морские сонеты

***

Куними был готов к худшему с самого начала. Куними был готов к худшему ещё тогда, когда они только раздумывали над тем, чтобы жить вместе. Выстроив башни из библиотечных книг, они прятались как заколдованные в собственном мире, в замке с тысячью дверей и окон. Их пищей были слова, пропитанные нежностью, постелью – взгляды, в которых крылось волшебство. Целое королевство, выстроенное на дружбе и молчании. Королевство из песка. Было лишь несколько поправок, которым Куними так или иначе следовал. Во-первых, касаться Киндайчи было нельзя. Нельзя смотреть слишком открыто. Нельзя говорить лишнее и думать о постыдном, когда тот рядом. Надо всеми силами защищать их общий дом и не позволять себе влюбиться сильнее.   «Жить вместе» – как же жутко это звучит.   Первый приступ застаёт его на уроке японского. Грудь сдавливает гирей, огромной, как слон; она душит его беспощадно, как будто наказывает за провинность. Из-за этого он роняет ручку, а затем падает сам. В кабинет школьного врача Киндайчи приносит его на спине. Куними едва ли помнит, что было после того, как ему перестало хватать воздуха. Он даже не может представить, каким был на ощупь свитер его лучшего друга. Потом – светлый потолок. Много светлых потолков, выжигающих глаза своей белизной. Обследования. Лекарства. Люди в халатах. Мама, слёгшая от тревоги. Приступы. Безмолвные дни, в которых не было школы и Киндайчи. Доктор с огромной коричневой сумкой – близкий друг дедушки. Пока тот рядом, Куними спокойно – тот не носит белый халат и не пахнет лекарствами. Доктор приходит каждый день, к Куними и болеющей маме. У мамы колет в груди, и она боится, что за Куними некому присмотреть. У неё осунувшееся лицо и потрескавшиеся губы, которые потеряли цвет. Всё – из-за него. Пока они разговаривают, Куними, лишённый чувства времени, наблюдает за птицами. Те парят высоко в небе, разведённом в баночке с краской, и Куними думает, почему люди не могут так же. – Акира-кун? Куними на голос не оборачивается. – Твоей маме сейчас необходим отдых. Но как только она встанет на ноги, вы поедете к морю. И тебе, и твоей маме тамошний воздух пойдёт на пользу. Ты ведь ждёшь этого? Пауза вытягивается струной. – Мне всё равно. На море не будет замков, сооружённых из старых переплётов. Море не знает его секретов и уж точно не сумеет его выслушать. Море не будет молчать и понимать его без слов. Море невозможно любить бесшовно и всецело. – Кстати говоря, – вспоминает доктор, останавливаясь в дверях, – тебе не знаком мальчик, который всё время караулит ваш дом? Такой, довольно высокий и крепкий. У него ещё волосы торчат. – Как репка? – спрашивает Куними. – Точно. Как репка. – Нет, – он мотает головой и наклоняется так, что волосы падают на лицо, скрывая дрогнувшие уголки губ. – Я его не знаю.