Имя на серебряном ключе

Перед тем, как Лео надел очки, время для Элиота как будто замерло. Ему хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно, чтобы он смотрел в лицо Лео, видел его глаза, считал золотые озерца в них… Да только вот мнение Лео было иным. Он просто взял у мастера очки с самыми огромными линзами, примерил их, накинул поверх то, что осталось от челки и, посмотревшись в зеркало, пробурчал: — Отлично. Они, эти очки, скрывали все. Его глаза, его душу, его эмоции и мысли. Всего несколько дней Лео проходил с открытым лицом, и лишь в эти дни Элиот наконец начал, кажется, понимать его. Хотя, наверное, для Лео эти дни были ужасом. Он все еще не до конца оправился после нападения Винсента, и Элиот прекрасно понимал, почему ему хотелось поскорее закрыться от вампиров и других людей вновь. Помимо того, что Лео пришлось пережить, он чувствовал себя абсолютно беспомощным и слабым. Так Элиот это понимал. Ведь куда удобнее ухмыляться, когда можно выдать ухмылку за улыбку, а по твоим глазам не удастся распознать ложь. Но было еще кое-что. — Зачем вы так уродуете своего арта? Дело ваше, конечно, — поспешно добавил к сказанному вампир, который изготавливал очки, и покосился на Лео, — но у него лишь одна действительно стоящая сторона — глаза. В остальном он обычный человек. Вы же прячете его глаза, еще сильнее понижая как его стоимость, так и свой собственный статус. У Элиота эти слова вызвали крайнюю степень раздражения, потому что он терпеть не мог, когда кто-то лез в его — его и Лео, если точнее, — дела. Неважно, был то стекольных дел мастер или кто-то из членов семьи Найтрей, они все уже достали своими нравоучениями по горло. Поэтому Элиот довольно резко высказал мастеру все, что думает по поводу его взглядов на хьюманартов, потом, вспомнив про то, как должен держать себя среди других вампиров, так же быстро и сухо извинился, оставил деньги и, взяв Лео за руку, выпроводил его на улицу. Там их уже ждал экипаж. Лео и здесь не смог промолчать. — Ты ревнуешь. Элиот уставился в окно. Небо было темным, и, стоило повозке выехать за черту города, даже фонари перестали освещать его. Зрение тут же изменилось: Элиот стал видеть многие предметы гораздо четче, что, в свою очередь, означало, что для Лео наступила тьма кромешная, ведь у него ночного зрения не было. — Это не совсем то слово, — наконец выдавил Элиот. Лео, отложив книгу на сиденье, недовольно сложил руки на груди. Да, очки помогали: Элиот не мог видеть его глаз, пусть и, казалось бы, линзы в очках были прозрачными, как любое стекло. — Да? И как же мне расценивать твои слова относительно того, что мою ценность можешь определить только ты и только ты хочешь знать, чего я на самом деле стою? — То и значит, — скрипнул зубами Элиот, — ты стал моим хьюманартом не из-за красивых глазок. — Если мне не изменяет память, ты купил меня именно после того, как увидел мои глаза. Речь Лео была спокойной, размеренной, и оттого — более неприятной, чем могла бы быть. Элиота словно кольнули серебром в бок, и он поежился. Подумать только, Лео был прав… в чем-то… Конечно же, Элиот никогда бы не признал, что Лео переспорил его полностью. — Понимаешь, — повернулся Элиот к нему, зашторив окно, — да, у тебя красивые глаза. Но меня интересует то, что у тебя в голове. В первую очередь. — Но и глаза тоже. Что же, Элиот хотя бы видел Лео. Как и его недовольную ухмылку, впрочем. Для Лео же все, наверное, было черным, даже светлые волосы Элиота. Элиот вздохнул, и запах дождя вновь ударил ему в нос. Странно, но аромат Лео его успокаивал, и потому Элиот спрятал только показавшиеся на губах клыки. — Другие вампиры за твоими глазами не видят ничего, Лео. Если они не заинтересованы в том, как ты думаешь, о чем мыслишь, что любишь, значит, они не достойны видеть твоих прекрасных глаз. На миг повисла тишина, и все, что Элиот смог понять — то, что Лео перестал ухмыляться. Края его губ опустились вниз, превратив ухмылку в тонкую полоску, но, наконец, Лео ответил: — Ты правда считаешь мои глаза прекрасными? Элиот прикрыл рот ладонью. — Самыми красивыми на свете. Лео рвано выдохнул, а Элиот отодвинул шторку обратно и вновь посмотрел на улицу. Тополя, клены, осины, что росли в черте Риверры, начали сменяться елками; до поместья Найтрей еще было далеко, но по елкам Элиот хотя бы смог понять, что они проехали самую неспокойную часть дороги, где богатых господ иногда поджидали бедняки-вампиры или вовсе люди в бегах. С ними бы Элиот, конечно, справился на раз-два, всего-то и требовалось, что дать волю феромону, но лишний раз пугать Лео не хотелось. Когда Лео снова начал говорить, Элиот вздрогнул. — В таком случае, я очень ценю, что ты позволяешь мне скрывать их. Это… сложно объяснить, но внимание твоих родственников — не единственная причина, почему я хотел бы носить их. — Ну, — справедливости ради заметил Элиот, — это я решил, что стоит купить их тебе. А с тем, что твоих глаз вместе с Клодом и Вин… Ванессой, — осекся он, — не смогу видеть и я, придется… смириться. — Ты можешь говорить о Винсенте, — все же дрогнул голос Лео. Элиот оторвал руку от холодного стекла и немного пододвинулся к своему хьюманарту. Они сидели друг напротив друга, и Лео все так же держал руки на груди — кажется, так человек делает, когда не хочет никому открываться. Но, как ни странно, именно сейчас между ними происходил очень важный разговор. Элиот не мог объяснить этого, он просто чувствовал. — Точно? — спросил он. — Да. Ты уже дал обещание не использовать на мне свой феромон, и я надеюсь, что ты его сдержишь. А твои родственники не изменятся, мой страх перед ними ничего не исправит, на самом деле. — Я пытаюсь тебя защитить. — Ты не можешь вечно находиться около меня, — поправил очки Лео, — а твои слова… Если они захотят, то проигнорируют их. Потому что в этом плане и люди, и вампиры одинаковы: ложь — очень удобная вещь, Элиот. — Я по… — Не давай обещаний, — словно прочел его мысли Лео, — которые не сможешь исполнить. Не от всего ты сможешь меня защитить, Элиот. Но я рад, что не безразличен тебе. Элиот вздохнул и, встав, пересел на сиденье около Лео. Взял в руки книгу, которую ему купил, и раскрыл. Лео усмехнулся. — Темно же. — Вампиры видят в темноте, — пожал плечами Элиот, всматриваясь в буквы. Эта глава, очевидно, была посвящена человеческой крови и ее свойствам; прочитав несколько предложений о том, что у людей есть разные группы крови, он отвлекся. — Правда, зрение таким чтением мы все же можем подпортить. Лео тихо усмехнулся и, наконец, расслабился, осторожно взяв Элиота за руку. — Тогда читай ее с самого начала, а не с середины. — Справедливо. На самом деле Элиоту было не так весело, как хотелось бы. Лео стало проще, да; но не Элиоту. Элиот все еще помнил то, что Лео сказал ему в городе. Об обществе вампиров. Элиот знал, что на дороге могут попадаться шайки свободных людей, и, если честно, он понятия не имел, что случится, если они нападут на их экипаж. Потому что Лео был достаточно свободолюбив, чтобы уйти с ними, невзирая на чудовищную силу феромона Элиота, а Элиот… Сам Элиот не знал, что ему нужно было сделать, чтобы Лео перестал видеть в нем вампира. Ведь, как бы ни были хороши их отношения, в глазах Лео Элиот все равно оставался угрозой. И вряд ли подобную мысль, заложенную в голову каждого человека с рождения, впитанную с молоком матери, удалось бы как-то уничтожить.