Sansa
Лорд Петир явился на ужин в красивом дублете из коричневого бархата с неизменной серебряной брошью в виде маленького пересмешника на груди. Его щеки были гладко выбриты, усы и маленькая треугольная бородка аккуратно подстрижены. На губах сияла извечная улыбка. «Сколько бы он ни старался, ему никогда не выглядеть царственно», — подумала Санса, уже сидевшая за столом в Малом Чертоге, где кроме неё и Мизинца не было больше никого. Даже слуги, расставив на столе блюда и наполнив кубки вином, поспешили скорее удалиться. Только наемники, один из которых отныне везде сопровождал Сансу, стояли по ту сторону дверей. — Сегодня Вы особенно прелестна, миледи, — бархатным голосом поприветствовал ее Бейлиш, на что Санса и бровью не повела. — Вы говорите мне это каждый вечер, — заметила она с холодком в голосе. Действительно, каждый день они ужинали только вдвоём в этом самом зале. Все же остальное время Санса чувствовала себя так, словно ее снова посадили в золотую клетку, откуда если и выпускали прогуляться, то только под чутким надзором стражи. В один из таких вечеров Мизинец принёс ей долгожданное послание от Джона. И хоть печать не была сломана, Санса отчего-то сразу поняла, что Бейлиш знает содержание письма. Он сидел напротив, очищая от корки большой красный апельсин, пока она читала. Санса могла бы прочесть письмо и позже в собственных покоях, но в этом не было особой нужды. Вскрыв воск с изображением лютоволка, она желала продемонстрировать фальшивую готовность доверять Петиру, что он, наверняка, оценил. Джон писал ей о войне, об ужасе, который все они пережили, и сердце Волчицы сжималось, хоть и лицо оставалось невозмутимым. Она знала, что Мизинец пристально наблюдает за ней, пытаясь угадать ее чувства. Дочитав, Санса свернула тонкий пергамент, поднеся его конец к горящей свече, и свиток начал тлеть, а после вспыхнул, догорев на пустой тарелке. — Его Величество опоздал с вестями, — подметил Петир, нарушив наступившую тишину. — Птица лорда Тириона значительно его опередила. Он сообщил что-нибудь важное? — Лишь то, что писал и десница королевы, — ответила Санса, мысленно отметив, что ЭТО письмо предназначалось ей одной, а не всему двору. Ещё какое–то время назад она бы порадовалась ему, но сейчас… написанное лишь подтвердило то, что Джону до сих пор ничего не известно о произошедшем в столице. Санса должна предупредить его любой ценой, а дальше лишь просить богов о том, чтобы любовь Дейенерис оказалась сильнее ее гордости и властолюбия. Город бунтовал недолго. Стража королевы в бронзовых масках состояла в основном из освобождённых рабов, а вовсе не закаленных в битвах бойцов. Половину из них перебили Золотые Мечи, другая же половина бежала из города на север, под крыло королевы. Об этом Сансе поведала Лоллис Стокворт, когда они вдвоём прогуливались по саду. Северянки Винафрид Мандерли и Вилла Толхарт, а также леди Гловер с ее младшими детьми сопровождали Волчицу в тот день в тронном зале, когда начался мятеж. Но больше она не видела ни одну из них. Сансе очень не хватало общества северных леди, которые, наверняка, считали ее изменницей, если вообще были живы. Леди Сервин с дочерьми и дамами осталась в Речных Землях у своей троюродной сестры. Теперь все они потеряли дом… После того разговора Санса с леди Стокворт больше ни разу не виделись. — Что Вы сделали с леди Лоллис? — спросила Волчица прямо, катая вилкой по тарелке свежие овощи прямиком из теплиц. В ответ на это Петир промокнул губы шелковой салфеткой, отставив чашу с вином. — Леди Стокворт сильно простудилась, потому не покидает замок. Я могу написать ее мейстеру и справиться о ее здоровье, если это порадует мою королеву. — Любезнее некуда, однако все ложь. — Что вы намерены делать, если ставка на то, что Дейенерис обвинит Джона в измене и казнит его, не пройдет? Вы уже пытались подставить короля, настраивая северных лордов против войска королевы, — все так же буднично поинтересовалась Санса, подняв на мужчину свои большие голубые глаза. Он ответит, если в самом деле хочет вернуть ее доверие. Рот Пересмешника привычно дёрнулся. Он отложил приборы, откинувшись на спинку стула, и сложил пальцы домиком на белоснежной скатерти. — Если бы я надеялся лишь на это, прослыл бы глупцом. Женщины отходчивы по натуре своей. А влюблённые женщины — и вовсе. Санса не подала виду, но эти слова вновь причинили ей боль. Она поднесла чашу к губам, и кислое вино опалило горло: — Выходит, вся надежда на мертвецов? Но если армии защитников падут, кто защитит от них нас самих? Петир усмехнулся, взяв свой кубок, и, повертев его в пальцах, отпил, смакуя вкус напитка на языке. — Никому не дано наперёд знать судьбу, — ответил он после. — И Вам не стоит забивать свою прелестную головку тем, что от нас вовсе не зависит. — А что же тогда от меня зависит? — спросила Санса, одарив Мизинца холодным взглядом. — Ваша собственная судьба, конечно. Я лишь хочу восстановить справедливость и дать Вам то, чего Вы заслуживаете, как никто иной, — Бейлиш посерьезнел, чуть наклонившись вперёд, и голос его стал тягучим и тихим. Санса едва не хмыкнула, отведя взгляд к двери. — Почему Вы так уверены, что я пойду против своего брата? — рискованный вопрос, но все же она не могла его не задать. Ледяные глаза резко вернулись к маске сочувствия и участия на лице Петира. Маске ли? — Станете запугивать меня, как это делал Джоффри и его матушка? Будете вынуждать играть роль марионетки? Интересный способ добиться доверия той, кого сами желаете посадить на трон. — Я восхищён Вашей смелостью, моя королева, — просиял Петир, налив себе ещё вина и подняв чашу в ее честь. — В этом Вы тоже очень похожи на свою мать. Но не думаю, что нам стоит говорить об этом здесь, ведь у Красного Замка есть уши даже у стен. — Он красноречиво обвёл взором стены чертога, снова улыбнувшись. Санса скрестила на груди руки: — Разве Вы не позаботились о том, чтобы выгнать крыс из этих стен перед тем, как поймать Паука в его же паутину? В зелёных глазах Пересмешника зажглись огоньки неподдельного восхищения. — Вы многому научились, моя дорогая. И Вы правы, насчёт Паука и его мелких мух. Я готов ответить на Ваш вопрос, — он отодвинул стул, поднявшись на ноги, и упёрся в стол обеими ладонями. — Вы должны были занять трон Королей Севера, ведь это за Вами пошли северные лорды, и ради Вас рыцари Долины подоспели на бой. — Я всего лишь слабая женщина, — сказала Санса, не раздумывая, — А слабой женщине не удержать Север. Потому мои лорды и предпочли мне сильного мужчину, которого на тот момент считали сыном моего отца. — Их зрительная дуэль продолжалась, и никто не желал уступать. — И Вы сами покорно отдали ему корону, но чем он Вам отплатил? — в улыбке Бейлиша больше не было той прежней искусственности. Санса усомнилась в ответе, но глаз не отвела. — Джон отдал корону Зимы Королеве Драконов, даже не посоветовавшись с Вами. А после отдал ей и своё сердце, обменяв все то, к чему Север и Вы шли столько лет. Разве Вы считаете это справедливым? Красная Волчица поджала губы, выпив ещё вина. Этот раунд остался за Мизинцем, который читал ее лицо, будто раскрытую книгу, видя ее сомнения. — Если бы он не склонился, она не стала бы помогать нам в войне, — горькая, но правдивая истина. — Ничто бы не удержало мертвецов. Ни я, ни Вы. — Но их не удержали даже драконы Дейенерис, — подметил Пересмешник, и вновь прямиком в цель. — Но, как я уже сказал, мертвецы не в нашей власти, в отличие от наших поступков, — он многозначительно замолчал, закусив щеку, и сделал несколько неторопливых шагов вдоль стола прямо к ней. — Когда открылось его происхождение, я думал, что у короля достанет разума укрепиться на северном троне с помощью брака, — сердце Сансы дрогнуло, и она замерла на стуле, догадываясь, к чему клонит Бейлиш. Неужели, ему все известно? Но как? — И самым логичным решением было бы взять в жены дочь Эддарда Старка, и такой союз бы не сокрушило ничто. — Санса почувствовала, как кровь отливает от ее щёк, но все же сохранила лицо: — Вы говорите абсурдные вещи, милорд, — произнесла она ровно: — Джон всю жизнь был и считался мне родным братом. Брачный союз между нами невозможен, — она говорила убедительно, хотя внутри разрывалась на части. Почему же то, о чем сейчас сказал Петир, понимали все, кроме самого короля? Пересмешник остановился, лукаво щурясь, и этот новый его взгляд ой как не понравился Сансе. — Вы оказались кузенами, и он мог бы жениться на Вас, тем самым сделав Вас законной королевой Севера, согласно Вашим правам от рождения. Но Король Джон предпочёл вместо благодарности Вашей семье собственную тетку, а вместо Севера — Железный Трон. Он наплевал на Ваши права и чувства. «Что ты знаешь о моих чувствах?», — с горечью подумала Санса, опустив взгляд и почти приняв своё поражение. Даже если отбросить слова о женитьбе, Мизинец был прав. — Вы говорите безумные вещи. Джон — мой брат и мой король, и… — слова были лишними. Петир видел ее насквозь. Санса так и сидела, прямая, словно копьё, и напряженная, будто натянутая струна арфы. Она вздрогнула, когда мягкие мужские руки легли на ее плечи, а мятное дыхание обожгло висок у самого уха. — Нужно быть полным дураком, чтобы променять Вас хоть на всех женщин мира. Я бы ни за что не поступил так, удостоившись хоть капли Вашей любви, — Волчица стиснула зубы, ощущая, как быстро колотится сердце, а Мизинец все продолжал давить на ее не зажившую рану. Он совершенно точно знал, куда нажать, чтобы сделать больнее. — Я всегда был на твоей стороне, Санса и боролся за твои права, зная, что ты достойна стать великой женщиной. «Когда продавал меня Болтону, тоже пекся о моих чувствах?», — мысленно огрызнулась она, но горечь во рту не отступала. Бейлишу удалось задеть самые потаенные струны ее души, пробудив нестерпимую обиду. — Разве Вам не хочется забрать то, что по праву рождения принадлежит Вам? И со мной, моя королева, Вы это получите.<…>
Гризелла щебетала без умолку, затягивая тугой корсет платья из голубого бархата с шелковыми вставками на рукавах, пока Роза укладывала волосы Сансы, непрестанно восхищаясь их мягкостью и густотой. Леди Кейтилин тоже восхищалась ее волосами. Мать всегда прогоняла служанок, чтобы самой расчесать дочь, и ее мягкие деликатные руки Санса до сих пор помнила слишком отчетливо. Воспоминания о матери отдавались сладкой болью в сердце. Леди Винтерфелла задумчиво смотрела в блестящую гладь зеркала, сцепив на коленях пальцы и надеясь на то, что служанки заболтаются и как можно позже закончат с ее сборами. Мизинец навещал ее каждое утро, но большую часть дня он был слишком занят, доверяя ее безопасность тому синеволосому наемнику, напугавшему ее в богороще. После того, как легко Даарио Нахарис одолел хвастливого Лина Корбрея, Петир приставил именно его охранять Сансу. Поначалу его хищный взгляд, преследующий повсюду, вызывал в ней опасения, особенно, когда они оставались наедине в темных коридорах Твердыни Мейегора, но Санса вскоре поняла, что наемник не такой дурак, чтобы открыто к ней приставать. Он был обходительным, вежливым и даже галантным, однако то, зачем Нахарис проявил инициативу в своем становлении в качестве ее постоянного спутника, оставалось загадкой. Они почти не говорили, доверять ему Санса не могла. Она не могла доверять никому в Королевской Гавани, а Петир Бейлиш больше не доверял ей. Он заставил ее написать письмо Джону, как когда–то заставила Серсея… Санса надеялась, что Джон понял послание, которое она изо всех сил старалась вложить, спрятать меж красивых строк. Если бы она могла встретиться с леди Бриенной, освободить ее и передать с ней другое письмо королю, но это было невозможно. Не успели Гризелла и Роза завершить последние штрихи, как дверь горницы открылась, впуская ее стража. Он, как обычно, шел вразвалку и улыбался так, что девушки смущенно захихикали. — Леди Санса, — склонив голову, поприветствовал ее наемник, войдя внутрь. Санса поджала губы, стоило Даарио обратиться к ней, поднялась и выпрямилась. Служанки рядом наблюдали за этим во все глаза. Подняв на них взгляд, Даарио расплылся в улыбке. — Вы свободны. Я займусь ей, — по-хозяйски сообщил он. — Да, вы свободны, — следом подтвердила Красная Волчица, отпуская служанок и пропустив мимо внимания наглость мужчины. Он вел себя, будто хозяин, даже в Красном Замке, даже в ее покоях! Девушки сверились взором с хозяйкой и послушно подчинились, вместе выходя из комнаты. Даарио остался внутри, не сводя внимательных глаз со стоящей неподалеку северянки. Она была печальна, как и обычно, и слова с ее языка срывались с трудом. Что и говорить, для Нахариса Санса Старк была девушкой экзотичной. Таких пуританок Даарио мало встречал в своей жизни. Зачастую они проявляли малый интерес к утехам и привлечению мужчин к ним в силу уродства или значительных увечий, потому ни одна из них еще не бывала в его постели. Нахарис предпочитал брать себе женщин красивых, а не просто экзотичных, и утонченная северная леди как нельзя кстати годилась в его любовницы. Не сдвинувшись с места от двери, Нахарис выудил подарок для нее, удобно спрятавшийся в его просторном теплом плаще, и сделал несколько шагов вперед, сокращая расстояние между ним и Старк. Санса отвела глаза в сторону. Она упорно старалась не смотреть на рукояти его клинков, но взгляд, как назло, все равно цеплялся за них, и оттого ей снова становилось не по себе. — Я нашел эту розу для тебя. Подходит к твоим глазам, — протянув синий цветок из-за своего причудливого плаща, произнес мужчина, глядя в голубые глаза северянки. Санса не смогла скрыть удивления. Голубые розы, так любимые ее тетей Лианной, росли только на Севере. Дикие и красивые, как сам родной край. — Где Вы его нашли? — пораженно выдохнула Волчица, протянув пальцы к тонкому стеблю с острыми шипами. — Я думала, они растут только… на моей родине. — Действительно? — удивился наемник, подняв брови. — Тогда тот торговец, который продал мне ее, был достоин золотого дракона, — посетовал он. Мимолетная улыбка тронула губы Сансы, но увяла, подобно цветку под ледяными поцелуями мороза. Лишь дотронувшись до синих лепестков, она отдернула руку, словно роза ее обожгла. Санса нахмурилась, не скрывая своей недоверчивости. Наемник врал ей в лицо, вряд ли он потратил на столь редкий цветок для нее хоть одну монету, но его показная навязчивая забота, все же, подкупала. Немногие мужчины в жизни Сансы были способны на простую любезность, хоть и многие из них являлись помазанными рыцарями, песни о которых она так любила в детстве. — Почему Вы вызвались охранять меня? — прямо спросила Волчица, подняв свои глаза к лицу наемника. — Какой Вам интерес следить за каждым шагом высокородной леди? Сир Лин ненавидел это. — Я охотно поверю, что Корбрей больше обрадовался бы тому, чтобы охранять какого-нибудь юного мальчика вместо высокородной леди, — усмехнулся в ответ командир, неотрывно глядя в лицо Сансы. Его шутка вышла неудачной, хотя замечание о сире Лине угодило в цель, но приличия не позволили Волчице заговорить об этом. Вместо слов она упорно ждала настоящего ответа и вскоре поняла, что долго смотреть в лицо Даарио Нахарису попросту невозможно. Даарио медленно перевел взгляд на ее губы так, чтобы она заметила и смутилась, а затем вновь поднял глаза вверх. Вид у наемника, словно у сытого кота. И как он только не облизнулся! Санса почувствовала, как гнев вскипает в ее груди, а краска заливает щеки. Она отступила на шаг, но мужчина тотчас же мягко поймал ее руку и вложил цветок в ее ладонь прежде, чем Санса успела вырваться. — Вы могли бы меня не трогать? — поджав губы, попросила она со все нарастающим возмущением. — Может быть, там, откуда Вы родом, это и допустимо, но… — Достаточно было один раз снова взглянуть в его глаза, чтобы понять: все ее слова — горох об стенку. «Какая недотрога» — отметил для себя Даарио, решив, что ему придется менять тактику на ходу, впрочем, он и не ждал, что завоевание девственницы из Винтерхейла (или как его там называли) пройдет легко. — Куда мы пойдем сегодня? — отступив от темы, ровно спросил Нахарис, не торопясь делать ни шагу назад. «Я хочу спуститься в подземелье и повидаться с леди Бриенной и Миссандеей», — подумала Санса, но вслух сказала: — Я намерена снова пойти в богорощу. Мой волк все еще там, и мне хочется увидеть его. Не дожидаясь ответа, она быстро пошла к двери, будто стараясь убежать прочь, но ее охранник остался на месте и только обернулся через плечо. — Я бы не советовал идти в богорощу на встречу с волком, если он тебе дорог. Санса Старк остановилась и напряженно взглянула на него. Даарио тем временем продолжал, исподлобья глядя на северянку. — На пушистика объявлена охота. Богороща окружена моими наемниками, а псарь, который, как выяснилось, подкармливал его… Больше этого не сделает, пока не затянутся шрамы после порки, — проговорил он. — Что Вы хотите сказать? — спросила Волчица, медленно обернувшись и настороженно взглянув на мужчину, лицо которого было серьезным, без малейшего намека на лукавство или веселость. Впрочем, блеска издевки, какой вспыхивал в зеленых глазах Джоффри, Санса не видела, как ни пыталась разглядеть. — Тебе будет интересно узнать, что я получил приказ убить его, если встречу. К ее огромному удивлению, Даарио Нахарис не стал даже увиливать от правды, тут же выложив ей все, как есть. Она застыла, чувствуя, как в горле тяжелеет ком, а слезы подбираются к глазам. Мизинец не мог отдать такой чудовищный приказ, зная, как лютоволк дорог ей… Санса стиснула зубы от бессильной ярости. Петир испытывает ее? Или ему попросту плевать на чувства той, кого он считает своей игрушкой? Мизинец не одобрил бы идеи выложить перед ней все эти карты, но Нахарису было плевать: он не был человеком Бейлиша, он играл сам за себя. — Зачем Вы мне это рассказали? — сглотнув, спросила Санса. Мысли бешено крутились в голове. Не уловка ли это? Как ей действовать? И что делать? Выходит, у нее совсем нет союзников в столице? Она снова окружена монстрами, но на этот раз помощи ждать неоткуда. Размышления о том, чтобы завести себе друга давно прокрадывались в ее голову долгими холодными ночами. Но она сразу отметала подобные раздумья. Петир сам когда–то учил ее, что женщине куда проще привлечь на свою сторону необходимых сторонников, для этого нужно лишь умело пользоваться своей красотой и шармом. Серсея Ланнистер как–то сказала ей, что любая девушка обладает особым оружием, способным покорить любого мужчину, если умеет им правильно распоряжаться. Быть может, даже Маргери Тирелл согласилась бы пустить в ход все свое обаяние ради собственной цели, но Санса… Санса не могла. В ней все сжималось от страха и стыда при одной лишь мысли. Бесконечные ночи с Рамси дали свои плоды. Лишь однажды с тех пор она позволила себе, превозмогая страх, подумать о мужчине, когда в отчаянном смелом порыве предложила Джону заключить брак. Но этот грязный наемник был совершенно не похож на ее кузена и короля! Побледнев, Санса медленно выдохнула, решительно смотря в глаза своему охраннику. — Вы намерены исполнить приказ лорда Бейлиша? Даарио знал о волке леди Старк лишь то, что он готов появиться в самый неожиданный момент для ее защиты, и потому Бейлиш видимо и ненавидел его, но наемник скорее был на стороне Сансы в вопросе о том, стоит ли волку жить дальше. Столь величественный зверь мог быть на его стороне. Это вовсе не было бы лишним. — Мне стоит исполнить его приказ? — только и спросил Нахарис, транслируя ее же вопрос обратно. Широко расставив ноги, он вновь погладил рукояти клинков. Кровь бросилась в лицо Сансе. Как он смеет ставить ее перед подобным выбором?! Неужели же только так можно выведать у командира Золотых Мечей сокрытые планы Мизинца? — Нет! — Санса старалась сохранить достоинство, но ровный голос все же окрасили бушующие внутри чувства. Призрак — ещё одна крохотная часть ее семьи. Живое напоминание о Винтерфелле, о ее собственной истреблённой стае. Джон отослал его с ней, чтобы волк защищал Сансу, и теперь Санса должна сделать все, чтобы защитить его. Даарио без труда догадался, что в эти секунды девчонка могла многое себе нафантазировать и сама же испугаться своих мыслей касательно того, что он попросит взамен. Но быть обязанной куда сложнее, чем единожды дать все, чего он хочет в ночи, и открывало больше возможностей для взыскателя долга. Поначалу Нахарис сомневался, какую роль в захвате власти Бейлишем играла эта маленькая строптивая птичка с Севера, но их сегодняшний разговор многое прояснил. Наемник поднял голову, сощурив глаза. — Ты ведь полагаешь, что твой брат не замешан в восстании коротышки, — спокойно произнес он, и это был не вопрос. Стоило наемнику упомянуть о Джоне, как сердце девушки забилось сильнее. Поворот разговора оставил ее в глубоком смятении. Санса выглянула в коридор прежде, чем закрыть тяжелую дверь. Кроме Даарио ее покои сегодня никто не охранял. Волчица вернула наемнику полный сомнений и недоверия взгляд, гадая, уж не издевается ли он над ней. — Мой брат — хороший человек, — тихо произнесла она, вспомнив слова Петира о том, что в Красном Замке даже у стен есть уши. Опасливо оглянувшись, Санса сделала шаг от двери ближе к расставившему ноги мужчине. –… он презирает Вашего господина и ни за что бы не поверил ему, — добавила она, улыбнувшись уголками губ, но не глазами. — Вы ведь не надеялись послужить моему королю? На чьей же Вы стороне, Даарио Нахарис? — Я понял это по тому, как сильно Мизинец осторожничает с тобой, — кивнул мужчина. Он говорил легко и свободно, будто речь шла о походе в баню, а не придворных интригах. В Сансе наоборот, несмотря на мелькнувшую на губах улыбку, чувствовалась зажатость. — Он мне платит, но он мне не господин, — подчеркнул командир. Само слово «господин» отвращало его. — Если Петир Бейлиш ублюдок, я встану на сторону того, кто захочет раскрутить его усики, — проговорил он. В его взгляде читался вопрос «А ведь ты хочешь?». Ей и вправду хотелось надеяться, что помощь вновь пришла ниоткуда, но зачем этому человеку предавать Мизинца? — Если Вам дорога собственная голова, говорите тише. Эти стены плохо хранят секреты, — прошептала Волчица. — И не думайте, что раскусили Мизинца с самого начала, — прозвучало, как предостережение, на что наёмник только ухмыльнулся. Как же он самонадеян! Сансу беспокоило и то, что после ухода служанок, они слишком долго оставались в покоях наедине, что могло бы вызвать ненужные вопросы. У Бейлиша повсюду глаза и уши, как у Паука, но так ли это в самом деле? — Прежде, чем мы выйдем отсюда и станем делать вид, что этого разговора не было вовсе, ответьте мне на последний вопрос: Зачем Вам все это? — она не видела объективных причин у чужеземного наёмника для того, чтобы свергнуть лжеца и узурпатора, пока тот платит хорошую сумму. Даарио и Мизинца не могло связывать прошлое, если только… совсем давнее. Тогда у него, возможно, есть причины мстить. — Я - Даарио Нахарис и делаю то, что хочу. Сейчас я хочу помочь тебе, — непринужденно ответил он. Эти слова были для него равно, что молитва. Он знал, что Бейлиша устранить проще, чем малолетнего раба, если думать о нем как об обычном человеке его комплекции, роста и способностей к обороне. Но Даарио все же прислушался к предостережению, пусть и не подал вида. У Красного Замка были свои секреты, быть может, недоступные ему как чужаку. Волчица нахмурила брови. — Вы можете помочь мне сохранить моего волка. Если я попрошу Вас не только не убивать его, но и помочь выпустить его из замка за городскую стену, вы пойдёте на это? — она говорила осторожно, прощупывая любую реакцию. Бейлиш всегда улыбался ей, обещая золотые горы, а за спиной отдал приказ об убийстве ее друга. Интересно, как бы он объяснил ей его смерть? — Я сделаю это, — с готовностью заявил Даарио почти сразу после того, как девушка спросила, и почтительно склонил голову. Она по-прежнему не знала, как реагировать на его подчеркнутую честность и глядела на наемника во все глаза, тщательно подбирая слова. Вероятно, она скорее ожидала, что он принесет ей шкуру убитого волка после того как все будет сделано, или как верный прихвостень Мизинца попытается сокрыть это. У Даарио Нахариса были свои планы. Понимал ли Мизинец то, что он играет против него? Возможно, хотя тот должно быть считал наемника куда глупее, чем он был в действительности. — Сделаете? — переспросила Санса, глядя все еще с подозрением. Простота Нахариса и его непринуждённость уже не раз повергали ее в ступор. Как он может быть таким храбрым, что не бояться даже казни за измену? Санса никогда не бывала в Вольных Городах и не могла знать, какие там живут люди, но судя по Даарио Нахарису, там ко всему относились куда проще, чем в Вестеросе. К собственной жизни и чести уж точно. Она снова поджала губы. Подозрения в ней крепли, но вместе с ними росла и надежда на честность Даарио, хотя с чего наемнику быть честным с ней? — В таком случае, освободите его. Выпустите живого из города. «И тем самым заслужите мое доверие», — читалось меж строк. Но по голосу леди он понял, что вовсе не это первостепенно двигало ее интересом. Цена. Вот, что на самом деле интересовало Старк. Невысказанный вопрос: «Что Вы хотите взамен?» — так и рвался с языка Сансы. — Я не вижу, чтобы твои покои утопали в золоте, у тебя нет земель, которые не принадлежали бы твоему брату, и ты не похожа на ту, кто станет расплачиваться передо мной собой, — рассудил мужчина, с вызовом подняв голову, но его губы дрогнули в едва заметной улыбке. Он ответил на её непрозвучавший вопрос сам, оградив смутившуюся северянку от необходимости задать его. Санса не произнесла ни слова, лишь успела подумать о том, что будет, если завтра желания наёмника в корне изменятся. Люди, которые не скованы оковами долга, переменчивы, будто ветер, и доверять им нельзя — этому тоже учил ее Бейлиш. На ее лице вновь выступил румянец. Подкупающая его невинность. Заметив это, мужчина помолчал с мгновение, прежде чем продолжить, хотя точно знал, что нужно говорить. — Ты можешь выказать мне свою благосклонность, и я приму ее как величайший дар, — наконец, изрек тирошиец. Однажды он уже сделал ставку на женщину, желающую приручить мир, а драконами или волком ли владели две этих разных женщины - не столь важно. От его фразы ее дыхание снова участилось. В своих речах мужчина был также свободен, как и в действиях, о чем только что поведал. Их разговор все больше напоминал сделку, но Сансу передергивало от одной мысли о том, что может стать условием согласия. — Я… — она замялась, тщательно подбирая слова и всеми силами стараясь не смотреть на обнаженных женщин, украшающих золоченые рукояти, которых наёмник так часто касался своими пальцами. Она могла бы сказать, что ее брат щедро отблагодарит Даарио за то, что защищал ее. Что Джон — человек чести, и не откажется от своего слова. Когда–нибудь королева Дейенерис вернёт себе престол и казнит всех изменников. Но за жизнь Даарио Санса может пообещать поручиться. Однако Нахарис ждал совсем другого ответа. Тихо вздохнув, Красная Волчица подняла голову и вновь улыбнулась, вложив в эту улыбку все собственное очарование: — Спасите моего волка. Больше всего на свете я желаю именно этого. — Так куда мы направимся сегодня, миледи? — спросил Даарио снова, кивнув её ответу и поведя бровью, и в этом вопросе была хитрость: если она желала, чтобы он сдержал свое слово немедля, то должна была согласиться остаться в своих покоях, дабы у Даарио не было большой нужды охранять ее сегодня. Санса поняла и кивнула, сказав, что сегодня ей нездоровится. Учтиво склонив голову, обещая выполнить просьбу молодой леди, генерал подался к выходу, как вдруг её голос заставил его остановиться: — Стойте. А как я узнаю, что вы выпустили его, а не убили? Даарио скривился — Санса Старк лишь казалась наивной трогательной девушкой, в рот которой можно легко положить свой палец. Будь она более умной, то потребовала бы доказательства — подумал он, прежде чем развернуться к выходу, и вот теперь она свой ум показала. То, что он сохранил жизнь волку не подтвердят ни слова не подозревающего ни о чём Мизинца о побеге зверя, ни клок белой шерсти, «любезно» оставленной волком в подтверждение. Замерев в полуобороте от северянки, Даарио опустил взгляд к своим ножнам. Мысль пришла стремительно — он тут же решил, что предложит ей в качестве доказательства. Широкими шагами он вернулся, сократив расстояние между ним и Старк пуще прежнего, и достал два своих оружия из ножен. Санса снова застыла в оцепенении. Она усилием воли заставила себя остаться на месте, а не побежать, чтобы спрятаться, хоть и выражение лица Нахариса не говорило о том, что он намерен разрубить ее напополам. Этот дикарь с синими волосами, одетый в разноцветные тряпки, какие в Вестеросе носили только шуты, да дураки, вызывал в ней тревогу. Трудно было догадаться, что он сделает в следующий миг. Он был опасен, очень опасен и далеко не глуп. — Пусть клинки добавят тебе уверенности в том, что твой волк не пострадает. Другим оружием я не причинял вреда уже много лет, — ровно произнёс мужчина, глядя на клинки, и он не врал. Его мать была шлюхой, но красивой и умелой шлюхой, которую желали все. Лицом Даарио походил на нее, все указывали ему на это еще с детских лет, пока ее хозяин не продал его в рабство одному рабовладельцу из Толоса, едва мальчишке исполнилось двенадцать. Богатому, зрелому и вместе с тем азартному человеку, бурно празднующему каждую из своих побед. Под крылом этого торговца он делал первые успехи в бойцовых ямах, и хозяин никогда не жалел его, не выделял без надобности. Лишь однажды, когда Даарио принес ему крупную победу, господин подарил ему кинжал, который доверил выбрать сам. Но на исходе своих дней этот человек даровал Даарио Нахарису большее — он дал ему свободу. Тогда Нахарис и узнал, что всю жизнь его господин скрывал, что является его отцом, что, впрочем, не переменило в нем ничего. Свое второе оружие — аракх, Нахарис раздобыл уже в бою. Кхал с большим именем, но поганым языком лишился его, недооценив молодого тогда еще наемника. Даарио оставил себе его оружие после того, как срезал его длинную темную косу. С той поры он особенно любил звон колокольчиков… Оба этих клинка напоминали ему о том, чем Нахарис гордился. Вот почему он так любил их и всегда держал при себе, крайне редко размениваясь на иное оружие. Дейенерис Таргариен нравилось слушать эти рассказы о его девочках. Она была влюблена в его клинки не меньше, чем в него самого. Но Сансе Старк было неведомо, какую большую драгоценность он доверяет ей. Ей оставалось лишь верить на слово. Наемник поцеловал женщину на рукояти кинжала в грудь и передал их в руки миледи. Поняв, чего он добивается, Санса недоверчиво опустила взгляд с лица наёмника на рукояти его мечей. Вопрос о том, почему она должна ему верить и в этот раз, так и просился с губ. Мужчины нередко гордились своим оружием. Джон дрался только Длинным Когтем и везде носил его с собой. Отец же использовал Лёд, лишь свершая правосудие, для битв меч был слишком велик. Многие Великие Дома Вестероса владели фамильными мечами из валирийской стали, передающимися от отца к сыну, наравне с замками и владениями. Предположив, что два эти клинка, могли быть единственным богатством наёмника, живущего постоянными сражениями, Санса неуверенно кивнула и тут же вновь резко отвела глаза в сторону, чувствуя, что краснеет в тон своим волосам, когда губы тирошийца страстно облобызали выпирающую золотую женскую грудь. И после этого ей предстояло взять мечи в свои ладони! Но Санса все же приняла их, ощущая вес каждого в своих хрупких руках. Изогнутый был куда тяжелее прямого. Она видела такие мечи только у дотракийцев королевы. Ее локти задрожали, когда пальцы невольно коснулись выпуклостей женских тел на рукоятях. Глядя на Даарио все с тем же сомнением, она гадала, не специально ли он отдал ей именно их, чтобы насладиться ее стыдом? — Береги их, — наставил он, проницательно взглянув в ее голубые озера глаз. Быть может, Старк обманет его и придёт с этими клинками как с доказательством его предательства к Мизинцу, но он сомневался в этом. — А вы берегите моего волка, — упрямо наставила она следом, и наёмник, подмигнув на прощание, вразвалку направился к двери, закрыв ее за собой. Красная Волчица выдохнула, наконец опустив тяжеленное оружие и брезгливо протерев руки шёлковым платком. Она осталась одна в покоях, из которых не должна была выходить, пока ее охранник не исполнит задуманное. Оставалось только ждать, но волнение уже сейчас овладевало ей. Сев в кресло напротив брошенных на стол мечей, Санса подумала о том, что служанки могут скоро вернуться. Или сам Петир пожелает заглянуть к ней, заметив ее отсутствие. День только начинался. Она понимала, что никак не сможет объяснить клинки Даарио, лежащие в ее горнице. Окинув их снова неприязненным взглядом, Санса со вздохом поднялась с кресла и подошла к столу. Их нужно было спрятать, но куда? Под подушку? В сундук с одеждой, как когда–то делала Арья, чтобы септа Мордейн не отобрала у сестры ее маленький меч. Под перины? Да, пожалуй, там их не обнаружат так скоро. По крайней мере, до вечера. Служанки не так давно меняли ее постель, и делать это снова было ни к чему. Тяжело вздохнув, Санса протянула руки к золотым рукоятям, несмело обхватив их пальцами, сгорая от стыда. Она невольно подметила, что женские формы выполнены именно таким образом, чтобы удобно и надежно ложиться в руку, даже в ее миниатюрную ладонь. Наверное, над ними трудился умелый ювелир. Отбросив эти мысли, девушка осторожно перенесла мечи к кровати, уложив их на тростниковый пол, а после подняла тяжелую пуховую перину, по одному сунув их под неё. В дверь осторожно постучали как раз после того, как она закончила.Daario
Зверей, подобных белому красноглазому защитнику Сансы, горожане называли лютоволками. Охотники говорили, что они водятся глубоко на Севере Вестероса и превосходят в размере и силе своих родичей, расплодившихся кругом по стране в каждом лесу. Егеря регулярно приносили трупы этих животных, из них делали шубы и тёплые воротники к зиме, но вот лютоволков лесничим Королевской Гавани не доводилось встречать ни разу в жизни. Лишь один из наёмников Нахариса уверял, что уже видел их раньше. По его словам, он служил одному из маленьких лордов Роберта Баратеона, когда тот бывал в Винтерфелле в последний раз. Джимми Ловкач — такое прозвище пожаловал ему Даарио в их первую встречу. Это был взрослый мужчина со множеством глубоких морщин на лбу. Ему недоставало правой кисти, но двигался он проворнее многих здоровых. Даарио не мог припомнить точно, где его наёмники нашли Джимми — на корабле, везущем их через Узкое море, или уже в Королевской Гавани. Нахарис помнил лишь, как Чёрный Балак привел Ловкача к генералу и тот заставил его драться с Чэйнсом — сержантом Золотого Отряда, чтобы показать себя. Безусловной победы мужчина не одержал, но бойцом он был неплохим, что Даарио даже после нескольких опустошенных штофов приметил сразу. Для присоединения к Золотым Мечам прежде этого было недостаточно. В элитный отряд могли попасть лишь избранные, но Нахарис отныне брал к себе всех, кто ему понравился. Ему требовались благодарные союзники. Не все Капитаны верили в его право на исключительность, и относились к своему новому начальству презрительно, как к чужаку. На руках большинства из них блестели десяток золотых наручей за каждый год службы, в то время как Даарио отдал Золотым Мечам всего два из своей жизни. Они не считали его подход полезным и тайно подговаривали остальных, твердя глупости о разжижении их крови, но именно Нахарис привёл Золотых Мечей в Вестерос, о чём только мечтали их предки. Лишь ему одному из всех командиров хватило яиц сместить с поста последнего генерала–труса и занять его место. Ко всему прочему, Даарио очень помогло золото Миэрина и Юнкая. Многие наёмники верили в блестящие перспективы, которыми он любил бросаться во время их собраний, и поддерживали его… а он продолжал быть их генералом. Для того, чтобы поймать Призрака Сансы, Даарио взял с собой и Джимми. Вначале он сам раздобыл для волка лучшие куски мяса, и они с Ловкачом отравили их сонным зельем из припасов генерала, а после пошли в богорощу и разбросали мясо в местах, где было больше всего следов. Они сделали это днём. Утренний разговор Даарио с Мизинцем, последовавший за докладом о последних сутках, позволял им не скрываться. В плане Бейлиша телохранитель Сансы должен был сыграть вполне определённую роль — избавиться от волка, но Мизинец не упомянул способ, которым желает сделать это. Даарио выбрал тот, который позволял ему прослыть осторожным в отношении своих людей и действовать наверняка. Он упомянул, что сыт по горло тем, что его лучшие люди вынуждены бродить по Богороще, вместо того, чтобы проматывать честно заработанные драконы, и предложил усыпить волка, чтобы покончить с ним спящим без большого урона для бойцов. Бейлиш дал на это добро, ехидно сообщив, что в Вестеросе яд считается оружием трусов. Это было далеко не первое убеждение северян, которое вызывало у Нахариса усмешку, но, как он предполагал, не последнее. Их чудные предрассудки не имели на него влияния и даже осуждение Сансы Старк, выросшей на этих предрассудках, нисколько не страшило его. Бейлишу он ответил, что предпочитает действовать по необходимости, а не из–за зудения в штанах от чрезмерных амбиций, и если голос разума принадлежит только трусам, то, должно быть, Семь Королевств повидали немало безрассудных людей, которые придумали все эти присказки. Зверь и вправду был словно призрак. Разбрасывая мясо, Даарио время от времени ощущал на себе чей–то взгляд и вслушивался, передвигая руку на рукоять ножей, которыми он вооружился для отвода глаз, но ничего вокруг, ни тихо качающиеся ветви деревьев, ни неподвижные кусты, не выдавало присутствия волка. Когда мясо кончилось, Даарио обтёр руки тёмного цвета платком и небрежно сунул тот в карман своего пальто, без труда находя Джимми — он, в отличие от животного, издавал вполне различимые звуки. — Ты говорил, что у Старков было шестеро волков… — подал голос Даарио, выходя к слуге из–за деревьев. Джимми скоро оглянулся, убеждаясь, что это действительно его генерал. — По щенку у каждого из шестерых детей Эддарда Старка, — кивнул он, бросая последний кусок мяса в кусты. Намокший мешок, из которого мужчина взял его, опустел. — И куда они все подевались? Почему остался только один? — наблюдая за ним, спросил генерал. Ловкач пожал плечами. — Я знаю только, что волка леди Старк убил её отец. «Значит Призрак — не волк Сансы» — понял Даарио. Но чей же тогда? Её брата? — Сильно же лорд Старк любил свою дочь, — задумчиво отозвался он. — Роберт Баратеон приказал казнить волчицу, а Нед Старк вызвался исполнить приговор лично. Поступок в стиле северянина. Они предпочитают убивать своих прежде, чем это сделают чужаки, — голос Джимми был ровным и спокойным, но что–то в нём смущало Даарио, создавая подозрение, что его проводят. Сам Джимми говорил, что является выходцем из Вестероса, откуда–то с Простора — Даарио ни о чём не говорило название этого края, но окружающие его бойцы тут же закивали, что знают эти места, когда Ловкач поведал о них в первую встречу. Он родился жителем Простора, но многое знал и о других частях страны. В то время как его физиономия выдавала в нем простого человека, бедняка, Джимми был сообразительнее, чем казался, и умел читать. Он дрался мечом — достойным оружием, происхождение которого не раскрывал, и дрался довольно хорошо, будто учился этому годами. Приноровиться так биться, да ещё и левой рукой, можно разве что на большой и продолжительной войне. Стоя позади наёмника, Даарио глядел как тот складывает опустевший мешок. На указательном пальце его уцелевшей руки сидело красивое дорогое кольцо с рубином. Одно–единственное, других украшений на мужчине не было. — Я слыхал, что, когда отсекают конечность, ты какое–то время ещё чувствуешь её, — будто невзначай бросил Нахарис, заводя нужный ему разговор. — Да. А евнухи ещё какое–то время тянутся к своему члену, — с усталой усмешкой ответил калека. — Напомни–ка, как ты лишился своей руки, — попросил генерал, когда они пошли прочь из Богорощи по тропинке. Он делал вид, что его не слишком интересует ответ на этот вопрос и он спрашивает лишь чтобы поддержать разговор, но в самом деле только создавал такое впечатление, в то время как сам внимательно следил за лицом солдата. — Один лорд сделал это, — признался он отстранённо. — И за что? — Мы с отцом воровали пшеницу и перемалывали в хлеб на продажу. Говорил он убедительно. За такое, должно быть, пострадало немало бедняков в голодные годы. — А кольцо? — кивнул Даарио. — Это того лордёныша, как и мой меч, — просто ответил Джимми, хлопнув себя по ножнам. Даарио замолк, размеренно следуя к замку через рощу, но разговор ещё не был окончен. Он всегда доверял всем на длину своего плева, не больше, но Джимми доверял ещё меньше. Нахарис хотел знать о своих людях правду, а не то, что они пытались скормить ему под видом правды. — Золотые Мечи — это сборище различного вестеросского отребья, — заговорил он серьёзно, остановившись. — Ты знаешь, что большая часть из них — это изгнанные рыцари и опозорившиеся лорды. И мне плевать, кто ты на самом деле, сын мельника, лорд или какой–нибудь свергнутый король, но вранья я не потерплю, — предупредил он, угрожающе сверкнув взглядом. Ответ генералу не понадобился. Он похлопал товарища по плечу и, поблагодарив Джимми за помощь, добавил шага, двинувшись к замку, где Даарио предстояло продолжить службу леди Сансе. По расчетам Нахариса, если изголодавшийся волк решит полакомиться, то зелье усыпит его до рассвета. Стало быть, к вечеру, когда замок стихнет, нужно найти его тушку в роще и вывезти из Королевской Гавани так, чтобы никто не видел. Но купится ли волк на наживку? Нужного часа он выжидал с мрачным чувством. Они с Сансой больше не перебрасывались мыслями о том, что ждёт её волка, только одними взглядами: её — нервным, а его — неизменно игривым. По своему обыкновению, леди не покидала покоев, уделив самый длительный из своих выходов ужину в горнице в компании Петира Бейлиша. Как и прежде Даарио вместе с остальными наёмниками ждал за дверями и только изредка до его ушей долетали обрывки их слов. Говорил в основном Мизинец, но с его уст больше не слетало имя королевы драконов, что привлекало Даарио накануне. В рутинной тишине он размышлял, не предаст ли Санса Старк его за этими дверьми? Старков считали правильными, воплощёнными святошами похуже богов с высокими моральными принципами, и всё же он не мог верить девчонке, которую желал покорить. Подозрения исчезли, когда Бейлиш покинул ее палаты, после чего служба Даарио была окончена. Он был свободен ровно тогда, когда и понадобилось. С приходом зимы темнело в этих местах быстро и ранний вечер тут же становился похож на глухую ночь. Взяв с собой четверых ребят из лагеря и одного бывалого лесничего, командир отправился с ними в лес. В руках Бёрнса и Тормана — ничего не значащих парнишек из числа наёмников Даарио, были факелы, но те, кто отдалялся от них, были вынуждены ощущать себя кошками и учиться различать образы в темноте. Даарио преуспевал в этом лучше всего, он с лёгкостью ориентировался вокруг, а его зрение легко перестроилось. Охотник Дик и картавый Тревор–Петля держали при себе сети на случай, если волка окажется не так просто словить. У Тревора был и лук. Они шли сзади за Джимми. А вначале вглубь богорощи шёл сам генерал. Волк мог быть где угодно. В лучшем случае, наелся мяса и лежал где–нибудь в кустах, погрузившись в глубокий сон. В худшем, найдёт их сам. Впрочем, Даарио оценивал возможность того, что оголодавший зверь не купится на наживку крайне маловероятной. — Генерал, сколько кусков мяса вы оставили…? — неуверенно поинтересовался лейтенант Бёрнс. — Тшшш, — шёпотом осёк его Даарио, не оборачиваясь к мальчишке. — Ты всё равно не настолько хорош, чтобы пересчитать их все в темноте. — А как мы поймём, что он поблизости? — тихо спросил Торман следом. — Белого волка в темени ты поди–ка увидишь, — ответил ему Дик. — Волк хоть и тихий, но воняет от него, как от обычной собаки, — прибавил Даарио и вдруг остановился. Неподалёку шелестнулась листва. Волк ли это или ветер? — Торман и Дик остаются со мной, — скомандовал наемник. — Остальные двигайтесь туда, — и указал рукой в северо–западной направлении. — И держите сети наготове. — Как пр–рр–икажете, — прокартавил Петля, переглянувшись с Ловкачом, и пошёл в указанную сторону, пнув сапогом выпирающий из–под земли корень. Бёрнс с факелом пошёл следом. А Даарио отправился на северо–восток. Неспешно шагая, они друг за другом двигались по Богороще с аккуратностью ночных воров. К вечеру холодало, но в лесу было теплее, нежели на улицах. Всё внимание генерала было обращено в слух. Он вслушивался в шевеление ветвей и листвы. «Шестеро человек на одного испуганного волчонка» — так он думал про себя о волке леди Старк, убеждая себя в том, что поймать Призрака — не самая сложная задача, с которой ему и его людям приходилось иметь дело. Даарио были хорошо известны способы приманить зверей. По его опыту, им было необходимо то же, что и человеку — еда и секс, но если для привлеченья кошачьих у него имелись необходимые пахучие мази, то приманить волка запахом волчицы возможности не было. Как вдруг они наткнулись на нетронутые куски мяса. Даарио наступил на один из них, ощутив под ногой нечто большое и склизкое. И тут бодрый призывный крик донёсся с другой стороны леса. — Попался! Держи его! — прокричал Тревор. — Похоже, он не сильно проголодался, — определил Торман на расстоянии и побежал следом за капитаном, шумя сетью. Лес наполнился взволнованными переговорами наёмников, пытающихся совладать с волком, но только Даарио увидел их издалека, как Призрак вцепился с одного из его людей и вырвался, скрывшись в кустах. Ловкач взвыл от боли, повалившись на землю и прижимая целой рукой предплечье, а Петля и Бёрнс, вооружившись сетью, кинулись бежать за волком. Тревор держал лук, пустив стрелу в опустевшие кусты. — Далеко ему не уйти. С подбитой лапой мы быстро его догоним, — дрожащим голосом отчитался он, поглядывая на Джимми. — Ты как? — спросил Даарио, приблизившись к Ловкачу. Пальцы, которыми он прижимал рану, были окровавлены — отменно волк его потрепал. Не дозволив ему ответить, наёмник распорядился, чтобы Бёрнс помог Джимми добраться до безопасного места. Тот особенно не возражал и позволил остальным продолжить поиски волка. На этот раз сделать это было проще, ведь теперь они знали о Призраке больше, чем прежде — они знали, что волк оказался слишком умён, чтобы купиться на уловку и полакомиться отравленным мясом, а ещё кровь сдавала его. «Экая скотина» — думал Даарио. — Вредная тварь, — вторил его мыслям охотник Дик. — Но ничего, нам даже не придётся подходить близко, чтобы с ним покончить. Главное, чтобы Тревор точнее целился. — Его шубу вы уже достаточно попортили, — возразил генерал. — Волк нужен нам живым. Соратники остановились и удивленно взглянули на Даарио. Об этих планах их никто не предупреждал. — Мы поймаем волка и вывезем из Королевской Гавани, — строго проговорил он тем временем. — Усатый хрен хочет трахнуть рыженькую, а если она поймёт, что её волка больше нет в живых, то не станет раздвигать перед ним ноги. — Вы предлагаете ловить его голыми руками? — наконец изумился Дик. — У нас всё ещё есть сети, — ухмыльнулся Даарио, поведя бровями. — То, что он сделал с Ловкачом, это не шутки. Если вцепится, сможем оторвать только с мясом в зубах, — пробурчал картавый. «Важно лишь, что не с моим мясом» — решил про себя Даарио. «Иначе никакая Санса Старк не стоит этой авантюры». — Значит постараемся ловить его так, чтобы не вцепился, — произнёс генерал вслух. — Не убить и не позволить убить нас — вот, что нам необходимо сделать. Или вы испугались волчонка? — он ухмыльнулся и толкнув Тревора плечом, пошёл первым, оглядываясь по сторонам в поисках крови. За его спиной наёмники и лесник переглянулись между собой. Они сомневались… но всё же пошли за ним.Sansa
Ночь оказалась для нее еще большим испытанием, чем весь предыдущий день. Состояние Сансы не осталось незамеченным. Петир навестил ее покои во время ужина, участливо интересуясь ее самочувствием. Когда Гризелла сообщила госпоже о его визите, Санса отправила ее принести горячей воды для ванны и посильнее разжечь очаг. После Волчица переоделась в простое домашнее платье и укуталась теплой накидкой. Несмотря на духоту покоев, ее колотила дрожь беспокойства, которую легко можно было принять за болезнь. Перед самым своим приходом Мизинец прислал к ней мейстера, и тот посоветовал леди выпить отвар из каких-то целебных трав, но Санса к нему так и не притронулась. Смотреть в лицо Бейлиша ей было омерзительно, но Волчица сохраняла на лице маску учтивого достоинства, слушая его болтовню. Даарио Нахарис тем вечером был не единственным, кто сторожил ее покои по ту сторону двери, а покидать свои комнаты она не планировала. Тем не менее все внутри нее так и замирало при мысли, что Петир мог заподозрить неладное. Красный Замок не хранит секретов. — Этот дикарь неприятен Вам? — новый вопрос едва не сбил Сансу с толку. С чего вдруг Мизинец заговорил о наемнике? — Мне неприятны многие жители замка, — просто и честно ответила она, на что уголок рта лорда Бейлиша дернулся в полуулыбке. Сансе не терпелось закончить ужин, и как только служанки убрали со стола, она тут же сослалась на сильное недомогание и сказала, что ей необходимо вернуться в постель. Бейлиш не стал спорить, хоть в его лукавых глазах и мелькнуло нечто похожее на разочарование. Он приблизился, чтобы поцеловать ее в лоб, и Волчица выдержала это сухое прикосновение все с той же невозмутимостью. Оставшись одна, она поначалу пыталась заснуть, но сон не шел, а дурные мысли так и штурмовали голову. Она думала о Призраке, и ей даже мерещилось, что за окнами слышен скорбный волчий вой, однако то был всего лишь ветер. Думала о Джоне и о дикаре Нахарисе, об Арье и королеве Дейенерис, пока череда тревожных размышлений не сменилась потоком таких же отрывистых снов. Наутро Санса проснулась совершенно разбитой, и даже прохладная вода в тазу для умывания не спасла положения. Она уже, было, думала, что в самом деле заболевает. Из зеркала на нее смотрело бледное лицо с темными кругами под глазами. Служанки как раз собирали ее наряд, когда в горницу как ни в чем не бывало вошел наемник, и сердце Волчицы подпрыгнуло в груди. Он почти не спал этой ночью, у него был усталый вид, но взгляд по–прежнему был наглый. Она отпустила служанок под пристальным взором Нахариса, от которого ей даже полностью одетой хотелось прикрыться руками. Когда он смотрел на нее вот так, Санса всегда чувствовала себя грязной. Даарио искренне наслаждался моментом. Ему было забавно смотреть на нее, свою леди, он подавлял в себе улыбку. Он сказал, что думал, когда они остались одни. — Северянке надо научиться не показывать своего волнения так явно, — произнес наемник. — Эти девчонки, — он указал пальцем на дверь, — почти наверняка не свяжут исчезновение волка с утренним волнением госпожи от встречи с ее телохранителем, но они подумают, что Даарио Нахарис околдовал Сансу Старк. Подумают, что она не способна сдерживать себя, едва увидит его, — в конце он позволил себе ослепительно улыбнуться. — Вас настолько заботят девичьи сплетни? — холодно ответила она, скрестив на груди руки. — Им все равно никто не поверит, а Вы — чересчур самонадеянны. — Как знать, как знать, — протянул Нахарис в ответ на сомнения Старк по поводу того, как высоко ценится мнение ее служанок новым захватчиком Королевской Гавани. — Все привыкли недооценивать недалеких служанок и шутов, — многозначительно прибавил он и взглядом нашел в покоях леди графин с вином. Тот был полон, и кубок, стоящий рядом, похоже давно не использовался. Даарио исправил это, наполнив его и, поднеся к губам, осушил одним махом. Санса пристально наблюдала за ним и аж выпрямилась от напряжения. Наёмник снова поразил ее наглостью, когда приблизился к вину, даже не подумав спросить разрешения. Он и вправду вёл себя так, словно он — король, а вовсе не солдат, готовый сделать, что угодно, ради звонкой монеты. Неужели он совсем ничего не боится? Вот бы и ей стать такой… хоть на ничтожный миг. — Я имела в виду… — начала Санса, но тут же осеклась. Она выучила ещё много лет назад, что нельзя недооценивать знания обслуги, пусть даже самой безобидной. В ту пору Серсея посылала служанок шпионить за ней. Сейчас это наверняка делает Мизинец. Но Волчица бы попросту разочаровалась в его уме, если бы Бейлиш, зная ее историю, поверил бы, что она способна… Слова Серсеи о женском оружии снова всплыли в памяти, и к горлу Сансы подступил ком. Да, Бейлиш не ожидает, что гордая северянка способна воспользоваться своим очарованием и сыграть против него. Не ожидает ли? Ей были необходимы союзники, но получить их таким способом она не могла. Разве что… могла лишь подарить надежду. — Вы выполнили мою просьбу? — спросила она. Пальцем стерев остатки вина, оставшиеся на усах и заодно как бы причесав их, Даарио встретился с ней взглядом. — Ты ведь бережно хранила моих девочек? Не напоролась ночью? — лукаво поинтересовался наемник. «Девочки» — Сансу едва снова не передернуло. Ублюдок Болтон звал так своих чудовищных собак. А Даарио Нахарис называет этим до мерзости простым словом свои ненаглядные клинки. Санса совсем о них забыла… — Я бы хотел получить их назад… — такой ответ не удовлетворял ее любопытство, потому тирошиец им не ограничился: — И сделал для этого то, что обещал… Он налил еще вина, но на этот раз не пил. — Хочешь? — подняв голову, спросил наемник. Когда северянка ответила отказом, капитан ничуть не удивился. — Твой зверь не из простых. Признаться, умнее и яростнее волка я не встречал, — сообщил Даарио, подходя ближе. Санса смотрела ему прямо в глаза. Его безмятежный вкрадчивый тон ей не понравился, тем не менее Старк заставила себя улыбнуться. — Лютоволк крупнее и умнее обычных. Я надеюсь, что он не ранил своего освободителя? — ответила она, внимательно осмотрев капитана. Ее взгляд, полный томного интереса, скользнул по нему, подобно перышку, подхваченному порывом ветра, и она не без удовлетворения отметила, что его голубые глаза вспыхнули, хотя внутри неё самой все сжалось. Санса не сомневалась в своём женском очаровании, более того, она не сомневалась, что привлекает этого мужчину, однако все ее нутро противилось такому поведению, и она боялась, что чем-то выдаст истинные чувства. Трудно было назвать Даарио Нахариса глупцом, потому было необходимо играть свою роль как можно убедительнее, а именно, быть любезной. Наёмник стал приближаться, еще немного, и Санса бы оказалась в западне между ним и туалетным столиком, потому она, словно встрепенувшись, сместилась чуть влево, уверенными шагами направившись в прилегающую спальню. Санса спиной чувствовала, как Даарио следит за ее движениями. О чем он сейчас думает, ей знать точно не хотелось, хоть она и догадывалась. Вся кожа, будто стала липкой под этим обжигающим взором. — Мне повезло, — бодро заявил Нахарис в ответ на заботу Старк о нем, проследив за ее действиями. Дойдя до кровати, Волчица взялась пальцами за край тяжёлой перины и с трудом сдвинула ее. Мечи наемника лежали там же, куда она их и впихнула. Кивком указав на них, Санса снова выпрямилась, взглянув на мужчину. — Учтите, что если Вы мне солгали, и мой волк все же убит, Вам никогда больше не завоевать моего доверия. Увидев свои клинки под ее периной, мужчина ничего не ответил, пересекшись взглядом с северянкой, и подойдя, забрал свое оружие. На мгновение задержавшись взглядом на нем, убедившись, что клинки действительно принадлежат ему, командир сунул их в кожаные чехлы у себя на поясе и развернулся к Сансе, все еще стоявшей неподалеку у постели. — На самом деле обрести союзника здесь большая удача, верно? — поинтересовался Даарио спустя несколько секунд молчания. — Как и везде в нашем мире, — согласилась Санса, едва не попятившись, когда наёмник быстро направился к ней, и… Она не успела ничего понять, замерев от неожиданности, когда он поцеловал ее кратко, но так, как по его опыту мечтают все романтичные барышни. Губы у Нахариса были тонкие и жесткие, но нежные. От него пахло вином и маслами. На большем он не настаивал, отстранившись. — Я буду ждать Вас у двери, миледи, — негромко произнес он, различая в ее глазах плохо скрытый страх наравне с ошеломлением и обернулся к выходу, держа руку на рукояти одной из своих девочек. Санса не ответила, лишь дважды моргнула, когда мужчина также легко отстранился и, подмигнув ей, направился к выходу своей развалистой походкой. Когда дверь за ним захлопнулась, Волчица, наконец, перевела дух, обессилено опустившись на сдвинутую перину. Правильно ли она поступает? И как далеко она готова зайти в своей собственной игре? Что, если Даарио — на самом деле шпион Мизинца? Ведь сир Лин Корбрей когда-то тоже активно выступал против Бейлиша перед лордами Долины, однако все равно тайно служил ему. Вопросы налетели стаей ворон, со всех сторон окружив голову, и ни на один из них пока что не было ответа.