Daenerys
Молодой дозорный по имени Крек показывал ей резные фигурки кораблей. Он разложил их на столе в общей столовой, подальше от очага и горящих факелов, чтобы ни одна искра не упала на его творения. Мальчику было не больше шестнадцати, и по словам Пайка, на Стену он попал за то, что украл нож с рубиновой рукоятью со стола лорда Редвина, чьим лезвием мог вырезать особо мелкие детали. Коттер Пайк бегло рассказал Дейенерис, что отец Крека был простым плотником из Винного Городка, а мать – одна из замковых кухарок. – Страсть к кораблям у мальчишки с раннего детства, Ваше Величество, – с нотками насмешки в грубом голосе сообщил Пайк, жуя кислолист, к которому по слухам пристрастился недавно. – Мой отец готовил меня в плотники, – застенчиво добавил Крек, опустив глаза. – Но… – Но ты стал вором, а ворам самое место на Стене, – хохотнул командующий Восточного Дозора, сплюнув кроваво-красную слюну и хлопнув парня по спине громадной жилистой рукой. Дени с интересом рассматривала фигурки, которые изображали фрегаты, выполненные в мельчайших подробностях от кормы до носа, боевые галеи, ладьи, парусники, где паруса были сделаны из лоскутков ткани и развевались по ветру. – Это «Черный Дрозд», Ваша Милость, - со скромной гордостью объявил Крек, когда Дени взяла в руки маленькую галею с серыми парусами. – Он был самым большим кораблем Восточного Дозора, я видел его лишь однажды, поэтому вырезал по памяти. – Был? – переспросила королева, поворачивая фигурку пальцами. Маленькие весла с гребцами и открытые палубы, к которым тоже приросли деревянные матросы, застывшие в своих повседневных обязанностях, забавляли и восхищали ее. В ответ на ее вопрос Пайк и Крек переглянулись, а после командующий доложил: – Он пропал без вести вместе с командой, когда возвращался из Сурового Дома. Суровый дом… Как-то за одним из совместных ужинов Джон Старк говорил ей, что пытался спасти одичалых из этого места, и именно там впервые встретился лицом к лицу с Королем Ночи, чьи льдисто-синие глаза до сих пор снились ему ночами. Дейенерис кивнула, подняв голову, чтобы выразить свое сожаление, но вдруг... глухой и томный рев горна, доносящийся с улицы, оборвал ее слова. Коттер Пайк напрягся. Дотракийцы, все это время опустошающие бочонок с элем у очага, приподнялись со скамей, схватившись за аракхи, и смокли, прекратив громко жаловаться на чрезмерный холод на своем наречии, которое в столовой понимала только королева. – Что это, разведчики вернулись? - недоуменно спросил Крек, протянув руки к корабликам, чтобы завернуть их в тряпицу. Кислолист замер во рту прислушавшегося Пайка. И горн затрубил снова… Более протяжно… нервно… зловеще. Дени кожей ощутила нарастающее вокруг напряжение, со двора послышались встревоженные крики, зазвенела сталь… заскрипели на морозе подъемные тросы лифта. Под крышей в дымном помещении, словно стало холоднее… Пайк почти бегом зашагал к двери, выплюнув на ходу траву прямо на пол, и Крек подскочил следом за ним, как… горн запел и в третий раз. Уже тише. И звук резко оборвался, оставив после себя недосказанность и мурашки ледяной жути на коже. Крики на улице стали громче. Коттер Пайк, пинком распахнув дверь, выбежал на мороз, крича приказы направо и налево. Крек ринулся следом, будто забыв про королеву. Во дворе сотни людей метались из стороны в сторону, выхватывая оружие. На снегу валялись шубы и ножны. Из оружейной пятеро братьев выкатывали груженые повозки с еще необработанным, но порубленным на куски обсидианом. В воздухе закричал Дрогон… На дракона никто не обратил внимания. Один из дозорных едва не сбил Дени с ног. В толпе мельком она видела Джона Старка, бегущего к лифту, но не понимала, что происходит… никто не объяснил ей, но что-то внутри настойчиво подсказывало: ее опасения правдивы. – Ваше Величество, боюсь, что сражение вот-вот начнется, - сир Давос Сиворт внезапно возник за ее спиной. Руки его, лишенные перчаток, дрожали ни то от холода, ни то от страха. Дейенерис похолодела. Три сигнала... – Мы сумеем дать отпор! – решительно заявила она, заставляя себя верить в собственные слова, как вдруг услышала вопль откуда-то слева, с лестницы, ведущей на самый верх ледника: – Они идууут! Выходят из леса! Их тысячи! – Всем оставаться здесь и держать Стену до последнего! – прогремел яростный голос Коттера Пайка. Королева видела его у подножья лифта с факелом в руке. – Трусов я лично сожгу живьем! – Дрогон! – крикнула королева в небо, кинувшись к лифту, только собравшемуся подняться. Минуты до вершины тянулись, будто часы. Люди рядом с ней тряслись, их бледные лица выражали ужас и жажду боя вперемешку, пламя факелов танцевало лихорадочные танцы на усилившемся ветру. Дени видела суету внизу: бесчисленный лагерь, вспыхнувший мириадами огоньков при свете дня. Дотракийцы горланили боевые кличи, одичалые хватались за все, что попадалось под руки. Лошади, чуя запах надвигающейся угрозы, протяжно ржали, а собаки подняли вой. Казалось, никто из командиров уже и не помнил о словах Сэма Тарли и о трех печатях. Тень черных крыльев Дрогона на миг закрыла собой встающую луну… На Стене ветер дул еще сильнее, разметав серебряные волосы Дейенерис, которая выпрыгнула из коробки лифта на снег, и… застыла вместе с остальными воинами, которые, молча, стеклянными глазами наблюдали за тем, что творилось по ту сторону. От леса полз густой белый туман, кажущийся живым… подвижным… опасным. Он заполнял собой все: кромку деревьев, прибрежные скалы, поле перед Стеной… воду. И только тени скользили под пологом. Стряхнув оцепенение, Дени широкими шагами приблизилась к Джону Старку, находящемуся у одного из зубцов. Он отдавал приказы наполнять бочки маслом и ждать, когда враги подойдут ближе. Казалось, пурга усиливается. Откуда-то сзади послышались вопли, полные ужаса. Кто-то попытался бежать… Туман внизу несколько рассеялся, и Дейенерис, приблизившись к краю, увидела их: отвратительные твари выползали из-за деревьев, как бесчисленные насекомые. Они лезли отовсюду, передвигаясь с быстротой лошади… Льдисто-синие глаза горели зловещими огнями на черных лицах. Двадцать футов отделяло их от Стены… десять…Jon
На зов горна из башен выбежали сотни человек. Волнения произошли в обоих лагерях – одичалых и дотракийцев, сразу учуявших неладное. Большинство из них, вооружившись факелами, бегом направились к главному замку, ожидая указаний, для которых Джон оставил Тормунда и Давоса. Сам король заспешил к лестнице, но по ней наверх уже двигались необходимые двадцать человек, и ему пришлось ждать лифта. Мысль, что стоило бы посвятить в то, что произошло, королеву, пришла к нему только когда клеть с лязгом поползла вверх, раскачиваясь на длинной цепи. Вначале рывками, затем более плавно, и чем выше они поднимались, тем холоднее становилось. «Зима здесь»… Перед его глазами мелькали огоньки лагерей, суетящиеся внизу люди, слышался лай собак и ржание лошадей, но Старк слепо смотрел перед собой, не замечая никого вокруг и почти не дыша. Чем глубже вдыхаешь, тем больнее. Вечерний мороз становился ещё более колючим, чем днём. Сердце Джона бешено стучало в ожидании того, что он может увидеть наверху, а горн меж тем протрубил три раза вновь, вторя десяткам других кличей, раздающихся с земли. Стоящие на посту дозорные с факелами помогли королю и остальным спуститься на лёд, и Джон тут же заспешил к краю Стены, стараясь не подходить слишком близко, чтобы не сорваться. Густой белый туман застилал вечерний лес целиком, так, что всё, что располагалось дальше за ним, было невозможно разглядеть. Туман шевелился, не стоял. Даже на расстоянии было видно движение приближающихся из-за него теней. – Думаю, Владыка Света возвращал меня к жизни, чтобы я погиб здесь, - произнёс Берик Дондаррион, которого Джон обнаружил рядом с собой лишь сейчас. На его губах сидела лёгкая усмешка, когда разбойник единственным уцелевшим глазом всматривался в лес. Торос рядом с ним делал то же самое. – Мы не умрём сегодня, - отрезал Джон товарищам, увидев за ними нескольких других членов братства, из-за спин которых виднелись колчаны для стрел. – В нашу первую встречу вы сказали, что в вашем братстве лучшие лучники Семи Королевств. Сегодня они нужны нам как никогда. Нотч, Энги и Деннет согласно кивнули, подтвердив свою готовность помочь, и следом за северянином перевели взор вниз. – Они ведь не смогут преодолеть Стену? - сорвавшись почти на крик, спросил Сноу женский голос поблизости. Джон обернулся к королеве, но, посмотрев на неё сомнительным взглядом, вернулся к выжиданию, сощурив глаза от несущихся вместе с ветром снежинок. Пурга усилилась, тем не менее, те, кто стояли левее, могли увидеть монстров, погнавших к Стене. Кто-то из братьев закричал, кто-то замолился, кто-то не мог выговорить ни слова от ужаса. По коже Старка, когда он увидел тысячи тёмных фигур, которые с высоты казались не больше муравья, движущимися на них, словно пробежали сотни пауков. Ходоки нападали с севера, выходя из леса, но шли на Стену и с запада. У них не было требушетов и таранов, но в их войске были видны мёртвые мамонты, медведи и великаны, возвышающиеся над остальными. Пайк громко выругался, не стесняясь общества Дейенерис Таргариен. – А ну-ка, парни, подкатите мне бочки с маслом, - крикнул он чуть дрогнувшим голосом, встретившись глазами с Джоном. Ходоки были быстрыми. Очень быстрыми. И медлить было нельзя. – Дрогон! - изо всех сил крикнула королева, устремив свой взгляд к небу, ища своих драконов, и чёрный зверь, словно прочтя её мысли, приземлился на Стену, снося край крыши над головами людей и отправляя несколько бочек со смолой вниз. Огромными лапами он потоптался на месте, растапливая лёд на своих следах, и выделил взглядом Мать. Не говоря ни слова союзнику, Дейенерис подалась к нему, успев сделать несколько решительных широких шагов. – Дени, - окликнул Джон и остановил валирийку, взяв ее за предплечье. Рукава её шерстяного платья были жёсткими наощупь. – Береги себя, - попросил Волк, придвинувшись ближе к Матери Драконов, иначе Таргариен не услышала бы его. – Защищай Стену, - произнесла королева в ответ, и Джон выпустил ее руку из своей руки. В последний раз посмотрев на короля, Дейенерис двинулась к животному. Из его ноздрей выходил пар, огромная пасть зверя с двумя рядами зубов величиной с Ходора была приоткрыта, но братья вовсе не боялись его. Приближающаяся белая смерть внушала гораздо больший страх. Не став следить за тем, как девушка поднимается на дракона, Джон посмотрел вперед на полчище мертвецов, идущих на Стену. Ему уже приходилось защищать ее от одичалых. В той битве они победили, но победят ли теперь? На ум пришли слова, которые сказал Манс на Кулаке Первых Людей: «Когда мертвые встают, от стен, кольев и мечей нет никакой пользы. С мертвыми сражаться нельзя, Джон Сноу, — я это знаю лучше, чем кто бы то ни было»… «Я щит, который охраняет царство людей» - напомнил себе отставной лорд-командующий Дозора, стараясь выбросить слова Короля За Стеной из головы. Окоченевшими пальцами он взял длинный лук и одну из стрел из колчана, поданного ему, и взялся командовать лучниками сам, как делал и в той, первой битве, когда Джон Сноу ещё не был Королём Севера, а обвинялся в дезертирстве после побега от одичалых на Стену. – Ваша Милость, куда целиться? – спросил сутулый мальчишка, держащий стрелу над огнём. – Зови меня Джоном. Нам здесь не до титулов, - распорядился Старк, повысив голос, чтобы всем лучникам было слышно. – Пускайте стрелы по моей команде куда получится. Авось не промажем. Он нервно глянул на густую толпу мертвяков внизу и медленно выдохнул, подняв свой лук и поджигая стрелу с чёрным оперением. – Готовьсь, - оттянув тетиву до самого уха, прокричал Джон. – Целься! Пли! Сотни горящих стрел полетели со Стены. Морозный ветер неудачно дул защитникам в лицо, мешая стрелам лететь, и всё же некоторые угодили прямо в цель, и мертвяки падали, давя собой шедших следом. Три дракона жгли их своим пламенем, хаотично летая над армией и истребляя десятки за раз, но упыри всё тянулись и тянулись из леса и конца им, казалось, не было. – Готовьсь! Целься! Пли! – продолжал командовать Сноу, посылая свою стрелу в числе остальных наряду со стальными ежами и бочонками со смолой из требюшетов. Крек и Джендри непрерывно выбивали затычки из бочек с маслом, вставляли в них тряпичный фитиль и поджигали факелом, после чего пускали вниз, прямо на головы приближающимся к Стене упырям. Никто не знал, способно ли холодное масло погубить мертвецов, но горячее справлялось с этим отлично. – Они идут со стороны моря! – раздался громкий голос Оливера, указывавшего пальцем на десятки тысяч мертвецов, шедших к Восточному Дозору по ледяной корке воды. – Матерь Благая, помилуй нас… - протянул Дик, в чьей бороде виднелись длинные сосульки. – Они влезают на Стену! – воскликнул Пайк, уставившись на трупы, с нечеловеческой скоростью вскарабкивающихся вверх. Только самые сильные и ловкие люди были способны взобраться на Стену, и для этого требовалось немало времени. Ходоки же поднимались на высоту семьдесят футов за какие-то несколько минут, одними костлявыми пальцами вонзаясь в многовековой лёд. – Но ведь они не могут перейти Стену! Не могут! – взволнованно пробормотал Лютер, целящийся в невидимого врага из лука. «Они пришли сюда не на смерть» - думал Джон. «Они пришли за тем, чтобы перейти Стену. Они уверены, что перейдут». – Командуй лучниками за меня, - отдав свой лук Мику, назначил Сноу. Бывалый вояка Пайк остался с ними и мог распоряжаться солдатами не хуже, чем это сделал бы Белый Волк. Неотрывно смотря на мертвецов, приближающихся к берегу, а после бросив взгляд на драконов, которые не видели их, Джон не стал ждать лифта, начав спускаться по длинной извилистой лестнице. Торопясь, Джорах Мормонт, до этого помогающий заправлять требушеты, последовал за ним, но северянин велел ему оставаться наверху, где он со своей единственной рукой мог принести гораздо больше пользы. Против компании вызвавшегося помочь друга Арьи Джендри, который тут же вооружился неясно откуда взявшимся молотом, Старк уже не возражал.Daenerys
Дракон с ревом взмыл вверх в клубах пара, поднимающегося из-под его лап. Лед угрожающе затрещал под его весом, когда Дрогон, хлопнув крыльями, оттолкнулся от поверхности Стены, и несколько человек, пробегающих в это время рядом, отшатнулись, едва не упав. В последний раз взглянув на уже отвернувшегося Джона Старка, Дейенерис крепче схватилась за выступающие шипы на спине зверя и рванулась вперед. «Дени…» – его голос звучал у нее в ушах, перебиваемый криками, воем и руганью. В последний раз ее так называл Визерис, но это было, словно в другой жизни. «И ты береги себя...» – хотела бы сказать она, но слова пришли на ум слишком поздно. Земля рухнула далеко вниз: разделив мир на свет бесконечного множества мерцающих огней и тьму подступающей смерти. У Дени захватило дух, сердце бешено колотилось в груди, и кровь гоняла по венам адреналин. Люди на Стене выкрикивали команды, горн затрубил вновь трижды, и ему эхом зазвучали другие. Бочки с зажжённым маслом полетели вниз, посыпался град огненных стрел, растворяющихся в тумане. Белый холод поднимался к небу, окутывал королеву целиком, и зубы ее застучали, даже несмотря на жар, исходящий от тела дракона. Где-то справа и слева от нее взревели Рейегаль и Визерион, и Дрогон отозвался им, а после Дейенерис вскричала: – Дракарис! Дракарис! Три столба пламени одновременным шлейфом упали вниз, и королева увидела дергающихся в бесшумной агонии мертвецов, рассыпающихся пеплом. Деревья, плененные огнем, затрещали, падая и давя безмолвное чудовищное войско. Охваченный пожаром исполинский мамонт повалился на снег, и в воздух поднялся отвратительный смрад паленой шерсти и горелой гнилой плоти. Дени видела великанов, вытягивающих гигантские руки, словно пытаясь поймать ее детей в воздухе, огромных полярных медведей, стаи ледяных пауков, скользящих меж идущими трупами, лютоволков и мертвых лошадей. «Семеро…» – подумала она, ощущая, как страх просачивается в самое сердце ледяными острыми иглами. Королева глубоко вдохнула, на что легкие отозвались глухой болью, заставив ее закашляться. Пурга усиливалась. Снежинки – мелкими льдинками били в лицо, и ветер трепал ее волосы, мешая что-то разглядеть. Дейенерис жмурилась, ей хотелось закрыть лицо рукой, но она не переставала держаться, отдавая один единственный приказ почти вслепую. Слова Сэмвелла Тарли о ледяном драконе пришли на ум так кстати, и она содрогнулась, подняв голову навстречу безжалостному ветру и старательно всмотревшись вдаль. Иней оседал на рукавах ее платья, на плаще, волосах и ресницах, мороз обжигал кожу лица, пальцы коченели и не слушались. Мертвецы надвигались черной рекой, протянувшейся с востока на запад и с севера на юг. Лес полыхал, разгоняя сгущающуюся темноту. Рейегаль воспарил над самыми кронами деревьев, и Дейенерис с замиранием сердца заметила, как один из великанов вырвал древесный ствол прямо из стылой земли и, подняв громадную голову с двумя озерами светящихся синевой глаз, швырнул свое оружие в дракона, но тот сумел увернуться; хвост перерубил ствол надвое. Рейегаль яростно взревел, выплюнув в ответ поток пламени, крылья хлопнули двумя раскатами грома. Обугленное тело чудовища рассыпалось на глазах, но были и другие. Визерион отклонился на несколько десятков футов на запад. Стрелы залп за залпом летели со Стены в пустоту, некоторые из них обугливались в перекрестном пламени драконов, но какие-то поражали цель. В отсветах дыхания ее детей Дейенерис заметила полчища птиц, кружащих над трупами внизу, они клевали их, пронзительно каркая. – Дракарис! – в который раз прокричала она, сорвав голос, и в какой-то миг королеве показалось, будто ее детям удается отбросить мертвецов назад, и осознание этого вызвало в ней воодушевление… радость, не сравнимую ни с чем, от которой хотелось смеяться. Что-то, похожее на копье, со свистом пролетело мимо головы Дрогона, и Дени мгновенно одеревенела, вернув себе бдительность. Она отвернула дракона в последний миг, даже не видя опасности. Ее глаза обратились на пылающую землю, но там от дыма, пара и пламени нельзя было ничего разглядеть. Она даже не поняла, что это было: очередное дерево, способное сбить ее со спины дракона? Гадать было некогда. Со Стены до нее донеслись крики, но слов нельзя было разобрать. Дейенерис повернула голову, и кровь ее застыла в жилах от увиденного: С нечеловеческой скоростью мертвецы лезли на лед, словно полчища бегущих мурашей, горячее масло лилось на них с ее верхушки, дозорные сбрасывали жнец, но их было слишком много. Невероятно много… Вороны, будто стаи кровяных мух в степях Дотракийского Моря, хлопали крыльями прямо над ними, отрывая когтями сгнившие пальцы, выклевывая глаза… У подножья Стены тлела груда черных тел, которая росла с каждой минутой, но по ней продолжали карабкаться все новые и новые упыри. – Туда, - приказала королева Дрогону, желая сбить их струей пламени, уже не думая о том, что оно способно сотворить с многовековым ледником, но… Дракон под ней оглушительно закричал, вытянув шею и резко накренившись вбок, что Дени едва не рухнула. Сильные мышцы зверя завибрировали под ее ногами, из пасти полилось пламя, уничтожающее все на своем пути. – Тише… что с тобой? – зашептала его Мать, Дрогон слишком низко подлетел к земле, и навязчивый запах дыма заполнил ноздри Дейенерис, не давая вдохнуть, глаза защипало, из них солеными ручейками хлынули слезы. Где-то вдалеке послышался рев Рейегаля… – Дрогон, взлетай! – кашляя и зажимая рот ладошкой, прохрипела Дени. Ее перчатки порвались, и кожа рук пузырилась, но королеве некогда было обращать внимание на боль, страх притупил чувства. Только сейчас она поняла, что одно крыло ее дракона пробито, и рваная рана… будто разрастается, как едва уловимое пламя на клочке пергамента. Недалеко от его головы вновь что-то пролетело. С диким ревом Дрогон взмыл вверх, и Дейенерис разглядела внизу… белые тени, резко выделяющиеся на фоне черных живых мертвецов. Они открывали рты, поднимая вверх ледяные копья. Дени приказала сжечь их, но струя огня обогнула порождения холода, будто воду, не причинив вреда. Враг окружал со всех сторон, этой армии не было числа. Чернота шевелилась, двигалась, жила собственной жизнью. Матерь Драконов оглянулась по сторонам. Дрогон нес ее к Стене, которая кишела мертвецами, добравшимися до ее верхушки. Они настигали живых, спасающихся бегством, кто-то еще отстреливался из лука, кто-то с отчаянным воплем сорвался со льда вниз… «Нет», - у Дени оборвалось дыхание, и лихорадочные мысли застучали в голове. Сир Джорах - ее Старый Медведь, Коттер Пайк, дозорные, чьи истории она слышала так часто… Джон. Огни на Стене все еще пылали, и тени плясали на льду безумные жуткие танцы. Рейегаль все еще жег лес, Визерион летал над морем, которое… Дрогон поднялся чуть выше, открывая обзор на то, что творилось по ту сторону Стены. Упыри обходили ее по замерзшей морской воде… тысячами, и на берегу вовсю кипела битва. Белый дракон сжигал корку льда, и мертвецы валились в воду, но большинство из них добиралось. «Если отправить туда Дрогона, сгорят и живые» - с горечью подумала Дейенерис, осознавая, что не сможет ничем помочь.Jon
Холодный пот покрывал тело Сноу с головы до ног, когда он спрыгнул на промёрзшую, вычищенную стюардами землю, окончив спускаться. Король давно избавился от шапки и шубы, как и большинство тех, кто был с ним на Стене, приготовившись согреваться битвой, которая была так близко. Через распахнутые ворота замка, находящегося на возвышенности, было видно всё, что происходит на берегу: оставив позади корабли на пристани, мертвецы двигались вперёд навстречу выстроившимся живым, приготовившимся к атаке. Дракон Дейенерис помогал топить лёд, сваливая тёмных существ, приближающихся издалека по морю, и, когда кто-то из них срывался в воду, шедшие следом валились тоже, словно не понимая опасности. Но это не облегчало воинам задачу. Ночь была не на стороне зрячих, а темнело этим вечером быстро. И только белый туман, что полз над водой, всё приближаясь к ним, не заметить было невозможно. Во дворе было шумно, когда Джон и Джендри, торопясь, проходили его. Серые шубы одичалых мелькали так же часто как чёрные, в которые были закутаны дозорные и гости. Белый Волк не слышал громогласного голоса Тормунда, командующего ими, и очень скоро понял, что одичалый уже готовится к сражению на берегу. Луковый Рыцарь же покинул Восточный Дозор вместе с женщинами и детьми, которые оставались в замке, чтобы отвести их в укрытие и отослать письма о нападении на Стену в Винтерфелл. Боец из Давоса был неважный, но он все еще оставался полезным… И всё же пока придет пополнение, на Стене не останется ни одного выжившего защитника. «Стена всё ещё стоит. Но как они сумели перейти её по воде?» - недоумевал Старк и терзающая его мысль о трещине, созданной меткой Брана в Стене, становилась очевидным пояснением. Глядя на море мертвецов, движущихся по воде, Джон слышал голос внутри него, говорящий, что им, возможно, придется бежать, если поток не прекратится. Армия насчитывала несколько тысяч человек, но войско врага, казалось, не имело счёта. Белый мрак двигался ближе, и вдруг огромный полярный медведь с горящими синевой глазами выбежал из него, двинувшись в центр столпившихся живых. Одним движением он откусил туловище одичалого в серых одеждах до груди и отбросил лапой нескольких человек, грозно рыча. Одичалые и тирошийцы, чьи яркие бороды бросались в глаза даже в темноте, расступились, испуганно смотря на животное. – В атаку! – тем временем прокричал чей-то голос, давший сигнал наступать на мертвецов, последовавших за медведем, всем сразу – и северянам, и одичалым, и дотракийцам, и наёмникам. Дотракийцы обнажили аракхи, снося высохшие головы бегущих на них безоружных упырей, лишь немногие из этого народа взяли в руки сталь и драконье стекло. Одичалые относились к оружию поклонщиков гораздо проще, с радостью обменяв свои бронзовые мечи на них и факелы. Заметнее всех были пылающие мечи Берика и Тороса. Огненная сталь вонзилась в тело напавшего медведя, сумев повалить его. Джон присоединился в разгар битвы, снося голову прорвавшемуся вперёд ходоку Длинным Когтем и случайно толкнув другого в спину солдата позади. Тот покачнулся, и Джендри прикончил упыря ударом молота. Мужчины напряженно пыхтели и кричали в ярости, один за другим кроша подступающего врага. Призрак, утробно рычащий на мертвецов, отрывал упырям головы. Сам Джон, пробившись вперёд, потерял счет убитым. Он отбрасывал упырей на других мертвецов ударами в корпус, перерубал своим мечом, убивал всех, не давая себе времени на размышления, а занося Длинный Коготь для удара снова и снова. Тёмная субстанция омерзительного запаха витала в воздухе, и Старк ощущал её даже на своём лице. Единственный дракон держался мертвецов, пока двое остальных вместе с Дейенерис находились за всё ещё держащейся Стеной, существенно прореживая их войско. Но как только Джону начинало казаться, что им удается сдерживать натиск врага, мертвецы продвигались и подходили в большем количестве. Медведи и мёртвые лютоволки сражались наравне с бывшими людьми, и Джон чувствовал Призрака, когда тот противостоял зверям, как перегрызал их шею, и пасть его наполнялась гниющей плотью. Сноу и не заметил, как оказался дальше берега, там, где вода, не замёрзни она, могла бы скрыть его под собой. Все растеряли друг друга, борясь поодиночке, но, когда ходокам удалось застигнуть его врасплох, на выручку пришёл из ниоткуда взявшийся Пёс, одним быстрым движением перерубивший кость мертвеца в руке, держащей Джона. Королевы не было. «Насколько всё плохо там, на Стене?» – вскользь думал Белый Волк, не имея возможности даже вглядеться в сторону льдины, которую они защищали. Вдруг звук скачущей по льду кобылы обратил на себя его внимание. Джон отпихнул ходока, с размаху пронзив его череп, глядя на то, как всадник, облачённый во всё черное, гонит по замерзшему льду со стороны моря, резво минуя растопленные и неустойчивые участки. Он возвышался над остальными упырями верхом на мёртвой лошади с блестящими голубыми озерами глаз и размахивал горящим шаром на цепях, поражая ходоков, стоящих у него на пути. Он не был командиром Белых Ходоков, но Джон готовился к худшему, подготовив меч, когда увидел, что всадник направляется к нему, однако тот убил ходока левее Сноу и спешил лошадь. Смотря на него с земли, Старк вглядывался в его тёмные глаза. Тёмные, не синие. Всё его лицо, за исключением этих глаз было скрыто. Пришелец сдвинул шарф, скрывающий его лицо, и глаза Джона округлились, когда он узнал его. – Дядя Бенджен, - пораженно произнес Сноу. Почерневшие губы дяди изогнулись в улыбке, тут же померкшей. Спрыгнув с лошади, он ударил ее по заду, с ржанием послав вперед, прочь от этого места, и удобнее взялся за своё оружие.Daenerys
Помочь она все же могла. Лед на море был достаточно прочен, чтобы выдержать целую орду несущихся упырей, спотыкающихся о застывшие гривы волн, но драконий огонь мог легко его растопить. Визерион отправлял в воду десятки и сотни, плавя поверхность под их ногами, и мертвецы сразу же шли ко дну, до тех пор, пока целая гора, лезущая на поверхность, не показалась из черного Тюленьего Залива, и тогда подлетевший Дрогон дыхнул на них собственным огнем, обращая чудовищ в прах. Краем глаза Дени заметила яркую вспышку где-то слева, мгновенно погасшую. Рейегаль приблизился к Стене, и постройки на ее вершине запылали. Резко хлопнули бочки с маслом, которые дозорные не успели сбросить вниз. Столб дыма взметнулся в воздух. Со льда полетели охваченные жаром тела, рассыпающееся прямо на лету. Занялась и будка лифта, и одна из смотровых площадок… «Если там еще есть живые, единственное спасение для них – лестница», – в суете подумала Дейенерис, пока дракон под ней продолжал уничтожать чудовищ, которым все еще не было числа. Рана на его крыле беспокоила королеву, из-за нее Дрогон стал летать ниже, и махать правым крылом у него выходило медленнее. Волновал королеву и все еще слабый Визерион, белой молнией мелькающий над волнами в отсветах огня. «Ледяной дракон способен справиться с тремя огненными» – снова зловеще прошелестел в ее голове голос друга Джона, и королева ощутила, как ужас ползет по позвоночнику. Перед ней шагали мертвые великаны, мертвые медведи, мертвые сумеречные коты, и она уже не знала, чему стоит верить, а чему – нет. Битва кипела по ту сторону Стены, откуда доносились победные кличи, визг лошадей и вопли раненых, бой давно перетек на лед, за пределы гавани и вмерзших кораблей, стоящих в порту. «Знают ли они, что Стена захвачена?» – пронеслось в мыслях королевы. – «Живы ли еще те, с кем она говорила незадолго в столовой? Жив ли сир Джорах? Жив ли Джон?». Последняя мысль почему-то уколола ее больнее всего. Дени не знала, сколько прошло времени с начала атаки… минуты… часы? Казалось, небо потемнело так внезапно, и его затянули тяжелые серые облака. Метель выла свои задушевные жуткие песни, и пыл сражения подпевал ей лязгом, звоном и стонами. Вороны каркали вокруг нее, проносясь с быстротой стрел. Их черные перья были взъерошены, а глаза… Дейенерис похолодела. Ярко-синие глаза птиц, приближающихся к ней, были неподвижны. Еще немного, и они… королева вскрикнула от боли, неожиданности и омерзения, когда острые когти мертвых лап вцепились ей в волосы, норовя вырвать глаза. Дрогон издал угрожающий рев, он смог поймать врагов зубами, других же – сжег в пламени. Птицы кружили над его мордой, и дракон с недовольством мотал ею, стремясь разогнать назойливых упырей, чьим когтям не было под силу оцарапать прочную чешую. Дени опустила голову, чтобы жуткие твари не добрались до ее лица. Она плотнее сжала ногами спину дракона, пытаясь одной рукой отогнать мерзких птиц, но те с остервенением трепали ее волосы и рвали воротник мехового плаща. Королева зажмурилась, сжав зубы от дикой боли, когда ощутила, что кровь течет по ее затылку теплыми склизкими струйками. «Боги, если вы существуете, помогите мне». Громкое карканье, заполнившее ее уши, стихло в один миг, когда Дрогон снова резко накренился вбок, и Дейенерис чудом удержалась. Затылок горел огнем, в висках отчаянно билась ярость, затмевающая ее разум, доводя почти до безумия. Вороны отступили, но их острые когти снова норовили вцепиться в ее спину и голову, как вдруг… жалобный крик дракона заставил ее на мгновение забыть о мертвых птицах… Распахнув глаза, Дейенерис вскинула голову, видя, как Визерион… как ее Визерион, охваченный пламенем, падает… как из его пасти вырывается рев боли… как он летит к черной воде, готовой принять его в свои объятия… Сердце Дени замерло… Дрогон яростно взревел, вытянув шею, и откуда-то сзади до нее донесся протяжный крик Рейегаля, полный скорби… скорби от потери. «Нет…» - толкнулась в разуме королевы запоздалая мысль осознания, и страшная душевная боль накатила одной исполинской волной, затмевая собой весь тот ужас, что сейчас происходил вокруг. – Нееееет! – выкрикнула она, что было мочи, но измученные связки позволили ей выдать лишь жалкий хрип. Она с надеждой смотрела на темное пятно посреди льда, надеясь, что Визерион вылетит оттуда, раненый... но тщетно. Белый дракон королевы, один из ее детей… был мертв.Jon
Замёрзшее хаотично с его частыми волнами, застывшими на пути скользкими камнями, мешали всем тем, кто сошёлся в схватке на воде. Сапоги Джона скользили, он запинался, но запинались и упыри. Когда-то все они были людьми, кто-то одичалыми, кто-то дозорными, и носили ту же одежду, что и представители двух разных народов. Разобрать где живые, а где мертвецы часто удавалось лишь по скоплению нежити вокруг воинов. Животные же – медведи, сумеречные коты и пауки были только на стороне врага и выкашивали людей легче и быстрее всего, тогда как прикончить их самих было непросто. С пылающим мечом Берик Дондаррион кружил рядом с ледяным пауком, и всё его лицо вместе с повязкой было замарано кровью ходоков, как и лицо самого Сноу. До короля доходили предсмертные охающие крики павших. Стоило упасть, и мертвецы набрасывались на тебя толпой, так, что шанса выжить почти не оставалось. В очередной раз это произошло с кхалом, потерявшим свой аракх. – Джон, - крикнул дядя Бенджен, вновь спрятавший своё лицо и только кивком головы указывая племяннику на пострадавшего. Мертвецы столпились вокруг дотракийца, загораживая весь обзор, пока тот истошно вопил. Бенджен прикрывал нападение других – его оружие было способно остановить сразу нескольких – а Джон тем временем, снеся голову одному мертвецу, оттолкнул другого ногой. На помощь ему пришёл одичалый, топором поразивший обнажённый череп упыря. Дотракийца спасти было уже нельзя. Сноу едва взглянул на его изъеденное окровавленное лицо, вновь обернувшись к надвигающейся смерти. Вдруг чудовищный крик, наполненный болью, раздался дальше Стены, и следом ему вторили голоса двух его братьев. «Нет» – пронеслось в мыслях Джона, когда он поднял взор к небу, увидев, как охваченный пламенем дракон, крича, несется к замерзшему морю. Издалека было не разобрать, какого он цвета, и Старк лихорадочно принялся искать в поле видимости самого крупного чёрного, на котором была королева. В темноте узнать его можно было лишь по размерам… И он был жив. «Ранен огненный дракон. Не ледяной» – вдруг подумал северянин, и страшная догадка в то же мгновение целиком охватила его разум. Ничто не было способно взять детей королевы. Там, за Стеной, мертвые великаны кидали в них деревья, но драконы стоически преодолевали эти удары, да и деревья не заставили бы их вспыхнуть огнём. В зверя было пущено что-то острое, и Джон знал, что в этом замешан сам Король Ночи. Они ошибались. Но больше всего сам Сноу, когда, услышав слова из книги Сэма, разрешил Дейенерис не отсылать драконов и помочь в бою. Первые подозрения должны были возникнуть, когда живые не увидели ледяного дракона за всё время битвы, ведь Король Ночи не нашёл его за Стеной, но он мог создать его из огненного зверя Дейенерис… Махом меча разрубив наступающего ходока напополам и ощутив смрад от его внутренностей, Белый Волк в отчаянье посмотрел на Дрогона. Старк не видел фигуры Дейенерис на нём, но знал, что она там. «Улетайте отсюда» - думал Джон. – «Прочь». Прорываясь сквозь толпу ходоков ближе к месту, куда должен был лететь больший из сыновей Дени, пересёкший Стену, он отчаянно бил по ходокам во все стороны, решив прокричать эти слова королеве. Он повторил их, размахивая руками, чтобы привлечь её внимание, когда она летела над ним, и заметил её взгляд, обращённый к нему, но в следующий миг вес накинувшегося на него зверя сбил Сноу с ног. Длинные острые когти успели пройтись по его боку на рёбрах, попав на незащищённые броней участки тела, и зубы лютоволка с серебристым мехом вонзились чуть выше локтя на левой руке, но Призрак, появившийся словно из неоткуда, вгрызся в его шею, оторвав волка. Они оба спихнули короля на ходоков справа, которые потеряли равновесие следом, внезапно лишившись совсем какой бы то ни было опоры и повалившись вниз. Сноу ощутил скользкий край растопленного льда, за двумя упырями падая в одну из продолговатых выбоин от пламени дракона. Он помнил ощущение того, как скрывается под ледяной водой, усиленно стараясь не разжимать руку и не выпустить Длинный Коготь из неё. Море было холодным и глубоким… и Старк стремительно погружался в него, чувствуя острую боль в плече.Daenerys
Дейенерис неслась навстречу ветру, который бил ее по лицу мелкими льдинками. Сердце ее колотилось неистово, не позволяя сжать себя в оковах все нарастающего страха. Ярость бурлила под кожей, хотя в ее глазах стояли слезы, стынущие на щеках, а проклятые вороны оглушительно каркали над головой, стремясь вцепиться когтями в лицо. Дрогон продолжал сжигать их в воздухе, но Дени он защитить не мог. Затылок невыносимо ныл, и пропитавшаяся кровью нижняя сорочка неприятно липла к спине. Птицы расклевали ей руки, и с них тоже капала кровь. Стена была совсем близко, и как только черный дракон поравнялся с ней, каркающие чудовища отпали сами собой, рассыпавшись меж серыми тучами, и Дени смогла перевести дыхание, вытерев капли пота со лба окровавленными ладонями. Боли она уже не чувствовала, руки онемели. Королева оглянулась назад, туда, где пал Визерион, и осознание того, что очередное копье, брошенное синеглазой ледяной тварью, охотящейся за ней из тумана, могло отнять у нее и Дрогона, а вместе с ним и жизнь, пришло незамедлительно. Дейенерис не боялась смерти, но больше всего страшилась потерять своих детей. Одна часть ее рвалась в бой, желала развернуть дракона и драться до последнего, но разум понимал, что сейчас бой проигран. Внизу кипела яростная битва, ушедшая далеко на лед, и до Дени обрывками донеслись слова сквозь шум, крики воинов и рычание упырей: – Улетайте! Прочь! – зверь под ней, напрягшись, выдохнул пламя на бегущих по льду врагов, и в отсвете Дейенерис разглядела Джона Старка среди прочих, который быстро махал руками, крича что-то ей, но новых слов она уже не разбирала. К нему со всех сторон приближались мертвецы, и Король Севера отбивался от них своим мечом. «Ты жив» – пронеслось в ее мыслях, и она оглянулась на Рейегаля, летающего над Стеной. Восточный Дозор горел, с треском бросая в воздух россыпи искр. Пылала башня, где располагались ее покои… пылали столовые и конюшни, склады и оружейные. «Все кончено» – поняла Дени с ужасом и тоской. Они проиграли эту битву. Королева наклонилась, чтобы снова отыскать Джона Старка, и хотела, было, прокричать ему эти слова, как вдруг увидела огромного мертвого лютоволка, что, скалясь, бежал в сторону мужчины, который, казалось, его не замечал. – Осторожно, сзади! – прохрипела она, но поздно. Зверь прыгнул, и этого рывка вполне хватило бы, чтобы лишить северянина жизни, но белый лютоволк, появившись из темноты, перехватил мертвое чудовище в воздухе, вцепившись зубами ему в шею. Их упавшие на лед тела отбросили Джона к самой кромке, где столпились другие упыри, которые повалились в воду вместе с королем. У Дейенерис захватило дух. Дрогон тяжело сел на замерзшее море, а мертвецы все наступали… без конца. – Кхалиси? – донесся до нее встревоженный голос сира Джораха, и Дени растерянно повернула голову, оторвав полный надежды взгляд от выбоины во льду, которая скрыла под собой Старка. Ее Старый Медведь был ранен, он из последних сил боролся с обступающими его упырями, но он был жив, он спасся со Стены, и этого было достаточно. Королева сморгнула выступившие слезы бессилия, ее руки мелко дрожали, когда она протянула их Джораху, помогая ему забраться на спину дракона. – Надо отступать, моя королева, – выдохнул он, и Дени кивнула, в последний раз бросив взор на море, а потом на то место, куда рухнул ее Визерион. Там столпились мертвые великаны... Дрогон расправил крылья, повалив подступающих мертвецов. Решение пришло к ней само собой: – Отступаем! – что было сил крикнула Дейенерис на общем языке, а после и на дотракийском. Черный зверь под ней взмыл в воздух, и с высоты она увидела, как воины трех армий, бросают оружие, спасаясь бегством. «На юг…» – пронеслось в мыслях королевы. – «Война еще не окончена!»Jon
Пасть волка наполнилась мехом, который лез из мертвого брата, словно пух. Он пошевелил ушами, насторожившись, после того, как хозяин улетел прочь в воду. Отпрыгнув, противник вздыбил шерсть, скалясь покрасневшими зубами. Его глаза горели синими камнями, во тьме излучающими такой же холод, как и у других мертвецов, и пахло от него не лучше. Призрак ощущал смердение разлагающейся плоти – чужой запах, делающий из волка из одного с ним помёта врага. Два зверя напали друг на друга вновь, и в этот раз заводил серый. Белый волк протяжно проскулил, ощутив укус на своей шее, и изо всех ударил соперника лапой, переняв инициативу... Джон глубоко вздохнул и закашлялся, чувствуя попавшую в нос и горло воду. Воздуха не хватало, и он сообразил, что на секунду отключился, поймав мысли Призрака. Вода, первоначально окатившая его холодом, казалась тёплой, но он не обманывался этим. Глубокие царапины от когтей Лето на плече и прокушенная им рука жгла. Пальцы, держащие Длинный Коготь, не слушались, и Старк видел под собой ходоков, столь же стремительно движущихся ко дну. Костлявая рука одного из них вцепились в голень короля чуть ниже колена, и тянула его за собой. Под водой все движения были ленивыми, но Джону удалось отопнуть эту руку. Тяжесть меча мешала всплыть, и он, сцепив зубы, из последних сил добрался наверх, уперевшись в лёд. Казалось, что лёгкие сводит от отсутствия кислорода. Ещё чуть-чуть, и непроизвольный вздох заставит его заглотнуть воду... Лёд казался бесконечным, и он двигался под ним, стараясь разглядеть более яркие тени – предвестник проруба, и в какой-то момент ему это удалось. Джон нащупал край проруба и уцепился за него, вынырнув на поверхность. Вокруг полыхала битва, хотя живых в ней теперь явно не доставало. Берик Дондаррион, опустив свой огненный меч, тряс за плечи жреца, бесчувственно лежащего на земле. Туша мёртвого паука, прикончившего его, была рядом. Стена пылала, пылал виднеющийся вдалеке замок вместе со всеми постройками. Сноу тяжело дышал, стараясь извергнуть из себя всю воду и надышаться. «Всё кончено» – билась в висках одна мысль. – Джон, - крикнул ему голос, и Старк рассеянно повторил свои мысли. – Нужно уходить, - ощутив, как осип его голос, изрек он, позволяя дяде Бенджену помочь ему выбраться из проруба. Руки дозорного под перчатками были твёрдыми, а сами перчатки сырыми от крови чудовищ. Пахло от него так же как от них, но Джону не хотелось об этом думать. Его мокрая одежда тут же прилипла к телу. Зубы застучали так, что, казалось, Сноу может откусить себе язык, если тот случайно окажется на пути у зубов. Он изо всех сил сжал рукоять Длинного Когтя, тут же вложенную ему в руку, и ощутил под промоченной насквозь повязкой на ладонях, свои незажившие после пожара в конюшне ожоги. Брат по имени Крек и другой дозорный помогал Бенджену оборонять племянника от ходоков, и вдруг чудовищный крик дракона из-за Стены раздался вновь. «Они убили ещё одного?» – с тревогой подумал Сноу, ища в небе намёки на присутствие драконов Дейенерис, и, не найдя их, понял, что его догадка подтвердилась. – Но ведь королева вместе с драконами отступила, – прокричал Крек. Ответ ему дало само нечто. Белый дракон, верхом на котором был виден человек, чьи глаза в темени горели синим, поднялся над Стеной. Джон покачал головой самому себе. «Древовидца недостаточно, нужен ещё и Рог, чтобы разрушить Стену». Кожистые крылья дракона расправились, и он спикировал вниз, скрывшись из виду: синий цветок расцвёл на Стене, огненным мечом пройдясь ровно в середине её высоты. Многовековая мощь поколебалась и начала стремительно обваливаться. Глаза защитников округлились. – Уходим. Немедленно, – приказал дядя, толкая Джона в спину, и все они изо всех сил побежали к замку, слыша, как за их спинами кричат оставшиеся на Стене люди. Лестницы посыпались, обрушившись у подножия Стены. Синее пламя ледяного дракона плавило для мертвецов, и без того бесконечным стадом надвигающихся с разрезанного огнём драконов Дейенерис моря, проход. Глыбы застывшего льда летели на берег, придавливая упырей и тех, кто не успел убежать следом. Во дворе, начинающем гореть, уже собрались северяне, верные королю. Мертвецы падали с нетронутых участков Стены, облегчая им задачу, но дыра в Стене у берега уже виднелась, и все понимали, что настоящее сражение лишь предстоит. За вбежавшими закрыли ворота, выходящие к берегу, надеясь продержаться ещё какое-то время. Сквозь зловонный туман от пожара, Джон видел вокруг себя испуганные лица. Со лба Пайка обильно шла кровь, запачкавшая всё его лицо и губы. Берик Дондаррион был цел, но подавлен уходом Тороса. Тормунд, кузнец Джендри, Мик, Сэм, Пёс и десятки человек, которые всё ещё были живы и не ринулись прочь следом за командой Таргариен отступать... – Джон вместе с некоторыми из нас отправится на юг. Но кому-то нужно будет остаться и выиграть время, – громогласно заявил дядя Бенджен, взяв на себя лидерство этой небольшой группы. – Я остаюсь с вами, - не позволяя ему закончить, заверил Сноу. Купание выбило его из сил, он замёрз, из-за чего одежда отяжелела, нависнув на нём непосильной ношей, и знал, что поврежденная рука ноет так слабо только из-за адреналина в его крови, но бросить своих людей на верную гибель не мог. – Сейчас не время для твоих геройств, – зло осадил Бенджен. – Ты должен идти на юг и спасать остальных. Ты нужнее им. Джон закачал головой, вновь собираясь сказать дяде своё против, но другой голос не дал ему и слова произнести. – Я сказал, что умру здесь. Так и будет, – согласился со словами дяди Берик Дондаррион. – Я дозорный на Стене, – вторил ему Пайк. – Это мой замок, и я уйду вместе с ним. – Я остаюсь с вами, - с готовностью сообщил долговязый Крек, на глаза которому упала его тёмная чёлка. – Ты обрекаешь себя на верную гибель, мальчишка, – возмутился Пайк, с сомнением взглянув на юного брата. – Мне это известно! – жарко воскликнул парень, вдруг опустив глаза. – Это я… - тихо произнёс он, быстро взглянув на Джона, всё ещё дрожащего от холода. – Вы поручили мне помочь брату Сэмвеллу найти его рог. Мы искали по его сумкам целую вечность… и когда я увидел… Я соврал, что ничего не нашёл, и забрал рог себе. Вы сами говорили, что он бесполезен, что из него не выдуешь ни одной ноты, а я хотел выстругать из него кораблик… Но… но… когда я подул в него, он загудел. Я сразу понял, что натворил ужасное… Сандор Клиган громко выругался на мальчишку, а Сноу лишь пристально посмотрел на него и вдруг рассмеялся, как сумасшедший. Королю Ночи не пришлось делать ничего, чтобы разрушить Стену. Люди сами всё сделали: впустили древовидца, оставили драконов в Восточном Дозоре, подули в Рог Зимы… – Пусть остаётся, – выплюнул Пайк, услыхав его историю. Он махнул рукой, из-за ворот смотря на то, как последнее препятствие в Стене рушится, и посреди неё образуется проход. – А теперь удирайте, времени нет, - прокричал он, и дядя Бенджен помог королю вскочить в седло. Джон упирался, но все его движения, как и под водой, были ленивыми. Старк ощущал слёзы от поднявшейся метели, смешанной с копотью, на щеках и моргнул несколько раз. – Выживи и проживи эту жизнь за нас всех, – тихо наставил дядя, оставляя мужчин в седле. Волк ничего не ответил ему. Не думал он, что им придётся когда-нибудь вновь увидеться и прощаться вот так. Кое-как взявшись за поводья окоченевшими руками, Джон развернул лошадь и заставил её мчаться прочь из Восточного Дозора через другие, открытые перед ними ворота. Дядя Бенджен, Пайк, Берик Дондаррион, Крек, а также пятеро человек дозорных, которые, по их словам, были слишком старыми, чтобы бежать, остались защищать Стену до конца.Daenerys
Последний Очаг – замок из старого камня, едва ли мог вместить в себя бежавшую от Стены армию. Северянам его жители выказывали холодное приветствие, но одичалых стражники отказывались пускать в ворота, и виной тому была давняя обида, как поняла Дени. Она снова чувствовала себя попрошайкой, разбитая, уставшая, плененная скорбью и страхом от того, что видела, от того, с чем ей пришлось столкнуться лицом к лицу. Дейенерис была чужой в этом холодном негостеприимном крае, где многие не так давно бились против ее отца, отдавая свои жизни. Джон Старк говорил ей как-то, будто у Севера долгая память, и королева не сомневалась в этом, особенно теперь. – Что случилось с нашим королем? – спрашивал ее лорд со сжатым кулаком на знаменах, в его голосе звучал холодок. Лорд Последнего Очага был совсем еще мальчиком – крепким и светловолосым, но застенчивым. Он сидел, опустив глаза, позволяя мейстеру вести переговоры за себя. «Эти люди не хотят, чтобы я была здесь» – понимала Дейенерис. – «Для них я – иноземная захватчица». Старк оставил большую часть северной армии в землях неподалеку от Стены, чтобы те стали подкреплением, если дела станут слишком плохи. – Он погиб? – вопрошали северяне, но Дени не знала, что на это ответить. В последний раз она видела короля Севера упавшим под лед после того, как на него налетел огромный мертвый лютоволк, но какая-то часть нее отказывалась помнить, что же было потом, а еще отказывалась верить в его смерть. Но если Старк все же погиб, Дени не удастся сплотить чужой народ на пороге ужасной угрозы. Северные лорды попросту не пойдут за ней. – Мертвецы напали на Стену, – громким голосом объявил сир Давос. – Если они смогут проломить ее, то скоро будут здесь… – На Джораха Мормонта большинство смотрело с нескрываемым пренебрежением. – Джон Старк остался там, – выдавила из себя королева, и по залу пронесся ропот. Эти люди винили ее в том, что она бросила короля умирать, Дени сама понимала это, но на тот момент просто не видела иного выхода. Ее дотракийцам приходилось коротать длинную ночь прямо на снегу, вокруг замка, но на этот раз одичалые впускали их в свои шатры. Счет шел на часы. Мейстер смазал раны королевы какой-то буро-зеленой мазью, от которой они перестали жечь, и Дени тепло поблагодарила старика. Сир Джорах был с ней в покоях лордов, которые юный хозяин замка освободил специально для высокой гостьи. Дени сидела у окна, вглядываясь в зловещую синюю мглу, простирающуюся далеко на Север. – Нам нельзя оставаться здесь надолго, кхалиси, – говорил ей Джорах, но Дейенерис словно не слышала. – Мы не должны были бросать их, – проронила она в ответ ледяным тоном. Королева порывалась вернуться туда на Дрогоне, но Старый Медведь не дал ей этого сделать, и правильно. Она приняла решение, которое должен был кто-то принять. Безрассудство не спасло бы ни одной жизни. В суматохе битвы они потеряли многих, скольких точно – нельзя было сказать. Дени немедленно отправила ворона Тириону в столицу, но успеет ли он долететь… – Если бы мы не отступили, полегли бы все, – мягко заметил Мормонт, и Дени ощутила, как все внутри нее противится этой мысли. – Ваши драконы… – Довольно! – оборвала его королева, ни в силах вынести скорби. Король Ночи отнял у нее одного из ее детей, и в тот же миг она поклялась уничтожить его, только вместо этого трусливо сбежала. Сир Джорах хотел, было, сказать что-то еще, как вдруг томный рев горна послышался с улицы, и Дейенерис кинулась к окну, чувствуя, как по коже бегут мурашки. Кто-то прокричал: «Открыть ворота», – и деревянный частокол, заметенный снегом, тяжело подался. Дейенерис Таргариен широко раскрытыми глазами смотрела, как Его стаскивают с лошади, полуживого, в промерзшей насквозь одежде, но радовалась тому, что Джону удалось спастись. Люди, прибывшие с ним, принесли ужасные вести, и в замке никто не спал. Командиры отдавали приказы быть готовыми к обороне в любую минуту, ведь если Стена пала, счет может пойти уже не на дни, а на часы. – Мертвый дракон, огромная ледяная тварь.. – слышала королева обрывки слов, содрогаясь от ужаса и боли. Ее Визерион… Они ждали ледяное чудовище, прилетевшее из-за Стены, а этим чудовищем оказался ее собственный зверь, в агонии рухнувший в море. Дени крепилась, не позволяя себе лить слезы. «Если я обернусь, я пропала» – повторяла она себе, сидя у постели Старка, сама не зная, зачем. Тьма наступала ей на пятки прямо как в том далеком сне, только вот в этот раз сон был реальным. Мейстер Сороз хлопотал у неподвижного тела короля, но Дейенерис не сводила глаз с жутких шрамов на его груди, вспоминая историю, которую Джон рассказывал ей о себе в один из беззаботных и холодных вечеров, проведенных в Восточном Дозоре.Jon
Лошади бежали на юг изо всех сил, а всадники то и дело оглядывались назад, надеясь не увидеть за собой хвост. «Эти твари перешли Стену» – это подтвердили глаза и уши всех, кто был рядом с Джоном. Скопище чудовищ, с которыми все они бились, стотысячной армией вошли в разрушенный проём в Стене, и ледяной дракон летал над их головами. Сноу ждал, что Король Ночи последует за беженцами. Но, покончив со Стеной, он спустился вниз, оставив своего дракона. Все понимали – он позволил им уйти, а значит, война ещё не окончена. Мертвецы могли прекратить её в один миг, убив одного из лидеров противника, но они ещё хотели побороться. В Последний Очаг Джон вместе с остальными прибыли в течение следующего дня, пережив холодную ночь, леденящее утро с сильной метелью и снова приближающуюся ночь. Они не останавливались ни на миг, но Сэм настоял на том, чтобы Джон перевязал рану на руке, справедливо заметив, что в неё могла быть занесена инфекция, а низкие температуры способны развить гангрену. Королю казалось, что он превратился в огромный замёрзший валун. Все его одежды задубели, нависнув на плечах тяжёлой ношей, а глаза слипались, но он не позволял усталости и морозу одолеть себя до самого замка. Лагеря одичалых были расположены прямо у стен – хозяева не впустили их внутрь, рядом располагались немногочисленные палатки дотракийцев, а в небе летали двое оставшихся драконов, возвещая всех о том, что Дейенерис Таргариен находится в этих стенах. Мост, проходящий через Последнюю реку, вёл к каменному замку, окруженному частоколом. Путников увидели ещё издали. Заставляя лошадь гнать быстрее, Волк слышал, как часовые приказывают открыть ворота. Происходящее внутри он помнил уже смутно. Двор был полон высыпавшихся в него людей. Давос, Джорах Мормонт… ему казалось, что он видел королеву, озабоченно наблюдающую за тем, как его стаскивают с седла и помогают добраться до постели. А после он позволил увлечь себя в сон… Тяжёлый и беспробудный.***
В его сне чудовища крушили Стену, оживляя тех, кто пал в той битве, и хромающий белый волк средь снегов выл по утерянному брату. «Лето» – думал Джон. – «Не Призрак, а сама Зима погубила Лето». И он ощущал всю боль зверя как свою собственную. Его лютоволк выжил, не дав ходокам сделать то же самое с собой, но от этого легче не становилось. Скорбный Эдд и несколько тысяч других дозорных оставались на Стене в отдалённых от Восточного Дозора замках, и враг мог скоро настичь Последний Очаг, разбив остатки заготовленной в подмогу Джоном армии. Когда он раскрыл глаза, то лежал в тёплой постели на упругой влажной подушке. С него стянули всю задубевшую одежду и даже нижнее бельё, и верхняя половина его тела была выставлена на обозрение мейстера. Пожилой мужчина с цепью на шее снимал порошок из листьев можжевельника с руки больного и оборачивал ту в повязки. Дейенерис Таргариен сидела здесь же у кровати, наблюдая за руками мейстера, но по взгляду было видно, что она глубоко погружена в собственные мысли. – Ваше Величество, – первым заметил его пробуждение лекарь. Джон бегло посмотрел на него и снова перевёл взгляд на королеву, встретившись с ней глазами. Она будто пришла в себя, отряхнувшись от глубоких мыслей. Взор Джона Старка был подернут туманной дымкой, и его хмурое лицо казалось ей бледнее обычного в зыбком свете свечей. – Сколько я спал? – спросил он, ощущая себя бодрее, чем предполагал после дороги. – Недостаточно, чтобы успеть отдохнуть, – покачал головой мейстер. Он закончил с повязкой, оглядев результаты своей деятельности. Рука Джона была перевязана в плече, глубокие раны от когтей Лето смазаны некой бурой жидкостью, а на его ладонях обработаны и скрыты свежими повязками ожоги. Когда Дени увидела его повреждения впервые, она опасалась, что те окажутся слишком глубоки, и руку северянина уже не удастся спасти, однако мейстер Последнего Очага давал утешительные прогнозы. – Благодарю Вас, - бесцветно произнёс Старк вслед уходящему вместе с лекарствами мужчине и, приподнявшись на постели, одновременно, будто невзначай, натянул шкуры выше до самой груди. Королева уже увидела шрамы на его торсе, но он не хотел более смущать этим их обоих. – Не вставай, тебе нужно отдыхать, – выговорила она, отведя взгляд от его лица, искаженного глубокой виной. Словно он винил себя за то, что случилось там... Дени знала, что в этом Джон не виноват, она винила себя, что не поверила сразу. Ему же было невыносимо смотреть в её глаза после того, что произошло… После того, что он сделал… Джону казалось, что Дейенерис поймёт его вину без слов, но ей невдомёк, как сильно он провинился. – Мне очень жаль… – тихо проговорил мужчина, переведя тяжёлый взгляд на Таргариен, через некоторое время после того, как дверь за мейстером закрылась. – Я ошибался, – прибавил он. – Мы оба ошибались, думая, что трём моим детям придется драться с ледяным драконом, – ровно произнесла она в ответ, но губы ее мелко задрожали, выдавая внутреннее напряжение, что до сих пор не схлынуло. – Эта ошибка стоила мне моего Визериона, и я даю тебе слово, что Король Ночи... или кто бы он ни был, пожалеет об этом. – Ее обезображенные воронами пальцы, мирно лежащие на коленях, сжались в кулаки, отчего недавние раны снова пронзило навязчивой болью. – Я отдала приказ об отступлении. Я не должна была бросать вас там... Винить себя Дейенерис умела не хуже, чем Джон. «Как же она ошибается, решив, что столь же виновата, как и я…». – Он думал, что скажет ей, когда королева или кто-либо ещё задаст ему прямой вопрос: как ходокам удалось захватить Стену, если никто из древовидцев не попадал на эту сторону, и все рога в Восточном Дозоре сожгли. Когда-то Джон Сноу мог врать так искусно, что ему верили даже такие как Манс. Но хватит ли духу соврать на этот раз? – Ты сделала то, что была должна, – успокоил мужчина сокрушающуюся Таргариен. – Они победили в тот момент, когда получили, – он намеренно не стал говорить «убили», – твоего дракона… «Получили...» – слово, заставившее Королеву поежиться, словно та внезапно оказалась ни в протопленной спальне, где весело горел очаг, а в ледяной воде моря. Ее глаза широко распахнулись, пристально уставившись на Старка. Новая волна вины за то, что всё это произошло, потому что он настоял на том, чтобы Бран остался на Севере, накатила на короля. Рассказывай теперь всем убитым, как для него был важен утерянный брат. – Мы потеряли слишком много людей, но благодаря тебе, сохранили достаточно жизней, чтобы дать им бой снова, – прочистив горло, добавил Сноу глядя на Дени, которая до сих пор не могла поверить, что когда-то увидит Визериона таким же холодным, как и все прочие монстры, и с теми же синими глазами. Опустив ресницы, Дейенерис разогнала все мысли, глубоко вздохнув: – Мы дадим им бой, - на выдохе повторила она с уверенностью, что растворилась на последних словах, подобно пару от дыхания на морозе. – Но сначала нам придётся отступать. Сир Давос отправил ворона в Винтерфелл, твоим сёстрам... – ее речь перекрыл непроизвольный всхлип, и неожиданное прикосновение мужской ладони к своей руке заставило ее напрячься. Она замолчала, опустив взгляд на их руки, и ее пальцы сами собой разжались, в ответ прикоснувшись к прохладной ладони северянина. Ей нужна была поддержка, какой бы сильной Таргариен не казалась с виду, потому девушка приняла ее. Джон видел, как она страдала. Не внешне - королева не должна показывать своих чувств, но внутренне, и хотел выразить своё соболезнование. – Мы отомстим Королю Ночи, – не отрываясь от глаз своей тёти, пообещал Белый Волк, и она кивнула, думая о том, что случилось на Стене прежде, чем начался бой. Тогда Джон впервые назвал ее «Дени», и тревога в его голосе пробудила в ней что-то, давно уснувшее, что-то, о чем она забыла ещё в Миэрине, расставшись с Даарио, которого, как ей казалось, когда-то любила. Эта маленькая близость между ними была особенной и для Сноу, ощутившего в ней готовность принять его сострадание и разделить горе на двоих. Но что-то в этом единении смущало его. Оно не казалось товарищеским – нет, они держались за руки как мужчина и женщина, и никто из них не думал отстраняться. Глаза королевы медленно поднялись по руке мужчины к его лицу и встретили прямой открытый взгляд его темных глаз. Джон Старк не был похож на Даарио – мужчину, который сумел так быстро свести ее с ума, заставив снова вспомнить о том, что значит быть обычной женщиной. Джон Старк не был похож и на Дрого. Он был ее союзником, ее племянником... Но… Дени не могла отрицать, что боялась за него во время битвы, не могла отрицать и того, что мысли о его смерти причиняли ей боль. Думая об этом, королева тихонько усмехнулась, непроизвольно погладив большим пальцем грубую кожу на руке короля. Ощутив на её ладони свежие раны, Старк перевёл взор на их сцепленные руки, и Дени почувствовала странное желание прикоснуться к его лицу. – Кто это сделал? - спокойно спросил король, заметив полосы, как от когтей птиц. Где-то на тыльной стороне ладони они проходили почти незаметными царапинами, но там, где впивались когти, остались заживающие проткнутые раны. Джон знал, что в битве за них боролись вороны Брана, но их контролировал брат и навредить своим они не могли. – Это сделали птицы, - голос королевы дрогнул, и Джон ощутил, как к его щекам приливает кровь. Он не посмел поднять на нее взгляда, ощущая то же странное чувство. Дейенерис решила, что ей лучше уйти сейчас, оставить его, пока вспыхнувшая в ней волна не угаснет. Сейчас для этого не было времени, не было времени давать волю запретным чувствам. – Птицы? - тихо переспросил король, все же посмотрев на Таргариен исподлобья. Он не верил, что речь идет о пособниках Брана. – Вороны? Королева лишь мрачно кивнула, и Сноу отвел задумчивый взгляд от ее искалеченной руки. Но не отпустил ее из своей. Между ними повисла пауза. Старк по-прежнему нежно держал ее ладонь, и вскоре это уже нельзя будет принять за простой жест с целью успокоить и поддержать. – Твой волк... Призрак, он спасся? - вспомнила королева, между делом желая забрать свою ладонь из плена его пальцев, но почувствовав это, Джон только крепче сжал руку, ощутив мурашки, прошедшиеся от ее ладони по предплечью. Под кожей королевы пробежала неконтролируемая, но приятная дрожь. Мысль, что они нравятся друг другу одинаково сильно, впервые за все время их знакомства отчетливо пришла на ум обоим. Какими же странными оставались обстоятельства для этого… – Да, он... Он ранен, но жив, - кратко ответил Сноу, не спеша объясняться, откуда ему известно о судьбе его волка. Призрак вернется – он надеялся на это столь же сильно, как на то, что армия мертвецов не успеет достигнуть Последнего Очага до их ухода. – Я встретил своего дядю во время битвы, - сообщил король, переведя взгляд на пространство перед собой. Хозяева выделили ему прекрасные просторные покои. Должно быть, жили здесь сами. Не привык он к такой роскоши. – Он пропал за Стеной, когда я был совсем мальчишкой. Все считали, что он мертв... - Сноу опустил взор, зачем-то снова посмотрев на сцепленные с Дени руки и пошевелил большим пальцем, погладив ребро ее ладони. – Когда я встретил его, он говорил так же, как дядя, которого я знал, но даже пахло от него так же, как от них. Не знаю, что он такое, но он больше не был человеком, но и не был монстром... Предвкушая следующий вопрос, что с ним сталось, Джон проговорил без лишних раздумий: – Он остался вместе с остальными, чтобы задержать ходоков и дать нам уйти. Я не видел его смерти, но в тех условиях вряд ли кому-то из них удалось уцелеть, - «восемь человек на миллионное войско – какое уж здесь уцелеть?». Джон грустно усмехнулся через мгновение после того, как договорил. – Один мальчишка-дозорный остался в Восточном Дозоре вместе с моим дядей. Он сказал, что нашел рог Сэма и не дал сжечь его вместе со всеми, чтобы сделать из него кораблик. Он слышал, как мы говорили о том, что рог нерабочий и пожалел его, а потом... – Он подул в него, - закончила за мужчину Дени, сжав зубы и крепче стиснув его ладонь, только на этот раз ей двигало возмущение, от которого закипала кровь, превращаясь в ярость. Ее взгляд, полный огня, устремился в стену. Кажется, она знала парня, о котором рассказал Джон. – Глупый мальчишка. Он показывал мне свои поделки, они у него красивы, но... – не сумев совладать с эмоциями, Дени все же вырвала свою руку из крепкой хватки Старка, поднявшись с маленького стула, на котором сидела. – Неужели, он не понимал, что своим поступком предаёт... страну? Своих братьев... нас... жизнь?! – прекрасное лицо королевы исказила гримаса недоумения и сожаления, а после она горько засмеялась: – Из-за него погиб мой дракон... из-за него погибло множество людей, из-за него теперь мы все в опасности, из-за него... ты едва не погиб! – она застыла, будто поражённая стрелой, и взор ее смягчился, глядя на Джона, а волна гнева внезапно схлынула. Мужчина пожалел о том, что рассказал о Креке. Королева негодовала, задавая ему вопросы о том, о чем думал этот мальчишка, и Сноу невольно чувствовал эти вопросы обращенными к самому себе. Он воздел на неё глаза, встретившись с будто испугавшимся взором фиолетовых глаз, в свете свечей кажущихся чёрными, напрямую, только когда услышал, как она сказала о нём, и её голос вдруг резко переменился. Дейенерис Таргариен боялась за него. Это были новые ощущения, согревающие его душу. Джон мог бы сказать, что она напрасно тревожилась, и смерть не приберёт его к рукам, пока не сбудется пророчество, но теперь он и сам совсем не верил в него. У врага было всё: огромная, самая великая из тех, которых Старку довелось видеть, армия, ледяной дракон мощнее нескольких живых, и даже Стена теперь не была способна их сдержать... – Теперь это не важно, – выдохнула Дейенерис, в бессилии сев на край постели и опустив голову. – Мне жаль твоего дядю, мне жаль их всех и всех тех, кого мы ещё потеряем. Джон всё ещё сидел, прижавшись к спинке кровати и понурив взгляд. Чувство вины и ярость одновременно заставляли кровь в его жилах закипать. Рука королевы сама собой нашла на мягкой шкуре его ладонь, и Дени закрыла глаза, перевернув ее и переплетя их пальцы, и король, ничего не говоря в ответ, поддался. Она чувствовала, как он гладит ее кожу, чуть ниже запястья твёрдыми подушечками пальцев, и от этого то приятное волнение, зародившееся в ней до этого, вернулось снова. Чувство долга внутри Старка кричало, что он не должен думать ни о чём, кроме войны, но желание найти утешение друг в друге неотвратимо пересиливало. Глаза Дейенерис все еще были прикрыты. «Она такая красивая...» – внезапно подумал Джон, – «Неимоверно». Даже не смотря на смертельную усталость, отпечатавшуюся на её лице после бессонной ночи и ран, смазанных некой зелёной жижей, на затылке, драконья королева оставалась самой прекрасной женщиной, которую он когда-либо видел. И не только из-за своей внешности, которую он не ценил так сильно, как то, что таилось внутри... Он любил её. И всё говорило о том, что и она любила его... Посмотрев на мужчину, королева коснулась второй рукой его запястья, невесомо скользнув пальцами вверх до самого сгиба локтя и обратно. Он пристально следил за ней, но она уже не заботилась о правильности своих действий, думая лишь о том, какие сильные у него руки. С ее губ сорвался тихий вздох, стоило их взглядам встретиться вновь, стоило ей прочесть на лице Джона свои собственные мысли. Дейенерис наклонилась к нему, обдав его чуть приоткрытый рот горячим дыханием и будто ища в его глазах немой ответ, но король предпочел ответить действиями, с неистовой страстью овладевая губами и языком Дени. Всё стало неважно в те мгновения. Они изучали друг друга так, будто воздерживались от этого целую вечность. Время за спиной, проведённое вместе, вдруг таким и показалось. Под напором его губ, горячих и сладких на вкус, внутри девушки просыпалось то, что, как она думала, уснуло в ней навеки. Какая-то дикая, неукротимая, темная сущность, что будто томилась в клетке долгое время, и сейчас Дени была рада выпустить ее на волю. Ее язык скользил по губам Старка, проникая в его рот, и поцелуи от лёгких и дразнящих становились глубокими и жадными. Она не могла насытиться им... он был для неё чем-то недоступным, чем-то запретным, и стоило ей дотронуться до него, как она сразу же теряла контроль. Дейенерис не хватало воздуха, и она, нехотя, отрывалась от губ мужчины, чтобы вдохнуть и выдохнуть обратно приглушённый стон, а после вновь вцепиться в него, будто изголодавшийся хищник. Они оба не сразу заметили, как разжали руки и перенесли их на другие части тела друг друга. Придвинувшись ближе, Дени обняла Джона за шею, притягивая к себе, и ее пальцы, пробравшись по его щекам, нашли его волосы – тёмные... совершенно не похожие на ее серебряные – признак валирийской крови – и запутались в них. Вторая ее ладонь спустилась на широкую грудь мужчины, почувствовав, как сильно колотится его сердце: так же, как и у нее самой. Руки Старка остановились на ее талии, сжимая твёрдую ткань тёплого платья, и Дейенерис улыбнулась сквозь поцелуй, ощутив эти прикосновения. Джону стало жарко, и ритм дыхания сбился от постоянных, почти непрекращающихся ласк следом. Возбуждение накрывало мужчину от самого запаха её кожи. Сладковатого и непохожего ни на что другое. Ощущая истомное предвкушение, Старк поднялся пальцами по её спине, не прекращая очередного поцелуя, и постарался побороться с незаметными пуговицами на платье королевы. Дени чуть оттянула зубами его нижнюю губу, игриво прикусив ее, но после отстранилась, сбивчиво дыша, всмотревшись в глаза короля, затуманенные жгучим желанием, и поняла, что ей не стоит пытаться заглушить все нарастающее напряжение в собственном теле. Она хотела его, такого непохожего на всех тех, кого ей доводилось знать прежде. Все ещё глядя ему в глаза, Дени улыбнулась почти заговорщически, опустив голову и принявшись развязывать тесемки платья, скрепляющие корсаж на груди. Она делала это нарочито медленно, продолжая покрывать его губы своими быстрыми поцелуями и наблюдая за тем огнём, что горел в глазах Джона, который с нетерпением следил за ее движениями. Его реакция на её тело, его желание, вспыхивающее в глубине глаз, были очень важны для неё. И он, осознавая это, позволял своему восхищению, редко прорывающемуся на волю прежде, открыться перед ней. Дверь покоев не была заперта, после того, как в неё вышел мейстер, но Старк не желал отвлекаться и только уповал на то, чтобы никто не решился навестить его среди ночи. Терпение вскоре подвело королеву, не дав довести затеянную игру до конца. Привстав с кровати, она полностью расстегнула верхнее платье, позволив тому упасть к ее ногам. Хлопковая сорочка под ним была до неприличия тонкой и красиво очерчивала форму ее небольшой упругой груди с заострившимися от возбуждения сосками. На ней ещё оставались шерстяные чулки и нижнее белье, сшитое из того же нежного хлопка, что и сорочка. Дени в спешке сбросила сапоги, словно они вспыхнули прямо на ее ногах, и забралась обратно на постель, а Джон сдвинул прочь жаркие шкуры, тут же позволяя ей опять овладеть своими губами. Дейенерис прижалась к крепкому телу мужчины. Сквозь тонкую ткань сорочки он ощущал её горячую мягкую кожу на животе, в которую впивались его пальцы. Перевязанная рука доставляла неудобства, когда он сгибал её и приподнимал, и всё же он нагружал её каждый раз, прикасаясь к телу королевы, путаясь пальцами в её волосах и мягко касаясь обветренной кожи щеки. Её взгляд, когда они глядели друг на друга, пылал нежностью и любовью, и его лицо, должно быть, выражало то же. Звучно дыша, Старк целовал кожу на её шее, вдыхая её аромат. Он сдвинул сорочку, нащупав острые груди, легко поместившееся в его ладони, и маленькие руки Дейенерис заскользили по его шее, ключицам, мускулистой груди, покрытой страшными шрамами, рельефным мышцам живота... Желание в короле крепло, делаясь невыносимым, и скрывать его было бесполезно – он был обнажён перед ней полностью. Жажда обладания, когда она почувствовала его возбуждение, целиком завладела Дени, и она, не стесняясь своих желаний, опустила руку ниже и прикоснулась к нему там… Его ласки просто сводили её с ума. Джон избавил её от сорочки, открыв себе обзор на ее молодое тело, и королева сама помогла стянуть чулки и белье, позволив ему перевернуть себя на спину, прижав к постели, когда их больше ничего не разделяло. Задыхаясь от нестерпимого предвкушения, она обхватила ногами его бёдра, прижавшись к его мужскому естеству. Под ее небольшим женственным животом он видел поросль светлых волос, таких же, какие росли на голове девушки, а то, что скрывалось между ее ног, Сноу полюбил сразу, как только оказался внутри. Дейенерис прикрыла глаза, от острого наслаждения. Мужчина услыхал её ошеломленный стон, когда впервые толкнулся внутри, и подавил следующий в поцелуе, ощущая, как она тает в его объятьях. Он хотел раствориться в ней следом, проникая в её тело снова и снова и всё равно чувствуя себя невыносимо голодным. Прошло несколько лет с тех пор, как он в последний раз был с женщиной, а казалось, что это было в прошлой жизни. Впрочем, со времен своего воскрешения он не прикасался ни к одной. Дейенерис Таргариен была первой, кто вызвала у него такое желание, и ему не хотелось, чтобы оно проходило. «Грешно ли так страстно хотеть женщину, когда кругом война? Когда ты загубил столько жизней?». Они были едины, они принадлежали друг другу в этих просторных покоях Последнего Очага. Если безумие и присуще роду Таргариенов, то у них – оно общее. Одно на двоих. Джон терзал ее губы, а Дени отчаянно прижимала его к себе, опустив ладони на крепкие мужские ягодицы и выгибая спину. Ей казалось, что она не продержится долго, и волна удовольствия вот-вот накроет ее. Слишком быстро и слишком сильно. – Ах…- в блаженстве выдохнула она, находясь на самом пике, и с глухим хриплым стоном позволила крупной дрожи завладеть своим телом, как им владел Он. Наслаждение затмило разум, глаза Дейенерис закрылись, а пальцы, что было сил, вцепились в тёмные волосы короля, упавшие ему на лицо. Она непроизвольно сжала его в себе в последний раз, а после их губы снова слились в долгом поцелуе.