Стая

      Дрогон не позволил заковать себя в цепи. Все попытки сделать это, как и в Миэрине, оказались напрасны. Слуги Красного Замка наотрез отказывались приближаться к драконам, а самые отважные получили чудовищные ожоги, накидывая кандалы на Рейегаля и Визериона. Даже с маленькими с ними было тяжело совладать тридцати взрослым мужчинам… что уж говорить о больших. Дейенерис вскоре поняла, что идея спрятать ее детей в руинах Драконьего Логова, оказалась большой ошибкой. Логово пустовало несколько веков, на протяжении которых в его стенах лишь завывал ветер и копилась пыль, и сейчас, когда драконы вновь вернулись в мир и под его своды, Дени боялась, что крыша просто-напросто рухнет, даже несмотря на то, что ее наскоро покрыли заново. Цепи на полу давно проржавели настолько, что рассыпались при касании, как и прочные когда-то кольца, держащие их.       Королева пришла в ужас, когда впервые увидела это зловещее место. С обожженными стенами и взрытым раскрошенным камнем на месте полов. Когда-то здесь оборвалась жизнь последних драконов Таргариенов во время войны принцессы Рейениры и принца Эйегона. Звери были скованы, когда обезумившая вооруженная толпа ворвалась внутрь Логова, и до сих пор это место больше напоминало кладбище, нежели дом. Но иного выхода у Дейенерис не оставалось. Во время взятия Королевской Гавани Визерион уничтожил две улицы в Блошином Конце, испепелив дома вместе с жителями, а Рейегаль несколькими днями позже поджег рыбачьи лодки на Черноводной.       «Крылатые демоны» – прозвали их крестьяне, содрогаясь от ужаса. Драконы кружили над столицей, чуя пролитую кровь и неся с собой разрушение и смерть. Рейегаль обосновался на холме Висеньи, на пепелище Великой Септы Бейелора, устроив лежбище на костях. Визерион получил серьезное ранение при штурме города, когда солдаты Ланнистеров выстрелили в него сосудом с диким огнем, и Дени, видя это, невольно вскрикнула. Произошло то, чего она боялась, до последнего не желая рисковать своими детьми, потому так долго медлила с наступлением. Белый дракон на глазах своей матери упал на землю, крича от боли и ярости, охваченный ядовито-зеленым пламенем. Это зрелище навсегда останется в памяти королевы…       «Огонь не может убить дракона» – лихорадочно шептала она себе под нос... – «…не может…не может…не может!»       Из пасти Визериона вырывалось золотистое пламя, сжигающее все на своем пути. Дени помнила, как в бессильном отчаянии ринулась к нему на Дрогоне, забыв на миг о пыле сражения, и это едва не стоило жизни ей самой.       Стрела, пущенная из баллисты, пробила перепончатое крыло черного дракона, и тот, потеряв равновесие, едва не сбросил всадницу со своей спины.       Дейенерис сморгнула воспоминания, наблюдая, как ее дети разрывают на части обугленные туши трех быков. Она все еще чувствовала вину за то, что снова оказалась вынуждена держать их в неволе.       – Драконы перестают расти взаперти, – растерянно проговорила она, обращаясь к своему деснице. Только Тирион Ланнистер осмелился войти вместе с королевой под своды Логова. Здесь все еще пахло пылью, стариной, пеплом и кровью.       Визериона со скованной пастью везли по улицам на повозке, запряженной пятидесятью тяжеловозами. Он был очень слаб, но не беспомощен, и бился так, что Дени боялась, будто он разорвет оковы, и это принесет новые жертвы среди зевак, собравшихся поглядеть на дракона вблизи. Рейегаля удалось заманить мясом, а Дрогон… Огромный и своенравный Дрогон зализывал раны, полученные в бою, в твердыне Мейегора, где располагались отныне покои Дени.       – Так говорят, – согласился лорд Тирион, коротко усмехнувшись. – Но взаперти они останутся недолго, – тут же подметил он, и Дени уловила осторожность в его голосе. Фиалковые глаза королевы взглянули на полумужа с сомнением, но она ничего не сказала.       Последние слова Джона Старка на Драконьем Камне клеймом отпечатались в ее сознании, никак не спеша укладываться в голове. Тирион в изумлении вскинул брови, как только она сообщила ему, будто Король Севера считает себя сыном ее родного брата. А лорд Варис передернул покатыми плечами, и на его лице отразилось недоумение.       – Будь это правдой, Ваша Милость, я уверен, что мои пташки… – неуверенно проговорил Паук, сокрушенно качая головой.       – Выходит, ваши паучьи лапки так и не добрались до Винтефрелла, – сказал ему Ланнистер, в тоне которого удивление перекликалось с почти злорадным ликованием. – Все же Неду Старку удалось переиграть всех нас.       «Варис, столько лет ведущий игру на стороне Таргариенов, ничего не знал о младенце, рожденном Лианной Старк».       Казалось, этот факт надломил что-то в нем. Лицо евнуха осунулось, блестящая кожа потускнела, под глазами пролегли темные тени, а около рта – морщины.       – Мы не можем принимать его слова за правду только потому, что он сам в это верит, – не уступал Паук, – Лорда Сероводья никто не видел уже много лет, и он единственный из живых, кто знает, что случилось в Башне Радости. В мальчишке нет ничего от кронпринца…       И тут Варис осекся, погрузившись в глубокие раздумья, суть которых была ведома лишь ему одному.       – Сильная кровь у этих Старков, – осушив кубок вина, в мрачной задумчивости проронил Тирион. – И какое везение, что мальчик уродился в мать. Лорд Эддард не смог бы выдавать его за своего бастарда, будь в нем хоть что-то от валирийца, – десница замолчал на мгновенье, а после добавил, всплеснув руками: – Благородный Нед Старк всю свою жизнь врал всем и предавал лучшего друга, чтобы сохранить жизнь потомку Рейегара. Боги, если они и существуют, еще большие насмешники, чем я до этого думал.       Дени почти не слушала их обоих, погруженная в собственные раздумья, обступающие ее назойливым пчелиным роем. Особенно теперь, когда она получила все то, о чем мечтала так долго.       Железный Трон принадлежал ей. Она – Дейенерис Бурерожденная – вошла в город, выстроенный Эйегоном-Завоевателем, и забрала то, что было ее по праву рождения. Забрала огнем и кровью, вновь водрузив красно-черное знамя над Красным Замком. Но теперь в лучах ее победы появился тот, кто способен оспорить ее право на трон. Мужчина с задатками лидера, добившийся титула короля, даже считаясь простым бастардом. Она предполагала, что Варис начнет советовать ей настоять на браке, чтобы избежать дальнейших распрей, но одна мысль о том, что ей придется делить власть с Джоном Старком, который легко может отодвинуть ее на второй план, забрав все, к чему она шла так долго, злила ее. За то время, за которое ей удалось узнать северянина, Дени поняла, что они во многом схожи. Она помнила, с каким трудом ему далось решение преклонить перед ней колени, и понимала, что их только завязавшаяся дружба с легкостью перерастет в кровавое противостояние, даже если они станут мужем и женой. Если необходимость и заставила бы ее выйти замуж за вестеросца, то она выбрала бы того, чей титул короля являлся бы лишь формальностью, как это было с Хиздаром зо Лораком. Но что-то подсказывало Дени: кем бы ни был ее потенциальный муж, народ станет возвышать его над ней просто потому, что она – женщина.       Эти мысли тяготили ее всю войну, длящуюся четыре долгих месяца.       – Вы правы, милорд, – кивнула королева, произнеся слова подчеркнуто холодным тоном. – Возможно, нам вскоре придется отправиться на Север. Но это будет не раньше, как Визерион оправится и снова сможет летать на большие расстояния.       Приближенные Дейенерис до сих пор считали чудом, что белый дракон выжил. На его чешуе все еще виднелись следы ран, но сильнее всего пострадали крылья и хвост. Рейегаль нападал на него, когда тот тянул шею к мясу, но делал это больше игриво, нежели злобно. Словно понимал неспособность брата дать достойный отпор, и это согревало Дени сердце.       На улице королеву и ее десницу ждала крытая повозка, запряженная четверкой прекрасных белоснежных лошадей. Вокруг нее молчаливо стояли Безупречные, одетые в короткие плащи поверх бронзовых доспехов и вооруженные копьями. Зима степенно ползла на юг, захватывая столицу. По утрам вода у берегов Черноводной покрывалась искристой корочкой льда, в садах Красного Замка увяли цветы, а листья почернели, свернувшись в трубочку. Снег все чаще пролетал в воздухе, заметая дворы и залитые кровью улицы. Дневного солнца еще хватало, чтобы он растаял за день, но ночи делались все холоднее. Отодвинув пальцами тонкую занавеску, Дейенерис выглянула из повозки. Крестьяне провожали ее мрачными взорами. Лишь некоторые из них выкрикивали слова приветствия, кто-то и вовсе падал на колени, шепча мольбы о лучшей жизни. Кое-где у домов лежали припорошенные пеплом трупы животных. Грязные испуганные дети разбегались, увидев ее. От вида всего этого у Дени ком вставал поперек горла.        – Эти люди сами открыли мне ворота, – с досадой произнесла она, отпустив занавеску. – А теперь они считают меня чудовищем, обрушившим на их головы пламя драконов.       – Люди никогда не бывают полностью довольны своим правителем, – успокоил ее лорд Тирион. – Вы можете дать им гораздо больше, чем те, кто был до Вас, и вскоре они поймут это. А страх иногда бывает полезен.       Крестьяне боялись ее ровно в той же степени, в какой и благоговели перед ней. Лорд Варис докладывал ей о настроениях в городе. Королевская казна давно опустела, благодаря расточительству короля Роберта и жадности Серсеи. Большая часть урожая погибла, рыба ушла далеко в море. К тому же Вестерос задолжал огромные суммы Железному Банку Браавоса. Но Дени не считала это большой проблемой. Из Вольных Городов она привезла достаточно золота, серебра и меди, мехов, драгоценных камней, кружева и вина, и надеялась, что этого хватит для покрытия долгов. Куда больше ее волновал народ и маячащая на горизонте угроза, движущаяся с Севера.       – Моего отца тоже боялись, – заметила она, скрестив руки на животе. – И это сыграло с ним злую шутку, как и с Серсеей.       – Ваш отец был безумен… как и Серсея, – ответил десница. – У Вас есть любовь Ваших воинов. Есть уважение Ваших союзников. Есть все, чтобы править страной.       Дейенерис кивнула, опустив глаза. Многие из ее союзников не дожили до конца этой войны.       Советники Дейенерис ошибались: Эурон Грейджой вовсе не направлялся в устье Мандера, чтобы осадить Хайгарден. Его флот встретил Яру близ дорнийских берегов, и сражение окончилось пленом для железнорожденной. Меж тем армия Серсеи под командованием Джейме Ланнистера осадила Хайгарден, пленив Тиену и Нимерию Сэнд, в то время, как войска Дени во главе с Серым Червем оказались зажаты меж защитниками Ланниспорта и Цареубийцей. Обара Сэнд погибла в бою.       Война охватила Юг целиком, день и ночь пылая кровавыми битвами и кострами бесчисленных лагерей обоих фронтов. Когда птица принесла весть о смерти леди Оленны, Дени с большей частью дотракийцев, Безупречными и людьми островных лордов высадилась на материк, двинувшись прямиком на столицу, а боевые корабли Аурана Уотерса вошли в Черноводный Залив. Джейме Ланнистер не успел вернуться назад, а когда Королевская Гавань пала, ему в тыл подошла армия Простора.       Позже Дейенерис рассказали о судьбе Песчаных Змеек и плененной Элларии Сэнд. Серсея приказала протащить их голыми по улицам, а после отравила Тиену на глазах у ее матери. Элларию же нашли заточенной в подземелье с вырезанными глазницами. Эурон Грейджой бежал. Что стало с Ярой и Теоном, Дени не знала.

***

      Битва молниеносно перетекла в замок. Солдаты лорда Сангласса уже штурмовали тронный зал, но сам он лишился головы в бою с гигантом в золоченой помятой броне и белом плаще. Этот рыцарь сражался с яростью взбешенного льва, размахивая мечом длинной с саму Дени, и словно не чувствовал боли от ранений, из которых не текла кровь.       Дейенерис спустилась на Дрогоне на вымощенный двор Красного Замка, когда Безупречные взяли гиганта в кольцо. Им удавалось протыкать его копьями, но гвардеец обламывал их, продолжая двигаться по-прежнему ловко для его роста. И даже поток черно-красного пламени не остудил его пыла. Охваченный огнем он рвался к дракону, не произнося ни звука, и только когда зубы Дрогона сперва отхватили ему обе руки, а после раскусили тело надвое, рыцарь грузно упал на землю и затих, испуская в воздух смрад горящей гнилой плоти.       На этом все закончилось. Оставшиеся солдаты Ланнистеров побросали мечи и копья, моля о пощаде.       Королева Серсея сидела на Железном Троне, когда массивные двери тронного зала пали, и Дейенерис вместе с Серым Червем и лордом Тирионом вошла под своды чертога, который до этого созерцала лишь однажды: в коротком видении в Доме Бессмертных, и еще чаще – во снах.       Чеканным шагом королева направилась к трону, не сводя глаз с женщины, сидящей на нем. Серсея улыбалась. Великодушно и величественно. На ее голове мерцала маленькая корона в обрамлении коротких золотых волос. Она была гораздо старше Дени, но все еще красива, изящна и горда.       – Все кончено, – выкрикнула Дейенерис, поднимаясь по ступеням, ведущим к трону. Она ликовала. Все внутри нее дрожало, будто натянутая струна арфы.       – Я – Дейенерис Бурерожденная из дома Таргариенов приказываю тебе сдаться добровольно.       Зеленые глаза львицы полыхнули презрением, обратившимся жгучей ненавистью, как только взгляд ее переместился за спину Дени, упав на Тириона.       – Будь ты проклят, мерзкое чудовище! – сипло прохрипела она, будто задыхаясь. Дейенерис сделала еще несколько шагов вперед, не понимая, что происходит, но насторожившись.       – Ты отнял у меня все, проклятый карлик, – шипела львица, улыбаясь сомкнутыми губами. В ее глазах плескалось безумие. Тирион криком предостерег Дени не подходить к ней, Безупречные обнажили мечи, ринувшись к своей королеве.       – Ты отнял мою мать! Отнял моего отца! Отнял моих детей! Будь ты проклят! Ты и твои потомки! Будь проклят. Проклят! – ярость в голосе Серсеи слабела, но она по-прежнему, будто не замечала никого вокруг, кроме своего брата. И только сейчас Дейенерис заметила тонкую струйку крови, вытекающую из ее носа.       – Смотрите, – крикнул кто-то из людей Сангласса, указывая обагрённым мечом на пол рядом с троном, где лежали мелкие осколки.       – Она отравлена! – прокричал кто-то, и в этот же миг кровь из ноздрей Серсеи хлынула сильнее, и она зашлась в диком кашле, согнувшись пополам и лихорадочно хватая ртом воздух. Серый Червь, подхватив Дени под локоть, оттащил ее на несколько шагов назад. Прекрасные губы львицы тоже окрасились красным, но продолжали извергать проклятия, становящиеся бессвязными, пока из ее рта не начал вылетать лишь слабый свист, а глаза широко не распахнулись, отражая мучительную агонию.

***

      Дейенерис не хотела говорить с лордом Тирионом о смерти его сестры и заточении брата. Она видела, как хладнокровно Ланнистер смотрел на то, как из Серсеи утекает жизнь, и окончательно осознала, что десница бы не воспротивился, даже если бы Дени сама вынесла ей приговор. Ни один мускул на лице полумужа не дрогнул. В его разномастных глазах не читалось ничего. В этот миг Дейенерис вспомнила Визериса… Визериса, который когда-то был ее братом, который продал ее дотракийскому кхалу и угрожал вырезать ребенка из ее живота. Слабого и высокомерного Визериса, который с ужасом молил ее о заступничестве, но кхалиси не повела и бровью, и лицо ее осталось бесстрастным, даже когда горшок расплавленного золота заставил ее брата отбить ногами лихорадочную чечетку. Наверное, Тирион чувствовал что-то похожее или, как и она, не чувствовал ничего.       – Скоро мне предстоит оставить столицу, – признала она, нехотя, отвлекаясь от навязчивых мыслей. – Но не все мои враги побеждены, и они могут воспользоваться моим отсутствием.       Королева не желала оставлять свой трон. Не хотела лететь на помощь отделившемуся королевству, несмотря на все доводы, с которыми она была согласна ранее. Ее мучили сомнения, которые лишали сна.       «Что, если это ловушка?» – задавалась она и тут же ругала себя за излишнюю подозрительность. Когда Дени стала такой? В Миэрине, когда жила среди гарпий и предателей и была не способна отличить одних от других? Или гораздо раньше… ?       Джон Старк казался ей кем угодно, но только не подхалимом, а ведь если бы он хотел ей зла, то использовал бы именно эту тактику. Северянин был с ней честен до последнего слова, и теперь, когда она узнала правду о его происхождении, хотела ли она зла ему…?       Стоит ли Дейенерис воспринимать Короля Севера, как очередного врага, который рано или поздно захочет завладеть тем, что принадлежит ей, и ударит ее в спину при первой возможности?       – Если Вы не пойдете навстречу угрозе, идущей из-за Стены, то рано или поздно эта угроза придет к Вам, – пожал плечами лорд Тирион, и Дени вполоборота повернулась к нему. Одна из лошадей оступилась, и повозку слегка качнуло. С улицы послышалась брань возницы и лязг доспехов насторожившейся стражи.       – Почему Вы так доверяете этому Старку? Не скрою, что и на меня он произвел хорошее впечатление, но тот факт, что он считает себя сыном Рейегара, может пагубно отразиться на наших отношениях. Скажите мне, милорд, на чьей стороне Вы останетесь в случае, если новая война вспыхнет уже между нами?       Дени смотрела на своего десницу, не отводя глаз, но лорд Тирион остался невозмутим. Он лишь склонил голову, взглянув на королеву исподлобья, как делал не раз, словно в его глазах Дейенерис была несмышленым ребенком. Обычно она не замечала подобных взглядов, потому что слишком ценила ум и дипломатичность своего советника, но сейчас это раздражало ее.       – Я верю его словам о мертвецах, Ваша Милость, – ответил Ланнистер, – …и если они подтвердятся, всем нам придется на долгие годы забыть обо всех возможных и существующих распрях.

***

      Дейенерис Таргариен, завернутая в шкуру храккара – белого льва дотракийского моря – стояла на балконе королевских покоев и смотрела на город, который ее предки называли домом. Огромная панорама расстилалась перед ее взором до самой сине-зеленой полоски Черноводного Залива. Черные ожоги зияли на лике Королевской Гавани во всех ее концах, но столица в глазах королевы все равно была прекрасна. Солнце давно село, и мир степенно погружался в бархатный сумрак, сменявшийся холодной ночью. Один за другим загорались огни. На высоких стенах замка, во дворах, в саду, в Блошином Конце и на холмах Рейенис и Висеньи, и за стенами, где лагерем расположились дотракийцы, которые, казалось, не видели больших отличий между землей Закатных Королевств и Эссосом, не считая «каменных жилищ» и «железных одежд». Дени даже в твердыне Мейегора слышала шум и пения, доносящиеся со стороны их лагеря.       Впервые за многие годы королева ощущала умиротворение, хоть и знала, что оно будет кратковременным. Она думала о Визерисе… о добром сире Виллеме Дарри и о Барристане Селми. О Джорахе Мормонте – своем старом медведе. О Дрого – своем солнце и звездах. И о Даарио… О доме с красной дверью в Браавосе, где прошло ее короткое и полное гонений и страха детство, в которое она все реже, но до сих пор хотела вернуться. Думала она и о Рейегаре, которого никогда не видела… и о том, сколько еще тайн брат оставил после своей смерти.       Мысли Дени оборвались разом, когда в дверь осторожно постучали. Сперва тихо, но после куда настойчивее. Ночь давно вошла в свои права, и яркая половинка луны повисла над рекой, отражаясь в темной воде. Миссандея, которая уже спала в кровати королевы, поднялась и потерла заспанные глаза.       – Спи… Я сама посмотрю, кто решил потревожить меня в такой час, – с улыбкой сказала ей Дейенерис, минуя темную спальню, и проходя в горницу, где все еще тускло горел очаг.       Она распахнула тяжелую двустворчатую дверь, увидев перед собой Серого Червя, немедленно склонившего голову.       – Ваше Величество, – произнес Безупречный на валирийском, – Простите своего слугу за то, что он нарушил Ваш сон.       – Мой сон ты не нарушил, – улыбнулась Дени, плотнее закутавшись в мех, что до сих пор напоминал ей о ее кхале.       – Джорах-андал прибыл к воротам и требует впустить его в замок, – тон Серого Червя, как и всегда, не выражал никаких эмоций, но у королевы, старавшейся казаться невозмутимой, екнуло в груди.       Ее Старый Медведь… он выжил. Как бы она ни старалась, Дейенерис не могла ненавидеть его, как не могла и простить предательства, даже несмотря на то, сколько раз сир Джорах спасал ей жизнь, и как был ей предан. Он любил ее и был готов в любой момент отдать за нее жизнь – она это знала. В последнюю их встречу Дени приказывала ему поклясться, что он найдет лекарство от серой хвори и вернется к ней… и эту клятву Мормонт сдержал. Сдержал ли?       Она могла бы проигнорировать его визит, отправив дожидаться утра, а после предстать перед ней в тронном зале, как и прочие. Но…       – Впустите его, – устало и взволнованно выдохнула королева. – Я хочу немедленно его видеть.       Дени не стала будить Миссандею, самостоятельно расчесав свои волосы и оставив их спадать вдоль плеч. Прочих служанок королева не принимала, пока она могла доверять только переводчице, с которой делилась множеством тайн. Дейенерис не стала утруждать себя подбором платья, оставаясь в шкуре храккара, которая целиком скрывала под собой ее хрупкую фигуру.       Сир Джорах вошел в горницу в сопровождении Серого Червя и Бронзового Меча, и Дени едва не ахнула:       Казалось, словно он постарел на десять лет за полтора года их разлуки. Его могучие плечи осунулись, изнуренное лицо избороздили глубокие морщины, волосы поредели так, что на лбу и до самого темени их почти не осталось. Левая рука была перевязана грязной тряпицей, кое-где порванной. На нем был надет бурый шерстяной кафтан, серые бриджи и истоптанные высокие сапоги.       Увидев королеву, гордо сидящую в кресле у очага, глаза Мормонта просияли, и он, хоть и с трудом, но опустился на одно колено:       – Кхалиси… Ваше Величество. Я сдержал свое слово.       Сердце Дени дрогнуло, и она отвела взгляд, поджав губы. Безупречные с каменными лицами глядели в никуда.       – Сдержали слово и вернулись ко мне, сир, – звучный голос Дейенерис нарушил сонную тишину покоев. – Но исполнили ли вы вторую часть уговора?       Ее взгляд красноречиво упал на забинтованную до самого плеча руку, и сир Джорах, заметив это, начал разматывать ткань, не поднимаясь с колен.       – Я, было, потерял всякую надежду, моя королева… – хрипло проговорил он, но взор Дени был прикован к его руке. – Ни один лекарь Вольных Городов не знал средства от серой хвори… Я был в Мире и Лисе, в Волантисе и Пентосе, в Квохоре и Браавосе. А после отправился в Вестерос…       Измятая ткань отходила лоскутами, открывая красную тонкую кожу, через которую даже в свете свечей отчетливо проступали синие переплетения вен. Будто недавно зажившая серьезная рана, по краям которой виднелись черные обрывки плоти.       – Мейстеры Цитадели все твердили, что мне не удастся сохранить жизнь. Если бы не один юноша… Только благодаря ему, я смогу снова сражаться за Вас. Он замедлил течение болезни..       Полотно сиротливо упало на пол, и Дейенерис порывисто поднялась с кресла, удерживая на себе мех льва. Рука сира Джораха лишилась мизинца и среднего пальца, и было заметно, что она все еще болела, потому что лицо Мормонта кривилось всякий раз, как только он пытался ею пошевелить. Оставшиеся пальцы оставались неподвижны. Плоть выглядела, как огромный ожог, и сочилась бурой сукровицей. Он задрал рукав до самого плеча, но рана уходила и дальше под сорочку.       – …тот юноша окончательно вылечил тебя? – с сомнением глядя на повреждения, спросила Дени.       – Он сделал все, на что был способен, сказав, что теперь я не смогу никого заразить. И что болезнь будет развиваться намного медленнее.       У королевы перехватило дыхание, и она порывисто отвела взгляд, поджав губы. Она ощущала смутную благодарность за то, что он вернулся к ней, даже если ей придется рано или поздно увидеть его смерть. Лекарства не существовало, но надежда на исцеление не спешила умирать.       – Встаньте, сир, – приказала Дени, глядя на Джораха с теплотой, пусть даже и против собственной воли. – Встаньте и немедленно отправляйтесь к мейстеру, чтобы тот перевязал вашу руку. Скоро она вам понадобится.

***

      Тронный зал преобразился. Алые полотна с золотыми львами были сорваны и заменены черными стягами с красным трехглавым драконом Таргариенов. Огромные черепа вернулись на стены. Дракон сместил льва и с витражей окон, разделив свою власть с семиконечной звездой. Септа Бейелора была уничтожена, но вера в богов по-прежнему жила в сердцах людей, потому Дени первым делом приказала выделить средства на постройку новой святыни – пусть и не такой величественной, какой по рассказам была предыдущая.       В это утро чертог был наполнен разномастным народом: высокие и малые лорды, прославленные рыцари, придворные и наемники. На галереях толпились дамы, наряженные в разноцветные шелка и бархат, заезжие певцы, подыгрывая себе на лютнях и гуслях, пели песни о красоте драконьей королевы, изо всех сил стараясь перекричать гул голосов. Дотракийцы звенели колокольчиками. Чернокожие уроженцы Летних Островов держали на плечах огромных диковинных птиц. Тирошийцы с волосами, выкрашенными в синий, красный и зеленый цвета, переговаривались на валирийком. Меднокожие дорнийцы стояли бок о бок с лордами Простора, с которыми в завершившейся войне бились на одной стороне. Бывшие рабы Астапора, Юнкая и Миэрина громко звали королеву «мисой», воздевая к ней руки.       Дейенерис гордо сидела на Железном Троне в короне, подаренной ей Турмалиновым Братством Кварта, которую в будущем собиралась заменить на другую. Вокруг нее и на ступенях, ведущих к трону, стояли Безупречные. Дени распустила королевскую гвардию Серсеи, а среди собственных людей могла бы доверить белый плащ лишь одному сиру Джораху, который сидел за столом Малого Совета справа от трона. Рядом с ним располагались Варис, Тирион Ланнистер и Миссандея.       Враги были повержены, но королеве еще предстояло свершить суд над проигравшими, но сперва она стремилась наградить своих союзников.       – Леди Нимерия, – звучным голосом позвала Дейенерис, и огромный чертог разом стих. Голоса превратились в шепот… зашуршали платья. Нимерия Сэнд молчаливо вышла вперед в окружении нескольких мужей в дорнийских одеяниях. Ее обритая голова была опущена, страшный ожог краснел во всю щеку. Дени слышала, какие унижения пришлось перенести этой девушке… знала, что та своими глазами видела смерть сводной сестры. Казалось, это сломало песчаную змейку. Толпа расступалась перед ней, даря вслед взгляды, полные сочувствия, отвращения и презрения.       – Мы все скорбим о вашей потере, миледи, – формальным тоном произнесла Дейенерис, хоть и сердце ее замирало от вида изуродованного лица дорнийки. – Дорнийцы сражались храбро, и я никогда не забуду оказанную ими помощь. Готовы ли Вы присягнуть мне на верность в дальнейшем?       Зал вновь затих. Нимерия колебалась, подняв на Дени взор, полный сомнений, но все же поклонилась королеве, встав на одно колено перед троном. Дейенерис поднялась на ноги, обратившись к Малому Совету:       – Семья Мартеллов испокон веков правила Дорном, но у этого великого рода не осталось законных наследников. Королевским указом я дарую Нимерии Сэнд титул принцессы Дорна и нарекаю ее фамилией покойного отца.       По чертогу прокатился ропот. Одобрение и негодование смешались в нем. Лорд Варис задумчиво кивнул. Дени успела это заметить до того, как повернулась к девушке, чьи миндалевидные блестящие глаза отражали смятение и удивление. Она вновь склонила голову, поднявшись, когда королева потребовала этого.        Собравшиеся лорды юга не одобрили подобного решения, это было видно по их лицам. Лорд Варис нашептывал ей, что многие дома мечтали встать во главе самого жаркого королевства, сместив Мартеллов. Но если принц Оберин Дорнийский оставил после себя огромное количество дочерей-бастардов, то из Тиреллов не осталось никого. Королеве был нужен Хранитель Юга, и она знала, что лорды Простора, многие из которых прибыли преклонить колени, готовы передраться за этот титул, словно собаки за кость. Серсея Ланнистер обещала подобную честь Рендилу Тарли – лорду Рогова Холма, но он вместе с сыном погиб в драконьем пламени. Дени же не видела достойных кандидатов.       После падения Утеса Кастерли Дейенерис провозгласила его лордом Тириона, назначив того Хранителем Запада.       Лорды – великие и малые – шли нескончаемой пестрой чередой дублетов, плащей и знамен. Они преклоняли колени перед королевой, восхищались ее красотой, проговаривали комплименты, тем самым выпрашивая сохранить собственные жизни, владения, титулы… В их глазах Дейенерис видела благоговейный страх, ропот, отчуждение. Они видели в ней чудовище, сродное ее драконам, вспоминали ее отца и трепетали, опасаясь, что дочь Безумного Короля окажется такой же, как и он.       «Если мои драконы чудовища, то и я тоже», – напоминала себе Дени, каждый раз видя перед собой новые лица с натянутыми улыбками на губах, произносящих одни и те же слова.       Когда все формальности были соблюдены и разногласия улажены, пришло время для правосудия. В зале становилось душно, и Дени порядком устала, но продолжала сидеть прямо, и вид у нее был царственный.       Толпа снова расступилась, освободив проход, по которому два дотракийца, вооруженные аракхами, вели…       «Наемника…» - сперва подумалось королеве. По виду этот мужчина не походил на помазанного рыцаря, был уже не молод, но глаза его были необычайно живыми и даже глядели насмешливо. При виде его лорд Тирион встал с места, а мужчина кивнул ему, словно встретил давнего друга.       – Мое имя – сир Бронн Черноводный, Ваша Милость, – воскликнул он, не успела Дени и слово сказать. – Я не понимаю, зачем было так долго держать меня в вонючей клетке. Я готов хоть сейчас склониться перед вашим великолепием.       Дейенерис раздраженно повела бровью. Дотракиец за спиной рыцаря спросил разрешения ударить наглеца, но королева не позволила.       – Вы сражались за Джейме Ланнистера, – произнесла Дени, на что наемник фыркнул. – А до него за лорда Тириона, сами у него спросите. Я получил свой титул после битвы на Черноводной, где…       – Сир Бронн Черноводный сражается за тех, кто ему больше заплатит, – оборвав монолог пленника, вздохнул Варис. Тирион Ланнистер молчал, сжав руки в кулаки.       – Ваше Величество, – обратился десница к королеве. – Я бы советовал лишить этого человека титулов и выслать его из Вестероса в Вольные Города. Смерти он не достоин, но и веры – тоже.       Никто не стал возражать, за исключением самого бывшего рыцаря, которого дотракийцы поспешили выволочь из зала.       Следующим привели пожилого худощавого мужчину с обыкновенным непримечательным лицом. Он был закован в цепи, но держался уверенно.       – Квиберн, мейстер, изгнанный из Цитадели, и десница королевы Серсеи, – обозначил Паук, и мужчина, стоящий перед троном, склонил голову в почтении. Он не нравился Дейенерис. Она слышала рассказы, что именно этот человек создал того огромного гвардейца – не живого и не мертвого – и что именно он помог Серсеи уничтожить септу Бейелора вместе со всеми, кто находился в ней. Он был не просто ее десницей – он был правой рукой, доверенным лицом, беспрекословно исполняющим все безумные идеи свергнутой королевы. Это он сконструировал оружие против ее детей… Голос Квиберна был тих и вкрадчив, когда он, взглянув на сира Джораха, заявил, что может окончательно избавить его от недуга, но Дени была не столь глупа или безрассудна, чтобы довериться ему. Ее настораживал его чересчур спокойный взгляд, не изменившийся, даже когда она огласила ему смертный приговор.       Цареубийцу привели последним. Он был чисто вымыт, хотя перед этим провел в темнице несколько недель. Отросшие золотистые волосы падали на лицо, подбородок порос густой щетиной. На нем был дублет из красного бархата, расшитый золотом, бриджи и высокие кожаные сапоги, но одежда казалась неопрятной и застегнутой наскоро не его собственной рукой. С самого рождения Дени мечтала посмотреть в лицо этому человеку – преступившему клятвы и перерезавшему горло королю, которого был должен защищать Всю жизнь ей рассказывали, что Джейме Ланнистер – легендарный воин, красивый, высокий и златовласый. Что с ним не способен сравниться ни один мужчина Вестероса.       Сейчас же Дейенерис видела перед собой постаревшего на глазах человека, сгорбленного, с отпечатком усталости и скорби на лице. Но она по-прежнему не ощущала к нему жалости. Они с лордом Тирионом тысячу раз обсуждали судьбу брата десницы, но так и не пришли к общему решению, и Дени настояла на своем. Тирион неоднократно просил ее отослать брата в Ночной Дозор, но Дейенерис противилась этой идее. Совсем скоро может статься, что ей придётся воевать рука об руку с Чёрными Братьями, а идти в бой с Цареубийцей она не сможет, даже несмотря на то, что присяга освобождает человека ото всех прошлых преступлений.       – Сир Джейме, – воззвала она, но зеленые глаза осужденного обратились не к ней, а к Тириону, замершему за столом.       – Она… всегда боялась, что ты уничтожишь ее также, как убил нашего отца и Джоффри, – прохрипел Цареубийца севшим слабым голосом, словно не обращая внимание ни на королеву, ни на собравшихся. – Я жалею, брат, что выпустил тебя из темницы перед твоей казнью. Жалею и буду жалеть до своего последнего вздоха.       Дени видела, как потемнело лицо полумужа, а разномастные глаза сверкнули каким-то пугающим блеском. Джейме Ланнистер, тем временем, обратился к Дейенерис:       – Ни к чему вся эта комедия. Мы оба знаем, что я не склонюсь перед тобой. И знаем оба, что ты не сохранишь мою жизнь из мести за своего отца. Я предпочту уйти вслед за моей сестрой, как и пришел в этот мир, чем служить тебе или отправиться в изгнание.       Хоть в чем-то этот сломленный утратой, но все еще гордый человек, был прав: все было предрешено. Дени огласила приговор с легким сердцем, сказав, что казнь свершится утром. Лорд Тирион промолчал, потупив взор.       Когда пленника увели, Дейенерис оглядела зал в надежде, что на сегодня прием окончен. Она порядком вымоталась, у нее затекли ноги и болела поясница, а мечты о горячей ванне становились все навязчивее. Солнечный свет давно перестал проникать в окна, уступив место сумраку, и слуги постепенно зажигали в зале многочисленные свечи.       – Есть ли из присутствующих желающие обратиться к королеве? – словно уловив ее настроение, громко спросил лорд Варис, но ответом послужило долгожданное молчание, которое нарушил внезапный мужской голос, доносящийся с самого конца чертога. Дени тяжело вздохнула. Ей захотелось размять шею, но она сдержалась, глядя, как с противоположной стороны зала к ней проталкивается юноша в серо-белом одеянии. Когда он подошел поближе, она разглядела его плащ: цвета Старков. Королева уже видела этого парнишку в свите короля Севера. Что привело его сюда? Она напряглась, встретившись взглядом с Тирионом и Варисом.       – Ваше Величество…Ваша Милость, – сбиваясь начал Берен Толхарт (его имя Дени запомнила). Мальчик глядел на нее широко раскрытыми глазами. Было видно, что его спутники выставили его держать слово перед королевой, и то, что он ужасно волновался. Но волновало его, похоже, вовсе не присутствие Дейенерис. На Драконьем Камне юный лорд смущался и краснел при виде королевы, но сейчас его заботило совсем другое.       – Мой король послал меня к Вам с ответственным поручением, – продолжил Толхарт.       – И что же это за поручение? – устало спросила Дени. «И может ли оно подождать до завтра?». Приближалось время ужина, и королева все сильнее ощущала голод.       – Вы пробыли в пути долгое время, – заметил лорд Варис, цокнув языком, намекнув на потрепанный вид паренька. – Не желаете ли вы отдохнуть с дороги. Наша королева любезно примет вас в другой день….       – Это не терпит ожиданий! – резко вставил слово шагнувший вперед высокий бородатый мужчина со сломанным носом, в изорванном плаще. Безупречные синхронно опустили руки на рукояти мечей. – Ваша милость, мы ехали день и ночь сквозь пургу и стужу! Умоляю, выслушайте сейчас.       По залу вновь прокатилась волна голосов и звона колокольчиков. Дамы на галереях зашушукались. Послышались нервные хихиканья, но все замерли.       – Джон Старк – король Севера – прислал Вам груз, который вы должны увидеть немедленно! – посланник обернулся к толпе. – Вы все!       Пальцы Дени впились в холодное сиденье Железного Трона. Люди расступились, пропуская вперед окованный железом и опутанный прочными новыми цепями деревянный ящик, который тащили двадцать человек. С его появлением в и без того душный воздух чертога, наполненный ароматами духов и пота, просочился отвратительный запах разложения. Дотракийцы заворчали, шепча слово «смерть» на своем языке. Их мало кто понимал. Сир Джорах поднялся со стула, подойдя к Железному Трону и встав рядом с королевой. Взгляд Дейенерис был прикован к ящику, внутри которого что-то двигалось в полумраке, опустившемся на чертог с ранним зимним закатом. Безупречные выхватили оружие, сгруппировавшись для нападения стоило северянину со сломанным носом взять боевой топор, но Дени приказала оставаться на месте, тоже поднявшись с трона, чтобы лучше видеть.       Остальные северяне столпились вокруг сундука. Двое из них сжимали в руках ножи с черными лезвиями.       «Обсидиан» – поняла Дени, и вздрогнула, как только топор с характерным звуком рухнул на звенья цепей, перерубив их надвое, затем еще раз. И еще. Трое мужчин тут же подбежали к ящику, сорвав с него крышку, и королева непроизвольно отшатнулась. Сир Джорах поспешил закрыть ее своей грудью. Безупречные выставили мечи перед собой. На галереях закричали женщины. Кто-то в зале, потеряв сознание, рухнул на пол. Дотракийцы завопили. Миссандея зажмурилась в ужасе, лицо лорда Тириона выразило глубочайшее потрясение. Лорд Варис окаменел.       В ящике лежал труп, лишенный всех конечностей. Кожа его была бела, как молоко, клоки рыжеватых волос свисали с полуобнажившегося черепа. Глазницы зияли чернотой, но… в их глубине светились зловещие синие огоньки, которые жадно обводили взглядом всех собравшихся… рот двигался. Челюсти смыкались и размыкались, словно пытаясь укусить воздух. Дейенерис зажала рот руками от тошнотворного смрада, просачивающегося в самые легкие. Нескольких мужчин в зале стошнило. Женщины на балконах лишались чувств или с воплями убегали прочь.       – Вот один из наших врагов, идущих из-за Стены, – провозгласил Берен Толхарт, внезапно возмужавшим голосом. – Сейчас Мик покажет вам, что убить эти создания очень трудно.       Мик, тот, что в порванном плаще, шагнул с топором ближе к трупу, тоже опутанному цепями, и ударил того в живот. Лезвие вошло глубоко, и на нем, когда солдат вырвал его, остались висеть внутренности – черные, будто змеи. Но тело не затихло, продолжая беззвучно вырываться. Дейенерис, словно приросла к полу, ни в силах двинуться.       – На Драконьем Камне мой король приказал нам добывать обсидиан, и вот один из клинков, которые кузнецы изготовили из него.       Северянин замахнулся кинжалом из драконьего стекла, однако упырь внезапно рванулся на нападавшего, сумев порвать одну из цепей, держащих его. Мик отпрыгнул в сторону и от неожиданности не удержался на ногах, выронив обсидиановый нож. Остальные северяне застыли в нерешительности с оружием в руках. Труп поднялся в ящике на культях, озираясь по сторонам, и в зале началась настоящая паника. Крепкий Щит, выхватив аракх, отсек мертвецу голову, и та отлетела в сторону, продолжая шамкать ртом, а тело, тем временем, снова извернулось, и цепи зазвенели. Обезумившая от страха толпа ринулась к выходу, давя друг друга.       – Сожгите его! – прокричала Дейенерис, пока сир Джорах пытался оттащить ее за Железный Трон. – Сожгите его, немедля!

***

      Черный дракон парил над бескрайними белыми пейзажами. Ледяной ветер безжалостно раздувал волосы королевы, обжигая лицо хлесткими ударами, но тепло, исходящее от могучего тела Дрогона, спину которого сжимали ее бедра, не давало холоду завладеть ею.       Дени никогда не видела настоящей зимы… Она с чистым, почти детским восторгом, смотрела на заснеженные северные земли: на зеленые бескрайние леса, замерзшие синеватые озера, серые твердыни многовековых замков с бордовыми кронами чардрев, кажущимися крохотными с высоты. Поистине дикий и непокорный край.       Войско королевы, шедшее по суше, осталось далеко позади. Корабли, которые она отправила в Восточный Дозор с Драконьего Камня, груженные добытым обсидианом и людьми, должны были быть на полпути к цели. После того, как королеве показали живого мертвеца в тронном зале, она немедленно отправилась в путь, оставив лорда Тириона править страной в свое отсутствие, забыв даже о казни Джейме Ланнистера и прочих предателей. Тем же вечером она полетела на Драконий Камень. На сборы у нее ушло две недели.       Дени опасалась лететь через море, боясь, что Визерион не сумеет одолеть такое расстояние без отдыха. Но наземный путь мог быть опасен для жителей ее страны. Белый дракон летел низко и мало охотился, в отличие от Рейегаля, подлетающего к самой глади воды, и выхватывающего оттуда огромных рыб. Дейенерис наблюдала за ними, оглядываясь назад, и тревожилась, когда ее дети слишком долго не показывались из-за туч. Море внизу бурлило. Яростные шторма колыхали его волны, и последний лишил флотилию королевы четырех кораблей.       Драконы выросли достаточно, чтобы летать на большие расстояния, но и им был необходим отдых. Однажды, когда Дени слишком опередила свой флот, ей пришлось ночевать на небольших скалистых островах, омываемых разыгравшимися волнами, прижавшись к спине Дрогона и с головой завернувшись в плащ. От голода скрутило живот, потому даже полусырая обугленная рыба, доставленная драконом на ужин, пришлась ей по вкусу. Откусывая зубами склизкие куски, она вспоминала дни, проведенные в степях дотракийского моря, когда Дрогон унес ее туда с арены Дазнака. Тогда она впервые оседлала своего дракона… и впервые ей пришлось делить с ним его пищу.       – Ты всегда накормишь свою мать, не правда ли? – спрашивала она, смеясь, и ласково гладила горячую черную чешую. Ее теплые перчатки, подбитые мехом, покрылись прожженными дырами, как и бриджи, а кожа на месте дыр покрылась мелкими волдырями, сочащимися сукровицей. Ее прозвали Неопалимой, и огонь не мог причинить ей вреда и боли, но драконий огонь – иное дело. Пламя бурлило внутри Дрогона, и он сам был воплощенным пламенем.       Восточный Дозор больше походил на небольшую крепость, защищенную с одной стороны ледяной Стеной, а с другой – стылыми водами Тюленьего залива, чем на замок, в сравнении с теми, что удалось повидать Дейенерис. Маленькая точка на фоне исполинского ледника, вырастающего прямо из моря и тянущегося до самого горизонта. Дени невольно восторгалась этим зрелищем, кутаясь в плащ, пока Дрогон с ревом кружил над Стеной и берегом, медленно спускаясь. Ветер хлестал королеву по щекам. Она видела, как из серых невысоких зданий во двор повалили люди, похожие на муравьев. Они что-то кричали, указывая пальцами в небо. Тех, что были на вершине ледника, Дейенерис видела куда лучше.       В порту стоял разномастный флот, и с высоты Дени насчитала всего одиннадцать кораблей. Совсем скоро к ним подойдет ее флотилия, груженная обсидианом, провизией и людьми.       Она выполнила свою часть уговора с Джоном Старком. Не могла не выполнить после увиденного.       Крылья с грохотом, похожим на раскат грома, ударили морозный воздух. Затем еще раз. От чешуи дракона исходил пар, и дым валил из пасти. Дрогон спускался, и крики испуганных людей внизу стали доноситься до ушей Дейенерис отчетливее. Но земли она достигла в полной тишине.       Снег таял под лапами и брюхом гигантского огненного зверя, когда тот привычно сложил крылья, чтобы его всадница могла сойти, но она не спешила, все так же обхватывая ногами сильную спину дракона и держась руками за шипы на его шее. Дрогон недовольно мотнул головой, выпустив из ноздрей два столба черного дыма, и кто-то во дворе сдавленно закашлялся, зажимая рот рукой, и словно боясь привлечь к себе внимание чудовища.       Оглядев двор, Дени сразу же приметила белую тень, скользнувшую меж застывших в изумлении и ужасе фигур, а после увидела и единственное знакомое лицо.       Джон Старк шел к ней, проталкиваясь сквозь толпу, которая расступалась со значительным запозданием, но даже он не отважился подойти слишком близко к дракону.       – Я получила Ваше послание, милорд, – прокричала Дени. – И оно оказалось убедительнее любых слов.       – Добро пожаловать в Восточный Дозор у моря, – крикнул в ответ Белый Волк, смотря с тревогой и любопытством то на нее, то на морду Дрогона.       Собравшиеся люди в черных одеждах и шубах все еще молчали, не спеша двинуться с места, и на миг Дени подумала, что выдохни дракон струю черного пламени прямо на них, оцепеневшие, они не сразу поймут, что произошло. Эта мысль ужаснула ее, но королева ничем не выдала своих эмоций, осторожно спустившись со спины зверя, и тот, почуяв свободу, вновь расправил крылья и с криком взмыл в воздух, к бело-серой пелене облаков, из-за которых ему отозвались Рейегаль и Визерион.       Три огромные тени закружили в череде туч. Дейенерис видела, как Джон проследил взглядом за драконом, подходя ближе к ней.       – Ваше Величество, – ровно поприветствовал он, и Дени холодно кивнула. Она стояла в облаке пара, поднимающегося от земли на том месте, где Дрогон растопил снег. Волосы королевы растрепались. Прожжённые на внутренней стороне бедер бриджи она спрятала под плащом, а руки привычным движением скрестила на животе, ощутив навязчивое ледяное покалывание по всей коже. В воздухе, находясь на спине дракона, она не чувствовала холода, и даже в море лёгкий плащ спасал ее, но здесь его было недостаточно.       Между ней и Старком повисло неловкое молчание, во время которого мужчина опустил глаза, нахмурив брови, и Дени поняла, что причина тому в их неловком прощании во время последней встречи. Жалеет ли он, что открыл ей правду?       – Ваша Светлость, мы в Восточном Дозоре видели разное, но драконы у нас ещё не водились. Простите взволнованность моих людей, – развеял ее мысли подошедший невысокий жилистый мужчина с маленькими глазками, сломанным носом и лицом, испещренным рытвинами. Голос его был неестественно спокойным.       – Коттер Пайк управляет Восточным Дозором, – поспешил представить его Джон Старк, оглядываясь на не спешивших расходиться зевак. Дени коротко поприветствовала дозорного, и взгляд ее на мгновенье снова метнулся к небу. Ее тревожило то, что драконы на свободе. Визерион был все еще слаб, но втроем они могли обернуться бедствием для этого края. Но королева надеялась, что ее дети станут улетать охотиться в море, как было на Драконьем Камне.       – Идёмте, устроим вас с дороги, – выдохнув облако белого пара, предложил король Севера, и только сейчас, когда земля от соприкосновения с телом Дрогона остыла, Дейенерис поняла, что мороз окутал ее целиком.       – Было бы очень любезно с Вашей стороны, – ответила она, и ее губы предательски дрогнули, а желание обхватить руками плечи, чтобы хоть как-то согреться стало только острее. Неподалеку ревело море, разбиваясь о вечный лед. Ветер здесь дул еще более яростно, посеребрив инеем ее и без того белоснежные пряди и темные меховые одежды северян.       Джон Старк собрался, было, проводить ее в замок, но помедлил, вновь посмотрев на Дени, и в его взгляде она заметила… заботу?       – Вы замёрзли? – спросил он, будто и так знал ответ, и его руки потянулись к завязкам собственной тяжелой шубы.       Догадавшись о его намереньях, Дейенерис поспешила поднять руку, выставив ее ладонью перед собой и уже не заботясь о дырах на перчатках.       – Это ни к чему, милорд, – заверила она, решительно двинувшись к замку мимо северного короля. Мужчины расступались перед ней, поспешно склоняя головы, и продолжали после глядеть ей вслед.       Ее накормили скромным ужином и устроили в одной из немногочисленных башен, в темных, но достаточно просторных покоях, где она смогла снять грязную одежду и самостоятельно приняла горячую ванну, хоть и нуждалась в помощи служанок. Пайк предлагал ей тех немногих женщин, что попадались среди черных братьев; одичалых, с грубыми чертами и копьями наперевес. Но те глядели на нее враждебно, и Дени отказалась. Она взяла с собой лишь Миссандею и несколько молоденьких дотракиек, но все они остались на кораблях.       Вечером она завернулась в покрывало, соорудив на себе подобие гискарского токара, под который надела чистую сорочку, принесенную ей одним из юношей. Сорочка оказалась велика и могла бы запросто сойти за нижнее платье, но неудобств в ней Дейенерис не испытывала. Мальчик, принесший ее, обещал к утру подыскать королеве самое красивое платье, и она с улыбкой поблагодарила его. Свою тунику и плащ она освежила мыльной водой и повесила сушиться у очага. Бриджи и перчатки нуждались в игле, а кожа на ее руках – в целебных мазях мейстера, но Дени решила не утруждать ни себя, ни дозор.       Королева сидела за столом в маленькой горнице, когда в ее дверь постучали. Дени знала, что ей необходимо много что обсудить с Джоном Старком, и ждала его, несмотря на свой неподобающий вид. Ее волосы рассыпались по плечам, на которые она набросила импровизированную накидку.       – Входите, – позвала она, устремив взгляд на дверь. Он вошел в одиночестве, коротко спросив, удобно ли она устроилась, и тут же опустив глаза.       Старк пришел не с пустыми руками. Он держал меховой сверток, который, молча, развернул, показывая ей, а после повесил на спинку соседнего стула. Это была шуба, выделанная из медвежьих шкур и по-видимому мягкая наощупь.       – Вам придётся выходить из покоев, пока корабли с Вашими вещами не приплывут, - хмуро пояснил Джон, чем вызвал ее удивление. Он взял на себя заботу о ней, хоть королева и являлась гостьей Дозора, и приставил к дверям покоев охрану из собственных людей, в которой она нуждалась не меньше, чем в служанках. Этим Старк платил ей за ее учтивость на Драконьем Камне.       – Я очень признательна за помощь, – вежливо выговорила Дени, хоть и чувствовала себя попрошайкой, а это было унизительно. Особенно теперь, когда она получила все, к чему стремилась. Королева надеялась, что корабли прибудут скоро, а пока ей приходилось довольствоваться малым.       – Я отправилась в путь сразу же, как только мне показали мертвеца, – начала она, сразу переходя к главному. О живом трупе Дейенерис до сих пор вспоминала с отвращением и содроганием. – Большая часть моего флота движется морем, и трюмы полны обсидиана. Остальное войско идет сушей – минует несколько месяцев прежде, чем они будут здесь.       – Лорды Севера со своими войсками, братья и одичалые со всех замков Ночного Дозора будут здесь в течение нескольких недель, – терпеливо выслушав ее, отрапортовал мужчина, сняв с плеч собственную шубу, и опустился на стул напротив нее, достав из-за пазухи карту, которую расстелил на столе. Дрожащий свет свечей заплясал по выцветшим границам и надписям.       – Но разве разумно стягивать все силы в одно место? – с сомнением спросила Дейенерис, скользя взглядом по линиям, нарисованным на клочке пергамента.       – Жрец Красного Бога говорит, что видел в своём пламени нападение на Восточный Дозор. Иные придут сюда, и мы постараемся отбить их атаку всеми силами, – ответил король Севера после недолгой паузы, расправляя ладонями скручивающуюся бумагу. В этот момент Дени подняла на него полные вопросов глаза, и их взгляды встретились. Ей в жизни встречалось множество богов, и жрецы каждого воспевали свой идол, как единственный, властвующий над всеми. Жрицы Рглора в Миэрине провозглашали ее обещанной принцессой, что по легенде пробудила драконов из мертвого камня. Дотракийцы поклонялись Лошадиному Богу, который забирал их после смерти в свой звездный кхаласар. Ее предки почитали Семерых, но сама Дейенерис верила лишь в то, что видела собственными глазами – магию старухи Мирри Маз Дуур, отнявшую ее солнце и звезды и ее нерожденного сына, жизни которых стали платой за жизнь ее драконов. Колдовство Бессмертных Кварта, показывающих ей удивительные вещи… события прошлого и будущего. Ее собственная магия, не позволяющая огню причинить ей вреда.       Она не знала, правдиво ли предсказание, потому лишь медленно кивнула, задумчиво взглянув на карту, на которой были изображены земли, что находятся севернее Стены. Дени замолчала на несколько мгновений, стараясь думать о делах. О надвигающейся войне. О своем народе. Она ткнула пальцем в место на пергаменте, обозначающее замок, в котором они находились сейчас.       – Стоит ли слепо верить пророчеству и сосредотачивать все силы в одном месте? Признаться честно, я мало что знаю о Стене… Но если лишь она стоит на пути мертвых, то почему им просто не обойти ее по морю и не напасть на любую часть Вестероса? И сумеем ли мы дать отпор, если нападение случится… завтра?       – Это предсказание - всё, что у нас есть, - просто ответил король. - Старожилы говорят, что Ходоков сдерживает не просто Стена, а её магия. Если она заканчивается с морем, Иные не стали бы ждать особого случая перейти на эту сторону.       – Предсказания бывают лживы, - произнесла Дейенерис, покачав головой. Но ее слова были лишены уверенности. Те пророчества, что слышала Дени в Вольных Городах, неотвратимо исполнялись, и это тревожило ее. Договорив, Джон Старк опустил глаза, будто намеренно умалчивая о чем-то, и это насторожило королеву, но он тут же продолжил, не стремясь подавать союзнице ложных надежд:       - Если так, мы узнаем об этом отсюда, - подытожил Старк. - В гарнизоне Восточного Дозора двести с лишним человек. Армия врага - мнотысячна. У нас есть обсидиан и люди, которые научены убивать их, но пока не подоспеет подкрепление, мы лишь мальчик с деревянным мечом против вооружённого сталью рыцаря.       - Значит, им не пройти, пока стоит Стена? Магия сможет сдержать их, но что способно ее разрушить?       Дени вновь заметила, что ее собеседник замялся, услышав вопрос.       - Одичалые верили, что Стена падёт, если подуть в Рог Зимы, - сообщил он без былой твердости в голосе. - Им так и не удалось найти его за Стеной. Наш мейстер говорил, что это не более, чем сказки... Я искал записи об этом в книгах и летописях Дозора, но они также ничего не дали.       «Что ты от меня скрываешь?» - задалась Дейенерис вопросом, почувствовав себя неуютно. С самого детства Визерис и добрый сир Виллем Дарри рассказывали ей легенды о первых Таргариенах, драконах и погибшей Валирии, и даже о своих собственных родителях она слышала только из чужих уст. Большую часть жизни Дени грезила о Семи Королевствах, но оказавшись на отцовском троне, поняла, что знает о своей стране ничтожно мало. Она была в Вестеросе чужой. Никто не ждал ее возвращения, вопреки сладким речам магистра Иллирио, никто тайком не шил знамена ее дома, хотя Дейенерис никогда и не верила этим словам, в отличии от Визериса.       - Мои драконы сдержат их, сколько бы их ни было, - кивнула, наконец, Дени, ни на секунду не сомневающаяся в своих словах. – Их пламя способно растопить любой лёд, - вспомнив об ожогах на своих руках, Дени нетерпеливо потёрла ладони. Ранки уже начинали заживать.       - Ваши драконы станут нашим преимуществом, - согласился Старк. В горнице вновь повисла тишина, которую нарушил северянин, и его слова заставили ее вновь поднять на него взор:       - После нашего прощания я не знал, могу ли рассчитывать на вашу помощь, - признался Джон, смотря на нее прямо и открыто, и Дейенерис с достоинством выдержала этот взгляд. На Драконьем Камне они сумели значительно сблизиться, в сравнении с их первой встречей, но откровенное признание Старка породило серьезные сомнения в ее душе. Она не знала, стоит ли доверять ему.       - Но то, что я сказал о вашем брате и Лианне Старк... вы должны были узнать это от меня, - в тоне северянина не было вины. Он смотрел на нее с твердой решимостью расставить точки над i, и Дени поняла, что избежать разговора ей не удастся. Королева вздохнула и расправила плечи.       - Я оценила Вашу честность, лорд Старк, - произнесла она с нечитаемым выражением, – Далеко не каждый отважился бы признаться в чем-то подобном. Но Вы правы, узнай я об этом от Вариса, нашему сотрудничеству пришел бы конец.       Взгляд королевы снова вернулся к карте, но блуждал поверх строк.       - Я решила, что угроза, о которой Вы меня предупредили, и которую наглядно продемонстрировали, важнее разногласий и недоверия, поэтому я здесь.       - Мой отец говорил, что союзники, не доверяющие друг другу, обречены на неудачу. Нам придётся биться плечом к плечу, и вы должны быть готовы доверить мне свою спину, как и я вам свою.       Король Севера не сдавался в своём стремлении выяснить все на месте, и Дени ощутила, как ее кровь начинает вскипать. Тема его происхождения тревожила ее многие месяцы, но она была не готова к этому разговору.       - Доверия нельзя достигнуть по договоренности, - заметила Дейенерис, напомнив себе, что «королева, которая не доверяет никому, столь же глупа, как и та, что доверяет всем». Джон Старк не давал ей поводов сомневаться в нем, за исключением одного... и весомого.       «Три измены должна ты пережить...» - прозвучал в голове голос Куэйты, и Дени передернуло. Две измены уже были позади. Мейега Мирри Маз Дуур предала ее, воспользовавшись добротой и доверием. Сир Джорах Мормонт, продававший ее секреты Узурпатору… оставалась лишь третья…       - Мы можем не верить друг другу всецело, но нас объединяет общий враг, в борьбе с которым понадобятся все силы. Может быть, я очень молода и недостаточно смыслю в военном деле..., - Дейенерис улыбнулась почти невинно. В простых одеждах, простоволосая и без короны, она, должно быть, правда была лишь маленькой хрупкой женщиной. - Но даже я понимаю, что мы оба не сможем биться с ним, постоянно ожидая подвоха с тыла. Сейчас я стою перед тобой одна, без стражи, в окружении твоих людей. Разве я не доверила тебе свою жизнь уже сейчас?       Она неосознанно обратилась к Старку на «ты», без прежней официальности. Ее драконы были далеко и не сумели бы защитить ее, желай Джон ей зла. В его глазах она не видела угрозы, но глаза способны лгать. Больше Дени не сказала ничего. Она была склонна верить людям, что имели куда более скверную репутацию, чем тот, кто сейчас находился перед ней, но боялась вновь оступиться. Теперь Дейенерис Таргариен больше не напуганный ребёнок, не кхалиси дотракийского моря, и даже не королева Миэрина. Она - владычица Вестероса. Она вернула свой дом, вступив в «великую игру», а эта игра - ужасна.       - Ты права, - отозвался Джон, подхватив ее новую манеру. Он говорил с ней на равных, и Дени не могла с уверенностью сказать, нравится ей это или же наоборот. Но в голосе северянина слышалась неудовлетворенность ее ответом, которую тот умело скрыл, поднимаясь со стула и забирая свою шубу с соседнего. Дени осталась сидеть, сложив руки на столешнице, с прямой спиной и учтивым лицом. Они обсудили все, что требовалось на своем закрытом военном совете, а теперь ей, как никогда, требовался отдых.       - Ночи в этих стенах холодные. Только Призрак спасал меня в первые недели на Стене, - произнес Старк, остановившись у самой двери и повернувшись полубоком к королеве. Взгляд его упал на горящий очаг и сложенную поленницу дров около него. - Не давайте огню погаснуть ночью.