Белый и пушистый

Сокджин и правда дурак. Даже когда счастье само идет в руки, когда спасение неожиданно находится в облике другого человека, он все еще пытается сопротивляться. Джин говорит, что все произошедшее - лишь небольшая часть проявлений болезни, говорит, что Наджун ничего не знает и слишком самоуверен. Он пытается убедить парня в том, что тот видит одну только верхушку айсберга и, если узнает больше, обязательно пожалеет. Ведь таких, как Сокджин, откровенно опасаются. Хорошо, что Намджун привык смотреть глубже. Заходящее солнце с трудом пробивается сквозь затянувшие небо тучи и городской смог. Джин греет руки о большую кружку с черничным кофе и медленно чешет за ухом изящного пепельного кота с пронзительными голубыми глазами. Намджун сидит на диванчике напротив и безуспешно пытается привлечь внимание других обитателей тематического кафе, но те лишь кидают на парня презрительные взгляды с расстояния чуть больше вытянутой руки. Старшего неимоверно веселит, как парень (его парень) мило заламывает брови и непроизвольно строит грустные рожицы, когда очередной большой и пушистый представитель кошачьих обходит по большой дуге их столик. На самом деле Сокджину не так просто было принять тот факт, что человек, чья глубокая симпатия находит отклик в собственном сердце, является мужчиной. До последнего он прикрывался мнимой заботой и жертвенностью, лишь бы не принимать ситуацию такой, какая она есть. Но так же непросто было отпустить сковывающий мысли страх и позволить Намджуну помочь, попытаться стать поддержкой и опорой в сложных ситуациях. У них не сразу все получалось, разница во взглядах на мир и человеческую природу не раз за прошедшие пару месяцев приводила к непониманию и спорам. Джин все еще страшился чужого мнения, а Джун пытался привить ранимой душе защиту, не осознавая до конца, что сам является универсальным лекарством. Но, несмотря ни на что, они потихоньку двигались вперед. Да, набивали шишки, но кто сказал, что меняться легко? Сокджин слушает очередную жалобу младшего и прячет лукавую улыбку в последних глотках немного остывшего напитка. На самом деле Намджун замечательный парень. Делая первые шаги в их хрупких отношениях, он развеивает многие страхи и сомнения старшего. В сущности, между ними мало что меняется: парни так же ходят гулять, так же переписываются в чате и встречаются на обследованиях в клинике. Намджун приводит Джина в ретро кофейни с потрясающим оформлением, неприметные книжные магазины, скрытые от любопытных глаз в хитрых переплетениях городских улиц, но ассортимент которых просто захватывает дух, в небольшие забегаловки с невероятно вкусной едой и на фестивали под открытым небом. Сокджин даже представить не мог, что Сеул может быть таким многогранным. Они не выходят за рамки приличия, и, лишь скрывшись от чужих глаз в темном зале кинотеатра или безлюдном уголке парка, позволяют себе вольности в виде переплетенных пальцев и трепетных поцелуев. Намджун улыбается, а Джин одним лишь взглядом выражает всю ту благодарность, что напополам с нежностью затапливает его разум. Узнав о паническом расстройстве хёна младший не лезет с дурацкими расспросами, не пытается быть слишком заботливым или внимательным, ежеминутно напоминая, что болезнь есть. Джун лишь кивает понимающе и обещает оказывать любую помощь по мере своих сил. Единственное, о чем он просит Джина в тот момент - это быть честным. Вне зависимости от ситуации и места, не обращая внимания на пустые сомнения и мнимый контроль, когда создается ощущение, что ты сможешь перетерпеть абсолютно все, говорить о своих мыслях и чувствах только правду. Сокджин до сих пор с трудом выполняет это обещание, ведь прятаться за маской полного удовлетворения гораздо проще. Но Намджун и правда невероятный, раз помогает открываться, доверять и быть любимым, по новой. - Хён, почему я им не нравлюсь? - оставив попытки привлечь внимание своевольных обитателей кафе, Намджун разочаровано выдыхает и нехотя выпрямляет затекшую спину. Сокджин в ответ только посмеивается, неопределенно взмахивая свободной рукой. Они уже не первый раз приходят в это кафе, но каждый раз как в первый кошки игнорируют младшего из парней. - Возможно, их отпугивает запах Мони, - Джин проводит рукой по лоснящейся шерстке от симпатичных острых ушек до начала пушистого хвоста. Кошка только мурчит еле слышно и вытягивает длинные лапки чуть вперед. - Но от тебя должно пахнуть еще сильнее, ты ведь работаешь в клинике для животных, - Намджун недоверчиво косится на наглое создание, удобно расположившееся на коленях хёна и словно в издевке лениво подмигивающее одним глазом. Наглое создание. - А это, Намджун-а, называется привлекательностью, - Сокджин улыбается самодовольно и не может сдержать совершенно дурацкий смешок, когда Намджун скептически изгибает одну бровь. Они выходят из кафе, а на Сеул уже опускается густое полотно вечернего сумрака. Людей на улицах заметно прибавляется, как и ярких огней, что безбожно слепят глаза и падают под ноги рассеянными точками разноцветной пыли. Сокджин зарывается носом в широкий розовый шарф, вообще-то первый официальный подарок своего парня, и прячет руки в глубоких карманах пуховика. Ему совершенно не хочется заканчивать эту встречу свидание, но завтра нужно выходить на работу, да и Намджун с самого утра не был дома, прибежал к хёну сразу после вечерних факультативов. Несмотря на то, что они встречаются уже третий месяц, времени побыть вдвоем выдается не так уж и много. Джун прилежно учится, помогает на кафедре и работает в студии вместе с Юнги, забирающим на себя часть работы, если у младшего что-то случается. В последнее время чаще всего случается Ким Сокджин. Парни проходят половину дороги пешком, и еще половину проезжают на автобусе. Намджуну, на самом деле, нужно в другой конец города, но он каждый раз провожает страшего если не до самого дома, то хотя бы до спального района, в котором тот живет. Джин и рад бы возмутиться, но желание побыть чуть дольше с человеком, чье присутствие так приятно и волнительно одновременно, неизменно перевешивает чашу весов в сторону легкого эгоизма. Вот и сегодня младший провожает хёна почти до самого подъезда, останавливаясь буквально в паре десятков метров, в укромном закутке сбоку от здания. Он тянется горячими руками к раскрасневшемуся на холоде лицу ветеринара и заботливо оглаживает румяную щеку под шарфом, по дороге заправляя выбившуюся челку обратно под шапку. Сокджин улыбается счастливо и уже почти не смущается, когда самостоятельно тянется вперед за сладким поцелуем. Намджун с готовностью отвечает, уложив одну руку хёну на пояс, а второй все еще придерживая край мягкого шарфа. У него, кажется, никогда не было столь романтических отношений, не переходящих при этом черту слащавости и наигранности. - Хён, - Джун отстраняется первым, оставив небольшое расстояние между лицами, и заглядывает Джину в глаза. Это все же немного смущает, и старший кусает изнутри щеку, чтобы не разомлеть окончательно от глубокого голоса и пронзительного взгляда парня. - Я бы хотел пригласить тебя на своё выступление, - Намджун делает небольшую паузу. - В клуб, - Сокджин поднимает на него удивленный взгляд и инстинктивно прижимается ближе. Они не раз поднимали тему увлечений Намджуна, старший достаточно знал про сам клуб и выступления, которые там проходят, но обычно на разговорах все и заканчивалось. - Я знаю, как тяжело тебе находиться в толпе, поэтому очень долго не решался на какие-либо действия. Я много думал по этому поводу. Если тебе вдруг станет нехорошо или захочется домой, мы тут же уйдем... - Я согласен! - не скрывая радости в голосе, резко прерывает парня Джин. Его глаза словно загораются изнутри, а руки ныряют за спину, крепко обнимая опешившего Намджуна. - Ты уверен? - настороженно спрашивает младший. Он все еще сомневается в правильности своего предложения, ведь хёну свойственно жертвовать собой ради спокойствия близких людей. - Все же я переживаю за тебя. - Все в порядке. Как ты и сказал, я в любой момент смогу уйти, вызвать такси до дома и ни о чем не волноваться, - Намджун пытается возразить, но Сокджин тут же приставляет палец к его губам. - И даже не спорь. Я не маленький ребенок, чтобы повсюду сопровождать меня. Этот клуб много значит для тебя, и я хочу увидеть место, где обитает твоя главная страсть. - Хё-ё-ён, - тянет Джун, оставляя теплый поцелуй на указательном пальце врача. А когда тот пытается убрать руку, младший лишь перехватывает его за запястье и поочередно целует каждый оставшийся пальчик. - Ты замечательный, - Сокджина это неимоверно смущает, ведь собственные пальцы до сих пор внушают лишь отвращение, но поцелуи Намджуна, которые затем перемещаются на пухлые розовые губы, отвлекают его от неприятных мыслей. *** Джин вот уже несколько часов торчит у платяного шкафа в спальне и критично осматривает собственное отражение в высоком узком зеркале. Все пространство вокруг: кровать, стул, рабочий стол, невысокий комод и мягкое кресло в виде большой подушки, просто завалено различной одеждой. То тут, то там можно увидеть цветные футболки, кофты с длинным рукавом, майки (которых у парня наберется штуки три максимум), толстовки, джинсы, брюки, а на краю самого зеркала даже подозрительного вида хлопковые шорты. Сокджин в прямом смысле перерыл весь свой гардероб, в надежде подобрать максимально подходящую для клуба одежду. На самом деле, в подобных заведениях он был от силы раз пять, да и те не столько по своей воле, сколько с подачи друзей и однокурсников. Все же плотная толпа и громкая музыка не вызывали у парня большой любви. Но в этот раз все иначе. Теперь рядом есть Намджун, на которого, ветеринар уверен, можно положиться в любой проблемной ситуации. Джин в очередной раз смеряет собственное отражение в зеркале придирчивым взглядом и никак не может решить, что же не устраивает его больше всего. Светлые джинсы с разрезами плотно облегают стройные ноги и выгодно подчеркивают бедра, а вот ярко-красная футболка весит безразмерным мешком снизу и давит в плечах. И вообще, разве в андеграудных тусовках не отдают предпочтение черному цвету и массивным украшениям? Молодой человек раздраженно стягивает футболку и откидывает яркий кусок ткани в сторону. Хоть Намджун и просил хёна не напрягаться, ведь «в такие клубы люди приходят не покрасоваться дорогими шмотками или брендовыми часами, да и вообще в этот раз будут все свои», Сокджин никак не может унять напряжение. Сердце подпрыгивает почти до гортани и ладони потеют, стоит ему только представить, что они проведут всю ночь в месте, которое действительно важно для младшего. Взгляд непроизвольно цепляется за голую грудь с ореолами темных сосков и широкие крепкие плечи на гладкой зеркальной поверхности. Джин несмело проводит самыми кончиками пальцев ломаную линию от выпирающих ключиц вниз к пупку. Неужели Намджуну понравится вот это? И нет, не то, чтобы старший считал себя непривлекательным, просто его тело кардинально отличается от тела девушки, которое, по всем канонам, должно вызывать определенного рода желание у мужчин. Ни аккуратной груди, ни мягкого изгиба талии, ни округлых бедер… Он уже боится думать про другие внешние и внутренние половые признаки. А вдруг Намджуну что-то не понравится? Или, может… Сокджин краснеет и отводит смущенный взгляд от зеркала. Господи, да у них за три месяца отношений ничего серьезнее мокрых поцелуев то и не было, хотя, старший уверен, Джун уже давно хочет. Достаточно вспомнить, какие взгляды он бросает на своего парня в моменты близкого контакта, как, заигравшись, давит и поглаживает длинными пальцами оголившуюся поясницу, горячо дышит в чувствительное ухо или прижимается еще теснее, позволяя в полной мере ощутить бедрами собственную заинтересованность. Молодой человек с тихим стоном падает прямо на заваленную вещами кровать и зажмуривается до ярких цветных пятен под веками. Не то, чтобы он не хочет... Даже не так, он действительно не против. Просто подобные отношения для Джина в новинку. Да, общество Намджуна приносит ни с чем не сравнимое чувство спокойствия, объятия и поцелуи согревают наравне с теплым свитером, а хриплый голос поздними вечерами вызывает волну приятной дрожи по всему телу. Но возбуждение… Сокджин еще ни разу полноценно не возбуждался от слов или действий младшего, разве что видел нечеткие, размытые сны с эфемерным присутствием Джуна, после которых приходилось тратить лишние пятнадцать минут на душ. Все же у него давно никого не было. С трудом отогнав от себя провокационные мысли, Джин поднимается на ноги и снова берется за подбор вечернего наряда. Времени до встречи остается все меньше, а дело сдвигается с мертовой точки крайне медленно. В конечном итоге, молодой человек останавливается на легкой чуть приталенной черной футболке с серебряным росчерком и замысловатым принтом через всю грудь, толстовке в черно-синюю клеточку поверх и голубых рваных джинсах. Из украшений он находит пару небольших сережек-черепов, простой гвоздик и любимую фенечку цвета темного дуба. Образ завершают приподнятые, забранные чуть назад волосы (на укладку которых уходит еще минут сорок) и слегка подведенные черным карандашом глаза. Сокджин профессионал в вопросах по уходу за кожей и владения естественным макияжем, ведь в стране, где буквально все зависит от твоего внешнего вида, нужно уметь пользоваться преимуществами врожденной красоты. Перед самым выходом Джин смотрится в небольшое настенное зеркало в прихожей и неуверенно ежится от резкой смены собственного имиджа. Теперь, когда у него открыт лоб и подведены глаза, взгляд из-под широких бровей непроизвольно становится более тяжелым, вызывающим, а губы, поблескивающие от прозрачного геля, зрительно увеличиваются, вся картинка в целом притягивает в разы больше внимания. Несмотря на осознание собственной красоты и умение пользоваться ею в нужные моменты, в глубине души Сокджин боится быть объектом повышенного интереса окружающих. А сейчас, в этот отдельно взятый вечер, действительно есть, на что посмотреть. Намджун встречает старшего ровно в 23:00 недалеко от автобусной остановки и с минуту не может оторвать восторженного взгляда от лица своего парня. Джин ожидаемо тушуется, ведь на улице помимо них еще полно народу, но предательская довольная улыбка все равно тянет уголки пухлых губ вверх. Он специально не надел шапку, чтобы не дай бог не испортить вымученную прическу, за что правда парой минут позже получает строгий выговор от Джуна. Красота красотой, но здоровье любимого человека превыше всяких глупостей. До клуба они добираются минут за сорок. В Сеуле стоит на удивление терпимая погода (на деле холод собачий, но то ли пуховик спасает, то ли наполненный людьми транспорт, но молодой врач не успевает привычно заледенеть до самых костей), редкие снежинки опускаются вниз с темнеющего грязно-синим полотна над головой и мягко приземляются на холодный мокрый асфальт. Номинальная охрана в лице молодого парня с сигаретой пропускает молодых людей без лишних вопросов и только кидает вслед неприкрыто-заинтересованный взгляд. Намджун кивает ему, а Джин непроизвольно ёжится, стремясь как можно скорее избавиться от неприятного общества. Контраст температуры внутри и снаружи здания невероятно сильный. Стоит только переступить порог, как жар и смесь сладковато-горьких запахов из недр клуба густыми волнами окутывает податливое тело. Сокджин снимает верхнюю одежду вслед за блондином и ловит на себе очередной восхищенный взгляд. Намджун не без интереса осматривает непривычный наряд обычно «домашнего» хёна, скользит взглядом по ладной фигуре, отмечает приятные глазу сочетания цветов и не удерживается от многозначительной ухмылки. Джин улыбается довольно и позволяет утянуть себя вниз по лестнице, туда, где на фоне приглушенных битов уже гудит подогретая ожиданием толпа и легкий полумрак скрашивает неожиданные знакомства. Ему неуютно и совсем немного страшно, но теплая рука Намджуна мягко поглаживает тонкую кожу на запястье, и от этого привычного жеста на душе становится на порядок спокойнее. Они неспешно проходят мимо бара, огибают небольшой танцпол, заполненный лениво двигающимися людьми, и пробираются к пяточку отгороженной зоны столов. Из четырех мест три уже заняты, но Намджун упрямо проходит мимо свободного, направляясь к дальнему диванчику. Место занимает молодой парень, на вид не старше самого Джуна. Немного вытянутое худое лицо с ярко очерченными скулами украшает легкая полуулыбка, трансформирующаяся в широкую и невероятно заразительную, когда незнакомец замечает две приближающиеся фигуры, стрижка простая, но приятная глазу, волосы цвета темного дерева без всякой укладки лежат ровно. В темно-кофейных глазах плещутся яркие искры веселья, а на щеках проявляются еле заметные ямочки, не такие четкие, как у Намджуна, но от того не менее симпатичные. С первого взгляда нельзя сказать, красив этот человек или нет, но Сокджин приходит к выводу, что красота эта женственная, немного непривычная, но по-своему притягательная. - Мы вроде не сильно припозднились, - Намджун пожимает протянутую худую ладонь с длинными тонкими пальцами и, погладив запястье своего парня в последний раз, подталкивает того вперед. - Поверь, Юнги-хён устал гораздо сильнее, - парень добродушно ухмыляется и протягивает руку уже Джину. – Чон Хосок, приятно познакомиться. - Ким Сокджин, взаимно, - старший пожимает теплую ладонь в ответ и не может сдержать легкой улыбки. Этот молодой человек оставляет прекрасное первое впечатление и разительно отличается от, пусть и хорошего, но внешне холодного и вечно хмурого Юнги. - Ты ведь хён Намджуна? Тогда и мне ты тоже хён. Я старше этого чудика буквально на пару месяцев, - младший на эту реплику только закатывает глаза, да лениво грозится кулаком. - Но... Ты и правда такой красавчик, хён! - Спасибо, - Джин привык слышать подобные слова в свой адрес. Он уже давно не удивляется и не отнекивается, ведь с правдой бессмысленно спорить, но до сих пор бывают такие моменты, когда легкое смущение трогает его щеки. Все же приятно получать похвалу от близких людей. Пусть даже они близки не тебе. С Хосоком оказывается очень легко найти общий язык. К тому моменту, когда к их столику подходит Юнги и пинком отправляет Намджуна (отказывающегося отлипать от своего сногсшибательного парня) готовиться к выступлению, у Сокджина складывается ощущение, что они старые приятели, которые встретились впервые после долгой разлуки. Хосок поддерживает непринужденную атмосферу, не залезая глубоко в личное, но и не ограничивается формальным перебросом ничего не значащих фраз. Он много улыбается, делится забавными историями из жизни, беззлобно подтрунивает над раздраженным (больше для грозности вида) Юнги, и Джин совсем скоро ловит себя на мысли, что в компании этих ребят пропадет то ненавистное чувство грусти и одиночества, спасением от которого обычно служит Намджун или любимые тонсены. В клубе становится достаточно шумно, народу на танцполе значительно прибавляется, и Хосок с хитрой улыбкой сообщает, что скоро начнется основное действие. На сцене уже выступает какой-то парень, на вид еще совсем зеленый подросток, читает вроде гладко, но не совсем внятно. Публика одобрительно качает в такт руками и головами, а Сокджин честно старается отыскать в быстром выкрикивании рифмованных слов какое-то очарование. Получается откровенно плохо. Просидев с ребятами еще около получаса (за это время Намджун - «влюбленный по уши идиот», успевает вернуться с двумя слабоалкогольными коктейлями), Юнги нехотя поднимается с нагретого местечка и разминает похрустывающую шею. Хосок шутит, что с хёна вот-вот начнет сыпаться песок и благоразумно прячется от убийственного взгляда за широкие плечи Джина. Тот, к слову, уже знает, что Мин будет выступать сегодня вместе с остальными ребятами, поэтому искренне желает парню удачи. Юнги ничего не остается, кроме как отложить расправу над младшим до лучших времен. Непринуждённая болтовня возобновляется, но Сокджин даже после третьего бокала неожиданно чутко подмечает, что Намджун выглядит взволнованно. Он то и дело бросает непроницаемые взгляды на сцену, задумчиво хмурит темные брови и сильнее обычного сжимает пальцы на спинке кожаного дивана. В любой другой ситуации старший бы непременно полез с расспросами, но сейчас, будучи расслабленным от небольшой дозы алкоголя, он лишь мягко улыбается и выпихивает блондина из-под собственного бока. Намджуна тянет на сцену, все его мысли и чувства давно уже там, под приглушенным светом софитов, в окружении жаждущей проникновенного зрелища толпы. В глазах затаенные желания, невербальный посыл, прочесть который не составляет особого труда. Блондин наверняка разрывается между возможностью побыть со своим парнем еще чуть-чуть и соблазном порепетировать лишние десять минут. И Джин, как заботливый и понимающий хён, облегчает этот выбор. Оставив легкий поцелуй в уголке губ любимого, Намджун поднимается с дивана и чуть дрожащим шагом удаляется в сторону небольшой гримерки, расположенной за сценой. Перед самым началом выступления Хосок приносит пару освежающих «ром-кола» и 4 коктейля непримечательного светло-золотого цвета. В ответ на вопросительно изогнутые брови Сокджина он лишь лукаво улыбается и неопределенно пожимает плечами, мол, ничего не знаю, сам все скоро поймешь. Эта загадочность добавляет остроты в ночную вылазку старшего. И пусть алкоголь не слишком крепкий, сама атмосфера погруженной в гипнотизирующую дымку музыки пьянит не хуже высокоградусного бренди. Первым на сцену выходит Юнги. Диджей в незамысловатой черной толстовке объявляет его как всем известного “Gloss” и без лишних подбадриваний, коими одаривал прошлых участников, включает необходимый трек. Толпа гудит и активно качает в ритм, пока Юнги зачитывает текст под динамичные, но не слишком резкие биты. Его голос, чуть хрипловатый и обычно достаточно тихий на удивление хорошо встраивается в музыку, и Сокджин ловит себя на мысли, что рэп в исполнении невысокого тонсена ему нравится гораздо больше, нежели в исполнении уже выступивших ребят. Юнги ведет уверенно, без запинок, бросается словами яростно и немного грубовато, словно в попытке донести до слушателя смысл текста силой. Хосок с гордостью замечает, что хён самостоятельно трудился над этой песней последний месяц и никому не позволял услышать даже кусочек нового детища. Но когда к Юнги присоединяется Намджун, Джину словно закладывает уши, и восторженные слова тонсена проплывают мимо поля его восприятия. Немигающим взглядом старший утыкается в высокую фигуру, уверенным шагом пересекающую сцену и останавливающуюся у самого её края. Рэп Монстр – он же Ким Намджун, выглядит потрясающе: черные штаны обтягивают длинные стройные ноги, свободная светлая худи с закатанными по локоть рукавами открывает вид на рисунок вен под песочной кожей, открытый лоб и уложенные назад волосы, спокойный, чуть надменный взгляд и крепкая хватка на микрофоне. Сокджин чувствует, как начинают дрожать колени, стоит только первому звуку такого любимого низкого голоса просочиться через прикрытые пухлые губы. Намджун ведет глубокомысленную борьбу со стереотипами, призывает быть терпимее к чужим ошибкам и не опускать руки, как бы тяжело или больно не было. С каждым новым предложением, горячим вздохом или тянущим полустоном, Джин падает все глубже в пучину сковывающего дурмана. По рукам бегут мурашки, и недвусмысленное тепло растекается вниз по чувствительному загривку. На последних аккордах песни он тянется к очередному коктейлю, в надежде отвлечься и унять клокочущее за ребрами сердце. Намджун благодарит одобрительно ревущую толпу и уступает место вновь шагнувшему под софиты Юнги. Тот, кажется, снова начинает читать, но, да простит Мин своего хёна, Сокджин уже ничего не разбирает. Он игнорирует даже многозначительные взгляды Хосока, медленно потягивающего своё золотистое пойло буквально в паре метров напротив. Намджун прорывается к их столику минут через пять, когда толпа почитателей переключает своё внимание на батл Юнги и какого-то незнакомого парня с ярко-красными волосами. Взмокший и счастливо улыбающийся, он принимает поздравления от Хосока и кидает взволнованный взгляд на притихшего Джина. В его позе и чуть сведенных бровях читается напряжение с толикой явного ожидания, скрытые за ломкой картинкой радости. И когда Сокджин смотрит в ответ, окружение и контекст резко теряют свою значимость, превращаясь в лишенную смысла мишуру. Когда старший обвивает шею Намджуна своими руками и в перерывах между горько-сладкими поцелуями шепчет, обдавая горячим дыханием проколотую мочку уха, что тот был чертовски великолепен, все напряжение разом отпускает тело репера. Обняв своего парня в ответ, он кусает пухлые розовые губы, не желая прерывать момент неожиданной инициативы со стороны Джина глупыми разговорами. Лишь когда кислорода в легких становится катастрофически мало, он отрывается от столь манящего парня и утягивает его за стол. Намджуну срочно хочется выпить, а еще стереть с лица Хосока эту понимающую улыбку. Сокджину кажется, что кто-то искусно подправил шестеренки в его голове, подменил модель привычных ощущений на совершенно непонятный код. От близости тела блондина, от его запаха и глубокого голоса мир вокруг идет трещинами, и старшему уже не удается сосредоточиться на чем-то отвлеченном. Алкоголь притупляет привычную скованность, помогает развеять дурацкие страхи и поглотить ненужные сомнения. В голове гудит рой смелых идей, тех самых, о которых в обычном состоянии в силу внутренних установок страшно даже задумываться. Джин кладет голову на плечо Намджуна и первый тянется за поцелуем, оставляющим привкус спирта и цитрусовых отдушек на кончике языка. Ему жарко и хорошо, пальцы колет от непонятного предвкушения, и отпустить себя кажется единственным верным решением. Младший с готовностью отвечает на ласку, поворачивая не только голову, но и корпус, в надежде прижаться ближе к любимому телу. Одной рукой он приобнимет Сокджина, поглаживая теплую кожу над воротом легкой футболки, а другой сжимает острую коленку, обтянутую светлой джинсой. Намджун проводит языком по ребристому небу хёна, сталкивается с ним языком и оттягивает в сторону пахнущую клубничным гелем, невероятно мягкую кожу. Его пальцы, длинные и изящные, ведут еле ощутимую дорожку выше по бедру парня, и Джин громко втягивает пропитанный дымом и жаром воздух сквозь прикрытые губы. Это даже не стон, но Намджун, кажется, окончательно теряет голову, не в силах сдерживать себя и дальше. Перехватив свободную руку старшего, он тянет того ближе, хватает под коленом и практически вынуждает перекинуть ногу через свои бедра. Сокджин теряет ориентацию в пространстве буквально на пару секунд, а когда мир перед глазами перестает вращаться бешеной каруселью, он находит себя оседлавшим довольно ухмыляющегося Намджуна. Глаза напротив блестят бесовским пламенем, и старший боится лишний раз моргнуть, лишь бы не спугнуть непривычное откровение на ободке темной радужки. Тактично сваливший Хосок, наверное, будет еще долго припоминать им эти минуты мнимого единения, но разве можно отказать своим чувствам, когда в крови в пропорции 1 к 1 мешается дурман алкоголя с невысказанными ранее желаниями. Джун возобновляет настойчивый поцелуй и кладет широкие ладони на поясницу хёна. У того дрожат закинутые за шею младшего руки и внизу живота расползается знакомый жар, в скором времени грозящий превратиться в тугой узел возбуждения. В висках пульсирует кровь, отбивая тяжелый ритм музыки из колонок под потолком, губы жжет от глубокого, мокрого поцелуя, и Сокджин теснее прижимается к крепкому телу рэпера. Он чувствует непреодолимое желание быть ближе, впитывать в себя вкус и запах чужой кожи, зарываясь пальцами в жесткие выбеленные пряди на затылке младшего, отдаваться и брать в одинаковом размере. Намджун гладит спину хёна, ведет ладонями чуть вверх и сильнее вниз, дразняще забираясь под край черной футболки. Джин издает задушенный полустон, и, воспользовавшись моментом, блондин спускается от губ к скуле, игриво прикусывая светлую кожу. Духота заполненного людьми клуба мешается с жаром, исходящим от двух плотно соприкасающихся тел, накаляя нервы-провода до критических отметок. Наслаждение струится пряной патокой, огнем обдает напряженные мышцы, в труху перемалывая тонкие кости. Когда Намджун проводит две неровные линии ниже и сжимает ягодицы старшего через сидящую словно вторая кожа джинсовую ткань, Сокджин на инстинктивном уровне подается бедрами вперед, проезжаясь своим возбуждением по твердому паху парня. Ладони проскальзывают в задние карманы, царапают, давят, мнут подтянутые полукружия, вынуждая фактически вжиматься в чужое, пахнущее терпким одеколоном и сигаретами, тело. Джин цепляется за плечи Намджуна, стонет почти громко, скулит и трется мартовским котом. Наперекор всем опасениям, ему не противно и почти не стыдно. Возбужденный член младшего, четко выпирающий под грубой тканью, ощущается чем-то само собой разумеющимся, и, молодой человек, кажется, совершенно сошел с ума, но ощущая горячие широкие ладони в опасной близости от заднего шва, он лишь сильнее заводится. Поцелуи Намджуна, его запах и обжигающие касания, Сокджин готов поклясться, что не испытывал ничего подобного за всю свою жизнь. А когда аккуратные длинные пальцы забираются под ремень... - Эй-эй, ребята, полегче! Снимите себе комнату в отеле, - голос Юнги долетает до старшего словно сквозь толстый слой ваты. В висках шумит ток крови, собственное дыхание кажется непривычно громким и тяжелым, руки дрожат, а выгнутая спина ноет от неправильной позы. Руки Намджуна все еще жгут голую кожу у копчика, и Джин закусывает опухшую от поцелуев губу, словно по щелчку возвращаясь из мира сладкого дурмана в позабытую реальность. Он чувствует накатывающие волны смущения, и не в силах преодолеть тотальный позор горячего вечера, утыкается покрасневшим лицом во влажную шею младшего. Дыхание все еще сбито, а явная тяжесть возбуждения недвусмысленным грузом давит на разомлевшее тело. Намджун отодвигается первым. Сокджин чувствует дрожь в чужих ладонях, когда младший помогает ему слезть с напряженных колен и занять место на диване. Лихорадочный блеск в темных глазах и задержавшиеся пальцы на обтянутом светлыми джинсами бедре красноречиво говорят о том, что блондину тяжело сдерживать себя. И Джин стремительно отводит взгляд, ведь собственная выдержка трещит по швам от близкого контакта. Оставшееся время проходит в дымке пустых разговоров. Хотя Хосок и Юнги никак более не комментируют ситуацию, Сокджин уже не может успокоиться. Перед глазами встает образ возбужденного рэпера: его растрепанные волосы, маслянистый взгляд и влажные полные губы. На коже фантомами ожогов горит память уверенных прикосновений, кончики пальцев покалывает мнимым током и колени дрожат под скользящими пристальными взглядами. Спустя сорок минут душевных метаний, молодой врач все же сообщает своему парню, что собирается отправится домой, и Намджун без лишних вопросов берется вызвать ему такси. На часах - начало четвертого утра, поэтому дороги пустуют и водитель обещает быть на месте минут через семь. Искренне поблагодарив ребят за теплый прием и обменявшись номерами с Хосоком, Джин покидает пределы небольшого клуба. После жаркого помещения улица представляет собой сплошной ледник с колючим ветром и мокрым снегом, но увязавшийся за хёном Намджун не надевает на себя даже куртки. Сокджин ворчит на парня, тычет кривоватым пальцем в скрытый под влажной тканью бок, но блондин лишь глухо смеется и тянет ближе к себе. Они стоят молча, но тишина эта совершенно не давит. Младший гладит теплую кожу ладоней Сокджина, а тот в свою очередь тянет холодные пальцы в свой карман. Когда подъезжает такси, Джун вожделенно целует сладкие губы и подталкивает хёна к машине. Сокджин находится уже на полдороги, когда нечто совершенно нетипичное, но такое дурманящее в свете последних событий, приходит в его опьяневшую голову. Намджун не успевает даже задать вопрос, как старший сокращает небольшое расстояние между ними и, наклонившись максимально близко, шепчет в покрасневшее от холода ухо: - Так жаль, ведь я все еще хочу тебя. Правая кисть ненавязчиво соскальзывает вниз и одним легким движении оглаживает чужой пах, в секундном порыве чертя линию по выпуклой ширинке. Младший давится собственным вздохом, когда острые зубки смыкаются на чувствительном хрящике левого уха, но через ничтожные мгновения все тепло резко пропадает, и Сокджин стремительно запрыгивает в теплый салон такси. На протяжении всей поездки молодой человек чувствует, как бешено колотится сердце в груди и жгучий азарт опасным вирусом растекается по венам.