Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Ребята вернулись домой. После всего пережитого, чувства между Аской и Синдзи ощущались особенно сильно, юноша и девушка буквально постоянно держались за руку и не отпускали друг друга. — Аска, я хочу тебя, — Синдзи целовался с ней, давал сосать ей свой язык и сам сосал её язык. — Люблю тебя, Синдзи, — рыжая красавица вся растаяла в чувствах, крепко впилась объятиями в своего героя. Все остальные стояли и с улыбками взирали на нашу сладкую пару, особенно красиво улыбались Каору, Кадзи и Мари. Синдзи взглянул на окружение: — Так, Мари, Хикари, я выбираю вас, вы составите мне, — он взглянул на свою рыжую любовницу, — и Аске компанию на эту ночь. Мари и Хикари обменялись взглядами, первая из них выглядел особенно оптимистичный, вторая же более задумчивой. — Пойдёмте, — Синдзи взял за руку Хикари. — Идём, — Аска же взяла за руку Мари. Та сразу же крепко обняла нашу рыжую красавицу и впилась в неё поцелуем. — Люблю тебя, моя красавица. С большим удовольствием буду проводить время с тобой, — Мари тут взглянула на Синдзи и Хикари, — и теми, кто тебя тоже любит. Все посмеялись в предвкушении ночи страстной любви. — Тодзи, я заберу твою жену, да? — попросил особенного разрешения наш герой-любовник. Тодзи с улыбкой развёл руками: — Я тебя тоже очень люблю, Синдзи, потому с лёгкой душой отдам тебе свою жену. Все ещё посмеялись в такой же манере. Синдзи и Аска, держась за руки, отправились в спальню. Аска держалась другой рукой за Мари, а Синдзи — за Хикари. Мари и Аска взялись целоваться на глазах у Синдзи и Хикари. Те двое тоже поцеловались, но это был просто спокойный поцелуй — в то время, как у Мари и Аски были крепкие объятия и глубокие засосы. Наш мальчик с каштановыми волосами после этого поспешил поцеловать грудастую лесбиянку и обнять её. Рыжая красавица в это время поцеловалась со своей подругой — обладательницей косичек и веснушек. Синдзи от нахождения среди трёх девушек очень возбудился. — Скорее — снимайте тряпки! На них было мало одежды, и сейчас мигом её не стало вовсе — только чистые, нагие тела, Синдзи один в окружении трёх женских прелестей. Один мужской член торчал на три бюста разного размера, примерно одинакового габарита у супруги Тодзи и у Сорью, чуть большего у Сорью, и больше у полубританки Макинами. Синдзи взял за голову свою давнюю знакомую, опустил рыжую прелестницу на колени, дал сосать ей свой член. — Так, кто будет облизывать мне зад? — спросил сейчас Синдзи с властной улыбкой. Мари и Хикари обменялись взглядами. Жена Тодзи смутилась, а вот грудастая лесбиянка, уже во всю погрязшая в разврате, кивнула, облизала зубы и разместилась за Синдзи, опустилась на колени, раздвинула извращенцу ягодицы и закупорила языком анус. Попутно Мари и Аска, конечно же, гладили Синдзи бёдра и брали его пальцами за яйца. Хикари, чтобы ей не наказали делать ещё что-то такое, поспешила с боку зайти к Синдзи, повернуть его лицо к себе и засосать в губы. Она гладила его, он гладил её, она пальцами трогала его титьки, а он чуть мял ей груди. После этого Аска и Хикари поменялись местами. Синдзи наклонил Аску перед столиком, приковал её к нему наручниками, повелел остальным взять розги. Кожа любовников следом стала разукрашена — Синдзи порол Аску, Мари порола Синдзи, Хикари порола Мари. Синдзи и Мари отдавались этому с упорством и рвением, Хикари вела себя более сдержано. Особенно лупили они по бёдрам и ягодицам. Синдзи прерывал это всё, чтобы пальцами дрочить Аске. Мари в это время хватала пальцами яйца нашего героя. Хикари пальцами дрочила Мари. Такие перерывы в порке делали наши герои, чтобы дать отдохнуть телу от порки, и снова рассекали воздух орудиями. Так Сорью оказалась доведена до хорошего такого эмоционального раздражения. Лицо реально стало злым и свирепым [1]. Синдзи с ухмылочкой выдал ей несколько пинков под зад. Только после этого наш герой потребовал от Мари смазать себе торчащий член. Она это делала, попутно дроча, а Синдзи сосался с Хикари. Расторгнув поцелуй с супругой любовника, Синдзи поспешил вонзить орудие во влагалище Аске. Жар и влага, свод пещеры — кайф! Попутно наш развратник приказал Мари смазать пальцы и вогнать себе в зад. Пока Мари делала это, она приказала Хикари дрочить себе. Вот так друзья-развратники устроили всё. Синдзи работал бёдрами, разил Аску во влажную пещерку, стонал, кайфовал от любви и говорил всякие пошлости. Мари стимулировала анус парня, что было, конечно же, особенно приятно. Синдзи попросил Мари уж взять искусственный орган и насадить его на него как следует — грудастая лесбиянка всё это исполнила. Синдзи потребовал от Хикари забраться на стол, раскрыть ноги и давать Аске ласкать языком себе гениталии. Вот это всё Синдзи видел перед собой, вот это дарило мальчику счастье. Стоит ли говорить, что оргазм вышел особенно приятным? Встречая пик сладкого напряжения, словно пик копья, на которое его брала Мари, Синдзи упивался им — наш мальчик откинул голову, обнажил зубы, закрыл глаза, потом открыл и посмотрел на Аску, когда в эти секунды из него хлестала сперма, всё внутри него сокращалось от стимуляции, как он любил, с двух сторон. — О-уах!.. — Синдзи отступился, его анус опустел. Он переводил дух. Мари отступила от его ягодиц. — Синдзи, ты не болен? Я страшно удивлена, что ты взял меня не в задницу! — прокомментировала Аска, только сперма ушла ей в вагину. — Я ещё займусь им, — Синдзи сейчас отошёл, сел на диван. — Давай, Мари, доведи Аску до оргазма. Синдзи сидел и наблюдал за тем, как Мари с помощью искусственного члена владеет Аской, чьи руки прикованы наручниками к столу. — Хикари-кун, три пиздой о лицо красавицы! — потребовала Мари, хлопая ладонью по бедру свою любовницу. — Угу, — Хикари постаралась занять как можно более удобную позицию для этого. Вскоре Аска кончила. Влагалище сократилось, обдало жаром и экстазом. — Спасибо вам. — Пожалуйста! — Мари вынула предмет из неё. Лесбиянка была очень позитивна. Она шлёпала и хлопала по ягодицам и по бёдрам своей любовницы. — Хе-хе! — Ай! И ещё щипала. — А-у! И выдала пинка. Аска в ярости оскалила зубы. У Мари такая реакция вызвала смех. Синдзи встал сейчас, он раскрыл наручники. Аска поспешила воздать Мари кулаками и пинками. — Аска, мы должны теперь довести их до оргазма, — Синдзи взял Хикари за руки. По ходу дальнейшего развития событий Аска с помощью искусственного члена ублажала Мари, а Синдзи облизывал влагалище и анус Хикари. Они менялись — Синдзи облизывал влагалище Мари, Аска — владела Хикари, и две девушки — сами Мари и Хикари целовались и ласкались. Член Синдзи снова набрался силы, он воткнул его в Мари, потом — в Хикари; вот так они продолжали дело. Хикари, лежавшая под Синдзи, пережила оргазм. Аска сунула Мари в вагину вибратор, закупорила ей языком анус; Хикари сосала ей язык, Синдзи сосала титьку — вот так лесбиянка наконец смогла кончить. Синдзи после этого полчаса дрочил, давал сосать, имел по очереди три вагины — взял Хикари на спине, Аску на боку и Мари рачком, усиленно хватая ей груди. Член Синдзи покинул её влагалище, мальчик снова давал по очереди сосать и облизывать. Аска сосала, Мари облизывала анус Синдзи, Хикари давала Синдзи сосать себе влагалище. Пальцы распутников впивались в самые разные места и отверстия. Синдзи положил Хикари на Аску, смотрел на то, как подруги ласкают друг друга в позе 69; сам Синдзи дрочил Мари на лицо. — Мари, быстро нацепи очки! — Хорошо, щеночек! Мари вернулась в положение на колени, упёрлась ладонями в пол. Грудастая блудница обнажила блеск зубов. Свой член Синдзи яро дрочил. Удовольствие вождя распутной секты подкатило, вырвалось, полетели капли спермы — брызги накрыли лицо Мари. Вещество мощным выстрелом пало ей на чёлку, на стекло очков, на нос и немного прошло капельками на губы и на подбородок. [2]. — Свяжите и щекочите ей пятки, — приказал далее Синдзи. Мари связали вот так: поднятые ноги — к паре столбиков, руки — опутали за спиной, на шею набросили петлю. Аска и Хикари взялись терзать щекоткой ступни Мари, вынуждая её, всё ещё в очках и в сперме, болезненно лыбиться и сжимать и разжимать пальцы ног. [3] Потом девушки и Синдзи облизывали Мари подошвы и вагину, имели её туда, били розгами по ступням и немного по груди и влагалищу. Петлю тоже затягивали. Влага жарко показалась из вагины. Аска с помощью искусственного члена довела лесбиянку до оргазма. — Что теперь? — положила ему руку на плечо Аска. — Я уверена, Синдзи, ты не насытился всем этим. Синдзи потянулся: — Сейчас я буду отдыхать, а потом я хочу, чтобы меня как следует выпороли. Думаю, порка поможет мне возбудиться. Все трое сходили в душ, после чего вернулись в постель, протянулись там. Хикари хотела было пойти к Тодзи, на что стало ясно, что её муж лежит в объятиях с любовником — Синдзи удержал Хикари при себе. — Не надо уходить, ты нравишься мне и нам, — Синдзи взглянул на Аску и Мари, все они держались за руку, — пора спать, — зевнул вождь развратной секты. Голые, все четверо разместились на одном ложе… Мальчики в это время вчетвером сидели в соседней комнате. — Синдзи-кун собрал у себя всех девок, — Тодзи глотал бухло. — Пиздец! — По-моему это очень даже хорошо, — не скрывал свою радость Каору, — побыть чисто в мужской компании — что может быть лучше? — Я совершенно с тобой согласен, — хлестал пиво Кадзи, уже откровенно присматриваясь, с кем бы ему согрешить. — Я тоже так считаю — Каору-кун и Кадзи-сан — прекрасные ребята, они оба меня возбуждают не хуже всяких женщин! — подал свой голос Кенске. Все четверо сидели за одним столом. — Да я тут по ходу единственный натурал, — посетовал Тодзи, оставляя пустую банку пива. Его слова вызвали смех. — Натурал? Ой, не говори глупостей — Синдзи хорошо поработал над твоим совращением, я бы так не смог! — Кадзи положил на него свою руку. — Ребята, Рё-тян, — далее обратился к ним Каору, — я думаю, нам не стоит сейчас устраивать групповухи вчетвером, а стоит разделиться на пары. — Я с тобой согласен, — поддержал Кадзи. — Я хочу взять себе Тодзи-куна. — О, отлично! Я легко могу хоть с Каору-куном, хоть с Кадзи-саном — обожаю вас обоих! — Кенске всецело поддержал такое. — Кадзи… сан, — Тодзи взглянул на него, — мне признаться было бы легче перепихнуться с няшным Каору или со своим другом, но с вами… мне для этого надо напиться до полного беспамятства. — Ха-ха-ха! Тодзи, Тодзи-кун, пожалуйста, не будь так категоричен в отношении ко мне, — говорил ему Кадзи, протягивая руку через плечи юноши. — Ты вызываешь во мне сильное влечение. Сильнее, чем к Кенске-куну или чем к командующему Нагисе, — обратил внимание Кадзи. — Помню, я однажды заполучил твои фотки — фотки тебя обнажённого со скрытых камер. Я дрочил на них весь день. Мой хуй вскочил сразу — потому, Тодзи-кун, я прекрасно понимаю Синдзи-куна, когда он превозносит твоё тело. Каору и Кенске звучно смеялись над этим. Тодзи просто сидел и слушал такие откровения. — Лады, Кадзи-сан — как мужа Мисато-сан, женщины, которая мне сама неравнодушна, которую я очень уважаю — я пойду вам навстречу. Все трое поддержали Тодзи за это. — Только, Кадзи-сан, я хочу, чтобы вы вымылись от пота — мне не нравится ваш запах, — Тодзи изъявил такое пожелание. — Будет сделано, мой мальчик, будет сделано. Ребята разошлись — Каору и Кенске уединились вместе, Кадзи ушёл в душ, а Тодзи лёг на кровать. Когда Кадзи вернулся, то он был наг, но повязал полотенце вокруг пояса. Он лёг на кровать позади Тодзи. Надо сказать, что Кадзи не мыл волосы, потому они оставались сухими и по-прежнему собранными в хвост. Зато он тщательно побрился. Тодзи покоился на боку, одетый в спортивные штаны и в тёмную майку. Кадзи сразу ринулся руками к самому интересному месту Тодзи: обнажил его ниже пояса, просунул руку к гениталиям. Попутно Кадзи решил как можно теснее сблизиться со своим любовником — он просунул под него вторую руку, согнул колени, захватил ногами одну из ног Тодзи. Босая ступня Тодзи, выходящая из спортивной штанины, оказалась заключена между двух босых стоп Кадзи. Сам Тодзи поначалу никак не отвечал на это внимание. Но всё же отозвался. Его собственный член налился кровью, рука Кадзи умело готовила его копьё. Сам Тодзи почувствовал то, как к его оголённым ягодицам прижимается полностью твёрдый фаллос Кадзи. Он выходит прямо из-под повязанной ткани полотенца. Кадзи дышит Тодзи в затылок, с большим предвкушением ожидает дальнейших действий [4]. Тодзи решил уж не отвечать на такое влечение холодом. Потому Тодзи развернулся, поцеловал Кадзи в губы, слился с этим зрелым мужчиной. Дальше они без лишних слов сняли с Тодзи одежду, члены у обоих торчали. — Если честно, не ожидал, что мы так возбудимся, — только бросил он такую фразу. Кадзи на это посмеялся, после чего поспешил взять в рот член Тодзи. Он его сосал, Тодзи мог свободно лежать, вытягивать ноги и чуть шевелить пальцами на ступнях. Он вскоре решил отвечать Кадзи: Тодзи протянулся вдоль тела любовника в позе 69, сам сосал ему член, чтобы делать приятно мужчине, который хочет делать приятно ему. Вот так любовники — спортивный юноша и зрелый мужчина с косичкой одновременно и достаточно энергично отсасывали друг другу члены, их стволы были исполнены тверди, согрелись во влажной мякоти. Кадзи первый с этим закончил: — Так, Тодзи-кун, ты хочешь быть сверху или снизу? — А вам больше нравится моя жопа? — Тодзи уже приготовился испытать на себе долбление этого похотливца. — Нравится, — Кадзи обнажил зубы в улыбке, — я тебя в неё обязательно возьму, Тодзи-кун, но сперва я бы хотел удовлетворить тебя. — Что ж — попробуйте. Тодзи снова лёг на спину, Кадзи взял смазку, смазал член Тодзи, смазал себя анус, после чего насел как блудница на своего любовника. Сперва Тодзи вот так лежал под Кадзи, а тот скакал у него перед глазами с торчащим членом, потом развернулся — Тодзи видел зад этого мужчины, в чьё очко заходит ствол. Кадзи так скакал очень бодро и живо, благодаря чему смог доставить удовольствие на чисто осязательном уровне. После этого Кадзи, получив некоторое удовольствие от стимуляции простаты, поднялся с члена Тодзи. — Ну, — бодрячком усмехнулся зрелый мужчина, — давай, теперь ты будь мне женой. Тодзи взял смазку — Кадзи теперь лёг, Тодзи сел на него, натянул себя на его торчащий фаллос, немного сам поработал наездницей, постимулировал себе простату. Потом Тодзи, без лишних слов, слез с члена Кадзи, развернулся к нему спиной, согнул эту саму спину, пал грудь на ложе, выставил задницу. — Пора заканчивать, — он сказал только это. Кадзи, охваченный весь своей страстью, только добавил смазки и поспешил совершить вхождение: дырочка Тодзи очень плавно поглотила в себя весь торчащий фаллос — Кадзи задвигал. Теперь, беря вот так своего любовника, супруг Мисато стонал очень громко и отпускал тихие, грязные комментарии. Супруг же Хикари, которому в этом акте мужеложства досталась теперь чисто женская роль, старался в первую очередь наслаждаться от стимуляции простаты — и у него это получалось. Тодзи постанывал, тоже балдел. Кадзи же дошёл до точки, пережил экстаз и блаженство — сперма яростно выплеснулась в потроха супруга Хикари. Кадзи не поспешил ничего вынимать, вместо этого мужчина согнулся, прижался своей волосатой грудью к атлетичной, гладкой спине Тодзи, сунул руку под парня, живо дрочил ему. Член ещё оставался внутри у мужественного мальчика, грел там всё ему спермой посреди слизистой и её узости. Кадзи дрочил очень рьяно, благодаря чему оргазм Тодзи случился прямиком в кулак верхнего, страстного любовника. Кадзи почувствовал сокращения ануса Тодзи, очень живые такие, тихий стон добавился к этому — загорелый пацан определённо хорошо кончил к обоюдному, всеобщему удовольствию. Сказать, что Кадзи нравилось совращать этого мальчика — ничего не сказать. Чувство собственного достоинства захлестнуло героя-любовника, и послужило для него чрезвычайно мощным источником психологического наслаждения. Кенске вёл Каору с собой за руку, у очкарика горели глаза. Ангел-альбинос даже удивился такому рвению. Кенске выпил, сейчас проявил очень живое желание. Каору это понравилось, инициатива любовника всегда побуждала его ответить. Надо ли говорить, что оба парня по итогу буквально накинулись друг на друга? Каору и Кенске поначалу очень жадно целовались, скинули по ходу этого процесса свои одежды, потом оба очень быстро легли на кровать в позе 69. Что Каору, что Кенске — оба энергично сосали члены. Ангел-альбинос во время этого действа схватил тюбик, смазал пальцы и поспешил сунуть их в анус нашего лохматого мальчика с веснушками. Каору не выпускал член Кенске изо рта с одной стороны, одновременно с тем погрузил пальцы в прямую кишку друга. Кенске сосал, у него сосали, ему стимулировали жопу, потом, как его рот освободился, гик признал, что был на пике счастья от такого великолепного сочетания. Когда поза распалась — возникла новая: Кенске смазал член Каору, насел на него сперва обратной наездницей, пустился скакать. Каору лежал на спине, положил руки себе под голову, с улыбкой смотрел на то, как движется спина Кенске, как зад его поглощает член. Кенске стонал, скакал, очень удовлетворялся этим процессом. Потом Кенске встал, занял позицию раком — Каору поспешил смазать и совершить содомию теперь своими силами. Каору протянул руки, положил те на плечи Кенске, явил похотливый язык среди своих губ, посылал толчки в нутро мальчика. Кенске отвечал даже с такой позиции, на четвереньках двигался жопой обратно, чтобы идти навстречу члену Каору. Член самого Кенске всё это время очень мощно торчал, он не сникал в те моменты, когда по нему не водили пальцами. — Кенске-кун, — заговорил Каору во время всех этих толчков, — я вижу, ты очень сейчас настроен на любовь? — О, да, мой Ангел! Ты — мой мужчина, я — твоя любовница! — посмеялся Кенске, пот выступал на его коже. — Тогда, — гей-актив посмеялся, — я хочу опробовать новые позы… Кенске оказался следом на плечах — Каору поднял его ноги, так поместил, чтобы голова и плечи упирались в кровать, босые пятки торчали к потолку, румянец топил в себе веснушки, член торчал к пупку. Каору добавил смазки в глубокое тёмное отверстие, хорошо открытое перед собой. Каору совершил вхождение, держал Кенске за ноги, разил толчками скважину друга. Каору затем оказался своей бледной жопой к лицу Кенске, поднимал по-прежнему свои ноги, но на этот раз сам. Через некоторое время Каору взял Кенске на руки, держал его, прижимал всего к себе, давал ему обхватывать себя ногами — Каору совершал ритмичные толчки. Он и любовник, пользуясь близким нахождением лиц друг друга, активно целовались. Кенске закатывал глаза, издавал стоны, член его торчал между своим пупком и пупком Каору. Каору смеялся над этим, издавая смешки в моменты процесса. В конце концов Каору снова очутился на спине, а Кенске — над ним, лицом к нему. Каору совершал ответные движения снизу, с улыбкой глядел на лицо Кенске, залитое краской. — О-о-о-о-хх-х!.. — Кенске дрочкой наконец смог извергнуть сперму, у него случился оргазм, светлые капли семени спадали на бледный живот Каору. — Я очень рад видеть такой крутой оргазм, — сказал Каору. Кенске сейчас очень жадно хватал ртом воздух. Каору снизил темп по мере извержения капель, Ангел с упоением чувствовал, как сжимается внутри Кенске. Он наконец слез с него, бледный член выпал из его свободной попки. Каору следом встал — любовники соединились, поцеловались, крепко обнялись. Члены обоих торчали, они ими соприкасались. После этого Кенске поспешил рухнуть на кровать, спиной к Каору. Каору сразу же начал дрочить на ягодицы. Кенске обхватил подушку, показал любовнику главным образом лохматый затылок. — Каору-кун, дай я сейчас отдохну, потом дам тебе в меня кончить. Я хочу, чтобы ты кончил в меня. — Да, конечно, Кенске-кун, конечно… Через некоторое время Кенске позволил Каору войти в себя ещё раз — пассив прижимался грудью к ложу, Каору разил его… — Кенске-кун, — Каору в один момент лёг на своего друга, очутился лицом прямо за ухом. — У-м? — Кенске своей милой мордашкой упирался в подушку. — Я хочу видеть твоё лицо. Кенске немного подумал. — У меня есть одна идея, — пилот Евы-04 оторвал голову от подушки. Кенске взял камеру, крупным планом зафиксировал член Каору, воздетый в эрекции, после чего насел на него. Камера осталась позади, она фиксировала бледный член, входящий в анус Кенске — позади ствола виднелась мошонка мальчика. Каору сейчас сидел, вальяжно расставлял ноги, а Кенске, положив руки ему на плечи, скакал на копье любовника. Колени самого Кенске были согнуты, он сам двигался, стонал снова, ублажал Каору. — У-уу-ух!.. — Каору закрыл глаза, собрал губы в трубочку во время издавания этих звуков, пилот Евы-Марк-06 пережил оргазм — после всего ранее совершенного, гей держался из последних сил, его лохматому любовнику не составило много усилий довести теперь дело до конца. Извержение заполнило потроха Кенске. Каору открыл глаза и очень тепло посмотрел в лицо своего любовника. Кенске переводил дух, гик-бисексуал приподнялся, анус его широко темнел, светлое семя выпало из нутра юноши. Кенске кое-что сказал в этот момент для записи — после чего Кенске взялся за камеру. Каору из-за плеча заглянул: — Вот, смотри. Каору увидел: зад Кенске над своим членом, прямо из этого зада — во всех подробностях — изверглась светлая сперма Ангела, пала на камеру. Прямо на объектив. Каору хихикнул, после чего с очень позитивным выражением поцеловался в губы с Кенске. Вот таким нежным поцелуем наши любовники завершили свой акт. — Не поймите меня неправильно, — говорил Кенске на камеру в тот момент, когда светлая сперма падала прямо на объектив, — если бы Аска появилась здесь… я бы набросился на неё. Но в то же время это правда, что я… в значительной степени… в значительной степени исключительно наслаждаюсь компанией такого красивого парня… Весь зад Кенске очень хорошо был виден в камеру — яйца, член и анус, из которого выпала последняя капля [5]. Синдзи по пробуждению пожелал изведать издевательств и порки. Аска с большой охотой взялась за это. Сперва она заключила любовника в ошейник с декоративными шипами и на цепи. Руки Синдзи она связана за спиной. В зад, конечно же, был вставлен работающий вибратор. И вот так Синдзи опустился перед Аской на коленях. Его член начинал вставать от такого. В первую очередь Аска, схватив мальчика за длинные, распущенные волосы, подставила его лицо к своим гениталиям. Синдзи взялся облизывать щель. Моча пошла ему на лицо, омыла его. — Хороший мальчик!.. Держа цепь от ошейника в руке, Аска дёргала ею из стороны в сторону. Она давала Синдзи коленом — по лицу, по груди, по животу и даже по гениталиям. Согнутое колено или босая ножка заходили Синдзи по всем этим местам с разгону. Аска накрыла Синдзи собой, дала ему облизывать себе вагину. Аска всыпала несколько пощёчин, потаскала за волосы. Несколько раз больно ущипнула мальчика за соски и за мошонку. Аска дали Синдзи облизать пальцы своей ноги — потом этой же ногой всыпала ещё пуще прежнего, била его везде и всюду. После того как Синдзи очутился на полу, Аска дала ему облизать свою стопу, потом накрыла ею свой член, пяткой на яйца, головка Синдзи торчала из-под большого пальца. Потом Аска сама наклонилась, чтобы возвести член в состояние окончательного возбуждения. Рыжая девица дала Синдзи покорно облизать себе титьки, мячики грудей — потом накрыла его торчащий ствол влагалищем, вобрала половой орган в себя. Вот так Аска использовала Синдзи для своего удовольствия. Она добилась своего оргазма, после чего связанный мальчик в ошейнике заявил, что хочет кончить. — Кончай! Да, кончай! И Синдзи извергся спермой ей во влагалище. Работа вибратора очень ему помогла. Торжество озарило лик рыжей бестии с пронзительно голубыми глазами. Они отдохнули. Аска вооружилась красными сапогами, перчатками и стрингами с искусственным членом, всё это было стилизовано под общий вид её контактного комбинезона. На Синдзи вновь застегнули ошейник, на сей раз стилизованный под общий дизайн его контактного комбинезона. Запястья заключили в оковы, высоко подняли. Синдзи так повис, его босые ступни чуть приподняты над полом. В рот мальчику вставили кляп с красным шариком. Аска с большим восторгом взялась хлестать кнутом нашего любителя БДСМ. Она делала это столь яростно, что в глазах у мальчика дал о себе знать кромешный ужас [6]. Но член, встающий от такой процедуры, сразу верно говорил о том, что ему это на самом деле нравится. Аска отложила кнут, вонзилась искусственным членом ему в потроха. Синдзи принадлежал ей. Аска через несколько минут содомии, вынула из него член, продолжила разукрашивать спину, ягодицы и бёдра — эти прелести всё уж были сплошь красные. Голубые глаза японца выражали мощное напряжение. Аска ещё раз сменила кнут на член, поимела Синдзи, обошла его потом, взялась сама сосать ему член. Какое-то время они отдыхали. — Синдзи, тебе понравилось? — Конечно, Аска, — тепло улыбнулся он ей, — ты меня не щадила, это — самое главное. Аска рассмеялась, рыжая наша красавица раскидывала руки в красных перчатках и в красных сапогах, лёжа нагой грудью к потолку. — Я хорошо знаю твои вкусы, Синдзи, а ты — мои. — Да, Аска, это очень хорошо, когда мы понимаем друг друга, — Синдзи положил свою кисть в её ладонь. На том они закрыли глаза и вместе ещё раз уснули. Параллельно тому, как это происходило между Аской и Синдзи, Мари привлекла к себе Хикари и, после засоса, указала на кровать. Там Мари легла, вооружилась сразу парой искусственных членов. Хикари накрыла её собой, лицо к её вагине, а своим тылом — к лицу Мари. Мари с ухмылкой вставляла в анус и в вагину Хикари два своих предмета. Хикари вставляла ей в вагину только один. Стимуляция чужих отверстий доставила Мари — с большим увлечением девушка делала всё это, пока не испытала судорожный оргазм от действий Хикари у себя в вагине. Сама жена Тодзи тоже ощутила нечто похожее на оргазм, было что-то слабое, но ей явно не хватило страсти к женскому телу и привычки к содомии. Кенске разбудил Каору с помощью минета. Наш Ангел открыл глаза и очень обрадовался такой инициативе своего любовника. Член гея сразу отозвался на это — и вот уже через две минуты обладатель милого лица с веснушками водил языком по полностью стоящему, плотному фаллосу. — Кенске, — захотелось Каору, — возьми меня. — Каору, — гик-любовник оторвал рот от органа, он очень пошло лежал на животе, болтал позади ногами, сгибая и поднимая пяточки очень сексуально и привлекательно. — Я хотел заставить кончить тебя, сам я не хочу сейчас кончать. — Кенске-кун, я хочу, чтобы ты взял меня, — Каору попросил об этом очень проникновенно, потому у Кенске было не было никак слов. Он встал, взял голову Каору руками, дал тому свой член. Несколько минут Кенске держал за волосы Каору, предоставляя тому возводить как следует свой орган. Каору потребовались усилия для того, чтобы как следует обратить в твердь этот вялый кусок плоти — но разве мог наш Ангел не справиться, нося за плечами такой опыт минета? Гей-альбинос ласкал руками бёдра, ягодицы, мошонку Кенске, сунул палец ему в анус — последний приём, как обычно, работал безотказно. Когда у Кенске всё встало, он какое-то время с напряжением имел Каору в глотку. После этого Каору очутился спинкой перед ним. Кенске смазал член, сходу пробил бледнего гея. Каору активно себе дрочил, пока Кенске очень напряжённо его брал, прямо через силу, часто ругаясь и стоная. Его голос заглушил только стон Каору под конец — гей очень откровенно пялился в камеру Кенске (она, конечно, всё снимала). Сперма Ангела брызгами выпала из уретры — Каору с упоением содрогнулся внутри, пережил экстаз и стал благодарить Кенске. Кадзи ночью договорился с Кенске о том, что они разбудят своих любовников минетом и увидят, что из этого выйдет. Тодзи разлепил сонные глаза, он видел перед собой довольного Кадзи, очень умело возводящего ему член. Это оказалось очень не просто — но Кадзи, попутно гладивший область паха, справился с этой целью, и член Тодзи оказался по итогу налит кровью. Кадзи поспешил смазать его, после чего насел на это орудие, пробил им свой тыл. — Зови меня Рё-тян! — зрелый мужчина, украшенный волосками, пустился скакать на этом орудии, как накануне вечером. Тодзи с долей смущения и даже отвращения видел сперва его спереди, с согнутыми ногами и отведёнными назад руками, с торчащим членом. Потом Кадзи переместился в обратную наездницу — Тодзи видел перед собой его спину, Кадзи теперь активно дрочил себе. Выражение того, кто лежал снизу, никак не изменилось — спина Кадзи была исключительно мужской во всех чертах, зад — волосатый, волосы хвостиком спадали назад. Сейчас Тодзи протрезвел после долгого сна, потому мог наблюдать за всем этим на нормальную голову. Дальше Тодзи стоял; Кадзи тоже, но очень низко сгибал спину, брался руками за изголовье кровати и вот так принимал в себя толчки от активного любовника. Муж Хикари насаживал мужа Мисато на своё копьё. Яйца обоих активно болтались. Тодзи часто закрывал глаза во время акта, старался отрешиться от внешности любовника и сосредоточиться на тактильном ощущении его нутра, благо жопа Кадзи было очень даже ничего. В один момент Тодзи встал на колени; Кадзи был перед ним спиной; обхватывающий жопой мужеложец сам насаживал себя своими движениями назад-вперёд на член Тодзи. Кадзи счастливо улыбался и делал это так, что было ясно — отпетый герой-любовник точно очень желает прочувствовать внутри себя твердь фаллоса Тодзи. Потом Кадзи отдыхал, распластавшись на животе. Тодзи сам теперь на него лёг. Его ноги лежали между ног Кадзи. Тодзи дышал за плечом Кадзи, он всё продолжал разить нутро этого извращенца. Теперь Кадзи потребовал от Тодзи взять себя за руку, романтично положить свою ладонь на его ладонь. Тодзи сделал это. Под конец акта, когда простата Кадзи уже была вся на грани, оба лежали на боку, Кадзи поднимал ногу, давал Тодзи себя ублажать. — Поцелуй! Поцелуй меня, Тодзи-кун! Кадзи понял, что только этого ему нужно для оргазма. — Хорошо, Рё-тян, — Тодзи прильнул к его губам, дал ему впиться в них, дал сосать язык. Сперма Кадзи брызгами полетела с члена на пальцы и кровать. Мужчина пережил экстаз. Сам Тодзи так и не кончил. Ребята сидели за столом, обсуждали события. Синдзи приказал Каору и Аске брать еду в рот, разжёвывать и передавать в рот ему. Вот так Синдзи сегодня завтракал. — Каору, я уверен, мы все будем рады познакомиться с Гимми-куном, — сказал Кадзи. — Рё-тян, тебе палец в рот не клади, — хихикнул Каору. — Судя по рассказу Каору-куна, я не думаю, что Гимми-кун так легко захочет предоставить вам жопу, — заметила Аска. — Ха-ха-ха! — Я хочу, чтобы Гимми-кун прочистил мне зад, — выказал пожелание Синдзи. — Я тоже, — догнал его Кенске. — Если новый пилот Гуррен-Лаганна так горяч, как старый, то я тоже очень хочу побывать под ним — побыть его девочкой, хе-хе! — Хикари-чан, — Тодзи взглянул на жену после всеобщего смеха, — тебе нравится этот Гимми? Все взглянули на его голограмму. — Очень хороший, — Хикари не стала скрывать впечатлений. — Думаю, один раз мне стоит раздвинуть перед ним ноги, Тодзи. — Я тоже дам ему пизду, — того же пожелала Аска. — Точно дам — думаю, раза два или три… — Каору-кун, а у Гимми нет какой-нибудь интересной знакомой? — спросила Мари. — У Гимми-куна есть сестра — Дарри! — Кенске вывел голограмму. С неё на них взирала очень симпатичная девочка с нежной, розовой кожей, большими и широкими глазами, голубыми. Брови — тонкие, волосы — розовые, гладкие, шапкой спадающие, пара локонов спускалась по бокам до плеч. — Ого, а она красотка! — у Тодзи в глазах появились сердечки. — Значит, — улыбнулась Хикари, — мы будем в одном положении, Тодзи. Мари облизала губы: — Один раз я оближу ей вагину, анус и рот, сиськи, — Мари загнула пальцы. — Мне пойдёт. — Командующий Нагиса совратил Гимми-куна, а тебе, Мари-чан, будет нужно совратить Дарри-кун, хе-хе! — посмеялся Кадзи. — Я тоже вставлю ей, жаль, груди у неё, видно, маленькие! — Кенске приказал сейчас ИИ реконструировать внешность Дарри без одежды. Тут ещё стоит отметить аккуратность и тонкость этой девушки — особенно зад мог похвастаться своей миниатюрностью. Внешний вид девицы чрезвычайно распалил мужскую компанию (кроме Каору, понятное дело, по крайней мере внешне гей ничего не показал). — Первым с Гимми-куном время будет проводить мой Синдзи. Потом — Кенске-кун. Потом Аска-кун и Хикари-кун. Кроме того, я буду проводить время с Гимми-куном в промежутках. Я очень хочу пережить с десяток оргазмов в компании Гимми-куна — мне очень нравится этот мальчик. Я взялся его обучать, так что, думаю, мы проведём вместе много времени. Синдзи, друзья, я уверен, мы станем хорошими знакомыми. — Мне интересна в первую очередь эта его Дарри-кун, — не спускала с неё взгляд Мари. — Я тоже хочу, — добавил Тодзи. — Хочу переспать с ней. А вы, Кадзи-сан? Или вам больше нравится Гимми-кун? — Эти ребята не совсем в моём вкусе, — сказал Кадзи. — Я уверен, у вас не будет проблем их совратить. Это несколько мимо меня, друзья. Я лучше потрачу это время на общение с Джокин-кун или Киён-кун. После еды Каору отправился к Гимми, пока один — его сестра Дарри служила пилотом Лаганна: Гуррен-Лаганн — составной ганмен, брат управляет Гурреном, а Лаганном — Дарри. Она не была полноценным Спиральным рыцарем, но могла серьёзно помочь брату в бою. Даррет обычно носила ту же одежду, какую носит брат, только цвета её пластикового комбинезона были не синие, а красные. Каору хотел появиться перед ней в какой-нибудь откровенной одежде: — Гимми-кун, я хочу сразу дать твоей сестре понять, чтобы она не катала на меня губы, — прямо сказал Каору её брату. — Не надо. Каору, я буду с тобой и не хочу светить наш роман, — так сказал Гимми. — Ты думаешь, окружающие будут думать плохо о тебе из-за того, что ты спишь с мужчиной? — задал вопрос Каору. — Нет, — покачал головой Гимми. — Я не хочу, чтобы ко мне потом приставали другие мужчины. Я всё же по девочкам. Ты — исключение. Мне потом придётся ухлёстывать как можно больше за девочками, чтобы за мной не закрепилась репутация любителя мужчин. — Разве это плохо? По-моему, это как раз очень хорошо будет, — посмеялся Каору. — Ладно, хорошо, — согласился гей, — я не буду одеваться как-то так, хотя рано или поздно, Гимми-кун, я попадусь на камеру в какой-нибудь откровенной одежде, и жители Каминограда узнают о моих предпочтениях, ровно как и о нашей с тобой связи. Я буду рад этому. Возможно, узнав о моих предпочтениях, среди ваших мужчин многие захотят со мной познакомиться. Мне очень нравится такая перспектива. Вот так позитивно рассуждал наш Ангел, чем, прямо скажем, несколько смущал Гимми, который искренне хотел, чтобы про него не думали, что он гей или он хоть сколько-то значимо отдаёт предпочтение своему полу. Гимми попросил своего любовника по крайней мере сейчас не привлекать внимания. Каору, согласно кинув, чтобы как можно меньше привлекать внимание, облачился в то, что носили Гимми и Даррет — в комбинезон пластикового вида. Его уникальными цветами служили белые и серые. Ах! Такая цветовая гамма, такая ярко выраженная стройность только подчёркивали блистательную внешность нашего Ангела! Все стали обращать на него внимание, когда он и Гимми шли через здание НИИ, понятное дело особенно на него засматривались девушки. Каору, как обычно, очень тепло улыбался, и эта улыбка просто сбивала дам любого возраста с ног. Когда Ангел показывал зубы, то они сверкали всей этой белизной, каковая в целом исполняла его облик — пепельные волосы, бледная кожа и белый цвет комбинезона (с элементами серого — под тон пепельных волос, гладких и длиной достигающих основания вытянутой худой шеи). Эта инопланетная внешность расценивалась с точки зрения здешних обитателей, привыкших созерцать разнообразных зверян, как чрезвычайно привлекательная. Если обычные земляне из таймлайна Каору могли находить его внешность жуткой, то эти видели её исключительно как красивую. Потому вроде как желая не выделяться, Каору собрал на себе множество взглядов. Улыбаясь ему в ответ, девушки охотно интересовались у Гимми, кто этот его новый знакомый? Мужчины тоже останавливали взгляд на Каору, но не спрашивали про него столь заинтересовано: — Спиральный рыцарь с другой планеты — доверенное лицо Симона Проходчика, — я не могу вам больше сказать, потому что сам не знаю. Гимми и Каору оказались там, где стояли ганмены, и здесь появилась Дарри. Брат раннее характеризовал свою сестру так: — Дарри — более собранный и расчётливый человек, чем я, она обдумывает свои действия. По нашему общему мнению, Дарри — менее энергичный и волевой человек, чем я. Гимми представил Каору. — Какой ты красивый! — Дарри прямо растаяла перед ним. Было хорошо видно, как девица готова вот прямо сейчас пасть в объятия. Блистательную улыбку нового знакомого она расценила как согласие. Каору действительно начал уделять ей внимание, правда, пока строго деловое. Гимми, Каору и Дарри находились в кабине Гуррена, где они пока подключались к нему с помощью устройства, прикладываемого к голове, и благодаря этому входили в синхронизацию. — Твой уровень спиральной энергии не поддаётся исчислению! Прямо как у Симона Проходчика! — поразилась Дарри, глядя на жёлтый цвет спирали перед собой. Гимми сейчас очень захотелось вставить уточнение — «был как у Симона Проходчика»: — Каору, кто ты такой?! Ангел коротко рассмеялся: — Я тот, кто хочет научить вас быть такими же. После таких слов Дарри окончательно утратила голову. Она глядела на Каору влюблёнными глазами, она так на него смотрела, что у многих такой ход вещей вызывал бы смущение. Но Каору никак не изменился в своём поведении. Вскоре наш Ангел, брат и сестра вошли в свои апартаменты, сняли обувь у входа, прошли к столику. Ничего больше снимать они не стали, так продолжали оставаться в комнате в этих облегающих комбинезонах, разве что теперь босиком. На вид эти облачения состояли из гибкого пластика, но изнутри ощущались как очень удобные и даже прохладные. Они были снабжены устройствами поддержания температуры. Каору и Гимми так сели на удобных диванах, вытянули ноги. Обладатель рыжих волос задумчиво глядел на альбиноса, последний как-то очень блаженно замер и отрешился от окружающей действительности. Дарри с большой охотой хлопотала на кухне. В следующий момент, когда стол был накрыт, они начали неспешный разговор. Тут-то Каору и признался в том, что Дарри ничего не светит. На первый вопрос, есть ли у него девушка, Каору ответил: — У меня есть муж, возлюбленный, любовь всей моей жизни — его зовут Синдзи и я думаю, вы будете очень рады с ним познакомиться. Дарри получила как ножом по сердцу! Прямо по лицу было видно, как сейчас рухнули её надежды. — Не унывай, Дарри, я уверен, ваше знакомство с моими товарищами очень поднимет вам настроение. Потом Каору вышел подышать свежим воздухом. Гимми поговорил с сестрой с глазу на глаз, вышел к Каору. — Моя сестра очень расстроена, узнав о твоих предпочтениях и о том, что ты уже настолько плотно связал свою жизнь с другим человеком. — Гимми-кун, я же тебе говорил, что мне стоило облачиться в откровенный наряд. Тогда твоя сестра не строила бы никаких надежд и их крах не был бы столь для неё болезненным. — Каору… кун, слушай, — несколько резко сказал Гимми, — если бы ты так оделся, что по тебе стало бы сразу видно, с кем тебе нравится спать, то, знаешь, Каору, определённым образом подумали бы не только про меня… До тебя бы начали домогаться далеко не только красавцы, как я. — Гимми-кун, — Каору отвечал неизменным тоном, — я считаю, что абсолютно не важно, что о тебе думают окружающие. Я знаю, сердце может болеть от дурного взгляда или пренебрежительного слова, но я чувствую, что моё сердце достаточно сильно, чтобы отбрасывать мысли людей, совершенно не важных для меня. Пожалуй, для меня — это идеал, я советую каждому быть таким. Помню, была такая притча. Муж и жена едут на осле. Из толпы им кричат: «ты посмотри, какие нищие, у них один осёл на двоих!» Тогда жена слезла с осла. Им кричат: «домашний тиран! Сам на осле, а жену заставляет идти пешком». Супруги поменялись местами. Мужу кричат: «подкаблучник!» Наконец-то они и вовсе слезли с осла и пошли с ним пешком: «Дураки! — кричат им из толпы, — не умеют пользоваться ослом!» На самом деле проблема этих героев притчи не с умом, а с волей и сердцем, — сразу же поспешил объяснить её Каору, — у них не хватает воли, чтобы сделать своё сердце неуязвимым для недобрых слов. Гимми, я много наблюдал за Синдзи, Аской и остальными моими друзьями и близкими — я был удивлён, насколько им вообще важно мнение других людей. Я сам, похоже, родился с таким сердце, что его невозможно ранить словами людей, чьё мнение заведомо не имеет для меня никакого значения. Гимми-кун, я советую тебе выковать такой же сердце. Гимми очень глубоко задумался над такими словами, после чего согласно кивнул с таким видом, словно понял и даже поразился мудрости такого рассуждения. — Это во-первых. Во-вторых, — продолжал Каору, — Гимми-кун, я знаю, что своим видом и поведением привлекал бы нежелательное внимание. Красивым ухажёрам я бы с удовольствием подставился. От некрасивых мужчин я бы просто отстранился добрым словом. Если уж они настолько некрасивы, что я не дал бы им даже из жалости… Если бы они захотели применить против меня силу, овладеть мной насильно, то ты прекрасно знаешь, кто бы в конце пожалел о таком решении. Потому, Гимми-кун, конечно для меня такое поведение было бы предпочтительней. Гимми-кун, ты должен уметь показывать свою силу, чтобы тебя видели сильным. Если тебя будут видеть сильным, значит, на тебя будут рассчитывать и возлагать надежды. В свою очередь сила духа начинается с безразличия к чужому мнению и к утверждению своей воли над собственным сердцем. Каору поставил ногу на ногу и во время этого рассуждения изящно жестикулировал рукой. — Тогда я буду бояться их не оправдать, — честно признался Гимми. — Я очень боюсь не оправдать надежды. — Обрати этот страх в силу, — наказал Каору, — мысль о том, что ты не можешь подвести тех, кто доверился тебе, может спасти тебя от отчаяния и опускания рук в самый последний момент. Возможно, Симон Проходчик давно бы склонил колено перед Мелькором, если бы не его забота о вас. — Правда? — Гимми до дрожи пугала сама мысль, что их Великий герой может пасть в отчаяние. — Не знаю, но вполне возможно, что это так. Едва ли бы Росиу, знающий Симона лучше нас, столь отчаянно молил Небеса. Раз его молитва смогла пробить время и пространство и призывать в этот мир нас. Йог-Сотот, Океан Душ, не стал бы с вашей стороны открывать Врата для нас перед лицом Росиу. Который в одиночестве охвачен мольбой в вашем самом главном храме Спиральной силы. — Каору сделал паузу. — Гимми-кун, я думаю, если бы Симон Проходчик находился в другом состоянии души, он бы сам обучал того, кому доверил ключ от Гуррен-Лаганна. Гимми очень быстро соображал, анализируя и внимая словам Каору, и истина, бывшая в этих словах, его пугала ещё сильнее. — Я смогу выдержать это всё? — Гимми почувствовал страх у горла, предвестие отчаяния. — Если не ты, всё, за что вы сражались, будет напрасно. Ты говорил, твои старшие товарищи отдали за тебя жизнь во время Антиспиральной войны. Все усилия и жертвы окажутся напрасны, если новые враги уничтожат твой мир или обратят его в царство кошмаров. Как бывало много раз до этого. Каору сейчас сделал паузу в своих объяснениях: — Антиспираль был опасным противником, но Ньярлатхотеп и Мелькор ещё опаснее. Антиспиральщик был одержим абсолютным отчаянием и угнетением чужой воли, в конце концов это всё настолько убило его собственную волю к жизни, что космический тиран желал лишь одного — найти героя, который его убьёт. В конце концов, как когда-то я сам, Антиспиральщик стал настолько «совершенным существом», — Каору пальцами изобразил кавычки, — что у него за душой ничего больше не осталось, и тогда он счёл своё существование совершенно напрасным. Но у Ньярлатхотепа и у Мелькора есть свой духовный стержень, который не даст им закончить так. Гимми взглядом дал понять, что он очень заинтересован во всём этом, и Каору продолжал: — У Ньярлатхотепа и его Апостолов Смерти этот стержень заключается в причинении постоянного зла и насилия другим. Они пожирают чужие надежды, спасаясь от бесконечной вселенской скуки. У них в сердцах нет ничего, кроме зла, потому бессмысленная вселенная не вызывает у дьяволов отчаяния, она причиняет им лишь бесконечную скуку. Которую они могут разбавлять единственным для них возможным способом — делать наш жестокий и сложный мир ещё более херовым. Каору всегда звучал в разговоре чрезвычайно вежливо и высококультурно, потому употребление такого слова заметно выделило его из общей речи. — Если Ньярлатхотеп когда-нибудь доведёт всю Мультивселенную до состояния кромешного хаоса, то закончив ликовать по этому поводу, Бог Зла спокойно, размеренно снова приведёт Мультивселенную в состояние как можно более идеального порядка. Чтобы получить возможность снова ниспровергнуть всё в пучины хаоса. Благодаря такому отношению к жизни, Дьявол Ньярлатхотеп способ питаться нашими поверженными в прах надеждами и страданиями, которые никогда ему не наскучат, а потому Отец Порока никогда не даст себя окончательно уничтожить, поддавшись вселенской скуке. Да, Гимми-кун, существу настолько древнему, уже повидавшему в своей невообразимо долгой жизни всё, что в ней можно только повидать, во всех существующих реальностях, такое существо спасается от невыносимой скуки главным образом благодаря своей вечной любви ко злу ради самого зла. Таковы и его последователи — Апостолы Смерти, хаоситы, изощрённые сатанисты и садисты; они отличаются друг от друга, но все они устремлены в том, чтобы безмерно удовлетворять свои пороки, жажду насилия и все они желают выслужиться перед своим господином. Чтобы как можно более изощрённо развеивать свою и его скуку. По этой причине адепты Ползучего Хаоса соревнуются друг с другом в коварстве и, подобно своему господину, обычно представляют собой изощрённых манипуляторов и утончённых лжецов. К счастью, будучи абсолютным злом, друг с другом Апостолы Ньярлатхотепа поступают столь же вероломно и коварно, как с нами, не говоря уже о том, что их Бог-демон очень поощряет такое поведение. Таковы одни из наших врагов. Гимми подумал: — Я понял. Судя по твоим словам они настолько ужасны, как я о них слышал от Вирала. Он ещё застал некоторых сатанистов из прихода Чёрного Блага и Ордена Хранителей Смерти — именно эти чёрные маги во главе с неким «Тёмным Лордом» вывели Лордгенома. По словам Вирала: «если ты думаешь, что они не законченные сволочи, то ты не прав — на самом деле они сволочи настолько законченные, насколько ты ещё представить этого не можешь». Вот это точь-в-точь его слова. Сам Вирал во времена Лордгеноме возглавлял Дивизион сокращения человечества, так что даже если этот отпетый головорез считает кого-то сволочью, то… — Гимми-кун, ты должен понять, что любой отпетый головорез — это зло, принадлежащее сугубо человеческому миру, миру смертных существ. Здесь зло делают потому, что не могут или не желают добиваться цели добрыми методами. Таким было зло Лордгенома и его боевиков, душегубов, карателей и палачей. Но зло Ньярлатхотепа и его сатанистов-хаоситов — зло строго потустороннее, нечеловеческое, бесчеловечное и возвышенное; оно совершается ради самого себя и строго во имя самого процесса. Его основы — глубокая философия и духовное, экзистенциальное чувство. Вот почему Чёрное Благо превосходит всякое обыденное зло мира смертных по своему качеству. С точки зрения простой житейской логики такое зло кажется абсолютным изуверством и чем-то чрезвычайно абсурдным, бессмысленным, и как раз такова вся его суть. Гимми-кун, ты ещё не сталкивался своими глазами с таким абсолютным злом, а когда столкнёшься, то, поверь, ненависть ко всем человеческим преступникам, ко всем злодеям мира смертных, она просто покажется ничтожной на фоне всей той ненависти, которую ты будешь питать ко Врагам всего живого — к Ползучему Хаосу и его последователем-дьяволистам. Так рассказал ему Каору. — Каковы Мелькор и его Рыцари Аст-Ахэ? — спросил теперь Гимми. — Они отличаются от Ньярлатхотепа и его сатанистов-хаоситов кардинально, — начал Каору, чуть меняя позу, убирая ногу с ноги и ставя ноги ровно. Каору бросил взгляд на свои босые ступни, пошевелил пальцами на домашнем ковре. — Во-первых, подобно Антиспиральщику, они также одержимы абсолютным отчаянием, из него рождается их апокалиптическая мания. Каору поднял проницательный взгляд на собеседника: — Ядром этого отчаяния изначально послужило нравственное чувство самого Мелькора. Оно было настолько велико, что удовлетворило бы его лишь одно положение вещей: Мультивселенная должна представлять собой идеальный мир, рай, где абсолютно каждое живое существо существует в абсолютной свободе и при этом в гармонии со всяким другим живым существом. Где есть свобода воли, но где нет хаоса. Где есть жизнь, но нет боли. Где есть вечность, но нет скуки. Каору коснулся рукой подборка, во время озвучивания всех этих слов уйдя в какое-то глубокое, задумчивое состояние, от чего его речь прозвучала несколько отрешённо. Потом тон Каору вернулся в звучную норму: — Когда Ньярлатхотеп наглядно доказал, что это невозможно, отчаяние Мелькора породило столь же абсолютную апокалиптическую манию. Эта мания и его вера в благость абсолютного небытия настолько велики, что Мелькор никогда не успокоится и не даст себя убить, пока не достигнет полного забвения для нас всех. Даже если этот бог-демон обратит всю мультивселенную в кромешный хаос, сердце его окажется погружено в такое же отчаяние, если ещё не более сильное: ведь хаос, царящий вокруг него, всё ещё может стать потенциальным миром. Несовершенным миром. Миром, который может стать абсолютным хаосом, но не может быть абсолютным раем. Одна лишь мысль об этом будет терзать Мелькора на протяжении вечности. — Поэтому Мелькор так ненавидит мир? — Гимми, судя по тону, было очень сложно осмыслить подобную мотивацию. — Да, — Каору облокотился в кресле, — его нравственное чувство изначально было столь велико, что не приняло бы мир, если бы мир был хоть на толику невозможно далёк от идеала в его голове, идеала абсолютного добра, гармонии и счастья. Ты не читал Достоевского, но Мелькор похож на одного из его героев, чьи качества возвелись в абсолют. Эру Илуватар создал Мелькора совершенным, самым высшим из числа своих архангелов-айнур. У Мелькора был только один недостаток — он не мог и не может принять, что мир не сможет стать абсолютно совершенным, абсолютно прекрасным, абсолютно гармоничным. Эх, только ситхи возводят всё в абсолют… — Кто? Ситхи? — Не важно — потом расскажу. Каору чуть повёл своим прекрасным лицом во время этого разговора, свет солнца божественно блестал на его коже. — Мелькор ищет себе последователей, чьи души он поглощает. Тогда они становятся его воителями — Рыцарями Аст-Ахэ, «Оплота Тьмы», «Оплота небытия», если точнее; потому как тьма — это отсутствие света, понятие в нашем языке наиболее близкое к концепции небытия. Если с источником метафизической силы Спиральных рыцарей, вроде тебя, Гимми-кун, служит воля к жизни, то источником мощи Аст-Ахэ служит воля к смерти. Таким образом, вы — их полная противоположность, а это значит, что ваши атаки и ваши техники будут особенно эффективны друг против друга. Магия жизни сильнее, чем магия смерти по части наступательных эффектов, потому как основой твоей силы служит твоё желание выжить и защитить других, оно может быть настолько сильным, что буквально разрывает противника как преграду. Если загнать человека в безвыходное положение, в полное отчаяние, то он либо будет сражаться как загнанный зверь, либо опустит руки и будет покорно ожидать своей кончины. Разница в поведении здесь зависит от того, какое начало преобладает в психике — воля к жизни или воля к смерти, Эрос или Танатос. Короче, Гимми, чем сильнее твоя воля к жизни, тем лучше ты сможешь бороться с Рыцарями Мелькора, но чем слабее твоя воля к жизни, тем лучше они смогут бороться против тебя. Каору сделал паузу, позволил своему собеседнику переварить эту информацию, согласно кивнуть, и после этого продолжил: — Как я тебе уже говорил, Рыцари Мелькора отдают ему свои души. Это значит, что само их сердце теперь представляет собой ни что иное, как сгусток высокого, «экзистенциального» отчаяния, ненависти к жизни и воли к смерти; чем они сильнее, тем большая мистическая сила им доступна. Рыцари Мелькора — нежить, они не чувствуют боли, усталости, а также упадка воли. Потому после всякого временного поражения ученики Мелькора обязательно снова гордо поднимутся в бой против Демона Жизни. Глубина того отчаяния, которое они испытывают, ярость, направленная против неизменного порядка вещей в мироздании, всё это служит их внутренним стержнем и даёт им силы вечно вести свою борьбу. Потому не стоит думать, что Рыцари Аст-Ахэ, это кто-то, кто опустил руки: отчаяние — это тоже очень глубокое и сильное чувство, оно питает их фанатичную религиозную веру в благость абсолютного небытия. Эти Крестоносцы Апокалипсиса готовы приложить такие же волевые усилия к тому, чтобы уничтожить мир, какие лучшие из нас способны приложить к тому, чтобы этого не допустить. Рыцари Аст-Ахэ находятся в духовном единении не только со своим Учителем, но и друг с другом, а их воля к смерти заставляет их бросаться в самые безвыходные битвы, потому как все они подсознательно ищут лишь одного — смерти. Такова суть второго нашего самого главного врага и его приверженцев. Гимми всё это внимательно обдумал: — Раньше я не задавался вопросом, что движет нашими врагами. — Потому что ваши прошлые противники были исключительно безыдейными. Спиральный король Лордгеном не был Учителем, как Ньярлатхотеп и Мелькор, а был эгоистичным и заурядным военным диктатором, который понаделал себе слуг, раздал им оружие и указал, куда стрелять, обещая лишь примитивный и минимальный уют, не обязываясь перед ними при этом ни в чём. Антиспираль вообще воевала с помощью роботов, у которых нет души, с помощью машин, способных действовать только по заранее заложенной схеме, потому я не удивлён, что вы их победили; Хан-Расен могли вам наносить какой-то значимый урон лишь благодаря коварству первоначальных схем, в них заложенных. — Мне это не нужно объяснять! — живо сказал Гимми, — я прекрасно понимаю, что сила духа способна дать превосходство над толпами боевиков и умных калькуляторов. Ведь этой силой духа, Гуррен-Дан, мы выиграли уже две войны. Гимми стал загибать пальцы: — Мы победили Авангард Антиспирали, состоящий из мелких бойцов и машин — из тысяч, во главе с Вестником; мы победили Флот Антиспирали, состоящий из его тяжёлых судов, способных кидать целые планеты, и его машин спиральной гибели; мы победили Воплощённые формы Антиспирали — настоящего Антиспирального бога Гранзебому и, его усиленный режим, Супергранзебому; Симон Проходчик лично победил Мыслеформу племени Хан-Расен — поразил их «Центральный терминал»! [7] — Но, Гимми-кун, — Каору дал ему всё высказать и продолжил сейчас говорить сам, — я всё же отдам должное машинам. Бездушные работы не предадут, они не боятся, они неумолимы и их нельзя подкупить, совратить и искусить. Я расскажу тебе о том, как Ньярлатхотеп и Мелькор работают с нашими душами, и, возможно, ты будешь даже завидовать простым боевым машинам. Гимми теперь задумался: — Каору, ты говорил, что у наших врагов есть сила духа? — Есть — у Мелькора и его Рыцарей Аст-Ахэ; Апостолы Ньярлатхотепа очень трусливы, — уточнил тут Каору, — потому эти коварные сатанисты доходят до прямых схваток лишь тогда, когда очень уверены в себе. Обычно гордыня и самоуверенность играют с ними злую шутку. За них сражаются их рабы, в том числе те, которых они полностью лишили свободы воли, либо те, кого они обманули, либо те, кого они заставили сражаться за себя под страхом. Как ты понимаешь, Гимми-кун, у таких рабов Зла нет и не может быть никакой силы духа. К слову, ты знаешь, Лордгенома первоначально в качестве своего раба воспитали именно сатанисты Ньярлатхотепа, вырастили его из моего ДНК в лаборатории, потому-то он столь легко предал своих Спиральных рыцарей; а потом проиграл вам, у него не было ничего, за что он мог бы сражаться. — Последними словами Лордгенома были: «Я счастлив умереть за человечество», — вспомнил Гимми. — Да, потому что раньше Лордгеном жил только в окружении сатанистов и своих боевиков, которых он создал из животных, — поспешил объяснить этот момент Каору, — потом вы, Спиральные Рыцари Гуррен-Дана, показали ему, что в этой жизни есть хоть что-то светлое и доброе, за что стоит сражаться и умирать. Каору сделал паузу: — Что же касается силы духа Мелькора и его Рыцарей Смерти, то Крестоносцы Апокалипсиса абсолютно чужды нам, потому как готовы приложить такие силы, какие мы прикладываем к тому, чтобы защитить всё, что нам дорого, но для того, чтобы уничтожить как раз всё, за что готовы сражаться мы с тобой. И хотя я верю, что сила духа, направленная на защиту того, что тебе дорого, превосходит силу духа, направленную на уничтожение того, что ты ненавидишь, мы должны полностью понимать наших врагов. Понимать — не значит принимать. В том числе мы должны понимать нашу абсолютную чуждость. — Да, я тебя прекрасно понимаю, — сказал Гимми. После чего они оба замолчали, поглядели на улицу, полную жизни, на небе ярко светило солнце, ветер и воздух были очень свежи. На ближайших деревьях щебетали птицы. Каору очень проникновенно поглядел на всё это и счастливо улыбнулся. — Каору, — Гимми очень внимательно и задумчиво посмотрел на такое выражение. — Да? — Каору очень любезно мотнул головой в его сторону. — Ты говорил мне такие вещи, но теперь ты так расслабился как-то… Я вот сейчас очень нервничаю. Мне хочется выпить. — Гимми-кун, — Каору простёр руку на пейзаж природы за окном, — я любуюсь всей этой красотой ещё больше, когда понимаю, как она хрупка. Весь этот мир, который я ценю, это тонкая плёнка над океаном кромешного хаоса и зла. Именно открывая эту истину сердцам, Антиспираль, Ньярлатхотеп и Мелькор столь успешны в распространении отчаяния. Но, Гимми-кун, я нахожусь в таком состоянии духа, когда меня это не пугает. Каору теперь положил руку себе на сердце: — Понимая хрупкость всего, что мне дорого, я ещё сильнее наслаждаюсь всем этим, и ещё яростнее собираюсь сражаться за всё это. Вот — мои единственные идеалы и жизненные принципы, которые я могу противопоставить учению демонических богов, против которых мы сражаемся. Теперь даже суровая истина мироздания не способна сокрушить моё сердце. Гимми-кун, ты должен стать таким как я, — Каору встал и положил руку на плечо рыжеволосого красавца, после чего тем же тоном, но уже без тени улыбки, сказал: — Иначе тебя будет ждать учусь хуже смерти. Твои враги запрут твоё сердце среди страха и отчаяния. А это будет куда хуже забвения. — Я… я не знаю, что сказать, — Гимми сейчас тратил много энергии мозговых клеток на то, чтобы осмыслять всё то, что ему говорят. — Гимми-кун, теперь ты знаешь, что твой мир может рухнуть в любой момент, — Каору повернул голову в сторону оживлённый солнечной улицы, заставив собеседника сделать это же и отвлечься. Они оба вышли на балкон, на свежий ветерок. — Ты знаешь, что твоя сестра может погибнуть, ты теперь знаешь, что твой Король истерзан отчаянием. Информация об этом поступает в твоё сознание из внешнего мира, — Каору во время этого разговора держал руку на плече собеседника и периодически бегло поворачивал голову в сторону улицы, чтобы нагляднее продемонстрировать контекст разговора. — Твоё сердце выделяет на всё это энергию, оно способно дать тебе самые разные чувства и ощущения. И вот ты должен вложить эту энергию в нужные тебе чувства и ощущения. Вместо того, чтобы впасть в отчаяние от понимания, насколько хрупко всё то, что тебе дорого, ты должен вложить энергию от понимания этой хрупкости, в чувство любви ко всему этому. Ты должен ещё сильнее любить свою сестру, если осознаешь, как легко её можно убить. Ты должен ещё сильнее любить своего Короля, осознавая, насколько ему плохо. Тогда такая любовь ещё больше даст тебе силы для сражения, в том числе для сражения внутри своего собственного сердца. Каору положил руку на сердце Гимми, тот внимательно ловил каждое его слово и пока молчал. — Потому что если ты проиграешь внутри собственного сердца, то ты проиграешь даже до начала прямой борьбы и без неё. Тогда ты станешь одним из многих, каплей моря тех, чьи души загубили демонические боги. Теперь Гимми осознал как следует всю миссию, которая возложена на него, и от страха у него задрожали коленки. Он отшатнулся. Каору убрал руку, взялся за перила и поглядел на улицу, пока Гимми отходил от этого разговора. — Я понимаю, — Каору через минуту вернулся к беседе, — ты боишься, Гимми-кун, это совершенно нормально и неизбежно. Но поверь, мы сами не знаем своих сил. Ты должен вложить свою неуверенность в жажду показать себя и победить. Иначе тебе конец. — Ты говоришь мне ужасную правду, но большое спасибо тебе за это, — осмыслив всё это как следует, Гимми не мог не поблагодарить собеседника, — Каору, ты навсегда лишил меня покоя, но я очень благодарен тебе за твою честность. — Не нужно благодарности, — Каору продолжительно моргнул. — Я всегда говорю людям только правду и ничего кроме правды. Я ненавижу любую ложь и любую бесчестность, любую игру словами. И если бы я тебе сейчас врал, я был бы тебе врагом. Кроме того, истина — это самое сильное оружие, которое есть в руках у наших врагов. Демонические боги озвучивают её, рассчитывая на то, что твоя духовная энергия пойдёт на те чувства и эмоции, которые нужны им, а не тебе, если уж ты собрался воевать против них. — Моя совесть не даст мне куда-то сбежать, я буду ненавидеть себя, если сейчас отступлюсь. Я весь предан борьбе. Вот что сказал сейчас Гимми. — Я не отступлю в самом начале. — Уже хорошо; теперь, Гимми-кун, когда ты понимаешь всю миссию, которая на тебя возложена, ты принял первое взвешенное решение. Я знаю, что ты примешь именно это решение, потому что ты уже мог показать себя в деле во время Антиспиральной войны. — Я теперь понимаю, что должен вкладывать свою энергию в нужные чувства. Каору, я уже рассказывал тебе о том, что во время войны погибли мои старшие товарищи, когда спасли меня от смерти ценой своей жизни; тогда после этого я испытывал чувство вины. Я должен был направить энергию, которая породила это чувство в моём сердце, на что-то другое — на жажду победы или на жажду мести. — Вот именно так ты должен учиться поступать на войне, — с блеском улыбки одобрил Каору. Гимми же подумал, посмотрел на небо, потом ещё спросил: — Скажи, Каору, а есть ли Бог? Есть ли там, — он бросил взгляд в небо, в сторону солнца, — сила, на которую мы можем рассчитывать? — Ты можешь спросить об этом своё сердце, — сказал Каору. — Разве добрый и великий Бог, который только может называться Богом, позволил бы Ньярлатхотепу творить всё, что он творит? Или, мне лучше спросить, позволил ли такой Бог просто появиться существу, с сердцем настолько чёрным, как у Ньярлатхотепа? Дал бы Бог дойти Антиспиральщику, Мелькору и Симону до такого отчаяния? Если ты сейчас ответишь на эти вопросы, то вопрос существования доброго Бога, на которого можно молиться и в которого можно верить всей душой, чтобы не утрачивать надежду, этот вопрос будет для тебя окончательно закрыт, Гимми-кун. Без обид, — Каору чуть повёл плечами, — но, как по мне, истина не оставляет места такому Богу. — Ты прав, — уверенно ответил Гимми, — такого Бога не существует. Его выдумали, чтобы… чтобы было, на кого надеяться тогда, когда никакой надежды больше нет. Каору согласно промолчал. Потом они обсудили кое-что чисто техническое: — Гимми-кун, я должен тебе рассказать о том, какова военная структура наших врагов. — Я слушаю. Теперь они сидели за столом и пили чай. — Армия Хан-Расен была армией солдат, а не воинов. Боец — либо солдат, либо воин. Воин заточен действовать максимально эффективно сам по себе, солдат — в сплочении группы. Мы с тобой больше воины, как мне кажется. — Я — командир авангарда гарпалов, серийных копий Гуррен-Лаганна, мы солдаты, а не воины. Наши способности примерно унифицированы. Росиу любит во всём порядок, он хотел заменить нами, регулярной армией, все остальные военные силы. В то время как остальные Спиральный Рыцари, — далее рассказывал Гимми, — как я понимаю скорее воины, чем солдаты. Армия Хан-Расен — да, действительно была заточена исключительно под действия в группе и по заранее запланированным схемам. Каору кивал ему во время такого краткого анализа: — Авангард Хан-Расен — для десанта под командованием Вестника или лично Мыслеформы; Флот Хан-Расен — главная ударная сила; Гранзебома в двух формах — главное оружие для борьбы с равным противником; наконец внутри «Центрального терминала» Мыслеформа всего племени Хан-Расен обретала свою абсолютную силу, как оружие последней надежды, самая сильная, когда вся мощь строго сконцентрирована в одной точке. Симон Проходчик рассказывал мне, что там Антиспиральщик смог непринуждённым взмахом щупалец отбиться от атаки, которой Лаганн до того сокрушил Бур Супергранзебомы. А это оружие занимает собой половину всего Антиспирального измерения, которое находилось между 10 и 11 браной нашей многомерной вселенной. После гибели Мыслеформы внутри «Центрального терминала», всему Антиспиральному измерению настал конец, оно было уничтожено в тот же миг. Да, Антиспиральщик делал ставку на солдат. Всё строго выверено и унифицировано. После чего обратил внимание: — Лордгеном больше рассчитывал на сброд своих боевиков, обученных разве что стрелять и водить мехи. Их Спиральная сила была запечатана, потому они почти не использовали никаких интересных способностей. Очевидно, они были столь слабы, чтобы Лордгеном мог не бояться их непокорности. Он больше рассчитывал сам на себя, а они — были для пыльной, мелкой работы. — Да, вероятно, а теперь я расскажу, как оно там устроено у наших врагов. — Я внимательно слушаю. Каору начал с Ньярлатхотепа: — Апостолы Смерти представляют собой очень разных существ, сильнейшие среди них — Великие Древние, сами по себе является младшими демоническими богами, чья сила позволяет им, как минимум, потягаться с сильнейшими из нас. Обычно они действуют небольшими группами, с одним или несколькими лидерами. Участники мелкого звена могут не иметь своей воли, своего сознания или вообще по интеллекту быть как дети или умственно отсталые; однако вне зависимости от того, как они выглядят и ведут себя, практически все высокопоставленные слуги Ньярлатхотепа — абсолютные садисты, психопаты и убийцы. От взаимного уничтожения Апостолов Смерти удерживает лишь понимание, что вместе им будет проще и веселее распространять зло по мирозданию и играть с жизнями своих жертв. Их поддерживают многочисленные безвольные монстры, которых они могут задействовать практически в каком угодно количестве, и мелкие культисты, обычно не представляющие собой никакой серьёзной силы, но способные выполнять роль агентов и прочих мелких приспешников. Лидерство среди Апостолов зависит иногда не от силы даже, а от делегации полномочий от самого Ньярлатхотепа. Бог Зла руководствуется своим соображением. Его воплощения, они бывают разными, иногда лично руководят Апостолами. Как я уже говорил, до прямого боя они сходят только тогда, когда уверены в себе, а сам Ньярлатхотеп вообще старается не использовать грубую силу. Он считает, что с ней всё станет слишком скучным и банальным, а это для него — самое страшное. В бою с ними первоочередная задача — обезглавить командира, без него остальные сражаться не будут, или, во всяком случае, станут не столь опасны. Командир всегда отслеживает состояние боя с помощью экстрасенсорного восприятия, потому его присутствие можно уловить самому, после чего таким же экстрасенсорным образом начать поиск этого наблюдателя, найти — и телепортироваться к нему для набивания морды. Если удар будет внезапным, Апостол растеряется, в первую очередь из-за своей трусости. Они также обычно уверены в том, что их невозможно обыграть, потому что они самые хитрые коварные, и из-за этого могут недооценивать наши интеллектуальные возможности. — Это я понял. А какой силой обладает сам Ньярлатхотеп? — Подобно тому, как Антиспираль была едина со своим Изменением, Ньярлатхотеп един со всем сущим. Да, Ньярлатхотеп, существует везде, в каждой точке пространства и времени, на стыке сна и яви, и, что самое главное, он существует внутри сердца каждого существа, в каждый момент времени Дух Зла стоит за нашим плечом и наблюдает за каждым нашим поступком, ни одна наша мысль не может скрыться от этого всемогущего Мефистофеля. Гимми сейчас испытал очень жуткое чувство. — Вместе со всеми остальными Абсолютными Богами. Противоречия возникающие внутри твоего сердца, психические импульсы ведущие в разные стороны, взаимоисключающие желания — это всё Ньярлатхотеп. Так как Ползучий Хаос обитает в сердце каждого существа, то он знает всё о каждом из нас лучше, чем мы можем себе представить. Именно поэтому каждое слово Ньярлатхотепа служит ему оружием, которым он бьёт точно в сердце. От его слова невозможно уклониться, можно лишь держать его удар. Потому как ему заведомо известно, что мы возьмём близко к сердцу и что сделает нам больно. Ньярлатхотеп любит принимать форму всего того, что вызывает у нас ужас, либо форму всего того, что вызывает у нас поклонение и боготворение — чтобы так или иначе, в зависимости от настроения, от личной прихоти, играть с нашими сердцами и растаптывать наши мечты — всё для ублажения своего космического садизма. Каору прервал чаепитие для изложения всего этого куска информации, сейчас сделал глоток, ополоснул горло и продолжил: — Ньярлатхотепа невозможно уничтожить, а если бы он вдруг исчез, то весь известный мир стал бы невозможен. Невозможны были бы ни звёзды в небесах, ни Мировое древо со всеми бесконечными его ветвями и переплетениями. Не было бы ни субъекта, ни объекта, ни боли, ни радости — не было бы ни противоречий, ни гармонии, абсолютно ничто, о чём бы мы могли помыслить, не существовало. Можно было бы сказать, что даже если бы нечто существовало, это нечто было бы для нас мало чем отличным от небытия. Без Ползучего Хаоса Ньярлатхотепа. Он — часть мироздания. Каору сделал ещё один глоток. Гимми тут подумал: — То есть… он, Ньярлатхотеп, позволяет существовать всему тому, что мы так ценим, что мы так любим, но хочет отнять это у нас сам же?.. Он хочет зла, но делает добро?.. — Ньярлатхотеп дал нам всё, что мы любим для того, чтобы у него была возможность всё это отнять, отнять жестоко, безжалостно глумясь над нами в своё удовольствие, — ответил Каору. — Возможно, сам Ньярлатхотеп думает, что добро и зло одинаково необходимы для существования вселенной, а раз само существование вселенной мыслится нами как благо, то добро и зло одинаково оправданы и является благом, то есть добром. Мол, зло — это тоже на самом деле добро. С точки зрения высшего космического разума одинаково оправдано, как перевести бабушку через дорогу, так и пнуть эту самую бабушку под машину. Возможно, такова Его мораль. Возможно, сам Ньярлатхотеп думает, что добра и зла не существует вообще, потому как одно и то же действие может осмысляться как доброе, так и злое, в зависимости от точки зрения. Когда ты забиваешь овцу, ты делаешь добро себе, и делаешь зло ей, таким образом одно и то же действие, является одновременно и добрым, и злым. Вот так можно сказать, что добро и зло — это одно и то же: пнуть бабушку под машину или перевести за руку через дорогу — это одно и то же действие. Ведь если они мыслятся как противоположные, то можно сказать, что одно действие мы не можем помыслить без того, чтобы не допустить одинаковую реальность другого. Невозможно помыслить о дне, если не знать, что такое ночь; невозможно помыслить о кривом движении, не зная, что такое прямое движение — на основании этого дуализма можно заключить, что данные действия — это одно и то же. Так, к слову, рассуждал один из древних наших философов — Гераклит. Гимми было сейчас сложно следить за таким полётом мысли, так как он был обычным парнем, чуждым всякой высокой философии. — Мне не очень понятно это, что ты сейчас говоришь, но интересно. — Я говорю тебе о том, что Ньярлатхотеп будет говорить тебе, чтобы толкнуть на путь зла, — более конкретно сказал Каору. — Он любит искушать и развращать и придумывать оправдания для твоего развращения. Например, будет утверждать, что зло — это такое добро, и что нет ничего плохого в том, что ты делаешь что-то плохое. Ты не можешь представить такого преступления и такого злодейства, какое он не смог бы оправдать для твоей совести. Ньярлатхотеп может заявить, что «объективно не существует» того, что зависит от ценностной оценки. А ещё Ползучий Хаос может верить во всё это сразу и одновременно, при этом воспринимая это в качестве умозрительной игры. Я думаю, Ньярлатхотеп может много чего тебе наговорить по этому поводу. Стремясь тебя совратить. Конечно, по-настоящему доброе сердце он никогда не сможет совратить своими речами. Я, конечно вижу, что ты добр, Гимми-кун, но тьма есть в сердце каждого, и Ньярлатхотеп об этом хорошо знает. Вся его изощрëнная казуистика и диалектика направлена на её взращивание, и никогда не стоит её недооценивать. Каору перешёл к более конкретным вещам: — Гимми-кун, Ньярлатхотеп может поставить тебя в ситуацию, когда ты будешь вынужден предать того, кто тебе доверился. Ты будешь мучиться от совести, и тогда он предложит тебе идею, которая избавит тебя от мук совести. Потом он создаст ещё раз такую ситуацию, и так далее, и в том направлении. Ньярлатхотеп обязательно будет продвигать перед тобой свои идеи в таком виде, в котором они будут тебе абсолютно понятны. Его слова не покажутся тебе заумной философией. Это с заумными философами он говорит на языке заумной философии. А с простыми людьми он будут говорить на языке простых людей. Кажется, его основная задача заключается в том, чтобы служить демоническим легатом, глашатаем Абсолютных Богов, представляя собой всю их бесконечность и самого Султана демонов Азатота. У Ньярлатхотепа чрезвычайно большой опыт в коммуникациях и дипломатии. Если он захочет, он сможет убедить тебя в том, что нет никакой разницы между тем, чтобы перевести бабушку через дорогу или пнуть её под машину. Ньярлатхотеп приведёт многочисленные примеры, на которых тебе будет прекрасно понятна такая идея. Он докажет тебе, что убивать слабых — это правильно, он оседлает все твои самые худшие желания, все твои античеловеческие стремления, и в итоге, Гимми-кун, ты сам не заметишь, как станешь сатанистом, прислуживающим Богу Зла в его отвратительных злодеяниях. Гимми сейчас не стал ничего говорить, если раньше он сомневался в своей готовности выдержать эту борьбу, то сейчас он усомнился в своей порядочности. — Я… я не верю, что это возможно. — Гимми-кун, — Каору запил свои рассуждения душистым чаем, — мы сами порой себя не знаем. Мы сами порой не знаем, что мы захотим или чего мы испугаемся в тот или иной момент, при тех или иных обстоятельствах. Мы не знаем, что будем чувствовать на те или иные события. Мы не знаем, что может наше сердце, где пределы нашей воли и нашей храбрости. А вот Ньярлатхотеп это всё прекрасно знает. Подобно тому, как океан омывает берега, сам Ползучий Хаос Ньярлатхотеп омывает наши психические устремления, наши тайные желания и надежды, потаённые страхи; всякий раз наш Величайший Враг прощупывает их своими щупальцами-псевдоподиями. Люди могут сохранять здравый рассудок, лишь живя в невежестве и не зная, что склизкие щупальца Бога Зла уже смыкаются на их горле. Потому как именно он, Ньярлатхотеп, создаёт своей жизнедеятельностью разницу между ними — между болью и усладой, между благоговением и отвращением и так далее. Вот почему он — Ползучий Хаос. Когда ты говоришь с Ньярлатхотепом, он уже заранее знает, что ты ему скажешь, он знает ответ на свой вопрос лучше тебя, если он тебе его вдруг задаёт. Именно это Космический Садист любит делать больше всего — играть на струнах нашей души, это он умеет лучше всего. Во всех возможных комбинациях. Каждое слово его — величайшее оружие, которое он ценит выше прямой магической власти над реальностью и орд своих демонов. Гимми-кун, ты должен знать, что вдруг, совершенно внезапно для тебя, будет тебя ждать при противостоянии с Ньярлатхотепом. Гимми на такое только кивнул. Он забыл про чай. Сейчас Гимми ещё больше усомнился в себе. Ведь он уже знал, что на душе у него много всяких страхов. А если Враг знает о них! Каору подумал: — Наш мир был бы многократно лучше, чем он есть сейчас, можно было бы сказать, он был почти идеальным, если бы Ньярлатхотеп любил делать добро так, как он любит делать зло. Однако из-за того, что всего лишь одно могущественное существо предпочитает быть такой законченной сволочью, наш мир так плох, как ты его знаешь, Гимми-кун. Вот об этом я иногда очень сожалею. Каору сделал ещё один глоток. — Как его побеждать? — спросил Гимми. — Ньярлатхотеп считает себя слишком великим существом, чтобы опускаться до такой вульгарности, как личная дуэль или драка. Обычно Ползучий Хаос не атакует без провокации, предпочитая вместо этого просто стоять перед тобой и терзать твою душу своими словами. И я прямо скажу тебе, что провоцировать его — очень плохая идея. Тебя может ждать бездна невообразимых мучений, если ты ему проиграешь. Бросать ему вызов стоит лишь тогда, когда альтернатива проиграть — не лучше. Каору подумал над тем, что лучше сказать сейчас. — Ньярлатхотеп обладает силой Высшего закона, она позволяет накладывать ему, Предвечному Логосу, свою волю на окружающую территорию, даёт ему управлять реальностью так, как он захочет, корректировать логику событий и так далее. Иногда это даже незаметно глазу и неотличимо от естественных законов природы. Потребуется не только огромная божественное сила, но и огромная воля, чтобы противостоять его Логосу. Лично мне потребовалась целая вечность пребывания во временной петле, созданной им, чтобы в конце концов с успехом бросить вызов его Высшему закону. Гимми стало очень нехорошо, когда он осмыслил всю перспективу. Он бы окончательно впал в отчаяние уже сейчас, если бы не прошлый опыт: — Симон Проходчик смог победить Антиспираль внутри его Измерения, созданного таким образом, чтобы там было невозможно всё, что противно воле Хозяина. Антиспираль был «самой Вселенной» вокруг нас — его атаки обладали абсолютной точностью, а на наши атаки он мог накладывать абсолютный промах. Конечно, мы, Гуррен-Дан, Спиральные Рыцари — мы смогли это преодолеть! Каору только позитивно кивнул и продолжил говорить о другом: — Ньярлатхотеп величайший специалист по самой разной магии, в первую очередь по чёрной, он способен сплести любое заклинание, организовать любой ритуал и применить любую теургию, призвать любого духа и так далее; он — знаток самой безумной демонической науки; но так как Враг всего сущего обычно полагается на свой Высший закон или на свои воплощения, чьи способности индивидуальны, свою чёрную магию и безумную науку Ньярлатхотеп предпочитает в первую очередь преподавать другим, в ком он видит свои будущие инструменты для приумножения зла и хаоса. Формы Ньярлатхотепа в материальном мире или в мире снов можно развоплотить или изгнать — иногда даже это бывает сравнительно легко, иногда для этого может потребоваться вся твоя сила и вся твоя воля, но проще всего его победить, если натравить на него силу других Абсолютных Богов — в первую очередь Йог-Сотота и Шуб-Ниггурат. Ещё против форм Ползучего Хаоса очень эффективна Музыка Сфер — та космическая тема, которой во Дворе Азатота придают облик всему сущему. Она манипулирует в конечном счёте всеми известными закономерностями бытия, в том числе закономерностями воплощений и существования самого Ньярлатхотепа. Так как я сам музыкант, мне проще всего использовать против него именно Музыку Сфер. С её помощью я могу изгнать его обратно в Абсолютный Хаос. — Ты можешь меня этому научить? — Не знаю. Пока я не буду за это браться, это слишком сложно и опасно, Гимми-кун. Да, и сам Ньярлатхотеп может использовать Музыку Сфер; некоторые воплощения сопровождают двое бесформенных флейтистов. Если они появились вместе с ним, значит — он обязательно будет использовать эту силу. Каору в очередной раз перебил себя глотком чая: — Отдельные формы Ньярлатхотепа также наделены своими слабостями. Например, одна из его наиболее излюбленных форм — Охотник Тьмы, Скиталец Тьмы, Призрак Тьмы — чёрная летающая тварь с тройным огненным глазом — может быть изгнана всего лишь обычным светом. Иногда Ньярлатхотеп использует коллективное бессознательное для воплощения своих форм, это позволяет ему легче проявляться в яви или в наших грёзах. А также менять их местами, как ему захочется. Это сопряжено со слабостями, скажем, Ползучий Хаос в таких формах уязвим ко всему тому, к чему должен быть уязвим с точки зрения коллективного бессознательного. Мне доводилось слышать, что его воплощения, основанные на христианском дьяволе, изгонялись святой водой и крестом, воплощения основанные на Иблисе, боялись голоса муллы и чтения Корана. Это я всё про религии моей планеты. На вашей планете поклоняются Спиральной энергии, потому, возможно, его воплощения, основанные на бессознательном вашей культуры, будут уязвимы перед бурами и спиралями. — Это хорошо, — улыбнулся Гимми, после чего вспомнил о том, как шаманы из диких племён и знахари в деревнях, после торжества Гуррен-Дана, начали практиковать изгнание злых духов с помощью миниатюрных буров. — Ещё против него и его отродий можно использовать силу Старшего Знака, про которую я тебе потом отдельно расскажу. В любом случае, часто сам Ньярлатхотеп оставляет нам шанс сбежать от него или даже победить его. Он делает это не из-за доброты, а просто потому, что в противном случае ему будет слишком просто и скучно. В конце концов Космическому Садисту очень нравится потешать себя той мыслью, что тень его чёрных замыслов лежит на всём мироздании, и что мы все в конце концов будем проклинать жизнь и смерть, — Каору на том закончил про него. — Мелькор больше угрожает нам сейчас, потому теперь перейду к нему. — Да, я слушаю. — Рыцари Аст-Ахэ — это воины; каждая личность уникальна, потому каждый из них обладает своим способностями. Мелькор желает, чтобы каждый развил в себе свои таланты. Это делает его Рыцарей весьма опасными. Они, подобно вашим Спиральным рыцарям, способны сражаться даже в обычном рукопашном бою против сопоставимых противников, не создавая при этом масштабных разрушений или чего-то такого, внешне даже отдалённо тянущего на космический уровень сил. Обычная тактика заключается в том, чтобы прорваться в твоё сознание и дать тебе напрямую взаимодействовать с их сердцем. Тогда тебе придётся вести духовную борьбу. Крестоносцы Апокалипсиса будут пытаться индуцировать тебе своё мироощущение. Их мироощущение тебе известно — оно ощущает всю известную нам реальность, как зло нестерпимое, и если Рыцари или сам Мелькор вытяснят твоё собственное мироощущение своим, то ты станешь одним из них. Твой дух проще представить как озеро. Вообрази, Гимми, что будет, если из одного озера начать переливать воду в другое озеро, попутно отводя прежнюю воду. Таким образом можно одно озеро перелить на место первого. Вот точно так Мелькор и его Рыцари могут перелить тебе в голову своё состояние духа. А их души охвачены чёрным пламенем — волей к смерти и ненавистью к жизни. Вот именно так Мелькор вербует себе бойцов — находит великих героев и вытесняет само их мироощущение своим собственным. Те, на чьё сознание легла тень Мелькора, навсегда обречены ощущать саму реальность вокруг себя как зло в высшей мере ужасное, и, таким образом, бессознательно или сознательно бежать, ища спасения в небытие. Гимми всё это напрягло, но он уже узнал достаточно, потому это его не сильно напугало. — Противостоять Рыцарям будет особенно сложно, — продолжал Каору, — если учесть, что они способны наладить прямое взаимодействие между психическими мирами разных индивидуумов. Гимми подумал, как он сможет противостоять этому. — Тебе обязательно надо будет вступить в такое противостояние с кем-нибудь из них, — сказал тут Каору. — Если ты не сможешь пройти это испытание, то делать тебе нечего. Если внутри своего психического мира ты не сможешь победить Рыцарей идейно, духовно, победить их там волей и сердцем, то лучше сразу проиграть, чем дальше тщетно трепыхаться. Гимми особенно насторожило такое: — Сами Рыцари стремятся к тому, чтобы соответствовать уровню чести и достоинства, присущего их Учителю. Это не значит, что они будут воздерживаться от подлых, с нашей точки зрения методов, но, по крайней мере, их слову можно будет хотя бы относительно верить. Некоторые из них избегают насильственного лишения жизни. Рыцари управляют Фансигарами — своего рода анти-ганменами. — Работающими на влечении к смерти? — Да. Кроме этого, их сопровождают андроиды — эти големы не могут представлять собой прямую боевую поддержку… разве что они могут кратко отвлечь кого-нибудь из нас. Ещё Рыцари Мелькора могут призывать джашинов — чудовищ, рождающихся из мании смерти. Против них наиболее эффективны атаки, заключающие в себе силу позитивных эмоций; чем слабее твой дух, тем сильнее против тебя будут джашины. Ещё в армии Мелькора присутствуют другие Айнур — околобогоподобные существа, представители его расы космических демиургов. Они должны быть сопоставимы с Великими Древними. — Ты мне лучше расскажи про самого Мелькора в первую очередь. — Хорошо. В отличие от Ньярлатхотепа он вполне способен выйти биться с тобой лицом к лицу сразу и даже вести с тобой бой относительно честно. Даже не просто честно, а на равных, иногда специально воздерживаясь от использования каких-то своих способностей, которые он счёл бы слишком бесчестными. Я слышал, в одном таком бою Мелькор получил семь ран, для него значимых. Благодаря этой манере у Мелькора очень высокий боевой опыт, который он приобрёл в сражениях с самыми разными противниками, главным образом с другими Айнур, Великими Древними и Губительными Силами. Обычно Мелькор в бою используют тот же метод, что и атакующий противник. Так как его боевой опыт исчисляется миллиардами лет, как минимум, я думаю, у тебя не будет против него ни шанса, если Мелькор вздумает сражаться серьёзно. — Симон смог бы его победить? На пике воли и силы? — Не знаю, я лично не держал удар Симона на пике его воли и силы, но, честно говоря, Мелькор смотрится в приоритете. Его главная способность — Пение Айнур, такая же техника, как Музыка Сфер, только, кажется, немного слабее. Мелькор обладает достаточными знаниями и навыками, чтобы создать целую многомерную вселенную, которая не уступает нашему Метакосму, продумав все её закономерности, в частности отвечая за само существование в её пределах материальных объектов как таковых, за жар и за холод, за температурные процессы. На территории Эа, так назывался плод его демиургических изысканий, он отвечал за ту же функцию, за которую отвечает в глобальном мироздании Ньярлатхотеп. В бою Мелькор обычно полагается на Шахти — это материализация его вовлечения к смерти, визуально выглядит как чёрный огонь, чёрная плазма, чёрные молнии, чёрная магма. Как один из Айнур, Мелькор легко меняет материальную форму, он способен предстать в виде того самого чёрного пожара, охватывающего собой всю планету, либо в облике ледяного великана, способна накрыть собой эту самую планету. Но в общении с гуманоидами, Мелькор обычно сам выглядит как гуманоид ростом около трёх или четырёх метров, тёмных тонов, хромающего на одну ногу и с изуродованным лицом. Субъективно Мелькор при этом будет казаться намного больше, не три-четыре метра, а как нечто многократно большее, как башня, окованная железом. В таком облике Мелькор способен концентрировать свою божественную силу в ручном холодном оружии, чтобы вести бой с равным противником при его помощи. Это оружие воплощает его волю к смерти, потому оно наиболее эффективно для точечных атак. И, да, Мелькор и его ученики наделены абсолютной проницательность — им достаточно одного взгляда на тебя, чтобы понять, что тобой движет и что ты вообще за личность такая. Так что они способны читать сердца столь же легко, как это делает сам Ньярлатхотеп, вообще всегда стоящий за плечом каждого из нас. В том, что касается чернокнижия и научных знаний, Мелькор практически равен Ньярлатхотепу. Каору сейчас почувствовал потребность сменить тему. Чай был давно выпит. — Гимми-кун, я уверен, ты не сможешь в скором времени вернуть себе покой. Ведь ты внимательно меня слушал, и близко к сердцу воспринял всё, что я сказал. Так и надо. Гимми кивал на такие слова своего наставника. — Теперь я хочу порекомендовать тебе следующее, как попытаться снова разукрасить жизнь в прекрасные цвета. — Я тебя внимательно слушаю, Каору. — В первую очередь, — Каору поднял палец, — это должен быть разврат. Гимми-кун, ты должен жить активной половой жизнью со множеством девушек. Девушки должны занять твой ум и твоё сердце в свободное время, чтобы в нём не оставалось места для плохих мыслей и тягостных размышлений. Гимми подумал и ответил вот что: — У меня уже были любовницы, но я старался тратить всё своё время на подготовку, на обучение новых солдат. Так что я у меня не было так много времени, чтобы крутить романы. — С этого момента у тебя не должно быть ни дня без секса, — советовал Каору. — Ты понял? Секс — это самые лучшие чувства, доступные человеку. Вот почему надо заниматься им как можно чаще. — Хорошо, я возьму это на заметку, — Гимми пока кивнул. — Гимми-кун, я собираюсь в самом скором времени познакомить тебя с моими боевыми товарищами. Всех симпатичных девушек из их числа ты должен будешь удовлетворить. Понятно? Вот такой строго гедонистический подход к жизни необходим, — поучал Каору, — чтобы остаться счастливым человеком, даже неся на плечах весь груз борьбы и знаний, к чему я тебя сейчас готовлю. Если ты не будешь глотать каждый глоток удовольствия, который тебе предоставляет жизнь, то ты не сможешь нормально идти по этому пути. — Именно поэтому ты так развратен, — понял Гимми. — Не пропускаешь ни одного мужчины. — Совершенно верно, — очень оптимистично улыбнулся Каору. — Ты должен стремиться к такому же в отношении женщин. Ни одной красивой девушкой ты не должен пропустить. Когда разврат поглотит твои мысли, тебе станет проще жить, неся за плечами тяжкую ношу. Именно так спасаемся мы в нашей команде — регулярно отдаёмся друг другу, вне зависимости, кстати, от пола. Совершенно беспорядочно, меняясь друг с другом супругами, муж подкладывает под друга свою жену, а друг в это время владеет седалищем мужа. Вот так мы проводим время, Гимми-кун. Я совершенно уверен, что нам необходимо научить тебя вести подобный образ жизни. — Хм, — пока Гимми думал, Каору в этот момент встал. Обладатель рыжих волос по взгляду понял, чего сейчас желает весь из себя такой развратный и сексуальный альбинос. — Гимми-кун, — Каору провёл рукой по своей груди, ткань комбинезона разошлась, обнажила бледный торс, один сосок сразу стал виден… Гимми, ничего особенного не говоря, поспешил сам обнажиться. Вскоре он сидел, а его наставник и любовник усиленно сосал ему член. Каору был на коленях, его всего поглотил этот процесс. — Ум-ум, — наш гей с закрытыми глазами очень усердно обрабатывал предоставленный предмет. Собственный член Каору вскочил в первые же две секунды. У Гимми он вызывал отвращение, потому гетеросексуал старался не думать о нём. Благо в такой позиции этот инструмент оставался невидим. Каору продолжил акт следующим образом — повернулся спиной к любовнику, уткнулся руками в стену. — Войди — войди в меня, — гей полуобернулся с блеском своей улыбки. Гимми действительно почувствовал некоторую страсть, эта харизма, эта уверенность в себе покоряла мужчин, совершенно не созданных для того, чтобы любить других мужчин. Гимми осталось только смазать свой инструмент и вонзить его в потроха белокожего красавца. Натурал совершал дальше, как с женщиной все положенные действия: работал бёдрами, посылал толчки в тёплое, телесное нутро. Каору был наклонён, он то упирался обеими руками в стену, то направлял одну для того, чтобы мастурбировать себе. Член его постоянно торчал. Гимми держал содомита за таз, видел перед собой его ягодицы, жадно жрущие его мужской, половой орган. В скором времени Каору попросил: — Гимми-кун, я хочу видеть твоё лицо. Каору оказался перед ним, он властно улыбался. Его ноги очутились на плечах у любовника. Гимми теперь видел член, столь его смущавший. Активный любовник совершал далее все необходимые действия. От них нарастало его желание извергнуться. — Я скоро кончу. — Кончай в меня! Я очень этого хочу… Но прежде, Гимми-кун, — по романтичному тону и взгляду, наш гетеросексуал понял, чего от него хотят. Каору следом припал к его груди, захватил руками, впился смачным поцелуем в губы своего долбильщика. После чего столь же проворно снова отпрянул. Гимми стоял, держался за него руками. Ноги Каору лежали на его плечах. Раз, напряжение в лице, Гимми работает бёдрами, он высвобождает в потроха Каору своё жаркое, быстро летящая туда семя. — О, большое тебе спасибо! Обожаю это! Каору после этого просто находился на его члене и с рьяным усилием себе мастурбировал. — Гимми-кун, я хочу, чтобы ты довёл сейчас меня… Он отпустил руку, ожидая, что любовник это продолжит. Член его вызывал смущение и некоторое отвращение у Гимми, но обладатель рыжих волос искренне хотел сделать приятно Каору, потому без вопросов взялся за этот предмет. Кажется, именно его рука окончательно всё переключила в голове Каору — брызги светлый субстанции пошли на пальцы Гимми. Каору обкончался. Гей-альбинос был очень доволен. — Спасибо тебе, Гимми-кун — спасибо тебе большое!.. Они сходили в душ. Гимми вернулся на диван. Каору, щеголяя голышом перед ним в очень хорошем настроение, рассматривал детали интерьера и выглядывал в окно. Гимми решил на всякий случай настоять на том, чтобы они снова облачились в свои универсальные комбинезоны. Это, что делал Каору с Гимми — а как наши остальные ребята? Кадзи пообещал познакомить Тодзи с Лейтен Джокин в обмен на возможность обладать его задом. Тодзи, понятное дело, согласился, потому как одна только голограмма это зрелой блондинки бросила в дрожь нашего героя. — Я хочу провести время с Аской без мужчин, — Мари бросила взгляд на Хикари, — ты не будешь лишней. — Да, я согласна, — Аска сейчас проявила явное влечение к своей подруге и на глазах у всех засосалась с женой Тодзи. — Ты меня сейчас что-то всё ещё возбуждаешь, Хикари-кун… — Я в таком случае повеселюсь с Кенске, — Синдзи обратил внимание на друга с камерой. — Каору советовал мне приобщиться к нему, сказал, что ты, Кенске-кун, был сегодня ночью по реалу горячим парнем. — С большим удовольствием, Син-тян, — друг охотно подмигнул ему. Вот так наши ребята разошлись. Тодзи и Кадзи отправились в НИИ, Мари, Аска и Хикари уединились втроём, Синдзи ушёл в соседнюю комнату на пару с Кенске. Кадзи смог произвести впечатление на Лейтен Джокин, зрелый мужчина познакомил вдову с Тодзи в очень уютный и приватной обстановке. Все трое употребили много алкоголя, куда подмешали самую малость наркотиков и психостимуляторов. Тодзи дошёл до такого состояния, когда озвучивал вслух все свои желания. Лейтен, много работавшая и курившая, была сейчас очень открыта. Тодзи захотел женщину сразу взять в жопку. Одежда полетела в сторону. Зрелая грудастая вдова предоставила прелести сразу двум мужчинам. Кадзи лёг на кровать, член его вошёл во влагалище Лейтен. Грудь её, насквозь прокуренный рот, всё это было над мужчиной, накрывало собой соблазнителя. Кадзи, вот так прямо под ней, совершал движения, насаживал женщину на кол в своё удовольствие. Тодзи же как следует размял руками ягодицы, повёрнутые к нему, смазал и совершил таран. Лейтен издала какой-то звук, когда Тодзи пробился своим концом сквозь сжатие анального кольца. Член Кадзи бился снизу в вагину, а Тодзи брал вот так сверху. Кадзи широко раскрывал ноги, Тодзи — сгибал их, Лейтен протягивала их между ногами Тодзи, особенно сексуально выглядели бёдра. Тодзи протягивал руки, брался за плечи Лейтен, нависал торсом над спиной женщины. Тодзи и Кадзи обменивались комментариями. — Ох, как меня прочищают! Как прочищают! — кричала Лейтен. — Я изменяю Мисато! Да, я ставлю рога своей жене! — кричал Кадзи. — Я изменяю своей жене Хикари! Тодзи кончил первым, широко открыл свой рот во время извержения. Любовник затопил потроха зрелой блондинки своей жаркой спермой. Это извержение доставило ему огромное удовольствие. Само нутро из себя выбивало последние капли этой чудесной жидкости. Член Тодзи утопал в жопе Лейтен, в хвате её кишки [8]. Дальше наш парень отдыхал, сидел на кровати и смотрел на то, как кувыркаются Кадзи и Лейтен. Любовники теперь перевернулись, высоко поднимались ноги женщины, Кадзи пожрал взглядом её груди… Вот во время этого состояния он сам заставил её кончить и сам после этого отстрелялся с тем же судорожным удовольствием: — О-о-х! А-а-а! Девушки начали с того, что сунули себе в попки и в вагины работающие вибраторы. Аска сейчас проявила влечение исключительно к Хикари. Хорошая наша красавица яро засыпала поцелуями свою подругу с веснушками, сосала ей язык, целовала титьки. Мари всё это время владела влагалищем своей любимой — искусственный член тараном осаждал пещеру, единственную, куда ранее не засунули вибратор. Так-то во влагалищах Мари и Хикари, в анусах у всей троицы подруг работали игрушки. Будучи возбуждена такой штучкой у себя в жопе, всеми прелестями и любовью с Хикари, трудом Мари, Аска первой среди троих кончила, изошлась оргазмическими спазмами. — Спасибо! Спасибо вам большое! — Аска бормотала об этом в грудь Хикари, утыкаясь своим красивым лицом в холмики подруги. Мари, сразу после этого, пустилась тереться влагалищем о лицо то одной, то другой, держа при этом перед самым лицом женское влагалище. Мари целовала и водила по нему языком. Сперва Мари втирала свою куночку в мордашку Аске, при этом раздавала поцелуи гениталиям Хикари. Потом — Хикари заменила Аску. Влагалище Аски перед лицом спровоцировало Мари пережить оргазм прямо на лице Хикари. После этого Мари и Аска дружно ласкали Хикари с двух сторон — Мари облизывала ей клитор, Аска — анус, его края и промежность, в тех же двух отверстия гудели маленькие вибраторы; Хикари кончила со стоном. Аска поспешила обнять Хикари, сунуть ей в рот свой язык, только что извлечённый из её собственного ануса. — Хикари-кун, как я завидую этому грубияну Тодзи! У него такая классная жена. Я люблю тебя, Хикари! Люблю! Люблю тебя! — Аска очень крепко обняла её, вот так две обнажённые девушки сжались на глазах у Мари. Грудастая лесбиянка испытала огромный приступ ревности. — Я вас сейчас!.. Мари в одиночку смогла связать Аску и Хикари за ноги, за талии, за шеи, связала им руки за спинами. Вот так Аска и Хикари лежали перед ней. Мари перемещала их: положила Аску на спину, Хикари накрывала её собой. С помощью плети Мари выпорола как следует жену Тодзи. Затем она пинком перевернула девушек, Аска, связанная и обнажённая, была теперь спиной и ягодицами к Мари. Лесбиянка наказала рыжую красавицу за то, что она проявляет такие чувства не к ней, а к этой Хикари, уже получившей своё. Мари дала выход своим негативным чувствам и как следует разукрасила всё, что красовалось перед ней наготой, перетянутой верёвками. Во время этого дела Аска обмочилась. Как только Мари это заметила, она поспешила также обмочиться на Аску, особенно ссала она ей на волосы. Все эти действия возбудили Мари, два вибратора постоянно работали у неё внутри, и спровоцировали очень чувствительный оргазм сразу с двух сторон — анус сжимался, между ног всё обдавалось экстазом. Сомнений быть не могу — это был чистый сексуальный садизм, овладевший в этот момент страстью лесбиянки, питавший похоть и ревность по отношению к рыжей красавице. Синдзи и Кенске понаблюдали за тем, чем занимались девушки. — Прекрасно! Просто прекрасно! — хлопал в ладоши Кенске. — Как жаль, что нас там нет! — Но это совершенно правильно, что нас там нет, — поднял палец Синдзи. — Ведь эта сцена не была бы такой страстной, если бы мы мешали девочкам, если бы мы как-то её изменили своим участием… — Хе-хе, ведь у нас есть мы, да? Чтобы как парень с парнем жахаться в жопу, месить глину! — развил эту мысль Кенске. — Совершенно верно! Совершенно правильно ты говоришь абсолютно правильные вещи и идеи! — Синдзи поспешил наконец обнять своего друга как следует расцеловать его. Друзья оба уже были обнажены и их члены торчали. Кенске поспешил первым наклониться, сосать другу конец. Попутно Кенске смазал палец и поспешил забраться им в задний проход Синдзи, стимулировать его там. Ещё Кенске очень активно разминал мошонку. Синдзи, понятное дело, быстро распалился от такого. Он попросил Кенске оставить его член, повернулся к нему, наклонился, раздвинул ягодицы. Синдзи улыбался и дрочил себе сам, пока Кенске столь же рьяно крыл ласками зад, прямо как ублажал он до того инструмент героя спереди. Кенске облизывал анус, впивался в него языком, водил им по промежности и мошонке. — Синдзи, — Кенске выпрямился, — я сейчас сам не хочу кончать, но я очень хочу, чтобы кончил ты. Синдзи, ничего ему не говоря, поспешил поцеловать своего друга. Любовники снова крепко обнялись. Языки сплетались, сливались воедино. Синдзи особенно тщательно хотел распробовать язык, который только что был извлечён из его собственного ануса. Этот факт чрезвычайно заводил нашего героя, заставлял всё внутри приятно трепетать. Таким было любовное томление Синдзи. Когда они с этим закончили, Кенске поспешил смазать ему член, дал смазать себе задний проход и растянуть его парой пальцев. — Ложись, — Кенске указал на кровать. Синдзи откинулся. Кенске быстро очутился на своём месте — на члене Синдзи, он быстро поднимался и опускался, вбирая в себя эту штуку. Синдзи уже очень жадно любовался сексуальной юношеской грудью. Член самого Кенске не был сейчас на своём пике. Синдзи знал, что ему не так важно кончить. Парни немного изменили позу, они так расположились, чтобы поднимать торсы, прижиматься друг к другу, целоваться. Кенске широко расставлял ноги. Потом мальчики устроились вот так: Синдзи высоко поднял свои раздвинутые ноги, босые пятки сверкали в стороны; Кенске попой приземлился на торчащий там член. — О, какая круть! — это было удачное приземление, потому как простата сразу же наткнулась на сам набалдашник. — О, святая простата! Синдзи обнажал такую же пошлую улыбочку. Сама спина друга перед ним поднималась и опускалась. Вот так Кенске теперь сидел на таком месте и двигался, насаживаясь на предмет. У Синдзи всё было очень хорошо налито кровью. Кенске было одним удовольствием насаживать себя на такой предмет. Его собственный член, однако особенно не вскакивал, продолжая держаться по большей части опавшим. Синдзи энергично улыбался, балдел — сейчас он хотел всё отдать Кенске. Вот так наши двое друзей предавались самому приятному в жизни делу. Любовники переменили позу. Теперь Кенске лежал на спине и поднимал ноги. Синдзи захватывал одной рукой сразу две ноги и помещал их себе на плечо. С такого захода наш герой снова воткнул в любовника член и совершал толчки, слал их один за другим в жаркое нутро юноши. Милейшая мордашка Кенске, его торс, по прежнему вялый член — всё это разжигало Синдзи, способствовало его оргазму. — Кен-тян, я сейчас кончу!.. — предупредил герой-любовник. — Да-да, само собой! Кончай, я очень хочу, чтобы ты в меня кончил, Синдзи-кун! — веснушки Кенске утопали в покраснении его щёк, вот так лохматый гик смотрел на Синдзи. — Я очень хочу доставить тебе удовольствие! Я очень хочу быть твоей девочкой, Синдзи! Именно эти слова послужили тем последним броском горючего в топку — разразился мощный взрыв. Синдзи бросал порцию спермы за порцию спермы — капля за каплей, они вылетали все туда, внутрь Кенске. Синдзи смотрел главным образом на его лицо сейчас и мог сказать, что это оно так свело его с ума. — О, Кенске-кун, как круто мне было в тебя кончить! — когда был закончилась, Синдзи вынул член. — Я для этого всё начал, я очень хотел, чтобы в меня именно кончили, — ещё раз повторил Кенске. Синдзи отпустил ему ноги, они протянулись рядом. Кенске оторвал спину от кровати, поспешил обнять своего любовника, ещё раз с ним поцеловаться. — Неужели ты сам сейчас не хочешь кончить? Совсем? — Прости, Синдзи-кун, но я сегодня хочу кончить в Аску. Но ты не думай, что она нравится мне как-то больше, чем ты. Ты мне нравишься больше всех, Синдзи-кун. Возможно, даже немного больше, чем твой муж Каору-кун. — Правда? Обоснуй? Сердце Синдзи билось и трепетало от таких слов. — Твой Каору-кун, конечно, очень хорош, даже слишком хорош — он такой идеальный во всём, такой страстный. Ему так приятно отдаваться и его так приятно иметь. Син-тян, я очень завидую тебе, у тебя есть такой муж. Но, Синдзи-кун, я очень хорошо чувствую в тебе, как ты меня любишь. Каору-куну я тоже нравлюсь, но сильно вторично относительно тебя. — Но, Кенске-кун, ты же знаешь, Каору я люблю больше тебя, — Синдзи обратил внимание на это. — Да, но наверное, у тебя больше потребности любить и быть любимым, чем у него — у Каору-кун. Каору-кун, как мне кажется, прожил бы без этого. Он настолько сильный, настолько высокий, настолько крутой, такой… я даже не знаю, как это сказать. Слов нет. Ну, я думаю, ты знаешь, знаешь про что я говорю, Синдзи-кун. — Я знаю, Кенске-кун, я сам прекрасно чувствую что-то такое вокруг Каору. Я хорошо, лучше тебя его знаю. — Да, так вот, это волшебство, оно в моих глазах делает Каору-куна слишком… недосягаемым. Не знаю как для тебя, но для меня любить Каору-куна… или любить Рей-кун — любую из них, включая мою жену — это как любить Луну. А мне хочется чего-то более… человеческого, слишком человеческого. Кенске в этот момент как-то немного неловко заулыбался: — Нет, Синдзи-кун… ты не подумай, что я как-то хочу сказать, что они бесчеловечные или плохи — нет, совсем нет. Я люблю Каору-куна, люблю Рей-кун, но, Синдзи-кун, ты сам сказал… — Да, я тебя понял, Кенске-кун, прекрасно понял, — кивнул Синдзи. Любовники сердечно обнимались. Тепло, очень приятно. Синдзи хотел лечь в обнимку с Кенске, на что тот сказал, что должен сходить в душ. — Мой нежный задик раздражает твоя горячая сперма. Они оба посмеялись по этому поводу. — Неужели она такая едкая, Кенске-кун? — Скорее это моя попка такая нежная, Синдзи-кун. Они оба ещё раз по этому поводу посмеялись. Румянец на щёчках Кенске был в высшей степени милым, а Синдзи очень понравились слова про нежную попку. Сейчас Кенске встал и вышел, а Синдзи свободно и довольно вытянулся на кровати, положил руки за голову и ногу на ногу. Синдзи с очень большим интересом пронаблюдал за тем, как от него отдаляется обнажённое тело — особенно он обратил внимание на спину, переходящую в ягодицы, на сами ягодицы, на их очертания, на аппетитную щёлку между ними. А ещё на лохматые волосы Кенске, которые тоже вносили свою лепту в возбуждение Синдзи, придавая любовнику образ распущенной девицы, античной вакханки, шлюхи. Кенске вернулся из душа, Синдзи попросил его лечь рядом с собой, греть его тело. Наши парни провели время очень романтично. *** Виктор спал — он полюбил сейчас это сделать, ибо мог в своих грёзах выстраивать счастливый семейный быть. Альфа готовил — ужин, завтрак или обед? Виктор улавливал мысли своего супруга — женственный блондин, кажется, никак не мог уяснить для себя здешние названия. — Ну как там? — Виктор сейчас как бы вернулся с работы. С работы ведь? Он вообразил, что это нормальный, простой людской быт. — Кажется… — Альфа, вспоминая, как называется эта еда, сказал, — борщ? — Борщ… — Виктор просмотрел на блюдо, которое любимый супруг ему поставил на стол. — Хм, — русский зачерпнул ложкой, — у-ум… Северов попробовал. — Знаешь… Альф… Он очень глубоко задумался. — Мы, конечно, находимся сейчас во сне… Я не знаю, то ли мои мозги, то ли твоя бездарность… что сделало этот борщ таким… но, знаешь, я лучше буду его сам готовить. Я умею. Брюнет отложил ложку перед лицом блондина. — Перед тем, как получить в Москве свою комнату, я прошёл испытание общагой, — Виктор не собирался есть этот борщ. — Ну… — Альфа попробовал вспомнить то, как он вообще начал готовить. — Я погрузился в сон… И осознал лишь по ходу дела. Виктор посмеялся: — Может быть твоя фантазия не смогла сотворить здесь нужных ингредиентов? Альфа развёл руками. Они оба посмеялись. Блондин смог прочувствовать настроение возлюбленного и потому очень естественно и уютно рассмеялся. — О, Альф! — Виктор с доброй, мягкой и красивой улыбкой встал из-за стола, поспешил обнять своего возлюбленного… Неожиданно Альфа выпал из его сна. — «Должно быть проснулся…» Виктор почувствовал себя в унылой, холодной пустоте. Вокруг ничего нет — кругом мрак и серость. Сознание пребывает в прострации. Словно простуда, только без симптомов. Виктор вдруг оторвал голову от подушки. Он повернул головой к окну. Там — снег, стёкла покрыты зимними узорами. Он — мальчик из начальной школы, лежащий под пыльным и тяжёлым одеялом. Как обычно, он спал в спортивном костюме. — «Это он из беззаботного детства… Это всё не реально — это часть Мнимого пространства, куда переносится сознание во время сна…» Маленький Виктор лёг на подушку. — «Без Альфы я хочу об этом помечтать…» За окном промелькнул крылатый силуэт. Из сумрака вышел человек в строгой одежде, в красном галстуке и с парой тёмных крыльев за спиной. Маленький Виктор резко открыл глаза. Появление незнакомца вызвало приступ страха. — Чего тебе, блядь?! — Виктор вынул из-под подушки целый автомат и от души пронзил очередью того, кого ненавидел. Кровь обрызгала стену позади, выстрелы, пробивавшие плоть, пробили и стену, разбили окно и дали холодным ветрам ворваться в комнату. — Эй!.. Да полегче ты! Полегче! Окровавленный Шут взглянул на себя, залечил раны от пуль. Видя, что это он, Виктор с долей промедления отложил автомат обратно под подушку. Он сейчас резко стал уже взрослым солдатом, одетым в униформу. — Блядь, такой сон испортил… Чего тебе, я спрашиваю?! — К чему так грубо? Мы же на одной стороне, Витя… — Мне мерзко от твоей рожи!.. — Ну-ну, Витя, — развёл руками Шут, — пока мы с тобой оба в одной упряжке… А как говорится: «Когда надо — и чёрт товарищ!» Шут сейчас кое о чём мстительно подумал… — Эй, Витя, раз ты такой борзый… давай я покажу тебе, чё занимается твой Альфа, когда ты этого не видишь? Виктор серьёзно взглянул на него. — Мои пиздюки же видят, что там делается… Альфа проснулся — по пробуждению блондин быстро вспомнил, что специально заснул один в кровати, чтобы во сне связаться с Виктором. Если Альфа думал о своём русском возлюбленном, то его сознание могло воссоздать ещё одно тело на «Мнимой» оси действительности, куда также можно было попасть, просто развернув спины своего тела — чтобы он оказался там, куда в естественном состоянии сон переносит сознание человека. Альфа почувствовал печаль, лицо выразило раздражение. Ему было неприятно просыпаться в одиночестве. Из другой комнаты доносились характерные звуки — Альфа заглянул туда, увидев то, как Гамма имеет Бету, муж долбит в задницу своего мужа. Как всегда обладатель бордовых волос полон отдачи своему делу: он жёстко, если не сказать жестоко, вонзается в своего нижнего, пассивного супруга. Бета сжимает пальцами покрывало, обнажает зубы, его лицо — сама антитеза целомудрия. Член Беты торчит снизу, второй рукой обладатель синих волос дрочит себе этот половой орган, да, вот так, ещё раз, яро торчащий. Альфа завидует. — «У тебя есть муж, у меня нет. Пока нет». Альфа пронаблюдал за тем, как Гамма испытывает оргазм — рогатый красавец извергается, после чего, не вынимая члена, в куда менее активной манере сношает Бету, сам опускает руку к члену мужа. Бета убирает свою руку. Гамма дрочит ему очень активно, куда более энергично, чем это делал сам Бета. — О… о-ох!.. По итогу сперма слетает с члена Беты, обдаёт пальцы Гамме. Супруги вытягиваются на постели, лежат вместе… и смотрят на Альфу. Альфа как раз в этот момент отворачивается и уходит. В другой комнате Эпсилон обнимает Дельту. — «Нужно потешить… моё чувство разнообразия». Альфа и Итиго шли по коридору, они остановились перед открытой дверью, за которой наблюдали то, как Хиро прочищает Лелуша, а Зеро Ту соединилась двойным членом с Карен — и вот так вместе девушки двигаются, чтобы дарить друг другу удовольствие. — Мда, у нас тут ещё кроссовер с «Code Geass», — осмыслил Виктор, наблюдая за всем этим со стороны. — Тут много с чем кроссовер, — прозвучал Шут. — Они сейчас находятся на планете, которой полностью управляет блок НАТО во главе с Сауроном. Тем самым, о котором мы знаем через книги Толкина. — Я помню. Ему подчиняется Рюга, которого я встретил на планете Нигде. Саурон тут — тоталитарный диктатор? — подумал Виктор. — Типа кровавого Сталина? — Скорее либеральный фашист. Очень тщательно имитирует демократию при наличии чрезвычайно сильной скрытой авторитарной вертикали, — кратко пояснил Шут. — Угу. Виктор сейчас отошёл мыслями от того таймлайна, в котором находятся Хиро и его команда. Двое сейчас пребывали в некой особенной форме, похожей не на привычных фантомов, нет, скорее на камеру, которая фиксирует события со стороны. Виктор и Шут присутствовали тут, но у них не было даже эфирных, фантомных тел. Это ощущение настолько сильно отличалось от нашего привычного опыта, что его невозможно передать словами. Правильней всего его можно было бы сравнить с глубокой фантазией, когда мы усилием воли формируем у себя в сознании некую картинку, образ мыслей. И вот сейчас Виктор и Шут пребывают в таком состоянии, когда происходящее наблюдается именно в качестве очень глубокого и не подлежащего изменению представления. Именно поэтому наблюдение происходит даже не из конкретной точки пространства, а как бы одновременно охватывает всё со всех углов. Виктор сейчас слушал разговор между ними: — Ты говоришь, тебе нравится Виктор и у вас проблемы, где вам находиться? — обратилась Итиго к товарищу-блондину. — Да… — Хиро ничего не мешает притащить сюда [на нашу базу] потенциально опасного Лелуша, — напомнила Итиго. — Виктор, я думаю, не согласится оставить своих друзей из NERV, — подумал Альфа, шагая дальше по коридору. Шут показал Виктору какое-то иное событие. Тут Альфа, Хиро и его команда, кто-то сейчас ещё сидят за столом и ведут разговор. — Я влюбился в Виктора и хочу быть с ним. Хиро, скажи, как мне быть? Я не могу бросить вас ради того, чтобы найти его, — Альфа просил совета. — Альфа, верно, ты не можешь нас оставить. Преданность своей стране стоит на первом месте перед любовью, — тут, похоже, Хиро поймал себя на том, что он сам бы поступил вопреки этому. И наш герой, в силу своей большой любви к истине и честности, не стал того скрывать: — Разве что, дабы не быть лицемером, я должен сказать. Если у меня будет выбор — Зеро Ту или вы все, я выберу Зеро Ту. Хиро сейчас встречался взглядом с каждым своим соратником, который сидел с ним за одним столом. Виктор внимательно слушал их разговор. — С точки зрения морали, которой я придерживаюсь, это, безусловно, неправильно, но я ничего не могу с собой поделать. Я очень люблю Зеро Ту. Быстро пораскинув мозгами, Хиро привёл такой пример: — Есть серийные убийцы, которые считают, что подобные убийства — должны быть недопустимы с точки зрения общественной морали, но сами они не могут от этого отказаться. Вот я тоже не могу отказаться от Зеро Ту, — Хиро сейчас положил ладонь на кисть своей жены. — Если честно, я в другой ситуации мог бы вообще взять Зеро Ту и уйти вместе с ней от любой цивилизации, от любой стаи, от любого закона и от любого долга. Сейчас я запрещаю себе так поступить по ряду причин. Я бы уступил место тому, кто мог бы не хуже меня исполнить мои обязательности — жаль, я один такой, только я один могу быть Королём рёвозавров. — Что верно — то верно, — согласился Франкс. — Я рад твоей честности, — похвалил Фэанор. Виктор обратил внимание на какого-то двухметрового (или выше) темноволосого эльфа, похожего на Эола. Фэанор сидел за столом вместе с остальными. Его Виктор раньше не знал и сейчас не стал заострять на нём внимание, продолжая слушать разговор между остальной командой Хиро — Хиро, мы это знаем, — с пониманием сказал Горо. Мужественный блондин с пониманием относился к слабостям своего командира. — Мне нечего на это сказать, — Альфа подумал. — Я согласен с тобой в моральном плане, Хиро. Я вынужден буду подавить свою любовь ради вас. Виктор сейчас пережил чувство глубокой гордости за своего возлюбленного. — Виктор не может быть с нами, потому что ему нужно защищать своих товарищей, а мы не можем быть вместе с его товарищами — потому что нам может прилететь от сил, которые лучше не упоминать, — Франкс бегло разложил расчёт. Виктор над этим глубоко задумался. — Но я думаю, что мы можем сделать так, чтобы Альфа мог иногда ходить в гости к Виктору, — обратила внимание Карина, жена Франкса. — Я так понимаю, главная проблема в том, что Виктор не с NERV, он где-то потерян. — Да, Виктор постоянно в поисках способа и пути для воссоединения с NERV, — сказала Икуно. — Альфа, я не против того, чтобы нам найти Виктора, — заявил тут Хиро, — и пока, это будет правильно, дать пожить у себя. Это важно, ведь его преследуют барон Гауптман и Шрайк. — А как вообще можно найти Виктора? — задала вопрос Итиго. — Я могу с ним связываться через сны, но это очень зыбкая связь, — напомнил Альфа. — На Виктора наложил какие-то свои чары Соломон, — стала говорить об этом Икуно, — они уничтожат Виктора в случае, если он окажется в таймлайне NERV. Я вот подумала: он ведь обладает силой подсознательно избегать опасностей, верно? Сами опасные события обходя его стороной? — Да, это так, — подтвердил Хиро. — Виктор стал воплощением собственной воли к жизни — Ангелом Жизни. — В таком случае, его собственные силы страхуют его от попадания туда, куда ему надо, — рассудила Икуно. — Виктор же один раз уже попадал в тот таймлайн на пару с Зеро Ту. Просто в тот раз его сила Ангела Жизни «знала» о том, что Соломон не будет его убивать из показного милосердия и интереса к Зеро Ту. — Если это вообще не план Ньярлатхотепа, — обратил внимание Мицуру. — Соломон — нам говорили — пророк Ньярлатхотепа. Ньярлатхотеп хотел вернуть к жизни этого Мелькора, а для этого нужно было, чтобы Огдру Джахад прибыл на Марс… — Верно, — осмыслил Хиро, — чтобы Огдру прибыл на Марс, нужна была помощь мне, а чтобы NERV и Зеро Ту её организовали, нужно было пропустить Виктора с Зеро Ту в таймлайн NERV. Похоже, такова была воля Богов на тот раз… — Я сейчас хочу обратить внимание на другое, — сказала Икуно. — Виктор, когда он был бы в безопасности, смог легко попасть в нужный таймлайн — Зеро Ту, ты говорила, он просто открыл портал… — Никаких намеренно более сложных действий не было, — припомнила Зеро Ту. — В таком случае, я думаю, он не может попасть туда, куда хочет по одной причине — из-за собственной силы, — Икуно окончательно удостоверилась в этом предположении. — Вы могли бы снять эти чары с него с помощью Драгоценности, — предложил тут Фэанор. — Мои артефакты позволяет идеально осуществлять что угодно, стоило вам только это задумать и начаться осуществлять — в этом их главное свойство. — Я тоже подумал о том, чтобы вооружиться ими, — Альфа рассматривал такую возможность, но пока Драгоценностей не было в их руках, он полагал, что не стоит особенно на них надеяться. Виктор сейчас смог отчётливо уловить даже мысли Альфы. Может быть потому, что они касались его самого? — Одна Драгоценность у Джулиана, другая — у Элхэ, третья — у Слаанеш, — перечислил Хиро. — Да, сейчас действительно проще сосредоточить усилия на победе над Джулианом. — Я с охотой готов действовать, если победа над ним, поможет мне встретиться с Виктором, — сказал Альфа. — Как я приятно польщён. Алёнка-то по реалу меня любит, — Виктор обратил к Шуту с чувством довольства. — Они не знают, что одна Драгоценность — как их там?.. — Сильмариллы, — уточнил голос тройняшек-сыновей Шута. Сеной, Сансеной и Самангелоф тут тоже были и это через их умы и восприятие Виктор и Шут очутились в ином таймлайне и могли наблюдать за событиями и слушать чужие разговоры. — Да, один из Сильмариллов уже не у Слаанеш, а у Кавра. Кто такие Элхэ и Джулиан? — Элхэ — магистр Аст-Ахэ, Джулиан — главный боец Саурона. Виктор тут вспомнил о том, что NERV не вмешивается в политику иных миров. — «Верно, мы же не НАТО, мы не крылатая демократия…» Саурон никак не агрессировал напрямую. — Лучше я покажу тебе кое-что ещё, — Виктор не видел лица Шута, но понял, что негодяй-псайкер сейчас усмехается. Он перенёс Виктора в ту точку пространства и времени, в которой Альфа и Итиго вели разговор с Франксом. — Альфа, если ты хочешь разнообразить свой опыт, то я рекомендую тебе поработать проституткой. Когда-то люди работали проститутками ради еды, но в наши дни проститутками работают только по призванию. Альфа, я рекомендую тебе таким образом встретиться со многими новыми людьми, — вот что посоветовал старый, грязный извращенец Франкс. — Привлеки к этому своих товарищей, чтобы было веселее. Альфа подумал, закусил пальцы. — Да, наверное стоит попробовать. — У-у-уй! — Виктор аж прикусил язык от ревности. Увы, он мог лишь с точки зрения внешнего наблюдателя созерцать всё это… — Проклятый старый извращенец! Ты что ему такие советы даёшь?! — Ты погляди на то, как твоя шалава Алёнка им следует, — Шут далее показывал события. Альфа собрал остальных бойцов Девятого отряда и выложил им соображение. Каких-то возражений не нашлось и все выбрали такой-то способ получения нового опыта. Виктор увидел то, как вырядились эти блудники, блудодеи, предлюбодеи, содомиты, сластолюбцы и разнузданные развратники и мужеложцы, дабы выложить свои данные в Сеть и найти себе клиентов по вкусу. Альфа облачился в костюм горничной, благодаря которому было очень сложно понять настоящий пол нашего блондина. Бета вырядился в форму фигуристов — она была синих, белых и голубых цветов, легко его облегала, благодаря такой одежде и общему пижонскому виду, обладатель синей чёлки получился эталонным образчиком культурного гомосексуалиста. Гамма натянул на себя следующие шмотки: розовую топ-майку, которая открывала голый живот, красную женскую мини-юбку, предельно короткую, длинные малиновые чулки, тёмные женские туфли, фиолетовые напульсники, алый галстук. Дельта натянула на себя пижаму в виде коричневого медведя — благодаря малому росту и андрогинными чертам, Дельта сразу запала в душу педосексуалам. Эпсилон носил тёмные кожаные штаны на ремне и ботинки со шпорами, обтягивающую белую футболку и шляпу молодца-ковбоя. Тройняшки Зета, Эта и Тета облачились в готические тёмные платья, где было много ремней, все они хорошо сочетались по цвету с их бледной кожей и серыми седыми волосами. Вот в таком виде Девятый отряд, в бою разивший различные угрозы, вышел на панель. Сразу же нашлись развратные любители всевозможных смазливых физиономий и выбритых попок. Альфу содомировали часто не раздевая, прямо в костюмчике горничной, ибо он возбуждал очень сильно сам по себе. Во время разговора с ним, к блондину применялся сугубо средний род, исключающий всякий намёк на пол. Альфа строго просил не указывать на его пол. Он указал в анкете, что не имеет ничего против жести. Один некросексуал попросил его голым полежать минут десять в ледяной воде. Клиент просил Альфу никак не подавать признаков жизни. Извращенец сам вытащил его из ванны, когда тело достаточно остыло, после чего сам, без каких-либо движений со стороны Альфы, совершил с ним анальный и оральный половые акты. Некросексуал после двух оргазмов заявил, что никогда не испытывал ещё такого удовольствия. Прося Альфу дальше изображать из себя покойного, он сосал ему язык очень долго, кусал тело — и после этого в третий раз совершил успешную содомию. В отличие от Альфы, Гамма работал главным образом в активном режиме. Он содомировал различных мужчин, часто назначал встречу сразу с несколькими клиентами или приходил на оргии, кем-то устроенные. Гамма мог непрерывно содомировать до десяти мужчин — доводил до извержения одного и сразу вонзал свой член в тесные потроха другого. Молодо выглядящие или зрело, негры, европейцы, смуглые люди Востока или азиаты — Гамму это не волновало: он врывался и кончал в кишки всем. Бета охотнее выполнял функции дамского угодника — пижон нанимался к одиноким женщинам, чтобы провести с ними целый день, далеко не всегда даже сводя дело к сексу. Если оно к нему сводилось, то Бета очень точно выполнял все указания своих дам. Эпсилон предпочитал сразу и прямо переходить к сексу — он прочищал женщин, которым не хватало именно животного секса с мужчинами. Подобно тому, как Гамма легко пробирался сквозь расы и наружности, Эпсилон тоже особенно не различал внешности — клал перед собой всех и доводил до оргазма. Ещё не одна женщина не ушла от него, как следует не обкончавшись. Дельта, как уже говорилось выше, запала в душу любителям детей — она идеально изображала из себя несовершеннолетнюю, потому в самых разных одеждах и ситуациях ублажала похоть любителей подростков. Дельта сосала, скакала и отдавалась — в вагину и в жопу. Она выбирала клиентов из числа мужчин и женщин, но чаще — мужчин. Зета, Тета и Эта всегда вместе обслуживали мужчин — одного или нескольких. Они легко выполняли все желания, сосали мужчин в разных местах, отдавались во всех позах и давали им утонуть и обкончаться в ласках. Альфа, быстро обслужив всех обычных клиентов, чтобы разнообразить свои ощущения, взялся искать различных уродов. Среди них он быстро нашёл мужчину — очень большого, жирного, волосатого, отталкивающего, настоящую свинью в облике человека. Альфа встретился с ними. Уродливый мужик попросил нашего няшного блондина сразу снять с себя всю одежду, дабы он мог оценить природную красоту. Сразу очень возбудившись благодаря этому, мужик сам пожелал смазать Альфе жопу. Своими толстыми пальцами он пролез в дырочку Альфе, явленную между пары чистых и гладких ягодиц. Наш андрогинный блондин следом хватал подушку, а мерзкий мужик сунул ему в кишку свой толстый, жирный член, им там задвигал, забил им так. Альфа обнажил зубы, начал бить ногами. Свиноподобный ублюдок драл прекрасного юношу около получаса почти непрерывно — только на исходе третьего десятка минут это животное издало по-настоящему гулкий звук, похожий на рёв бегемота, и вот так сперма его расплескалась по кишкам Альфы. Наш истинный ариец сходу прочувствовал, что той входит очень прилично. Разумеется, такой огромный и жирный урод мог много — потому, лишь легка передохнув, этот свиночеловек взялся за дело снова. Он драл и драл своего красавца в очко столько, сколько разил его в жопу до этого. Альфа изведал вторую порцию оргазма — на этот раз сам блондин себе рьяно дрочил, потому сразу же после получения спермы, он смог сам, как следует передёргнув, сладострастно выбросить из себя белые капли. После этого жирный урод начал сосать язык Альфе, целовал его в рот очень смачно — о, вы вообразите красоту Альфы и уродство этого человека — это как свежая роза, на которую наползает жаба, покрытая бородавками! Такое сочетание двух противоположных обликов воздвигло поистине впечатляющий контраст. Мерзкий мужик занял положение на спине, взял Альфу за руку и держал, пока белокурый красавец прыгал ещё полчаса на его члене. Таким образом Альфа, чей пенис сейчас был лишь слегка поднят, смог выбить себе в кишку третью порцию спермы на сегодня. Можно было бы подумать, что этот отвратительный огр, лишь по ошибке принадлежащий к роду людскому, на том сможет уняться. Но нет — этот боров сам — подумать только! — выставил Альфе свою жопу — гигантскую, волосатую жопу, раздвинул огромные ягодицы и явил всю просторную дырку — с очень тёмными и грубыми краями, смрадную и в высшей степени отвратительную. Альфа, конечно, был настоящей машиной — все чувства, что могли помешать прекрасному блондину, оказались укрощены волей. Смазав ему, Альфа кое-как поднял свой инструмент, чтобы скользнуть в эту пещеру и отыметь жиртреста. Весь из себя такой тонкий, наш прекрасный ариец — само воплощение красоты — с колен имел, прочищал членом, брал сукина сына четверть часа — жирный урод, на удивление, оказался очень чувствителен к этому, потому, постоянно себе дроча, смог выбросить на кровать последнюю порцию спермы на сегодня. Альфа через некоторое время познакомил Гамму с этим человеком. Гамма прямо сказал, что клиент — отвратителен, но ради разнообразия чувств и наш обладатель бордовых волос решил провести время с этим персонажем. Свиночеловек начал с того, что взял Гамму так, как до того брал Альфу — вогнал в прекрасный зад свой отвратный член, поимел, кончил открыто и смачно. После этого сразу перешёл к пассивной содомии — Гамма с выражением чистильщика туалета, драл борова почти три часа. Извращенец кончил в час по разу, весь оставшись по итогам больше доволен Гаммой, чем Альфой. Гамма в конце смог выдавить из себя только одну порцию спермы. Они поверили процедуру, но только в виде бутерброда: Гамма имел монстра, а монстр имел Альфу, такая комбинация доставила клиенту самое большое удовольствие. — Я закрыл глаза и вообразил нечто более прекрасное, — вот так Гамма поделился секретом своего успеха, когда его спросили, как он вообще смог встать членом на такого кошмарного монстра. Альфу другой некросексуал закопал в гробу заживо. Потом достал, спустил штаны погребального облачения и совершил содомию прямо в гробу. Потом ещё раз накрыл крышкой и присыпал землёй. Один извращенец попросил Альфу у него на глазах совокупиться с разными животными. Начали они с псов — голого Альфу поставили на колени, специально обученный золотистый ретривер взобрался, совершил акт с блондином, кончил в жопку. Ариец приняла всё это почти с невозмутимым, истинно-нордическим видом. Потому владелец животных возбудил своего породистого скакуна — член коня ворвался в хорошо смазанный задний проход Альфы, животное работало с нашим белокурым красавцем, пока не кончило. После этого сам зоосексуал потребовал от Альфы погрузиться в конский навоз, только в таком виде этот извращенец смог возбудиться на человека — и сам поимел голого Альфу в попку — и вот так кончил в белобрысого мальчика, очень хорошо вываленного в навозе. Один педосексуал потребовал от Альфы и Дельты изображать своих собственных детей — он называл их именами своего сына и своей дочери, требовал от них делать то, что делают они. Педосексуал целый день убил на то, чтобы провести его с Альфой и Дельтой так, как если бы они были его детьми, чтобы потом целую ночь иметь их во все щели и ещё заставлять это сделать друг с другом. По его приказу Альфа овладел Дельтой в вагину и Дельта с помощью искусственного члена овладела Альфой. Гамма и Бета вызвались оба на круизный лайнер, заполненный исключительно мужчинами нетрадиционной ориентации. Под музыку и наркотический дурман, сотни извращенцев свободно предавались всем усладам Содома. Гамма и Бета там ходили в очень откровенной одежде и обслуживали всех, кто желал их. Гамма работал главным образом активом, а Бета — пассивом. Они провели целую ночь — Гамма совершил около тридцати актов, пять раз кончил, семь раз принимал в себя сперму через зад и три — через рот. Бета принял раз двенадцать себе в зад и пять в рот, сам кончил семь, совершил около дюжины актов в зад этим мужчинам. Эпсилон посетил несколько космических станций, где обслужил всех женщин — секс в невесомости открыто транслировали в интернете, многие, кто смотрел его, назначали позы и подсказывали действия. Все, чьи голые тела ушли в сеть, ничуть не стеснялись этого и, напротив, желали прославиться. Дельте попался какой-то араб, который хотел разыграть некоторые сценки из жизни другого известного араба, где он сам — играл роль этого человека, а сама Дельта — роль его несовершеннолетней жены. Альфе попался какой-то сатанист, который желал совершить совокупление с ним в капище Тёмных сил, чтобы ускорить рождение Антихриста. Дельту приняли в клуб лесбиянок, в который входили самые некрасивые женщины, и Дельта была вынуждена главным образом языком, пальцами и трением вагины о вагину ублажать этих уродливых женщин. Всех Девятых вызвали какие-то извращенцы, любящие отдыхать на природе — они хотели, чтобы наши герои убегали в лес, а они за ними гнались, чтобы догнать и изнасиловать под угрозой применения оружия. На исходе дня, разумеется, все Девятые, независимо от пола, оказались изнасилованы в кустах. Эпсилон ублажил многих высокопоставленных женщин — жён мэров, жён чиновников, жён министров, ублажил он даже саму Папессу Римскую [9]. Раза три смог прочистить ей влагалище, заставив Святую мать кончать как Блудницу Вавилона. Альфа по ходу всех своих приключений сменил прикид с горничной на костюм дешёвой, уличной шлюхи — в белую топ-майку с изображением радуги и надписью «KAWAI», в розовые стринги, в синюю мини-юбку, бордовые чулки и розовые туфли на шпильках. На свою голову Альфа ещё поместил тёмный картуз. Самую малость косметики — и Альфа выглядел просто чудесно! [10] В таком виде наш блондин встречался с одним клиентом — с человеком в высшей степени отвратительным, хотя и не таким мерзким, как тот жирный содомит. Этот грубейший мужлан просто неприятно отдавал своей наружностью. Он совершал совокупления с Альфой на улицах, выбирая для этого самые засранные места, где воняло дерьмом, на стенах красовались нецензурные надписи. Этот мужчина испытывал огромное удовольствие от такого — пару раз он кончил в жопу Альфе, окунув белокурую арийскую бестию головой в унитаз! Зета, Тета и Эта были наняты одним голографическим скульптором, который главным образом создавал объёмные проекции. Он просил тройняшек неподвижно застыть среди проекций, после чего, распалив себя, нападал на них или заставлял вдруг напасть на себя, чтобы это переросло в секс. Один мужчина хотел, чтобы Гамма и Бета одновременно сношали его в рот и в зад на фоне окна, за которым идут люди — естественно, это большое окно было прозрачно только в одну сторону. Одна богатая женщина вызвала Эпсилона, чтобы он поимел её перед неким связанным мужчиной. Он был весь в ярости и не мог двигаться. Это был муж этой женщины. Каким-то образом она его связала и показала после этого самую настоящую измену. После этого, как услышал Эпсилон, эта дама разошлась с этим человеком — скандал у них разгорелся нешуточный. Дельту нанял хозяин госпиталя — ночью он привёл Дельту в палату, где она изображала коматозницу. Этот человек совершил с ней имитацию изнасилования. По его словам, он обожает дрочить на коматозниц, пошёл в медицину только ради того, чтобы быть близко к ним. Совесть, конечно не позволяет ему делать нечего с реальными больными, но ничего не мешает ему подбирать проституток, внешнее похожих на тех женщин, что вызывают у него возбуждение, и иметь их прямо в этой больнице. Один высокопоставленный офицер заказал Альфу, Гамму, Бету в казарму — их там довольно жестоко взяла целая толпа мужиков-военных. Они угрожали настоящим оружием. Одна супружеская пара хотела, чтобы Гамма и Бета изобразили голышом поединок, который перерос в секс. Сама пара за этим только наблюдала и никак не вмешивалась. Несколько влиятельных арабских шейхов заказали Альфу, Дельту и Тройняшек для следующего дела: они потребовали от всех пятерых подставиться под своих псов, сами возбуждались на это, трахали всех пятерых в глотки, пока наши герои отдавались псам. После того как псы кончали, понятное дело, эти влиятельные люди Востока врывались вслед за спермой своих животных и бросали туда свою собственную. Большее возбуждение у них, разумеется, вызвал Альфа, каждый из них потом один раз вызвал блондинчика к себе на выходных, чтобы повторить всё. Они заставили Альфу носить паранджу, потому он выглядел исключительно как прекрасная арабская красавица. О, дивное дело, Восток! Все Девятые вышли танцевать перед залом самых распущенных извращенцев, наши герои носили бюстгальтеры и стринги — под цвета своих волос (кроме Тройняшек — они у них были чёрными). Гамма вдохнул какой-то газ, выпустил потом изо рта струю огня. Бета метал ножи в Дельту, оставляя клиники торчать аккурат возле лица. У Эпсилона сердце замирало, пусть хоть он знал, что телекинез корректирует эти смертельные игрушки. Альфа перемещался по канатам очень легко, вплоть до того, бегал по ним исключительно ногами вниз головой. Эпсилон игрался с настоящим львом как с котёнком. Естественно, зверь был генетически модифицированным, он вообще не мог показать агрессии. Зета, Тета и Эта показали несколько номеров, которые строились на том, что зрителям неизвестно, сколько близнецов на самом деле. Альфа жонглировал шаровыми молниями и даже объял огнём несколько человек, отчего не было на них никаких следов. После выступления все восемь человек обслужили клиентов — с ними совокуплялись как мужчины, так и женщины. Однажды, когда Альфа заснул после очередного акта с клиентами, он пробудился в состоянии сонного паралича. Такое состояние на грани сна и яви часто сопровождается видениями. Хиро прояснил это тем, что в таком состоянии сознание находится сразу на двух осях мироздания, потому может улавливать различных духов, часто пугающих тех, кто оказывается в таком положении. Альфе вместо жуткого призрака является очень недовольный Виктор — он смог уж появиться и высказать: — Альфа! Мне Шут ночью звонил. Он через своих пиздюков показал мне, что мой будущий муж делает! Альфа, я знаю, что тебе похуй!.. Но я скажу… Я недоволен! Альфа ничего на это не ответил, паралич прошёл и Виктор исчез. — «Похоже, Шут любит провоцировать Виктора и специально показывает ему с помощью психических способностей то, чем я занимаюсь с другими мужчинами…» Виктор слышал мысли Альфы, когда отдалялся от него, двигаясь сознанием сквозь астрал… *** Голые Ларк и Рэндольф лежали на постели. — Ты принадлежишь к религии езидов, — последний обратил внимание на знак синего павлина, изображённый на одежде Ларк. — Да, я родилась в общине. — Интересно, чтобы подумали твои родственники о том блуде, которому ты предаёшься, — иронично улыбнулся Рэндольф. — Это не блуд, — покачала головой Ларк. — Я же не причиняю вреда. Грех — это когда я мучаю вас. — Твои предки это бы не оценили. — Раньше люди жили в куда менее удобных условиях, потому грехом считали любой внебрачный секс из-за нежелательной беременности или венерических заболеваний. Но сейчас у нас нет причин считать грехом добровольный секс, — обосновала своё поведение Ларк. — Что думают в твоей общине? — У нас рекомендовали браки с иноверцами заключать только по любви, а я люблю Ноно. Жаль, мои близкие мне уже ничего не скажут… сейчас. Я верю, что когда-нибудь увижу их, но… сейчас они далеко. Рэндольф сейчас воспринимал свою любовницу скорее как маленького ребёнка, прикорнувшего рядом с ним. Ларк засыпала, она что-то ещё проговорила, но невнятно. Ларк снился сон. Она вспомнила, как потеряла близких — теракт отнял их жизни. Какие-то фанатики подорвали общину езидов, оправдывая это всё бреднями про приношение дьяволу младенцев. Такое казалось уделом глубокого прошлого. Ларк снилось, что они погибли тогда. Вот она лежит среди трупов и крови, чувствует, как жизнь уходит из неё. Ей страшно, но она абсолютно беспомощна. — Ларк, это кошмар, победи его, ты можешь это сделать, — прозвучал откуда-то Рэндольф. Ларк, залитая кровью и лежащая с выпущенными кишками, зашевелилась среди горящих обломков и всех этих грязных разводов. Один момент — и пара вспышек: огненная и морозная. Образ рухнул — Ларк резко вскочила, нет, не посреди кровати, а на мостовой — вокруг старинного стиля город, с черепичными крышами и заходящим Солнцем; Ларк касается своего туловища, нет, кишки не выпущены. На ней — привычная униформа синего цвета. А вокруг в воздухе парят какие-то морские ежи, у них очень злющие, хищные глазки. Их белки пронизывают алые вены, сосуды — они качаются в воздухе большим скоплением. Стрельба пламенными и морозными снарядами. Звучит знакомый девичий голос — очень задорный и молодецкий: — Фас! Эфирная бестия, формой своего тела похожая на собаку, но только формой — по структуре она подробна рваной, половой тряпке, очень грязной и старой, но при этом она безусловно живая. Гончий пёс Тиндалоса касался своим длинным языком летающих морских ежей, легко выпивал их. Так, правда, получилось только с парой из них — третий морской ёж навострил шипы и кольнул ими гончую Тиндалоса, отчего она быстро бросилась бежать, прыгнула в ближайший угол на стену, обратилась в дым и в таком виде просочилась в линию. — Ай, сбежала! Ларк увидела тех, кого уже успела узнать. — Бойцы Хиро! — Привет! — Привет! Это были Эпсилон и Дельта, вооружённые пистолетом и револьвером, чьи морозные и пламенные пули сжигали или обращали в снежинки этих созданий. — Это лемуры или ларвы, — Рэндольф спокойно стоял рядом в своём костюме из США двадцатого века и шляпой отмахивался от мелких созданий, похожих на репейники, — они воплощают собой кошмары и ими питаются. Мелкие обитатели Царства Грёз. Жалкие паразиты. Это одна из форм, в которой они могут предстать. — Ясно! Гнозис: Дизнëф! — Ларк сняла печать, призвала громадную руку своей мехи, что возникала из белизны, изливающейся от её лба. — Убирайтесь! Ларвы поспешили улететь, она разогнала их словно мошек. — Я перенёс вас в город из моих снов, — представил теперь Рэндольф, возвращая шляпу себе на голову, — это Закатный город. Добро пожаловать. Ларк взглянула на Эпсилона и Дельту: — Хиро послал вас? — Да, — ответил Эпсилон, — Хиро волновался за вас и потому послал нас, чтобы мы по крайней мере понаблюдали за вами. Если что, мы бы вызвали Хиро. Дельта в этот момент подошла к углу, вытянула из него свою гончую в кольцо, которое ей ранее подарил Соломон. — Бедняга! Ларв напугал мою живность — внушил какой-то кошмар. Рэндольф и Ларк осмотрела Эпсилона и Дельту — рослый, улыбчивый красавец с фиолетовыми волосами и не очень высокая андрогинная красавица с зелёными волосами вместе выделялись сейчас своей одеждой. Эпсилон был с полностью обнажённой грудью, он носил леопардовую набедренную повязку, ниже локтей и выше кистей его руки закрывала тёмная ткань, такая же ткань закрывала ноги ниже середины бедра и до самых ступней. Это была буквально вся одежда — Эпсилон бегал полностью босиком. Дельта носила тонкий лифчик, короткие трусы и сапоги с длинной горловиной — они были изготовлены из материала, внешние идентичного такой же леопардовой шкуре; живот, почти вся спина, плечи, бёдра — все это у Дельты обнажалось. Хорошо было видно, какие у андрогинной девчульки маленькие груди. И Эпсилон, и Дельта сейчас ещё носили на голове рога — среди фиолетовых и зелёных волос выглядывали жёлтые рожки, очень небольшие, но полностью вещественные, а не состоящие из полупрозрачного золотого света, как было обычно, когда они проявлялись у полурëвозавров [11]. — Вы воображаете здесь себя демонами-óни, — Рэндольф тоже обратил внимание на их наряд. — Ага! Хиро сказал нам, что так мы… так мы, — это концепция оказалась слишком сложна для не слишком умной Дельты. — Хиро сказал, мы черпаем астральные силы с коллективного бессознательного, когда отождествляем себя с óни, — уточнил Эпсилон. — Ясно. Ларк в это время осматривала Закатный город. — Значит, это Мнимое пространство. Обратная сторона вселенной, куда можно попасться, если развернуть спины. — Мы называем это место Миром Снов. Хиро и его друзья ведь рассказывали тебе о своих приключениях? — спросил Картер. — В общих чертах, — девушка взглянула на мастера-оккультиста. — Мне известно, что они встретили вас здесь дважды. Рэндольф теперь обратил внимание на Эпсилона и Дельту: — Из-за того, что натворил Грот, здесь активизировались различные местные обитатели — в том числе эти злые духи. Рэндольф предложил войти в один из домов, они сели за уютный столик. В доме всё выглядело очень чистым, светлым, никакой пыли, никаких следов энтропии, словно каждую деталь здесь только что изготовили. — Состояние этого места поддерживается моей любовью к нему, — пояснил Рэндольф, дружелюбно налив гостям чай. — Оно воплощает совокупность моих эстетических переживаний, полученных в Бостоне XX века, в городе, в котором я жил много тысяч лет назад. — Спасибо за заботу, — Ларк попробовала чай. — Рэндольф, — в этот момент тут появилось нечто вроде голограммы, изображавшей одну из Тройняшек: то ли Зету, то ли Тету, то ли Эту, то ли всех вместе. Изображение, кажется, породило излучение от рожек Эпсилона и Дельты. — Мы ради, что вы справились с кризисом на Голарионе. Мы не знали, что вы появитесь, NERV, потому Хиро волновался за вас. — Спасибо ему за беспокойство, — поблагодарила Ларк. — Сейчас наши тела в мире яви, как ты понимаешь, спят, — обратился Рэндольф к Ларк, — пока мы можем отдохнуть здесь. — Через Эпса и Дельту я чувствую, рядом с вами ещё присутствует нечто опасное, — обратила внимание Тройняшка. — Да, тоже чую — говорю же, Грот поднял со дна всякий отстойник. Четверо вышли из дома, оказались там, где заканчивается Закатный город. Здесь в воздухе болталось множество ларвов, принимавших облик глазастых морских ежей. — Обычная мелочь — мелкая потусторонняя шпана, — Рэндольф со смесью насмешки и пренебрежения взглянул на них, после чего показал голографическое изображение, проецируемое от своего миниатюрного компьютера, стилизованного под научные часы двадцатого века. — Вот сейчас будет уже иной разговор… Когда он показывал какие-то параметры на астральном радаре, размахивая крыльями, сюда прилетела фурия, окружённая множеством мелких бесенят. — Ого! — Дельту она впечатлила своим внешним видом. — От неё пахнет кровью, — уловил Эпсилон с гримасой отвращения на лице. — Голая? — Ларк отпустила иронический комментарий. — У неё нет стыда… Фурия выглядела как женщина — да, красивая женщина европейской внешности, с выразительной грудью, широким бёдрами, за спину спадает целая грива. У неё не было глаз: только пустые кровоточащие глазницы. Ржавые волосы испачканы в крови. Полностью обнажена, у неё мощные крылья, чьи перья — оттенка черепиц. В руке — очень тяжёлый на вид, покрытый кровью бронзовый меч, его эта фурия держит всего одной рукой. Фигура мускулистая, но меж тем не утратившая женственности. Фурия даром, что чисто внешне имеет от разумного существа, от человека — она рычит, скалит гримасы лица с пустыми глазами. Кровь из них покрывает нагую грудь, титьки торчат в возбуждении. — Что это за тварь? — Ларк приготовилась вызывает Дизнëфа. Эпсилон и Дельта тоже собрались задействовать усиленные атаки. Рэндольф же заглянул в карманный компьютер. — Это Суриэль, Серафим Разрушения, чемпион Крома-Голахаба — известная на Голарионе психопатка, ставшая после телесной смерти демоном войны. Суриэль испустила громкий вопль, от которого погасла белизна во лбу у Ларк — все, кроме Рэндольфа — этот был безмятежен — испытали пронзительную головную боль. — «Она заблокировала призыв Дизнëфа?!» Эпсилон и Дельта одновременно полили противницу выстрелами — первый бил из пистолета с плазменными пулями, вторая — сыпала из револьвера с морозными, последние, кажется, появлялись при вращении барабана. Суриэль закрылась крыльями, перед перьями некое силовое поле остановило рой пламенных и морозных снарядов. После промедления Ларк смогла вызвать только руку Дизнëфа — как раз вовремя: полупрозрачная, металлическая ладонь великана смогла закрыть всех четверых от града отражённых пуль — Суриэль резко раскрыла крылья, то, что накануне остановилось перед ними, пролилось дождём. Дельта и Эпсилон перепугались. — Что вы стоите? — Ларк обернулась к Рэндольфу. — Юзайте что-нибудь!.. Суриэль метнула свой меч в руку Дизнëфа, такая атака ничего не пробила, только слегка поцарапала призрачный металл. Оружие после такого, разумеется, вернулось обратно в руку кровожадной фурии. — У меня не проблем от неё избавиться — я хочу, чтобы вы потренировались, — Рэндольф был сейчас по-прежнему спокоен. — У этого демона высокие боевые навыки — оттачивайте свои. — Нужно объединить наше оружие, — обратился Эпсилон к Дельте. — Да! В этот момент сюда прилетела Ноно — молнией блеснула в небе. — Удар Инадзумы! Обладательница розовых волос низверглась ногой — Суриэль закрылась крыльями от столкновения с босой пяткой, вокруг которой бегали электрические разряды; в результате чего Серафим Разрушения оказалась открыта со стороны своей замечательной голой попки. Ноно тоже вступила в схватку с фурией полностью нагой. Ларк, видя как демоница держит Удар Инадзумы, вот прямо сейчас разозлилась: — Эй, Ноно, а ну не смей отнимать у меня победу! Buster Beam! Ноно призывала вторую руку Дизнёфа. — Не влезай — убью! Белизна сорвалась с кругов на руках Дизнёфа, гейзером устремилась к вечному здесь закатному солнцу. Суриэль, будучи чемпионом Кхорна (Крома), а не абы кем, смогла сейчас столкнуть две энергии — между которыми она оказалась — в результате молниеносная атака Ноно и Гнозис Ларк подавили друг друга. Суриэль отлетала от столкновения, вознесла меч… — Ло́сгар и Хелькара́ксэ — общий режим: Форменос! Эпсилон и Дельта на тот момент успели соединить пистолет и револьвер — теперь они обратились в ружьё, за которое держался Эпсилон — Дельта только обнимала своего мужа. Выстрел из Форменоса напоминал собой обычный снаряд, его попадание в крыло демоницы смогло пробить его насквозь. От такого Суриэль ещё громче закричала. Ноно появилась перед ней, чтобы встретить кулаком — и успешно заехала кровавой валькирии по лицу с пустыми глазами. В ответ из пустых глазниц повалила струя густой субстанции, похожей на красный туман, только живой, ползущий и сильно концентрированный. Он сбил с толку Ноно, после чего Суриэль отшвырнула противницу с помощью своего крика. Выстрел из Форменоса вонзился Суриэль в ногу, сильно повредил её — так, что кусок сломанной кости показался из раны. Суриэль от этого резко крутанула крыльями, с них посыпались ржавые перья, размножаясь и оборачиваясь в полёте кровавыми, бронзовыми клинками — большим их количеством. Тогда Рэндольф совершил поворот своего Серебряного Ключа, от которого орудия утратили насыщенность красок — и просто застыли в воздухе, будучи не в силах упасть дальше. — «Остановил их во времени!» — подумала Ларк, обращая внимание на то, как Ноно поднимается с земли. — Я не могу использовать тут всю свою силу, чтобы не повредить ваш город, — повернулась она головой в сторону Рэндольфа. Суриэль опускалась теперь к ней. — Держи, Ноно! — Рюга показался на своём мотоцикле, он прямо взмыл поблизости на нём — и бросил Ятаган Барзаи. Он полетел в Суриэль, та отразила его с помощью своего меча, ятаган теперь отправился в руку к Ноно, она схватила его — дальше последовал обмен ударами между противницами. Нагие красотки звенели клиниками, сыпали искры, рассекали воздух. Суриэль очень громко кричала прямо в лицо Ноно, пустые глазницы брызгали кровью. Раны, ранее полученные, сейчас затянулись. Ларк, Эпсилон, Дельта и Рюга пока не вмешивались, наблюдали со стороны в одному ряду с Рэндольфом и Рей. Рей появилась тут как раз сейчас, по традиции — полностью обнажённая, поначалу чуть паря бледными босыми ступенями над поверхностью; потом, ровно поставив эти ноги, Рей приземлилась в позе с прямой осанкой. По выражению, она пока не собиралась сама вмешиваться. — Гааааааа! — Суриэль пустила в ход боевые навыки, у Ноно работала программа считывания движений. Одна обнажённая девица боролась так против другой обнажённой девицы, быстро перекидываясь с места на место. Длинные ржавые и розовые волосы словно хвосты комет сопровождали их движения. Ноно владела боевыми искусствами — Саурон загрузил ей в сознание вообще всё, что было возможно провернуть с телом гуманоида. Благодаря этому Ноно несколько раз умудрилась отбросить бронзовый меч Кхорна просто метким ударом ладони от плашмю. Ноно врезала голенью о бедро Суриэль. Ноно врезала ей в плечо кулаком. Ноно хрустнула ей локоть своей пяткой. Это всё шло параллельно обмену ударами бронзового меча и здорового ятагана. Суриэль отдалилась на дистанцию, метнула перья, сразу же выросшие в клинки, Ноно ответила на это тем, что раскрыла Ятаган как веер, выбросила несколько своих дополнительных клинков. Орудия, ломались, отскакивали, разлетались, вонзались куда попало. Суриэль очень сильно разозлилась — адская валькирия Кхорна огласила самый громкий вопль, от которого небо начало меркнуть. Если бы более слабые существа не стояли под защитой, то из ушей у них потекла кровь. — Так, я не хочу, чтобы это животное портило мой прекрасный город снов! — Рэндольфу очень не понравилась новая цветовая палитра, нависшая над тем островком, который он столь долго полировал на территории астрального мира своим воображением. Суриэль в этот момент почувствовала, что Рэндольф собирается атаковать. Потому сотворила в руках сгусток субстанции, визуально смахивающий на кипящую кровь, но по свойствам больше похожий на нечто вроде молнии. Плотный кровавый взрыв сперва угодил в Ноно, попал в землю под ногами, подбросил девушку ударной волной. Сама она раскрыла веером Ятаган, чтобы ослабить последствия этой атаки. Суриэль сразу же после этого долбанула таким же снарядом своей материализованной злобы в сторону Рэндольфа. Мастер-оккультист вытянул руку с Серебряным Ключом против него, проявился мистический символ — маг откатил время вспять к тому моменту, когда такой злобы её не существовало, и кровавый взрыв схлопнулся перед ним в колдовской знак. Суриэль в очередной раз прорычала на это. Своим усилием воли фурия Кхорна призвала с багрового неба чёрные молнии. Их плети уткнулись в щиты-многогранники АТ-поля: — Пора нам ликвидировать эту цель, — Рей Аянами, тоже полностью обнажённая, стояла перед Рэндольфом. Последний с ухмылкой отозвался: — Сегодня мне нравится твой формализм… Суриэль с мечом наперевес сама понеслась против Рей и Рэндольфа. Их волевой взгляд встретил фурию: раз — мистический знак появился перед дуэтом, начертился в воздухе. Он выглядел как сложный ритуальный узор, похожий на снежинку и полный мелких деталей. Он прозрачной линзной сшиб противницу, пролетел насквозь. Суриэль издала вой поверженного демона, она медленно и как-то даже театрально повалилась, роняя меч — после валькирия заглючила, словно голограмма, и исчезла без следа вместе со своим мечом. Небо вернулось в норму. Следы на земле тоже — все последствия боя пропали, казалось, Суриэль никогда не существовало. Ноно, поправив волосы, захлопала в ладоши и очень радостно потом подбежала к победоносному дуэту. — Кхорн-Голахаб даёт неуязвимость к колдовству, но вы прикончили его энхерию высшей теургией, — прокомментировал Рюга. — Теперь я вижу, что вы двое — Адам Кадмон и Лилит-София. Эпсилон и Дельта разделили Форменос обратно на пистолет и револьвер. Ларк отозвала руки Дизнëфа, взглянула на Ноно, снова начавшую возносить хвалы Рей и теперь ещё Рэндольфу. Рюга подкатил к ним на мотоцикле и сказал: — Народ Голариона будет рад, что мы освободили их от ещё одной опасности. Когда-то Суриэль была завоевательницей, её отлучили от церкви за постоянные кровавые зверства. Тогда Суриэль приказала распять каждого последователя этой церкви, до которой могла добраться. После своей смерти она переродилась в кровавую валькирию, в таком виде она искала души особенно отважных и при этом жестоких, безжалостных воинов, чтобы сделать из них своё подобие — чтобы у Голахаба было больше энхерий. — Гол…ахаба?.. — не поняла Дельта. — Голахаб — это совокупность всей суровости и ярости во всех сердцах, на астральном плане она проявляет себя как царство и разновидность всех демонов и злых духов, олицетворяющих тягу к воинскому, грубому насилию. Кром, Кхорн, Амшедай, Андар, Гильгаоал, «Самаэль Черный» — это всё разные имена или персонификации Голахаба как такового. Энхерии — обычные смертные, ставшие обитателями сферы Голахаба. — Рэндольф понимал, что для Дельты это всё слишком сложно. — Я не буду углубляться с тонкости оккультизма, каббалистики, брахманизма — и объяснять, что таой Демон есть в сердце каждого, он — так и мы — лишь часть в полотне бесконечного бытия, заключённого в Абрасаксе или Йог-Сототе. Думаю, вам понятно того, что я сейчас сказал в общих чертах. — Эта Суриэль была сексуальна! — подпрыгнула Дельта. — Не удивительно, если по закону борьбы противоположностей, противоположности объединяются, — обратила внимание Рей. — Кхорн как эгрегор токсичной мужественности противоположен Тёмной Венере — Слаанеш, Джахи, Лилит. Таким образом они как тезис и антитезис формируют синтез — Асмодея-Кали, эгрегор похоти и насилия во всех аспектах. Рей озвучила всё это очень формалистическим тоном. Простые умы плохо догоняли весь этот оккультный трёп. — Я думал, имя Лилит применимо в первую очередь к тебе, — Эпсилон указал на Рей. — В зависимости от контекста, — отозвалась та. — Для высших существ вроде меня главным фактором служит наше психическое наполнение, именно оно определяет нашу внешность. «Лилит» — это в широком смысле наименование всей той психической стихии, куда относится негативна женственность, женская сексуальность и вся космологическая роль всего связанного с этим. Я и Слаанеш — мы делим один аспект, вплетённый в ткань мироздания, к нам может быть применимо это имя в оккультном смысле. Не меньше, чем к Зеро Ту. Рей сделала паузу: — SEELE ещё называли меня именами Ашеры, Софии, Ахамот и другими. Все эти имена делали разные акцент на моей духовной природе. Имя Лилит — для них было что-то вроде статуса проклятой. — Надо хорошо разбираться в оккультизме и теургии, чтобы использовать наши способности такого уровня, — пояснил Рэндольф. — Мироздание — оно нечто вроде океана, где отдельные капельки — это отдельные сознания; они могут рассматриваться по-всякому, сгусток однородных капель можно назвать одним именем потому, как в одном случае он может быть одним существом, в другом — множественном раздельных существ. Все эти конструкции могут формировать целые фракталы, потому наше индивидуальное сознание никогда не сможет углубиться во все эти бесконечности бытия, во все его переплетения. Рэндольф показал свой Серебряный Ключ: — Впрочем, у нас есть способ подняться очень высоко даже. — Всё зависит от формы капли, — добавила далее Рей, — от структуры эго-барьера. Все мы связаны мирозданием, и структура мироздания в природном виде хаотична — отдельные существа в силу давления на них более мощных существ, вынуждены, словно сон, наблюдать жизнь, полную боли и страданий, а ещё их одолевают различные страсти. — А цель ВИРМ упорядочить всё это, сконструировать — «Страну Света» — место… нет, состояние мироздания, где всё будет однородно, — понял Эпсилон, он был достаточно интеллектуален, чтобы всё это осмыслить. — Совершенно верно, — ответил Рэндольф. — Ваш Папа, тот, кого манихеи звали Отцом Величия, Abba d'Rabbuta, он на астральном плане олицетворяет именно такую идею устройства мироздания — в соответствии с однородной структурой чистого блаженства. Таков его Эон. — Возможно, вы правы, всё так и есть, — идеалистически сказала Ноно. — Я верю, что где-то там за слоями бытия пребывает Бог, который любит всех нас. Просто мы пребываем далеко от Него. Потому нас одолевают боль и грехи. Я верю, что когда-нибудь мы сможем предстать перед Богом и наслаждаться Его безграничной любовью. Я верю, что могу приблизить этот момент, если буду совершать добрые дела. Ведь когда моё сердце ощущает Нечто в качестве доброго дела, я верю, что за этим ощущением стоит нечто наподобие солнце, яркой звезды, источника света. Ноно очень отчётливо передала в своём тоне любовь к добрым делам. Рей и Рэндольф обменялись взглядами. — Мы считаем, что такого Бога не существует и что мироздание абсолютно равнодушно к нам, — сказала вторая голая богиня — Рей посмотрела на Ноно. — Потому я больше думаю о том, как бы мне найти баланс между волей к жизни и моей атараксией. Если вселенная так равнодушна к нам, если жизнь постоянно приносит боль, я подумала, что наиболее разумное, это покончить с собой, заставить своё сознание угаснуть — растворится в той массе, из которой моё эго было выброшено на поверхность воды. Под «водой» Рей тут имела в виду сознание, его субстанцию, постоянно находящуюся в движении и способной быть очень изменчивой. Это поняли бы даже очень невежественные слушатели. — Но у меня есть воля к жизни, та часть моего индивидуального сознания, она отторгает забвение, и я хочу найти баланс между волей к жизни и волей к смерти. Нет никакой причины жить, кроме воли к жизни, — было слышно, что Рей интересно об этом говорить, ей хочется рассказать о себе. — Я не буду тебя в этом переубеждать, Рей, это твоё мнение, моя же религия поощряет свободный поиск истины, — очень позитивно улыбалась Ноно. — Я в целом верю в то, во что верит Ноно, — подала голос Ларк. Они сейчас, исчерпав эту тему, смолкли, и вот радостный голос резко прервал эту паузу: — Ура-ура! Рей, Рэндольф — вы так круто победили этого демона! Я бы так не смогла! — Ноно далее пустилась исходиться в характерной для себя гиперактивной радости, аж запрыгала — одна голая богиня перед другой голой богиней. — Вы стоите на достаточно глубоком уровне мистического развития, чтобы проделывать такое, — Рюга тоже поспешил выразить своё восхищение перед Рей и Рэндольфом, только более интеллигентно. — Вы достигли высокого уровня приобщения к Высшим Сефирам. — Да что ты такое говоришь, Ноно? — Ларк с возмущением и раздражением подошла к возлюбленной. — Если бы не дурацкие ограничения твоей силы, ты могла бы одним пальцем прикончить это чудовище. Как и я — если бы я могла вызвать полноценную Бастер-машину, у неё не было бы шанса! Рюга сказал ей: — Ларк, задача стояла — ликвидировать цель с имеющимися средствами. Они справились с этим лучше нас, — указал он на Рей и Рэндольфа. — Важно даже не то, насколько они сильны, важно то, что они могут хирургически точно дозировать эту свою силу. — Как вы победили этого демона так изящно? — спросила Ноно. — Мы можем навязывать домену реальности, в рамках которого существует наш противник, свою волю и свои желания, — спокойно ответила Рей, кажется не видя ничего особенного в своём подвиге. — Мы просто разжелали эту фурию, потому она исчезла бесследно, — добавил Рэндольф. — Какие могущественные способности! — выдохнула Ларк. — Должно быть, вам легко живётся! Рей и Рэндольф обменялись взглядами — после чего очень иронично улыбнулись, даже посмеялись. — Мы видели, с чем им приходится сталкиваться, Ларк, — Эпсилон положил руку на плечо пилота Дизнëфа. — Даже с такими способностями, как у них, поверь, ты не хотела бы встретиться хоть с кем-то из числа противников NERV. — Ага: Князья ада, Нхимбалот, Семена Азатота, Огдру Джахад, Мелькор, — Дельта загибала пальцы, — Нья… ни-рла… то-теп — ещё он, как его там?.. — Мы развили все эти способности, чтобы побеждать врагов много сильнее, чем те, с кем приходится иметь дело вам, — Рей теперь серьёзно посмотрела на Ларк. — Это была дарвинистическая борьба. Мы — плод естественного отбора. Рэндольф стоял в костюме Америки XX века, Рей и Ноно — полностью обнажённые, Рюга в своём привычном боевом облачении, верхом на мотоцикле, Эпсилон и Дельта — в прикиде демонов-óни, Ларк — в униформе пневматика. Ветер гулял в оранжевом небе, так все стояли на самом краю Закатного города… *** Кенске, немного вздремнув на груди Синдзи, зевнул, потянулся, оделся и отправился, как намеревался, поговорить с Виралом — любовник пилота Евы-01 решил уточнить правду о некоторых событиях. — Мы не говорим всё простому народу. Это очень давняя традиция — держать народ в полном невежестве, — рассказывал Вирал, проходя вместе с парой гостей в секретный архив. Сейчас тут с ним ещё был Кадзи. — Вирал, ваш Лордгеном назначил вас своим писарем, чтобы фиксировать, как всё на самом деле было, а не то как написано в учебниках истории и в отчётах? — вопрошал Кадзи. — Угу, — кивал Вирал. — Фальсификация истории — это наша главная задача. — Вы знаете, — Кенске поспешил поделиться своими впечатлениями, — я почитал ваш учебник истории, и у меня появилось впечатление, что в вашем обществе господствует какое-то мифологическое мышление. Как бы это назвали специалисты по примитивным культурам. — Совершенно верно. Я читал книги по изучению мышления, которые были написаны для Первой Антиспиральной войны, потому многое мне всегда было ясно и понятно, — Вирал обратил внимание на следующий факт: — Я думаю, вы заметили, как объясняется происхождение Лаганна в нашем учебнике истории. Лордгеном, будучи ещё мальчиком, стоял и видел атаку Антиспирали. И вдруг прямо в кратере обнаружил этот самый ганмен. Он с неба упал? Откуда он там взялся? Такие вопросы не должны приходить в голову тому, кто читает наш учебник. Само его мышление должно быть настолько примитивным, чтобы понимать подобное обстоятельство как давность. Это чудо. Этого достаточно для удовлетворения потребности что-то понимать. — А мы думали, Гуррен-Дан боролся за свободу, — обратил внимание Кадзи, — а выходит, новая власть держит народ в невежестве, прямо как предыдущая. — Гуррен-Дан боролся за то, чтобы никто им свыше не приказывал, этих целей они успешно добились. За всенародное просвещение они никогда не боролись. Что Лордгеном, что Камина, что Симон хороши исключительно как военные лидеры, но вот как политические управленцы они весьма посредственны. Именно поэтому Лордгеном переложил административное управление на своего самого верного соратника, достаточно интеллектуального для этого, на Гуама. Под его началом мы разработали институт фальсификации истории. Когда Лордгеном пал, Росиу решил, что все наработки в этой области должны теперь применяться для создания новой истории. — Прямо Министерство правды какое-то, — иронично подметил Кадзи. — Совершенно верно. И я был министром, — Вирал в этот момент включил голографический экран, — позвольте я покажу вам фильм, который сделали в нашем министерстве накануне сражения за Теппелин. Фильм был полностью создан с помощью компьютерного моделирования, однако его графика была настолько хороша, что производила впечатление полностью живых съёмок. Глаз не резало даже воплощение откровенно надуманных спецэффектов. Сюжет был такой. Зверяне вели мирную, сельскую жизнь, чрезвычайно идеалистическую, прямо как какие-то хоббиты из книг Толкина. Вдруг появился Гуррен-Дан, Камина был представлен настоящим кровавым психопатом. Он держал Симона в качестве сексуального раба и часто избивал его просто ради удовлетворения своего садизма. Тем не менее мальчик был чрезвычайно ему предан, став жертвой откровенного стокгольмского синдрома. Однако вместе с тем Камина был представлен редкостным трусом. Когда он увидел то, насколько прочно стояла власть Лордгенома, он пялился в нерешительности. Тогда Йоко — кровожадная ненавистница всех зверян — пообещала страстную ночь Камине за то, что он начнёт войну. И после сцены очень жёсткого и мерзкого секса, Камина пошел в атаку. Фильм концентрировался на том, как детёныши зверян безжалостно расстреливаются бомбардировками летающего флагмана. Камина над всем этим злобно хохотал. Он встал перед своими боевиками и прочитал речь о том, как он любит войну ради самой войны. Как было ясно из повествования, Гуррен-Дан разделяла идеологию расового превосходства. С её точки зрения жизни достойны лишь люди, в то время как зверяне должны быть полностью уничтожены. Фильм подробно показывал всевозможные зверства нападающих. Поедание яиц яйцекладущих зверян, приношение в жертву фермеров какому-то злому божеству, похоже носящему имя Гуррен-Лаганна. А также всевозможное пьянство, взаимные распри и убийства среди людей. Была сцена, где двое бойцов по имени Шаграт и Горбаг обсуждали судьбу одного своего товарища, попавшего в лапы некого подземного монстра. И из этого разговора следовало, что Шаграт и Горбаг активно глумились над смертью своего же соплеменника. В общем из повествования фильма прямо складывалось впечатление, что поголовно все человеческие существа являются исключительно кровожадными садистами, чрезвычайно злобными и в то же время абсолютно трусливыми, готовыми идти бой главным образом для того, чтобы удовлетворить свою ненависть к жизни. Зритель фильма мог бы задаться вопросом: как вообще такие существа могут организовать хоть какое-то сообщество, раз уж все они такие злые? Все зверяне показывались чрезвычайно героическими и идеалистическими. Так как все они были фермерами, у них не было никакого оружия. Им пришлось создавать боевой флот буквально с нуля. Но огромными усилиями они справились с этим. Возглавляли контратаку уже знакомые зрителям генералы. Гуррен-Дан подбивал их корабли, после чего сам Вирал верхом на белом коне прыгал на врага, пробегал по корпусу его летающей машины и нёсся с мечом против Камины. Камина в этот момент вёл себя как позорный трус, наполняя дерьмом штаны. Вирал всего лишь одним взмахом меча сносил ему голову. — Вам мне кажется странным, что вы изобразили врага одновременно опасным и одновременно очень трусливым? — обратил на это внимание Кенске. — Нет, не кажется, потому как вся пропаганда стоит только на этом, — на пальцах объяснял Вирал. — Если сделать врага грозным, то это посеет страх вместо желания сражаться с ним; если сделать врага слишком жалким, то желание сражаться с ним так тоже не пробудится — всякий будет думать, что раз враг так жалок и слаб, то зачем напрягаться ради борьбы с ним? Следовательно в кадре враг одновременно должен быть чрезвычайно легко бит, но при этом делать большие успехи. — Да, но такие успехи стали возможны в таком случае благодаря нашей слабости — уже допущенной, не так ли? — обратил на это внимание Кадзи. — Чтобы подумать об этом, надо обладать развитым критическим мышлением. В свою очередь эмоции затмевают это критическое мышление. Это у вас заведомо скептически смотрящих на наше произведение, не возникает сопричастности. А вот для аудитории, у неё сразу возникает чувство сопричастности к «нашим» на экране. Потому из-за эмоций и ценностей никто не будет ставить под сомнение то, что ему показывают, — закончил Вирал. — Пропаганда должна потакать желаниям аудитории. У вас нет желания видеть зверян хорошими, а Гуррен-Дан плохим. А у бойцов Королевства тогда оно было. — Это напоминает мне мультфильмы, снятые в Северной Корее, — сравнил Кенске. Вирал дальше показал тексты проповедей, которые должны были читать священники в храмах Спиральной силы и капелланы на фронтах. В них рассказывалось о том, что всякий, героически павший в битве за Теппелин, в следующей жизни переродится в одного из привилегированных зверян, вроде Гуама или самого Вирала, способных жить тысячелетия. Мультики религиозного содержания также распространялись во время этих проповедей. Их сюжеты были ещё более сюрреалистическими, но так или иначе они все затрагивали тему блаженства после перерождения. Религия зверян сулила в первую очередь материальные и плотские блага, уделяя большое внимание перерождению в следующей жизни. Якобы, когда Лордгеном создавал зверянина высшего класса, он использовал для этого душу умершего представителя низшего класса, который отличился героическим служением, и сразу же окружал его гаремом, деньгами и властью. Все такие истории рассказывали о зверянах низшего класса. Один из них, когда его отряд оказался в западне, принёс себя в жертву, чтобы накормить своим мясом своих сородичей. В другом случае зверяне шли на таран. Ещё несколько пали жертвами пыток в плену, но не раскрыли секретов врагу. Все они переродились благополучно в следующей жизни. Всех зверян призывали жертвовать собой во имя Спирального Короля, чтобы добиться материальных успехов в следующей жизни. — Признаться, — не стал скрывать Кенске, — мне очень нравится ваша религия. В ней нет необоснованных запретов, все награды и ценности — строго земные. — Другой религии народу не нужно, всегда можно допустить несколько сект или орденов для более утончённых особ. Все должны верить в то, что мироздание воздаёт благом или наказанием за правильные и неправильные поступки. Массовая религия должна сводиться исключительно к этому. — А я слышал, Росиу стал первосвященником, чтобы реформировать ваши верования в сторону большей духовности? — уточнил Кадзи. — Да, ему с чего-то пришло в голову запретить жертвоприношение природным духам и духам машин, — Вирал этого не понимал. — Я никогда не видел проблем с человеческими жертвоприношениями. В народе часто возникают разные смутьяны. Потому я считаю необходимым социальный механизм для быстрого урегулирования вопросов с ними. Понести их в жертву богам и демонам, как по мне, лучшее решение. Кроме них часто бывают нежелательные дети. Больше детей, чем можно прокормить. Почему бы их не отдать в жертву? Вернуть богам то, что тебе не нужно. Благо все верят, что небытия нет, так как их души же могут получить шанс на более лучшее перерождение. Синдзи в это время решил встретиться с Симоном. В этот раз он выполнял одну из своих государственных обязанностей. Спиральный Король публично давал помилование преступникам, либо заменял тяжкие наказания на более милосердные. Синдзи присутствовал в числе ближайших зрителей. Нарушители закона слёзно каялись. — Я должен подавать народу пример милосердия, — сказал позже Симон. — В первую очередь, чтобы искоренить обычай кровной мести. Его сейчас сопровождала Рей, одетая очень откровенно, в одежду, похожую на прикид Нии. Синдзи переоделся в женщину, чтобы имитировать наложницу Спирального Короля и ни у кого не вызывать вопросов по поводу появления ранее неизвестного лица в свите Его Величества. Симон дальше заявил окружению, что хочет один погулять по Каминограду. Для этого Симон скрыл лицо, его маска открывала только линию глаз, в остальном целиком закрывая голову и состоя из тонкой, тёмной ткани. Симон в таком облачении носил нарочно разорванную ткань на груди, обнажая свой торс. Рей, которую раньше публично все видели в его свите, он также попросил переодеться. Она скрыла глаза за очками. — Помню, как мне было стыдно за то, что я не отведал плоти Камины, — Симон взглянул в сторону ресторана, где тела умерших перерабатывали в еду. — У вас много таких деревень, где погребальный каннибализм — это распространённая практика? — Синдзи был, конечно, достаточно хорошо начитан и эрудирован, чтобы понять, какие тут представления. — Прилично. Для многих, да и для меня тоже, вкусить плоть близкого человека, когда его дух отошёл, это святое. Хотя моя официальная биография обходит стороной этот вопрос. Росиу считает, что от такого надо отказаться. В книгах о цивилизации до Первой Антиспиральной войны он вычитал, что каннибализм — удел примитивных культур, неслыханная мерзость в более развитых культурах. — Да, это так, в моей цивилизации каннибализм действительно считается чем-то чудовищным, — Синдзи обратил внимание на то, что Симон идёт именно в этот ресторан. — Если хочешь, мы можем выбрать другой? — взглянул на него Симон. — Э… ээ… я считаю себя выше любых предрассудков. С рациональной точки зрения нет никакой разницы между человеческим мясом и животным мясом, — рассудил Синдзи. — В конце концов животные тоже не хотят умирать. Люди допускают их поедание только в силу необходимости. Не вижу в этом разницы между человеком и животным. Они вошли в ресторан, где готовили человеческую плоть. Также здесь готовили зверян. Здесь готовили как тех, кто погиб от несчастных случаев, так и тех, кто умер своей смертью, так и преступников, приговорённых к казни. — Я думал, родственники должны коллективно поедать тело, — обратил внимание Синдзи. — У нас появился обычай отдавать тело в места общепита. Дар тела близкого тебе человека обществу высоко ценится. Это жест, скрепляющий нашу общность. Мы можем заказать какой-нибудь эксклюзивный ужин здесь. Если хочешь. Синдзи подумал над предложением. Аска, Мари и Рей были с ним. Обратим внимание, что Синдзи носил женскую одежду и распустил свои волосы, Аска ему их аккуратно причесала, чтобы наш мальчик был не отличим с виду от девочки. В свою очередь Рей, Аска и Мари носили подчёркнуто мужскую одежду. — Вы какой кусочек человечины хотите? — Синдзи спросил об этом своих подруг. Кадзи, Тодзи и Кенске от такого отказались. Каору никто предлагать не стал, все сошли уж слишком зловещим, кормить такое существо человечиной. — У вас готовят преступников, приговорённых к казни? — уточнила Мари. В ответ на кивок со стороны Симона, она попросила: — У вас есть те, кого можно забить ради нас прямо сейчас? Даже в компании таких свободных умов как Синдзи и Аска, такое желание показалось жутким. — Может быть ты ещё сама захочешь убить их, извращенка, а? — спросила Аска. — Возможно, — Мари кивнула, пока Симон искал ответ на вопрос по государственной сети. — Да, есть преступники, которые творили настолько ужасные дела, чтобы их нельзя было простить. — Можно мне на них взглянуть? Мари нашли среди них одного симпатичного. На вопрос, что он такого натворил, ей ответили: — В компании себе подобных напал на целую семью — изнасиловал, ограбил и убил. Жалеть подобных людей нет никакого смысла. У нас есть обычай даже назначать палачами родственников убитых. — Хорошо, — Мари подумала, — у меня есть одна мысль. Как вы знаете, я ненавижу мужчин за их диктат над нами, над женщинами. Особенно я ненавижу гетеросексуальных мужчин за то, что они принуждают женщин к сексу с собой. Мне хотелось бы убить этого злодея в тот момент, когда он бы кончал в меня. Я давно фантазирую на такое. Хочу теперь попробовать это в реальности. Рей осталась равнодушна, Аска и Синдзи переглянулись. — Жуткие у тебя фантазии, Мари, но я тебя понимаю, иногда, чего греха таить, я тоже ненавижу мужчин, — сказала Аска. — Прямо что-то из романов Маркиза де Сада, — вспомнил его Синдзи. — Но с другой стороны мы не сделаем ничего аморального. Уверен, эти головорезы будут рады в последние моменты своей жизни испытать оргазм. Вскоре наши друзья очутились в компании двух уголовников, наиболее симпатичных из всей партий. Один обладал довольно приятными чертами, их разбавлял только нос со следами травмы. Второй был немного полным. Взгляд обоих разил чрезвычайной мизантропией. Вот прямо ощущалось, что эти сволочи готовы без проблем свернуть человеку шею. — Да, мы согласны, — быстро сообразили они. — Аска, — Синдзи поспешил шепнуть её, — тебя будет сношать настоящий уголовник — знаешь, меня это чрезвычайно возбуждает. Она посмеялась. — Ну ты и проказник, Синдзи! — она в ответ шлёпнула его по заднице, когда он сейчас, сняв всё выше пояса, снимал и то, что было ниже. Все они разделись. Аска и Мари сперва ласкали друг друга перед уголовниками, а Синдзи на коленях сосал злодеям члены. После этого оба головореза ворвались в вагины Аски и Мари. Первая лежала на животе, дала немного полному бандиту нависнуть над собой, опереться кулаками на кровать. Мари пребывала на спине, ноги раздвигала и устремляла к полу с краю кровати. Мужчина имел её, придерживая за бёдра, видел перед собой грудь и лицо. — Проклятие! Меня тоже страшно возбуждает мысль о том, что этот человек умрёт, как только испытает оргазм! — призналась тут Аска с ярко выраженным румянцем на щеках. — Мда, такое надо будет точно сделать несколько раз! — облизнулась Мари. — Я тоже возбуждена и меня возбуждает только мысль о том, что этот мужчина, этот проклятый натурал, этот самец, эта скотина превратится в труп благодаря моей куночке! Вот что меня так страшно возбуждает! Синдзи, наблюдая за тем, как двое мужчин отрабатывают подруг, проникся к преступникам жалостью. Герой, конечно, сразу себе напомнил о том, что они имеют дело с законченными мразями. И решил воспользоваться одной мистической техникой. Наш юный чародей закрыл глаза и ввёл себя в вероятностный транс. С его помощью можно было по сути задать вопрос Вселенной, что если? Перед глазами предстал очень живой образ. Синдзи поинтересовался у Йог-Сотота, что сделали с ними эти люди, будь они — их беспомощными жертвами. Разумеется, Синдзи интересовал именно моральный облик этих уголовников — ту грань, до которой они готовы дойти, если у них есть возможность. Потому в этом прорицании орудовали не только эти двое, но и вся их зверская банда. Во многом состоящая из уродов не только моральных, но и физических. Синдзи увидел для начала то, как его, Рей, Аску и Мари грубо связали, попутно страшно ругаясь и насмехаясь. Мари попыталась оказать сопротивление, за это ей разбили кулаком лицо. Аску грубо стукнули. Так он, Аска, Мари и Рей лежали связанными в окружении толпы садистов. Головорезы пустили всех девок по кругу всей своей бандой. Он, Синдзи, оставаясь связанным, наблюдал со стороны за тем, как неумолимо насилуют девушек эти чудовища. Он страшно страдал от чувства собственной беспомощности. Негодяи же злобно комментировали всю эту ситуацию и насмехались надо беспомощностью кавалера. Один из них ногой надавил ему на гениталии, кажется, раздавил так яичко. Изуверы насиловали Мари, Аску и Рей, что называется, во все щели. Аска, понимая, что ей делать нечего, откусила одному член. Ох, что им всем за это сделали в ответ! Бандиты вооружились каким-то орудием, вроде автоматической пилы. Рей прямо на глазах у Аски на живую отпилили голову, общая сделать это с ней сразу, как только закончат со связанной альбиноской. Саму Аску насиловали при этом в зад, одновременно с тем отпиливая голову! Да, эти злодеи настолько жестоки, что за откусанный член отомстили таким образом! Взяли пилу и заживо пилили шею, заливая комнату кровью. Злодей-бандит, который в это время насиловал Аску в зад, продолжил это делать даже тогда, когда голова отвалилась. О, какой кошмар! Мерзейший из смертных громко кончил в анус безголового тела! Он так рьяно при этом имел его, что словно пытался обнаружить жизнь в трупе, у которого открылась трахея, и из которой постоянно всё текло… Зная о том, что Аска и Мари — любовницы, злодеи глумливо потёрли губами отрезанной головы Аски о влагалище Мари, вспороли живот Макинами и сунули ей туда голову Сорью. Так грудастая лесбиянка умерла с головой любимой внутри себя. Теперь настала очередь Синдзи… Зная о том, что он — бисексуал и трансгендер, бандиты его сперва просто изнасиловали, потом полностью кастрировали и ещё раз грубо изнасиловали. И до и после кастрации успешно впрыснули порцию спермы в зад. Несколько раз они ввели и достали проволоку, запихнули Синдзи в зад швабру как можно глубже. Один бандит кончил мальчику на лицо. Пока откровенный Синдзи агонизировал от этого, ему отрезали голову заживо, отрезали руки и ступни. После этого они создали из всего этого какую-то жуткую скульптуру, если можно было бы так сказать. То есть поставили в угол какой-то чурбан, на него — голову Синдзи, с застывшим выражением боли и ужаса на лице, с кровью, обильно текущей изо рта и носа, а также обрызганную спермой. Сверху приставили по бокам его отрубленные руки — отрубили их чуть ниже локтей. А в самом низу придвинули отрезанные ступни Синдзи, направленные пальцами в стороны и пятками друг к другу. Написали рядом и на самом чурбане различные иронические комментарии, отсылающие к тому, что Синдзи не смог защитить своих девушек, к его нетрадиционный сексуальной ориентации и небинарной гендерной идентичности. Изуверы несколько раз обоссали это произведение искусства, навалили по куче дерьма в раскрытые трахеи трупов Синдзи и двух его подруг. После они ушли с места столь чудовищного преступления… Синдзи унял себя. Он решил, пока ещё столь глубоко погружён в транс, узнать, как бы сложились события, вздумай он сопротивляться отчаянно. Тогда его ждала бы следующая участь. Бандиты не стали размениваться на девушек, в первую очередь ещё более жёстко изнасиловали его самого, потом заснули ему в зад какой-то большой металлический инструмент, неспособный войти в него, не пролив большую лужу крови под местом вхождения. После чего садисты прокатились машиной, с помощью неё раздавив голову Синдзи заживо. Синдзи хорошо прочувствовал то, как колесо накатывает ему на череп, раздавливает этот череп — и с него обильно выходят мозги вместе с глазами. Рей, Аска и Мари ещё были живы и в ужасе наблюдали за этой расправой. Синдзи отошёл от транса, взглянул на одного из этих нелюдей, чьё чёрное сердце легко бы позволило ему совершить всё то, что наш герой сейчас увидел. Синдзи потребовалось сдерживать себя от того, чтобы не устроить сейчас самому с ним что-то такое. — «Нет, я должен быть лучше их! Я не могу позволить себе пытать живых существ в качестве самоцели!» — такой мыслью Синдзи смирил себя. Злодеи продолжали брать девушек в очень животной манере. — А можно мы сможем выжать столько из себя, сколько сможем? — попросил один из головорезов. Аска теперь отдавалась на боку, злодей активно лапал ей грудь рукой. — Давайте, — разрешила Мари, пребывая теперь раком. Синдзи хотел бы настоять на немедленной казни, но решил не торопить события. — «Да, они мрази, но во имя добра пусть они умрут с удовольствием. Казнь оправдана защитой общества, а не возмездием. Я должен быть пацифистом». Вот один урод издал звук чрезвычайной страсти — его сперма полетела в вагину Аски. Синдзи сменил злодея, сам теперь захлюпал внутри у своей девушки. Второй мерзавец также смог кончить, в своё удовольствие он затопил куночку Мари. Синдзи тогда переключился на неё. Аска в это время потребовала облизывать себе влагалище. Один из бандитов взялся за это. Через некоторое время они поменялись местами — тот, кто прочищал Аску, теперь владел влагалищем Мари, иной — хлюпал спермой первого внутри Сорью. Синдзи сделал так: он лёг под Аску, вставил член ей в анус — сама Аска лежала спиной на нём, бандит видел её лицо и сиськи, в таком темпе сношал влагалище. Синдзи ощущал его толчки своей головкой сквозь плоть любовницы. В этом время Мари была на боку. — Так, я готова кончить!.. — потом она напомнила себе о том, какой этот ублюдок, чтобы назначить исполнение приговора. — Убить! Палач выстрелил из специального оружия в затылок, никаких внешних повреждений не осталось, мужик просит пал замертво на Мари. — А-а-ах! — донеслась лесбиянка из-под его рухнувшей туши. — А-а-ах! Кошмар, как кончаю! Как кончаю! Аска, убей эту сволочь! Убей! Аска видела лицо мужчины перед собой, её терзали сомнения. — Дай мне кончить, сука! — потребовал он. — Хорошо, — Аска облизала губу. Она почувствовала, что мужчина через пару минут извергает сперму. — Кончает! Палач исполнил приговор — труп рухнул на Аску. Уголовник буквально расстался с жизнью во время извержения порции семени — он был жив, когда вылетала первая капля, и оказался убит, когда выходила последняя. Синдзи продолжал иметь Аску, несмотря на, то что их придавливал вес трупа. — Не трогайте его, пока я не скажу! — Аска хотела, чтобы член окончательно утратил свою твёрдость внутри её вагины. Палач ждал. Член покойника спадал. В это время труп лежал на ней, а Синдзи продолжал совершать толчки внутри ануса любовницы. Когда половой орган головореза полностью сник, Аска сама с отвращением откинула жмурика. Мари лежала рядом на кровати, кажется, чуть живая после такой нервной встряски. Садистка-мужененавистница тоже попросила дать ей полежать какое-то время под трупом. Аска поспешила наездницей сесть на Синдзи, рыжая бестия оседлала его член своим влагалищем, член, только что покинувший её собственную, грязную попку. — Я хочу так кончить, Синдзи! Встряска с убийством воспламенила психику. Аска закрыла глаза, полностью отдаваясь сексуальному импульсу. Она дико скакала, сиськи торчат, краска охватывает кожу, главным образом на лице, рыжие волосы спадают. Аска закусила губу. Какое-то время она была на члене Синдзи вагиной, пока не кончила. Только после своего оргазма, любовница поменяла вагину на зад, насела теперь жопой на Синдзи — и узким местом продолжила насаживать себя на кол любовника. Синдзи вскоре издал стон, его сперма фонтаном обрызгала горячее нутро Аски. Он видел перед собой груди, рыжие волосы и влагалище, откуда выпало семя покойника. Оно белело спереди; позади, за промежностью, виднелся ствол Синдзи. — Ты как кончила, извращенка? — спросила Аска у Мари, когда трупы тащили на кухню. Рыжая красавица ощутила себя выжатой как лимон. Она накрыла лицо своего любовника седалищем и выдавила ему на нос и рот его собственную светлую сперму из своего кишечника. Вместе с ней пошло кое-что ещё, и Синдзи одобрил это. Таким образом всё его лицо оказалось не только в белом, но и в коричневом. — О, дьявол! — Ничего, Аска, ничего… — Ох-ох! Я думала, если честно, — Мари встала с кровати, потянулась руками, — кончать буду вечно, пока не достанут из меня убитого самца. Такое точно надо повторить. Тем более в последний раз этот самец так сношался, что я пережила два мелких оргазма до этого. Вот. — Какие жуткие у тебя фетиши, — обратил внимание Синдзи, думая попутно, что ему делать с продуктом пищеварения. — Какие есть, — Мари развела руками. — У меня давно были такие фантазии — убийство мужчин, издевательство над ними; всё, чтобы отомстить им за вековое угнетение женщин, особенно лесбиянок. Спасибо, я очень рада, что я наконец получила шанс сделать нечто такое. Мари закончила излагать свою мысль. Она смотрела на Синдзи, чьё лицо покрывало содержимое кишечника его любовницы. — Я думаю, чтобы окончательно размазать мужской пол, — пришло ей в голову, — мне нужно добавить своё в эту кучу. — Хорошо, — Синдзи решил, что раз идти до конца в деле освобождения от духовных скреп, то так до конца, — давай… Мари накрыла своей замечательной попкой лицо Синдзи, отверстие полностью раскрылось, обильно и непрерывно вываливая наружу продукт пищеварения. Лесбиянка с довольной улыбкой навалила целую кучу, сквозь которую мальчик даже не мог больше видеть белый свет. После хорошего душа они сели за стол. Синдзи решил употребить наиболее соблазнительные части. Они отведали ягодицы и сердца уголовников в качестве основного блюда. Синдзи пробовал только наиболее интересный для него в сексуальном плане предмет. Он признался, что зад уголовника с перебитым носом его возбудил. И теперь он его ел. Аска и Мари особенно хищно и плотоядно изведали мужские сердца. Симон переработал мясо на фарш. По его словам он любое мясо ел только в таком виде. Рей согласилась его попробовать. В отличие от оригинала она не была полностью вегетарианкой. С собой они взяли пирожки, начинённые членами и яичками. Мари съела один с большим удовольствием. — Боже, как же я хотела этого! Кастрировать хотя бы одну хуемразь! И вот — моя мечта сбылась! Я держу хуй в руке и его ем! Он станет моим дерьмом! Боже, член мужчины — главное его орудие в угнетении женщин — обратится в кал внутри моего кишечника. Эта мысль так мне нравится! Вот как прокомментировала Мари этот акт каннибализма. Синдзи и Аска переглянулись. — Господи Иисусе, какая же ты всё-таки ебаняшка нахуй! — Аска покрутила пальцем у виска. — Красавица, мне так нравится отомстить мужскому полу! Ты не представляешь! — Мари, кажется, действительно сейчас была счастлива. — Пиздец, Синдзи, ты всё сам по реалу видел, — Аска со знающим видом подняла палец, — консерваторы правы, когда говорят: стоит разрешить людям гомосексуализм, так они сразу позволят себе каннибализм. Синдзи, ты всё время выступал против консерваторов, вот ты наглядно получил подтверждение их правоты — Окна Овертона! Ты теперь не будешь отрицать, что трансгендеры и пидоры, заклятые враги потомства, как ты сам говорил, извращенцы вроде тебя, ведут общество к вырождению и уничтожению? Из этого следует, что вас, как минимум, надо жестоко осуждать и травить, чтобы вы как можно чаще кончали жизнь самоубийством; а как максимум — сажать и вешать! Гей, лесбиянка или транс принесут больше пользу обществу, если отправятся в биореактор во славу Иисуса Христа, бога всех натуралов, создавшего Адольфа и Еву, а не двух Адольфов или двух Ев. Это прямое доказательство того, что Иисус был истинным арийцем. Вот если бы Иисус был евреем, то он бы создал двух мужиков и двух баб, чтобы арийский народ брал с них пример и деградировал. Все трое расхохотались по этому поводу. — Если гетерасты дойдут до такого, то я, сильная, гордая и независимая лесбиянка, поведу против нормальных людей войну и буду убивать их до тех пор, пока сама буду жива, — пообещала Мари. Синдзи же поспешил на это ответить следующее: — Консерваторы — это кто, Аска? Те, кто видят идеал в прошлом. Так? Но разве мы не «в прошлом»? — развёл он руки с блеском улыбки на лице. — Вокруг нас нормы архаики! Вокруг нас люди, которые только недавно жили в племенах, где гражданский долг старика — отдать себя на съедение. Где во избежание инцеста запрещены отношения внутри племени, потому там подростки ебут младших — это традиционная форма гомосексуализма — педерастия. Здесь бал правит полигамия. Единственная правоохранительная система здесь — это кровная месть. Друзья, мы с ними соприкоснулись — с самыми первыми консервативными нормами в истории! Стало быть, консерваторы должны быть очень довольны нами и этим обществом! Вокруг нас — самые древние духовные скрепы! — Синдзи простёр руку. — И если кровная месть, полигамия, наложницы, педерастия и каннибализм — духовные скрепы этой первобытности, то, скажи, Аска, пожалуйста, как мы можем их избегать? Как мы можем к ним не приобщиться? Сам Бог-Император нам это велел [12]. Ведь это «естественный порядок вещей», так ценимый консерваторами. Все трое ещё раз громко засмеялись. Симон понимал, что они говорят в плане языка, но социальный комментарий от него ускользал. — Син-тян, — Аска ответила его чуть в сторону, — скажи, Симон-кун тебя возбуждает? — Ну, он красивый мужчина. Мне нравится. — Тогда какого дьявола, Синдзи, ты ещё не раздвинул перед ним ноги? — рыжая бестия спросила его об этом даже с каким-то вызовом. — Аска, я сейчас больше занят душой Симона, чем его задницей, — так ответил ей Синдзи. Для этого он переключился на серьёзный тон. — Понимаешь, Аска, я в первую очередь вижу в нём страдающего человека. Моё сострадание затмевает мою похоть. Синдзи сделал паузу в разговоре, чтобы подробно проанализировать это самоощущение. — Похоже, — уточнил он далее, — что даже полностью. Меня возбуждает человек тогда, когда он счастлив, ну, или во всяком случае не расстроен. — Угу, ясно. — Аска кивнула и подумала об этом. — Синдзи, я раньше советовала бы тебе перестать ему сочувствовать. Но ты знаешь, — она немного печально посмеялась, — сейчас мои взгляды изменились. Я сама хочу, чтобы мне сочувствовали, Синдзи. — Я понимаю, Аска. Руки молодых людей снова переплелись пальцами. — Нет, не жалели меня, — внесла она важное уточнение, — а именно понимали, Синдзи. Понимали, как больно мне на душе бывает. Синдзи поспешил обняться с ней: — Аска, я прекрасно тебя понимаю. Мы люди — мы хрупкие, как говорит Каору; потому мы обязательно нуждаемся в других. Даже Симон, победивший Лордгенома и Антиспиральщика, нуждается в ком-то. Обязательно нуждается, пока он человек. Симон нуждается в нас — я чувствую за него ответственность. Вот почему я в первую очередь думаю о том, как бы помочь ему. Вот так Синдзи объяснил свои мотивы. После чего подумал и добавил: — Но если покопаться у меня внутри… по поводу твоего вопроса… Аска, я могу тебе сказать, — Синдзи улыбнулся в пошлой и в очень характерной для себя манере, — что зад Симона меня возбуждает. Когда я думаю о нём ни как о человеке со своим сердцем, а как только о мужчине — вот так, как мы сейчас думали об этих уголовниках, то, да, Аска, меня Симон-кун очень даже возбуждает. Так что — да — я обязательно воспользуюсь его задом. Аска посмеялась над этим, подтолкнув своего собеседника также рассмеяться ей в такт: — О, Синдзи, ты неисправимый извращенец! Он ещё громче зажал по этому поводу. Симон воспринимал их разговор на расстоянии и грустно улыбался от их слов, стоя в окружении Рей и Мари. — Синдзи, — далее Симон обратился лично к нему, также отойдя в сторону, — я благодарен тебе за искреннее желание помочь мне. — Спасибо. Это ты должен быть благодарен моему сердцу. Я вижу в тебе себя, Симон-кун… — Синдзи поймал себя на мысли, что будет нечестно сказать знакомому только о светлой стороне своей души. — Конечно, я честно тебе скажу, Симон, у меня в сердце есть не только добро, но и зло. Я надеюсь ты оценишь мою искренность. — Да, говори всё, что ты обо мне думаешь. Я очень люблю честных людей, — одобрил Симон. — Мне иногда хочется злорадствовать, когда я вижу тебя в таком состоянии. Потому как сравнивая тебя с собой, я вспоминаю, что обо мне думают окружающие и что думают о тебе окружающие. Все думают, что ты великий герой, который всех превозмог и всех победил, но а про меня думают, что я — жалкий нытик. — Я уже это понял, — кивнул Симон. Его возмутило то, что Синдзи так о нём думает. — Я не знаю, что творится на душе у тебя, Синдзи, но мне кажется, ты более счастливый человек, чем я. Хотя бы уже потому, что у тебя есть любящий муж. Я завидую тому, что твой возлюбленный жив, вы спасли друг друга, а я не смог спасти Нию. Мне это кажется несправедливым. Меня всё это возмущает. Мне на душе очень больно, Синдзи. — Последний кивал во время этого разговора, пилот Евы-01 внимательно слушал своего собеседника. — И если бы окружающие люди могли увидеть, почувствовать, что находится у меня в душе… Я думаю, что они вообще бы не вспомнили про то, что я какой-то там герой. Симон сейчас очень печально поглядел на Синдзи. — Симон, прости, пожалуйста, меня за то что я злорадствовал над тобой. Точнее часть моего сердца хочет злорадствовать над тобой. Грех внутри меня хочет этого. Прости меня, Симон, пожалуйста, — Синдзи сейчас всей душой пожелал раскаяться в этом своём злорадстве. — Синдзи, я не знаю, какая у тебя была судьба. Судя по тому, что ты рассказал мне, твоя жизнь также сложилась очень тяжело. Я сам, по своему опыту, могу тебе сказать, как сердце порой отзывается на чужие слова. Я сам был очень зависим от Камины. Потому, Синдзи, я конечно прощаю тебя. Спасибо за то, что ты не скрываешь от меня своих недостатков, — далее поблагодарил Симон, — люди обычно скрывают свои недостатки, хотят показать себя только с хорошей стороны. Я очень ценю честность. — Просто, Симон, я думаю, что я не могу помочь тебе, если ты не будешь хорошо знать меня, как человека. А для этого ты должен знать меня всего — от пальцев ног до волос на голове. Я уже помогал окружающим меня людям, они помогали мне — и ключом к этому было хорошее знание всего того, что есть друг у друга на сердце. Вот почему я хочу, чтобы ты, Симон, знал в том числе мою откровенно дурную сторону, — вот так Синдзи обосновал свои слова. Симон одобрительно кивнул. — Думаю, братан Камина на твоём месте скрывал бы все свои пороки, сомнения и всю тень своей души. Скрывал, чтобы дать нам исключительно непорочный образ. Ради нашего общего дела. Чтобы мы не могли сомневаться в нём. Потому, Синдзи, — Симон продолжил после короткой паузы — во время которой, он обдумывал всё сказанное, — сравнивая Камину с тобой сейчас, Синдзи, я понимаю, что вы очень разные люди. Когда я сражался с Антиспиралью, я думаю, мне был точно нужен такой человек, как Камина. Пусть даже как просто образ в голове. Но теперь, возможно, мне нужен ты, Синдзи. — Каждый хорош на своём месте, — улыбнулся ему пилот Евы-01. Новый Спиральный Король красиво заулыбался другу в ответ: — Правильные слова. *** Что-то происходило ещё, но вроде бы не слишком важное. Ларк проснулась. Отойдя от сна, девушка сейчас плохо помнила то, что видела по ту сторону. Когда пилот Дизнëфа начала оборачиваться, то увидела Эпсилона и Дельту, лежащих прямо позади неё, в той же одежда óни, в которой они фигурировали в Закатном городе. Босые подошвы Эпсилона оказались грязными. Дельта даже не сняла сапог. Они спали, Дельта ближе всех к Ларк, лежала к ней на боку, подбирая эти самые ножки в леопардовых сапожках. Эпсилон лежал, отвернувшись от неё лицо в сторону Рэндольфа. Рядом с ложем последний заканчивал вращать Серебряный Ключ, украшенный арабеской, вставив его конец в крохотный портал. — Я перенёс вас сюда, вам нужно отдохнуть после той разборки, а не болтаться в Царстве Грёз, — сообщил Рэндольф. Его голос заставил Дельту открыть глаза, несколько секунд непонимания, как она тут очутилась, после чего. Она увидела у себя под носом обнажённую Ларк, от которой пахло вчерашним сексом. Наша зеленоволосая андрогинша — с очень позитивным выражением на лице — кинулась на смугленькую, мальчиковатую восточную девочку. — Ларк! Ларк, какая удача, что мы почти одни! А ты в таком состоянии! Нам надо поближе познакомиться! Дельта облизывала веснушки Ларк, старалась зарыться лицом в медовые волосы. — Вы уже знакомы — потому, думаю, сможете закончить без меня, — Рэндольф улыбнулся, убирая свой Ключ. Эпсилон пробудился, быстро взглянул на Ларк и Дельту, не нашёл ничего не обычного, потом взглянул на Рэндольфа. — Если не хочешь в этом участвовать, — приветливо говорил тот, — можешь пойти с нами, позавтракать. — Спасибо, — кивнул рогатой головой Эпсилон, — я сейчас, пожалуй… — он ещё раз взглянул на свою жену и её любовницу — Дельта глубоко засосала Ларк. — Пожалуй, да, предоставлю Дельту полную возможность развлекаться без мужского участия. Эпсилон встал, с улыбкой поглядел на Рэндольфа. — Я люблю таких девушек, — указал Эпсилон на парочку, — невысокого роста, стройных, миниатюрных, с аккуратной попой и небольшой грудью — но я обычно получаю удовольствие с таким типажом в объятиях моей жены. Я её очень люблю. Но из-за этого возникает пересыщение — потому интерес к такому типажу у меня падает тогда, когда рядом есть женщины иного типа. От вас пахнет Рей. Я бы хотел провести время с ней. — Я буду очень рад этому, — ещё ярче улыбнулся Рэндольф, — вы поможете мне выполнять мою работу — дарить Рей любовные ласки. На том они разошлись — Ларк и Дельта остались вместе, а Рэндольф и Эпсилон пошли завтракать. Наша смуглая девочка не хотела сейчас по утру заниматься чем-то таким, но ей пришлось — как можно отказать порыву такой любви? Тем более маленькие груди Дельты, неоднозначная половая принадлежность её облика, показались интересными нашей героине. Вот сейчас Дельта обнажила эти свои маленькие прелести, скинула с себя свой компактный лифчик, предельно миниатюрный, дабы раскрыть перед лицом Ларк свои небольшие возвышенности, увенчанные титьками. Ларк взялась целовать и ласкать их, трогать, прижиматься к ним лицом. Ей, конечно, нравились приличные груди Ноно и ей хотелось попробовать поласкать пышные бюсты Рей и Айони — но вот такие девичьи прелести тоже пришлись нашей бисексуалке по вкусу. Дельта избавилась от трусиков, схватила Ларк за руку и прижала её ладонь себе к гениталиям, дала возможность мастурбировать себя пальчиками. Ларк быстро почувствовала то, как там потекла влага. После очередных поцелуев, достаточно страстных и жарких, Ларк и Дельта состыковались влагалищами — заняли такую позицию, чтобы тереться куночками. Одна обнажена, вторая — только в леопардовых сапожках, девочки, чья внешность отдаёт неоднозначной или смешанный половой принадлежностью, трутся очень живо и сочно. — Ларк, ты такая хорошая! Ты так приятно пахнешь! Ноно говорила тебе, как ты приятно пахнешь?! — Э-э, нет… не говорила… но, думаю, скажет, — румянец разливался по лицу Ларк. Дельта вкладывала много силы и энергии в движения, идущие на трение влагалища и влагалища, вернее, по меркам расы этих дэ́вов — такое было в порядке вещей. Они могут на одну прелюдию тратить столько, сколько люди тратят на стометровку. Рэндольф и Эпсилон вышли и поговорили по поводу Рюги. — Андроиды были созданы вести себя как идеальные граждане, они не завидуют, не гневаются, они всегда спокойны, но при этом у них есть какие-то элементарные позитивные эмоции. Думаю, вы уже это заметили, пообщавшись с Ноно, — сказал Эпсилон. — Да, мы заметили. Что Рюга за человек? — Едва ли я его знаю. Могу только сказать, что когда один из наших союзников убил его отца, человека, который участвовал в его разработке и был ему, как вы говорите, «приёмным отцом», Рюга захотел отомстить. — Нет, я это знаю — от сыновей Серафима. Эпсилон, меня интересует, какое впечатление Рюга произвёл лично на вас, как человек, — спросил вот об этом Рэндольф. — Позитивное, — улыбнулся Эпсилон. — Я очень ему благодарен за то, что он спас Альфу. Это всё, что я могу сказать. Ещё Рюга мне показался открытым. И добрым. Недавно мы столкнулись с группой безумных андроидов, намеренных уничтожить человечество, Рюга, как мне показалось, искренне хотел, чтобы их обезвредили, этих безумцев, но не уничтожали. Он переживает за своих собратьев. Думаю, он искренне такой добрый, не притворяется. — Да, спасибо, это я хотел от тебя услышать, — поблагодарил Рэндольф. *** Дарри сейчас не было дома, она вернулась, когда Каору уже собирался уходить. — Дарри-кун, — близ прихожей обратился он к ней, — скажи, я тебе понравился как мужчина? — Да, Каору, — нервничая, смущаясь и запинаясь, кивала Дарри, — ты мне очень понравился… Мне, признаться, признаться… — Тебе жаль, что у меня уже есть мужчина? — сказал за неё Каору. — Да! — кивнула Дарри. — Прости, но… Каору ласково рассмеялся, тем самым сразу же успокоив девушку: — Дарри-кун, я не могу тебя винить за такие мысли. У меня есть к тебе одно предложение. Подобного характера. Если ты не против. Если я тебе нравлюсь. — Я слушаю. — Мой муж — его зовут Синдзи — очень распутен. Я тоже. Это не мешает нам очень уважать друг друга и любить, потому что наши вкусы, как видишь, совпадают. Дарри-кун, мой муж любит не только мужчин, но и женщин. Этим он отличается от меня — моё сердце почти целиком принадлежит моему же полу. Дарри-кун, мой муж был бы рад с тобой познакомиться. Ни о каких серьёзных отношениях речи идти не может, но мой Синдзи очень любит доставлять удовольствие тем, кто доставляет удовольствие ему. Как и я. Потому, Дарри-кун, взамен на удовлетворение желаний моего мужа, я мог бы удовлетворить твои желания. По крайней мере настолько, насколько это вообще возможно с моими вкусами, — Каору, желая звучать максимально честно, сделал эту важную оговорку. — Вот мой муж. Каору нажатием на руку спроектировал графическое изображение, позволившее увидеть лицо Синдзи. Само по себе оно, конечно же, очень понравилось Дарри. — Хорошо, я согласна. У тебя очень красивый муж! Теперь я завидую не только ему, но и тебе! Каору на это посмеялся: — Тогда, Дарри, если ты согласна на такое, я скажу вот ещё что. — Ну? — В интимном общении с женщинами меня мало интересует ваша передняя часть, — честно признался Каору. После чего, чуть выгибая бровь с деловым выражением, добавил уточнение, — передняя и нижняя части. Да и вообще передняя часть вся, откровенно говоря. Зато — меня может удовлетворить ваша часть задняя. Дарри-кун, если ты хочешь доставить мне настоящее удовольствие в постели, то я думаю, тебе придётся предоставить мне… — Свою задницу? — Да, именно ещё. Кроме того, мой муж Синдзи в первую очередь предпочитает овладевать обеими полами именно в отверстия между ягодицами, анус для него много лучше, чем влагалище. И для меня подавно. Вот такие у нас вкусы в любви, о которых, Дарри, я хочу предупредить тебя совершенно открыто. Я и мой муж — мы оба испытываем огромное удовольствие, когда по очереди прочищаем друг другу анальные отверстия; мы бы не познали настоящих услад любви, если бы не занимались именно таким способом, который, возможно, покажется кому-то отвратительным или даже болезненным. Но мы с моим мужем одновременно чрезвычайно предрасположены именно к такому способу взаимного удовлетворения. Вот почему у нас такие крепкие отношения — потому что у нас одинаковые вкусы во всём. Дарри подумала: — Ты говоришь очень грязные и извращённые вещи, Каору, которыми занимаются только проститутки, рабыни или наложницы, но мне очень нравится твоя откровенность. Потому я согласна подумать над этим. — Спасибо большое. На том Каору покинул брата и сестру и отправился к своим. *** На Голарионе группа наших героев продолжала анализ ситуации. Рэндольф, Рей, Айони, Ноно, Рюга, а также Тройняшки, действующие через волю Эпсилона и Дельты, общались с гениями планеты. От них они узнали следующее: мистическая пуповина, созданная Тар-Бафоном, ещё действует и требуются специальные средства, чтобы её окончательно разорвать. — Хиро пошлёт к вам кое-кого посерьёзнее Эпсилона и Дельты, — сообщили Тройняшки. — Для того, чтобы разорвать пуповину, — Рей, Рэндольф, Айони, Ноно и Рюга принимали информацию от гениев планеты, — потребуется спуститься в Клипот и из него разорвать пуповину. Сабуро и Ларк, несведущие в оккультизме и дьяволизме, слушали их. — Клипот — это какая-то жопа, да? — уточнил Сабуро. — Для такого пидораса, как ты, — сознательно обратилась к нему Айони, — понятие «жопа» скорее носит положительный смысл, нас же будет ждать… — Эй, не нужно глумиться над его ориентацией! — вдруг заступилась Ларк. — Таким его создал Бог, имей уважение к замыслу Всевышнего! Айони засмеялась, немного нагловато: — Кто бы меня уважал!.. Не хочу терпеть всё это!.. Айони нервно закусила губы. — Я чувствую возмущение в Душе Мира, это всё очень стрëмно!.. Ноно немного с детской наивностью в глазах на всё это посмотрела и сказала: — У меня есть долг перед Всевышним, как раз для такого нужны герои вроде нас. — Я уже бывал в Клипотах, потому, — Рюга пожал плечами, — там тоже жить можно. — А что такое Клипоты? Мне кто-нибудь может объяснить это? — стало спрашивать Ларк. — Этот еврейский термин буквально означает «скорлупы»; если кратко, то это планы бытия населённые всевозможными агрессивными демонами, воплощёнными кошмарами, злыми духами, плотоядными инопланетянами и тому подобными неприятными существами; а, кроме того, это определенная астральная среда, очень агрессивная сама по себе, — дал все пояснения Рэндальф. — У меня нет опыта погружения туда, я всегда избегал подобной сферы бытия, предпочитая вместо этого, как вы понимаете, сферы противоположные. — А вы можете позвать царя Соломона? — вдруг предложила Дельта. — Он же специалист по всем этим демонам, как я понимаю? — Можно было бы, но мы ему не можем доверять, — покачал головой Рэндальф. — Мы можем разобраться своими силами — по сравнению с тем, с чем мы сталкивались, это не такая уж большая проблема для нас, — сказала следом Рей, глаза её выражали глубокое осознание. — Хорошо, очень приятно, что вы с нами, — позитивно улыбнулся Эпсилон. Пока офицер Хиро был в пути, ребята решили развлечься в своём духе. В первую очередь Эпсилон поспешил своей улыбкой привлечь к себе внимание Рей — Лилит очень легко оставила Рэндольфа без своей компании, взяла за руку красавца с фиолетовыми волосами и отошла с ним в сторону. Рей сейчас всё время оставалась в чём мать родила, никак не считая нужным облачаться в какие-то там тряпки, как велит социум, совершенно не нужный богине. Эпсилон распеленал свою леопардовую набедренную повязку, дал Рей своими пальчиками возвести фаллос, прижал девушку к стенке, проник ей в горячее нутро. Эпсилон со стоном совершал акт, гладил спину Рей. Он подождал, пока Рей кончит, после чего взял девушку на руку, прижал к себе и вот так, продолжая овладевать ею на весу, выпустил в неё боезаряд. Дельта сразу же подбежала, попросила Рей дать съесть сперму мужа. Любовница не стала возражать, потому предоставила жене любовника высосать то, что по праву принадлежит ей. — Ноно, — Рей через некоторое время подошла к ней, — я хотела бы продолжить с тобой наши вчерашние занятия. — Хорошо, Рей, ты очень классная, потому я сделаю всё, чтобы слиться с тобой в любви как можно более сладострастно, — обладательница розовых волос очень позитивно обняла альбиноску. — Ларк, Рэндольф, — Аянами теперь обратилась к ним, — я хотела, чтобы вы теперь участвовали с нами. Англосакс и уроженка Востока обменялись взглядами. — Волю богинь надо выполнять, не так ли? — с долей улыбки Рэндольф взирал на Ларк. — Хорошо, — обладательница медовых волос и милых веснушек улыбнулась в ответ. — Я мы?! Можно мне с вами?! — попросилась Дельта. — Нет, — синевласка покачала головой перед лицом андрогиники, — я хотела, чтобы ты пока была не с нами. С тобой я уже знакома в постели, Дельта-кун, потому хочу пока уделить всё внимание тем, кто мне в новинку. А ты пойди, найди себе кого-нибудь другого, хорошо? Между нами не будет обид? — Рей, кажется, редко когда думала о психическом состоянии других, только сейчас наша бледная красавица обратила внимание на то, не обидела ли она кого-то. — Хорошо, Рей, я поняла! — Дельта, однако, осталась очень позитивна. — Я думаю, у нас ещё будет время покувыркаться в одной постели с тобой! Рей и Дельта ясно улыбнулись друг другу, после чего разошлись — нагая альбиноска взяла за руку своего англосакса и обладательницу милого лица и розовых волос. Та взяла за руку свою супругу — смуглую пацанку Ларк — и вот так вместе вчетвером они ушли уединиться. — Так, — Айони в этот момент обратила внимание на Рюгу, — раз уж пошла такая оргия, то подари мне ещё один оргазм? — Хорошо, — симпатяга с каштановыми волосами одарил её своей доброй улыбкой, с лица, чьи щёки перечёркивали тончайшие фиолетовые линии. Японка после этого взглянула на коллегу. — Я вижу в Рюге только инструмент для крутой мастурбации, — подошла она к нашему ветерану-лётчику, — потому лучше предоставь его мне, хорошо? Айони теперь демонстративно взглянула в сторону Эпсилона и Дельты: — Вон, составь компанию этим двоим. У Дельты как раз груди почти нет, она может очень смахивать на мальчика, женственного мальчика, как раз тебе может пойти. — Я разберусь, — Сабуро понимал, что Айони хочет его уколоть: — Ты сама гляди, того, — выдохнул он ей прямо в лицо дым от своей сигареты, — не влюбись в него, а то слуга Саурона украдёт твоё сердечко. Когда будешь наслаждаться с ним, то представляй себе, что у него рожа мерзкого орка. Рей поделила постель на две части. — Я сперва хочу исследовать Ларк, — взяла она её за руку, — Рэндольф, Ноно — вы пока будет вместе, но не забывайте про нас. После этих слов альбиноска поцеловалась с восточной пацанкой, после чего поспешила подставить той свои груди — обладательница смуглой кожи, ростом несколько ниже японки, сосала ей теперь титьки. Рэндольф и Ноно в это время рядышком обнялись, поцеловались, после чего милая мордашка предоставила любовнику возможность мастурбировать себе пальцами клитор, и, вместе с тем, стала облизывать ему член, сосать его. Когда фаллос у Рэндольфа как следует встал, Ноно заключила древо между своих грудей, мастурбировала ему розовыми мячиками. Рей в это время положила Ларк на кровать спиной, легла на неё всем телом, плотно прижалась, сластолюбиво целовалась губа в губу. Потом подняла торс, дала Ларк парой рук дрочить себе клитор. Когда этот орган хорошо набух, Рей села на лицо Ларк, начала тереться своим половым органом о губы и нос девочки. Ларк в ответ старалась ласкать там всё язычком, принимать в рот вагинальную влагу и при этом ладонями гладить Рей ягодицы. Ноно, закончив мастурбировать Рэндольфу своим бюстом, поспешила предоставить ему влагалище — для этого девочка-робот обхватила мужчину из плоти и крови своими рукам и ногами, дала ему возможность держать себя на весу, вот так иметь — в благодарность Ноно неустанно сосала язык Рэндольфа. Рей через некоторое время попросила Ноно сосать своей жене — потом поза изменилась: Ларк лежала на кровати, Рей сидела на ней — продолжала тереться гениталиями о лицо Ларк; Ноно повернулась к Рэндольфу спиной, наклонилась, он вошёл ей во влагалище с такого ракурса. Сама наша обладательница розовых волос и милейшей внешности трудилась язычком, ласкала гениталии своей супруге. В такой позиции это всё продолжалось — Рей не собиралась ничего менять, потому как очень яро и с отдачей тёрла самым нежным местом о лицо любовницы. Взгляд рубиновых очей жадно пожирал происходящее. Было ясно, что если бы не свальный грех, то вагина Рей не сумела бы столь чувствительно распаляться на трение. Рэндольф, бравший Ноно, вдруг необычно возбудился — и выжал из себя извержение, залил влагалище девочке-робота. Ноно, как следует прочувствовав это, сама испытала оргазм — искусственные мышцы совершили сокращения после толчка у самого клитора. Прямо возле влажного влагалища Ларк губы столь милого личика её супруги издала очень звучный стон экстаза. — Я кончил, — остановившись сообщил Рэндольф. — Я тоже — мы андроиды и гиноиды так устроены, что нас очень возбуждает удовольствие наших партнёров. Потому ваш оргазм сразу же вызвал мой оргазм, — пояснила Ноно, оторвав губы от гениталий жены. — Тогда давай так, — Рей решила, что Ларк уже утомилась стимулировать ей вагину. Рей теперь сама легла: Ларк никак не переместилась, наша пацанка с веснушками только обхватила бёдрами голову Рей, дала бледнокожнй японке сосать себе вагину вместо Ноно; Рэндольф лёг на спину позади Рей, оказался лицом под её влагалищем, где набух хорошо знакомый ему клитор — он ласкал языком этот орган своей любовнице; Ноно в это время расположилась между ног у Рэндольфа и мастурбировала и сосала ему член, ртом и пальцами вливая в него силы. Вот такая у них теперь пошла стыковка. Она длилась до самого оргазма Рей — куни от Рэндольфа довело обладательницу синих волос до чувствительного оргазма, язык мужчины спровоцировал толчок в самом гиперболизированном клиторе, после чего пошли чрезвычайно приятные сокращения мышц влагалища, сопровождаемые жарким выделением влаги. Рэндольф привычно принял себе на губы этот пылкий сок. Вот так кончив, бледная содомитка, чьи торчащие соски говорили о крайнем возбуждении, с ещё большим упором взялась за вагину Ларк — белокожая красавица с рубиновыми очами прямо с пылом и жаром тёрлась мокрым своим языком о чужой клитор. Между этим делом блудница приказала Ноно и Рэндольфу ласкать Ларк с боков, они повиновались — жена и любовник стали, каждый со своей стороны, ртом ласкать титьки Ларк, гладить её по очереди, целовать и сосать ей язык. В результате пацаночка-содомиточка, только что разорвав поцелуй с Рэндольфом, стиснув зубы, взглянула на лицо Рей, чьей взор с фарфорового лица выражал полную уверенность — Ноно сосала жене титьку, Рэндольф рукой гладил другую — и Ларк с глухим стоном отстрелялась, влагалище её прямо с пылом и жаром изошлось волнами экстаза аккурат в лицо Рей. Альбиноска-содомитка с неистовой жадностью языком вобрала в себя это всё. — Спасибо! Спасибо! — облившись приятным, горячим потом, Ларк разразилась в благодарностях за всё это. Рей очень счастливо улыбнулась на такую реакцию новой знакомой, после чего поспешила обратиться своё внимание на Ноно. Богини прильнули друг к другу, бледные мячики грудей к розовым мячикам грудей, возбуждённые титьки к титькам, девичьи уста к устам, синее — с розовым… Некоторое время Рэндольф и Ларк сидели на второй части ложа, прижимаясь спинами к стенке, голые и потные, мужчина и девушка вытягивали ноги. Рэндольф вяло дрочил себе, но по большей части двое отдыхали и просто смотрели за тем, чем заняты на второй части ложа Рей и Ноно. Богиня из плоти и крови и богиня из металла и пластика всё время обменивались лесбийскими ласками. Ноно продолжительно щекотала язычком анус Рей. Рей втирала влажную киску во влажную киску Ноно. Два пальца Ноно обхаживали гипертрофированный клитор Рей. Язык Рей блуждал по подмышкам Ноно, по её титькам. Ноно по очереди тёрла себе клитор о босые пятки Рей. Рей стимулировала свою вагину о торчащие, твёрдые соски Ноно. Три пальца Ноно растягивали анус Рей. В один момент Ларк, решив сделать Рэндольфу приятно, наклонилась и какое-то время, короткое правда, сосала любовнику член. Рей, увидев это, подобралась к своему мужчине, чтобы взять в рот его половой орган сразу после того, как Ларк выпустила тот из своего ротика. Ноно ласкала языком анус Рей, теперь она ещё вместе с этим рукой делала приятно Ларк, парой пальцев отрабатывала жене в самом нежном месте. — Э-э-ых! — Рэндольф издал звук, его сперма вышла. Рей выпустила изо рта его орган, открыла рот, всем показала сперму любовника, собранную на языке. Ноно поспешила прильнуть, забрать в свой рот эту добычу. После этого Рей пожелала сделать так: она ложится на бок, Рэндольф своим языком облизывает ей клитор, Ноно — вводит язык в анус, Ларк ртом захватывает ей язык. Герои заняли именно эту позу: Рэндольф привычно делал куни своей любовнице — потом он сменил язык на пальцы, Ноно по-прежнему старалась как можно более энергично с помощью языка стимулировать анус Рей (кажется, изящные бледные ягодицы внушили её влечение) — периодически богиня его вынимала и проводила им по промежности. Ларк по очереди пососала язык Рей, подставила ей потом свой клитор, а потом и анус. Когда язык Рей очутился внутри ануса Ларк, скрытого меж пары очень аккуратных смуглых ягодиц, Лилит испытала оргазм — собственный анус бледной японки сильно сократился вокруг языка Ноно, клитор ответил сладострастным толчком на трение о пальцы Рэндольфа, столь уже для него привычные. — Спасибо вам, — Рей приподнялась, взглянула в счастливые глаза Ноно. Как оказалось, в тот момент, когда анус Рей сокращался во время оргазма, Ноно сама испытала оргазм, даже не трогая свои гениталии — искусственные мышцы выдали несколько сокращений, полных жаркого, влажного, экстаза. Ноно сейчас посмеялась, после чего поспешила обнять Рей. Какое-то время дальше все четверо вот так голышом лежали или сидели на кровати. — Аянами Рей, — Ноно всё обнимала Лилит и сейчас обратилась к ней, — я думаю, нам пора перейти к следующему этапу. Ноно, только освободившись из объятий с любовницей, приблизила свои руки к влагалищу, шар темноты, окутанный алым ореолом вырос там из крохотной точки пустоты, где был клитор — когда он пропал, то из этой мини-сингулярности возник мужской половой член, торчащий в эрекции, такого же цвета и оттенка, что и вся кожа Ноно. Рей внимательно его осмотрела и взяла себе в рот, начала его сосать. Рэндольф в это время со спины взял шары бюста Ноно, а Ларк засунула смазанный палец в анус Рей. Последняя, прочувствовав как следует ртом фаллос Ноно, поспешила занять на нём местно. Насадив себя вагиной на этот предмет, Рей теперь охотно наездницей скакала на копье Ноно. Взгляд алых глаз исполняла похоть. Ноно ощущала мощный приток влаги внутри Рей. Альбиноска с синими волосами очень энергично скакала, бюст с торчащими титькми, словно купала храма похоти, венчал эту блудницу Вавилона. Ларк и Рэндольфа она попросила так встать, чтобы на виду у неё присутствовали их гениталии. Потом Рей попросила Ларк сесть на лицо Ноно, прижаться гениталиями к губам и к носу возлюбленной. Рей наклонилась, чтобы сама своим аккуратным лицом прижаться к небольшим ягодицам Ларк. Рэндольфа она попросила смазать член и заняться с ней содомией. Такую позу они теперь заняли. Ноно лежала, языком ублажала жену, членом — давала любовнице ублажать себя. Рей то двигалась на этом члене, попутно вжимаясь лицом в ягодицы Ларк, то останавливалась, чтобы раздвигать эти аккуратные, шоколадные полушария и облизывать скрытый меж ними анус, вводить в его глубину свой язык. Рэндольф в это время содомировал Рей — познавал свою любовницу в бледную попку, ствол его члена, по мере движения бёдер, наполовину исчезал и возникал в хвате женского ануса. Рей Аянами, как обычно, вела себя достаточно молчаливо, но даже так было видно — по глазам и жестам, как Лилит вся балдеет. От этого у неё ещё сильнее разбух собственный клитор, чьи габариты приблизились к настоящему мужскому достоинству, пусть и маленькому. Это стало всем видно, когда обладательница данного девичьего хоботка попросила всех изменить позу. — Когда у Рей так набухает эта штучка, — Рэндольф говорил об этом даже с долей смущения, — она превращается в настоящее животное. Он дал ей шлепка по заднице. Обладательница синих волос на это только улыбнулась. — Я хочу взять им анус Ларк, меня очень возбудили её ягодицы и я тоже захотела стать мужчиной, чтобы овладеть ими. — Хорошо, если ты хочешь, бери, мне не жалко, — Ларк без разговоров предоставила Рей возможность пробраться своими гениталиями ей в анус. Перед тем, как богиня изволила это совершить, Ноно дала Ларк сесть на свой член. В результате Ларк была сверху, Ноно двигалась под ней, чтобы исполнять супружеский долг, Рей вонзилась супер-клитором в анус Ларк, Рэндольф продолжал содомировать свою любовницу. Так оно продолжалось не долго — Рей от такого, сама, как мужчина-содомит, беря женщину и принимая пассивную содомию в себя, пережила бурный оргазм — большой клитор, то долбящий маленький анус Ларк, то просто трущейся о него, весь просто разразился толчками и выбил мощнейшую волну даже не жара, а настоящего кипятка — словно обдавшего всё ниже пояса и выше бёдер. Анус Рей в это время так сокращался, что член Рэндольфа просто вышибло из нутра Лилит. Рей потребовалось несколько минут, чтобы вернуть себе способность связанной речи. — Рэндольф, — Рей взглянула на член своего любовника, ныне торчащий без дела. — Я хочу, чтобы ты овладел анусом Ларк. — Ларк, ты не против? — Рэндольф взглянул на изящную, компактную попку пацанки, которая ничего в нём не пробуждала, Рей и Ноно ему нравились больше. — Если Рей хочет, я это сделаю — я уже принимала в попу парней и Ноно, когда она как мужчина, так что — давайте. Только смажьте там хорошо. Они заняли такую позу: Ларк как женщина села на член Ноно, он исчез во влагалище — супруга была лицом к супруге; Рэндольф со спины совершил заход в Ларк, погрузился ей в потроха своим членом, взял потом руками за маленькие титьки спереди — вот так трое задвигались. Во время такого совокупления Рэндольф и Ноно чувствовали друг друга. Клитор Рей не сник — она наблюдала за всем этим и, немногим позже, участвовала: Рей рукой стимулировала мошонку Рэндольфа, целовалась то с ним, то с Ларк. Она дошла до того, что подставила свой здоровенный клитор к лицу каждого участников — Ноно, Ларк и Рэндольф целовали этот боевой агрегат по очереди. Потом Рей сунула пару пальцев в анус Рэндольфа, всячески стимулировала там ему простату. Так она добилась от него характерного звука и извержения в маленькую попку Ларк. После этого Рей попросила Ларк сесть на лицо и опорожнить кишечник в рот. Получив так сперму Рэндольфа, Рей попросила Ларк теперь своим клитором тереться о её клитор. Рей рукой дрочила член Ноно, ей Рэндольф проник пальчиками во влагалище. Ларк взялась за это дело — и что в итоге? Ларк обнажила зубы — смуглая девочка кончила первой, её клитор от союза с таким гигантом, какой торчал там у Рей, раньше зашёл в волнах экстаза. Да и психику Ларк очень впечатлило обнажённое тело альбиноски, отмеченное таким большим женским половым органом, такими возбуждёнными грудями — с торчащими титьками — и, наконец, таким развратным лицом, на котором с горячих губ стекает струйка спермы — спермы, принятой из её, Ларк, зада. Ноно усекла оргазм Ларк, потому поняла, что сейчас вот-вот кончит. Чтобы отметить это дело, — сообразительная в этом отношении девочка-робот — приблизила свой фаллос к лицу Рей. Его захватывали бледные пальчики самой Аянами, а пальцы Картера были засунуты Ноно во влагалище — ещё немного работы ими, и вот — светлая сперма летит прямо на лицо Рей, Ноно совершила извержение ей на глаза, щёки, нос, рот, губы. — Ну, ты настоящая… — Ларк жила в культуре, где слова типа «шлюха» и «педик», ровно как и «извращенец», давно утратили прежний негативный смысл, потому ей буквально не хватило слов, чтобы выразить всё, что она сейчас почувствовала. — Лилит — я настоящая Лилит, Ангел Чёрной Луны, — Рей облизала горячую губу, всё её лицо покрывала сперма, извержением брошенная из полового члена, торчащего прямо на женском теле. Дальше Рей потребовала от Рэндольфа облизывать себе влагалище языком — и в это самое время Ноно должна была совершать с ним содомию. Поза выстроилась — Ларк пока в меру сил ублажала участников. Рэндольф снова трудился языком с таким большим клитором, Ноно сунула свой мужской, половой член в анус англосакса и достаточно размеренно содомировала его — Ларк рукой стимулировала жену в разные местах. Рей, видя перед собой такое, кончила, оргазм этот вышел не такой мощный, как был до него, но тоже хороший. Ноно вытащила член из Рэндольфа. Сейчас все легли отдыхать. Рей вдруг обняла Ларк, глубоко поцеловалась с ней рот в рот. — В следующий раз я хочу провести время отдельно с тобой, — разорвав поцелуй, сообщила о своих намерениях альбиноска, сверкая рубином своих очей. — Твой облик миниатюрной пацанки, — говорила пылкая любовница, держа рот возле рта Ларк и вдыхая запах девицы, — он меня возбуждает. — Хорошо, — улыбнулась ей Ларк, — ты необычная и красивая женщина, Рей, ты мне тоже возбуждаешь. Рэндольфа и Ноно обменялись взглядами и на этом по-доброму, немного иронично засмеялись. Ноно развоплотила свой член такой же микро-сингулярностью. Они омылись в одном из святых источников, после чего оделись — только Рей не считала нужным скрывать свою наготу и спокойно расхаживала тут полностью обнажённый по территории храма. *** Симон пока отлучился. Синдзи, Аска, Мари и Рей глядели на городскую панораму с одного из уровней Дворца Спирального короля. Мари гиперактивно заняла внимание Аски. Синдзи и Рей отошли от них и кратко обсудили Симона. Рей сказала, что ей с ним хорошо. Синдзи улыбнулся на это, после чего ушёл в себя, как-то отрешённо уставился в горизонт. Ветер трепал ему чёлку. Аска, устав энергично судачить с Мари, обратила внимание на своего возлюбленного. — Синдзи-кун, ты чего задумался?! — Аска хлопнул его по плечу. — Ты весь в мечтах воображаешь, что Симон тебя трахает? — Если совсем честно, — Синдзи обернулся к ней. — Меня куда больше возбуждает именно его зад. Я хочу взять его за ягодицы и трахнуть в дырку между ними, хочу его там залить своей спермой. Аска рассмеялась — потом шлёпнула Синдзи по попке: — Зная твоё фанатичное преклонение перед жопой Тодзи — я не удивлена! — У меня даже зараждаются фантазии… в которых я и Каору вместе ебём Симона в его жопу. — О! — Аска рассмеялась. — Даже так?! — Да, — кивнул Синдзи. — Даже так. — Ты думаешь, Симон-кун пойдёт на это? — Мари рядом вальяжно прислонилась к ограждению. — Не знаю, но пока я начну с малого. — Мне вот заходят такие извращения, — призналась Мари. — Потому что они попирают образ «нормального, сильного мужчины». Будь я сама мужчиной — занималась бы только аналом. Синдзи и Аска переглянулись, потом посмеялись над этим. — Я и Мари — извращенцы, и мне очень нравится растлевать нормальных людей и втягивать их в наши мерзкие оргии, — сформулировал такую мысль Синдзи, глядя на город. — Я надеюсь, мой образ жизни заставит их сойти с пути нормы и стать педиками, трансами или кем-то ещё, вплоть до некро и зоо. Главное — чтобы они были бесполезны для размножения. Друзья, вы же знаете, что я ненавижу саму жизнь, потому мне очень нравится хотя бы духовно разрушать механизм воспроизводства общества. — Я тебя полностью поддерживаю, — Мари положила руку на плечо Синдзи. — Ненавижу отношения между мужчиной и женщиной. — Я больше по мальчикам, — напомнила о себе Аска. — Совершенно точно я люблю их. Девочки мне заходят главным образом от моей распущенности. Если бы не распущенность, я вряд ли положила бы глаз на свой собственный пол. — Аска, но ты говорила мне, что всегда была уверена, что не будешь заводить детей? — вспомнил Синдзи. — Да, так точно, — кивнула Аска. — Я решила, что у меня никогда не будет спиногрызов. Я вообще всегда считала и сейчас так думаю, что требование размножаться — это всё нам навязанное. Нужно заглянуть себе в сердце и узнать, хочешь ли ты иметь детей или нет. — Я тоже так считаю, — согласился Синдзи. — Прямо как моногамия и гетерастия, они навязаны. Я даже рад, что они есть, потому как я могу бросить тим вызов. Это приятно, — позитивно улыбнулся наш герой. Тут Мари пришло в голову следующее — начать защищать духовные скрепы: — Синдзи, я понимаю, что ты глубоко убеждён в том, что жизнь сама как таковая — змей Уробороса, но попробуй отрешиться от этого. Разве у тебя нет желания воспитывать другого субъекта? Вкладывать в него душу? И радоваться тому, как он будет любить тебя, а? Твой сын или твоя дочь. — Я люблю вас, мои друзья, так что, вероятно, очень любил бы своих детей, если бы они у меня были, — Синдзи повернулся спиной к городу и опёрся на перила. — Каору хочет завести детей, он был бы хорошим отцом. Я тоже был бы хорошим отцом хотя бы ради того, чтобы быть не как мой отец… и как моя мать. Но, друзья, я сам по себе — отвратительный человек. Я — наркоман, я слишком эмоционален и могут делать импульсивные, кошмарные вещи. Я — эгоист, потому как много думаю о себе. Я больше хочу от других, чем могу дать сам. — Синдзи, я не согласна, что ты настолько плох, — Аска молвила это очень проникновенно. — Ты очень помог всем нам. По-правде говоря, Синдзи, ты меня очень впечатлил своей добротой. — Я рад, что ты так думаешь! — улыбнулся Синдзи. — Но после того, как я слишком глубоко узнал, что у людей в сердцах, я стал ненавидеть людей. В том числе я ненавижу себя. Неважно, насколько я хороший. Я всегда будут хоть немного, но ненавидеть себя сам. Потому что иначе не могу. Аска вздохнула — также опёрлась на перила, ветер трепал тут её рыжие волосы. Синдзи сейчас всё ещё оставался в женской одежде, а Аска, Рей и Мари — в мужской. — Синдзи, если честно — я тоже всё ещё ненавижу людей, в том числе себя саму. Но раньше я себя ненавидела гораздо-гораздо больше, чем сейчас. Потому Синдзи, можешь думать, что хочешь, но благодаря тебе — и не только благодаря тебе, Каору тоже внёс в это важный вклад — благодаря вам я изменилась, я перестала столь сильно ненавидеть всех вокруг. Синдзи, ты не думаешь, что когда-нибудь эта ненависть может исчезнуть? — Честно? Нет. Я думаю, что в нашем сердце всегда будет место злу. А теперь я стал очень духовно чувствителен. Возможно… знаешь, — Синдзи глубоко подумал, стараясь уловить очень тонкие духовные ощущения. — Наш враг Ньярлатхотеп растворён во всём мироздании, в том числе он есть в душе каждого из нас. Без частички зла и греха мы бы не могли существовать. Я ненавижу Ньярлатхотепа за то, что он устроил с нами и за то, что он делает со всем миром. Потому, Аска, я так думаю, что пока я жив, я буду ощущать Врага всего живого везде и внутри себя самого. Я буду видеть его в других. Потому буду ненавидеть его — Дьявола. Синдзи тут взглянул в небо и немного задумался, после чего вошёл в состояние вроде транса, когда он мог только беспрерывно говорить с отрешённым взглядом: — Я думаю, Ньярлатхотеп всегда с нами. Я теперь настолько чуток, что при желании могу ощущать его везде. Ползучий Хаос — борьба прогресса и регресса, воли к жизни и воли к смерти… Хаотическое устройство мироздания, где одни существа постоянно сталкиваются с другими. Человек — давящий букашек, Великий Древний, давящий людей… Ангелы и люди, помещённые на одну планету, где взаимоисключающие формы жизни должны сражаться. Кайдзю туда же. Классовая борьба, национальные распри, религиозная рознь, тирания, революции. Даже обычные люди, говорящие друг другу грубые слова, от которых болит сердце. Естественный отбор. Всё это — Он. Я теперь достиг такого глубокого духовного уровня, — вздохнул Синдзи, — что теперь даже не понимаю, я ощущаю Бога Зла вокруг и внутри нас. Я думаю, жажда уничтожить Идею Зла подсознательно двигала всеми. Стремление Иисуса из Назарета и его апостолов SEELE превратить людей в кисель, чтобы больше не было Зла, чтобы зло было уничтожено. Стремление Ми-Го превратить в киборгов без свободы воли всех, кого они сочтут достойным быть частью своего межгалактического коммунизма, чтобы зло было уничтожено. Стремление моего отца уничтожить мир и занять место Бога, чтобы зло было уничтожено. Стремление Аянами и Рэндольфа и достигнуть возвышенной атараксии и отрешиться от боли, чтобы зло было уничтожено хотя бы для них самих. Стремление моей матери отдаться воле к жизни и преодолеть так боль и страх, чтобы зло было уничтожено хотя бы для нас самих. Стремление APE превратить людей в бесстрастные механизмы и стремление ВИРМ уничтожить материю и поглотить все души, чтобы заполнить собой мироздание, искоренив всё, кроме самого себя — чтобы зло было уничтожено. Стремление Антиспиральщика угнетать аффекты жизни — чтобы зло было уничтожено. Стремление Каору убить себя и так стать абсолютно свободным… чтобы зло было уничтожено для него самого. В конце концов моё желание сделать так, чтобы всё это закончилось… чтобы зло было уничтожено. Я теперь понимаю, что всё это — от него. Ползучий Хаос Ньярлатхотеп управляет всеми нами ради своей садистической игры. Вот так Он сочиняет Повествование наших жизней. Пишет Книгу нашей Судьбы. Ньярлатхотеп открывает каждому часть себя, что субъект бросил все свои силы на борьбу с ним. Но так как он сам — уже всё, они лишь зазря ранят мир и самих себя. Ньярлатхотепу не нужно больше ничего, чтобы заставить нас убивать себя голыми руками себе на потеху, ему хватит открыть перед любым из нас часть себя — сбросить маску. Он — везде. Вот почему борьба с этим Сочинителем Повествования наиболее последовательна у Мелькора — только он среди многих сам достиг такого глубокого духовного опыта, чтобы ощутить насколько глубока власть Дьявола над мирозданием, как говорил Достоевский. Вот почему Мелькор не остановится — он видит зло Ньярлатхотепа постоянно, всегда, везде и во всей полноте… Взгляд Синдзи до того чуть ли не закатившейся, сейчас вернулся в норму. Аска и Мари не испугались его, видя, что Синдзи настолько глубоко ушёл в духовные переживания, пережил настолько мощное религиозное откровение, что это был настоящий повод для волнения. — Вот почему, — Синдзи занял удобную позу, — никогда я не перестану ненавидеть себя и весь мир. Я на самом деле ненавижу Дьявола. А он — не отделим от нас. Симон привёл Синдзи, Аску, Рей и Мари в свои покои. Йоко обещала явиться на эту вечеринку. — Синдзи, с Рей я уже как следует успел познакомиться. Теперь позволь мне в первую очередь обследовать твоих подруг, — попросил Симон. — Конечно — сделай это у меня на глазах, Симон-кун, — Синдзи улыбнулся. — Взамен я попрошу тебя лишь исполнить мои пожелания в постели с тобой, Симон-кун. — Ты хочешь, чтобы я тебя трахнул? — Да, но не только… — Хорошо, я дам тебе в попу пару раз — для меня это не проблема. Я давно не давал попой, но могу тряхнуть стариной. Тем более со мной это делал сам братан Камина, — согласился Симон. — Симон, прямо тебе скажу, — Синдзи за это одарил друга пошловатой улыбкой, — меня распаляет твой зад. — Понимаю. — Симон с одобрением кивнул. — Нет, я совершенно точно по девочкам, но иногда разнообразия ради содомирую молоденьких, худеньких парней — просто для разнообразия, потому как постоянно иметь дело с женщинами — это однообразно как-то. — Тоже хороший вкус, — одобрил Синдзи. — По-моему, хороший вкус это всё, кроме отношений между одним мужчиной и одной женщиной — не знаю ничего более скучного и унылого, чем гетерастия. Но я вот, Симон-кун, больше люблю отдаваться мужчинам. Тогда я сам чувствую себя женщиной. Мне психологически очень приятно от того, что мой анус становится вагиной. Синдзи взглянул в сторону Рей: — Бери член, — он протянул ей из портала искусственный мужской половой орган, — будешь заниматься мной. Ребята скинули одежду и выстроились вот так: сперва Аска сосала у Симона на коленях, а Мари позади рукой мастурбировала Аску. Синдзи в это время смазал себе как следует анус, многократно страдавший от извращённого и противоестественного применения, и так подставился под Рей — она прочищала его искусственным мужским половым органом. Мари стимулировала гениталии своей любовницы, благодаря чему там появилась влага, после этого лесбиянка добавила смазки. Аска повернулась на четвереньках к Симону — рослый красавец совершил вхождение. Член познал влагалище. Мари подставила ей свою куночку для лесбийских ласок. Симон таким образом владел влагалищем рыжей красавицы и видел перед собой то, как прекрасно пилот Евы-02 смачно облизывает гениталии своей грудастой любовницы. Да, Мари при этом постоянно была на виду своей грудью — её бюст чрезвычайно возбудил Симона. Синдзи, чуть приподнимаясь, наблюдал за всем этим, в это время Рей непрерывно прочищала анус мальчика-трансгендера. Пилот Евы-01 наиболее внимательно акцентировал свой взгляд на ягодицах бывшего пилота Гуррен-Лаганна — пребывая в движении, эти полушария чрезвычайно распаляли вождя развратной секты. Ощущая у себя внутри инородное тело, Синдзи представлял себя женщиной, и от этого возбуждение его ещё сильнее разрослось. — Симон! — наконец Синдзи не сдержался. — Я хочу тебя в зад! Хочу! Прямо сейчас! Синдзи воображал себя транс-женщиной, женщиной, которая отрезала себе груди, вставила постоянный имитатор своего члена. — Ну, хорошо, Синдзи, хорошо, — Симон повернул голову, очень по-доброму посмотрел на него. После чего шлёпнул себя по ягодице. Зад его был достаточно широкий, но в целом пропорциональный общей, ярко выраженный мускулатуре тела. Симон был нормостеником. Синдзи очень нравились такие парни. Он поспешил схватить смазку, сунуть в первую очередь палец в Симона. Рей в это время не прекращала посылать толчки в кишку нашего героя-любовника. Симон зато остановился, прекратил пока иметь Аску. Сама же рыжая шлюшка не прекращала втирать свою мордашку в мокрую куночку Мари. Синдзи сунул наконец свой член меж сочнейших ягодиц Симона! О, гром и молния! Можно ли передать ощущения, сексуальные и моральные? Синдзи осквернял народного героя, того, с кем его сравнивали, говоря, что Симон — настоящий герой, а он, Синдзи, жалкая тряпка! Он, ощущая себя женщиной с искусственным членом, познавал такое седалище! Перед ним был образец мужского героизма, кумир и пример для жителей Каминограда! — То ли я вырос, то ли у Камины был побольше, — прокомментировал Симон. Синдзи рассмеялся, его очень возбудили такие слова. — Скажи, Симон, как тебя ебал Камина? — Синдзи наконец очутился внутри мужчины, после чего окончательно потерял себя — Синдзи мог только работать бёдрами, долбил своего сексуального знакомого в тесные, жаркие потроха. Самого Синдзи при этом продолжала иметь Рей, бледная альбиноска с синими волосами вся аж напряглись. Сам Симон куда более медленно двигался теперь внутри рыжей блудницы. Зато Аска не утрачивала сосредоточения по части стимуляции гениталий Мари. — Так и ебал, — ответил Симон. — Брал, ставил раком и ебал. — Это закончилось, когда он нашёл девушек? — Да. Почти. По привычке только он иногда редко меня брал, но… не более четырёх раз. Камина, когда дорвался до женщин, то не думал по большей части ни о чём. Так, у него что-то было с Киттаном… и то, кажется, по просьбе Йоко. Чтобы всё это было более удобно, Симон накрыл собой Аску, опустился он как можно ниже. — Ах, он! О-он! — Синдзи впился пальцами в Симона. Его зад настолько возбудил нашего героя, что много времени весь этот акт таки не занял. Синдзи ещё подгоняла Рей, нажимая на простату, как он любил, потому сперма полетела чрезвычайно чувствительно и приятно. Синдзи аж открыл рот, выпуская из себя звук. Вот так это выглядело, пока задний проход Симона принимал мужскую сперму. По мере извержения семени работа его бёдер останавливалась, в конце трансгендер полностью остановился. Рей вынула искусственный член, а Синдзи — естественный. Его он ещё субъективно ощущал как искусственный. Или как гигантский клитор. Симон поспешил сразу же встать и опорожнить кишечник от спермы нашего трансгендера. Похотливое желание пока было удовлетворено. Синдзи сейчас наслаждался только созерцанием обнажённого тела Симона. Он вернулся — перевернул Аску лицом к себе, глубоко засосался с ней поцелуем, овладел ею миссионерской позе. Кончил с тихим звуком. После этого Аска легла на Симона, и Рей искусственным член довела её до оргазма во время глубокого засоса с ним. Симон после короткого отдыха взялся теперь за Мари. Синдзи наблюдал за этим. Рей теперь подставила влагалище Мари, лесбиянка её ублажала, находясь на члене Симона. Ближе к концу акта, Синдзи потребовал насадить себя на искусственный член — Аска сделала это — и так трансгендер снова овладел седалищем Симона. На этот раз Мари лежала на боку, поднимала ногу, было видно, как ей во влагалище входит член любовника. Симон тоже поднимал теперь ногу. Синдзи входил ему в зад также на боку. Только Аска стояла возле кровати, приспособилась так, чтобы вонзать в потроха Синдзи инструмент, повязанный на месте естественного мужского прибора. Симон кончил в этот раз первым, потому Синдзи пришлось вынуть из него свой жезл. Он теперь взялся за Мари, когда почувствовал, что может кончить, то попросил Аску заняться Мари — она вынула из него член и сама легла возле своей любовницы. Пока три лесбиянки остались на кровати, Синдзи принялся стоя целоваться с Симоном. После ряда чисто мужских ласок, член Симона снова вскочил. Синдзи облизывал соски Симона и дал ему облизывать титьки себе. После Синдзи попросил любовника взять себя на руки. Симон согласился. Синдзи теперь осталось только дрочить себе. Он ощущал себя женщиной. Трансгендер захватил Симона ногами и рукой, получал от любовника толчки, Симон работал бёдрами, чуть улыбнулся. Пальцы ног Синдзи сгибались и разгибались. Пальцы руки впивались в него. Торс нормостеника прямо перед ним, почти грудь в грудь. Синдзи хватал жопой член Симона. Его ягодицы буквально пожирали фаллос мужчины. Он воображал себя женщиной. Возлюбленной Симона. Синдзи так глубоко ощутил себя женщиной, что наличие реальных гениталий полностью утратило для него всякое значение. Меж тем Синдзи доставляла мысль об осквернении: он норовил пожрать сперму гетеросексуального мужчины, возлюбленного образцовой женщины. Результат — всё нутро Синдзи содрогнулось от оргазма, капли семени вырвались из торчащего члена трансгендера и покрыли собой обнажённые груди двух мужчин, сцепившихся в акте любви. Синдзи сразу после этого глубоко засосал Симона. Он думал, что его, женщину, пожелавшую стать мужчиной, затопили во влагалище. Рядом торчал искусственный член, призванный стрелять спермой. А ощущение доставил оргазм клитора. — Спасибо — спасибо тебе большое, Симон-кун! — Пожалуйста, это было чисто по-дружески. Подошвы Синдзи вернулись на пол к ступням Симона. Синдзи энергично забарабанил пальчиками ног по пальчикам его ног. Синдзи очень нравилось находиться лицом у самой груди Симона, у самых его сосков. Симон на полторы головы превосходил Синдзи, потому ровный взгляд голубых, узких глаз утыкался как раз в красивейший торс нормостеника. Последний быстро повернулся к японцу-любовнику спиной. Наш симпатяга-трансгендер со распущенными волосами сразу же впился взглядом в углубление между сочными ягодицами. Да, сама спина, поясница и плечи Симона были тем ещё шедевром мужской красоты. Но, опять же, зад! О, словно экзальтированный язычник, вакханка Синдзи почувствовала желание поклониться этому идолу — этим двум полушариям, этой линии между ними, и этой мошонке внизу под ними!.. А что свисало спереди, о, у-у-ум!.. — «Камина, ты много потерял, когда умер. Тогда ещё Симон был маленьким, его жопа была почти детской. Я уверен, Камина, ты не был педерастом, потом детская жопка едва ли тебе заходила. Но вот эта жопа — это просто бог!» Вот так трансгендер переваривал новый эротический, чувственный, сексуальный и межличностный опыт. Обладатель этого шикарного седалище шагнул к кровати, чтобы присоединиться к трём девушкам. К этому полу Симон питал основной интерес. Во время дальнейших событий Синдзи не открывал взгляд от его зада. Лишь когда он был прижат к кровати или как-то ещё скрыт от взора, Синдзи впивался взглядом в какой-нибудь другой зад, в зад Рей, в зад Мари, в зад Аски, или же в их женские сиськи. Мари кончила. Аска теперь довела Рей до оргазма. Симон языком ублажал далее Аску, Рей и Мари сосали ей груди и целовались с рыжей-бесстыжей. Синдзи присоединился к этому, он то трогал девушек, то целовался с каждой из них, не забывая при этом с той же страстно впиваться в губы Симону. Своей рукой Синдзи постоянно щупал свои идолы, состоящие из двух полушарий и щели между ними. Через некоторое время Синдзи накрыл собой Аску и Рей. Мари целовала и ласкала Симона, хватала и сжимала ему яйца, а в это время сам Симон совершал активную содомию с главным героем нашего пустого гаремника без сюжета. Синдзи со стонами принимал в себя его толчки, пальцами впивался в груди то Аски, то Рей, сосал язык то одной, то иной. Трансгендер чувствовал себя лесбиянкой. За таким занятием их застала Йоко. Мари сразу же кинулась к ней, раздела у всех на глазах, возбудила, покрыла поцелуями, полапала попку, бёдра и груди. Симон уже давно пересытился своей первой возлюбленной, потому реакция его вышла не столь острой как у Синдзи, Аски, Рей и Мари — эти всей сейчас дружно вожделели самую смачную шлюху во всём Каминограде. Йоко всячески страстно отвечала Мари. Симон, глядя на это, всё-таки разразился оргазмом в потроха Синдзи. Аска и Рей выбрались теперь из-под трансгендера, поспешили навстречу Мари и Йоко. Девушки расположились так — Аска язычком обрабатывала анус Йоко, Мари — влагалище, Рей — сосала язык самой Йоко. Синдзи в этот момент по очереди пристраивался к каждой из трёх своих любовниц. После того как он пять минут побывал во влагалище каждый, то взялся теперь за саму Йоко — Синдзи по очереди брал её в рот, во влагалище и в зад. В последнем местечке юноша, горячо дыша, по понятным причинам, задержался дальше всего. Синдзи обратил внимание на то, что попка Йоко похожа на попку мальчика. Узкоглазый симпатяга с распущенными волосами, благодаря которым он смахивал на девочку с членом и без груди, вот этим самым торчащим органом также тёрся о подмышки Йоко, проводил им ей между грудями. В это время Аска сунула ему пару пальчиков в анус, Мари сунула тоже два в анус Йоко. Симон руками активно ласкал влагалище Аске и Рей и не стеснялся целовать анус Мари. Когда лесбиянка попросила ввести себе в анус язык — Симон без проблем это сделал. После этого то же самое проделала Йоко — Мари подставила к её лицу своё аппетитное седалище и почувствовала как следует вхождение влажного, невероятно приятного девичьего язычка себе в горячий анус. От одного только этого мышцы влагалища Мари выдали небольшой оргазм. Аска до тошноты целовала Йоко, Синдзи обнимал таз Йоко, Симон совал своё лицо в большие груди Мари, торчащие титьками. Аска сказала, что хочет писать. Синдзи попросил её проделать это здесь. Аска полила всех своей мочой. Йоко и Мари повторили её подвиг, залив уриной Симона, Аску, Синдзи и Рей. После всего этого ребята сходили в души, сели за стол, где перекусили всякими вкусностями. После такого отдыха они вновь вернулись к развлечениям в постели. В первую очередь Синдзи попросил лечь Симона. Член Его Величества быстро был возведён стараниями сразу четверых девушек и одного трансгендера, отличного от девушки лишь отсутствием бюста и наличием своего стручка между ног. Во всяком случае с точки зрения Симона иностранная, азиатская наружность всех четверых, предавала им нескольких однородный и от того даже андрогинный вид. У Аски и Мари присутствовали наглядные черты азиатской внешности, полноценная такая внешность была в лицах Синдзи и Рей. В этом поистине вавилонском столпотворении Аска водила языком по члену Симона справа. Рей — слева. Синдзи — с середины (он был прямо, если смотреть от лица Симона), трансгендер делал акцент на облизывании мошонки. Йоко и Мари подобрались к башне с боку. После этого Синдзи жопой очутился на этом жеребце, готовом к скачке. Когда фаллос полностью занял положение внутри ануса Синдзи, то наш герой-любовник лёг спиной на грудь Симона. Последний работал под мальчиком, посылая атаки в его замечательную юношескую норку. Длинные волосы трансгендера закрывали лицо Симона. Последний прокомментировал, что Синдзи с такого ракурса не отличим от настоящей девочки. По понятным причинам этот комментарий все восприняли исключительно как похвалу. Стараниями всё тех же четырёх девушек член Синдзи быстро окреп — Йоко наш герой попросил сесть на своего коня. Великая блудница не отказала. Вот так королева шлюх оседлала своим влагалищем это копьё. Образовалась своего рода конструкция, где внизу лежал Симон, выше размещался Синдзи, а на Синдзи — гнала Йоко; и ещё Аска, Рей и Мари со всех сторон трудились над всем этим. Вот так выглядит настоящий Вавилонский зиккурат! Наши герои, бросившие вызов богам, смогли его воздвигнуть — и увенчать самой дорогой блядью на планете! Йоко вначале своей замечательной, сексуальной спинкой Великой блудницей восседала к лицу Синдзи. Потом продажная девка очутилась своей шикарной грудью к лицу японца. В это время Аска с помощью искусственного члена ворвалась в зад Йоко, так похожий на зад юноши. Рей сосала рот Симона, Мари подставила груди ближе к головам Синдзи и Йоко. В этом плотном смешении тел Синдзи пережил последний свой оргазм на сегодня, трансгендер остался очень доволен. Синдзи забрал с собой Йоко, главным образом для того, чтобы его собственные друзья с ней повеселились. Симон остался лежать на постели в окружении Аски, Рей и Мари. Сейчас все решили ещё раз сходить в душ и лечь спать. С краю легла Рей, поближе к Симону. Через него лежала Аска, а за ней — Мари. Так все четверо спали под одном большим покрывалом, только оно одно скрывало их наготу. Босые ступни выглядывали из-под ткани. Головы разместились на подушках. Симон повернул лицо в сторону Аски, потому как среди всех она сейчас больше всего его волновала в качестве женщина. Мари рукой захватывала Аску, старалась как можно ближе положить свою голову. Вот так ей нравилась её возлюбленная. Рей смиренно закрыла глаза за плечом Симона. Сон накрыл их. — Симон Проходчик, ты выслушал обе стороны — сатанистов Демона Жизни и паладина Ангела Смерти, — прозвучал Мелькор, в один момент он буквально соткался из ночного полумрака, выступил из зыбкой яви сна. Кошмар и действительность сейчас переплелись очень тесно. Облик реальности позади его спины уподобился отражению в воде, на этом отражении пошли круги, и таким образом произошло преобразование. — Ага! — Аска вскочила — раньше, чем все остальные. Нагая девица коснулась зажимов на голове, таковые сейчас оставались среди её рыжих волос в качестве заколок. В руках появился бластер. Честь комнаты преобразилась под некое совершенно другое место, смахивающее на свод некого мрачного, готического замка. Линия густого сумрака проходили через комнату, с одной стороны — большие стеклянные окна, вид на ночной Каминоград с высоты птичьего полёта, с другой — какой-то тронный зал Тёмного Властелина. В качестве источника освещения там служили какие-то жаровни с отделкой тёмного и серебрянного, их чаши источали какие-то пышущие сгустки вроде болотных газов. Поодаль полукругом в потолок уходили колонны, обвитые живыми и гигантскими змеями. Или кем-то вроде змей. По воздуху плавали лемуры — тёмные морские ежи с прищуром хищных глаз. Материализованные кошмары рыскали в поисках добычи. Они слетались на ауру Мелькора как пчёлы на мёд. Свет инфернальных жаровен позволял разглядеть многочисленные узоры на сводах, полностью абстрактные. Аска не стала более расточать внимание, так как её больше заинтересовал сам Враг, а не его мелкая подтанцовка. Мелькор предстал в облике эльфа ростом около трёх-четырёх метров, с длинными белыми волосами и очень изуродованным, замогильным лицом. От него веяло смертью и распадом. Прямо через лоб и белые горящие глаза протягивались шрамы, один такой переходил в вырванный кусок мяса, прямо на щеке. Благодаря этому сквозь дыру в лице была видна челюсть, были видны белые зубы Мелькора. Казалось, он скалит челюсть, в то время как его взгляд, остальное положение скул говорили о выражении сугубо возвышенном. Для которого чужда была всякая грубая враждебность. Прицел бластера Аски красной точкой замер на лбу Мелькора, прямо над белыми, пронзительными глазами. — Scheisse! Душечка, а ты красивый парень! Ничего не скажешь! У тебя видок, как будто тебя царапала по физиономии гигантская курица! — Аска испытала глубокое, чисто физиологическое отвращение к такому лицу; само по себе оно казалось очень изящным и красивым, и вот его совершенно безжалостно искромсали. — Это был орёл, — спокойно ответил Мелькор наигранно формальным тоном. — Сейчас в тебе будет дырка от бура! — Симон встал рядом с Аской — вокруг кисти обнажённого парня из изумрудной плазмы вырос металлический бур, пульсирующий зелёной спиралью. Он наставил это орудие на Мелькора. — Я явился не сражаться, — ответил он. — А зачем ещё, Душечка?! Не сри в уши! Если ты не будешь бить нас кулаками в лицо, то так будешь дубасить своими слова по сердцу — это тоже оружие! Тоже нападение! Тоже агрессия! — аргументировала Аска. Мари и Рей всё ещё находились на кровати позади Аски и Симона. — Красавица-принцесса говорит правду; Мелькор — ты наш враг по духу, ты распространяешь кошмар и отчаяние; для нас ты не слишком лучше Ньярлатхотепа и Антиспирали, — сказала Мари, движением пальца помещая себе на лицо очки. Ими сисястая, нагая красотка просканировала противника: — «Он вызвал фазовое смещение! Объединил нашу реальность со своими кошмарами!» Рей ничего пока не сказала, только серьёзно глядела рубиновым взором на Мелькора. — Вы сделали свой выбор, бойцы NERV, и даже если противоречие в наших взглядах не может нас привести ни к чему иному, кроме прямой борьбы, я уважаю вашу свободу выбора, — сказал Мелькор. Апокалиптический Властелин никак не раздражался на враждебный тон, сразу же прозвучавший во время этой встречи. — Но позвольте сделать такой же выбор Симону Проходчику. Аска взглянула на своего любовника. Симон серьёзно, уверенно и напряжённо смотрел сейчас в лицо Мелькора. — Пока твоя тень нависает над теми, кто мне дорог, я никогда не встану на твою сторону, — озвучил это Симон. — А если ты вдруг сам посмеешь убить их, то моя ненависть к тебе, Мелькор, никогда не сделает нас союзниками. — Убить твоих близких? Нет — это всё не мои аргументы, — Мелькор отвёл взгляд с лица Симона на лицо его рыжей подруги. — Ты не против, если я покажу мой аргумент на тебе? Раз ты первая наставила на меня оружие. — Чего? О чём ты, чёрт тебя побери?! — Аска не поняла, про что он. — Когда мы принимаем некоторое решение ценностного характера, в основе него лежит наше сердце, наши чувства и наши эмоции. Скажем, убеждение, что нужно защищать Родину — ничто без патриотических чувств. Потому когда я говорю об аргументах, я обращаюсь не к рассудку, но к вашему сердцу. Потому как именно сердце обосновывает наши ценности и цели, которые мы ставим. Рассудок лишь выбирает средства и меру для реализации. Мелькор пояснил всё это, он глядел на Аску так, словно хотел применить некую физическую атаку, но не решался этого делать без дозволения. — Ну давай, покажи свой аргумент! — Аска стояла прямо возле того места, где проходила граница между двумя измерениями, пальцами ног почти касалась линии, за которой начиналась иная реальность. Мелькор сделал движение своей рукой. Прямо от потолка над головой протянулась петля, на вид, обычная верёвка. Рей, Мари и Симон успели лишь изобразить на лице испуг — удавка затянулась вокруг шеи Аски, она подняла её над полом и затянула горло. Босые ноги быстро заболтались над полом. — «У меня в крови нанороботы, которые снабжают мозг кислородом! В конце концов я пилот Евы — у меня достаточно метафизической энтелехии, чтобы жить без всего, что необходимо для человеческого организма!» — подумала она, но в этот момент сразу же испытала самое настоящее, истошное удушение. Петля на шее буквально не давала дышать так, словно Аска была не бойцом NERV, а обычным безоружным человеком. Аска первым делом попыталась прострелить верёвку бластером, увы, но он отказал — ИИ передал телепатическое сообщение: мол, попытка сейчас стрелять причинит вред самой Аске. — «Чего, блядь?!» Мари в это время через свои очки увидела, что все защитные системы вокруг Аски функционируют. Они в повышенном режиме. Но при этом никак не препятствуют петле душить её и держать над полом. Левитации никак не препятствует такому эффекту — ноги всё равно болтаются так, словно гравитация тянет их к полу. Всё выглядит так, словно левитации нет вовсе. — Аска! — Симон попытался буром перебить верёвку. Она правда не держалась даже за потолок, верёвка от петли просто уходила в точку пространства под потолком. — Стой! — Рей переместилась к Симону, даже заблокировала Спиральный бур с помощью своего щита АТ-поля. Прозрачный янтарный многогранник от этого пошёл трещинами. Содрогаясь от такого столкновения, Рей до конца догадалась, в чём дело: — Если нанести вред петле — будет вред самой Аске! Симон дальше попытался атаковать самого Мелькора — и получил камнем по башке. Откуда-то сверху свалился валун, он просто придавил Симона к полу. Аска продолжила болтаться в петле, которая её всё душила. Интуитивно, она поняла, что нужно сделать. Аска резко сконцентрировала всю свою волю на одном: — «Я не умру! Я не умру! Я не умру! Я не дам тебе меня убить!» Петля изорвалась на мелкие ворсинки, они сразу просто исчезли. Взгляд голубых глаз выразил отвагу. Аска снова коснулась пола подошвами ног и рукой. Согнула спину и согнула колени. Она жадно набрала в рот побольше воздуха. Бластер послал несколько выстрелов, но пройдя черту между измерениями, они просто исчезли на территории царства Мелькора. Симон попытался, к слову, пробурить пол, чтобы уйти от давления камня, но у него не вышло — теперь даже обычный пол оказался вдруг неуязвим для оружия, которое когда-то завалило космического демиурга. Симон только смог с большим трудом поднять этот валун, усилием спины и двух рук. Пот струился по его коже. Ожившие кошмары все очень возбудились, навострили игры. Лемуры жаждали напасть, но воля Мелькора, очевидно, держала всю эту рать под контролем. Демоны грёз ничего не могли сделать вопреки его позволения. — «Ариил, мне нужно твоё дальнобойное АТ-поле! Давай, мой Ангел-хранитель! Нужно испечь его ёбаные мозги в духовке!» Позади Аски появился белый нимб, быстро вытянувший эфирные крылья-ветви. С него прожектор повалил на Мелькора. Атака Ариила легко развеяла злобных лемуров, поубивала всех материализованных кошмаров, какие под него попали, полопала их как пузыри. Кроме того, там, где Ариил прошёлся по своду и колоннам, пошли трещины. Сам Мелькор вытянул на всё это палец, перед ним из крохотных частиц потолка и пола быстро вырос щит, состоящий из отражающего стекла. От стокновения с ним прожектор Ариила отразился обратно. Сама Аска, Симон, Рей и Мари на миг очутились внутри лучезарного туннеля. Луч прошёл через всю комнату привычного пространства, бегло осветил собой улицы Каминограда. Аска обнажила оскал зубов, когда всё это начало угасать. Симон окончательно смог выпрямить спину — прожектор Ариила развеял валун на его плечах. — У тебя хорошая воля к жизни, — отозвался Мелькор из-за щита. — Мне приходится прилагать волю, чтобы от неё отбиться. Аска убрала крылья Ариила, нимб угас. Ей требовалось для жарки Мелькора этой штукой прилагать такое усилие воли, каковое было эквивалентно борьбе с раком или побегу от неминуемо идущего на тебя цунами. Пот выступил на лбу. Аска нервно закусила губу. Мелькор на это сразу же отбросил щит за спину, там он моментально изменился и вырос в трон, на который хозяин уселся. Трон его выглядел так, как будто тот сделали из одно большого, расплавленного куска металла. Спинка распускала от себя многочисленные металлические руки, напоминая танец богини Кали — Я стал бодхисаттвой — я ощутил своё единство со всем мирозданием, в том числе с вашими сердцами, — пояснил Мелькор. Аска с негативным взглядом сложила руки на груди. — Это наделяет меня властью над вашей индивидуальной волей к смерти. — Симон повёл плечами. — Воля к смерти есть в сердце каждого существа. — Мари касалась своих очков. Рей сдержанно всё слушала. — Она может быть слабой или сильной, но она там есть всегда. — Потому ты можешь преобразовать эту волю к смерти в свою атаку, — поняла Рей. — Наложить Проклятие Танатоса. — Верно. Смерть от Проклятия придёт за каждым в той личине, в которой она тому лучше известна, — уточнил Мелькор, взирая на Аску и Симона. — С помощью воли к жизни можно пересилить этот воплощённый эгрегор, но он всегда будет рядом с вами. Он всегда будет мне союзником. Я могу использовать его силу против вас. — Что это была за верёвка?! — спросила Аска, приходя в себя. Болезненные ощущения вокруг горла пропали. Она щупала шею, там вроде всё нормально, даже кожа не болит. Симон только стряхнул пот со лба. — Он же тебе говорит, — звучала Рей, — это было воплощение твоей собственной воли к смерти. — Меня больше беспокоит, почему я так не могла от неё просто избавиться, — уточнила Аска. — И почему не сработали наши обереги, — добавила Мари, продолжая сквозь очки анализировать окружение. Сейчас все метафизические обереги, как прежде, защищали Аску. — Потому что эта «верёвка» была продолжением твоего hröa, — ответил Мелькор. — Hröa? Чего? — Обычно это слово эльфийского языка переводят как «тело», но тело — это лишь упрощённое значение для кого-то вроде вас. Природа сознания такова, что оно связано с некой протяжённой субстанцией. Тела простых смертных обычно намертво связаны со своим сознанием. Но волшебники способны простирать своё сознание дальше, например, пронизывая им собственное магическое оружие, гипостазируя себя в него, вкладывая частичку духа, если хотите. Тогда оно становится продолжением их тела с метафизической точки зрения. Hröa — это не только привычное тело, но и подобные конструкты, это всякая материя, которая пронизывается чьим-то сознанием, гипостазированным в него при помощи эманации. Так вот: твоя петля — это продолжение твоего тела. Это эманация твоей собственной воли к смерти, её гипостазирование. — Вот почему все классические защитные техники бесполезны, — поняла Мари. — Ведь защитные техники должны защищать тело и душу от атак, но эта петля, — она взглянула на Симона, — и этот валун — это, с точки зрения защитной техники, как раз само по себе то, что нужно защищать. Потому если атаковать камень или верёвку, защита будет это отражать. — Верно — попытаться снять моё Проклятие, значит, пытаться отодрать от себя часть себя же самого, — подтвердил Мелькор. — Его можно преодолеть только волей к жизни или некоторыми иными высшими буддийскими техниками, связанными с перестройкой самого вашего сознания. Если попытаться использовать что-то другое, то это будет равносильно втыканию себе в тело оружия, призванного рвать самого себя части. От этого вам же будет ещё хуже. Эффект Проклятия можно сбить чужой волей к жизни, но это лишь острочивает его действие. — Я это сразу почувствовала, — напомнила Рей. — Попытка нанести урон такой конструкции отразится на том, кого мы пытаемся от неё защитить. Таково Проклятие Танатоса. — Я понял, это что-то вроде компьютерного вируса, — Симон указал на себя и на Аску. — Ты впрыснул его в нас. — Не совсем. Говорю же: всё, что я использовал, уже было внутри тебя, — уточнил Мелькор. — Я же говорю, твоя воля к смерти всегда присуща тебе. Она всегда скрыта в твоём сердце. Азатот, Бог, породивший сущее, отрыгнул его противоречивым. Всегда противоречивым. Потому никто не избавлен от противоречий, обладание внутренними противоречиями — это условие для существования. Тот, кто избавляется от противоречий, приносящих страдания, тот растворяется в океане забвения. Что же касается способа моей атаки, то я атакую через онтологию. Я стираю границы между собой и тобой, чтобы осуществить внутри тебя действие, подобно тому, как ты поднимаешь свою собственную руку. Никакие двери и преграды не помешают мне наложить Проклятие — когда я наношу им удар, все двери и преграды становятся моей рукой — продолжением моей воли и моим оружием. — Эх, такой бы талант на лучшее применение! — заметила Мари. — Ты думаешь, я не пытался создать Эдем всеми силами?! — раньше Мелькор оставался спокоен, но такие слова Мари сейчас задели Чёрного Валу за живое. — Я пытался заполнить собой всё мироздание, чтобы привести его в состояние идеального порядка!.. Но у меня не получилось… Ты не знаешь моего опыта, ты не можешь судить об этом. Ты — микроб, не сделавший совершенно ничего для оптимизации мироздания; если ты можешь позволить себе упрекать меня, то только лишь потому, что ты не имеешь ни малейшего представления о реальном предмете. Мелькор быстро овладел собственным гневом. — Ладно-ладно, Душечка, без обид! — Мари замотала руками. — Но признай, ты не достиг такого абсолютного хладнокровия, если тебя волнуют мои слова. Ты ещё не стал Буддой. Мелькор чуть сузил свои белые глаза, горящие во мраке. — Душечка, ты не смог убить меня! — указала на это Аска. — Потому что ты укротила свою волю к смерти, ты превзошла её и победила на данном этапе, — признал Мелькор. — Но, например, если бы мы встретились раньше, когда твоё сердце было исполнено глубочайшей ненавистью к самой себе, эта ненависть предала бы силу твоей воле к смерти. В таком бы случае победителем вышел я. Кроме того, в будущем тебе может быть уготовано поражение и отчаяния, и тогда воля к смерти снова получит шанс возобладать над тобой. Те, у кого воля к смерти сильнее, пали бы сразу от этого приёма. Потому я прошу признать его силу. — О`кей! — согласилась Аска. Ей очень польстило то, что Мелькор признаёт её личные достижения, потому она решила зеркально признать его перки. — Я не отрицаю, что это крутая техника! Я сама бы хотела её использовать. Например, против тебя самого, Душечка. Ведь ты просто одержим манией уничтожения. — Чтобы использовать Проклятие Танатоса нужно стать Буддой. Чтобы стать Буддой, необходимо обрести глубочайшее духовное просветление и познать волю к смерти глубочайшим образом, для чего в первую очередь необходимо проникнуться состраданием ко всем живым существам в мироздании и осмыслить само их существование как глубочайшее страдание. — Так ответил Мелькор. — В тебе я не вижу таких задатков. — Да — это совершенно точно. Вот тут уж ты прав, Душечка. — Аска с этим согласилась, разведя руками, и даже признала: — Вот у меня всегда были проблемы с состраданием к другим людям. Я раньше даже думала, что сострадание — это вредное чувство, прямо как страх или сомнение. Но потом я поняла, что жить совсем уж без сострадания — ужасно. Симон в это время по большей части стоял в мрачном молчании. — Если захочешь решить, на чью сторону тебе надлежит встать, то можешь совершить путешествие в мою страну, — Мелькор исполнил жест рукой. В этот момент свод исчез — часть комнаты обернулась одним большим окном, через которое всё увидели реки, горы и долины; там всё пребывало в состоянии вечной осени, там простирались базальтовые пустоши, и над всем этим возвышались гигантские цитадели, включающие в себя металл и камень в одинаковом количестве, плавно переходящие от природного пейзажа в техногенный. Их грандиозные башни восходили к холодным, закатным солнцам, ржаной сумрак устилал многое из укромных углах этого пейзажа. Если попытаться сравнить их с каким-то земным стилем, то хоромы «Возлюбившего мир» сильно отдавали ар деко. — Это местно было известно среди моих врагов как «Дор Даэделот» или «Дор-на-Да́эрахас», — представил Мелькор. — Моя Страна. «Земля тени и ужаса», «Земля Великого Ужаса». Я предлагал посетить это место многим моим врагам, потому как оно — материализация моей мысли. Её гипостазирование. Когда Рыцари Аст-Ахэ перемещали вас в своё измерение, — Мелькор взглядом выделил Аску, — это был своего рода предбанник Дор Даэделот. — Если я смогу пройти это испытания, то смогу окончательно решить, как мне жить дальше, — сказал тут Симон. Он взглянул на Рей, Мари, Аску. — Если я поддамся отчаянию и воли к смерти, то тогда я стану Рыцарем Аст-Ахэ — одним из его учеников и воителей, и вам, NERV, придётся своими руками даровать мне покой и спасти от меня всех тех, кто мне дорог; если же я останусь верен воле к жизни, то я вернусь могущественным Спиральным Рыцарем, ещё сильнее себя прежнего, вашим другом и союзником. — Только ты не будешь же сигать туда вот так с голой жопой? — Аска шлёпнула его по ягодицам. — Я сейчас не готов. — Симон уверенно взглянул в глаза Мелькора. — Но скоро я отправлюсь туда. И без вас, — взглянул он на девушек, — это должен быть мой собственный выбор. Каору и Синдзи стояли прямо за окнами комнаты, снаружи Дворца, вне прямой видимости. На этих словах мальчики обменялись глубокомысленными взглядами. Под их кроссовками через несколько миллиметров шёл резкой обрыв, за ним — весь ночной Каминоград, полный электрического освещения, как от зданий, так и от летающих машин…