Рагнарок Старшего Бога Евангелиона

Кротосвин Бута появился там, где находился Каору. Они кратко обсудили тренировки Синдзи и Симона, за которыми смотрели через экран. — Гимми, Дарри, я думаю, вам стоит теперь потренироваться с мехами, — посоветовал Каору, сидя на диване возле Гимми. — Хорошо. Гимми и Дарри покинули их. Каору, как только остался наедине с Бута, взглянул на мальчика-полусвинокрота вполне определённо: — Мне очень интересно поиметь перед глазами попку со свиным хвостиком, — рука альбиноса легла на плечо мальчика-подростка с полностью чёрными глазами и подобием животного носика, а также кое-где сплошняком покрытой короткой, но плотной шерстью. Каору сидел полностью голым и в гедонистической развалочке. — Не хочешь близко пообщаться с божеством? Как вам ритуальный гомосексуализм? Выражение лица Каору и его нагота никому не оставляла шанса… Каору сидел, похлопывал и поглаживал головку Бута, пока Кротосвин, наклонившись, делал гею минет, с причмокиванием. Коварный соблазнитель улыбался, глядел то на это, то на экран, где отображались события. Бута, кажется, прекрасно отслеживал происходящее на экране благодаря боковому зрению, очень хорошо развитому благодаря строению глаз. Каору через некоторое время на коленях расположил перед собой Бута, попка розового мальчика с хвостом свиньи очень доставила активному содомиту. Каору очень энергично и с большой улыбкой совершал сношение в эту дырку, держался руками за таз и взирал на хвостик. Периодически он с любопытством касался кончиком пальца этого дополнительного предмета. Бута обнажал челюсть и издавал достаточно занимательные, животные звуки, смахивающие на какое-то очень злое мурчание. Каору разогнался до предела, разбавил эти звуки своими: — У-у-уа-ах! Активный гей с блаженством в голосе сбросил сперму в попку мальчика-полузверька. Бледное лицо расслабилось. Каору вынул член. — Очень хорошая попка… Звучно шлёпнул он по ней. Гуррен-Лаганн выглядел как наиболее голливудский среди всех мехов. Красный, с элементами серого и жёлтого. Лицо на груди обладало парой «очков» — острых, серых, похожих на культовые очки Камины; голубые края выделяли рот, внутри него белели светло-серые зубы. Это был Гуррен — основное тело ганмена, им управляла Дарри. Голова на плечах выделялась благодаря жёлтому полумесяцу, как бы отбитому справа. Серое лицо с глазами, носом и ртом выглядело очень красивым. Общие пропорции всего этого меха также разили мощью, образом мускул и героизма. Гимми управлял Лаганном — головой. На правом плече крепился массивный броневой элемент, на котором изображался пламенный сгусток с такими очками и волосами-языками огня. — Твой мех — сразу видно, что герой, — прокомментировал Синдзи. — А твой — сразу видно, что зверозлодей, — иронично ухмыльнулся Симон. Синдзи повторил его выражение. — Ага, это тот случай, когда снаружи то, что и внутри. Когда можно судить книжку по обложке. Униформа Гимми и Дарри включала в себя топ-майку, короткие шорты, мягкую обувь, длинные чулки до голени и розовые сердечки в качестве серёжек. Белый символ женского пола красовался на топ-майке Дарри и мужского у Гимми. У сестры вся эта одежда была розового цвета, у брата — светло-синего. [1] Симон — в хеншине — сидел на краю возвышенности, свешивал босые ноги и болтал ими. Синдзи в женском прикиде складывал руки на груди и стоял рядом. Гуррен-Лаганн возвышался на фоне пыльного простора, покрытого расщелинами, солнце падало на него. Рядом находились прочие мехи — Евы 02, 08, 09 и Йоко-Танк. Все пока обсуждали, как именно им выстроить тренировки. Синдзи призвал Гекидо-Чжина, ростом сразу с мехи. — Гига-дрель! — Гимми взмахнул рукой, вокруг кулака сформировался плазменный изумруд, он выбросился к небу, застыл в виде серого бура, очень массивного и широкого. — Давай, сюда! — Аска поманила его. Гимми ринулся к ней — туда, где стояли Ева-02 и Гекидо-Чжин. Рыжая красавица увернулась, óни с молотом долбанул по буру. Гимми ответил тем, что срезал движением этого орудия половину демона в облачении самурая. Его материальная оболочка от этого рассыпалась в пыль. — Гимми, он ещё жив! — Дарри благодаря сканированию уловила то, как эфирный дух вновь притягивает к себе плотное вещество. — Да забудь про него! — Гимми бежал к Еве-02. — Оп-па, красавчик! — Аска остановила конец орудия лезвием своей глефы. Оно вращалось, Аска стояла и своим вооружением блокировала его. — Давай, Рей! — в руке у Евы Мари проявилось АТ-поле. — Да! — Рей сотворила в руке Евы-09 эфирное лезвие. — Нападают! — предупредила Дарри. — Два на одного — не честно! — Йоко, понятное дело, встала на стороне Гимми: орудия повалили выстрелами. Рей сразу соткала подобный куполу гранёный алмаз, словно в воду, в него ныряли и в нём тонули попадания противника. — Режим «Ежа»! — Гимми изверг из спины Гуррен-Лаганна длинны и достаточно тонкие копья-буры. Они пронзили собой Гекидо-Чжина. Основной бур Аска в следующий момент отвела своей глефой сторону. — По-берегись! — Мари подпрыгнула, собираясь нанести удар по Гуррен-Лаганну. АТ-поле от её руки изошло в виде геометрических фигур. Аска в этот момент бок о бок столкнула бур о глефу, силы их ударов нейтрализовались. — У нас ещё один участник… — проговорил Симон. — Да, это будет честно… — поддержал Синдзи. Ещё один ганмен прилетел с неба, сошёлся с Евой-08; пока они так столкнулись, Гуррен-Лаганн и Ева-02 стояли с орудиями. — Привет! — прозвучал Вирал. Его меч столкнул дубину с АТ-полем Евы-08. Йоко стреляла в Еву-09, Рей стояла под щитом. — Здравствуй! — стояла перед ним Мари, удерживала геометрические фигуры перед собой. — Твой ганмен?! — Энкидурга! [2] Удар разошёлся — Вирал чуть отступил. Гуррен-Лаганн и Энкиду (более краткое название) встали спина к спине. Аска и Мари занимали боевые стойки. Энкиду был светло-серым, грудь представляла собой серый лик с четырьмя жёлтыми глазами и острым подбородком; голова выделялась жёлтым, сломанным верху кругом — с четырьмя симметричными остриями. Главная особенность этого ганмена заключалась в том, что у него было двенадцать рук, полностью отдельных от торса — каждая такая рука заканчивалась реактивным двигателем и благодаря этому находилась в полёте. Почти все эти руки сжимали по чёрной катане, только самая верхняя пара держала стальную дубину и увесистый пистолет. Как показал дальнейший бой, Вирал умудрялся одинаково хорошо управлять всеми двенадцатью руками, они не натыкались друг на друга, били изящно и точно. — Раз Вирал подошёл, то, полагаю, ты тоже нам нужен, Киттан! — позвала Йоко. — Я знаю! — Киттан уже сидел в своём ганмене, и сейчас таковой подпрыгнул, разом перемахнул через континент. — Я здесь! Его ганмен — Король Киттан — выглядел как голова на ножках и с руками; характерная черта заключалась в длинном и массивном шипе, выходящем перед глазами как продолжение основного корпуса. Такие же конструкции торчали всюду: в их изобилии был исполнен и острый подбородок, и гротескные ноги. Было в этом ганмене нечто от акулы, особенно от акул с интересными приспособлениями на головах, вроде акул-молотов. Но вообще все ганмены производили впечатление каких-то детских игрушек, исполненных ярких деталей. Мультяшные, насквозь гротескные, но созданные в общем стиле. — Я сражусь с тобой, Киттан! — Кенске призвал свою Еву-04 из тени Моря Дирака и подпрыгнул к жёлтому ганмену. — Осторожно! — вмешался Симон. — Киттан не плох, но он не ветеран, как Йоко и Вирал, у него не было реального боевого опыта!.. — Да ничего, Симон! Я справлюсь! — Китта всё это время находился в воздухе, Кенске в прыжке почти поравнялся с ним. Киттан попытался гигантским головным шипом таранить бело-серую Еву. Кенске сразу же выпустил хлысты, захватил ими руки ганмена перед там, как тот успел коснуться его. — А-а-а! Киттан не удержался, и с криком полетел вниз. Жёлтый ганмен врезался в землю. — Давай! — Аска билась глефа с буром. — Давай! Красная Ева подпрыгнула, согнула ноги, пропустила под собой бур. Потом сразу же врезала глефой в Гуррен-Лаганн, повредила «очки». Гимми выпустил из разных частей мехи копья-буры. Аска раскрутила глефу, срезала эти орудия, отразила основной бур, после чего выставила раскрытую ладонь — АТ-полем отбросила ганмен. Гимми и Дарри попой пропахали землю. Вирал со множества рук сражался с Мари. Грудастая лесбиянка в очках несколько раз отбила геометрическими фигурами лезвия катан зверолюда, после чего сама обратила свою Еву в звероформу. Вирал прошёлся по этому монстру дубиной, оставил мелкие следы от повреждений. — Ликогетес! [3] Мари размножила вокруг себя несколько эфирных волков, мехаволков, точнее. Вирал подпрыгнул, полопал ближайших миньонов выстрелами из своего тяжёлого пистолета. Сконцентрировал энергию на головном круге, широким огнём прошёлся, буквально смыл кучу мелких противников. Йоко стреляла в Рей, не давала той ничего особенно сделать. Впрочем, и сама Йоко была вынуждена концентрировать всю свою энергию на борьбе с ней, потому не могла вмешаться в остальные схватки. Выстрелы артиллерии по большей части поглощались разного рода колдовскими барьерами. Аянами призвала несколько големов — сотворила истуканов из ближайшей материи с помощью пары быстрых каббалистических формул. Големы рванули дюжиной к ганмену. Йоко легко распылила их — пушек у неё хватало. Синдзи и Симон сидели и наблюдали за всем этим. В разных сторонах от них происходил этот мордобой. — Твой Вирал мне нравится, он очень хорош, — похвалил его Синдзи. — Твоя Аска хороша, — похвалил её Симон. — Думаю, нам надо поменять соперников. — Угу. По команде Синдзи бойцы поменялись: Аска теперь сражалась с Виралом, Кенске — с Гимми и Дарри, Йоко — с Мари, Рей — с Киттаном. — Ха-а, давай, покажи, что можешь! — Аска сразу пустила мельницей своё орудие, об него посылали мечи Энкиду. — Держи! — Вирал не жалел удары. — На-на-на!.. Йоко принялась стрелять по Мари — тут быстро выяснилось, что в форме звероевы почти ничего не берёт этого монстра, разве что позволяет держать на дистанции. Гимми и Дарри смогли закрутить о бур кнуты Кенске, после чего тараном отбросить Еву-04 под крик пилота. Рей быстро захватила Короля Киттана заклинаниями, и не пускала его. Потом ещё раз поменялись. — Давайте, не бойся, я не кусаюсь! — обратилась так Мари к Гимми и Дарри. Гуррен-Лаганн с разгона встретился буром о морду Звероевы. С одной стороны янтарь АТ-поля, с иной — изумруд Спиральной силы — ярость Мари и ярость Гимми с Дарри: несколько секунд шло противоборство, за ним что-то вроде ядерного взрыва. Оба противника отступили по обе стороны от кратера с расплавленной породой. Вирал прыгнул к Еве-09, Рей закрылась эфирными бастионами. Град мечей принялся последовательно рубить и разбивать их. Рей встретила лезвие острыми прямоугольниками и прочими ожившими абстракциями, они, опять же, бились на осколки под их натиском. Ева-09 получила несколько ран, впрочем, быстро восстановившихся. Сам Энкиду смог отделаться лишь несколькими царапинами от попадания острыми геометрическими фигурами. Кенске смог только закрыться чёрной дырой от всех выстрелов Йоко-Танка. Аска пинком отбросила от себя Короля Киттана. Вирал одним махом обратил в пыль Гекидо-Чжина. — Угу, хорошо, — Симон встал с места, — давайте пока оставим мехи. Синдзи к тому моменту насмотрелся на бои, после чего раньше прочих совершил телепортацию к Каору и Бута. Потом позвал наконец к ним Тодзи и Хикари. Вскоре вся остальная команда очутилась здесь — то есть в доме Дарри и Гимми. Чтобы встретить этих гостей, Каору потребовалась одежда. Синдзи решил, что костюм супруга Сейлор Мун — это не то что нужно сейчас. Каору с ним согласился. Тодзи к тому моменту уже был одет в особый прикид. Начнём описание с него. Супруг Хикари носил красную топ-майку, с такими выездами, что это фактически были какие-то широкие ленты красной ткани, составленные в одно целое. Она начиналась от середины торса, шла линиями через бока к груди, на спине оставляла голые участки кожи перед плечами. Над ягодицами Синдзи сотворил рисунок в виде золотых крыльев птицы, широко раскрытых в полёте и окруженных алыми серпами. Ноги Тодзи закрывали тёмно-серые чулки с выразительными чёрными краями. Они были слегка прозрачными. В качестве обуви Тодзи носил красные кеды. Разумеется, на платформе, но не очень высокой. Правую руку Тодзи почти до плеча скрывала полосатая тёмно-серая перчатка, пальцы её обрезаны. Очень узкая резинка и немного красной ткани, чуть ли не на манер набедренной повязки скрывала гениталии юноши. Гимми предположил, что это его следующий любовник, и достаточно внимательно рассмотрел Тодзи в таком прикиде. Жуткое ощущение на натурала могли бы производить волоски на ногах парня, но их почти полностью скрывали чулки. [4] — Гимми-кун, знакомься — это Тодзи-кун! — Синдзи представил друга, обнимая со спины. — Ты будешь заниматься с ним сексом — если хочешь, чтобы я предоставил тебе доступ к своему гарему! Гимми взглянул на Аску, Мари, Рей и Хикари. Их вид заставил натурала согласиться. Рыжий герой кивнул. — Покажи свой зад, — попросил Гимми. Тодзи повернулся и спустил резинку. Ягодицы оказались полностью очищены от волос. Попка совершенно точно была мужской, что для Гимми пошло в минус. Но в остальном общая симпатичность пошла в плюс. Гимми ещё раз кивнул. — Хорошо, я возьму твою жопу. — Только учти, — повернулся к нему Тодзи, — Гимми-кун, я люблю ласки, потому хочу, чтобы это было настоящее мужское слияние, а не какой-то жалкий перепихон, который можно сделать раз и забыть. Все посмеялись. — Ох, ностальгия! — Симон подошёл к Гимми, положил представителю подрастающего поколения руку на плечо. — Ничего, тебе повезло — я братана Камину вообще обслуживал снизу! Всё ещё раз рассмеялись. — Но сперва закончим тренировки! — настоял Каору. — Ты не против, Синдзи? — Нет! Теперь — во что облачился Каору. Неподражаемый соблазнитель сам себе придумал наряд под стиль своего сборища из контактного комбинезона. У него осталась тёмная ткань на торсе, подступавшая почти вплотную к обнажённым плечам и голой шее. От контактного комбинезона осталась красная точка в области солнечного сплетения и по три серых выступа в соответствии с рёбрами. Подобно закрытому купальнику, эта причуда перетягивалась через промежность. Таким образом она закрывала гениталии и анальное отверстие, оставляя обнажёнными ягодицы и бока таза. К копчику крепился пышный и серый кроличий хвост, достаточно крупный, чтобы отчасти скрывать ягодицы. На шее оставался красный элемент, как бы берущий горло гея в ошейник, он обычно сам по себе служил краями контактного комбинезона. Ноги или оголённые элементы таза Каору скрывала сетка ромбиком. На запястьях, как браслеты, кольцами декоративной ткани оставались концы чёрных рукавов с красными пуговицами, имитирующими красную точку на груди. Создавалось впечатление, что их отрезали от рубашки. Прямо на голые стопы Каору обул тёмные туфли на шпильках. Головные зажимы контактного комбинезона служили корнем для декоративных, серых ушей кролика. Вот такой образ для себя выбрал замечательный супруг Синдзи, не оставляя никакого шанса устоять перед соблазном! [5] Сам Синдзи, как только увидел своего мужа в таком прикиде, так сразу испытал глубочайшее желание. Он реализовал его посредством целования длинных ног Каору. Синдзи пал на колени перед своим кумиром, взял его туфлю, поцеловал прямо в носок, поцеловал подошву, потом стал целовать кожу, покрытую сеткой. Синдзи поцеловал голень, поднялся до колена и до бедра. Потом проделал это же со второй ногой, взял в руки стопу в туфле, припал поцелуями к голени. Синдзи точно так трепетно поднялся дорожкой из поцелуев. Каору сидел и улыбался, изящно протягивал ноги и любовно взирал на своего мужчину. Как фанатично язычник, наш мальчик падал к своему идолу. Все остальные наблюдали за этой пикантной сценой. Прямо скажем — такой прикид настолько идеально подходил Каору, что эротические чувства пережили в этот момент все наблюдатели. Сам Синдзи выпрямился, поднял свою юбку, под ней красовался торчащий член. Теперь Каору согнул свои замечательные ножки, принял за щёку этот член. Бледный кролик сосал своему мужу. Синдзи какое-то время насладился этим. Он далее попросил Тодзи и Кенске подойти к нему, обнажить свои гениталии. Лохматый гик и спортсмен с жёсткими волосами спустили с себя эротичное нижнее бельё для колен. Когда они сделали это, Синдзи сам припал устами к ним — трансгендер по очереди сосал и дрочил Тодзи и Кенске в то самое время, как Каору сосал ему самому. Каору облизывал мошонку под женской одеждой. Синдзи облизывал мошонки Тодзи и Кенске, а также просил своих мальчиков подставлять ягодицы себе под нос. Эти мужские прелести Синдзи целовал, ласкал языком анусы, скрытые меж полушариями. Тодзи и Кенске сами себе раздвигали ягодицы, когда поворачивались спиной к другу. — Так, теперь давайте так, — когда у Тодзи и Кенске всё встало по ходу нескольких минут такого дела, — вы будете целовать Каору. Фаллос Синдзи оставил рот Каору. — Я буду вас ебать. Каору удобно сел и вытянул ноги. Тодзи и Кенске без лишних слов полностью сняли с себя нижнее бельём и опустились на четвереньки. Каждый покрывал поцелуями одну из его ног, идея от обуви до бёдер, куда можно было достать с их позы. Синдзи смазал себе член, после чего воткнул его в анус сперва Тодзи. Синдзи сунул пару пальцев в анус Кенске. Поимел так друга пару минут, потом поменялся — имел две минут Кенске, а зад Тодзи стимулировал двумя пальцами. Тодзи и Кенске обнимали и целовали всё это время ноги Каору, обтянутые сеткой и обутые в женские туфли. Когда Синдзи спустя две минуты вернулся к анусу Тодзи, то потребовал: — Аска, пори меня! — Как прикажешь! — Мари, нассы на лицо Каору. — Хорошо. Улыбчивая лесбиянка встала позади бледного гея, сняла с себя нижней бельё, испустила струю мочи улыбчивому товарищу прямиком на его пепельные волосы. Синдзи получил порку от рыжей фурии в тот самый момент, когда был занят содомизированием Тодзи. Потом Синдзи вынул член из мужа Хикари, снова атаковал седалище Кенске. Аска по очереди раздавала кнутом то под юбку Синдзи, то по голому заду Тодзи. — Так, — выдохнул тут главный массовик-затейник. — Потом. Синдзи вынул член из Кенске и только какое-то время понаблюдал за тем, как Аска порет его. Синдзи в благодарность поцеловал Аску. Она встала на колени, член протёрли влажной салфеткой, после чего рыжая красавица приняла в рот половой орган пилота Евы-01. Напомним читателю, что сама Аска, вообще все тут носили очень эротические и откровенные костюмы. Каору, зная, как Синдзи любит анальные ласки, подошёл к возлюбленному, опустился перед ним на колени и принялся сзади облизывать выходную дырочку. Через пару минут минета Синдзи вынул член изо рта любовницы. Инструмент тут сразу начал сникать — всё потому, что психика была чрезвычайно истощена развратом. Половой орган исчез под юбкой. Кенске и Тодзи скрыли свои члены под своим нижним бельём. Каору очистил себе волосы и своё лицо от мочи Мари. — Потом. — Синдзи устало осмотрел команду. — Сейчас — дело. Симон сразу перевоплотился в свой хеншин, потому как без него не мог даже пальцем коснуться своего соперника. Каору — не менея наряда — встал напротив него. Вопреки ожиданиям этот бой особенно не выглядел интересно. Симон нападал первым. Окованный сталью кулак бил во многогранник АТ-поля. Каору стоял в полный рост, просто улыбался на это в своей типичной манере. Симон не мог пробить его. Несколько столкновений кулака о защиту ни к чему не привели. Каору ответил тем, что отбросил Симона многогранником. Симон отлетел, встал на ноги. Встретил в боксёрской позиции ещё один появившийся многогранник. В этот раз, на отдалении от Каору, его не сбило с ног. Симон бил о многогранник босыми ногами, щит разбился — новый возник с другой стороны, потом с другой. Симон везде раздавал ему удары кулака или ноги. Каору сделал несколько шагов к Симону, женские туфли очень шли гею. Каору весь исполнился интересом к обнажённому торсу своего соперника и больше следил за ним, чем за борьбой. Симон столкнул кулак о кулак, произвёл возмущение света и содрогание воздуха. Каору в ответ на это напустил алого марева перед ними. Дальше они совершили ещё ряд подобных действий. Симона несколько раз отталкивало от преград, возникавших с разных сторон. В один момент Каору захватил его своим маревом. Симон просто застыл. Он, как было видно по его лицу, стремился выбраться, но, увы, это ему не помогало. — Я не чувствую в тебе угрозы, — обратился он к Каору после этого, — потому мне как-то не заходит идея вкладывать слишком много ударной силы в атаке по тебе. Каору мягко смотрел с пониманием. — Мне нравится, что в твоих глазах я — друг. Гимми, Дарри, Йоко и всем остальным жителям этой планеты не очень понравилось то, что Симон не смог показать достойного отпора. Впрочем, впечатление сгладилось тем, что Симон не сражался в полную силу. Спиральный Король положил руку на плечо того, кому доверил ключ от своей мехи: — Давай, Гимми, теперь ты! — Угу! — Аска, сразись с ним, — обратился к ней Синдзи. — Хорошо! — Аска призвала кнут. Гимми воплотил бур. Кнут обвязался вокруг этого Спирального орудия, потом вокруг самого Рыцаря стихии Жизни. — Ы-х! — Гимми напрягся, пытаясь вырваться. Его бур не мог вращаться, сила кнута его удерживала. Аска скалила зубы. — Ха-ха-ха! Чё ты такой слабый, а?! — Аска держала своего соперника, пожалуйста, слишком легко. — Мне даже не нужен полноценный хеншин, чтобы победить тебя! Она была одета в прежнюю эротическую одежду, не пыталась преобразовать её в контактный комбинезон, в котором она была бы сильнее. — Проклятие! А-ааа-х! — пот выступил на коже Гимми. Он покраснел от стыда — все его тренировки сейчас показались напрасными. Он не мог даже выбраться из ловушки, каковая не работала даже во всю силу! Отчаяние заставило парня сдаться, по вине этого бур развоплотился. Как только это случилось, Аска подскочила к Гимми и выдала несколько проворных пинков и тумаков. — Вот тебе за твою слабость! Враг в бою щадить тебя не будет, дружище! Следующий! — ушла она в сторону. Синдзи сейчас возмутился такому жёсткому обращению. На её место встал Кенске. Он тоже не стал применять хеншин. Вместо этого гик с довольным лицом материализовал в руках японский автомат. Гимми увеличил бур. Кенске загрохотал выстрелами. Гимми получил несколько пуль по коже и одежде, ничего не пострадало, пули отскочили, но просто причинили боль. Гимми бросил бур. Кенске тогда перевоплотился в хеншин, выбросил из руки розовый хлыст Ангела. Он разделил пущенный в него бур. Бур распался на две части, они полыхнули изумрудом и исчезли. Гимми призвал много новых буров, Кенске обратил часть свой одежды в рой наномашин. Бесчисленные микроскопические механизмы принялись разрушать и поглощать буры. — Ты делаешь своего соперника сильнее, — вкрадчиво прозвучал голос Каору. — Он поглощает мою Спиральную энергию! — Гимми понял, что атака бурами только умножает рой ангелов-нанороботов. Кенске сейчас остался с голыми животом и тазом. Японец блеснул стеклом очков. ИИ постоянно вычислял параметры вокруг соперника. Кенске ухмыльнулся. Нанороботы взялись проникать в кожу Гимми. — Если ты ничего не сделаешь, то мои микромашины тебя съедят! — Кенске сложил руки на груди. — Они оставят только твою энергию, которая станет моей! Гимми в этот момент высвободил свою Спиральную энергию в виде зелёной ауры. Она закрутила рой наномашин в виде спирали, после чего из них возник общий бур. — В эту игру могут играть двое! Гимми выбросил это оружие, заряженное энергией как собственной, так и ранее поглощённой. — У меня есть не только маленькие роботы! — Кенске захватил орудие кнутом Ангела. — С тылу ты открыт! — Гимми подпрыгнул, проскочил над оставленным буром, очутился за спиной Кенске. — А?! — последний сотворил в руке автомат, развернулся, посыпал пулями. Их попадание вызывало боль и чувство сопротивления, но видимого повреждения они не оставляли. — Я со всех сторон защищён! Кенске торжествовал под грохот своих выстрелов — он концентрировал свои мыслеволны в этой очереди. — Эх! — Гимми приходилось прилагать усилия воли, чтобы идти против них. Какие-то пули он отклонил усилием воли — они прилетели мимо так, словно бы соперник промахнулся. Хотя почти в упор промахнуться было невозможно. Гимми, шаг за шагом, смог почти добраться до Кенске. Тогда Кенске исчез. — Что?! Кнут атаковал со спины, он вырвался из-за спины, захватил Гимми. — А-а-а! Жар раскалённого оружия причинял дополнительные страдания. Гимми дальше совершил усилие, словно что-то скидывал с плеч — Кенске показался прямо из тени за спиной Гимми. Боковой взгляд отчётливо его обнаружил. Рыжий боец сконцентрировал волю. Японец в одно движение оказался скинут перед ним. Кенске врезался спиной о землю, стиснул зубы, мучительно выругался. — Ай! — он точно ударился. Гимми смог вернуться контроль над ранее нейтрализованным буром. — Сдавайся! Конец орудия очутился прямо у горла Кенске. — Хорошо, я признаю твою победу! — согласился очкарик с веснушками, лёжа перед бойцом. — Спасибо! — Гимми развоплотил бур и протянул руку сопернику. — Спасибо! — Кенске бодрячком вскочил на ноги. Потом захихикал. — Я не самый слабый из нас, но слабый по меркам оруженосцев. — Ты слабее Тодзи и, — Гимми взглянул на Аску, интуитивно рыжий с веснушками понимал, кто из этих японцев и полукровок слабее, а кто сильнее. — Кен-кун самый слабый пилот Евы из нас, если не считать Хикари, она — запасной пилот, — пояснил Мари. — Аска-кун и Тодзи-кун где-то на одном уровне со мной. Возможно, я немного уступаю им. — А кто сильнее из вас, оруженосцев, Аска или Тодзи? — взглянул на них Гимми. Те обменялись взглядами. — Да примерно на одном уровне, — развёл руками Тодзи. — Пусть будет так, — Аска улыбнулась с долей снисхождения. — С тех пор, как мы прошли порог перед второй битвой в Антарктиде, наша синхронизация с Евой вышла за пределы измерения, — сказала Рей. — После того как мы пережили Сопряжения Сфер, мы стали больше прежнего присущи мистическому плану бытия. Потому наша сила может расти со временем или увеличиваться в критические моменты, в зависимости от нашей воли. — А ты насколько сильнее их? — повернулся на её голос Гимми. — Мне говорили, ты изначально не была простым человеком. — Я — где-то на уровне Аски или Тодзи, но могу быть выше или ниже — в зависимости от конкретных обстоятельств и от покровительства более сильных союзников и от наличия источников энергии, — ответила Рей. — Кенске-кун, — обратился тут к нему Синдзи, — ты проиграл Гимми-куну, потому тебя надо наказать. Кенске дал взглядом понять, что согласен на это и желает выслушать наказание. Синдзи указал пальцем на землю рядом с собой. — На четвереньки, я устал стоять и ты послужишь мне скамейкой. — Слушаюсь и повинуюсь, мой император! Кенске встал на четвереньки, Синдзи сел другу на спину и протянул ноги. Сперва Кенске находился в контактном комбинезоне, потому была видна его голая задница, потом одежда преобразилась в гражданскую, то есть в тот жёлтый эротический женский наряд. — Кто сейчас будет сражаться с Гимми? — задала вопрос Мари. — Давай ты, — повернулся к ней Тодзи. — Я чувствую, ты будешь очень рада побороть мужчину. — Несомненно! — Мари сверкнула глазами. — Я как раз придумала технику! — Хорошо, — одобрил это дело Синдзи, — Тодзи, — Синдзи поднял ноги, — мне некуда поставить ноги, так что твоя спина мне пригодилась бы! Ану-ка, Тодзи, поддержи-ка Кенске-куна! Тодзи взглянул в лицо Кенске, потом посмотрел в глаза Синдзи. — Хорошо, командир, — Тодзи подошёл, покорно согнул спину, встал на четвереньки. Синдзи поместил ему ноги на спину. Стал теперь так сидеть, улыбаться и смотреть за боем. — Нет ничего более приятного, когда твои люди тебе так повинуются, — только так Синдзи прокомментировал подобную затею, когда на него пало несколько вопросительных взглядов. Очевидно, Синдзи, Тодзи и Кенске вместе хотели показать свою верность друг к другу бойцам чужой команды мехаводов. Мари вышла против Гимми, боевая лесбиянка сразу же облачилась в свой розовый контактный комбинезон. От него также отпали детали, частично обнажив девушку, в том числе показав нагие бёдра, пах и большие груди. Гимми первые пару секунд засмотрелся на них. — Ликогетес! Элементы комбинезона увеличились… и выросли в волков, да, это были волки, на правый взгляд — обычные. Гимми моргнул. Он понял, что это виртуальная форма жизни. Волки бросились на него. Гимми сотворил буры. Волки наткнулись на них… буры провалились в этих зверей. Мари ухмыльнулась. — Бам! Волки добрались до Гимми… и взорвались, вернее не взорвались, всё выглядело так, как если бы они очень резко испарились. Широких ударных волн не вырвалось в окружающее пространство. Гимми потрясло, он почувствовал, как сквозь него проходит мощная энергия деструктивного толка. Гимми почувствовал, что должен убегать. Волки побежали за ним. Мари использовала частицы своего комбинезона, чтобы их призывать. — «Они поглощают мои атаки и используют их против меня!» Густо-серые волки рычали, сверкали глаза. Один «виртуальный» зверь допрыгнул, схватился зубами за плечо. Снова рванул. Мари рассмеялась так, словно устроила какую-то мелкую пакость. — Я — учёный. Я использовала биомантию и алхимию по наработкам Лордгенома! — рассказала Мари в то время, как Гимми старался что-то сделать с этими волками. — Только он взял ДНК Рей, чтобы сделать себе Спиральных гурий! Я взяла ДНК волков. Синдзи и Каору с улыбками за этим наблюдали, очевидно испытывая гордость за Мари. Волки энергично испарялись. Гимми попытался сконцентрировать Спиральную энергию на атаке по самой Мари. Но потом быстро понял, что она сможет эффективно её поглотить. Волки — очень много волков навалились на Гимми, закрыли его своим комом, потом резко испарились во взрывоподобной форме. Рыжий смугляш лежал на дне кратера. Мари прыгнула к нему, надавила ногой на самца. — Ну как, самец, рад оказаться под ногой сильной и независимой, а?! — очкастая, грудастая лесбиянка с косичками гордо попирала его. — Молодец, Мари, молодец! — Синдзи хлопал в ладони. — Ты показала, что педики и лесбы — высшая раса, а гетерасты — недочеловеки! Все, кроме Гимми, который юмора не понимал, громко засмеялись, в том числе Тодзи и Кенске, на которых Синдзи располагался. — На самом деле у тебя маловато техники, — Мари согнула колени, пока Гимми лежал и вяло отрывал лицо от земли. Волк подошёл, опустил морду. Лесбиянка с обнажённой грудью погладила зверя. — Да уж, — Гимми встал. Мари хихикнула, чуть ли не сунула свои груди под нос Гимми. — Ничего, поражения приносят опыт, а это очень важно в боях. — Мари крутанулась и развернулась, потопала от него. — Давайте, — запросил Гимми после короткого отдыха, — кто там следующий?! — Пусть Тодзи-кун ещё побудет под моими ногами, — решил Синдзи. В сторону Гимми выступила Рей. Молчаливая альбиноска сразу преобразовала свой эротический наряд в контактный комбинезон, он был полностью тёмным. Пилот Евы-09 обошлась без стриптиза, потому как использовала в бою не материал своего облачения, а заклинания. Губы Рей беззвучно изрекли, по сетчатке глаз побежали мелкие оккультные и каббалистические буквы и символы. Из воздуха материализовались многочисленные полупрозрачные, световые абстракции, острые геометрические фигуры. Треугольники и плоскости обрушились на Гимми. Он расширил свой бур, превратил его в подобие щита, чтобы перемалывать всё это изобилие. Но атаки били со спины — Рей потребовалось исполнить поразительно лёгкий жест, чтобы полупрозрачный эфирные клинья разили соперника с тылу. Алмазные пики и хрустальные лучи бились с новым словом заключения. В конце концов это всё развеялось, Гимми пошатнулся на месте и свалился лицом в пыль. Его бур тоже исчез. Рей обратила свой комбинезон обратно в повседневный наряд и вернулась ближе к своим. Гимми лежал почти без движений. Поначалу — он снова встал. — Пока у меня есть намерение сражаться дальше, я могу бесконечно восполнять свою выносливость, — Гимми самую малость шатался. Но потом собрался — признаки усталости пропали. Гимми совершил несколько уверенных шагов, вполне себе даже бодрых. Синдзи сидел чрезвычайно праздно. Наконец японец в женской одежде убрал ноги. Тодзи выпрямился, встал с колен. Женский наряд школьного хулигана преобразовался в тёмный контактный комбинезон, он сделал пару шагов навстречу сопернику. Тодзи и Гимми обменялись проницательными взглядами. — Я не буду давать тебе поблажек, — предупредил Тодзи, хрустя пальцами. — Ты бы меня оскорбил, если бы давал поблажки, — Гимми вытряхнул из своих волос пыль. Тодзи поддержал Гимми своей улыбкой, потом раскинул руки. — Тогда нападай! Не жди, пока я кастую свою технику! — потребовал пилот Евы. Рыцарь Спирали призвал бур, совершил запуск. Тодзи выпустил рой наномашин. Гимми они отбросили, словно шквалом ветра, прямо вместе с буром. — «Какая сила! Он точно во много раз сильнее Кенске!» Тодзи вспомнил свои депрессивные мысли. Они приманили живность из Варпа. Вокруг Гимми появились чёрные летающие морские ежи со злыми глазками — ларвы, они же лемуры. Злые духи пребывали в такой форме очень короткое время, потом приняли облик различных чудовищ из мифологии здешних жителей. Гимми увидел шаркающий ужас — существо из детских страшилок, которые рассказывали в его родном подземелье; он увидел несколько копий Антиспиральщика; несколько изувеченных призрачных шахтёров, пара душ плачущих детей; прочие ночные кошмары. В том числе несколько погибших товарищей Гимми. Демоны страха, конечно, служили только отвлекающим манёвром. Тодзи готовил свою технику. Его тёмный контактный комбинезон истончился на груди и в паху так, что сквозь прозрачную плёнку стали видны грудь, мужские титьки и гениталии. Полностью пропала ткань с ладоней и стоп, Тодзи развёл оголённые кисти и встал босиком на песок. Микроскопические машины равномерно распределились по площади, синяя ангельская субстанция выступила сквозь комбинезон и голую кожу. Бардиил смешался с наномашинами, из них надулись точные копии Тодзи. Несколько дюжин теневых клонов. Гимми в этот момент закончил разбираться с выползнями Варпа. Теневые клоны пошли вслед за ларвами-лемурами. Гимми лопал этих двойников, они казались надутыми резиновыми фигурами, из них вылетало совсем немного синей слизи. Били они только больно — Гимми сразу принял несколько кулаков в лицо. Выражение у всех Тодзи было как у гопника из подворотни. Они оказывали сопротивление. Синдзи призвал портал и сунул в него руку, достал бокал вина. Гимми не мог опознать, где настоящий Тодзи. Клоны и двойник несколько раз прошли друг сквозь друга, как бы просочились, все перемешались. Гимми пустил в ход атаку по площади. Клоны дружно развернули барьер АТ-поля. — «Какой из них настоящий?!» — Гимми всматривался в них, покуда его бур извергал изумрудную плазму. Она куполом накрыла поле схватки. Возле его подножья почти впритык находились все остальные наблюдатели. Синдзи хладнокровно пил из бокала прямо перед стеной из насыщенной плазмы. Пока Аска покорно заняла место того, на чью спину Синдзи возложил ноги. Гимми различил однородность и пустоту в клонах. Внутри пылающего изумруда они растворились. — «Где настоящий Тодзи?!» Удар кулаком. Прямо в подбородок Гимми. Губа оказалась разбита. — «Как?! Что?!» Изумруд угас, Гимми стоял один. Удар ещё одного кулака! Гимми видел кулак, он возникал рядом и врезал в Гимми! Продолжение руки всегда уходило туда, куда он не видел. — «Какого чёрта?!» Ещё кулак под нос — и ещё! Бровь разбита вслед за губой, из носа тоже течёт кровь, синяки точно будут! — «Наверное, он стал невидим!» Гимми резко взлетел в прыжке… Кулак прилетел по затылку! — А-ай!.. Гимми рухнул близь кратера. Синдзи пил гранатовый сок. — Гимми-кун, как только тебе покажется, что достаточно — скажешь, — вкрадчиво прозвучал он. — Нет уж! В реальном бою не будет никаких поблажек! Я буду драться до тех пор, пока могу стоять на ногах! Рука Тодзи захватила Гимми, прямо передавила шею. А он всё не мог осознать, откуда она, чёрт возьми, торчит! — Хорошо, — лицо Тодзи появилось за плечом Гимми. Гимми боковым зрением уловил его. Потом Тодзи пропал. Снова. И снова удар! Кулак! Кулак! Для разнообразия в лицо Гимми врезалась босая пятка Тодзи! Глаза рыжего залила кровь. Гимми то туда, то сюда бросал бур, разил плазмой. Тодзи постоянно чувствовался рядом. — Я его не вижу! Гимми оставлял новые и новые кратеры от своих беспорядочных атак. И всякий раз он получал какой-то новый удар! Кулаки Тодзи сыпались теперь по другим местам. Гимми получил по почкам, по животу, по спину, в висок, в бок… Гимми уже выглядел достаточно серьёзно избитым. — Гимми-кун, — сказал тут Каору, — перестань уклоняться. Ты видишь, что уклонение тебе не помогает. Остановись и подумай. — Да, подумай, — Синдзи налил себе ещё сока из портала. — Может Тодзи ближе, чем ты думаешь. Гимми остановился, сосредоточился. Он принял на себя ещё несколько атак. Он приоткрыл глаза. Вот летит босая пятка — прямо метит в лицо. Гимми, благодаря концентрации, уловил продолжение ноги. Тёмная ткань комбинезона от щиколотки обтягивает эту ногу. Гимми обратил внимание на то, что на подошве нет песка. Песок не летит вместе с этим ударом. — «Он не становится ногами на землю… Но в воздухе его тоже нет…» Гимми решительно схватил ногу за подошву, он смог это сделать. Благодаря концентрации. Взгляд проследит то, откуда выходит нога. Она выходила… из живота самого Гимми! Прямо так, как её надо было вытащить, чтобы заехать по лицу! Гимми услышал то, как Тодзи внутри цыкнул. Послышался смех Синдзи. — Тодзи-кун в тебя вошёл! — Руками бить привычнее! — отозвался Тодзи изнутри. — Если бы я бил тебя руками, ты бы по ходу не уследил за мной! Гимми пока только смог захватить ногу. — А ну вылезай из меня! — Ты наконец вспомнил, что я пользуюсь силой ангела-паразита? — прозвучал Тодзи. Судя по тому, откуда доносился звук, казалось, это чревом вещает сам Гимми. — Изгони меня. Гимми стал тужиться. Дальше он действительно изгнал Тодзи. Или Тодзи сам покинул Гимми. Скажем читателю, что Тодзи, по своим субъективным ощущением, находился словно бы внутри полупрозрачного пространства, своими очертаниями соотносящимся с телом Гимми. Внутри этого пространства Тодзи сидел, сложив руки, ноги сгибались. Из этого пространства Тодзи мог свободно вытянуть руку или ногу, тогда она выростала из Гимми, словно бы просачивалась сквозь его атомы. Стоит отметить, что визуализация этого пространства наполовину пребывала в голове Тодзи. Оно скорее напоминало очень глубокое и яркое умосозерцание. Как если бы Тодзи это представлял. Если бы он не сосредоточился на этом, то его точка созерцания сместилась бы к привычному положению — от лица, только не от своего, а от лица Гимми. Тодзи достаточно умело обращался с руками и ногами, выходящими из тела Гимми. Главным образом Тодзи требовалось концентрировать волю на том, чтобы нанести удар по какой-либо части тела соперника. Лишь незначительно он мог бы уделить внимание, откуда бы выходила рука и нога. Руками Тодзи управлял лучше. Гимми не мог даже уследить за движениями Тодзи в таком состоянии. Тодзи покинул это пространство, когда почувствовал, что ему сложнее и сложнее себя здесь удерживать. Напоследок Гимми получил прямо по подбородку сразу парой босых пяток — Тодзи буквально оттолкнулся подошвами от физиономии соперника, когда вылетал. — Знаешь, — Тодзи встал рядом на ноги, касаясь грунта не только стопами, но и рукой, парень не сразу выпрямил спину, — учёные говорят, молекулярное и атомное пространство довольно пустое, сквозь него спокойно проходит всякое излучение. Потому, если я изменю колебания своих элементов, я могу спокойно разместиться в таких пустотах. Тодзи сложил руки на груди и сейчас разминал шею, ею он звучно хрустнул. Гимми всё ещё лежал. — С тебя хватит? — Тодзи подошёл к нему. — Спасибо, что уважал меня. Ты не делал мне поблажек, — проговорил Гимми, не чувствуя, что может встать. — Я окончательно обессилил. — Ясно, — Тодзи согнул колени и сел на пятки, — я сейчас тебе помогу. Тодзи положил руки на грудь Гимми. — Так лучше? — спросил Тодзи через пять секунд. — Нет, — отозвался Гимми. — Странно, я запустил исцеление… О’кей, а ещё раз, — Тодзи сосредоточился сильнее. Гимми почувствовал прилив сил, боль ушла, тело ожило. — Спасибо, теперь лучше. Тодзи в этот момент пошевелил руками, между его пальцев появился мистический драгоценный камень — Сильмариль. — Думал, эта штука будет без труда меня баффать, — Тодзи выпрямился, протянул руку Гимми. Тот схватился за неё, но встал сам почти без усилий со стороны Тодзи. — Спасибо тебе, — Гимми дальше мог идти сам. — Пожалуйста! — Тодзи хлопнул Гимми по плечу. — Защитники Земли должны проявлять солидарность! Ребята вернулись под крышу, сидели за столом. Гимми главным образом хвалили. — Пока главное для тебя, упорство, — говорил Синдзи. Симон сделал вид, что он доволен Гимми, но потом сказал Синдзи и Каору с глазу на глаз: — Я разочарован, уровень сил Гимми слишком мал, — Симон закусил палец. — Твой тоже был не велик в самом начале, — напомнил Каору. — Я был марионеткой судьбы! — Даже так, ты проявил упорство, — поспешил напомнить Синдзи, — твоё упорство — только твоё упорство. Оно не принадлежит Ньярлатхотепу. — Я могу оценить упорство Гимми, но пока что он не самый перспективный среди нас, — покачал головой Симон. — Я отдал ему Ключ потому, что счёл чудом его выживание. Антиспиральщик лопал гарпалов как мыльные пузыри. Я поражён, что Гимми и Дарри пережили всё это. Возможно, это тоже какой-то план Ньярлатхотепа, но да не знаю… Ребята ещё побыли так какое-то время. Синдзи обратился к Тодзи. Они подошли к Гимми. — Синдзи хочет, чтобы мы познакомились поближе, проще говоря — переспали, — прямо обратился Тодзи к Гимми. — Я кончу тебе в зад — и получу гарем Синдзи? — уточнил рыжий. — Да, ты получишь мой гарем, — пообещал развратный пилот Евы-01. — Я очень хочу посмотреть на то, как Тодзи-кун отдаётся тебе. — Хорошо, — согласился Гимми. В очередной раз напомним читателям, что персонажи находились в эротических одеждах, свойственных женскому полу. Тодзи и Гимми ушли на кровать, вокруг который встали все остальные герои. Синдзи собрал их тут, чтобы в компании наблюдать. Трансгендер приказал им двоим сперва снимать друг с другу одежду. Тодзи снял с Гимми топ-майку со знаком мужского пола и обнажил ему гениталии. Гимми снял с Тодзи то подобие топ-майки, потом — обнажил хулигану гениталии, стянул в конце с него женские чулки. Волосатость ног произвела не самое приятное впечатление на натурала. Но, как понимает читатель, супруг Хикари нашему Гимми просто приглянулся как человек, потому брат Дарри не дал таким чувствам смутить себя. — Только учти, — предупредил сейчас его Тодзи, — я в сексе очень люблю ласки и раскрепощённость. Не важно, занимаюсь я сексом с парнем или с девушкой. Мне больше нравятся девочки, но даже с парнями я хочу быть душевным. — Э, да, хорошо… Синдзи говорил, что им делать. Йоко с большим удовольствием всё это поддержала. Тодзи поцеловал Гимми в губы, парни сидели посреди кровати. Руки Тодзи прошлись поглаживанием по плечам и груди Гимми. Потом брюнет коснулся язычком сосков рыжего, опустился к члену, взял в рот, сосал достаточно долго, чтобы орган воспрянул. Гимми сконцентрировал внимание главным образом на ягодицах Тодзи, эти булки его если не возбуждали, то по крайней мере казались чем-то, что могло бы вызвать желание. Тодзи оставил член Гимми, когда тот встал на половину, потом поднялся на ноги, взял Гимми за голову, придвинул к своему члену. Собственный член Тодзи приподнимался. Гимми, немного медля, приняла в рот этот орган. Да, гетеросексуал сосал член мужчины. Синдзи с большим удовольствием наблюдал за этим. Йоко тоже. Да и Каору был рад. Кенске снимал на камеру. Тодзи дал Гимми немного сосать себе, потом поимел гетеросексуала в глотку. Вынул через некоторое время, поставил к его лицу попку, Синдзи повелел целовать эти ягодицы. Гимми чмокнул полушария. Сейчас, когда он видел их вблизи, они ему понравились, возбудили. Тодзи дальше попросил Гимми повернуться. Гимми подставил ягодицы. Тодзи поцеловал эти полушария, раздвинул гетеросексуалу ягодицы, смачно облизал там анус, потом добрался до мошонки и промежности. Рукой Тодзи при этом взял член Гимми, немного подрочил его. Органы гетеросексуалов болтались с признаками эрекции, но, пожалуй, были довольно слабы. Синдзи и Йоко давали советы громче всех. Тодзи сам при этом проявлял инициативу — он лёг на бок, попросил Гимми лечь в позе 69. Парни легли. Гетеросексуалы одновременно сосали друг другу ради похоти Синдзи и Йоко. После этого Тодзи попросил Гимми лечь на спину, сам смазал ему член, сунул себе пальцы в анус. По итогам Тодзи сел на член, который как раз сейчас смог встать очень даже недурно. Поначалу Тодзи сам в позе обратной наездницы удовлетворял своего любовника. Гимми смотрел на ягодицы партнёра. Чем дальше шёл процесс, тем больше молодому человеку он нравился. — Если честно, — высказал он наконец, — мне с мужчинами не нужны все те ласки и поцелуи — они мне скорее противны… Но вот попки! Попки — другое дело! Сношать попки мне нравится. Тодзи и Гимми периодически менялись ролями — в целом мальчики-любовники находились в такой позиции, просто то Тодзи двигался сам, то замирал так, чтобы Гимми мог двигаться и слать толчки. Тодзи дрочил себе рукой. Да, мужчины вот так наладили половой контакт. Те, кто стоял вокруг, посмеивались и очень пошло комментировали происходящее. Тодзи, кряхтя, сгибал колени, двигал жопой, иногда подсматривал через плечо назад, не выпускал свой торчащий член из пальцев. Гимми положил руки за голову, наблюдал главным образом за тем, как дырка Тодзи принимает в себя его малого. Гимми изменил позиции ближе к концу. Он встал на колени, Тодзи поднимал торс перед ним. Член Гимми входил в парня, обладатель рыжих волос разил своим концом смуглого японца. Синдзи и Йоко в этот момент по очереди целовались с Тодзи. Жёсткие волосы перед, спина сугубо мужская, потому Гимми больше смотрит на ягодицы, на попку, которая только одна ему сейчас нравится. — А-ах! О-ах! — наконец Гимми звучно стонет, Тодзи дрочит. — Гимми, ты готов кончить? — спросил Тодзи. — Да, готов, — Гимми участил движения, — твоя жопа хорошая, а-ах! Тодзи участил дрочку. — Я тоже сейчас кончу! — отозвался Тодзи. — Ва-аа-ах! — О-а-а-ах! Парни кончили одновременно — сперма Тодзи полетела светлыми капельками из уретры, одновременно Гимми испытал, полный удовольствия, оргазм, он полетел в нутро Тодзи. Гимми особенно доставили сокращения кишки любовника в момент оргазма. Оба смягляша посмотрели друг на друга с чувством благодарности. Вокруг все их поздравляли, особенно рады были Синдзи, Каору, Кенске и Йоко. Хикари улыбалась с долей смущения. Симон смотрел как-то снисходительно. — Спасибо, Гимми, я хорошо кончил, — поблагодарил Тодзи, переводя дыхание. — Спасибо, Тодзи, я тоже хорошо кончил! — Гимми тоже отдышался. Со всех сторон звучали поздравления, наблюдатели хлопали в ладоши и особенно отмечали тот факт, что парни очень удачно кончили одновременно. — Тебя больше не надо целовать? — спросил теперь Тодзи, его потроха опустели и вовсю дало о себе знать привычное чувство заполненности в кишечнике. — Нет, пожалуйста, нет, — Гимми покачал головой, вслушался в свои ощущения, — Мне точно не интересно делать это всё с парнями. Что мне с вами интересно, так это иметь ваши задницы. Думаю, даже если я поимею задницы всех девочек в гареме, я всё равно вернусь и сравню, сделаю пару оргазмов в ваши попки. Как минимум в попки Каору, Синдзи и Кенске точно. — Гимми почесал волосы. — Думаю, Тодзи, в твою попу тоже — она мужская, но хорошая. Вокруг всюду слышался по этому поводу восторг. Синдзи был очень доволен, что всё пошло так, как он хотел. — Давайте теперь на такой хорошей ноте договоримся, кто с кем будет проводить ночь, — поднял палец Синдзи. Он взглянул на Спирального короля: — Я хочу провести время с Симоном. Один на один. Хочу насладиться исключительно тобой. Симон, хочу тебя во все щели. Симон посмеялся: — Ладно, хорошо, я согласен узнать тебя поближе, Синдзи. — Я возьму себе Дарри, — Мари положила руку ей на плечо. — Я хочу Рей, — выбрал Гимми. — Я возьму себе Йоко, — выбрал Кенске. — Если Симон и Гимми заняты, то я проведу время с Киттаном. Раз Йоко тоже сегодня не будет с ним, — выбрала себе красавчика Хикари. — Я воспользуюсь Виралом, — выбрала Аска. — Я уже один раз испытала на себе его член. Хочу ещё раз попробовать. — Ты узнаешь кое-что новое о моём члене, — улыбнулся тут зверолюд. — Я проведу время с Джокин-сан, — Тодзи почесал свои жёсткие тёмные волосы. — Мне как следует запала в сердце эта женщина. — Хороший выбор, — Кадзи показал ему большой палец. — Я веселился с Джокин-сан всё это время. У неё давно не было настоящего мужика. Я же сейчас выберу Киён, — заявил муж Мисато. Каору взглянул на Бута. — Я подумаю, чей попкой мне насладиться, — лицо похотливого альбиноса стало таким, что всем было ясно — чья-то гетеросексуальность под большой угрозой. Кенске же подумал: — Тодзи, я хочу провести время с Йоко, но с Джокин-сан тоже. Я уже наловчился контролировать свою астральную энергию, потому смогу кончить по очереди сразу в двух девочек. Я уверен, они меня обе смогу сильно возбудить. Кенске ещё подумал. — Слушай, а как тебе то, что мы делали с Йоко вчера? — Секс с ножками? — Я хотел бы нечто такое сделать с Джокин. Уверен, у неё замечательные ножки! — Кенске облизнулся. Тодзи посмотрел ему в лицо, потом кивнул: — Хорошо, я не буду прикасаться, пока ты не закончишь с Йоко. Я же попытаюсь сэкономить свою энергию для Джокин. — Вижу, ребята, вы тоже очень хорошо настроились, — с улыбкой прокомментировал Синдзи. По лицу и по выражению мальчика было видно, что он в нетерпении. — «Тоже»? — Тодзи приподнял бровь. Трансгендер же взглянул на своего супруга: — Мне очень нравится твой прикид, Каору, но сейчас я более всего желаю Симона, — Синдзи повернул личико к тому, кого назвал. Все сейчас звонко посмеялись. — Я уже кувыркался с Симоном в прошлую ночь, меня очень возбуждает твой зад — я хочу насладиться им так, чтобы меня ничто не отвлекал. Все ещё раз посмеялись по этому поводу. — Синдзи, из всего моего отношения к тебе, я не против оказать лично тебе такую услугу, — так ответил Симон. Какого-то заметного рвения за ним не замечалось. — Будем считать, что это обмен на твоих женщин, — Симон взглянул на Аску, Рей и Мари. — Видишь, Синдзи, как хорошо, что мы, твой гарем, у тебя есть! — Аска указала пальцем на нашего султана. — Ты можешь давать нас парням в обмен на задницы этих парней! — Спасибо; я очень благодарен вам за это! — Синдзи подошёл к ней. — Очень хорошо, когда люди одинаковых вкусов понимают друг друга, — Синдзи также взглянул в сторону Каору. — Я хочу мужчин, мой возлюбленный хочет мужчин — мы можем любить друг друга и давать мужчинам! Понятное дело, в каком весёлом настроении находились наши мальчики. — Синдзи, я тоже очень хочу поразвлечься с Симоном, но в первую очередь я уступлю его тебе, это безусловно, — вот что сказал Каору. — Я рассчитывал на это понимание, — на таких словах Синдзи взял за руку Симона, весь будучи полон предвкушения. Синдзи впивался взором в лицо и в сексуальную фигуру этого мужчины, и весь чувствовал, как страсть к нему, вот к этому лицу и ко всему прочему нарастает, как она приятно трепещет, вот-вот будучи реализована! — «Насколько же силён Эрос в моём сердце! Секс сегодня был лишь приятным преддверием к вот этому! Я могу использовать свою безграничную астральную энергию для этих развлечений!» Синдзи и Симон оставили остальных, зашли в покои последнего. Перед тем, как лечь на постель, оба сходили в душ. Синдзи попросил разрешения помыть Симона, то есть натереть его мылом и всё такое. Синдзи очень нравилось растягивать преддверие. Потому что чем больше оно тянулось, тем сильнее нагревался Эрос. Симон ничего не имел против. Синдзи было очень приятно мыть мужчину, которому его предстоит поиметь. Попутно наши красивые, влажные юноши обсудили предстоящий половой акт. — Значит, я буду отдыхать — ты хочешь поиметь мою задницу. Ты не хочешь, чтобы я тебя имел? — уточнил Симон, пока Синдзи натирал ему спинку. Из-за разницы в росте Синдзи даже приходилось подниматься на носочки. — Нет, я думаю, тебе стоит меня немного поиметь, конечно… — Синдзи распустил свои волосы под душем. — Но сперва, да, сперва я хочу в тебя кончить. Симон повернулся потом к нему, Синдзи мочалкой потёр ему грудь, особенно любуясь сосками. Потом Синдзи согнул колени и озаботился тем, чтобы мочалкой потереть подошвы Симона. Симон воспринимал всё происходящее с каким-то снисхождением. Возможно, в другой ситуации он бы отказался от связи с Синдзи. Симон с научным интересом наблюдал за тем, как душа этого мальчика, смешавшая в себе эротическую манию и много чего ещё, так рвётся к нему. Они вышли из душа, оба воспользовались полотенцем. Голыми юноши прошлись по полу покоев Симона, сели на кровать. Там пока обсыхали и говорили. Симон взял бутылку, налил в себя какое-то количество алкоголя. — Я если сплю с парнями, то только под мухой. Передал Синдзи попробовать. Мальчик попробовал. Ему понравился вкус. — Похоже на наше сакэ. Синдзи поцеловал Симона, последний обнял его рукой, Синдзи поспешил повторить этот жест — и сильнее. Король планеты целовал японца, сосал ему язык, парни активно обменивались слюной, алкоголь хорошо чувствовался на губах. Эротическая мания нашла свою реализацию. Особенно нашему сексуальному трансгендеру нравилось, что будущий любовник такой высокий и так хорошо сложен! А эти плечи, эта поясница, переходящая в задницу! Бёдра! Грудь, торс, уже теперь полностью нагой, соски! Лицо! Всё это Синдзи сперва обследовал поцелуями. Он целовал пупок, припадал щекой к мошонке, тёрся лицом о гениталии, вдыхал их мужской запах, так ему доставлявший (но выраженный очень слабо благодаря недавнему походу в душ). Узкоглазый совал себе за щёки пальцы рук и обсосал большие пальцы на ногах. Синдзи нравилось, что они такие сильные. Они ощущались, как руки настоящего мужчины. Вот так тщательно Синдзи выразил свою страсть к Симону. Было ясно, почему Синдзи хотел переспать с ним один на один. На всё это ушло более четверти часа. Симон смотрел на всё это с интересом, ему, конечно, нравилось такое внимание к себе. Даже несмотря на то, что это перед ним длинноволосый юнец с торчащим членом; не смазливая девица, как он привык. Да, разумеется, половой орган пилота Евы-01 набрался кровью. Трансгендер специально взял Симона за руку и положил его сильную руку себе на член. Симон немного подрочил этот орган, благодаря чему таковой живо поднялся. — Пососи, — попросил Синдзи. — Как скажешь, — Симон встал с кровати, согнул колени, опустил голову. Синдзи раздвинул колени. Ему нравилось раздвигать ноги перед таким высоким парнем, вынужденным столь низко склоняться. Он сидел и смотрел, как Симон берёт в рот его член, сосёт. Синдзи очень понравился сам вид этого лица, в сочетании с членом, принимаемым в рот. — Да, Симон, боги дали тебе это лицо, чтобы оно познакомилось с моим членом! Ощущения в сам органе также были хороши. Пенис самого Симона немного приподнялся от сексуальных действий. Синдзи попросил Симона через некоторое время встать. Сам Синдзи припал ртом к инструменту этого мужчины, юноша сосал у гетеросексуала или рукой дрочил себе. Синдзи очень нравилось пребывать на коленях перед такими высоким парнем и ублажать его. Возбуждение приятно омывало душу. Потом Синдзи попросил Симона лечь в позе 69. Так они какое-то время сосали друг у друга. Опять же, Синдзи получал большее удовольствие от самого процесса, нежели от конкретных ощущений. Синдзи старался рукой захватывать зад Симона и пальцем стимулировать вдовцу задний проход. От Симона он просил того же. Симон делал. Его пальцы казались более широкими и грубыми. Таким образом парни и сосали, и стимулировали анусы. — Всё, Симон-кун, — Синдзи вдоволь насосался, оторвал рот и провёл рукой по губам, — пора мне браться за дело. — Хорошо, Синдзи, как скажешь, — Симон во весь свой высокий рост вытянулся на кровати лицом к подушке, обнял подушку руками, выставил так ягодицы к Синдзи. — Я весь твой. Наш сластолюбивый мальчик с распущенными как у девочки волосами очень возбудился от таких слов. — Спасибо, Симон. Он наконец получил возможность как следует познать от души эти чудесные сокровища. Синдзи очень бережно раздвинул царственные ягодицы пальчиками, обработал языком сам задний проход, смазал, направил рукой член. — Я вхожу, Симон… вот так, — Синдзи надавил головкой члена на дырочку, совершил толчок. Ствол вошёл, благодаря обильной смазке — очень удачно. — Угу, давайте, входи, — отозвался Симон. Не было похоже, что ему это особенно нравится. Впрочем, с чего бы гетеросексуалу такое могло бы нравиться? Мерзкими были эти ощущения, похожие на попытку просраться во время сильного запора. Только здесь и сейчас этот самый запор ещё поступательно пытался пробраться внутрь кишечника, благодаря чему естество пыталось его рефлекторно извергнуть. Симон действительно вспомнил те дни, когда он был чрезвычайно мелким и его натягивал Камина под сводом мрачных подземелий и туннелей. Потому Симон, как и тогда, постарался максимально расслабиться и принять как долг то, что он должен потерпеть ради того, чтобы партнёр наслаждается. А не было никаких сомнений в том, что Синдзи наслаждается, ибо мальчик позади сразу начал разгон. Было видно, что поджарый обладатель распущенных волос очень быстро проникся процессом сношения. Толчок за толчком твердеющий фаллос разил мужское седалище. Вот здесь ощущения охватили трансгендера. Бисексуалу в целом привычно было вот так иметь юношескую попку и погружаться в экстаз с этого, но особенно нравилось ему то, что это перед ним сейчас новый молодой человек. Именно разнообразие доставляло. Нутро Симона было прекрасно. Мысль о том, что это удовольствие не взаимное, конечно, портила акт. Но пилот Евы-01 довольно быстро от этой мысли отрешился и полностью пустился в свои собственные чувства. О, как же хороши они были! Каждый толчок члена дарил такое ощущение, каковое заставляло забыть о субъективных ощущениях партнёра, перед ним лежащего. Синдзи почти что с остервенением впивался пальцами в ягодицы друга, совершал частые, полные энергии толчки в его тыл. Восторг, счастье и удовольствие охватили нашего бойца полового фронта. Синдзи глубоко затянулся этим актом. Он старался иметь Симона часто, вбивать тому кол поглубже, чтобы по самые яйца. Тут же Синдзи до конца проникся красотой ягодиц Симона. По своей сочности эти мужские булки уступали главным образом только ягодицам Каору. Синдзи сейчас казалось, что ягодицы Симона круче ягодиц Тодзи. — Ох! О-х! Хорошо!.. Ох! Славно! Ох! Спасибо, Симон! Спасибо — твоя жопа просто чудесна! Ты крут, как Тодзи! Не нужно говорить читателю, какую страсть Синдзи мог испытать к ягодицам Тодзи. При таком раскладе оргазм не заставил себя ждать — Синдзи схватил Симона за член и яйца, дрочил их ему рукой, впивался пальцами в гениталии. Это всё заставило нашего мальчика извергнуться. Синдзи чрезвычайно кайфовал, когда улавливал, как эти яйца там качаются. Сперма выстрелами полетела в недра Симона. С губ слетело в этот момент: — Ыы-а-ах!.. Каждое сокращение нутра, призванное извергнуть каплю спермы, дарило экстаз в высшей степени острый. Это был удачный оргазм и иным он быть не мог, если участь красоту ягодиц, его вбиравших дыркой между собой. Сосуд, принявший жидкость, внутри также был выше всяких похвал. — У-уф!.. Синдзи хорошо ощутил его своей чувствительной головкой. Оргазм закончился — и тот, кто его испытал, на пару секунд вообще чуть ли не покинул реальность. Синдзи отпрянул от Симона, член покинул дырочку. — Уф, Симон!.. — Синдзи нежно хлопнул ладонью по попке, — спасибо, Симон-кун, спасибо тебе большое… Синдзи испытал глубокое чувство благодарности. — Пожалуйста, Синдзи. — Симон весьма благосклонно отозвался после того, как его поимели. Что ж, ради этого он терпел. Нутро сейчас раздражала мужская сперма. — Тебе — всегда пожалуйста. Синдзи сейчас продолжил играть с ягодицами, он раздвигал и сдвигал их, попросил Симона выдавить из себя его сперму. — Камина такого не делал. — Я не Камина — мои вкусы извращены. Синдзи лёг, раскрыл рот, принял именно себя на язык светлые капли из тёмной дырочки любовника. — Да, вижу, твои вкусы достаточно мерзкие, — в голосе Симона не звучало отвращения, высокий любовник просто прокомментировал это как данность. — Да, — Синдзи всё проглотил, испытал горечь собственной спермы, извлечённой из прямой кишки мужчины, — мои вкусы могут показаться отвратительными по общественным представлениям. Но именно поэтому они мне нравятся. Меня возбуждает то, что противоречит общественным нормам. Мне нравится противопоставлять себя общественным представлениям о нормальности. Синдзи смотрел в лицо Симона: — Тебя удивляют мои вкусы? — Знаешь, да, они, мне кажется, не самые обычные… — подумал Симон. Потом наделил его своей оптимистичной улыбкой, которую любил изображать на публику. — Но я не испытываю отвращения к такому духу, Синдзи. Ты не делаешь ничего плохого. Даже если бы тебя заводило поедание моего дерьма, я бы с удовольствием испражнился тебе в рот. — Нет, есть я его не хочу. Меня больше интересует исследование своей психики… Нет, меня радует то, что ты такое говоришь — ты готов испражниться мне на лицо. Да, возможно, мы когда-нибудь попробуем то, о чём ты сказал, но потом, не сейчас. Сейчас я не хочу, — Синдзи прислушался к своим желаниям, к тому, что ему хочется и к тому, что ему не хочется. — Симон, сейчас меня больше всего заводит твоя задница, — это Синдзи чувствовал определённо. — Я обязательно возьму тебя ещё пару раз. Ладно? Синдзи ровно лежал, чуть шевелил только пальцами ног и на лице красивого юноши господствовало какое-то буддийское умиротворение — вот что наступило после извержения семени в такое классное нутро! — Наслаждайся сколько хочешь, — Симон развернулся к нему своим седалищем, снова выставил ягодицы, — тебе я дам право, когда угодно просить меня об этом. Я сделаю это просто из благодарности за твоё сочувствие и за то, что перед тобой я могу открыть сердце, Синдзи. Душу чрезвычайно грели такое слова. Синдзи кивнул и улыбнулся в ответ. Японец сейчас отказался от зада — завил, что сейчас надо отдохнуть. Потому парни легли в одинаковой манере. Они повели не спешный, но и не очень серьёзный разговор. По итогу которого Синдзи захотел сосать член Симона. После оргазма был период расслабления, он завершился новой активацией определённых зон мозга. Потому Синдзи возбудил половой член друга. Японец с распущенными волосами теперь сосал этот предмет, игрался с ним, а также давал Симону снова сосать себе. Симон, как мог, ласкал ртом хозяйство Синдзи в то самое время, как последний продолжительно работал с копьём самого Проходчика. Член у Симона, понятное дело, был куда больше, чем у Синдзи, и потому японцу было особенно приятно работать с такой штукой. У Синдзи всё внутри наполнялось теплом и энергией, приятно зудело от копчика до самых пяточек при мысли о том, как нутро принимает в себя такой инструмент. Синдзи отказался вставлять в себя эту штуку лишь потому, что желал ещё больше обрабатывать её ртом. Так Синдзи прилагал значительные усилия, потом особенно обрадовался, когда добился оргазма. Да, потребовались большие усилия, чтобы заставить Симона извергнуться, но Синдзи всё же смог: Проходчик издал тихий звук, брызги полетели из его нутра. Синдзи с большим удовольствием проглотил в себя полученный продукт, когда горькое и раздражающее рот семя вырвалось из уретры. Синдзи после этого с чувством глубокого удовлетворения взглянул на весь торчащий твёрдый фаллос любовника. — Спасибо, Синдзи, — поблагодарил Симон, кажется совершенно искренне испытав наслаждение от извержения семени в рот нашего трансгендера, чьё японское лицо действительно казалось для иностранца чем-то бесполым, — ты — славный хуесос! — Я хочу стать самым лучшим хуесосом во вселенной! — посмеялся Синдзи. — Сосать члены — это очень приятно! Синдзи через некоторое время снова взялся за седалище. Симон перед этим попросился в туалет, на что Синдзи отказал другу: — Синдзи, — сейчас наш нижний партнёр почувствовал, что проход не до конца свободен, — думаю, я хочу в туалет… — О, это как раз то, что мне нужно… Симон, ты упоминал дерьмо… — с Синдзи позитивным и хитрым выражением давал сейчас жопе Симона привыкнуть к нахождению члена. — Синдзи, ты хочешь, чтобы я насрал тебе на лицо? В этот раз вперемешку с твоей спермой? — предположил вариант Симон — его это смущало и ему было немного смешно, судя по тону. — Нет, Симон, я не хочу, чтобы ты срал, — Синдзи уже посылал толчки, не спросив, привык ли Симон к нахождению у себя в кишке инородного тела. — Я хочу, чтобы ты создал максимальную тесноту для моего члена. С боков на меня давит твоя кишка. Я хочу, чтобы спереди на меня давило твоё говно. — Синдзи набирал скорость толчков, желая почувствовать то, про что говорил. — Я люблю анал, иногда так практикую, это очень приятно… Поэтому я рад, что ты хочешь в туалет по-большому. Симон посмеялся. — Вот значит как? Синдзи тоже засмеялся. — Да, Симон-кун! — Ну… хорошо, — Симон сосредоточился на том, чтобы уткнуться содержимым своего кишечника в член Синдзи. Всё это было так себе для пассива. Нутро явно хотело, чтобы из него исчезли инородные тела. Симон буквально нутром ощущал это всё, как крайнее извращение. Но он считал себя должным отплатить Синдзи. И так, как это было единственное, что он мог отплатить Синдзи как личности, то Симон решил вытерпеть. Он дал слово, что Синдзи может пользоваться его задним проходом, когда хочет. — Во-во, молодец, Симон!.. — Синдзи как раз почувствовал головкой очень сильное давление дерьма Симона. Кал, во всяком случае кончиком члена, ощущался очень твёрдым — как раз таким, каким надо, чтобы создать максимальную тесноту во время поступательных толчков. Синдзи старался запихнуть своим концом кал Симона как можно глубже в его кишку. Это всё послужило поводом для горячей улыбки на лице актива. Синдзи видел перед собой затылок, спину Симона, она переходила в его замечательные ягодицы, которые он снова имел, познавал, э таким грязным образом. Вот так Синдзи довёл себя до второго оргазма, каким вскоре разразился. Да, его чрезвычайно возбудило столкновение с известным тёплым веществом внутри кишечника друга! Синдзи от этого разразился ещё более сильным оргазмом, чем в прошлый раз. Казалось, в этот раз нутро Синдзи особенно сильно и остро пронзают ощущения. Потому как эти закрома извергаются до самых своих глубин, чтобы поддеть и выбросить наружу всякий остаток семени. Синдзи особенно доставила та мысль, что он сажает своё семя в этот чернозём. — «Для детородного семени, от которого может появиться потомство, нет лучшего места, чем человеческий кал в этой кишке. Посмотрим, сможет ли он вырастить там так, как внутри материнской матки?» Синдзи после этого умопомрачительного оргазма потребовалось очень осторожно извлечь свой инструмент. Опустим подробности того, в каком состоянии этот предмет находился. Читатель уже понял, что оргазм нашего героя не был бы столь приятным, коли не дерьмо и мысль о том, что детородное семя сгинуло в нём. — Ну наконец-то!.. У-уф! — Симон показался измученным, из-за чего у Синдзи даже возникло чувство стыда — ведь он мучил друга ради своего удовольствия. Это чувство дало о себе знать сразу после того, как закончился оргазм и закончилась и спала страсть. — Синдзи!.. Ты!.. У-уф!.. Как хорошо, что ты наконец покинул меня! Ты меня!.. — Прости, Симон! Прости меня, пожалуйста, — Синдзи сразу испытал желание попросить прощения. У него возникло даже желание сказать, что он больше так не будет. Однако он сразу напомнил себе о том, насколько же хорош зад Симона. И потому не следует по-пусту так говорить. Ведь рано или поздно, когда страсть вернётся, он захочет ещё раз овладеть этим седалищем. — «Ещё несколько раз в него обязательно нужно засадить своих пиздюков. Рано сматывать удочки». Это желание просить прощение на самом деле было чем-то очень поверхностным — глубоко внутри себя Синдзи не испытывал ни раскаяния, ни желания прекращать подобную политику. Он считал себя в праве, раз они договорились, раз он, Синдзи, этого точно хочет, на таких условиях эксплуатировать седалище своего любовника. Синдзи сел сейчас на пятки и думал обо всём этом, отдыхая от плотских радостей. — Ничего страшного, Синдзи. — Симон лежал перед ним. — Разве я тебе не говорил, что настоящий мужчина должен терпеть? Они оба посмеялись над этим. Симон поспешил сходить в туалет. Друг-натурал точно не держал какой-то обиды, во всяком случае того совершенно не чувствовалось, а Синдзи был уверен, что, благодаря своей чуткости, сможет уловить даже малейшую обиду, и потому Синдзи твёрдо решил и дальше пользоваться сим замечательным седалищем — пока дают. Через некоторое время Синдзи сосал рот Симона, его язык, снова целовал титьки, с большим удовольствием припадал к мужественной груди Проходчика. Кроме этого нашему японцу очень нравилось показывать любовнику свои прелести, ему очень нравилось, что Симон так близко знаком с ним, полностью голым. Синдзи долго дрочил Симону, чтобы спровоцировать его эрекцию. Проходчик лежал, положив руки за голову, чуть двигал пальцами ног и несколько флегматично глядел на то, как его член снова пребывает за щекой любовника. — Синдзи, если хочешь, чтобы у меня хорошо стояло, то предоставь мне женские прелести. У тебя их достаточно в гареме, — наконец сказал Симон. — Нет-нет, Симон-кун, — Синдзи упорно дрочил член мужчине, — в том-то и дело, что сейчас я хочу, чтобы у тебя перед глазами были только мои прелести — мужские прелести. Симон немного иронично улыбнулся: — Как хочешь, Синдзи. Меня мужские прелести не очень привлекают. Я если занимаюсь сексом с мужчинами, то только в компании женщин. Для разнообразия. Но ты, Синдзи, красивый парень, так что на тебя у меня поднимается в конце концов, как видишь. Правда твоя внешность с узкими глазами несколько необычна. Она кажется мне бесполой. Синдзи чрезвычайно приятно было слышать такое от любовника. — Спасибо, Симон-кун, — радовался наш распутник. — Я — бигендер, иногда я чувствую, что я девочка, иногда — что я мальчик, потому мне нравится выглядеть бесполым. Член Симона уже стоял. Синдзи намазал его смазкой, уверенно насел на этот орган наездником. Наконец такой крупный боевой кол погрузился во влагалище Синдзи. В этот момент Синдзи ощущал себя девушкой, потому думал о собственном анусе как о влагалище, а о простате — как о клиторе. Лицом к Симону, потом обратной наездницей, Синдзи отдавался этому жеребцу, видя в себя исключительно девочку с маленькой грудью. Потом попросил Симона как следует взять его. Синдзи обхватил подушку, Симон вошёл в него сам, имел с колен. Синдзи хотел, чтобы в него кончили. Он старался спровоцировать этот оргазм захватом кишки. Симон видел перед собой кого-то бесполого с длинными волосами, потому смог почувствовать перед собой девушку. Кончать в такую оказалось так приятно, как если бы он кончал в обычную девушку. Сперма Симона вышибла во «влагалище», благодаря чему доставила в первую очередь психологическое удовольствие принимающей стороне. Синдзи очень нравилось, что его «бесполое» тело послужило сосудом для принятия в себя детородного семени. — Благодаря мне эти семена никогда не взойдут, — Синдзи сверкнул улыбкой. — Это так приятно, что я послужил причиной, по которой эти дети не родятся. Их не будет. Я чувствую, как моя задница отнимает человеческую жизнь. Так приятно — наслаждаться властью над жизнью человека с помощью анального секса! Вот почему извращённый секс приносит мне двойное удовольствие! Обожаю всё извращённое! Японец с большим удовольствием раскрыл ягодицы, выбросил из себя капли семени. Потом лёг на спину, наш голубоглазый обладатель длинных волос дрочил себе член. Он снова поднял член Симона, сел на него, двигался наездником до тех пор, по капли собственной спермы в третий раз за ночь не вырвались со смесью боли и удовольствия на живот Симона, одна капля угодила прямо в пупок. Синдзи испытал главным образом наслаждение благодаря выдавливанию содержимого своей простаты. — Я очень чувствительный к этому, — переводя дыхание, трансгендер оторвался своей дыркой от члена. Румянец украшал щёчки мальчика, похожего на девочку. — Это мой самый любимый способ совокупления. — Да, я вижу в тебе… девочку. За такие слова Синдзи сразу после этого поспешил поцеловать Симона в губы. Всё — оба голых красавца сходили в душ, на этот раз омылись очень быстро, потом вернулись и вытянулись на кровати, лежали почти без движений. Теперь они только слегка двигали ступнями ног. Оба лежали на спине, достаточно потные, приятно удовлетворённые, смотрели в потолок. Синдзи очень нравилось вот так после секса долго лежать со своим любовником или своей любовницей. Синдзи любовался мужскими прелестями Симона, пока они просто находились в покое, пребывали в своей наготе, открытые для взора. Синдзи с самого начала уделил внимание не только члену и ягодицам, но и всем иным прелестям, в первую очередь лицу и торсу, особенно мужским соскам на этом торсе. Их Синдзи несколько раз облизывал и сейчас ему нравилось просто смотреть на них. — Симон, — Синдзи теперь отчётливо обнаружил эти желания внутри своего сердца. — А? — Я хочу, чтобы ты несколько дней, возможно, неделю, занимался сексом только со мной, либо с теми, с кем я хотел бы заниматься сексом с тобой на пару. Я обещаю, что потом, когда я буду удовлетворён, я не буду тебя больше беспокоить. Я уверен, что найду себе к тому времени других мужчин, ну, или женщин, потому отвлекусь на них. Синдзи лежал на боку и в открытую говорил такое. Он испытывал чувство собственности, желание обладать Симоном, желание вообще взять его в свой гарем и доставать его того, когда ему захочется. Симон же приподнял бровь. — Я думал, ты захочешь секса с Йоко, с Джокин или, раз тебе больше нравятся парни, с кем-нибудь из мальчишек Йоко. Я тебе так понравился? — Да, Симон, ты мне так понравился, — он откровенно отвечал он. — Люблю тебя. — Ладно, так уж быть, — Симон понял, что неприятные ощущения в месте пониже спины ещё будут его ждать. — Я окажу тебе эту услугу. Я бы не стал этого делать, не будь это именно ты, Синдзи. Мне нравится, что с тобой я могу поговорить обо всём, что меня беспокоит. — Угу. — Конечно, я не обсудил с тобой всего, Синдзи, но я намерен это сделать. — Хорошо, Симон, я выслушаю тебя обязательно. Я расскажу тебе обо всём, что я по этому поводу думаю и чувствую. Если в моём сердце будет что-то такое неприятное, то я не буду от тебя этого скрывать, Симон. Я расскажу тебе всё, что думаю о тебе. — Да, хорошо. Я устал от лжи и от ношения маски перед другими, потому более всего хочу честности. — Симон немного подумал, прямо ему об этом сказал. — Синдзи, я люблю тебя за то, что ты ценишь честность в отношениях между людьми. И ты знаешь ей цену. — Конечно я знаю цену, — Синдзи посмеялся, — я прекрасно понимаю, что если бы люди без контроля рассказывали друг другу о том, что они действительно думают или даже только чувствуют, то это сразу ввергло бы мир в хаос и уничтожение. В сердцах у людей так много скверны и грязи… Знаешь, даже простить себя за такое, принять себя любимого, это не всегда легко, а уже принять другого — ещё сложнее, — подумал Синдзи. — Это ещё сложнее, принять и простить другого человека, когда ты видишь, сколь много всего такого за душой. — Да, Синдзи, это уж точно, — согласился Симон. — Я всё думаю, каким был настоящий Камина. Что он обо мне думал. Насколько искренними были его слова. Насколько он соответствовал тому, что было у него внутри. Он точно не был таким, каким казался, иначе бы его Спиральной энергии хватило для победы. Ему был бы не нужен я. — Возможно, если Камины уже нет в живых, не стоит о нём думать? — это было первое, о чём сказал ему Синдзи. — Возможно, — Симон зевнул, — но я не могу перестать о нём думать. Я сам в кризисе, так что мне остаётся только думать о Камине. Он был тем, кто помог мне выйти из прежнего кризиса. Сейчас я сомневаюсь в Камине, очень сильно сомневаюсь в самом себе. Я бы не сомневался, если бы мои принципы привели меня к успеху, но они привели меня к личному поражению. Оно настолько причиняет мне боль, что я не могу быть рад победой всеобщей. Умом я понимаю, с точки зрения общества Ния ни чем не лучше и не хуже Киттана I, Зоши, Маккена, Баринбо, Дзёгана, Айлака и всех прочих моих друзей и товарищей, павших в бою с Антиспиралью — вечная память героям Гуррен-Дана и всей Земли! Да упокоит Спиральная сила их души!.. Ния хотела, они все хотели, чтобы мы, Гуррен-Дан, и все люди на нашей Земле, жили за них. Я это всё понимаю. Но мне больно. Я не могу унять свою боль. Я заперт в себе самом с этой болью. В конце концов я боюсь, что эта боль вытеснит из меня всё остальное. И тогда Ньярлатхотеп и Мелькор победят. Даже чувство долга — кажется, единственная причина, почему я до сих пор не бросил всё и не покончил с собой. Или не излил душу перед народом. Я сомневаюсь в себе и уже не верю в себя. Потому что я бессилен перед этой болью. Симон повернул лицо к Синдзи и говорил ему это, глядя в глаза, а Синдзи всем своим видом давал понять, что слушает очень внимательно каждое слово. — Ладно, уже поздно, — Симон тут закончил. Синдзи до того лежал на боку, сейчас он лёг на спину и посмотрел в обратную сторону от Симона, в окно, где темнело. — Да, давай… Спать. — Да, давай. Симон голосовой командой погасил свет, оба голых парня, протягивающихся через ложе, закрыли глаза. *** Ноно была очень довольна: — Как хорошо, что мы обо всём договорились миром! Я верю, что добрым словом можно решить многое! Рэндольф улыбался ей. Кажется, мастера-оккультиста подкупила искренняя жизнерадостность этой девушки. Рей в целом тоже выглядела добродушно. — Если честно, я не верила, что мы сможем договариваться с такими мерзкими монстрами, — сказала Ларк. — Согласен, — Сабуро вставил себе в рот сигарету. — Я тоже не верил. Это исключение. — Я много с кем договаривался и общался на протяжении своей долгой жизни за пределами Солнечной системы, потому меня не удивляют миролюбие и договороспособность этих существ, — обратился к своему опыту Рэндольф. — Значит, мы уладили дела с планетарными гениями, — подвёл итог Рюга. — Теперь я хотел бы всё же попробовать помочь вам. Андроид дематериализовал свой доспех. — Ты ещё хочешь, чтобы я избавил тебя от внутренних уязвимостей, да? — уточнил Рэндольф. — Да, хочу. Взамен я делаю риск, доверяя вам. Но я уже знаю о вас благодаря общению с Хиро. Рэндольф кивнул. — Хорошо, Рюга. Мне потребуется забрать тебя с собой в мою лабораторию. — Хорошо, я пойду с вами. Рей посмотрела на Ларк и Ноно. Айони и Сабуро стояли в стороне. Ещё здесь присутствовали жрицы планетарных гениев в ярких одеждах, готовые петь хвалу спасителям их родного мира. — Я ещё хочу побыть на этой планете, — сообщила о своих намерениях Ноно. — Я уверена, тут ещё можно сделать много добра. В первую очередь Ноно произвела вирус, способный переписывать ДНК. Эти вирусы должны были увеличить продолжительность жизни аборигенов и переделать все плотоядные организмы в травоядные; квантовый компьютер Ноно также смог произвести магическую программу, дающую планетарным гениям возможность управлять этим вирусом. Рей помогла — добавила от себя. — Я не хочу полностью лишать аборигенов смерти, потому как гибель тела освобождает их души с этого уровня существования и наделяет их возможностью метафизически эволюционировать, — сообщила о своём отношении к смерти Ноно. Она держала ладошки перед лицом, между ними из сингулярности возникали какие надо материальные структуры — в первую очередь вирус. — С другой стороны, я не хочу, чтобы люди умирали против своей воли. — За это отвечает воля к жизни. Именно воля к жизни руководит нами, заставляя нас противостоять окружающей энтропии, — сказала Рей. — Многие разумные живые существа, осознавшие неизбежность смерти, пытались оправдать смерть, смириться с ней. Они оправдывали смерть тем, что смерть необходима. Но для кого она необходима? Для самих людей или для прихоти рока? Прихоти рока, который поместил их души в смертные тела. — Вам, бессмертным, — обратился тут Сабуро к Ноно и Рей, — я так понимаю, неизбежная смерть не кажется большой проблемой. Подобно тому, как красивым людям страшные рожи не кажутся проблемой, а богатым — не кажется проблемой бедность. Верно говорит народная мудрость: «Чужое страдание можно терпеть хоть три года». — Я опасаюсь кардинально менять природу этого мира, потому что это может спровоцировать много новых проблем, — сказала Ноно. — Это верно, — Рей кое-что вспомнила. — Я пыталась глобально изменить мир на протяжении временной петли, в которой я была заключена, я пыталась превратить людей в Океан LCL. Люди страдают из-за того, что являются разрозненными субъектами, потому можно было бы изменить их, сделав одним целым. Как хочет ВИРМ. — Я понимаю, но я верю в то, что индивидуальное существование может принести счастье и служит ценностью само по себе. Да, я считаю, что разобщённость людей может быть преодолена без утраты индивидуальности. Если люди будут жить по Божьим заповедям. — Я не верю в Бога, чьи заповеди могли бы сделать всех счастливыми, — Рей покачала головой. — Имеешь право. Ноно закончила генерировать вирусы — взмахнула руками, мельчайшие частицы разлетелись во все стороны. Рей использовала свои способности, чтобы соединить влияние планетарных гениев с этими вирусами. — Я думаю, ангелы этой планеты станут добродетельно распоряжаться этой возможностью, — сказала Ноно. Айони в это время вслушалась в душу мира, в общее психическое пространство, в рамках которого существуют умы жителей всей этой планеты. — А ты не боишься, что этот вирус может выйти из-под контроля? — Есть такой риск. Но я сделала всё, чтобы он не смог реализоваться, и я отказалась от слишком радикальных изменений, вроде превращения всех в Океан LCL, — Ноно сложила руки на груди. Рей кивнула. — Скажите, разве это не приятно, делать добрые дела? — Хм! Ты можешь любоваться тем, какая ты хорошая! — сказала Айони. — Отнюдь. — Ноно покачала головой. — Я не считаю, что должна быть хорошей. Я считаю, что в глубине души все уже хорошие. Мне главное — реализовать этот потенциал. Я хочу, чтобы все так делали. Ларк через некоторое время ушла поговорить с глазу на глаз с Сабуро. Эмо-гей поменял свой контактный комбинезон пилота Евы на повседневный прикид. Таковой включал в себя чёрную футболку с жёлто-оранжевой надписью «THRASH», красные напульсники, чрезвычайно короткие шорты, практически — трусы, стилизованные под джинсы. В них имелись кармашки, когда Сабуро полностью помещал туда кисти рук, то из-под краёв шорт внизу появлялась внутренняя желтоватая ткань. На ногах Сабуро носил спортивные кеды [6]. Ларк на фоне невысокого японца тоже выглядела солидно благодаря стильной униформе пневматиков. Смуглая девушка нормально себя чувствовала рядом с курящим мужчиной. — Я люблю Ноно, но, признаться честно, иногда меня от неё тошнит. — Ларк почувствовала, что может честно говорить с этим человеком. Было в нём нечто близкое, негативное, циничное. — Меня раздражает эта её правильность, — Ларк решилась, что Сабуро сможет её понять. — Тебе Ноно не нравится потому, что она более правильная, чем ты? — японец верно указал на это. Тогда Ларк честно вымолвила: — Да. — Тебе не кажется, что было бы логично на твоём месте ненавидеть себя, нежели её? — приподнял бровь собеседник. — Будь ты такой хорошей, как она, у тебя не было бы причин её ненавидеть. Ларк немного нервно сжала губы: — Я не считаю себя плохим человеком. Но я понимаю, что никогда не могу быть такой идеалистичной, как Ноно. Она полна энтузиазма и хочет помочь всем и каждому. Иногда я считаю, что она думает и ведёт себя неправильно. — Знаешь, Ларк, хорошо, что ты всё это говоришь мне — потому что я могу тебя понять. Я сам влюблён в Нагису Каору — уверена, ты о нём слышала от Хиро или его друзей; — Ларк на это кивнула, — он такой хороший, такой нежный, такой добрый, но в то же время он ненавистен мне… за это. И за то, что он с Синдзи, он любит своего мужа. Он любит его так прекрасно, так сильно, как только можно любить, но я ненавижу его за то, что эта любовь направлена не на меня, а на кого-то ещё. Я ненавижу эту любовь за то, что она существует на свете! — А если бы Каору так любил тебя, ты бы не ненавидела его, да? — поспешила узнать Ларк. Сабуро выдохнул дым: — Нет, — отпустил взгляд японец, дым витал вокруг него, — наверное я бы не помышлял о ненависти. И, да, я ненавижу себя за то, что ненавижу такого прекрасного человека, как Каору, и за то, что я ненавижу чувства Каору к Синдзи — такие прекрасные, какие питает он к нему. Я страдаю от ревности и зависти, — Сабуро это понимал и признавал. — Мне жаль тебя, — Ларк по-пацански сунула руки в карманы. — У меня нет таких загонов. Гей-эмо выдохнул куревом: — Рад за тебя. *** Барон Гауптман стоял посреди одной из улиц Варшавы. Где-то на расстоянии крутились случайные свидетели, очень напуганные. Мёртвые гитлеровцы лежали в разных местах. Павел встал. Дэвид переводил дыхание среди трупов. Перед Гауптманом лежала кучка истерзанной ткани, среди неё — младенец. — Что ты намерен с ним делать? — спросил Павел, когда Барон схватил маленького Виктора. Младенец, кажется, был без сознания. Чернокнижник взглянул на Павла. — Я намерен забрать его туда, где у меня будут союзники. На планету Камасоц, которой управляет Анн’вар — всемогущий интернационал-социалист. Он поможет мне поглотить этого Виктора во имя собственной метафизической эволюции. — Планета? Неужели существуют целые миры во власти душ, подобных Гитлеру и Сталину? — Павел быстро осмыслил, что это значит. — Да — целые планеты! — очень довольно ответил чернокнижник. — Все планеты, включая разные версии Земли в разных вселенных, все они идут по пути универсального Прогресса — к тирании, к концлагерям, к геноциду, к уничтожению и торжеству мучений и ужаса! Барон дал ответ во время небольшого отдыха. Он повернулся в сторону гитлеровских бойцов, прибежавших сюда. — Этот человек укрывал беглого еврея, — указал Гауптман на Павла, — арестуйте его. Чернокнижник мстительно усмехнулся перед тем, как исчезнуть за створками своих инопланетных часов. — Виктор! — Альфа наблюдал сквозь пространство. — Я спасу тебя, держись!.. Блондин закусил губы: — Планета Камасоц, значит… Дельта получила сообщение. Её лицо появилось голографическим изображением в мобильной крепости NERV, то есть в той пирамиде, парящей среди гиперпространства. Рюга сейчас лежал на столе, а Рэндольф контролировал работу компьютера, который производил перестройку андроида. — Камасоц — это планета под управлением телепата, который полностью подчиняет себе волю всех, до кого может дотянуться, — узнал Рюга, — и жестоко карает за малейшую попытку воспротивиться, согласно своей идеологии интернационал-социализма. — На этой планете победило одно из прогрессорских движений, вдохновлённое Ползучим Хаосом, — вспомнил Рэндольф, бегая взглядом по показателям компьютера. — Ничего удивительного… *** Кенске сперва встал перед кроватью, где на четвереньках находилась Йоко. Японец сперва дал ей сосать свой член, когда таковой налился кровью, он взялся руками за голову девушки и пустился работать бёдрами, сам брал Йоко в глотку. Кенске совершал это со звучным придыханием и отпускал пошлые комментарии. Разумеется, всё это снималось на его камеру. Кенске периодически бросал взгляд в сторону объектива. Юноша испытал бы в половину меньше удовольствия, коли бы этой камеры тут не было. Она расположена так, чтобы брать в фокус лицо Йоко в профиле, когда девушка сосала у него член. Затем Йоко наездницей принадлежала Кенске — камера стояла так, чтобы от плеча оператора брать в кадр всю блудницу. Йоко восседала, царственно сгибала колени, упиралась подошвами в постель, отводила руки назад и опиралась на бёдра Кенске. Японец придерживал венценосную шлюху за пышные бёдра, с большим увлечением вонзался взором в её драгоценные прелести. В том числе в волоски подле лобка. Так оно длилось, пока Кенске не был доведён Йоко до оргазма — сперма Кенске вырвалась в куночку, привыкшую принимать в себя порцию за порцией. Когда Йоко остановилась, блудница медленно приподнялась. Сразу показалась светлая сперма, пошедшая вниз по торчащему, налитому кровью стволу. — Фу-у-х! Кенске после этого какое-то время давал отдыхать члену, и потому позволял трудиться ртом. Японец вылизывал влагалище Йоко, пока блудница сидела на его лице, она то просто сидела и давала сперме вытекать из себя, либо совершала движения, чтобы тереться клитором о носик и губы и язык Кенске. За это время любовник полностью поглотил её девичий сок и собственное горькое семя. Йоко тоже весьма звучно кончила, когда проводила клитором от носа до языка. Кенске потом чуть второй раз не кончил, когда через пятнадцать минут просматривал всё то, что сняла камера, а Йоко в этот момент за щекой обрабатывала его член. — Я бы с удовольствием ещё б заполнил твой роток спермой, но, — Кенске встал с места, — я хочу пойти… кончить в Джокин-сан. — Меня не хочешь взять? — Потом — ты очень хороша, Йоко, но я хочу сосредоточиться сейчас только на Джокин-сан. — Хорошо, как скажешь. — Ну как, Кен, ты удовлетворился с Йоко-кун? — Тодзи обернулся к Кенске, когда друг пришёл к нему, обутый в тапки и накрытый только лишь ночным халатом. Сам Тодзи к тому моменту полностью разделся и сейчас сидел за одним столом с курящей блондинкой. Смуглый мальчишка через экран наблюдал за тем, как его жена Хикари раздвигает ноги перед Киттаном. Половой орган самого Тодзи сейчас вскочил на это зрелище, и парень дрочил его себе. — Да-да, очень даже! — Кенске аж отплясывал на месте. — Я чувствую себя свежим, словно ни разу не кончил, когда вижу перед собой вас, Джокин-сан! Зрелая блондинка с выразительной грудью аж засмеялась. Она сейчас сидела с распущенными волосами — прямо-таки целая светлая грива спадала за плечи. — Я тоже готов побыть со зрелой женщиной, — улыбнулся Тодзи, вставая из-за стола, отставляя пустую чашку. — Хм, я хочу начать с ножек! — Кенске потёр ладони. На Джокин была некоторая одежда, но ноги ниже короткой юбки ничего не скрывало. В следующий момент все одежды со всех участников полетели в сторону. Когда Джокин встала, Тодзи подошёл к женщине со спины, обнял её, стал открывать большие, аппетитные груди, схватился за верх бедра. Сами эти действия сразу же заставили член нашего спортсмена воспрянуть. Кенске в этом момент наклонился и схватился за ногу женщины, оторвал её босую стопу от пола. Физиономия Кенске чрезвычайно мечтательно уткнулась носом и губами в подушечки пальцев этой чудесной женщины. И вот, пока Кенске тёрся лицом об эти прелести, Тодзи вставил свой ствол в вагину женщины. Любовник стоял, помогал ей держаться на одной ноге, совершал движения, лапал то бёдра, то груди. Джокин следом села на диван. Член у Тодзи она засосала. Кенске, чей половой орган также вскочил, решил не терять времени — лохматый мальчик схватил смазку и стал совать свой причиндал подколенку. Вот так он удовлетворял себя. Во время минета Джокин старалась массировать часть ствола и мошонку Тодзи. Дальше случилось следующее — Кенске изловчился завладеть ногой женщины и дрочил теперь членом о её пальцы на ступнях. Комментарии о том, как зрелая женщина классно сосёт, постоянно звучали изо рта Тодзи, а комментарии о том, какие у неё прекрасные ножки, звучали изо рта Кенске. Своими ручками пышная блондинка старалась постоянно массировать гениталий любовника. Она даже старалась шевелить пальцами ноги, чтобы усладить больше Кенске. Дальше у них всё было так. Джокин опрокинулась спиной на диван. Тодзи сел перед ней, вставил ей свой член в вагину. — Да, делать акцент на ножках, чтобы разбавить банальщину, прекрасная идея! Особенно, когда они такие чистые и прекрасные! — с такими словами Тодзи одновременно и посылал толчки во влагалище женщины, и, вместе с тем, брал её за щиколотки и по очереди прислонял своё лицо к подошве то одной босой стопы, то к другой. Вот так наш японец целовал и ласкал светлые пальчики, стопы и пяточки! — Ага! Прекрасные ножки! — Кенске стоял возле дивана и давал сосать свой член. Джокин принимала за щёку его толчки. — Класс! — показал большой палец Кенске. — А как сосёт! Как сосёт! Тодзи просто молча вжимался лицом в ступни и сам совершая толчки в вагину. — А-а-а-а-а-а! — Кенске отстрелялся спермой в рот Джокин. — Вах-ва-ах! — Тодзи разрядился семенем в грудастую светлокожую блондинку. — О-ох! Сама Джокин тоже успела кончить, её стоны заткнул член… Тодзи и Кенске сели рядом. Джокин сплюнула сперму и вставила в рот сигарету [7] . Гимми взял за руку Рей — они прошли в комнату с кроватью. — Рей, как ты хочешь? — Как ты хочешь. Мне важнее доставить удовольствие тебе. — Аянами ответила ему сейчас только это. Тут он подумал: — Ты была женщиной Симона. — Я ему понравилась потому, что внешне походила на Нию. А также, вероятно, хорошо отыгрывала её роль в симуляторе. Гимми захотел расспросить её о том, но не стал. Пока. — Рей, я наверное… в попку можно? — Да, конечно. — Тебе это нравится? — Я не против. Стимуляция ануса вполне приятна, если научиться ей наслаждаться. Я женщина, у меня нет простаты, но в прямой кишке собраны нервы, потому член там очень хорошо чувствуется. Когда член достигает краёв толстой кишки, начинается практически прямое стимулирование матки. Стенки кишечника очень тонкие, поэтому при таком виде секса, я могут получить оргазм матки. При вагинальном сексе он практически невозможен, при нём возникает лишь оргазм влагалища. Вот о таком с холодной научностью поведала Рей. — Вот как, — Гимми приподнял бровь. — Хорошо, Рей, если тебе это доставляет такое удовольствие, то я буду очень рад и смел. Гимми и Рей дальше взялись за руки и поцеловались. Девушка поспешила минетом возвести ему член. Благодаря обилию Спиральной энергии эрекция вышла очень славной. Рей также хорошо и умело водила язычком по стволу и мошонке, она также попросила Гимми открыть ей промежность, чтобы провести языком и по ней. — Всех мужчин, которых я знаю, это возбуждает, — отметила она. — Рей, а тебя не унижает минет? Она не очень поняла вопрос. — Нет… вроде. Гимми улыбнулся. Рей ему понравилась. Он встряхнул ей рукой голубые волосы. — Хорошо, давай я тогда сделаю тебе куни. — Гимми, анальным сексом женщине лучше заниматься после одного или нескольких вагинальных оргазмов, — заметила тут она. — Тогда циркуляция крови в органах малого таза улучшается, и эта зона получает большой прилив крови. Всё немного набухает и расслабляется. — Ох, хорошо. Рей очутилась на спине, бёдра её легли на бёдра Гимми, он притягивал их ближе во время идущих толчков. Затем Рей закинула ноги на плечи Гимми и выгнула спину как можно сильнее. Рыжий стоял на коленях, руками поддерживал синевласку, создавая необходимую траекторию движения. Потом Рей ещё смогла обхватить его бёдра руками, чтобы в нужные моменты притягивать ближе. — О-о-ох! У-у-ф! — Гимми вздыхал и звучно осуществлял процедуру. Надо было видеть его молодецкий торс — и эти сиськи Рей внизу! Они двигались в такт его толчкам. Рей тогда впервые пережила сокращения нутра, с обильным выделением влаги. Женский стон сорвался теперь с её губ. — Хорошо… спасибо, Гимми. Её тон полный благодарности особенно доставил рыжему. — Теперь я мог взять твой зад? — Да, давай. Гимми подумал: — В какой позе? — Давай… — Рей взглянула на тюбик смазки, притянула его к себе, — вот в такой… Белоснежка встала на край кровати, а смуглый обладатель веснушек — на пол за её спиной. Рей согнула колени, присела. Гимми надавил член ей на отверстие, поначалу — плотно сжатое, она надавила, смазанная головка провалилась дальше. Рей сама ловко насадила себя на этот орган. Он полностью оказался внутри, между белыми ягодицами. Рей дальше захватила Гимми руками. Она двигалась, он стоял и придерживал. Гимми был уже как следует заведён — потому вскоре прозвучал юношеский стон. Член выпал, а за ним сперма повалила из ануса девушки. Кое-что интересное было у Вирала. — В прошлый раз я обработал тебя только одним хером, — зверолюд обнажился, из его кожаного мешочка выбрался ещё один член. Их теперь торчало два. — Но в моей основе — акула, а у акулы — два хера! — Срань святая! Охуеть, как интересно! — Аска испытала смесь интереса и отвращения. — Иисусе! Ты можешь кончать сразу двумя? — Да, я могу кончить сразу двумя, если захочу, — кивнул Вирал. — Только сперва — атрибуты. Вирал попросил Аску поместить на голову накладные лисьи уши, выставил ей в зал анальную пробку с хвостом лисы, побрызгал феромонами. Её накинул лисью шкуру, но так, чтобы она не закрывала груди. — Давай, возбуждай меня теперь. Аска выдавила себе на руки смазку, после чего массировала оба агрегата. Вирал наслаждался этим. — Ого, они не похожи на людские! Зверолюд разместил рыжую любовницу с краю ложа, сам стоял возле него. — Та-ак… — Аска подняла ноги, он вытянул анальную пробку. Она сама своей рукой ввела один половой орган себе в жопку, второй — в вагину. — Один сюда, другой — сюда. — Да, мне как раз нормально, что у тебя две дырки. Держи хвост рядом. Вирал пустился вот так иметь Аску в два ствола. Она лежала на лисьей шкуре, с ушками на голове, приятно пахла для него. Это было не совсем удобно, и из вагины один член не раз вылетел, на что Вирал бранился и сам его туда возвращал. — Вот так, ничего страшного… Аска стонала, ей это понравилось — и она первой успела кончить. — О, Иисусе! Круто! Когда девица кончала, её анус здорово сжимался, такие движения кишки очень живо стимулировали Вирала. — Аааагрх! — зверолюд с наслаждением изверг сперму в задний проход рыжей красавицы. После этого он вынул член из ануса, смог теперь изменить позу, то есть накрыл Аску собой. — Теперь вот так. Вирал облизывал ей лицо во время дальнейшего сношения всего одним членом во влагалище. Оно закончилось извержением. — Грааа-аа-ах! — Вижу, ты хорошо кончил, — улыбнулась ему Аска. — Любишь лисиц? — Я больше люблю кошек, но твои рыжие волосы больше похожи на лисицу. Рыжие кошки тоже бывают, но кошек я люблю серых или чёрных. Лицо зверолюда отталкивало. В то же время привлекало. В зависимости от отношения и настроения. Кадзи требовал от Киён дрочить себе, а потом скакать наездницей. Когда блондинка скала на члене этого мужчины, к ним заглянули Даякка и Киял. Киял — младшая из троих сестёр, стройная девушка с длинными иссиня-чёрными волосами и ясными голубыми глазами. Киял обычно сидела с Анной — малолетней дочерью Даякки и Киён. Сейчас по настоянию Кадзи наша любительница сидеть с детьми оказалась в объятиях горячего любовника. Киял была оптимистичным и энергичным человеком. — Ах, заходите сюда, Даякка-кун, Киял-кун! — Кадзи сразу отозвался бодрящим тоном на появления этих участников. — Ох! Ах! Вот твоя жена на моём члене! — Я это вижу, — Даякка, похоже, будучи по доброте и простоте душевной не был готов ко всему этому, и, кажется, даже не находил себе места. Он не знал, как реагировать на увлечённость жены другим мужчиной. — Ничего страшного, что Киён увлечена Кадзи, — сказала тут Киял. — Я была увлечена Нией, но это же не повредила отношениям Симона и Нии? — Ха-ха-ха! Совершенно верно, Киял. Спасибо, Киён, сойди теперь с меня. Киён расседлала Кадзи. Любовник с косичкой ослепил Киял своей улыбкой и подошёл к ней, поцеловал в губы, потом сам обнажил девочке груди, жадно пососал ей титьки. Потом наклонился, впился устами во влагалище. — Ласкайте, — Кадзи оторвался устами от влагалища, — ласкайте вашу сестру! Ласкайте Киял! Киён подошла к Киял, сексуальная блондинка поцеловала сестру в губы, словно любовницу. — Соси вагину, я — анус, — Кадзи обошёл Киял, раздвинул ягодицы и принялся водить язычком по дырочке. Киён проворачивала лесбийский куни родной сестре. — Киял, ты би? — Да, девушки мне нравятся… как мальчики. У Киял выступил румянец на щеках. — Отлично! Кадзи ещё пару раз лизнул девочке анус, а потом выпрямился и взглянул на Даякку. — О, Даякка, ты кажется не знаешь, с какой стороны подойти? — Кадзи безошибочно прочитал то у него в глазах. — Ха-ха-ха! Ничего страшного!.. Подрочи пока, подрочи, дорогой… Незадачливый Даякка снял одежду, взялся за свой половой орган. Инструмент пока набирался кровью. Кадзи стоял перед ним, Киён и Киял целовали и массировали мужчину с энергично трчащим членом. В следующий момент Кадзи впился поцелуем в рот с Даяккой! Благодаря этому Кадзи сильно удивил всех. Муж Киён аж отшатнулся. О, он совсем же не был красивым. Напротив, его физиономия отталкивала. — Не бойся меня, Даякка-кун, — Кадзи вложил свой член ему в руки, — возьми, дрочи мне. А пусть девочки ласкают нас. Кадзи накрыл рукой свой член и член Даякки, начал дрочить один торчащий мужской ствол о другой. Сёстры — блондинка и брюнетка — смогли быстро сориентироваться и начать ласкать мужчин с боков. Они по очереди сосали рот то одному, то иному. Киял сосала рот мужа своей сестры. Кадзи вполне охотно впивался в рот Даякки, целовал мужчину в засос, давал ему сосать свой язык. Кадзи согнул колени, сам несколько минут сосал член Даякки, похожий на вытянутую картофелину. Киён в это время схватила рукой яйца Кадзи. Киял похлопывала плотные ягодицы Даякки. После этого Кадзи выпрямился и сказал: — Пососи мой член, Даякка-кун, будь другом. — Никогда не сосал мужчине… — Всё когда-нибудь бывает в первый раз. Даякка был слишком прост, чтобы сопротивляться уверенному Кадзи. Гетеросексуал согнул колени и неумело взял в рот торчащий член совратителя. Кадзи в это время опустил руки и пальцами принялся дрочить клиторы обеим сёстрам. Они старались тереться о руки мужчины. — Ты правда хочешь моего мужа? — поинтересовалась Киён. — Девочка, я настолько пересыщен сексом… — Кадзи схватил Даякку за голову и пустился иметь мужчину в рот, — чтобы хочу разбавлять… разбавлять вашу красоту. Ох! А-ха! После Кадзи вынул член. Он развернулся. — Даякка-кун, ты будешь занят моей задницей. Твоя жена сядет на меня. А я буду занят Киял. Поза выстроилась — Кадзи накрыл собой Киял, она подняла ноги. Киён действительно насела на спину Кадзи. Даякка, видя перед собой жену, воткнул таки смазанный член в волосатую задницу зрелого мужчины. Впервые в жизни Даякка опробовал себя в роли активного мужеложца. Кадзи же сношал Киял. Член хорошо давил ему на простату. В результате Кадзи кончил первым, пребывая в объятых ранее незнакомой женщины. Кадзи залил её влагалище своей спермой. — Спасибо. Поза распалась. Дальше Кадзи поцеловал по очереди Киял, Киён и Даякку, пал на колени перед последним и принялся сосать член, только что вытертый от содержимого собственной задницы! Кадзи хотел заполучить себе сперму мужчины, отнять её у женщин. Киял и Киён стимулировали Даякку с двух сторон. Опыт минетёра у Кадзи был, потому в результате Даякка кончил — горькая сперма залила глотку бисексуала. Кадзи с удовольствием её проглотил. — Спасибо. Спасибо. Он выпрямился. — Как я рад заполучить себе сперму, которая по праву твоя, Киён, — положил он руку на плечо блондинке. — Мне это очень нравится… Дальше Кадзи довёл Киял до оргазма рукой, а Даякка секс-игрушкой выполнил супружеский долг — Киён кончила. Киттан пальцами стимулировал Хикари. Учтиво использовал смазку, дабы влагалище могло легко принять в себя его боевой орган. Киттан указал Хикари на стул, сказал, что так будет интереснее. Брюнетка с косичками очутилась на животе поперёк стула, руки упёрлись ладонями в пол, ноги — прямые, возвышаются над полом на кончиках пальцев. Киттан — со своим плотным животиком — нависал над женой Тодзи, расположил свои прямые руки по краям стула. Ноги его сомкнуты вместе между бёдер любовницы. Вот так блондин жарил японку. Через некоторое время мужчина и женщина поступили иначе. Хикари опёрлась на вытянутые руки, а согнутые ноги расположила коленями поперёк стула. Ягодицы заманчиво подняты — Киттан ухмыльнулся. Он перекинул одну ногу через её бедра, руками держал избранницу за таз, входил в неё сзади, двигался только собственным телом. В третий акт Хикари очутилась на стуле одним коленом, вторую ногу она сгибла и поднимала. Девушка во время этого акта была наклонена вперёд, руки находились на спинке мебели. Груди с титьками очень интересно качались. Киттан и в этот раз пристроился сзади так, чтобы одна нога Хикари находилась между его колен. Вторую её ногу любовник брал за бедро и заводит ту себе за спину. Свободную руку он размещал на ягодицах любовницы. В такой позиции Киттан с очень звучным стоном омыл влагалище семенем. Он не остановился и исправно продолжал две минуты, пока Хикари не кончила. Только после этого блондин с животиком поставил приятно изнурённую узкоглазую брюнетку на ноги. Она села на стул отдыхать. Киттан сразу же любезно поспешил предложить ей угощения. Каору раком поимел Бута, гей-альбинос во второй раз воспользовался седалищем мальчика-кротосвина. Ангел кончил в зверолюда один раз. Потом Каору предоставил свой зад для того, чтобы Бута раза три совершил с ним содомию. Зверянин совершал оргазмы часто — они у него вылетали быстро и перезарядка происходила столь же живо. Вышло так три раза. — Интересно, — Каору просто лежал на животе и брался пальчиками за покрывало, — ты прямо через каждую минуту заливаешь меня. — Я так устроен. Кротосвины специально созданы, чтобы покрыть как можно больше особей. Самый лучший самец может за час оплодотворить от полусотни самок, — сообщил мальчик-кротосвиночеловек. — Потому, если я хочу подольше кайфовать, я предпочитаю стимулировать простату. Потому я подставляюсь под парней. — У вас так быстро вылетает сперма? — альбинос полуобернулся к любовнику. — Я больше люблю, когда я долго трахаю или, особенно, когда подолгу трахают меня. — Каору приподнялся, дал выйти из себя сперме Бута, сел на край кровати и подумал, прислушался к тому, чего он действительно хочет. — Так, Бута, без обид, но я сейчас хочу вернуться к одной заднице… Мари отвела за руку Дарри на постель. — Милая моя неопытная девочка, — обратилась к ней так опытная лесбиянка, хватая за талию, словно похотливый мужчина, — ты будешь развлекаться меня в эту ночь! — О, у меня никогда не было с девушкой… На это Мари развратно засосала Дарри в губы, хватая рукой за грудь, а потом резко перемещая ту к лобку. — Всё будет в первый раз! — Мари сняла одежду с Дарри, взялась за руки. — Ох, как хорошо! Взгляни на мою грудь, Дарри-кун! Далее Мари сосалась рот в рот с Дарии, сплеталась с девочкой языками — потом сунула той свои сокровища в лицо. — Соси их, трогай их, моя милая!.. Дарри взяла в рот титьки, пустилась сосать их. Мари схватила ручку любовницы, отпустила, прижала ту к своему влагалищу. — Дрочи, дрочи мне своими пальчики! — требовала Мари, полностью покорив Дарри своей похотью. — Вот так!.. Теперь так… В каждую вагину вошло по игрушке. Мари посадила Дарри на попу, сказала ей вытянуть левую ножку и согнуть правую. Для равновесия Мари наказала опираться на прямые руки. Сама грудастая лесбиянка, исполненная вожделения во всей своей похабной наготе, грациозно расположилась лицом к ступням партнёрши, провела правую ногу под её согнутым коленом. Мари живо улыбалась. В такой позиции клиторы любовниц плотно соприкасались и при малейшем движении бёдер активно тёрлись друг о друга. Мари требовала двигаться в такт с ней — вот так две женщины сливались в любовном акте. — Ну как? — живо поинтересовалась Мари по мере высечения искр сексуального удовольствия. — Ну… есть что-то. — Для Дарри всё это приходилось в новинку. — А тебе?.. — О, мне нравится! — посмеялась грудастая блудница. — Иногда улётно просто потереться пёздами! Мне нравится этот способ потому, что он исключает всевозможные искусственные члены. Он доказывает, что мы, женщины, можем обходиться без всего, что напоминает нам противоположный пол, лично мне глубоко ненавистный. Через некоторое время Мари предложила сделать так: сама страстная любовница вальяжно легла на спину, потребовала от Дарри лечь на себя в позе 69. Девочка не захотела облизывать девичьи гениталии. Тогда Мари вручила ей искусственный член и подняла свои согнутые ноги. Так Мари привычно ласкала ртом гениталии другой женщины, а Дарри сжимала игрушку, стимулировал нутро своей любовницы. Так продолжалось до тех пор, пока Дарри не испытала первый оргазм. Она об этом сообщила. — Не очень сильной, но был… — Хорошо! Очень хорошо! — Мари разразилась ликованием. Она жадно поглотила вагинальную жидкость. — Я уже на грани, и я хочу видеть твоё лицо, Дарри-кун! Сейчас попробуем позу «амазонки!» Мари легла изящно подняла высоко одну ногу. Дарри — по её указу — села сверху полубоком, так чтобы её собственные ноги очутились на одной стороне: согнутая левая упиралась в кровать, прямая правая оказалась поставлена на пол. Далее обе девушки пустились в скачке. Мари кончала почти через две минуты — громко выдохнула. — О, как сократилась моя пизда! Как стрельнула в клиторе! Вау, как она кончила! Как я кончила! О-х! Мари в благодарность поспешила поцеловать рот в рот Дарри, крепко обнять. — Хочешь ещё, кошечка моя? — блеснула глазами ненасытная трибада. — Я — очень! Полностью вставленные в вагины секс-игрушки не покидали своих мест. Мари посадила Дарри на четвереньки, приспособилась тереться клитором о её копчик — оргазм уже как следует взволнованного клитора не заставил себя ждать. Энергии Мари было не занимать. Этим трением о копчик содомитка выбила из себя ещё живые сокращения. — Ва-а-а-ах! Иисусе! Боже, как круто! — выпалила девица с косичками, чьё лицо охватывали броский, страстный румянец. Груди торчали титьками, развратница сама себя за них схватила. Сластолюбивая шлюха потребовала от э совращённой гетеросексуальной девочки обязательно смотреть на то, как извращенка сама себя за них массирует. — Я не пропускаю ни одной красивой женщины! Красивые женщины — моя страсть! А мужчин я ненавижу! Ненавижу тварей, которые уводят от меня женщин и тыкают в них хуями! — Мари в разгар страсти всегда кричала такое в голос. — Какая жалость, — Каору блеснул улыбкой — Ангел появился в комнате без предупреждения — в сопровождении кротосвина. Первого из них покрывал только яркий фиолетовый халат, второй вообще притопал голым, правда его член без эрекции скрывался в складках ткани. — Ох! Что вам надо, самцы?! — повернулась к ним Мари. — Мари-кун, я хотел бы сделать то, о чём ты сейчас сказала — по отношению к Дарри, — Каору улыбнулся с привычным ярким блеском. Этого выражения хватило на то, чтобы сестра Гимми почувствовала себя готовой броситься в объятия этого смазливого альбиноса с ненормально длинной шеей. — Мари, — поджарый мраморный красавец изящно заключил Дарри в объятия, — ты всё время говоришь про противных гетеросексуальных мужчин — но так как я уж точно… не гетеросексуальный, то ты можешь дать мне возможность… уделить внимание Дарри-кун. Каору эротично скинул с себя халат, он спал к бледным босым ногам на коврике, где стояла наша пара. — А я хочу заняться тобой, — Бута взглянул на Мари, — что тебе ещё делать? — Ну… у-ф! Хорошо. Мари заняла положение на кровати, девица по большей части прямо лежала. Зверянин пристроился, чуть подвинул ей ногу. Чёрные глазки блеснули. Кротосвин быстро покрывал Мари, чуть ли не через тридцать секунд сбросил первую порцию спермы. — Быстро ты… — Не быстро, перевернись… Хочу видеть лицо. Мари легла на спину, раздвинула ноги — Бута столь же оперативно покрыл лесбиянку с этой стороны. — Сколько ты так можешь? — До двадцати раз. Я уже кончил… пятый раз. — Ох, Иисусе! Какой же ты похотливый! — рассмеялась грудастая красавица. И пока Бута тёрся об её клитор концом своей головки, она взглянула на Каору и Дарри — повернула к ним голову. Герой-любовник быстро возбудил Дарри с помощью поцелуев в уста и в соски, опустился перед ней на колени, оценил эрекцию клитора, потрогал его, облизал — и снова выпрямился. Взял смазку. Каору далее посадил Дарри на стол, на самый край, она оперлась на него руками, отведёнными за спину. Каору встал перед ней, пока дал смазанному члену — таковой вскочил молнией — плавно войти во влагалище. Дарри обняла любовника ногами за бёдра. Каору пустился её так иметь, он улыбался и очаровывал сестру Дарри своим видом и взглядом. Бута в это время вертел Мари — положил на бок, чтобы взять в такой позе. В этот раз зверянин не кончил. Бута вдруг повернулся к середине комнаты, произвёл пару жестикуляций, под потолком кольцом зелёной плазмы открылся портал, из него в защитных барьерах-пузырьках выпали детёныши кротосвиней. Когда портал закрылся, а юркие зверьки вбежали прямо на постель, Мари спросила, что это. Бута с помощью своей магии дал любовнице увидеть взрослых особей. Кротосвиньи — это большие животные, внешне похожие на кабанов. У них густой бурый мех, большие пятаки и большие когтистые передние лапы, использующиеся для копания. У взрослых особей глаза обычно скрыты за широкими надбровными валиками. По пояс в холке и выше среднего человека в целом. Детёныши значительно меньше — размером примерно с морских свинок, тоже с бурым мехом, маленькими ножками, и спиральным хвостиком. В отличие от взрослых особей, у детёнышей открыты большие чёрные глаза. Как раз четыре таких появились возле Мари на кровати. Бута далее доходчиво объяснил: — Я был таким же, когда меня ребилднули до гуманоида. До того я всю жизнь остался детёнышем, чтобы я мог компактно быть вместе с Симоном по плану Ньярлатхотеп и Шуб-Ниггурат — Боги сделали меня вечным детёнышем, призванным копить в себе на чёрный день выхлопную Спиральную энергию от хозяина. Меня возбуждают как гуманоиды, так и обычные особи моего вида. Мари, я не хочу тебя смущать, перенося сюда взрослую особь. Пока путь детёныши кротосвиней сосут твои груди. Меня это очень возбуждает. Мари приняла этих маленьких кротопоросят, двое взялись за титьки на увесистом бюсте, третий совал ноздри к лобку, а четвёртый лез облизывать губы Мари. Бута совершил новое совокупление с любовницей во влагалище, наблюдая такую картину. — Бута, — спросила его Мари, — а ты трахал взрослых самок кротосвиней? — Конечно. И самцов тоже. Вообще — мы гермафродиты, наш пол меняется по ходу жизни. В значимости от корма и освещения. Я, правда, всегда был и остаюсь мальчиком. Вот в такой компании Бута брал сисястую девицу, закинув одну её ногу себе на плечо. Каору тоже дал Дарри закинуть себе ноги на плечи — сразу две. Она отклонялась назад, а он держал её за зад. Дарри видела Каору вот прямо перед собой, со всем рельефом его груди, невероятным лицом и до нельзя любовными, соблазнительными глазами — потому оргазм куночки не заставил себя ждать. Соблазнитель предельно отчётливо уловил сладострастные сокращения пещерки, в какую поступательно бился его любовный жезл. — Ты кончила? — Да, Каору! Мне так хорошо! — Лучше чем с Мари? — Лучше! — Ах, ты предательница! — отозвалась Мари. Каору на это посмеялся. — Теперь дай мне кончить в тебя так, как я наиболее всего хочу — то есть не в вагину, а в задницу. — Ох, ты всё за… ну ладно, хорошо, хорошо. В благодарность за мой оргазм… Одно только выражение лица Каору — дополненное и голосом, и тоном, и прикосновением — Ангел подчинил смертную женщину и она пала в его объятия, как спелый плод. Каору ловко переместил Дарри вот в такую позу — она встала перед столом, легла на него и схватилась руками за противоположный край. Жопка очутилась перед торчащим ангельским членом, только что вынутым из вагины. Каору сунул пару смазанных пальцев, растянул Дарри — и вставил малого. Она принадлежала ему теперь так, и терпела его любовь. Каору сношал зад, держал драгоценный предмет перед собой, цедил хвалу и ругательства, впивался взором в это сокровище и даже полностью игнорировал то, что происходило рядом. — Если хочешь притащить взрослых, я не против, — вдруг сказала Мари. — Хорошо, — Бута точно таким же образом призвал взрослую особь. Мужского пола. Он возбудил этого порося прочисткой ануса, после чего приказал Мари занять позу на полу. Девушки приняла в себя орган животного. Пока её с тылу зоофилил этот свин, Бута принялся брать Мари в рот. По ходу пяти минут он аж залил любовницу спермой — кончил в рот и забрызгал лицо. Всё это было совершено во время откровенно зоофильского акта, во время которого влагалище девушке прочищал натуральный кротокабан. Такое сочетание гуманоида и четвероногого яро возбуждало Бута. Слепой кротокабан, к слову, тоже кончил Мари в вагину, залил своей спермой куночку человека и получил кайф. Каору наклонялся, припадал грудью к спине Дарри, также брался за край стола рядом с её ручками. Сношал, сношал непрерывно. Любовник особенно остервенело целовал сейчас плечи девицы, щипал пальцами, потом шлëпал. Из уст звучали одобрения и ругательства. Это была смесь ласк и оскорблений, деликатности и жестокости! У Каору был такой вид, будто он не знал, как одновременно возвысить и растоптать своё божество — седалище Дарри. — О-аа-ах! — Каору звучно отстрелялся спермой в кишку, резко отпустил от дырочки. — Спасибо, Дарри. Она выпрямила спину и взглянула на него. — Ты доставила мне удовольствие. Спасибо ещё раз, — улыбался он ей и заставлял падать в колени перед собой. Дарри, думая потом об этом, аж испугалась тому, как же страстно она повиновалась… *** Сабуро и Ларк сидели и беседовали вместе. Речь шла об отношениях. — Спасибо, что откровенен, — смуглая подруга с медовыми волосами и веснушками решила похвалить своего узкоглазого собеседника, смахивающего на эмо. — У меня первый мужчина… Ларк думала, говорить ли ей об этом или нет. Но в итоге решила рассказать. — Моего первого парня звали Николас Вашерон. Он — пневматик Бастер-легиона, прямо как я. Ларк призвала изображение. — Ого, какой красивый! — как гей, курящий лётчик мог оценить. Перед ними предстал очень симпатичный молодой человек со смуглой кожей — но куда менее смуглой, чем у Ларк — с ясными, выразительными глазами. Черты предельно аккуратные, прямо как выточенные. Точно любая бы девушка оказалась очарована при взгляде на лицо жгучего брюнета. Пышная, роскошная чёлка и короткие бакенбарды сверх того украшали Николаса. Стройный, поджарый и вытянутый, он носил светло-серую одежду с длинными рукавами, но почти полностью голыми ногами, типа как шортами. Как понял Сабуро, этот Николас привычно сидел в позе йога на неком шарообразном устройстве, которое парило в воздухе. Николас происходил из Швейцарии или региона земной Федерации, которым в том веке, в том таймлайне она станет. — Красивый — да? — Ларк, как показалось, скептически относилась к его личности. — Не то слово! — Сабуро взглянул в лицо собеседницы. — Между вами случилось что-то такое? — Да… Но сперва Ларк решила рассказать о начале своего знакомства с этим молодым человеком. Николас в первый же момент, как только они увиделись, произвёл самое лучшее впечатление. Его голос звучал чрезвычайно бодро, он казался заботливым. Этот горячий мужчина выделил Ларк среди всех прочих девушек, которыми было полно Братство пневматиков Бастер-легиона на службе Земной Федерации. — Если бы я знала, что он заинтересован во мне только потому, что я — первый из пневматиков. — Ты меня интригуешь, — вставил тут Сабуро, — скажи, пожалуйста, что это Николас сотворил нечто поистине отвратительное. — Да, это так, — кивнула Ларк. — Слушай дальше. Николас после первого же времени общения скрылся в апартаментах Ларк. Когда девочка открыла двери — она автоматически поднялась перед ней — шагнула, шла мимо… Николаса. — Ник! — Ларк не ожидала увидеть его, без спросу проникшего к ней в комнату. Но с другой стороны, если признаться честно, такая уверенность в себе ей зашла. Этот парень не был недотрогой. А сама она хотела поскорее вырасти, потому также ни в коем случае не желала быть недотрогой. Николас стоял перед ней, перебирая в пальцах фигурку маленького робота. — Я уже устал ждать. — Убрал он её. — Привет, надеюсь, Ларк, ты не против, если я сделал тебе сюрприз? — Николас повёл своими красивыми бровями. — Сюрприз? — наша милая девочка со смуглым лицом и медовыми волосами только посмеялась. — Ты что-то мне приготовил? — Да — себя, — блеснул улыбкой Николас. — Ларк, я хотел бы выразить тебе мою признательность. Ты — самый лучший пневматик. И ты как раз в моём вкусе. Я очень хотел бы… получить взаимность, Ларк. Николас смотрел в глаза и поглощал сознание своей уверенностью в себе. Ларк хотела быть взрослой, а как взрослая девочка может отказать такому? Впрочем, другие на её месте с не меньшей вероятностью дали бы пощечину. Даже для их далёкого будущего века такая назойливость нарушала нормы. — Прямо как Каору! — вставил тут Сабуро. — Увидишь его, точно узнаешь это в нём от твоего Николаса! Пальцы жгучего брюнета коснулись медовых локонов Ларк. Блеск его улыбки — такая интимная ситуация — сердце гулко бьётся. — Хорошо, Нико… Ник, — Ларк не говорила, что он у неё первый. Она не хотела облажаться. — Угу, молодец. Ларк, ты ни о чём не пожалеешь. Она точно была у Николаса давно не первой. Как нагло и прямо он добился её тела! Начались поцелуи, объятия, и это нравилось Ларк. — Признаться, он был как раз таким парнем, каким я хотела. Опытный. Умелый. — А ты не боялась венерических? Ларк не поняла, что это, а когда Сабуро ей объяснил, она только пожала плечами: — В наше время никто не знает, что это такое. У нас почти все болезни побеждены. Но да к истории. Николас очень быстро от поцелуев перешёл к тому, что начал очень настырно, можно сказать пошло — трогать, тыкать самое нежное место Ларк — внизу, там, между ног — поначалу сквозь ткань одежды. После этого молодые люди очутились на постели. Ларк распрощалась с девственностью, когда насела на член. — Я-ху, я у тебя первый! Первый раз я лишаю девственности девочку! — отметил сладкоречивый жгучий брюнет. — Ты наверное любишь девочек поопытней, — Ларк занервничала. Она боялась пасть лицом в грязь. Николас сразу показал, что он уделяет большое внимание процессу. Сам молодой человек оголился полностью, но Ларк попросил раздеться не полностью. На девушке осталась светлая майка. Николас попросил, чтобы она оголилась вся только после того, как он поработает у неё внутри членом, и вот прямо в таком положении явила ему перед лицом свои груди. И Ларк как следует дала ему — она двигалась, как могла, на этом половом члене. А он смотрел на неё, не целовал, не дарил особой нежности, главным образом — наслаждался сам. Он держал её за талию, она в ответ касалась ладонью его уверенного лица. Наконец Николас решил снять всю одежду с Ларк, стянул сам. Любовница подняла руки, дала ему обнажить себя полностью. Теряла она девственность далеко не самым приятным образом. На глазах даже выступили слёзки. Николас же утешал своим голосом. Какая-то циничная похоть была в его лице. Ларк подумала, что так сексом занимаются взрослые люди. Он взялся пальцами за титьки компактных грудей. — Они не слишком маленькие? — обеспокоилась Ларк. — Как раз такие я люблю. Я не люблю большие. Ларк двигалась на его члене, что входил ей в вагину. Николас, чтобы не было никаких проблем, выдавил смазку себе на инструмент — вместе с тем, как дал Ларк таблетки. Наша девчушка скакала, как позволяли ощущения, пальцы её что на руках, что на ножках, часто сжимались от нервов. Николас очень удовлетворённо весь вытягивался, пальцы на его ногах также чуть подрагивали — но далеко не столь судорожно, как у его возлюбленный. Тогда она пережила первый оргазм с мужчиной — слабый, смешанный с болью, но в то же время отчётливый. Она кончила раньше Николаса, и возможно, могла мы кончить ещё, как бы раньше не отстрелялся он. Николас дрогнул большими пальцами на ногах — сперма фонтаном повалила в окровавленное влагалище. С большим удовольствием он заполнил его. Ларк легла на кровать, отдыхала, лежала, умиротворяла дыхание. Молодой хлопец говорил с ней. Ларк настолько нервничала сейчас, что решила просто-напросто помолиться Ангелу-Принцу, тихо и про себя. Через некоторое время, когда она лежала на животе, Николас вдруг лёг ей грудью на спину. — Ник! — коричневая девочка дрогнула ногами. — Хе-хе, ты же не думаешь, что мне этого достаточно? — послышалось у неё за затылком. — Я же говорил, что ты в моём вкусе, Ларк! Николас вдруг чисто в качестве забавы попытался снять печать пневматика ей со лба. Ларк сразу же резко воспротивилась этому. — Нет, это может привлечь космических чудовищ! — О, верно говорят, что ты — учительский любимчик! Ты таким голоском порядочной девочки мне это говоришь! От такого нахальства член жгучего брюнета налился кровью, любовник сперва тёрся им о ягодицы избранницы, а потом, быстро смазав — смазку он носил с собой для облегчения процедуры, снова ткнул во влагалище, только что совсем недавно утратившее свою плеву. — Надо же, — почувствовал нахал своим концом, — я не с первого раза у тебя всё снял!.. Ларк впилась пальцами в покрывало, девочка позади задирала ноги, нервно сгибала колени. Николас поставил свои руки перед её лицом. Он трахал её, плотно лёжа на ней. — Теперь я с этой стороны тебя поимею! Впереди у нас ещё много времени! Я тебя хорошо знаю! — Николас с такими словами её сношал. Ларк утыкалась лицом в ложе, стискивала зубы. Влага выступила в уголках глаз. Член парня благодаря смазке хлюпал у неё во влагалище. Ларк скрестила руки, Николас взял её за них, держал. Она ощутила его уверенность — уверенность опытного парня. — Я держу тебя, Ларк, держи ты меня! Ларк попыталась немного с судорожными пальцами захватить его. Однако парень сразу дал понять, что желает иного — не такого романтического варианта. Ларк протянула руки назад, захватила пальцами парня, кажется, за ягодицы, или чуть выше. Это было возможно, так как он лежал на ней. Ларк теперь более ощущала его постоянные движения. Он же гладил ей головку. Его нога лежала между её ног. Они вот так протягивались. Во влагалище хлюпало при работе членом. — Наверное, я слишком долго лежу на тебе, — подумал в один момент Николас. Теперь он оторвал свою грудь от её спины, после — какое-то время традиционно брал её раком. Потом пожелал сойти с кровати. Ларк встала, полностью склонила спину, уткнулась руками в прозрачное стекло окна. Николас добавил смазки, схватился за её спину, довершил дело так, стоя в полный рост позади. Энергия полового акта всё нарастала, толчки и движения стали очень частыми. Ларк громче и громче стонала, как и её партнёр. Молодые голоса теперь не стихали. Нога Ларк в один момент оказалась поднята, девушка опиралась только на одну. Пальцы на поднятой ножке сжимались. Вот так хахаль её страстно имел, как мастерски был готов он её поставить в любое положение, чтобы драть! В конце бывшая девственница вообще сползла перед стеклом, руками упиралась в пол. Николас даже позволил себе наклониться и просунуть руки к животу Ларк, схватить пальцами компактные груди, потрогать как следует титьки с нецензурными комментариями. После такой процедуры Ларк пережила оргазм — и не один, а сразу несколько мелких оргазмических сокращений, пошедших с некоторыми перерывами. Да, наша шоколадная восточная девушка откровенно упивалась ими. Она сама сквернословила. Николас завершил всё это своим достаточно звучным стоном — пылкое семя любовника одним сплошным фонтаном заполнило влагалище Ларк. Как только герой женского сердца кончил, так сразу с громким дыханием отстранился. Ларк села на колени прямо на полу, чувствуя себя полностью мокрой [8]. — Жаркая ночка была — думаю, как пасс с парнями, ты понимаешь, почему я проводила долгие ночи с ним напролёт? — рассказывала Ларк. Сейчас она улыбнулась, несколько снисходительно и иронически, но точно с отблеском былых добрых чувств. — Конечно понимаю. Он тебе изменял? — Сабруо подумал в первую очередь об этом. — Я вот ревнивый, я бы закатывал истерику. Ларк подумала: — Для нас нормально, когда парень и девушка спят с разными, для нас главное — оставаться друг с другом постоянной парой. И Николас был моей парой. Всё изменилось, когда я встретилась с Ноно. Я уже говорила тебе, что способности Ноно появились не сразу. Она сама ничего не знала или не помнила о своей природе. Поначалу мы думали, что она — наивная по жизни тупица-андроид. Я сама смеялась над ней. — Ноно на вас обижалась? — подумал спросить Сабуро. — Андроиды вообще могут обижаться? Ларк покачала головой: — Ноно, кажется, вообще не замечала никаких оскорблений и подколок. Мы потешались над ней всей группой, в том числе я сама над ней потешалась. — А как ты познакомилась с Ноно? — спросил Сабуро. — О, это вышло быстро… Тёплый климат. Солнце высоко светило в небе. Многочисленные площадки для взлётов и ангары занимали собой обзор до горизонта. — Ух ты! Девушка предстала у дверей забегаловки, стоящей на некотором расстоянии от космопорта. — Я — Ноно! Я пришла исполнить свою давнюю мечту — полететь в космос! — Ага, сперва накорми клиентов. Хорошенькая Ноно стояла в костюме горничной (так тут облачались официантки) — и подавала еду тем, кто заглянул в эту забегаловку. Она ставила тарелки на стол людям, зооморфным гуманоидам (фуррям) и эльфам (ещё одним детям генной инженерии). — Что у тебя такой недовольный вид? — поинтересовалась хозяйка заведения, слегка нервно дёргая кошачьими ушками. — Я пришла сюда, чтобы полететь в космос! — девушка надула щёки. Её розовые волосы в целом были очень послушны, но над глазами постоянно поднимался один клок. — Ноно, что ты заладила? Хозяйка постучала ей по голове. — Тебя перепрошить надо! — У-уф! Но я хочу… Вдруг тарелка в её руках разломилась. Идеально ровно. — Ещё одна! — Простите!.. — Ноно заговорила очень обиженным тоном. В этот момент широкие двери открылись. Один за другим, сюда ввалились три экзоскелета ростом около трёх-четырёх метров. Они представляли собой металлические короба на ножках и с руками. По привычке они сели на очень небольшие стулья, которые, невзирая на свой скромный вид, смогли выдержать вес этих небольших мехов. Их поверхность раскрылась, из кабин ухмылялись самого люмпенского вида мужики. — Так-так, что это за новая цыпочка у нас появилась? — нахально обратился к ней один из них. — Она нам может станцевать стриптиз? — Я здесь для того, чтобы стать космическим пилотом! — гордо заявила Ноно. — Ой как интересно, курочка! А ты знаешь, что надо много-много учиться для этого? Мужчины засмеялись. — Какая милая цыпочка! — обратился главарь этой банды к хозяйке. — Можно нам с ней немного поиграть? — Она какая-то странная… постоянно говорит, что хочет быть пилотом. — Может программа сбилась? — Нет, она вольная. — Даже если вольная, давай поиграем немного? — нахал с помощью руки своей машины поднял Ноно. Та, невзирая на растерянный вид, смогла очень быстро, фактически — рефлекторно, нормально встать на эту руку. Ради забавы мужик начал перекидывать Ноно. — Ай-ай! Отпустите! Отпустите, пожалуйста! Голос Ноно звучал очень жалобно. Она, тем не менее, умудрялась всякий раз оказаться в удобном положении, чем ещё сильнее провоцировала наглеца играть собой. Смех зазвучал особенно громко. Под него из-за одного стола встала невысокая девушка. До того она тихо молилась, благодаря за скромную пищу Ангела-Принца. Серьёзный вид — Ларк распрямилась и лёгким движением сняла печать: — Гнозис: Дизнёф! Белый свет повалил изо рта, ноздрей и глаз девушки, а также возник точкой во лбу. Хулиганы обернулись в её сторону — призрачная механическая рука, большое их мех по размеру, возникла из этого света, как его продолжение. Одним лишь пальцем эта рука опрокинула экзоскелет нахала. После чего, когда все впали в трепет и ужас, призрачный великан полностью вернулся в свет. Девушка поместила устройство на лоб, отчего весь свет исчез. Ноно заметила на Печати Зверя код региона — Курдистан. — Пневматик! — великовозрастные хулиганы были готовы пасть ниц. — Ларк, что ты устроила?! — обратилась к ней хозяйка. — Я не люблю, когда обижают слабых, — серьёзно ответила Ларк. Ноно взглянула на неё — какой холодный взгляд! Какая гордость! — Сестрица! — Ноно охватила дурашливая радость. Девица накинулась на Ларк, начала обнимать и прижимать к себе. — Эй, отпусти! — Ларк оказалась к такому не готова. — Сестрица, ты пневматик! Я знаю — ты Ларк Мелк Мал! — Знаешь? Неужели Николас слил мои данные в Инет? — вздохнула Ларк. — Ты — самая лучшая из пневматиков Бастер-легиона, — подошёл к ней один из пилотов тех самых железных коробков на ножках и с ручками. — Твоя таинственная особа не жалует соцсетей, но как о тебе не знать! Мужики выказали глубокое уважение Лайк и извинились перед Ноно с видом провинившихся студентов. — Я не люблю внимание, так что — я пойду, — Ларк ответила холодным и гордым тоном, после чего поспешила унести отсюда ноги. Но следом же, вне их взора, Ларк самодовольно улыбнулась, так как ей всегда доставляло такое внимание, ей всегда был нужен такой почëт и ей всегда было по душе такое уважение к своей персоне. Но она никогда не хотела это показывать, ибо считала, что быть внешне безразличной к почëту — это знак настоящей крутизны. Ларк это прекрасно понимала: — «Прости меня, Ангел-Принц, но я всегда будут немного лицемерной…» — Сестрица! — но Ноно с щенячьей радостью была готова потащиться за Ларк. Та оказалась не готова к такой назойливости. — Эй, да уйди ты! — Сестрица, погоди! Что это было?! Ты призвала Бастер-машину?! — Да, а что по-твоему? — О, это была магия! — Магия? Вообще-то Гнозис магнитное поле создаёт, но это неважно — по сути это магия — да! — двинулась по пути Ларк. — Сестрица, ты такая классная! — шаг в шаг поспевала за ней Ноно. — Ага, только не кричи так — на нас же люди смотрят. — А, извини! — Ноно немного притихла. — Ладно, — Ларк благосклонно улыбнулась, не особо широко, но заметно. — Вижу тебе не очень хорошо под той крышей — ты вольная, потому пошли за мной. Если у тебя нет других дел. — Нет! Я всегда хотела полететь в космос, Сестрица! — Ноно мечтательно взглянула на небо, куда отправился очередной космический корабль. — Ну может быть я тебя с собой возьму, — Ларк хотела, чтобы эти слова прозвучали неоднозначно. — О, правда, Сестрица?! Я так тебя люблю! Так люблю! — Какой у тебя гиперактивный характер — ну точно шарики за ролики заехали, — ухмыльнулась Ларк. — Ты использовала Бастер-машину против обычных людей, разве твой характер не такой, как у меня? — вдруг очень проницательно заметила Ноно. — Я не люблю, когда принуждают к играм того, кто не хочет… Потом Ларк заговорила серьёзно: — Эти лбы тут не просто так. Они должны искать косморëва. — Косморëва? Что?! Здесь?! — Ноно гиперэмоционально огляделась по сторонам. — Было предсказание — пневматики, ориентированные на прорицание, они предсказали, что тут появится враг. Обычно косморëвы не спускаются в атмосферу, но предрекли именно это. Потому мы должны быть наготове. — То есть всё это место может вдруг стать полем боя?! — испугалась Ноно. Вокруг них имелось некоторое относительно свободное пространство, где шла приезжая часть. Близ космодрома не строили городов, так как при взлёте могло что-нибудь упасть случайно. Ларк посадила Ноно на свой мотоцикл и повязала себе на шею светлый шарф перед тем как поместить на голову каску под цвет волос… Трое мужиков в шагаходах подошли к берегу ближайшего водоёма — показатели приборов что-то пикали… Ноно и Ларк приблизились к парадному зданию космопорта. Оно сочетало в себе самые разные стили архитектуры, но было большим и полезным. Мужики в экзоскелетах валяли дурака. Пока они бродили по берегу, из воды вынырнул фиолетовый глаз. Он находился на конце чего-то, что напоминало собой песочно-коричневую сороконожку. Эта штука выползла на берег. Как только она очутилась там, бросая взгляд то туда, то сюда, к ней подошёл один из мехов. — Эй, босс, — сороконожка-циклоп оказалась легко взята в механическую руку — благо она была не очень большой, зато длинной. — Кажется я нашёл нашего косморëва. — Ой, да? А ну доставай… Парень начал тягать инопланетянина. — Давай, выбирайся, какой ты длинный… Из воды, откуда тянулся пришелец, вдруг резко восстала громадная волна, вода быстро освободила то, что во много раз превосходило размеры мех. Инопланетянин смог слиться с толщей воды — сейчас маскировка спала. Он явил себя весь — по размеру в десятки метров, он напоминал насекомое — ярких цветов и полосок; большая задняя часть, но длинная передняя, переходящая, в том числе, в относительно худой стебель с глазом. У этой туши четыре ноги от паука, ещё пара очень больших дополнительных конечностей, похожих на очень гипертрофированные руки человека с чертами гротескных крыльев [9]. — Твою… — Что?! — Ларк резко повернулась в сторону появившейся цели. Страж Солнечной системы наступал. — Вот он!.. — Какой большой! — поразилась Ноно. — Паукан! Противник двинулся к ним, очень быстро пересекая расстояние благодаря своему габариту. Все в парадном здании бросились выбегать. Ларк сняла ограничитель: — Гнозис: Дизнёф! В этот раз призрак вырос и две девушки очутились прямо внутри него, когда он материализовался полностью и во весь рост. — Бастер-машина! — Ноно очутилась внутри просторного кокпита — внутренняя поверхность была интерактивна, позволяя как бы из головы мехи свободно видеть во всех направлениях. В качестве кресла пилота тут присутствовала некая своеобразная конструкция, удерживающая пилота в любом положении. Ларк первым делом вскинула руки своей Бастер-машины — их пальцы преобразовались в стволы, откуда повалила очередь против существа. Страж Солнечной системы сразу начало перестройку — зад вытянулся ещё дальше, впереди ещё шире надулись две конечности, похожие на широкие и достаточно нелепые руки, чьи концы по форме переходили в карикатурные перья. Спереди его венчал теперь один глаз в окружении какой-то ротовой приблуды насекомых или членистоногих. Там, в ответ на выстрелы, начал формироваться сгусток красного цвета. Руки Стража-разведчика закрыли его основное тело от попаданий. — Проклятие! Стрелять будет! А я не могу тут сражаться в полную силу! У Ларк было несколько секунд на раздумья. Враг излился своей энергией — Дизнёф принял позу, которая позволила это отразить — удар красной энергии отскочил от ткани плаща в небеса. Сразу же после этого враг устремился в ближний бой. — Эх! — Дизнёф встретил Разведчика руками. Монстр и боевой робот отвечали друг по другу прямыми ударами массивных рук — но оба оказались слишком прочны, дабы даже оцарапать друг друга. — Я не могу ни чем серьёзным его шарахнуть! — Ларк сильно напряглась, оказавшись не способна пустить в ход артиллерию или серьёзное энергетическое оружие. К счастью Дизнёф был ещё самой бронированной Бастер-машиной. Ларк схватила существо в рукопашную. — Зараза, кто же знал, что он такой большой! Как он только укрываться мог?! И Дизнёф вместе с ними устремился к глубинам синего неба, где светило солнце. — Что теперь, Сестрица?! — Отнесу его куда подальше — там и покончу! Узнает он, как я веду бой серьёзно! Под решительный порыв воли пилота, Дизнёф увеличивал скорость, но чем дальше он летел, тем более вырвался это монстр. — Космозавров нужно уничтожить полностью, иначе он восстановится! Ларк ещё пролетела какое-то время, после чего зашвырнула Разведчика куда подальше в атмосферу над головой. — Buster Beam! — Ларк столкнула кулаки Дизнёфа: на кистях пришли в движения какие-то круги, ослепительный ярко-бело-синий свет Гнозиса широким лучом накрыл всего врага — и Страж Системы исчез, просто пропав среди потока, и оставив лишь пущенные по ветру густые искры и пепел. — Ух ты! Ты победила, Сестрица! Сестрица, ты победила! — Ноно чрезвычайно эмоционально отреагировала на это — девушка с розовыми волосами и в обычной жизни гиперактивно вела себя, а тут вообще!.. — Ерунда — я таких сколько положила?! — гордо сказала Ларк. Дизнёф повернул назад. — Вот так вы познакомились… Ноно, выходит, по меркам вашего общества была кем-то вроде мебели? Эмо-гей отбросил окурок. Ларк призвала с помощью Гнозиса пачку с печеньем. — Не совсем, Сабуро. Ноно официально относится к числу андроидов, у которых есть права индивидуума. Она родом из деревни. Её отчим — отшельник, нашедший Ноно в упавших из космоса обломках некого аппарата. Она там жила всю жизнь, мечтая стать космонавтом. Ларк грызла печенье. Предложила его Сабуро. — И после этого боя, — собеседник взял в рот печеньку, хрустнул, — ты взяла к себе… эти милую, наивную девочку? Она посмеялась: — Да! Ноно, по правде говоря, поначалу — когда я взяла её к нам на базу Барства — тогда Ноно стала секс-игрушкой для меня, для Николаса и для наших однополчан. И Николас поначалу пытался произвести впечатление на неё… Николас привёл Ноно в обширный ангар и показал свою Бастер-машину: — Вингт-Септ — самая быстрая Бастер-машина во всём Легионе. За вычетом некоторых нюансов. Она представляла собой высокого и стройного гуманоида, но крайне угловатого. Торс — вытянутый серо-металлический прямоугольник, плечи и верх груди — как стоящий горизонтально брусок — белых и чёрных цветов. От него отходит длинная и, плотно обнесённая такого же тона материалом, шея. Лицо закрыто прямоугольными и угловатыми элементами металлически-серого оттенка. Такого же тона были конечности. Позади от плеч отходят белые прямоугольные крылья, опущенные сейчас вниз. На плечах также выделяются фиксированные блоки светло-бронзового оттенка, у каждого по три полости для содержания ракет (или чего-то в этом духе). — Я думала, она появится, когда ты будешь её звать! — спросила Ноно. — Мы обычно так не делаем. Это если надо будет «незаметно носить её с собой». Попутно Ноно увидела, что тут находится Дизнёф. Живой глаз мехи, или же просто до боли похожий на органический, сделал движение. — Ларк, твой Дизнёф… он… — Да, он разумен и даже автономен, — кратко пояснила Ларк. — Но я предпочитаю управлять им сама. — Я всегда могу настроиться на противника и быть быстрее него, — хвастался Николас. — Мы называем это «Экзотические манёвры», они достигаются путём искажения привычной физики с помощью Гнозиса. — Я это уже знаю, но я вахуе, когда ты лично мне это говоришь! — Ноно была готова описаться от счастья. — Полетели! — Николас чувствовал себя как рыба в воде. Они покатались немного по орбите планеты. Вингт-Септ, чьи крылья были расправлены, очень свободно перемещался сквозь пустоту. Как раз в этот момент бортовой компьютер сообщил об обнаружении цели. — Сейчас будет бой? — спросила Ноно. — Да! Ещё один! Как видишь, они последнее время зачастили… Николас чувствовал себя в бою, как рыба в воде. — Честно говоря, — обратился он следом к Ноне, — я сам справлюсь — вот увидишь! Компьютеры зафиксировали применение боевых лазеров — в космосе их оказалось не видно, но внутренняя сторона кокпита их отметила. Эти лучи пронзили полотно космоса там, откуда летел враг. Увеличенное изображение явило «космического рёвозавра». У этой особи было продолговатое основное тело, похожее на раковину некого моллюска, но страшно угловатое; при этом симметричное — в качестве оболочки его покрывала каменистая структура, которую сложно было описать. С одной стороны из этой продолговатой части выходила голова, точнее нечто вроде плавника — структурно он напоминал основное тело, а под ним торчала ещё одна штука, как такой плавник, только она торчит в обе стороны, структурно менее похож на основное тело, и у той части, которая протянута под ним, по бокам красным горят глаза — по одному с каждой стороны — как стало ясно на нескольких снимках (компьютер на их основе быстро создал 3D-модель). Основные цвета создания — серый и зеленоватый. Размер — 1200 метров [10]. — Бистрон-класс! — определил Николас по показаниям приборов. — Это покруче, чем всякая мелочь! Он перевозит на себе тех, кто поменьше. Наверное, он сбросил того Разведчика!.. Несколько алых горящих точек, похожих на далёкие красные лампочки, отделились от угловатой каменистой структуры левиафана. — Его ракеты пошли! Мои тоже! Лоб, глаза, ноздри и рот пилота полили белым светом — вместе с тем ракеты вырвались из наплечных гнёзд Бастер-машины. Эти ракеты были так разукрашены, что скалили пасти впереди. И эти пасти ожили, сила Гнозиса пронизывала их, сами ракеты стали вдруг производить движения, подобные рыбам, как если бы они были мягкими. — Мы тут! — в этот же момент к ним подлетела Ларк. — Готовлю Плащ-пушку! Дизнёф скинул плащ, отчего стало видно его туловище, раскрашенное более в синие и красные цвета и тона — там же на груди было изображено пламя. Плащ же образовал трубу, она мигом налилась синим светом. Выстрел яркого и очень широкого луча пролетел мимо цели. — Он быстрый! — предупредил Николас. Его ракеты в этот момент проглотили те красные точки, отчего часть из них разорвалась. Иные — достигли цели. Они рванули, до того укусив врага. Николас устремился ему навстречу, на ходу пуская ещё ракеты. Они аналогично обернулись «рыбами». В компанию к Дизнёфу стали подделать другие Бастер-машины и их молодые пилоты. Но пока они оставались не у дел. Враг опять выпустил красные точки-ракеты. Летящие им навстречу «рыбы», снова их проглотили. — Ник, захватывай его! — потребовала Ларк. — Да! «Ракеты-рыбы» в этот раз «усвоили» вражеские боезаряды почти все — они достигли врага, укусили его. Он стал менее проворным. — Выстрел! — приказала Ларк: Плащ-пушка долбанул точно по цели, отчего враг получил ещё больший урон, но уцелел и повернул назад. — Добить! — Николас отважно устремился к цели. Жгучий брюнет настиг врага, столь большого и длинного, но почти уже лишённого цельной брони и орудий. Сверкнул азиатский меч — чары Гнозиса расширили нанесённый от хвоста разрез — Вингт-Септ пронёсся от конца до конца. Весь «косморёв» Бистрон-класса распался на две части, вслед чему чары Гнозиса проявили разрезы на обеих частях туши. Враг просто распался на мелкие кусочки, раскрошился и оказался разорван физическими законами, которые возобладали над его телом, как только в пламенных глазах угасла жизнь. Всех охватила радость: — Бистрон-класс уничтожен! Все друзья и коллеги начали хвалить Ларк и Николаса как лучших пилотов! — Таким Николас хотел казаться бравым парнем, — Ларк прямо испытывала ностальгию. — Ты была вместе с ними, ты делила с ним его славу, — проницательно заметил Сабуро. — Да, это так. Потому наш союз вышел взаимовыгодным. Но вот каким мой бывший оказался на самом деле… Я узнала об этом, когда нам дали задание — разобраться с корпорацией APE. Именно её подозрительная деятельность взбудоражила космических чудовищ, которых мы ошибочно причисляла к рëвозаврам, и их дела зашли настолько далеко, что Марс пропал из Солнечной системы… Корабли Земной Федерации достигли окрестностей Фобоса и Деймоса, после чего выпустили Бастер-легионеров самим приближаться к спутникам, где находился штаб APE. Ларк и Николас вели за собой дюжину таких же ярких и разнообразных машин. Система аэрокосмической обороны Семи Мудрецов ещё была активна, потому армада Федерации была готова в любой момент начать ликвидацию. Пока они должны были для начала предложить сдаться. — Фобос и Деймос вращаются вокруг гравитационной тени Марса, — пояснили им накануне. — Это побочный эффект от применения пушки направленной плотности — гравитационная тень Марса какое-то время ещё будет о себе давать знать. Когда пневматики оказались близко, то цели просто пропали. — APE сбежали, — сообщили им с Земли, — они с помощью Полигона переместили Фобос и Деймос в неизвестное место. Это очень неприятно — они могут натворить много бед, вплоть до уничтожения Земли с помощью этих штук. Неожиданно в эфире появились помехи. Всего лишь за один миг космос снаружи изменился — Солнце стало гораздо ближе, а бойцы Братства пневматиков очутились над поверхностью каменисто-серой планеты, похожей на Луну. Абсолютно все пневматики оказались шокированы. — Как вам такой переброс сразу на орбиту Меркурия? — язвила Мартышка — одна из участниц совета APE. Представители Совета Мудрецов вышли на связь. Двое из них уже погибли во время приключений Аски и Зеро Ту в царстве Гнилого Господа. Потому их там сидело только пять — пять субъектов в белых скафандрах, чьи маски отсылают к какому-то виду обезьян. — Мы могли бы бросить вас сразу на Солнце, — заметил Бабуин, — но у нас другие планы. Глядите… Бортовые компьютеры зафиксировали некие энергетические сигналы. Пневматики закричиали: — Косморёвы! Миллионы их! — Бля, чё происходит?! — Они взлетают с гнезда на Меркурии! — У APE есть такое могущество?! — Вот чем значит был их Полигон на спутниках Марса — Полигон по контролю за временем и пространством! — осенило Николаса, также очень испугавшегося такому ходу событий. От его весёлости, которая даёт о себе знать, когда пилот Вингт-Септа уверен в себе, не осталось и следа. — Ты догадливый, мальчик, — по-злодейски молвил Папа, глава APE. — Даже жаль, что мы избавимся от тебя, чтобы впредь все видели, что бывает с теми, кому вдруг приходит в голову «арестовать APE». Пневматики отрешились от болтовни с APE и переключились на бой с косморёвами, которые посыпались из одной точки на поверхности Меркурия. По большей части бокстер-класса и бембастер-класса, но было там прилично и представителей бабару-класса. • Бокстер-класс — тяжёлые штурмовые истребители: выглядит как два конуса, которых соединяет у основания мостик, от середины мостика назад тянется острый хвост, обычно длиннее, чем конусы. От низов этих конусов ещё по бокам отходят своего рода плавники. Цвета — преимущественно красного, с оттенками фиолетового и некоторыми иными отклонениями от общей гаммы. Они не только палят из энергетических «стрелял» на концах конусов, но и идут на таран, и тогда бьют мощно. • Бембастер-класс — средние стрелки: выглядят как красноватые гвозди, от чьих шляпок по краям отходят во все стороны спицы. Обычно они отведены назад, но не прямо. Со своих острых окончаний бембастеры либо производят частые очереди энергетическими сгустками, это не так мощно как у бокстеров, либо стреляют одним более концентрированным импульсом. Подобно им же бембастеры любят идти на таран, но это они делают обычно только, если враг находится близко. Это бокстеры летят на цель всегда — бембастеры больше любят быть сзади. Их прямой укол может быть фатален для зазевавшегося пневматика, который не смог вовремя укрепиться или уклониться с помощью Гнозиса. Бембастер-класс был самым универсальным видом «космических рёвозавров». Сейчас здесь особенно много тут оказалось именно «летающих гвоздей». • Бабару-класс — эти создания напоминали хвосты драконов с симметричными шипами на концах — оттенка они были тёмного и красного. Там, где спереди находился плоский обрубок хвоста, формировались энергетические импульсы. — Это всего лишь реагирование Системы защиты — Стражи Солнечной системы. А вот сейчас будет Враг, — спокойно прозвучал голос Председателя APE. — Он скрывался на обратной стороне Меркурия, — подсказал Вице-председатель, сидящий рядом с Папой. — Сейчас, вот сейчас… Пламенное зарево покрыло половину Меркурия — чудовищный взрыв, сотни, если не тысячи километров в диаметре, просто стёр половину всех Стражей, которые успели взлететь с поверхности планеты! Создалось впечатление, что это из недр Меркурия взметнулся солнечный протуберанец — вся тончайшая атмосфера этой планетки налилась и затанцевала одним сплошным северным сиянием. Как и подобает космической катастрофе, это было одновременно и восхитительное, и ужасное зрелище. Вслед за тем, как он угас, все пилоты Бастер-легиона увидели оплавленную дыру далеко внизу — на самой поверхности Меркурия — там, где находилась база Стражей. Было давно известно, что где-то на этом небесном теле у них база. — Кто-то прострелил насквозь… всю планету?! — осознала пневматик по имени Цитрус, и её охватила дрожь ужаса. — Только не говорите! — чуть ли не забился в истерике другой пневматик — Рой. Ребята впервые ощутили такой кошмар! — Что это такое?! — взглянула Ларк на источник. — Это же!.. Тот, кто снился ей до сих пор. Через дыру насквозь Меркурий летел тот монстр, которого она впервые встретила на Венере — только в этот раз огнедышащего левиафана заковывали какие-то фиолетовые доспехи, кажется, переходя в некоторых местах в его плоть. Он остыл, стал больше напоминать здоровую личинку, только с головой какого-то динозавра, без глаз. Если не считать каких-то гнилостно-желтоватых щелей, выделяемых взглядом среди грубейшей и сморщенной морды — сложно было представить что-то более отвратительное. Особенно если учесть, что оно было десятки километров в длину! — В древние времена это создание призвали из Внешней Пустоты чернокнижники-рёвозавры, стремясь использовать его как основу, чтобы повторить успех Чада на Марсе, но эта личинка Внекосмических Богов сразу оказалась неподвластна никакому контролю — Венерианский левиафан победил огромное множество Стражей перед тем, как они его запечатали, — рассказал тут Бабуин. — Презренные рёвозавры настолько боялись его, что стали считать его «Оярсой Переландры» — то есть богом-правителем Венеры; грешным делом подумав, что навлекли на себя его гнев своим чернокнижием и отступничеством, — сообщал Папа. — Некоторые из них, вопреки заветам Короля, вернулись к почитанию прежних божеств и ангелов. Кто знает — может это действительно тот, кого они прогневали явился к ним из Круговорота Азатота? — Мы восстановили это существо и обуздали, хотя даже мы едва контролируем его, — посетовал Горилла, пятый представитель Совета APE. — Получи! — Рой первым стал палить в монстра с Венеры, на что Оярса Переландры спокойно пролетел через обильные пламенные удары его орудий. — Теперь это существо стало в разы сильнее после того, как мы его восстановили — ваше сопротивление бесполезно, — ещё раз предрёк их гибель Папа. — И, да, это мы наложили запрет на телепортацию, — добавила Мартышка, — ваши Возвратники не сработают. — Проклятье, ну почему так?! — испугалась Цитрус. — Господин Председатель, пожалуйста, пощадите хотя бы нас! — закричал Николас. — Мы же живые люди, а не бездушная техника! — О, мальчик, всю свою жизнь я презирал людей и ту плоть, в которой родился на твоей планете, потому будь вы бездушными машинами, как ты выразился, я бы вас пощадил, а так — не имею ни малейшего желания продлевать твоё отвратительное существование. — Я попробовала! Не работает! — кричала пневамтик по имени Нхан, уже начиная заливаться слезами. — Сестрица… — лицо Ноно явило ужас от сочувствия за друзей, особенно, когда она увидела, в какой нервный шок впала Ларк от всего этого. Некогда крутой пилот, она не могла предпринять ни одного действия! — Мы все здесь погибнем?! — также, с выступившими на глазах слезами, паниковал Рой. Николас просто молча сглотнул. А потом сорвался прочь на полной скорости, крикнув напоследок: — Каждый сам за себя! — Ну и пусть! — зло взглянула ему вслед Ларк, тем самым выйдя из нервного оцепенения. — Никому не теряться! — закричал тут блондин-пневматик по имени Василе. — Если мы погибнем, то так с честью! — Да, он прав! — поддержал его другой. — Сестрица, я была рада, что встретила тебя! — сказала тут Ноно, будучи за спиной у Ларк. — Славно! — та собралась с духом. — Что-то попробуем… В это время все Стражи Солнечной системы, что ещё оставались в живых, налетали на своего главного врага — Оярсу Переландры. Отвратительная личинка с головой динозавра и глазами-щелями отвечала им выдыханием протуберанцев, круша этих мелких и юрких «гвоздей»-мошек в несметном количестве. Они вновь ничего не могли супротив него поделать. Залпы артиллерии — бабару-класса — не могли даже пробиться сквозь фиолетовую броню ВИРМ. — Так вы вели большую часть своей войны с теми силами, которые на самом деле защищали вашу Солнечную систему от ВИРМ и Мифов Ктулху и прочих врагов? — уточнил Сабуро. — Да. Вот уж действительно, люди — паразиты!.. — Ларк отозвалась на это с иронией. — Ага, мы всë это время сражались против иммунной системы, которая в том числе защищала простых людей. Пусть хоть косвенно. Я тогда подумала, что люди — настоящая болезнь!.. О, Ангел-Принц, и зачем ты их только создал! Тогда факт не только ужасал и заставлял осознать крахом все свои усилия, он полностью давил гордость Ларк. Ничего не осталось более от её хладнокровия. — Вы, люди, мерзкие существа. Не бойтесь, самый трусливый и мерзкий из вас погибнет первым… как всегда бывает на страницах моих романов, — сказал Председатель, лидер ВИРМ. Все пневматики вдруг обратили внимание на Николаса, ибо внезапно его Вингт-Септ столкнулся с чем-то, что его не пускало отдаляться от Меркурия, прямо среди космоса. — Это место — тоже наш Полигон, — пояснил Вице-председатель, — где мы можем делать разное… Николас оказался буквально схвачен чем-то, что его не пускало. Оярса Переландры стал направляться в его сторону. Все нападавшие на него Стражи только зря ломали себе всё. — Пожалуйста, пощадите меня! — чуть ли не в слезах закричал Николас. — Я умоляю вас! Что угодно! Хотите, я буду служить вам?! Хотите, я передам друзей?! — О, человек, ты так мерзок, как мерзок ты — нет, потому что ты мерзок — ты умрёшь! — приговорил Председатель в характерной мизантропической манере. — Не-е-ет! — Николас закрыл руками глаза. Все смотрели на это, видели, какой трус их товарищ, и потому не особенно сожалели. Разве что Ларк сожалела, так как питала чувства к нему. Какой бы он ни был, а жалко. — «Жалко, что ты не смог принять достойную смерть, Николас…» Пока она так думала, к её Бастер-машине подлетели «космические рёвозавры» ранее неизвестного класса. Это были относительно небольшие продолговатые существа, сглаженные спереди. У них виднелось по одному красному оку, позади — шевелись какие-то ленты-конечности. Потом их назвали «парарагон-класс». Дизнёф окидывал их своим органическим глазом. Тогда Ноно сказала, что Бастер-машина Ларк обратилась к ней с помощью телепатии: — Ноно, кажется, они хотят тебе помочь. — Давай, если так! — Ноно даже не удивилась, что Дизнёф с ней заговорил. Она вдруг провалилась там, где стояла. — Что?! Ноно?! — Ларк не сразу поняла, а потом увидела, как Ноно прошла через твердь Дизнёфа, словно через жидкость. Гиноид очутилась снаружи в окружении Стражей парарагон-класса… Оярса Переландры подлетел как можно ближе к Вингт-Септу, после чего изверг настоящий протуберанец из своей бездонной ядовито-розовой пасти… но сгусток как бы замер, остановился перед целью. Протуберанец по-всякому пылал, но ничего не мог поделать, не мог настигнуть жертву. — А?! — испуганный Николас взглянул на него. Сгусток убывал перед ним, стягивался и пропадал. — Что?! Что это?! — Ларк задала тот же вопрос, что и все её товарище. — Эй, Председатель APE! — Ноно пребывала перед выстрелом, который выдохнул монстр, и что исчезал перед ней. — Слабых людей следует жалеть и защищать! А не убивать за их слабости! Ноно держала руки на груди — она пребывала вся, облачённая в некий бежево-металлического оттенка костюм с красными элементами, который её закрывал, оставляя обнажёнными только лицо — даже шею и уши эластичный, красный материал плотно скрывал — на ушах при этом располагались куполовидные утолщения, возможно — наушники? Красно-оранжевые очки из сплошного фрагмента прозрачной субстанции возникли перед глазами Ноно, они там парили. Сами зрачки Ноно сделались крестообразными. Ноги утолщились и чуть удлинились (впрочем, это могла быть не трансформация тела, а костюм). На груди был красный фрагмент, выделенный тем, что в области сердца мерцал изумрудный камень, вмонтированный прямо в ткань. Кисти тоже были красными и содержали в себе такие же минералы. На самом деле их цвет мог меняться. Красные галочки спускались спереди по ногам. Волосы Ноно налились ярко-красно-оранжевым, начав напоминать языки пламени, они даже теперь свободно развивались, в частности коса с боку распустилась. — Ничего не понимаю?! — первым ошарашенно озвучил этот вопрос Николас, который яснее всех видел Ноно перед собой. — Откуда у тебя эта сила?! Оярса Переландры рыгнул — от крупных пор на его нижней челюсти, где всё распухло, пурпурной крошкой устремился рой мелких исчадий — надо полагать, рядовых эльдилов «любовной планеты». Они были фиолетовых, красных и тому подобных оттенков, и походили на фигуры мух и ос, словно бы собранных из кровавого мяса. У них то тут, то там раздувались тысячи пор, похожих на те, которые были под нижней челюстью самого Оярсы. Они неслись через космос, в том числе полетев в сторону машин Бастер-легиона. В ответ пошли массовые прицельные взрывы, разящие этих мелких монстров. — Я Ноно — та, кому дана сила защищать слабых! — под такие идеалистические слова девушки, из её ног по бокам, напротив красных галочек, выдвинулись серо-металлические блоки-ячейки, содержащие в себе миниатюрные пушки (к слову, их наблюдаемый размер не позволял бы им разместиться столь компактно внутри ног Ноно). Несмотря на их малые габариты и пальбу, на вылете лишь едва заметными росчерками, они натворили много дел, превратив весь рой мелких гигероидов в россыпь посмертных взрывов. Ноно смела это воинство в два счёта. — Что за чушь ты несёшь, дурная ты голова? Ты — Страж! — классифицировал её Председатель APE. — Я тебя уничтожу! Это существо создано, чтобы уничтожать таких, как ты! Оярса с тобой разберётся. Монстр ВИРМ выстрелил снова, на что этот же залп вновь оказался остановлен перед Ноно, чтобы истончиться. — Я поняла, что я сама себе Бастер-машина! На твою беду! — локон волос Ноно, что вечно торчал, сделал движение — по его указанию многочисленные Стражи устремились в атаку. И так как в этот раз ими управляла воля могущественного существа, острые пики бембастеров истыкали Венерианского дракона, пробив ему фиолетовые доспехи. Ноно махнула локоном в другую сторону — и множество парарагонов, похожих на циклопических мант с лентами, также пошли в атаку — они воткнулись мордами, вогнали следом свои ленты и пропустили через них губительные вибраций, попутно сопровождая это чем-то вроде электрических разрядов. Резвости у Оярсы поубавилось после такой обработки. — Именно Ноно была Королевой Стражей Солнечной системы, — Ларк сейчас особенно иронично озвучила этот факт во время разговора с Сабуро, — именно её искал тот разведчик, с которым я тогда столкнулась. — Хм!.. Из ног Ноно отбросились реактивные струи. Концентрируя энергию в наручных кристаллах, гиноид стремглав устремилась врагу навстречу. Исчадие Иных Богов тогда тоже сорвалось на очень большой скорости, просто пошло на таран. — Buster Beam! — Ноно вскинула перед собой руки — яркий поток энергии вырвался против врага (возможно, той самой, которую она от него приняла). Острый луч поразил цель — левиафана отбросило назад к Меркурию, он замер прямо над поверхностью… Ноно очень быстро сократила расстояние между ним и собой. Закованная в фиолетовую броню, эта многокилометровая личинка с головой динозавра наконец поддалась — и Ноно повела руками в разные стороны. Её огненно-алые лучи разошлись, чрезвычайно быстро расчертив весь Меркурий. Враг чуть заметно распался — ровно напополам от головы до конца туловища. Перестав изливать лучи с ярких изумрудов, Ноно развела в стороны руки — обе половинки чудовища разнесло далеко одна от другой — а следом за ними… разделился напополам весь Меркурий! Прямо по линии разреза, произведённого миг назад смертоносными лучами, испарявшими любую материю, независимо от её толщины! Все поражённо смотрели на то, как одна часть планеты — пусть не самой большой, но всё же столь крупного небесного тела, отдаляется одна от другой — как между ними всё горит от чистой магмы! Бедный Меркурий прогрелся почти докрасна по всему срезу. — Уп-с! Кажется я переборщила! — Ноно виновато закусила палец. — Бедный Меркурий! Эта катастрофа планетарного масштаба немного отвлекала от дальнейшей участи монстра с Венеры, вновь ставшего двумя половинками. — Исчезни навсегда! — Ноно сформировала в руках чёрный шар, заключённый в алый ореол. — Гнозис: микро-сингулярность! Она метнула его во врага. Он настиг, вырос, размножился — и роем чёрных пузырей поглощал в себя останки, которые ещё шли красочными взрывами, обильно плескали искрами и фиолетовой кровью. Николас в этот момент понял, что его Вингт-Септу ничего более не мешает. — Так, Ноно, ты меня слышишь?! — Ларк поняла, что Ноно использует радиосвязь — все роботы имели встроенный телефон. — Прекрасно слышу тебя, Сестричка! — бодрейшим тоном отозвалась Ноно. Тогда они ещё не были парой и Ноно называла её так. Ларк удивилась, как это она так говорит в вакууме, но сразу поняла, что это меньшее, чему стоит сейчас удивляться. — Ноно, как ты смогла это сделать?! — Как смогла, Сестричка?! Ваши Бастер-машины сделаны из Стражей, верно? Так вот — я тоже Бастер-машина! — Никто тогда ничего не понял. Я решила пока не думать и просто тихо поблагодарить Ангела-Принца за то, что всё так обошлось. Когда удивление прошло, все начали спрашивать Ноно. Она отвечала только то, что ей очень захотелось спасти Николаса, на что Дзинёф сказал, что «космические рёвозавры» — хотят помочь, и так она просто изъявила волю сделать по течению обстоятельств. — Думаю, я смогу вернуть нас домой по-оперативному, — Ноно искривила пространство, чтобы Бастер-легион быстро оказался у Земли. Сразу же после этого Ноно дематериализовала свой комбинезон. Учёные сказали, что тело Ноно содержит на рентгене нечто, что они не понимают. Она не обычный андроид такой модели. — Меня учили в Школе пневматиков, что есть люди трёх категорий, — пояснила тут Ларк для Сабуро, загибая пальцы, — первые, гилики или соматики — они ничего не могут, их большинство; есть психики — они обладают некоторыми силами: ясновидение, слабые способности к предсказанию, острая интуиция, но ничего сверх этого; и пневматики — это эволюция психиков: наша сила Гнозис — нарушает сами законы Вселенной. Образно говоря, мозг прошедшего инициацию пневматика подобен чёрной дыре, выступающей в роли горизонта событий. Правое и левое полушария мозга пронизывают два магнитных поля высокой плотности с разными спинами, конвергенция которых вызывает эффект «вырождения». Мешая друг другу, они создают устойчивую открытую точку, расположенную на передней части лба, — Ларк ткнула на свою Печать. — Получается сверхпространственный коридор, который является границей с неизвестным высокоразмерным измерением. Энергия, которая проходит через этот коридор, не имеет потерь, трансформируется из квантового состояния и проявляется как сила Гнозиса, не имеющая теоретического предела… — Угу, интересно, — подумал обо всём этом Сабуро. — У Ноно оказалось три генератора квантовой энергии вырождения, они прямо встроены ей в тело, — пояснила Ларк. — В области сердца и в ладонях. По сути она сама себе Бастер-машина. У неё даже оказался номер — номер 7. Пока происходили эти разбирательства, связанные с анатомией Ноно, пилоты вернулись на базу. И Николас понял, что он больше не может здесь находиться. — Тогда я отнеслась наиболее спокойно к Николасу… кажется. — Ларк было не очень приятно этот вспоминать. — Я бы Николасу простила такое. Но остальные очень зло глядели на труса и дезертира, который ещё открыто пытался продаться врагу. — Так ты ненавидишь Николаса не за это? — удивился Сабуро, они почти доели всё печенье. Ларк призвала кофе — она любила его. — Нет, я не простила Николаса за другое. — За что? Ларк коснулась губами горячего кофе. — Слушай дальше, Сабуро… — «Это Ноно виновата! Если бы только нас всех убили!..» Тогда чувствуя себя ужасно задавленным одним только взглядом, Николас поспешил скрыться от своих товарищей. И прямо в коридоре наткнулся на Ноно. Жгучий сексуальный брюнет незамедлительно схватил еë за руку и затащил девушку в ближайшее помещение. — Откуда у тебя эта сила, говори?! — Николас, я же уже много раз повторяла, что не знаю! — Не знаешь?! — Николас снял Печать Зверя со лба. — Гнозис: оковы! Из его ярко-белого света кристаллизировались цепи, они захватили изумлённую Ноно, перетянули её, бедную, и она ничего не смогла сделать более. — Нико… — Я ненавижу тебя, Ноно! Я ненавижу тебя и всех андроидов, подобных тебе! — выпалил Николас. — Я ненавижу вас всех! Но особенно я ненавижу тебя! Особенно я ненавижу вас за то, что вы лучше нас! А тебе — за то, что ты спасала меня! Ноно оказалась поражена этим. Её механические мозги встали в ступор. — Что ты такое говоришь, Николас?! Я не понимаю тебя?! Разве я сделала тебе плохо, когда спасла тебя?! — Ну конечно сделала плохо! Представь себе, дура: что лучше, умереть или жить, но постоянно ощущая, какое ты последнее дерьмо, и как вокруг тебя все славят роботов! Роботы — друзья человека! Роботы — такие все правильные! У них есть лишь желания помогать людям! Они никогда не совершат ни преступления, ни слова злого не скажут, потому что просто не захотят!.. А что есть у меня?! У меня есть желания — я хочу славы и я хочу силы! Я хочу это для себя, а не для кого-то! Я не хочу ничего делать для других — я хочу, чтобы только все вокруг меня старались для меня! И я зол на других и даже на самого себя! Поняла, Ноно?! Я ненавижу тебя потом, что ты полная моя противоположность! Лучшая противоположность! — Нико… — Ноно попробовала вырваться из цепей, которые столь плотно её держали. — Николас, пожалуйста, отпусти меня! — Нет, я хочу раскрыть тебе своë сердце! Ноно, я ненавидел тебя всегда и ненавижу тебя много сильнее после того как ты спасла меня! Я знаю, это похоже на безумие… Ха! — Николас сардонических усмехнулся. — Да, это и есть безумие! Но, Ноно, потому я тебя ненавижу! Потому что я, человек, могу сойти с ума, но ты — андроид!.. Ты не знаешь ни тени безумия! Я ненавижу тебя… — Я поняла тебя, Николас! — как-то сострадательно перебила Ноно. — Но знаешь, я не испытываю к тебе ни презрения, ни ненависти: я хотела спасти тебя, Николас! И сейчас хочу только помочь тебе! Мне очень жаль, что ты меня ненавидишь теперь! — О, Ноно, если бы ты только могла меня ненавидеть в ответ… Но ты только добра желаешь мне… — Николас в этот момент невротически задрожал лицом, в голосе прозвучали нотки плаксивости. — Если бы ты меня ненавидела, мне не было бы так стыдно! А теперь… меня сжигает стыд. Николас прямо почувствовал это — то, как такое подпирает к горлу. Как горько внутри. Николас точно понял, что это стыд, который пожирает его. Ужасно жгучий стыд за собственное отвратительное поведение. — Ноно, — Николас сбился на мысли об отмщении, — я должен тебе отмстить… я тебя изнасилую! Николас спустил штаны, но оказался не в состоянии возбудиться из-за нервов. Ноно, пользуясь возможностью посылать сигналы, позвонила Ларк. Вскоре она и остальные пневматики появились тут, увидели, как Николас пытается что-то сделать с Ноно. К тому моменту он утратил всякую адекватность, ровно как и всякую связанную речь. Вот до чего может дойти грешный человек! — Какого хера, Ник?! — Ларк не поверила своим глазам. — Николас! — крепкий арийский блондин Василе решительно подошёл первым, звуча очень строго. Вместе с ним подошли остальные. Николаса не сопротивлялся, а только лишь мучительно, надрывно зарыдал, сходятся с ума одновременно от жалости к себе, от презрения к себе и от стыда за собственное ужасное поведение. Ноно только удивлялась тому, какие же могут быть люди. Все эти ядовитые змеи в душе были настолько ей чужды, что вызывали удивление и только удивление. Товарищи первым делом прикрепили Печать к голове Николаса. Василе коснулся своего лба, после чего распустил нимб и бросил от него несколько серповидных желтоватых эфирных лезвий. Они пролетели через тело и одежду Ноно без какого-либо вреда, но изрубили белые кристаллические цепи. Они распались и быстро исчезли, словно испарились. Прочие пневамитики увели Николаса, пытаясь попутно просто достучаться до его сознания сквозь то, что он лепетал. — Бедный Николас, — Ноно могла теперь только пожалеть его. — Он обезумел. — Да, ты права, мне тоже очень жаль его и я беспокоюсь за него, — сказала тогда Ларк. — Да, может он не самый лучший человек, но безумия он не заслужил. — Вот каким человеком был Николас — все его хорошие слова были лишь слащавым притворством, — подвела теперь итог Ларк в разговоре с Сабуро. Она пила кофе. — А настоящий Ники оказался таким. Я решила вычеркнуть его из своей жизни. Вот с какими людьми может свести жизнь. — Теперь понимаю, — обдумал Сабуро, — почему ты стала женой Ноно, несмотря на все противоречия между вами. Ноно так точно никогда не поступит. *** Камасоц. В середине зала из зелёного мрамора светилась большая прозрачная колонна. Вокруг неё стояли люди в офисной одежде с зеленоватыми лицами. Лица их казались полностью лишёнными эмоций. Здесь материализовалась машина барона Гауптмана. Чернокнижник вышел к колонне. Он уже договорился обо всём. — Великий Анн’вар, сам Господин привёл меня к тебе… Барон Гауптман раскрыл ладони, в которых лежал деградировавший эмбрион. Здесь у одного из присутствующих красным загорелись глаза. — Не ешь его сам. Отдай непослушного мальчишку Гуманиса на воспитание Анн’вару, — позади барона возникло нечто четырёхметровое, с крыльями, меняющееся, неизменным остались только горящие красные глаза… — Ему у нас понравится. — С радостью, мой Повелитель! — барон Гауптман запустил эмбрион в призрачный свет колонны… Пылающий розовый треугольник затворился за спиной. Альфа выкатился верхом из промар-портала на своём гиперпространственном мотоцикле. Сперва, во что избранник Северова был одет — на торсе нашего неподражаемого содомита сидела чёрная куртка кожаного вида, изобилующая шнурами, молниями и ремнями, как кажется, в стиле милитари. Под ней выглядывала белая рубашка с длинными рукавами, манжетами с рюшами и галстуком. На руки Альфа натянул пару укороченных чёрных перчаток, таких, что они закрывали по сути только пальцы и оставляли открытой тыльную сторону ладони. Штаны у Альфы в таком облачении наличествовали и напоминали гладкие байкерские — со встроенными наколенниками и несколькими ремнями с застëжками, все они сливались в едином тёмном тоне. На ногах туфли — чёрные с двумя пряжками. Мотоцикл был тёмного тона — в стиль этой одежды [11]. Альфа оказался на холме. Ослепительное лицо блондина явило удивление. — «Вот он какой, Камасоц…» Вид, что простирался перед блондином, мог запросто открываться с самого обычного холма на Земле. Вокруг росли обычные деревья, каковые он успел повидать в зелёных зонах Плантаций или в открытую на Земле (в его таймлайне) или в общих снах с Виктором: берёзы, сосны, клёны. — «Может я ошибся? Это точно Камасоц? Саурон сказал, что мне лучше самому увидеть, чем он мне будет рассказывать… Но это не похоже на планету под управлением одного из дьяволов Мифов Ктулху. Когда я был с Фэанором и Рюгой на том же Октурне, там всё выглядело больше похожим на ночной кошмар». Альфа принюхался. Кажется, в воздухе улавливалось едва заметное дыхание осени. Неподалеку блондин сходу заметил низкорослые деревца с мелкими покрасневшими листьями, похожие на сумах, и заросли цветов, напоминавших золотые шары. Взгляд устремился вниз, к подножию холма: там вились дымки над домами. — «У них отопление дровами? Неужели технология развитого интернационального социализма такая примитивная? Они луддиты?» Альфа молнией съехал по склону холма. Взгляд красивых зелёных глаз внимательно метался из стороны в сторону. Посёлок у подножия был разбит на аккуратные ровные квадраты. Все дома в точности похожи друг на друга: тесные серые коробки, но абсолютно ничего хтонического в них не было. Такие могли воздвигнуть простые люди хоть XX века. Перед каждым из них — прямоугольная подстриженная лужайка с ровной, по ниточке, линией цветов вдоль дорожки, ведущей к дому. Альфа сосчитал число цветов на клумбах, оказалось, что перед домами их поровну. И перед всеми домами играли дети. Одни крутили верëвочку, другие стучали по мячу. Альфа вспомнил те игры, какие любил устраивать Дзоромэ. Эти игры сразу же показались какими-то иными, отличными от тех, какие видел Альфа. Хотя эти дети внешне ничем не отличались от обычных земных детей, каких можно увидеть перед любым домом в их городке. — «Они же крутят верёвку и бьют по мячу в одном ритме!» — Альфу осенило быстро. — «Все двигаются в унисон!» И он не ошибся. В тот миг, когда верёвка ударялась об асфальт, в него ударялся и мяч. А когда верёвка пролетала над головой прыгающего ребенка, тот, что с мячом, его ловил. Веревки — вниз. И мячи — вниз. Вниз и вверх. Вниз. Вверх. Всё в унисон. Всё одинаково. Как их дома. Как дорожки и лужайки. Как ряды цветов. — «Мечта технократа!» На Альфу обратили внимание. Двери во всех домах одновременно распахнулись, и из них показались женщины — все на одно лицо, как бумажные куклы. Это впечатление не могла развеять даже разница в узорах на их платьях. Все женщины задержались на крылечках своих домов. Каждая женщина хлопнула в ладоши. Каждый ребёнок поймал мяч. Каждый ребенок с верëвкой сложил её. Каждый ребёнок повернулся и вошёл в дом. Двери закрылись, щëлкнув задвижками. — Хм… Альфа достаточно неторопливо проехался по улице. Блондин-мотоциклист быстро заметил, что перед каким-то домом задержался маленький мальчик — одинокой ребёнок все ещё играл с мячом. Вот только стучал он по нему как-то неуклюже и не соблюдал общего ритма: то пропускал несколько тактов, то наоборот начинал частить, а то и вовсе подбрасывал мяч высоко над головой, дабы потом поймать. Дверь его дома буквально растворилась — на улицу выбежала мать. Женщина испуганно посмотрела в оба конца улицы, вероятно — её испугал Альфа, она схватила ребёнка в охапку и втащила в дом. Мяч, выпавший у него из рук, выкатился на тротуар. Альфа только молча приподнял бровью. — Может… Блондин остановил мотоцикл. Он сошёл с него, подобрал мяч. Сделал несколько шагов по дорожке, поднялся по ступенькам, остановился возле двери. И позвонил… Через минуту показалась фигура матери. Хозяйка приоткрыла дверь. В первую очередь она запомнилась благодаря суженным зрачкам. Тут же открылись двери во всех остальных домах, но только на узкую щёлочку, через которую испуганно выглянули хозяйки домов. Та, что была перед Альфой, в страхе разглядывала блондина. — Простите, что пугаю вас. — Он уж извинился. — «Вот уже действительно — развитой социализм!» — Что вам нужно? — спросила женщина. Она говорила очень нервно, прямо тараторила: — Для газеты ещё рано, время молочника уже прошло, и я регулярно даю деньги на благотворительность. Все документы у нас в порядке. — Кажется, это ваш сын потерял, — Альфа протянул ей мяч. — Ох, нет! — женщина решительно оттолкнула его. — Дети в нашем квартале никогда не теряют мячи! Они прекрасно обучены! И вот уже три года у нас не фиксировалось Отклонений! Альфа отвернулся от неё. Блондин с зажжёнными золотыми рожками увидел, как на крылечках по всей улице все головы одновременно склонились в дружном кивке. Когда Альфа взглянул на хозяйку, то смог увидеть внутри дома силуэт маленького мальчика. — Тебе нельзя внутрь! — нервно заявила женщина Альфе. — Ты не предъявил свои документы! А если у тебя нет документов, я не могу тебя впустить! Альфа на это просто молча поднял мяч так, чтобы его мог увидеть мальчик у неё за спиной. Малыш метнулся вперёд, выхватил мяч и так же быстро вернулся назад, в тень глубины коридора. Альфа успел заметить, что у мальчика нормальные — не узкие — зрачки. Сейчас женщина побелела, как полотно, открыла рот, словно хотела что-то сказать, но вместо этого просто захлопнула дверь у Альфы перед носом. Блондин хмыкнул, блеснул своими зелёными глазами. — «У них есть эмоции… Саурон сказал, здесь правит настоящий альтруист». Альфа миновал ещё несколько кварталов одноэтажных домов, пока не попал в район многоквартирных зданий, по крайней мере, ему показалось, что это именно они. Все высокие, вровень друг с другом, прямоугольные, без каких-либо украшений. Каждое окно, каждое крыльцо в точности похоже на все прочие. И тут на улице показался мальчик. Он ехал на чём-то среднем между велосипедом и мотоциклом. Хотя малыш крутил педалями, где-то явно имелся скрытый источник энергии, позволявший развить необычайно большую скорость. Перед каждым крыльцом он чëтким движением отводил назад руку, из сумки у себя на плече вынимал свёрток и бросал на крыльцо. Вероятно, внешне он ничем не отличался от любого из сотен мальчишек, подрабатывающих в маленьких городках разносчиками газет, и всё же, как и те дети, что играли в мяч и прыгали через верёвку, что-то в нём показалось бы неправильным для людского взгляда. Альфа верно отметил — рука двигалась с необычным однообразием и размеренностью. Зелёные глаза сходу сфокусировались на одном моменте — газеты летели по одной и той же крутой траектории на каждое крыльцо и падали в одно и то же место. Ни один нормальный человек не смог бы делать столь идеально одинаковые броски. Наконец мальчик достиг Альфы и затормозил, его рука замерла на полпути к сумке с газетами. — Почему ты оказался посреди улице? — строго спросил газетчик. Его зрачки тоже были узкими. — Ты же знаешь, что в это время находиться снаружи разрешается только служащим! — Я ни о чём подобном не знаю, — Альфа решил ничего не выдумывать и прямо сказать сейчас: — Я вообще нездешний. Может быть, ты расскажешь мне об этом месте? — То есть ты имеешь в виду, что ты получил пропуск на эту территорию и всё такое? — удивился мальчик. — Иначе как бы ты сюда попал? — пробормотал он себе под нос. — Но тогда почему тебе ничего о нас неизвестно? — Это ты тоже мне объяснишь, — Альфа сузил глаза. Он гипнотизировал мальчика на искренность. — Так ты проверяющий? — аж содрогнулся этот ребёнок. — Всем известно, что в нашем посёлке самый мощный Центральный Мыслительный Центр на планете! — он сказал это ужасно тавтологично. — Мы выпускаем продукцию только самого высшего качества! Наши фабрики работают в круглосуточном режиме, и производственные линии никогда не останавливаются! — далее экзальтированно затараторил он. — А кроме того, у нас есть пять поэтов, три художника и шесть скульпторов — и все идеально настроены! — А чем вы руководствуетесь? — тут же спросил Альфа, переставая щурить глаза. — Как чем? Уставом, конечно! — гордо отчеканил мальчик. — На этой планете мы — самое упорядоченное поселение! У нас уже несколько веков не было отклонений! И весь Камасоц знает о наших достижениях! Вот почему мы самый главный город на Камасоце! У нас расположен Центральный Мыслительный Центр! — Где расположен этот ваш Центральный Мыслительный Центр? — Альфа понял, где ему искать Виктора и Гауптмана. — Центральный Мыслительный Центр, — мальчик крутанул головкой. — Едь прямо и не промахнёшься. Он снова взглянул на Альфу: — Так ты и правда нездешний? А что ты здесь делаешь? — Ищу кое-кого, спасибо наверное… — Альфа взглянул туда, куда ему предстояло гнать. Его собеседник вдруг тут же побелел, точно как та женщина перед домом. — Тогда надеюсь, что я помог тебе!.. Мне пора браться за дело, иначе я нарушу расписание и придётся отчитываться перед старшим, — и мальчик умчался дальше по улице. Альфа же миновал ещё несколько кварталов, ему начали попадаться люди, взрослые люди, а не дети: они ходили туда-сюда и даже пересекали улицы. Они не обращали на необычного мотоциклиста никакого внимания, внешне их совершенно поглощали свои дела. Несколько человек на глазах Альфы вошло в многоквартирные дома. Но большая часть, кажется, направлялась туда же, куда и он. Жители выходили из боковых улочек и сворачивали в нужном направлении с таким автоматизмом, как будто слишком глубоко задумались, а путь был таким знакомым, что можно было не смотреть по сторонам. Через некоторое время вместо многоквартирных домов вокруг возвысились здания, похожие на офисные: большие коробки из стекла и бетона с огромными входами. Сквозь широкие двери входили и выходили люди с портфелями. И среди небоскрёбов возвышался один такой — самый здоровый, почти, без преувеличения, километр в высоту. Альфа остановился возле входа. — «Наверное, если я захочу войти, у меня потребуют корочку…» Но перед этим он взглянул на ближайшее соседнее задание. Альфа пока выжидающе всматривался. Шесть двустворчатых дверей постоянно хлопал открываясь и закрываясь, пока люди входили и выходили, входили и выходили, глядя прямо перед собой и не обращая на Альфу ни малейшего внимания. — «Нет, они не роботы и не философские зомби», — Альфа напряг телепатию. Горящие золотые рожки на которое время стали материальными, бронзовыми. — Могу расслышать их мысли. Прочесть невозможно, какое-то пульсирование». Двери так же размеренно открывались и закрывались, а люди спешили внутрь и наружу, внутрь и наружу, двигаясь какими-то рваными движениями. И вдруг неожиданно улица как-то разом обезлюдела. Снаружи осталось лишь несколько человек, и они заспешили, словно кинопленку запустили на большой скорости. Очень бледный мужчина в тёмном костюме внезапно отчётливо дал услышать свои мысли. Что-то вроде: — Ай-яй-яй, я опаздываю! — и скрылся в дверях. — Прямо как белый кролик! — прошептал Альфа. Он более не ощущал их мыслей. Его как бы закрыли от чужих умов. Разом. Мотоциклист повернул голову к самому главному небоскрёбу и внюхался в воздух у подножия этого громадного здания, в чьих стенах заключался Центральный Мыслительный Центр. Альфа понимал, что окажется в смертельной опасности, если войдёт… — Хм… Здание Мыслительного Центра имело только одну гулкую бронзовую дверь, зато такую огромную, что она занимала не меньше двух этажей в высоту и целой комнаты в ширину. Альфа поднял руку, но не успел прикоснуться к двери, как та бесшумно отворилась: центральная часть ушла вверх, а две боковые — в стороны. Перед ним теперь зияло огромное фойе, отделанное полированным зелёным мрамором. Вдоль трёх его стен тянулись мраморные скамьи. Люди в деловых костюмах сидели на них, как статуи. Зелёный оттенок мрамора переливался на их лицах, придавая особенно тошнотворный желчный вид. При звуке открывающейся двери все повернули головы, посмотрели на Альфу и равнодушно отвернулись. Стоило блондину прямо на своём мотоцикле въехать, как двери так же бесшумно закрылись за спиной. — «Похоже, эта дверь нужна для входа особенно крупного субъекта…» Альфа подумал, что теперь его лицо, как и у сидевших на скамьях, приобрело зеленоватый оттенок. Зрачки у всех тут сужены, словно врач-окулист закапал им всем специальные капли. Альфа подкатил так к четвёртой, пустой стене. Мрамор был отполирован так гладко, что казался прозрачным: шагни в него, и пройдёшь на ту сторону. Альфа пощупал его рукой — твёрдый и холодный, как лёд. Сквозь перчатку Альфа хорошо ощущал потусторонний, замогильный холод. Пришелец взглянул на ближайшего человека: — Хм… Извините, вы не могли бы мне объяснить, какая здесь принята процедура? Все мужчины в фойе были одеты в неразличимые деловые костюмы, и хотя лица у них были такие же разные, как у людей на Земле, всё же в них угадывалась какая-то ненормальная одинаковость. Альфа никогда не ездил в метро, но Виктор на его месте сразу бы уловил нечто похожее на то выражение лиц, которое появляется у народа в час пик. Только в метро оно временное, а здесь, судя по всему, нет. — Какую процедуру ты имеешь в виду? — уточнил мужчина, сверля Альфу настороженным взглядом. — Как мне попасть к кому-то из начальства? — незатейливо спросил блондин. — Ты должен показать документы машине А. Тебе следует самому это знать, — строго ответил мужчина. — А где эта машина А? — тут же спросил Альфа. Мужчина показал на пустую стену. — Как мне попасть внутрь? — Нужно поместить бумаги С в гнездо В, — мужчина, кажется, рассердился. — Послушай, что за глупые вопросы? Или ты вообразил, что я не смогу ответить? Не вздумай со мной играть, не то тебя снова пропустят через Процессор, чтобы неповадно было! — Я нездешний, — цыкнул Альфа. — И поэтому не знаю ваших порядков. Окажите любезность, расскажите мне, кто вы и что здесь делаете? — наш ариец быстро взглянул на всех прочих рабов этого офиса. — Я управляю гипнотической машиной номер один для второго класса общеобразовательного процесса, — выговорил собеседник. — Но тогда что ты делаешь здесь сейчас? — повёл бровью Альфа. — Я здесь с докладом о том, что одна из букв на моей машине западает и, пока её как следует не восстановит мастер F-класса, остаётся опасность дефектов в неровной системе. Зеленоликий мужчина прищурился: — Думаю, мне следует о тебе доложить… Во избежание собственных неприятностей я лучше доложу о тебе, — заявил он. — Судя по твоим глазам, ты поломался. — Доложи — так, думаю, я быстро найду того, кто мне нужен, — лицо Альфы посетила ироническая и даже самоуверенная улыбка. Он уже понял, что именно состояние зрачков говорит о степени синхронизации отдельного индивидуума с общим ритмом. И сейчас он узнает, что служит источником этого самого «общего ритма». Мужчина встал со скамьи: он двигался неловко, кажется, его конечности затекли от долгой неподвижности. — «Интересно, почему тут такие неэффективные технологии? Дети развозят бумажные газеты, для передачи сообщения бюрократов надо лично проходить и ждать. Может быть эту планету специально держат на таком уровне развития? Чтобы избежать восстания?» Альфа, повидавший чрезвычайно эффективную бюрократию APE, подумал об этом, он нарочитом растягивании бытовухи. — Надеюсь, корректировка не будет слишком суровой, — буркнул мужчина, когда Альфа двинулся за ним, одной ногой касаясь пола, когда мотоцикл двигался со скоростью перехода. — Но мне однажды пришлось повторно пройти через Процессор, — вспомнил зеленолицый, — и этого более чем достаточно. И уж тем паче я не хочу быть отосланным к Самому. — Он не стал ничего говорить более от этом существе. — Меня никогда не отсылали к… и я не собираюсь рисковать, чтобы это случилось. Альфа понял: — «Сам? Лидер этой Системы? Здешний Папа? Большой Брат…» Из широкого кармана мужчина вытащил папку с бумагами всех цветов радуги. Он внимательно просмотрел всю пачку, пока не вынул одну бумагу. — У меня накопилось ещё несколько докладов, но они могут подождать. Например, запрос на дополнительные формы А-21, — мужчина приложил бумагу к стене. Она проскользнула сквозь мрамор, как будто её всосало внутрь, и она там пропала. — Возможно, тебя заберут на несколько дней, — предупредил он Альфу. — Но я уверен, что ввиду твоей молодости к тебе будут снисходительны. Ты просто расслабься и как можно меньше сопротивляйся, и тогда все пройдёт совсем гладко, — и этот доброжелатель вернулся на своё место на скамье. Альфа остался перед стеной. Быстро стена оказалась вовсе не стеной: он увидел просторную комнату, загромождённую машинами. Одни машины вроде бы были выключены, другие мигали многочисленными лампочками, третьи поглощали длинные бумажные ленты, а четвёртые, наоборот, выплëвывали карточки, пробитые дырочками. За машинами присматривали многочисленные служащие в белых халатах. Если они и заметили Альфу, то не подали виду. Кажется, Альфа проехал не одну милю, пока не увидели, что у «комнаты» всё-таки есть конец и что там что-то есть. В самом конце перед ними возникла платформа. На платформе стояло кресло, а в кресле сидел «человек». Холод и тьма веяли от него. — А я уже заждался тебя, мой милый! — произнес «человек». Его голос звучал притворно добро и ласково. Психократ не открывал рта и не шевелил губами, ни одного звука не достигло ушей: тиран посылал свои слова прямо ей в сознание. «Человек» старался пробиться в душу. Альфа поначалу просто расфокусировал зрение. — Ты что ли здесь главный? На меня этот фокус не сработает. — Блондин взглянул очень уверенно. — Если хочешь превратить меня в таких же безвольных марионеток, — Альфа бегло указал взглядом на ближайших людей в белых халатах, — тебе придётся поработать руками, а не только мозгами. — Ха-ха! Милый мой! — злодей звучал омерзительно елейно, — я даже представить не могу, что мне придëтся прибегнуть к физической силе! Но тебе, чужестранец, несомненно пойдёт на пользу, если ты заранее поймëшь, к чему здесь приводит сопротивление. Видишь ли, тебе очень скоро станет ясно, что и спорить тебе со мной не о чем. Чужестранец, у тебя просто не останется повода сопротивляться, ты вообще не захочешь ни о чём спорить! Альфа скептически приподнял бровь. — Потому что глупо спорить с очевидным и пытаться противиться помощи того, чьё сокровенное желание — спасти тебя от любых тревог и неприятностей, — говорил тиран. — И не только тебя, чужеземец, но и всех прочих жизнелюбивых и деятельных граждан, населяющих эту планету! Ибо Сам со всей решимостью и присущей Ему силой готов взять на себя всю тяжесть душевной боли, ответственности и необходимости принимать решения! — Большое вам спасибо, но я как-нибудь сам смогу принять решение за себя, — ответил Альфа с демонстративной наглой ухмылкой. — А как же иначе? Но наши решения будут общими — ваши и мои. Неужели тебе невдомёк, чужеземец, насколько проще и легче станет их принимать? — рассуждал психократ. — Давай посмотрим. Возьмём хотя бы таблицу умножения… Альфа сузил взгляд. — Одиножды один равно один. Одиножды два равно двум. Одиножды три равно трём, — перечислял злодей. — И?.. — Альфа приподнял бровь. — Одиножды четыре равно четырем. Одиножды пять равно пяти. Одиножды шесть равно шести, — тиран мерзко тараторил. — Одиножды семь равно семи. Одиножды восемь равно восьми. Одиножды девять равно девяти. Альфа моргнул. — Одиножды десять равно десяти. Одиножды одиннадцать равно одиннадцати… На самом деле это была не просто болтовня. Массированный ментальный удар полетел на Альфу. Пока он держался. Поставил блок. Колпак накрыл его. — Этот фокус не сможет меня взять! Альфа в ответ вонзился в красные глаза этого демона, на пульсирующий в них ментальной свет. И Альфа понял, не мог объять сознанием это существо. Наш герой сперва сосредоточился на его губах, на двух почти бесцветных узких полосках — и это показалось более простой задачей. Он по-прежнему не смог сказать, какое у тирана лицо — молодое или старое, жёсткое или мягкое, да и вообще похож ли он на человека… — Ах, я искренне надеялся, что этого не случится!.. — тиран вздохнул. — Но с другой стороны, ты всё ещё так молод, чужеземец, а чем человек моложе, тем легче поддаётся внушению, мой малыш. Чем моложе — тем легче!.. Альфа решил кое-что использовать. Фонарь Араэля. Артефакт, показывающий истину. — Появись, и яви Истину! Альфа парой пассов сотворил перед собой орудие, оно раскрылась, явило щели, сквозь которые полился божественный свет. В сознание сразу ударил голос — кажется, он принадлежал кому-то из жителей этой планеты до того, как воцарился такой порядок: — Время Настоящее и время Обратное сходятся в Нулевую Точку. Близится время Безвременья и единичного схождения многопространственных структур. Вселенское Гиперколесо принимает Камасоц в резонансный паз частичного вхождения Инфернальной Сверхпространственной области. Туннель, пробитый в инфернобарьере, расширяется, поглощая в себя Камасоц, превращаясь из туннеля в саму пожирающую Пространство Инфернообласть… То инфернальное существо, которое по земным меркам принято называть Антихристом, но которое неизмеримо шире и значительнее по своим функциональным особенностям, уже несколько десятилетий присутствует на Камасоце. Антихрист — это лишь незначительная часть Вселенского Зла, лишь одна из бесчисленных ипостасей Его. Но для Камасоца и этой части будет предостаточно. Антихрист делает своё дело. До поры, до времени нам не дано зреть Антихриста в его подлинном виде, хотя оболочку его они лицезреют, как лицезреют и оболочки иных человекообразных, во внутренностях коих давно властвуют инферносущества — бесы. И как положено Свыше — тайное станет явным. Станет явным, когда придёт час Неотвратимости, когда Вселенское Зло будет уверено в своей победе, ибо ничто Ему противостоять не сможет… Перед Альфой в свете Фонаря возвышался огромный, до четырёх метров, шестилапый и шестикрылый демон — с красными светящимися глазами. Артерии и вены у этого чудовища выступали наружу, они пульсируют от перетекающей по ним, видимой сквозь прозрачные стенки сосудов бурой густой крови. Альфа всматривается сквозь поток божественного света. Демон покрыт длинной тончайшей фосфорицирующей, кажется, совершенно прозрачной шерстьюю. Оскаленная в постоянном злобном хохоте огромная пасть занимает две трети лица. Зелëная слюна непрерывно течёт вниз, свисает, падает хлопьями пены. Бритвенной остроты когти на всех шести конечностях то вытягиваются, то втягиваются в корявые чёрные узловатые пальцы. От всего тела демона исходит смрадное тяжкое дыхание, а сам он пребывает в постоянном ознобе-трясучке, ни на миг не застывая, не переставая трястись, дёргаться, биться в бесноватом припадочном танце. Вместе с тем демон призрачен, постоянно что-то в нём меняется, пропадает, появляется вновь. Альфа понял, что этому дьяволу невероятно трудно пребывать на материальном плане — и этот чёрт находится в постоянном чудовищном напряжении. По всему гигантскому телу — от кончика раздвоенного голого синюшного хвоста до верхнего панцирного гребня — волнами пробегают конвульсии, конечности бьются словно в агонии. Крылья дрожат, испарина и пот делают призрачно-трупное тело сырым и даже мокрым. Лицо-рожа демона не имеет постоянного характера: с поразительной быстротой над оскаленной пастью сменяются искаженные дикими болевыми гримасами лица всех ведущих глав правительств этой цивилизации, правивших последнее десятилетие и казнëнных в Царстве предтечей Антихриста — эти лица имеют более натуральный, живой вид, чем лица подлинников, убиенных за свои и чужие прегрешения, ежесекундно с огромной частотой демон то появляется, то исчезает из виду — так, что на первый взгляд его исчезновения не видны, и складывается впечатление, что просто мерцает прерывистый свет люминесцентного характера. Альфа понял это благодаря Фонарю. — Ну и урод!.. Альфа сплюнул на зелёный мрамор. Он выключил Фонарь. Демон снова выглядел как человек с красными глазами в деловой одежде. — Я ищу тут кое-кого, — не давая демону ничего сказать, Альфа заговорил о своём, — если ты… Демон не дал договорить. «Человек» с красными глазами что-то сделал. Сверху спустилась призрачная светящаяся колонна. Из неё вышел… — Виктор?.. Да, перед ним стоял Северов. Внутри колонны — обнажённый, но потом, шагнув сквозь неё, русский обзавёлся одеждой: субстанция охватила его могучее тело и приняла облик ткани и обуви. Да, в следующие моменты звучал его голос — и в то же время вроде бы не его: какой-то упрощённый… или уплощённый. — Всему своё время, Альф, — улыбнулся Виктор, — ты ещё не готовы для контакта с Ним. Прежде всего, я должен рассказать тебе кое-что важное об этой прекрасной, просвещённой планете — Камасоц, — его голос звучал позитивно. Виктор стоял в униформе российской армии (хотя Альфа этого не знал). — Барон Гауптман забрал меня сюда. Здесь я живу хорошо. У нас на Камасоце решительно побеждены все отклонения… Альфа пока просто подозрительно косился на двойника Виктора. Или самого Виктора? Его переделали? Пока Альфа придержал Фонарь. Он решил дать волю собственной интуиции. Бегло Альфа взглянул на сидящего демона — «Человек» с красными глазами. Антихрист довольно улыбался. Худой, стройный, даже красивый, в строгой офисной одежде — Альфа почувствовал, что они уже знакомы. — «Когда я с Фэанором и Рюгой был на Октурне, мы столкнулись с Королём Карсаем — одним из Аватар Ньярлатхотепа. Неужели это снова ОН — Ползучий Хаос, носящий тысячи обличий?!» — У нас никому не позволено страдать. — Виктор блаженно улыбался, вещая утопические идеи. — Здесь построен интернациональный социализм: любое разумное существо будет разделять эту идеологию. Альфа далее тщательно изучал внешность возлюбленного. Это был точно тот бравый русский — каким Альфа его запомнил. Высокий и плотный, с тёмно-русыми, обычно беспорядочными волосами, сейчас — они тоже слегка были беспорядочными, но ровно в такой степени, чтобы выглядеть симпатичными; карии глаза; точно европеец в чертах лица, но Альфе показалось — особенно сейчас — что в нём есть нечто от азиата. У Виктора сейчас несколько темнело под носом и по краям подборка, по щекам по боком — от лёгкой щетины. На вид ему можно был дать от двадцати до двадцати семи. На нём зелёная, облегающая униформа, включавшая в себя какие-то погоны и прочие обозначения, в которых Альфа не разбирался. Кажется, он носил тёмные берцы на ногах. — Добрее меры не придумаешь, Альфа, — звучал Виктор, стоя ровно, — просто исцелить всех больных! Никто не имеет никаких слабостей и отклонений, даже как сопливые носы, — утверждал русский. Да, глаза Виктора тоже сейчас узкие в зрачках. Если это фантом, призванный полностью воспроизвести внешность реального человека из воспоминаний, то откуда такая деталь? Альфа недоверчиво моргнул, пытаясь сам понять, это ли Виктор или полностью фантом. Почему-то сейчас он не хотел использовать Фонарь, а желал проверить силу своих чувств, понять — настоящий ли перед ним Виктор или нет. — Прикинь, на Камасоце никто никого не убивает, — продолжал Северов, это была не совсем его манера речи. — Среди нас всех только исцеляют. Здесь нет инвалидов, онкобольных, даже простуды, ОРВ… Обо всех таких вещах заботится Сам… Виктор вдруг повернул шею и сделал несколько быстрых шагов, таких быстрых, что за ними было сложно уследить, и остановился перед стеной, поднял к ней руку. Альфы резко мотнул ему вслед своей белокурой головой. — Я думаю, нам всё же следует показать нашему гостю Самого, — предложил «Человек» с красными глазами. Через мгновение стена заколебалась, замерцала и стала прозрачной. Виктор шагнул сквозь неё. Альфа оттолкнулся ногой — мотоцикл покатился. Демон в облике офисного босса также сошёлся с места. О, он не ходил ногами, хотя те у него были… Демон, кажется, парил в одном сантиметре над полом… Все трое оказались в широкой квадратной камере, излучавшей со всех сторон какой-то мутный и мертвенный свет. — Виктор — если ты Виктор — скажи мне, — запах говорил о том, что это Виктор, Альфа потому так обратился к нему, — кто это? Он указал на «Человека» с красными глазами. — Это премьер-министр Камасоца. — Виктор отвечал сейчас очень бегло, похоже не уделяя должного внимание этому вопросу. — Он — первый среди тех, кто приближён к Самому. Тем временем, пока звучали эти слова, Альфа сразу уловил ощущения смутной угрозы, заключённое в идеальной правильности формы нового места. Как будто безупречно равные стены, пол и потолок в любую минуту могут сомкнуться и размозжить всех, кому хватило глупости оказаться внутри. — Как ты это сделал? — Альфа совсем не удивился этому перемещению, он просто хотел узнать, как любимый будет отвечать. — Что сделал? — Виктор, кажется, немного удивился такому вопросу. — Сделал стену прозрачной — и прошёл внутрь. — Я всего лишь перераспределил атомы в пространстве, — пояснил Виктор. —– Ты ведь учил в школе, что такое атомы? Альфа молча кивнул, схватывая взглядом, слухом и нюхом всё, что есть в Викторе. — Материя — не что-то твёрдое и незыблемое. Человек почти полностью состоит из пустот между атомами. Если составляющие тебя атомы сложить вместе, то получится тело не больше булавки. Я просто отодвинул атомы с дороги, мы прошли сквозь пустоту между ними. Альфа всё прекрасно это знал. Дальше он поняла, что камера, в которую его завели Виктор и Демон-премьер, чуть-то вроде лифта, и теперь они буквально летят куда-то вверх. — Мы на Камасоце всем всегда довольны, потому что все одинаковые, — далее говорил Виктор. — Проблемы рождаются из-за различий между людьми. — Так что же это за «Сам», о котором вы говорите мне? — спросил Альфа, взглянув теперь также на «Человека» с красными глазами. — Ну, тебе бы следовало называть Его Большим Боссом! — и тут «Человек» с красными глазами аж даже хихикнул. — Иногда он сам называет себя Счастливым Альтруистом. — Не понимаю, что это значит, — Альфа прозвучал с издёвкой. — Я объясню. — Виктор звучал очень оптимистично. — Как ты думаешь, Альфа, почему в примитивных мирах никогда не кончаются войны? Почему люди испуганы и недовольны? — Почему? — Альфа смотрел в глаза Виктора. — Всё потому, что каждый живёт своей, независимой отдельной жизнью, — прямо так заявил Виктор, очень убеждённо. — На Камасоце есть только один центр принятия решений. Центральный Мыслительный Центр. Всё это звучало очень тавтологично. — И благодаря этому все остальные могут жить спокойно и счастливо. Камера вдруг открылась. В грядущей темноте чувства Альфы обострились настолько, что он ощутил движение атомов. Подступила липкая, вязкая Тьма. «Человека» с красными глазами зловеще улыбался. Виктор улыбался счастливо. Чем бы ни являлось это Тёмное Нечто, захватившее Камасоц, оно несомненно проникло из космоса. Альфа даже на какой-то миг испугалась, что липкие щупальца накинуться на него и он окажется беспомощен несмотря на весь свой боевой опыт. И молекулярно сжатых боевых андроидов за плечами, которых дал ему Фэанор. К счастью, тьма рассеялась — Альфа увидел культовое строение, похожее на собор. Его стены пронизывало какое-то потустороннее фиолетовое пламя. Альфа это точно уловил. Оно не было ни горячим, ни холодным, но было живым. Оно потянулось в сторону приближающихся и прикоснулось к каждому. Альфа с первой минуты понял: это место, где ему предстоит встреча с Самим. Топот туфлей и берцев. По коже бежали мурашки. Блондин с горящими рожками — идущий в своей стильной кожаной одежде — он почувствовал, здесь билась ритмичная пульсация. Обитатель этого храма равномерно бился не только вокруг, он обнаруживал себя внутри: как будто ритм работы сердца и лёгких внутри Альфы и Виктора больше не был их собственным, он навязывался внешней силой. — «Это точно источник всей этой силы, сковывающий планету», — блондин понял это. — «Что делать?» Пульсация извне продолжалась, ни разу не сбившись с такта. На миг Альфа даже окаменел, не в состоянии ни двинуться с места, ни посмотреть, что происходит по бокам от него. Виктор улыбнулся и словно бы как друг, товарищ и брат протянул ему руку. Наш герой поначалу нашёл в себе силы лишь на то, чтобы устоять на ногах. Белокурый ариец только волей преодолел искусственный ритм, навязанный сердцу, лёгким и кровотоку. На миг перед глазами всё затянуло красной пеленой… Альфа ещё больше напрягся. — «Оно пронизывает меня… нужно достойно его встретить!» Солнце полыхнуло внутри Альфы. Зрение полностью восстановилось, он смог нормально дышать, а не судорожно разевать рот, как выброшенная на берег рыба. Счастливый Альтруист отступил. Под сводом своего храма этот разум обладал наибольшей силой. — «Он силён, но недостаточно, чтобы победить меня!» Виктор ничего не сказал. Альфа же снова оглядел круглый зал под высоким куполом, куда его привели друг и Демон премьер-министр. — Это Центральный Мыслительный Центр, — прозвучал «Человека» с красными глазами, не без гордости. — Ты видишь Большого Босса — Самого… Эта обитель была почти совершенно пуста, за исключением жуткого биения, ощущавшегося буквально как физическая величина, и круглого помоста в центре. На этом помосте лежал… мозг. «Сам» оказался Мозгом, лишённым прочего тела. Какой-то мозг-переросток, увеличенный ровно настолько, чтобы выглядеть максимально тошнотворно. Анатомически, кажется, это был мозг человека. Живой мозг привычного мозгового цвета и тона — Мозг, который пульсировал мертвенным голубоватым свечением, видным лишь по краям. Он почти незаметно содрогался извилинами, плыл как мираж, и давил на рассудок и отдавал приказы. Неудивительно, что Счастливому Альтруисту не придумано имя: просто «Сам». В голове Альфы промелькнула молния: — «Наконец-то — убить его и всё кончится!..» Алоглазый демон услышал эту мысль. — Ты не хочешь снова воспользоваться Фонарём? В зале царила мёртвая тишина. Куда ни повернись, куда ни глянь — повсюду простирался один этот ритм, этот Мозг всё подчинял своим мыслям, каждый атом, и всякую мысль низшего существа. По мере того как «Счастливый Альтруист» всё упорнее контролировал сокращения и расслабления сердечной сумки Альфы, его вдохи и выдохи лёгких, кровавая пелена перед глазами делалась всё гуще и гуще. Альфа испугался, что если не нанесёт удар, так вот-вот грохнется в обморок. Тогда пиши пропало — он мигом окажется полностью во власти Самого. Виктор… этот фантом — полностью в его власти, во власти ритма. — Давай, — говорил «Человека» с красными глазами, — взгляни… Альфа озвучил кодовое слово. За спиной открылись розовые треугольники, из них высунулись андроиды — до того сжатые в пространстве мнимых числе. Железные солдаты напоминали отлитые из металла статуи, гладкие, сверкающие, острые и резкие в контурах. Своей аурой эти големы рассеяли окружающий мистический мрак. Поставив их за собой, Альфа сделал движение рукой — и раскрыл щели Фонаря. Свет истины залил помещение… Ох, ни одному живому существу не стоило бы пожелать увидеть то, как ухмылялся Демон-премьер. Только безмолвные андроиды видели сейчас это чудовище в таком выражении рожи-лица. Внимание Альфы заняло иное. Он ожидал, что Виктор пропадёт. Но Виктор не пропал. — «Неужели!..» Перед ним всё это время шагал настоящий Виктор! Мысль эта полностью отбросила Гигантский Мозг куда-то за пределы сознания. Альфа думал теперь только о Викторе. — Что они с тобой сделали, Виктор?! — Альфу охватил испуг за возлюбленного. Андроиды безмолвно стояли за его спиной, готовые действовать. — Они вправили мне мозги, — совершенно прямо и честно ответил Виктор. Он смотрел в лицо Альфы. — Я теперь здоровый член общества. Без отклонений. Каким хотел быть всегда. Русский говорил просто, чётко и без намёка на раздражение. Огромный Мозг не давал ему злиться. В близи от себя этот великий социалист не пропускал никаких лишних движений души. Альфа взглянул теперь на Демона-премьера. — Милый мой, — ответил этот нелюдь, — твой друг реально хотел этого. Если он теперь счастлив, — коварная нежить положила руку на плечо Северова, — то тебе придётся либо оставить его здесь, либо остаться с нами. Ну как?.. — Что?.. — Альфа в свете Фонаря понял, что воплощение Вселенского Зла не врёт. Андроиды ожидали приказа. — Виктор, ты по реалу хочешь быть здесь? Только озвучив такое, Альфа вытаращил глаза. Гигантский Мозг всё себе пульсировал на кругом помосте, на что было сейчас решительно наплевать. В свете того, кем стал Виктор. — Альф, — высокий брюнет звучал нежно, и тут не было ни лжи, ни иронии, — моё детство пришло на 90-е годы. Ты не жил в России эпохи развала Союза. Тебе это ничего не говорит. Но я прямо тебе скажу — развал, разборки и прочая… — Виктор дошёл до такого состояния, что не мог сказать ни одного нецензурного слова. Мозг планеты искоренил всё плохое из его сознания. — Короче, всё плохо было. И я желал порядка. Я желал сытой жизни. Я был превращён в эмбрион из-за проклятия, которое наложил на меня Шрайк, и я здесь вырос заново. Здесь теперь моя социалистическая Родина. Моя новая Россия. Теперь у меня новая жизнь. Наконец моя жизнь. Как я хотел всё это время. — Виктор! — Альфа повысил голос. Схватил Виктора, встряхнул — со стороны это всё казалось комичным, если учесть, как Виктор был высок и как скромен в габаритах был Альфа. — Виктор, они промыли твои мозги! Они… — Альфа, твой друг всем тут доволен, неужели ты захочешь разрушить его счастье? — спросил «Человек» с красными глазами, активно жестикулируя. — Альфа, я не уйду отсюда. — Виктор уверенно ответил ему. — Давай я покажу тебе, как тут мне хорошо. Виктор посмотрел в глаза Альфы. В глазах Виктора Альфа рассмотрел образы — Виктор с друзьями ходит на рыбалку и на шашлыки, играет в мяч с детворой, коллекционирует оружие (впрочем, совершенно не нужное здесь), смотрит футбол, слушает новости, где говорят только об успехах. Ложится спасть и встаёт. Спит под плотным одеялом, как в детстве. Работает программистом, как по профессии, следит за работой ретрансляторов ментальных волн Большого Босса. И всё это постоянно, ежесуточно и в одно и то же время. — Я теперь живу счастливо. Постоянство — это счастье. Альфа, ты станешь врагом мне, если покусишься на моё счастье, — ответил так Виктор. — Скажи, разве тут происходит нечто плохое?.. Альфа сурово смотрел на Виктора. — Виктор Северов, которого я знал, не согласился бы на это. Он вообще сказал мне, что симпатизирует либертарианству. Но дело не в этом… Он не давал согласие на это. На то, что вы с ним сделали, — Альфа бегло бросил взгляд в сторону Мозга. — Разве человек даёт согласие на то, чтобы впитывать ценности и мораль общества, в котором он рождается? — спросил «Человек» с красными глазами. — Не нужно демагогии! Я хорошо знаю вашу манеру втирать всякое. Меня не провести! Виктор Северов не давал согласие на подчинение себя Мозгу. Он бы не дал на это согласие никогда, будь он в своём уме. Если вы превратили его в ребёнка и заново воспитали, то мой долг — вернуть в прежнее состояние того, когда я люблю, — изложил свою позицию Альфа. — Альфа, ты можешь любить меня здесь. Только здесь ты можешь любить меня правильно. Потому как здесь я свободен от любых отклонений. — Виктор говорил ему. — Любить как друг, конечно. Здесь нет гомосексуализма. Как и любых отклонений, как я уже тебе сказал. Ты же понимаешь, что гомосексуализм и трансгендерность — это отклонения, каких у нормального человека не бывает? На этой планете есть нормальная экология, здесь нет грязных предприятий, тут всё природное, в колбасе — только колбаса. Не бойся, тебя тоже вылечат. Альфа не соблазнился, но он озадачился. Премьер полыхнул алым. Его демоническая энергия растворила в себе андроидов, сокрушив их одним быстрым ударом. Железные солдаты просто раскрошились, получив внезапный и решительный удар. Виктор вдруг схватил Альфу — налетел, накрыл его собой. Альфа не решился использовать пирокинез. Бог с ними, с андроидами. Поваленный белокурый красавец получил сигнал от кипящего Мозга. — Лежать! — Виктор уткнул Альфу в пол, приложил возле пульсирующей живой массы. Ментальные щупальца вонзились в сознание!.. Звёзды, кометы, планеты смазанным пятном промелькнули мимо мобильной крепости NERV, под ней появилась планета Камасоц, похожая на затемнённую Землю. Мёртвая, синяя пульсация Мозга пронизывала планету. Крепость придвигалась всё ближе и ближе, пока ей не удалось проникнуть под завесу сверхъестественной ауры, так что белые края облаков и прихотливые очертания континентов стали видны совершенно отчётливо сквозь ментальную завесу. Даже планетарный рельеф здесь образовывал правильные геометрические фигуры. Команда NERV, Бастер-легиона и Малакандры стояла перед этим диском: Рэндольф, Рей, Сабуро, Айокли, Джессика (она присоединилась к группе с появлением крепости); Ноно, Ларк, Рюга; Икуно, Дельта, Эпсилон и Красный Принц. — Боже! — Айони открыла сознание и сразу же закрыла. — Тут всё пронизывает мощный телепат! Он полностью или почти полностью пронизывает каждое существо… — По принципу синапса в органическом мозгу, — точнее определил Рюга. — Если мы атакуем, — сразу предупредила Рей, вслушавшись в ментальный хор планеты, — мы рискуем убить всё население планеты. — Потому как оно теперь — единый живой организм, — Рэндольф взглянул на Ноно и Ларк. — Мы должны поговорить с этим существом, — сразу же решила Ноно. — Уверена, нам тоже получится договориться! В этот момент мертвенное излучение разлилось особенно густо по планете. Шар Камасоца затуманился, его наполнили какие-то тени, они стали плотнее, пока не ударили по крепости. Рей развернула АТ-поле. — Я это выдержу, — сосредоточенно ответила она, — ничего страшного. Марево её щита отчётливо возникло на пути фиолетового ментального извержения. — Ха-ха-ха! — барон Гауптман стоял на вершине небоскрёба Центрального Мыслительного Центра — и раскрывал руки перед бушующим воздухом. Из храма Мозга пошло фиолетовое течение. Псионика струилась сквозь чернокнижника, била в небо. Множество стрел вонзалось в космос. Они сходились на крепости. — Воля Гуманиса моя — воля Митры скоро также станет моей! Небольшой мягко-зелёный шарик в окружении белого ореола появился в руке барона. В ней же набирала рост маленькая золотая звёздочка. Виктор прижимал Альфу лицом к полу. Мозг сокращался, пытаясь пожрать свою цель. Что-то он уже откусил. — Да-да! Теперь я смогу поровняться с вами, Небесные Рыцари! Ползучий Хаос дал мне свою благодать! — голос барона потряс космическую крепость. Рей держала его атаку, усиленную всей планетой. На голове Ноно зашевелились волосы. — Ну как? Тебе удалось связаться? — спросила Джессика. — Никак нет! Они… они слышат меня, но не хотя говорить! — Ноно занервничала. — Но зато я уловила знакомый сигнал в эпицентре… Альфа отправился на Камасоц не один!.. Альфа лежал под прессом чудовища. Он попытался наконец сжечь его, но огонь более не горел — внутри храма вездесущий ритм этого божества отрицал любые естественные и сверхъестественные эффекты, неугодные ему. Пламя промара не возгоралось. Альфа также не мог принять облик Белого Принца, потому как ритм Мозга уже проник в него и успешно блокировал значимые выделения магических сил. Зато теперь благодаря попытке подчинить себя, Альфа узнал, что у этой штуки всё-таки есть имя. «Мозг» зовут Анн’вар, как ранее упоминал барон Гауптман. По крайней мере это то, что могут произнести существа с речевым аппаратом как у людей. Анн’вар через сознание Виктора давил на Альфу. Демон премьер-министр — похоже что, сам Ползучий Хаос Ньярлатхотеп, одно из его воплощений — ужас возвышался над ними обоими, отвратительный монстр ухмылялся, глаза — два углубления посреди постоянно меняющегося лица — насыщенно пылали как две алые звезды. Именно Премьер-министр был тут за главного — Ньярлатхотеп сподвиг планету почитать Анн’вара, когда Счастливый Альтруист прибыл из глубины космоса. Но самое интересное заключалось вовсе не в этом. Этот Мозг действительно желал всем счастья и любви! Этот Мозг совершенно искренне любил всех людей! И он знал, что человеческая мораль плохо сочетается с тем представлением о благе, какое несут существа из космоса. Потому этот Великий Древний решил построить идеальное общество с точки зрения самих людей. Так, как люди сами видели идеал, так он сделал. Вот почему тут такие технологии, такие общественные отношения — этот Древний практически ничего лишнего не добавил в человеческое общество, кроме тотального упорядочивания всего, что и так было. Этот Анн’вар видел, что люди хотят подавлять некоторые свои желания и решил им в этом помочь. Он помог. Так что… Большой Босс не был злым — он был тем, кто совершенно точно именовал себя Счастливым Альтруистом. Он считает, что дети должны совершенно синхронно играть с верёвочкой и в мяч, потому что полагал, что сами люди к этому стремятся. Он считал, что бюрократия должна оставаться такой, какая она есть, чтобы у людей была работа. Он считал, что гомосексуализм — отклонение, потому что видел это в мыслях самих людей. Этот Древний пытался сделать людей счастливыми, исходя из точки зрения самих людей. Альфе осталось рассмеяться от того, как вышло по итогу. Не обошлось, впрочем, похоже, что без «добрых советов» от Ньярлатхотепа, который объяснял Анн’вару, как правильно понимать людей. — Альфа, я так счастлив, что я больше не гомосексуалист. — Голос Виктора гремел в сознании, его уста служили продолжением ума Анн’вара. — Я очень рад, что свободен от этого психического отклонения. Настоящий нормальный мужик не может быть гомосексуалистом. Наконец это окончательно взбесило Альфу. Мозг смог подавить его пирокинетические способности, только поэтому Альфа не испепелил его прямо сейчас! Альфа жизни не мог себе представить без гомосексуализма! Он не мог представить, как он будет жить без хороших, ежедневных прочисток своей задницы! — Нормальный мужчины не может стимулировать простату, нормальный мужчина должен заниматься сексом только под одеялом! Как Альфу взбесили эти идеи! Степень их отрицания достигла в нём апогея! Ещё бы — он мог за один раз обслужить полсотню мужчин; он обожал запах их тел, вкус спермы, обожал глотать и принимать в себя сперму, обожал менять члены! Больше всего Альфе нравилось понимать в себя сперму в оба места и менять тех, кто его сношал! Да Альфа добровольно пошёл гей-проституткой только, чтобы удовлетворить свой темперамент. Он ложился даже под животных, когда похоть его не могла быть насыщена обычными людскими методами. И вот ему предлагают скучную жизнь без этого?! Отрицание вонзилось в чудовище, пересилив ментальный хор жителей всей планеты! Даже Ньярлатхотеп рядом тихо удивился такому отпору. — Ты решил проникнуть в меня через него? — Альфа оскалил зубы. — Просочиться в моё сердце через того, кого я люблю?! — мысленно отвечал он, пока щека до боли в зубах вдавливалась в каменный пол. Мозг гремел над ними. Анн’вара усиленно излучал импульсы со своих извилин. — Альфа, — голос Северова силился вытеснить сознание из собственной рогатой, белокурой головы блондина, — ты говорил мне, что отказываешься считать себя мужчиной? Ты говорил, что чувствуешь себя бесполым? — русский вспомнил даже такое. — Это тоже необходимо исправить: если ты родился мальчиком, то должен всю жизнь быть мальчиком. Как все нормальные люди без отклонений. У нас в Советском Союзе всех людей, которые рождались с признаками дополнительного пола, сразу же на месте оперировали. Ты должен быть как все. Не высовываться. Ты — нормальный Советский человек и гражданин, Альфа Северов. Мой названный брат — друг и товарищ. Альфу очень задело, что его назвали по фамилии мужа именно в таком контексте. Сейчас он видел в качестве эфемерного образа светлое будущее. Он, Альфа, всё время ходит вместе с Виктором. Ни одной негативной эмоции, ни одного нецензурного слова, ни одного скандала, ни одной ссоры, ни одной слезы. В колбасе — только колбаса. Только размерность, только комфорт, только счастье. Никакого секса между ними. У каждого из них есть своя девушка. Все они носят аккуратные юбочки. — Очень смешно! Беглая, но очень злая ироническая улыбка. Оскал. Альфа не соблазнился. Возмущение в сердце помогло изгнать соблазн. У блондина был опыт отвержения подобных утопий. Альфа резко вспомнил, как будучи маленьким мальчиком, видел в лаборатории Франкса банку, в которой хранился человеческий мозг. Альфа вообразил, как он с помощью хирургического скальпеля хладнокровно и целенаправленно вонзается в гигантский мозг. Он желает кромсать и кромсать на мелкие кусочки и кору, и мозжечок! В ответ на это Виктор вскричал от боли. — Сопротивляйся! — прозвучал Ньярлатхотеп. — И будешь страдать! Твоё сердце будет обливаться кровью, когда кричать будет тот, кого ты любишь! Если Анн’вар — Счастливый Альтруист, то я, Ньярлатхотеп, — Счастливый Садист! А-ха-ха-ха! Пока Ползучий Хаос ликовал, упомянутый Мозг, Счастливый Альтруист, обращался к Альфе напрямую, а не через Виктора, сейчас кричащего от боли: — Митра, неужели ты не понимаешь, что уничтожив меня, уничтожишь своего возлюбленного? Могло ли это быть правдой? Альфа не мог избежать такого вопроса. Что если мозг-переросток будет искромсан и убит, с ним заодно погибнут все обитатели планеты, чьи мозги оказались под властью этого… Предмета? Не только Виктор Северов, но и дети, стучавшие по мячу и прыгавшие через скакалку, и их матери, и все мужчины и женщины, постоянно входившие и выходившие из серых зданий? Неужели теперь жизнь тут полностью зависит от этого… Предмета? Неужели бедняги лишены всякой надежды на спасение? Едва Альфа ослабил контроль над мыслями, как огромный мозг снова проник к ему в голову, а взгляд затянула кровавая пелена… показалось, что жестокий вихрь подхватил тело и раздробил на мельчайшие частицы. Альфе сделалось ужасно больно, так больно, что он потерял сознание, провалившись в полную тьму… Когда Альфа потерял сознание, Виктор отпустил его, выпрямился весь довольный, обменялся блеском своей улыбки с Премьером: — Отлично, мы сделали это! Теперь Альфа наконец станет полноценным счастливым советским гражданином! Мы будем вместе работать, вместе ходить на рыбалку, мы будем вместе наслаждаться этой жизнью! Хвала Социализму! Мы будем есть колбасу, в которой только колбаса! Здесь, в раю, где нет Ельцина, Гайдара, Чубайса, коррупции и гомосексуализма! — Виктор совершенно счастливо говорил об этом вслух. Теперь, когда его сознание полностью перестроили, он был таким. — Да, мой милый, — звучал Аватар Ньярлатхотепа. — Нас ожидает светлое будущее. Виктор Северов, ты могущественный мечтатель, это мир выглядит так, потому что твои мечты создали его таким. Ты мечтал именно о таком мире, когда твоё детство пришло на развал страны. Тут Ньярлатхотеп решил дальше почесать языком, как он всегда любил: — Тогда мои верные последователи ввергли твою страну в хаос. Они делали это во имя Прогресса. А что такое Прогресс? Когда люди на духовном уровне ощущают идею универсального Прогресса, то они на самом деле умом ощущают Меня — потому что это моя концепция. В этот момент Анн’вар полностью направил все свои силы на подавление Альфы, а потому оставил Виктора — оставил его мозги своим присутствием настолько, насколько это было возможно здесь. И в голове Виктора вспыхнуло! — Так это ты стоял за проклятыми либералами?! Ты развалил мою страну! — Виктор вспомнил возмущения. Нищету, ненависть, разочарование!.. То, чему не должно быть места здесь! Негативные эмоции начали расползаться в сознании, которое было очищено от них. Они противоречили всеобщему ритму абсолютной гармонии. Иногда этот ритм давал некоторые сбои, но они были совершенно минимальными. Виктор наполнился негативными эмоциями, зрачки вернули нормальный вид. Возникло чувство, что его обманывают. Русский схватился за голову: — А-ааа-х! Блядь! Ебать! Что это! Что за хрень?! Нахер! Нахуй! Нахуй! — Ты можешь пойти против Ритма, но это повлечёт за собой лишь страдания, — предупредил Ньярлатхотеп. — Пока мы, Боги Вселенной, позволяем тебе приобщиться к Царству Небесному, тебе лучше сделать это, человек!.. — Блядь! Блядь! Ну нахуй! Нахуй! — Виктор начал озвучивать различные нецензурные выражения, потому как они противостояли этому ритму, они не вписывались в него и были ему противоположны. — Хм, кажется, у нас гости, — «Человек» с красными глазами обернулся. Здесь появились лишние люди. Пневматики Бастер-легиона, они последовали сюда за Альфой: — Отойди от них! — Николас Вашерон раскрыл ладони, между ними под белизну Гнозиса появилась катана. — Я займусь ими, — «Человек» с красными глазами обратился к лишним гостям: — Как вас здесь много… Ползучий Хаос начал показывать им нечто грандиозное, транслировать прямо в мозг. Красные глаза топили в себе их умы — на какой-то миг все, кто явился на помощь, оказались сами окованы мощным ментальным захватом. Ньярлатхотеп стремился забраться в душу и сердце, каждому из них вывернуть наизнанку, вытащить оттуда всё, что дало бы ему власть над этими людьми. — Господи, спаси и сохрани! Изыди, Сатана! — вдруг блондин по имени Василе показал ему своей крестик — обычный крестик, который выступил поверх униформы — нательный. Ньярлатхотеп был сопричастен к стихии коллективного бессознательного, и это была не только его сила, но и слабость. Крест начал светиться — ментальные волны определённого рода ударили в Демона-премьера, чрезвычайно эффективно влияя на ту астральную структуру, из которой он состоял. — Граааа-ааа-ааа-ааа-ааа-ааа! Рёв Аватары Ньярлатхотепа потряс купол, после чего его дух отошёл — эфирное зло, заключавшее в себе многочисленные лица, закрутилось и пропало, как если бы в один момент его отбросило прочь в далёкую точку пространства. Перед пневматиками рухнул иссохший, старый мужчина в деловой одежде — пустой сосуд. Красные глаза угасли, Всемогущий Посланник Азатота оставил этот мир. По крайней мере в такой ипостаси. Молчаливая пауза, во время которой все приходили в себя. Николас первым пришёл в себя и на скорую руку выполнил нечто вроде танца с катанами, у него их возникло сразу две. Благодаря этому Громадный Мозг изведал на себя атаку множества призрачных лезвий, они чуть было не нарезали его на кубики. Это вынудило его отступить — Счастливый Альтруист провалился в свой помост как в жидкость. — Он… Оно здесь ещё! — отозвался пневматик-азиат в очках. — Хватаем их и валим с этой планеты! Виктор на какой-то момент вообще утратил чувство реальности. Альфа валялся без сознания. Анн’вар всё ещё владел сознанием Виктора. Зрачки снова сузились. Войти в Альфу он не смог, что-то мешало. — CCD в нём! — указал азиат в очках, чьи линзы могли фиксировать различные паранормальные явления, в том числе одержимость. Обмен нескольких атак — Николас закрывается катанами от голых рук, голые руки сходятся с лезвиями и отбивают их — Виктор очень прочен. — Сдавайся и проблем не будет! — потребовал Николас. — Я скажу тебе это же! — Анн’вара схватился рукой за катаны, оба бойца замерли, оба столкнулись массой своей внутренней энергии. — Buster Beam! — пневматики излучали белизну из точек на лбу — Гнозис окружил Виктора своей люминесценцией. Николас метнулся в сторону, перекатился, дал из-за своей спины вдарить своим. Виктора накрыло… вместо того, чтобы порвать на куски или расщепить на атомы, эта сила просто угасла. Виктор всё ещё обладал своей грандиозной волей к жизни и потому отличался чрезвычайной прочностью — русский в зелёной униформе в упор принял атаку нескольких пневматиков — без вреда для себя. — Блядь! Его это не берёт! Николас далее скрестил катаны, на них пришёлся пинок берцем, когда противник резко вскинул ногу. Жгучий брюнет прямо отъехал в противоположную стену, врезался в неё с выражением боли на лице. Но противников у одержимого Виктора, конечно, было больше: • Проворная мулатка с косичками призвала цепи, запустила их от руки — материализованные орудия сковали Виктора, пропустили сквозь него электрический разряд. Виктор стиснул зубы. В следующий момент русский широко раскрыл руки, цепи порвало на кусочки, эти мелкие фрагменты сразу же исчезли. Мулатка испытала нечто вроде боли и её сразу же закрыл собой плотный рыжий товарищ. • Упомянутый выше использовал нечто вроде перчаток-гаубиц — выстрелил он только не в Виктора, а в гигантский Мозг, последний смог дематериализовать снаряды при их соприкосновении со своей мертвенно синей пульсацией. • Ещё одна девица долбанула изумрудной плазмой по Мозгу, но сгусток плоти на помосте также нейтрализовал это попадание. Ребята ругались. • Азиатка с иссиня-чёрными волосами вынула заколку, похожую на сюрикен, бросила её. Та дублировалась в полёте на множество сюрикенов. Виктор материализовал в руках автомат — пули сбили все сюрикены, полетели дальше. Сама азиатка достаточно изящно уклонилась от очереди, попутно ещё использовала для отбивания свинца некое орудие ближнего боя, похожее на острые конусы, связанные с телом нитями. Всё их оружие призывалось с помощью Гнозиса и служило по сути сжатой мехой — Бастер-машиной. • Мальчишка со змеиными чертами лица — по имени Рой — использовал огнемёт. Виктор скрестил руки с напряжением на лице — струя пламени отразилась в сторону, улетела в стену и просто бесследно исчезла, угасла, даже не оставил следов горения. • Сразу же после этого Василе запустил от своих рукавов нечто вроде шарфов, тёмных, фиолетовых и синих тонов. Виктор уклонился, один такой шарф срезал его автомат. Тогда Виктор материализовал в руках прямой европейский меч. Несколько столкновений лезвия с этим шарфом, оба шарфа оказались очень гибкими, искры полетели от фехтования. — Как мне неудобно в теле гуманоида! — прозвучал Анн’вара через уста Виктора. — Гоп-па! — рядом вдруг подскочил смуглый мальчик (или девочка немного пацанской внешности?). Он использовал какую-то силу, позволявшую ему двигаться очень быстро, даже по меркам наших бойцов (при её использовании у него появлялись какие-то металлические штуковины, похожие на крылья ТАЙ-файтера из именитых фильмов Лукаса). Этот парнишка врезал Виктору по бедру, от чего было очень больно. Нога стала теперь плохо двигаться. Дальше Николас бросил катану азиату в очках, последний перешёл теперь в схватку с подбитым Северовым: несколько столкновений — меч вылетел из рук Виктора. Эффект от удара по ноге вышел очень неприятный. Николас, как тот, кто был синхронизирован с самым быстрым мехом, кинул теперь парой… призрачных пираний. Впившись в цель, эти зверушки начали отсасывать энергию — кажется, прямой вред они не причиняли. — «Не могу атаковать их! Мне нужно подходящее боевое тело!» Василе среагировал следом — связал шарфами и набросил свой нательный крестик на шею Виктора и начал требовать от демона выйти вон. Мулатка ещё раз накинула цепи для веса. Анн’вара получил религиозной верой по голове, и сознание Древнего на какое-то которое время оказалось нейтрализовано. По крайней мере в этом теле. Глаза закатились. Тогда Василе велел прекратить — шарф и цепи развязались и исчезли. Альфа и Виктор теперь лежали возле помоста, на котором минут назад возлежал громадный, живой Мозг. Сейчас этот пульсирующий кусок плоти скользнул в утробу небоскрёба и утонул среди жидкого зелёного мрамора. Бедняг бегло просканировали и схватили, после чего азиат воплотил с помощью своего Гнозиса нечто среднее между мечом и пушкой, выстрел из этого орудия сокрушил купол храма над ними… Анн’вара отыскал себе подходящий сосуд. — Граа-ааа-ааа-ааа! — кожу барона Гауптмана пронзили растущие изнутри шипы оттенка металла, глазные яблоки забегали в разные стороны. Пневматики оказались перед ним на крыше небоскреба. — Шрайк! — закричал барон, внутри которого ревело сразу несколько голосов. Вокруг появился Ангел Последнего Искупления. Металлический трёхметровый ассасин из Гробниц Времени, на этот раз сразу во множестве экземпляров — около дюжины интераций… — У меня ещё есть козырь в руках! — заявил чернокнижник. — Здесь сосредоточение наших мистических сил! Вам не уйти отсюда так просто, как вы пришли! Альфа дрожит на руках одного из пневматиков — полного, рыжего парня-европейца, единственного рыжего среди них. — Совершенно отвык от сопротивления Предмет, — немного стихотворно зазвучал голос. Альфа слышал его среди тьмы. Вернее первым ощущением, пришедшим с вернувшимся сознанием, был холод. Затем звук. Блондин слышал голос, достигавший его так, словно ему приходилось преодолевать сквозь арктическую пустыню. — Только поэтому не поглотил тебя в первую же минуту. На протяжении тысячелетий противостоять Предмету не отваживался ни один разум. Наверное, отвечающие за эту работу участки коры ослабели и за ненадобностью отмерли. — Ты… Эру Илуватар? — Альфа понял, что разговаривает с одним из демиургов, скакавших у престола Азатота. — Возвращайся. И помни — ты Альфа Белый! В следующий момент Альфа испустил какой-то дикий сдавленный хрип. Он за мгновение обнаружил, что сумел поднять веки. Они весили, как глыбы, но всё-таки подчинились. Его кожа полностью побелела. Принц Рёвозавров сорвался с рук пневматика — и схватил Виктора. Ему было плевать на давление психического поля вокруг, а било оно так, что полностью подавило всех соратников. Все они излучали белизной Гнозисов просто, чтобы устоять на крыше небоскрёба. Рога Альфы же стали материальны. Свет от них теперь пронизывал Северова. И русский закричал. Всё происходило частично на материальном, частично на ментальном плане. Альфа воображал, как вонзает лезвия в голый мозг. Великий Древний Анн’вар был сейчас перед ним именно в таком облике, и он закричал от боли. Громадный мозг висел как устойчивый образ. Счастливый Альтруист утратил былое господство в царстве материи, но в сфере духа пребывал устойчивым образом, старался заслонить за собой всё. Виктор тоже корчился так, как если бы из него изгоняли беса. Пневматики пока могли сдержать барьерами атаки Шрайка и Гауптмана. Видя это, Альфа весь сейчас бился за своего мужа. Альфа знал, что у него есть любовь. — Виктор! Виктор, я люблю тебя! Мой будущий муж, который всегда заботился обо мне! Вернись ко мне, Виктор Северов! Уйди от Предмета, вернись, вернись домой! Я люблю тебя, Виктор! Виктор Северов, я так сильно тебя люблю! — Альфа! Альфа!.. Он-н любит нас всех! Он! Он! — Виктор дрожал нервным тиком, тыкал в сторону Мозга. — Он!.. Шрайк исказил бег времени, в царстве материи всё застыло, они все очутились как в кристалле. — Плевать! — голос Альфы звучал скорее на ментальном плане, чем в царстве материи. — Если он любит всех одинаково, значит, на самом деле он НЕ любит тебя, как человека! Как человека — тебя люблю я! Слёзы брызнули из его глаз, время вернуло ход ради одного этого. — Я люблю тебя, Виктор Северов, ты мой дорогой и единственный! Ты свет моей жизни и сокровище моего сердца! — Альфа вспомнил некоторые фразы из любовных романов, хоть как-то он выражал эти мысли. — Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! И Альфа впился поцелуем в Виктора, вдохнул в него свой Огонь. Взрыв режущего холода — злобный, тоскливый вой, пронизавший до костей. Предмет корчился в агонии. Она передавалась Гауптману, так как Большой Босс ныне находился с ним в постоянной связи. Виктор забился как в припадке эпилепсии посреди хрустальной мглы искажённого времени. Альфа почувствовал на себе взгляд Мозга сквозь сознание Виктора… и восторг, и преданность. В какой-то момент Виктор перестал трястись. Он чётко повернул голову к Альфе и широко, по-старому, улыбнулся: — О, Повелитель мой! — закричал Северов в сторону образа громадного Мозга, исполненного самых агрессивных пульсаций. — Защита моя! Гордость моя, прикажи — я перед тобой, я здесь, я готов!.. Швырни меня в огонь, соедини меня с пламенем!.. На тысячи врагов, на разверстые жерла, навстречу миллионам пуль!.. Даже в таком ненормальном состоянии речь Северова звучала чётко, нарочно литературно и даже немного витиевато. — Где они, где враги твои? — русский блеванул на призрачно-белый хрусталь застывшего времени. Огромный Мозг ещё владел им. — Где эти тупые отвратительные люди в мерзких чёрных мундирах? Где этот злобный офицеришка, осмелившийся поднять на тебя руку? Альфа мало понимал смысл этого. Он стоял пока посреди белой области замороженного времени и не думал, как они будут выбираться из ловушки Ангела Последнего Искупления. Лишь возлюбленный был в его мыслях. Виктор бредил какой-то борьбой и войной. — О, чёрный мерзавец, я разорву тебя ногтями, я перегрызу тебе глотку… но не сейчас, нет… Виктор — со стекающей с лица рвотой — взглянул на Мозг, висящий прямо над ними своей громадной массой: — Он что-то приказывает мне, мой Владыка! — Виктор резко сообщил это Альфе, стоя на четвереньках. — Он что-то хочет от меня!.. Альф, Альф!.. Умоляю, верни мне свою улыбку!.. Со мной ничего не происходит, просто я твой, я хочу умереть за тебя, прикажи что-нибудь… Да, я буду молчать, я заткнусь… Это разорвёт мне лёгкие, но я буду молчать, раз ты мне приказываешь… Эти чёрные мерзавцы, подлые людоеды, убийцы детей, они… Веди, веди свою послушную машину на эту гнусную… и дай мне бомбу, я прыгну с бомбой и не промахнусь, вот увидишь! Бомбу мне, бомбу! В огонь! О!.. О-о! О-о-о! Виктор с трудом вдохнул и рванул на себе одежду. Она, к слову, была чем-то вроде голограммы и потому лишь заглючила при попытке нанести вред. Альфа заметил, что белый хрусталь замороженного времени сменяется тошнотворным зелёным мрамором, из которого состояла внутренняя отделка небоскрёба. Мозг решил взять их двоих и затянуть поглубже в Центральный Мыслительный Центр. Пневматики в этот момент были заняты борьбой в сосредоточении мистических сил Гауптмана и Шрайка. Потому им было не до этого. В ушах у Виктора звенело, мир перед глазами никак не мог принять оформленный облик. Мир тонул в зелени. Ныли мускулы и нехорошо першило в горле. Потом он увидел посреди всего этого лишь одну чёткую деталь, кроме гигантского мозга, этой деталью было лицо Альфы, уверенное, но хмурое, даже какое-то жестокое. Воспоминание о чём-то сладостном всплыло и тут же исчезло, но почему-то очень захотелось встать «смирно» и щëлкнуть каблуками. Впрочем, Виктор понимал, что это неуместно, что Альфа рассердился. — Пошли, — Альфа протянул руку посреди зелёного мрамора. Громадный мозг сейчас растворялся в этой глади. — Кха-кха!.. Блядь! Альфа! Блядь!.. Со слезами, соплями, уже теперь с нормальной мужской руганью — и с чувством огромной неловкости Виктор отвернулся от Альфы, до сих пор будучи не способен прийти в себя полностью. Русский мучительно пытаясь вспомнить, что же он тут делает, и пока принялся рассматривать изумрудный мрак внизу. Только его он пока смог увидеть. — Барьер CCD всё ещё держится, — обратил внимание Рэндольф, — если мы не хотим уничтожить всё живое на планете, мы не можем сойти туда. Виктор и Альфа падали в изумрудный мрак. Вернее не падали, они словно бы падали очень долго в середине небоскрёба. Он для них сейчас стал чем-то тонким и призрачным и они пребывали прямо в его толще. Всё здание уподобилось призрачному очертанию. — Где мы?! — спросил сейчас Виктор. — Похоже, внутри пространственного кармана, вложенного в это здание, — Альфа огляделся по сторонам. Всё тут казалось, да, в первую очередь зелёного цвета, возможно, благодаря тому, что внутри небоскрёба часто использовали зелёный мрамор. На самом дне разливалось грязное, тёмное болото. Гигантский мозг более не висел над ними, он сошёл вниз. Альфа принюхался. — Эта штука под нами пахнет так, как пахнет Мозг! Альфа направил на неё свой Фонарь. — Да, это Он! Другая его форма! Из болота восстало нечто, что выглядело как стереотипный монстр из Мифов Ктулху. Щупальца, зубы по этим щупальцам, морские, зеленоватые оттенки, открываются всевозможные зубастые ужасы. — Франкс! — Альфа призвал свой мотоцикл, каковой просочился сюда сквозь зелёную стену, после чего вырос в Фуксию прямо вокруг двух пилотов. У первого одежда приняла облик зелёного скафандра, типичного для пилота Франкса. У Альфы из языков янтарного и сиреневого огня материализовался его типичный, красного цвета скафандр. Виктор позади схватился за попоштурвал. — Боже, я совсем забыл, как это по-дурацки выглядит! — прокомментировал тут Северов, одновременно испытывая сексуальное возбуждение благодаря ягодицам белокурого красавца прямо перед собой. От этого Фуксия, изначально выглядевшая типично, то есть просто чисто-светлая, как бы пластиковая и в маске, перестроилась: гиноид принял облик Альфы, его лицо возникло там, где была маска, кое-где возникли голые участки кожи блондина — на плечах, на животе, чуть ниже колен, всё прочее — в белом пластике, в том числе таз и область на груди, имитирующая топ-майку; по сути это предстал двадцатиметровый Альфа, только в броне Франкса. С крестом-копьём в руке. [12] — Наш враг принимает такую форму, с какой он у нас вызывает ассоциации! — понял Альфа, когда вокруг расползались мясистые зубастые щупальца. — Жители планеты, когда улавливали его Ритм у себя в голове, породили ассоциации с материальным мозгом. С пульсирующим мозгом! Потому он изначально выглядел так! Фонарь открыл эту истину. — Альфа, мне плевать на это! — звучал позади Виктор. — Как его убить?! Раскрылась круглая пасть, полная зубов, где вдалеке зияет темнота. — Почему вы не хотите жить в обществе, где в колбасе — только колбаса?! Разве я не построил идеальное общество по вашим же собственным представлениям?! — вот о чём ревели эти рты в окружении всевозможных дьявольских щупалец. Гигантский мозг Анн’вара принял теперь такой хтонический облик. — Вы не благодарны! За это вы будете подвергнуты коррекции! Я вас вылечу и сделаю из вас нормальных советских граждан! И Альфа, и Виктор, и он теперь заключались внутри особого пространства, где всюду звучал импульс. — Блядь, Монстр Лавкрафта хочет построить Совок! — Виктору пришлось сейчас подавить нервный смех. — Что за бред?! — Он взял это из твоей головы! — серьёзно отозвался Альфа. — Из моей он тоже мог бы что-нибудь взять! Несколько ударов и атак — Альфа и Виктор попытались использовать их, чтобы пробиться сквозь лес щупалец и тошнотворные, зелёные стены. У них не получилось, импульс оказался тут сильнее. — На тебе! Buster Collider! Увесистые угловатые ноги его Франкса усеяли миниатюрные лопасти, тьма штырей пронзила ближайшую часть тела монстра — пропустив сквозь зубастого спрута нечто вроде электрических разрядов. Анн’вара от этого надулся весь, но быстро вернул прежний, стабильный облик. Пруты снова втянулись — и это действие оказалось бесполезным. — Вам не победить меня, потому что пока вы желаете нормальной жизни, мы на одной волне! — ревел монстр во множество ртов. — Видите, у нас на самом деле нет причин для вражды! — Послушай, — подумал Альфа, — кажется, Анн’вара не выносит Отклонений. Его щупальце в этот момент ударило в Фуксию. Оба пилота испытали боль, стиснули зубы. — Отклонения, да?! — Виктор попробовал воплотить из своих мыслей стволы и ракеты, чтобы расстрелять монстра — ничего не вышло, здесь враг контролировал все эфирные колебания, ничего подобного здесь не могло появиться без его воли. Зубастое щупальце прибило гиноида к стенке. — Франкс может использоваться силу любви! — Альфа отпрянул, отбросил и отмахнулся оружием ближнего боя от зубастого щупальца. — Виктор, мы должны думать о нашем гомосексуализме как об Отклонении! Давай, если так — наши ментальные волны будет ядом для него! Виктор немного глупо улыбнулся по этому поводу: — Какой-то бред… У меня болит мозг. Круглая пасть под ними хищно оскалилась. — Давай, иначе мы станем экологически чистой колбасой для него! — аргументировал Альфа, движением копья отбиваясь от щупалец. — Ну хорошо… — Виктор… попробовал думать обо всём этом как об ужасном отклонении от нормы — настоящий Советский человек не может быть гомосексуалистом, не может желать мужика, потому что это противоречит Природе! Потому что Природная цель секса — размножение и строительство светлого будущего, в котором не будет ни одного гомосексуалиста или трансгендера! Виктор старался отчеканить каждую мысль, потому как, по причине безвыходности, поверил в этот метод. Природа — это совершенно ясно — создана для людей и для человеческих целей, в природе не может быть отклонений. Природа существует только для постройки светлого будущего, где все будут нормальными! И что самое интересное, Виктор действительно склонялся примерно к этой точке зрения, просто он принял себя таким, какой он есть. — Что делают пидоры? Пидоры засовывают хрен в рот, который Природа создала для того, чтобы им вкушать пищу и благословлять Партию! — наконец закричал Виктор, скорее ментально, чем физически. — А ещё они засовывают хрен в жопу, которая создана для того, чтобы срать! Чтобы испражняться! Что делают эти пидоры, эти дети Сатаны?! Они сосутся и лижутся, они трахаются в рот и в жопу! В рот, которым едят! — Да! Давай! — Альфа схватил копьё в две руки, наполнил его раскалённым золотом. Его собственные рога пылали. Виктор позади него также мыслями выложился — вложился в то, какие они неправильные, какие они извращенцы, какие они отвратительные. — Морды нам бить надо! Расстреливать нас надо! Лечить нас надо! В ГУЛАГ нас надо! Во имя Сталина, Гитлера, Иисуса Христа и всей право-левой идеи! — закричал Виктор. Альфа опустил орудие, Франкс, повторяющий его облик, пролетел сквозь токсичный сгусток инфернальной зелёнки, белая линия разделила всю эту массу. Монстр Лавкрафта вкусил Отклонения, противные его идеи, и из-за этого его провало на куски. Фуксия просочилась сквозь твердь крыши небоскрёба, зависла над зданием Центрального Мыслительного Центра. Вокруг появились Бастер-машины, их призвали пневматики, очень разные и причудливые — у Виктора сейчас не было времени их рассматривать, он только понял из мыслей Альфы о том, что это хорошо знакомые для него друзья. — Если вы хотите добить их, — прозвучал тут голос Рэндольфа, — то, скорее всего, вы сможете разрушить всю планету. Ньярлатхотеп окружил весь Камасоц своей Завесой — вам было легко пройти сквозь неё на вход, но вы не сможете так просто выбраться. Мы бы могли разрушить её извне, но, скорее всего, в таком случае мы нанесём вам критический урон, не говоря уже о планете. У меня есть решение. Над городом появились уже знакомые для Альфы Ворота — гигантские, с каббалистическими рисунками. — Я призвал с помощью своего Серебряного Ключа Йог-Сотота! Через его Врата вы сможете безопасно сбежать! И идите быстрее, Завеса Ньярлатхотепа и Анн’вара на вас постоянно действуют! Она всё ещё может подчинить вас ритму Камасоца! Дальше Виктор утратил сознание, вероятно, из-за упомянутого негативного воздействия. Когда снова очнулся, где-то на задворках памяти всё ещё оставалось ощущение боли, резкой и жестокой боли. Он сполна испытал её во время борьбы Альфы и Мозга. Однако боль прекратилась, и теперь всё тело наслаждалось тишиной и покоем. Виктор лежал в темноте на чём-то бесподобно мягком. Здесь было темно. Он был наполовину раздет. Русский потянулся, стараясь собрать мысли. Он не глядя особенно, рывком воли оторвал себя от ложа. На нём сейчас были только его армейские штаны. Где берцы? Пара шагов во мраке, босые ноги чувствуют приемлемую температуру. Глаза привыкли быстро, Виктор наткнулся на какой-то… шатёр? Он внутри некого шатра. Виктор высунулся наружу. Там снаружи всё вокруг предстало бурым и серым. По краям поля, на котором стоял шатёр из некой субстанции, росли деревья, и листья у них были мёртвые и бурые — подстать пожухлой траве. Из травы торчали какие-то стебли: наверное, когда-то это были цветы, но сейчас и они были мёртвыми и пыльными. В противоположность тусклым и унылым цветам и холоду, воздух оказался пронизан нежным весенним ароматом, с едва уловимой нежностью навеваемым лёгким ветерком. Но больше внимание Виктора заняло иное: — Ой, блядь, чё за хрень?! Ебать!.. Серые цвета — если бы не вертикальное положение их тел, то их легко было бы принять за животных. Эти создания имели по четыре руки и гораздо больше пяти пальцев на каждой, да и вряд ли можно было назвать пальцами эти длинные гибкие щупальца. У них были головы и, кажется, даже лица. На месте привычных черт лица виднелись лишь отдаленные намёки на что-то подобное, а на месте ушей и волос снова изгибались непонятные щупальца. Когда они подошли ближе, Виктор увидел, что они высокие, гораздо выше любого человека. И глаз у них не обнаружилось — только неглубокие впадины на лицах. — Не кричи, — Альфа выступил из-за ближайшей серой твари. Взгляд Виктора первым делом наткнулся среди полутени на обнажённый торс блондина. Альфа ещё щеголял в своих штанах и в туфлях, но выше пояса он был полностью обнажён. Белокурый ариец подумал, что его возлюбленный испытывает проблемы с освещением, потому движение руки воплотил вокруг рой летающих, крохотных, пламенных, розовых треугольничков. С помощью своего рода краткого танца он запрограммировал их не гаснуть, а летать вокруг и освещать окружение. Их краски особенно хорошо заиграли на обнажённой коже блондина. Его рельефная нагота, очертания груди, там, где соски, изящество движений запали в сознание. Виктор тщательно рассматривал теперь изумрудные оттенки очей невообразимого красавца, в значительной степени смахивающего на девочку. Альфа серьёзно смотрел на него. Тёмная одежда ниже оголённого пояса облегала пиромага [13]. — Ого, кажется, ко мне вернулось влечение к мальчикам… — Виктор точно это почувствовал. До того он помнил, что его в «здоровом социалистическом обществе» сделали стопроцентным натуралом или, во всяком случае, обещали, что так будет. — У меня теперь снова есть отклонения. — Мы покинули твою тюрьму с помощью Небесных Рыцарей NERV и Врат Йог-Сотота, — подходил к нему Альфа, мягко ступая туфлями по местной растительности, — Завеса Ньярлатхотепа мешала нам; я посчитал, что ты можешь не выдержать пролёт через гипер, потому взял тебя на первую подходящую планету. — А!.. — Виктор, чей взгляд поначалу исполнялся опасения, перешёл в более спокойный. — Это аборигены? Он изучал этих существ в свете огоньков. — Да. Розовые треугольнички, словно стайки маленьких рыбок, плавали в воздухе вокруг них. — Они не опасны. — Не опасны, — Альфа покачал головой. Проницательно взглянул на этих субъектов. — Это — здешние шаманы. Я связался с ними телепатически из гиперпространства. Они согласились принять нас и со своей стороны открыли для нас портал. Рэндольф Картер телепатически сообщил мне, что им можно доверять — что они посвятили свою жизнь борьбе с Ньярлатхотепом и его слугами. Я осознал, что это так, потому как внутри гиперпространства я оказался в синхронизации с Йог-Сототом, вселенским разумом, которому известно всё. Я потому понял из его ума, эти шамана меня не обманывают. Они — ценные союзники. — Хорошо… а что Рэндольф? Он что?.. — Небесные Рыцари не последовали с нами, потому как были вовлечены в борьбу с Завесой Ньярлатхотепа. Не знаю, что с ними, но если учесть, что они победили его раньше, то должны победить и теперь, — предположил Альфа. Наверное, пока он говорил, шаманы внимательно разглядывали чужестранцев — трудно было сказать это точно о тех, у кого нет глаз. Один из планетян присел возле Альфы на корточки, если можно было, конечно, так сказать; щупальца принялись обследовать блондина. Виктор почуял, что это создание, по людским меркам, пахнет довольно приятно. Чудесный весенний аромат нисходил со щупалец. — Скажи им телепатически, что я всё же не хочу… такого контакта… близкого рода, — Виктор начал уже общаться в привычной для себя манере. Чары Мозга спали. Разум русского полностью прояснился. Но он ещё не столь хорошо всё помнил. — Хорошо. — Альфа перестал сюсюкаться с тентаклями, освободил от них свой замечательный нагой торс. — Виктор, я выжег из тебя чуждую тебе силу. Скажи, что ты помнишь? Виктор присел. Взялся за голову. Воспоминания повалили… Внезапно на глазах пробились слёзы. — Что случилось? Ты плачешь? — Альфа присел рядом. Виктор закрыл лицо руками, дал жестом понять, что не хочет говорить. Альфа ждал. Виктор заговорил по мере того, как стихали его эмоции. — Альфа, я теперь понял, что со мной случилось!.. Они!.. Они залезли мне в голову! Они извратили мои желания! Они сделали меня своей марионеткой! Я чуть было!.. Чуть было тебя не!.. — Это был не ты, — Альфа положи руку на плечо возлюбленного, — это были они. Не вздумай винить себя. — Но Альфа, я помню!.. Виктор шмыгнул носом. — Это всё было дурным сном. Забудь. Блондин положил ему руку на плечо. Его волосы, подобные меху барашка, сейчас пребывали в прекрасном беспорядке — прекрасном, как всё его лицо под чёлкой. Зелёные глаза были исполнены любовь и заботой. — Спасибо! — Виктор следом крепко обнял Альфу, босые ноги встали подле тёмных туфлей. Один обнажённый торс прижался к другому обнажённому торсу, мужские титьки оказались подле мужских титек, горячие губы нашли на горячие губы — русский засосал рот в рот своего Фрица. — Альфа! Ум, мой Альфа!.. Военный в зелёных армейских штанах очень страстно, горячо целовался с этим немцем — в тёмных кожаных байкерских шмотках. И Альфа отвечал своему возлюбленному тем же, обнимал, захватывал его. Разница в росте порождалась занятный контраст, ровно как и степень выраженности мужского начала в их внешности — Виктор был солидным мужчиной, Альфа — слащавым, смазливым красавчиком. Жаркие поцелуи шли один за другим, их страсть нарастала. Виктор почувствовал, как его член наливается кровью, как тесно ему становится в штанах. Виктор снял их с себя, обнажил свой торчащий ствол. Альфа сразу же припал ртом к нему, сосал это колбасу. Потом дрочил рукой, смотрел в глаза своего мужа, страстно ухмылялся. — Ты спас меня, теперь я спас тебя. Только ты спас меня от мук, а я спас тебя от светлого социалистического будущего, — Альфа не мог не озвучить сейчас этого, когда массировал фаллос возлюбленного. У Виктора такой был что надо. — Ага! — кивнул Виктор. — Но какое это к дьяволу удовольствие?! Да Северная Корея — детский сад по сравнению с этой!.. Этой!.. Да хуй его, блядь, нахуй! Не будем об этом. Виктор положил руку на голову Альфы. Последний поспешил стянуть с себя свои байкерские штаны и обувь. Виктор, весь охваченный жгучей страстью, наблюдал за тем, как является вся нагота его возлюбленного, до самых пят. Когда босые ножки Альфы встали на мёртвую траву, обнажённые мужчины сплелись в жарких объятиях, они заставили отступить окружающий холод. Страстные возлюбленные повалились на землю перед взорами планетян. Альфа дрочил рукой Виктору, потом дал тому пососать, затем любовники легли в позе 69. Блондин сосал крупный член у брюнета и брюнет сосал небольшой член у блондина. Альфа сунул руку в портал, достал смазку. Вскоре пара пальцев воткнулись в зад Альфе. Пальцы русского были просунуты между двух ягодиц, очень сочных, но компактных, другой рукой Виктор дрочил член любовника. Сразу же вслед за этим Виктор поспешил смазать свой собственный инструмент, пронзил им Альфу, пустился разить толчками со стонами и бранью. Альфа сгибал перед мужем спину, разместился на четвереньках, прекрасные белокурые волосы впереди пребывали в прекрасном беспорядке. Могучий русский любовник аж прямо трясся с улыбкой, взгляд его закатывался от удовольствия. Брюнет громко стонал, ничего не сдерживал в себе, ругался матом очень грязно, как нельзя было ругаться в светлом социалистическом обществе. Альфа повернулся к мужу. Золотые рожки, его волосы, его шейка, Альфа от них естеством переходил через спину в жопку. О, в божественную жопку! Виктор так очень легко добился первого оргазма — спермы вырвалось очень много, она скопилась сполна. Активный любовник кончал двадцать секунд, сперма вылетала всё это время, извержение тянулось очень проникновенно. Виктор выдохнул после этого, вынутый фаллос торчал дико. Альфа поспешил повернуться, собственный член блондина очутился перед лицом актива. На коленях Виктор сосал ему. Рука Альфа лежала на беспорядочных волосах брюнета. Альфа закусывал губу, потом вынул член изо рта русского, побил им по щекам со слабой щетиной. Северов поспешил развернуться: — Давай, имей меня!.. Раз мы мужчины, я хочу, чтобы мы любили друг друга, как только мужчины могу!.. Будем иметь друг друга по очереди! Виктор занял позицию на коленях, опустил лицо к земле. Альфа почти в полный рост вонзил в Виктора своего малого, конец легко вошёл в это отверстие. Там было тепло и приятно. Русский, вжимаясь ладонями в почву, теперь принимал в себя рьяные толчки. Альфа озвучил стон, теперь его сперма залила нутро любовника. Белокурый зеленоглазый ариец с придыханием извлёк малого из этой шахты. Блаженное умиротворение охватило его лицо. Виктор сразу выбрасывал из себя это семя, оно капало из его дырки. После этого брюнет распрямился, захватил в объятия возлюбленного. Уста снова слились, но в этот раз более медленно, чувственно, страсть уже была немного остужена. Они повалились возле брошенных штанов, рука нашла на руку, мужчины спелились пальцами. Они просто хотели лежать вот здесь и не двигаться. Лежать, пребывая в умиротворении…