— Да уж, — насмешливо протянул Яхве, — весьма прискорбно. И тысячи лет не прошло, а всё Общество Душ уже подчиняется кучке глупцов.
Резиденцию Совета Сорока Шести заливала кровь. Количество мудрецов сократилось ровно вдвое, шестёрка верховных судей испуганно жалась к стенам вместе с другими выжившими, и глаза их передавали лишь настоящий животный ужас. Возмущённо-гневные речи, полные высокомерия, давно уже не вылетали изо ртов тех, кто привык править всем Обществом. Оборвались в тот же миг, когда труп первого мудреца присоединился к остывающим телам бестолковой охраны, а внутренности украсили пол.
— Мир Духов действительно с древних времён опирался на аристократию, — спокойно продолжал Император, расколов череп очередному мудрецу. Теперь их осталось девятнадцать. — А Готей был всего лишь подразделением под пятой носителей благородной крови. Но должен отметить, что раньше вы, рождённые в Обществе, хоть что-то из себя представляли.
Вой двадцать второго убитого члена Совета ненадолго прервал речь Кайзера.
— Именно ваши предки были основной военной мощью Общества. До появления Ямамото Шигекуни и его головорезов, конечно же.
Двадцать третьего также распылили на рейши.
— Да, прискорбно, — качнул головой Бах, выпотрошив двадцать четвёртого. — Вы деградировали. Не в состоянии даже защитить себя. И такие, как вы, вздумали править всем огромным измерением, миром мёртвых? Паразиты вроде вас считали, что в праве решать, кому жить, а кому — нет?
Кровь двадцать пятого брызнула на следующих в очереди, которые не то что пошевелиться, даже вздохнуть лишний раз не могли из-за ужаса и чудовищного рейацу сына Короля Душ, несмотря на то, что тот и так его сдерживал.
— Прожившим бесполезную жизнь — бесполезная смерть.
Одна из присутствующих женщин не смогла сдержать истеричных рыданий, когда внутренности двадцать шестого коллеги стали сползать вниз по стене тёмными ошмётками в полуметре от её головы.
— Простые души, не знающие ничего, не помнящие даже о моём существовании, вы настолько жалкие, что умираете от одного лишь моего присутствия.
От возросшего духовного давления пять ближайших к Яхве членов Совета упали на пол и больше не шевелились. Тем, кому не повезло умереть мгновенно, задыхались и бились в судорогах, захлёбываясь собственными слюнями.
— Поразительно, что мусор, подобный вам, решился на такой опрометчивый поступок — приказать ликвидировать моих младших сыновей.
Головы шестерых верховных судей были отделены от тела. После того как Отец всех Квинси расплатился за покушение на детей своих и вдоволь насладился воплями этих паразитов, разумеется.
— Быть может, если бы прежде я оставлял в живых хоть кого-нибудь, ваши историки вписали бы моё имя в свои летописи. Девять — особенное число для меня, — хмыкнул Юба Бах. — Посмотрим, сработает ли в этот раз.
Из сорока мудрецов выжили лишь девять. И о том, что они не были уничтожены в тот день вместе с остальными, они очень горько сожалели до самого конца.
***
Ичиго с трудом открыл глаза и неопределённое количество времени тупо пялился в белый потолок. В голове была, мягко говоря, каша. Почему всё так болит и в целом ему настолько хреново? Что произошло вообще?
Осторожный осмотр лишь подтвердил догадки: он в палате класса люкс в Зильберне, тело лежит пластом на койке, а вокруг никого… не считая Аскина, спокойно расположившегося в кресле и попивающего свой фирменный кофе.
— А… Ас… — Куросаки, так и не сумев выдавить из себя нечто вразумительное, страшно закашлялся.
Накк ле Ваар, наверняка давно заметивший, что он пришёл в себя, и лишь дожидающийся, когда же он подаст признаки жизни сам, материализовался рядом мгновенно и подал кронпринцу стакан с каким-то наверняка лечебным варевом. Преемник Яхве даже не поморщился от отвратного вкуса: не до этого было, ибо тяжело пить, когда собственные руки плохо слушаются. А позволить кому-то поить себя, словно он дитя малое? Увольте!
Когда отвар наконец закончился, а стакан отправился на ближайшую тумбу, Ичиго почувствовал себя намного бодрее и посмотрел на разместившегося рядом на стуле друга.
— Чрезвычайно рад, что Вы пришли в себя, господин, — кивнул Аскин, но, наткнувшись на выжидающе-раздражённый взгляд, тут же продолжил. — Что Вы помните последним?
Куросаки нахмурился, изо всех сил напрягая память. Несколько дней до войны… Так, если один из элитных Штернриттеров сейчас спокойно сидит рядом, то ничего ужасного не произошло. С другой стороны, если здесь именно Накк ле Ваар, а не Юграм лично, то не значит ли это: что-то пошло не так и Грандмастер слишком занят? Война… Точно, он хотел поговорить с Рукией! И отправился в Каракуру вместе с Урюу, а там…
События восстановились в голове моментально, и Принц Света подскочил на месте с ругательствами. Но когда после резкого движения тело недвусмысленно заявило хозяину, что оно об этом думает, то сквозь стиснутые зубы вырвалось шипение.
— Что с Урюу? — прохрипел Ичиго, не обращая внимания на чёрные точки, заплясавшие перед глазами.
— Герр Исида в соседней палате, Ваше Высочество. Он ещё не очнулся, однако его состояние стабильно и жизнь вне опасности. — Чуть помедлив, Аскин осторожно добавил. — Вы помните, как спаслись, господин?
«Как спасся?».
Куросаки задумчиво склонил голову набок. Действительно, они с Урюу ни черта не успевали, а в таком замкнутом пространстве получить Банкаем Сой Фон в упор… Они не то что выжить не могли, даже их тела уцелеть не должны были.
«Тринадцать… Негласный лимит на Тень…
Открыть можно только через тринадцать секунд».
Вероятная картина выстроилась удивительно быстро.
Да, лимит на использование Тени существует. Это одна из тех причин, почему данная техника не подходит для боя. Но на самом деле запрет возможно нарушить, правда, этого избегают всеми силами, коль жить охота. Тень — таинственная материя. Находиться внутри долго нельзя, Империя потеряла немало новичков из-за их неосторожности. Тел многих не нашли. А тех, что всё-таки выловили… Быть может, кого-то лучше было бы и вовсе не находить. Никогда.
Все везунчики, что вернулись оттуда, больше не могли сражаться. Тень влияет на всю духовную оболочку, это правда, но, по сути, чем глубже во Тьму, тем больше парализует процессы жизнедеятельности. И наиболее остро реагирует мозг: нечеловеческая и непостижимая сила в этой прослойке между измерениями наносит клеткам непоправимые повреждения, вызывая или стопроцентное отмирание без шанса на восстановление, или восстановление с мутациями и отклонениями, что также исправить невозможно. Большинство вернувшихся навсегда остались недееспособными в различных проявлениях: кто-то стал всего лишь телом, чьё бесполезное и жалкое существование нужно поддерживать искусственно — фактически смерть при живых органах, — кто-то впал в безумие, тоже с вариациями. Чрезвычайно маленький процент продолжил жить более-менее полноценно. Тем не менее они все ушли в мирные профессии, стали торговцами или ремесленниками, ибо больше не могли служить в армии по причине подорванного здоровья — физического ли, психического ли.
Ичиго и Урюу в какой-то степени повезло.
Теперь Куросаки вспомнил. Как нарушил запрет, призвав Тень до истечения лимита безопасности. Как пихнул в проход Исиду вперёд себя: удар Джакухо Райкобена уже накрыл их, и Ичиго действовал на пределе своих возможностей, торопясь спасти не столько себя, сколько друга. В конце концов, у него регенерация не в пример лучше, не говоря уже о Блют Вене, одном из крепчайших в Ордене.
А ещё он помнил, как потерял сознание в этом мареве чёрной потусторонней силы.
О да, им просто сказочно повезло! Родиться истинными сыновьями Яхве — а кроме него зваться Повелителем Теней мог лишь первенец-Юграм — и быть Штернриттерами с буквой, то есть теми, кто испил крови Баха, тем самым получив ещё больший кусок души и силы Великого Отца. Лишь поэтому их совершенным духам-воплощениям, копиям Юбы тысячу лет назад, удалось перехватить контроль над телами и укротить Тень, чтобы найти выход и спасти хозяев. Это, в конце концов, была одна из их способностей — контролировать то, что являлось техниками Квинси, порой даже без мысленного вмешательства их обладателей.
Уходить в Тень дальше самого верхнего слоя слишком опасно. Оставаться в Тени дольше минуты слишком опасно.
Но Адо-джи и дух Урюу не смогли сориентироваться сразу, а вырубившиеся из-за полученных ранений в этом огромном взрыве парни потеряли всякий контроль и буквально уплыли. Туда,
в глубь Тьмы. Тем не менее хотя бы второй запрет не был нарушен. Первый непосредственно связан со вторым и пространственно-временными аномалиями: тебе может казаться, что прошло уже множество дней, во всех измерениях минуло всего лишь несколько часов, а по сути в глубине Теней ты плаваешь едва ли сотню секунд. То же произошло и с Принцем Света и его адъютантом: для всех прошло, судя по всему, не меньше суток с их исчезновения, сами они пребывали без сознания и ничего не понимали, но на самом деле в небытии плавали
меньше минуты.
При мысли о том, насколько же глубже безопасной нормы их утянуло, Ичиго самым натуральным образом передёрнуло.
Это ведь странно… Почему он не чувствует никаких фатальных изменений в своём организме от такого «приключения»?
Аскин, выслушав кронпринца, на поставленный вопрос лишь развёл руками.
— Вы сами сказали, господин. Вы с герром Исидой — истинные сыновья Его Величества, да ещё к тому же и Звёздные Рыцари. Тень сама по себе мало изучена в силу многих факторов, а уж о взаимодействии с ней избранных, вроде вас, я вовсе молчу.
Куросаки такому ответу не удивился, даже ожидал подобного. Так что с чистой совестью переключился на более важные вопросы, поставив мысленно заметку обязательно покаяться и поблагодарить Адо-джи, Эл-куна и Широ, которые подозрительно молчали в Вайсштадте. Наверняка и злились на него, и восстанавливались после утомительной, почти самоубийственной эпопеи: перехватить контроль над телом непутёвого хозяина и вытянуть его буквально из небытия — это вам не шутки.
— Ладно, — вздохнул Ичиго. — Теперь твоя очередь.
И стал сосредоточенно внимать Накк ле Ваару. Как оказалось, сегодня было уже шестнадцатое июня и минувшей ночью Ванденрейх атаковал Общество Душ.
— Погоди, — удивился преемник Яхве. — Но ведь Юграм с остальными только вчера должен был объявить Ямамото войну! А само нападение произошло бы сегодня-завтра. Что могло так повлиять…
Куросаки осёкся, и Аскин, глядя на его лицо, лишь тонко улыбнулся.
— Произошло непредвиденное, Ваше Высочество, и мы раскрыли себя на два дня раньше запланированного. Не печальтесь, едва ли изменения планов оказались фатальными. Не было иного выхода: не начни Империя действовать, многие солдаты сорвались бы. В конце концов, стерпеть нападение Шинигами на Принца Света было выше наших сил. Куда полезнее направить ярость и всю жажду крови на настоящих врагов, а не добиться внутреннего раскола тщетными попытками сдержать бурю. Никому явно не стало бы лучше, если бы особо, гм, вспыльчивые воины Рейха самовольно сбежали громить Сейрейтей, окончательно порушив все планы, и дали бы этим Богам Смерти преимущество.
Несчастный Ичиго лишь раздосадовано поморщился. О бездна, вот же дел он наворотил! Ещё кронпринц, называется! Да, разумеется, он ожидал от Шинигами подлянок, причём весьма и весьма нешуточных, но им всё равно удалось застать его врасплох. Козлы налетели на них в первую же минуту после прибытия в Каракуру. Потерял всякую осторожность, рыжий осёл! Сейчас Куросаки даже не мог с уверенностью сказать, действительно ли от Рукии ему пришло согласие на встречу. Грёбаный Маюри со своим грёбаным НИИ мог тупо скопировать один из её предыдущих ответов, не вызывая подозрений. Хотя и Ичиго хорош, почему он за всё это время так и не нашёл иного способа связи с Рукией, кроме чёртового денрейшинки Проводников Душ? Почему столь халатно позволил усыпить свою бдительность? Давай, молодец, пожинай то, что сам же и посеял!
— Ладно, — мрачно выдохнул он сквозь зубы. — Дальше.
Накк ле Ваар, видя далеко не радужный настрой господина, мудро отказался от идеи слегка поострить.
— Столкновение наших сил со сторонниками Готея в Мире Живых прошло вполне успешно. Герр Барро и герр Опи целы, почти две трети солдат вернулось обратно, а это, учитывая уровень их противников, уже хороший результат. Патрули Шинигами в Генсее были полностью уничтожены, тяжело ранены, но не убиты, некоторые из бывших лейтенантов и капитанов, и на данный момент Урахара Киске вместе со своими людьми и Вайзардами скрываются.
Штернриттер «A» лишь едва заметно кивнул: двигаться было всё ещё очень сложно и больно, а никаких отклонений от расчётов стратегов Империи он в отчёте не заметил.
— В Обществе Душ всё так же прошло по плану, — произнёс Аскин, попивая кофе из выуженной буквально из воздуха чашки. — Совет Сорока Шести фактически уничтожен, Главнокомандующий Ямамото мёртв, Сейрейтею нанесён огромный урон. Было захвачено четыре Банкая: Комамуры Саджина — фрау Бастербайн, Хицугаи Тоширо — господином Цан Ду, Сой Фон — герром НаНаНа Наджакупом и Кучики Бьякуи — достопочтенным Эсом Нодтом. Не считая, конечно, Занка но Тачи сотайчо, что сейчас принадлежит Его Величеству.
— Потери? — нахмурился Куросаки.
— С нашей стороны они не особо значительны. Убито пару сотен рядовых и несколько офицеров, примерно столько же получили ранения разной степени тяжести. К сожалению, также погибли четыре Штернриттера: Джером Гизбатт, Дрисколл Берчи и близнецы Ллойды.
Гибель кого-то вроде «R» или «O» неудивительна, пожалуй, даже закономерна: в конце концов, они были довольно сильны, но не незаменимы, а жертв не могло не быть. Однако Ройда и Лойда, примерных и верных солдат с уникальными способностями и хорошим стажем, действительно очень жаль. Хотя и их кончина, если уж говорить откровенно, тоже не вызывала шока. Всё-таки в первом вторжении им отвели чрезвычайно важную, почти ключевую роль. И они с самого начала знали, что умрут вместе, сражаясь против Ямамото Генрюусая и всех, кто вздумал бы мешать плану.
Ичиго не мог просто отмахнуться от мрачных мыслей: если бы он так чудовищно не сглупил, если бы они с Урюу участвовали в битве, пусть это, скорее всего, и обернулось бы для Куросаки невероятно тяжёлым психологическим испытанием, вполне возможно, что кого-то удалось бы спасти. Быть может, Гизбатт или Берчи выжили бы, вернулись бы домой верные бойцы Империи, к своим семьям и близким.
Чем больше силы и власти, тем тяжелее бремя ответственности. Чем выше сидишь, тем существеннее влияние, что ты оказываешь на судьбы и жизни всех остальных.
Ты уже давно не мальчишка, Ичиго. Неси свой крест достойно, Принц Света. Ты в ответе перед всеми теми, что почитают тебя как своего будущего правителя.
— Также стоит отметить, — как ни в чём не бывало продолжил глава ОТР, когда заметил вновь обращённый к нему взгляд Куросаки, потемневший, но внимательный, — что со стороны Готей-13 потери куда существеннее. Насколько нам известно, не стало примерно половины личного состава всей армии Шинигами. Практически полностью уничтожен тринадцатый отряд, больше двух третей бойцов потеряли третий, шестой и седьмой. Убиты два лейтенанта: Кира Изуру и Иба Тецузаэмон, остальные получили ранения разной степени тяжести. Сасакибе Чоуджиро погиб ещё при объявлении войны.
Аскин лишь на жалкую долю мгновения позволил себе бросить на кронпринца острый и оценивающий взгляд, а затем словно невзначай бросил:
— Кучики Рукия и Абараи Ренджи ранены, но живы. Впрочем, боеспособность Абараи и его шансы выжить, как и у некоторых других лейтенантов, на данный момент под вопросом.
Ичиго поморщился, но постарался больше ничем не выдать своих эмоций.
— Что насчёт капитанов? — постарался он спросить ровным голосом, но не то чтобы особо преуспел. Одна радость — Аскин хотя бы сделал вид, что ничего не заметил.
— Помимо Ямамото Шигекуни был убит всего лишь один капитан, Хицугая Тоширо. Ещё четверо, насколько нам известно, на волоске от гибели: Зараки Кенпачи, Оторибаши Роджуро, Комамура Саджин и Кучики Бьякуя. Последний повстречался с герром Нодтом и сможет ли принимать участие в дальнейших битвах… Ну, Вы понимаете…
Накк ле Ваар замолк и лишь снова отхлебнул из своей чашки. И так всё было ясно.
— Чего? Только Хицугая?.. — удивлённо вытаращился Ичиго, но почти сразу успокоился. — А, понял. Цан Ду.
Цан Ду, что ожидаемо, не подвёл. У Тоширо не было и шанса против Железного Рыцаря, известного своей дотошностью в следовании приказам и уставу. Воин, не умеющий миловать врагов и сдаваться. Тот, кто костьми ляжет, но не нарушит свой личный кодекс чести, но при этом не доводя до абсурда: один из последних китайских Квинси весьма прагматичен и практичен. Приказ убить при первой же возможности есть? Есть. Более того, личный приказ Его Величества Яхве. А вопросов нет никаких. И противника педантичного, ответственного и исполнительного Цан Ду тоже обычно вскоре не становится, даже если это ОВП, между прочим, единственный, которого следовало уничтожить как можно скорее.
Плюс, его Медальон был настроен на Банкай джубантай-тайчо изначально. Цан Ду самостоятельно выбрал себе цель и шёл к ней прямо по головам, придерживаясь приказов и устава. В этом весь он. И это даже не принимая во внимание, что нападение на наследника престола должно было нехило так выбесить обладателя шрифта «The Iron». Подобно всем верным солдатам Империи, Цан Ду безоговорочно придерживался идеологии Ванденрейха, благодаря которой Юграм и все его сподвижники успешно удерживали власть почти тысячу лет. К тому же Железный Штернриттер весьма гордился тем, что стал частью свиты Принца Света, и почитал это за честь.
У Хицугаи не было ни шанса, да.
— Однако меня всё равно больше удивляет тот факт, что Бьякуя вообще жив, — продолжил Куросаки. — Как и Зараки с Комамурой, если уж на то пошло. Кто взял на себя Кенпачи? И как Бамби и Базз с Эсом могли оставить своих противников в живых?
Потрясение кронпринца можно понять. Хоть Риттерам и намекали, мол, не торопитесь прикончить ребят с потенциалом сразу, иначе потом не с кем биться будет, но не совсем же им запретили убивать высший офицерский состав Готея! Ладно старейшие из тайчо выжили, вроде Уноханы, Кьёраку и Укитаке, веками прятавшие тузы в широких рукавах своих хаори, но эта сука Сой Фон? В свете последних событий Ичиго и сам был готов охарактеризовать себя как идиота, но не настолько же, чтобы не понять: взбешённые нападением на него Звёздные Рыцари наверняка бросились крошить всех в поле зрения в первую же секунду. Предводительница ОТО должна была пострадать в первую очередь как та неудачница, которой выпала доля нанести Принцу Света удар собственными руками.
— Зараки Кенпачи встретился в бою с близнецами Ллойдами. Он убил старшего, а младший добить его не успел, Главнокомандующий вступил в битву и заключительный этап плана пришёл в действие, — пожал плечами Накк ле Ваар. — Насколько мне известно, фрау Бастербайн и Базз-Би были несколько небрежны: даже имея данные о способностях противника, они всё же не смогли предусмотреть, что Комамура Саджин как представитель одного из последних нечеловеческих кланов Общества Душ имеет сверхъестественную выносливость и выживаемость, а Оторибаши Роджуро, обладая силой Пустых, смог дождаться помощи медиков даже в своём плачевном состоянии. Впрочем, капитан седьмого отряда и его лейтенант прикрывали отступление своих людей до последнего, в результате чего в данный момент Комамура Саджин находится на грани жизни и смерти, а Иба Тецузаэмон скончался от полученных ран. Капитан же третьего — не получил в подарок от нашего общего друга расплавленный череп исключительно благодаря тому, что его офицеры мужественно кинулись ему на помощь и погибли.
— Это понятно, — вздохнул Ичиго. — Но Бьякуя? В смысле, ты же знаешь, Эс…
Аскин понимающе закивал: нельзя было не заметить, что каждый раз при имени Кучики у Повелителя Страха практически буквально начинался нервный тик.
— В том-то и дело, — признал глава ОТР. — Он уничтожил почти весь шестой отряд и, обратив в бегство его остатки, принялся со смаком упиваться долгожданным, м-м, возмездием. А затем на место битвы прибыл лейтенант капитана Кучики, Абараи Ренджи.
С лица принца разом схлынули все краски. Накк ле Ваару больше не нужно было ничего говорить: Куросаки и сам прекрасно представлял, что после этого произошло.
Эса по приказу старика Яхве спас Юграм. Вытащил обречённого и медленно умирающего Нодта из Генсейской больницы в какой-то дыре и, забрав в Шаттен Берайх, даровал ему силу. Империя стала для Звёздного Рыцаря «F» спасительным светом. Ему дали всё: жизнь, её смысл, ресурсы для достижения целей. Он проникся идеалами Ванденрейха до глубины души: жил так, как полагается Квинси, следовал приказам и уставам Квинси, воспитывал солдат в этих же заповедях Квинси, презирал Пустых и Шинигами, вечных врагов Квинси, и боготворил тех, кому должно поклоняться каждому Квинси. Императора, его Регента и его наследника, конечно же.
Ичиго с кристальной ясностью понимал Эса, его логику и систему ценностей так же, как и то, что в свете нападения Общества Душ на кронпринца для Ренджи, в глазах Имперских Лучников — презренного Проводника Душ, посмевшего называть себя другом Его Высочества, не могло найтись участи хуже, чем встреча с Повелителем Страха.
— Герр Нодт так заигрался с ними, — продолжил Аскин, проницательно взглянув на бледного Штернриттера «A», — что не рассчитал время: пришла пора возвращаться обратно, Тень уже настойчиво звала назад и потому пришлось бросить растерзанные тела как есть. К ним ведь и подмога пыталась пробиться, но не преуспела — наш коллега расправился со всеми, хм, храбрецами, даже не сходя с места. Я думаю, герр Нодт пребывал в непоколебимой уверенности, что враги захлебнутся в собственной крови уже в следующую секунду, но целители подоспели весьма скоро. Хотя, — тихо произнёс Накк ле Ваар, помолчав, — это даже зря. Всё равно Кучики Бьякуя определённо точно не сможет больше сражаться. Его жизнь на волоске, как и Абараи Ренджи.
Ичиго, титаническим усилием воли разжав зубы, покачал головой. Как божий день ясно: Эс просто вне себя от одного лишь факта того, что ненавистные враги всё ещё смеют дышать. Наверняка сейчас рвёт и мечет, оставляя тех, кто под руку попался, то с сединой, то с инфарктом.
— Пока что всё идёт по плану, Ваше Высочество. А уже завтра…
— Да, — кивнул Куросаки, — это уже завтра. Даже не верится.
— И не говорите, — тихо хмыкнул Аскин.
В голове кронпринца мелькнула мысль, что отправить именно главу ОТР для присмотра за ним было чертовски мудрым решением. Кто, если не он, смог бы ответить на все вопросы преемника Императора? Ичиго порой и сам бы хотел знать, как Накк ле Ваар умудрялся быть в курсе всего и всегда. Осведомлённость на грани мистики. Но такие затмения быстро проходили, и Штернриттер «A» живо вспоминал, почему он всё же
не хотел знать некоторых вещей про Аскина.
Ичиго, как ему казалось, прикрыл глаза только на секунду, чтобы задать Накк ле Ваару следующий вопрос, но спустя мгновение уже тихо и размеренно дышал. Даже ток рейрьёку говорил: Куросаки спал.
Аскин же лишь молча покачал головой. Разговор выдался довольно длинный и нервный для Его Высочества. Всё-таки он очень серьёзно ранен и до сих пор недостаточно восстановился, даже со всей своей регенерацией.
Что же, по крайней мере, теперь главе ОТР больше не нужно мучительно думать, стоит ли говорить господину прямо сейчас о том, что произошло с Кучики Рукией после безуспешной попытки Шинигами его убить.
Аскин терпеть не мог приносить дурные вести. И уж тем более не хотелось обременять Ичиго-сама чувством вины ещё и за арест и пытки его удивительной девочки. Он и так чрезвычайно…
расстроен тому, как всё сложилось из-за этого клятого форс-мажора. Но разве мыслимо утаить от него подобное? Эта девочка чрезвычайно для него важна, это в состоянии понять даже такой пустоголовый чурбан как Базз-Би. Да и, ради всего святого, Принц Света столько сделал ради неё! Сколько раз спасал не просто жизнь, а душу? Её сердце? Скольких врагов среди Проводников Душ пощадил только лишь из-за края её тени за их спинами? В конце концов, ради неё он и вовсе…
— Впрочем, — усмехнулся Накк ле Ваар, — это уже не совсем моё дело.
Он взглянул на господина и совершенно не удивился тому, что следы беспокойства не покинули его лица даже во сне. За последние недели это недовольно-мрачное выражение вместо обычного спокойно-безразличного стало даже привычным. Да и до этого Аскину уже приходилось видеть его.
Ичиго-сама всегда начинал безостановочно и совершенно безотчётно хмуриться, когда не виделся с Кучики Рукией дольше суток.
— Это не моё дело.
Тысячелетний Квинси бесшумно поднялся на ноги.
— Но всё же позвольте мне помолиться за вас обоих, Ваше Высочество.
И так же неслышно покинул палату.
По окнам хлестал ледяной ливень. Из-за туч не мог пробиться ни единый луч солнечного света, оставляя в тенях бледное и напряжённое лицо наследного принца Незримой Империи.
***
Рукия очнулась под мерное пиканье аппаратов. Мутный взгляд упёрся в светлый потолок. До ушей доносились какие-то голоса, то громкие, то тихие, и смысл слов улавливался ужасно медленно и со скрипом.
— … нет!..
— Лейтенант, пожалуйста! Вам сейчас категорически нельзя вставать!
— Отпусти, отпусти меня! Широ-чан… Широ-чан там сейчас… — На миг высокий женский голос сорвался в отчаянные всхлипы, но в следующую секунду вновь наполнился безумным гневом и смертельной решительностью. — Я должна быть сейчас с ним!
— Лейтенант Хинамори!..
Неожиданно раздался звук открываемой двери. Все замолчали.
— Капитан… — севшим голосом выдавила гобантай-фукутайчо.
— Спокуха, Момо, — в своей обыденной манере протянул Хирако Шинджи, но Рукия даже в собственном удручающем состоянии уловила: в его голосе что-то ощутимо изменилось. Он был слишком… уставшим, невыразительным,
мёртвым для руководителя пятой дивизии, вечно весёлого поклонника джаза, умеющего убивать с улыбкой на губах. — Не дёргайся так, иначе раны снова откроются. Ты же хочешь встать на ноги побыстрее, верно? Если не будешь способна пройти трёх шагов, не упав в обморок от слабости, я тебя не то что в битву не отпущу, из этой палаты выйти не дам, так и знай.
Хинамори лишь быстро и поверхностно дышала, явно сдерживая новый поток слёз. Если бы Кучики повернулась в их сторону, она бы увидела, с какой безумной, до боли исступлённой надеждой Момо глядела в лицо своему капитану и не находила такого желанного ответа.
— Ты, — не в пример холоднее обратился Хирако к, очевидно, медику четвёртого отряда. — Убери это грёбаное Бакудо. У неё сломанных костей, как у тебя волос в носу. Имей уважение к старшим по званию, чёрт подери.
Неизвестный Шинигами молча подчинился, но по его дрогнувшей духовной силе Рукии сразу стало ясно: тот испугался.
До жути. Хотя кто бы не устрашился этого пробирающего до костей рейацу наполовину Бога Смерти, наполовину Пустого? Пусть он выполнял свою работу, но нарваться на гнев кого-то настолько сильного…
Целитель торопливо покинул палату, а Кучики, с трудом повернув голову в сторону, увидела, как, слегка наклонившись, гобантай-тайчо, весь израненный и грязный, в свежих бинтах с ног до головы и одной рукой на перевязи, второй аккуратно гладил своего плачущего лейтенанта по волосам. Затрясшаяся от нового витка истерики Момо лежала на койке пластом, а все её конечности, казалось, сплошь загипсовали. Из правого глаза безостановочным потоком лились слёзы; левый был скрыт повязкой, стягивающей всю голову с этой стороны.
— Скажите… скажите, тайчо, Широ-чан… он…
Рукия видела, как медленно в Хинамори гасла надежда. Как сжались в кулак незагипсованные пальцы, потух огонь во взгляде, уступая место всепоглощающему отчаянию. Услышала, как с выдохом из груди бывшей однокурсницы и сослуживицы вырвался тихий, но оттого не менее леденящий нутро вой.
Хирако не должен был молчать. Не должен был так безмолвно и скорбно опустить голову, позволив печали отразиться в обычно нечитаемых глазах. Хирако должен был изогнуть губы в весёлой усмешке, хотя бы натянутой. И сказать нечто вроде: «Брось, Момо, ты же говоришь о
капитане Хицугае, помнишь?».
Вот только он не мог иначе. Не в его силах было заставить себя открыть рот и соврать Момо в лицо, успокоить её на несколько часов, чтобы затем вскрывшаяся правда разбила её, но на этот раз не так, как с Айзеном. На этот раз — бесповоротно. И уж тем более такой, как он, не мог произнести ни слова про чушь вроде гибели с честью, героизма и гордости.
Ведь таким, как Момо, не нужна была в действительности сохранность Сейрейтея. Не без любимых в этом проклятом Белом Городе.
Слипшиеся от крови светлые волосы упали на потемневшее лицо Шинджи, однако Рукия всё равно заметила. Заметила, как Вайзард поперхнулся собственными словами утешения, как сжал зубы почти до хруста и как зажмурился в бессилии.
Но ни на миг не прекратил успокаивающе гладить тёмные волосы Хинамори, как-то по-отечески нежно и осторожно.
На плечо Хирако опустилась чужая ладонь в успокаивающем и поддерживающем жесте. Тот одновременно с всё ещё слегка заторможенной Рукией перевёл взгляд на Мацумото Рангику. Та, судя по всему, лежала на одной из коек с самого начала, но очнулась лишь недавно. Лейтенант десятого отряда стояла с явным трудом, но неизвестно, какая ноша на её плечах пригибала к земле с б
ольшей силой: многочисленные раны, включая сломанную в нескольких местах правую руку, или смерть её обожаемого капитана.
— Ну, а ты-то куда, дура? — как-то совсем невыразительно произнёс Шинджи, глядя на пошатывающуюся блондинку. — Ложись обратно.
Та лишь молча покачала головой, попыталась присесть у кровати Хинамори, но неуклюже завалилась набок и, если бы не реакция подхватившего её гобантай-тайчо, точно упала бы. Теперь Рукия заметила: правая нога у Мацумото тоже была загипсована. Впрочем, на попытку Хирако оттащить её обратно к своей постели джубантай-фукутайчо отреагировала резко отрицательно, молча вцепившись здоровой рукой в койку Момо.
— Рангику-сан… — выдавила последняя дрожащим и срывающимся голоском, когда наконец заметила возню прямо перед собой.
«Хинамори», — беззвучно шевельнулись губы Мацумото. Судя по плотно забинтованной шее, она просто не могла выдавить из себя ни звука. «Пытались горло перерезать, что ли?..», — отчего-то подумалось Кучики.
Теперь утешать Момо принялась Рангику. А Рукия не сразу осознала, что Хирако смотрит на неё в ответ так же пристально, как и она — на него.
— Рад, что ты очнулась, Рукия-чан, — негромко проговорил он, поворачиваясь к ней и отрывая наконец обеспокоенный взгляд от своего лейтенанта.
А она лишь продолжала смотреть. Молча и устало.
Капитан пятого отряда медленно склонил голову набок, не переставая внимательно разглядывать её, и, возможно, даже сказал бы ей что-то, если бы не внезапно распахнувшаяся дверь.
— Ох, извините! — пролепетал буквально ввалившийся в палату офицер, с трудом удержав в руках металлический поднос с медикаментами.
— Ханатаро… — удивлённо прохрипела Кучики.
Ямада каким-то удивительным образом мгновенно подобрался и подскочил к ней.
— Ах, Рукия-сан, Вы очнулись! — с облегчением воскликнул он. — Слава богу!
Джусанбантай-фукутайчо взглянула на него мельком, лишь немногим более тепло, чем на Хирако, и вновь покосилась на Вайзарда. Но тот, наколдовав прозрачный барьер вокруг койки Хинамори, препятствующий кому-либо как подслушать Момо и Рангику, так и побеспокоить их посторонним звукам, только и сделал, что едва заметно кивнул Кучики и вышел прочь.
Вот только его последний взгляд, брошенный через плечо, пробрал её до самых костей.
Да… Как капитан мог не заподозрить её? Весь отряд уничтожен, и только она — возлюбленная высокопоставленного
Квинси — выжила, выстояла против лидеров армии
Квинси.
Почему жива потенциальная предательница, когда верные Готею солдаты гибли пачками? Почему, если она на их стороне, её бросили в луже собственной крови на месте побоища? Почему…
— … Рукия-сан?
Та медленно моргнула, вырываясь из плена своих мрачных мыслей, и так же заторможенно перевела взгляд на Ханатаро.
— Вам нужно отдохнуть, Рукия-сан, — седьмой офицер мягко улыбнулся.
С кругами под глазами, в медицинской форме и с непоколебимой решимостью спасать чужие жизни, пока жив сам, он по какой-то причине всё ещё возился рядом с ней.
— Рукия-сан, — наконец, произнёс он, странно замирая с какими-то микстурами в руках. — Наверное, я не имею права спрашивать, но… Это правда? То, что Ичиго-сан на стороне тех, кто напал на нас?
Кучики на миг зажмурилась и едва сдержала горькую усмешку.
Ичиго на стороне
врага. Смешно. Эти Святые Лучники вырастили его, кому как не ей знать, насколько он любил свою семью. И тем не менее существовала огромная разница между ситуациями: «Моя
община хочет войны с Обществом Душ и поэтому я буду сражаться с Шинигами» и «Проводники Душ — мои враги и поэтому
я хочу и буду сражаться с ними».
Рукия была бы дурой, если бы не понимала: правда — это второе. Потому и смешно. Ведь Шинигами
сами сделали Куросаки Ичиго своим
врагом.
Нет, не когда подстроили попытку убийства в Каракуре. Не когда ОТО начал за ним шпионить, а НИИ — пытаться затащить его на операционный стол. Даже не когда Ямамото-сотайчо посмел приказать ему бросить в лапах Арранкаров свою названную сестру.
В тот день, когда за Кучики Рукией прислали конвой и вынесли смертный приговор, Ичиго
уже обнажил против Готея своё оружие и был готов биться до конца.
Рукия знала. Рукия видела, как он смотрел на всех Богов Смерти вокруг неё. Какими выжидающими были его взгляды в адрес Ренджи и Бьякуи-нии-сама: если бы они, те, кого она сама почитала за своих близких,
снова подвели её, не оправдали
его и её доверия, он не проявил бы милосердия во второй раз. Как скрывал под нейтрально-дружелюбной маской истинное пренебрежительно-презрительное отношение ко всем остальным: ведь сейчас они относятся к ней доброжелательно и уважительно, как к товарищу… А раньше? Когда её объявили преступницей первого класса и приговорили к смерти? Кто-нибудь вступился за
товарища?
Тринадцать Придворных Защитных Отрядов. Однажды их погубит собственная разобщённость и гордыня.
Так говорил Ичиго. И, кажется, это время пришло.
Рукия всё помнила. Ренджи до последнего ожидал, что её спасёт Бьякуя-нии-сама, а когда понял, что подобного от капитана не дождаться, решился восстать против Общества Душ только после мнимого поражения Ичиго Онмицукидо и захвата его и его товарищей в плен. Укитаке-тайчо сразу же начал действовать, когда болезнь вновь временно отступила, и опоздал бы, не смог бы её спасти, если бы не Ичиго. Кионе и Сентаро, хоть и хотели ей помочь от всего сердца, без капитана тринадцатого отряда едва ли всерьёз на что-то решились. Кьёраку следовал исключительно за Укитаке, а его лейтенант Исэ Нанао — за ним самим. Ямада Ханатаро бросился ей помогать по собственной воле, даже толком не зная её, чего от тщедушного и робкого Шинигами совсем нельзя было ожидать, но и он едва ли на что-то решился бы, не попадись ему на пути безбашенные и уверенные рьёка.
Рукия была благодарна, правда. Но она не могла отрицать реальность.
— Я не знаю, Ханатаро, — наконец, произнесла она, глядя прямо в лицо этому честному и наивному мальчишке, который когда-то безрассудно доверился рьёка в белых одеждах, проникнувшись их добротой и благородными намерениями.
И, как и все предыдущие разы, когда ей приходилось что-то скрывать о Квинси,
ради Ичиго, внутри ничто не дрогнуло от этой наглой лжи.
— Из моего отряда… — спросила Кучики, набрав в грудь побольше воздуха, словно это могло придать ей смелости и стойкости, но в итоге голос сорвался и она лишь надрывно закашлялась.
Ямада метнулся к ней с водой и, пока она не без труда утоляла жажду, молчал как рыба. Лишь её прямой и требовательный взгляд заставил его, слегка побледнев, уставиться куда-то в сторону.
— Жизнь капитана Укитаке вне опасности, его раны носят поверхностный характер, — тихо произнёс он. — Третьих офицеры Котецу и Коцубаки сейчас оперируют, их состояние критическое и всё ещё не стабилизировано.
И снова замолчал, скорбно опустив голову.
Другой ответ Рукии не требовался.
Ханатаро честно пытался её отвлечь, пока шустро проводил осмотр и кое-где даже латал медицинскими Кидо, хотя при наверняка огромном количестве раненых ему не стоило тратиться на такую, как она. Он говорил, сколько рёбер у неё сломано, «но это ничего страшного, Рукия-сан!». Повторял, что, должно быть, ей невероятно повезло получить столько повреждений, но при этом ничего действительно смертельного, да ещё и дождаться помощи, не загнувшись от потери крови при её мизерных остатках духовной силы.
«А он знал, что делал», — мысленно горько усмехнулась Кучики, вспоминая льдисто-голубые глаза и равнодушный голос её последнего… противника? А может ли он таковым называться, если она даже не сопротивлялась-то толком?
— Всё поправимо, Рукия-сан, Вы совсем скоро встанете на ноги, — со светлой улыбкой говорил Ханатаро, меняя ей повязки, пока она смотрела на него и думала, что следующей атаки он, скорее всего, не переживёт. Впрочем, как и многие другие.
Она гнала от себя подобные мысли. Ведь ещё не всё кончено. Ведь до сих пор есть Ренджи и Бьякуя-нии-сама — о них она тоже спросила, несмотря на убивающий её изнутри страх возможного ответа, — Кионе и Сентаро, капитан Укитаке.
Пока что рано выбрасывать приевшуюся маску обычной Шинигами, госпожа лейтенант тринадцатого отряда. Вам ещё есть за что сражаться на этой стороне.
Терпите, лейтенант, терпите. И не дёргайтесь так, даже если Хирако Шинджи, Мацумото Рангику и им подобные бросают на вас эти взгляды.
Взгляды, отражающие кровавые битвы и потери тех, кому повезло умереть раньше всех оставшихся несчастных.
***
— Ты помнишь «Кайзер Гезанг»
[1], Ичиго?
— «Заточённый Император Квинси через девятьсот лет вернёт Себе Свою душу. Ещё через девяносто лет вернёт Себе Свой разум. Ещё через девять лет вернёт Себе Свою силу. И ещё через девять дней Он вернёт Себе Свой мир», — продекламировал Куросаки недрогнувшим голосом. Лишь золотисто-карие глаза сверкнули на невозмутимом лице, внимательно и неотрывно наблюдая за Яхве.
Бах стоял к преемнику спиной, у огромного окна в собственных покоях, устремив взгляд на бесчисленные белые обледеневшие здания древней столицы Квинси. Прекрасный вид отсюда, из Зильберна, открывался глазу, хотя после Общества Душ и Мира Живых могло показаться, что здесь не хватает красок: зелени, небесной синевы, банально клочка земли, не покрытого снегом. В Шаттен Берайхе редко можно было застать тепло, даже сейчас, в середине июня, а уж тем более ясный день, когда бледное небо не скрывали громады туч, такие же бело-серые, как и практически всё в Теневой Зоне.
Смотря вдаль на жилые дома, магазины, улицы и немногочисленных в такой час прохожих, Ичиго думал о том, что вот уже почти тысячу лет Квинси жили в ожидании. Когда они смогут поквитаться с Шинигами, наконец вырваться отсюда, из вечно негостеприимного ко всему живому искусственного измерения, где они были вынуждены скрываться поколениями, чтобы выжить.
Минули обещанные «Песнью об Императоре» девятьсот девяносто девять лет. А сегодня пошёл отсчёт последним девяти дням из пророчества.
Думал ли старик Яхве о том же самом? Или же вместо панорамы древнего города, бывшего некогда столицей Лихьтрейха, вглядывался в картины вновь открытого ему будущего?
— И ты никогда не задумывался, зачем? К чему мне завоёвывать мир, развязывать новую войну, однажды уже проиграв Шинигами?
Бах обернулся через плечо, одарив Принца Света взглядом одновременно шести зрачков, и едва заметно усмехнулся.
Ичиго точно так же тихо хмыкнул в ответ. Разумеется, оссан уже знал, что он скажет, как и всё, что кронпринц хотел спросить. Старику Яхве не нужно было слышать это в настоящем, он лишь хотел к чему-то подвести своего преемника и, скорее всего, поведать что-то самому.
Впрочем, Куросаки не собирался ломать правила этой маленькой игры.
— Раньше мне было достаточно твоего слова. Надо значит надо, — едва заметно пожал Штернриттер «A» плечами. — А затем я понял. Это становится очевидным, если хотя бы немного подумать и оглядеться вокруг. Взглянуть на этот несовершенный, несправедливый и жестокий мир во всей красе его нелепой и бессмысленной системы.
Ичиго вспомнил историю Яхве и всех Квинси, однажды рассказанную ему Юграмом и позже дополненную самим Бахом, а также Адонаем. Сын Короля Душ был рождён со знанием того, кто он такой, и всё же, несмотря на божественное происхождение, был по сути слепым, глухим, немым и совершенно не способным к выживанию куском мяса. Лишь его уникальная сила — способность даровать другим часть своей души — позволила ему выжить и стать тем, кто он есть сейчас. Благодаря поглощению чужой памяти, опыта и навыков сын Бога, нарёкший сам себя Яхве, прекрасно понимал людей, но не сразу понял, что он не просто умно и проницательно, на грани гениальности, логически просчитывал вероятные исходы событий, а по-настоящему видел будущее. Накопленные столетиями мощь и знания, здоровое тело с нечеловеческой силой, свобода жить и власть влиять на окружающий мир, не будучи прикованным к постели, — Бах вовсе не собирался всё это терять. И для этого ему пришлось возглавить всех Квинси.
Народ Белых Монахов появился непроизвольно, Яхве, невольно раздавая всем окружающим части своей души, и подумать не мог, что буквально за пару веков образуется целая община людей с уникальными способностями, намертво связанная с ним самим. Иронично, но закономерно: Яхве Юба Бах обрёл всю свою мощь исключительно благодаря Квинси. Души простых людей не могли в полной мере исцелить его, как и даровать силу для сокрушения его врагов. Смертные, изначально рождённые с частицей его души, унаследованной от предков вместе с плотью и кровью, даровали ему несравнимо больше энергии. А со временем Яхве изобрёл способ делиться куда более значимой частью души, выжигая в чужой Священную Букву. Так появились первые воины, позже наречённые Звёздными Рыцарями. После смерти души Квинси возвращались к своему прародителю, отдавая огромное количество энергии. Про Штернриттеров же и говорить не стоит, хотя тот факт, что далеко не каждый способен выдержать гравировку шрифта, уже совсем другой вопрос.
Иронично, но закономерно. Без Квинси Яхве потерял бы всё. Он мог поглощать силу чужих душ, лишь слив с этими душами часть своей собственной, и чем значимее была эта часть, тем эффективнее он мог распорядиться полученной энергией. Если бы однажды Квинси не стало, Бах вернулся бы к своему первоначальному состоянию — жалкому и беспомощному существу, обречённому на медленную и мучительную гибель.
Именно поэтому ему пришлось стать Императором, объединив всех Квинси под своим началом. Шинигами узнали о существовании людей со способностями, которых у них по определению не могло быть. Впрочем, неудивительно, что узнали: ведь Квинси угрожали балансу между мирами одним лишь фактом своего существования. Истребление Пустых, которым Святые Лучники промышляли по целому ряду причин, — лишь вершина айсберга. Правда в том, что Яхве не создавал никакого отдельного круга реинкарнаций внутри расы Квинси: это в принципе ему невыгодно до абсурда. А потому все новорождённые Лучники — это простые души, которые в прошлом могли быть и людьми, и Пустыми, и Шинигами. Вот только родившись Квинси, они автоматически выпадали из круга перерождений и после своей смерти не возвращались туда, а становились частью Яхве.
Шинигами восприняли новую угрозу, в потенциале едва ли не б
ольшую, нежели Пустые, весьма близко к сердцу и принялись истреблять Белых Монахов. Впрочем, без особой прыти из-за внутренних проблем Общества Душ, что дало Яхве необходимую фору. Первый Квинси объединил всех Лучников под своим началом, хоть и не всегда гуманными методами, захватил земли Мира Живых, построив Империю, и собрал армию. Квинси, изначально обречённые на вымирание, теперь были способны не только с горем пополам отбиваться от Пустых и Богов Смерти. Они стали Лихьтрейхом — силой, с которой пришлось считаться даже Сейрейтею. Так началась Первая Война.
Казалось бы, вот оно, всё на поверхности. Война — лишь следствие борьбы Квинси за выживание. Но это далеко не единственная причина, почему Яхве так рвался ко Дворцу Короля Душ.
«В чём смысл?», — спрашивал себя он, оглядываясь вокруг.
«Зачем?», — думал он, глядя на смертных, Пустых и Шинигами.
«Ради чего?», — гадал он, отбиваясь и отбивая своих людей от Богов Смерти.
Люди рождались, бестолково влачили свои короткие и зачастую несчастные жизни, умирали, попадали в Общество Душ, где шансы на достойное существование были едва ли не более мизерными по сравнению с Миром Живых, а затем вновь «умирали» для Общества, возрождаясь в Генсее, где всё начиналось сначала. Души, выпавшие из этой системы, вариантов практически не имели. Грешники попадали в Ад, где сотни лет мучений растягивались почти на вечность ужасной агонии, пока душа не сгорала полностью, обратившись в прах, став частью бескрайних безжизненных пустынь. А все остальные были обречены на жалкое и бесцельное существование Пустых, это уродливое олицетворение бессмысленных насилия и жестокости, наполняющих весь мир, чьё предназначение ограничивалось бесконечным ожиданием Занпакто Шинигами, чтобы или вновь влиться в систему, или оказаться в Джигоку.
И если бы эта самая проклятая система имела хоть каплю смысла!
За что грешники получают такое наказание? Как души вообще распределяются на грешников и всех остальных? Почему есть Ад, но нет Рая? О каком балансе и какой справедливости тогда вообще может идти речь?
Говорят, люди — любимое Божье творение, однако они слабы и никчёмны. Пустые существуют ради их убийства, а Шинигами — их защиты. Но и те, и другие сами произошли от простых человеческих душ. Это иронично: наглядно показывает, что люди создают себе проблемы сами, и доказывает, что свет и тьма есть в каждом. Но если бы всё было так!.. Пустые страдают и заставляют страдать всех, до кого только дотянутся. Шинигами же должны спасать от Холлоу всех: окружающих и самих Пустых, очищая их души. Но ради чего, если в итоге они для мироздания лишь цифры, единицы, исчисляемые сотнями тысяч и больше, которые надо сохранять в балансе на двух чашах весов? Никому нет дела до их страданий, до их сердец — того, что жалкие смертные помышляют смыслом своих мимолётных жизней.
Общество Душ, мнимый Рай со своим войском мнимых Богов Смерти, прогнило насквозь. И если раньше аристократы, так называемые чистые души, ещё ни разу не прошедшие сквозь круг реинкарнации, изначально рождённые в Обществе и бесконечно далёкие от бытия простых смертных, хоть что-то из себя представляли, то сейчас в подавляющем большинстве являлись весьма жалким зрелищем. Казалось бы, вся власть в руках Готея, тех, кто знает, что такое Руконгай, тех, кого должна была задеть тотальная несправедливость Общества, где процветает неравноправие хуже, чем в Генсее, где души распределяются абсолютно беспорядочно, где невинные дети могут попасть в последние районы Руконгая, слабо отличающиеся от Ада, а не сделавшие ничего полезного за всю жизнь и способные на любую подлость взрослые — в благополучные первые районы. Но Шинигами мало того, что не стремились сделать существование руконгайцев хоть чуточку лучше, хотя многие из них не так давно и сами влачили жалкое существование за пределами стен Сейрейтея, они зачастую даже не защищали невинные души от Пустых при редких прорывах из Уэко Мундо.
Почему? Потому что если бы жители Руконгая, а в особенности обладающие выдающейся духовной силой, были сыты и счастливы, они не стремились бы стать Шинигами, чтобы банально не умереть от голода? Потому что армию нужно пополнять, даже если кадры на выходе из Академии чудом с обычным Пустым справляются, а в действительности едва ли годятся даже на пушечное мясо? Потому что нужно поддерживать этот клятый баланс между мирами и куда как проще позволять беднякам жестоко убивать друг друга ради глотка воды, чем собственноручно отправлять несчастных на перерождение? Почему Готей-13 подчиняется Совету Сорока Шести, удерживая на месте бесполезную, прогнившую систему?
И словно в завершение деструктивной и бессмысленно-жестокой картины мира Король Душ позволяет появиться Яхве. Зачем? Зачем порождать полубога с огромной силой, что одним своим присутствием рушит и без того хрупкий, неидеальный баланс? Зачем Он создал Своего сына, если обрёк на наиболее жалкую и отвратительную жизнь по сравнению со всеми остальными? Зачем позволил появиться народу Квинси, если они мешают всему остальному миру одним лишь фактом своего существования, вынужденные биться за право быть здесь, в этом бессмысленном и несовершенном мире, обречённые на эту войну, единственный и логичный конец которой — тотальное уничтожение или самих Квинси, или всех остальных с их проклятой системой? Яхве не понимал. Почему Создатель так жесток, несправедлив и непоследователен?
Почему Он создал мир
таким?
Ещё тысячу лет назад сын Короля Душ решил, что в этой войне на уничтожение он ни за что не проиграет. Яхве доберётся до вершины, до Дворца, до Трона, где восседает Он, бессердечный и жестокий Создатель, чтобы бросить Ему в лицо все свои многочисленные вопросы, пытавшие Первого Квинси веками, а затем сбросить Его оттуда и построить новый мир на руинах старого.
Истинный Мир — В
арвельт.
— Однако зачем мне тогда преемник, если я собираюсь стать единственным Богом этого мира и править вечно? — усмехнулся Яхве, почти слово в слово озвучивая те вопросы, что собирался задать Ичиго. — Почему я позволил этому самому преемнику, Принцу Света, вмешиваться в дела Общества Душ, дружить с Шинигами, наконец, полюбить Шинигами?
Куросаки даже не дёрнулся. Лишь на миг крепче сжал зубы, непоколебимо и упрямо глядя в нечеловеческие глаза Баха. В конце концов, он уже давно сделал свой выбор и с тех пор был готов держать за него ответ перед кем угодно.
— Жизнь — забавная штука, Ичиго, — лишь шире ухмыльнулся Император, вновь отворачиваясь к окну. — И с уникальной точки зрения я наблюдаю за ней благодаря своей «Абсолютной Власти»
[2]. Ещё тысячу лет назад я видел события, которые ныне лишь прошлое, настоящее и самое ближайшее будущее. Тогда, во время Первой Войны, ни у меня, ни у всего Лихьтрейха не было шанса достичь поставленной цели. Дело не только в невозможности пробиться ко Дворцу Короля Душ, а во мне. В моей силе, тогда недостаточной для победы над Королём. Понимаешь?
Поражённый Штернриттер даже не потрудился кивнуть, зная, что оссан всё равно
видит его удивлённое лицо. Дошло до кронпринца мгновенно; теперь всё обрело смысл. Ведь до этого Куросаки не единожды задумывался, почему всё сложилось так, как сложилось. Если тысячу лет назад Яхве имел ту же «Абсолютную Власть», что и сейчас, почему он тогда проиграл Ямамото Шигекуни? Почему не смог выманить Нулевой Отряд так же, как в этой войне? Почему позволил своей империи пасть на колени и этим обрёк весь народ Квинси на раскол, где одним повезло на долгие века оказаться запертыми, но живыми в Теневой Зоне, а другим — отчаянно сражаться за выживание с преследующими их Шинигами в Генсее, чтобы окончательно потерпеть поражение двести лет назад?
Потому что в действительности мощь «The Almighty» не была такой же, как сейчас.
Яхве не видел будущего с самого рождения. Его глаза по-настоящему
открылись, лишь когда он стал достаточно для этого силён. Так же и с двумя гранями «Абсолютной Власти»: способность не просто видеть, а влиять на будущее стала доступна ему только сейчас, после почти тысячелетия накопления силы.
Ведь, в самом деле, несмотря на чудовищные раны, что нанёс Императору Банкай Ямамото в их первой битве, не могло же ему действительно потребоваться буквально девятьсот девяносто лет для того, чтобы встать на ноги? Более того, после проигрыша Главнокомандующему в Первой Войне Яхве со всеми своими повреждениями ещё и умудрился создать Теневую Зону, буквально вырвав из Мира Живых всю столицу Лихьтрейха. То есть он сразу после близкого знакомства с Занка но Тачи подчинил себе Тьму между мирами, создал искусственное измерение в тени Сейрейтея, там, где отродясь было лишь отражение Белого Города Шинигами в межмировом подпространстве, невероятным образом превратил физические частицы всего города и всех его жителей в духовные…
На бесконечно долгий миг у Ичиго закружилась голова от осознания.
— Верно, — одобрительно кивнул Бах, всё ещё не отрывая всевидящего взгляда от панорамы столь древней и столь много пережившей столицы. — Девятьсот лет на то, чтобы прийти в себя после создания Шаттен Берайха, а также полностью подчинить себе Тьму между мирами и синхронизировать с ней свою силу. Ради этого пришлось согласиться на многовековой сон, но так энергия накапливалась даже быстрее и не распылялась на мелочи. Хьёсубе Ичибей, конечно, древнее чудище и Бог Смерти, единственный выживший из всех желающих прикоснуться к изнанке мироздания, но его слова о том, что вся тьма мира принадлежит ему, настолько самонадеянны, что мне смешно до сих пор, хоть я и услышал их впервые ещё тысячу лет назад в своих видениях.
— И параллельно с этим ты поглощал силы вернувшихся к тебе душ Квинси, всех, кто умирал в Генсее и Теневой Зоне, — дополнил Куросаки, пристально вглядываясь в широкую спину оссана, скрытую чёрным плащом. — А дальше…
— … девяносто лет как окончательный этап накопления силы сразу из двух источников — Тьмы, что откликалась на мой зов, и Квинси, чьё существование неизменно меня поддерживало и питало. И наконец…
— … последние девять лет, в течение которых ты осваивался с полной силой «The Almighty», но не мог по-настоящему её использовать, иначе потерял бы контроль над прежде не доступной тебе мощью. Тогда взбесились бы все розданные другим части твоей души, что стало бы катастрофой для всех Святых Лучников.
— Никто не вымер бы в одночасье, но, боюсь, со Штернриттерами, носителями более значимых частей моей силы, было бы покончено, — кивнул Яхве.
— Должен признать, — протянул в ответ Ичиго, — идея спрятать основу своего великого плана-пророчества в фольклоре на случай форс-мажора вроде потери части памяти об увиденном когда-то была воистину гениальна.
И Император, и Принц Света одновременно едва слышно хмыкнули. Разговаривать подобным образом оказалось весьма забавно: Куросаки, даром, что будущее видеть не мог, без труда подхватывал реплики Баха, который как раз-таки превосходно знал все пути развития диалога и лишь с любопытством следил, какой вариант на очередном повороте выберет его сын.
Однако время шуток подошло к концу.
— Я предвидел всё это ещё тысячу лет назад. Всё, кроме тебя, Ичиго. Кто бы мог подумать, что моё собственное дитя в итоге может оказаться камнем преткновения.
Наконец Кайзер оторвал взгляд от окна и полностью повернулся к замершему статуей Куросаки.
— Будущее исходит из одной временн
ой точки точно бесчисленные песчинки, рассыпающиеся на ветру. При этом каждая песчинка может рассматриваться как «будущее». Следовательно, существует столько же «вероятностей», сколько тех песчинок. Изменить будущее означает не более чем перескочить с одной песчинки на другую. Я смотрю на них с высоты и потому ясно вижу каждую из них. Понимаешь, Ичиго? Ещё во время Первой Войны я заглянул в далёкое будущее и понял: камень преткновения — это ты.
Яхве коротко, но не особо весело хохотнул.
— Существовало столько вероятностей… Куросаки Ичиго — Шинигами, надежда и опора Сейрейтея, Куросаки Ичиго — глава Эспады и венец эволюции Пустых, Куросаки Ичиго — Владыка Уэко Мундо, в конце концов, Куросаки Ичиго — Эмма Дай-О, Король Ада и Повелитель грешников. А также тысяча и один вариант, где ты так и не родился, где не сложились у Айзена карты с твоими родителями, ведь в той истории было столько деталей, великое множество моментов, где всё могло пойти наперекосяк.
Всевидящие глаза с шестью зрачками вперились в бледное лицо наследника престола.
— Но вероятность твоего становления Квинси, более того, Штернриттером, Принцем Света… была настолько мала, что я, должен признать, даже толком её не рассматривал, уж не обессудь. Куда больше меня беспокоил самый распространённый вариант будущего из всех возможных, где легендарный Шинигами Куросаки Ичиго вырывал у меня победу над всем миром буквально из рук и становился причиной моей смерти.
Звёздный Рыцарь «A» на этом моменте не сдержался и заскрежетал зубами, сжав кулаки. Как-то слишком живо вспомнился тот далёкий день в Сейрейтее, когда, сбегая из плена, им с Урюу и Гандзю пришлось нацепить на себя шихакушо, чтобы слиться с толпой медиков четвёртого отряда и незаметно свалить. На миг Ичиго представил, как это могло бы быть: носить чёрную форму Богов Смерти, размахивать Занпакто, прыгать в Шунпо, очищать души Пустых… и служить очередным безмозглым винтиком поганой, проклятой, бессмысленной системы.
К горлу немедленно подкатила тошнота, а самого кронпринца по-настоящему передёрнуло. И что, он правда смог бы закрыть глаза на уродливую реальность? Смог бы уверовать в величие, мать его, Готея, что всё так и должно быть в чёртовом Обществе Душ, этом образце жестокости и несправедливости?
— Однако двадцать девятое марта четырнадцать лет назад, — продолжил Яхве, а Ичиго вздрогнул, услышав злополучную дату, — стал для меня днём сюрпризов. Ко мне вернулись души трёх Квинси из рода Куросаки, и так я узнал, какой вариант будущего превратился в настоящее. Можешь не спрашивать, почему всё так вышло, я и сам не знаю: не стал в своё время прослеживать цепочку сложившихся деталей, которые привели к трагедии.
— Для существовавшей тогда семьи Куросаки — да, к трагедии, — ровно произнёс Штернриттер «A», — а вот для тебя и, пожалуй, для всей Империи очень даже удачно сложившиеся обстоятельства. Ведь камень преткновения таковым больше не являлся, верно?
— Скажем так, — хмыкнул Бах, — получилась весьма занятная развилка вероятностей. Если бы я упустил этот шанс, всё вновь свелось бы к самому распространённому варианту: легендарный Шинигами Куросаки Ичиго опять спасает Общество Душ и выполняет за Готей и даже Нулевой Отряд их работу, избавляясь от мятежников в лице меня и моего народа, как и от других до нас. Хотя должен сказать, что детство и юность у тебя были бы куда мрачнее, чем в большинстве других вероятностей, тебе определённо не понравится послушать о них.
— Но ты свой шанс не упустил, — невесело хмыкнул кронпринц.
— Было бы грешно так оплошать, — широко усмехнулся Император. — Девяносто лет ещё не подошли к концу, в тот период времени я всё ещё был прикован к постели и погружён в собственный внутренний мир и потому обращал мало внимания на реальность. Однако в конце концов был вынужден взять себя в руки и, пользуясь щедро предоставленной силой Хашвальта, наконец отдал ему тот самый приказ — всеми правдами и неправдами доставить тебя в Теневую Зону и объявить моим преемником.
— И Юграм исполнил его ночью двадцать второго октября, — кивнул Ичиго. — Но к чему было ждать больше полугода?
— Это не Хашвальт ждал, — фыркнул Яхве, — и даже не я. Столько времени мне понадобилось, чтобы заставить свой разум хотя бы ненадолго вернуться в реальность. Впрочем, я это слабо осознавал. Такое происходит, знаешь ли, когда ты веками погружён в коматозное состояние.
— И всё же, — вздохнул Куросаки, — это не объясняет, почему ты сделал то, что сделал.
Ведь Бах не просто позволил ему, наследному принцу, неоднократно вмешиваться в дела Общества Душ, когда Куросаки только вздумается, хотя именно последний раз и спровоцировал Совет Сорока Шести отдать тот чёртов приказ об их с Урюу ликвидации. Кайзер дал Ичиго зайти настолько далеко: завести отношения с аристократкой первого порядка, офицером и впоследствии лейтенантом Готея, фактически вести двойную жизнь. И при этом Яхве спасал репутацию Куросаки перед всей Империей, пустив слухи про секретные миссии различной степени важности и сложности. Бесспорно, наследник престола добыл весьма и весьма ценные сведения, однако…
— Разумеется, — продолжил он, — я не жалуюсь, большое спасибо тебе за это. Но я… не понимаю, оссан.
— Я ведь уже говорил: я предвидел всё, кроме тебя, Ичиго.
Штернриттер «A» широко распахнул глаза, удивлённо воззрившись на Яхве. Впервые на его памяти за все эти годы старик не ухмылялся насмешливо, а… улыбался?.. По-настоящему. Немного устало, но так…
удовлетворённо.
— Камень преткновения стал краеугольным, — продолжил Император, всё так же улыбаясь и словно не замечая потрясения юного Звёздного Рыцаря. — Из-за того, что я даже толком не рассматривал этот маловероятный тогда вариант будущего, я мало что знал о том, как ты будешь жить в Ванденрейхе, каким ты в итоге станешь. Меня более чем устраивал уже сам факт того, что из угрозы ты превратишься в усиление моей армии, да и не только. И я совершенно позабыл о том, что видел,
насколько ты изменишь всех нас.
— Нас?.. — выдохнул Куросаки, уже даже не пытаясь сдержать своего удивления и недоумения.
— Меня, — пояснил Бах, и, если бы не абсолютно серьёзный тон, Ичиго даже решил бы, что над ним по меньшей мере смеются. — Штернриттеров. Весь Ванденрейх. За почти четырнадцать лет на посту Принца Света ты совершил немыслимое — заложил основу новой Империи и, более того, подарил ей будущее, изменив мои планы.
Яхве добродушно хмыкнул в усы, наблюдая за активной работой мысли на лице преемника.
— Видишь ли, в случае моей победы и становления новым Королём Душ у меня отпала бы всякая необходимость в Квинси. Я не видел им места в новом мире, который хотел построить. Они бы сыграли свою роль моего вспомогательного инструмента, а я стёр бы любые следы их существования, как и Пустых, Шинигами, всей прежней системы. И, разумеется, с благодарностью вспоминал бы детей своих, правя Варвельтом. Эдак раз в десять тысяч лет точно.
У Куросаки натурально пробежал мороз по коже, но, в действительности, подобного он даже ожидал. Достоверно не знал, конечно, но догадывался точно. Ведь если оссан хотел на самом глобальном уровне сокрушить всё прежнее мироздание до основания, то воистину не в его характере цепляться из сентиментальных чувств за обрывки прошлого.
— Но, наблюдая за тобой все эти годы, Ичиго, я понял, что не смогу уподобиться этому слепцу, Королю Душ. Было бы более чем лицемерно обвинить его в порождении этой жестокой системы, что сейчас зовётся устройством всего мира, и при этом самому беспорядочно и бессердечно снести всё существующее, не отличая зёрна от плевел.
Бах слегка склонил голову набок.
— Почему я позволял тебе идти собственным путём? Потому что наблюдать за тобой было забавно и весьма познавательно. Сейчас я наконец разглядел то, что люди называют «судьбой». Ну разве не любопытно? Несмотря на все чудовищные различия между вероятными исходами, определённые события всё равно происходят. То же я наблюдал и в твоей судьбе, Ичиго. Если бы я не дал тебе идти своим путём, едва ли ты стал бы тем, кем являешься сейчас.
Не столкнись Принц Света с несправедливостью Общества Душ лично, смог бы он понять мотивы Яхве так, как он понимает их сейчас? Не пройди он через то, что прошёл, научился бы миловать тех, кого так жаждал убить, и казнить тех, кого хотелось пощадить? Смог ли бы смириться со своим шрифтом и овладеть Фольштендигом без всех этих битв насмерть? В конце концов, смог бы уговорить Урюу по-настоящему стать частью Ванденрейха?
Был бы он тем же Куросаки Ичиго, если бы однажды не встретил Кучики Рукию?
— Я строил Империю, где от её людей требовалось лишь подчинение мне. В конце концов, все когда-либо существовавшие Святые Лучники жили и умирали ради меня, хотели они того или нет. И даже сейчас, стоит мне лишь пожелать, может умереть абсолютно любой Квинси так же, как и воскреснуть согласно моей воле. Хашвальт продолжил мою политику, когда вступил в права Регента и почти на тысячелетие остался единственным правителем.
Ичиго кивнул. Ему была прекрасно известна история Ванденрейха: ведь, по сути, Незримую Империю создал именно Юграм. Великий Кайзер забылся многовековым сном, Лихьтрейх лежал в руинах, да и вся территория государства ограничивалась теперь не обширными землями Мира Живых, а всего лишь столицей, зависшей в подпространстве между измерениями. Страшно даже представить подобный расклад. А ведь в действительности сломленные и отчаявшиеся Квинси оказались ещё и в абсолютно замкнутом пространстве искусственной Теневой Зоны, где не было ни солнца, ни луны, ни растений, ни любой другой формы жизни — ничего, кроме бесконечной темноты и холода. Это позже Аскин умудрился настроить фактически иллюзию, видимость смены времён года и суток. Да и поначалу Тенью мог пользоваться один лишь Юграм — больше никому не было хода в другие измерения. Если бы всё тот же Накк ле Ваар, чьему гению Рейх обязан слишком многим, не создал Врата Солнца, очень скоро голод, эпидемии и перманентный риск восстания окончательно доконали бы Квинси Шаттен Берайха.
Юграм был просто вынужден править твёрдой рукой, без сомнений и пощады, иначе удержать Квинси от падения за грань уничтожения не вышло бы. Поставив выживаемость вида во главу угла, он превратился в легендарного Кровавого Регента, а Империя Света — в Незримую. Все мятежники, реальные и потенциальные, были казнены, восстания — жестоко подавлены ещё в зародыше, все остальные — объединены общей идеологией, верой, если угодно, которая заставляла их также отдавать предпочтение выживанию Святых Лучников как целого народа и заложила фундамент Ванденрейха. Проливать кровь, сражаться, жить и умирать — всё ради Императора.
Его Величество нуждался в подчинении Квинси, и без того являющимися его источником ресурсов? Получите, распишитесь. На руинах поставленного на колени, сломленного и практически обезглавленного Лихьтрейха непревзойдённый Грандмастер возвёл
Ванденрейх — нерушимую крепость, бесстрашную армию, государство, где каждый молится на Святого Кайзера и готов ради него едва ли не на всё. У Великого Магистра было девяносто девять десятилетий на это.
Социальные проблемы общества, почти тысячу лет боровшегося за выживание? Можно пренебречь, пока они не ведут к гражданской войне.
— Но ты, Ичиго, невероятный ребёнок, выросший в невероятного человека, показал мне абсолютно иную альтернативу. Ты превосходно продемонстрировал, что весь мой народ может следовать за своим лидером не только потому, что они обязаны подчиняться ему из-за своего происхождения. Экспериментально доказано, — Яхве беззлобно усмехнулся, — Белые Монахи могут сознательно и без лишнего промывания мозгов встать на сторону того, кто не давит их чистой мощью, а просто искренне ценит и защищает.
И едва слышно фыркнул, когда на него безмолвно воззрился Принц Света.
— О да, твоя свита собралась вовсе не из-за твоего происхождения. Оно лишь дало им повод оказаться в сфере твоего влияния, а там ни у кого из них не было ни шанса. Если даже Хашвальт поддался, то остальные и вовсе были куплены тобой с потрохами. Ты объединил сильнейших Квинси, тех, что могли лишь грызться между собой, слепо таращась на мой силуэт и дрожа от страха. Только взгляни на некоторых из них сейчас. Вполне цивилизованно общаются, даже не думая о том, что им могут запросто вонзить Зееле Шнайдер в спину. Твоё доверие к ним стало залогом безопасного взаимодействия. Более того, сам факт твоего присутствия и твоего существования в Империи кардинально изменил расклад сил и положение многих из Ордена. Понимаешь, Ичиго?
Взгляд — глаза в глаза, янтарно-карие, сейчас сверкающие золотой рейрьёку от бушующих эмоций хозяина, и красно-карие, обычно с винным отливом, но в данный момент больше напоминающие кровавые блики, одновременно во всех шести зрачках. Моргнуть — невозможно, отвести взгляд в сторону — немыслимо.
— Это твой дар — притягивать к себе всех, кто только посмотрит на тебя. Ты притягиваешь других, точно солнце, ослепительное и ослепляющее. Не каждому дано это выдержать, но оставшиеся поголовно не жалеют. Или почему, по-твоему, поборница мнимой чистоты крови Бастербайн так быстро смирилась с твоим назначением после первой же твоей улыбки ей? Почему именно при тебе Баззард Блэк вновь начал разговаривать с Хашвальтом по-человечески, а не сквозь зубы, как было последние столетия? Почему вокруг тебя собралось подавляющее большинство самых выдающихся и влиятельных членов Ордена?
Куросаки не составило труда уловить продолжение, так и не озвученное оссаном.
Почему они пренебрегли законом, который столетиями воспевался Имперскими Квинси, и последовали за ним, чтобы спасти Бамбиетту? Почему приняли его выбор — приняли Шинигами,
Рукию, — и ни разу ничего не высказали ему в лицо? Почему заботились, доверяли, принимали его таким, каков он есть, защищали и позволяли ему защищать себя и других?
Потому что ровно то же самое для них делал и он сам?
— Люди следуют за тобой не по той же причине, что и за мной. И ты — не я. — Зрительный контакт не прерывался ни на миг. Честно, откровенно, до боли, до умопомрачения — ведь именно этого и хотел его возлюбленный сын. — До твоего появления пустующий пост моего преемника был всего лишь ширмой, ещё одним способом выделить кого-либо из толпы преданных бойцов и заставить солдат бодаться между собой за этот лакомый кусочек мнимой власти. Теперь же, когда титул Принца Света занял ты, я понимаю, что ты и правда можешь стать Кайзером.
— Я вижу будущее для Империи Квинси, кронпринц, — произнёс Яхве, и от силы в его голосе, казалось, забурлила не только кровь в жилах Ичиго, но и сама атмосфера Шаттен Берайха. — И всё же до сих пор жажду лицезреть, какую же из множества вероятностей ты воплотишь в реальность, будущий Император. Следуй за мной, Ичиго. — Все шесть зрачков полыхнули красно-чёрной духовной силой. —
В будущее.
Внезапно лучи рассветного солнца пробились сквозь громады туч и осветили одну из комнат Зильберна. На один бесконечно жуткий и завораживающий миг Куросаки показалось, что он тоже видит будущее: всё вокруг, залитое кровью, и до крика величественную фигуру Яхве Баха, высокую, несокрушимую, с водопадом смоляных волос, развевающихся на лёгком ветру.
Но, разумеется, то было лишь наваждение, игра света и тени. Не могло быть никакого ветра в закрытом помещении, ровно как и крови.
А вот Император был, неизменно внушающий трепет, которому невозможно было не поклоняться.
Ичиго мысленно усмехнулся. Всё в порядке вещей. Старик такой же, каким и был всегда на его памяти. Неизменно снисходительный к нему: иначе почему рассказал даже больше того, что Куросаки хотел спросить? И донельзя проницательный: знал, зараза, что и как сказать, где поиграть подтекстами, чтобы до юного преемника дошло как можно яснее и быстрее.
Но всё же непредсказуемый. Далеко не каждый день Яхве Юба Бах признаёт подобные вещи вслух и ещё реже бывает с кем-то настолько честным, не иронизируя и не насмешничая.
А потому…
— Да, Отец.
… Куросаки Ичиго, Штернриттер «А» и Принц Света Незримой Империи, впервые в жизни с полным осознанием преклонил перед Его Величеством Императором колено.
Ведь отныне значение имело только будущее.
________________________________________
[1] — «Кайзер Гезанг» (нем. «Keiser Gesang») — «Песнь об Императоре», хотя корректнее было бы «Императорская Песнь». Блич Вики утверждает, что на кандзи это означает что-то типа этого: «хвалебная песнь о святом императоре», «молитва-песнь священного императора».
[2] — «Абсолютная Власть» — наиболее полюбившаяся мне русская адаптация шрифта Яхве «A» — «The Almighty». В действительности «The Almighty» чаще переводят как «Всевышний, вседержитель», «всемогущий». Также «God Almighty» (лат. Deus Omnipotens — Господь Всемогущий, Всесильный Бог) — то, как обычно переводят на английский Эль-Шаддай, или же просто Шаддай, одно из имён Бога в иудаизме, хотя истинное значение этого имени до сих пор остаётся неясным. 
