Singular tastes

      В кабинете у Джека темно, огромное помещение освещается лишь неверным пурпурным светом Элписа, виднеющегося из громадного окна. Углы погружены во тьму, и стоящему перед столом Ризу кажется, что оттуда на него смотрят невидимые чудища, так и жаждущие накинуться на него сразу же, как только он отвернётся и отвлечётся хоть на миг. Но Риз понимает, что страх темноты сейчас невероятно глуп и почти по-детски наивен, и бояться надо не фантомных монстров из темноты, а вполне конкретного чудовища, сотканного из плоти и крови и сидящего прямо напротив.       Джек усмехается, откинувшись на спинку своего баснословно дорогого кресла, покручивает на пальце револьвер и смотрит на Риза взглядом опасным и почти что хищным, таким, который не предвещает ничего хорошего. А Риз в который уже раз за пару минут нервно сглатывает и тянет было руку, чтобы поправить ставший внезапно невероятно тугим галстук. Джек смотрит на него, чуть щурясь, и всё крутит, крутит, крутит на пальце револьвер, и от этого ожидания Ризу хочется выть — прежде всего от того, что он даже догадаться не может, в какой момент Джек перехватит оружие, как то правильно, и выстрелит в него.       — Джек, я не… — сипло от волнения начинает было он, но на него цыкают и зыркают настолько резко, что приходится замолчать, дабы не испытывать в лишний раз судьбу.       — Риззи-Риззи-Риззи, да ты, оказывается, дерзкий. — Джек усмехается, перебрасывает револьвер в другую ладонь и задумчиво крутит барабан, прислушиваясь к быстрому пощёлкиванию. — Мало того, что облажался по полной, так теперь ещё и вякать, когда тебя не спрашивают, вздумал. Пристрелить бы тебя, паршивца, да и дело с концом, — скалится он, целясь точно в лоб замершему перед ним Ризу, отчего последний вздрагивает и втягивает голову в плечи, словно бы пытаясь спрятать. Джек хохочет и чуть опускает ствол.       — Хотя придётся, правда, искать потом того, кто сосёт так же охеренно, как и ты, но да ладно, это мелочи в общем-то. — Он хмурится, наигранно тяжело вздыхает и откидывается в кресле, забрасывая ноги в заляпанных пандорской грязью кедах на стол. — Что делать с тобой будем, пирожочек?       — Джек, послушай, пожалуйста, — сбивчиво начинает Риз, делая шаг к столу и смотря на Джека, чьи черты лица сейчас сокрыты тенью и поэтому угадать его выражение можно только по тому, как поблёскивают в пурпурном свечении белки глаз и ровные зубы. — Я думал, что мне повезёт, что система сможет продержаться на старых протоколах защиты ещё несколько дней, Джек, у меня было слишком мало времени! За четыре дня невозможно полностью обновить…       — А, ты думал, что тебе повезёт? — Джек кивает словно бы понимающе, прикрывает глаза и резко поднимается в кресле, вновь становясь ногами на пол и подаваясь навстречу Ризу настолько резко, что тот даже шарахнулся, не ожидав такого натиска. — Тогда хреновая у тебя удача, Риззи, потому что ты, маленький ублюдок, только что похерил всю систему защиты «Гипериона», и если какая-нибудь мразь решится украсть миллион-другой, всё это будет на твоей совести. Думаешь, я вычту убытки из твоей зарплаты? О, нет-нет-нет, тыковка, расплачиваться будешь органами.       Риз судорожно дёргается назад, сжимает дрожащие пальцы в кулаки и смотрит на Джека пристально, так уверенно, как только может, стараясь не показать своего страха.       — Я… я всё исправлю, Джек, обещаю, — бормочет он, цепляясь пальцами за подол собственного жилета и комкая его, — в кратчайшие сроки. Мне осталось дописать всего немного, один день, всего лишь один день, пожалуйста.       — Конечно же исправишь, куда ты денешься, — согласно кивает Джек и улыбается настолько гадко, что у Риза всё внутри замирает, а затем обрушивается вниз. — Но прости уж, ты был плохим мальчиком, а плохих мальчиков наказывают, поэтому иди-ка ко мне, милый, — он усмехается, похлопывает по столу ладонью, подзывая Риза ближе, и тому ничего не остаётся, кроме как послушно подойти. Джек подтаскивает его к себе за протез, прижимает близко-близко, и шепчет до отвратительности жарко в ухо:       — Говоришь, ты думал, что тебе повезёт? Тогда ты — ха-ха! — не будешь против, если мы ещё раз испытаем твою удачу? А то мало ли, может, она через раз работает, м? — Риз дёргается, пытаясь вырваться, кривится в отвращении от того, как Джек запускает ему в ухо скользкий язык, и сдавленно вскрикивает, когда его опрокидывают на стол животом. Он цепляется пальцами за края, сминает скорее всего важные документы и испуганно оборачивается на Джека, стоящего сейчас позади. Контуры его тела подсвечены почти неоновым пурпурным, и это смотрится настолько зловеще, что Риз нервно сглатывает, ожидая дальнейших действий. Он совсем не понимает, чего хочет от него Джек, даже примерно догадаться не может, но всё равно боится до дрожи в подогнутых в неловкой позе коленях.       — Знаешь, — начинает Джек, протягивая руку и утыкая его носом в документы, весьма неаккуратно залитые, кажется, кофе, — ты можешь даже пальцы скрестить на удачу. И глаза закрыть. Ну мало ли, поможет. — Риз настороженно прислушивается к тому, что происходит сейчас за его спиной, и вздрагивает всем телом, когда Джек быстро стаскивает с него штаны вместе с бельём, оставляя их висеть на коленях. — Уже дрожишь от возбуждения? Какая же ты похотливая сучка, Риззи, но на сегодня тебе придётся обломаться, потому что я не собираюсь тебя трахать. — Риз почти слышит, как скалится довольно Джек, знает, что сейчас он растянул губы в усмешке и вскинул бровь. — Потому что когда это трах со мной был для тебя наказанием?       «Почти всегда», — думает про себя Риз, неуютно поёрзывая на жёсткой поверхности и ещё больше сминая бумаги.       И он совершенно пропускает тот момент, когда в задницу ему толкается что-то невероятно скользкое и холодное.       Он мгновенно зажимается, напрягается, пытаясь вытолкнуть инородный предмет, и даже дёргается пару раз, на что Джек, коротко хохотнув, шлёпает его по ягодицам.       — Не советую тебе дёргаться, сладкий.       И Риз в ту же секунду замирает.       Он слышит щелчок взведённого курка и быстрый, тихий звук вращающегося барабана.       — Ну что, Риззи, испытаем твою удачу?       Риз вскрикивает, елозит ладонями по гладкой деревянной поверхности, пытаясь встать, но Джек удерживает его в почти стальной хватке крепко, не давая ни единого шанса ускользнуть.       — Джек, пожалуйста, прошу тебя, Джек, не надо!.. — сбивчиво, судорожно умоляет Риз, пытаясь вырваться из до боли сжимающих его живую руку пальцев. Но всё, что он получает в ответ — довольное хмыканье Джека и холодное касание барабана револьвера к собственным ягодицам. Ствол целиком внутри него. Джек медленно двигает рукой, и холодный металл скользит гладко, холодя всё внутри и неприятно то и дело утыкаясь во внутренние стенки. Это до отвратительного мерзко, и Риз стонет от боли, когда Джек толкается оружием дальше.       — Мне нужно знать, правда ли ты такой неудачливый придурок, или же у тебя всё через раз. Если первое — что ж, обещаю, что вызову на уборку твоего трупа самых дорогих уборщиков, ну а если второе — то так уж и быть, будет тебе пара дней на то, чтобы закончить работу. Согласен?       — Нет!       — Отлично! — И Джек спускает курок.       Риз вздрагивает всем телом, когда слышит холостой щелчок, мгновенно обмякает, расслабляясь и чувствуя, как всё тело бьёт крупная дрожь. Руки трясутся, ноги совершенно не держат, а перед глазами всё плывёт — от осознания того, что сейчас чуть не случилось, невероятно кружится голова. Риз слышит, как удивлённо хмыкает Джек и как вальяжно усаживается он в кресло.       Дрожащими руками Риз приглаживает волосы, натягивает спущенные штаны, застёгивает ремень и, даже не потрудившись заправить рубашку, хрипло спрашивает у смотрящего на него с насмешкой Джека:       — Я могу идти продолжать работать?       Тот благосклонно кивает, и Риз направляется к двери.       У самого порога его словно пригвождает к месту оглушительным выстрелом, эхом отразившимся от высоких потолков и прервавшимся звонким звуком удара пули о металлические своды.       — Чтобы ты не думал, что я блефовал, кексик.       Риз выходит в коридор и только там позволяет себе осесть на пол и в ужасе зажать руками рот, пытаясь тем самым сдержать рвущийся наружу крик.