Amandoti

Утром Катарина нигде не могла найти графиню. Она проснулась раньше обычного, в состоянии душевного возбуждения, и не смогла больше уснуть. Во сне ей снова привиделись руки графини, касающиеся ее плеч. Катарина готова была поклясться, что слышала ее низкий, с легкой хрипотцой, голос, будто наяву. Этот сон смутил и взволновал девушку, и она решила принять ванну и немного прогуляться. Как и говорила ей графиня, служанки явились тот час же, как она потянула за шнурок около кровати. Они приготовили ванну и девушка с наслаждением погрузилась в теплую воду. Это помогло ей немного расслабиться. Нога практически не болела, а рукой Катарина могла двигать гораздо свободнее, чем накануне. Видимо, отдых и чудодейственные мази лекаря сделали свое дело. Улучшение самочувствия приободрило Катарину, и ее мысли перестали быть такими тревожными. После купания она оделась и отправилась на поиски графини. Катарина ходила по коридорам замка, рассматривая старые семейные портреты и гобелены, многие из которых были настоящими произведениями искусства. Она прошла в библиотеку, но там было тихо и пустынно. Тогда девушка решила отправиться в кабинет, в котором надеялась застать хозяйку замка. Но и там она потерпела неудачу. В конце концов, ее нашел один из слуг и любезно пригласил проследовать в столовую для завтрака. Когда она подходила к дверям обеденного зала, сердце застучало сильнее в предвкушении встречи. Но, к разочарованию Катарины, завтракать ей тоже пришлось в одиночестве. В конце концов, она, расстроенная, оставила попытки отыскать графиню. Девушка отчаянно не знала, чем себя занять, поэтому решила, для начала, прогуляться в саду. На улице светило яркое солнце и Катарина счастливо жмурилась, когда теплые лучи касались ее лица. Она шла тем же маршрутом, что и вчера. Катарина прошла по дорожке от замка, дошла до огромного дуба, вновь задержавшись, чтобы полюбоваться им. Дальше они не ходили, и девушка решила самостоятельно исследовать остальную часть сада. Она шла среди аккуратных кустов и цветочных клумб, пока дорожка не вывела ее к небольшому пруду. Он был окружен плакучими ивами, а вода была чистой и, наверняка, прохладной. Поддавшись искушению, Катарина присела у берега и опустила руку, с наслаждением ощущая, как почти холодная вода обволакивает ее запястье. Мысли снова завертелись в голове. Она вспоминала их встречу с графиней в лесу, вспоминала то впечатление, которое она произвела на нее, ее жесткое лицо и слегка хриплый голос. Графиня была достаточно высокой, темные волосы были перехвачены лентой, а ее кожа — немного смуглой, почти незаметно, но отлично от ее собственной. Катарина вспомнила, что где-то слышала о том, что мать графини была итальянкой. Вроде бы, они с ее отцом познакомились во время Крестового похода и граф привез девушку в Англию. Она была знатной, из древнего рода, но родители графа долго не хотели принимать невестку, смягчившись лишь после рождения внука. Катарина слегка нахмурилась, пытаясь вспомнить, что еще говорили о графине во время пиров. Она поняла, что леди Элеонор сама не очень настроена рассказывать о своей жизни, а после того, что случилось, Катарине нужны были ответы. В памяти в очередной раз всплыл вчерашний вечер. Неожиданная откровенность у камина и эти странные прикосновения. Девушка пыталась понять, почему это ее так взволновало, почему графиня сделала это, да и почему ей кажется это чем-то… нетипичным? С одной стороны, ничего необычного не было — графиня просто коснулась ее спины, когда помогала с платьем, но с другой, этот жест вызвал целую бурю эмоций, и Катарина должна была разобраться с этим. Она напряженно думала, и вдруг вспомнила один эпизод, который совершенно вылетел у нее из головы. Тогда их с родителями пригласили на пир к герцогу, их дальнему родственнику, тому самому, который многим казался эксцентричным. В замке собрался весь цвет общества — гостить у герцога было почетно, несмотря на его странности, о которых, впрочем, никто не говорил открыто. Пир еще не начался, и гости сбились в небольшие кучки, ожидая опоздавших и обсуждая дела. Катарина прогуливалась по залу, рассматривая собравшихся и скучала. Подходя к группе дам, она услышала возбужденные нотки в их тоне — они что-то горячо обсуждали. — Говорю вам, я слышала это от людей, которым можно доверять! — всплеснула руками одна из дам, возмущаясь недоверчивости своих компаньонок. — Да бросьте, не может этого быть! Графиня замкнута, но ее род весьма благороден, — спокойно возражала ей другая женщина, помоложе, с длинными светлыми волосами. В ней Катарина узнала леди Арлетт, жену сэра Генри, который был другом ее отца. — А я вам еще раз говорю… — первая дама вдруг осеклась и обернулась прямо к Катарине. — О, баронесса, идите сюда! — она восторженно замахала девушке и ей пришлось подойти поближе к этой компании. Дама тут же улыбнулась ей и затараторила. — Вы же Катарина, дочь барона Йоркса? — не дав ей ответить, женщина продолжила. — Ваши земли ведь граничат с владениями графини Элеонор? Девушка осторожно кивнула. Дама, кажется, оживилась еще больше. — Чудесно! Вы ее видели? Она не посещает светские мероприятия уже много лет. Все глаза обратились на Катарину, в них светилось любопытство. Девушка почувствовала себя неуютно, но молчать было нельзя и она постаралась придать своему голосу спокойную и уверенную интонацию. — Едва ли, леди, — ответила она. — Последний раз, когда я видела графиню, я была еще маленькой девочкой и плохо ее помню. Если она хочет обсудить что-то с отцом, она присылает гонца или встречается с ним на границе земель. Она никогда не приезжает к нам. Кажется, собравшиеся были слегка разочарованы, но бойкая дама не хотела так просто отпускать эту тему. Видимо, ей не терпелось еще раз обсудить свежую сплетню. — Дорогая, мы как раз говорили о графине и о сведениях, которые я слышала от очень хорошего друга. Конечно, это всего лишь слухи, не подкрепленные доказательствами, но я должна Вас предупредить, — дама доверительно наклонилась к Катарина, чуть понизив голос. — Люди, работавшие в замке графини, говорят, что она… делает странные вещи. Они говорят, что после смерти сэра Ричарда у нее была компаньонка, и их отношения выходили за рамки приличий. Женщины снова взглянули на Катарину, ожидая ее реакции. Девушка замерла, пытаясь понять, что имела ввиду эта дама. Внезапно в ее глазах вспыхнуло осознание и она смутилась, чувствуя, как краснеют щеки. Кажется, компания была полностью удовлетворена, некоторые женщины усмехались. «Клубок змей», — промелькнула мысль в голове Катарины и ей, внезапно, стало противно. — Простите, я вынуждена покинуть вас, кажется, меня ищет отец, — поспешно проговорила девушка, делая легкий реверанс и разворачиваясь. Ее настигли слова сплетницы, в которых она услышала откровенную насмешку. — Просто будьте осторожны, баронесса! Вы еще так юны и так близко живете от… Катарина не дослушала, быстрым шагом удаляясь от неприятной компании. Девушка резко поднялась, выдергивая замерзшую руку из воды. Она стала потирать пальцы, пытаясь согреть их, но, по правде говоря, это не особенно беспокоило ее. В голове билась одна мысль: «Неужели это правда?» Катарина почувствовала, как сердце взволнованно забилось от внезапного открытия. Страха она не чувствовала, что было странно, но это воспоминание заставило ее волноваться. Девушка слышала о людях, которые делят ложе с людьми своего пола, но ей это казалось чем-то, в большей степени, мифическим. Изучая Библию с местным священником, они добирались до главы о Содоме и Гоморре. Святой отец не очень хотел обсуждать эту тему, и, как можно более туманно, попытался объяснить Катарине, за что жители городов были так жестоко наказаны. В конце концов, он предложил ей не думать об этом и оставить все на суд Божий. Еще кое-что Катарина слышала от служанок, вскользь упоминавших о таких людях, но не придавала этому значения. Да и, в основном, эти фразы относились к тем или иным мужчинам, о которых говорилось с большим пренебрежением. Поэтому разговор тех дам, вспомнившийся сейчас, вызвал у Катарины странное чувство, будто бы она открыла что-то доселе неведомое. Она и представить не могла, что женщина тоже может быть вовлечена в такие греховные отношения. Катарина внутренне напряглась. Стоит ли ей опасаться? Правду ли говорят о графине? И, в конце концов, верно ли она поняла ту даму? Может быть, все эти мысли — лишь плод ее собственного воображения, и никто не имел в виду ничего в этом роде. Девушка взглянула на небо и поняла, что гуляет уже более двух часов. Она развернулась и быстро зашагала по дорожке к замку, озадаченно хмурясь и пытаясь разобраться с тем, что же на самом деле здесь происходит. *** Элеонор с самого утра была на ногах. Она проснулась в половине шестого и, наскоро перекусив, направилась в своей кабинет. У нее было очень много работы. Сегодня она должна была разобраться с налогами, которые следовало поднять в связи с ожидаемыми военными расходами. Нужно было сделать это как можно более мягко, чтобы не вызвать недовольства у арендаторов и крестьян, на которых ляжет основное бремя выплат. Ей меньше всего нужны были недовольные, которых можно легко переманить на свою сторону. Следовало придумать какой-то хитроумный план, и у нее уже были кое-какие наработки. Графиня пыталась сосредоточиться на бумагах, но выходило плохо. Она недовольно хмурилась и пыталась выкинуть посторонние мысли из головы. Элеонор глубоко вздохнула, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза. Вчерашний вечер совершенно выбил ее из колеи. Нехотя, она призналась себе, что больше всего ее поразило то, как легко она потеряла контроль над собой. Эта девушка… Элеонор была знакома с ней всего день, и этого стало достаточно, чтобы чуть не сорваться. Сколько она ни размышляла об этом, так и не смогла понять, почему юная баронесса оказала на нее такое влияние. Конечно, она была симпатичной девушкой, но Элеонор видела многих красивых женщин, и они не вызывали у нее подобных чувств, и, уж конечно, не заставляли терять контроль над собой, своими мыслями, самим своим разумом. Она всегда была больше холодна, чем чувствительна. Именно поэтому графиня и вела замкнутый образ жизни — общение с людьми не слишком интересовало ее, как и их заботы, надежды, мечты. У нее даже не было любовниц — много лет, с тех пор, как… Но Элеонор запретила себе думать об этом. О событиях давно минувших дней. Она всегда предпочитала двигаться вперед, не оглядываясь. Элеонор думала о Катарине. Ее образ встал перед глазами. Она вспоминала ее стройную талию, мягкие волосы, свободно спадающие на плечи, прикосновения к ее коже, нежной и теплой. Элеонор почувствовала, как ее тело снова напрягается, желая вновь ощутить это необыкновенное чувство, возникшее от простых, легких касаний. Графиня была озадачена. Вчера не случилось практически ничего — она просто помогла девушке, лишь слегка дотронувшись до нее. И это вызвало такую бурю эмоций, подняло из глубин такое дикое желание, что она до сих пор не могла унять его. Элеонор сознательно избегала баронессу этим утром. Мельком увидев служанок, идущих к гостевым покоям, она догадалась, что Катарина уже проснулась. Тот час же она собрала нескольких людей и отправилась в лес, поговорить с егерями. Элеонор пыталась убедить себя, что ей необходимо лично все проверить, чтобы быть в курсе событий, узнать, что на ее землях все еще спокойно. Впрочем, в глубине души она прекрасно понимала, что хочет просто как можно дольше откладывать встречу с баронессой. В конце концов, чтобы получить полный отчет, можно было просто вызвать Джеффри к себе в кабинет. Выслушав рассказ егерей, она задала им несколько вопросов и была вполне удовлетворена ответами. Ночь прошла спокойно и ничего необычного не произошло. Разве что, поймали какого-то крестьянского мальчишку, который подстрелил кролика в ее лесу, но Элеонор просто отмахнулась. Она приказала отпустить нарушителя вместе с этим пресловутым кроликом, а егерям указала работать лучше и патрулировать лес, вместо того, чтобы распивать горячительное в охотничьем домике. Смущенные егеря, крякнув и потерев затылок, поклонились и поспешили удалиться как можно быстрее. Впрочем, было кое-что еще. Лошадь Катарины поймали. Животное нашли, спокойно пасшимся на лужайке. Поклажа была на месте, и лошадь доставили в замковые конюшни. Интересно, Катарина обрадуется, услышав эту новость? Элеонор нахмурилась. Эта мысль пришла внезапно и обескуражила ее. Какое ей, в конце концов, дело до настроения баронессы? Она снова укоряла себя за то, что позволила себе быть излишне откровенной с незнакомым человеком. Это все чертово вино, решила графиня. Может, надо быть внимательнее, пока в замке находится гостья. Элеонор вернулась только к обеду. Она поднялась к себе, надеясь немного освежиться после долгой поездки. Она любила купаться одна, без посторонней помощи, поэтому тут же отослала служанок, которые принесли теплую воду. С трудом освободившись от кожаных штанов, прилипших к телу после скачки, Элеонор сняла охотничью куртку и рубашку. Ей было жарко, и когда прохладная вода заструилась по коже, с ее губ сорвался стон чистого удовольствия. Элеонор стояла в дубовой бадье, поливая себя из серебряного ковшика и чувствовала, как уставшее тело снова наполняется бодростью. Закончив купание, она вытерлась мягким полотенцем и едва успела одеться, как раздался стук в дверь. Элеонор наспех завязала пояс на платье и поспешила к выходу. На пороге стоял капитан стражи, неловко переминаясь с ноги на ногу. К ее удивлению, он держал в руках какую-то сумку. — Что это такое? — она указала на сумку и добавила, более жестко. — Я же просила не беспокоить меня в личных покоях. Джеффри неопределенно повел плечами. — Простите, графиня, но Вы, также, просили сообщить Вам сразу же, как поступит ответ от барона. — Это ответ? — она подняла одну бровь. — Он что, прислал мешок вместо письма? Капитан глупо хрюкнул, тут же смутившись. Ему нравилось, когда графиня шутит — хорошее настроение у нее бывало нечасто. — Прошу прощения, миледи, — он прокашлялся, приосанившись. — Барон прислал письмо, а вот баронесса передала гонцу эту сумку. — Давайте письмо, — Элеонор отмахнулась и взяла протянутый пергамент. Она сломала печать и пробежалась глазами по строчкам. Что-то заставило ее нахмуриться, губы сложились в жесткую линию. — Вот же старый лис, — пробормотала она. Вкратце, барон писал, как безмерно счастлив тому, что его дочь вне опасности и гостит у графини. Он, конечно же, не против, и она может оставаться, сколько угодно, ведь он полностью уверен в хороших манерах леди Элеонор и в ее гостеприимстве. Барон, дескать, не сомневается, что его дочь в полной безопасности, хотя он хотел бы забрать ее как можно скорее. Тем не менее, он совершенно согласен с графиней, что Катарине следует погостить у нее еще некоторое время, ведь сейчас идет уборка урожая и он — барон — очень занят, лично контролируя процесс, ведь рабочих рук не хватает. И тут же, между прочим, он спрашивает, не будет ли великодушная графиня так любезна выделить ему немного своих крестьян, ведь, он уверен, на ее богатых землях много хороших работников. — Джеффри, отбери три десятка крестьян из тех, кто уже закончил убирать урожай на своих участках. Отправь их к барону, с хорошей охраной, разумеется. Капитан кивнул. Выражение его лица было очень серьезным. Графиня едва не ухмыльнулась — он действительно ей нравился. Забавный и ответственный — она ни разу не пожалела, что назначила его командиром стражи и своим сенешалем, по совместительству. — Так… — протянула графиня. — А что в сумке? — О, да, — Джеффри с готовностью протянул ей свою ношу. — Баронесса передала это для дочери. Полагаю, там одежда и все в этом роде. Мы не посмели проверить. — Ну, вряд ли там что-то опасное, — Элеонор уже хотела приказать отдать сумку гостье, как внезапно передумала. — Оставьте здесь, я сама передам это. Можете идти, Джеффри. Отправьте крестьян сегодня же. Он снова поклонился и быстро удалился. Элеонор смотрела на внушительных размеров сумку, не понимая, почему ей так интересно, что внутри. Наверняка, там платья и какие-нибудь предметы туалета. В конце концов она наклонилась и открыла застежку. В комнату просочился запах ароматных масел, отголоски которого она почувствовала вчера на коже Катарины. Графиня закрыла глаза, жадно вдыхая аромат, который теперь, к несчастью, будет всегда ассоциироваться для нее лишь с одной девушкой. Запах обволакивал, она чувствовал что-то сладкое и терпкое, с нотками геоцинта и розового масла. Простояв так некоторое время, Элеонор взяла себя в руки и быстро закрыла сумку, заметив внутри аккуратно сложенное платье с поясом и что-то блестящее, наверное, какое-то украшение. Она потянула за шнурок, вызывая прислугу. Когда девушки явились, она приказала им убрать использованную воду и отнести сумку в комнату Катарины. Отдав все распоряжения, она вышла из комнаты и направилась вниз, в обеденную залу. *** Слуга снова, как и прежде, открыл дверь перед Катариной и она прошла внутрь, в следующую же секунду вздрогнув. Похоже, это становилось какой-то невольной традицией — вздрагивать при появлении графини, и ей это не нравилось. Она сидела на своем обычном месте, слегка откинувшись на стул. В этот раз графиня была в прекрасном платье, что, почему-то, очень удивило Катарину. Должно быть, она думала, что леди Элеонор предпочитает ходить в удобной мужской одежде, в которой она видела ее вчера. Но графиня была в платье. И оно сидело на ней просто замечательно. Ткань была какого-то красновато-коричневого, теплого оттенка, украшена замысловатыми узорами, лишь слегка выделяющимися на общем фоне. Платье было перехвачено широким поясом, свободно держащимся на бедрах. Простая, но изящная круглая пряжка украшала пояс. Она была достаточно большая, но прекрасно подходила к общему ансамблю. Один конец пояса спускался до самого подола платья, ровно посередине, подчеркивая длину ног графини. — Здравствуйте, леди Элеонор, — тихо произнесла Катарина. Ее горло будто пересохло и слова дались ей с трудом. Графиня посмотрела на нее и, чуть приподняв уголки губ, кивнула в ответ. — Присаживайтесь, прошу Вас, — произнесла она, жестом указывая на один из стульев. — Вы здесь не впервые. — Д-да, конечно, — Катарина поспешно заняла свое место. Она отметила про себя, что в этот раз графиня даже не встала, когда увидела ее. Почему-то это заставило ее нервничать. Может быть, ей только кажется? В конце концов, графиня может вести себя, как угодно в своем собственном доме. Слуги принесли еду. На этот раз среди блюд был суп и Катарина начала с него. Некоторое время они ели молча. Суп был очень вкусный, но Катарина не могла полностью сосредоточиться на еде. Внутреннее напряжение и неловкость ситуации давали о себе знать. Наконец, кое-как покончив со своей порцией, она сделала несколько глотков вина и взглянула на графиню. — Я не могла Вас найти. Элеонор оторвалась от своей тарелки, удивленно глядя на баронессу. Ее бровь приподнялась. — Прошу прощения? — Я не могла Вас найти, — повторила Катарина, уже более настойчиво. Она нахмурилась. — Я была в библиотеке и в кабинете, обошла половину замка. Графиня отложила приборы и облокотилась о стол, слегка подаваясь вперед. В ее взгляде читалась заинтересованность. — Зачем же я Вам так понадобилась, что Вы приложили такие усилия? Катарина закусила губу. Элеонор видела, что ее гостья начинает злиться и это ее очень забавляло. Ей было интересно, к чему это приведет. Девушка действительно почувствовала раздражение. Она поняла, что графиня дразнит ее, но сомнения и правила хорошего тона не позволяли ей высказать свое беспокойство напрямую. — Я всего день в вашем замке, я ничего здесь не знаю. И мне хотелось узнать, есть ли вести от моего отца. — А, вот в чем дело, — как-то наигранно разочарованно протянула графиня. — Действительно, я получила от него письмо. Он с удовольствием сообщает, что Вы можете остаться у меня на некоторое время, пока обстоятельства… не изменятся. — О, прекрасно, — Катарина опустила глаза, не зная, что еще сказать. Она нервно покусывала губы, размышляя. Так ли ей хочется оставаться? Но какой выбор? Она знала — как только вернется, состоится помолвка. Дальнейший обед прошел в молчании. Когда слуги унесли посуду, Элеонор встала. Она направилась к выходу, но вдруг обернулась и, как бы невзначай, спросила: — Мне нужно подняться на башню, не хотите составить мне компанию? Это было неожиданно. Немного помявшись, Катарина неуверенно кивнула. Она следовала за графиней по коридорам замка к башне. Когда они подошли к дверям, ведущим на винтовую лестницу, Катарина подумала, не переоценила ли она свои силы. По опыту, девушка знала, что подъем будет долгим. К ее удивлению, графиня не направилась к лестнице, а встала на небольшую деревянную площадку перед ней. — Не бойтесь, встаньте рядом со мной, — пригласила она, внимательно глядя на Катарину. Девушка поспешно выполнила ее просьбу, совершенно ничего не понимая. Площадка была огорожена деревянными перилами, достигавшими примерно полутора метров. Как только Катарина оказалась рядом, графиня закрыла своеобразную калитку на крючок и позвонила в колокольчик, висевший рядом. Тут же Катарина почувствовала, будто земля уходит из-под ног. Раздался скрип и площадка приподнялась над землей, слегка покачиваясь. От неожиданности девушка пошатнулась и вцепилась в рукав графини. Элеонор усмехнулась, глядя на нее. Глаза Катарины были полны ужаса. — Надеюсь, Вы не боитесь высоты, баронесса? Девушка в панике смотрела на нее. Элеонор вздохнула и в успокаивающем жесте коснулась ее ладони. Буквально на секунду, тут же убирая руку. — Это изобретение поможет нам избежать долгого подъема. Не бойтесь, эти перила очень надежны. Мы поднимаемся с помощью троса. Стражники вращают рукоятку, а платформа движется вверх, — объяснила она. Катарина слегка кивнула, пытаясь не показывать страха. Они поднимались медленно и плавно, поэтому платформа почти не раскачивалась. Тем не менее, когда Катарина взглянула вниз, она едва не вскрикнула — комната перед лестницей казалась совсем маленькой, и девушка поняла, что они уже очень высоко. На деревянной платформе, держащейся только на толстом канате. Элеонор почувствовала, как девушка с силой обхватила ее предплечье, и переместилась ближе. Ее сердце забилось чуть быстрее. — Не бойтесь, — гораздо тише повторила она. — Мы почти прибыли. Действительно, прошло меньше минуты, как платформа поднялась сквозь дыру в деревянном настиле, расположенном в нескольких метрах от потолка, и остановилась. Элеонор вновь открыла калитку и шагнула на твердую поверхность перед проходом на лестницу. Катарина, все еще держащая дрожащими пальцами ее руку, была вынуждена проследовать за ней. После этого, графиня снова качнула колокольчик. Снизу раздался похожий сигнал и платформа медленно стала опускаться. Когда они шагнули в проход и оказались на последней лестничной площадке перед выходом из башни, Катарина вдруг осознала, как сильно сжимает руку графини. Она тут же отпустила ее, делая шаг назад. Смущение захватило ее. Девушка надеялась, что графиня ничего не заметит, но, по ее ухмылке, поняла, что уже поздно. — Прошу Вас, — Элеонор жестом указала на дверь. — Мои замковые стены не шатаются и не должны Вас так испугать. Катарина вспыхнула, и, гордо подняв голову, вышла наружу. Графиня проследовала за ней. Они оказались на стене башни. Тут же к ним подошел стражник и вытянулся перед Элеонор. — Докладывайте. Ее голос был жестким, а руки сцепили за спиной. В этот момент Катарина в полной мере осознала, что графиня является не только полноправной хозяйкой замка, но и настоящим командиром. Она контролировала здесь все. Тон, которым общалась она с солдатами, заставлял волну мурашек пробегаться по телу Катарины. Выслушав отчет, Элеонор кивнула и позволила стражнику оставить пост ненадолго. — Отдохните, уже время обеда. Не беспокойте нас, пока мы здесь, — неожиданно добавила графиня все тем же тоном. Катарина напряглась. Почему она отозвала стражника? Почему хочет остаться наедине? Когда солдат удалился, Элеонор подошла к одной из бойниц и замерла, глядя вдаль. Ее спина была идеально пряма, ноги слегка расставлены, а руки вновь сцепились за спиной. Она молчала. Катарина несмело подошла к ней, остановившись рядом, не зная, как себя вести и что предпринять. Через какое-то время, Элеонор повернулась к девушке и произнесла: — Мне нравится приходить сюда. Здесь открывается отличный вид. Можно не только осматривать свои земли, но и любоваться пейзажем. В это время года он особенно красив. Посмотрите. Она отступила, не отводя взгляд от Катарины. Девушка медленно подошла к бойнице и выглянула наружу. Вид был прекрасен. Деревья, поля, зеленые холмы. Кое-где уже мелькала желтая листва, в лучах яркого солнца усиливая ощущение какой-то идеальной красоты. Катарина любовалась открывшимся пейзажем и не заметила, как графиня подошла ближе. Лишь когда ее дыхание коснулось волос, девушка резко выпрямилась. Она хотела повернуться, но не смела. — Вы скажете мне правду? — тихий голос графини был совсем рядом с ее ухом. Тело Катарины напряглось, она почувствовала, как ее бросает в жар. — Ч-что Вы имеете ввиду? — чуть заикаясь, пробормотала она. — То, о чем Вы хотели поговорить. Зачем Вы искали меня утром. Девушка молчала, все еще глядя вдаль. Она не могла, не хотела говорить. Это было совершенно неприемлемо, глупо. Катарина снова почувствовала себя какой-то девчонкой, которую зажали в угол. Ее ладони слегка вспотели. Она поняла, что попала в ловушку. Элеонор действительно не хотела этого делать, но не устояла перед искушением. Она подалась вперед и ее ладонь легла на талию Катарины. Мягко, едва касаясь. Девушка была ниже ее, и это невероятно нравилось графине. — Вы хотели поговорить о вчерашнем вечере, я права? — голос стал ниже и обычная хрипотца в нем усилилась. Катарина едва не потеряла сознание, то ли от неожиданности, то ли от страха, то ли еще от каких-то неведомых чувств — она не могла сейчас думать об этом. Все ее мысли сосредоточились на руке графини. Руке на ее талии. Опять. А еще было это дыхание и этот голос — совсем рядом. Катарина могла поклясться, что чувствует жар от тела графини, хотя та не прикасалась к ней. Но она была близко, и девушка не была уверена, точно ли этот жар исходит от чужого тела, а не ее собственного. — Я… не… Вы не так.., — пробормотала Катарина, не в силах вымолвить ни слова. — Что. же. я. делаю. не так? — наклонившись к самому уху девушки, проговорила Элеонор, делая паузы между словами. Другой рукой она оперлась о стену, почти нависая над Катариной. Ее дыхание было медленным и глубоким, а острое желание, возникшее внезапно, сделала тон жестче, чем ей бы хотелось. Катарина всхлипнула. Девушка различила опасные нотки в голосе графини. Ее тело задрожало, как натянутая струна. Волны силы и напряжения, исходящие от графини, будто окутывали ее, лишая воли. Катарине не хотелось вызывать ее раздражение, хотя она не была уверена, действительно ли графиня недовольна или здесь кроется что-то еще. Девушка ничего не могла с собой поделать — ей казалось, будто тело предает ее. Она почувствовала слабость. — Графиня, прошу Вас.., — с мольбой прошептала она. — Я не хотела обидеть Вас… Дрожь в голосе Катарины немного отрезвила Элеонор. Она поняла, что перегнула. Опять не сдержалась. Графиня понимала — Катарина не осознает, что происходит. В отличие от ее тела. Мышцы внизу живота напрягались до боли, когда Элеонор почувствовала, как девушка мелко вздрагивает, чуть выгибаясь, едва заметно, но достаточно, чтобы понять. Ее дыхание сбилось, а грудь высоко вздымалась с каждым новым вздохом. Элеонор поняла, что пропала. Она намеревалась игнорировать юную баронессу, сохраняя маску безразличия и спокойствия, но у нее ничего не получалось. Как только представилась возможность, она снова пошла на поводу у своих желаний, не понимая, как это произошло. Единственное, чего хотела сейчас графиня — вжать тело девушки в холодную, каменную стену и прижаться к ней, скользя руками по бедрам, животу, груди. Но она не должна. Так поступать с Катариной было бы… бесчестно. Она и так была на грани, растерянная, напуганная. Элеонор поняла, что должна остановиться. Графиня отстранилась, поспешно, почти резко. В этот же момент Катарина глубоко вдохнула, с шумом выдыхая. Ее глаза распахнулись. Она даже не помнила, когда закрыла их. — Вы меня не обидели, — как можно более ровно сказала Элеонор, глядя куда-то вдаль, за плечо девушки. — Ничего не было, Катарина. Вы не должны забивать себе голову этими мыслями. Баронесса почему-то вдруг почувствовала острую обиду, такую сильную, что слезы навернулись на глаза. Она не понимала, почему, но у нее было чувство, будто ее предали, использовали. «Не должны забивать себе голову», — это было сказано так, будто она маленький ребенок, не понимающий, что происходит; ребенок, который выдумывает себе то, чего нет. Катарина уперлась ладонью в каменную стену, слегка наклоняясь, чтобы удержаться на ногах. Элеонор снова подошла к ней. Она видела, как силы будто покинули девушку, она сникла и выглядела совершенно подавленной. Рука графини мягко легла на плечо Катарины, осторожно, но настойчиво разворачивая ее к себе. Девушка прятала глаза, не желая смотреть на графиню. — Катарина, простите. Я выразилась неверно. Вы вполне взрослый человек, чтобы воспринимать все так, как Вы считаете нужным, — Элеонор коснулась ее подбородка, слегка приподнимая лицо. Это прикосновение отличалось от тех, которые были совсем недавно. Катарина больше не ощущала этих волн напряжения, только мягкость. Она смотрела в глаза графини, уставшие и обеспокоенные. — Я лишь хочу, чтобы Вы знали — в моем замке Вам ничего не угрожает. Если Вы хотите о чем-то поговорить — я всегда к вашим услугам, но… не сейчас. Элеонор пыталась дать ей понять, не словами — взглядом. И, кажется, ей это удалось. Катарина смотрела в карие глаза графини, будто светящиеся в лучах солнца, и понимала, что тоже не хочет ни о чем говорить сейчас. Девушка кивнула. Графиня улыбнулась, буквально на мгновение, и вновь отстранилась. — Давайте спустимся по лестнице — вниз намного легче, — будто ничего не произошло, произнесла она. Катарина благодарно улыбнулась в ответ. Ей совершенно не понравилась эта движущаяся платформа.