Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

По ходу всеобщего безделья Гамма кое-что вспомнил. — Кажется я откопал в своей памяти первый день, когда встретил Хиро и Зеро Ту, — Гамма потирал свой совершенно гладкий подбородок. — Ещё когда мы жили на древней Малакандре. — Расскажи, а я попробую вспомнить, так ли это было или нет, — сел рядом Хиро. — Я не знал, кем были мои родители… Мальчика, который появился на свет с бордовой кожей, близкой к красной, тоже, вероятно, сочли за ненужного и скверного. В трущобах Гамму вырастили до сознательного возраста еретики, которые ненавидели официальную церковь и её власть, потому помогали тем, кого она считала нечистыми. Однажды, когда Гаммы не было дома, полиция устроила облаву на еретиков — Гамме осталось только, глотая слёзы, в стороне смотреть на то, как его семью предали на городской площади мучительной смерти. Беспризорники носились в тени низких крыш, протянутые здания и подворотни неблагополучного района служили настоящими джунглями. Между такими нищенскими и благополучными кусками города возвышались самые настоящие стены. Гордые рёвозавры, потомки аристократов, могучих клановых вождей, не желали ютиться по соседству с безродной чернью. Взгляды, полные гордыни и тщеславия, падали с вышин помпезных дворцов. Гамма с малых лет наблюдал за их шпилями, прямо так, как все наблюдают за Арболом. Иногда, таких как он, отлавливали, и никто не знал, что с ними потом делают. Ходили слухи о том, что их разбирали на органы, делали экспериментальные препараты, а то и попросту убивали или обращали в живые игрушки для утончённых оргий. Гамма, однако, не видел другого мира, а тот, кто не мог сравнить, не шибко горевал по поводу несовершенства того клочка бытия, данного ему при рождении. Так как он был симпатичен, то вокруг него вились беспризорные девушки. Многих из них он обрюхатил, но никто из них не стал матерью. Девицы могли достаточно эффективно, в силу ряда средств, спровоцировать выкидыш. Никто из них в любом случае не мог растить детей. Потому в их нише общества считалось большим залётом выносить ребёнка до такого состояния, когда станет округлым живот. Кроме женщин, Гамма активно совокуплялся с мужчинами — он любил их трахать и хорошо замечал, что прочищать их задницы ему куда приятнее, чем женские вагины. В зад всегда можно смело и без задней мысли кончить, не думая, что твоя пассия обзаведётся таким неприятным побочным эффектом, как маленький паразит, не приносящий никакой пользы для матери, но отягчающий её быт. Разве ребёнок — не вредитель? Гамма получил особенно много внимания благодаря тому, как он вёл себя в уличных драках — а именно, он буквально забывал про боль и обрушивался на противника до тех пор, пока тот не отступал. Сам Гамма не был агрессивен без причины и вообще держался разборок — он старался не иметь всяких дел без необходимости. На его глазах не раз кто-то кричал и звал на помощь, но Гамма лишь ускорял шаг, как ускоряли все — потому что себе дороже будет встревать. — «Каждый сам за себя…» Однажды он встретился в одном злачном месте с одной Шалавой. Она была хороша собой, умна по виду и нагла в манерах. Её обслуживали сразу трое громил. Гамма сделал то, чего обычно не делал, особенно с женщинами, он потерял голову! Шалава, видя, что парень с яйцами весь исходится страстью и часы на пролёт прочищает ей все три отверстия, сразу поняла, что надо приспособить его для дела. Гамма ради неё влез в серьёзный криминал — зря. Шалава его кинула — и Гамму схватила полиция. Он сидел, ожидая казни — потому что к краснокожим не было ни доли снисхождения. Гамма каждый день взирал на улицу из окна тюрьмы, думая о том, как бегут его последние часы. Шалава не спаслась — её громилы прямо вместе с ней также загремели на эшафот. Сейчас суд всего лишь выбирал наказание. Изначально, по всей строгости, преступников приговорили к позорной участи — кастрации и виселице. — Эй, вы! — Гамма, полный гордости, вскочил и заявил на последнем слове: — Такие как я — всю жизнь живут как черви в тени ваших дворцов! Вы думаете, мы от хорошей жизни становимся ворами, разбойниками и мошенниками?! Так что проявите хоть каплю уважения — отрубите нам головы, не трогайте наши члены! Кастрация считалась наиболее позорной участью. — Что ж… — судья копался в бумагах с такой интенсивностью, с которой сонная муха копается в дерьме. Вершитель правосудия прервал унылый сей процесс, внимательно посмотрев в бордовое лицо Гамме, увидел там отчаянную решительность, весь накал эмоций. — Думаю ваше прошение можно удовлетворить. Шалава и её громилы, все трое «рассово верные» синекожие, сидели предельно озлобленными, ни о чём более не прося. — Единственное, в чём мы виноваты, так только в том, что попались, — процедила сквозь зубы преступница. — За это мы будем наказаны, за свою неосторожность! — а потом она, не менее гордо, чем Гамма, встала и высказала: — За наш промах мы ответим, а не за то, что покусились на кого-то там! Ваш закон, писанный богатыми для нас — нищих, мы не признаём! Он работает на вашу выгоду и защищает ваши интересы, а не наши. Так какой почёт он в наших глазах заслуживает? Тьфу! Гамма ничего такого не говорил, он теперь только смотрел гордо и прямо требуя, хотя бы не издеваться над собой. Когда Гамму уже вели на эшафот, вдруг мимо двигали кто-то из глав полиции и ещё двое симпатичных незнакомцев разного пола. Гамма немедленно впился взглядом в красавицу с идеально красной кожей — она носила одежду из ярких оранжевых шкур и тканей, набедренную повязку из них, накидку, обувь и наручи. Её черты лица бросали нутро в горячую дрожь, фигура и размеры груди поражали отточенностью форм. — «Она явно дорогая особа, но она тоже красная! Да ещё чисто красная! Какие-то богатые родители не отказались от скверного ребёнка? Или хотя бы с кучей денег отослали в эту дыру на край света? Или она околдовала какого-то богача, чтобы стать его верной пиздой и соской?» Пока Гамма об этом думал, красна девица тоже обратила на него внимание. Гамма этого не увидел, но она остановила по этому поводу полицейского. Потом Гамму вернули обратно, он только взглянул на то, как голова Шалавы слетает с эшафота. — Скажи спасибо, дорогая моя предательница, что над нами хоть не издевались. Гамму, к его собственному удивлению, посадили перед той парой, с которой он до того разминулся. Он первым делом рассмотрел женщину, особенно воздыхая от прекрасного лица и больших грудей. О, какие груди! Они представились. — Кто ещё позаботится о красном? — кратко обосновала Зеро Ту свой мотив. Эта фраза обозначала, что среди меньшинства с красной кожей принято заботиться друг о друге, ибо многие другие их ненавидят и никто более не протянет краснокожему руку помощи, кроме другого краснокожего. — Я бордовый, а не красный, — Гамма всегда говорил об этом, сейчас он посмеялся, — но спасибо, что ты решила, что я красный! Тут особенно пристальное внимание Гамма обратил на Хиро — он ему тоже запал. Симпатичный синий рёвозавр, челкастый брюнет, одетый в жилетку, набедренную повязку, наручи и наголенники — все сделаны из синей кожи чешуйчатого раптора, ходит везде босиком, словно нищий. — Мой муж поговорил с ментами, — пояснила Зеро Ту. — Ты хочешь, чтобы меня отпустили? Гамма сразу понял, что Хиро — очень большая шишка, пусть он не носит одежды, выдающей в нём значительный статус. — Да. — Я же преступник. — Красных часто судят несправедливо. Мы убедились, что тебя можно было бы отправить в ссылку, а не лишать головы… — Зеро Ту посмеялась. — И что того хуже — хуя! Гамма расхохотался вместе с ней, подхватывая её очень звучный смех. Тут к нему обратился Хиро: — Гамма, расскажи о себе честно, — на редкость прямолинейно попросил он. Гамма выложил как было, ничего не скрыл по поводу тех дел и махинаций, в которых он участвовал. — Он никого сам не убил, никого не изнасиловал, его точно можно отправить в ссылку, — сказал Хиро судье. — Что ж, тогда я заменю приговор. Подсудимый не против? — Жить на Фронтире? Или лишиться головы? Даже не знаю, дайте-ка подумать… Все засмеялись, включая судью, который до того выносил смертный приговор. — Гамма, — серьёзно обратился к нему Хиро, — я спас тебя потому, что об этом меня попросила моя жена. Я готов пристроить тебя на Фронтире, но ты не должен больше делать ничего такого, в противном случае — ты предашь лично меня. А это не прощу ни я, ни тем более — моя жена. — Поверь, Гамма, моя месть будет хуже, чем месть моего мужа, — предупредила Зеро Ту. — Потому что, если ты предашь нас, то я подставлю своего мужа. А мы друг друга очень любим и я больше всего не хочу подвести моего любимого Хиро. — Я никогда не видел такой доброты, потому — я весь ваш! — заверил Гамма. — Хорошо, тогда пошли из этой тюрьмы, — кивнул Хиро. — Да… Гамма сам не верил, что в последний момент судьба достала его из-под эшафота. Вообще Гамма далеко не сразу поверил в то, что Хиро и Зеро Ту действовали бескорыстно. — Скажите, зачем я вам на самом деле нужен? — спросил он их, когда они остались наедине. — Мы просто помогли тебе потому что могли, — пожал плечами Хиро. — В детстве надо мной жестоко издевались, потому что я — красная. Потому я всегда помогают красным. Не хочу, чтобы кто-то, вроде меня, страдал, — пояснила Зеро Ту. — Если это так, — щедро улыбнулся Гамма, — то мне очень сильно повезло. Гамма подумал, сколько раз он видел, как кому-то нужна помощь, но он сам-то проходил мимо и никогда не ввязывался в драку за чужих. Он честно сказал об этом Хиро и Зеро Ту: — Ребята, а вы лучше меня… — Не переживай, — поспешил заверить его Хиро, — ты поступал правильно, когда проходил мимо тех, кто нуждался, но кого ты не мог бы просто так выручить. Подумай сам, ведь почему мы так легко спасли тебя? Да потому что у нас есть большая сила! Когда у тебя есть сила, то легко делать многое. А когда ты сам легко можешь, идя на помощь, получить в бок заточку, то — пройти мимо — самое верное решение. Так что будь рационален и смотри всегда из своего положения. Думаешь, не будут у нас власти, стали бы мы помогать тебе? Так что скажи спасибо не только нашей доброте, но и нашей силе! Доброта без силы ничего не может добиться. — Круто, а ты философ значит. — Философия — это наука о глобальных закономерностях всего на свете, — поправил Хиро, — я ничего не говорил об этом. Сейчас я просто — логик. — Ага, ясно. — Хиро любит рассуждать о таком. Гамма, если ты хочешь отработать долг, то… — Зеро Ту сразу дала понять, чего хочет от нового знакомого. — Я сегодня смогу передохнуть от супружеского долга, — пошутил Хиро. — От чего тоже иногда надо отдыхать. Гамма весь сгорал от страсти, которую ему внушила Зеро Ту. Находясь под её чарами, Гамма был готов убить Хиро, попроси его Зеро Ту вдруг именно об этом. Мало ли для чего алая чертовка на самом деле вытащила его голову из-под эшафота? Про него Гамма, к слову забыл, и про своих корешей, которые его кинули, он тоже забыл, он выбросил из головы все три отверстия Шалавы, все её прелести, ибо с прелестями Зеро Ту они не могли встать ни в какое сравнение! Гамма исходился стонами, чуть не терял сознание, когда толчками атаковал сперва вагину Зеро Ту, потом — анус. Гамма сразу попросил право воспользоваться наиболее интересным пристанищем, и Зеро Ту легко ему предоставила свою заднюю дырочку меж тыловых полушарий. Когда он её драл там, с самым решительным видом, Зеро Ту стонала столь же громко — Хиро лежал под ней и синим языком водил жене по красному влагалищу, очень мокрому и быстро сочащемуся. Слюна слетала с пошлого языка Зеро Ту, когда она активно раскрывала рот. Гамма, по большей части, стискивал зубы. Пот струился по его торсу. — О-о-оаааах! Зеро Ту наконец испытала содрогание нутра, влагалище разразилось настоящим дождём — и всё это очутилось во рту Хиро. — Я кончила! — вскричала Зеро Ту, активно вбирая ртом воздух. — Я кончила, о-ох! — Ого, кончила только от того, что я трахал тебе попку? — Гамма любил и умел долго брать в тыл. — Ы-ы-х!.. Гамма сбросил в кишки Зеро Ту свою горячую сперму, что доставило ему огромное удовольствие. Он наградил и мокрую вагину, и тесный анус своим семенем. Все трое вытянулись на постели. К утру Зеро Ту куда-то встала и отошла. Хиро, увидев, что любимой нет под боком, что тут вытягивает ноги только любовник, не стал покидать постель, а потянулся руками и только уютнее перевернулся на бок. Гамма пробудился через некоторое время, убедился, что Хиро не спит. — Эй, — потрогал Гамма его по плечу, — твоя чудесная жена оставила нас, да? Внимание Зеро Ту привлекли звуки. — Ох, любимый, опять осадили твой тыл! Гамма прижал Хиро к постели, и не менее рьяно, чем жену, драл в зад мужа, имел его тыл и издавал те же сладострастные сочетания стонов и слов брани. — У-у-х! — Хиро только что-то невнятно издал, с напряжением перенося на себе весь процесс. Впрочем, когда это Хиро испытывал проблемы в роли пассивного содомита? — Какая задница! Какая у твоего мужа задница! Она лучше, чем у тебя! — страстный Гамма обильно осыпал шлепками таз Хиро по бокам. Бордовый красавец аж исходился, ныряя в синего. Зеро Ту счастливо улыбалась, только опёрлась плечом на дверь, она проследила за тем, пока Гамма не одарит потроха её дорогого мужа своим семенем, порции которого ночью омыли нутро самой Зеро Ту. Гамма кончил в Хиро с громкими звуками, предварительно, очень часто трахая его синий зад, ни капли не жалея. Сам же Хиро пока даже не дрочил, а просто сжимал пальцами одеяло и ожидал, пока это закончится. Когда в задницу кавалера излилась горячая сперма, Зеро Ту бодро предложила: — Пошлите кушать. — Хиро, прости, я надеюсь, не сделал тебе больно? — когда страсть спала, Гамма учтиво обратился к своему пассивному любовнику. — Ничего такого, я часто так отдаюсь мужчинам, обычно я только при этом сам имею Зеро Ту или любую иную девушку, — пояснил Хиро, приводя в порядок свои волосы. Сидя голой задницей на покрывале, Хиро напряг анус, чтобы не дать сперме выпасть и испачкать ткань. Внутри него горело, ощущалась заполненность, но всё это было до боли знакомо, потому Хиро быстро переключился больше на завтрак. — Ты предпочитаешь мужчин или женщин? — поинтересовался за едой Гамма. — Женщин, мужчины обычно только делают мой оргазм в женщину ярче, — описал Хиро, сидя весь на позитиве после такой встряски. — А мне — пожалуй, мужчины, — Гамма взглянул на Зеро Ту, — но ты просто умопомрачительная красавица! — Я, как и ты, Гамма, тоже предпочитаю мужчин, — пояснила Зеро Ту. — Тогда я к твоим услугам. — Да, я тебя уж точно не оставлю, пока моя похоть к тебе не перестанет гложить сердце, — вкушала пищу наша красна девица. — Но, Гамма, предупреждаю, не думай как-то соблазнить меня и вынудить бросить Хиро. Я никогда не брошу своего Хиро. И… раз тебе больше нравятся мужчины, то не вздумай увести от меня Хиро. Хиро никогда меня не оставит. — Да, тем более ради мужчины, — предупредил Хиро. — Нет-нет! Я у вас в долгу, потому ни в малейшей степени не намерен разрушать вашу пару! — постарался заверить Гамма. — Будем надеяться, ты не изменишь свою политику, — улыбнулась Зеро Ту. — А то мало ли на что способен мужчина, потерявший голову. После завтрака новые знакомые решили продолжить развлечения. — Гамма, не хочешь отдаться моему мужу? — поинтересовалась Зеро Ту. — Нет, я люблю брать, а не отдаваться. Не сейчас во всяком случае, может, в порыве страсти… Гамме предоставили сразу два места — синее и красное. Хиро возбуждал его потому, что он был мужчиной и к тому же привлекательным мужчиной. Зеро Ту потому, что она была яркой, умопомрачительной красавицей. Гамма сперва вылизывал им задние отверстия — прошёлся языком по двум анусам, вылизал вагину, пососал член и вылизал яйца. После этого пустился прочищать то два ануса, то влагалище, выходя из одного отверстия бордовым членом, чтобы очутиться в другом. Когда он имел одного из пары, то просовывал пальцы в анус или в вагину другому. Потом они уже заняли позу классического бутерброда: Хиро исполнял супружеский долг, а Гамма разбавлял его ощущения, содомируя его в зад — или они менялись местами — и Хиро своим синим членом нырял меж бордовых ягодиц любовника в обмен за то, что спасённый от казни подращивал ему рога. Но обычно Гамма предпочитал быть сверху и брать в тыл именно Хиро. Так они делали вплоть до извержения и оргазма, чтобы раствориться в громких стонах. Гамма иногда концентрировался только на одном из двух супругов — Зеро Ту он равномерно старался брать в зад и в вагину, больше предпочитая первое место, что было не так удивительно — многие женщины, избегая беременности, отдавались именно в это отверстие, как бы запасное. Многие из плутовок умудрялись кончать так, и Зеро Ту конечно же, не была исключением. Гамма также не жалел спермы для Хиро, дольше и с особым упоением разделываясь с его мягким местом. Как безумный, Гамма целовал обоих, засасываясь рот в рот и с мужем, и с женой, а пока его фаллос поступательно бился в их анусах. Рукой Гамма с одинаковой охотой хватал и растирал либо член и яйца, либо клитор и вагину, в зависимости от того, что попадалось спереди между ног у того, в чьи кишки пылкий распутник сбрасывал свою горячую сперму. — Это все ваши похождения? — попивая пиво, спросила Мисато, вытягивает босые ноги в компании слушателей. Хиро — имеющий сейчас облик синего рёвозавра — подтвердил рассказ Гаммы. И он был готов поведать об иных своих приключениях на древней Малакандре. — Вас интересует что-то другое? Не только наши отжиги в постели? — усмехнулся Хиро. — Почему? Из этого рассказа я поняла, что у вас всегда было очень доброе сердце, — похвалила Хикари наших героев. Это заставило Хиро и Зеро Ту переглянуться. — Увы, — Хиро убрал всякий намёк на позитив, — но зла мы совершили тоже немало. Пусть нас оправдывает ситуация, но… это то, о чём бы мне не хотелось говорить — это то, что надо оставить в той жизни уж точно. — Хорошо, но я вот была бы рада услышать что-то из ваших приключений, но позитивное, — пожелала Джессика. — Хорошо, теперь черёд Хиро рассказывать, — улыбнулась Гамма. — Ты же был высокопоставленным агентом Логриса. Неужели у тебя не было многочисленных боевых заданий? Хиро подумал над этим. — Да, — начал синекожий брюнет, — есть одно дело, о котором стоит рассказать. Нам пришлось разбираться с… демоном похоти, который растлевает жертву, вселяется в неё и начинает чинить беспредел. — Этот демон похоти, — кое-что вспомнила Аска, — часом не жирный безголовый мужик с пастями-ртами на ладонях? — Да, именно так он выглядит, когда принимает гуманоидные формы, — осознал Хиро. — Если озвучить имя этого CCD, — предупредил Рэндольф, — то это может привлечь его внимание. Потому мы называем его Осквернителем. — Я сражался с Осквернителем, — поведал Синдзи. — Он даже меня сжирал, мне пришлось потом выбираться из его брюха… Эти события стали для меня такой травмой, что я не помню в деталях то, как это было. Помню только то, что я впервые тогда вызвал против Осквернителя своего ручного покемона — Гекидо Чжина. — Значит, вам известен этот злодей, — понял Хиро. — Что, тогда вы лучше меня поймёте. Предельно тёмно-синее небо нависло тогда на серыми скалистыми пиками. Дул порывистый ветер и лишь в тени каменных колоссов можно было спокойно пройти, чтобы стихия лишний раз тебя не трепала. Деревья с синими кронами подрагивали от его дуновений, ветер срывал листья и разбрасывал их по окрестностям. В такую непогоду, казалось, никто бы не ожидал троицу путников, идущих к замку, обнесëнному скалистыми породами как крепостными стенами. — Такие места всегда служили не для военной цели, а для запретной страсти, — пояснял Оракул. — Это уж точно, Учитель, — согласился Хиро. — Для осады он мало подходит. — Мне нравится, любимый, — Зеро Ту через бинокль осмотрела башни замка — если сравнивать их с земными постройками, то в архитектурном плане они отдавали больше Ближним Востоком, нежели Европой. В строении и расположении двора, впрочем, мелькали элементы, указывающие на хотя бы отчасти военное назначение — выдержать кратковременную осаду этот замок, быть может, и мог. Зеро Ту, Хиро и Оракула скрывали серые плащи с капюшонами, когда они быстро перемещались по каменистой местности и были вынуждены взобраться в одном месте по крутой возвышенности. Так они немного сокращали путь прежде, чем добрались до вырубленных в породе ступенек. Зеро Ту несла за плечами винтовку, на поясе у неё висела сабля. Тем самым, с точки зрения наблюдателя, это было наиболее броское вооружение. — Ещё раз напоминаю, — озвучил Оракул под вой ветра, — магию будем использовать только, когда подберёмся к нему вплотную. Этот хитрый, он может сбежать — надо выманить его, воспользоваться его дикой страстью… — Вы уже говорили, Учитель, я всё понял, — Хиро всегда исполнительно вершил дело в присутствии наставника. — Любимый, — принюхалась Зеро Ту, — они там. Троица выбрались по каменной лестнице, после чего очутилась на достаточно просторном участке, над которым дальше нависал пласт рельефа — и уже на нём размещался зловещий замок. На этой же, можно сказать, площадке, куда выбрались наши герои, развлекались ужасные отродья — и развлекались он не менее ужасными делами. Сперва опишем, с чем именно они осуществляли свои действия — а именно — с десятком мёртвых тел, истекающих синей кровью, судя по разорванной одежде — это был передовой отряд церковной разведки. Неизвестно, убили ли агентов именно эти существа или нет, но сейчас несчастные, как стало ясно, стали жертвой ужасной участи. Эти монстры пропорциями походили на подрастающих детей, ростом немногим выше метра. Все тощие, либо угольно-чёрные, либо тёмно-серые, часто — с выразительным оттенком синего. Все лысые, головы крупные, руки длинные. На черепе проклюнулись рожки, прямо как у самых молодых рёвозавров. Можно было подумать, что это какие-то особенные рёвозавры. Но у них не было глаз — вот буквально, у них просто зияла гладкая кость на том месте, где должны были быть посажены глаза в глазницах. А ещё у них торчали длинные, почти до полметра, члены — в состоянии эрекции. Среди них числились и самки, предельно похожие на самцов и отличные, главным образом, отсутствием этих торчащих палок между ног. Эти бесы с удовольствием сношали друг друга прямо на трупах, и проделывали всякое с самими этими трупами — насиловали даже в открытые раны! Потому синяя кровь вдоволь покрыла этих мерзких созданий. — Это отродья Осквернителя, — пояснил Оракул. — Если он занял мужское тело, то они рождаются от его совокупления с женщиной, если он занял тело женщины — то сам рождает их. Все его дети с рождения одержимы лишь стремлением пожирать и сношаться. Осквернитель и его дети — это всё то животное и жесткое, что есть в нас. — Понятно, старче, — Зеро Ту, получше осмотрев окружение, принялась снимать винтовку. Но она не вздумала стрелять. — Если шум и магия нам сейчас не нужны, то остаётся одно. Зеро Ту отложила винтовку, сбросила плащ. Она стояла в ярко-красной, в больше облегающей одежде, бёдра чертовки обнажались, высокие сапоги почти доходили до колен, но были очень тонкими, зато с твёрдой подошвой, где были шипы. Красный живот — оголён, плечи — обнажены, лишь что-то вроде очень специфического жакета из рыжего меха закрывает мячики грудей. Аналогичный материал, к слову, очень облегающе берёт таз — держится эта прелесть на поясе с бронзовой бляхой. — Гря-я-я-я-я! — множество мелких насильников обернулись к такой красоте. На зрение исчадия Осквернителя ориентироваться не могли, потому подняли свои руки, вытянули ладони… прямо на ладонях у них открывались рты, маленькие губки, за ними из-за зубок вытягивались языки. Ими бесы как-то и ориентировались. Голые садисты кинулись к Зеро Ту! Красная бестия ухмылялась. Она очень резво выкинула ногу, отчего первый из противников получил прямо в рыло. Он отлетел — и сразу же получил саблей — страшная рана на всю голову его убила. Кровь у созданий изливалась грязной, тёмно-синей. Зеро Ту чрезвычайно проворно выполнила колящие удары в головы ещё двоих. Потом обошлась пинком, ещё одному врезала в челюсть так, что он улетел. — Я помогу! — Хиро скинул с себя плащ, чтобы он тоже не мешал ему двигаться. Наш герой ходил как обычно, когда он появлялся вне развитого города, то есть в жилетке, набедреннике, с наколенниками и наручами из чешуйчатой кожи синего зверя. Вне формальной обстановки, Хиро привычно ходил босиком и, благодаря особенностям своей расы, не испытывал проблем, чтобы без обуви бегать по мелким камешкам. В руке он сейчас держал катар [1]. Хиро давал либо кулаком в рыло и вонзал в затылок лезвие, либо сразу бил им туда, где у привычного гуманоида находились бы глаза. Иногда Хиро разбавлял дело ударами ног — от его размашистой синей пятки вылетали зубы у врагов, их лица квасились, челюсти с хрустом ломались, с ломаемых носов брызгами летела кровь. В случае, когда ногой била Зеро Ту, у врагов аж счищалась кожа. Чтобы не мешать друг другу, супруги разошлись, с двух сторон взяли тварей. Признаться, Хиро неоднократно бросал взгляд на Зеро Ту, ибо страшно боялся, что нечто может случиться. В отличие от самого Хиро, его избранница в первую очередь тренировалась в ближнем бою — у неё не было магии, потому ей осталось развивать тело. Потому Зеро Ту ещё более свирепо, чем Хиро побивала созданий, используя саблю по большей части ради добивания — основной удар она наносила с помощью ног и кулака — прямым ударом в морду. От этого даже отламывались рожки у исчадий. Одно из них — бывшее самкой — добежало до Оракула, последний просто схватил её за кисть и перекинул — похотливая самка полетела с высоты и разбилась внизу насмерть. Хиро же вонзил такой же самке катар в голову, пока оставил его так, руками схватил самца и с хрустом сломал шею. Потом вырвал катар, одновременно нанося полосу почти по горлу следующему исчадию. — На! — Зеро Ту с большим удовольствием пнула по торчащему члену врага, а потом так вообще встала на него сапогом с шипами — и раздавила. Создания по итогу полегли, а Хиро и Зеро Ту их спешно добили. — Вижу, путь тебя не утомил, — устало, но довольно улыбнулся Хиро, быстро приседая от врага к врагу, чтобы нанести один точный удар катара в основание позвоночника. — А то, любимый! — Зеро Ту теперь с размаху сходила саблей на вражью шею. Черты лиц этих созданий, если не брать во внимание отсутствие глаз, казались на удивление детскими, что делало их ожидаемо жуткими. — Я бы не пошла с тобой, любимый, если бы могла устать! Зеро Ту энергично пнула голову одного из врагов, так, как пинают мяч. — Пошли, — Оракул протянул ей плащ и винтовку, — впереди — главное. Троица немного осмотрела тела убитых рёвозавров. К одному из них до последнего цеплялась самка монстров — она неистово тёрлась влагалищем по лицу покойной женщины, при этом сдирая кожу… Зеро Ту с удобного ракурса срубила ей голову наполовину. Когда создание забилось в предсмертной агонии, все трое обратили внимание, что компанию очень крупному клитору составляют острые зубы — и так у все мёртвых самок. — Ну надо же! У них рты вместо вагин! — Зеро Ту посмеялась. Оракул на это сказал: — У Осквернителя всегда так. Троица дальше продолжила путь к замку. У самой стены столкнулись с ещё одной группой исчадий Осквернителя. Зеро Ту сходу рубанула саблей по голове самого ближайшего, отчего хороший разрез фактически располовинил физиономию. Хиро вмазал кулаком в рыло, потом ударил катаром в горло. Оракул спокойно следовал за ними, почти ничего не делая. Только раз на него выбежал враг — и Оракул, чрезвычайно мастерски, сломал ему шею голыми руками. Во дворе замка сразу стало ясно, кто тут обитает — голые кости, оставшиеся от животных, которых съели прямо на улице, возможно, вообще заживо; прочий бардак — разбитые окна, мусор — и смрад. Внутри оказалось ещё лучше. Зеро Ту шла на запах — туда, где смердело особенно. — Внутри будет много крови, любимый, — предупредила она. — Ясно — как обычно. Они миновали дверь. Пошли по каменному коридору, где стены оказались беспорядочно разрисованы бог знает чем — пятиконечные звёзды, щупальца, неизвестные иероглифы, всякие знаки. В переходах внутри замка они несколько раз в рукопашном бою клали по отродью Осквернителя. Ложились сволочи легко, даже без особого шума. Так троица поднялась по винтовой лестнице на верхний этаж. По пути они заглянули на один из этажей, где было видно, как к деревянным столам привязаны сильно обглоданные останки. Некоторые из них, судя по всему, принадлежали именно отродьям, иные — рёвозаврами. В другой комнате — под потолком свисали вниз головой трупы по большей части рёвозавров — хотя эти тела успели хорошо разложиться, вплоть до того, что многие из них стали колониями насекомых — было хорошо видно, что эти трупы ещё более основательно изуродовали: у женщин скушали груди, глаза, похоже, тоже выдавили ещё в самом начале. Сейчас тут некоторые отродья в три языка слизывали трупных насекомых. Так как они сидели далеко, в комнате, набитой трупами, за ними сейчас побрезговали пробираться. К слову, что было особенно неприятно, похоже эти неимоверно развратные создания питали влечение к телам даже в таком виде. Но это оказалось лишь прелюдией к тому, что ожидало наших охотников на демона в его тронном зале. Тут взгляд хотел рассматривать из любопытства то, отчего в ином случае ему хотелось бы отвернуться. Стены и внутреннее убранство украшали останки — из рук здесь висели своего рода украшения, в перемешку с ними кишки буквально образовывали гирлянды; высохшие ткани мочевого пузыря облегали элементы каменного декора. Различные своего рода идолы и фетиши обтягивались содранной кожей. Трупы, разобранные на части, при этом тут каким-то образом высохли, потому почти не гнили. Насекомых, конечно, ползало много, и их активно ели отродья. Было даже отчасти забавно смотреть на то, как эти твари за ними гоняются, отчасти напоминая детвору. — У меня новая пожива! — среди наиболее целых трупов зашевелилось большое создание, больше похожее на женщину. Да, это среди по-особенному изувеченных тел, смердевших половыми жидкостями, распрямила спину очень жирная женщина. Она была синей — то есть это говорило о том, что она — рёвозавр. Она была не только жирной, но и мускулистой, руки и ноги — раздуты от мускулов в такой же мере, как свисал её раздутый живот. Это могло показаться похожим на водянку, но нет, скорее это было именно как будто бы доведённое до крайней степени ожирение. Пальцы, шея — всё толстое, груди — это просто нечто чудовищное, настолько сильно они растянуты по корпусу — и торчат синими сосками, с которых капает какая-то жидкость. Снизу зияет пасть — вагина подобна очень большому рту, с кучей клыков. Над ней особенно явственно раздутый клитор, по размерам — почти что мужской член. Что же касается головы — то щёки обвисли, губы — свисают, нос — почти утоп, глаза — маленькие и очень зоркие. Пара рогов взрослой самки, в компании тёмного чуба, занимают голову. — Фу! — сплюнула Зеро Ту. — Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что если хочешь быть духом разврата, то сбрось лишний вес? От такого напряжения на смешок пробило и Хиро. И не только его — демон извращений громко рассмеялся в четыре рта. — Очень хорошо, что у вас есть чувство юмора! Нам не будет скучно! — Осквернитель поднял руки, на ладонях скалились дополнительные рты. При этом, как раз в этот момент, зубы на влагалище как втянулись, после чего чрево вытолкнуло маленького младенца — без глаз и кричащего в три пары ртов (или в четыре, если то была девочка). — Лови пулю! — Зеро Ту метко попала из винтовки прямо в голову создания, пробила лоб. Наша красавица очень точно стреляла демону похоти промеж моргал, отчего мозги откровенно полетели во все сторон. Демон сам, правда, от этого лишь посмеялся. После чего взял рукой, да и буквально оторвал себе голову — он раздавил ладонями череп, вслед чему в один присест всосал его содержимое своими ртами, что отверзались прямо на неимоверно мощных кистях. — Она дала мне это тело, привела меня в мир своими желаниями, она мне больше не нужна, — пояснил Осквернитель в два или три рта, говоря ими в унисон. Вместе с тем, как он добил в себе то, что ещё оставалось от одержимой, Осквернитель перестроил себя — чуть втянул живот, ещё больше надул мускулы, то есть стал более подвижным даже на вид. В таком состоянии мужские черты в нём отчётливо преобладали. Раздавив слоновой ногой собственного ребёнка, только что рождённого, Осквернитель побежал в сторону наших героев. Зеро Ту попала ему по колену, но в этот раз, подобная резине, его кожа просто отторгла пулю с полёта, винтовка не смогла его пробить. В это же время Хиро и Оракул поднимали руки, формировали вокруг кистей неоновые нимбы. Раз — и демон оказался захвачен в голубой пузырь, нависший теперь над ними. Хиро и Оракул куда громче и на распев озвучивали свои заклинания, одновременно чрезвычайно сильно давя на своего противника. Осквернитель в свою очередь сам забормотал собственные заклятья — очевидно, он оказался не готов к тому, что так быстро его оперативно схватят. Извращенец планировал тешиться со своими жертвами. — Й’голонак! Й’голонак! — разом заголосили в этот момент все отродья, бывшие в разных местах этажа. Все разозлившись, они ринулись к чародеям, которые захватили их родителя. — Не мешайте любимому! — Зеро Ту встретила их саблей, на это раз размахивая только ею, очень быстро, так что головы и руки, отрубленные вместе со ртами в ладонях, полетели в самые разные стороны. Конечно, кроме рядовой мелочи оказалась тут и своего рода гвардия — это возбудились уже рослые, размером со взрослого рёвозавра, отродья, даже защищённые своего рода доспехами из кожи и костей своих жертв. Один защищался деревянным щитом, обитым кожей рёвозавра. Зеро Ту, после нескольких ударов об этом щит, оставив его с большими повреждениями, просто пнула его. Враг пошатнулся, получил себе после меткий выпад саблей под горло, откуда хлынула кровь. Зеро Ту перехватила руку ещё одного противника, такого же рослого, дала ему плечом, потом рубанула саблей от таза до живота, тем самым, естественно, срубив член. — Бля! Зеро Ту повергла бедного кастрата ударом руки, сжимавшей саблю, прямо об затылок — когда враг пал, Зеро Ту отправила голову скотины в полёт отдельно от тела. — Зеро… Ту, — Хиро, ясное дело, слишком любил свою жену — потому, даже сейчас, отчаянно заговаривая беса заклинаниями, бросал взгляд в сторону любимой. — Она не справится только, если не справимся мы! — закричал тут ему Оракул, успев это сказать между словами чар экзорцизма. — Йааааа! Ах вы сволочи! — ревел Й’голонак внутри пузыря, которые чудовищно сжимал этого потустороннего извращенца. — Вы же все развратные твари! Я знаю вашу натуру! Я же вижу, как вы жрёте друг друга! Так что же вы гоните меня лишь за то, что я открываю вашу истинную натуру?! Вступать в диспут со злодеем, Хиро и Оракул не собирались, потому прижали гастарбайтера из Варпа самым мощным, что у них было. Сильные и сложные заклинания требовали долгого произношения, но в то же время, они становились сильнее от эмоций. Хиро вложил свой страх за Зеро Ту, свою ненависть к тому, что ей угрожает — ещё немного — и множество синих лучей вырвалось прямо из жирной туши Й’голонака! Осквернитель весь распался в тлеющие угли, буквально сожжённый целиком и полностью изнутри. Вместе с тем пузырь, которые его в себя сжимал, обратился светоносным эфирным вихрем — он пробил собой крышу, взлетел высоко в тёмно-синее небо — предельно тёмное и одновременно почти равномерно насыщенное синим — в той бездне буйный ветер развеял пепел. Несколько крупных косточек просыпалось над замком. — Зеро Ту! — как только они разделились с боссом, Хиро поспешил на помощь жене — он одним жестом отбросил от неё всех отродий Й’голонака, отчего те впечатались в стены, буквально вдавились, все изнутри смявшись. Будь у них глаза, они бы выпали из глазниц. — Это было круто, любимый! — опустила саблю Зеро Ту. — Всё — очень круто! — Спасибо! — Хиро энергично улыбнулся, потом взглянул на своего наставника. — Сперва избавимся от остальных его детей, — дал он указания, — осмотрим это место. Теперь Хиро и Оракул могли не стесняться в использовании магии. Дети Й’голонака Осквернителя, в свою очередь, после изгнания своего отца (будем по традиции использовать мужской гендер к этой сущности), надо сказать, весьма притихли. Они легко ложились под неоновые колдовские дротики. — Несколько надо захватить для изучения, — напомнил Оракул. — Иерархи требуют, хотя я их успел изучить, мы несколько раз до войны Оракулов сталкивались с Осквернителем. Он всегда возвращается — пока есть тяга к безудержным удовольствиям и диким страстям, он всегда будет. — Можно взять маленьких, — Хиро загляну в помещение, где издавали звуки совсем крохотные исчадия. Надо сказать, даже будучи почти младенцами, они могли достаточно активно ползать. — Хиро, ты не поверишь, но у меня есть одна идея насчёт взрослого!.. — придумала Зеро Ту. — Вы ведь говорили, что трах с ними сам по себе безопасен? — Я бы не стал этого делать… — сказал Оракул. — Впрочем, я предвижу, что ничего страшного не будет. Да и ты рисковая… — Хе-хе, — Зеро Ту была готова далеко зайти в постельных экспериментах. Отродье мужского пола оказалось сковано магией — оно удерживалось на месте, его руки были заведены за спину. — Вот-вот, отлично, — Зеро Ту раскрыла свой таз, сняла пояс и ткань, после чего взялась рукой приводить в возбуждение член существа. Хиро в ответ рукой мастурбировал жену. Когда у исчадия встало, а у Зеро Ту там потекло, она проворно повернулась тылом. Хиро взял за ствол очень длинный член демона и запустил этот орган во влагалище своей жены — чёрт там сразу же заработал! — А-ах! Ох, как круто, любимый! — Зеро Ту сразу же испытала значимое удовольствие. Демон крайне быстро заимел ту норку, которую ему предоставили. Зеро Ту обливалась соком, который даже стал хлюпать, истекая по половым губам и по стволу чудовища. — Да, любимый, просто прелесть! — Хе-хе, я хороший муж, Зеро Ту, и чем тебе лучше, тем лучше и мне, — усмехнулся Хиро, наблюдая за тем, как демон подращивает ему рожки. — О-о-о-х! А-а-а-х! Ничего удивительного в том, что демон похоти доставил удовольствие Зеро Ту. Существо издало громкий звук — оно не закрывало рот, в конце закричало особенно сильно. — О-о-о, любимый, оно в меня кончает! Вот сволочь ведь! — возмутилась Зеро Ту. — Я же ещё не кончила! — Ничего, они могут кончить несколько раз, буквально не вытаскивая, — заверил Оракул. — О-ох, да! Да! — Зеро Ту продолжила балдеть, потому что демон действительно не остановился. Теперь особенно зазвучало хлюпанье его семени внутри влагалища Зеро Ту. — О-о-о-о-а-а-а-ах! Целуй меня, любимый! О, любимый! Я кончаю, кончаю! Хиро своими ласками помог ей, он оголил груди и немного пососал их. — Ва-х! Ах! А-а-а-х! Зеро Ту широко открыла рот, с языка потекла слюна, её глаза закатились в тот момент, когда её вагина начала содрогаться и активно выбрасывать сок. — Так, любимый, — не смотря на оргазм, Зеро Ту очень быстро придумала, что делать дальше. — Теперь хочу в попу. Она слезла с члена демона, он весь оказался смазан как спермой сатаны, похожей на нефть, так и соком любимой. Потому Хиро теперь ввёл эту штуку прямиком в попу Зеро Ту, ствол проскочил очень легко и прямо сразу заработал внутри анального отверстия, между красных ягодиц. — О-о, любимый, это очень хорошо! — подобное пришлось по душу Зеро Ту не меньше, чем прочистка влагалища. — Давай, дрочи мне, дрочи! Хиро немедленно поцеловал Зеро Ту в губы и стал пальцами растирать клитор. По ходу этого процесса случился второй оргазм демона, он обдал кишки Зеро Ту своей липкой, пахучей и абсолютно чёрной спермой. После чего через три минуты случился второй оргазм Зеро Ту, на этот раз в половину от стимуляции попы. — Ох, любимый, — наконец Зеро Ту насытилась, — я хочу, чтобы ты тоже так насладился! Поверь, — захватила она красными пальцами этот чёрный член, похожий на палку, — эта штука — просто наркотик! — Ну, — подумал Хиро, — если ты так это описываешь. Хиро обнажил свой таз, Зеро Ту ртом сделала ему минет. После чего взяла член демона, весь хорошо смоченный, и ввела его прямиком в анус супруга. — А-ах! — своей синей задницей Хиро поглотил этот фаллос — и он хорошо заработал. Зеро Ту в этот момент поспешила опуститься на колени, чтобы сосать у любимого. — О-ох!.. Хиро тоже балдел — демонический член доставил и ему огромное удовольствие благодаря обработке простаты. И рот Зеро Ту сделал свою часть работы. — Он в меня кончил, Зеро Ту! — почувствовал Хиро, ощущая, как демон заполняет ему зад своей спермой. От этого раздались хлюпающие звуки, существо не остановилось — а Зеро Ту сосала. — А-ах! Хрр! Хиро стиснул зубы — его собственная сперма, под огромное наслаждение в простате, устремилась аккурат в глотку Зеро Ту. — Да уж, ваши похождения весьма интересные, но по части ебли — предсказуемые, — так прокомментировала это Аска. — Ебля — это наша отрада, — потянул руки Синдзи. — Без ебли нет жизни. — Именно! У меня как раз сейчас клокочет пизда! — осмотрелась по сторонам Мисато — и остановила свой взгляд на Хиро. — Эй, Хиро, ты… — Да, конечно, — улыбнулся Хиро. — Твой член, Хиро! — Мисато приняла на грудь, потому была румяна и пьяна. Зрелая красотка присела на корточки и освободила из трусов синий фаллос Хиро, сняла с себя топ-майку, вывалила голые груди с титьками, и заключила между грудей этот орган, быстро налившийся кровью. Мисато стала то сосать, то растирать его между грудей. Она покрыла его смазкой и влила в него твердь рукой — когда у Хиро окончательно встало, Мисато перед ним развернулась и спустила короткую юбку, похожую на джинсы с обрезанными штанинами. Вагина, куда сама Мисато добавила смазки, вобрала в себя фаллос Хиро — рогатый прямо прилюдно, у всех на глазах, взялся Мисато сношать. — О-о, я чувствую себя такой шлюхой! Мне так стыдно! Стыдно, Риц! Пьяная, Мисато более всего обращала внимание на своих коллег, которые часто видят её трезвой, деловой и строго одетой. — Ох, ну что ж поделать, если ты такая шлюха! — гордо взглянула Рицуко. — Ага, блядь Вавилонская! — поддержал Макото. — О-ох! Но как мне хорошо теперь в куночке, как хорошо! — застонала от удовольствия Мисато. — Как у меня там тепло и влажно, да, Хиро? — Да, — работал тот. Синего цвета руки из-за спины схватили светло-розовые груди Мисато — Хиро, как мог, активно их жамкал, стремясь, однако, избежать боли. Они оба постанывали. Некоторые, особенно любопытные наблюдатели, в первую очередь Кенске, Дзоромэ, Ланц и Лëха, постарались подойти и выбрать такой угол обзора, чтобы им было хорошо видно то, как синий член погружён в вагину, как он там двигается. Хиро так продолжительно сношал Мисато, пока та не издала громкий звук. — Кончаю! Кончаю! Хиро мог почувствовать, как вагина Мисато сокращается. — Ох, как я кончила! Как кончила! — Хиро-кун, — обратился тут Синдзи, — я думаю, раз Мисато-сан кончила, тебе следует кончить самому в более подходящее для этого место. — Хорошо! — Хиро вынул тут член, весь мокрый от женского сока Мисато. Этот фаллос уткнулся в задницу Мисато, прямо между ягодиц. — Ах ты, Синдзи! Ты как всегда! — рассмеялась Мисато. — Синдзи — такой Синдзи! — на ряду с другими, поддержала этот смех Аска. — А что? Я просто советую наиболее лучший вариант! — поднял палец Синдзи. — Да, сейчас… — Хиро взял смазку, сунул палец в анус Мисато. — Во-от… — Сейчас, Хиро, давай я лягу… Мисато на таких словах, развязала ранее связанные в хвостик иссиня-чёрные волосы, они теперь блудливо распустились — и Вавилонская гетера легла животом на диван. Хиро нацелился ей на зад, надавил. — А-ах-х! — выставила она язык. Член Хиро прорвался ей в анус. Рёвозавр стал сношать женщину с пылом-жаром. Вместе с тем Мисато сгибала колен и поднимала голени. Хиро даже взял её за щиколотки, чтобы, держась за них, помогать себе соблюдать темп. Было хорошо видно, как синий член трудится в анусе, как хорошо и глубоко он погружается сквозь сфинктер при каждом рывке. Босые пятки Мисато сверкали во время этого процесса, синяя кожа Хиро создала контраст с её цветом. Любовник познал Мисато так, потом перелёг на бок, чтобы схватить за груди и держаться за них во время толчков. Хиро остановился только после того, как энергично стиснул зубы, и издал звук. Он вынул член — и после этого Мисато стала исторгать сперму рёвозавра из своей маленькой дырочки. От этого ближайшие наблюдатели засмеялись. — Ха-ха! Как мне нравится, что мы — особенно мы, ЛГБТ, — искажаем замыслы Природы относительно размножения, — сказал Синдзи. — Иногда мне кажется, что Мир разумно, чтобы мучить нас, создал половое размножение таким приятным, чтобы у него всегда были новые жертвы для пыток. Но мы обманули его. Задница, — похлопал Синдзи по этому месту Мисато, — лучшая дырка для детородного семени! Я придерживаюсь взгляда, «не заводи детей из любви к ним», как говорил, если не ошибаюсь, один античный философ, — Синдзи сразу же стал плотно излагать свою точку зрения по этому вопросу. — Потому я — чайлдфри. Я считаю, что если жизнь по своей сути — дерьмо, то лучше не заводить детей. Это нравственное и взвешенное решение, оно стоит выше видового эгоизма — лучше не продолжать человечество ценой пыток живых существ. — Я согласен, — кивнул Хиро. — Я думал так ещё, когда жил на древней Малакандре. Зеро Ту была стерилизована церковниками, так как они не хотели, чтобы красные рёвозавры могли размножаться. Но когда она получила такую возможность — после одержимости Индриком — мы не удержались и завели детей, — Хиро взглянул на Принцессу и Альфу, — но вы знаете, как Злодейка-Судьба поспешила поощрить нас за новую жертву? — Значит ли это, что мы должны сделать аборт? — подумав, спросила Итиго. — Я бы не стал разделять таких взглядов, — возразил тут Виктор, достаточно хмуро восприняв такие разговоры. — Я конечно знаю, что вы ответите, философы; если я скажу, что — вот если бы все считали, как вы, то рода человеческого бы не было — для вас, интеллигентов, это не аргумент — вы бы тогда сказали, «очень замечательно, если бы рода человеческого вообще не существовало». — Совершенно верно, Виктор, — согласился Синдзи. — Можешь называть нас пессимистами, но на самом деле — мы реалисты. Кто посмеет возразить, что шлюха-жизнь какая-то иная, чем такая, как мы её описываем? У каждого из нас, — когда Синдзи читал одну из своих речей, все на него смотрели и внимательно слушали, — есть опыт боли и потерь достаточный, чтобы в этом убедиться. Живое существо можно уподобить кошке, жизнь — кактусу, а желание жить, саму волю к жизни — желанию поедать этот кактус. Кошка плачет, но кактус ест. Так вот, рассуждая логически, — говорил Синдзи, активно жестикулируя, — мы должны прейти к выводу, что деторождение — это зло. Ведь единственная возможная жизнь — поедание кактуса в слезах. Мы не имеем морального права убивать уже живое существо, но мы имеем моральное право привести в мир или не привести другое существо — я считаю, что правильно так распорядиться этим правом, чтобы никого в такую жизнь не выбрасывать. Ведь хороший родитель любит своих детей, потому, повторяю, из любви к ним он не должен их заводить. Синдзи сделал паузу, глядя на Виктора, который сейчас хмуро думал. — Виктор, что ты на это скажешь? Я вижу, ты со мной не согласен. Виктор покачал головой: — Не согласен, — он всё ещё думал. И сейчас проницательно посмотрел на Синдзи, — и ты считаешь, что хорошо было бы убедить всякую пару, которая хочет зачать детей, в том, что не стоит этого делать? Потому что «жизнь — кактус, а Солнце — ëбаный фонарь»? Да, я понимаю, Синдзи, ты же философ, тебе всё равно, если рода твоего, твоей страны не станет. После нас — хоть потоп. — Нет, в идеале не потоп и не абы что, а безболезненное и добровольное вымирание всего живого, — пояснил Синдзи. — Виктор, ты со мной, очевидно, не согласен, но я хочу выслушать твои конкретные аргументы. Ведь может я не прав и я готов буду это признать. Виктор, однако, не торопился что-то говорить, русский глубоко думал и сейчас закусил ноготь. — Мне по душе что-то более жизнелюбивое, — высказал он. — Неважно, Виктор, что лично тебе по душе: мне одно время и конец света мог быть по душе, важно — на чьей стороне аргументы, — Синдзи чувствовал свою силу в споре, но не напирал, во всяком случае он не хотел высмеивать позицию Виктора или рьяно доказать свою, он хотел услышать аргументы против своей позиции. — Есть интересны не только одной личности, — наконец возразил Виктор, — а интересы всего общества. В интересах общества — жить дальше, а это невозможно без размножения. Синдзи подумал: — На это я могу ответить так. Если мне удастся убедить каждого в обществе, что следует отказаться от деторождения, то каждый будет готов пожертвовать ради будущих детей каким-то благом. — Виктор уловил иронию: «ради будущих детей» — Синдзи говорил прямо так, словно речь шла о пренебрежении собственным комфортом ради воспитания детей, о бессонных ночах, от тяжести материнства, но Синдзи на самом деле вёл речь о смерти в одиночестве, о старости, когда не будет никого, кроме таких же стариков, кто бы быстро подал тебе кружку воды. Только ради того, чтобы эти дети не жили. Дети не родились ради самых себя. — Интересы общества — это совокупность интересов всех людей. И если каждый признает, что добровольное вымирание — это правильно, то почему совокупное согласие с этой позицией даст обратное? Виктор сейчас усмехнулся: — Обычно, когда говорят о благе детей, имеют в виду заботу о них. — А я говорю о предотвращении их появления на свет, — спокойно сказал Синдзи. — Я исхожу из того тезиса, что сама жизнь — это зло, как и воля к ней, которую все мы желаем ублажать. Точно так, как кошка вынуждена ублажать желание есть кактус — даже если ей плохо жевать этот чёртов кактус. Виктор, ты мог бы попробовать мне возразить, только если бы опроверг этот мой тезис. В конце концов, логика ничего не предписывает, логика всего лишь исходит из выбранных тезисов, — Синдзи много говорил. — Да, я не готов считать жизнь обязательно злом, — наконец высказал Виктор, — я понимаю, почему ты так считаешь, я знаю, что ты пережил, и я прекрасно знаю, что заставляет тебя так думать. Но я не готов думать так, как ты, понятно, Синдзи? — Но ты, похоже, не можешь высказать мне конкретные аргументы, — Синдзи немного нервно водил бровями — кажется, это был его очередной нервный тик. — Аргументы, аргументы… Я не такой, как ты — ясно? Какие могут быть аргументы? — уже уверено заговорил Виктор, смотря Синдзи в глаза и жестикулируя. — Ты сам говорил, Син, что люди не могут до конца понимать друг друга и так далее — если не ошибаюсь, это главная мысль того аниме про тебя, которое я видел в своём мире. Так вот, Синдзи, я не готов смотреть на мир столь мрачно. Я считаю, что нужно держаться до конца и поменьше об этом думать. — То есть твоя позиция — просто не думать? — приподнял бровь Синдзи. — И делать, как все? — В пределах разумного — делать как все. Синдзи… Синдзи, ты не думал о том, что этот самый вселенский ужас сводит с ума тех, кто слишком умный? Тех, кто слишком долго и, что самое главное, э-эм, слишком последовательно, слишком логично о нём думает? А? — Виктор говорил теперь уверено и даже убедительно, настолько убедительно, насколько эта позиция могла была бы быть высказана. — Виктор, я думаю не из прихоти, а из боли, — Синдзи повысил тон. — Я знаю, но я до последнего гоню прочь мысли, которые мне не нравятся. Потому что некоторые мысли — твои враги, — убедительно сказал Виктор, судя по тону, он верил в то, о чём говорил. — В разных обществах бытуют разные мнения, — вмешался тут Кадзи. — Точно так, как у разных организмов есть разные признаки, которые иногда им мешают, а иногда помогают выживать и охотиться. Общества тоже идут по естественному отбору. И те общества, где был бы признан вред деторождения, в итоге бы вымерли. А остались бы общества, где деторождение — это ценность и что-то хорошее. В таком обществе не надо доказывать, что деторождение — это хорошо. Вот, например, среди первых христиан были общины, которые запрещали деторождение. Эти общины вымерли. В России, к слову, была даже секте кастратов, они перестали существовать. — Вы говорите об описательных суждениях, Кадзи-сан, — поправил Синдзи. — А нас интересует не что просто есть, а к чему нам стремиться. — Я, к слову, — вдруг заявил Каору, — хочу завести детей. Более того, я даже сделал одной женщине ребёнка. Я хочу, чтобы мы с Синдзи кого-то воспитывали, прямо как мама и папа. Улыбка Каору аж растянулась в порыве счастья, когда этот пассивный гей о таком говорил и думал. — Не могу согласиться с моим мужем, — покачал головой Синдзи со всем ярко выраженным на лице пессимизмом. — Итиго, — обратился тут Хиро к той, в том числе из-за кого была поднята тема. — Ты сама должна принять решение, выслушав все точки зрения. Кокоро захотела ребёнка — и она имеет на это право, так как репродукция — принадлежит самой женщине. За всеми этими разговорами, ребята никуда не торопились. Хиро и Зеро Ту так и не вернулись в человеческие формы, продолжая пребывать в виде дуэта синего и красного óни — мотивируя тем, что им иногда хорошо походить и так, и никто не стал настаивать, чтобы их друзья больше походили на людей. Альфа, чтобы поддержать их, остался также в форме óни — он был идеально белым, не бледным, а именно белым. — Раньше я был бронзовым, — пояснил он, — но после того воскрешения, я стал белым. — А почему ваш цвет вообще разный? — поинтересовалась Габриэлла. — Вот я вижу, что большая ваша часть синяя. Это типа как разные расы? Как у нас негры и европейцы? — Мутации, — Хиро немного подумал. — Они касаются не только цвета кожи, но и формы рогов, — сказал тут Чёрный Принц. — Это позволяет «причудливым» иногда обладать способностями, которых нет у других, эти способности нестандартны. Потому нас часто ненавидели, боялись или наоборот — считали святыми, избранными. — Когда Зеро Ту родилась, — вспомнил Красный Принц, — Оракул смог увидеть, что это был знак судьбы. — Скорее это было проклятие, если учесть, как относились к краснокожим, — сказал Хиро. — Краснокожие были святыми в культах Калюкса Красного, — пояснил Чёрный Принц. — Когда восторжествовала новая вера — Логрис — в сознании верующих то, что было связано с враждебными Логрису культами, стало считаться порочным. Хиро покопался в своей памяти: — Да, я помню, что Калюкс Красный — считался святым покровителем убийц. Наряду с Кхорном. Только если Кхорна почитали маньяки-любители войны среди знати, то Калюкса почитали именно те, кто вёл ремесло убийцы, ниндзя, ассасины, ему молились не знатные воины, которые выходят в чистое поле, а те, кто крадутся как воры в ночи. Его именем смазывали отравленные стрелы. Если Кхорн был покровителем грубой войны, то Калюкс — всех воинских хитростей и уловок. — Калюкс — та мерзкая рожа, которую мы встретили в аду? — припомнила Аска. — Демон, с которым я дрался, — также помянул его Кирби. — Я убила жуткую рожу вместе с Синдзи, — вспомнила Зеро Ту. — Соломон говорил, он был его давним противником, — ещё добавил Синдзи. — Интересно, — задалась вопросом Принцесса, — Калюкс оказался таким агрессивным обитателем ада потому, что сам такой по себе или потому, что его таким сделало коллективное бессознательное нашей расы? Ведь после прихода к власти Логриса, Калюкса стали считать злым эльдилом, который мучительно пожирает внутри Тулкандры души неверующих. — Либо же адепты Логриса лучше прозрели сущность этого эльдила: в конце концов даже сломанные часы раз в день показывают правильное время, — рассмотрел вариант Хиро. — Но моя Зеро Ту совершенно не виновата в том, что у неё один цвет кожи с каким-то адским хреном. — Полагаю, — сказала Мисато, — психология толпы такова, что если что-то похоже, что-то схоже, для толпы этого может быть достаточным. — Да, — чуть сузил веки Хиро, — и это тоже. — Ненависть с другим может иметь рациональные обоснования, — сказал Кадзи. — Например, у нас на Земле в Африке негры ненавидят альбиносов. Их считают проклятыми, считают, что они вообще не люди, при этом из них делают талисманы, очень дорого стоят части тел альбиносов — разумеется, охотников за головами поощряют шаманы — тамошние хранители духовных скреп. Однако, на чём, кроме банальной ненависти, это основано? В Африке палящее солнце, жизнь альбиносов там подобна аду даже в силу только одного климата. Дети альбиносов могут быть альбиносами. Потому, в таких условиях, альбиносы просто не имеют право на потомство. Очевидно, такая ненависть также защищает популяцию от мутаций. Вот и ваше общество было защищено эволюционной психологией от непредсказуемых мутаций. — Это несправедливо, — сострадательно высказала Хикари, — альбиносы не виноваты же… — Конечно не виноваты, просто жизнь, как верно говорит Синдзи, не справедлива. А эволюционная психология, очевидно, не распределяет правых и виноватых. Их распределяем мы, наступая на горло природной несправедливости, — сказал Кадзи. — Ага, но в природе из хаоса, рождается порядок, но порядок несправедливый и жестокий, — согласился Хиро. — Вот потому я думаю, — даже как-то оптимистично взглянул на собеседника Кадзи, — мы должны бороться против Природы. Там, где Природа не способствует нашим представлениям о прекрасном, её следует разгладить, как разглаживают ландшафт. — Не поспоришь, — даже ещё более позитивно одобрил Каору. — Я бросил вызов величайшей силе во Вселенной [2]; как мне не разделять ваши мысли? — Ваша риторика напоминает политический популизм леваков, — заметила Аска. — Но они делают это для того, чтобы у них были избиратели. — Аска, помню ещё Толкин писал [3], что правое дело не становится менее правым от изжопной деятельности исполнителей, — напомнила Мари. — По-моему, эта риторика, про равенство рас и полов, — продолжил Кадзи, — должна утверждать не то, что все равны — ну там, расы и национальности, а то, что мы должны относиться к ним, как к равным или, что самое главное, стараться сделать их равными. Потому что всегда надо идти против Природы там, где это противоречит нашим интересна. Природа — это наш заклятый враг. Её надо ровнять всякий раз, как когда мы строим здание. Завершив такие темы, ребята перешли к иному рода разговорам и делам. — Я хотела бы немного повеселиться с девочкой в духе БДСМ, — Аска нашла взглядом Итиго. — Ты, — указала на неё рыжая бестия, — Итиго, побудь моей игрушкой. Итиго ничего не осталось, кроме как согласиться. — На колени, — Аска поместила на шею Итиго ошейник с цепью, потребовала пасть к ногам. — Лизать. Итиго стала водить языком по пальчикам Аски, взяла её стопу ручками и теперь вылизывала, словно собачка. Аска, схватив плеть, несколько раз обрушила её на Итиго, но, надо сказать, скорее понарошку, чем серьёзно. — Лизать теперь вагину, — Аска дёрнула цепь нарочно грубо. Итиго своими устами припала к вагине госпожи. — Итиго, — Икуно, охваченная возбуждением от того, как обходятся с той, кто ей нравится, сама опустилась на колени позади Итиго — и взялась водить языком по её вагине. — Я тебе помогу! — Джессика скинула одежду и смазала руку, сунула её сперва в вагину к Икуно, потом — к Итиго. Во второй момент Джессика потребовала от Икуно целовать себя в рот и руками гладить груди и особенно соски, что Икуно исправно делала в то самое время, как кисть Джессики пребывала в вагине у Итиго. Когда Итиго устала сосать, Аска всыпала ей плетью и подставила свою вагину под уста Икуно и Джессики, которым она тоже дала плетью. Потом ей сосали Мари и Зеро Ту — их Аска порола ещё больнее. Так происходило до тех пор, пока Джессика не сунула хорошо смазанную руку в вагину Аске — тогда Мари, Итиго и Икуно втроём накинулись ублажать Аску, ласкать и целовать. Издавая стоны, Аска кончила, её вагина вдоволь сократилась, облив таз кипятком экстаза. Джессика после этого потребовала от Сорью довести себя до оргазма. И Аска, обзаведясь искусственным членом, имела со спины Джессику, попутно держа её за груди. Икуно снизу языком ублажала Джессике клитор, Мари покрывала ягодицы и спину Аски ударами плети. Потом Джессика очутилась лицом к Аске, она села на диван и подняла высоко ноги. — О-а-ах-о-ах! Лесбиянка изошлась в такой позе от оргазма. Параллельно Мари сношала вибратором вагину Икуно, пока та целовалась с Итиго — в результате чего лесбиянка тоже кончила. Вот такой лесбийский акт между девушками случился следующим во время этих событий. — Хиро, Зеро Ту, слушайте, — обратил внимание Мэтт, парень Келли, ещё более развратный, чем она сама, — вы вот в формах рëвов все носите особые одежды — у тебя Хиро есть интересный костюм, у Альфы — нацистская униформа без штанов — хотя он всегда её носит; у Принцессы — тоже, она — готическая лоли; так вот, как вам идея, сделать Зеро Ту особый костюм? Хиро взглянул на свою жену, которая, красная, сидела сейчас в обычных топ-майке и шортиках. — А это идея. — Этот наряд должен быть самой антитезой целомудрия, — Мари назвала общий концепт. — Он должен подчёркивать, что Зеро Ту — женщина развратная, готова спать с любым, с кем захочет, что она страстная, что она — огонь, что она — ад и рай, что она — демон, что она — няшка! Не так ли, друзья? — Да уж — не поспоришь! — была такого же мнения Джессика. — Зеро Ту —отличная женщина, согласна! И одежда должна ей подстать! — Полагаю, я возьмусь придумать дизайн, — вызвался Синдзи. — Я не против, посмотрю, что ты придумаешь, — улыбнулась Зеро Ту. — Вот, — через некоторое время Синдзи не только придумал, но и приказал технике произвести, — примерь. Зеро Ту просунула ногу в чулок, Аска помогла ей натянуть перчатку. Когда Зеро Ту распрямилась и вышла, вся в этом наряде, то все согласились: — Это действительно против всякого целомудрия, — выразила это мнение Рицуко. Мисато подержала: — Не поспоришь! Аска похлопала в ладошки: — Отлично! Зеро Ту стояла в чёрных чулках по колено, чья подошва имела некоторое утолщение, что позволяло ходить как в мягкой обуви. Аналогичного цвета приходились стринги, слегка фиолетового оттенка, они выглядели слегка меховыми — этот элемент одежды закрывал пах Зеро Ту, сзади проходя тончайшей тёмной полосочкой меж её красных ягодиц, разумеется, полностью открывая их взору — так как ягодицы служили одним из главных предметом похоти Синдзи. Живот оставался ничем не покрыт, сиськи же закрывала треугольниками тёмная бархатная ткань, она облачала значительную часть мячиков, была очень мягкая, чтобы Зеро Ту приятно ощущала соприкосновение материала с титьками. На руки демоница натянула перчатки, чьи пальцы были обрезаны, они доходили до локтей и по материалу и виду соответствовали чулкам. — О, просто класс! — показал большой палец Мэтт. — Да уж, и правда — в стиле и тоне, — согласился Кенске. — Я больше люблю розовый цвет, чем чёрный, — сказал Ланц. — В своём роде — готично, я люблю, чтобы было готично, — но в остальном Айони осталась сдержанной. — Хикари, как думаешь, ей идёт? — спросил жену Тодзи. — Ну не знаю, по-моему, слишком откровенно! Если полагать, что это — повседневная одежда, — была такого мнения Хикари. — Я думаю для её темперамента мартовской кошки — это самое то, — высказала Мана. Остальные ребята тоже что-то своё высказали об этом, их оценки в сущности не отличались от сказанного выше. — Если учесть, что Альфа ходит в трусах, Каору — тоже как из клуба для голубых, Синдзи — тоже в их духе, то — не вижу ничего отличительного, — покачал головой Виктор. — Тем более, — добавил Кадзи, — для вашей расы представляется нормальным так ходить, верно? — Мне нравится, — Вернер теперь взглянул однако, не на мать, а на дочку, воображая, как Принцесса будет выглядеть в этом. Хотя она и так хорошо выглядит в том, во что всегда одета. — Но в остальном я молодец, да? — Синдзи взглянул на своих. — Здесь присутствует работа с сочетанием цветов, не так ли? — оценивал Шигеру. — Да, геи, кажется, хороши в эстетике, — согласился Такао. — Я не гей, я — би, — посмеялся Синдзи, — но я вдохновился одеждой Каору. — Выглядит как суккуба, — сравнил Смит. — Если честно, я хочу тебя, Зеро Ту, в таком наряде прямо взять, — не скрывал своих желаний Мэтт. Келли посмеялась: — Так и знала, что у тебя встанет! — сказала его девушка. — Тогда пошли, — Зеро Ту взяла Мэтта за руку, — или хочешь, сделаем это прямо тут? — Не надо прямо тут, — возразил Фуюцуки, — тут не все такие развратные, пусть кто хочет, тот идёт следом за вами — мало у нас что ли комнат? — Пошли! — Зеро Ту за руку взяла Мэтта — прелюбодеи быстро исчезли. Те, кто хотел, пошли за ними — посмотреть. — Слушай, — Келли, мускулистая спортивная девица с большими сиськами, сидевший, как обычно, в короткой юбке, похожей на джинсы со срезанными штанами, и в топ-майке, — я тут думаю, если мой похотливый парень положил глаз на красную бесиху, то, — Келли обратила внимание на Красного Принца, — я могу попробовать с красным Хеллбоем? — Ты хочешь со мной совокупиться, — повернулся к ней муж Принцессы, — хорошо. Сама Принцесса ничего не сказала, но решила пойти следом за супругом, который удалился с любовницей. — О-ох! — Мэтт стянул с грудей Зеро Ту ткань, чтобы открыть титьки, она стянула стринги, и прямо в чулках и перчатках пустилась в скачку на члене мужчины. Когда Мэтт узнал, что его девушка возвращает ему рога, он попросил посмотреть на это — парень с бородкой повернул голову — и через голограмму увидел то, как здоровенный и абсолютно красный демон с рогами натягивает Келли. Англичанка очутилась спиной к нему, он так взял её, чтобы регулировать руками степень насаживания на свой огромный член, прямо как у мула. Принцесса же припала к этому процессу, обнажив свой большой язык, и начала водить им как по стволу члена, так и по клитору. Разумеется, никто не стал полагаться на слабую человеческую смазку, потому орган рёвозавра хорошо покрыли лубрикантом. Вскоре мускулистая девица с большой грудью, которую прямо трясло во время отработки таким органом, вся напрягаясь и потея, не переставая, оглашала самые смачные звуки: — О, Иис-суе! Иисуе! Боже! Боже! Меня пронзают! Меня пронзают! Келли подумалось, что она сейчас будет истекать кровью, и зальёт всё ею, как только испытает оргазм и падёт без сил. Язык Принцессы и фрикции её мужа сделали дело — после бешеной скачки, Келли испытала оргазм. Принц, почувствовав это, перестал сдерживаться — и вскоре Келли получила во влагалище густую порцию дьявольской спермы. Она вытекала из лона, когда Келли пала лицом на кровать, раздвигая ноги и давая увидеть, как из неё выходит семя. Надо ли говорить, какой была реакция Мэтта, её парня, на такой вид? — О-о-ох! Иисусе! Иисусе! — Мэтт выбрызнул фонтан спермы в вагину Зеру Ту, навстречу всем её движениям. — Уже всё? — взглянула она ему в лицо с долей разочарования, однако же почти сразу выражение её красного лица стало оптимистичным. — Ничего… Зеро Ту приподнялась, член Мэтта выпал из её вагины, на него пролилась сперма, выброшенная ранее. — Я думаю, сейчас найдутся ещё члены, способные мне прочистить трубы! — Ох, — Мэтт приподнялся, — но я обычно больше могу, но тут просто много других красивых девушек — я не хочу истощать себя на одной. Я хочу оприходовать как можно больше, хочу сравнить ощущения. Ты мне очень понравилась, особенно этот новый твой прикид… и когда ты красная — как демон! — Хм! — Зеро Ту улыбнулась у него перед лицом. — Тогда, давай… Она опрокинула мужчину на постель, после чего насела ему на лицо, прижала вагину к физиономии. — Я тебя заставлю… Зеро Ту села так, чтобы вся сперма покинула её нутро, и вышла на лицо Мэтта. Парню пришлось работать языком. Он то вылизывал ей гениталии, то она тёрлась ими о его нос и губы — так Зеро Ту делала, пока не кончила, издав при этом громкий звук, но далеко не самый громкий из тех, которые красная чертовка могла издать. После того как Келли получила свою порцию спермы, и отдыхала, пребывая почти без движений, только дыша; Принцесса, с самым серьёзным видом, и её мускулистый муж вернулись к остальным. — Ты удовлетворена? — обратилась тут к ней Рей I. — Нет, — Принцесса уверенно подошла к ней, — я чувствую, что ты хочешь со мной, — синяя девушка с рогами очень живо посмотрела в глаза Аянами. — Да, хочу, — Рей не стала скрывать, подступила к Принцессе. Рей в это время носила мягкие и облегающие чёрные штаны и футболку, их цвет создавал контраст с бедностью лица, кистей и босых ступеней. Рей и Принцесса очутились лицом к лицу, пристально смотрели друг другу в лица именно в контексте желаний, после чего соединились и поцеловались — два лица, синее и бледное, встретились устами — Принцессе пришлось чуть приподняться на носочки. На это все обратили внимание. — Я намерена сделать это с ней, — Рей, положив руку на Принцессу, взглянула на остальных, после чего назвала имена тех, кого бы она хотела видеть во время оргии: в этот список вошли любовники самой Аянами — Рэндольф и Шут, а также двое её клонов, Зета, Тета и Эта; Принцесса захватила с собой Кирби, своего любовника со стороны NERV, и двух своих мужей. Рей не захотела, чтобы кто-то ещё участвовал в этом: — Я хочу, чтобы был порядок, чтобы ублажали только нас с нами — это не свальная оргия. В такой компании они удалились. И вот что наши девочки творили! Принцесса и Рей — полностью голые — первая даже избавилась от манипуляторов — свободно протянулись на постели. Перед ней они на пяти стульях попросили сесть Рэндольфа, Шута, Кирби и Принцев — Зета, Эта и Тета должны были на коленях сосать у первой троицы мужчины, Принцев орально ублажать доверили двум взрослым клонам Рей. Глаза самой оригинальной Аянами вдоволь сверкнули похотью, когда мраморная альбиноска протянулась над синей óни — было видно, что Лилит жаждет секса. Принцесса, после поцелуя, прошлась языком по щекам Рей. На это японка быстро подставила ей под язык свои груди, соски, наслаждаясь тем, как Принцесса своими ласками проходится там. Следом Рей подставила под язык Принцессы своё влагалище — теперь «девочка»-рëвозавр водила своим влажным и синим языком по половым губам Рей, стимулируя ей влагалище, особенно Рей заходили соприкосновения с клитором. Их мужчины наблюдали за этим актом лесбиянства, попутно ублажаемые работой женщин. Рей через некоторое время повернулась к Принцессе попой, та стала водить теперь языком по промежности между влагалищем и анусом, по щели мужу ягодицам. Рей мастурбировала себя пальцами. Принцесса раздвинула ей ягодицы и постаралась как можно глубже забраться языком в анус. Аянами, испытав такое удовольствие, сама после этого опустилась, легла на Принцессу, дала той дрочить себя рукой, а сама припала лицом водить языком уже теперь ей по синему клитору. От всех этих действий и распалений похоти, клиторы у обеих девушек выросли до размера, куда более крупного, чем у обычных людей. Эти девичьи хоботки ныне можно было даже вводить в попки, они как раз туда идеально влезали, почти как в анус смог бы поместить мизинец. Рей первой пожелала, чтобы Принцесса отработала её таким образом — потому наша синекожая девочка с рогами встала, Аянами вытянула к ней попу — мокрый и синий клитор, подобно мизинцу, вошёл в анальное отверстие Рей. Принцесса стала её трахать! Сама Рей вытянула одну руку, второй себе мастурбировала свой клитор, отчего, казалось, тот и рос; водила бледным пальцам по половым губам, мокрым от её собственного сока и от слюны Принцессы. Сама Принцесса издала тихий животный звук, продолжая содомировать Рей в задницу при помощи увеличенного клитора. Одновременно, от возбуждения у этой девочки, возрастом в миллионы лет, из вагинальной щели пошла тёплая жидкость — её собственый сок, он выступал сквозь половые губы в изобилии. Принцесса, разумеется, старалась во всю тереть их о ягодицы Рей, таким образом, ещё больше искр удовольствия высекая от процесса этого лесбийского сношения. Чем ближе становился оргазм Принцессы, тем более энергично она совершала акт — и тем агрессивнее себя вела — например, она провела ногтями по спине Рей к её белым ягодицам, и оставила заметные красные линии. Рей — как было в её характере — снесла такое молче. Принцесса, достигнув пика страсти, раскрыла рот и огласила комнату стоном — её нутро пошло ходуном, недра влагалища изверги достаточно много жидкости, которая смогла пойти по бёдрам. Оргазм пошёл от клитора, вспыхнув там особенно ярко — и не удивительно, если учесть, какой частью тела Принцесса сношала попку Рей. Последняя специально даже сжимала сфинктер, чтобы доставить большее удовольствия Принцессе. Сама Рей в это время, не отрывая руки, дрочила свой клитор, размеров ни чуть не меньшего. Когда Принцесса испытала оргазм, то чуть успокоилась. Она села и вытянула ноги. Рей повернулась к ней с долей вопроса в глазах — чего она хочет теперь? Принцесса протянула Рей свою ногу, на это, уже теперь без уточнений, Аянами взялась вылизывать её стопу, водить языком по синим пальчикам. Принцесса захотела, чтобы Рей вылизывала ей дальше то, что она извергла. Рей, пройдя языком от пальцев до пятки, перешла через голень к бёдрам, пр которым стала собирать жидкость. Принцесса вскоре повернулась, Рей повела языком ей по промежности между анусом и влагалищем. Принцесса попросила Рей языком проникнуть ей через сфинктер, смочить как следует слюной и взять её клитором так, как она взяла её. Рей, облизав губы, всё пунктуально исполнила — когда дело было сделано, Рей легла на Принцессу, ввела свой клитор куда надо, и стала двигаться. Она испытала приятные ощущения, но не оргазм — нет, для него пока сделано было не так много. Было решено позвать мужчин, которых до того ублажали девушки. О них стоит сказать, что после минуты, когда у всех встали члены, девушки забрались к мужчинам на колени и стали, совместно с ними, совершать соитие. Рей II скакала на члене Чёрного Принца, Рей Quatre — на члене Красного, Зета, Тета и Эта скакали на членах Рэндольфа, Шута и Кирби. Сейчас Рей попросила Рэндольфа, а Принцесса — Красного. Любовник и муж подошли к любовнице и жене. Сейчас Принцесса просила Красного познать Рей, а Рей попросила Рэндольфа совершить акт с Принцессой. Обе девушки, посмотрев друг на друга, пустились на поводу у своей похоти дико отдаваться, обменявшись партнёрами. Красный Принц сперва владел Рей раком, потом занял такую позу, чтобы поднять её, открыв тем самым на обозрение полный вид гениталий бледной японки, чтобы было видно, как огромной половой член, подобный члену мула, входит столпом через вагину и быстро двигается там, весь блестя от смазки. Лицо Рей прекрасно и дало понять, как девушка от этого балдеет. Совершенно ясно было по этому выражению то, как Лилит любит совокупляться. Рэндольф, наблюдая за этим, совершал толчки в вагину Принцессы. Она, занимая позу на четвереньках, сунула лицо под то, чтобы языком вылизывать клитор Рей, растущей от возбуждения богини, а также ствол своего мужа, конечно же. Не потребовалось много времени, чтобы Рей и Рэндольф почти подошли к оргазму. В этот момент японка потребовала, чтобы вместо Принцессы клитор ей вылизывал сам американец. Рэндольф занял место Принцессы. Пока он пребывал в такой позе, Принцесса ртом припала к ягодицам Рэндольфа — её язык проник в анус мужчины, а своей рукой она захватила его член, чтобы мастурбировать. Рей и Рэндольф кончили почти в один момент. Аянами застонала, прямо от её вагины полетели брызги, частично пав на лицо любовника. В свою очередь сам Картер также разбавил её стоны своими — когда язык Принцессы был у него в анусе, рука её заставила член разразиться брызгами семени. — А-ах! Хм, — Рэндольф, как кажется, немного стыдливо заулыбался, даже засмеялся со смущением. Рей очутилась в другой позе — лицом к кровати — и красный здоровяк завершил дело: этот дэв издал сам громкий стон, когда его член, подобный члену мула, стал затоплять вагину Аянами своим семенем. Очевидно, найдя это возбуждающим, Принц сбросил только половину спермы в вагину Рей, он достал член, пока тот ещё выбрасывал из уретры светлые капли, и дал им немного выпасть на спину Рей и даже на свою жену — как минимум одна капля долетела до Принцессы, когда она оторвала лицо от задницы Рэндольфа. — Ты ещё хочешь? — лёжа на животе, Рей повернула голову к Принцессе. — Да… Рей попросила Шута и Кирби заняться Принцессой. Кирби вытянулся на спине, Принцесса насела на его член, очень сильно разбухший, и дала Шуту со спины ввести в компанию свой член — в просторной вагине Принцессы хватало места для всех. — Ах-ах! Ну и ну! — усмехаясь во время процесса, псайкер также схватил Принцессу за длинные седые волосы, стал тянуть на себя. Сразу двое мужчин брали её — на фоне этого Рей несколько раз её целовала, давал провести языком по лицу, а потом сделала так — позвала второго мужа, чей член уже был давно готов и он сдерживал себя. В этот раз Рей насела своей задницей на полностью чёрный фаллос, чья слизистая под крайней плотью имела некоторый синеватый оттенок — этот член по своим размерам лишь немного уступал габаритам Красного Принца, но Рей смело позволила ему прорваться в свою попку, зайти почти до предела, и начать там двигаться, в узости прямой кишки. Одновременно, пока Чёрный трудился там, Рей предоставила всё своё раскрытое влагалище в пользу языка Принцессы. Разумеется, пока её прочищали, синяя дэ́ва с большой охотой принялась скользить языком по этим, радушно открытым, бледноватым воротам Аянами. В стороне, где стояли Рэндольф и Красный Принц, первого окружили Зета, Тета и Эта, второго — пара клонов Рей — девушки, чьи вагины жаждали, требовали к себе внимания. Тогда Рэндольф повторил свой подвиг: поставил троих близняшки раком — двоим сунул пальцы в вагины, брал их руками, а третьей — в центре — прочищал влажную куночку членом. Красный Принц вполне себе умудрился водить языком по вагине одной Рей — и вместе с тем, резво прочищать второй куночку, также полную влаги, при помощи своего огромного, красного члена. — Что, Рэнди, сложно — да, столько девах обслужить?! — Шут бросил в его сторону взгляд, владея Принцессой в паре с Кирби. — Ничего, мои пиздюки помогут! Из лопаток Шута выбросились шесть крыльев, они отделились парами, между ними воплотились Сеной, Сансеной и Самангелоф. Жутковатого вида нагие подростки, сложив крылья, пришли на подмогу Рэндольфу — теперь он, как и сам Шут, имел вагину прямо на пару с ещё одним членом — Сансеной прочищал то же место. Сеной и Самангелоф познавали Тету и Эту — первая пара была на боку, вторая — лицом к лицу, Эта очень высоко задирала ноги. Надо ли говорить, что сношение Принцессы в два ствола, привело к её оргазму? Член Шут аж оказался выброшен, тогда он, смотря на раскрытую вагину Рей и на спину Принцессы, после короткой мастурбации сбросил свою сперму на синюю поясницу. Тогда Кирби перевернул Принцессу, лёг на неё — и через несколько минут, сам издавая страстные звуки, выбросил семя. В такт канадцу с длинными волосами кончили все остальные. Чёрный Принц заполнил анус Рей своим семенем, Красный ещё раз выстрелил спермой, но уже с куда меньшим количеством, сделал он это в вагину одной из Рей, вторую довёл языком — оба клона кончили; наконец разрядились Зета, Тета и Эта — первая перед тем, как получить порцию спермы от Сансеноя, попросила Рэндольфа брать её зад. Сеной и Самангелоф изверглись, соответственно, в вагины Теты и Эты. Рэндольф завершил это дело тем, что, с напряжением, выбросил сперму в потроха Зеты. Итак — все женщины получили свои порции мужского внимания, их куночки облились экстазом, и не только они, но и попки — приняли в себя сперму. — Так, Мисато, — обратился к жене Кадзи, — а кого бы нам с тобой сейчас отлюбить? — Ох, ну не знаю, — опёрлась на его плечо Мисато, — а ты с кем хочешь? — Скажем, — Кадзи навёл свой взгляд на цель, — Итиго, Горо, как насчёт того, чтобы провести сейчас время в постели со мной и с моей женой? Итиго и Горо переглянулись: — Не вижу ничего такого, — согласился Горо, внимательно посмотрев на жену Кадзи, — Мисато мне нравится. — Кадзи, а вы хорошо умеете сношать вагины? — прямо спросила Итиго. — Мастерски, — сверкая улыбкой, Кадзи показал большой палец. — Поверь, я тебя не разочарую. Кадзи и Мисато, Итиго и Горо встали и покинули место общего собрания народа. — Я мог бы пригласить ещё кого-нибудь, но не хочу расточать силы, — пояснил этот статный мужчина с хвостиком и щетиной, обхватывая руками сразу Мисато и Итиго. — Надеюсь, вы отнесётесь с пониманием. Так все четверо, сняв то немногое, что носили они в качестве одежды, разместились на кровати. Кадзи первым делом пожелал окружить себя гениталиями своих партнёров — он встал на колени перед двумя вагинами и членом Горо. В силу того, что Кадзи уже водил долгое знакомство с вагиной Мисато, то её он вылизывал языком меньше всего, по большей части он стимулировал её пальцами, одновременно направляя язык на один из двух других предметов. Кадзи брал в рот член Горо и сосал его; куночку Итиго он в это время стимулировал рукой. Когда Кадзи переключался на вылизывание влагалища Итиго, то мастурбировал Горо рукой. Мисато, став рядом с Горо, также старалась целоваться с ним, сосать статному юноше язык, ласкать соски блондина и давать молодцу ласкать устами свои титьки. Мисато брала его за яйца, а потом, в конце концов, пала на колени подле Кадзи, чтобы также ртом сосать блондину член. В это время Кадзи припадал наиболее страстно к вагине Итиго. Та, наливаясь краской, балдела и говорила, что всё у неё хорошо. Кадзи и Мисато менялись или делали работу совместно — например, Кадзи и Мисато с двух сторон провели языком по члену Горо, в конце сойдясь на супружеском поцелуе друг с другом. Потом Мисато сосала вагину Итиго, а Кадзи облизывал Итиго попку, Горо же просто дрочил себе сам, глядя на это. Потом Кадзи и Мисато встали и поставили перед собой на колени Итиго и Горо. Кадзи по очереди имел в рот то Горо, то Итиго, в то время как Мисато, точно так, предоставляла то одной, то другому свою вагину для работы языком. После этого Кадзи поставил Итиго раком на кровати — Мисато в это время брала у Горо за щёку — Кадзи языком дополнительно простимулировал Итиго задний проход и влагалище, дополнительно увлажнил последнее — и ввёл в него свой член. Когда он начал брать Итиго, то потребовал от Горо войти в себя. Мисато сразу же смазала член блондина и направила его в анус своего мужа. Кадзи, благодаря своему опыту, легко принял в свой кишечник фаллос другого мужчины. После этого Мисато какое-то время повозбуждала Горо, чтобы тому было проще содомировать мужчину, и вслед чему сама похотливо вытянулась раком перед Итиго — и Итиго устами припала сосать Мисато по очереди влагалище и анус. Так Кадзи владел Итиго, наслаждался и этим, и тем, что имели его, и тем, что любовница ртом ублажает его жену. Так продолжалось какое-то время, пока Кадзи не предложил: — Так, давайте поменяемся? — Поменяемся? — работал позади него Горо. — Да. Ты ведь хочешь пизду моей жены? Или её жопу, а? — спросил Кадзи, одновременно, в качестве провокации, сжимая свою жопу, чтобы сдавать как следует кишкой член Горо, чтобы тому был приятно, чтобы от этого распалились мысли блондина. — А вы хотите мой зад? — понял Горо. — Да, я хочу тебя в него трахнуть. — Я не очень люблю такое. — Но пожалуйста, — стал просить Кадзи, — один раз дай мне кончить в твою попу. — Э, ну хорошо, один раз, — Горо, будучи хорошим парнем, пошёл на согласие. Они изменили положение — Кадзи впился поцелуем в рот Горо, после чего поспешил развернуть блондина торчащим членом к своей жене — Мисато заняла место Итиго — и стала теперь сама ртом вылизывать вагину жене Горо. Кадзи растянул и смазал Горо задний проход, дав тому предварительную возможностью потрахать вагину Мисато. Она Горо очень понравилась, потому блондин, относительно спокойно, принял в свой анус член Кадзи. Извращенец сразу же начал познавать мужа Итиго очень быстро и со стоном. Горо напряг лицо, налитое краской — страдающий блондин несколько раз спрашивал, когда Кадзи закончит, потому что извращенец очень быстро производил толчки в его зад, безо всякой пощады атаковал потроха. Кадзи, однако, очень возбудила идея трахать мужчину, который трахает его жену — потому, к счастью для Горо, сперма Кадзи прорвалась от всей прыти в зад блондина. Сбросив её туда, извращенец отстал. Семя разлилось в прямой кишке у Горо. Тот, теперь свободный от тарана в заднице, сосредоточился на том, чтобы трахать Мисато. — Ы-ыы-х! — это привело к неизбежному — стиснув зубы, Горо залил спермой мокрое влагалище жены Кадзи, испытав при этом дикое удовольствие. Более того, издавая не менее громкий стон, сама Мисато кончила почти вместе с этим. — О, Горо-кун, какой у тебя крутой хуй! Какой хуй! — похвалила Мисато, когда оргазмический экстаз облил жаром её вагину. Завершив этот акт, чита Кацураги совместными усилиями взялась сосать и стимулировать руками вагину Итиго — Мисато больше сосала, Кадзи разминал рукой, Горо целовал — и так Итиго кончила следом, огласив комнату своими приятными постанываниями. Пока указанные выше лица развлекались, Виктор и Хиро повели следующий разговор: — Слушай, Хиро. — Да, Виктор? — Между нами… во время битвы произошло настоящее мужское слияние, — напомнил Северов, сам прокручивая в голове воспоминания об этом. — Я получил некоторую твою память… — Я тоже. Если я подумаю, то вспоминаю то, что помнил ты, — сообщил Хиро. — Я вспоминаю то, как ты жил в том древнем государстве рёвозавров, — сказал Виктор. — Просто я вот о чём подумал. — О чём? Виктор говорил с долей затруднения по части выражения мысли, так как чувствовал, что тема, требует корректности: — Я подумал, что твоё государство было жестоким, но великим. Оно ведь восстало после гражданской войны? — Да, церковь Логриса — или Логреса — восстала после войны между Оракулами, которую посеял Ньярлатхотеп себе на потеху, — подтвердил Хиро. — Они спасли вашу страну от развала. Они построили сильное государство, у них была, насколько я понял, сильная армия, — стал перечислять Виктор. — Они создали эффективную плановую экономику, сплотили все кланы единой идеологией, которая ставила перед вами интересы более высокие, чем интересы своей семьи и своего клана. Если бы не они — эти коварные и насквозь циничные церковники, эффективные менеджеры, как у нас принято говорить в России, вы бы развалились, вы бы стали сборищем разрозненных кланов, которые лили бы кровь… — Да, — Хиро серьёзно смотрел на Виктора, — это так. — Я подумал, что если мы скажем… президент Путин сделал бы нечто такое, превратил бы Россию в этакий аналог СССР 30-х. Ты же понимаешь, о чём я говорю? У тебя же есть мои воспоминания. — Да, — Хиро покопался в этих воспоминаниях. — Сталин ради своего могущества перебил кучу твоих сограждан. — Но он превратил страну в военный лагерь, что позволило ей победить в Мировой войне, — сказал Виктор. — То же самое, ну как при Иване Грозном, когда всякого московита могли бы погнать воевать с татарами. Я вот подумал, если бы Путин арестовал счета олигархов и… — Ты ненавидишь олигархов? — уточнил Хиро, попутно больше погружаясь в воспоминания Виктора о российском обществе его эпохи. Смотрел он на него через призму воспоминаний Виктора, но делал свои выводы. — А кто любит этих воров? — почесал шею Виктор. — Я думаю, твой русский народ ненавидит олигархов потому, что живёт в нищете, — заметил Хиро. — Для бедного естественно ненавидеть богатого. — Ну у нас все эти богачи — сплошные воры и мошенники. Их богатство — не от честного труда, — аргументировал Виктор. — Я, как простой человек, который питался одной лишь гречкой, нищий студент, который даже сам себе писал работы, а не покупал, потому что не хотел тратить на них своих кровные — ха-ха, подумать только, я учился честно только из жадности! Так вот, Хиро, ясное дело — ничего хорошего не могу сказать про этих богачей. Но суть не в этом. Я подумал, что если в кризисной ситуации — а ситуацию России 90-х только дурак не называл бы кризисной — если в кризисной ситуации, жестокой рукой создать сильное государство с сильной армией и промышленностью, но низким уровнем жизни, с ГУЛАГом и рабами, со всемогуществом полиции… Я подумал, что легко гордиться этим государством, но трудно в нём жить. Легко сказать, что это «меньшее зло» или что это необходимо — но трудно жить при такой необходимости. Особенно, когда ты уже изведал розовых соплей на голубом экране, когда привык к вкусной колбасе и бананам. К свободе слова в уютном бложике, — перечислял наш русский патриот. — Но с другой стороны согласись, люди ведь везде выживают? — Пока есть воля к жизни? — уточнил Хиро. — Да верно, и я выживал. Но я не гордился страной, на которую я работал. Я оправдывал себя тем, что это зло, но зло меньшее… Хиро очень эмоционально посмотрел на Виктора: — Знаешь, такая страна всё равно зло. А мне надоело зло — я устал от зла. Потому, я так считаю, пусть будет проклято величие это страны, пусть будет проклят народ этой страны, пусть будет проклят мир, который она обеспечивает. Я устал от зла. Пусть даже меньшего. — Угу, — Виктор грустно сказал: — Я не хотел бы жить в такой стране. Хиро кое-что вспомнил: — Виктор, а вот скажи мне… — Да-да… — Если бы ты жил в СССР эпохи этого вашего Сталина, и тебя бы арестовали за то, что ты трахался с мужчиной. Или шутил анекдоты про усы Сталина. Неважно. И тебя бы отправили в лагерь. Где твои соотечественники, те, кого тоже отправили в лагерь, они, узнав, что ты попал за трах с мужчиной (или без этого), они бы стали тебя насиловать. Таким обзор, государство в лице тирана, и народ, в лице насильников, они бы предали тебя — они принесли тебя в жертву своим страстям, своей жажде власти, похоти и ненависти. Те, кто бы тебя дружно насиловал в ГУЛАГе, делал из тебя опущенного, заставляли бы тебя есть у параши и спать на дереве; они же что, те, с кем ты един по Родине? Что бы ты чувствовал к ним? Уж не чувство ли патриотического единения? — Хиро пристально посмотрел в глаза Виктора. — Что бы ты чувствовал, став жертвой сексуального насилия? Не взял ли бы ты после этого винтовку, чтобы сражаться за тирана Гитлера? Не ради него и не из симпатии к нему или из симпатии к тому людоедскому бреду, который он проповедует, а вот лишь потому, что господин фюрер дал бы тебе силу уничтожить тех, кто предал и изнасиловал тебя? Не думал ли ты, что Родина тоже может предавать? И предавать больно и жестоко — насилуя в попу и загоняя иголки под ногти. Виктор, будучи грустным и задумчивым, не мог что-то сходу ответить. — Ну… — Или ты подумал, что раз пытают, убивают и насилуют не тебя, а кого-то другого, это — нормально? Так как насилуют не тебя лично, а кого-то другого, твоего соседа, на месте которого мог быть лично ты, это вполне позволяет тебе гордиться военной мощью Отчизны? — продолжал Хиро. — Иначе говоря, ты бы гордился мощью насильника — насильника, который стоит над тобой. Ты бы говорил: «О, как велик этот насильник! Какой у него великий флот, как велика его армия и какая у него крутая промышленность! И как классно он сдирает с меня кожу, чтобы утолить свои страсти!» Вот что для тебя гордость за Родину-острог? — Я хотел бы видеть свою стану другой, — заговорил Виктор. — То есть, чтобы великой и чтобы без ГУЛАГов и изнасилований. Но проблема в том, что в жизни быть раздельно… раздельно, похоже, не может. Во всяком случае, с моей страной, это, похоже, однозначно. — Это верно, — Хиро сузил глаза. — Но скажи, ты предпочёл бы видеть своего родного отца погибшим или насильником? Ты предпочёл бы, чтобы твой отец погиб с честью или был насильником с большим пистолетом, который, угрожая этим самым пистолетом, стал бы тебя насиловать, вгонять тебе иглы под ногти? Виктор промолчал. — Нет, конечно ты можешь встать на колени перед отцом-садистом и восхвалять его сильную руку, а ещё его огромный член, его ужасные, но великие по масштабу извращения. Тогда — да, таким отцом можно гордиться, но и сам ты будешь его подобием. А вот если у тебя этот отец вызывает лишь ужас и отвращение, то тогда твой выбор однозначен. Короче говоря, — Хиро предельно уверенно сделал вывод, — если патриот — тот, кто любит свою Родину, то ему следует желать видеть свою Родину мёртвой, распавшейся на «кто сколько унесёт суверенитета», чем видеть на этом месте коллективного насильника, который будет размахивать большим пистолетом и похваляться тем, что он — «насильник народов». — Но если Родина стала таким… как ты говоришь, насильником, — наконец поспешил сказал Виктор, — потому что иначе не было выбора? — Это лишь означает, что твой народ стал вырождающимся себе на муку сбродом рабов и палачей не от хорошей жизни. Что, в какой-то степени, вызывает жалость. Маньяк, который стал маньяком после того, как его самого изнасиловали, повредив рассудок, может вызывать ту долю жалости, которую не может вызывать маньяк, ставший садистом-гедонистом от переизбытка удовольствий и скуки, который всего лишь возжелал нового опыта в ощущениях. Да, но это не отменяет того факта, что предмет нашего обсуждения — маньяк-убийца, который насилует своих жертв, загоняет им иголки под пальцы и похваляется тем, какой он зато эффектный менеджер. Виктор, ведь тебе стоит понимать, что государство, опустившееся до такой тирании и деспотизма, не может образовать Родины — то есть чего-то, с кем можно образовать долг. Ты, конечно, можешь защищать такую Родину, будь внешний враг истребителем всего живого. Ты можешь выживать так, как можешь под его гнётом. Но ты не имеешь право им гордиться, ты не имеешь право думать о нём хорошо. Ты не имеешь права требовать хоть от кого-то думать хорошо о такой стране. В конце концов народ такого государства — и не народ больше, а сброд — сброд палачей, рабов, тех, кто холуйствует перед палачами и тиранами, когда работает на них не за страх, а за совесть. Ты что, думаешь о гражданском долге можно говорить, когда твой собственный народ может по произволу изнасиловать тебя и одобрить это? Хиро говорил эмоционально, прекрасно излагая то, что думает — и Виктору было даже неудобно вставить слово, да и что он мог ответить? Снова сказать, что он ограничивает логику, чтобы не приходить к выводам, слишком неприятным для него? — Знаешь, — Хиро продолжил после паузы, — я узнал из твоей памяти достаточно о твоей родной стране, чтобы сделать о ней выводы. — Ну? — Виктор понимал, что ничего хорошего он не услышит. — Ты на полном серьёзе готов считать своей Родиной государство, чья властная вертикаль — жулики и воры? Где коррупция настолько повсеместна, что не вызывает даже возмущения? Ведь это же расхищение народных средств — дворцы и яхты твоих правителей, Северов, построены из пенсий и пособий, которые были отняты у нуждающихся. Эта власть позволяет либералам проводить реформы, которые заведомо разоряют большую часть страны, чтобы увеличить их богатство. — Н-ну да — есть такое. — Или, Виктор, твоя Родина — это всевозможные патриоты, большинство из которых желает видеть Россию великой — но ты сам понимаешь, что в их понимании великая Россия — это страна тотальной безответственности: это страна, которая не отвечает перед своими гражданами — она позволяет пить их кровь, чтобы у страны был большой пистолет, которым она могла бы запугивать всех остальных, упиваясь своей властью и оправдываясь тем, что «а вот Америка бомбила Косово? Почему нам нельзя?» Ты сам понимаешь, что эти идейные патриоты мечтают завалить мясом российских солдат ближайшие страны, чтобы провозгласить себя Великой Империей, даже если в этом нет никакой прямой необходимости? Только потому что это «соответствует геополитическим интересам России». Вот тебе не кажется, что такие патриоты в такой же степени враги твоей стране, в какой враги ей — клятые либералы, призывающие разоружить твою страну, ввести на её землю войска НАТО — чтобы американские морпехи позволили жадным либералам дальше разорять простой народ? Не кажется ли тебе, что патриоты и либералы в твоей стране — отличаются друг от друга, как орёл от решки? Или о народе, к слову… Может — твоя Родина это основная масса населения, которая понимает, что есть их власть — но которая готова искренне радоваться успехам внешней политики, которые не имеют даже самого малейшего отношения к их жизням? Оправдывать военные преступления своей армии и слепо, как полные дебилы, верить в то, что ваши войска «высокоточным оружием поражают лишь военные объекты»? Этот сброд инфантильных дураков, считающих, что можно равнять с землёй «Градами» целые города с целью добраться по трупам невинных женщин и детей, до злых-презлых Плохих Парней? Как было в Чечне и потом ещё, вероятно, много раз будет. Пока Хиро это говорил, Виктор думал над ответом, когда он наконец решил раскрыть рот, Хиро его перебил: — Твоя Родина не заслуживает того, чтобы ею гордиться, с ней можно мириться — но не более. Ты, если по-честному, не имеешь морального права быть патриотом. — А у тебя сейчас есть Родина? — с долей резкости спросил Виктор. — Да! — вдруг очень уверенно ответил Хиро. — У меня есть Родина. Моя Стая — это моя Родина! Стая, которая ставит своей целью — благополучие её членов. Когда мы обрели независимости от Логриса и APE, это дало нам, как говорится, «национальную идею», которая реально нас соединяет — жить по справедливости ради спокойной и мирной жизни; без власти всех этих Макиавелли, живущих по принципу «Ну раз все мудаки, то и я буду мудаком! Я буду жить ради сиюминутной целесообразности! Все плохие, я — плохой, потому мне всё позволено!» Ох, как насмотрелся я на то, как правят Макиавелли! Эти циники, не привыкшие ни перед кем отвечать, сами однако до ужаса боятся, что будет, если их подданные вдруг проникнутся социал-дарвинистическими идеями борьбы всех против всех! Ведь Виктор, что власть в моей бывшей стране, что твоя, ты же понимаешь, как они боятся часа, когда все их подданные начнут поступать так, как поступают они? Если великая держава имеет моральное право по своему произволу разорить Иванова Пупкина, то что помешает Иванову Пупкину разорять своих соседей, чтобы воровать у них сапоги или носки для дочки? Дрогнет власть Макиавелли, когда все станут Макиавелли! Сами по себе одни Макиавелли ни способны не то что государство собрать, а кружок хорового пения! А ещё считают себя прагматиками. Макиавелли только знай — воровать и обманывать друг друга умеют, и считать себя самыми умными. Именно потому строй циников-прагматиков может держаться лишь до тех пор, пока их подданные знают понятия чести и принципов, хранит социально образующие клятвы. Именно поэтому твоя власть гонит пену патриотизма, а моя власть — гнала пену «истинной веры», из страха, что простые люди начнут вести себя так, как они. Вот хватит, я не допущу такого! — Хиро звучал решительно. — Виктор — я патриот своего Королевства! — гордо указал Хиро на себя. — Я никогда не хотел власти, но стал Королём по необходимости! И теперь у меня есть Стая, у меня есть Родина! Да, спасибо, что благодаря тебе я ещё раз осознаю всю важность этого вопроса! — Что ж, если у тебя есть Родина и ты — патриот, — Виктор даже улыбнулся, пусть и грустно, но искренне, — жму тебе руку. Северов совершил рукопожатие с синей рукой собеседника. Увенчать такие разговоры ребята решили очередным страстным актом распутства, что, как это не удивительно, было вполне в их духе. Хиро пожелал Аску, положил её на спину, вылизал как следует влагалище и лёг на неё, энергично сношая. Так рыжая красавица наслаждалась под работой синекожего рогатого брюнета, человек и óни часто целовались уста в уста. Синдзи, наблюдая за этим, привлёк к себе Ланца, который ему понравился — Синдзи опустился на колени, чтобы ртом возвести приятелю член. Когда у него это удалось, Синдзи так расположился, чтобы Ланц ввёл этот член ему в анус — и стал трахать. Синдзи и Ланц попутно сходились поцелуями по инициативе первого. Но так Синдзи только пустил в дело свой зад — а оставался ещё член. — Я помогу! — на его просьбу охотно откликнулась Дельта — и бойко подставила влагалище. Со спины Синдзи и её начал трахать. — Так, твоя куночка, конечно, хороша, — оценил Синдзи после того, как пару минут потрахал её, — но я хочу в попку! — Хорошо, да, бери меня! — у Дельты не возникло никаких проблем с тем, чтобы принять в свой анус член Синдзи, весь хорошо смоченный вагинальной жидкостью самой девушки. — О-о-о, какая круть! — Синдзи сразу же оценил узость жопы, в которую он сходу попал из широты влагалища. — О, как хорошо! Как хорошо! И вдобавок, как это очень нравилось Синдзи, его самого брали в задницу. — А-х! Я люблю большие сиськи! — говорил Ланц между делом, бросая взгляд то на одни, то на иные женские груди, оголённые для его взора. — Но сношаю твою задницу, если ты меня об этом просишь! Только не проси кончить — моя сперма для девочек! — поставил условие Ланц. — Ага! — отозвался Синдзи, сам орудуя членом в попке Дельты, и ещё просовывая руку к влагалищу девочки, предельно мокрому, текущему женским соком — он активно сочился и даже капал вниз, к босым ногам Дельты. Синдзи чувствовал, как под действием его пальцев, новые и новые порции сока выступают из чрева девушки. Вкупе с тем, какие ощущения ловил сам Синдзи впереди и сзади, это до невозможности возбуждало и доставляло ему. Пока Синдзи упивался вином сладостного разврата, его муж также вступил на эту тропу. — Мой Синдзи занят с твоей Дельтой, — любовно припал Каору к Эпсилону, — а я хочу заняться с тобой. Пассивный гомосексуал поцеловал активного пансексуала в губы, вслед чем, пылая похотью, припал ртом к его члену. — Какой большой! Ах, люблю сосать такие! — Ангел сладострастно чмокал головку красавца, освободив её из плена крайней плоти. — Давай тогда начну с твоего рта, — Эпсилон, спокойно улыбаясь, взял Каору за голову, просунул член и принялся до глотки долбить альбиноса. Ангел на это с упоением отвечал. Проделав орально-генитальный акт в такой форме несколько минут, Эпсилон развернул Каору к себе тылом и ему подали смазку. Каору, чей член высоко стоял под пупком, с предвкушением раздвинул ягодицы. — Насади меня, возьми по самые яйца и залей спермой! Как я обожаю, когда меня заливают спермой! Мне кажется, ни одна девочка не хочет этого так, как я, мужчина, этого хочу! — Прямо как наш Альфа… — Эпсилон резво нырнул в любовника членом — дырочка пассивного гея с поразительной лёгкостью приняла весьма внушительный фаллос, где тот задвигался поразительно легко и быстро, словно у себя дома. — Прошу, — попутно мастурбируя себе, взмолился Каору, — дайте мне сосать член! — Держи, — полностью белокожий, Альфа подошёл к нему — и его член заткнул рот Каору. — Хм, ладно, Белый Фриц, — оценил это Северов, — развлекайся. У Виктора появилось некоторое отторжение — не отторжение даже, а просто сомнительность — в облике полноценного рёвозавра Альфа был полностью белым. Виктор больше привык заниматься любовью с лицами, чья кожа имела естественный цвет. Потому решил пока отдать предпочтение кому-то из ближайших половых партнёров более натурального цвета. Тем паче желающие имелись. Гамма с большим интересом взирал на персону нашего в-попу-данца — Бета, сложив руки на груди, стоял рядом и улыбался. — Почему ты так смотришь? Ты хочешь снова мой зад? — приподнял бровь Северов. — Да! — Гамма припал к Виктору, захватил руками, впился ртом в губы, стал сосать язык. — Хорошо, — Виктор после этого согласно поцеловал Гамму в ответ, даже принялся руками поглаживать этого мужчину. Бета подошёл следом и также припал поцелуем к Виктору — пока он отвечал обладателю синих волос, Гамма склонился позади Виктора. — Да, давайте, вылизывай задницу, — Виктор наклонился. Гамма припал орудовать языком в самом мягком месте в-попу-данца. Бета же, после поцелуя, также наклонился, но в этот раз, чтобы сосать Виктору член. Таким образом, двое отборных боевых красавцев обслуживали русского патриота. — Мицуру, — Сабуро обратил внимание на своего друга. Тот ему ответил. — Макото, — после того, как Сабуро поцеловал Мицуру, он обратился к своему мужчине, — давай, займись нами. — Хорошо. Макото выставил член, к которому припали одновременно Сабуро и Мицуру. Довольно быстро Сабуро перешёл к тому, чтобы сосать у Мицуру. А потом он лёг, его член стоял. Сабуро просил Мицуру войти и поднял ноги. Мицуру вставил член и лицом к лицу взялся совершать акт с Сабуро. Макото, смазав член позади, внедрил его в задний проход Мицуру — и стал третьим участником этого любовного слияния между мужчинами. Так они сношались, двигались и наслаждались этим. Кокоро не приняла никакого участия в этих делах своего мужа потому, что её взял в свои ласки Тодзи. — Давно хотел заняться любовью с беременной! — Тодзи захватил Кокоро в объятия. — Я буду учтив и аккуратен! Тодзи поцеловал Кокоро в губы, он сделал этот поцелуй долгим. Рукой Тодзи пустился водить по её грудям, поцеловал теперь их, пососал титьки и наклонился к влагалищу. Голая, симпатичная девушка, обладательница большого живота, ровно стояла, а любовник, максимально высовывая язык, водил им по клитору и вагинальной щели, просовывал его туда, старался зачерпнуть как можно больше вагинальной жидкости, что выступила в ответ на это. Хикари, жена Тодзи, стояла и наблюдала за этим прелюбодейским лобызанием со стороны. Футоши дрочил на то, что делает Тодзи с Кокоро. — Вижу, мой муж запал на женщину, которая тебе нравится, — посмотрела Хикари на Футоши. — Сношайся тогда со мной, — решил Футоши. — Хорошо, это чтобы Тодзи не думал, что только он один может на моих глазах делать такое с чужой женщиной, — Хикари, очень прилежная девочка, блудливо опустилась на колени перед Футоши. — Эй, Тодзи, смотри, как я делаю минет другому мужчине! Жена-прелюбодейка приняла в рот член Футоши и стала сосать у него. — Я-я! — кратко отозвался Тодзи, будучи весь языком погружён во влагалище беременной женщины, откуда в самом скором времени должен был появиться ребёнок. Хикари на то вспомнила, как впервые она делала минет Тодзи. — Футоши, давай взаимно? — попросила тогда Хикари. — Давай ты будешь сосать мне вагину, а я тебе — член? — Угу, хорошо. Футоши лёг на бок — Хикари снова приняла в рот его член, не стесняясь отрабатывать этот фаллос столь уже глубоко и усердно, как половой орган своего мужа. — У-ум, — Тодзи, чей член уже во всю стоял, отпрянул своим слюнявым ртом от мокрого влагалища Кокоро — и повернул голову в сторону жены и любовника, слившихся в позе взаимного сосания гениталий. — Ой, как моя жена обслуживает парня, которому ты нравишься! — обратился весёлый Тодзи к Кокоро. — Давай так: соси у меня, а я — буду сосать у тебя, Кокоро-кун. — Хорошо, Тодзи. Кокоро исполнительно протянулась на боку вдоль Тодзи и принял в рот его член. Японец же придвинулся лицом к влагалищу и продолжил обрабатывать. Загорелая кожа Тодзи и светлая кожа Кокоро создали заметный контраст. Через некоторое время такого процесса, Тодзи прервал его: — Эй, Кокоро, я хочу, чтобы ты вылизывала мне зад, — пожелал он. — Это можно? — Да, — Кокоро, будучи человеком предельно услужливым и исполнительным, взялась теперь за это. Тодзи занял позицию на четвереньках, Кокоро припала своими замечательными устами к анальному отверстию любовника, стала водить языком по отверстию между ягодиц, без спецальной просьбы, впрочем, не входя туда. — Эй, Футоши, погляди на то, как женщина, которая тебе нравится, водит языком по моей заднице? — обратился Тодзи. — Я думаю, мы должны обменяться: Хикари, я хочу, чтобы ты вылизывала зад Футоши! — Тодзи… — Хикари оторвала свой рот от члена Футоши. — Если он просит, давай попробуем, — Футоши занял такую же позу на четвереньках — и нашей Хикари пришлось столь же услужливо припасть языком к анальному отверстию Футоши. Вот так, между толстыми ягодицами, девушка покорно вылизывала. Тодзи с большим удовольствием полюбовался этим в тот самый момент, как Кокоро усердно вылизывала зад ему. Длилось это также недолго. — Хикари, я хочу сношать тебя, — попросил Футоши. — Хорошо. Как? Футоши стал подлезать к ней с боку — он дополнительно нанёс себе смазку на член перед тем, как ввести его во влагалище и начать сношать. Хикари при это пришлось поднять одну ногу. Футоши хватал её за сиськи. — О, Кокоро, — Тодзи отпрянул устами от вагины и пососал титьки любовницы, — пора бы мне войти в твою пизду, аккуратно… Тодзи подрочил ещё совсем немного клитор Кокоро — а она ему в ответ мастурбировала рукой член Тодзи — и вот теперь последний лёг на спину, вытянул ноги и дал Кокоро место, где сесть. Кокоро, большим животом — лицом к любовнику — воссела, его фаллос исчез внутри беременной. И светлокожая прелестница взялась приподниматься. — О-хо-хо! — Тодзи похлопал ей по бёдрам. — Давай, быстрее, Кокоро! Давай я добавлю к твоему ребёночку от себя!.. О-о-хо!.. А-ах!.. Кокоро разогналась наездницей, Тодзи балдел под ней. Футоши, быстро устав сношать Хикари в такой позе, поставил жену Тодзи на четвереньках, стал теперь посылать свои толчки в вагину этой женщины, истекающей соком. — А-ах! — лицо Хикари, украшенное веснушками, также оказалось залито краской. Перед своим лицом она видела босые ступни Тодзи, а чуть дальше — его яйца и член, над ними — ягодицы Кокоро. Хикари слышала голос мужа за спиной его любовницы — это звучали стоны, Тодзи похотливо наслаждался! — Э-ых! — Футоши позади тоже сношал. Но тут решил выбрать иную позу — он вынул член и стал брать Хикари на руки. — Я хочу так! Лицом к лицу сказал он ей это. — Да-а, — Хикари очень приветливо встретила Футоши, поцеловала его рот в рот. Она зацепилась за него, удержалась. Футоши оказался достаточно сильным, чтобы держать на весу Хикари. Так она оказалась насажена на его член — и Футоши продолжил теперь так её брать. Ныне много времени процесс не занял. — А-а-ааах! — издал Футоши, очень громко открывая рот, бросая звук страсти прямо в лицо Хикари. Она почувствовала, как его сперма вырывается, прямо стоя, и Футоши испытал отличное удовольствие. Сама Хикари очень хорошо к нему отнеслась, и когда её ноги вновь коснулись пола, Хикари ответила жадными поцелуями Футоши, она приложила его пальцы к своему клитору — сперма вытекала из вагины Хикари, а Футоши ей дрочил — и это закончилось теперь уже стоном Хикари: прямо стоя напротив него, обнимая любовника, девица кончила от его пальцев. — А-а-х! О-о-да! Как хорошо! — где-то примерно в это же время, Тодзи оплескал вагину Кокоро своей спермой. — Да-да, теперь у тебя будет мой ребёночек! Мой! Спермы вышло мало, но сокращения члена, который старался извергнуть небольшое её количество, показались Тодзи особенно приятными. В это время Синдзи дрочил Дельте, одновременно посылая ей толчки своего члена в зад. Делать залилась животными звуками — активно брызнула жидкостью. — Я кончила, Синдзи! Кончила! — заявила Дельта. — О-х, твоя рука заставила мою вагину кончить! — Ага, просто прелесть! — Синдзи убрал уставшую руку, после чего, получая в зад от Ланца, взялся уже от души трахать Дельту. Мастурбация её вагины вызвала у японца сильное возбуждение, благодаря чему он издал свой стон следом: — А-ааа! Как круто! — залитый краской, Синдзи сбросил в зад Дельты свою сперму. — Как круто! — говорил он, покуда она выходила. Синдзи поспешил вернуть в темп дыханию сразу после завершения акта. Ланц покинул его попу в поисках девушки. Аска вторила им своим стоном — сперва она отдавалась под Хиро, вслед чему сам Хиро лёг на спину, а Аска заняла положение у него на члене. Хиро совершал натиск, будучи снизу. Его оргазм случился сразу после того, как его испытала Аска, очень громко оглашая свою страсть стонами. — У-ум-ум, — Каору отпрянул устами от белого члена Альфы. — Эпсилон-кун, я хочу, чтобы эта замечательная штучка также вошла бы в меня. — Прямо вместе с моей? — усмехался позади Эпсилон, продолжая отрабатывать этого гомосексуала. — Да, я хочу, чтобы вы вошли в меня оба! — охваченный похотью, Каору возжелал именно это, словно бы ему не хватало только одного инструмента. — У тебя большой член Эпсилон-кун, но, поверь, моя задница выдержит оба! — Я принимал в себя три члена, в том числе член Эпсилона, — поделился своим опытом Альфа. — Потому мне понятны твои желания. — О-о-хо! Твоя попка должна хорошо растягиваться? Моя уж точно! — нахваливал себя Каору, попутно рукой подрачивая белый член Альфы. — Давай, друзья, давайте, я хочу, чтобы внутри меня было сразу два ваших замечательных инструмента! — Каору любовно чмокнул головку Альфы. — Давайте! Пожелание похотливого гея оказалось исполнено — его поднятый торс очутился перед Эпсилоном, Каору высоко поднял ноги, приветствуя Альфу. Член последнего нырнул к члену Эпсилона. В таком положении было хорошо видно, как один фаллос уже входит в анус, над которым спереди красуется поднятый фаллос Каору — на пару с мошонкой. Член Альфы надавился. — А-а-ах! — Каору пришлось издать стон и даже поморщить лицо, закрыть глаза, когда ствол Альфы полностью зашёл. Альфа стоял лицом перед грудью Каору, он быстро привык и стал двигаться, сперва осторожно, чтобы член не выпал, потом — уже активно. Эпсилон тоже задвигался, так продолжая в положении стоя сношать Табриса. — О, да, да! — ноги Каору находились по обе стороны от бронзовых рогов Альфы — поджарый и стройный Ангел наш отличался высокой гибкостью. Он принимал сразу два члена! Все обратили на него внимание. — Так, хватит пока, — Гамма отпрянул языком от задницы Виктора. Бета продолжал сосать тому член. — Э-х! Гамма тут схватил верёвку, чтобы заломать за спину руки Виктора — и связать их. — На колени! — Гамма приставил пистолет к голове Виктора сразу же после того, как путы надёжно скрепили его руки за спиной. Северов покорно пал на колени перед парой стоящих членов. Член самого Виктора тоже торчал, значительно приподнят. Его заставили по очереди сосать оба члена, они даже вместе два старались зайти ему в один рот. После этого, когда Альфа и Эпсилон стали в оба ствола брать Табриса, Гамма сразу же сказал: — Бета, мы также будем брать Виктора! — Что?! Вы хотите сразу два хуя в меня запихать?! — испугался в-попу-данец из нашего мира. — Да — и мы это сделаем! — усмехнулся Гамма. — Да, Бета? — нахально посмотрел он на мужа. — Так точно, Гамма! Куда Виктор от нас денется?! — столь же сладострастно-высокомерно посмотрел на него Бета. — Извращенцы! Извращенцы! — Виктор, однако, почувствовал, как охвачен страстью — ему было не так важно, что его будут иметь сразу двумя членами — он хотел, чтобы его заставили делать такое! Гамма и Бета взялись натирать свои члены смазкой, после чего взяли Виктора, чьи руки были связаны за спиной, положили русского патриота на Бету лицом к лицу; после этого Гамма взялся пальцами разминать попу Виктору — последний сам в это время целовался рот в рот с Бетой. Когда Гамма закончил, то вставил сперва член Беты. Тот задвигался под Виктором. Гамма посмотрел на то, как работает член в анусе у нашего героя. Убедившись, что нормально, Гамма пустился вводить свой. — Расслабить, расслабить, — говорил он, достаточно настойчиво давя своим членом, прорываясь в бой. — О, да! — повернул туда свою шею Каору, глядя на то, как его любовник переживает двойное проникновение. — Давай, Вик-кун, как я!.. Это классно, сейчас ты сам узнаешь!.. О-ох! А-ах! — Да я вижу, как тебе в кайф, — смотрел Виктор на то, как берут Каору. — Но Кавëр, я не такой крутой пидор!.. Ой! Ай! В этот момент член Гаммы пробрался, Виктору осталось только привыкнуть сразу к нахождению у себя внутри сразу двух мужских копий. О, Содом! О, Вавилон! У него ушло на это больше времени, чем у Каору. Гамма в дальнейшем пару раз выпадал, но вставлял, даже добавлял смазку. По итогам он стал двигаться вполне себе активно. Бета под Виктором был не столько активен, но тоже добавлял движение. Так Виктор, чувствуя, что его зад внутри растянут просто до предела, ощутил себя и полной шлюхой! На фоне этого разврата, происходил иной. Кенске, на протяжении всего этого дела, заинтересовался в Мику: — Мне нравится Аска. Ты не такая красивая, но ты похожа на Аску. Грудь у тебя тоже не очень большая, — усмехнулся Кенске, пробуя бюст Мику руками. — Грудь у меня больше! — отозвалась Аска на такое сравнение, будучи вся насажена на член Хиро. — Не спорю, не спорю! — посмеялся Кенске, попутно мастурбируя на это дело. Он сказал Мику заняться его членом, одновременно с чем попросил Дзоромэ заняться его попкой. — Да! — Дзоромэ вставил свой член в зад Кенске, заработал тазом, пустился того туда отрабатывать. Кенске в свою очередь проник в Мику, а саму Мику лицом к лицу приставил к Аске, благодаря чему девушки принялись целоваться и обмениваться ласками. И проделывала это всё Аска, разумеется, не слезая с члена Хиро. А что же лесбиянки? — Ко мне, мои крошки, ко мне, мой зайки, лисички и киски! — Мари заманила в свои объятия по очереди Джессику, Икуно и Наоми — все любительницы своего пола обменялись поцелуями, ласками, сосали титьки и вылизывали вагины, засочившиеся соком. Сперва Мари припала ко влагалищу Икуно, а ей самой парой пальцев мастурбировала Джессика. Наоми предоставила Икуно свою вагину, которую та услаждала языком. — Мари, — обратился Ланц к лесбиянке сразу после того, как покинул попку Синдзи, — у тебя большие груди, я хочу сношаться с тобой! — О, грязная хуемразь! — ответила Мари, когда Наоми сосала ей одну грудь, а Джессика — другую, а сама Мари сидела вагиной на лице Икуно, которая ей её и лизала. — Грязное животное! Ты мужчина, который хочет трахнуть женщину! Как это мерзко! Как это низменно! О, сука, как хочется порубить тебя на куски и отрезать тебе за это член! Такие вещи говорила Мари, феминистка и лесбиянка, оказавшаяся в окружении ласок своих любовниц. — Ладно, — более снисходительно взглянула она на торчащий член Ланца, — так и быть — снизойду до твоей животной похоти! Я буду твоей святой богиней, которая, ради тебя, спустится во тьму твоего блудилища! Прямо как гностическая София! Мари выбралась из ласок своих лесбиянок — наша Сафо предоставила Ланцу свою вагину, полную сока, и туда сразу же ворвался его член! — Ох, чувствую, мне это понравится! — оценил блудодей. — На, бери мои сиськи! — Мари пребывала на спине, показывая груди Ланцу. Он их с аппетитом брал, целовал и сосал. Потом выпрямил торс, держал его прямо, вот в такой позе совершая акт. В это время Ланц предоставил Джессике, Наоми и Икуно ублажать Мари — Джессика припала устами к устам Мари, сосала давней любовнице рот и язык; Икуно склонила голову с боку и водила языком по соску, либо обхватывала его губами и сосала так, как сосёт ребёнок; Наоми делала также. Ноги Мари во время этого процесса были подняты и возложены на плечи Ланца, были обращены пятками вверх. — Ох! Ах! Хорошо! Очень хорошо! Не знаю ничего приятнее! — Ланц слал толчки, он оказался очень заведён такой концентрацией женщин и женских ласок. Потому нет причин удивляться — Ланц кончал: — О-о-уах! Сперма отправилась в вагину Мари, но прежде, чем он это сделал — лесбиянка сама разрядилась, её вагина сократилась и обдала член Ланца теплом и влагой. Кончила такая любительница женщин, разумеется, не только благодаря тому, что гетеросексуал что-то там делал — нет, её возбудили неустанные ласки сразу трёх любовниц. Член Ланца только надавил на спусковой крючок уже наведённого и заряженного ружья. — Ах, я всё! Пф! — Мари переводила дыхание. — Я всё, девочки, я всё! Лесбиянка спустила ноги с плеч Ланца и встала на них, вся покрытая потом, поправила волосы. — Тогда теперь надо сделать приятно нам, да, девочки? — Джессика обхватила руками Наоми и Икуно. — Да, — согласилась вторая. — Мне очень нравится Аска, — Джессика повернула голову в сторону оной и Мику, те две девушки до сих пор обменивались ласками, покуда первая была на члене Хиро, а вторая — отдавалась Кенске (в свою очередь, сношаемого в зад членом Дзоромэ). — Хочу Аску. Решено было так: Джессика получала в объятия Аску сразу, как только та слезла с члена Хиро. Влагалище Аски теперь оказалось полным спермы Хиро — и Джессика, невзирая на горечь, взялась устами потреблять это семя так, как если бы оно вышло из чрева Сорью. Икуно теперь вооружилась фаллоимитатором — и засношала вагину Джессики. Наоми поручили просунуть руку к клитору Джессики, дабы она подвела к извержению эту женщину. Мари, в свою очередь, взялась сношать фаллоимитатором Наоми. Мику же сподвигли сосать рот Аске. — О-о… о-ох!.. — Кенске, усиленно осаждая вагину Мику, сбросил туда свою сперму. Дзоромэ был вынужден покинуть задницу приятеля. — Эй, раз ты похожа на мою жену, но красивее, я хочу вставить тебе! — потребовал Дзоромэ у Аски. — Сперва хуй помой, идиот! А то будешь его, весь в дерьме Кен-Кена мне в пизду совать — не вздурел ли ты часом?! — огрызнулась Сорью. — Дзоромэ-кун, засунь лучше этой Аске свой хуй, который ты достал из жопы Кенске, в жопу к Аске, — нагой Синдзи, протянувшись на диване, болтал ногами и давал такие пошлые советы, — дерьмо ведь в жопе Кенске ни чуть не хуже дерьма в жопе Аски. — Ы-ых! — Аска, поскалив зубы, повернулась к Синдзи, потом стала менять позу. — Хорошо, давай, раз Синдзи хочет, ради него я впущу в жопу то, что надо!.. Джессика легла на спину и продолжила, со сладострастием орудуя языком, ублажая вагину Аски. Сама она оказалась на четвереньках. Синдзи с увлечением посмотрел на то, как член Дзоромэ — он был мал и как раз идеально подходил для этого — проскользнул в жопу Сорью. — У-ух! — Дзоромэ сразу с большим удовольствием заимел эту дырочку. — До чего приятно! — Видишь, Аска, — Синдзи подобрался к лицу Ленгли, — твоя жопа пленяет мужчин! Он поцеловался с подругой, сосал ей язык, ласкать соски. В это время Эпсилон и Альфа разорвали двойное проникновение. Теперь Каору вновь очутился лицом к кровати, дрочил рукой, а Эпсилон драл пассивного гея в зад уже один. — А-а-а-х! — Альфа надрочил себе член, брызги спермы полетели на лицо Каору. Через минуту это спровоцировало его оргазм: — О-ах! Ах! Ах! — Каору чрезвычайно чувствительно довёл себя рукой — кончил в то самое время, как член Эпсилона долбил его. Сразу после этого последний покинул потроха гея, подрочил ему на ягодицы и покрыл эту жопу светлыми каплями. Как раз в этот момент Дельта пала позади него на колени и взялась вылизывать анус своего мужа — именно в сам момент введения языка жены ему в прямую кишку, когда Эпсилон почувствовал его на простате, он и разразился извержением на безволосые ягодицы гея, чью попку он столько осаждал. — Да-а-а, хорошо кончить… А что же Виктор? Он обнажал зубы. Гамма его трахал. После чего Гамма перевернул Виктора. Со связанными руками, Северов очутился к нему лицом к лицу — русского посадили в позе обратного наездника на член Беты. Туда, куда входил этот орган, Гамма бросил в бой и свой ствол. — Ну ты извращенец! — процедил Виктор прямо в лицо Гамме. — Я делаю, как мне нравится! — улыбался Гамма, снова занимая своё место там. Теперь содомит опёрся позади на руки и ногами взял любовников в ножницы. Гамма был достаточно прыток и неутомим, чтобы в такой позе не менее рьяно совершать толчки, также трахать и насаживать Виктора, пусть даже как наездника. Это продолжалось, покуда Гамма не встал, теперь он положил Виктора спиною на Бету, ноги русского оказались подняты и возложены пятками на плечи Гаммы. Бордовый теперь продолжил акт почти стоя — и с ещё пущей страстью, нежели прежде. Член Беты находился там же и теперь. Гамма стал издавать звуки, по котором было ясно, что он кончит — и вот результат: в сам момент оргазма член Гаммы выпал, оказался вытолкнут членом Беты, и, брызгая спермой на яйца Виктора, навис над ними — из его уретры летели светлые капли. Гамма, смотрел со стихающей страстью, на то, как Виктора продолжает снизу жарить Бета. Гамма наклонился и очень жадно припал к устам Виктора. После глубокого и, полного похоти, поцелуя, Гамма кинулся устами к члену самого Виктора — ныне достаточно опавшему — и засосал. Оргазм Беты последовал вторым — красавец с синей чёлкой издал стон за ухом Виктора, бросая капли спермы, они, в отличие от семени Гаммы, все целиком ушли в завороты кишечника Виктора. После этого русского развязали. Гамма продолжил сосать ему фаллос, а Бета вылизывал зад. Виктор решил более ничего не делать, просто ждать — и вот, он ощутил всплеск удовольствия — сперма его брызгами ушла в желудок Гаммы: так Северов отплатил извращенцу за любовь. Аска в это время отнюдь не столь долго целовалась с Синдзи — последний повернулся к ней жопой в буквальном смысле — и теперь Сорью пришлось языком ублажать своего любовника. — Какой у тебя раздолбанный анус! — плюнула она в него. — Боже, как тебя, Синдзи, часто туда ебали! — Поверь, Аска, для меня — огромная гордость слушать такое. Я очень горжусь тем, что моя жопа — раздолбанная вся нахуй; я много-много раз отдавался мужчинам и принимал их сперму! — едва ли от Синдзи можно было бы услышать что-то иное. — Но, Аска, точно так я вижу твою жопу! Точно так я в полном восторге, когда я ебу тебя туда и когда тебя ебут туда другие! Аска, скажи, горда ли ты этим так, как горд я? Позади прозвучал смех — смеялась правда не Аска. — Синдзи, — её сейчас особенно быстро содомировал Дзоромэ, — давай я лучше буду работать языком иначе? — Да, давай! — и Синдзи дальше наслаждался тем, как Аска вылизывает ему задницу. — Я сейчас кончу! — Дзоромэ усердно трахал Аску, одной рукой трогая за грудь Мику, другой — щипая за зад первую. — У-ух! Целуй, Кенске! Пока он проворачивал всё это, Кенске покрывал поцелуями ягодицы самого Дзоромэ, старался подсунуть руку и простимулировать гениталии. Так Дзоромэ сбросил порцию. — Ну вот, Син, теперь моя попочка опять, как ты любишь, приняла в себя сперму. — Аска стала поворачиваться к Синдзи. — Давай, убедись! — Да, Аска, — Синдзи теперь припал лицом к ягодицам любовницы. Пока распутник юрким язычком добывал себе сперму, Джессика сладострастно припала к грудям Сорью. Икуно во всю орудовала искусственным членом в вагине Джессики — и теперь, вдохновлённая сим, сама схватила со спины Джессику за груди — вкупе с этим — Джессика наконец изошлась оргазмом, будучи в чрезвычайном восторге от утыкания своего лица между грудей Аски. Мари в это время, столь же страстно, схватила груди Наоми, она прочищала её недра имитацией члена, и это привело к звучному оргазму пассивной лесбиянки. Макото извергся в прямую кишку Мицуру, после чего последний расположил Сабуро на четвереньках, продолжил брать пассива в зад, покуда не сбросился со стоном в потроха гея. После этого Сабуро кончил дрочкой себе в руку, посасывая член Макото для пущего возбуждения. Ребята сели за стол, во время еды они вели безо всякой спешки спокойный разговор. — Как бы мне не было приятно с вами, — говорил Хиро, — а нам пора возвращаться. — Ты намерен сделать это в скором времени? — спросил Синдзи, судя по голосу, особенно не радуясь отбытию с другом, но в то же время, относясь с уважением и пониманием к нему и его решению. — Да. Пожалуй. Долг зовёт. Благодаря вам мы спаслись и отдохнули. Теперь я должен добить APE и восстановить Королевство. — Ты намерен править Королевством? — спросила Мисато. — А как именно? А то я тут стала вот Верховный Потентат Мирового Сообщества, но не всегда знаю, что надо делать! — Все эти хнау, которые там, внизу, — указал Хиро на прозрачную часть корпуса, за которой виделся наружный пейзаж. — Они теперь со мной одна Стая. Я должен буду посетить Землю на обратной стороне, ту Землю, которая является Землёй в нашем таймлайне. Там ещё есть слуги ВИРМ и APE. После того, как я покончу с ними — это я сделаю без вас, не хочу вас в этом впутывать — я сделаю всё, что нужно ради блага моей Стаи. — Судьба располагает вас прикончить ВИРМ, да? — напомнил Шут. — Не имеет значения, что располагает судьба. Да, я хочу уничтожить ВИРМ, потому что ВИРМ не успокоится, пока хоть один рёвозавр будет жить. Если судьба такова — я рад и ВИРМ мне не жалко. Но я не намерен гнаться за этой целью. Прежде всего для меня важна моя стая. Раньше я не был правителем, но я мог много слов сказать против власти Логриса. И вот теперь я стал Королём. Я не должен подвести свои идеалы, как и свой народ Малакандры. Я должен показать, что я лучше тех, кого я ненавижу. — Хиро, — Каору очень по-доброму положил ему руку на плечо, — не сочти это за лесть, но ты — прекрасный человек! То, что ты думаешь о своей роли правителя, показывает твоё доброе сердце! — по чрезвычайно живому голосу Каору было совершено ясно — Ангел говорит это искренне. — Да, Хиро, я хотел бы чтобы твоя доброта осталась с тобой, — счастливо улыбнулся ему Синдзи. — Спасибо, — на синем лице рогатого брюнета появилась очень счастливая улыбка, почти такая, какая имела обыкновение растягиваться на устах Каору. — Я очень рад таким словам! Хиро крепко обнял Каору, потом столь же крепко обнял Синдзи. — Спасибо, я очень рад, что могу услышать добрые слова от вас, друзья, я люблю вас. Синдзи поцеловался тогда с Хиро в губы — и тот, по своей инициативе, ответил на это Синдзи своим поцелуем. — Что касается вас, моя Стая, — Хиро отвернулся от лица Синдзи и обратил взор в ту часть стола, где сидели его товарищи из Девятого и Тринадцатого отрядов и члены его семьи, — вы можете вступить в стаю NERV, любой из вас может отправиться с ними. Тогда у нас будут разные дороги. Подумайте. — Ни один рёвозавр не покинет тебя, Король, — стоически ответила Принцесса. — Это точно, я не оставлю, — подтвердил Альфа. — Хиро, я не оставлю тебя, об этом не может быть речи, — сказал Горо. — Хиро, я люблю тебя, потому я пойду за тобой, — был таков Мицуру. — Как ты будешь без меня? — Хиро, я тоже люблю тебя, я тебя давно знаю, потому не оставлю тебя, — высказала Итиго. — Хиро, ты стал для нас новым Папой, — сказал Дзоромэ. — Я вот не могу покинуть тебя, даже если мне будет страшно идти за тобой. А мне страшно. Впереди будут новые битвы. — Они и у нас будут, — сказала Мари, — так что это не принципиально. — У нас и враг обычно опаснее, впрочем, мы сильнее вас, — сказал Виктор. — Я буду там, где Итиго, тебе будет нужна моя помощь, — повернулась к ней Икуно. — Я буду с Хиро, он разрешил мне завести ребёнка, — подала голос Кокоро. — Я буду там, где Кокоро, — сказал Футоши. — Я чувствую, что должен искупить грехи, которые совершил, когда помогал APE, — сказал Вернер. — Я буду с тобой, — держала его за руку Карина. Никто не стал пока переходить из одной команды в другую. — Итиго, Мику, Нана, вы не надумали, будете ли вы рожать или нет? — следом подняла такой вопрос Келли. — Да, почему бы нам не обсудить такую тему? — поддержала Габриэлла. — Я не знаю… мне кажется, люди производят детей потому, что так заведено? — сказала Итиго. — Я никогда об этом не думала, — ответила Нана. — Как и я, — сказал Хати, — для нас дети служили страшным грехом — Папа и Взрослые пресекали всякое деторождение. — Не думала, что у меня будут дети, — только это могла озвучить Мику. — Вы прямо отвечаете совсем как маленькие дети, — заметил Кадзи. — Впрочем, если учесть, в каком обществе вы росли, ваше отношение к теме, не вызывает вопросов. — Многие желают заводить детей потому, что такова культура, старая культура, по которой я питал ностальгию, — сказал Франкс. — Жить в обществе Взрослых — это как жить среди стерильной лаборатории. Это общество, существующее не для личности, а для самого механизма. — Прямо как у легистов [4], — провёл параллель Синдзи. — Не знаю, как там остальные, но я вот никогда не планировала заводить детей, — уверенно поведала Аска. — Всегда считала это обременительным и лишним. — Моё мнение вы знаете, а что остальные? — попросил слова Синдзи. — Хиро, может твоя дочь нам что скажет? Ведь это она тебя недавно сделала дедом? — повернулся Вернер к той, в кого был влюблён. — Я родила без особых мыслей, мне было интересно узнать, кто появится на свет. Я не против, если нас будет больше, — объяснила Принцесса, почему выносила детей от Кирби. — Я однажды сделал ребёнка одной женщине, чтобы ей было не так одиноко, — пояснил Каору. — Я хотела бы завести детей от Тодзи, материнство — это радость, — поделилась своим мнением Хикари. — Только в более спокойное время, — взял её за руку Тодзи. — Я люблю свою жену и хочу, чтобы у нас были дети. — Никогда не понимала, — покачала головой Аска, — что тут такого радостного? Ухаживать за ребёнком — это не спать ночи, чтобы вытирать ему попу. — Да, но это же будет твой ребёнок! — очень идеалистически отнеслась к этому Хикари. — Я не питаю чувств к детям. Меня они раздражают своими криками и своей вонью. — Но ты, Аска, сама была такой! — Была и чё? Да, я эгоистка, отрицать не буду, так что дети — кричащие и вонючие — не про меня! Может есть на свете люди, которым надо заботиться от ком-то, хоть он сыне, хоть о дочке, хотя о кошечке или псе — но это не для меня! — была такова Аска. — Зеро Ту захотела иметь детей в той жизни наперекор судьбе, — вспомнил Хиро. — Её стерилизовали церковники, чтобы нечестивые не размножались, но во время нашего приключения в её теле временно пребывал дух злодея, который исцелил тело Зеро Ту. Потому волей судьбы мы зачали детей. — Вы не забывайте, — заговорила ещё Мари, — что эта мода на деторождение принадлежит общинному строю. Тогда все имели детей, потому — великий позор, если ты не как все. Тогда надо было много работать ради хоть какого-то выживания, потому люди плодили детей как скот и рабов. — Совершенно верно, потому в век индивидуализма у нас могут быть в ходу такие разговоры, — согласился Кадзи. — Люди продолжали ради своего эгоизма порочный круг жизни — открывали двери жизни перед новыми поколениями, потому миллиарды познали ужас и боль. Нет, в этой жизни нет ничего, ради чего стоило бы заведомо приводить кого-то из небытия, — ещё раз озвучил свою позицию Синдзи. — Но решать всё равно вам. — Я однако, — соображала Итиго, — не услышала ни одной позиции за деторождение. — Да, вот Кокоро просто этого хочет, а у меня желания не было, — сказала Мику. — А ты не помнишь, — повернулась к ней Нана, — что мы находили нормальной эту мысль, пока жили в иллюзии Двуликого, что нам нормально и надо заводить детей? Собственно, во время этой иллюзии мы и завели их. — Да, это была иллюзия прежней культуры, — сказал Франкс. — Культы «дикого» общества, как сказал бы Папа. Когда мы жили в той иллюзии, это была иллюзия старого общества. — И вам понравилось жить в этой иллюзии? — поинтересовалась Джессика. — Ну, не могу сказать, что было плохо, — думала Итиго. — Да, было… естественно, даже приятно, — описывала Мику. — Пока не началось вторжения Огдру. — Я был бы рад, откровенно говоря, восстановить это общество, его культуры, — высказал Вернер. — Потому вот вам аргумент за деторождение. — Мне нравится такая культуры Лилим, — сказал тут Каору. — Потому, да, я поддерживаю деторождение. Говорил же уже, сам хочу ребёночка. — Если вы хотите поддержать культурную традицию, то — рожайте, иных причин у вас нет, — ответил им так Гендо. Мику, Итиго и Наоми обменялись взглядами. — Хиро, раз мы скоро расстанемся с нашими друзьями, то что я хочу сказать, — начала Зеро Ту, сидя в том наряде, который для неё сделал Синдзи, — Кирби побил меня во время дружеского спарринга. — Да? — Это было, когда ты проводил время с Синдзи, — пояснил Горо. — А, ясно. — Хиро, я хочу, чтобы ты побил Кирби, — повисла на нём Зеро Ту. — Я не против, — Кирби серьёзно посмотрел на Хиро. — Я хочу сразиться с тобой. — Хорошо, проблем с этим не будет, — уверенно встал из-за стола Хиро. — Вот так? На полный желудок? — спросила Мисато. — На голодный было бы тоже плохо, — посмеялась Юй. — Ага, как раз им это будет за разминку, — поддержал Вернер. — Тем более я хочу взглянуть на их бой. Свободная местность там, где недавно океан вернулся в прежние берега. Хиро щёл по грязи, его синие стопы охватывало голубое пламя, позволяя ступать и не проваливаться. Кирби стоял напротив, ниже пупка весь чёрный и жёсткий, ставший демоном ниже бицепсов и мускулистой груди. Его руки от локтей также обернулись в природу Итаквы. Чёрные стопы не касались грязи, юноша стоял над поверхностью в сантиметрах от неё. Аналогично, в общем-то, можно было сказать и про Хиро. Штормовой ветер трепал волосы обоим брюнетам. — Начинаем! — Хиро вскинул руку — Кирби бойко кивнул, вслед чему пошли неоновые всполохи и взрывы. Земля стала выглядеть так, словно её нещадно бомбардировали. Тёмные грибы от взрывов выбросились в небо. — Ах! Хиро развернул за плечами металлические крылья. Из края облака вылетел Кирби. — Эх! Хиро поставил крыло в бок, чёрная нога Кирби уткнулась в твердь металла. — На! Хиро следом махнул другим крылом, стал выбрасывать его в качестве огромного лезвия. Кирби, весь крутясь в воздухе, отступал назад. Он уклонился от нескольких режущих выпадов крыльями. Следом Хиро запустил синюю шаровую молнию, она налету раскрывалась в более сложную фигуру, предназначенную скорее для того, чтобы резать противника. Кирби махнул рукой, благодаря чему сильный ветер сдул этот снаряд в сторону. После Кирби закрутил руками сильный ураган, хобот торнадо ниспал с самой вышины — и под грохот бури затянул в себя Хиро. Синий дэв исчез в оке смерча, который посыпал градом и протянулся очень масштабно. Там, однако, полыхнуло звёздным — и Хиро вырвался из него плазменной аурой, ниспал, как голубая комета. Когда этот болид долетел прямо до Кирби, то перед самым его касанием, из синего племени вырвалась рука, объятая им, и кулак въехал Кирби прямо в лицо. Сын Итаквы успел увидеть гневный оскал Хиро перед тем, как его отбросило. Кирби оставил собой борозду на земле. А когда резко встал, то из его носа хлынула красная кровь, губа оказалась разбита. — Молодец! Драться ты умеешь! — голос Кирби в этот момент разнёсся по ветру так, что порвал бы обычному человеку барабанные перепонки. — Можешь не сомневаться, мужчина моей дочери! — с одобрительной усмешкой отозвался Хиро. — Агрх! — Кирби издал нечеловеческий рык вместе с тем, как его глаза буквально налились адским огнём, словно два демонических солнца. Багровая вспышка — Хиро приготовился к энергетической атаке, но вместе этого Кирби просто исчез в ней. Затем — резкий подземный взрыв под ногами Хиро. Его подбросило, Кирби вырвался из-под земли. — Нет уж!.. На-а-а!.. Хиро отчаянно направил вниз руки, перед ним из кристаллической неоновый чешуи соткался пустотный щит. Кирби уткнулся в него чёрными когтями, попутно, буквально, сыпля алыми искрами из глаз. Так соперники столкнулись в новом воздушном противостоянии. Хиро воздвигал новые преграды, постоянно озвучивая заклинания, Кирби просто рвал их голыми руками, в такт чему бешено выл и обрушивался потоками небесный свод. Все следили за этой дуэлью. В какой-то момент неоновая чешуя оказалась пробита. — А-а-а! Хиро в живот ударила чёрная нога с когтями. Его швырнуло выше в небо. Хиро, однако, в ответ, махнул крыльями, очертя какую-то безумную фигуру, резко сблизился; его кулак, окутанный нимбом, нашёл на кулак Кирби. Салютом брызнула кровь алых и синих капель — Кирби взлетел дальше в небо, Хиро рухнул на землю, но сразу встал на ноги. И у одного, и у другого по локоть не осталось руки — оба потеряли конечность от столкновения. Пока они отрастали — это происходило на глазах, очень быстро — Хиро выбросил от ног струю реактивного пламени. Он полетел вдоль земли, чрезвычайно быстро. Кирби пришлось закрутить вокруг себя воздух в трубку, вроде лежащего на боку торнадо, чтобы выстрелить из этой пушки самим собой в сторону Хиро — только так он мог за ним быстро угнаться. Полубог и рёвозавр очутились на руинах города, который до катастрофы населяли боты, — от последующего столкновения там, покосившиеся небоскрёбы содрогнулись, утонули в голубой заре, покрошились прямо стоя. И там, близ кратера, среди дыма и огней, Хиро и Кирби встали друг на против друга, под ногами легли крупные и сплошные обломки. — Мы оба сильны, — смотрел ему в лицо Хиро, одновременно с чем происходило укорачивание его рогов, кожа меняла цвет с насыщенно-синего на бледно-розовый — синий сохранился лишь в уголках глаз. — Понял. Потому закончим как люди, — Кирби погасил глаза и начал преобразовываться в человека — вся его чёрная жёсткая ткань разгладилась до человеческой. Кирби выглядел теперь как полностью голый самый обычный человек, а у Хиро оставался эластичный костюм, впрочем, достаточно откровенный. — О нет! — Зеро Ту не оценила это. — Хиро в чистой рукопашной слабее меня, а я не смогла побить Кирби! — Но Хиро не сражался с тобой в полную силу, — обратили внимание Тройняшки. — Давай! — Кирби оскалил зубы — с длинными волосами, словно варвар, он за размаху запустил кулак. Хиро смог закрыться от него руками, хотя он скрестил их перед собой, его откинуло спиной в сторону стены рухнувшего здания. Когда он в неё уткнулся, то кулак Кирби врезался в стену, пустил трещины от точки столкновения тверди с костяшками — Хиро в последний момент увёл голову в сторону. И, когда рука Кирби была протянута в стену, кулак Хиро вмазал ему в кубики на животе. Хиро дал другой рукой в висок. Кирби немного пошатнулся — но ответил сразу, столь же немилосердно заехав в челюсть. Хиро получил потом в плечо вторым кулаком. Но муж Зеро Ту — был ростом ниже Кирби — потому удобно наклонил голову — и боднул, он угодил рожками прямо в щёку Хиро. И в лицо вдал кулаком. Кирби отшатнулся от этого — получил вслед коленкой от Хиро, потом его розовая пятка, серая от пыли, ударила по широкой стопе Кирби, что была с зачатками перепонок. Хиро его оттолкнул — из-под пятки Кирби что-то ушло, неточные удары по Хиро того не остановили — Кирби рухнул на спину, получил ногой в живот. Скаля зубы хищника, Хиро склонил колени, надавил ими на живот соперника, посыпал прицельно кулакам на лицо Кирби, выбивая капли крови костяшками. — Хватит! Достаточно?! — и следом же в синих глазах Хиро появился вопрос. На самом деле он не очень горел желанием сражаться. Кирби сплюнул кровь, голый мужчина с длинными волосами привстал. Хиро убрал с него колени, сам выпрямился. — Будем считать, — плевал Кирби кровью, когда встал, — за твою жену ты отомстил. — Спасибо, — Хиро протянул руку. Они пожали их — и Хиро покрылся синевой, став полноценным рёвозавром, раскрыл крылья и взлетел. Некоторые подумали, что Кирби поддался — возможно, но Зеро Ту осталась кидаться Хиро на грудь и праздновать победу. Эти события заставили Хиро поинтересоваться по поводу вопроса, кем был как личность тот мужчина, который сделал ему внуков. Память Виктора говорила только общие сведения. Хиро поспрашивал у Синдзи, тот тоже мало знал: — Кирби-кун ужасно молчаливый. Он ни с кем не общается. — Даже я о нём мало знаю, хотя стараюсь приглядывать за ним, — подошла Сакура, сестра Тодзи, также тайком влюблённая в Кирби. — Кирби мне мало говорил о себе, но я могу узнать о нём от эльдилов, с которыми они дружат, — Принцесса сосредоточилась, от рога пошёл импульс, который призвал этих воздушных созданий, подобных ветру. — Они не облачают свои мысли в слова, мысли их чужды нам, они сильно отличны от хнау. Но могут быть поняты. У них есть опыт общения с хнау, которые служат Итакве. Принцесса какое-то времени медитировала, пока не сказала: — Я приняла от них вот что: незадолго до своей смерти, мать Кирби вела разговор с неким мистером Лотоном. Они шли искать Кирби, который оставил мать для встречи с отцом. Эльдилы наблюдали за происходящим и сообщили Кирби, что затевает его мать… Вот, что она говорила о Кирби тому стороннему человеку. Затем Принцесса, прямо как спирит-медиум заговорила от лица давно погибшей женщины: — Кирби Сэму не родной сын. Я люблю Кирби, но он отнюдь не дитя любви. Он рождëн от Ветра. Нет, пожалуйста — избавьте меня от ваших рациональных доводов. Можете ли вы понять меня, мистер Лотон? Думаю, нет. Признаюсь честно, поначалу я тоже думала, что схожу с ума, что случившееся — это просто какое-то наваждение, кошмар. Принцесса не выговаривала интонации, но её нормальный человек мог мысленно дополнить задним числом. Девушка-рëвозавр пока точно воспроизводила то, что услышал дух и идеально сохранил в своей памяти. Говорила она сейчас на английском, а не на языке рёвозавров, но так как дело было на территории Мнимого пространства, то тут работал телепатический переводчик: — Я так думала почти всё время, — продолжала мать юноши, ныне давно погибшая, — пока не родился Кирби. Затем, когда он стал подрастать, моя уверенность в этом стала заметно ослабевать. Теперь же я доподлинно знаю, что не сошла с ума. Это было не наваждение, явившееся мне посреди снегов. Это чудовищная реальность! А почему бы и нет? Разве в мифологии народов мира мало историй о том, как бог возжелал простую смертную? В древние времена существовали всемогущие гиганты, мистер Лотон. Есть они и сейчас. Помните экспедицию Венди-Смита в тридцать третьем году? Что, по-вашему, он нашел среди просторов Африки? Что заставило его произнести слова, которые я помню наизусть: «Бытуют удивительные легенды о существах, рождëнных от звëзд, которые населяли Землю за миллионы лет до появления человека и которые всë ещё таились в отдельных тëмных еë уголках, когда он заселил планету. По моему убеждению, эти существа сохранились на Земле и поныне». Моя уверенность ничуть не слабее. В 1913 году в Данвиче у несчастной, полоумной женщины родились два монстра. Сейчас уже ни того ни другого нет в живых, но в Данвиче до сих пор поговаривают об этом случае, и об их отце, который вряд ли принадлежал к человеческому роду. Из прошлого до нас дошло немало и других свидетельств — о существах и силах, которые в человеческом сознании разрослись до размеров божества. И кто возьмëтся утверждать, что хотя бы часть этих преданий не соответствует действительности? А Итаква… что ж, боги стихий присутствуют практически в любой земной мифологии. Это неудивительно, ибо даже сегодня — и говорю я не об одном Итакве, Обитателе Снегов — над головами людей дуют порой странные ветры, вселяя в их души безумие и ужас. Такие, к примеру, как фён, южный ветер альпийских долин. Есть ещë ветры подземных каверн — такие звучат в пещерах Калабрии. Известно, что услышав их, многие сильные духом спелеологи седели за одну ночь. Да что там седели! Теряли рассудок, превращались в полных идиотов! Что мы знаем об этих ветрах? Человечество, мистер Лотон, — это не более чем гигантский муравейник, расположенный на краю бездны, называемой бесконечностью. А в бесконечности могут происходить какие угодно вещи, и кто знает, чем это завершится? В начале времëн энергию звëзд пили гиганты — существа, которые шагали или парили в пространстве между мирами, заселяя звëздные системы и используя их в своих целях. Некоторые из них сохранились до сих пор. Каким человеческий род предстаëт в глазах этих существ? Я скажу вам каким: мы не более чем жалкий планктон в бескрайнем море пространства и времени! — Ой-ëй, ну точно в духе Лавкрафта! — влез сюда Виктор. Самого Кирби пока не было, но всё больше и больше народу собиралось вокруг, чтобы послушать своего рода «дневник катастрофы». Тем паче дух воздуха, похоже, перехватил аудио-сообщение, которые мать Кирби надиктовывала: — Но я немного отклонилась от главной темы. Факты же таковы: ещё до того, как я прибыла в Нависсу [5] вместе с Сэмом, ему сказали, что он бесплоден… а уехала я из Нависсы — после того, как чудовище убило моего мужа, — уже беременной. Разумеется, сначала я решила, что доктора ошиблись, что Сэм отнюдь не страдал бесплодием, — и подтверждением тому был мой ребëнок, который родился через восемь месяцев после гибели моего мужа. Безусловно, если следовать обычной логике, то Кирби был зачат ещё до того, как мы с мужем приехали в Нависсу. И всё же беременность протекала тяжело, а новорождëнный младенец… был странным, жалостливым зрелищем — хрупкий и подозрительно тихий. И хотя мне мало что было известно о детях, я почти мгновенно прониклась уверенностью, что мой сын родился… до срока. Ножки его оказались крупными даже для мальчика, а между пальцами имелась розовая кожаная перепонка, которая с годами стала больше и плотнее. Прошу вас понять меня правильно — мой сын не был каким-то там уродом, по крайней мере внешне. Такая перепонка встречается и у других людей, а у некоторых её можно увидеть даже на руках. Не считая её, мой сын был во всех прочих отношениях нормальным ребенком. Ну, вообще-то не во всех… Ещё не научившись ходить, Кирби уже говорил. Детский лепет, скажете вы. Да, но только не для меня. Это случалось, только когда он оставался один в колыбельке… и за окном дул ветер. Он слышал этот ветер и разговаривал с ним. Впрочем, в этом тоже нет ничего примечательного. У многих детей имеется привычка разговаривать с невидимыми товарищами по играм — людьми и созданиями, которых видят лишь они и никто другой. Вот только я прислушивалась к его лепету, и порой… Могу поклясться, порой ветер отвечал ему! Смейтесь надо мной, если хотите, мистер Лотон, — наверное, на вашем месте я поступила бы точно так же. Но в нашем доме всегда дул ветер, даже в часы, когда вокруг царило полное безветрие… Мой сын рос, и теперь это случалась не так часто — хотя, возможно, я настолько к этому привыкла, что уже не обращала внимания. Не знаю. Но когда настало время идти в школу… знаете, об этом не могло быть и речи. Мой сын был такой мечтатель… Нет, только не подумайте, он не отставал в развитии, не был тугодумом — просто Кирби постоянно жил в мире своих фантазий! А ещё он обожал ветер — хотя с годами и перестал вести странные разговоры со сквозняками. Одной летней ночью, когда мальчику было семь лет, с моря налетел страшный ветер, который грозил снести с места наш дом. Северный ветер со стороны Мексиканского залива… не исключено даже, что из куда более дальних мест, как знать? В общем, я не на шутку испугалась — как, впрочем, и все в нашей округе. Столько силы, столько ярости было в этом ветре, что он напомнил мне… другой ветер, из прошлого. Кирби почувствовал мой страх. Странно, но он распахнул настежь окно и что-то крикнул. Он кричал прямо в лицо этому безумному, завывающему ветру. Можете себе это представить? Маленький ребëнок — зубы оскалены, волосы развеваются — кричит что-то ветру, которому ничего стоит подхватить его с земли и унести прочь… И все же через мгновение ураган пошел на убыль. Кирби остался у окна, по-детски бранясь на отдельные порывы, которые ещë не унимались. А потом пришла ночь — тихая, словно бы задумчивая… В десять лет его заинтересовали модели аэропланов. Один из гувернёров всячески поддерживал и поощрял это его увлечение, даже помогал строить собственные модели. Видите ли, в развитии мой сын опережал других детей. Одна из созданных им моделей вызвала ажиотаж на выставке в местном клубе. Она была очень необычной формы: брюхо летательного аппарата было изогнутым и волнистым. Мотора модель не имела, а планировала в воздухе согласно изобретëнному моим сыном принципу «воздушных волн». Я помню, в тот день другие участники клуба — и дети, и взрослые — поначалу смеялись над его моделью, говорили, она просто не способна удержаться в воздухе. Однако Кирби у них на глазах поднял её в небо, где она и оставалась около часа. Люди зачарованно глазели, как его планер бросал вызов силам земного притяжения. А затем, в наказание за их насмешки, он разбил модель вдребезги — и, словно конфетти, разбросан бальсовые планки и бумагу у ног удивлëнных зрителей. В нëм заговорила гордость, хотя он и был, по сути, ещë ребенок. Я лично при этом не присутствовала, но мне говорили, что когда Кирби разбил свой планер, инженер одной из компаний, занимающихся выпуском подобных моделей, плакал… А ещё он любил воздушных змеев. Кирби мог часами сидеть, наблюдая за повисшим в воздухе змеем. Когда моему сыну исполнилось тринадцать, он попросил купить ему бинокль, чтобы наблюдать за полëтом птиц. Особенно интересовали его ястребы — как те парят в воздухе, словно бы неподвижно, если не считать быстрого хлопанья крыльями. Они тоже, казалось, шагали вместе с ветром… А затем настал день, когда дали о себе знать более серьëзные и тревожные стороны его страсти к ветру и полëтам. Я давно уже переживала за Кирби, волновалась из-за его перепадов настроения, странной одержимости… Слушателей собралось много, Принцесса не уставала работать живым воспроизводителем: — Мы отправились с ним в Чичен-Ицу [6]. Мне казалось, что эта поездка заставит его на время забыть о других вещах. Скажу честно, имелась и другая цель. Дело в том, что когда-то я уже была в Чичен-Ице вместе с Сэмом. Приехав сюда снова, я надеялась заново пережить те счастливые дни. Я время от времени навещаю места, в которых бывала счастлива с мужем… до того, как он погиб. Но кое-чего я не учла. Среди древних развалин постоянно играют ветры. Да и сами руины — аура древности, странные письмена, предания о кровавых культах и сумрачных божествах… знаете, всë это… подчас вселяет беспокойство. Кроме того, я забыла, что у майя имелся собственный бог ветра — пернатый змей Кетцалькоатль. Видимо, в этом и заключался мой главный просчëт. По дороге в Чичен-Ицу Кирби был молчалив и задумчив. Он оставался таким и тогда, когда мы прибыли на место и, немного отдохнув, принялись осматривать древние здания и храмы. Пока я любовалась какими-то руинами, Кирби успел вскарабкаться на высокий Храм Воинов, чей фасад украшают жуткие изображения пернатых змей с оскаленными пастями и угрожающе задранными хвостами. Как минимум два десятка людей, главным образом мексиканцев, видели, как он упал — или спрыгнул вниз. Позднее они рассказывали одну и ту же историю: как ветер подхватил его в воздухе; как он падал вниз, будто в замедленной съëмке Прежде чем сделать шаг в бездну, Кирби издал леденящий душу клич, словно призывая богов себе в помощь. И после этого ужасного падения с головокружительной высоты… Это было сродни чуду, но он остался цел и невредим. Мне кое-как удалось убедить начальство музейного комплекса, что Кирби, разумеется, свалился сам, — и унести его прочь от этого места, пока он не пришëл в себя. Да, я забыла сказать, что он потерял сознание. Такое — и всего лишь обморок! Найти случившемуся разумное объяснение мне не удалось — по крайней мере выражению лица моего сына, когда я несла его прочь от злосчастной пирамиды. Вы не поверите, но на губах его играла странная довольная улыбка. — Вот что значит, не доглядели, — вставил свои пять копеек Тодзи. — Тс-тс! — Хикари недовольно поднесла палец ко рту. — Это произошло вскоре после того, как ему исполнилось четырнадцать, — продолжала Принцесса, — то есть примерно в то же время, когда здесь, на севере, пятилетний цикл так называемых «суеверий» и массовой истерии вновь достиг пика… точно так же, как и сейчас. Лично я усматриваю здесь неопровержимую связь. С тех самых пор — и я корю себя за то, что обнаружила это лишь недавно, — Кирби начал втайне от меня откладывать все деньги, какие только попадали ему в руки, для осуществления своих тайных планов. Теперь мне доподлинно известно, что он намеревался уехать сюда, на север. Понимаете, всю свою жизнь он следовал по пути, предначертанному ему судьбой, и не думаю, что в моих силах было что-либо изменить. Некоторое время назад, по всей видимости, случилось нечто такое, отчего его потянуло на север, как магнитом. Теперь же… не знаю, чем это кончится, но я должна… должна все выяснить, раз и навсегда… Принцесса смолкла, давая понять, что ей больше нечего воспроизводить. — Бедный Кирби, — очень сострадательно отнеслась к нему Хикари, — я знала, что у него тяжёлая судьба… но его мать так его любила! — Да, любила! — окружившие Принцессу слушатели, расступились, дав пройти Кирби, он очень размашисто шагал своими необычными ногами. Сейчас все обратили внимание на его голос — невероятно горький, на глаза, с которых сочились слёзы. — О, Кирби, мне так жаль! — повернулся к нему Синдзи, его взгляд был полон сострадания. Хиро показал себя более сдержанно. — Я тоже испытала такую боль, — заговорила Принцесса, — когда мать погибла, а отец бросил меня. — Я бросил тебя из своей боли, — бегло оправдался Хиро. — Кирби, — взглянул он на него, — я теперь больше знаю о твоей боли. Я лучше тебя понимаю. — У меня нет слов… — Сакура с долей сокрушения смотрела на Кирби, ей даже захотелось отвернуться. — Знай… знай! — шмыгнул носом Кирби. Потом просто развернулся и потопал прочь. Все печально поглядели ему вслед. Он оставил их. — Думаю, мы напомнили то, что было лучше не напоминать, — рассудил Гендо. — Я его понимаю. Оставим его пока одного. — Но, отец… — Синдзи, преисполненный сочувствия, желал что-то сделать, но не знал что именно. Каору в этот момент взял его за руку и дал взглядом понять, что не стоит сейчас что-то делать. — Прости, Кирби, если мы… — шагнул за ним Кенске, очень неуверенно. — Да ничего страшного! — громко отозвался Кирби, его голос был хорошо слышен благодаря способности передавать звук через воздух. — Это моя давняя боль! Она всегда со мной!.. Что изменилось от того, что мне сейчас стало от неё больнее?! Кирби словно звучал со всех направлений. — Ну теперь я понимаю, — тихо заговорил Смит, — почему он так мало о себе рассказывает. Он жил только с матерью, и теперь… ему нечего нам рассказать. — Эти воспоминания — и то, что собрал планер, и то, что он оставил свою мать — для него в принципе болезненные, — сказал Кадзи. — Зря мы сунули туда свой нас, — была такого мнения Джессика. — Но с другой стороны Хиро имел право знать, с кем якшается его дочь, — аргументировала тут Айони. — Но вот так публично рассказывать об этом… — Майя тоже нашла это неприличным. — А что тут такого? — не понял Дзоромэ. — Полагаю, на твоей планете, в обществе Взрослых, вообще нет никакой концепции личного пространства и тайны частной жизни, — сказал ему Синдзи. — Ничего, у вас ещё будет время, чтобы узнать о таких тонкостях жизни в нормальном обществе, — улыбнулась Мисато команде Хиро. — Частная жизнь? Даже не представляю, — покачал головой Горо. Это вызвало некоторый смех, немного снявший грусть после истории Кирби.