Amandoti

В замок они вернулись уже далеко за полдень. Одежда Элеонор была еще влажной, но это было вполне терпимо. Она ехала медленно. Подъезжая к замковому рву, она увидела, как солдаты на той стороне моста вытянулись и крепче перехватили копья, заметив ее. Катарина держалась чуть поотдаль, стараясь сильно не отставать. Бархатный наряд цвета охры сиял в лучах солнца, не давая ей отвести глаз от графини. Ее спина была идеально пряма, будто она не ехала верхом, а сидела на приеме. «У меня никогда так не получиться», — с ноткой грусти подумала Катарина. Она уже давно заметила, что со своими людьми графиня вела себя иначе, чем с ней, не позволяя им увидеть что-то больше надменности на своем лице. Иногда этот холод сменялся яростью, но, откровенно говоря, Катарина видела это лишь однажды. «Когда ты подглядывала», — с укором напомнила она себе. Проехав во внутренний двор, они спешились и графиня небрежно бросила поводья мальчику-конюшему. Катарина видела осторожные любопытные взгляды, которые бросали на них слуги, но никто не отваживался рассматривать миледи открыто. Ее платье все еще было мокрым, и это нельзя было скрыть. Высоко подняв голову, Элеонор шла к жилой башне, совершенно не обращая внимания на все эти взгляды. Только поднявшись наверх, она обернулась к Катарине, и выражение ее лица смягчилось. — Мне необходимо переодеться, баронесса, — сказала она, глядя на девушку. — Надеюсь, Вы меня простите. Мы сможем увидеться только за ужином. Катарина быстро кивнула. — Конечно. Вы… позволите воспользоваться вашей библиотекой? — Чувствуйте себя, как дома. Вам не нужно спрашивать, — чуть улыбнулась Элеонор в ответ. Девушка сделала легкий реверанс, собираясь попрощаться. Ей не хотелось задерживать графиню дольше — она еще ощущала вину за то, в каком положении та оказалась. — И, Катарина… — Элеонор остановила ее, коснувшись рукава платья. Девушка подняла глаза, встречаясь с ней взглядом. Графиня смотрела на нее внимательно, будто пыталась убедиться, что ее верно поймут. — Не чувствуйте себя виноватой из-за нашего маленького… инцидента. Катарина почувствовала, как ее щеки краснеют. «Она говорит о падении в воду, идиотка! Не о том, что ты снова подглядывала!» Ее мысли были в совершенном беспорядке, и девушка понимала, что ей нужно как можно скорее оказаться одной. Иначе она снова сделает какую-нибудь глупость. — Простите. Я… постараюсь, — тихо произнесла она, отводя глаза. — Чудесно, — графиня вновь послала ей быструю улыбку. — Тогда до вечера. Надеюсь, Вы не будете скучать. Элеонор развернулась и, не дожидаясь реакции, направилась к своим комнатам. Катарина стояла на месте еще некоторое время, глядя вслед удаляющейся графине, а потом глубокого вздохнула и последовала ее примеру. *** Лишь оказавшись в своей спальне, Элеонор позволила себе расслабиться. Она обхватила себя руками, по спине прошла дрожь. Ей срочно нужна горячая ванна. Графиня, как можно быстрее, стянула мокрое платье, брюки, и нижнюю рубашку, заменив их теплым халатом. После она позвонила в колокольчик, вызывая служанок. Уже через пару десятков минут ее ванна была готова. Также, ей принесли кубок с подогретым вином, медом и перцем — первое средство для профилактики простуды. Элеонор прошла в купальню. Она быстро сняла халат и поставила напиток на доску, перекинутую поверх бадьи и служившую аналогом столика. Графиня погрузилась в воду с тихим стоном. Было горячо, пар полностью окутывал ее, и это было хорошо. То, что нужно сейчас. Она взяла кубок и сделала глоток, чувствуя, как горячий, острый поток стекает по ее горлу, согревая изнутри. Элеонор откинула голову на край бадьи, в блаженстве прикрывая глаза. Их прогулка вышла куда более занимательной, чем ей представлялось. Она слегка усмехнулась, вспоминая свое нелепое падение. Такого она точно не ожидала, планируя этот маленький пикник. С Катариной было… непредсказуемо, и это скорее нравилось, вносило в ее жизнь толику неожиданности и новизны. Элеонор сделала еще один небольшой глоток, стараясь не обжечься. Она вспомнила другой эпизод и слегка нахмурилась. Когда она подошла к костру, Катарина сидела, красная, как рак, и все время отводила глаза. Тогда Элеонор запретила себе об этом думать, но теперь ее ничто не сдерживало. Конечно же, было очевидно, что вид баронессы, ее поведение не имело отношения к жару костра, или трудностям при сборе веток. «Неужели она подглядывала?» Элеонор не смущало, что ее могли увидеть голой, но реакция на это Катарины заставила сердце пропустить удар. Она вспомнила и другое — сбившиеся дыхание девушки, когда они были на стене, ее дрожь от прикосновений Элеонор в тот первый вечер… «Она реагирует. Ее тело реагирует», — пронеслась в голове мысль, посылая волны тепла вниз по разгоряченному водой и вином телу. Элеонор шумно выдохнула, чувствуя, как напрягаются ее мышцы. Почти забытое волнение вновь захватило ее. Было так соблазнительно поддаться ему и получить немного удовлетворения, но Элеонор усилием воли заставила себя не думать об этом. Потому что потом смотреть в глаза Катарине она точно никогда не сможет. *** Оказавшись у себя, Катарина быстро переоделась и, почти не задерживаясь, отправилась в библиотеку. Ее мысли все еще были сумбурны, она злилась на себя за то, что не могла забыть, как вода стекает по черным, вьющимся локонам графини, как солнце освещает ее обнаженную спину, как ткань промокших брюк едва прикрывает ее бедра. Девушке нужно было срочно отвлечься, а книги должны были ей в этом помочь. Она не хотела задумываться о причинах этих образов в ее голове, стараясь просто забыть об этом. В библиотеке Катарина полностью сосредоточилась на выборе подходящей книги. Она пролистала несколько фолиантов по естественным наукам, но ей стало быстро скучно. Сейчас было неподходящее время для серьезного чтения, и девушка просто ходила от шкафа к шкафу, надеясь, что нужная книга попадется ей сама. В конце концов, так и вышло — на полке с произведениями современных трубадуров она увидела название, заинтересовавшее ее. Открыв фолиант, Катарина прочитала несколько строк и довольно улыбнулась. Это ей точно должно понравиться! Она удобно устроилась в кресле у камина и начала читать, положив книгу себе на колени. Том был не очень тяжелый, и специальная подставка не понадобилась. Искусная роспись украшала страницы, и Катарина с удовольствием рассматривала прекрасные миниатюры и рисунки. Сама история была романтичной и увлекательной — поэма рассказывала о рыцаре, который спешит к возлюбленной, минуя самые разные опасности и преграды. Рыцарь легко побеждал врагов, избегал соблазнов и никому не отказывал в помощи, если оказывался рядом. Лента возлюбленной на копье и ее платок, который он бережно хранил у сердца, давали ему сил справиться с любыми препятствиями. Восхвалениям Прекрасной Дамы были посвящены целые страницы, и стихи были такими красивыми и романтичными, что Катарина восхищенно вздыхала, перечитывая некоторые куплеты снова и снова. Чтение заняло не так много времени. Еще полчаса она потратила, пересматривая рисунки. Вдруг ей в голову пришла мысль, заставившая ее рассмеяться. «Графиня ЧИТАЛА эту книгу!» Катарине казалось таким забавным и странным, что хозяйке замка нравились такие произведения. Это было так нелепо, что она почти неприлично фыркала, сдерживая громкий смех. Похоже, она узнала о графине еще кое-что новое. Наконец, взяв себя в руки, Катарина стала думать, что же еще ей прочитать. До ужина оставалось время, а ей не хотелось бесцельно бродить по замку. Она все еще улыбалась, а ее плечи иногда подрагивали. Девушка решила посмотреть снова на той полке, вдруг ей попадется еще что-нибудь любопытное? Подойдя к шкафу, она вдруг вспомнила то, о чем совершенно забыла. Второй ряд! Глаза Катарины загорелись. Ее охватило внезапное возбуждение. Какие книги графиня спрятала от постороннего взгляда? Любопытство вспыхнуло с новой силой. Девушка быстро убрала несколько фолиантов и наклонилась, рассматривая книги, стоявшие во втором ряду. Там было несколько томов с обложками, ничем не выделяющимися. Но, ведь, они не случайно стоят здесь? Она взяла первую книгу, с любопытством осматривая ее. Надпись на титульном листе ни о чем не говорила, по правде сказать, она даже не могла ее прочитать. Здесь почти не было картинок и Катарина уже хотела отложить том, как вдруг из него выпал какой-то листок. Она подняла его и перевернула, замирая. Это был рисунок. Такой же, как фрески в обеденном зале. Девушка внимательно рассматривала его и ее поразила внезапная догадка. «Графиня сама нарисовала это!» Неожиданное открытие заставило ее удивленно вздохнуть. Еще одна новая грань Элеонор открылась ей. Пролистав книгу до конца, она обнаружила еще несколько листов с изображениями, видимо, скопированными из другого фолианта. Они отличались от первого рисунка. Видимо, графиня использовала изображения этих фресок в своей работе. Аккуратно убрав листы на место, Катарина обратилась к другим томам. Некоторые тоже были на неизвестном языке, но там уже были рисунки. Они изображали людей в тогах. Видимо, язык был греческий. Ему обучались, в основном, монахи, но Катарина не удивлялась, что графиня его знает. Она рассказывала ей о времени, проведенным в монастырях и своем интересе к древнему миру. Одна из книг была на латыни. На полке было еще около пяти томов, которые она не пролистала, но девушка решила выбрать этот. Латынь она знала не очень хорошо, но вполне сносно, чтобы понимать, о чем идет речь. Она вернулась в кресло и открыла книгу. Ее губы чуть пересохли от волнения. Катарина провела по ним языком, вчитываясь в текст. Это снова были стихи. Но они совершенно не напоминали творения бардов. Какой-то другой ритм. «Это перевод!» — догадалась девушка. Она вчитывалась в каждое слово, пытаясь вспомнить все свои познания в латыни. «Lingua sed torpet, tenuis sub artus flamma demanat, sonitu suopte tintinant aures gemina, teguntur lumina nocte.» Катарина остановилась на этой строчке, пытаясь перевести ее. Она почувствовала, как краска вновь приливает к щекам. Это было любовная поэзия, сомнений не было. И совсем не такая, как о рыцаре и его даме в книге до этого. Девушка не была уверена, что улавливает все оттенки фраз, но даже ей была очевидна та страсть, которая была заложена в эти стихи. Здесь говорилось о дрожи, жаре, восхищении, страсти. Катарина не читала такого. Многие трубадуры писали похабные стишки, но это был не бульварный листок. Чувства, которые описывались в строках, были яркими, но без непристойных подробностей. Тем не менее, это заставляло девушку краснеть. Дрожь... Это было знакомо ей. Неужели?.. Нет, нет, нет, нет!.. Ее разум отчаянно метался. Она пыталась читать дальше, но смысл вновь ускользал от нее. Катарина была слишком взволнована, чтобы переводить, как следует. И она была не уверена, к кому обращается автор - она всегда путала мужские и женские окончания в латыни. Катарина решила, что просто пролистает книгу, наверняка здесь тоже есть красивые миниатюры. Ей хотелось отвлечься. Она перевернула страницу и увидела искусно изображенный портрет женщины. Судя по надписи, это была автор стихов. "Автор? Женщина?" - это удивило ее. Но придало и толику уверенности. Значит, она посвятила эти стихи возлюбленному, нет сомнений. Катарина зря переживала из-за своих познаний в латыни. Через несколько страниц ей открылась другая миниатюра. Глаза Катарины с жадным любопытством рассматривали рисунок. Там были изображены женщины. Одна из них сидела у другой на коленях, а та, вторая, перебирала струны арфы. Видимо, она пела. В девушке со струнами Катарина узнала образ поэтессы, который она видела ранее. Может, это ее дочь? Конечно, она поет своей дочери. Разум Катарины сомневался, но она не хотела его слушать. Ее объяснение было правильным. Девушка чувствовала, что ей нужно закрыть книгу и убрать все на место, она все равно не сможет прочитать ее сейчас. Но любопытство вновь оказалось сильнее. Она перевернула страницу, и ее пальцы дрогнули. Катарина едва удержала том в руках, чуть не выронив его от волнения. Этому рисунку у нее не было объяснений. Здесь снова были две девушки. Они возлежали на какой-то кушетке, в окружении других женщин. Судя по множеству явств, изображался пир. Одна из девушек касалась плеча другой нежным жестом, а в другой ее руке была гроздь винограда, которую она держала прямо у рта своей подруги. Этот рисунок был подробным и казался таким живым, в отличие от всего, что она видела ранее. "Наверное, это копия с древних изображений", - промелькнуло в голове Катарины. Она отчаянно пыталась отвлечься от чувств, которые захватили ее при виде миниатюры. Другая девушка на картинке мягко сжимала запястье первой, захватывая губами гроздь винограда, прикрыв глаза от наслаждения. Катарина с громким звуком захлопнула фолиант. На ее лице отразился шок. Она бездумно смотрела в пространство, стараясь успокоить отчего-то сбившееся дыхание. Девушка пыталась придумать объяснение увиденному. "Наверняка, в стихах есть простое объяснение", - убеждала она себя. Это не может быть то, о чем она подумала. Конечно же, не может. Но почему она подумала именно об этом? Катарину захватила настоящая паника. Она впервые засомневалась в своей нравственности. Что же она за человек, если первое, что приходит ей в голову - всякие... отвратительные вещи? Неужели то, что говорят о графине, правда?.. Нет, нет, нет! Катарина вскочила, запрещая себе думать об этом. Она не должна допускать эти мысли, она не может... В ее голове вспыхивали разные эпизоды, помимо ее воли, такие отчетливые и яркие. Те моменты, когда они были наедине. Девушка заставила себя остановить этот поток образов, быстро встав и подойдя к книжному шкафу. Она судорожно, чуть дрожащими руками, убирала тома на место, уже не заботясь об их правильной расстановке. Она совершенно этого не помнила. *** За ужином Катарина чувствовала себя крайне неловко. Графиня, кажется, пыталась завязать разговор, задавала какие-то вопросы, но девушка отвечала односложно и коротко. Она делала вид, что полностью поглощена блюдами, надеясь, что Элеонор ничего не заметит. - Катарина, - надеждам не суждено было оправдаться. Она подняла взгляд и, в который раз, утонула в карих глазах напротив. - Что-то случилось? Вы выглядите... обеспокоенной. Графиня внимательно изучала ее лицо и у девушки не было никаких шансов избежать ответа. - Все хорошо, я просто немного... утомилась, - Катарина старалась, чтобы ее голос звучал как можно более спокойно. В волнении она провела по губам кончиком языка, тут же отводя взгляд. Казалось, это удовлетворило графиню. По крайней мере, она кивнула и больше не задавала вопросов. Сделав пару глотков из своего кубка, Элеонор завела нейтральный рассказ о делах, которыми ей пришлось сегодня заниматься, что-то, связанное с ремонтом и утеплением жилых помещений, подготовкой к зиме. Катарина изредка кивала, соблюдая приличия, но смысл ускользал от нее. Она уже немного успокоилась, но эмоции этого дня действительно вымотали ее. После ужина графиня вызвалась вновь проводить ее до комнат. - Спокойной ночи, графиня, - тихо произнесла Катарина, когда они подошли к ее двери и остановились. Было темно, и коридор освещался лишь парой факелов вдалеке. - Спасибо, - вдруг сказала Элеонор, вынудив ее в удивлении поднять взгляд и снова попасться в ловушку этих глаз. Графиня, видя недоумение на ее лице, продолжила, - За чудесную прогулку. Мне было приятно провести с Вами этот день. А потом это произошло. Катарина даже не успела смутиться. Она, будто во сне, наблюдала, как лицо графини приближается к ее собственному, как Элеонор склоняется, неотрывно глядя ей в глаза. Горячие губы коснулись ее щеки, совсем рядом с губами, замерев. Катарина внутренне вздрогнула. Ее глаза закрылись сами собой. Ей казалось, будто само время остановилось. Она не чувствовала ничего, кроме этого мягкого прикосновения и волны жара, пробежавшей по ее телу. "Flamma demanat, sonitu suopte", - вспыхнули в ее голове строки и она резко открыла глаза, но графиня уже отстранилась. - Спокойной ночи, Катарина, - тихо произнесла она, с этим перекатывающимся "р", заставляющим сердце ускориться. Элеонор смотрела на нее еще несколько секунд с непонятным блеском в глазах, а затем развернулась и направилась вперед по коридору. Ноги Катарины подкосились и она с трудом смогла открыть дверь. Оказавшись в безопасном одиночестве своей комнаты, она прикрыла глаза, чувствуя, как пульс бешено стучит в висках. О письме матери, дожидавшимся ее на столике в спальне, Катарина благополучно забыла.