенно спокойно произнесла Мари. — Давай поможем Итиго и остальным быстрее! — поторопила Икуно, волнуясь за тех, кого любила. — Погоди, — не меняя своего характерного спокойствия, возразила Мари. — Почему? — подключилась тут уже Джессика, будучи уже взволнована — её Ева-07 соединялась с серийным Франксом, которым также управляла Наоми. — Пока нет критической опасности, — Мари даже протянула руку к стакану с соком, который она пила через трубочку, — пусть сами себя покажу и разделаются с этим. — Это опасный объект, раз он держит Еву, — прокомментировала Мисато, наблюдая за тем, как подвинутая личинка пока успешно захватывает Евафранкс-03. Осколок Экселлио разинул рот, четыре сегмента раскрылись над захваченной жертвой. — АТ-поле на максимум! — приказал Тодзи, видя рвущейся свет. Дыхание обрушилось в упор, взрыв, как было видно из космоса, накрыл добрую часть небесного тела, ещё сильнее его разрушая. От жара, большая часть поверхности буквально расплавилась, став почти чистой магмой. — Он тоже использует колодец переменной гравитации, — пояснил Рэндольф, пока также не спеша на помощь. — Но строго направлено на один объект. Дыхание сошло, ростом более километра, тёмное создание восстало над пламенным жерлом, которое осталось в эпицентре взрыва от извержения из его утробы. Идущие вдоль мелкие конечности шевелились в злобе, яростно трепаясь. — Блядь! — и хотя Евафранкс остался цел, Тодзи, Горо и Итиго испытали давление на себе со всех сторон, когда это создание держало их. Зато появилась возможность яснее рассмотреть буйную личинку, на брюхе монстра раскрылись нежно-зелёные, светлые и мягкие внутри щели, похожие на жаберные. Его голова формой походила на цветок хищного растения. — Бля, как оно похоже на мою сестру в форме Кайдзю! — Тодзи заметил сходство. — Сакура, оно часом не твой родич?! — Да иди ты, Тодзи! Выбирайся поскорее! — отозвалась Сакура. — Да, давай сейчас… Что-то я потерял серьёзный тон! Горо и Итиго в это время, пока говорил Тодзи, вдруг обратили внимание на голубой всплеск, оставленный от смерти Экселлио. Синяя комета в следующих миг пронеслась росчерком прямо от этой погребальной вспышки. — Хи… — Итиго ничего не успела озвучить более, как их меху отбросило. Вместе с разрушающимся, большим космическим булыжником, они отлетели. Супер-личинка успела издать какой-то звук, потрясающий космический эфир. Похожее на растение, оно уподобилось дереву, пробитому молний. — Итиго… — слегка Хиро повернул голову. — Вы в порядке? Синяя Стрелиция, полыхая плазмой, словно в доспехах, как из молнии, встала на фоне чудовища. Оно распалось на две равные половины, одновременно, вместе с тем, распадался на две равные части весь планетоид, также разрезанный, прямо как этот монстр. Его выбросило вместе с пылью, камнями и прахом, прямо в бездну пространства, как мошку в ночь. И следом рванули остатки энергии, окончательно его уничтожив. — Мы в порядке! — отозвалась Итиго после нескольких мгновений переживания чувства восхищения. — Угу, помог, — посмотрел туда Виктор, сейчас пребывая внутри Чада, принявшего облик Альфы. — Колодец переменной гравитации уничтожен. Так, всё нормально? Продолжаем миссию, тут ещё много личинок, — отдала приказ Мисато. Бойцы NERV и Королевства Хиро продолжили мероприятие, забивая личинку за личинкой. Далеко не все из них поддавались легко, но здесь, в открытом космосе, можно было не жалеть силу — и бить в полную мощь. Покончив с десятками крупных, ребята решили отдохнуть — в конце концов, какой им смысл напрягаться? — Давайте побеседуем с местными, — предложил Рэндольф, — нам есть, с кем тут поговорить. «Wunder» и Чадо пролетели к большой, коричневой планете, похожей на Юпитер. Но это точно был не газовый гигант, и вообще не планета — атмосфера тут состояла из густых вихрей коричневого, светлого, белого и даже ржавого оттенков, они кружили и закручивали воронки. Над одной из таких воронок открылся абсолютно чёрный, слизистый глаз, подобный колодцу нефти. Он был столь велик, что пять планет, размером с Землю, могли уместиться на его поверхности. Глаз двинулся в своей глазнице, улавливая появление «Wunder» и Чада. Кроме подобных глаз в других местах, с поверхности живой планеты вскидывались гибкие языки, они хватали личинок и затягивали, языки исчезали внутри круглых ртов, каждый из которых, опять же, мог заглатывать небесные тела. — Это Лу-Кту, Лью-Ктью, «Чрево Великих Древних», — представил Рэндольф, — она Семя Азатота, как и Ремина, с которой мы уже сражались, но в отличие от неё, с Лу-Кту можно спокойно говорить — она не трогает без причины разумную жизнь и у неё приятный характер. Многие из тех, кому он это говорил, нервничали и даже внутри содрогались, только наблюдая паучьи очи Лу-Кту. Мидори и Майя слегка побледнели, Хикари предпочла не вглядываться в чуждый людскому разуму ужас. Но вот по большей части все присутствующие, что люди, что нелюди, рассматривали вид дивной планеты из космоса, и потому уделили внимание более локальным съёмкам с её поверхности: если заглянуть сквозь ураганы, то можно было обнаружить бесчисленные фистулы, каждая из которых содержала в себе очертания зародыша. — Лу-Кту постоянно в положении, — пояснил Рэндольф в ответ на вопрос о том, что это, — она вступает в интимные отношения с кем только можно, потому покрыта вся будущими потомками. Через Великую Мысль, те, кто открыл ей свой разум, общались с Лук-Ту. Кроме того, компьютеры «Wunder» принимали сигналы от создания, также преобразовывая их в речь. — У нас принято проводить знакомства в оргиях. Лук-Ту не против вступить в интимную связь с нами, — вдруг сообщил Рэндольф. Это вызвало смешки. — Бля, как можно трахнуть планету?! — начал неистово ржать Тодзи. — Да, это совсем звучит, — согласился Кенске, — как безумие! — Я могу это сделать, — вдруг спокойно озвучила Рей I. — Чë?! — приподнял бровь Лёха. — Рей, типа серьёзно? — Ого, вот это извращение! — сказал Франкс. — Почему нет? Если это плата за её расположение, — Рей говорила это совершенно спокойно, так, словно мысль о сношении с живой планетой, не была даже чем-то необычным. — Знаешь, сугубо потому, что я хочу знать, как это происходит, — сказала Мисато после паузы, — я не буду против. — ДА. Рей покинула Еву, после чего пала на поверхность планеты, по мере чего вся девушка увеличивалась, покуда не приняла форму Лилит — белого существа, имевшего многочисленные крылья, подобного в остальном своей людской форме, ростом в три сотни километров. Рей-Лилит пала среди длинных фаллосов — едва ли эти органы, гроздьями окружившие её, можно были называть чем-то иным — эти красно-розовые половые члены набухлись головками; и Рей-Лилит принялась своими идеально-белыми руками их стимулировать, и не только руками, но и ногами — своими огромными босыми подошвами Рей-Лилит умудрилась захватить один член и стимулировать его. Чем сильнее она их стимулировала, тем крупнее вытягивались гениталии живой планеты. Вскоре анус, вагина между ног и рот Рей-Лилит оказались заняты этими членами — они её чрезвычайно быстро сношали. И, словно того было мало, у Рей-Лилит открылись влагалища на ладонях, их тоже сношали. Надо ли говорить, какой прозвучала реакция товарищей Аянами на орбите? Кто-то по этому поводу шутил, кто-то улыбался, держа руки у рта, кто-то ругался, кто-то демонстративно плевал и отворачивался от экрана, прося позвать, когда это закончится. Но большая часть зрителей наблюдала с долей интереса — далеко не каждый день можно увидеть такое. — Без комментариев, товарищ майор, без комментариев, — только качал головой и произносил Виктор. — Выглядит интересно, — внимательно и даже в чём-то хладнокровно, всматривался Альфа в этот процесс. — Не будь мой опыт общения с чуждыми формами жизни столь мал, я бы тоже мог попробовать… Развратный блондин ухмыльнулся, воображая то, как его гигантскую версию окружают огромные фаллосы живой планеты и прочищают все щели, имеют в глотку и в тыл. С передачей всех невероятных ощущений лично Альфе. Так как фашист и русский были связаны ментальным интерфейсом, Северов принял в сознание образы его фантазий. — Фу-у-у-у! Нет, ну это дно! — заладил позади Альфы наш попаданец, бесконечно сокрушаясь от такого хода событий. — Дно! Я думал, дно пройдено, когда меня связали и выебли нахуй! Но это — ебля гигантских извращенцев с гигантской, нахуй, планетой — вот это дно! Дно просто! Реакция нашего патриота вызвала не меньшее внимание, чем процесс сношения Рей-Лилит и Лу-Кту — шутить и смеяться стали уже над этим. Попутно Кирби даже снял штаны и стал прилюдно дрочить, по итогу чего смог извергнуть сперму — прямо в тот момент, когда фонтаны подобного рода жидкости обдали Рей-Лилит, она почти вся оказалась в каплях — многочисленные члены разрядились со всех сторон. Одновременно с этим, словно против их потока, все вагины Рей-Лилит сократились и извергли из себя обильные брызги. Экстаз явственно явил себя на лице богини. После этого Рей-Лилит распрямилась, сокрыла половые губы на ладонях, предварительно выпустив из них жидкость. Аналогично — из её ануса и влагалища между ног также вышло много подобной субстанции, она же открыла рот и выпустила из него обилие этого вещества. Покончив с этим, Рей-Лилит снова взлетела, по ходу вернулась в людской облик, заняла положение в Еве-13, положив ногу на ногу. Выражение у Рей было как обычно — то есть, совершенно спокойно, словно она не сделала ничего экстремального. Все смотрели на неё, поначалу даже не смея спрашивать, Рей взглянула на них: — Я испытала хороший оргазм, — слегка улыбнулась богиня-альбиноска. Это привело ко взрыву надрывного хохота среди собравшихся. — Глядите, — Рэндольф указал на отдельные экраны, где показывали исчадий Лу-Кту, которые уже вылупились. Одно из них, размером с Плутон, обладало вытянутым туловищем, хвостом, конечностями по бокам и длинным подобием языка спереди, вместо головы, по его протяжению сверкали паучьи зерцала, а сам вырод был весь грязно-чёрный. — Этого она нажила от Ньярлатхотепа или его ближайшего родственника. Теперь от нашей Рей у неё тоже родятся дети. Кадры показывали то, как члены, с которыми сношалась Рей-Лилит, стали основой для фистул, внутри которых развилась пролитая жидкость. — Вот — это будущее потомство, — пояснил Рэндольф. — Лу-Кту очень благодарна нам за расширение генофонда. — Слушай, Рей, а ты не хочешь провериться на венерические… или на нежелательную беременность? — задала вопрос Мисато. — Я предохранялась с помощью АТ-поля, — без доли шутки ответила Рей. Впрочем, дальнейшая улыбка указала на то, что у Аянами есть доля юмора. Почти все остальные начали истерично ржать. — Эй, Каору-кун, — обратилась тут к товарищу Аска, — я ничего не предлагаю, но ты часом не хочешь оплодотворить планету? — Аска, я люблю мужчин, а то, что можно оплодотворить, даже если у него есть член — много членов, очевидно, не может быть мужчиной, — Каору расслаблено взглянул на тысячи паучьих очей внизу, смотрящих со дна ураганов. — К тому же, я люблю либо мускулистых парней-красавчиков, при виде которых у меня сжимается попа, либо тонких, нежных юношей, от чьих поп у меня вскакивает. А это, — указал большим пальцем Каору, — как ты видишь, не похоже ни на первое, ни второе. Думаю, как любительница мужчин, ты можешь понять разницу. Очередной приступ смеха последовал за этим. — Ха-ха! Понимаю, Каору! — надрывалась Аска. — У такого пидора как ты, не может быть никаких иных принципов, кроме как не допустить оплодотворения! — Рей — Лилит, потому её не заботят такие вещи, как пол, раса, биологический вид и тому подобные мелочи, — немного иронично сказал Рэндольф. — Ничего удивительного, если считать, что она — богиня. Тепло распрощавшись с Лу-Кту, «Wunder» двинулся дальше. — Лу-Кту упоминала, что скоро будут ритуалы в честь Идх-йаа, мы их обсуждали, думаю, можно на них взглянуть, — предложил Рэндольф. — Заодно посмотрим, что нам смогут предложить местные за Прим, вещество личинок. Возражений не нашлось, потому «Wunder» причалил к планете, расположенной поодаль от скоплений личинок, но достаточно близко, чтобы Ксоф светила тут как два небольших солнца. Во время сближения системы опознали многочисленные спутники вокруг — они напоминали морские мины, если их поймать, увеличить и рассмотреть. — Система отпугивания личинок, — пояснил Рэндольф. — Раньше её создавали кристаллические башни Ксофа, но во время прибытия сюда Великого Ктулху, тут разгорелся конфликт. Говорят, Ньярлатхотеп постарался, стравив всех тут своими лживыми речами. Башни были разрушены. Надя взглянула на голубой кристалл, который она использовала для своей роли. — Верно, — заметила это Юй, — это обломок с Ксофа. Чадо рёвозавров оставили на орбите, его пилоты вместе с «Wunder» спустились и пролетел над огромной, в несколько километров по протяжению, башней, сброшенной давным-давно. У неё был минеральный вверх, и сейчас два изумрудных солнца на горизонте ясно играли огоньками по её останкам. Многочисленные растения приглушённо-оранжевых тонов, похожие также больше на морские кораллы, раскидывались во все стороны — могло показаться, что даже вся планета покрыта ими. Вьющиеся растения заняли собой останки башни, только с воздуха можно было разглядеть её. Не росли они лишь на кристаллической поверхности. Алый и янтарный мох активно распространялся на простых камнях. Почти все местные горы, в пределах следования «Wunder», облюбовали джунгли странных грибов, по их слизистой равномерно простирался чудной для земли, мягкий оттенок морской волны; вершинами фигур эти организмы торчали в небо какими-то раковинами. От их разглядывания происходил приступ трипофобии, казалось, это так много огромных улиток присосалось к склонам — но нет, это были именно верха грибниц. Среди всей этой флоры ходила и фауна — всевозможные создания, порой чрезвычайно причудливые. Особенно бросались в глаза обладатели сплюснутых туловищ, чьи гибкие и длинные ноги простирались на десятки метров, они были идеально приспособлены для прохождения через все эти заросли. Сие создания, кажется, питались по большей части именно растениями и грибами — для этого животные выделяли жидкость, которая растворяла продукт — после чего эти организмы собирали своими специальными губками эту смесь. Ещё тут кружили маленькие существа, похожие на меховые пальто, как если бы они могли носиться по воздуху, подобно летучим мышам. Эти создания доедали то, что не доели крупные травоядные. Ещё ползали по их телам, впитывая «мехом» выделения из пористых поверхностей. Травоядные в ответ часто пердели из больших кожаных мешков, которые свисали у них повсюду гроздьями. Сканеры и компьютеры определили, что так представители живности выбрасывают остатки пищеварения. Когда наши герои достигли городов, то летающие острова оказались далеко не самым удивительным. Здания и монументальные сооружения были огромны, они состояли из чего-то, что одновременно походило на камень и на металл, и было слито воедино — формы, которые принимали сооружения, заставляли глаза болеть. Здания создавали оптические иллюзии своим устройством, потому, в зависимости от угла зрения, перспектива страшно искажалась. — Эта вся архитектура, — пояснил Рэндольф, — выполняет информативную функцию. Распределение света управляется на локальных участках, чтобы при отдельных эффектах производить оптические иллюзии. Они несут информацию, прямо так, как наши вывески, реклама и так далее. То есть — ты видишь изваяния и барельефы, чья форма сводит тебя с ума, а на самом деле это просто вывеска с указанием, где тут туалет. — Ух, — Синдзи поднёс палец ко рту, — Учитель, я больше не схожу с ума, если знаю, что это вывеска, которая тупо сообщает, что там есть место посрать. — Ну, по большей части там указываются направления многомерных углов, чтобы никто не перепутал угол Йр с углом Нххнгр [7]. Здания стояли на земле, а над ними парили целые острова, фактически — города, также состоящие из подобного рода зданий, часть из которых — направлена вниз. Основными жителями планеты были представители расы Ктулху — рост этих созданий сильно разнился от особи к особи. Они шныряли тут везде, ловко манипулируя тем желатином, из которого состояли их тела, потому они могли запросто проходить, просачиваться и скользить среди своих причудливых построек. «Wunder» завис над крупным сооружением, в нескольких километров высотою, от него отходили лентами Мёбиуса лестницы, хотя было не очень понятно, зачем крылатым существам лестницы, и само оно состояло из красной породы с фиолетовыми прожилками. Некоторые из плит свободно опускались и закрывались. Ктулху чудно перемещались по лестницам Мёбиуса: они для этого сворачивались в шар и буквально катались, очень быстро при этом, так быстро, что за ними оставалось какое-то иллюзорное изображение. — Я сам поведу переговоры, а вы пока можете погулять по окрестностям — главное, ничего не трогайте, — разрешил Рэндольф. — Не бойтесь, ваши костюмы и их обереги защитят вас от несчастных случаев. Юй и Зкауба присоединились к нему. Многие ребята, облачившись в комбинезоны, покинули «Wunder», стали осматривать мелкие детали окружения. Вокруг собрались представители расы Ктулху, часто отличные друг от друга различными соотношениями в пропорциях. Впрочем, неважно — эти создания свободно могли менять соотношения размеров и формы своих тел. Базовой основой были крылатые, более или менее гуманоидные фигуры, иногда больше похожие на нечто от зверей, щупальца спереди морд, шесть глаз и когти на руках и ногах. У некоторых глаз было больше, у некоторых вырастало несколько рук, у кого-то были длинные хвосты. — Я всё же не до конца понимаю — мы ведь воюем с расой Ктулху, — обратил внимание Стас. — Почему мы так вышли и спокойно ходим среди них? — Если бы ты воевал с американцами, это значило бы, что ты не мог спокойно ходить с папуасами? — так ответил ему Рэндольф. — Ктулху — вид, не фракция. Впрочем, да, они имеют отношения с нами врагами, но они знают, что нашим врагам нет дела до их благополучия. Они не против проявить к нам лояльность, если мы проявим её к ним. Это расположит нас ко всем потенциальным союзникам по всему мирозданию. Хиро не нуждался в том, чтобы облачаться в особые средства, так как у него самого был свой текне-костюм, достаточно открытый, как помнит читатель. Хиро раскрыл позади металлические крылья, они позволяли ему ровно парить в воздухе. Кирби, Принцесса и Принцы также не пользовались чем-то дополнительным. Рассматривая окрестности, ребята нашли существ, которые отличались от Ктулху. В первую очередь в глаза бросалось создание, похожее на одно из тех травоядных, которых они уже видели — на длинных ногах и с губками для впитывания питательных веществ. Одну такую особь обхаживал некий жук, он походил на крупную особь, но был в три раза меньше, вытянут, с лишним набором осязательных манипуляторов. И за ними перемещались свитой подобия трубчатых червей, у которых с обоих сторон открывались отверстия. Заинтересовавшись этими созданиями, ребята открыли базу данных. В ней говорилось, что все они — один вид, имеющий три пола. Условная самка — крупная особь, она принимает в себя биологический материал самца, содержащейся в мешках для выделения остатков жизнедеятельности. Самец получает в свою очередь материал от самки, после чего перерабатывает и отдаёт потом другой женской особи. «Девочка» формирует протоформу, которую помешает в бегающего червя — они привлекаются феромонами и едят испражнения самки. В зависимости от ряда обстоятельств, включая питание и температуру, эти создания определяют пол будущей особи, которую в себе вынашивают и рожают. — Поглядите на Природу — как глупо думать, что гетеросексуальное размножение — это эталон расплода, — рассуждал Синдзи. — Природа многообразна, как верно заметил Маркиз де Сад — и иногда она шалит. — Я попробую узнать подробности, — Шут телепатически обратился к расе Ктулху. Местные рассказали о том, что в цикле размножения этих существ с тремя полами принимают участия те летающие симбионты, которые похожи на пальто. Они питаются выделениями и объедками женских и мужских особей, перенося на себе генетический материал. Самец испытывает оргазм, когда обменивается материалом с самкой, она испытывает оргазм, когда передаёт протоформу для плаценты-червя. Третий пол, её потребляя, также испытывает наслаждение. Разумеется, эти существа часто обманывают собственное восприятие, чтобы испытать оргазм, либо стимулируют друг друга, дабы пережить удовольствие, но никого не оплодотворить. — Короче, — заключил Шут, — эти создания — не меньшие извращенцы, чем мы. — О, вот видите, как не одиноки мы во Вселенной, когда предаёмся всем этим видам извращений? — оптимистично заговорил Синдзи. — Секс, как я всегда говорил, существует в первую очередь для удовольствия, а не для размножения. — Синдзи, — Виктор слега свёл брови, — почему ты так часто об этом говоришь? Ну, то, что надо сношаться в анал, пердолить и мальчиков, и девочек… У тебя комплексы, не так ли? — Не буду скрывать, Северов-кун, — обернулся к нему Синдзи, — что я стыдился поначалу своей ориентации. Когда я понял, что меня привлекают не только девочки, мне было стыдно и некомфортно. Чтобы это преодолеть, я должен был бросить интеллектуально вызов обществу. Так что мои подобные мысли — следствие этого. Это не комплекс, потому что во мне давно не осталось ни капли стыда за свои желания и за то, что я делаю в постели. Это скорее инерция. Она появилась в моей душе как ответ на то, что подобных мне, презирают, ведь я отличаюсь в интимной сфере. А для людей — это мишень. Когда они хотят уязвить тебя, они атакуют твою сексуальность. Это самая уязвимая твоя сторона. — Для людей? — уточнил Хиро. — Почему? — Нехватка рационализма? — предположил Горо. — Папа всегда говорил нам, что все проблемы людей — от недостатка рациональности, — сказала Итиго. — Отчасти да; но, друзья, надо думать, откуда презрение к тем, кто не такой как все, в сексе берётся, — Синдзи высказал своё предположение: — Я думаю, секс связан с двумя противоположными чувствами. Это чувство притягательности и чувство отвращения. Мы так устроены, что при сексуальном влечении нас влечёт в чужим телам. С другой стороны, без влечения, мысль об облизывании чужого тела, разве она не отвратительна? Вы вообразите, что грязный, волосатый мужик хочет, чтобы вы его вылизали. Разве это не будет мерзко? Друзья внимательно слушали Синдзи. — Да, мне будет, — согласился Виктор. — Вот-вот, а кому-то именно волосатые и толстые нравятся. Словом — для людей нормально испытывать отвращение при мыслей о сексе вне тех форм, когда он лично им нравится. Именно поэтому многим гетеросексуальным мужчинам мерзка мысль о сношении двух мужчин в зад. — Могу сказать — да, — кивнул Тодзи. — Но как видишь, — подхватил Кенске, — можно изменить вкусы. Можно привыкнуть к сексу с парнями. — Если они могут быть в твоём вкусе, — добавил Тодзи. — Мне как-то проще делать это с женщинами, — сказала Мана. — Никогда не питала отвращения к лицам своего пола в таком контексте. — Мне иногда отвратительны мужчины, — поделилась Мари. — Но иногда даже нормально. А вот девочки — мне всегда хороши! — Человек может привыкнуть к тому, что раньше ему было отвратительно, да, это так. Но для многих тех, что им не нравится в сексе, отвратительно, — сказал Синдзи. — Я думаю, это механизм, разработанный эволюцией: вы попробуйте плюнуть в еду, которую вы будете есть — вам будет приятно? Если возникает мерзкое ощущение, то это — эволюция, наш вид должен был как-то защищаться от вредных бактерий. Потому у нас вырабатывается отвращение к дизентерии, а вылизывание чужого тела, введение в него жидкостей, это как раз подобного рода провокатор для чувства отвращения… Но в то же время, да, как вы понимаете, секс требует близости — секс внушает нам страсть к чужому телу, желание вылизывать, сосать, сглатывать и так далее. Разумеется, для того, кому это мерзко, мерзок и человек, который это хочет. Так что, это естественно, считать мерзким того, кому нравится то, что мерзко тебе. К сожалению. Виктор моргнул, раздумывая над этими словами: — Я тебя понимаю, Синдзи. Когда я тоже понял, что мне нравятся не только девочки, да, я оправдывался. Но постепенно понял, как оно так, и просто перестал оправдываться. И я теперь спокоен и спокойно делаю то, что мне нравится в постели. Мне не стыдно. Виктор ещё подумал: — Нет, я не буду кричать на каждому шагу, что я бисексуал, я не хочу, чтобы об этом кто-то знал за пределами моего круга. Да, в культуре, в которой я родился, педики — люди второго сорта. Таких, как я нормально ругать — от нас нормально плеваться, вытирать ноги, пусть даже образно. Тут я ничего не хочу сказать. Но я не хочу, чтобы при виде меня люди думали: «О, вот этот чел пошёл, я слышал он с парнями спит». Я не хочу, чтобы люди, думая обо мне, думали в первую очередь о том, с кем я сплю. — А тебе так важно, что о тебе думают люди? — заговорил тут Каору. — Кажется, большинство людей, с которыми я общался, кто не в теме, думали, что я странный, они думали, что я гей. Гей и странный — две мысли обо мне, которые крутились у них в головах. Но мне без разницы, что они обо мне думали. Это не трогало моё сердце. — Потому что ты не считал себя одним из нас, — подумав, сказал Виктор. — Да, мне без разницы, что обо мне подумает тот, с кем я не пересекаюсь. Но окружение — это уже другое. Каору показался гордящимся своей независимостью. — Да-да, Кавëр, можешь радоваться, что в душе тебе искренне похуй, я тебя поздравляю, — сказал Виктор, — без иронии! — Удивительно, что для одного человека в душу — ерунда то, что катастрофа для другого, — прокомментировал Каору. — Я помню, что подобные вещи, как уважение клана, честь, верность своим, когда-то волновали многих из нас, — Хиро оглядел других рёвозавров. — Если вернуть нас назад во времени, — сказал Красный Принц, — меня уже не будет волновать то, что когда-то мой народ считал меня проклятым. — За такое время мы все закалили свои сердца, чтобы добиться полной атараксии [8], — сказала Принцесса. — Помню, у нас было клановое общество, где главную роль определяла принадлежность к клану и его иерархии. Мы были агрессивными существами, — говорил Хиро. — Потом, после гражданской войны Оракулов, наша церковь решила не просто захватить власть, её иерархи решили создать общество нового типа. Они пошли против кланового строя, чтобы создать новый строй — где все будут паствой единой церкви, где кланов не будет, а все будут братьями по вере. Если в клановых и племенных обществах солидарность сосредоточена на своих, а ненависть изливается на чужих; то в новом обществе, когда всех соединяет вера, солидарность базируется среди братьев по вере, а ненависть изливается на неверующих, еретиков и раскольников. Именно, чтобы сломать клановый строй, церковь проповедовала, что её учение выше семьи, родственников и рода, чтобы уничтожить главные ценности старого порядка и заменить их новыми — именно поэтому само посвящение в нашу веру требовало клятву перед Богом, что ты готов принести в жертву весь свой род. Это было не изуверство, это — чистый прагматизм. — Я бы никогда не предала тех, кто лично мне дорог, — Аска вскинула руки, пытаясь как бы объять тех, с кем она близко знакома, в первую очередь Синдзи, Каору, Виктора, Зеро Ту и Хикари. — Мне без разницы, что думает государство. — Да, но ты понимаешь, если так будут делать все, общество окажется невозможно, — сказал Хиро. — Точнее — государство. Все цивилизации, подобные нам, начинают со стай. Если совпадут условия, стаи соединятся в нечто более крупное. Но такое существование невозможно, если каждый будет постоянно приносить в жертву интересы всеобщие во имя интересов своего ближнего круга. Да, все жизнеспособные общества как-то живут с этим, но в рамках жизни одного индивида — постоянно происходит этот конфликт. — Да, — подошёл тут к ним поближе Кадзи, — именно потому, например, наиболее радикальные коммунисты пытались уничтожить традиционную семью. Чтобы сделать общество крепче. — Я не думаю, — сказала Хикари, — что многие бы с этим согласились. — А любое изменение общественных формаций приводит к тому, что много кто оказывается прижат ногой у горла, — сказал Кадзи. — Вспомни нашу страну, которая долгое время была в изоляции. Когда стало ясно, что мы — сильно отстали, то правительство начало модернизацию, не особенно считаясь с теми, кто потеряет от этого. Потому что, совершенно верно, в общественных интересах — выйти из средневековья. Иначе вас легко поработят развитые страны. Потому пришлось, например, снести нафиг наших самураев — этому сословию — место в средневековье или в аниме. Кадзи сделал паузу: — Это навело SEELE на мысли, что прогресс — штука отнюдь не белая и пушистая. — Мы это хорошо знаем, — сказал Хиро. — Как уже верно было сказано, наш мир навалял из своего говна Хаос-Идиот, потому всё у нас тут противоречит — наши желания противоречат, как верно заметил Синдзи, когда говорил об отвращении и влечении к чужим телам; что тогда удивляться, что в обществе постоянно противоречат интересы одних с другими? — Короче говоря, — подвела итог Мари, — жить, значит постоянно ожидать от всего дерьма! — Это верно, — согласился Тодзи, — я уже привык к дерьму. — Тяжело жить, думая об этом, — как кажется, поёжилась Хикари. — Вот именно, — сказал Хиро, — вот почему во все времена были популярны эти идеологии, которые учили, что надо жить ради высшей цели, что высшая цель оправдывает жизнь, что прогресс, героизм, боги и тому подобное — что они оправдывают и придают смысл этому беспорядку! — Хиро аж вскинул руки. — Но это была ложь, чтобы скрыть горькую правду. — Наверное поэтому большинство людей во что-то верят, — сказала Мана. — В бога или… ну, в лучшее. — Потому что отчаяние — это неизбежно, что следует за осознанием правды жизни! — Хиро подумал, потом поправил себя: — Нет, отчаяние следует не из этого. Он взглянул на Виктора: — Мне доводилось делить с тобой сознание. Я понимаю твою волю к жизни. Ты с самого начала решал проблемы по мере их поступления и не рефлексировал. — Да, мне всегда казалось полной хуйнëй вот это ваше обсуждения смысла бытия, — Виктор сложил руки на груди. — На самом деле отчаяние вызывает не осознание природы бытия. Отчаяние вызывают страдания и последующее осознание, что тебе они выпали абсолютно ни за что. Страдания — то, что приводит к размышлению. — Верно, Хиро, — согласился Кадзи. — Священные тексты, типа книги Иова — они учат, что страдания не напрасны — или, по крайней мере, ты обязан признать правоту высших сил, признать, что некие силы, с которыми ты обязан считаться, не зря тебя приговорили к муке. Тут заговорила Рей Аянами I: — В античности существовали философы — стоики. Они считали, что не стоит переживать, следует превозмогать себя, волоча ноги по пути судьбы. Потому что невозможно идти против судьбы. Но при этом они думали, что божественный закон — Логос — благ, что он ведёт если не отдельных людей, то все события к чему-то благому. Очевидно, это на самом деле не так, — сказала альбиноска. — Но общий принцип, волочить ноги, даже если просто ползти дальше, — Рей цинично повела взглядом, — получая удары судьбы, это по мне. Я возьму этот принцип, выкинув из него неверное. «Стоик» — это тот, кто «стоит», — Рей изрекла это не без доли гордости, — даже если рушилось бы всё вокруг, «стоик» — это тот, кто выполняет свой долг до конца, не будь того, кто бы спросил с него. Такая настройка до конца позволяет сопротивляться боли и отчаянию, и если ты решил жить, то теперь предстоит хлебнуть боли и отчаяния, лучше с таким сердцем их встретить. — Я полагаю, — взглянула на неё Принцесса, — мы в этом точно схожи. Между девушками молнией пронеслась симпатия — синекожая óни, похожая на девочку, и стройная азиатка-альбиноска, уважая такие жизненные принципы, выразили определённого рода интерес к персонам друг друга. — Друзья, — подошёл к ним Рэндольф, завершив выговор с местными. — Нас приглашают взглянуть на те ритуалы, связанные с Идх-йаа, которые мы обсуждали накануне. Никто не предлагает нам самим стать жертвой — местные поймут, если мы всего лишь поглядим на всё, находясь в безопасности. — Раз мы любуемся достопримечательностям, — сказал Шут, — почему — нет? — Ох, не нравится мне глядеть на ужасы, — покачала головой Надя. — Да, я считаю, нам нечего глядеть на такие зверства, — поддержал свою возлюбленную Ихт. — А мне интересно, — энергично сказал Дзоромэ. — Если мы на другой планете, я хочу посмотреть на всё! — Если подумать, — повернулась Джессика к главам нашей компании, — мы могли бы попробовать отговорить их от такого… самопожертвования. — Лучше тогда взглянуть, что этот ритуал из себя представляет, — сказал Франкс. — Мне тоже интересно. — Давайте проголосуем, принять это приглашение или нет, — предложил Асари. — Да, — поддержал Смит. — В конце концов мы же достаточно круты, чтобы, если что, набить морды всем этим осьминогам! Сакура, Хикари, Надя и Ихт сразу встали в позицию против. Айони, немного подумав, тоже. Но все остальные — либо сказали что им без разницы, либо захотели поглядеть. — Послушайте, если будет шанс, мы сможем отговорить этих жертв от самоубийства, — аргументировала Мана. — Так что напротив, нам следует посетить этот их праздник! — В таком случае — решение принято большинством голосов, — подвела итог Келли. Обширное свободное пространство, похожее на область, покрытую базальтом — так выглядело место для жертвоприношения во имя жены Ктулху. Здесь собрались многочисленные последователи, по большей части — представители расы Ктулху, но явились сюда и иные существа. Для незнакомого с местной фауной, сложно было сказать, представители какого это количества видов, но они были разумны и пришлю сюда совершенно сознательно. Разномастных созданий собралось тысяч пять — не меньше. Верующие пустились озвучивать своими нечеловеческими голосами воззвания: — Куум-яа! П`хень нлг`аиии! Куум-яа н`ньяхгл! Н`ъяяяг! Куум-яа! Иньярлг! П`льеи-нь-еф!.. Куум-яа! — и так далее, едва ли часть этих звуков вообще можно адекватно передать и изложить — они раздавались и смешивались с ветром как шипения, визги, клокотания, даже надрывные звоны и утробные вздохи. Впрочем, очевидно, с точки зрения расы Ктулху общение людей выглядело бы где-то также странно и непонятно. При этом издавали они всё это не ротовыми отверстиями, которые были скрыты под клубком лицевых щупалец, а скорее вибрациями и колебаниями всех своих желатиновых тел сразу. — Если перевести это литературно, то это звучит так, — предложил послушать Рэндольф: О, Божественная мать моя! Я жажду любить Тебя И внушать к Тебе любовь… Но чувствую своё бессилие И прошу Тебя быть моей святостью. В знак совершённой любви, Я приношу себя в жертву Всесожжения Твоей милосердной любви. И молю Тебя сжечь меня дотла… Дабы я стал мучеником Твоей любви, О, Божественная мать моя! [9] По ходу этого воззвания, представители расы Ктулху специфически вибрировали, принимали какое-то особенные пропорции, делали жесты с помощью рук, крыльев, щупалец и тому подобного. Не прошло и пяти минут, как вся долина, залитая зелёным солнцем, начала сотрясаться мощнейшими толчками. Это вызвало особенный ажиотаж среди верующих, но не успели они как следует на него ответить — очень равномерно и странно упорядоченно, под ними стали расходиться щели в этой базальтовой структуре. Которая, на самом деле, вовсе не была базальтом. В пропасти и щели полетели адепты Идх-йаа (или Куум-яа), разумеется, так как в этом и был весь смысл, они не пытались воспользоваться крыльями, дабы подняться в воздух. Исчезли во мраке, куда лишь немного пал свет зелёного Ксофа, дабы показать наблюдателям тонкие и полупрозрачные псевдоподии — как у гигантской амёбы, хотя эта богиня в целом совсем не походила на амёбу. Все, кто явился, оказались сожраны, после чего все щели и пропасти закрылись над ними. Это мероприятие не оставило никаких следов. — Для них это в высшей степени прекрасный день, — Рэндольф даже улыбнулась, — ведь это счастливый знак, когда богиня откликается сразу. Очевидно, наше появление заставило её активнее следить за событиями. Вот почему она так быстро отреагировала. Думаю, то, что она так быстро всех сожрала в момент нашего появления, закрепит наш авторитет в глазах местных. — Они, как я понял, — заметил Тодзи, — сделали это абсолютно добровольно? — Да, ими двигала любовь к божеству, — повернулся к нему Хиро. — Поверь, для моего вида в старые дни ритуальные самоубийства с целью Вознесения к богам — типичное дело. Верующие — что с них взять. — Мда… — Кенске решил пошутить. — Похоже, они тоже решили заняться любовью, а не войной, но исход получился, как если бы они решили сходить на войну…