Временная шинигами

      Пока мы бежали через гарганту, Унохана-тайчо мало того, что восстановила мой запас реацу, так ещё и рассказала, почему именно у меня больше всего шансов на победу. Я единственная, кто обладает силой на уровне капитана и не видела шикай Айзена. Оказывается, у него какой-то иллюзорный занпакто, что обманывает все пять чувств. Короче, мне надо разобраться с ним не видя шикая.       На выходе было решено, что капитан заберет Иноуэ и мы выйдем из разных мест — я выскочу у врага прямо за спиной, а вот мои спутницы — где-то в более безопасном месте. У меня будет один внезапный удар и я решила использовать его по полной — в банкае и маске. Я понимала, что думать о победе с одного удара, более чем глупо. Но я могла его ранить и этим понизить дальнейшую боеспособность.       Я хмурилась, понимая, что волнение сжимает моё горло. Я не боялась смерти или ран, я знала, что у меня за спиной всегда есть опора и поддержка — мои занпакто, Хичиго и старик, что всегда рядом. Знала, что могу победить. Потому что сомнения — слишком большая роскошь в моей жизни.       Отбрось свой страх. Смотри вперёд. Иди вперёд. Промедли — и ты состаришься. Остановись — и ты умрёшь.       Так ведь, Зангетсу?       «Ичиго…» — донёсся из глубины сознания голос старика. Что, кстати, было даже странно, он редко выходил так со мной на связь, в отличии от Коня. — «Мы рядом, Ичиго.»       Я улыбнулась, позволяя хмурой складке между бровей разгладиться.       Я знаю.       Немного расслабившись, ускорилась. Унохана-тайчо вместе с Иноуэ появятся в другом месте, так что уже отпочковались от меня, а вот мне предстоит возникнуть сразу за спиной недо-божка.       Чувствую, что приближаюсь, а материя вокруг истончается, готовая выпустить меня наружу. Быстро надеваю маску, из банкая так и не вышла, так что в момент, когда туннель трескается, выпуская, а напряжение достигает критичной отметки, резко наношу удар изо всех сил в шею, лишь завидев спину в белом плащике.       Сила достигает пика на конце клинка, срывается, высвобождая реацу и заволакивая всё вокруг чёрно-красной пеленой, заставляя мир содрогнуться от моей силы и желания победы. Я не проиграю. Ни сейчас. Ни когда либо ещё.       Когда реацу развеивается вижу неприятную картину — спина, в белой ткани, с единственной тонкой царапиной, что окрасила небольшое пространство белого в красный. Дерьмо. Я вложила столько силы, чтобы получить лишь царапину. Он купировал почти весь урон. Не то, чтобы это было удивительно, я подсознательно ожидала чего подобного (когда бы это у меня что-то получалось с первого раза?..), но разочарование захлестнуло с головой. Полное дерьмо.       — Давно не виделись, риока, — обернулся, противно улыбаясь Айзен. — Хороший удар. Только место неудачное — я бы не вступал в бой, не защитив столь уязвимую зону, не думаешь?       — Ха, не думаю, — скалюсь, пытаясь скрыть внутреннее напряжение. — Ты ж тут у нас типа бог, так на кой тебе сдалась какая-то защита? В конце концов, это ведь удел простых смертных, а?       — Хм, — эта противная ухмылка, полная превосходства, буквально выводит меня из себя. Долбанный ублюдок. — Я ещё не Бог. Но скоро стану им, — и лыбится-лыбится-лыбится.       Ненавижу, суку. Вспоминаю лица Дордони, Гриммджоу, Нелл, даже Улькиорры и — ненавижу. Впервые в своей жизни ощущаю нечто столь тёмное, обволакивающее душу, но совершенно холодящее рассудок. Вот значит, чем ненависть отлична от ярости. Страшно, но, одновременно с этим, волнующе. Сила покорно отзывается на тьму в моём сердце, Хичиго предвкушающе скалится, а я стою и вижу перед глазами картинку, в которой разрубаю его напополам.       За Рукию, за Орихиме, за вайзардов, за Урахару с Йоруичи, за арранкаров, выкинутыми им, словно ненужный мусор. За моих отца и сестёр, которых он собирается уничтожить вместе с Каракурой. За Кейго и Мизуиро. За сотни и тысячи жизней, которых он уничтожил в погоне за бредовой идеей. Просто за всё.       — Почему ты сражаешься со мной? — спрашивает вдруг он. — Разве ты ненавидишь меня? Единственная причина, по которой ты здесь — это вернуть Орихиме. Глядя на тебя, едва ли можно сказать, что кто-то из твоих друзей умер. Так за что же тебе ненавидеть меня, чтобы сражаться? Это невозможно. В тебе нет ненависти, сейчас ты просто размахиваешь своим мечом. Словно орёл без крыльев…       Прям в точку попал. Насмешливо фыркаю от того, как мои мысли пересеклись с его словами и перебиваю.       — Ты идиот, или как? Или, возможно, меня за дуру держишь? — мрачно смотрю на него исподлобья. — Ты хочешь уничтожить мой город, вместе со всеми моими друзьями и знакомыми. Ты хочешь убить моих друзей-шинигами. Ты исковеркал жизни многих из тех, кто дорог мне. Что за дебильные слова, Айзен? Я ненавижу тебя, — позволяю на лице проявится тому самому кровожадному выражению, с которым всегда и на всех смотрит Хичиго.       — Дело говоришь, Куросаки, — передо мной появляется Шинджи. — Идиот — он и есть идиот. А пока постой там, дай разобраться с ним более опытным.       — Чего?! — херею от такого поворота событий. В смысле «постой там»?!       — Мы будем сражаться и защищать тебя, чтобы не позволить увидеть его шикай, — проговорил появившийся рядом капитан Комамура, положив свою лапу мне на плечо, а меня окружили все оставшиеся здесь капитаны и вайзарды.       Ядомару, Лав, Роз, Хирако, фанатка Йоруичи (чёрт, снова забыла её имя) со своим лейтенантом, Тоширо, Комамура-сан и Кьёраку-сан — они еле стояли на ногах, уставшие и истощённые. Мне хотелось крикнуть, что за дурь они несут, полутрупы-то, но… я слишком уважаю каждого из них, слишком понимаю, что сама всегда сражаюсь до победного, даже если еле держусь на ногах. Поэтому, я принимаю их решение.       — Тогда дерзайте, — улыбаюсь, пересекаясь глазами с Хирако. Я верю в вас, ребята.       Первыми бросились в атаку Хицугая на пару с Кьёраку-тайчо. Следом ринулась фанатка Йороучи со своим лейтенантом, повелев мне напоследок не прозевать момент атаки. Пришлось кивнуть и сосредоточить всё своё внимание на битве. Один удар, что позволит нанести мне после серию, вот то, что мне надо.       В бой ринулся капитан пёсель, чтобы тут же быть поверженным. К счастью, не смертельно. Один чёрт знает, чего мне стоило сдержаться и не броситься в атаку в тот самый миг, но… но я сдержалась, сцепив зубы. Там, внизу, сейчас Орихиме, так что ничего страшного. Если уж меня с того света вернула, то тут справится тем более.       Со спины напали Лав и Роуз, тут же повторяя судьбу предыдущего союзника. Следующей была Лиза. Секунда — и Тоширо, атакующий Айзена пронзает грудь девчонки-шинигами, судя по повязке — лейтенант. В последний момент кричу ему остановиться, но меня не слышат, увлечённые обманным чувством победы. Кричу снова — надо же, услышали, — иллюзия, которую они, видимо, видели, спадает. Лицо у Хицугаи по-настоящему жуткое.       Мальчишка снова рвётся в бой, обезумевший, а Айзен, со смешком, за один раз поражает всех трёх оставшихся капитанов и Шинджи. Доверилась, блять.       Повезло ещё, что у этого придурка самомнение, как у Эвереста, а ещё садизма с лихвой. Решает их не добивать, чтоб понаблюдали.       Почему я ещё не вмешалась? Я бы назвала это параличем. Видеть, как сильные люди, с которыми ты сама-то хрен бы справилась, вот так позорно продувают одному лощеному хлыщу, редкостно шокирующе. Чё я там говорила Исиде?.. «Сомневаться в их силах и способностях нет смысла»?.. Окей, осознала свою излишнюю уверенность в этих ребятах. Хотя за Кьёраку-тайчо особенно обидно — я почему-то считала этого мужика одним из сильнейших. Но, вспоминая о том, что тут где-то и главный старикашка валяться должен (в теории — сильнейший среди них), то я ничему не удивляюсь.       В который раз порадовалась прихваченной Иноуэ.       Я сбросила с себя оцепенение, собираясь напасть, как из хрен знает откуда появился тот самый дедок, о котором я недавно вспоминала. Угу, появился и гаркнул на меня «Не вмешивайся». Недовольно скривилась, тем не менее, заставив себя остаться на месте. Доверие, чёрт его дери, мне нужно больше доверять своим товарищам. Тем более, по сравнению с этим мужиком я не то что ребёнок — карапуз ползающий.       Старик позволил Айзену проткнуть живот мечом, чтобы атаковать самому. Судя по всему, он собирался сжечь здесь всё к чертям собачьим.       — Отойди, Куросаки Ичиго, — чего?! — Ты даже не часть Готей-13, тебе незачем жертвовать своей жизнью здесь.       — Не часть? — повторила я. — Да как, нахрен, «не часть»?! Те чуваки, что сейчас полудохлые валяются на земле — мои товарищи и я готова отдать за них, за Готей-13 свою жизнь! Если это «не часть», то что такое быть ею?! Быть таким, как Айзен?! Он же был, блять, частью, а?!       — Хм, сколько бравады, Куросаки Ичиго, — хмыкнул выблядок. — Что ж, в таком случае, умри здесь, — откуда не возьмись за спиной Ямамото появилась странная херовина, отдалённо напоминающая арранкара. Весьма отдалённо.       Яма-джи атаковал его пламенем, но ничего не произошло. Айзен принялся объяснять, что, мол, он и не сомневался в том, что занпакто сотайчо сильнейший, поэтому создал усовершенствованного арранкара, чья способность заключается лишь в том, чтобы поглощать пламя Рюджин Джакки.       Значит, только пламя, да?..       Только я снова собиралась вмешаться, как наш сморчок-старичок, выпрямился и одним ударом кулака отправил этого Вандервайса в прекрасное далёко. Э-э… лады, поняла, я снова недооценила союзника. Прости, Яма-джи!       Пришло всё к тому, что стоим мы с этим Божком и пялимся на то, как Главнокомандующий избивает это несчастное создание, которое даже говорить не способно. Только атаковать и получать, получать и атаковать… мне кажется, что он даже не думает, чисто так, цель выполняет.       Когда Генрюсай разделался с арранкаром и сказал, о жестокости Айзена, тот парировал, мол, души пустых изначально не имеют цели он, милостивый спаситель, даровал её им. Я стояла и думала о том, что же за херня творится в голове у этого типа. Души пустых не имеют цели?.. А как же Дордони, Нелл, Гриммджоу… да и другие? Какие бы они ни были, но каждый из них имел свою цель, свои желания и стремления.       На самом-то деле, не стоит думать, что я тут тупо стою и философствую, не зная куда бы себя любимую приткнуть. В действительности, я выжидала момент, заодно медленно и незаметно концентрируя всё больше реацу в своих руках и мече, заодно преобразуя ту в «пустую». У меня будет один момент, который мне обеспечит сотайчо и в него я должна вложить свой максимум.       Как бы то ни было, а пока Айзен ни на секунду не ослабил своей защиты, постоянно пребывая в такой позе, что сразу ясно — хоть ты атакуй, хоть нет, результат не изменится. Так что ждём-с.       Сотайчо довольно легко побеждает это несчастное создание. А потом Айзен такой выпендривается и говорит, мол, а куда огонёк-то делся, вы не подумали? Не знаю, что именно подумал бросившийся к отлетевшей башке Вандервайса старик, а вот я подумала «Пиздец», кинувшись к лежащим на земле капитанам и Шинджи, чтобы успеть как раз вовремя — взрыв пламени и успеваю закрыть их щитом из своей реацу.       -И-чи-го, — слышу тихий хрип с земли. Оборачиваюсь и смотрю на Хирако. Хочется помочь. Подойти, помочь встать, отволочь его к Орихиме. Но не могу. Лишь крепче сжимаю занпакто в руке и улыбаюсь. Верно, надо просто улыбаться. Я же долбанные оптимист, ага.       — Аюсь?.. — интересуясь не отводя взгляда от двух глав-боссов. Вот, Ямамото падает, обожженный. Вот, к нему подходит весь такой самодовольный Айзен с пафосной речью обещающий прибить старика.       -…прости, Ичиго, — выдыхает, прикрывая глаза, вайзард.       Сотайчо, схватившись за ногу недо-божка, использует какое-то кидо. Надо спешить.       — С тебя клубничный торт и пиво, Шинджи, тогда подумаю, — смеюсь, смотря в распахнутые в удивлении глаза (да-да, я абсолютно долбанутая оптимистка, а ты не знал?..) и срываюсь с места. Вряд ли это кидо прикончит Айзена, это было бы слишком просто, но потрепать должно. Замечательный момент, чтобы нанести свой удар. И скрыть всю подготовку к нему в огромном всплеске силы старика.       Максимум силы, максимум ярости, максимум желания убивать — удар. Гетсуга Теншо. Кричу, словно так легче. Многоэтажке, на которой стою, хана. Всё вокруг окрашивается в чёрно-красный цвет, я чувствую запах его крови. Ранила.       Ухмыляюсь, не думая давать ему и секунды на передышку — удар, удар, Гестуга. Ранение. Ещё одно. Не на мне.       От последней Гетсуги он уходит, столкнувшись своим мечом с моим. Вся мощь уходит мне за спину. Хер с ним, там всё равно никого нет — не задену.       Его тело покрывается голубыми трещинами, что идут от Хоугиоку в его груди, останавливая кровь. Ублюдок.       — Твоя реацу впечатляет, — не собираюсь отвлекаться, бью мечом, но Айзен перехватывает удар своим, откидывая мой клинок и нанося порез идущий через плечо. Не страшно, не неприятно. Снова пересекаем мечи. — Ты действительно выросла… как я и планировал.       В голове тысяча и один вопрос, но понимаю, что верить этому гаду — дело последнее. Хотя, в своём высокомерии и самоуверенности этот вполне может выпытать лишнего. Я ведь, в его понимании, нифига не противник.       — Хочешь, сказать, распланировал всё заранее? — ухмыляюсь, останавливая череду ударов. Снова собираю реацу пустого в мече. В это время недо-божок разглагольствует о том, что мол, это он спланировал все мои битвы, которые подтолкнули меня набрать силу и стать тем, кто я есть. И вот созрел у меня в связи с этим бредом один такой веский вопрос. — А нахуя?       В ответ Айзен рассмеялся.       — Я увидел в тебе ценное сырье, что могло быть полезным в моём исследовании. Вот и всё, — и снова начал разливаться соловьём, мол, не показалось ли мне странным то, что всё это время события так стремительно развивались, Рукию, с её мелким количеством реацу, обнаружили так быстро и я — без году неделю, как шинигами, смогла ухерачить таких крутых капитанов, что достигали своей силы десятилетиями. Ага, кто б знал, как я люблю этих любителей поболтать во время битвы. Вот почему Кенпачи — самый крутой чувак, который любому разговору предпочтёт столкновение мечей.       — Ты сказал, что знал обо мне с самого начала. Но вместе с этим заявил, что наша встреча с Кучики — так же твоих лап дело. Так с каких же именно пор ты обо мне знаешь?.. — на самом-то деле, это действительно был интересный вопрос.       — С самого начала, — ухмыляется. — Я знаю о тебе с самого твоего рождения. Ты была особенной с момента зачатия, в конце концов ты и шинигами, и… — на этом моменте речь, наконец-то ставшую интересной, прерывает кто?.. А вот ни в жизни не угадаете! Мой дорогой родитель.       — Ты слишком много болтаешь, — говорит вот этот вот мужик облачённый в форму шинигами с перекинутой белой, подозрительно знакомой, тряпочкой через плечо. Так, у нас тут намечается серьёзный семейный разговор после разбора со всем этим экшеном.       Но, не успела я ничего вякнуть, как меня просто закинули на плечо и унеслись прочь в сюмпо. Класс.       Выгрузились мы де-то среди развалин, впрочем, сейчас весь этот фальш-город напоминает одни сплошные руины. Меня поставили на землю, жестом показав, что стоит молчать. А то я сама не поняла. Ещё раз окидываю взглядом отца. Форма шинигами, белая ткань… не собираюсь сдерживать своё любопытство, захожу ему за спину, приподнимаю и распрямляю то, что некогда было плащиком. Там циферь десять.       Смотрю на обернувшегося то-сана взглядом «Не, серьёзно, старик?..», а в ответ получаю чуть виноватую улыбку. Закатываю глаза. Айс.       — Окей, — шепчу. — Кто с кем сражается? Там есть ублюдок-Айзен и ещё одна белая морда, вроде тоже из Готея.       — На мне Айзен, тем более, что скоро прибудет необходимая подмога, — улыбается родитель, а в моей башке идут мыслительные процессы. А я уже начала удивляться, что наша Панамка-в-каждой-дырке-затычка, не появляется.       — Принято, — показываю большой палец. — Но тебя это от разговора всё равно не спасёт, — тыкаю в его грудь пальцем и тут же улыбаюсь, на секунду позволяя себе слабость — бросаюсь в объятья папы. Он большой, сильный, а у него в руках тепло и спокойно. Сейчас, не играющий никаких ролей, серьёзный, сосредоточенный, он прижимает меня к себе, утыкается носом в макушку.       — Я люблю тебя, дочка, — тихо говорит с каким-то сожалением. Знаю, что последнее, чего он хотел бы — это втравливать меня в эту войну. Но, что вышло, то вышло. В конце концов, это, видимо, семейное.       — Я тебя тоже, пап.       Мы напали на них со спины. Я — на Ичимару, отец — на Айзена. Мне, по правде говоря, страшно. Я как-то привыкла, что в пекло лезу я одна, а моя семья сидит себе дома и не рискует. Да, отец сильный. Да, он многое может. Но… но мне слишком непривычно рисковать им. И это даже почти смешно. Я, пятнадцатилетняя школота, рискую своим, вполне вероятно, разменявшим минимум столетие, отцом. Правда, смеяться что-то не охота.       — Здраствуйте-здравствуйте, — лыбится белобрысый. — Давненько не виделись, Куросаки-сан, — странно, но вся его манера говорить и держаться мне напоминает Урахару. Не то, чтобы прям один в один, но что-то общее определённо есть. От осознания их сходства по позвоночнику бегут мурашки — всё внутри меня тут же сигнализирует о том, что с этим типом надо быть осторожной.       Собираюсь что-то ответить, но Ичимару не собирается давать мне это сделать, тут же активировав банкай. Я свой и не отменяла, так что только готовлюсь в любой критический момент напялить на себя маску.       Правда, на этом интесивнось сражения заканчивается — он начинает мне втирать инфу о своём банкае, о том, какой он дофига длинный… и вот вопрос — а нафига ему палить такое? Тут два варианта: или идиот, или меня за дуру держит. Первый вариант какой-то несостоятельный, морда у этого лиса такая, что сразу видно — хитрожопый, так что жизнеспособным остаётся второй.       Пока мы ведём задушевную беседу, на фоне звучат взрывы, рушатся здания, сверкают молнии. Видать, папашка мой пошел вразнос. Это успокаивает.       — Не, ну, тринадцать километров — это, конечно, внушительно, — важно киваю на его слова. — Правда, в такие моменты мне становиться интересно, правдив ли тот слушок, что гласит мудрость о том, что чем больше у мужика банкай, тем меньше у него содержимое штанов, — насмешничаю, фыркая.       — Какой распущенный ребёнок, — тянет экс-шинигами. — Но, боюсь, эту информацию мне придётся оставить при себе.       И начинает свою атаку. Он использует свой банкай, разрезает за раз, кажется, полгорода. Увернуться не пытаюсь, лишь принимаю более устойчивую стойку, принимаю его меч на свой. Не то, чтобы я не могла увернуться — не хочу. Мне интересно узнать, что чувствует этот человек, а проще узнать это, столкнувшись с его мечом своим. Прочувствовать, разгадать. Почему пошел на предательство, почему так долго и упорно не вмешивался в общую битву. Не считал нужным тратить силы? Следовал приказу Айзена? Не желал атаковать тех, с кем служил бок о бок годы? Не знаю. Но хочу узнать.       Меня немного волочет назад под давлением его занпакто — ну, как немного, десяток метров есть — но это мне не мешает. А вот выражение лица противника — радует. Он удивлён. Не настолько, чтобы открыть свои вечно прищуренные глаза, но всё же.       — Ты же не думал, что всё будет так легко? — ухмыляюсь, откидывая его меч волной реацу. Не полноценная Гецуга, но тоже недурно. Маска всё ещё наготове, но не использую, преследуя всё те же цели. С силой Пустого ни о каком «чувствовании» других и речи быть не может. Там включает один режим — Халк крушить, Халк ломать. Ну, и убивать заодно.       — Кажется, я начинаю бояться тебя, ребёнок, — отделавшись лёгкими ожогами да подпаленными рукавами, говорит Ичимару.       И снова мы сходимся в соревновании на скорость отражения и нанесении ударов. В какой-то момент я дожидаюсь того, на что рассчитывала — он снова удлиняет меч. Увернуться не успеваю — купирую мечом, правда, на этот раз, приходиться ещё страховать себя рукой, которой невольно достаётся отдачей от меча. Ну, ссадиной больше, трещиной меньше — не суть уже.       Зато это прекрасно подтверждает мои догадки. Не медлю, тут же снова атакую — мне даже везёт, успеваю оцарапать ему плечо. Не сильно, но чисто как факт. В следующую секунду очень активно уворачиваться приходится уже мне.       — А ведь я… разгадала твой занпакто, — при чём во всех смыслах, да.       — Оя?.. — удар на уровне моего лица, резкий, быстрый. Еле успеваю принять на клинок, а не на рожу.       — Суть способностей твоего меча в скорости, а не в длине, — вижу лёгкую растерянность на лице оппонента, чем и пользуюсь. Гетсуга в рожу — как месть за недавнюю попытку попасть туда же мечом.       Стою, жду, когда этот лис снова ринется на меня в атаку. Он быстрый, думать много во время боя с ним не получается о чём-то лишнем, но даже так… ему страшно. Неожиданно, но этот человек довольно труслив в душе. И мне страшно представить сколько в нём храбрости, чтобы не давать слабину никогда и ни перед кем. Это… восхищает даже.       Одно дело — быть кем-то навроде меня, у кого с рождения отбито чувство самосохранения. Тут особых трудов для того, чтобы быть смелым не требуется. Ичимару — совсем о другом. Каково это — быть шинигами, постоянно сталкиваться с опасностью, рисковать жизнью, находиться рядом с теми, чью мощь можно смело назвать чудовищной, бояться и не показывать это?.. Не знаю. И вряд ли когда-либо узнаю, к счастью.       Удар. Почти со спины, молниеносный, еле успеваю отреагировать. Ухмыляюсь. Что-то в последнее время часто стала делать это. Воздушно-капельным от Айзена передалось, что ли?..       — Кого ты хочешь защитить, Ичимару Гин? — я стою, блокируя его удар клинком, поворачиваю голову, смотрю в глаза, что даже немного приоткрылись.       — О чём ты, жуткое дитя? — снова закрывает голубые глаза, лыбится.       — Ты же лишь делаешь вид, что выступаешь на стороне Айзена? — внезапно ухожу в сторону, его меч пролетает в сантиметре от меня, резким движением делаю шаг, поворот, направляю Зангетсу ему в шею. Перехватывает, конечно же. — Ради кого… ты хочешь убить его?.. — наши лица близко. Его глаза приоткрыты совсем чуть-чуть, но мне хватает. Он не понимает. Боится. Конечно, ведь я совершенно точно не должна быть в курсе всего этого. А я и не в курсе. Это всё так, догадки, ощущения, чувства — в первую очередь, его. Я знаю, что он переживает за кого-то. Кого-то, кто находится где-то здесь. Чтобы не задело ненароком, чтобы… многое, в общем.       Он закрыт и, на самом-то деле, это всё довольно сложно. Но я уже наблатыкана Кучики-старшим, так что, можно сказать, скунса я на этом деле слопала.       — И откуда же ты взяла этот бред? — отпрыгивает чуть подальше. Морда, кстати, максимально невозмутимая.       Поднимаю руку. Медленно, не слишком-то торопясь, тыкаю пальцем в меч в его руках.       — Твой занпакто. Он говорит о тебе многое, пусть и не всё. Главное, уметь это слышать и чувствовать. Ты ведь ненавидишь Айзена, боишься, но всё-равно намереваешься убить. Не из высокопарных стремлений навроде «Во благо Сейретея». Хотя, думаю, тебе и это не чуждо, пусть и в куда меньшей степени. Но главное здесь другое. Ты, — палец перемещается в область его груди. — Хочешь кого-то защитить. Кого-то близкого, важного, пусть даже ценой своей жизни. И это несмотря на то, что ты боишься умереть. Но ради этой женщины, — вообще, ни факт, это чистое предположение, но авось свезёт. — Каждый миг перебарываешь свой страх. Разве, я не права? — смотрю в его глаза. На лице Ичимару нет улыбки. Смотрит серьёзно, я бы даже сказала — опасно. И атакует, ничего не отвечая.       Ожидаемо.       Больше нет насмешек. Он наносит удары стремительно, очень, очень быстро, я, даже в банкае, прикладываю немалые усилия чтобы поспевать. А ещё отпускаю реацу, что всё это время держала для создания маски. Это несколько отвлекает от основного, да и… против этого типа она мне не понадобиться. Маска Пустого — для тех противников, кого я хочу убить, или с кем не слажу без неё. Здесь же я вполне справлюсь. В конце концов, Ичимару не хочет меня убивать.       Ранить, заставить потерять сознание — да. Но не убить.       Наш бой продолжается — меня периодически немного дырявят (бедный мой бок и плечо), а Гина поджаривает от Гетсуги, ну и врезает в различные стены иногда. За время нашей заварушки почти пропускаю появление новых действующих лиц. Тех самых, которые Панамка и Кошатинка. Чесс слово, я по ним даже соскучиться успела.       — О, а вот и новые действующие лица, м-м? — повернул голову в сторону нахождения моего предка с остальными, Ичимару.       — Всё веселее и веселее, — тоже посмотрела в ту сторону, прищурившись. — Интересно, они смогут с ним разделаться?       — Как знать, как знать, — тянет и тут же удлиняет свой меч, который снова разносит добрую половину имеющегося вокруг. Какой разрушительны типчик.       В ответ ему, вполне ожидаемо, прилетела Гетсуга. Хичиго, заодно, пропел в голове что-то о моей неоригинальности и заржал. А то я сама не знаю, о далеко не самом богатом моём арсенале атак. Зато они все действенны! И разрушительны, да.       Как-то не сговариваясь, мы с противником понемногу переместились поближе к главному сражению — надо ж быть в курсе происходящего. А там как раз старички пытались запечатать нашего недо-божка. И в какой-то момент я даже подумала, что вот — у них получилось, чему я бы даже не удивилась, всё же Урахара тот ещё чертов гений и в его способностях я не сомневалась.       Там было какое-то супер-кидо и печать, но увы-увы, а потом совместная атака на него всех троих и всё мимо. Этому типу, ставшему похожим, пардон, на белый презик (в кои-то веке обёртка соответствует содержанию, ха-ха), всё было нипочём. Хотя, эта парочка из Йоруичи и Киске в процессе даже успела снова поцапаться. А впрочем, как всегда.       В какой-то момент мы с Ичимару даже остановили бой, начав просто пялиться на всё происходящее. Кажется, мы оба надеялись, что эта троица просто пришьет Соску и всё устаканится. В конце концов, надежда подыхает последней.       — Бесполезно, — сказал, наблюдая за происходящим, сидящий на каком-то обломке Гин. — Они, несмотря на всю свою силу, проиграют. Айзен-сама, уже на совершенно другой ступени.       — Бывает, — пожала плечами, не отрывая взгляда от то-сана. На меня заинтересовано покосились, если это можно так назвать — глаз-то не видно. — Кому, как не мне знать, что такое быть на иной ступени с противником. Тем не менее, далеко не всегда это играет решающую роль.       — Не всем дано так легко перепрыгивать с одной ступени на другую, ребёнок, — хмыкнул лис. — Будь ты сейчас посильнее, то, может быть, шансы и были бы… а вот у них — едва ли, — как и у тебя, верно?.. Это было странное осознание того, что сидящий рядом человек, не рассчитывает пережить эту заварушку. Он намеревается убить Айзена, но не выжить самому. В конце концов, не Соска, так Сейрейтей приговорят его к смерти. Печально это, сражаться без надежды. А жить без неё ещё печальней.       Кажется, в этот момент, когда наши взгляды были пересечены, мы впервые пересеклись ещё и мыслями. Только этим я могу объяснить довольно горькую усмешку и отведённый взгляд Ичимару.       — Беги лучше, маленькая риока, — снова повернулся ко мне с улыбкой беловолосый, заставляя удивлённо распахнуть глаза. — Иначе я буду вынужден убить тебя прямо здесь и сейчас, — встал, как-то по новому располагая меч — прямо горизонтально, прижав рукоятью к груди. Улыбаюсь.       — Никогда.       Мы оба знали, каким будет ответ — его занпакто тут же, с молниеносной скоростью, проходит справа о меня. Я едва успеваю отстраниться и сберечь в целостности своё ухо. Это было близко. Ещё одна атака — тоже новая, молниеносная, опасная. Блокировать приходиться тут же, держать рукоять одной рукой, а второй удерживая лезвия. Мой меч меня же, конечно, не ранит, но вот синяк останется точно. Еле выкручиваюсь, посылая в него волну своей реацу.       Собираюсь атаковать, но меня прерывает возникший за моей спиной презик. То есть Айзен, да. Рядом, по бокам от меня, стремительно падают, бессознательными телами отец и Урахара. В шоке смотрю на это. Оглядываюсь. Йоруичи висит недалеко и тоже не подавая признаков жизни. Нет, она жива, я чувствую это, но тоже без сознания. Они проиграли. До судорог сжимаю в руке Зангетсу. Папа…       «Не паникуй, он жив. Мы тоже живы, значит, можем ещё всё исправить,» — звучит в голове голос Коня. Вот только я слышу в нём то, что слышать не хочу. Тот самый посыл. Беги.       Он этого не говорит, знает, что не сделаю так. Но другого выхода, здесь, сейчас, Хичиго не видит. Поэтому хочет лишь одного — сохранить самое важное для него. Меня. Мою жизнь. Вот только толку в ней, если я не смогу защитить тех, кто дорог мне. Перехватываю поудобнее катану.       Но враг не обращает на меня внимание. Зовёт Ичимару в Каракуру, говоря открыть Сенкаймон. Дёргаюсь атаковать.       «Стой!» — верещит в голове. — «Ты сейчас ничего ему не сделаешь! Только сдохнешь, дура!» — это меня не останавливает. В конце концов, так было всегда. — «Да подумай ты о своём горе-папаше!» — надрывается Широсаки и попадает в цель. Отец. Перевожу на него свой взгляд. Смотрю неотрывно. Не могу просто так его бросить. Потому что что-то внутри звенит — Айзену ничего не стоит сейчас добить его. И он это сделает. Просто для того, чтобы посмотреть как я, если брошу ему вызов, тут же сломаюсь.       Ладно. Я… я приведу его в сознание, заставлю открыть эти тупые врата и тогда покажу Соске кузькину мать. Не хотелось бы, конечно, устраивать этого в настоящей Каракуре, стоит только посмотреть, во что превратилась фальшивая… но даже там можно найти места, где не будет людей. И вывести туда противника. Я смогу.       В это же время, не замечая, а может, делая вид, штукатурка с него осыпается и из гандона он снова становится простым мужиком (только внешне, внутри, как был гандон, так и остался) в белой херне и с длинными волосами. Следующая ступень этой, как он её называет, эволюции?.. Дерьмо. Какое же это, блять, дерьмо.       Напоследок Айзен решил таки обратить на меня внимание.       — Оставлю тебя здесь. Поглощу, как закончу, — и свалил. Хер тебе, а не я. Если кому и суждено однажды завладеть моей тушкой, так это моему Коню. И то, фига ему с маслом.       Не успела я особенно очухаться, как на меня налетел отец, закидываю руку на плечо и прижимая к себе.       — То-сан?.. — с облегчением улыбаюсь. Жив, цел, в порядке. Позволяю себе секунду слабости обнимая и прижимаясь к нему. Слава Ками.       — Пошли, Ичиго, нам надо открыть Сенкаймон и одолеть его, — приобнимая меня говорит он. — Мне жаль, что тебе приходиться делать это, но, боюсь, кроме тебя сейчас никто не сможет справиться с ним.       Не размыкая объятий, поднимаю голову и смотрю в его глаза. Улыбаюсь. Снова уверенная и сильная. Да, я смогу, как смогла до этого. Ради него. Ради имото. Ради Рукии, Урю, Орихиме и остальных. Я справлюсь.       — Тогда пошли, — отпускаю, отстраняясь. — Только эту хреновину открываешь ты, я так и не научилась этому, — запускаю руку в шевелюру, патлачу её ещё больше, чем было до того.       Мы открываем врата и входим в них. Как всегда, жутковато. Но хотя бы этого комка чертового не видно и то хлеб. Кстати говоря, этот факт отмечает и то-сан.       — Видимо, Айзен избавился от него, — хмурится родитель.       — Это хорошо или плохо? — наклоняю голову. Понимаю, конечно, что он тут не украшения ради был, но сожалений на тему почившего комка не испытываю. Слишком много у меня к нему счётов и стрессов.       — Вообще, плохо, конечно, — выдыхает. — Но конкретно сейчас это может помочь нам, — заинтересовано смотрю на него. — Здесь я смогу обучить тебя одной технике. Завершенной Гетсуге Теншо.       Замираю. А такая что, есть, что ли?.. Тут в душе поднимается волна возмущения в сторону двух засранцев в моём внутреннем мире. Но те меня игнорят. Ну и ладно, я им это потом припомню.       — Тогда учи, то-сан, — уверено киваю.       — Боюсь, это будет стоить тебе немалой цены, Ичиго, — смотрит на меня серьёзно, с печалью во взгляде. Но сомнений во мне нет.       — Не большей, чем гибель Каракуры и всего Общества Душ. Что бы это ни было, оно стоит жизни сестёр и остальных. Даже если это моя жизнь, — у нас борьба взглядов, хотя мы оба знаем — он уже проиграл. У нас тупо нет выхода. Поэтому неудивительно, что первым закрывает глаза именно он.       — Тогда вперёд, Ичиго, — выдавливает из себя слабую улыбку.       Да. Вперёд. Несмотря ни на что, я пойду вперёд, к победе. На кону стоит слишком многое, чтобы отступать.