Зелёная трава

      Жар и тяжесть — вот что почувствовал Стив, медленно приходя в себя после сна. И тут же — тревогу, из-за которой сознание вернулось рывком, как ведро холодной воды на голову. Ему потребовались несколько долгих секунд, чтобы осознать: всё лучше некуда, это Баки, его тело за спиной, его жар, его тяжёлая рука, обнимающая через плечо и грудь. И его же обещание большего — Стив отчётливо ощутил своей задницей, какой твёрдый у него член. Баки крепко прижимался обнажённой кожей к коже, не оставляя вариантов на домыслы. Стив чувствовал его всем собой, дышал в такт, вплоть до унисонного сердцебиения. Словно они синхронизировались, наложились друг на друга, заполнили собой каждый чужой изгиб — и чёрт его возьми, если так было не лучше. Не в миллион раз лучше, чем просыпаться одному на узкой койке в его комнате.       Стив глубоко вдохнул и медленно выдохнул, чувствуя, как Баки за спиной тоже просыпается — сбилось и чуть участилось дыхание, и пальцы, двинувшись инстинктивно, мазнули по коже на груди.       Стив сонно улыбнулся и, влекомый естественными желаниями, теплом расползающимися по телу из области паха, сильнее прижался к Баки бёдрами. Тот резко выдохнул и крепче стиснул его рукой, почти больно.       — Бак? — спросил Стив тихо и ласково. Это оказалось так просто и совершенно потрясающе — впервые просыпаться с кем-то в одной постели после секса. Для Стива всё, что они делали с Баки друг для друга, чтобы хоть немного утолить обоюдный голод, было сексом. Даже тот раз в подъезде его дома, когда они целовались как безумные и тёрлись друг о друга до тех пор, пока Стив едва не кончил в штаны.       Баки в ответ прижался носом к шее, под волосами, прижался так сильно, что Стив ощутил касание сухих губ на коже — и поток тёплого воздуха, когда Баки медленно выдохнул:       — Стиви… Ты пахнешь так, что хочется тебя съесть. Особенно здесь. И за ушами, — он чуть сместился и ткнулся носом за ухо, шумно и глубоко вдыхая. — И между ног. Там особенно. Устоять невозможно.       Стив прикрыл веки, чувствуя, как стремительно пересыхает в горле, и снова чуть толкнулся ягодицами назад, чувствуя между ними горячий твёрдый ствол. Хотелось трахаться. Продолжить с того места, где они остановились вчера — и пойти дальше. Стив понятия не имел, как это можно воплотить в их случае. Но был уверен — Баки что-нибудь придумает. А он сам… он будет послушным. Потому что страха не было. Огромное желание и накрывающее возбуждение, и чуть саднящее, фантомно тянущее чувство внутри после пальцев, которое хотелось утолить. Но он совершенно точно не боялся за свою задницу, хоть и от быстрого чёткого воспоминания о том, какой у Баки член, мурашки бегом спустились по позвоночнику.       — Ты хочешь… — Ба-ак, — простонал Стив, снова прижимаясь сильнее и откидывая голову назад так, что Баки мог губами щипать его ухо. — Пожалуйста…       И Баки, прижав его к себе накрепко — на левой покалеченной руке вздулись под шрамами вены и натянулись сухожилия — он начал медленно, но совершенно явно двигаться позади — Стив почувствовал, как его горячий член скользит вверх и вниз прямо между ягодиц, дразня и распаляя. Хотелось застонать от несправедливости. Он так ждал большего.       Но потом Баки каким-то невероятным образом изловчился — и просунул под его бок правую руку, тут же находя пальцами подрагивающий налитой член — и принялся двигать по нему кулаком вниз каждый раз, когда подавался бёдрами вверх, жарко выдыхая на ухо.       И, наверное, это было очень стыдно — но Стив просто растворился в подавляющих способность контролировать приторно-дразнящих ощущениях, что ему хватило всего ничего, чтобы кончить в руку Баки, кончить, как подросток, всхлипнув и потеряв ритм дыхания, неконтролируемо забившись в сладкой судороге. Стив физически почувствовал, как изливается, и как Баки трепетно размазывает липкую сперму по его головке. Еще через бесконечное мгновение он крепче прижал его к себе рукой и, не двигаясь, дал прочувствовать сполна всё, что Стив испытывал в эту секунду. И это было так много. Оргазм, тяжесть, жар, стекающий между их тесно прижатой кожей пот, железные объятия, каменно стоящий член, втиснутый всей длиной между ягодиц — слишком много, чтобы начать соображать.       Но помимо эйфории Стив мог с уверенностью сказать, чего ещё он хочет именно сейчас. Он завозился, пытаясь расширить объятия, и когда Баки понял и ослабил их, неуклюже перевернулся лицом к лицу, носом к носу.       — Привет, — прошептал он.       — Привет, — Баки улыбнулся, и Стив понял, что хочет навсегда запомнить эту глубину и мягкость его сонного взгляда. И широкий, широкий зрачок.       Стив взволнованно замер и, откинув с них простыню, посмотрел вниз. Член Баки казался бы пугающим, если бы у Стива снова не потянуло между ног от предвкушения. Большой и перевозбуждённый, необрезанный, с рельефными венами и тёмно-малиновой головкой, он производил стопроцентный завораживающий эффект. Наконец, Стив нашёл в себе силы для действий — и уверенно потянулся к нему рукой, обхватывая пальцами и примериваясь, не без самодовольства отмечая, как Баки ёрзает и глухо стонет, пытаясь поднять бёдра. Стопроцентная власть в его ладони — разве он никогда не мечтал об этом, когда видел рядом огромного, взрослого, потрёпанного жизнью Баки? Когда видел его волосы, свисающие прядями на лицо, тяжёлый взгляд и старую заношенную куртку? Когда чувствовал такой будоражащий запах его пота? Разве не хотел он вот так держать его член в своей руке и чувствовать, как под пальцами подрагивает твёрдая плоть, как сам Баки, едва сдерживая себя, всё равно толкается в кулак, совсем чуть — но всё же.       — Я сделаю это для тебя. Потому что умру, если не сделаю. Но ты скинь мне за отсутствие опыта, — Стив улыбнулся, видя, как Баки приоткрывает один глаз, чтобы покоситься на него с немым интересом — и скользнул вниз, замирая над членом.       Он пах. Совершенно определённо — мужской тяжёлый запах, терпкий, солёный. Сперма и смазка, и желание. Мускус. Он неуверенно слизнул прозрачную каплю с головки, ожидая неприязни — но от вкуса и скольжения по бархатной коже языком возбуждение тяжёлым торопливым комом упало вниз живота, заворочалось, и Стив ощутил, как его член оживает в ответ — и как Баки дрожит под его языком, напрягая бёдра. Изо всех сил не позволяя себе толкнуться в его рот.       — С-стив, — прошептал он почти умоляюще.       И Стив, вдохновлённый и распалённый по-новой, соединил губы и мягко насадился на крупную блестящую от слюны и смазки головку, ощущая всем собственным телом, как же это, оказывается, хорошо и приятно — чувствовать языком и растянутыми губами твёрдость и вкус чужого члена, и как же сильно он снова хочет — откуда в нём только эта жадность?       Головка и совсем небольшая часть ствола заняли весь его рот, и глубже он никак не мог. Уголки губ нещадно саднило, и даже чувствуя свои трещинки маленькими жгущими головёшками, Стив не собирался спускать на тормозах. Баки под ним трясло от сдерживаемого желания, и Стив принялся бесхитростно и просто скользить губами и языком вверх-вниз, дополняя несовершенство своего минета рукой, и совсем скоро почувствовал руку Баки на своём затылке — тяжёлую, широкую ладонь. Но Баки не направлял и не задавал темп, хотя Стив, не кривя душой, признался сам себе — он бы хотел этого. Перед глазами встала совершенно порнографическая, на грани жестокости картинка, как он стоит перед Баки на содранных коленях, а тот, с силой сжимая в хвате короткие волосы на затылке, яростно насаживает его ртом на свой огромный член.       Сбившись, он гулко простонал, отчего Баки дёрнулся сильнее — и, не в силах больше терпеть, сгрёб свои яйца свободной рукой, принимаясь дрочить в том же небыстром темпе.       Он был не готов к упругой струе спермы, ударившей в горло, и поэтому захлебнулся и закашлялся до слёз из глаз, отшатываясь от члена. Гланды жгло от насыщенного вкуса, и не сразу вернулась возможность нормально дышать, но он не перестал сжимать пальцы на стволе и выдоил Баки до последней мутной капли.       — Прости, — шептал Баки, сбиваясь, тут же притягивая его выше к себе за руки и принимаясь совершенно бесстыдно вылизывать губы, остро саднящие уголки рта и сам рот изнутри, — прости, Стиви, прости. Я не смог из себя ни звука выдавить, когда меня накрыло. Ты… Ты просто…       Вместо слов он перевернулся вместе со Стивом набок и принялся быстро, жёстко ему дрочить, не переставая вылизывать и толкаться языком между губ, и ничего грязнее — и совершеннее — Стив в своей жизни не помнил. Всё, что бы они с Баки ни делали, казалось ему самым распутным и грязным. И самым невероятно сладким, настоящим — об этом не прочитаешь в книге и не увидишь в кино, просто не поверишь, если сам не испытывал, не отдавался другому человеку настолько полно.       Стив не понял, как кончил — из него просто ушёл весь воздух, а вместе с ним и силы, и ощущение твёрдого скелета внутри. Невероятное чувство полного опустошения накрыло его, пока он, не в силах двигаться или издавать звуки, лежал в объятиях Баки, тёплых, надёжных, сильных, и едва возил языком по внутреннему контуру верхних зубов — там отчётливее всего ощущался вкус чужой спермы, который он не собирался забывать.       — Всё в порядке? — через вечность тихого сопения спросил Баки, прислоняясь лбом к его лбу. Стив всё не мог открыть глаза, зачем-то стараясь вдыхать воздух тогда, когда Баки выдыхал его. И он только улыбнулся в ответ и неразборчиво промычал.       Его преследовало ощущение, словно болело всё тело — словно они на самом деле трахнулись, а не делали все эти развратные горячие вещи друг с другом. И в это же время он словно парил — над кроватью, над домом, над всем чёртовым Бронксом, если уж начистоту. Его вытряхнуло из тела и теперь полоскало на свежем бодрящем ветру, и пока что не очень-то и хотелось обратно.       — Ты когда-нибудь вставишь мне?.. По-настоящему? — он приоткрыл глаза, собрав слова в кучу, и уставился на Баки из-под ресниц. И лицо его было таким близким, таким красивым, желанным и родным, что у Стива на миг перехватило дыхание.       Баки вздохнул, словно фыркнул — с долей обречённости.       — Будет больно, — просто и честно сказал он. — В любом случае. И эта боль терпима лишь при условии, что тебе хорошо. Очень хорошо. Что все остальные ощущения зашкаливают от удовольствия.       — Я хочу, — безапелляционно кивнул Стив.       — И не сбежишь, если тебе не понравится?       Баки шутливо прищурился, а у Стива снова слова встали поперёк горла. Он почему-то ясно представил вдруг, сколько всего скрывается за этой попыткой отшутиться. Неуверенности? Прошлого печального опыта? На самом деле кто-то когда-то ушёл от него из-за его размеров, или это лишь попытки прощупать почву настроений Стива?       Взгляд у Баки был такой мягкий и чуть настороженный, что Стив просто не рискнул задать ни один из промелькнувших вопросов.       — Я никуда не собираюсь от тебя сбегать, придурок, — выдохнул он и коснулся зубами небритого подбородка, чуть прикусывая. И слушая, как Баки шумно выдыхает. — Мне с тобой так хорошо, Бак. Я знаю, что я тридцать три несчастья, и вообще зелёный, как твоя трава, и порой ничего не понимаю, но я никуда не хочу сбегать, что бы ни случилось. Я правда хочу попробовать. В конце концов, формально я ещё девственник.       — Мы можем это исправить хоть сейчас, — вдруг отозвался Баки негромким и обволакивающим тоном. — Это ведь работает и наоборот.       Стив замер, лихорадочно обрабатывая в голове информацию.       — Ты… То есть, ты… — Стив запутался в словах. — Ты предлагаешь мне тебя…       — Я люблю активную роль. Но это не значит, что я против другого.       Вот так вот. Слова сказаны, и, Стив, что с ними делать — твоя проблема.       — Стоп, — Стив мотнул головой, приподнимаясь на локте и буквально вцепляясь в Баки взглядом. — Знаешь, может, со мной что-то не в порядке, но когда я думаю о нас, я завожусь именно представляя, как ты натягиваешь мою задницу, а я чувствую тебя дюйм за дюймом в себе. И обычно после этого я сразу кончаю — мне даже не нужно фантазировать о том, что там происходит дальше.       Баки тихо, мягко фыркнул, прижмуривая глаза.       — То есть, я не против, если мы когда-нибудь попробуем и по-другому, но сначала я хочу тебя в себе. Я просто… должен выгнать это из своей головы, понимаешь?       Баки кивнул. И, неожиданно нападая, обхватил рукой и завалил Стива на себя, на живот и грудь, сам поворачиваясь на спину. Кожа к коже, голые и ещё влажные от подсыхающего пота и спермы, соединённые во всех точках, где могли друг друга касаться, они лежали, чувствуя и слыша общее дыхание и то, как ровно, почти в ритм шагают их сердца. Стив почувствовал сразу, что Баки под ним снова возбуждён, и осознание отдалось в груди и разлилось по телу ласковым спокойным теплом.       — У тебя стоит, — прошептал он рядом с небольшим светло-коричневым соском.       — Правда? — удивлённо и явно улыбаясь спросил Баки, и Стив фыркнул. — Ничего. Это пройдёт. Давай просто полежим так.       И в эту самую секунду идиллии, которая только стала ткаться над ними подобно гусеничному кокону, натужно загудел вибрацией телефон — Стив поднял голову с груди Баки, пытаясь понять, где он вообще. Кажется, был в кармане джинсов.       — Обязательно отвечать? — поинтересовался Баки.       Стив прикинул, что воскресенье. Что от Нат он ушёл, не попрощавшись. Да и вообще мало ли что? Конечно, лежать на Баки сверху было невозможно хорошо и тепло, но… ответить надо.       Стив вздохнул и принялся сползать с Баки в ту сторону, где так настойчиво гудело. Там на полу валялись его джинсы.       — Я должен, — пробормотал Стив, наклоняясь за телефоном, который ещё нужно было выудить из кармана. И вдруг мимолётно подумал, что чувствует себя вполне сносно вот так, стоя голышом в потёках своей и чужой спермы, наклоняясь и оттопыривая тощую задницу. А ведь раньше он даже наедине с собой нечасто оставался нагим.       На экране высвечивалась фотография и имя Марго, и Стив тут же нахмурился — сестра редко звонила, предпочитая общаться в «Телеграмме».       — Да? Марго? — ответил он, откашливая непонятно откуда взявшуюся хрипотцу.       — Привет, Стиви. Не разбудила? — голос сестры был достаточно спокойным, и Стив немного расслабился.       — Нет, всё в порядке. Слушаю тебя. Что-то случилось?       Марго помолчала всего секунду, после чего продолжила:       — Вообще-то, да. У мамы ночью поднялась температура. Мы думали, к утру спадёт, она приняла лекарства. Но температура не падает.       — Что-то ещё? — Стив нахмурился и перешёл на скрупулёзное выспрашивание подробностей. — Живот? Тошнота? Голова? Кашель? Насморк?       — Мама говорит, что это просто простуда, — ответила Марго со вздохом. — Но ты ведь знаешь. У неё всегда «просто простуда».       Да уж. Стив зарылся пальцами в волосы, понимая, что рано или поздно это бы случилось. И испытания всегда приходят, когда ты их особо не ждёшь.       — Я сейчас буду, — коротко сказал он и хотел уже было сбросить, как Марго позвала его:       — Стив?       — М-м?       — У мамы сегодня ночная смена. Ты сможешь выйти? Она попросила узнать у тебя.       — Ч-чёрт, — не сдержался Стив. Нет, на самом деле, он любил бывать в приюте и любил стариков. А при хорошей ночи можно было бы даже умудриться поспать в спокойные часы с двух до семи. Но это если очень повезёт. А ему нужно было выспаться и завтра во что бы то ни стало выцепить с утра Говарда — потому что если он снова улизнёт по своим делам, вопрос Стива отложится на энное время. И… у него просто нет этого чёртового времени. — Конечно, — выдохнул он. — Передай маме, что я смогу. Я скоро подъеду, не беспокойтесь.       Он не успел сбросить вызов и тяжело вздохнуть, как телефон в руке завибрировал снова.       — Нат? Доброе утро…       — Ты неблагодарный засранец! — донеслось из трубки разъярённым голосом. — Куда ты смотался ни свет ни заря? Я рассчитывала испечь блины, и вообще, ты помнишь, что мы музыку так и не выбрали?       — Ч-чёрт… — снова протянул Стив, вспоминая об их с Нат планах на утро, оседая на кровать. — Прости… Я идиот, и я совсем забыл. Я…       — Всё в порядке? — тут же насторожилась Нат. — Что у тебя с голосом? Что-то случилось?       — Да… — Стив решил было отнекиваться, но схватился за идею как утопающий за соломинку — почему-то он очень не хотел рассказывать Наташе, что сбежал от неё к Баки: — У мамы поднялась температура, и теперь мне нужно выйти за неё в ночную смену.       — Блин, — сочувственно произнесла Нат, словно совсем уже и не сердилась. — Надеюсь, ничего серьёзного?       — Пока непонятно, — уклончиво ответил Стив. — Прости меня, ладно? Справишься с музыкой сама?       — Куда я денусь, — Нат вздохнула. — Береги себя. Позвоню вечером, спрошу, как дела. Маме и сёстрам привет.       — До завтра, Нат.       Он откинул телефон на смятую простынь и ссутулился, пряча лицо в руки. И тут же услышал движение сзади, и почувствовал мягкое, бережное прикосновение ладони к своей спине — всей шириной и шершавыми мозолями по позвонкам, сверху вниз, так хорошо…       — Я могу чем-то помочь? — спросил Баки сзади, прислоняясь теперь уже губами и колючим подбородком — щекотно.       — Я не… нет, Бак, — отказался Стив.       — Это не праздный вопрос. Я правда могу помочь, если нужно. У меня есть время и огромное желание.       Стив развернулся к нему лицом, встретился взглядом и почувствовал, как против воли улыбка появляется на губах.       — Правда, Бак, не надо. Такое… случается у нас. Просто иногда мне кажется, что я так устал… Что ещё немного — и развалюсь на части.       Баки обнял, притягивая ближе к себе, позволив положить голову на плечо, спрятаться от взгляда, потому что у Стива предательски защипало глаза.       — Я просто устал.       — Тише, я понимаю. Всё будет хорошо, Стиви.       Он гладил его по спине, и Стив хоть и не особенно верил, что когда-нибудь всё, наконец, станет хорошо, и мама долечит свой хронический бронхит, по щелчку пальцев переходящий в острое заболевание; и ему, наконец, будет хватать денег на всё, что жизненно необходимо их семье, но сейчас… эту долгую минуту ему было хорошо и даже почти спокойно. Потому что его словно защищали от всех бед мира и дарили своё тепло.       — Мне надо идти, — сказал он хрипло, поднимая голову с плеча Баки и выпутываясь из объятий.       — Душ, — напомнил Баки, когда Стив уже почти начал натягивать трусы. — Двадцать минут ничего не решат, а тебе необходимо помыться. Ты же не собираешься везти домой это, — и он потянулся, чтобы подковырнуть пальцем засохшее и начавшее шелушиться обширное пятно на животе.       Стив простонал — и принялся собирать свои вещи с пола. Ему нужно было в душ, второй раз за это долгое утро. Баки прав. Нельзя появляться перед мамой и сёстрами в таком виде.       — Возьми моё полотенце, остальные в стирке, — сказал Баки ему в спину, когда Стив, голый и с охапкой вещей под мышкой, пошлёпал в сторону ванной.       — А ты не пялься на мою задницу, — ответил Стив, не оборачиваясь.       — Не могу, — честно признался Баки. — Так бы и съел.       Стив со смешком вышел в холл второго этажа и направился к нужной двери.       Уже парой часов позже, дома, поговорив и осмотрев маму — он, конечно, не врач, но мог отличить спокойное горло от воспалённого — и накормив всех только что сваренной куриной лапшой, Стив ощутил себя совсем разобранным. И если ему предстояло работать ночью, он должен был хоть немного отдохнуть.       Дома как обычно было уютно и спокойно — и непривычно тихо, потому что мама спала, и девчонки старались ничем не помешать её сну. Стив определил несколько доз лекарства на вечер и ночь, добившись от Марго вразумительного согласного ответа, что она всё поняла. Конечно, мама и сама знала, что и сколько ей нужно пить. Но при такой температуре даже в туалет встать непросто — то он, то Марго помогали по стеночке дойти до нужной двери. А ещё нужно было готовить тёплые морсы, чтобы организм мог сам побороться с заразой. Да, не происходило ничего нового, но Стив, так увлёкшись своими новыми чувствами, переживаниями и даже статусом чьего-то парня, просто забылся, наивно предполагая, что теперь-то всё у него будет совершенно по-другому.       Нет, к сожалению, так это не работало. И изменения, происходившие с ним, вряд ли накладывали хоть какой-то отпечаток на окружающий его мир. Проблемы никуда не делись, всё так же нужно было достать деньги для «откупа», как называл это Стив про себя, и мамино здоровье оставляло желать лучшего.       Но стоило признаться самому себе, что если бы не Баки… Чёрт, если бы не все те совершенно потрясающие минуты и часы, что они провели вместе, все их разговоры и прочее, прочее, что они друг другу дарили… Совершенно точно, жизнь казалась бы намного большим дерьмом, чем представлялась ему сейчас.       Сейчас всё было терпимо и решаемо. Есть план, есть необходимость и возможности, которые у него есть все шансы изыскать. Стив отлично помнил правило, которое вдалбливал в него отец в шестнадцать. «Не хватайся за дело со всех сторон сразу. Дай себе время на планирование, и если не получается охватить целиком, продумай хотя бы первые шаги. Начни действовать потихоньку — и дальше всё получится».       И Стив старался, честно старался. Сейчас в его планах было подремать хотя бы час, а лучше два, чтобы успеть добраться к половине девятого в приют. Как следует отдежурить и с утра со всех ног бежать в колледж — возможно, он поймает Старка ещё на подходе и договорится с ним о встрече. Ему просто нужно увидеть его лицо и глаза, что в них отразится, как он воспримет предложение? Если это его напряжёт, Стив решил, что ни в коем случае не станет напрашиваться. Ему придётся в несколько раз сложнее — факт. Но это уж точно не проблема Говарда, как бы он ни был богат.       Когда он ехал в сабвее в сторону работы, его догнала смс от Баки:       «Как мама?»       Стив легко улыбнулся. Забота и участие теплом ложились на его усталость и ощутимо грели.       «Похоже на ангину», — набрал он большими пальцами и отправил. Потом написал ещё: «Но вроде температура немного спала. Будем смотреть по обстоятельствам. Я еду в приют».       Баки печатал, и Стив, как заворожённый, наблюдал за этим крохотным скачущим «печатает».       «Буду надеяться, что она поправится как можно скорее».       И почти сразу же, с небольшой паузой:       «Мне было очень хорошо с тобой, Стиви».       Невольно губы растянулись в улыбке, и Стив, прижавшийся спиной к дверям в полупустом вагоне — ему просто нравилось ехать, слушать музыку и наблюдать за всем, что происходит вокруг — поспешил стереть эту глупую мину со своего лица. Только он не преуспел ни капли. Девушка, ехавшая напротив на сидении, случайно встретилась с ним взглядом и робко улыбнулась. Он отвёл глаза и снова уставился в телефон.       Только Баки больше ничего не написал. Ни легкомысленных сердечек, ни смайла, ничего другого. Только эту фразу, и Стив вдруг — может, неверно, может, обманчиво, — ощутил, насколько она весомая и значимая для него. И сколько, возможно, Баки вложил в каждое слово.       Он помялся ещё несколько мгновений, торопливо размышляя, и набрал:       «Мне ещё лучше, Бак», — и отправил. Потом подрагивающими пальцами он сделал ещё несколько попыток:       «Я…» «Я тебя…» «Я, кажется…» — но в итоге всё стёр к чёртовой матери и убрал телефон в карман парки. Это было не то, что следует писать в чате или отправлять смс-кой. Стив отлично понимал это. Как и то, что не знает наверняка, насколько уместно говорить такие вещи Баки. Нужны ли они ему вообще. И так ли это нормально — чувствовать в себе потребность сказать что-то такое только спустя месяц-полтора их странных, совершенно новых для него отношений. Он не привык трепаться о важном.       В этих размышлениях он проехал ещё пару станций, глядя на странного взъерошенного парнишку напротив. Тот стоял, сунув руки в карманы своей куртки, глядя потерянным взглядом перед собой через массивные очки в роговой оправе. Большие закрытые наушники прятали его уши, он чуть покачивал головой в такт музыке.       Стив подумал, что парнишка совсем юный. Подумал, что когда он был таким вот, у него всё было по-другому. Не так, как сейчас. Спокойнее и проще, что ли. Был папа, и хотя он часто уезжал в командировки, его приезды всегда ощущались праздниками, и он совершенно всё своё свободное время в увольнительных проводил в семье. И это было настолько привычно, что Стив и подумать не мог, что бывает как-то ещё.       Оказалось, бывает. И наверняка бывает ещё хуже, чем сейчас у него — просто когда он был старшеклассником… Вредным, упёртым как баран старшеклассником… Ему казалось, что жизнь понятна и хороша, как свежий бургер с телячьей котлетой, томатом, листом салата и ломтиком сыра внутри. Всё перед тобой, а если слепой и не можешь разобраться, так приподними верхнюю булку — и поймёшь, что к чему. Ясно, просто, вкусно — вот так он представлял себе своё будущее. А ещё ярко, как вяленые черри или соус с корнишонами. Контрастно и сочно, как розоватое мясо внутри тёмной от панировки котлеты. А не так вот, как сейчас. Не так.       Стив почесал кончик носа, с удивлением понимая, что парень напротив делает то же самое.       Что парень напротив — это и есть он сам.       В доме престарелых его радушно встретила полненькая Рози, мамина напарница на сегодняшнюю смену, и принялась рассказывать ему план на вечерний обход, пока он торопливо переодевался в форму медбрата. Дел было достаточно: обойти их сектор, помочь умыться тем, кто этого сделать не в состоянии, проконтролировать приём лекарств, помочь с туалетом совсем немощным старикам. Хорошо, что банный день был у них с утра — и сейчас каждая комната благоухала чистым перестеленным бельём. Стив работал, изо всех сил помогая Рози, и даже улыбался, когда особо бойкие старушки подшучивали над его габаритами. У него хватало силы на всех — и это их удивляло. А Рози отлично знала, какой он упрямый, поэтому не жалела, наваливая столько работы, сколько Стиву было под силу. Они закончили со всем ближе к одиннадцати, и в десять минут двенадцатого дали отбой в своём секторе, притушив свет в коридорах.       — Ну что, чай будешь? Или, может, чего покрепче? — предложила Рози в сестринской комнате под бормотание включенного на спортивном канале телевизора. И вытащила из шкафчика запрятанную подальше початую бутылку коньяка.       Стив сморщился и замотал головой:       — Если только чай. И поспать бы. Мне с утра завтра бежать на лекции.       — О, сочувствую, — искренне сказала Рози, тут же щёлкая кнопкой на крышке чайника. — Тогда тебе ромашковый чай, и ложись вон на ту кушетку.       — А ты? — с недоумением спросил Стив — кушетка была явно самым удобным местом в комнате, чтобы подремать хотя бы с полусогнутыми ногами.       — Я ещё немного почитаю, — она с усмешкой показала ему заложенный на середине любовный роман в мягкой обложке с характерной картинкой. В таких на страницах то и дело встречались «крепкие нефритовые стержни» и «влажные лона», и Стив, хмыкнув, закатил глаза. — Детка, каждый развлекается, как может. А как развлекаешься ты? — внезапно спросила она, и Стив не нашёлся, что ей ответить. Про почти секс со своим парнем? Или про поход в частный гей-клуб? Или, может, про то, как он бьёт морды зарвавшимся школьникам в подворотнях? Вот незадача, ни одного приличного развлечения…       — Да… так.       — Это плохо, Стиви. Очень плохо. Я, конечно, всё понимаю, но и ты послушай старую женщину, — насчёт старой она, конечно, погорячилась, потому что было Рози от силы пятьдесят, а выглядела она ещё моложе. — Молодость быстрая. Тебе всё кажется — потом, ещё успею, у меня столько времени. А потом начинается одно, второе, третье, работа-работа-работа, и забот не становится меньше, только раз — и ты обнаруживаешь вдруг, что тебе уже тридцать, а потом и сорок, а потом и… в общем, суть ты уловил? — Стив кивнул, не отводя глаз. — Не тормози. Не жди этого «потом», оно никогда не наступит. Отрывайся, делай то, что тебе хочется делать, а не только то, что нужно. Иначе будешь сидеть с внуками, когда станешь совсем стариком, и рассказать им нечего будет. Они ведь все родом из юности, наши самые глупые и сумасбродные истории.       Стив понимающе фыркнул и принял из рук Рози горячую чашку с чаем. Он сладковато, душисто пах липой и терпко — ромашкой. Стив не очень любил травяные чаи, но этот оказался чудо как хорош. А может, умиротворяющая тишина медсестринской и ночь за окном, и монотонный говор телевизора сделали своё дело — и Стив почувствовал, как с каждым обжигающим глотком он расслабляется, а веки его тяжелеют. Он молился про себя изо всех сил о том, чтобы мама поскорее встала на ноги. И о том, чтобы эта ночь прошла тихо и спокойно, дав ему поспать и хоть немного набраться сил.       Говарда Старка он поймал с утра уже почти на входе, и, запыхавшись, вцепился в рукав дорогого пальто.       Говард удивлённо обернулся и тут же улыбнулся, вытаскивая из ушей наушники-таблетки. Вот почему он не слышал, как Стив окликает его.       — Привет. У тебя есть пара минут? — загнанно спросил Стив, намереваясь брать с места в карьер. Они уже почти опаздывали.       — Рад тебя видеть, Стив. Говори, — Говард по обычаю шикарно выглядел, а едва пробивающиеся усы над красиво изогнутыми губами отвлекали Стива от внимательных глаз.       — Отойдём хотя бы с порога? — предложил Стив, чувствуя, как сердце в груди ещё бешено колотится от внезапной пробежки, но дыхание уже выравнивается. — Как твоя командировка?       — О, отлично, — Говард расцвёл в улыбке. — И отдохнуть успел, и сделали с отцом очень много важных дел. Заключили несколько долговременных контрактов. Так что я доволен.       — Отлично, — Стив тоже не смог сдержать улыбку. — Слушай… Я хотел предложить тебе ещё картины… Если они, конечно, тебе ещё нужны.       Говард на миг замер, задумываясь, пригладил усы, а потом вдруг расцвёл, обхватывая Стива за плечи:       — Ты чертовски вовремя, Стив! Я совсем забыл, что сам хотел найти тебя по приезде. Слушай, тут такое дело, — Говард оглянулся и подошёл поближе, начиная говорить на порядок тише: — У Пегги в январе день рождения, и я хотел подарить ей особенный подарок.       — Картину? — понимающе улыбнулся Стив.       — Да, — Говард кивнул, а потом вдруг взял под руку и как-то по-особенному заглянул в глаза. — Но не просто картину.       Стив с интересом уставился в ответ, чуть наклонив голову. Они с Говардом стояли совсем близко, и он был заинтригован.       — Картину со мной. Натуру, — пояснил Говард. — Мы как-то с ней шутили на эту тему, и она вдруг сказала, что это было бы круто.       — То есть… ты… — заторможенно протянул Стив.       — Если ты сможешь, — перебил Говард, и уголок его губ изогнулся в улыбке, — я бы хотел, чтобы ты нарисовал меня.       — Э-э… — Стив замялся, — Натуру?.. Торс?       — Всё, — только и сказал Говард, многозначительно приподнимая бровь, и Стив почувствовал, как горячая краска залила его лицо.       Прямо над их головами прозвенел звонок к первой лекции. Это оказалось так громко, что Стив подпрыгнул на месте, а Говард хмыкнул и хлопнул его по плечу.       У Стива язык прилип к нёбу. В голове сразу пронеслись десятки неловких ситуаций, и ему бы подумать обо всём этом, посоветоваться…       — Ну что, возьмёшься? Будем встречаться на неделе после занятий, когда всем будет удобно. Плачу две тысячи. Тысячу авансом и тысячу после.       Стив тяжело сглотнул и кивнул, не давая себе времени на раздумья.       — Я возьмусь.       Говард улыбнулся ещё живее и шире, хлопнул его уже по руке и поманил жестом в сторону коридора и лестницы на этажи:       — Это отличные новости, Стив. Серьёзно, я бы не хотел, чтобы меня рисовал кто-то другой. Я хотел тебя.       А Стив шёл следом и пытался осознать, что сейчас только что произошло. Но мысли в голове царапались изнутри разъярёнными хорьками, и ни одна из них не давалась в руки.