Зелёная трава

      Последние недели перед концом октября и грядущим Днём Всех Святых город сходил с ума от лихорадки, выплёвывая на свои улицы всё новые и новые торговые лотки с украшениями, тыквами, специями, свечами, и, кажется, из тыквы этой ушлые продавцы чего только не научились делать; подсвечниками и милыми связками для оформления дома они не ограничивались. Это оранжевое сумасшествие, Стиву казалось, здорово встряхивало серо-стеклянный вперемешку с бетонной составляющей Нью-Йорк, обновляло его и делало, пускай всего на месяц-другой, чуть более загадочным. Необычным и, пожалуй, ярким. Не в том смысле, что означал спешку, и торопливость, и мелькание разноцветных огней. Изо дня в день это приедалось. Но тыквы в витринах, на лотках, и все эти украшения и сезонные блюда словно добавляли огромному мегаполису сказочности.       Стив подумал вдруг, пока шёл рядом с Баки в приятном обволакивающем молчании: что с ним вообще происходило, насколько же он был весь в себе, в этой выставке и переживаниях, что заметил приготовления к Хэллоуину только сейчас? Было бы хорошо, если бы он, настолько уйдя в своё творчество и в свои ожидания, почувствовал себя хоть чуточку счастливее. Но — несмотря на то, что он гордился своей работой, вся эта ситуация с выставкой и неожиданной продажей долго не давала ему покоя, словно на свежем воздухе вдруг появлялся тонкий гнилостный аромат, сладковато-приторный, но стоило принюхаться — стоило Стиву начать копаться в себе, — он развеивался, словно его и не было. Неприятная ситуация, разбитые надежды, но больше не было этого настроения трагической обречённости и безысходности. И сейчас, вертя головой по сторонам, впитывая в себя яркие краски хэллоуинских витрин и улыбаясь оскалам фонарей из тыквы, Стив словно излечивался, словно навёрстывал что-то, уже почти безвозвратно упущенное. И сердце в груди начинало биться чаще: от запаха тыквенного латте, и от терпкого, влажного воздуха с нотами прелой листвы, и от того, что не так часто он шёл рядом с человеком из колледжа и мог позволить себе расслабленно молчать при этом, а не говорить на высокие темы. Его абсолютно всё устраивало сейчас, будто кто-то дал ему немного времени для передышки. Ещё бы мизинец на левой ноге согрелся.       — Уже скоро всё это уберут, — рассеянно проронил Баки, шумно отпивая из стаканчика. Хотя кофе, пожалуй, уже совсем остыл.       — Что уберут? — Стив очнулся от своих мыслей.       — Тыквы. Если честно, — Баки вдруг повернулся и улыбнулся какой-то тихой, тёплой улыбкой, — я терпеть не могу эту шумиху вокруг Хэллоуина. Мне нравится идея, но то, что каждый магазин начинает гудеть и заполняться тыквами ещё в сентябре, немного напрягает. Ярмарки это здорово, но не тогда, когда они тянутся два месяца. Они теряют всякую ценность из-за этого, понимаешь? — Баки смотрел так, словно ему и правда было важно, понимает ли его Стив.       Как ни странно, он понимал. Очнуться за неделю до праздника и окунуться в сказку оказалось очень здорово и ярко, и освежающе для души. Но спотыкаться в супермаркете о тыквы с сентября… словно обесценивало праздник. Хотя Стив привык к этому с детства и не обращал особого внимания на призывы ярмарочных распродаж. Тыквы были оповещением о том, что начался сентябрь, и до Хэллоуина осталась пара месяцев. А там, глядишь, мог выпасть нежданный первый снег.       — Веришь, нет, — двинул Стив свободным от ремня сумки плечом, — я только сейчас всё это увидел. Вообще не обращал внимания до сегодняшнего дня, так запарился…       Баки мягко усмехнулся и снова отпил кофе. И вдруг поднял стакан к глазам.       — О, — протянул он изумлённо. На картоне стакана размашисто шли буквы. — Тут моё имя, — удивился он и прочитал вслух: — «Баки».       Стиву отчего-то стало так смущающе неловко, что он поглубже спрятался в намотанный вокруг шеи разноцветный шарф. Когда в «Старбаксе» бариста спросил, для кого кофе, он не раздумывая ответил: «Для Стива и Баки». И вовсе не придавал этому никакого особенного значения. Но то, как Баки воспринял это, заставило Стива почувствовать себя немного глупо, сердце часто забилось, а ладони вспотели. Неловко вышло. Надо было попросить не писать никаких надписей. Зачем вообще?       — Я… э-э, — Стив не знал, что сказать. Ведь не было стопроцентной вероятности того, что Баки возьмёт кофе. Это было очень самонадеянно и выглядело слишком, хм… Романтично? По-детски? Стив насупился.       — Это выглядит мило. — Баки словно услышал его мысли, — Вроде одноразовый стакан, знаешь, но он мой, — он сделал последний долгий глоток, закинув голову, и Стив не мог делать ничего другого, как смотреть на это и видеть движение заросшего щетиной кадыка. Вверх-вниз, вверх-вниз. Интересно, его кадык такой же выпирающий? Надо спросить у Наташи…       — Честно, не планировал делать что-то милое. Я вообще в последнее время подозрительно мало думаю. Это даже напрягает немного, — пробурчал Стив, и Баки вдруг рассмеялся своим хрипловатым смехом.       — Здорово, что ты вообще отслеживаешь это за собой, — сказал он и сделал нечто очень странное: скинул рюкзак и убрал пустой стакан внутрь так быстро, что Стив только и успел, что рот открыть. — Некоторые вообще не волнуются по поводу того, что они делают и как это выглядит. Серьёзно, Стив, — Баки снова накинул рюкзак на плечи и посмотрел ему прямо в глаза, коротким, но каким-то очень серьёзным, пронизывающим взглядом, так что Стив завис на миг, переваривая его: — Ты один из немногих людей, кто на моей памяти извинился за что-то передо мной. Не то чтобы я злопамятный, ты не подумай, — он улыбнулся. Они шли дальше под голыми клёнами и уже добрались до парка. — Просто подавляющее большинство людей думает, что извинения подразумеваются сами собой, или что всё в порядке и без них. Я был уверен, что и с тобой всё будет именно так. Но ты меня удивил. Собственно, как и в первый раз, когда чуть не бросился под газонокосилку. Я просто не ожидал ничего подобного, со мной такая ситуация случилась впервые. Я даже подумал про себя, всё ли с тобой в порядке…       Уши Стива горели, и хорошо, что шляпа на голове помогала скрыть этот позор. Но эмоции и ярость, пускай шутливая и глупая, бурлили внутри, и Стив подскочил поближе и толкнул Баки локтем в бок, Баки хохотнул и толкнул его в ответ, словно он такой же девятнадцатилетний мальчишка; и Стив, не раздумывая, отважно напал снова, вызывая новые и новые странно-тёплые смешки.       — Эй-эй, аккуратнее, парень, — запросил, наконец, пощады Баки. — ты меня сейчас в пруд к уткам столкнёшь!       — Тебе было бы полезно освежиться, — изо всех сил сдерживая разъезжающуюся улыбку, фыркнул Стив. — И перестать говорить всю эту… — он не закончил, махнул рукой, так и не подобрав слово. Сказанное Баки смущало, словно он делал что-то особенное. А он просто был собой. Возможно, немного странным, но всё же собой от начала и до конца.       — Я всегда говорю, что думаю, — просто сказал Баки, глядя вперёд, и только потом посмотрел на Стива.       Стив, отчего-то зависающий каждый раз под его взглядом, большим усилием воли отвёл глаза и теперь рассматривал носки кед. Ему было очень приятно идти вместе с Баки по тёмному парку, хотя в другой ситуации в это же время он бы пробежал это место, пряча руки в карманы, а лицо — в шарф, и не оглядываясь. И при этом не давала покоя какая-то смутная тревога, не тревога даже, а взволнованность. Происходило что-то, что на их прогулки с Нат совсем не было похоже, но в чём же чёртова разница, Стив не мог уловить. И с этим трепещущим ощущением внутри хотелось что-то сделать. И не хотелось в то же самое время.       Стив мотнул головой и понял, что надо срочно перевести тему.       — Ты убрал свой стакан, — произнёс он глухо, пряча нос в шарф. — Зачем?       Баки глянул на него так, словно Стив не понимает очевидного.       — Ты написал на нём моё имя. Я не могу его выкинуть, — ответил он.       Стив кивнул, и они молча пошли дальше.       Хотелось оправдаться, что это не он писал имена на стаканчиках. Но, оказывается, Баки никогда не был в «Старбаксе», и эта его неосведомлённость обезоруживала. Он на самом деле был немного неандертальцем, и что-то в Стиве ломалось от этого осознания. Пускай думает, что он, в конце концов это забавно. И почему-то стало тепло от понимания, что Баки не выбросил стакан.       — Ты живёшь далеко от колледжа? — спросил Баки. — Мы идём в нужном направлении?       Стив даже оглянулся по сторонам, чтобы сориентироваться. В десятом часу на дорожках парка никого не было, разве что припозднившиеся собачники порой попадались им на пути, выглядывая носящихся в кустах питомцев с огоньками на ошейниках.       — М-м, обычно езжу на метро. Вернее, три остановки на метро и одна пешком, э-э-э… потому что мне нужно настроиться, — не соврал, но и не сказал правды Стив.       — О, я видел, — кивнул Баки. Стив уставился на него с удивлением; ему требовалось пояснение, сейчас же! — Прости, несколько раз я наблюдал за тем, как ты идёшь вдоль ограды. Не думаю, что ты заметил. Что ты хоть что-то вокруг замечал. Но примерно в одном и том же месте, шагов за тридцать до ворот, ты расправлял плечи и начинал держать осанку. Знаешь, как надеть дорогой костюм и пойти на важную работу.       — Ты стоял там и наблюдал за мной? — шумно выдохнул Стив, ощущая, как внутри снова начинает что-то бурлить. Потому что какого чёрта?       — Технически я работал и смотрел по сторонам. Но тебя я уже немного знал, поэтому сразу обращал внимание. Тебя это задевает? — без какой-либо агрессии спросил Баки, снова смотря в глаза, и, чтоб его, это был не совсем честный приём. Стив отвернулся, предпочитая кипеть внутри, а не снаружи.       — Просто… Ты не поймёшь, — сказал он, наконец, и закрылся. Продолжения этого разговора не хотелось.       — Я и не должен, — философски пожал плечами Баки. — Главное, чтобы ты понимал, что ты делаешь и зачем.       Они снова шли дальше, молча, а Стив чувствовал себя так, словно на него вылили ведро холодной воды. Почему его это задевает? Разве он не думал об этом много, очень много раз? Не выстраивал свою линию поведения, не продумывал легенду? Не копался, изучая и пытаясь осмыслить, как всё в этой богемной среде работает? Как пробиться к самому верху, не раскрывая своей нужды? Почему, когда появляется кто-то посторонний и вмешивается в это, он ни с того ни с сего начинает сомневаться?       Баки внезапно остановился, и, потянув Стива за рукав, слегка развернул к себе:       — Слушай, — начал он, заглядывая ему в лицо, — я и правда не должен был. Ты прав: я не понимаю. И не пойму, если только ты не захочешь мне рассказать. А ты не захочешь — я вижу по тебе и не собираюсь ничего выпытывать. Мы ничего друг о друге не знаем пока, хотя, хм-м... — он озорно улыбнулся, — у тебя фора, ты напросился ночевать в моём доме…       — Я не напрашивался! — вспыхнул Стив. Баки шутя поднял руки, сдаваясь:       — Чёрт, точно, забыл, это я тебя заставил. Скрутил по рукам и ногам и поволок в своё… Господи, перестань меня толкать, — Баки смеялся, пока Стив не выронил зажатую под мышкой коробку с пончиками, и один из них не покатился по пожухлой выцветшей траве газона.       Они схватили его одновременно, и их пальцы на секунду соприкоснулись. Стив тут же выпустил испорченный пончик и спрятал руку в карман.       — Жалко, — вздохнул Баки. — Надо скормить уткам. Да и остальные съесть, пока целы.       — Тут дует, — Стив поёжился, чувствуя, как горят щёки, и с досадой думая, что этим вечером он ведёт себя, как малолетний ребёнок, хотя ему и стыдно за эту свою сторону. Только что он мог поделать, если она сегодня так и лезла наружу?       — Пойдём. Я знаю место, где не дует.       Шурша опавшими листьями и гравием, они прошли дальше по аллее. Совсем немного, но Стив никогда не был в этой стороне парка. Озера совсем не было видно, возле выхода стояла одинокая скамейка, за ней пышно разрослись густые кусты, до сих пор не сбросившие пёстрые листья, образовав живую зеленую стену. Тут и правда дуло намного меньше, и они, разместившись на поваленном дереве, принялись за пончики, жаль, давно остывшие.       Ели без разговоров — оба были заняты соревнованием, кто первым доберётся до седьмого пончика: Стив забрал последнюю пару с клубничной глазурью, один пончик упал, и на оставшийся Стив строил серьёзные планы. Баки же, недолго думая, разделил его пополам, и… торопиться вдруг стало некуда. Стив почувствовал укол стыда — ему даже в голову не пришло разломать его.       — Ну вот, — протянул он, доедая свою половину. — Теперь снова хочется пить, а уже нечего.       — У меня есть остатки чая. Могу угостить.       Стив, глядя на Баки, как на спасителя, кивнул. И принялся наблюдать, как тот стягивает рюкзак, достаёт из него небольшой термос и наливает в отвинченную крышку чай, от которого шёл слабый парок.       — Держи, — улыбаясь, Баки протянул ему крышку.       Чай, совсем уже не горячий, согрел горло и удивил мятным вкусом. Крепкий и терпкий, именно то, что надо после трёх с половиной пончиков.       — Заметно холодает в последние дни, — поёжился Баки. — Думаю, скоро буду переходить на тёплую форму. А то что-нибудь себе отморожу.       Стив улыбнулся, допил чай и вернул крышку Баки.       — Всегда можно согреться чем-нибудь горячительным, — ляпнул он.       — Пожалуй, — согласился Баки. — Или ещё чем-нибудь.       Стив услышал какую-то недосказанность, что-то, во что он не собирался углубляться, и поспешил сменить тему:       — Было бы здорово снова сходить туда… к твоему другу, — начал он. — Обещаю вести себя хорошо.       Баки глянул на него и улыбнулся:       — Ну, даже не знаю.       — О, только не заставляй себя умолять! — театрально воскликнул Стив. — А если серьёзно, то как тебе идея?       — Тебе девятнадцать, — некстати напомнил Баки, и Стив не выдержал:       — Ну и что? Какая разница, сколько мне лет? Разве это мешает нам подружиться?       Баки отчего-то не ответил сразу. Он сидел и смотрел пред собой, словно увидел на противоположной стороне улицы что-то интересное, достойное всего его внимания. Стив почувствовал себя покинутым на несколько долгих мгновений.       — Не думаю, что мы могли бы подружиться, — сказал он наконец, и у Стива внутри словно оборвалось что-то, до этого нетерпеливо раскачивавшееся из стороны в сторону. — То есть, в том смысле, который ты вкладываешь в это, — Баки поднялся, и с грустной улыбкой подал руку Стиву и, пока тот был явно озадачен, потянул его со ставшей такой тёплой и уютной скамейки. — Пойдём? В какую тебе сторону?       Они успели выйти из парка, пока Стив на автомате вёл их привычной дорогой к сабвею — до дома оставалось ещё две остановки, и он не был уверен, что вынесет их на своих двоих. В голове крутились вопросы, и никак не получалось задать ни один из них — все были какими-то угловатыми и жутко неудобными. Наконец Стив подобрал более-менее подходящий:       — О чём ты говоришь? — он хотел сказать это легким, беззаботным тоном, но вышло сердито и напряжённо.       Баки вздохнул и опустил глаза.       — Я просто не хочу тебя обманывать. Ты поступил достойно, это был честный и смелый поступок. И я собираюсь отплатить тем же. Не знаю, что ты нашёл во мне. Возможно, тебе на самом деле нужен друг, на которого можно положиться, и знаешь, ты мог бы рассчитывать на меня, вполне. Но пройдёт время, и рано или поздно я забудусь и сделаю что-то, отчего ты нахмуришься и, может, ударишь меня, и скажешь, что ты вовсе не такой и никогда не имел этого в виду. Я просто не хочу тратить наше с тобой время, потому что знаю, что не удержусь. Потому что думаю, что тебе это не надо. Вот так. Достаточно откровенно? — он снова посмотрел с той странной улыбкой, когда поднят лишь уголок рта. Словно проверял Стива на прочность, будто ждал, что же тот сейчас отмочит.       А Стив не знал, что тут можно отмочить. Голова соображала туго, в груди гулко бухало. Это значит… значит…       — В смысле... ты имеешь в виду... что... — начал он, спотыкаясь на каждом слове. И куда только подевалась его взрывная уверенность, когда она так нужна?       Баки снова вздохнул. Улыбка его стала немного усталой.       — К примеру, однажды я распущу руки, — и он, оказавшись вдруг совсем рядом, обхватил Стива за талию и чуть прижал к себе, обдавая теплом и защищая собой от ветра. Идти так стало намного неудобнее, но и настолько же теплее. Стив вспыхнул. До него медленно, но дошло. Он только захотел отстраниться, как Баки сам отпустил его и снова занял привычную дистанцию, в самом конце скользнув пальцами по обнажённой коже запястья — наверняка случайно — и тут же спрятал руки в карманы: — Ты весь будто ледяной коркой покрылся, — усмехнулся он. — Я не хотел бы тратить наше с тобой время, а после переживать эти неприятные моменты. То, что тебе нужно, я не смогу дать тебе по личным причинам. То, что, возможно, нужно мне — неподъёмно для тебя. Понимаешь? Так что… я просто рад знакомству и благодарен тебе за прогулку. Ты поступил очень смело. И кофе был необычным и вкусным. Да и пончики…       — Мне нужно подумать, — выпалил вдруг Стив.       Он слушал всё это, пока шёл рядом, как в бреду. И дело было даже не в том, как именно Баки обнял его и какие ощущения это вызвало. Дело было в том, что Стив терпеть не мог, когда за него всё решали и так красиво раскладывали по полочкам. А во-вторых, боже, выходило, что он понравился кому-то? Понравился, на самом деле, серьёзно? После всего этого дерьма, что он устроил, возможно ли, что Баки на самом деле мог увидеть его настоящего? Хотя бы самый краешек?       Не то чтобы он был обделён людьми вокруг себя, хоть круг его знакомых был невелик. Но романтическая симпатия? Это что-то новое… Стив озадаченно нахмурился. И только тогда понял, что они еле идут, а Баки пялится на него во все глаза с непонимающей полуулыбкой.       — О чём ты хочешь подумать? Я ведь сказал…       — Мне нужно время, чтобы подумать насчёт... этого. Не поверишь, но я не каждый вечер слышу что-то подобное, — выдавил Стив и прочистил горло. Он до сих пор очень тяжело соображал.       — Тебе это не нужно, — уверенно сказал Баки.       Этого хватило, чтобы Стив взбрыкнул, и чтобы в голове прояснилось:       — Вот только не нужно меня заранее ни в чём убеждать! Я, знаешь ли, такой упёртый, что тебе и не снилось. Ты ещё взвоешь… — он осёкся, потому что Баки стоял и смотрел на него во все глаза, во всю их глубокую голубизну в тени острых тёмных ресниц. И вдруг потянул свою извечную бейсболку на самое лицо, словно прячась, и простонал сквозь смех:       — Господи боже…       — Прекрати уже ржать надо мной!       Остаток пути до станции Баки так ничего больше и не сказал, только кидал на Стива быстрые взгляды, и тогда на его лице появлялась недоверчивая и смущённая улыбка. У Стива отчего-то тоже внезапно закончились темы для разговоров. Становилось тепло и немного больно, когда он ловил эту улыбку, и сам, не в силах удержаться, хмыкал в ответ. Они шли с перекошенными лицами, точно два придурка.       У входа в сабвей Стив остановился, чтобы попрощаться и вдруг услышал за спиной — Баки стоял сзади и почему-то очень близко:       — И сколько ты собираешься думать?       Стив обернулся и посмотрел на него снизу вверх. Было заметно, что Баки изо всех сил старался казаться насмешливым и невозмутимым, но это ему не удавалось: он выглядел... смущённым, пожалуй. И, кажется, взволнованным? Стив опустил взгляд и шаркнул «конверсом» по тротуару. Вокруг сновал народ, но они с Баки точно находились в ином измерении: суетливая толпа вытекавших из сабвея людей мягко их огибала и текла мимо.       Стив пожал плечами.       — Не знаю. До Хэллоуина? Может, даже погадаю. Нат умеет на Таро… — Стив, посмеиваясь, поднял взгляд на Баки, и увидел, как тот с озадаченным видом потирал подбородок рукой.       — Это была шутка, если что.       — Я понял, — ответил Баки. Его взгляд изменился. С той самой секунды, как Стив сказал «мне надо подумать». Изменился, и теперь Стив чувствовал себя немного стеснённо. Он не верил во всю эту фигню про влюблённость с первого взгляда, но его собственные чувства, ощущения предавали: было одновременно приятно и неловко, словно он точно знал, что сейчас кто-то представляет его голым. Или какие у него губы, или… или что-нибудь ещё; то, что, как Стив привык думать, в нём никогда никого не волновало. — До встречи, Стив, — сказал Баки тихо и мягко.       Стив быстро попрощался и спрятался за дверями подземки. Почему-то он был уверен, что Баки стоял и смотрел ему вслед.