Зелёная трава

      Настойчивые поглаживания, тёплые, щекотные, дурманящие — Стив тянулся за ними, как тянется всё живое к обещанию заботы, к ощущению нежности. Словно они ускользали — а Стив изо всех сил пытался удержать, оставить, получить больше. О, хотелось намного большего. Чтобы всё тело, руки, ноги, чтобы каждый участок кожи получил своё, чтобы сенсорная нагрузка зашкалила, чтобы внутри всё задымилось от перегрева. Он часто, шумно задышал. Потянулся за ускользающей лаской всем собой, как вдруг услышал тихий хрипловатый голос:       — Хей, Стив. Просыпайся. Давай же, просыпайся.       Прикосновения никуда не исчезли — пальцы всё так же массировали кожу головы, трепали и пропускали волосы сквозь себя. Но Стив отчётливо понял, где он и с кем, и кто дарит эти незабываемые ощущения. И неловкость стала всепоглощающей.       Он сел, чувствуя, как отлежал щёку на колене Баки — кожа ныла, и по ней начинали бегать мелкие иглы отходняка. Голова, чумная и тяжёлая, едва соображала.       — Э? Что такое? Сколько…       — Стив, — мягко повторил Баки и кивнул на карман его джинсов. — Телефон. У тебя.       — А… Боже, — простонал Стив, чувствуя, как едва-едва вибрирует в кармане. Он вытащил свой телефон и посмотрел на экран. — Прости, я отвечу, ладно? Это Нат.       Баки немного приподнял уголки губ и кивнул. Только сейчас Стив заметил в его свободной… от прикосновений к нему руке раскрытую книгу.       — Да? Кхм, алло, — прокашлялся Стив, заставляя почувствовать себя хоть немного бодрее и собраннее. Потому что всё, чего ему сейчас по-настоящему хотелось, это лечь обратно на колени к Баки и положить его тяжёлую, тёплую ладонь себе на щёку. Прижаться. И поэтому надо было срочно начать что-то делать, скинуть с себя дурманное послевкусие сна.       — Карандаш? Я тебя разбудила, что ли? Время же детское ещё, — удивлённо прозвучал голос Наташи.       — Нет. В смысле, да, я ненадолго задремал.       — А-а, — многозначительно протянула Наташа. — Надеюсь, я не отвлекла тебя ни от чего важного.       Иногда Нат, сама того не подозревая, говорила чертовски смущающие вещи. Стив вздохнул.       — Нет, точно нет. Хорошо, что ты позвонила. Какие новости?       — О! У меня к тебе предложение, перед которым невозможно устоять.       — Я весь внимание, — оскалился в улыбке Стив, подхватывая настроение от задорно зазвучавшего Наташиного голоса. И украдкой посмотрел на Баки, который, боже, искоса смотрел на него, закусив губу, и тут же уставился в книгу, как только они встретились взглядами. Стива от этой глупости словно кипятком ошпарило, и по спине прошёлся озноб. Он сглотнул, пытаясь вникнуть в суть того, что предлагала Наташа.       — ... и смотреть «Семейку Аддамс» полночи. Ты как, приедешь? Заночуешь у меня.       — Э… А твои родители? — уточнил Стив, явно понимая, что пропустил часть важной информации.       — Ты там ещё спишь, что ли? — укоризненно спросила Наташа. — Я же говорю, до вечера воскресенья уехали в кемпинг у озера, отдохнуть. У них там набралась компания, всё знакомые отчима по мастерской. Я, естественно, отказалась наотрез.       Стив кивнул. Это правильно.       — У меня несколько бутылок «Будвайзера» и — та-дам — фисташки! — довольно закончила она, и Стив, усмехнувшись, прикрыл глаза свободной рукой.       — Романофф, это нечестный приём.       — Нисколько. Это только моё. Я унесу с собой в могилу тайну о том, как ты с ума сходишь по крепким, раскрытым, солёным… фисташкам, — последнее она выдохнула в трубку совершенно порнографически, и Стив залился краской, боясь представить, что там подумает про него Баки, если он слышит их сейчас. Вдруг Нат в трубке добавила совсем другим голосом, тихим и каким-то обреченным: — Приезжай, Стиви. Мне что-то так грустно сегодня.       — Ладно, — тут же выдал ей Стив. — Хорошо, Нат, конечно. Буду минут через двадцать.       — Ого, — тут же оживилась Наташа. — Ты научился летать быстрее сабвея? Или… постой секундочку, — Стив почти слышал, как работает её мозг, складывая один к одному, и закусил губу, чтобы та не разъехалась в улыбке. — Ты у него, — наконец, констатировала Нат со странным выражением. — Слушай, я не хотела мешать, извини.       — Ты не помешала, — Стив вздохнул и взглянул на Баки. Тот, делая вид, что не заинтересован и не подслушивает, с отрешённым видом читал книгу. Глаза его блестели под ресницами.       — Тогда жду, — коротко кинула Наташа и сбросила вызов.       Стив убрал телефон обратно в растянутый карман джинсов и на пару секунд откинулся на спинку, отклонил голову назад, разминая затёкшую шею.       — Баки, — тихо позвал он.       — Тебе надо идти? Я понимаю, — голос Баки звучал совершенно нормально. Стиву на миг захотелось, чтобы он звучал чуть более недовольно. Он улыбнулся, расценивая глупые выверты мозга как первые симптомы влюблённости. Он не знал, как это происходит у других. О чём они думают и думают ли вообще, или просто кидаются навстречу этой сладкой тянущей боли в груди, отдаются желаниям, очертя голову? Он не знал, но был готов влюбиться по уши, хотел этого, уже стоял на доске на высоте пяти метров над тёмной водой и намеревался оттолкнуться и нырнуть. Он умел плавать и очень надеялся, что выплывет. Возвращаться обратно было не то чтобы поздно — никто бы не упрекнул его, наверное. Но ему не хотелось. Хотелось всего, что он только в состоянии испытать. В конце концов, не слишком ли затянулось его ожидание?       Он на ощупь нашёл левую руку Баки, расслабленно лежащую на диване, и некрепко, ласково даже сжал её. Баки отреагировал тут же, переплетая их пальцы.       — Спасибо за потрясающее рагу и вино, — сказал Стив, возвращая голову в привычное положение и встречаясь с Баки взглядом.       — Это был приятный вечер, — кивнул Баки и вдруг облизнул губы. Между ними повисло напряженное молчание, но Стив не мог перестать смотреть, чувствуя, как сердце снова набирает обороты, а внутри всё теплеет и тяжелеет. Словно какой-то ядовитый дурман исходил от серо-голубых глаз и искусанного яркого рта. Стив моргнул и отвёл взгляд, одновременно высвобождая пальцы.       — Нат пригласила на ночь «Аддамсов». Мы давно не зависали вместе. Она живёт тут совсем рядом, — сказал Стив, надеясь, что это всё не выглядит, как побег. Он не сбегал, нет. Просто сейчас внутри гнездилось стойкое ощущение, что нужно сделать паузу, сменить обстановку и утрясти, разложить внутри по полочкам всё то, что с ним происходит. Баки прав. Ему важен был этот медленный темп, в котором он мог достаточно осознавать свои чувства и ощущения.       — Друзей нельзя забрасывать надолго, — улыбнулся Баки. — Вы очень близки.       Это прозвучало странно, почти вопросом, так, что Стив почувствовал лёгкую неловкость.       — Наверное, — улыбнулся он. — Достаточно для того, чтобы мама не напрягалась, когда я остаюсь у неё ночевать, — выдал он. И лишь спустя несколько секунд понял, что он только что сказал. — В смысле, не то, чтобы это бывает часто, мы обычно только смотрим что-нибудь или выполняем групповые…       — Стив, — Баки снова взял его за руку и сжал. — Я понимаю. Это нормально — проводить время с друзьями, тебе не нужно оправдываться или вдаваться в подробности, тем более против воли. У меня тоже есть друзья, я правда понимаю, — он улыбнулся, и Стива отпустило от этого взгляда: он не был лёгким, совсем нет; он пробирал до нутра своей приглушённой голубизной, и там очень нежно касался чего-то, заставляя перестать нервничать. Что Стив и сделал, улыбаясь и пряча глаза.       — Ты прав. Точно.       — Я рад, что у тебя есть друзья. Им явно повезло.       Стив высвободил руку, по которой от соприкосновения их кожи снова начало ползти тепло, и поднялся с дивана.       — Ну… тогда повторим ещё как-нибудь?       — Обязательно, — кивнул Баки и тоже встал.       Стив одевался молча, всем телом ощущая присутствие позади себя, чужой тяжёлый взгляд, то, как Баки смотрел на него, как следил за каждым движением. Стив мог поклясться, что так оно и было, хотя раньше никогда не обращал на подобное внимание. Он уже надел шляпу и открыл дверь, чтобы выйти, как Баки вдруг поймал его за рукав, разворачивая к себе, наклонился, и Стив сам не понял, как впечатался губами в его губы.       Это совсем не походило на его неумелый порывистый тык на кухне. Баки целовал его, и целомудренности в поцелуе кот наплакал: его приоткрытый рот, хватка на предплечье, с которой было не поспорить — да и мысли такой не было. Влажные губы, чуть колючие от трещинок, и то, как уверенно он прихватил ими рот Стива — всё это походило на внутривенное введение алкоголя в кровь, если бы такое практиковали в больницах.       Стив закрыл глаза — впервые — и потерялся в этом ощущении соприкосновения их ртов, в мягкости — и одновременно твёрдости — губ. Он не хотел, чтобы это кончалось, просто стоял, безвольно уронив руки, и медленно, тяжело дышал носом; как вдруг Баки мягко, но настойчиво провёл языком между его губами, и Стив рефлекторно приоткрыл их — Господи Иисусе, кажется, он даже почувствовал приглушённо-сладковатый вкус чужой слюны, — Баки отстранился всего на миг, заставляя Стива слепо потянуться навстречу, и поцеловал снова, одними губами, чуть наклонив голову, чтобы не столкнуться с очками и носом. Поцеловал, прижимая к себе накрепко, и это было так сладко, так ново, что Стив совершенно позабыл, зачем он открыл дверь, почему он одет, зачем ему на голове шляпа, которая, задравшись, грозилась слететь с головы на пол — Баки о ней явно не заботился. Он сначала услышал этот странный сдавленный звук, прежде чем понял, что это он. Это его горло пропустило жалкий стон, это он его издал. Стив вздрогнул и отстранился.       — Я… мне надо… — Да, — Баки выглядел взъерошенным и потрёпанным, его гладкие щёки зарумянились, а губы… вызывающе блестели. — Точно. Тебя ждут, — кивнул он и выдавил улыбку. Его глаза потемнели, взгляд стал незнакомым, в нём проглядывало что-то, что Баки усиленно сдерживал внутри себя. Стив немного побаивался этой его стороны. Просто потому, что не был с ней знаком и здраво опасался. Но что-то сладко и тревожно зудело внизу живота, когда он сталкивался с этими тщательно пригашиваемыми искрами в его взгляде один на один. Было тепло — до тяжёлого осадка в груди — осознавать, что Баки такой для него. Из-за него.       — До встречи, Бак, — еле выговорил Стив и улыбнулся. Баки поправил на нём шляпу и ворот пальто, словно не знал, куда деть руки. Словно не очень-то хотел его отпускать.       — До встречи. Спасибо за отличный вечер.       Стив кивнул и, больше не позволяя себе задерживаться — он немного переживал, что не сможет сойти с места — пошагал от дома Баки в сторону Наташиного квартала.       Уже за углом он немного сбавил шаг и, глупо улыбаясь, потрогал свои губы пальцами. Полная нижняя, едва ощутимая верхняя. Мягкие. Стив пытался понять, может ли на самом деле кому-то понравиться целоваться с ним. И тут же память о поцелуе с Баки бросилась жаром в щёки, и он прибавил шагу, почти бегом влетая в подъезд Наташиного многоквартирного дома.       Внутри было темно. Только где-то наверху разрезали темноту полосы тусклого света. Это был не самый благополучный дом, тут жили беженцы и эмигранты, было много чёрных. Стив не страдал расизмом, но Наташа порой рассказывала всякую жуть, и он невольно проникся её неприязнью — у него не было собственного опыта общения с большими компаниями темнокожих. Он также отлично знал, что, собравшись в стаю, каждый участник её проникается общим настроением, будь то безумие травли или молитва. Ближайшая церковь находилась довольно далеко от Наташиного дома.       Стив почти добрался до нужного этажа, как с удивлением ощутил прилив немного забытого желания драки до первой крови. Словно чувства, что раздразнил в нём Баки, метались внутри его тела и, не находя выхода, зудели на костяшках пальцев.       Одёрнув себя, Стив позвонил в нужную дверь. Он видел, как Наташа сначала посмотрела в глазок, и только потом открыла ему.       — Просто чтоб ты знал, — начала она, закрыв дверь и принимаясь за его шляпу и пальто, — я очень тебе рада. Накатило что-то, не знаю. Одной быть тошно.       — Говард, — сказал вдруг Стив. Мысль была мимолётной, но — он чувствовал — правильной.       — Что «Говард»? — переспросила Наташа.       — Тебе не нужно соглашаться работать у него. — Нат усмехнулась, скривив губы. Стив взял её за руку. — Нет, послушай. Серьёзно. Если ты откажешься, я уверен, что найдёшь что-то лучшее.       — Что может быть лучше работы личным секретарём Говарда Старка? — спросила она с едкой, неприятной ухмылкой.       Стив вздохнул. Они выбрались из тёмного узкого коридорчика в холл, откуда можно было попасть на кухню. Спальни Нат и её родителей, как Стив помнил, были дальше по коридору.       — Деньги это очень важно, — Наташа утвердительно кивнула. — Но они не всё. Чёрт, они даже близко не всё.       — Я ведь смогу отказаться в любой момент, как заработаю достаточно.       — Не сможешь, — резко ответил Стив, осознавая до отчётливости ярко свою правоту. Словно он сам когда-то был в такой ситуации. Хотя совершенно точно не был. Может, она ему когда-то снилась? Чувство дежавю стало особенно вязким. — Не будет никогда этого «достаточно». Не обманывайся. Если согласишься, то это надолго. Может, пройдёт несколько лет, а может, все десять. Говард хорош, но ты не хочешь с ним спать. Не уговаривай себя. Это не более, чем приключение сейчас — я вижу, как ты смотришь на него. Тебе дико нравится, что он выбирает тебя, когда у него перед носом все девушки и, хм, парни колледжа, если не Нью-Йорка. Но это несерьёзно, Нат. Ты не хочешь, чтобы это превратилось в обязанность, в часть твоей работы. Это не ты. Вспомни, ты всегда хотела уйти от этого.       Пока он говорил, Наташа, словно ей кто обрезал верёвочки, упала на диван и застыла на нём в какой-то неловкой зажатой позе, глядя мимо широкой плазмы с поставленными на паузу начальными титрами «Аддамсов».       — Нат, я уверен, что ты найдёшь себе место, такое, где всё от и до будет тебе по душе. И, если захочешь, сама будешь выбирать себе, с кем спать, да хоть согласно дням недели или по списку. А парни будут выстраиваться к тебе в очередь. Слышишь? — он сел рядом с ней и легонько потормошил за плечо.       Наташа хмыкнула. Снова. И снова, а потом полноценно засмеялась. Из её красивых жёлто-зелёных глаз скатились слезы. Она смахнула их, размазав тушь.       — Карандаш, — еле выговорила она сквозь смех, — я знала, что не зря тебя позвала. Кто ещё мог выдать такие вот гадкие вещи и при этом остаться милым и даже романтичным? Серьёзно, Стиви, по таким вопросам — только к тебе.       Стив легонько толкнул её в плечо, а потом вдруг обнял, позволяя устроить голову на своём плече. Он гладил её по выступающим позвонкам и слушал, как Наташа успокаивается, как дыхание её становится ровнее. Она потянула носом воздух у его шеи и вдруг выдала:       — Ты пахнешь им. Да не дёргайся ты, — усмехнулась она, когда Стив вздрогнул. — Хороший запах. Мне нравится.       — Ты такая тактичная, — вздохнул Стив.       — Мой лучший друг начал встречаться с парнем, нет, с мужчиной намного себя старше. Естественно, я буду совать свой нос, куда не просят. Не обессудь.       Стив коротко выдохнул, улыбнулся и прикрыл глаза, даря и получая тепло.       — Как-нибудь переживу.       — Ладно, выпусти меня уже, — Стив сильнее сжал объятия, за что получил немилосердный тычок под рёбра. — А ну!       Улыбаясь, Наташа выбралась с дивана и пошла в сторону кухни. Полутёмный холл был совсем небольшим и служил ещё и столовой, и гостиной, и гостевой комнатой. Впрочем, кухня у Нат в доме была ещё меньше. В пару раз меньше, чем у Стива, а кухня Баки по сравнению с ней казалась королевской.       — Пиво и фисташки? — донеслось оттуда.       — Да, — крикнул Стив и устроился на диване поудобнее, прижимая к себе подушку. От солёных фисташек у него всегда болели губы и язык, но он так сильно любил их, что мог не обращать на это внимание — до тех пор, пока губы не опухали совсем.       «Семейка Аддамс», полутёмная комната, большая плазма на стене — у Стива дома был только старенький телевизор на кухне, — мягкий диван, плечо друга и большая чаша с фисташками между ними… Ах да, как он мог забыть влажную, ещё прохладную бутылку с пивом в пальцах? Все эти детали смешивались, превращая обычное время в потрясающе тёплый и спокойный вечер. Ещё в начале фильма он написал маме смс, что останется у Нат до завтра. Через какое-то время телефон завибрировал уже у Наташи: та только закатила глаза, и Стив понял, что мама всё же проверяла его. Это было даже забавно, но он не сердился. Знал, как сильно она его любит и как тревожится.       Они посмотрели первый фильм, кидаясь комментариями и смеясь, и всё было бы ничего, если бы Стив не повернул вдруг голову в сторону Наташи: та сидела на диване рядом в коротких домашних шортах и футболке с очень широким воротом, таким, что одно её острое плечо вместе с ключицей постоянно было обнажено. Стив замер. Аккуратная линия челюсти, мягкая изящная шея, покатый изгиб плеч и рыжие волосы, собранные в неряшливый пучок на затылке… И прядь волос, выбившаяся из хвоста, струящаяся чуть дальше уха по шее вниз, свивающаяся в полукольцо.       Стив сухо сглотнул и моргнул, прогоняя наваждение. Красота Наташи чувствовалась совсем другой, но она была настолько же убойной, настолько же цепляющей. Правда, сейчас с ним словно случилось что-то, и он упорно выискивал в ней другие черты. Подменял.       — Нат, — проронил он глухо.       — М? — Наташа обернулась, и ей хватило всего одного взгляда: — О, Боже, Стив, нет, ну нет, мы же кино смотрим. Фисташки вон, пиво, ну же, — простонала она, но Стив знал, что она в курсе — это не поможет.       — Так ты и смотри, — сказал он, прикидывая в уме, как лучше набросать возникший в голове этюд. По его ощущениям, он уже был прекрасен. — Я только сейчас скетчбук свой найду и карандаши. И футболку пониже стяни, ладно?       — Ты просто, — Наташа тяжело вздохнула, но дёрнула за рукав футболки, стягивая край почти до локтя, — ты просто невыносимый мудак порой.       — Я знаю, — отозвался Стив с улыбкой, чувствуя, как в руку, запущенную в нутро сумки, ткнулся корешок его родного измусоленного скетчбука. — Только постарайся не двигаться, ладно?       Наташа отпила из горлышка, свободной рукой показав ему многозначительный «фак». Стив засмеялся.       — Это ненадолго. «Ars sacra debet», — сказал он на латыни.       — О, — воскликнула Наташа, — «Тempore nihil perennius». А ещё вот: «In vino veritas». Я тоже была на МХК в пятницу, так что не умничай.       — И не думал, — Стив уже раскрыл скетчбук, примериваясь карандашом к первой линии наброска. — Спасибо.       — Сочтёмся, — вздохнула Наташа и включила второй фильм.       Стив принялся рисовать. Желание накатило спонтанно и утопило его под собой — он не мог его игнорировать. Да и не хотел. Желание достать картинку из головы наружу было всеобъемлющим. Он рисовал, едва отдавая себе отчёт, то и дело сверяясь с оригиналом. Хмурился, меняя действительность, добавлял ширины, объёма, резкости, пока, наконец, до него не дошло, что он делает. Это было так странно и непривычно — осознание ударило по нему, словно кто двинул битой по затылку. Он замер, грызя кончик карандаша в своих пальцах. Смотрел куда-то мимо скетча, в глазах было мутно, и сердце никак не успокаивалось.       — Стив? Стив, приём, — он откликнулся, только когда Нат вытянула из его руки скетчбук, и попытался вернуть его — но тщетно. Романофф ничего не отдавала против своей воли. Она разглядывала рисунок со странной смесью любопытства и напряжённой брезгливости на лице. — Это не я, — сказала она, наконец. Стив сглотнул и так же тихо ответил:       — Не ты.       — То есть ты сублимируешь? Пользуешься мной, как шаблоном? — прищурившись, спросила она. Стив нахмурился и вытянул из ставших мягкими пальцев свой скетчбук, закрыл его.       — Это вышло само собой, Нат. Я не специально. Просто… постоянно думаю. Вот оно и вылезло.       — Может, надо уже сдаться, если тебя так плющит? Прекратить бегать вокруг да около? Трахаться — это не страшно, Стив. Это очень даже приятно, — сказала она жёстче, чем следовало, и натянула край выреза футболки на плечо. Стив поднялся с дивана.       — Я домой, пожалуй, — сказал он, передёрнув плечами и поправив очки.       Наташа нахмурилась.       — Стив…       — Нет, ты права. Я не должен был рисовать его вместо тебя. Это уже клиника какая-то.       — Стив, — Наташа подобралась к краю дивана и крепко обвила запястье пальцами. — Я не хотела наговорить всего этого, правда. Просто… не ожидала увидеть на бумаге кого-то ещё, — она нервно хмыкнула. — Оказывается, бывает ревность моделей.       Стив вымученно улыбнулся. Он до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке. Было неуютно и немного мерзко. Но… скетч был великолепным. Почти стопроцентное попадание — таким бы был Баки, если бы Стив мог нарисовать его с обнажённым торсом, сидящего так близко. Расслабленная поза, скрытая, но прорывающаяся в линиях сила: плечо, сливающееся с чуть изогнутой ключицей, шея и острый кадык. Тяжёлая линия челюсти, округлый выступ подбородка. Губы — Стив сглотнул и облизнулся, невольно вспоминая, какие они на ощупь, на вкус. Он закрыл глаза.       — Ты влюбился, — тихо сказала Наташа, — а я дура. Прошляпила момент. Это нормально, хотеть его везде, видеть во всём. Так не будет постоянно, не волнуйся. Ты привыкнешь.       Она тянула за руку обратно, и Стив, не в силах сопротивляться, сел. Наташа приобняла его за плечо. Почему-то стало очень грустно, и уже не хотелось ничего смотреть. Даже фисташек не хотелось.       Наташа, словно почувствовав его настрой, выключила плазму с пульта.       — Боишься? — предположила она, и, как обычно, попала в точку. Стив, подумав, кивнул. — Глупый Карандаш. Уверена, что зря. Он опытный и, знаешь, на самом деле отличный вариант, чтобы впервые влюбиться. Я бы очень волновалась, будь это кто-то из наших. Ни на кого нельзя положиться, думают только о себе.       — У него были отношения, — Стив сам удивился, как жалко прозвучал его голос, — и не одни.       — Он сам тебе рассказал?       — Я спросил. Рассказал, что мы с тобой видели его у бара. Он жил с тем парнем целый год, а я…       Наташа отстранилась и заглянула в глаза.       — Но он никогда прежде не был с тобой. И не знает почти ничего о тебе. Так что в этом плане вы на равных. И не думай, что ему будет проще. Ты тот ещё говнюк.       Стив не смог не улыбнуться.       — Наверное, ты права.       — Ещё бы. Покажешь ему скетч?       — Ни за что! — вспыхнул Стив. — С ума сошла?       Наташа приглушённо рассмеялась.       — Так и думала. Эх ты, Роджерс. Как ребёнок, ей-богу.       Стив задумался. Как Баки воспринял бы его просьбу попозировать? Наверняка бы не отказал. А сам он? Сможет отключиться и стать только художником, который рисует модель? Что из этого рисования вообще может выйти? Он почувствовал, как от мыслей сердце ускоряется, и заставил себя не думать.       — Нат? Постелишь мне? Спать хочу, не могу. Завтра буду отсыпаться до обеда без сестриных воплей и топота.       — Договорились, — Наташа улыбнулась, ободряюще хлопнула по плечу и поднялась с дивана. — Не кисни, чудо. Уверена, он тоже от тебя без ума. Ушла-ушла, не надо в меня ничего кидать, — сказала она, когда Стив прицелился в неё диванной подушкой.       Стив погладил большими пальцами лицевую обложку скетчбука, словно распрямляя невидимые глазу складки, и убрал его в сумку.       В понедельник, перед тем, как пойти на послеобеденные лекции, Стив решил найти на улице Баки и поздороваться. В целом, в желании не было ничего особенного, если бы не приятный мандраж, когда он снова и снова представлял черты его лица и взгляд, каким он посмотрит в ответ в момент встречи. Стив чувствовал себя неисправимым дураком и ничего не мог с этим поделать. Он застал Баки справа от колледжа — тот подстригал заросли кустов, оставляя после себя ровный, словно стёсанный одним махом срез.       — Баки? — окликнул Стив. Баки обернулся, тут же расцветая в улыбке. Снял наушники — те сидели неровно, только на одном ухе — и повесил их на шею.       — Привет, — просто сказал он, откладывая ножницы.       — Привет, — кивнул Стив и улыбнулся от чувства, как внутри становится тепло. Оказывается, он успел соскучиться. — Как ты?       — Как видишь, — Баки пожал плечами. — Вышел на работу, не кашляю.       — Отлично, — кивнул Стив. Он замолчал, вертя в голове текст предложения так и этак, и не понимая, как прозвучит лучше. — Слушай, а ты… Ну, мы могли бы где-нибудь погулять на неделе. В среду, например.       Баки замер. И вдруг мягко улыбнулся.       — Отличная идея. В среду я заканчиваю пораньше.       — И у меня лекции только до обеда, — счастливо улыбнулся Стив, только что не подскакивая на месте.       — Хей, Стив! Роджерс! — донесся из-за спины знакомый голос. Стив весь выпрямился, словно проглотил шпагу, и шире расправил плечи. Это давно стало привычной реакцией на любого из колледжа. Говард налетел сзади, тут же приобнимая за плечи. — Вот ты где! Я уж весь колледж обыскал.       Стив посмотрел на Баки в немой просьбе, но глаза у того ничего не выражали. Только показались какими-то пустыми и совершенно серыми.       — Привет, Говард. Вообще-то, я разговаривал.       — С кем? — искренне удивился Говард, будто бы не замечая ни взгляда Баки, ни его присутствия. Впрочем, он наверняка с пелёнок был натренирован вовсе не замечать обслуживающий персонал, что постоянно сновал в их доме. Говард не стал дожидаться ответа: — Слушай, я всё хотел узнать про мой заказ. Как он, на какой стадии? Может, покажешь хоть что-нибудь? Я просто сгораю от нетерпения.       Стив нахмурился.       — Говард, я правда разговаривал и совершенно не хотел преры… — Стив посмотрел в сторону, где стоял Баки, но его там не оказалось. Он уже отошёл совершенно бесшумно и как ни в чём не бывало намеревался продолжить стричь кусты. Даже наушники водрузил обратно на голову, устроив дугу поверх бейсболки.       — Ты с ним знаком? — Говард с интересом проследил его взгляд. У Стива жар прилил к щекам. — Откуда ты его знаешь? Странный он какой-то, правда?       — Он не странный, — выпалил Стив, всё больше раздражаясь. — Я с ним не знаком. Но ничего странного в нём не вижу. Просто спрашивал кое-что, — сказал уже спокойнее, сдерживая эмоции.       — Ясно, — кивнул Говард, тут же теряя интерес. — Так что с картинами? Уже готово что-нибудь?       — Да, пара. Думаю, смогу показать тебе в пятницу. Раньше точно нет. Может, и третью закончу.       Говард округлил глаза.       — А ты разошёлся, я смотрю. Вдохновение накатило? Или, — он коснулся своих усиков, приглаживая волоски, — деньги нужны?       Стив задрал подбородок.       — Мне нравится рисовать, — сказал он твёрдо. — Тебе нравятся мои картины. В чём проблема?       Это на Говарда подействовало. В его глазах Стив видел отблески привычного азарта, когда речь заходила о чём-то, ему глубоко небезразличном.       — Ни в чём. Ты прав. Тогда в пятницу, в четыре в «Старбаксе». Мой телефон у тебя есть. Буду ждать с нетерпением.       На этих словах он, не прощаясь, развернулся и исчез так же беспардонно, как и появился. Стив вздохнул с облегчением.       Он повернулся к Баки в надежде как-то реабилитироваться, но тот, казалось, не обращал на него внимания, целиком сконцентрировавшись на обрезке веток. Он чуть кивал головой — явно в такт музыке, звучавшей в наушниках.       Стив развернулся и, чувствуя себя неловко, пошёл по следам Говарда в колледж. У него начиналась лекция, а Баки… может, он на самом деле прав. И им не стоило вот так запросто общаться друг с другом посреди поляны рядом с колледжем.       Подумав об этом, Стив всё же махнул Баки рукой на прощание и поспешил на лекцию.