Зелёная трава

      Стив опаздывал на встречу — Хелен думала, что если запереть его наедине с собой в учительской, пока она проверяет тест по истории искусств у первокурсников, то у Стива будет достаточно времени и тишины, чтобы что-нибудь придумать по поводу дипломного проекта.       — У тебя дома две малолетних сестры. Поверь мне, я знаю, что такое «агрессивно настроенная среда обитания». Посиди тут немного со мной, подумай. Вдруг тебя осенит, — сказала она и невозмутимо зарылась в листочки с начирканными наверняка от балды ответами — сам так делал иногда.       Хелен его на самом деле не отвлекала от мыслей — сама такая же мелкая, как Стив, и настолько же зловредная, за дверями учительской она преображалась. Стив с тоской подумал, что не он один носит тут маску. Что все в той или иной мере подбирают для себя личину по плечам. Только от его собственной уже начинало немного воротить.       Обстановка давила. Чужие пустые столы, мерное гудение компьютерного блока рядом с местом Хелен и чёртовы тикающие часы на стене — кажется, куратору это никак не мешало, а его через пятнадцать минут сидения на одном месте начало бесить. И, чего и стоило ожидать, ни одной мысли о проекте. О Баки, о Наташе и Пегги с Говардом, о том, что мама попросила купить для Дня Благодарения, чтобы перед праздником не ломать голову насчёт долгопортящихся продуктов… в общем, о чём угодно, кроме нужного. Возможно, он просто не считал диплом чем-то срочным, ведь конец весны казался настолько эфемерно далёким. А вот начало декабря подкрадывалось с каждым днём всё ближе. Стив вымученно вздохнул. Хелен тут же выглянула из-за вороха своих бумажек и строго на него посмотрела. После чего покачала головой, когда Стив ей виновато улыбнулся, и снова склонилась над тестами.       Стив снова вздохнул, цепляясь взглядом за секундную стрелку часов на стене напротив. Он где-то слышал, что есть такая изощрённая пытка: когда наказуемому на лоб медленно капала вода. Капли тягуче срывались вниз из неплотно закрученного вентиля, и обездвиженный человек мог проследить весь их путь до того, как они разобьются о его лоб. Стив слышал, что от этого рано или поздно сходили с ума, хотя, казалось, никакого чрезмерного физического насилия не применялось. Конечно, едва слышно щёлкающая секундная стрелка не сведёт его с ума. Но она настолько потрясающе иллюстрировала песок его собственного времени, бесцельно утекающего сквозь стеклянную осиную талию часов, что Стив поёжился. Он был совершенно уверен, что ничего дельного сегодня не придумает — слишком много отвлекающих мыслей, а осеняло его всегда из задумчивости и внутренней тишины. И вот сейчас стрелка щёлкала, песчинки падали одна за одной, и он всё не находил в себе смелости, чтобы убедить в глупости этой меры своего куратора — Хелен была милой и очень ответственной, он на самом деле много задолжал ей за её помощь. Он не хотел её подводить. Но время…       В кармане джинсов неслышно завибрировало. Стив как можно неприметнее вытащил телефон и непроизвольно улыбнулся — Баки писал ему. Стив уже извинился за опоздание, но Баки написал только: «Не переживай. Я сам немного задерживаюсь. Дверь инвентарной скрипит, бесит меня. Как раз смажу». Но это было минут двадцать назад, и Стив понимал, что терпение Баки не резиновое. В конце концов, это он пригласил его в этот раз, а не наоборот.       Стив глянул на макушку Хелен и осторожно открыл сообщение.       «Как твои дела? Жду тебя на улице за оградой, на углу. Тут темно и холодно, спаси меня».       Не выдержав, Стив тихо фыркнул. Но Хелен не отреагировала — наверное, слишком глубоко вникла в тесты. Правда, секундой позже Стив уже хмурился — какого чёрта на улице? Словно Баки кто-то выгонял из колледжа.       Он посмотрел за окно и быстро понял, как же там наверняка скверно в одиночестве. Темень, только по стеклу второго этажа скребли голые чёрные ветки клёна. Наверняка, ещё и ветер. Стив подумал и набрал:       «Почему там? Внутри теплее».       Ответ пришёл через несколько минут, когда Стив уже издёргался и извертелся на месте, заслужив ещё один укоризненный взгляд Хелен.       «Я подумал, что так будет удобнее и спокойнее для всех нас», — прочитал он и почувствовал, как что-то внутри упало, оставив неприятную пустоту под солнечным сплетением. Его осенило, о чём написал Баки, и за мгновение стало так стыдно, что он зажмурился и медленно скрючился над пустым «идейным» листком, пока не коснулся его лбом. Вот же он придурок. Вот же он…       Ждать дальше не было никаких сил — если до этого он вяло страдал, сейчас внутри взорвался внезапный вулкан из мыслей и чувств. Страшно хотелось Баки — сейчас же, сию секунду. Чтобы сказать, что всё не так, не так, как, чёрт, он себе напридумывал. И тут же Стив замирал, вдруг начиная гипнотизировать одну точку в воздухе. А как Баки себе напридумывал? И… как оно есть на самом деле? Что он может ему сказать? Ведь это очевидно — общаться в пределах колледжа, словно они встречаются, невозможно. Это… это не только сломает ему всю легенду. Это может обернуться насмешками и ненужным интересом. И это совсем не то, о чём он мечтал на выпускном курсе. Но Баки… ведь он такого не заслуживает.       Было невыносимо сидеть в этом небольшом, пропахшем тонером и залежавшейся бумагой кабинетике и разрываться от правильности своих суждений и невозможности воплотить их в жизнь. Стив подумал, что, может, зря он загоняется, и будет нормально поговорить с Баки об этом. В конце концов, интересно, что он скажет…       — Хелен, — он подошёл к её столу со свёрнутым вчетверо листком. — Я тут накидал кое-что. Больше — вряд ли. У меня сейчас важная встреча, мне надо бежать.       — Знаю я ваши встречи, — протянула куратор. — Пойдёте с Романофф заливать горе первого устного выговора? Передай ей, что миссис Летс очень переживала о падении современных нравов, но ругала больше всего Говарда. Так что пусть не напрягается сверх меры.       Стив кивнул. Положил листок на край стола и как можно быстрее покинул кабинет. По коридору он уже бежал. Нужно было уйти из зоны видимости до того, как Хелен развернёт лист и прочитает там: «Клянусь, что принесу концепцию и тему первого декабря. Прости». И небольшой скетч-шарж на то, как мило она грызёт кончик ручки, когда проверяет тесты. Господи, Стив надеялся, что она его не убьёт.       Баки на самом деле стоял на углу — Стиву пришлось выйти за ворота и прошагать вдоль всей ограды по тротуару, чтобы дойти до него, стоящего в круге оранжевого фонарного света.       Стив шёл так быстро, а его сердце так стучало, что едва поравнялся с Баки и встретился с ним взглядом, он понял, чего на самом деле так сильно хотел. И почти напрыгнул на него, пропуская свои руки под его рукавами, обнимая в меру своих возможностей и утыкаясь носом в грубую ткань куртки на груди. В этот раз на Баки был объёмный бесформенный дутыш тёмно-синего цвета, из-под которого выглядывал ворот чёрной водолазки. А штаны от рабочей формы он так и не переодел.       Стив почувствовал, как незамедлительно Баки обнимает его в ответ, накрепко прижимая к себе со спины. Почувствовал, как бессовестно устраивает на макушке его шапки свой подбородок.       — Я тоже очень соскучился. Чёрт, так сильно, — хрипло обронил Баки. Таким тоном, словно на самом деле не хотел говорить, но промолчать не смог. — Словно неделю тебя не видел. Хм, — он то ли выдохнул, то ли усмехнулся сам себе, Стив так и не понял. Внутри вдруг стало тепло и тихо, словно выключили свет вместе с шумом мыслей и взамен врубили обогреватель. Всего на миг стало страшно, насколько нормально так чувствовать себя от чужих объятий, но Стив усилием воли заткнул эту мысль и снова упал в эту темноту, тишину и тепло. Он совершенно забыл, почему так спешил и что хотел сказать Баки.       Стив почувствовал, как тот поцеловал его в макушку сквозь тёплую шапку, и отстранился. — М-м, — протянул Баки, — не то, чтобы мне не нравилось стоять вот так, но, быть может, нам стоит пойти куда-нибудь? Тут мы у всех на виду.       Осторожные, явно тщательно подбираемые слова вернули Стива в реальный мир. Он прижался к нему обратно и уткнулся в куртку Баки лбом, стиснув ткань рукавов в кулаках.       — Ты стесняешься меня? — спросил Стив тихо.       Баки замер.       — В смысле? Ну-ка, посмотри на меня, — он отодвинулся ещё немного и заставил Стива посмотреть себе в глаза. Как оказалось, те были совсем чёрными в тени козырька бейсболки. И Баки снова не брился. Стив понял вдруг, что ему нравится щетина. Она выглядела, хм, круто? Определённо. — Так о чём ты говоришь? Я думал, всё как раз наоборот.       Стив сглотнул. У Баки были сухие губы. И они были так близко. И он что-то говорил, но когда это происходило в каком-то шаге от поцелуя, голова совершенно отказывалась работать.       — Эй, — Баки улыбнулся. Стив облизнул губы. И отвёл глаза, отстраняясь достаточно, чтобы уйти из объятий. Очень сильно хотелось постучать себя по лбу, чтобы расставить всё внутри головы по местам.       — Да, прости, — кое-как выдавил он. Нужно было собраться. И расставить все точки над так задолбавшей его «i». — Слушай, Баки, я не стесняюсь тебя. Правда. Отчасти я просто не знал, как себя вести при Говарде…       — Это тот парень, что подошёл к тебе?       Стив кивнул.       — Он явно не страдает от чувства такта.       Стив фыркнул.       — Да уж, про такт Говард не слышал. Или делает вид, что не слышал. Он бы не отстал, скажи я, что мы знакомы. Завалил бы вопросами и ненужным интересом. А я от него в некоторой степени… завишу, — выговорил Стив и замолчал.       — В смысле? — спросил Баки, и Стив почувствовал вдруг интонацию, которой прежде у Баки не слышал.       — Может, пойдём? — Стив неловко переминался с ноги на ногу, потому что в его кедах по-хорошему тепло было только летом, а сейчас на улице стояла осень, ко всему в этом году чертовски прохладная. Нужно было покупать что-то на ноги для осени и зимы. Что-то модное и неубиваемое. Стив посматривал в сторону стилизованных под военные кожаных берцев с заклёпками, но никак не решался — ждал Чёрную пятницу. Цены без скидки кусались. Одно хорошо — размер для него, почти детский, как правило, находился. Проблемы большеногих его не касались.       Баки, углядев это, взял его под спрятанную в карман руку и вдруг сунул свою ладонь туда же — к нему в карман. Стало совершенно тесно и жарко, но Стив без раздумий переплёл свои озябшие пальцы с тёплыми длинными пальцами Баки — и ему стало хорошо. Так, шагая рядом и глупо улыбаясь, он продолжил рассказывать:       — Говарду нравятся мои картины. И у него достаточно денег, чтобы предлагать мне такие суммы, от которых я просто не могу отказаться. Понимаешь, нарисовать картину в своё удовольствие, без принуждения, и получить за неё столько, сколько обычно получаю за пару месяцев ночных своих бдений — это не так уж плохо.       — Зачем ему это? — негромко спросил Баки.       Стив вздохнул. Хотел бы он сам знать.       — Говорит, что они его вдохновляют. Он не просто мальчик, который учится со мной в колледже и подкатывает таким странным образом, ты не подумай. Он Говард Старк, наследник многомиллиардной корпорации. Он уже зарабатывает на своих акциях больше, чем я могу себе представить, даже ничего особо не делая. Купить для него пару моих картин — вроде того, как мне раз в месяц сходить в кино. Чаще — вряд ли, но раз в месяц я могу себе это позволить без проблем.       — Хочешь, я свожу тебя в кино? — без обиняков спросил Баки. Стив засмеялся.       — Я ведь не про это.       — Я понимаю.       — Я не против, чтобы мы сходили в кино,— ответил Стив, закусив губу. Но улыбка медленно сползала с его лица. Он сильнее сжал руку Баки в своём кармане и посмотрел на него, ловя ответный взгляд. — Слушай. Я серьёзно не знаю, как мне себя вести. Я никогда ни с кем не встречался. И если бы это была милая девушка с курса помладше, наверное, я бы делал, как все — держался при всех за руки, обнимался, целовал бы при встрече. У нас не злоупотребляют физическим контактом — миссис Летс не одобряет публичное проявление чувств сверх меры. Она считает, что мы должны быть не только раскрепощены в выражении себя через искусство, но и воспитанно держать себя в обществе, — Стив замолчал, на миг потеряв нить своей речи. — Бак, я так долго вёл себя, как пафосная сволочь, что теперь стал заложником своего образа. Я правда не знаю, что мне делать.       Они прошли около десятка шагов — Стив считал — пока Баки не ответил ему.       — Возможно, лучшим будет не делать ничего. Не вижу для себя ничего страшного, если мы ограничимся смс, пока находимся на твоей территории.       Стив остановился, выдёргивая переплетённую с Баки руку из кармана.       — Ты ничего не понял, — жёстко сказал он. — Я хочу. Я очень хочу. Но тогда получится, что всё, чем я прикрывался до этого, обесценится. Это ведь не просто выдумка, Бак. Не плащ, который по желанию снял или надел. Это работа, много работы. Я привыкал ходить по-другому, я смотрел на людей и даже говорил иначе. Я в колледже думал не так, как обычный я. Тот Стив Роджерс просто не мог взять — и влюбиться в парня, который стрижёт газоны. Это равносильно тому, что пойти и проорать всем: ребята, я фальшивка. Такая же фальшивка, как полотна классиков в коридорах нашего колледжа.       Баки стоял и смотрел на него. Его челюсть и губы немного двигались, он то сжимал, то расслаблял их; взгляд стал каким-то расфокусированным, словно не мог навестись. Стив схватился за шапку.       — Чёрт-чёрт-чёрт, Баки, нет, я несу какую-то хрень, чёрт, не слушай меня, — простонал он, а потом вцепился в рукава чужой куртки и легонько затряс, заглядывая в глаза. — Слышишь меня? Я не хочу тебя обидеть. Всё так сложно… И я совсем запутался. Я вообще не об этом хотел сказать, — закончил он едва слышно.       — А о чём? — глухо спросил Баки.       — Я думал, что ты меня поцелуешь, — признался Стив полушёпотом. В горле свербило от частого дыхания и холодного воздуха.       — Прямо здесь?       — Прямо там. Под фонарём.       Недолго думая, Баки сгрёб его ближе, наклонился и коснулся губами. Совсем легко, но Стиву касание ударило в голову, как алкоголь на пустой желудок. Резко, сильно повело, и он неосознанно потянулся ближе, выше, поднимаясь на цыпочки. Баки фыркнул — вот говнюк! — Стив поймал его выдох приоткрытыми губами. И вдруг сжал его сильно, сильнее, чем уже было сегодня, до страха, что что-нибудь треснет под этим напором, и поцеловал по-настоящему. По взрослому, так, как даже на прощание в своём доме не целовал. Стив на миг подумал, что это грубо, когда Баки с чувством втянул его губы и не сразу выпустил, чуть придавливая зубами, тут же проскальзывая в его рот языком, мокро и беззастенчиво. Только на миг Стив подумал, что это слишком, а потом перестал чувствовать ноги и кончики пальцев. Только разрастающееся тепло в животе и то, как горят огнём уши и щёки. Он не ожидал такого поцелуя, но когда Баки, коснувшись его языка своим, вдруг отстранился, ему показалось мало, так мало. Хотелось ещё. Чтобы снова испытать этот взрыв эмоций внутри себя. Он едва смог сказать:       — Не отпускай меня. Свалюсь нафиг.       Баки хрипло, коротко рассмеялся и поправил его чуть съехавшие набок очки.       — Ни за что. Можем стоять тут хоть всю ночь.       — Всю ночь не можем, — вяло возразил Стив, покачиваясь в объятиях Баки. — Мать прибьёт.       — Иисусе, — Баки хмыкнул. — Как ты выживал в этом агрессивно настроенном мире?       Стив улыбнулся в его куртку и пожал плечами. Губы горели огнём, и у него, кажется, встал. Это было так неловко.       — Я был хорошим мальчиком.       Баки ответил не сразу.       — Хорошо. Я понял. Будем исправлять это постепенно.       — Эй! — возмутился Стив, но Баки, снова переплетя их пальцы и сунув руки уже в свой карман, тащил его за собой.       — Пойдём, хватит стоять. Это всего лишь поцелуй, скажу тебе, не самый изобретательный. Нужно двигаться, не то замёрзнем.       — Боюсь представить, как выглядит изобретательный, — пробубнил под нос Стив, снова облизывая свои губы и чувствуя на них и даже рядом — слюну Баки. Точно такая же, она словно имела другой вкус, который Стив прекрасно отличал рецепторами языка. Это ощущение невероятно кружило голову.       — С изобретательными лучше экспериментировать дома, — доверительно ответил Баки, и Стив, перехватывая его короткий взгляд, ещё сильнее смутился.       Они прошли достаточно, ничего друг другу не говоря, чтобы Стив понял — они идут в определённом направлении, скорее всего, к парку Мак Каррена. Ему не хотелось ничего уточнять у Баки. Он просто позволял себя вести, в кои-то веки чувствуя приятную пустоту в голове и теплоту внутри себя. Напряжение, сковывающее его от чужих прикосновений, никуда не ушло — Стив привык к его присутствию в шее и позвоночнике. Но оно не мешало искренне наслаждаться происходящим. Ровно до того момента, как он вспомнил, что вообще наговорил.       Баки, словно чувствуя ход его мыслей, сказал:       — Я не смогу ничего посоветовать, Стив. Это твой мир и та часть твоей жизни, которую я мало понимаю. Честно, я не стремлюсь завоевать её. Это нормально, мне кажется. Потому что я очень люблю свою работу, к примеру. Она помогла мне остаться на плаву в те дни, когда не помогало ровным счётом ничего. Я заставлял себя встать, заправить газонокосилку и выйти работать — был на улице, дышал воздухом, разминал руку. Без этой работы и обязанностей перед людьми, с которыми у меня были заключены договоры, я бы не вынес всего того, что со мной творилось. Смешно, но именно Сэм посоветовал мне её в качестве реабилитации. Я сначала послал его, а потом попробовал чисто из чувства противоречия, чтобы доказать ему — это вообще не моё. Оказывается, я ошибался. Иногда со стороны приходят дельные идеи. Нам кажется — мы ещё прежние, но это не так. Мы давно изменились, и больше не подходим окружающим нас обстоятельствам. Не подходим к нашей прошлой жизни. И в этот момент мы либо делаем шаг вперёд, меняя окружающее под себя, либо… — Баки замялся, а Стив напряг слух, боясь пропустить окончание, — либо мы остаёмся на месте, и это тоже вариант. То, что мы изменились, не означает, что мы готовы к осознанию. Иногда нам всем нужно немного больше времени, чтобы принять это, чем даётся по умолчанию. Я бы тоже не отказался от лишнего времени, Стиви, — Баки улыбнулся смутной печальной улыбкой и посмотрел на него.       И хотя Стив терпеть не мог, когда из его имени делали уменьшительную форму, сейчас он только мысленно отмахнулся от этого — потому что, кажется, до него дошла суть слов Баки. То, что он хотел сказать ему. И от этого взаимопонимания стало так хорошо, что он сжал нагревшимися пальцами в кармане его руку и погладил большим пальцем широкую шершавую от мозолей ладонь. Это понимание невозможно было выразить в словах. Но ощущение стойко угнездилось внутри, словно, если немного подождать, оно прорастёт каким-то действием. И Стив понять ещё не мог, каким именно. Он и не хотел — просто наслаждался этим редким чувством единения.       — Я помню, ты хотел погулять, но ты уже весь дрожишь, — сказал Баки. И прежде, чем Стив возразил ему, выдал: — Крутое место. «Пять Листьев». Бармен как-то рассказала мне, что назвали в честь альбома Ника Дрэйка шестьдесят девятого года. Не смотри на меня таким взглядом, меня ещё на свете не было, как и тебя, — засмеялся Баки. — Но мне там так понравилось, что я нашёл этот альбом и заслушал до дыр. Это было моё первое знакомство с фолком.       — Ты и фолк? — фыркнул Стив.       — На тебе куртка с армейской «флорой», но я же молчу, — усмехнулся Баки и прищурился, так, что Стив на миг почувствовал себя совсем раздетым.       — «Флорой»? — переспросил он, разглядывая свою куртку, чтобы спастись от изучающего взгляда Баки.       — Расцветка. Называется «Флора». В такой куртке неплохо было бы охотиться где-нибудь в лесу. На перебежчиков или нарушителей границ. Желательно, с расстояния не больше мили.       И хоть Баки улыбался, Стиву стало неуютно. Он поёжился.       — И что такого крутого в том месте?       Баки отвернулся и едва пожал плечом.       — Кофе хороший. На стаканчиках, правда, не пишут твоего имени, но тем не менее. И мясо тоже отличное, сочное, немного кровит. Но сегодня меня интересует глинтвейн. Я пробовал раз, после чего понял, что голодным его лучше не пить. Ты, надеюсь, голоден?       — Как зверь, — заверил его Стив.       Оказывается, «Пять листьев» назывался бар через дорогу от парка Мак Каррена. Который они прошли насквозь, не останавливаясь — на улице поднялся резкий пронизывающий даже сквозь тёплые куртки ветер, и чёрные голые ветки над их головами то и дело качались на фоне тёмно-синего, с желтоватой дымкой от света фонарей, неба.       Внутри было тихо и очень уютно. Даже камерно. Стив не ожидал такого маленького помещения, и в первую секунду даже растерялся. Запотевшие с холода очки не помогали ему сориентироваться, и Стив снял их, чтобы протереть. Внутри умещалась только стойка и пара столиков, что уже заняли. Но запах какой-то вкусной еды, пряностей и дорогого алкоголя, неясным образом подчёркивавший эту вакханалию ароматов, вызвал в Стиве прилив аппетита и примирил с размерами бара.       Баки занял им места у стойки, с самого края, и, оставив разглядывать разноцветные бутылки по ту сторону, ушёл мыть руки.       Стив почувствовал острое желание написать Нат, пока не было на что отвлекаться. Он чувствовал себя немного неловко под острым взглядом и широкой улыбкой ярких алых губ бармена, поэтому с удовольствием уставился в экран телефона, как только скинул с плеч куртку с принтом «флора».       «Как ты? Хелен сказала, чтобы ты не парилась. Миссис Летс во всём винит Говарда», — набрал он быстро и отправил, тут же с приятным чувством успокоения отмечая, что Наташа набирает ответ.       «Я знаю. Она неплохоего вздрючила, пока выносила нам выгвр».       «Пишешь носом?» — не смог не подъесть Стив.       «Дргим местом. Угадай?»       «К чёрту тебя, Романофф. Кроме шуток, всё нормально?»       «Вполне. Глвное, она незвонила дмой. Зато гврд трезвонит со вчрашнег дня. Не беру».       «Почему?»       «Не знаю, о чём говорить. Сижу, смотрю серии Большого Взрыва и ни о чём не думаю».       Стив улыбнулся сам себе. Застучал костлявыми пальцами по экрану:       «Отличный план, Нат. Рад, что всё в порядке. У меня свидание, так что отпишусь позже».       «Воу-воу-воу, секундчку».       «Отбой», — написал Стив и, не дожидаясь того, что напишет Наташа, спрятал телефон в карман. Тот провибрировал ещё несколько раз, заставляя его глупо улыбаться, после чего затих. Вернулся Баки.       — Не против, если сегодня я закажу для тебя? Мяса и глинтвейна?       Стив усмехнулся, глядя на то, как Баки снимает бейсболку, как прилаживает её на колено и поправляет рукой растрепавшиеся волосы. Его лоб блестел в приглушённом жёлтом свете ламп, болтающихся над стойкой, а глаза стали прозрачно-голубыми. Стив не мог отвести взгляда.       Баки наклонился к нему, почти к самому уху, и жарко выдохнул, заставляя зажмуриться и задержать дыхание: — Стив… иди мой руки. Я закажу. Стив вздрогнул. Баки отстранился. Его широкая улыбка обезоруживала, а глаза смеялись.       — Придурок, — безобидно ругнулся Стив и слез с высокого стула. Он прекрасно понимал, что сейчас явно не то место и не то время. Но постоянно ждать от Баки чего-то эдакого походило на приятную, держащую в тонусе игру. Приятную до того, что отказываться от неё не хотелось ни при каких обстоятельствах. Он мог ошибаться, но Баки она, похоже, нравилась не меньше.       Вернувшись из маленького общего туалета на пару кабинок, он обнаружил Баки, болтающего с барменом как со старой знакомой. Больше заказов не было, и они явно не спешили. На миг Стив подумал, что здорово быть знакомым с барменом, в другой миг — «так вот почему она так пялилась», а в третий — «эй, какого чёрта?»       Он решительно взял курс и двинулся вперёд, задевая кого-то плечом и на автомате извиняясь. Дойдя до стойки, он устроил левую руку у Баки на колене — с совершенно невозмутимым видом, игнорируя его приподнятую бровь — а правую протянул девушке за стойкой.       — Я Стив, приятно познакомиться.       — Я Линдси, — улыбнулась бармен, сверкая крупными зубами и подвёрнутыми рукавами белой рубашки. И только тогда Стив обратил внимание, что у девушки все руки от костяшек пальцев забиты цветными рукавами татуировок. Да и девушкой он называл её из-за вдолбленной матерью вежливости — судя по всему, Линдси была постарше самого Баки, но умело скрывала это неброским макияжем и причёской. Он видел эти штрихи своим особенным взглядом — взглядом художника, рассматривающего модель. — Мне тоже приятно познакомиться с тобой. Джеймс сказал, что вы будете мясо?       Пришла очередь Стива поднимать бровь. Он посмотрел на Баки, но тот лишь улыбнулся шире и едва заметно качнул плечами — мол, что такое?       И тогда Стив почувствовал, как Баки прижал его руку к бедру своей ладонью. Тут же стало жарко — и снизу, и сверху, и почему-то внутри груди. Нога Баки чувствовалась упругой и твёрдой, ладонь сверху — очень тёплой и шершавой, мозолистой. Стив сглотнул и забыл, что ещё хотел сказать.       — Сядешь? — спросил Баки.       Стив кивнул. Его руку Баки так и не отпустил.       — Пойду, потороплю ваше мясо, — улыбнулась Линдси и, развернувшись, исчезла за занавеской из деревянных бусин.       — Ты часто тут бываешь? — не удержался Стив.       Баки фыркнул.       — Не знаю, что творится в твоей красивой голове, — он взял и свободной рукой взъерошил, а после пригладил его волосы, и Стиву пришлось собрать все свои силы, чтобы не зажмуриться и не потянуться за прикосновением, — но это выглядит мило.       Стив свёл брови — это вышло только после серьёзного усилия воли.       — Я не милый, — напомнил он.       Баки наклонился ближе:       — Именно поэтому твоя рука сейчас у меня на колене.       — Ты не даёшь мне её убрать, — в тон ему прошипел Стив, пытаясь ещё раз. Как бы не так.       — Я не заставлял тебя класть её туда, — контратаковал Баки и как ни в чём не бывало распрямил спину. И вдруг освободил его руку от своей. На миг Стиву стало обидно — ладонь с ноги Баки пришлось убрать. Он ведь вроде как этого и хотел. — Я заказал мяса и глинтвейн. Хочешь ещё чего-нибудь?       Стив помотал головой. Ему казалось, он уже чувствует аромат жареного стейка. Словно тот просачивался сквозь неплотно прилегающие друг к другу, глухо стучащие бусины, петляя по воздуху прямо к его носу. Стив прикрыл глаза и принюхался.       И так, с закрытыми глазами, вдруг понял, почему Баки привёл его в это место. Глаза иногда мешали увидеть истину — ведь бар выглядел почти так же, как, наверняка, сотни других — Стив видел стеклянные витрины и что за ними, когда ходил по улицам Бруклина.       Тут в воздухе и самой атмосфере чувствовалось спокойствие и… доброжелательность. Что-то, очень близкое по смыслу к любви — её спокойной, щедрой на искренние дары форме. Ароматные, вкусные запахи, когда готовят из свежих продуктов, от души приправляя специями и зеленью. Спиртное, бархатное и благородное, которое не разбавляют водой. Зёрна кофе, пахучие до невозможности даже сквозь крышки своих банок-темниц. Звуки: позади за столиком приглушённо смеялась компания. Смех был мягким и необидным, светлым — кто-то рассказывал забавную историю из своей жизни. Из радио на деревянной полке на стене, чуть шипя, тихо звучала музыка. Едва различимым фоном, но и она добавляла свою ноту в общую картину.       Стив слышал, как рядом дышал Баки — размеренно и глубоко. Чувствовал его локоть своим. И то, как Баки под стойкой коленом касается его колена. Они сидели так близко. И никого вокруг это, казалось, не волновало.       — Ваш глинтвейн, — раздалось вдруг перед ним, и Стив распахнул глаза. Линдси лукаво улыбнулась ему. — Мясо будет с минуты на минуту.       Его на самом деле стоило ждать. Горячее, посыпанное листиками базилика и петрушки, оно выглядело, как мечта. Баки тут же принялся пилить его ножом:       — Чтобы остывало скорее, — сказал он.       Баки ел так, что Стив не мог оторваться от него. Розоватый мясной сок тёк по губам, и он постоянно облизывал их, иногда подтирая подтёки салфеткой. Он что-то рассказывал, когда не жевал, и Стив пялился на то, как ходят под щетинистой кожей его челюсти. Он ни черта не запомнил, даже отдельных слов — словно в уши наложили ваты. Только настойчивое: «Ешь», — когда Баки наклонился к самому его носу и посмотрел в глаза. Его собственные потемнели, стали глубокими и затягивающими, как окошки в ночное синее небо.       — Не надо было пить глинтвейн, пока не доел мясо, — подшучивал над ним Баки, потому что щёки его горели пламенем, как, судя по всему, и уши, а язык заплетался, и во рту всё щипало то ли от перца, то ли от пряностей.       — Я в норме, — отвечал ему Стив, глядя в тарелку. Стоило ему снова посмотреть на Баки, сытого и довольного, как мысли опять уходили не в ту сторону. — Очень вкусно.       — Как дома? — не унимался тот.       Стив на самом деле задумался. Дома он ел, не всегда волнуясь из-за вкуса или смакуя его. Дома хотелось напитаться и поскорее заняться делами. Или наоборот, отдохнуть или уйти спать. Чтобы есть вот так — медленно и с чувством, у него не было времени. Да и особого желания. Еда была просто средством, чтобы не испытывать голод — чем же ещё? Глядя на Баки, Стив думал, что это какое-то тайное оружие, о котором он раньше не знал. Весь вечер в паху ныло, и его джинсовые штаны цвета хаки — чтобы сочетались с курткой — неприятно давили. Стив, конечно, понимал, что с ним происходит, но признавать не хотел. Он просто не мог контролировать всё это. Словно попал в середину течения, и теперь оно не выталкивало, а лишь тянуло за собой, прикидываясь покладистым. Вот только выбраться на берег уже не получалось — Стив и не пытался. Он чувствовал, как плывёт на спине и пялится в бездну.       — Я выйду покурить? — спросил вдруг Баки, в последний раз вытирая рот салфеткой, сминая её и оставляя на тарелке. — Я ненадолго.       — Могу я с тобой? — спросил Стив. Ему не хотелось оставаться одному.       Баки явно удивился, но ничего не сказал. Накинул на чёрную водолазку куртку, а Стив натянул свою, не забывая влезть в шапку и намотать шарф на шею — не в его стиле было шутить с холодом и ветром.       Уже на улице, на углу под вывеской, когда Баки прикурил и выдохнул первую затяжку в сторону, Стив заметил:       — Давно не видел, чтобы ты курил.       Баки улыбнулся.       — Подловил. Если честно, я заметил, что твоя подруга Наташа часто курит одна. И никогда — при тебе. Я подумал, что тебе не нравится дым, вот и…       Стив кивнул. Он правда не знал, что ответить, поэтому какое-то время молчал, пряча ладони в рукавах, и смотрел, как сигарета в пальцах Баки касается его губ. Как его губы выдыхают струйки или клубы белёсого дыма.       — У меня астма, — наконец, решил признаться он.       — Ох, — Баки тут же отступил на шаг и отвернулся, выдыхая. — Тогда и правда ни к чему.       — Мне нельзя серьёзно навредить, куря рядом, — усмехнулся Стив. — Но мы не экспериментируем. Мне и правда не нравится дым.       Баки долго, пристально посмотрел на него.       — Ты мог бы остаться внутри.       — Я не хочу. Мне хорошо тут… — голос почему-то споткнулся, — с тобой.       Баки затянулся медленно и глубоко, подержал дым внутри лёгких и медленно выдохнул его куда-то вверх, в темноту.       — Мне нравится держать себя в руках, Стив. Иногда мне кажется, что я больше не могу, но оказывается, что могу. И мне доставляет удовольствие раздвигать собственные границы. Особенно, — Баки затушил маленький бычок о край урны и кинул его внутрь. Подошёл ближе и потёрся носом о его макушку, — особенно понимая, что однажды можно будет не сдерживаться.       Стив замер, чувствуя, как сердце заходится быстрее. Но Баки только тронул волосы губами и потянул его внутрь — допивать остатки глинтвейна.       Когда кружки опустели, а Стив задолбался объяснять, чем тень отличается от полутени, уронив гудящую голову на руки — они с Линдси явно подшучивали над ним, — Баки вдруг погладил его по спине, и Стив услышал, как по стойке что-то прошуршало. Он поднял голову. Баки держал ладонь на столешнице совсем рядом с его лицом.       — Что там?       — Хочешь узнать? — с очень серьёзным выражением спросил Баки.       Стив кивнул. Всё его внимание было приковано к собранной горкой широкой ладони.       Баки поднял руку. На лакированном дереве осталась лежать связка из двух ключей.       Стив сглотнул, не сводя с них глаз.       — Это…       — Ключи от моего дома. Я часто работаю допоздна. Но ты можешь приходить ко мне, когда тебе захочется. Если тебе нужна тишина, к примеру, чтобы позаниматься. Или ты просто захочешь сделать мне приятный сюрприз, не важно, — Баки улыбнулся, тоже рассматривая ключи так, словно впервые их видел. Стив, стряхивая оцепенение, накрыл их своей рукой, чуть сжимая пальцами. Железные, прохладные, острыми краями они кололи ладонь. Они были настоящими. Баки поднял на него глаза. И все глупые вопросы внутри Стива, метавшиеся в его голове, вроде: «Ты серьёзно?» или «Ты не спешишь?», или «Ты точно всё обдумал?» потухли, когда Стив припал к этому взгляду, как к родниковой воде. Баки всё обдумал — он выглядел как человек, делающий что-то без малейшего сомнения. Как взвесивший все «за» и «против» ещё на берегу. Было немного страшно, и внутри словно лихорадило, но от глубины жеста Стива пробило — он потянулся к Баки и неловко поцеловал в щёку.       — Спасибо, — сказал он тихо.       Баки улыбнулся. Стив до сих пор чувствовал, как волоски на щеке кололи его губы.       — Только не потеряй. Других нет.