***
Они договорились встретиться в девять у метро в Бронксе. Стив со странным уколом где-то в груди понял, что у того же самого, из которого они двумя неделями ранее вышли с Нат, когда он провожал её до дома. Когда увидели Баки с тем парнем. Уже добравшись до дома, Стив ненадолго завис, задумчиво перебирая свой небогатый вещами шкаф. Если они придут туда вместе, как это будет выглядеть? Поняв, что не имеет ни одной адекватной идеи на этот счёт, Стив выбрал самые любимые из джинсов и рубашек и аккуратно повесил их на стул. У него было три часа в запасе, а мама отрабатывала смену допоздна. Он вышел в коридор и встал перед дверью сестринской спальни, начав тарабанить в неё кулаком: — Эй, идёмте готовить ужин! Я не собираюсь один торчать на кухне весь вечер. На зов, как Стив и ожидал, вышла только Элис. Он мягко улыбнулся сестре, и они отправились готовить. Он никогда не принуждал Марго — готовить она совершенно не любила. Зато всегда мыла посуду после, и на этом Стив считал их паритет вполне приемлемым. Когда он, снедаемый странным волнением, выходил из дома, мамы ещё не было. Её смена закончилась, и она была на пути домой. Он позвонил ей и кратко предупредил , что сегодня вернётся поздно — будет встречаться с друзьями. А после убрал сотовый в карман куртки и остановился на лестнице: полминуты стоял, держа ладони на лице, поглаживая щёки. Кожа на них горела. Вроде и не соврал ни в чём, но… было странное, бодрящее с одной стороны, а с другой — очень мандражное ощущение. Единственный плюс его был только в том, что оно отлично отвлекало его от недели тленных мыслей и таких же упаднических настроений. Из минусов было то, что очень подмывало позвонить Баки и отменить всё к чертям, притворившись больным или занятым. Но Стив тут же мысленно пнул себя за малодушие, которое всячески искоренял в себе, и продолжил спускаться. Это было не желание даже. Не любопытство. А что-то сродни вызову, который он принял. И если отступит теперь — век ему быть распоследним лохом. Стив решил, что хватит думать. Он хотя бы напьётся и расслабится. Баки он почти не знал, но тот почему-то вызывал у него чувство спокойствия и заставлял доверять. Не забыть бы продиктовать ему адрес на всякий случай… Ему требовалось расслабиться среди людей, не знавших его печальную историю. Вообще ничего не знавших о нём. Он очень хотел побыть просто «тем парнем в оранжевых джинсах и очках». А не «Стивом с художественного», «тем самым Роджерсом» или кем-то подобным. Очень хотелось тайм-аута, потому что совершенно случайно он обнаружил, как незаметно исчерпал себя. Сил махать кулаками больше не было, и это немного пугало. Барахтаясь в этих неразборчивых мыслях, Стив доехал до нужной остановки и вышел из вагона. Баки уже ждал его рядом с эскалатором наверху. Он даже скинул капюшон, открыто улыбаясь в тот момент, когда их взгляды встретились. Словно Стив мог не узнать его. Конечно, попробуй такого не узнать. Огромный, в тёмно-серой парке и с непривычно зачёсанными в хвост патлами. Он даже побрился. И выглядел очень… неплохо. Стив хмыкнул сам себе. Волнение зашкаливало и всё набирало обороты ровно до того момента, когда он сошёл с ленты ступеней эскалатора и встретил своей холодной рукой широкую и тёплую руку Баки. — Я правда очень рад, что ты пришёл, — просто сказал он и снова обезоруживающе улыбнулся. — Ну, э-э-э... — Стив запнулся, чувствуя себя до странного неловко. — Мы же договаривались. Я не мог не прийти. — Обязательный? — хмыкнул Баки, когда они уже вышли на прохладный и сырой октябрьский воздух. Он спрятал руки в карманы парки и немного растопырил локти из-за этого. Они касались тканью верхней одежды, и при ходьбе издавали забавный шорох. — Не только. Не люблю подводить людей. Не люблю, когда думают плохо. Возможно, ответственный. Баки хмыкнул снова и кивнул, словно принял к сведению. Они долго шли по улице молча. Баки размеренно шагал рядом, то и дело задевая Стива локтем. А Стив не знал, о чём хотел бы спросить. Вопросов было много, и ни один из них не казался к месту. А потом вдруг понял, что Баки на самом деле ведёт его туда. И он не знает, что Стив видел его там, целующимся с парнем. Стив поёжился и передёрнул плечами. Лоб под фетром его хипстерской шляпы вспотел и чесался. — А куда мы идём? — решился он наконец. — Я не рассказывал? — удивился Баки. — Странно. Как неловко. В общем, это клуб… Э, необычный клуб, но его держит мой давний друг и очень хороший парень, поэтому, несмотря на его особенность, я люблю бывать именно там. К тому же у меня и моих друзей там хорошая скидка, так что было бы глупо искать другое… — И что это за бар? — решил не сдаваться Стив. Он кинул взгляд искоса, и ему показалось, что кожа на скулах Баки пошла розоватыми пятнами. — В общем, это гей-бар, — выдавил из себя Баки, изо всех сил стараясь выглядеть спокойным и не смутившимся. Что получалось у него из рук вон плохо. Стив не удержался и улыбнулся, поглубже кутаясь в разноцветный шарф. Вот же дурак. — Но ты не переживай, пожалуйста. Там всё тихо и спокойно, и я обещаю, что тебя никто и пальцем не… — Да я вообще-то не переживаю ни разу, — ответил Стив, про себя подмечая, что так и есть. Не переживает. Хотя ещё пару часов назад метался по комнате от одной мысли. Теперь это стало фиолетово. Стиву очень хотелось выпить. Гей-бар — так гей-бар, устало подумал он. — О… — протянул Баки и вдруг тоже глянул на него, не останавливаясь. — А ты… тоже? — Что «тоже»? — переспросил Стив, не желая упрощать ему задачу. Хотя, конечно, сразу всё понял. Он вовсе не злорадствовал по поводу того, что эта тема заставляет Баки смущаться. Взрослый большой мужик, он на самом деле выглядел очень милым в этом своём смущении. Стиву вдруг захотелось показаться ему продвинутым и очень толерантным. Бывалым клаббером, тусовщиком и вообще... Чтобы отчётливее проступила разделяющая их пропасть. Зачем? — он и сам бы не ответил. — Ну... — Баки вздохнул и решился. — Ты гей? Стив фыркнул. Вот он, момент истины. — С чего ты взял? Я похож на гея? Баки выглядел озадаченным. — Разве можно быть похожим на гея? Как это? — искренне поинтересовался он. Туше. Стив улыбнулся. Баки не был простаком. И почему-то ему очень нравилось, вызывало положительные эмоции то, как он говорил, что он говорил и как он думал вообще. Словно немного иначе, чем большинство людей, с которыми Стиву довелось общаться. Он пожал плечами. — Если честно, мне просто всё равно, где пить, — сдался Стив. А потом зачем-то продолжил: — А с парнями я не пробовал. С девушками, впрочем, тоже ничего толкового не вышло. Баки, не сбавляя шага, очень долго смотрел на него, так ничего и не сказав. — А та рыжеволосая красивая девушка? С жёлтыми глазами? Вы вроде отлично ладите. Стив издал смешок, а после поморщился — он вспомнил, как динамил Наташу всю неделю и какой он всё-таки мудак. Словно почувствовал, что это ему ещё аукнется. Вздохнул и сказал: — Мы просто друзья. Хорошие друзья. Она помогает мне… очень. Со всем. Если бы она была моей девушкой, если бы так вышло, наверное, я был бы очень счастливым. Но это не так. — Разве ты не влюблён? — спросил Баки со странным выражением в голосе. Словно искал подтверждения чему-то, но не спрашивал. — Разве я похож?.. — снова привычно ответил Стив вопросом на вопрос, а затем отследил свою дурацкую привычку и поправился: — Нет. Не влюблён. Обычно я не говорю про все эти личные вещи, даже странно, что ты успел столько из меня вытянуть, — улыбнулся он. Баки тоже улыбнулся в ответ и вдруг перевёл тему: — А что ты делал в том доме престарелых? Я думал, ты будешь и на следующих выходных, но тебя не было. Стив шагал, рассматривая носки своих кед, и раздумывал, стоит ли отвечать, и насколько честно. — Я заменял маму. Я всегда заменяю её на смене, когда она болеет. Ей… — Стив осёкся, понимая, что выбалтывает уже совершенно лишнее. — Просто у нас такая договорённость, — он пожал плечами. — Она работает там медсестрой. Когда она не может, я работаю вместо неё. Никто не против. — Тот старик… — Мистер Вольф? — Он выглядел счастливым, когда вы разговаривали на прогулке. На миг в груди Стива потеплело. Он очень по-доброму относился к каждому маминому подопечному, и когда у него выходило скрасить хоть чем-то их однообразные дни, это на самом деле можно было считать его заслугой. — Пришли, — наконец сказал Баки, и Стив заозирался. Он был прав: именно то место. То самое. Интересно, что случилось с тем парнем? И что, если он сейчас тут? Баки прервал его набегающие одна на другую мысли: — Ничему не удивляйся и держись рядом, — и он взял его за руку, проходя внутрь. Стив почувствовал себя Алисой, летящей вниз в кроличью нору: такой крутой была под ногами лестница, таким тёмным и кислотно раскрашенным концентрическими спиралями был коридор. Они, за секунду миновав вышибалу на входе, неожиданно вывалились в небольшой зал со столиками и прикрытыми от посторонних глаз мягкими вип-ложами, посередине у дальней стены ютилась небольшая сцена. Стив уставился на неё во все глаза. На ней, запертые в большой клетке, точно птицы, расположились в сплетении перепутанных канатов два парня. Едва одетые, они страстно целовались, иногда лаская друг друга руками, поглаживая блестящие масляные тела. Стив оторопело глазел на творящийся вокруг бедлам. На деле, хреновый из него был тусовщик. Он даже в стрип-клубе никогда не был. Не было знакомых, чтобы провести туда девятнадцатилетнего парня. А если начистоту, то и на свои девятнадцать он едва выглядел. Внутри играла музыка. Кто-то даже танцевал на небольшой площадке перед сценой. Баки не отпускал его руку, всё тянул вперёд, пока они не достигли барной стойки в левой части клуба. За ней стоял одетый только в кожаные минималистичные шорты и такой же жилет на голое тело темнокожий бармен. Когда он увидел Баки, то радостно округлил глаза и приветственно махнул рукой. Когда он увидел и Стива… глаза его округлились ещё больше. — Бак, ты мой старый друган, конечно, и всё такое, — начал он забавным манерным тоном, тут же выставляя на стойку две кружки пива для такого же полуодетого официанта. Тот походя едва заметно огладил Баки пониже спины — не заявляя права, а словно здороваясь в такой странной манере. — Но ты уверен, что мальчик совершеннолетний? Баки фыркнул. А потом вдруг повернулся к Стиву и серьёзно уставился на него. — Ты ведь совершеннолетний? — спросил он без обиняков. Стив чуть не подавился слюной и яростно закивал. — Какой милый мальчик, — тут же во все тридцать два белоснежных зуба улыбнулся темнокожий парень. Казалось, разговор ничуть не отвлекает его от дела — он постоянно что-то разливал и смешивал, выполняя заказы, ни на миг не останавливаясь. — Как тебя зовут? — Стив, — ответил Стив, чуть задирая подбородок. Только он расстегнул пальто и снял шляпу, как Баки ловко подхватил его одежду и устроил рядом со своей на спинках высоких стульев. — А я Сэм, будем знакомы. Что будешь? — Думаю, мы начнём с тёмного пи… — Виски со льдом, — не дал договорить Стив, перехватывая удивлённый взгляд Баки. — Ты же пить приглашал? Или что? — заносчиво спросил он и тут же смягчил тон улыбкой. Ему очень нравилось нарываться в незнакомой компании, где его чуть не записали в малолетки. Словно неуклюжий танец по лезвию ножа. Даже если это выглядело глупо, ему было плевать. Сердце билось так быстро — в такт танцевальной музыке, адреналин зашкаливал, концентрация неодетых влажно блестящих тел превосходила все мыслимые нормы, и у Стива уже ощутимо кружилась голова от этой атмосферы. И никаких, чёрт возьми, фраков. — Мне то же самое, — вздохнул Баки. Сэм, хитро улыбнувшись, принялся за заказ. — Где здесь у вас туалет? — спросил Стив. — Пройдёшь вдоль барной стойки и налево, — отозвался Сэм. — Тебя проводить? Стив фыркнул. Ещё только в туалет его не провожали. — Нет уж. Сам как-нибудь. — Просто говори «нет» любому, кто подойдёт, — долетел ему в спину весёлый голос Сэма. Стив покачал головой и скрылся за дверью. Он собирался только умыться. Лицо горело. Хотелось взбодриться и привести мысли в порядок. Что он здесь делает? Что он вообще делает? Он ополоснул лицо холодной водой и похлопал себя по карманам в поисках носового платка. А нашёл её. Крохотную розовую таблетку в правом переднем кармане джинсов, там, куда он и положил её неделю назад на вечеринке у Старка. Стива снова омыло отвратительной тошнотворной волной безысходности. Отчётливые воспоминания о том, как его надули люди, которым он доверял, нахлынули с удвоенной силой. Стив посмотрел на себя в зеркало. Тощий, нескладный, с торчащими ключицами и мокрой чёлкой. Ну что за недоразумение? Даром что злой, как чёрт — никто не верит. Может, из-за этого идиотского несоответствия у него и не клеится ничего? Был бы он большим, заметным, широкоплечим — как Баки — может, у него было бы больше шансов всё исправить? Он бы точно не стал стричь газоны. Он бы… Не отдавая себе толком отчёта в том, что делает, он закинул таблетку в рот, в накопившуюся под языком влажную слюну, и проглотил. И началось что-то совершенно феерическое. Стив честно не был к этому готов. Стены ожили разноцветными пикселями, зазмеились лентой Мёбиуса, заиграли разноцветно мерцающими цепочками генов. Он выпил свой виски, и вдруг его понесло. Словно осыпался бетонной крошкой внутренний блок, который не давал огромной горе «чего-только-не-было-закрыто-внутри» вывалиться наружу. Он говорил и хохотал, и говорил снова — с Сэмом, с Баки, с тем парнем, который беззастенчиво облапил Баки и укусил его за ухо — оказывается, его звали Клинт, и он оказался очень милым. Всё стало таким простым и логичным. И очень смешным. Настолько, что он закидывал голову и хохотал, хохотал до колик в животе. А потом замирал и долго смотрел на то, как искры светомузыки на потолке складываются в идеальный тетрис. Это было потрясающе. Немного портили картину озадаченные и настороженные взгляды Баки. И его обеспокоенное: «Ты в порядке?» Стив толкал его локтем в бок и просил: «Расслабься, старичок, мы же пришли сюда веселиться?» А после была вторая порция виски, которую он, кажется, не допил. Помешали внезапное головокружение и тошнота, резко оборвавшиеся чернильной теменью.10------------
22 октября 2016 г. в 01:12
Стив никогда не считал себя домоседом, но сейчас его невыносимо тянуло домой. Он тут же провёл стыдную аналогию с раненым зверем, который будет из последних сил ползти в родное, укромное место, чтобы или сдохнуть, или зализать свои многочисленные раны.
Подыхать он, конечно, не собирался. Но хотя внешне Стив был цел и невредим, то, что творилось у него внутри, сложно было подвергнуть хоть какой-то сортировке и осознанию. У него никак не получалось ухватиться ни за одну мысль, и каждая из них, даже самая отдалённая, в итоге сводилась к самоуничижению, жалости к себе и ядовитому сожалению о рухнувших мечтах. Он оплакивал их, чувствуя сжимающуюся в груди и трещащую по швам гордость. Оплакивал свою веру в то, что каждый труд приведёт к награде, хоронил свою надежду на светлое будущее «уже сейчас». Почему-то ему отчётливо стало ясно, что больше ничего и никогда уже не сможет быть хорошо. Словно он пропустил свой поезд, идущий мимо раз в десятилетие, и теперь его никак не догнать, не уцепиться за перила последнего вагона. Поезд в пути, а он, неудачник Стив Роджерс, остался там же, где и был.
Разве что с тысячей баксов в кармане.
Это было первым, что он сделал, когда добрался до дома. Выложил смятые деньги перед неспящей мамой — она сидела в их маленькой кухоньке и читала в свете настольной лампы бумажную «Джейн Остин». Она читала её уже много-много лет, всегда, когда переживала или нервничала. Когда ждала Стива, вот как сейчас. Он выложил деньги на стол, кое-как разжав пальцы, не в силах вымолвить ни слова. Его до сих пор потряхивало, и щёки щипало от ночной прохлады и невысыхающих слёз. Как всегда, ей хватило одного взгляда и тяжёлого вздоха. Стиву хватило распахнутых для объятия рук. Он упал в них, как падал редко — никогда не позволял себе лишней слабости. В его доме было три женщины, и он справедливо рассуждал, что слабости должны остаться на их совести. И вот до чего он докатился.
— Я испачкал прокатный фрак, — выдавил он из себя в тёплое мамино плечо, чувствуя, как её руки, словно мягкие крылья, обнимают его и поглаживают по спине. Путая следы, будто фрак был главной его проблемой. Громко шмыгнул носом и всё же признался: — У меня ничего не получилось, мам. Я не прошёл конкурс. Я… всех подвёл, — тихо закончил он и так же беззвучно разрыдался, уже неизвестно какой раз за вечер. Он не помнил больше ни одного происшествия в своей жизни, из-за которого бы он так расклеился. Даже на похоронах отца мужественно не проронил ни слезинки. И вот теперь всё пускал и пускал нюни, и как бы ни ненавидел себя за это, остановиться не мог. Слишком плохо, тошно скребло внутри.
Мама не торопила. И Стив подумал, как же хорошо, что уже ночь, и сёстры спят. Он бы не выдержал их жалости, просто нет. Она бы добила его окончательно. Мама не жалела. Она принимала его таким, каким он пришёл — сломанным и разбитым. И эти её хрупкие, но очень тёплые и ласковые объятия давали смутную надежду, что сломался он не до конца, и разбитое ещё можно склеить.
— Ты никого не подвёл, Стиви, кроме себя, — после долгого молчания проронила мама. — Ты поставил большую, серьёзную задачу. И ты старался, о, мальчик мой, я видела, как сильно ты старался. Но что-то пошло не так, и удача обошла тебя стороной. Тебе нужно отдохнуть, взять паузу. Тайм-аут, Стив. Ничего не делай. Не принимай никаких решений. Дай себе время. Поверь мне, очень скоро всё наладится…
Мама что-то говорила и говорила, поглаживая его по макушке. Стив едва ли слышал половину. Пытался подзарядиться теплом, и у него почти получалось.
— Он купил мою картину. За тысячу.
— Кто?
— Говард. Говард Старк.
— Тот мальчик, который устраивал выставку? — искренне поинтересовалась мама. — Разве это плохие новости?
Стив пожал плечами.
— Я чувствую себя обманутым. Словно… понимаешь, он ведь знал, как сильно я стараюсь. И… Мам, там так всё мутно, так нечестно с этим конкурсом, — Стив шмыгнул носом и отстранился, понимая, что смертельно хочет спать. — Говорить больше не хочу об этом. Осточертело. Но я взял деньги. Не мог не взять.
— Ты всё правильно сделал, Стив, — серьёзно кивнула мама, удерживая за плечи. — Ты трудился, и твой труд вознаграждён. Пускай не совсем так, как ты мечтал. Но ты как минимум не в убытке. Тысяча долларов за картину юного художника — я думаю, Стиви, это хорошая цена.
Стив кивнул и широко зевнул. Пускай так. Если отбросить чувства, он ведь сам думал о чём-то подобном. Шок и мешанина чувств отступали, оставляя после себя только усталую пустоту. Он сухо поцеловал маму в тёплую впалую щёку и отправился в сторону ванной.
— Ты будешь в порядке, мой мальчик. Я уверена в этом.
— Буду, — буркнул Стив из-за спины. — Вот только что делать с фраком, ума не приложу.
Фрак они, конечно, привели в порядок с утра. Это заняло чуть больше часа. Если бы было так же просто навести порядок внутри Стива, он бы был счастлив.
С ним происходило то, чего боится каждый художник. Он потерял желание хоть что-либо рисовать, потерял ощущение цвета, ощущение дыхания во всём, что его окружало. Ничего не испытывал, кроме тупой внутренней обиды то ли на себя, то ли на весь мир.
Он избегал Наташи. Не столько потому, что она стала свидетельницей его позора и его слабости. Хотя, конечно, и поэтому тоже. Он просто очень не хотел говорить о произошедшем, не хотел больше утешений, не хотел ничего. А новых тем у него в голове пока не появлялось. Он боялся услышать от Нат что-то, что снова всколыхнёт едва улёгшуюся тошнотворную взвесь внутри него.
Так же тщательно он избегал и Говарда, впервые сверяясь с общим расписанием и стараясь проходить разными коридорами, чтобы не столкнуться с ним нос к носу. Он пытался как-то функционировать, учиться и выполнять задания по живописи и графике, но выходило посредственно, а мысли то и дело улетали куда-то далеко. Он потух, и это даже не пугало — он просто позволил себе плыть по течению, уже без какого-либо дерзкого удовольствия практикуя безразличный взгляд. А вот с осанкой и вздёрнутым подбородком вышла беда — оказывается, держать спину без должного настроя — пытка, и Стив постепенно перестал обращать на это внимание. Как и на то, что из звезды колледжа он начал превращаться в белёсую тень. Открылась простая истина: если не поддерживать имидж и не мелькать тут и там с задранным подбородком и снисходительной улыбкой, если не участвовать активно во всех мероприятиях, как он делал раньше, и не быть в этом первым, всем очень скоро становится плевать на тебя. Для перемены хватает до смешного короткого времени длиной в неделю. Стив не был против. Он только старался не обращать внимания на то, как хреново себя чувствует из-за игнора Наташиных звонков и смс. На всё остальное ему тоже стало глубоко плевать.
— Привет, Стив, — сказали вдруг над головой, когда он механически пережёвывал взятый из дома сэндвич в парке на заднем дворе колледжа. Это был… Баки. Стив успел совершенно забыть о нём в свете последних событий. Да и на улице старался бывать пореже: всю неделю моросил противный мелкий дождь. И вот сегодня выбрался под блёклое солнце, чтобы подышать воздухом минут десять, пока обедает. — О... — Баки вдруг нахмурился, когда Стив поднял на него взгляд. — Ты как? Заболел?
От такой искренней и прямой заботы Стив даже выдавил подобие улыбки:
— Можно и так сказать. Но вообще не волнуйся, я здоров. Просто неурядицы… в учёбе, — соврал он, даже приблизительно не зная, как объяснить Баки причину своего состояния. Он и сам себе пока не мог всё по полочкам разложить.
— Хм, — Баки задумчиво уставился на него. — Тебе нужно развеяться. Сегодня пятница, отличный повод, чтобы сходить куда-нибудь выпить.
Стив, понимая вдруг, что Баки его приглашает на самом деле, сегодня, сейчас, улыбнулся шире:
— А ты не сдаёшься, да?
— Не в моих правилах, — пожал плечами Баки, лукаво кривя губы. — Я знаю отличное место. Всегда туда хожу, когда есть желание расслабиться в спокойной дружественной обстановке. Так как?
Стив посмотрел на него. Ровный взгляд голубых глаз, недельная щетина, которая странным образом делала скулы Баки мягче. Широкие плечи, точно пошире Стивовых. И эта уверенность, которая исходила из всего — из положения ног и рук, из открытой позы. Стива на миг опьянила чужая энергетика, которая на хрен забивала его собственную, порванную сейчас в клочья.
— А знаешь, — начал он медленно, словно раздумывая. — Я согласен. Во сколько и где?