Bran
С каждый разом это происходило всё легче. Он представлял себя частью могучего дерева, закрывая глаза и выскальзывая из своей шкуры. На какое–то мгновение Бран увидел тощего калеку, сидящего в Богороще перед ликом Старых Богов, а потом ощутил себя высоко над землей, едва трудясь размахивать чёрными крыльями. Остатки «маленького мудрого лесного народа», чьи чистые, как зимний воздух, голоса и песни он часто вспоминал, прозвали его последним древовидцем, но для себя Брандон всегда оставался трёхглазым вороном. Он никогда не сможет ходить, но будет летать… Ворон летел вдоль Стены, огибая разрушенный Восточный Дозор, отныне не прикрытый со стороны Севера. Та же участь постигла и остальные замки на Стене, защищённые лишь с юга. Бран видел Чёрный Замок, каменные строения которого уменьшились втрое. Их остатки лежали во дворе, заваленном потухшими факелами, стрелами и оружием. Он увидел Твердыню Ночи и Провал, где заканчивалась Стена, которой больше не существовало. Судьба людей, оборонявших эти замки, была известна наперёд. Бран подумал об Эдде, друге Джона Сноу, и оглядел то, что его окружает, через синие глаза чудовища, которым он стал. Вместе с такими же как он, погибшими братьями в чёрных одеждах, с недостающей по плечо рукой и полуоголённым черепом, бывший 999–й Лорд–Командующий Ночного Дозора двигался прочь от разрушенного ими препятствия. Дракон с полупрозрачными крыльями, осёдланный Королём Ночи, закованным в ледяную броню, летел над головами своего войска, огибая заснеженные поля, леса и замёрзшие озёра, которыми были щедры территории Севера. Красивые края и безлюдные. Все, кто мог бежать, уже сбежали, те, кто не смог, был убит или совсем скоро сгинет. Теперь, когда власть Иных не сдерживается магией оставшейся части Стены, их способности воскрешать мертвецов протянутся на многие лиги вперёд… всюду. В какой бы части страны ни погиб человек и от чего бы ни умер, он оживёт чудовищем, который обратится против своих. Бран видел, что было в прошлый раз, когда наступила Долгая Ночь, и знал, что должно сделать, чтобы её закончить, но Джон Сноу уже месяц ждал от него новостей о том, где находится Светозарный и древовидец видел тревогу на лице брата, который до последнего надеялся, что им не придётся создавать ещё один меч, чтобы одержать победу. Ворон помнил, каково это быть Брандоном Старком. Тот ещё жил глубоко внутри него и порой вырывался на свободу. Это Брандон Старк привел Миру Рид в Чёрный Замок и обрёк их всех на погибель, это Брандон Старк выяснял правду о происхождении тайного сына Рейегара Таргариена и Лианны Старк и раскрыл её ему, это Брандон Старк просил обеих сестёр отправиться на юг в безопасное место, как того хотел и Джон. Мага внутри него не интересовало то, что так заботило Брандона Старка. Он жил миссией, а не семьёй, и он понимал причины тревог Джона Сноу только разумом, но не сердцем: всё, что он знал теперь – то, что, когда он расскажет об увиденном Джону, тот задумается о пророчестве снова. Внезапно Бран ощутил присутствие кого–то ещё в Эдде, какое бывало, когда он находился внутри ворона. Учитель говорил, что тень душ поющих, живших давным–давно, остаётся в птицах, но они никогда не причиняли ему вреда, и Бран легко забывал об их присутствии, но ещё один хозяин, с которым ему пришлось разделить тело Эдда, легко одолел его и взял видения мальчика под свой контроль. Старк увидел Короля Ночи совсем близко, и он, мысленно управляя своим драконом, летел над Винтерфеллом, смотря на снующих солдат, готовящихся к обороне замка, пока мертвецы толпами шли из Волчьего Леса к его стенам. Напоминающий птичий крик донёсся до него. Казалось, что кричат прямо ему в уши, и Брану хотелось изо всех сил прикрыть их ладонями, чтобы прекратить слышать. Он резко распахнул глаза, выныривая из ужасного видения. Грудь парня тяжело вздымалась, и он всё ещё не мог понять, продолжает ли слышать крик дракона или тот уже прекратился. Мокрые ладони легли на деревянные подлокотники, длинные пальцы вцепились в них. Мурашки, словно сотня игл, покрыли его тело. Рядом было лишь то, что Бран надеялся увидеть – заснеженный просыпающийся Винтерфелл, морщинистое лицо чар–древа напротив и встревоженный Дункан, трясущий своего лорда за плечи. – Милорд–милорд! – взволнованно кричал он. – Всё в порядке, – рассеянно пробормотал Бран и быстро поднял взгляд к небу, но никаких драконов поблизости не было. «Если кричал кто–то из драконов королевы, я бы их увидел, верно?» – предположил мальчик. «Значит, всё–таки мёртвый» – решил он. «Но вскоре здесь будут кричать все трое…».Daenerys
Поздний зимний рассвет ещё не занялся на востоке, когда веки Дени дрогнули в полудреме, предшествующей скорому пробуждению. Окно покоев окутал ореол изморози, и очаг в спальне давно потух, но постель королевы не была по обыкновению холодной. С ленивой улыбкой Дейенерис ощутила под своими пальцами покрытую давними шрамами грудь Джона, услышала его ровное дыхание и снова прижалась к нему своим обнаженным телом, желая продлить это мгновение. Прошло много дней с Битвы в Восточном Дозоре и их первой ночи в Последнем Очаге, но король Севера, изредка приходя к ней по вечерам, никогда не оставался в ее постели до утра, объясняя свой поступок нежеланием смущать лордов, давая им повод для сплетен, и это задевало ее гордость, пробуждая почти детскую нужду в его объятиях, тепле и внимании. Лорд Тирион как–то шутил, что все Старки – народ ледяной настолько, что даже их жены замерзают ночами. Но тогда королева не встречала лично ни одного представителя этого дома. При лордах и своих людях Дени держалась, как подобает, делая вид, что ничего не происходит, и все же... Когда Джон явился к ней накануне, почти в той же растерянности, что в тот вечер, когда его брат открыл ему законность происхождения, они много спорили. Король Севера убеждал ее оставить замок вместе с дотракийцами и драконами, чтобы дождаться врага на Перешейке, куда позже приедет и сам Джон, но Дейенерис яростно противостояла, заявив, что желает сразиться с мертвым Визерионом и знает, как заманить его в ловушку с помощью оставшихся двух драконов. Она ставила на карту многое, но была полна отваги рискнуть. И сомнения в лице мужчины, его нежелание покидать добровольно свою столицу, сдавая ее врагу, давали опору аргументам королевы. Оставаться было самоубийством... бежать – трусостью. В самый разгар спора она просто потянулась к нему, не сумев справиться с наваждением, а после, когда они уже нежились в объятиях друг друга, просила его остаться с ней, изгоняя любую мысль об уходе своими легкими, но пылкими поцелуями. Она оседлала Джона, словно своего дракона, вынуждая подчиниться ее воле, пока он не обессилил и не заснул, крепко прижимая Дени к своей груди. Ещё какое–то время она вслушивалась в ритм его сердца, вновь поддавшись беспокойным мыслям об отсутствии лунной крови. Прошло гораздо больше месяца, а ее нижние юбки оставались чистыми, хотя королева списывала это на холод и потрясение, которое она пережила во время битвы. Ее король проснулся резко, вздрогнув, словно после кошмарного сна, и распахнул глаза, осмотревшие потолок, будто не понимая, где находится. Но когда Дейенерис поцеловала его в ключицу, Джон снова обнял ее, скользнув шершавой ладонью по изгибу талии, на что она снова улыбнулась. – Тебе снился дурной сон? – спросила Дени все ещё сонным голосом. Утро пришло быстрее, чем он надеялся. Джон страдал бессонницей. Как бы он не уставал за день и насколько быстро не засыпал, касаясь головой подушки, тревожные сны будили его задолго до рассвета. В первый раз в жизни, когда он ночевал в одной постели с королевой, это повторилось вновь. Машинально прижав любовницу ближе, мужчина на мгновение закрыл глаза, пытаясь отогнать остатки сновидений. – Мне снилось, что мертвецы встали из крипты и сносили головы моим солдатам своими ржавыми мечами, – честно произнёс Сноу. Там был и его безголовый, но весь во плоти названный отец, и Робб, и Рикон с синими как у упырей глазами, и сотни других предков, оживших благодаря страшной магии. В конце мертвецы настигли его самого, вогнав Длинный Коготь в сердце своего хозяина. «Не более, чем жуткий сон» – настаивал Джон в своих мыслях, но иногда сны имели свойства сбываться, и он отчаянно соображал, сумеет ли Бран ответить ему о пределах магии Короля Ночи. – Это всего лишь сон... – протянула в ответ Дейенерис, хоть и поёжилась, словно тоже испытала это. После битвы у Стены, где она впервые столкнулась лицом к лицу с ордой синеглазых чудовищ, плохие видения преследовали по ночам и ее, но там всегда был умирающий дракон, восставший ледяным упырем, сжигающий все, что она любила, в холодном синем пламени. Королева стыдилась того, что нередко вскакивала на постели с криком, но сегодня ей не снилось ничего, и Дени отметила, что давно не чувствовала себя столь умиротворенной и отдохнувшей. Хотя слова Джона встревожили ее больше, чем она была готова показать. В это непростое время может случиться все, что угодно, и им оставалось лишь молиться, что до подобного не дойдёт. – Я отослала служанок, сказав, что утром сама справлюсь с очагом. Нас никто не потревожит и никто ничего не узнает, за исключением моей стражи, но Безупречные не любят сплетничать. – Наверняка про нас ходят слухи, но сегодня последняя ночь, которую ты проводишь в Винтерфелле, и я не хочу о них думать, – изрёк мужчина в ответ. Винтерфелл не настолько большой замок, дабы спустя месяц их любовной связи в этих стенах, ни единая душа не заметила, что король слишком часто навещает драконью повелительницу ночами и уходит от неё слишком поздно даже для ночных военных советов. Однажды его народ припомнит эту связь, если не припомнил ещё. В иное время всё решилось бы свадьбой и возможно им действительно стоило найти время провести церемонию в Богороще без последующих пышных празднеств, но королева ясно дала понять, что не желает этого и хочет сосредоточиться лишь на ведении войны, которая подступала. – Меня не пугают слухи, – сказала она, подняв голову, чтобы взглянуть в его лицо, бледное и покрытое мелкими капельками холодного пота. Его пальцы сдвинулись от ее виска к щеке, невесомо очертив контур скулы, и королева, прикрыв глаза в блаженстве, глубоко вздохнула. – Я готова лично выслушивать их все в тронном зале, но только бы ты не оставлял ночами меня одну, – мысль о вынужденном отъезде снова постучалась в безмятежные мысли, будто назойливый гость, и Дени становилось все сложнее игнорировать ее. Накануне вечером они сильно повздорили из–за этого, а теперь Джон говорил так, будто решение об ее отправлении с драконами и Безупречными ко Рву Кейлин – принятое и окончательное. Дейенерис чуть приподнялась на локте, чтобы лучше видеть глаза мужчины, и Джон нахмурил брови, с неодобрением глядя в ее лицо, давая понять, что как бы соблазнительна не была Дени, своего мнения он не изменит. – Ты намерен выставить меня из замка, если я не соглашусь уехать добровольно? – спросила она с безобидной улыбкой, и до того, как Северянин нашёлся с ответом, опустила голову, сорвав нежный поцелуй с его губ и отстранившись. – Драконы все еще голодны, а здесь на Севере нам нечем их кормить... Они нужны на Перешейке, а им нужна их мать, – дипломатично заметил король, не ответив на ее вопрос прямо. Многие назвали бы его трусом за то, что он отсылал всех из Винтерфелла, фактически сдавая Север без боя – для него самого оставить замок предков было сложно, но после того, как он допустил роковую ошибку, заставив Брана перейти Стену, Старк больше не мог позволить себе рисковать. Пусть проклинают его, но живыми, а не в составе армии мертвецов. Глаза Джона вдруг стали холодными, как Стена, и Дени ощутила внутри поднимающуюся бурю раздражения, как и вечером перед тем, как оказалась в его руках, прижатая спиной к стене его сильным телом и задыхающаяся от возмущения и страсти. Но сейчас голова ее была трезва, и королева поклялась себе, что Старку больше не удастся закрыть ей рот своими чувственными губами. «Почему ты так упрям?» – мысленно задалась она, а вслух спросила, негодующе подняв брови: – Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь на верную смерть? Мои драконы – единственное, что способно задержать упырей и причинить им весомый массовый вред. Кроме того, они способны остановить Визериона.... – она не верила, что это получится, но не собиралась показывать свои сомнения Джону. Ее глаза были распахнуты, и в них читалась тревога, опасно граничащая со страхом и неуёмная решимость. – Не только они. Бран достаточно силен, чтобы попытаться влезть в его шкуру, – отрезал Джон. Ему совсем не нравилось спорить, но Дени была столь же упряма, что и он, и не уступала. Пожалуй, он понимал ее в этом. Если бы на его месте была она, Джон назвал бы это решение самоубийством, но только на Севере обитали Старые Боги. Только здесь Бран был силен достаточно, чтобы противостоять Королю Ночи, и они должны были остаться. Пока. Коснувшись рукой лица Таргариен, Джон ласково провел по ее щеке большим пальцем. – Половина нашего войска уйдет с тобой, а я присоединюсь к вам, когда мы соберем остальные припасы, и Бран согласится отправиться в путь. Быть может, за это время мы дождемся еще беженцев с Севера, которые придут в Винтерфелл, – хотя надежда на это была мала, король хотел верить, что не все из беженцев попали в лапы Короля Ночи. – Нам не придется встречать армию мертвецов здесь. Мы уйдем из Винтерфелла до того, как ходоки подойдут к нему. Верь мне, – успокаивающе прибавил Сноу, стараясь и сам верить в свои слова. Дени поднялась ещё, упираясь ладонью в его грудь, и села на постели, качая головой. Мысль об отсутствии крови снова пронзила ее, кольнув в самое сердце. Если бы Джон знал, то, наверное, не стал бы рисковать понапрасну, а даже некоторые дотракийцы судачили, что оставаться в замке – самоубийство. Упырям ничего не стоит взять Винтерфелл в кольцо, и тогда пути к отступлению не останется. Джон взглянул на королеву, повернув к ней голову, и немного погодя, отвернулся, садясь со стороны своей половины постели. Он взглядом нашел свои бриджи и сапоги, но все же не спешил за них хвататься. – Или мы уходим все вместе, или все остаёмся, – ледяным тоном отрезала Дейенерис. – Ты уезжаешь к Перешейку вместе со всеми. Довольно это обсуждать, – скупо бросил в ответ Джон. – И ты готов положить на кон обе ваши жизни, чтобы убедиться, действительно ли твой брат настолько силен? А что, если Брандон не сумеет? Что тогда? – не сдавалась девушка. Она видела и слышала, на что способен Бран Старк, но она и видела, на что способен Король Ночи, с которым мальчику предстоит бороться в битве, неведомой людскому глазу. Разве может разум и магия зеленого мальчишки одолеть древнее зло, воплощенное в предводителе Иных? – Но что, если Иные нагрянут сюда раньше, Винтерфелл станет вашей могилой, – мрачно заметила королева. – И что об этом думает твоя сестра, Арья? Ее ты тоже отсылаешь? – казалось, она попала в точку, глядя, как напряглась обнаженная спина мужчины. Красноватые рубцы недавних шрамов выделялись на слишком бледной коже. – Мы союзники, Джон. Разве не за этим ты приехал на Драконий Камень? Не за моей поддержкой в войне? Я обеспечила Северу помощь, но я все еще королева Семи Королевств, и ты не можешь приказать мне уехать, даже несмотря на то, что эти земли все ещё независимы от Железного Трона. – Ее властный голос отражался от каменных стен, звуча твёрдо и убедительно, хоть это и не вязалось с ее внешнем видом. Сонная, растрепанная и обнаженная. Губы Дени чуть припухли после ночи сладких поцелуев, на изящной шее багровело свидетельство ее принадлежности этому мужчине, тело все еще приятно ныло, а на внутренней стороне бёдер засохло семя. Дейенерис повторяла себе мысленно, что больше не та наивная маленькая девочка, какой она выходила за кхала и даже в какой–то степени все ещё являлась в Миэрине. Она – королева и не позволит себе попасть под влияние мужчины, как бы сильно не восхищалась им. Злоба схлынула, уступив место простому непониманию, но голос ее не утратил стальные нотки, хоть и взгляд, направленный на отвернувшегося от неё Джона, сделался мягким. Она протянула руку, коснувшись его спины, а после и плеча. – Меньше всего на свете я хочу увидеть тебя одним из них. И я не дам тебе погибнуть по твоей собственной глупости. Джон лишь покачал головой. – Бран может узнать, как победить, но для этого ему нужно остаться на Севере. Я не могу бросить своего брата одного, – негромко произнес Сноу, не найдясь с дельным ответом на веские доводы Дени. Самое грустное было в том, что она действительно права – риск оставаться в Винтерфелле и в самом деле был огромным. Поэтому он и не желал подвергать риску ни её, ни большую часть армии, ни драконов. По тону королевы было понятно, что стоять за свои убеждения она будет до последнего, но в этом голосе слышалась и безнадёжность, отчаяние из–за настойчивости его решения, которое она пыталась изменить. Король полуобернулся к девушке, хмуро посмотрев в её лицо. – Ты права, я не могу тебе указывать, ты сама королева, но и моя королева тоже, – протянул Волк, проницательно глядя на неё. – Бран должен получить это время, – прибавил он. «Ведь в конце концов от этого зависит и наша с тобой судьба» – закралась незваная мысль, и Джон вновь подумал о конце, доставшемся возлюбленной бывшего Азора Ахая, Ниссе–Ниссе. Он должен быть уверен, что его Дени такой конец не ждёт. Когда он вновь назвал ее своей королевой, Дени опустила глаза, задумавшись, и ее рука опустилась с плеча мужчины на его предплечье, касаясь подушечками пальцев упругих мышц под кожей. – Верно. Дело не только в союзничестве, – признала она, и взгляд вдруг наполнился грустной нежностью. – Ты не только король Севера, но и... мужчина, которого я люблю, я не смогу спать, зная, что тебе грозит опасность, – прошептала она, настоятельно поцеловав Джона в уголок рта, а после вернулась на свою половину кровати, слезая на пол. Холод немедленно поднялся от камня по ее ступням и щиколоткам, и кожа на бёдрах покрылась мурашками. – Мы можем отвести Брана туда, где стоят руины Харренхолла, – внезапная и ясная мысль вдруг посетила сознание королевы, и победный огонёк свернул в глазах. – Тирион говорил мне, когда мы рассматривали Расписной Стол, что остров посреди Божьего Ока засажен чардревами. Дейенерис мало что знала о Старых Богах и не могла с уверенностью сказать, одно ли дерево с белоснежной корой, красными листьями и вырезанным жутким лицом нужно для того, чтобы связаться с ними или сама земля Севера, но она решила сделать все, чтобы убедить Джона изменить принятое им решение. Остров ликов... Джон тоже увидел в нем выход. Бран говорил брату, что только на Севере Старые Боги сильны, но что он скажет о месте, где богороща почти такая же большая, как и в Винтерфелле? Несмотря на свою решительность, Джон не был самоубийцей, а это решение могло спасти и последнего наследника Старков, и его. Проследив взглядом за королевой, Сноу нахмурился. Ночью он шептал, что любит ее, и сейчас, будучи в здравом уме, понимал, что вовсе не врал ей. Он хотел уберечь ее и драконов от Белых Ходоков, от Севера и... от самого себя. – Я поговорю с Браном об этом, – только и пообещал король. Сейчас от ответа брата зависело все. Посмотрев через небольшое решатчатое окно, Джон увидел ночную темноту, в которой пролетали редкие снежинки. Ему хотелось решить все сейчас, но идти к Брану слишком рано, хотя его нянька жаловался, что юный лорд совсем не спит ночами. Дени нашла на полу свой халат и завернулась в него, а после положила в очаг свежие дрова, и когда они занялись игривым пламенем, снова повернулась к Джону, уже натянувшему бриджи и сапоги. – Не спеши, – сказала она, подходя к нему. – Рассвет ещё даже не занялся, а значит, у нас есть время побыть вместе, и я не хочу тебя отпускать, – Дейенерис села на кровать, безотрывно глядя на короля взором, полным сомнений. – Признаться, мысли о том, чтобы попросить тебя оставить замок, посещали меня давно, – признала она, нехотя. – Ведь стоит только представить, что вся эта орда придёт к Винтерфеллу, ведомая ледяным драконом… – при воспоминании о Визерионе ее вновь пронзила тупая боль, но Дени в который раз предостерегла себя, что если обернётся, тьма схватит ее. Невозможно изменить то, что случилось. Королева тяжело вздохнула. – Я знаю, поэтому и согласился отдать Север без боя, – оторвавшись от своих сапог, Джон выпрямился на постели, взглянув девушку. Он долго терзался в сомнениях прежде чем согласиться уехать, но его суждения об итогах нового сражения при Винтерфелле были слишком плохи. Сноу повторил их снова. – Многие твои лорды считают бой самоубийством, и лишь некоторые полны отваги остаться и вступить в битву, в которой у нас не будет шансов. Как бы много нас ни было, они раздавят нас числом, даже если я сумею одолеть дракона... – королева поджала губы, и сердце ее дрогнуло под властью страха. Не за себя. «Дракон не боится». За детей... живых и возможных. – Самое страшное, что может случиться – осада – кольцо вокруг замка, из которого я смогу вывести вас. – Биться с ними в чистом поле самоубийство, какими бы рвами мы себя не окружили. Ты видела, что произошло на Стене. После того, что они учинили там, они способны разобрать Винтерфелл на камни, – покачав головой, Джон подумал, что зря сказал это. Он должен пытаться уговорить ее уехать, а не укрепить в намерении остаться. – Видела, в том–то и дело, – согласилась Дейенерис, вдруг ощутив смертельную усталость, навалившуюся на неё, словно груз. – Тирион думает, что Перешеек – идеальное место для засады. Болота не замёрзли окончательно, и сами по себе они будут губительны для мертвецов. – Оставаться здесь опасно и для меня, и для тебя, но сильнее всего для Дрогона и Рейегаля. Они голодны и злы, им нужно на юг. Я попробую уговорить Брана, но если он не согласится, ты должна сопроводить людей к Перешейку. Там будут огнемёты с диким огнём, там будут драконы и там будет полноценная армия с подкреплением, которая даст нам больше шансов, – голос короля звучал уверенно и решительно. Помедлив, он снова повернулся к Дени и взял её за руки, сложив маленькие ладошки в свой кулак. Когда Джон вновь упомянул о драконах, ей нечего было возразить. Пищи для них в самом деле становилось все меньше, ее дети слабели, а для битвы им понадобятся все силы. Королева понимала, что Северянин прав, понимала она и то, что должна доверять ему, как самой себе, и она доверяла, хоть и волнение не отпускало ее. – Арья останется со мной, – добавил северянин после, уже чуть тише. – Она сама хочет. И, если ты знаешь её, то не станешь переживать о том, что она сделает всё, чтобы мы оба выжили, как и я. Мы уйдём отсюда, как только Бран будет готов. Может быть, он примет наше предложение сразу, – снова повторил Джон. – Арья всего лишь девочка, хоть и бесстрашная, – изумилась Дени, поглядев с сомнением в лицо короля. – Я видела ее в тренировочном бою, она дерётся, словно опытный наёмник, но все же. Ты готов подвергнуть опасности сестру, но не хочешь, чтобы осталась я. – Ты говоришь о нашем промедлении так, будто мы подписываем себе смертный приговор, – покачал головой Джон, подумав о сестре. Арья не спрашивала его о том, хотел бы он, чтобы она осталась, но Джон и не был против. Он считал, что после того, что пережили они все и что пришлось испытать дому Старк, она имела право находиться рядом с ним и Браном, защищать свою семью, как и сам Джон. Подобных убеждений для Дени Волк не сыскал. Семья Дени будет на юге, а значит и она должна. – Нет. Я не хочу подвергнуть опасности никого из вас – ни тебя, ни Арью, ни Брана, никого из солдат и их командиров, но сейчас у нас нет другого выхода... Я поговорю с Браном о том, чтобы добраться до Харренхолла, – в который раз он повторил это, дабы королева не забывала, что их разговор не окончен. Покачав головой, Дени придвинулась ближе, обхватив ладонями лицо мужчины и заставив его взглянуть на себя. – Я уеду, если ты поклянёшься, что вернёшься сразу же, как только сможешь. Твои люди не присягнут мне, им нужен их король живым. «Мне нужен», читалось между строк, и в фиалковых глазах королевы. Она снова поцеловала Джона, вложив в этот поцелуй всю нежность, которую испытывала к нему, и в этот миг в ее разум ворвались совсем иные воспоминания о том, что произошло не так давно на поле около лагеря одичалых, вновь встревожили ее. Королева долго убеждала себя, что Джону удалось коснуться морды Дрогона по чистой случайности, и все же она видела, как ее дракон покорно позволяет северянину гладить себя, разъяренного и голодного. Визерис как–то рассказывал ей, что Висенья и Рейенис, будучи сами драконьими всадницами, боялись даже приближаться к Балериону Чёрному Ужасу. – То, что произошло, когда Дрогон напал на медведя, – задумчиво проговорила королева, отведя взгляд. – Ты подошёл к нему слишком близко, что ты чувствовал в тот момент? – Страх? Нет, Джон Старк не боялся ее дракона. Благоговение? Пальцы Дени сжались на хлопковых простынях. – Он мог сжечь тебя! – негодующе произнесла Дейенерис, хотя и понимала, что ошибается. – Я почувствовал, что единственное, что разделяет тех людей, которые сбежались в лагерь, и его – это я. Я должен был сделать так, чтобы он никому не навредил, – без обиды ответил мужчина, проницательно взглянув на Дени. Она выглядела так, что волновалась за него, но Джона вдруг пронзило ощущение, что она ревнует своего дракона к нему. Он вспомнил её глаза, когда Дени увидела, как король гладит чешуйчатую морду монстра. Вспоминать этот взгляд было для Сноу неприятным. Казалось, что он может разрушить что–то важное, что образовалось между ними за ту пору, что они были вместе. Вот почему Джон первым не заговаривал об этом. – Я знаю, каково владеть диким зверем, – помолчав немного, заметил северянин. – Я воспитал лютоволка, но... когда я впервые увидел твоих драконов на Драконьем Камне, то не мог представить, что кому–то в этом мире под силу подчинить себе таких величественных созданий, – Сноу не врал сейчас в рассказе о своих впечатлениях. Когда–то его предок по линии Старков склонил колени перед Таргариеном потому что понимал, что тот, у кого получилось приручить драконов – это сила, с которой бесполезно воевать, и Джон думал так же по сей день. – Если бы в тот момент, когда я приблизился к Дрогону, я заставил себя думать, то не рискнул бы подойти ближе. Возможно, мне просто повезло, возможно, он чувствовал, что ты доверяешь мне, а возможно, что я понравился ему вне зависимости от всего этого...Jon
Весь следующий день работа за стенами Винтерфелла кипела. Сотни бойцов, прибывшие в Сердце Севера со всех уголков края и страны, рыли промёрзшую землю для рва, постепенно растягивающегося вокруг всего замка. Ежедневные ночные снегопады и укрепляющийся холод усложняли им задачу, поэтому люди то и дело сменяли друг друга на постах, а к вечеру работники, как могли, укрывали результаты своих трудов. За месяц отдельные участки оказались достаточно широки и глубоки, дабы их можно было оставить, пока не придётся устилать на дно сухую, хорошо горящую траву и втыкать острые копья. В остальных же всё ещё копошились многочисленные мужчины с лопатами. «Дракона ров не сдержит, но это всё лучше, чем ничего» – думал король, со сторожевой башни оглядывая заснеженные холмы за Восточными Воротами. Но именно из–за ущербности обороны Винтерфелла, спустя месяц, он не сомневался в том, что им следует уехать. Во дворе укладывали оставшиеся вещи в повозки те, кому было суждено оставить Север, но ни Джону Сноу, ни Брану, ни Арье не было хода на юг. Не дождавшись рассвета, король пришёл в покои брата, когда тот ещё лежал в постели, и спросил его, может ли быть иной выход, позволит ли он увезти себя на Остров Ликов, но Ворон оставался непреклонен. – Моё место на Севере, – мрачно твердил он, как бы Джон ни старался убедить его, что оставаться здесь опасно. – Тебе вновь были видения? – спрашивал мужчина, пытаясь приблизиться к разгадке его упрямства хотя бы на шаг, но Бран лишь качал головой, утверждая, что видит многое, но не то, что нужно им всем. По его бледному каменному лицу не было возможно понять, лжёт ли он или говорит правду, но кишки Джона схватило в предчувствии, что брат недоговаривает ему о чём–то. Видят боги, он пытался уехать... но как же теперь сказать королеве о том, что ему всё–таки не удалось?... Услышав шаги за спиной, Джон обернулся, ожидая увидеть Давоса, за которым не так давно послал своего оруженосца, но вместо него к королю спешно направлялся раскрасневшийся на морозе лорд Петир Бейлиш. – Ваше Величество, я надеялся обнаружить вас здесь, – заговорил он, предусмотрительно не отпугивая лишний раз своей слащавой улыбкой. – Вы долго искали меня, лорд Бейлиш? – скупо поинтересовался Джон в ответ. Он стиснул зубы, переведя взгляд вперёд, но не считал нужным открыто заявлять, как несчастлив побывать в обществе этого человека. Его личным симпатиям или антипатиям не должно было быть место после того, как Санса покинула замок, и король оставил Мизинца под предлогом его важности для себя. – Среди стольких людей даже король становится незаметным, – парировал лорд с беззлобной улыбкой, равняясь со Старком. Его маленькие сощуренные глазки переместились к людям, ходящим поблизости от стен замка. – Полагаете, что ров удержит мертвецов? Мне говорили, что они лезли на саму Стену во время битвы… – По крайней мере, в случае нужды это поможет нам какое–то время держать их на расстоянии, – не трудясь пояснять, какие планы имеет на этот ров, Джон обернулся к Бейлишу, шумно вздохнув морозного воздуха ртом. – Вы ведь собираетесь драться со мной плечом к плечу? Волк видел, что Бейлиш, не будучи умелым войном, не проявляет интереса к тренировкам рекрутов во дворе и рано или поздно это закономерно вызвало бы у него сомнения в союзнике. Он не отослал его прочь, выждав время после отъезда Сансы – решил: пусть Бейлиш сражается вместе с ним, как и другие вассалы. В глубине души Джон надеялся, что первая же схватка станет для него решающей. Лорд Бейлиш приоткрыл рот и оценивающе взглянул на короля, продумывая как ответить на вопрос без ущерба собственному положению. – После того, как ваш дядя наградил меня своим знаком отличия, я не брался за меч, а это было задолго до Вашего рождения, мой король, – с улыбкой произнес он. – Признаться… я искал Вас, чтобы поговорить. Вы оставили меня в Винтерфелле, потому как нуждались в советах, но я вижу, что вы превосходно справляетесь и без моей помощи. В этой войне Вам требуются воины, а я не воин и возможно, теперь моё предложение уехать на юг вместе со всеми и наладить нужные нам всем связи покажется более ценным… «Хочешь сбежать с моего разрешения?» – перевёл Джон его слова. – Ещё месяц назад леди Лианна Мормонт была девочкой, которая никогда в своей жизни не ощущала тяжести оружия, но и тогда, и сейчас я вижу в ней гораздо больше желания помочь, чем в вас. Вы представляете в моей армии Долину и нужны своим людям, – обозначил Сноу, и голос его выдавал недовольство. Он поглядел прямо в зелёные глаза хитрого чёрта. – Если Вы покинете Север без моего ведома, я сочту это предательством... – предостерёг Волк, отвлёкшись на взобравшегося по лестнице на стене и показавшегося на глаза Давоса. – Прошу меня простить, – изрёк Джон, и Бейлиш рассеянно кивнул, поприветствовав десницу и молчаливо удалившись. – Вижу, Мизинец не оставляет попыток сбежать с тонущего корабля, – промолвил Луковый Рыцарь, когда они с Джоном остались наедине. – Я отпущу его вместе с королевой. Здесь он будет только путаться под ногами. Но пока пускай понервничает, – объяснился король, опустив глаза к мечу работы Джендри, висевшему в ножнах на поясе сира Давоса. – Он идёт тебе, – заметил Волк. Оружие получило имя "Спаситель". Луковый Рыцарь был скромным человеком, но назвал полученный в дар меч в честь поступка, за который был вознаграждён, с верой, что тот будет напоминать бывалому контрабандисту, чему именно он должен служить остаток жизни. Так он сказал леди Бриенне, когда та, оценивая работу молодого кузнеца, насупила брови и задумчиво кивнула вслед его словам. Сама она владела мечом, прозванным Верный Клятве. Красивым широким и длинным мечом из валирийской стали, который отливал густо–красным, мерцал чернью и багрянцем. Джон уже знал тогда его историю, то, что Верный Клятве был одним из двух мечей, выкованных из стали расплавленного Льда, принадлежащего Неду Старку. Как и сам Сноу при встрече с Джорахом Мормонтом, Бриенна Тарт хотела вернуть фамильный клинок в руки сына севера, но король, услышав, как он оказался у женщины, скрепя сердце, поручил ей продолжать использовать его в служении детям леди Кейтилин. Он мог бы принять этот меч и заменить им тот стальной клинок, что стоял в руках каменного изваяния лорда Эддарда в крипте, но не сделал этого. – Да, это хорошее оружие от хорошего мастера, – признал Давос, сложив руки за спиной и поджав губы. Разговоры о полученном подарке по сей день смущали его. – И всё же правильнее было бы отдать его кому–то из солдат. – Ни один из них не спасал сына Роберта Баратеона от гибели в огне, – в который раз отметил Джон, отведя взгляд. – Скоро здесь будет жарко… Меня учили, что если король бросит свою столицу без боя, грош цена такому королю, но иного выхода, кроме того, как бежать, я не вижу. Старк невесело усмехнулся, будто признавая собственное поражение, не смотря на вышесказанное. Неуверенно взглянув на десницу, он искал нужные слова, чтобы высказать свою просьбу. – Бран не хочет уезжать, и я не оставлю его, пока он не изменит своё решение, но Дейенерис и я хотим подготовить себе путь к отступлению, – наконец заговорил мужчина. – Она отправила письмо в Королевскую Гавань. Тирион Ланнистер привезёт к Перешейку столько дикого огня, сколько ему удастся собрать, но мне нужен мой человек, который поедет туда и проконтролирует становление засады. Луковый Рыцарь напрягся. Джон знал, что для Давоса откликнуться на его приказ будет непросто. Дикий огонь забрал у него двоих сыновей, но Сиворт хорошо показал себя рядом с Тирионом Ланнистером – инициатором затеи с зелёным пламенем на Черноводной, в дни своего пребывания на Драконьем Камне, и Джон верил, что десница способен оставить обиды, пусть и столь тяжелые, как были нанесены ему, ради высшей задачи. – Если ты хочешь, чтобы я был там, я буду, – всё же ответил его десница. – Спасибо, – бросил король в ответ, хотя на душе у него отлегло. Он опустил взгляд к тёплым толстым перчаткам, которые за время его отсутствия дома сшила для него Санса. – Я знаю, это немалая просьба. – Принимать участие в заготовке мощнейшего оружия во всём мире? Тысячи отдали бы за это всё, – иронично заметил Давос, встретившись с королём взглядом. Не желая этого, Джон вновь улыбнулся вслед его словам. Значит, им придётся прощаться. Просто. На всякий случай. И прощание не заставило себя ждать, состоявшись ещё до обеда.Daenerys
Войско собиралось медленно. Двор Винтерфелла заполняли крытые повозки, запряженные тяжеловозами, сундуки, мешки и бочонки, вынутые из погребов. Мрачное темное утро еще больше усугубляло ощущение молчаливой безнадежности, грозовой тучей повисшее над замком. За стенами лагеря дотракийцев медленно исчезали, следуя приказу королевы отправляться на юг. Кхалы ворчали, бранились, заявляли, что сбежать от боя – трусость. Их бороды, длинные усы и косы покрывал иней, щеки раскраснелись и потрескались, но гораздо тяжелее приходилось лошадям. За время, проведенное у стен Винтерфелла, кхаласар потерял около сотни добрых скакунов, а оставшиеся слабели с каждым днем. Южные лорды называли решение отступить мудрым, но северяне, даже если и понимали необходимость подобного поступка, хранили угрюмое молчание. Гостевой Дом пустел. Дейенерис слышала, как Бронзовый Джон Ройс обещал сиру Давосу во дворе, что Долина привезет к Перешейку столько зерна, вина и мяса, сколько потребуется. Люди не должны голодать. Голод и стужа способны сломить дух воинов, и те либо побегут, либо станут легкой добычей для упырей. Леди Арья и леди Лианна, закончив с тренировками, наблюдали за тем, как мужчины собирают обозы. Королевский Тракт теперь просматрился хорошо – широкая накатанная дорога, по которой пронесся табун лошадей, уходящая на юг. Снегопадов не было уже несколько дней, и обозам ничто не помешает добраться до Рва Кейлин. Рейгаль и Дрогон кружили над замком, словно ожидая свою Мать. После Серебрянки, подаренной ей кхалом Дрого на свадьбу, Дейенерис не садилась ни на одну лошадь. Она вышла во двор в белоснежном плаще, подбитым гарнастаевым мехом, Серый Червь и сир Джорах следовали за ней. – Я останусь здесь, если так прикажет кхалиси, – с хрипотцой в голосе говорил ее Старый Медведь. Казалось, седина еще больше тронула его редкие пряди, глаза впали, и морщины избороздили щеки. Левую руку он все еще прижимал к телу, хоть уже и мог свободно пользоваться ей. – Но Вы должны лететь на Перешеек, люди нуждаются в Вас. – Нет нужды оставаться здесь никому, сир, – возразила Дени, плохо пряча свое смятение. Утром Джон кратко сообщил ей, что ему не удалось уговорить лорда Брандона покинуть замок и отправиться на Остров Ликов. Король был все еще зол, и Дейенерис поняла, что разговор получился не из легких. Бран обладал упрямством всех Старков, как и его кузен, но идти на верную смерть ради призрачной надежды на то, что Старые Боги помогут ему одолеть Короля Ночи, выходило за рамки здравого смысла. Брандона Старка Дейенерис нашла в Богороще, когда с высоты полета Дрогона осматривала окрестности. Холодный воздух, высота и ощущение могучих мышц дракона меж ее бедер, придавали королеве уверенности. Она приземлилась прямо перед сердце–деревом, у которого в своей коляске сидел мальчик, и направилась к нему, полная решимости убедить его уехать. Высокий нянька лорда упал перед ней на одно колено в снег, и Дени коротко попросила его оставить их с древовидцем наедине, а когда неподвижные глаза, затянутые белесой пеленой, прояснели и обратились к ней, она старалась выглядеть убедительной. До сих пор при воспоминании об этом разговоре нечто внутри Дейенерис Таргариен сжималось в комок. Она встречала множество магов и колдунов, начиная от мейеги Мирри маз Дуур и Бессмертных Кварта, от которых защитил ее Дрогон, до Красных Жрецов, способных возвращать людей из Ночных Земель, как называли дотракийцы ту сторону смерти. Но этот мальчик внушал веру в свое могущество. В глубине бесстрастных глаз виднелась вековая мудрость, и на мгновенье королева поверила в то, что он – и есть надежда для них всех. Слова Брана Старка или того, кем он был теперь, пугали ее. Он словно видел ее насквозь, знал ее страхи и желания, и ее дальнейшую судьбу, как и судьбы всех тех, кому предстоит вступить в последнюю битву за Свет и Жизнь. Дени почувствовала себя ребенком, маленькой беззащитной девочкой, но тут же встрепенулась, расправив плечи. «Дракон не боится», – напомнила она себе, гордо подняв подбородок, и будто в подтверждение этой мысли в небе взревел Дрогон. Они говорили о многом, но Дейенерис так и не решилась задать главный вопрос о собственной судьбе и роли в войне, на которую прозрачно намекнул ей Ворон. – Серый Червь и его Безупречные уедут последними, – распорядилась Дейенерис. Бронзовый Кулак и отряд под его командованием выдвинулись в путь вместе с дотракийцами, остальные же оставались прикрывать тыл на случай, если Зима настигнет их до того, как всем удастся оставить Север. Если это случится, придется бежать наперегонки со смертью, но там, где простые солдаты могут поддаться первобытному ужасу, и, бросив мечи, ринуться врассыпную, Безупречные выстоят; им страх не ведом. – А Вы, сир Джорах, отправитесь следом за мной. – С Вашего позволения, моя королева, – начал Мормонт, оглянувшись на леди Лианну, – у меня остались незавершенные дела здесь. Позвольте мне задержаться и присоединиться к Вам позже? На это Дени ничего не ответила, а лишь кивнула, но на лице ее отразилась тревога, какая давно пожирала душу. Была бы ее воля, она осталась бы в Винтерфелле, пока последний из живых не покинет его, но обязательства рвали королеву на части. Она была нужна своим людям, большая часть которых уже двигалась по направлению ко Рву Кейлин, и нужна своему деснице, что, должно быть, давно ее ждал, хотя ворона до сих пор не было. Рыцари Долины тоже постепенно отправлялись в путь, солдаты благодарили богов за ясную погоду. Метель осложнила бы отступление. Объемистый Джон Ройс, худощавый Петир Бейлиш и лорды, чьих имен Дейенерис не помнила, беседовали с королем Севера у ворот. Рядом с Джоном находилась его сестра, леди Арья, дозорный мейстер Сэмвелл Тарли и рыжебородый одичалый Тормунд. Сир Давос отправился на юг три дня назад, а вместе с ним Винтерфелл покинула и Бриенна Тартская в компании своего оруженосца. Увидев направляющуюся к ним королеву, рыцари и лорды расступились, склонив в почтении головы. То же самое сделал и Старк, но Дени не спешила встречаться с ним взглядом, боясь, что выражение ее лица выдаст их обоих. В замке, наполненном людьми, слухи и пересуды распространяются, подобно чуме. А со скуки солдаты и прачки болтают всякое. – Ваше Величество, право, о Вашей красоте ходили легенды задолго до Вашего прибытия к берегам Вестероса, – просиял улыбкой лорд–протектор Долины – уже немолодой мужчина с поседевшими висками и лукавыми искорками в глазах. Дейенерис улыбнулась. Не сказать, что лорд Петир был ей приятен. Он слишком напоминал надушенных вельмож Миэрина, горделивых, но слабых. – Милорды, – поприветствовала Дени. Серый Червь замер за ее спиной, а сир Джорах поравнялся со своей королевой, окинув всех мрачным взором, ненадолго замершем на серьезном лице короля. Ревность сжигала Мормонта изнутри, и это все больше беспокоило Дейенерис. – Мы намерены отправиться в путь немедленно, Ваша Милость, – прогрохотал Ройс. – Мы пробыли здесь и так слишком долго, чтобы понять: у нас нет ни единого шанса на бой у стен Винтерфелла. Тем более, что теперь на стороне врага дракон. Он ничуть не старался сгладить удар своих слов, в тоне слышалось обвинение и неприязнь. – Король Ночи преподал нам урок, когда убил моего дракона, – сухо ответила королева, и лицо ее сделалось каменным. – И я выучила его достаточно, чтобы больше не допустить ошибки. Не сомневайтесь, милорды, что когда придет время, Король Ночи заплатит за свою дерзость сполна. Она верила в собственные слова всей душой и ни за что не позволила бы кому–то усомниться в них, как и в ней самой. Пусть на Севере она не королева, пусть эти люди, преклонившие колено перед Джоном, презирают ее. Однажды им придется склониться, потому что их король до сих пор не сделал этого лишь потому, что она не пожелала, думая, что, оставив Старку корону Зимы, отдалит его от притязаний на Железный Трон, но когда Север и Юг станут едины, у этих высокомерных лордов не останется иного выхода. Час прощания наступил слишком скоро: обозы тронулись, змеей выползая из ворот, потекли по улицам почти опустевшего Зимнего Городка под фырканье лошадей, скрип телег, хруст снега под сапогами, перекрикивания всадников… Дейенерис покинула Винтерфелл пешком, когда основной отряд уже значительно отдалился от стен. Дрогон ждал ее в поле, и снег под его лапами дымился. Сир Джорах первым поцеловал ее руки, облаченные в перчатки, и королева улыбнулась, отдав последние наставления о том, чтобы старый рыцарь как можно скорее вернулся к ней. Лорд Гловер, оба Толхарта, лорд Сервин, леди Арья и король Севера склонили головы в почтении. На их лицах лежала тень тревоги. Дени всего на миг встретилась глазами с Джоном, понимая, что столь холодного дежурного прощания недостаточно. Ей не хотелось думать, что она больше не увидит его, но еще больше не хотелось оставлять его в самом пекле на верную смерть, виной которой его собственное упрямство. Почему же нельзя в этот самый миг отбросить все приличия и проститься, как следует, не скрывая ни от кого своих чувств? Королева горько усмехнулась, читая в печальных глазах возлюбленного свои собственные мысли. Дрогон взмыл в воздух, унося ее прочь и оставляя за спиной лишь жуткую, пугающую неизвестность.Arya
Привкус металла и сырого мяса все ещё ощущался во рту, когда Арья открыла глаза. Сон не спешил рассеиваться, и ей казалось, будто она до сих пор чует пьянящие запахи добычи и страха. Во сне ее стая пировала над трупами лошадей, оленя и нескольких двуногих, которых их собратья бросили прямо на дороге. Волчица наблюдала из–за деревьев за тем, как люди поспешно прыгают на оставшихся коней, бьющихся от страха под ее взглядом, и как гремит по взрытой дороге деревянное людское жилище. Брат ушёл с ними – единственный из оставшихся братьев, перед которым она робела ещё волчонком, когда жила в каменном лесу. Белый брат охранял дух умершей сестры, и Нимерия тоже чуяла присутствие Леди. Леди убита из–за неё. Арья потёрла глаза, сбрасывая остатки ночи, но тут ее осенило: "Санса". Утро было ранним и морозным, каждое холоднее и темнее предыдущего. «... и в этой тьме родились Иные, они скакали на юг на мертвых лошадях, шествуя во главе войска мертвецов и неся с собой холод», – говорила старая Нэн, и слова эти вселяли трепет во всех обитателей замка. Жуткие сказки невидимым покрывалом повисли над Винтерфеллом. Арья изо дня в день слышала тревожные разговоры среди слуг и солдат, пытавшихся храбриться, но безрезультатно. Далеко не все они так же храбры, как Джон. Страх режет глубже меча, человек, который боится, уже погиб. Арья знала, что многие побегут, как только увидят угрозу, чувствовала, что сердца их дрогнут, и надеялась, что брат тоже это понимает. Покончив с тренировками, вспотевшая и запыхавшаяся, она похвалила своих учеников. Леди Лианна и лорд Нед Амбер делали успехи во дворе, и Арья уже могла поручиться, что легкой добычей для мертвецов эти двое не станут. Амбер был мал и робок, он молчал и прятал глаза, в то время, как леди Мормонт все больше укреплялась в своей бойкости и решительности. Лианна выросла в семье, где все женщины были великими воинами, и она сама могла бы превзойти их всех. Вложив Иглу в ножны, Волчица умыла лицо уже остывшей водой, от которой все ещё валил пар. Она хотела бы отыскать Джендри, зная, что найдёт того в кузнице. За последние дни они виделись совсем редко даже по ночам, когда оба просто валились с ног от усталости. Арья не пускала парня в свои покои, думая, что такое поведение не понравится Джону, а спорить с братом из–за подобных мелочей ей не хотелось. Кузнец не возражал. Суета двора всегда нравилась девушке, особенно по утрам, когда замок только просыпался. В детстве она вставала раньше всех и, едва одевшись, бежала на кухню, где толстая кухарка Сонья наливала ей свежего молока и давала кусок свежевыпеченного хлеба. – Он пойдет на стол твоего лорда–отца, отведай первой, маленькая леди, и скажи, вкусный ли он, иначе я заставлю этих лодырей испечь новый, – смеялась Сонья, и складки под ее подбородком забавно тряслись. Затем девочка шла в конюшню, где Харвин раздавал лошадям сено, и для Арьи в его кармане всегда пряталось сушеное яблоко, которым она кормила боевого коня отца. Позже у арсенала или в коридорах она встречала Джона Сноу, который тоже просыпался с рассветом, и брат рукой взъерошивал ее волосы и называл "маленькой сестрицей". Сейчас тот мальчик стал королем Севера, и в его повседневных заботах ей почти не находилось места. Арья не обижалась. В такое непростое время им всем было не до любезностей. В кузне кипели меха, и мальчишки–оруженосцы таскали в арсенал изготовленные мечи, кольчуги и наконечники стрел. Присев на бочку у стены, Младшая Старк закинула ногу на ногу и, достав из ножен Иглу, принялась бережно полировать сталь куском материи. Люди ходили мимо нее, ругались, смеялись, переговаривались, но мало кто замечал ее присутствие. – ...нашему королю не до твоих шлюх, Малден, – буркнул мужской голос за окном арсенала, под которым сидела Арья. – Грех жаловаться на пустые бордели, когда Зимний Городок забит до отказа мужчинами. – Приказ уходить на юг скоро лишит девочек всех клиентов, – вторил ему другой, и тон его был пропитан досадой. – Тогда предложи их мертвецам и Иным, – расхохотался первый. Сквозь гул, шум и звон стали их разговор был отчетливо слышен, хоть Арья и не напрягала слуха. Болтовня простого люда часто не отличалась высокими словами из песен, но Младшей Старк с малолетства было комфортнее среди челяди. Краем глаза она заметила рыцаря–изгнанника, приехавшего с драконьей королевой, беседующего с одним из воинов в остроконечных шапках. Безупречные казались Арье чуднЫми, хоть она и слышала много легенд и хвалебных отзывов о них в вольном городе Браавосе. "Интересно, способны ли эти "совершенные солдаты" одолеть в равной схватке водяного плясуна?" – ... я слышал, король каждую ночь ублажал королеву драконов, – уже знакомые голоса вторглись в мысли Арьи, и она, остановив движение руки по лезвию на середине, прислушалась, нахмурив брови. Она не собиралась позволять кому–то распускать грязные сплетни о ее брате. – Так она же приходится ему родной теткой. – Таргариены никогда не чтили родства, к тому же, будь у меня такая тетка, я бы тоже ее трахнул. Подобного Арья спустить не могла. Вскочив на ноги, она поглядела в окно, увидев, кто говорит. Один был толстым с конопатым лицом и редкими ржавыми волосами, сквозь которые светилась розовая лысина. Другой – худой и высокий с длиннющими руками, где на левой не доставало двух пальцев. Арья не знала, кто они, но у обоих были чересчур длинные языки, которые волчица собиралась укоротить. А олухи все продолжали нести вздор, и, проходя мимо Джораха Мормонта, который уже распрощался с Безупречным, девушка открыла дверь в арсенал, но вдруг заметила краем глаза, насколько побледнело лицо изгнанного северянина, а его поросшие ворсом пальцы сжались в кулаки. Он вошел в заполненное оружейниками и солдатами помещение вслед за Арьей и тут же опередил ее в своем возмущении. Худощавый был межевым рыцарем, прибывшим с войском драконьей королевы. Он оглядел Мормонта брезгливым надменным взглядом бирюзовых глаз и смачно сплюнул, после чего сир Джорах достал меч здоровой рукой. Сталь блеснула в свете факелов, но поединок не продлился долго. Мужчин растащили тут же. Не пойми откуда взявшийся Пес выволок длинновязого из арсенала, швырнув того на камень двора с такой силой, что тот разбил себе голову, и кровь хлынула из рассеченной раны на лбу. Конопатый владелец борделя, едва не обмочившись от страха, поднял обе руки в сдающемся жесте, и Клиган, пренебрежительно фыркнув, приказал ему убираться. – Если еще раз увижу тебя в замке, скормлю упырям в первом же бою, – выругался Пес. Морморт, красный от злости, спрятал свой меч, на него Клиган даже не взглянул, заметив в собравшейся толпе Арью. Раненый межевой рыцарь уже куда–то скрылся, но Арья пометила себе, что обязательно отыщет его позже. – Он не уйдет далеко, уже к вечеру я отрежу ему язык, – сквозь зубы выдавила она позже, когда они с бывшим сквайром Джоффри сидели на крыльце кухни, и Пес потягивал эль из деревянной кружки. Кажется, он пил постоянно. – Вроде выросла, а ума не набралась, – буркнул Клиган, поймав на себе рассерженный взор Младшей Старк. Ему часто удавалось заставить ее чувствовать себя ребенком, и за это Арья, порой, его ненавидела. – Всем языки не отрежешь, а мужики, чтоб ты знала, болтают еще хуже баб, и твой братец–король вместе с белобрысой девчонкой–королевой – их любимая тема, – пояснил Пес, закатив глаза и осушив кружку одним жадным глотком, что аж эль потек по бороде. Молоденькие служанки, еще оставшиеся в замке, поглядывали со страхом на его обожженное лицо, как когда–то и Санса, но Санса была чересчур учтива, чтобы открыто выразить свое отвращение. Две девушки как раз прошмыгнули мимо, явно, недовольные тем, что Пес уселся около кухни, куда они то и дело бегали по разным поручениям. Одна из них обернулась, с робким любопытством посмотрев на него, и Клиган специально состроил настолько жуткую гримасу, что служанка взвизгнула, едва не побежав. Арья захохотала. – А этот дурак Мормонт, похоже, влюблен в нее, – вытерев губы рукавом, как ни в чем не бывало продолжил Пес. – В кого? – не поняла Волчица. – Да в королеву. Ходит за ней, как сопливый юнец, смотреть противно. – А ты что, никогда ни за кем так не ходил? – со смешком подколола Арья, отчего Пес скривился так, будто съел лимон целиком. В этот же миг из кузницы вышел Джендри, отложивший свой боевой молот. Пот блестел на его лице и шее, грудь часто вздымалась, а синие глаза оглядывали двор в поисках кого–то. – Вон, беги к своему кузнецу, волчонок, – ухмыльнулся Клиган, и Младшая Старк злобно зыркнула на него, ударив кулаком в могучее предплечье. Джендри глуповато улыбнулся при виде нее, и его вспотевшая ладонь легла Арье на плечо... по–хозяйски, но девушка, стиснув зубы, сбросила ее, оглянувшись на наблюдающего за ними Пса. Не трудно было догадаться, что Клиган потешается над ней, и за это она готова была изрубить его в куски. – Что с тобой? – спросил парень, потупив взор. Он омыл лицо и шею в парящем на холоде ведре с чистой теплой водой. – Мне казалось, мы решили, что прятаться больше нет смысла. – Ничего, – отмахнулась Арья, передернув плечами, и выхватила полотенце у пышногрудой служанки, подошедшей, чтобы передать его Джендри. Встретившись взглядом с "миледи", девчонка поспешила скрыться из виду, хоть и задумчиво–пристальный взор Младшей Старк проводил ее до ближайшего угла. Кузнец усмехнулся, и в синих глазах заблестели озорные искорки. – Ты меня ревнуешь, волчица? – Вот еще! – фыркнула Арья, губы которой превратились в тонкую линию. – Я просто задумалась. Идем отсюда. Джендри ей не поверил, и его хитрая ухмылка вовсе не располагала девушку к ответной игривости. Поспешно вытерев капли воды, кузнец зашагал следом за своей возлюбленной, что широкими шагами миновала двор и двинулась в направлении богорощи, да так быстро, что он едва поспевал за ней. – Стой, – не выдержал Джендри, поймав Арью за предплечье и без труда развернув к себе. – Я больше так не могу! – Как? – приподняла она брови, вырвавшись из хватки. Лицо Волчицы выражало недоумение. – А так, – покачал головой Джендри. – Сперва ты говорила, что мы должны скрывать свои чувства от твоей сестры, но сейчас ее здесь нет. Ты запрещаешь мне появляться в своих покоях вечерами, и я понимаю, чего ты опасаешься, но Арья... Я хочу знать, что ты в самом деле чувствуешь ко мне? Разговор предстоял не из легких, и время, и место для него были вовсе не подходящими. Арья задалась вопросом, почему же это понимает только она, но не он. Джендри смотрел на нее с обидой и настороженностью. Они уже значительно отошли от шумного двора, но мелькающие туда–сюда люди изредка поглядывали на них, и это раздражало Арью. Провалились бы они все! Вместе с Королем Ночи, тем длинновязым уродом, сказавшем такое о Джоне, Сансой, попавшей в беду на дороге, и королевой драконов, отдавшей одного из них врагу. Да еще Джендри вновь сомневается в ее чувствах к нему. – Я чувствую, что ты мой друг и единственный мужчина, которому я готова позволять целовать себя, – вздохнула Арья, понимая, что тон бойца, пытающегося подбодрить союзника, совсем не располагает к теплоте. Но иначе она не умела. Не умела быть такой, как Санса... очаровательной, нежной и чувственной в своих мечтаньях и переживаниях. Она понимала, что, возможно, своими словами снова причиняет Джендри боль, но не знала, как это исправить. – Моя сестра не осуждала нас, – снова покачала головой Волчица, положив миниатюрную обветренную ладонь с натертыми Иглой мозолями и широкую грудь парня. – Но мой брат... Ему сейчас не до нас, и я не хочу расстраивать Джона тем, что сплю с мужчиной, не будучи в браке. Джендри понимающе кивнул, хоть и продолжал упрямиться: – Если хочешь, я поговорю с ним. Если ты того пожелаешь, женюсь прямо сейчас, и плевать мне на свадебный пир, бархатный дублет и платье невесты, хотя мне бы хотелось увидеть тебя в платье. Арья закатила глаза, и ее губы изогнулись в улыбке, в которой по обыкновению читалось: "дурак". – Нам всем сейчас только свадьбы и праздновать, – заметила она, продолжая ухмыляться, и тут ее глаза увидели Джона, проходящего по занесенным тропинкам богорощи. Видимо, брат пришел только что и не заметил Арью и Джендри, спрятавшихся у Первой Твердыни. Кузнец обернулся, тоже увидев его, и улыбка скисла на его лице. – Почему бы нам не сказать ему прямо сейчас? – Даже не думай, – покачала головой Волчица, едва не побежав за королем, но Джендри поймал ее. – Я должна поговорить с ним одна, – сказала Арья, вырвавшись. Хватка парня не была крепкой. Ее идея не пришлась ему по душе. – Это касается Сансы, ты должен меня понять. Конечно, Джендри понял. В который раз. В упрямстве он не уступал ей самой, но Арья каждый раз в их спорах перебарывала парня, вынуждая сдаться. Она торопливо шла по следам Джона, заранее зная, куда направился брат, и не ошиблась. Она нашла его у чардрева, у одного из прудов, чья вода до сих пор не замерзла. В детстве Джон всегда убегал сюда, когда леди–мать Арьи обижала его, и младшая сестра следовала за ним, чтобы поддержать. Иногда она при этом воровала с кухни пару свежих пирожков, и тогда они оба уплетали их, опустив ноги в горячую воду, и смеялись. – Почему я всегда знаю заранее, что тебя что–то тревожит? – спросила она громко, растянув губы в широкой улыбке, когда король обернулся на ее голос. Он взглянул на Арью лишь на мгновение, встретившись с ней взглядом, и отвёл глаза, опустив их к своим перчаткам, напоминающим о Сансе. Его рот изогнулся в усмешке. – Кому, если не тебе, это знать, – с теплотой признал Джон, искоса посмотрев на младшую сестру в следующий раз, после того как она одарила его ироничным комментарием. Он был не прав в том, что думал, будто остался один – Арья всё ещё была рядом и была готова остаться вблизи него до конца. Джон восхищался её смелостью. Старк не знал, был бы он сам столь же смелым относительно того, что никогда не видел, а лишь слышал от других... Эта смелость могла погубить её раньше, чем дело дойдёт до слабаков среди его войска. Арья стояла неподвижно, всматриваясь в измученное лицо брата и по привычке опустив ладонь на рукоять Иглы, словно готовясь в любой момент защитить их обоих от прячущегося в тени крон Богорощи врага. – И кому, как не тебе знать, что я всегда окажусь рядом, – усмехнулась она, небрежно пожав плечами и вновь подумав о тех далёких и славных временах их детства. Но в случае с матерью Арья всегда умела найти нужные слова, чтобы подбодрить сводного брата, но сейчас, когда на них шли армии чудовищ, ее язык просто прилип к небу, отказываясь произносить что–либо. Да и уместны ли разговоры? Волчицу раздражал страх, охвативший Винтерфелл, раздражало и решение королевы Дейенерис, которая восхищала Арью своим сходством с Висеньей Таргариен, уйти к Перешейку вместе с драконами. Ей не терпелось дать бой тем, кто желает отнять у них дом – то, что они много лет мечтали вновь обрести. – Тебе бы уехать вместе с остальными... – будто невзначай заметил Джон, надеясь, что хотя бы в этот раз его наставления тронут сестру. – Бран пока не хочет уезжать, но, клянусь Богами, что я увезу его насильно, если понадобится. Арья клялась себе, что больше не оставит замок, что будет биться за него до конца, хоть и все говорили ей, что в безрассудной гибели в неравном бою нет никакого героизма. Тем не менее ее брови взлетели на лоб от удивления, когда Джон заговорил об отступлении. «Неужели он тоже?» – с горечью подумала Волчица, стиснув зубы, а вслух сказала: – Уехать и пропустить все веселье? Ну, уж нет, – покачала головой Младшая Старк, нахмурившись, будто ребёнок. – Думаю, увезти Брана силой у тебя не составит труда, но вот со мной придётся сложнее, – развела руками девушка, подходя ближе и садясь рядом с братом на корень чардрева. Она ждала, что он снова растреплет ее волосы, назвав «маленькой сестрицей», но Джон только подвинулся, устремив взгляд в землю. – Если я и соглашусь покинуть Винтерфелл, то только вместе с тобой, – добавила Младшая Старк, положив тонкую руку в кожаной перчатке на плечо короля, и на это брат мрачно кивнул. Джон полагал, что время и путь, который ей пришлось преодолеть, изменили младшую сестрицу, но Арья в его глазах оставалась верна себе – бойкая, самоуверенная и, казалось, ничего не боящаяся. Король редко ловил себя на подобной мысли по отношению к ней, но сегодня юная леди Старк заставила раздражению едва заметно шевельнуться внутри него. Словно бы все члены его семьи и те, кто был ему близок, утратили рассудок, и лишь Сансу удалось отослать на юг, подальше от войны, без дополнительных проблем. Между ними повисло молчание, которое оборвалось, стоило Арье вспомнить о своём тревожном сне: – Знаешь, я волнуюсь за Сансу, – проговорила она, осознав, насколько подобные слова из ее уст звучали бы необычно много лет назад. Тряхнув головой, девушка фыркнула, скрестив на груди руки. – В пути с ней могло что–то случиться. Я видела сон о том, как Нимерия и ее стая напали на лагерь... но, быть может, это лишь глупые сны. Опустивший глаза к пруду, Сноу поднял их, с тревогой посмотрев на сестру. – Так ты тоже их видела? – нахмурив брови, поинтересовался Джон. – Зелёные сны... – задумчиво прибавил он. – Я вижу их, сколько себя помню, но не знала, что они зовутся Зелёными, – хмыкнула в ответ Арья, пожав плечами и устремив взгляд вдаль, хоть и замечала, что Джон озадаченно смотрит на неё. Он казался удивленным, но для Младшей Старк в их связи со своими волками не было ничего удивительного. Бран как–то неохотно рассказывал ей, что по несколько дней жил в теле Лето и питался тем, что поймает волк. Арья отчетливо его понимала. Каждую ночь она видела мир глазами Нимерии, даже когда их разделяли многие лиги и воды Узкого Моря. Она помнила запахи страха и вкус крови... и то, как вытащила из реки мертвую мать, а затем не позволила стае разорвать ее. Нимерия выла, задрав морду к небу, оплакивая потерю, словно чувствуя боль и ярость своей хозяйки. – Бран называет их зелеными. Так он называет сны, которые сбываются на самом деле, – объяснился Сноу. По всей видимости, их брат видел эти образы гораздо чаще, чем они все, и знал о видениях больше. – Мне показалось, что Нимерия ранила Сансу... Тирион Ланнистер должен был прислать мне письмо, как только встретится с ней на Перешейке, и проводить её с дополнительной охраной в Королевскую Гавань, но ворон пока не долетел или... – король осекся, растерянно посмотрев перед собой, и замолк. Любому стало бы понятно, что он что–то недоговаривает. В глубине души Джон боялся предположить самое страшное – то, что Санса намерена предать его, и Тирион поспособствует ей в этом. Наверное, глупые, безрассудные мысли. Она бы так никогда не поступила, и Ланнистер тоже. – Нет, – покачала головой Арья, опровергая мрачное предположение Джона. – Нимерия не причинила бы ей вреда. Она была в замешательстве и чуяла запах Леди, – девушка поджала губы, решив, что сказала какую–то глупость, но и не смогла объяснить иначе, да и задумываться о чувствах животного ей не хотелось. – К тому же Призрак перегородил ей путь, – закончила Арья, с сухой улыбкой повернувшись к брату. – Ты, наверное, и так это знаешь. Последние слова короля выдали его растерянность, на что сестра поспешила его успокоить: – Последнее, что я помню, это как лагерь трогался с места, оставив павших волкам. Думаю, до Королевской Гавани им осталось не больше недели пути. А Ланнистер, должно быть, уже на Перешейке вместе с сиром Давосом, королевой и половиной нашего войска. Я не стану критиковать твои решения, но сама мысль о том, чтобы отдать Винтерфелл врагу, мне противна. – Это странно, что наши волки чувствуют хозяйку Леди, спустя столько лет. Я всегда знал, что они особенные, – выдохнул мужчина, будто пропустив слова сестры мимо ушей, и из его рта вышел пар. Какое–то время он еще думал о волках. Действительно, судьбу каждого из хозяев их звери разделили. Разве что Призрак не погибал как Джон и не воскресал из мертвых, но Сноу и не желал ему подобной участи. Холодало. Долгое пребывание на морозе сказывалось, и Джон поднялся, развернувшись к Арье лицом. – Я беспокоюсь за Сансу. Тебе надо было ехать с ней, – в этих словах король был совершенно уверен. Так было бы спокойнее им обоим. – Поверь, мне не меньше твоего не хочется оставлять Винтерфелл, но у нас нет иного выхода. Спроси Джендри, каково нам пришлось в Восточном Дозоре. Если они нападут на Винтерфелл, будет гораздо хуже. Тогда нас разделяла Стена, а теперь лишь стены высотой сто футов, – в голосе Джона даже не было злости, только сухое перечисление фактов. Он глядел в лицо сестры, в ее темные глаза так похожие на его собственные, и мысленно просил ее одуматься. Они уедут. Все вместе. – Я нужнее здесь, – запротестовала Арья, вскакивая следом, быстрая, как олень. – Или ты все ещё сомневаешься, что я достойна биться рядом с тобой? – в ее глазах стоял вызов, губы превратились в тонкую линию, выдавая обиду. Брат смотрел на неё, ничуть не уступая, и Арья даже удивилась тому, насколько часто они могут ссориться с Джоном. В детстве они были неразлучны и всегда понимали друг друга без слов, но сейчас... она не намеревалась уступать даже ему, хоть ей вместо этого и хотелось броситься к нему в объятия, уткнуться носом в его грудь и высказать все то, что так долго держала в себе, быть может, она бы позволила себе заплакать, но слезы давно высохли. Слова о Восточном Дозоре и Джендри на миг заставили ее смягчиться и отвести взгляд, разорвав зрительную дуэль. – Да, он... он говорил мне, – неохотно признала Младшая Старк, все ещё не желающая принимать поражение. Упрямство не раз выручало ее, но в этот раз могло погубить. – Я уеду только с тобой, – добавила она, покачав головой. Ветер стряхнул с ветвей горсть снега, который приземлился на голову Волчицы, посеребрив каштановые волосы, и Арья, сморщив нос, едва не выругалась, принявшись его стряхивать. Джон улыбнулся, наблюдая за тем, как досада мелькает на лице этой, ещё недавно казавшейся такой боевой, девушки. Напряжение между ними немного отступило... надолго ли? – У нас так и не было возможности поговорить по душам... как раньше, – сказала она, как ни в чем не бывало. – Я скучала по тебе больше всех, Джон. Я бы не вернулась домой, если бы один паренёк в гостинице не рассказал нам с Джендри последние новости с Севера. Волчица говорила ровно, глядя все так же вдаль. Противостоять брату оказалось легче, чем говорить о своих чувствах, в этом же часто обвинял ее и Джендри, вспомнив о котором в присутствии Джона, Арья смутилась, как нежная южная девица. – Разве я могу сомневаться в способностях той, кто побила леди Бриенну и едва не одолела меня самого? – подтрунил мужчина, и ему вдруг очень захотелось взлохматить её волосы и прижать к себе. Старк была права: они не виделись слишком долго, но, встретившись, больше месяца не могли уделить друг другу достаточно внимания. У каждого были свои заботы, свои беды, и порой Джон ловил себя на мысли, что проводит больше времени с Сансой и Браном, но не с Арьей, которая с детства была его любимицей. Джон хотел сказать, что тоже вспоминал о ней чаще, чем об остальных братьях и сестрах, и поначалу, когда ему доложили о прибытии сестры в Ночной Дозор, то думал о том, что к нему явилась именно Арья, но не стал прерывать её. И лишь когда девушка, прикусив губу, потребовала его мнения, насчет Джендри, Сноу позволил себе вставить слово. Её вопрос не удивил его, но только подтвердил то, что мнение брата не перестало быть важным для Арьи. – Давос доверяет ему, и я доверяю после того, как видел, как он порывался в самое пекло, чтобы спасти товарища, оказавшегося в толпе Ходоков, – ответил король, проницательным взором глядя на сестру. – Храбрости ему не занимать, хотя при этом он умудряется оставаться скромным, – подтвердила она, ухмыльнувшись, хоть и впервые слышала об этом случае. Джендри всеми силами стремился быть похожим на венценосного отца, даже выковал себе молот под стать тому, что носил молодой Роберт Баратеон, но в голове Арьи прочно укрепился образ жирного, пьяного и мерзкого короля, позволившего Серсее казнить Леди. Она как–то раз сказала об этом в порыве гнева, о чем потом пожалела. Ей бы самой точно не понравилось, если бы кто–то при ней плохо отозвался о ее отце. – Я думаю, что он тебе подходит, – кратко прибавил Джон после небольшой паузы, улыбнувшись. – Может быть, бастард Роберта Баратеона – именно тот, кто способен усмирить пыл моей маленькой сестрицы. Волнение чуть было не взяло верх над ней, но лицо Арьи оставалось бесстрастным, лишь тень легкого любопытства пряталась в серых глазах. Но ее рука, спрятанная под плащом, от напряжения сжалась в кулак. Ведь если сейчас брат пустился бы в нравоучения, попытавшись запретить ей встречаться с Джендри, от которых по счастливой случайности избавила ее даже Санса, разговор мог закончиться очередной ссорой. Она терпеливо ждала, надеясь, что Джон поймет истинный смысл ее вопроса, ответ на который ему давно предстояло дать, и, услышав который, Арья поначалу резко выдохнула, а после скривилась: – Может, он и силён, подобно быку, но чтобы усмирить мой характер, этого мало, – рассмеялась Волчица, скрестив на груди руки. Все внутри неё ликовало от того, что король понял ее. – Даже мне не всегда удается это сделать, – усмехнулся Джон. – А ведь мы знакомы всю жизнь. Отчего–то Сноу стало весело от попыток Арьи принизить величину собственной симпатии к Джендри. Чем больше она старалась – тем яснее для него становилось то, что маленькая сестрица влюбилась в кузнеца. Джону всегда было сложно представить Арью в чьей–либо постели. В его памяти она была ребенком – бойким, упрямым, хулиганистым и не похожим на других девочек, и все же – ребенком, но теперь, когда она вдруг стала похожа на женщину, пусть и с мечом, он передумал. – Я заметила, что вы с Сансой здорово поладили, – спустя какое–то время добавила Арья, улыбаясь уже совсем тепло, – Я этому очень рада. Волчица не поняла, чем ее вполне естественная фраза расстроила брата, но король тут же посерьезнел, и улыбка на его губах свернулась кислым молоком, а прежде почти беззаботное выражение лица сменилось глубокой озабоченностью. – Многое изменилось... – согласился мужчина, смущенно опустив взгляд и признавшись: – Я не знаю, чего от нее ожидать, – покачал он головой. Санса всегда отзывалась о короле с теплотой, в которой Арья легко могла бы уловить лицемерие, если бы оно там было, но сестра говорила искренне. Неужели это все ложь, и Сансе удалось провести проницательность младшей? – То есть? – нахмурилась девушка, – Ты ей не доверяешь? Арья ничего не смыслила в придворных интригах, скрытых от глаз и разума воина, и сама мысль о том, что ее родная сестра могла в тайне вести игру против ее брата, когда все они только обрели дом и друг друга, поразила и взбесила ее. – Почему ты не сказал раньше? – ее глаза вспыхнули пламенем, а лицо перекосило от ярости, – Если ты боишься ее предательства, я могла бы помешать этому, находясь рядом с ней. Пожалуй, только эта причина могла бы заставить Младшую Старк безоговорочно покинуть Винтерфелл вслед за Сансой, чтобы та постоянно находилась на виду. Если бы только Джон раньше поделился с ней подозрениями… Джон не сомневался, что Арья поймет и разделит его мысли, если он расскажет о своих тревогах по поводу второй сестры, а две головы всегда лучше одной, но королю было необъяснимо стыдно признаться в том, что произошло между ним и старшей дочерью лорда Эддарда, и что внесло напряжение между ними. Будто в этом была его вина. – После того, как мы отвоевали Винтерфелл, Санса предложила мне взять себя в жены, – выдал он, посмотрев на Арью и наблюдая за тем, как стремительно искажается ее лицо. Видно было невооруженным глазом, что это давно мучило его, но брови Арьи медленно поползли на лоб, а рот непроизвольно открылся. – Что? – только и смогла выговорить она, ощущая, как потрясение разом заморозило гнев прямо в ее жилах. Она ожидала чего угодно, но только не такого, упорно всматриваясь в лицо брата, ища там опровержение этой несусветной глупости, но безрезультатно. – Джон... если это шутка, то неудачная, – наконец, констатировала Младшая Старк, не стремясь скрыть раздражения. – Ты хочешь сказать, что Санса... – слова отказывались поворачиваться на языке, а к горлу уже подкрадывалось липкое омерзение. Захваченная им, Арья отскочила назад, словно кошка, глядя на Джона с открытым подозрением и разочарованием. – Ты.... ты ведь не позволил себе ничего неправильного по отношению к ней? Новость возымела эффект камней, запущенных из требушета по стенам крепости. Все внутри Волчицы словно перевернулось от одной мысли, что ее брат и сестра могли бы перейти допустимые границы и уподобиться близнецам Ланнистерам. Джон знал, что так и будет, потому не спешил рассказывать о том, что происходило между ними, по крайней мере, пока Санса была в замке. – Санса всегда была для меня только сестрой, – запротестовал мужчина, почувствовав прилив крови к щекам. Может он и позволил себе полюбить родную тетку, которую не знал на протяжении всей жизни, но с девушкой, выросшей на его глазах в семье названного отца, все было иначе. Когда Джон обратился за советом к Давосу, тот признал, что политически было бы хорошим шагом жениться на дочери Старков, чтобы укрепиться на троне Севера, и все же этот трон не стоил того, чтобы обречь Сансу на новый брак по расчету. – Я думаю, что Санса пережила то, что не дано пережить многим мужчинам, – образ Теона Грейджоя при этих словах воскрес в памяти короля. Подавленного и уничтоженного человеком, с которым Сансе приходилось спать, Принца Железных островов. – И трактовала мою заботу о ней не так, как должна была, – он положил свою руку на плечо Арьи, как бы предупреждая не горячиться. – Я хочу верить, что ей можно доверять, но она считает, что я принимаю решения, которые вредят всему Северу, и новость о том, что я и королева вместе, и присутствие подле нее Мизинца лучше не сделали. Арья прищурила глаза, внимательно всматриваясь в лицо Джона. В детстве она всегда безошибочно угадывала его настроение, и ей хотелось верить, что и ложь бы распознала легко, многое ли с тех пор изменилось? Краем глаза Младшая Старк видела хмурый лик чардрева, шелестящего кроной над головой. «Перед лицом Старых богов нельзя солгать» – так всегда говорил отец, и Арье хотелось верить, что и Джон жил по его принципам. Эта мысль успокоила Волчицу, но потрясение не спешило отступать. – Санса пережила ужасные вещи, – без запинки согласилась девушка, – но мне все равно тяжело поверить, будто все это настолько свело ее с ума, что она готова даже стать твоей женой. От мысленного продолжения приступ тошноты едва не подкатил к горлу Младшей Старк, и она наклонилась вперёд, упершись руками в свои колени. Слава богам, ее не стошнило. – Отец никогда не одобрил бы подобного союза, – с уверенностью заявила Арья, выпрямившись, – Да и лорды, мнение которых ей так важно, не были бы в восторге, и о чем сестра только думает?! – ее негодующая тирада поутихла, когда Джон, шагнув к ней, опустил ладонь на ее плечо. То, что он сказал после, расставило части головоломки в голове девушки на места, пусть и не все. Арья снова скривилась при упоминании Мизинца, но сейчас было ни к чему говорить о нем. Слова Волчицы заставили короля устыдиться того, что позволил себе размышлять об этом браке, пусть и лишь как об удачном политическом ходе. Сестра была права – ему не следовало пускать безумие Сансы в пространство своих размышлений. Из них двоих именно он должен был сохранять стойкость и беспристрастность в ответ на её предложения. – Я знаю, что не одобрил бы. Не говоря уже о леди Кейтилин, – мрачно согласился мужчина, на мгновение представив себе реакцию мачехи на возможность союза ее дочери с человеком, которого она презирала, Джон едва не усмехнулся вслух. Даже не смотря на то, что холодным рассудком он всегда понимал ее ненависть к себе, в глубине души Сноу хотел выставить себя в более выгодном свете, показать, что он не просто бастард и взаправду никогда им не был именно ей. "Сколько тебе лет, мальчик, что ты до сих пор хочешь отомстить мертвой мачехе за свои детские обиды?" – спросил самого себя король голосом мейстера Эйемона. – "Зима пришла. Будь Эйегоном, а не Эггом... " – эти слова старца теперь получили какой–то иной, новый смысл. – То есть расстались вы не в лучших отношениях, – мрачно рассудила Арья, думая, что ей и в самом деле следовало догадаться раньше, что происходит вокруг, но она была слишком увлечена Джендри и жизнью в родном замке, что потеряла бдительность. – Я считаю, что потенциальных врагов всегда нужно держать при себе. – Даже если я не могу доверять Сансе, для неё оставаться здесь опаснее, чем для любого из нас, – объяснился Волк, сняв руку с плеча девушки после озвучивания ее неутешительного вывода. – Знаешь, я рад, что ты осталась здесь, – пытаясь стереть с её лица отпечаток неприятного откровения, признался король. Вид его едва ли был слишком веселым, но, не смотря на это, Джон говорил искренне. – И что мы можем говорить как в старые добрые времена. Арья хотела ответить, что рада тоже. Для нее было ценно то, что годы разлуки не сумели разрушить доверие и ту прочную связь, что всегда существовала между ней и Джоном. Она улыбнулась брату, но тут… нервный, громкий и протяжный рев горна, доносящийся с северной стены, оборвал поток мыслей в ее голове, наполнив сердце необъяснимой тревогой. Лицо короля вмиг побледнело, и в глазах отразилось жуткое понимание в ту минуту, когда к горну присоединились рога по всему замку. Двор вдалеке наполнился криками, по стенам забегали стражники. – Неужели это… – успела произнести Арья прежде, чем зловещий крик неведомого монстра донесся из–за пелены серых облаков, и крик тот проморозил кожу до самых костей.