***
Я вспомнил об этом разговоре и заржал в голос. Две девушки и парень, которые ехали со мной в лифте, вздрогнули и настороженно посмотрели на меня. — Извините, — смутился я. — Твит смешной утром прочитал. — Расскажи, — заинтересовался парень. — Э-э-э… Да он матерный, — выкрутился я. — Мой этаж! — сообщил я и выскочил на третьем вместо пятого.***
Корпус университета, в котором работал Арсений Сергеевич, был действительно огромным — сущий кошмар для такого топографического кретина, как я. Побродив по всему зданию и потерявшись раз двести, я всё же нашёл нужную мне пятьсот четырнадцатую аудиторию и заглянул внутрь. Там было ещё с десяток студентов: мой репетитор принимал экзамен и сейчас внимательно слушал паренька, который с невероятной скоростью писал на доске незнакомые для меня (то есть абсолютно любые) формулы. Я прикрыл дверь, сел на скамейку в коридоре и стал ждать. Январский Санкт-Петербург встретил меня лёгким морозцем, скользкими тротуарами и фирменной серостью на небе. Но я чувствовал себя прекрасно. Долгое пребывание дома явно пошло мне на пользу, несмотря на то, что я приехал позже, чем началась четверть. А ещё за это время я безумно соскучился по своему любимому педику. Видимо, в моём случае правило «с глаз долой — из сердца вон» не работало. Жаль. Из аудитории послышались громкие радостные голоса, дверь распахнулась, и наружу высыпали студенты. Я поднялся было навстречу Арсению Сергеевичу и застыл на месте. Рядом с ним снова крутился тот самый блондинистый парень, которого я мысленно называл не иначе как петушарой. Я посмотрел на Игоря, потом на Арсения Сергеевича, потом снова на Игоря, потом снова на Арсения Сергеевича. Да, я ревнивый долбоёб. — Привет, — мужчина тепло улыбнулся мне, и стало как-то поспокойнее. — Давно с тобой не виделись! Сколько, недели три? Две недели, пять дней и четырнадцать с половиной часов. — Ага, наверное, около того, — небрежно ответил я. — Пойдём с нами до деканата, ведомости отдам, — он помахал какими-то листочками. И они снова шли бок о бок, увлечённо обсуждая какую-то свою физическую дребедень и не замечая меня. Такое ощущение, что мы с ним виделись не три недели, а три минуты назад. — Игорёк, посмотри, пожалуйста, Олег Иванович на кафедре? — репетитор зашёл в кабинет с табличкой «Студентам не входить! Спасение утопающих — дело рук самих утопающих!». «Игорёк» вальяжной походочкой двинулся к самой дальней от нас двери. Я проводил его ненавидящим взглядом, раздражённо закатил глаза и сделал вид, что меня тошнит. А потом повернулся и с ужасом увидел, что Арсений Сергеевич вновь стоит в коридоре и очень пристально наблюдает за моей пантомимой. — Олега Ивановича нет, — сообщил парень, и мужчина медленно перевёл взгляд на него. — Ладно, тогда подождите меня здесь. Он развернулся и ушёл, а мы остались вдвоём. — Ну, — Игорь бесцеремонно плюхнулся на скамейку рядом со мной. — Ты с ним тоже того? — Чего «того»? — сердце пропустило удар. Какое, нахуй, «того», да ещё и «тоже»? — Ну типа таскаешься за ним, подлизываешься, чтобы баллы повыше ставил? Тьфу ты. Я даже не знал, чего мне сейчас хотелось больше: втащить этому петуху за такие слова или обнять его от облегчения. — Нет, он просто мой репетитор, — не без гордости ответил я. — А, прикольно, — он прислонился спиной к стене и задумчиво протянул: — Интересно, если с ним переспать, он поставит курсач автоматом? Я тебе, сука, сейчас перелом позвоночника автоматом поставлю. — Не, я не гей, ты не думай, — рассмеялся парень, по-своему истолковав моё молчание. Конечно, ты не гей, ты самый настоящий пидорас. — Тебе, что ли, вообще всё равно, с кем? — ко мне вернулся дар речи. Он неопределённо пожал плечами. — Я же чисто теоретически. Ну ещё бы ты попробовал осуществить это практически, ага. — А вообще хочешь жить — умей вертеться, — Игорь ухмыльнулся и хлопнул меня по спине. — Ой, Арсений Сергеевич, а вы ещё и репетиторством промышляете? — преувеличенно радостно воскликнул парень, завидев его в конце коридора. — Есть такое, — рассеянно ответил тот, глядя на меня. Я, разумеется, подозревал, что сейчас у меня была крайне кислая рожа, но ничего не мог с собой поделать.***
Мы с Арсением Сергеевичем остались наедине. — Тебе не нравится Игорь, — констатировал он, закрывая дверь кабинета и поворачиваясь ко мне. — Да, не нравится, — смысла скрывать это не было. — Что, чувствуешь в нём соперника? — полюбопытствовал репетитор. Я запнулся о собственную ногу и чуть не рухнул на пол. Спасли, можно сказать, только годы тренировок. — Почему вы так решили? — Ну, вы же с ним встретитесь в марте, — Арсений Сергеевич усмехнулся. — Он капитан вузовской команды по КВН, вы против него будете играть. — Этот пет… этот первокурсник — капитан вузовской команды по КВН? — уточнил я. Бугагашенька. — Он третьекурсник, — рассмеялся Арсений Сергеевич. — В прошлом году они, кстати, выиграли у гимназии. Вот ни разу не кстати. — Мы это исправим, — тихо пообещал я, выкладывая на парту учебники. — Убери их, — репетитор придержал меня за руку, и по спине побежали мурашки. Надо же, я успел отвыкнуть от этого ощущения. — Покажу тебе сегодня кое-что интересное. Как, кстати, провёл каникулы? Судя по инстаграму, было весело? — Да, круто, — искренне сказал я. — А у вас как? — Тоже, — мужчина поставил передо мной ноутбук, нажал кнопку запуска и выключил в кабинете свет. — Я видел порно, которое начиналось точно так же, — невольно вырвалось у меня. — Мне так нравится, что ты в любой ситуации не теряешь чувство юмора, — судя по голосу, он улыбался. — Ну, это же не девственность, как его можно потерять, — ответил я и, подумав, добавил: — Я не знаю, зачем я это сказал. — Я тоже. Кинешь, кстати, ссылку? — Извините, не могу. На самом деле я никогда не смотрел порно, — как ни странно, это была чистая правда. — Да ладно? — я буквально видел, как он поднял брови, хотя он стоял ко мне спиной. — Что, вообще никогда? — Вообще, — я пожал плечами. — Вы удивлены? — Ну, если я скажу, что я сейчас слегка охренел, то это будет непедагогично. Поэтому да, я удивлён. А чего так? — Да руки всё как-то не доходят, — брякнул я. Он засмеялся в голос. — Про руки верно замечено, — он хмыкнул. — Ладно, тогда я тебе скину ссылку. — О, а вот это сейчас было педагогично? — ехидно спросил я. — С точки зрения получения новых знаний — да, с точки зрения морали — нет. Он подошёл сзади, оперся руками о стол и положил подбородок мне на макушку. От такого ощущения близости у меня перехватило дыхание. — Это детальная имитация взрыва сверхновой звезды. Ты должен это увидеть, — сказал он, запуская программу. Честно говоря, я не запомнил абсолютно ничего из того, что происходило на экране: Арсений Сергеевич комментировал всё таким вкрадчивым хрипловатым голосом, что я поражался, почему он всё ещё не озвучивает порно. Хотя кто его знает? Надо будет дождаться обещанной ссылки. — Тебе понравилось? — спросил он по окончании ролика. Моим стояком в тот момент можно было гвозди забивать. — Д-да, — ответил я, пытаясь отделаться от ощущения, что он имеет в виду не сам фильм. — Я рад, — он наконец оставил в покое мою макушку и чуть отодвинулся. — Кроме нас это видели пока человек десять. Я откинул голову назад и посмотрел на него снизу вверх. — А откуда тогда у вас это видео? Он щёлкнул меня пальцем по лбу. — Игорь прислал.***
— Вот ведь мудила, — возмущался я, вышагивая туда-сюда по комнате. — Чем он тебя так бесит? — Вика сидела на диване, пила чай и с болезненным сочувствием наблюдала за моими метаниями. — А кто сказал, что он меня бесит? Вовсе нет. Я просто хочу взять этого пидора за его блондинистые патлы и хуярить башкой об стол, пока его морда не превратится в одно сплошное месиво, — кровожадно сказал я. — Страшно подумать, что ты хочешь сделать с теми, кто тебе реально не нравится, — пробормотала сестра.***
— …но это мы уже будем делать все вместе, — говорил Матвиенко. — Так, Шаст, остался только ты. Вот твои фанты: конфетти, матерный стишок и поцелуй. Классика. Мы с Димкой сидели в атриуме перед актовым залом, выслушивали объяснения Серёги по поводу фантов и тихо жалели о том, что согласились на его предложение. Если бы он так же серьёзно подходил к учёбе, как к разработке правил игры, то уже давно закончил бы школу экстерном. — И что это всё значит? — хмуро поинтересовался я. Больше всего меня пока напрягало слово «поцелуй». — Скоро узнаешь, — с важным видом заявил Серый. — Теперь ждём. Кто будет выходить из зала, на того и загадан фант. Я нервно крутил в руках телефон. Через пару минут ожидания дверь распахнулась, и первым в атриум, тихо матерясь, вышел Добровольский. — Тебе нужно будет кинуть в него конфетти, — констатировал Серый, делая пометку в блокноте. — Вполне безобидно. Ну, по сравнению с заданиями Поза. Дима молча показал ему фак. Я обречённо вздохнул, только теперь в полной мере осознав, что мне, возможно, придётся читать похабные стихи директору школы или целовать взасос дворника. Или, того хуже, Леру. Сбоку раздались громкие голоса, и в дверях, к моему ужасу, замаячил Арсений Сергеевич. Матвиенко уже приготовился сделать пометку, когда он вдруг по-джентельменски сдвинулся в сторону, пропуская вперёд Генриетту Владимировну. — Так, это матерный стишок, — ухмыльнулся Серёжа. Это пиздец, а не матерный стишок, она же мне голову оторвёт. А третьим, разумеется, вышел Арсений Сергеевич. Я закрыл глаза. Ну да, сука, ты в другое-то время выйти не мог, садист хренов. Матвиенко коварно улыбнулся и с очень довольным видом объявил: — Поцелуй!