Amandoti

Следующие несколько часов они провели, прогуливаясь и беседуя о пустяках. Графиня показала гостье замок, включая свою личную библиотеку, и вышла с ней в сад. Они шли по ухоженным дорожкам среди подстриженных кустов и цветов, источавших приятный аромат. Катарина что-то рассказывала, а Элеонор молча кивала, иногда отвечая ей. Девушка, кажется, полностью расслабилась и оказалась весьма словоохотливой. Впрочем, графине нравилась такая непосредственность. Элеонор слушала ее, думая о том, что этот день совершенно неожиданно выбился из череды привычных недель и месяцев, проведенных в заботах и размышлениях. Она отметила, что слишком много улыбалась и, на удивление, компания была ей приятна. Элеонор удивлялась самой себе, хотя не считала себя слишком холодной и замкнутой. Катарине каким-то непостижимым образом удалось скрасить ее день, вызвать искренний интерес к времени, проведенному с ней. — Какое красивое дерево! — возглас девушки отвлек Элеонор от своих мыслей. Прямо перед ними был старый дуб, большой и ветвистый. Могучее дерево, ствол которого с трудом могли бы обхватить несколько человек — он, действительно, производил впечатление. — Этому дубу очень много лет, — наконец, ответила Элеонор. — Говорят, он был большим еще когда мой дед был молод. Вам нравится? Катарина кивнула. — В нашем саду нет таких деревьев, — она подняла голову, разглядывая крону, которая, казалось, достает до самого неба. Свет проникал сквозь листву, касаясь ее лица и она зажмурилась. Катарина улыбалась, чувствуя эти ласковые закатные лучи и легкий, теплый ветерок. Ей очень нравился этот сад и нравилось гулять с графиней. Она снова задумалась, почему люди говорили о ней все эти вещи. Катарина провела рядом с ней почти весь день, и не увидела ничего предосудительного. Графиня была сдержанна, но вежлива и проявляла заботу о гостье. Она иногда улыбалась и поддерживала разговор, хотя — Катарина была уверена — ей это было не очень интересно. Девушка открыла глаза и посмотрела на графиню. — Спасибо, что показали мне сад и замок, — ее тон был серьезен, и это показалось Элеонор забавным. — Вы были гостеприимны, хотя я нарушила Ваш покой так… бесцеремонно… Графиня коснулась ее руки и чуть сжала. — Вы моя гостья. Не стоит благодарить меня — я лишь хочу, чтобы Вам было уютно, пока Вы здесь. Катарина неловко улыбнулась. Она не знала, что еще сказать. — Пойдемте в дом, — Элеонор взяла девушку под локоть. — В это время рано темнеет, к тому же, нужно убедиться, что Ваша комната уже подготовлена. Юная баронесса кивнула и они направились обратно в замок. *** После легкого ужина, графиня предложила выпить немного подогретого вина в библиотеке. За это время, объяснила она, комнаты Катарины как раз прогреются — в это время года в замке бывает сыро. Библиотека сразу понравилась Катарине, еще в первое посещение. Здесь были стеллажи с книгами и картами, которых было немало, на стенах висели гобелены. Помещение было небольшое, но уютное. Складывалось впечатление, что графиня часто здесь работает. Элеонор подвела девушку к камину и жестом указала на одно из кресел. Катарина села, утопая в приятной мягкости. На полу лежала медвежья шкура, а от камина веяло теплом. Графиня передала ей кубок и устроилась в кресле напротив. Какое-то время они молча сидели, глядя на огонь. Катарина держала теплый кубок обеими руками, делая осторожные глотки — напиток был еще горячим. — Тут очень уютно, — наконец, произнесла она. Элеонор кивнула. — Я провожу здесь много времени. Вы, наверное, и сами догадались. — Да, — Катарина бросила на нее быстрый взгляд. — Я нечасто видела такую прекрасную библиотеку. Столько книг… Она замолчала. Не хотелось, чтобы графиня подумала, будто она намекает на ее богатство. Но Элеонор только улыбнулась. — Вы совершенно правы. Эти книги стоят целое состояние. Но многие из них принадлежали еще моему отцу — мой вклад не очень велик. Элеонор взглянула на девушку. Та сидела, покусывая губы, слегка нахмурившись. Она хотела спросить что-то еще, но не решалась. На этот раз графиня решила просто подождать. Этот день был действительно насыщенным, и она устала. Теплое вино было приятным, и ей не хотелось ни о чем думать. Она просто сидела и смотрела на девушку, на отсветы огня в ее волосах, ее губы, на то, как тонкие пальцы сжимают кубок. Наконец, Катарина решилась. Она посмотрела ей прямо в глаза, и Элеонор моргнула, не ожидая от нее такого прямого взгляда. — Почему Вы предложили мне остаться? Вы могли послать за моим отцом и он уже явился бы за мной. Элеонор вздохнула. Она не торопилась с ответом. Поднеся кубок к губам, она сделала несколько глотков. Для нее этот вопрос не был неожиданным, но она надеялась избегать ответа как можно дольше. — Катарина, — ровно начала она. — Вы, возможно, слышали, что в окрестностях неспокойно. Я не хочу подвергать опасности Вас и вашего отца. Вам крупно повезло, что Вы добрались до моих земель, не попав в неприятности. — Но ведь у моего отца есть много вооруженных людей! Не думаю, что у нас были бы проблемы, — Катарина нахмурилась. Она увидела, как вскинулась графиня, как ее губы сжались в тонкую линию, а в глазах появился опасный блеск. Девушка невольно вжалась в кресло — графиня была раздражена. — Вы сами согласились быть моей гостьей. Теперь Вы задаете все эти вопросы, и я начинаю сомневаться в своем решении. Может быть, мне действительно не стоило быть с Вами столь… гостеприимной. Катарина почувствовала панику. Она совсем не хотела, чтобы их разговор привел… к этому. Она поняла, что перешла черту и нужно срочно что-то предпринять. Девушка собрала остатки решимости и выпрямилась, глядя в лицо графини. — Простите меня, леди Элеонор, — она старалась говорить ровно, но голос ее слегка дрожал. — Прошу Вас, я не хотела Вас оскорбить. Я очень рада быть Вашей гостьей! Я… Элеонор жестом прервала ее. В глазах графини промелькнула усталость. — Пожалуйста, Катарина, не надо. Я прекрасно понимаю, что Вы хотели. Мое предложение остается в силе до тех пор, пока Вы сами не захотите вернуться. Графиня отвернулась и снова пригубила вино. Она смотрела на огонь и молчала. Катарина откинулась в кресле. Ей не хотелось заканчивать день на такой ноте. Несколько минут прошли в тишине. А потом Элеонор услышала тихий голос девушки: — Мне сегодня было очень приятно находиться здесь. Гулять с Вами по саду. Я давно не ощущала себя такой счастливой. Дома рядом все время были служанки, которые следили за каждым моим шагом, чтобы я не поранилась, чтобы вела себя, как подобает баронессе. А я уже не ребенок, леди Элеонор. Графиня перевела взгляд на девушку. Она была серьезна и Элеонор решила просто слушать. — Вы правы, я убежала. Я не ожидала, что они поступят так, что не спросят меня. Я знаю, что совершила ошибку, но мне было очень…больно. У меня не было никакого плана, и неизвестно, что произошло бы, не встреть я Вас… Элеонор молча смотрела на девушку. Она подумала, что была слишком резка с ней. Взгляд ее потеплел и это приободрило Катарину. Она слегка улыбнулась, неуверенно и осторожно. Элеонор покачала головой. — Вы были безрассудны, но все позади. Простите, я была груба с Вами. — Что Вы, совсем нет! — Катарина протестующе замотала головой. — Вы были очень добры! Элеонор улыбнулась. Кажется, напряжение между ними снова пропало, и это стало для нее облегчением. — В самом деле? — решила она поддразнить девушку. — А мне показалось, что Вы испугались, встретив меня утром. Катарина как-то неловко хихикнула. Она опустошила свой кубок одним глотком. Она чувствовала, что должна держаться в рамках приличий и не говорить лишнего, но вино и усталость брали свое. Девушка снова расслабилась, обрадовавшись тому, что этот неловкий момент закончился, и слова сорвались с ее языка быстрее, чем она успела подумать. — Да, Вы правы. Я была немного напугана, учитывая, что я слышала о Вас… Тут же она осеклась, а глаза ее распахнулись в ужасе. Катарина резко прикрыла рот рукой, но это, конечно же, уже не могло помочь. Графиня смотрела ей прямо в глаза. Она подалась вперед и заговорила, медленно, выделяя каждое слово. — И что же вы обо мне слышали? Катарина молчала, только мотала головой, желая, чтобы ей не задавали эти вопросы. — Отвечайте. Сейчас же! — этот тон, ее голос, с этими стальными нотками, ее взгляд заставили Катарину вновь нервно сжать кубок и опустить глаза. В душе Элеонор бушевали эмоции. Она была в гневе, не на Катарину, а на сплетниц, чьи слова успели донестись и до ушей этой юной девушки. В то же время, сердце Элеонор сковывала горечь. Она знала, что именно могли говорить о ней, и это было совсем не то, что Катарине следовало знать. — Они говорили… разные вещи, — торопливо заговорила баронесса, глядя в пол. — Что Вы незаконно владеете этими землями, что Вы ненавидели своего мужа, что в ваших темницах томится множество невинных людей, зашедших на Ваши земли по ошибке и без вашего разрешения. Мне противно говорить об этом, графиня. Девушка закусила губу. Она молчала, и Элеонор видела, как подрагивают ее плечи. Графиня подумала, что, может быть, она действительно стала слишком жесткой за все это время. Она наклонилась вперед и забрала кубок из рук Катарины. Поставив его на пол, она взяла ее руку в свои и слегка сжала, привлекая ее внимание. Пальцы девушки дрожали. — Я знаю, что обо мне говорят многое. Не все эти слухи… безосновательны. Я расскажу Вам, если Вы успокоитесь. Катарина кивнула. Она видела, как графиня выпустила ее руку и откинулась в своем кресле. То, как она прикасалась к ней, заставляло ее вздрагивать — это было неожиданно, странно, и совсем сбивало с толку. Катарина все еще ощущала тепло ее пальцев, мягкое поглаживание ладони. Этот жест так разительно отличался от того жесткого тона, который она слышала несколькими секундами ранее. — Я действительно ненавидела свой брак, — начала Элеонор, глядя на языки пламени в камине. — Меня выдали замуж в двенадцать за человека, с которым мы были обручены с детства. Он был ненамного старше меня, поэтому первые несколько лет брака прошли довольно спокойно — мы виделись только во время обеда, а в остальное время занимались каждый своими делами. Этот брак был необходим, потому что мой отец умер во время эпидемии холеры и я оставлась совсем одна. Брат к тому моменту был уже женат и не мог заниматься управлением в двух феодах. Но это неправда, что я ненавидела Ричарда. Моего мужа. По лицу Элеонор пробежала тень. Катарина поняла, что воспоминания для нее были довольно болезненны. Она не знала, что сказать, и просто молчала, давая графине время. — Когда мы стали старше, его родители заговорили о наследниках, — она поморщилась. — К тому моменту для нас обоих наш брак был всего лишь соглашением, и мы не знали, как быть дальше. И вдруг появился выход — из-за войны дальние владения моего мужа оказались под угрозой. Он тут же отправился на защиту своих земель. Через пару месяцев я узнала, что он погиб — в сражении. Мне действительно жаль — Ричард был хорошим человеком. Элеонор замолчала. — Мне… очень жаль, графиня, — неловко произнесла Катарина, опустив голову. Она вдруг поняла, что, возможно, Элеонор никогда никому об этом не рассказывала — разве что, своему брату, — и это открытие потрясло ее. Графиня усмехнулась и посмотрела на девушку. — Не стоит, это было давно. Мне захотелось рассказать Вам, потому что я не хочу, чтобы грязные сплетни стали причиной для разногласий. — Я… очень благодарна, — Катарина закусила губу. — Я никогда не верила слухам… — Что же, Вы не думаете обо всех тех беднягах, которые томятся в моей темнице? О тех, кто, как и Вы, имел неосторожность забрести на мои земли? Катарина внутренне напряглась, но, увидев веселые искорки в глазах графини, улыбнулась. — Если с ними обращаются так же, как со мной, не вижу повода для беспокойства! Элеонор тихо засмеялась, допивая уже остывшее вино. Она встала и протянула руку Катарине. — Это был долгий день, позвольте проводить Вас в вашу комнату. Уверена, Вам следует отдохнуть. Девушка благодарно кивнула и встала, опираясь на руку графини. Элеонор сопроводила гостью во временные покои. Они находились в хорошо отапливаемой части замка, недалеко от ее собственных комнат. Покои состояли из маленькой гостиной и спальни. К ним примыкала собственная небольшая купальня. — Прошу Вас, — графиня открыла двери, пропуская Катарину внутрь. Комнаты были хорошо освещены, поленья потрескивали в камине, и воздух уже достаточно прогрелся. Они прошли в спальню, и Элеонор убедилась, что здесь достаточно тепло. — Надеюсь, Вам будет уютно. Мы немного засиделись, и слуги уже легли спать, но, если потребуется помощь, просто позвоните в колокольчик, — она указала на шнурок рядом с кроватью. Катарина кивнула. — Еще раз благодарю Вас, это прекрасные комнаты! Губы Элеонор тронула легкая улыбка. — Рада, что Вам нравится. Спокойной ночи, Катарина. — Спокойной ночи! — девушка улыбнулась в ответ. Когда Элеонор, слегка поклонившись, развернулась и направилась к выходу, Катарина вдруг вспомнила то, о чем совершенно не думала на протяжении всего вечера. Ее рука. Она почти не болела, но стоило девушке попытаться опустить ее, как рана тут же напомнила о себе. Выхода не было. Смущаясь, она окликнула графиню: — Леди Элеонор! Она развернулась, вопросительно глядя на девушку. Катарина тихо проговорила, опуская глаза от накатывавшего смущения: — Моя… рука. Я не могу… Вы не могли бы… Не могли бы что? — думала Катарина. — Помочь мне раздеться? Это звучало совершенно неподобающе. Отчаянно краснея, она почти неслышно пробормотала: — Мое платье… Элеонор напряглась. Ее губы вдруг пересохли. Она старалась не подавать вида, но ее тело будто жило своей жизнью. Графиня думала, что она вполне может контролировать себя, но все эти эмоции… Весь этот день — вино, разговоры, события — совершенно измотали ее и сил сопротивляться было все меньше. Разум услужливо подкидывал картинки, неуместные и неправильные. Графиня мотнула головой, стараясь отогнать эти мысли, что не укрылось от взгляда Катарины. Она просто вспыхнула. Ее пальцы сжались на ткани платья, побелев от напряжения. — Простите…я просто подумала…чтобы не будить прислугу… Ее голос помог Элеонор взять себя в руки. Бедная девочка, она так смущена. Ей просто нужна помощь. Элеонор ненавидела себя за эти мысли, это было подло, думать обо всем этом сейчас. — Нет нет, все в порядке! — она вскинула руки в протестующем жесте и направилась к Катарине. — Я помогу Вам, не стоит беспокоиться. Элеонор подошла к ней и тихо произнесла. — Повернитесь. Катарина молча развернулась. По ее телу прокатилась волна едва заметной дрожи, когда она почувствовала руки графини на своей спине. Ей, внезапно, будто стало холодно, и она сильнее обняла себя, закрываясь. Над ее ухом раздался тихий, чуть хриплый голос: — Расслабьтесь, не нужно стесняться. Катарина закусила губу, стараясь выглядеть как можно более непринужденно. Она не понимала, почему так нервничает — служанки все время помогали ей раздеваться. Конечно, графиня — не служанка, но она тоже женщина и нет поводов для смущения. Тем не менее, Катарина чувствовала себя неловко. И в этом ощущении было что-то новое, что она не могла понять. Элеонор потянула за шнурок, развязывая узел. Она медленно расшнуровывала платье девушки, стараясь сдержать дрожь в пальцах. Она чувствовала ее тепло, видела, как с каждым движением ткань платья обнажает ее спину, прикрытую лишь тонкой нижней рубашкой. Элеонор была одна слишком давно, и это напоминало ей изощренную пытку. Она подумала, что, позволь она себе больше, никто не сможет ей помешать. Мысль об этом сводила с ума, стойкая и навязчивая, лишающая рассудка. Когда она полностью развязала шнуровку и ее руки дошли до поясницы девушки, Элеонор не выдержала. Она легким касанием дотронулась до ее спины и заскользила вверх, вдоль позвоночника. Медленно, почти невесомо. Она чувствовала мягкость кожи сквозь тонкую ткань и не могла остановиться, будто завороженная наблюдая за движением своих пальцев. Катарина вздрогнула. Она почувствовала, как отодвинули ткань ее платья и ощутила мягкое прикосновение горячих пальцев. Она ощущала их жар сквозь ткань нижней рубашки, так, будто ее и не было. А когда они заскользили вверх, вдоль позвоночника, Катарина вдруг ощутила волну жара и дрожи. Она слегка выгнулась, прикусывая губу, а ее глаза распахнулись в немом потрясении. Дыхание слегка сбилось, а ее тело реагировало странно, так, как она не ощущала прежде. Она испугалась этой реакции, но не могла произнести ни слова. Катарина просто замерла, потерявшись в ощущениях. Она знала, что происходит что-то неправильное, но ничего не могла поделать. Ей было… приятно. Приятно ощущать эти невесомые прикосновения. Она чувствовала, как мысли покидают ее, будто весь мир сузился до пальцев графини, медленно скользящих по ее спине. Когда пальцы коснулись обнаженного участка кожи, между лопаток, где заканчивалась нижняя рубашка, по телу Катарины прокатилась новая волна тепла, сводя мышцы внизу живота. Тут же она услышала тихий, судорожный вздох рядом с ухом и горячее дыхание. Ее разум померк. Ладони Элеонор легли на плечи девушки. Катарина выглядела совершенно потерянной. Она видела, как выгнулась юная баронесса, чувствовала, как сбилось ее дыхание. Ладони графини заскользили в стороны, снимая платье с плеч Катарины. Девушка, казалось, ничему не сопротивлялась. Она просто замерла, пытаясь осознать все эти новые ощущения. Руки Элеонор сжались на ее предплечьях. Графиня глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Она просто хотела помочь девушке, но все пошло совсем не так. Все это становилось не просто неуместным, а по-настоящему скандальным. Собрав остатки воли, Элеонор отпустила девушку и сделала несколько шагов назад. Слова давались с трудом. — Дальше Вы можете справиться сами, — хрипло произнесла она. — Спокойной ночи, баронесса. И, не дожидаясь ответа, Элеонор поспешно покинула помещение, плотно закрыв за собой дверь. Катарина стояла посреди комнаты еще какое-то время. Она не сразу осознала, что графиня ушла. Она слышала, как та что-то говорит ей, но значение слов ускользнуло от нее. А потом она поняла, что замерзла, оставшись без этих теплых прикосновений. Катарина будто вышла из транса и обернулась. Графини рядом не было. Девушка поежилась. Она кое-как сняла платье дрожащими пальцами и забралась под одеяло, укутываясь и пытаясь согреться. Катарина старалась осознать произошедшее. Она чувствовала, что их отношения с графиней изменились, и совершенно не понимала, как быть дальше. Формально, ничего не произошло, но Катарина знала, что случилось что-то неправильное, что-то, чего раньше не было. По ее телу все еще проходили волны дрожи от воспоминаний. Эти мысли совсем измотали ее, и вскоре девушка погрузилась в беспокойный сон.