Я просто тебя люблю...

— Юля, останься. Что? Я ооочень надеюсь, что это словосочетание, которое вылетело из уст историка, мне послышалось. Я не хочу оставаться с ним одна в классе, не хочу снова слушать его издевательские шуточки, просто не хочу его видеть даже. На уроке он слишком много себе позволил, я безмерно зла на него! Я кивнула Маше, показывая, что ждать меня не нужно, пусть идёт на следующий урок. Она сочувственно посмотрела на меня и вышла, прикрыв за собой дверь в кабинет. Я тяжело вздохнула и села за первую парту, ожидая дальнейших слов этого изверга. Я сидела ещё минуты две. Ждала, пока он дозаполняет наш классный журнал. И почему это занимает так много времени? Моё терпение уже заканчивалось и я только собиралась высказаться, как он заговорил. — Почему ты так отвратно вела себя на уроке? — холодно поинтересовался он. Серьёзно? Отвратно? А как он себя вел? Это он считает нормальным? Я подскочила со своего стула и приблизилась к учительскому столу, оперевшись на него своими руками. — Отвратно? — воскликнула я, отчего он немного поморщился, — а как себя вели ВЫ? — выделила я интонацией последнее слово, показывая, что я возмущена этой ситуацией до предела, — прекрасно знали, что со мной произошло, сами помогли, а теперь выставили меня на уроке посмешищем. У меня и так нет хороших отношений с одноклассниками, а тут ещё вы показали меня с «лучшей» стороны. Спасибо большое, — я демонстративно поклонилась и только после этого поняла, что плачу. Слёзы капнули на пол, а я поспешила вытереть их, чтобы он не заметил. Подумает, что я плакса и ною по каждому поводу. Но, видимо, учитель всё — таки это заметил. — Юля, я… — он замолчал, а потом поднялся со своего места. Я подняла свою голову и посмотрела на него, — ты плачешь? — Дмитрий Владимирович быстро подошёл ко мне, а я поняла, что сглупила. Если бы не подняла голову, то он бы и не заметил мои красные глаза. — Нет, соринка в глаз попала, — я направилась по направлению к двери, продолжать разговор дальше я не намерена. Далеко уйти у меня не получилось, меня нагло схватили за локоть. — Юля, посмотри на меня, — я стояла к нему спиной, а его рука по-прежнему находилась на моей руке. Это нарушение личного пространства! — Зачем? — бесчувственно поинтересовалась я. Нет, ну правда, для чего? — Пожалуйста, — как-то совсем тихо ответил он на мой вопрос. Ладно. Я развернулась и наткнулась на обеспокоенный взгляд. Неужто понял, что натворил?! Сначала делает, а потом думает. — Ну? Я посмотрела на Вас, Вы довольны теперь? Ваша персона удовлетворена? — язвительно высказалась я. На мои слова он никак не отреагировал. Я внимательно следила за его движениями, но пропустила, когда он поднёс свою руку к моему лицу. Он аккуратно стер слёзы, а я так и стояла, не смея пошевельнуться. Удивительный он, блять, человек. То стебается на уроках, то упрекает, то вот слезы с лица вытирает. — Прости, я не хотел доводить тебя до такого состояния, правда, — он отвернулся от меня и провел пятернёй по своим волосам. Честно, выглядит очень сексуально. Но сейчас совершенно не об этом. — Это всё? — да, возможно, я слишком наглая, но виноват он сам, — я могу идти? — Да, можешь идти, — так же не поворачиваясь ко мне, ответил Дмитрий Владимирович. Отлично. Я развернулась и пошагала в сторону выхода из этого треклятого кабинета. Вышла в коридор, ученики и учителя ходили туда сюда, толкаясь. До звонка на урок ещё пять минут, я успеваю. Следующим у нас была математика. Я искренне ненавидела предмет и того, кто его вёл. Женщина, на вид лет 35-40, но такая стерва, каких ещё поискать надо. Да, по этому предмету у меня отличные оценки, но каких усилий мне это стоит. Каждый день я по три-четыре часа сижу над учебниками и тетрадями, чтобы на следующий день получить пятёрку. Родители этого, конечно же, не замечают, и думают, что это проще простого. Они мне, кстати, так и не позвонили. Ни мама, ни папа… В своих раздумьях я дошла до математического кабинета. Переступила порог и тут же прозвенел звонок. Прям как сегодня на истории. Ладно, отложим это на потом. Как только я зашла, на меня сразу же посмотрела Маша. Весь её вид показывал, что она встревожена. Знаете, это безумно приятно, что хоть кто-то беспокоится о тебе. Родители, видимо, вообще про меня забыли. Я пошагала в сторону своей парты. Опустила сумку на поверхность и плюхнулась на стул, облегченно выдыхая. Однозначно вся эта ситуация с историком меня немного вымотала. — Ну, Юль? Что он тебе говорил? — на моё плечо легла рука Маши. Я повернулась к ней, — ты что? Плакала? — она как-то удивленно ахнула. Я усмехнулась. Да, никто никогда не видел моих слёз, даже Машка. Я не позволяла себе такой роскоши. Да, мы разговаривали на откровенные темы, я всё ей рассказывала, но никогда не плакала. Не хотела казаться слабой. — Нет, тебе показалось, — я отвернулась и принялась готовиться к уроку, так как звонок уже был, а у меня на парте только сумка. Эта грымза и к этому придерётся. — Нет, мне не показалась, у меня есть глаза, я вижу, — начала спорить со мной подруга. — Потом поговорим, — бросила я ей, так как в класс вошла «моя любимая учительница».