***
— Ты серьёзно? — отмахиваясь, зашипела на него Наташа, когда он, безудержно веселясь, пытался мяукать ей в трубку. А она, между прочим, звонила Сэму. И, между прочим, это была идея Стива. А сейчас он вёл себя, как пятилетний мальчик, когда мама уехала в магазин. И ничуть себя не стыдился. Понять бы ещё, с чего его так накрыло придурковатым весельем. Идея пришла внезапно: договориться с Сэмом и, если он не против, завалиться в «Розовую Пантеру», выпить по порции виски с колой и потанцевать, а потом можно было и к Нат на ночь. Или не к Нат… Об этом он обещал себе не думать заранее, но даже от этих «не-мыслей» его повело сразу, словно он уже начал пить виски из горла на голодный желудок, а не приплясывал вокруг Наташи, застывшей на тротуаре под светом фонаря, от холода. — Роджерс, угомонись, я тебя по-хорошему прошу, — строго выговорила она, когда Стив снова жалобно мяукнул, ластясь под руку. И тут же оттолкнула его, отвечая: — Да, Сэм, привет… — она застенчиво, подумать только, заправила прядь ядрёно-рыжих волос за ухо. — Слушай, можно… — Не говори про меня! — зашипел Стив ей на ухо, — Не говори! Наташа снова оттолкнула его от себя подальше и продолжила: — Ты не против, если я появлюсь сегодня у тебя? Мы давно не виделись, и я… соскучилась. М? Точно? Спасибо, ты такой… спасибо, Сэм. Стив, сам не зная почему, настолько умилился смущённой Наташе, что принялся пародировать её последние фразы, изображая реплики в лицах. И, едва Нат сбросила вызов и убрала телефон, прекрасная с этим румянцем на щеках, она с воплем: «Ну, держись, придурок!» — погнала его вверх по улице, размахивая своим небольшим рюкзачком. Не догнала, конечно, но они в итоге приземлились на пустовавшей лавочке у какого-то небольшого супермаркета и, задыхаясь от бега и обрывков смеха, засевших в лёгких, пытались прийти в себя. — Что с тобой сегодня? — несильно толкнув его в бок локтем, спросила Наташа. — Что-то радостное происходит, чего я не знаю? Стив, ещё не в силах отвечать, только пожал плечами и поудобнее устроил голову у неё на плече. — Просто хорошо, — просипел он, когда смех отпустил и дыхание выровнялось. — Без причины. — Ну-ну, — Наташа покачала головой и, встав с лавочки, потащила его за руку в сторону сабвея. — Вставай. Поехали, раз уж ты предложил. Кстати, я правда не против потанцевать. Да и по Сэму соскучилась. — Видишь, какой я хороший. — Ангел во плоти, — вздохнула Наташа и сильнее взъерошила ему волосы на затылке. Пока тряслись в полупустом вагоне метро, Стив написал Марго и узнал, что мама уже спит. Это было очень на руку его планам. Он предупредил, чтобы они как следует закрыли двери и не ждали его сегодня. Сказал, что будет завтра утром, потому что его ждала уборка и готовка в тёплой компании сестёр. Он и не был против, просто надеялся перед этим поспать чуть подольше. В клуб их пустили, едва Наташа сказала короткое: «Мы к Сэму». Видимо, сурового парня на входе предупредили, и он, кивнув, перестал их замечать. Крепко взяв Наташу за руку, Стив прошёл внутрь, тут же окунаясь в танцевальную музыку и разноголосый хор. И то ли что-то с его восприятием сегодня было, то ли что, но он настолько проникся драйвовой атмосферой, что едва не пустился во все тяжкие — попытался вырвать руку у Нат и сгинуть в танцующей толпе. Только от Нат, конечно, просто так не вырвешься. И она потащила его дальше, к стойке. Как вдруг затормозила, отчего Стив, во всю глазеющий по сторонам и на полуголых парней в висящих на цепях клетках, сегодня раскрашенных бодиартом под диких животных, врезался в её спину. — Какого чёрта тормозим? — жизнерадостно спросил он, но Наташа почему-то помедлила, а потом наклонилась и громко сказала в ухо, перекрикивая басы: — Посмотри туда. Там Баки. Что? Баки? Сердце у Стива мигом ухнуло куда-то вниз, и вся эйфория куда-то пропала, словно лопнул, наконец, красивый мыльный пузырь, обдав всех вокруг противными холодными брызгами. Баки на самом деле сидел у бара и что-то пил, медленно качая свой стакан в левой кисти. Но он не общался с Сэмом — тот обслуживал посетителей на другом краю стойки. Зато рядом с Баки сидел какой-то парень, очень хорошо сложенный афроамериканец, и Стиву не нужно было быть Эйнштейном, чтобы понять — он тёрся о Баки своим коленом и явно флиртовал, то и дело над чем-то смеясь и заглядывая в глаза снизу вверх. Они сидели слишком близко. Стив почувствовал, что тело там, где секунду назад царила дурашливая лёгкость, наливается холодным свинцом, если бы свинец мог течь и быть при этом ледяным, как горные ручьи. Это было отвратительно, это было настолько… неожиданно, что он едва подавил в себе позыв разреветься прямо здесь и сейчас. — Пошли, — кинул он Наташе, уверенно потянув её дальше, к стойке. — Ты точно хочешь… Ай, не так быстро, Карандаш, мне больно! Они заняли два опустевших буквально несколько секунд назад барных стула прямо перед Сэмом, который, увидев их, сначала очень искренне обрадовался. А потом по его лицу скользнуло странное, нечитаемое выражение, и, Стив мог поклясться, он на миг скосил глаза на Баки. — Привет, Сэм! — как можно непринуждённее выдавил из себя Стив. — Можно виски с колой? — Я рад вас видеть, ребята! Детка, — он перегнулся через стойку и ласково поцеловал Наташу в щёку, заставляя её безудержно пылать румянцем. И Стив бы умилился, но… но. — Что вы так поздно? Пришли бы чуть пораньше, успели бы на шоу-программу. Сегодня было очень круто. — Ты танцевал? — спросила Наташа, используя весь свой арсенал, а значит, сложив руки под грудью на барной стойке и говоря тем особым тембром с лёгкой хрипотцой, от которого даже у Стива что-то ворочалось внутри. — Нет, детка, я сегодня только в баре. Так что… Держите-ка свой виски-колу. Ты знаешь, что Баки здесь? — прямо спросил его Сэм, и Стив был очень благодарен ему за эту прямоту. — Я не знал, — ответил он. — Но, спасибо, я уже увидел. — Стив взял в руки свой стакан и, чуть наклоняясь над стойкой, посмотрел в ту сторону, где Баки окучивал тот парень с подкачанными руками и торсом, натягивающим рубашку до того, что пуговки едва не вылетали из петель. И, широко улыбнувшись, поймал взгляд Баки — тот явно не ожидал его увидеть, на миг растерялся и нахмурился — и отсалютовал ему выпивкой. И если говорить начистоту, Стив вообще не почувствовал вкуса своего первого стакана, тут же отодвинув Сэму пустую стекляшку. — Повторишь? — Только ещё одну. И всё, Стив, ладно? Без обид. Конечно-конечно, думал Стив. Какие, нахрен, обиды. Идея прийти сюда казалась ему сейчас самым идиотским, до чего он вообще мог додуматься. Просто… зачем? Сэм поставил перед ним ещё один стакан, вспотевший прохладным конденсатом, и Стив успел сделать глоток, как на его плечо знакомой тяжестью легла рука, и над головой раздался до дрожи узнаваемый голос: — Стиви? Привет. Что ты здесь делаешь? Стив дёрнул плечом, и Баки, словно понимая, переложил свою широкую ладонь на барную стойку, словно отделяя их от всего остального мира за своей спиной. — Пришли с Нат отдохнуть, выпить виски-колу и потанцевать, — чётко выговорил Стив и вдруг обернулся, замирая въедливым взглядом глаза в глаза: — А ты? — Вообще-то, то же самое, — смешался Баки. — Слушай, я как раз шёл в туалет. Сейчас вернусь, и посидим вместе, хорошо? Вот так просто и легко. Стив фыркнул и не ответил, снова упираясь взглядом в свой стакан, после чего выпил ещё глоток. Он исподлобья следил за каждым шагом Баки. Но тот действительно направился в сторону туалетов и, что немаловажно, один. Парень, который к нему клеился, куда-то исчез. Хорошо, что не пошёл за ним, как того боялся Стив. — И кто это тут у нас? — вдруг раздалось снова за спиной. Голос был незнакомый, и Стив в удивлении обернулся. — Вы только посмотрите, какой милый юный мальчик-хипстер, — проговорил тот самый парень, стоявший перед ним во всей красе и разглядывающий его с брезгливым любопытством. — Принц, не надо, — раздался из-за барной стойки твёрдый голос Сэма, только Стиву уже было плевать. Внутри медленно закипал гнев. — Почему же? Пускай продолжает, — сквозь зубы ответил Стив. — Мне не нужно твоё разрешение, недомерок, — выскалился парень. — И что, серьёзно, ты таскаешься за Баки? Это из-за тебя он почти перестал тут появляться? — Я ему не нянька, чтобы следить, — огрызнулся Стив. — Кстати, об этом, — у парня нехорошо загорелись глаза, и Стив почувствовал, как Наташа мягко берёт его под локоть. — А как же твоя мамочка? Знает, что её дорогой сыночек ходит по таким нехорошим местам и трахается с мужиками? Она тебя отпускает? Это всегда происходило резко, но тут даже Стив не успел отследить. Он соскочил со стула, словно его кто в спину толкнул, и, оказываясь на целую голову ниже, влепил парню такую оплеуху, что у того мотнулась вбок голова. Вокруг воцарилась дикая, неестественная тишина, всё замедлилось, словно плёночную видеокассету начали проигрывать в неправильном режиме. В воздухе ещё звучал звон от затрещины и летели мелкие брызги слюны, а Стива уже затапливала паника от наступающего осознания — затекала буквально в уши, нос и рот, мешая нормально дышать. Его сейчас убьют. Раз! — и время вдруг снова ринулось вперёд; обгоняя друг друга, загомонили голоса, вскочила и вцепилась в него объятием-клещами Наташа; Баки — его появление Стив даже не заметил, — спеленал по рукам и пытался оттащить подальше парня, который, имея порядочное преимущество в весе и росте, судя по всему, намеревался превратить Стива в лепёшку. Он бы смог. Стив взял неожиданностью и тем, что он бешеный Роджерс. Просто парень об этом не знал, иначе держал бы свой рот на замке. Да и… в любом случае, Стив не дался бы ему так просто. Он думал обо всём этом, тяжело дыша. Вокруг него собралась небольшая толпа, но прямо перед ним словно образовался вакуум, и появление Баки в нём он воспринял почти как явление Гавриила с Благой вестью. Хотя, судя по его виду и глазам, Благая весть от него — это последнее, что ожидало Стива. — Пойдём со мной, на минутку, — сказал он твёрдо и, не дожидаясь решения, жёстко взял за руку и повёл за собой, даже не пытаясь курсировать в толпе — люди просто расступались, не мешая их движению. Казалось, весь клуб смотрит на них, и хорошо, что хотя бы не показывают пальцем. «Снова в туалет», — с какой-то дикой усталостью подумал Стив. А впрочем… У него тоже было, что сказать Баки. Едва они оказались за дверью, как Баки усадил его на столешницу из псевдокамня и, впечатав ладони по обе стороны от него, навис, заглядывая в глаза: — Скажи мне, какого ты творишь? Он ведь чуть тебя не порвал на две половинки. Это же Принц, Чёрная Пантера, талисман клуба и мастер восточных единоборств. Ты, вообще, его видел? Стив?.. А Стив сидел в каком-то трансе, связанный с Баки взглядами, и не мог найтись. Баки выглядел искренне взволнованным, но Стив так злился на него, в конце концов. — Он говорил гадости. Я не мог спустить, — он едва открыл рот, чтобы сказать это. — Да плевать, что он там говорил! — взорвался Баки. — Некоторые люди вообще плохо дружат с языком, и это, чёрт, не повод поддаваться на провокации! — Он флиртовал с тобой. И тёрся о тебя. Это просто… — Стив клацнул зубами от негодования и разорвал узел взглядов, начиная разглядывать свои узкие джинсы. — Стив, — после недолгого неловкого молчания выдохнул Баки. — Стив? — позвал он снова, касаясь щеки, но он только дёрнул головой, смотря теперь вбок, на стену. Адреналин ещё плескался внутри под самой макушкой, и, серьёзно, он бы с удовольствием двинул сейчас и Баки. Просто для профилактики. — Чёрт, Стив, в этом клубе каждая собака знает, что у меня есть парень. Но для некоторых людей, таких как Принц, это просто пшик, они не воспринимают подобную информацию всерьёз. И я ведь не могу построить вокруг себя шестифутовый забор, чтобы ко мне никто не подходил? Ты что, видел, чтобы я отвечал ему? Я просто пил свой ром и, чёрт, не обращал на его флирт никакого внимания. Да посмотри же ты на меня! — Баки всё же взял его за челюсть, пускай грубовато, зато действенно — и развернул к себе лицом. Только вот заставить смотреть себе в глаза он не мог, и поэтому лишь вздохнул. — Что бы ни случилось, ты не должен распускать руки. Ты сейчас на воле под залог, условно, и любой твой неверный шаг, любое нарушение… чёрт… — он шумно выдохнул, обдавая вкусным, чуть пряным из-за рома и явно недавно выкуренной сигареты дыханием. — А если бы я пришёл к тебе в колледж и без разъяснений полез бить морду тому парню, как тебе такой вариант? Перемена тона и темы привела Стива в чувство. Он нахмурился и посмотрел Баки в глаза. Сейчас тот открыто злился ровной тлеющей яростью. — Какому ещё парню? — О? Уже не помнишь? Который без единой нитки одежды остался с тобой в мастерской в среду вечером. Я хотел забрать тебя после лекций, внизу мне сказали, что ты не уходил, и я отправился искать. Сюрприз хотел сделать... Я видел только мельком и пытался дозвониться до тебя, но ты не ответил, а после вы вообще закрылись на ключ. Какого хрена, Стиви? Что я должен думать? Я ждал, что ты расскажешь мне что-нибудь приличное насчёт всего этого, но ты так и… И сегодня? Ты ведь тоже был с ним? Что происходит, Стив? Стало вдруг так жарко и стыдно, что лицо словно вскипело, а лоб под растрепавшейся чёлкой покрылся испариной. Твою мать. Твою же мать… И всё это время Баки… знал? И… Мысли буксовали настолько страшно, что Стив, открыв рот, так и не смог ни слова сказать. Он больше не чувствовал в себе сил переносить этот вопросительный, препарирующий на живую взгляд Баки. Он бесил, вся ситуация страшно бесила своей нелепостью, и Стив не понимал, никак не понимал, что ему сейчас делать и говорить. Он звука из себя не мог выдавить. Поэтому вдруг вскинул руки и резко оттолкнул Баки, спрыгивая на пол и вылетая из туалета, чувствуя, как глаза помимо его воли наполняются влагой. — Стив! Стив, да чтоб тебя… Но Стив был мельче и тоже умел хорошо маневрировать в толпе. Он подлетел к бару, не глядя цапнул со стула свою куртку с рюкзаком и, быстро бросив Наташе, что уходит, выбежал на улицу. Он бежал по тёмному пустынному тротуару так быстро, что очухался только в подземке, когда влетел в приветливо распахнутые двери вагона и почти врезался в противоположные, плотно закрытые. Сердце колотилось где-то в глотке, он едва справлялся с дыханием, и по щекам его безостановочно текли слёзы. Двери закрылись, и поезд тронулся, сразу набирая скорость. А он стоял, прислонившись лбом к холодному стеклу, судорожно дышал и чувствовал себя самым несчастным и потерянным человеком в мире. Самым настоящим дураком, только поясняющей надписи на лбу не хватало.36------------
26 апреля 2017 г. в 04:05
Ангина оказалась совсем не лёгкой простудой, как Стив рассчитывал изначально. Температура держалась до среды, и ни о какой работе не могло идти и речи — мама едва передвигалась по квартире. И Марго, и Элис приостановили на время все свои дополнительные занятия и бегом неслись домой после школы, чтобы сменить Стива на посту наблюдения и сиделки. Это было необходимо, ведь от слабости и температуры маму морозило, и нужно было каждый раз накормить её бульоном, вовремя дать лекарства и проводить в туалет. Это не говоря о том, что несколько раз настои и морсы помогали, и она пропотевала, отчего температура немного спадала. Но нужно было поторопиться и помочь ей переодеться в сухую ночнушку и, конечно, быстро перестелить влажное бельё. Они просто не могли оставить её одну, хоть она и просила. Стив не мог, не позволил. И Саре пришлось взять едва оплачиваемый больничный. Это не особо беспокоило. Во вторник, словно подтверждая их сделку, Старк без единой тени сомнения в глазах передал ему конверт с тысячей баксов, поделенной на сотни. Эти деньги можно было добавить к уже имеющемуся «выкупу», но Стив, подумав, решил, что заработает ещё. А сейчас их нужно приберечь на тот момент, если мама пробудет в постели дольше, чем они все того хотели бы. Всё же её небольшая, но официальная зарплата покрывала расходы по счетам на квартиру, и нужно было что-то срочно придумывать с неожиданным финансовым провисом.
И Стив, ещё ощущавший странное волнение и неуверенность в вечер понедельника и утром вторника, после осознания их нерадостного положения выдохнул и совсем успокоился. Нигде, ни на одной более-менее приличной подработке он не сможет заработать столько даже за месяц усердного труда. Что говорить о том, чтобы не пропускать колледж при этом? Это было нереально. Он нарисует Говарда, и пускай эта картина останется у него и Пегги на всю жизнь как память о его, Стива Роджерса, таланте.
И, как бы ни казалось ему внутренне неправильным, он решил не говорить об этом Баки. В конце концов, он сам не вдавался в подробности его работы и не смог бы сказать точно, по каким именно адресам тот стрижёт траву и убирает снег или равняет деревья. Он не лез в его работу, так какого чёрта должен отчитываться перед Баки насчёт своей? Это смешно. Они ведь оба взрослые люди. И Старк с его деликатной просьбой — такая же работа, как и все остальные.
Так Стив убеждал себя в среду, когда, заверившись, что температура у матери зафиксировалась ещё в обед на чуть повышенных показателях, и в целом мама выглядела на порядок лучше, он с чистым сердцем сбежал из дома, чтобы попасть на оставшиеся вечерние лекции с другими группами — потому что пропустил свои, утренние. И в который раз упустил возможность встречи с Баки, ведь теперь тот бывал в колледже только до обеда, после убегая на другие свои проекты.
Он шёл по улице среди других таких же, как и он, кутающихся от резкого, пронизывающего ветра в шарфы людей, и думал, соглашаться ли уже на сегодня, или нет? Старк спросил его в смс прямо:
«Начнём сегодня? У меня вечер свободный».
И Стив, вдруг снова осознавая реальность этого челленджа, не смог ему сразу ответить. Во-первых, потому что ещё не знал точно из-за самочувствия мамы. А во-вторых… потому что, чёрт, да, он волновался. До этого он рисовал обнажённой только Нат. Да и то… всего лишь топлесс. Он испытывал очень странные чувства к женской обнажённой груди. Тепло и любопытство, и он искренне мог любоваться формами, никогда не возбуждаясь от вида ореол, плавных изгибов и торчащих сосков. Эстетично? Красиво? Именно так ему и казалось. Но едва представив в замкнутом пространстве себя и обнажённого Говарда, он не знал, как воспримет это. Особенно после того, что было у него с Баки. Мужской член вдруг предстал объектом определённого интереса и вызывал чувства весьма далёкие от мирного созерцания, которые концентрировались в паху. Вчера утром, проснувшись со стояком в тишине опустевшей без сестёр квартиры, Стив тихонько включил на телефоне порно, чтобы хоть немного расслабиться и с пользой и удовольствием избавиться от эрекции… и впервые это было чьё-то домашнее гей-порно. И Стив не ожидал, что едва слышные шумные выдохи, чуть дрожащая в руках камера и вид большого эрегированного члена, стреляющего семенем на лицо другого парня, явно испытывающего эйфорию от всего происходящего, так взвинтят и заведут его. Баки менял его — всё то, что успело произойти между ними, мало-помалу меняло его. И не то, чтобы Стив был против, но Говард…
Чертыхнувшись, он достал телефон озябшими пальцами и быстро набрал Говарду ответ:
«Я освобождаюсь в 20.00, нормально?»
Стив прекрасно помнил сказанную отцом истину. Один раз побежишь от проблем — и будешь бегать всю жизнь. И, чёрт, это было вообще не про него. Говард ответил почти мгновенно, словно только и ждал его решения:
«Конечно, я подъеду. Я уже договорился насчёт ключей от малой арт-мастерской»
«Всё продумал? :))» — Стив на самом деле восхитился, потому что о подробностях предстоящего им с Говардом эксперимента он даже не размышлял.
«Конечно. Я привык всё планировать до мелочей. Особенно, когда это важно для меня. До вечера».
Что ж. Выбор сделан, и на душе отчего-то стало спокойнее. Уверенность Говарда вселяла надежду, что всё пройдёт по-задуманному. Он просто нарисует его — конечно, маслом. Сначала сделает карандашный набросок на холсте, после наметит тени и полутона. И сразу начнёт рисовать с самого стыдного, с нижней части тела. Зато потом Говарду можно будет не раздеваться совсем, донага. Ведь не обязательно позировать голым, когда рисуют твой торс и голову.
Решив так, Стив отправился на лекции. И выпал на это время настолько качественно, что даже не вспоминал о предстоящей ему работе — учёбу и конец семестра, когда ты должен был подтвердить свой высокий средний балл, никто не отменял.
В восемь ноль пять он, затормозив на несколько секунд, стоял перед приоткрытой дверью в малую художественную мастерскую. В животе после лекций бурчало, но Стив знал — это не будет проблемой. Нужно только, чёрт возьми, начать. И всё дальше пойдёт, как по маслу — с Нат всегда было так.
И невероятно, но из мастерской ощутимо веяло пиццей с моцареллой и кофе… То ли голод, то ли удивление наподдали ему сзади, и Стив решительно открыл дверь, заходя в мастерскую и закрывая её за собой.
Говард в безупречном бежевом плаще сидел на краю большого куба натурщиков и методично уничтожал большой кусок пиццы. На кубе поменьше дымилась пара стаканчиков-венти кофе из «Старбакса». Стив отчётливо ощутил, как во рту прибавилось слюны. Жрать хотелось страшно.
— А вот и ты, — неразборчиво из-за набитого рта проговорил Говард, топорща подросшие усы в улыбке. — Присоединяйся. Наверняка голодный? Лично я готов слона съесть. Успел сегодня только позавтракать американо и всё.
Стив сегодня ел тосты с сыром и даже помог маме осилить куриный бульон, но он, видимо, ещё рос, а поэтому был очень согласен с Говардом насчёт слона. Не заставляя себя уговаривать, Стив скинул свою тяжёлую сумку на пол, на ближайший стул положил куртку, которую держал в руках, и устроился с другой стороны куба, спиной к спине с Говардом.
— Спасибо, — сказал он.
— О, — тот не прекращал жевать, и Стив понял, что должен поторопиться, чтобы урвать хотя бы пару кусков из макси-пиццы, — не стоит беспокойства. Ты порой так выглядишь, словно свалишься сейчас от недоедания.
— Так это для меня? — напрягся Стив, поднеся ко рту первый кусок пиццы и так и замерев. — Я нормально питаюсь, вообще-то. Просто у меня конституция такая. Я вообще не набираю вес. Только немного расту и вытягиваюсь.
— Расслабься, это для меня. Я просто угощаю, — Говард искоса окинул его взглядом. — И если ты ещё растёшь, Стив, у тебя есть все шансы перегнать меня и стать мощным парнем. Потому что я не расту с семнадцати. Словно кто-то нажал на кнопку, и меня выключили.
Стив и правда успокоился и начал есть. Говард жевал так аппетитно, что невозможно было поверить в наигранность. Он и правда был голоден. И он позаботился об этом. Стиву очень нравилось это качество в людях. Баки… он тоже отлично решал проблемы, когда те возникали. И от воспоминания и параллели Стив почувствовал, как внутри у него всё теплеет.
Решив брать быка за рога сразу, когда нет нужды смотреть друг другу в глаза, Стив спросил:
— И как именно ты хочешь, чтобы я нарисовал тебя? Ты ведь наверняка знаешь до мелочей.
Говард дожевал, прежде чем ответить:
— Обычным парнем? Я не знаю… Я думал встать у окна и, знаешь, смотреть на улицу, а чтоб по стеклу бил дождь. А я такой немного усталый или сонный, не знаю, может, это утро и я только встал. И держу в руке большую чашку с кофе. Или в обеих руках, посмотришь, как будет лучше. И конечно, я в прикиде ню. Потому что, Стив, если бы я хотел, чтобы кто-то запечатлел меня с простынкой на причинном месте, я бы попросил кого угодно, у меня не так много комплексов.
— Но они есть? — искренне удивился Стив.
— Сделай вид, что ты этого не слышал, — Старк фыркнул и снова вгрызся в пиццу. И продолжил уже неразборчиво: — Можешь думать, что угодно, но я… просто, я доверяю тебе. Вот и всё.
И в этих его последних словах Стив вдруг уловил такой застаревший вой одиночества, что на миг ему стало не по себе. Они на самом деле неплохо, тесно столкнулись с Говардом. И сейчас он почти не чувствовал себя тем мальчиком, которого прижали к панорамному окну в пентхаусе на Манхэттене на чёрт знает каком этаже. Он не чувствовал трепета или страха, с Говардом спиной к спине было вполне комфортно находиться. И… так ли много было у него друзей на самом деле? Просто людей, которым не плевать именно на него, а не его положение, вес в обществе или деньги? Стив не знал, серьёзно, они очень мало общались. Но они несколько раз столкнулись, и он даже тряс его за грудки и шипел на него, а такое не проходит бесследно. Они словно притёрлись друг к другу в нескольких местах, как неподатливые каменные глыбы. Само по себе это ещё мало что значило, но они могли контактировать, не чувствуя при этом неловкости. Могли не выпендриваться и не «делать вид» друг перед другом — и эта мысль немного ошеломила Стива. Это было… здорово.
Потому что у него самого, какими бы разными они с Говардом не были, не так уж много водилось друзей. И он отчасти понимал это его словно случайно оброненное «я тебе доверяю».
И, почувствовав вдруг небывалый и резкий прилив рабочего вдохновения, Стив торопливо затолкал в рот остаток своего куска, быстро прихлебнул из стаканчика — обычный подостывший капучино без сахара — и принялся рыться в сумке, доставая потасканную чёрную тряпицу-пенал со своими рабочими инструментами: карандашами, набором чернильных ручек и принадлежностями для затачивания.
— Хватит есть, — кинул он Говарду через плечо. — Давай уже за работу. Я не собирался здесь ночевать. Поработаем максимум до десяти, если не устанешь раньше, хорошо?
— Договорились, — по-деловому кивнул Говард, тут же откладывая в сторону недоеденную корочку и вытирая тонкие пальцы салфеткой. — А потом я подкину тебя до дома. И это не обсуждается. Всё равно меня ждёт водитель.
Стив хотел возразить, но потом его как спицей кольнуло — зачем? Смысл отказываться, если тебе предлагают что-то от всего сердца? В конце концов, он всегда может выйти на пару кварталов раньше, где стоит элитный дом-таунхаус, чтобы Старк… тут его мысли снова забуксовали. Какой был резон пускать пыль в глаза Говарду? Уже всё равно. Он не тот эпатажный мелкий засранец, за которого себя выдавал. А Говард, хоть и порой не может удержать свой член в собственных штанах, не такой заносчивый мудак, каким его все считали. Так может, пришло время попробовать поиграть в открытую, и будь что будет?
Вздохнув, Стив немного заточил несколько карандашей и обернулся. Говард, тихо шурша, возился за небольшой ширмой в углу мастерской. Тут проходили классы у небольших групп максимум в десять человек. Больше это помещение просто не позволяло разместить с удобством. Стив рисовал здесь обнажённую натуру и натюрморты, поэтому без зазрения совести вытянул из ряда точно таких же мольберт для себя и, чуть порывшись в свалке натянутых на раму пустых холстов, выбрал наиболее по его мнению подходящий размер.
Говард вышел из-за ширмы в одной расстёгнутой рубахе, впрочем, длина той позволяла не щеголять членом и задницей.
— Ну что, маэстро?
Стив чуть улыбнулся, видя, что Говард хоть и храбрится, но для него всё это в такую же новинку.
— Что — что? Ты сам сказал, что хочешь у окна. Так что вставай. Сейчас выберем лучший свет. И вот тебе стаканчик пока вместо кружки, — Стив подхватил один с надписью «Говард» и протянул ему. — А рубашка? — он приподнял бровь.
— Я сейчас сниму. Сейчас чуть привыкну к тому, как свободно болтаются мои яйца, и сниму. Сейчас. Да, не надо так на меня смотреть.
Стив фыркнул и пошёл к двери в мастерскую, которая почему-то оказалась приоткрытой. Это было странно, потому что он отчётливо помнил, как закрывал её. На всякий случай, Стив вставил ключ с внутренней стороны и закрыл на два оборота.
— Раздевайся! Рубашку долой! — шутливо громко крикнул он Говарду. — Иначе я всем расскажу, что Старк у нас трусишка!
— Ты этого не сделаешь, — вздохнул Говард, весьма эротично на взгляд Стива скинул рубашку с плеч и принялся медленно вытягивать руки из длинных рукавов. Почему-то не смотреть на это было невозможно — и он замер.
— Не сделаю, — подтвердил он негромко.
— Поэтому я и выбрал тебя, — сказал Говард и вдруг кинул ком своей очень приятно пахнущей рубашки прямо в лицо. — Хватит пялиться. Давай начинать, а то холодно.
Стив хмыкнул. Всего на секунду прижал ткань к лицу, втянув почти потухшие нотки парфюма носом, и, встряхнув, аккуратно повесил рубашку на спинку стула.
Они начали. Говард был вполне себе ничего: стройный и подтянутый, с неявными связками мышц под кожей. Больше жилистый и худощавый — не как он сам, конечно, а в более здоровом смысле. От аккуратного пупка вниз тянулась клином тёмная дорожка, а паховые волосы оказались коротко подстрижены, но не выбриты, как почему-то подумал Стив, когда пытался представить, что там у Старка в штанах. Член, поначалу расслабленный и не маленький, от холода и волнения подобрался, как и яички, но это не нарушало общей картины и пропорций. Старк был совершенно гармонично сложен. И не вызывал абсолютно никаких неправильных чувств, кроме лёгкого и абсолютно нормального смущения, осевшего на уши и щёки. Говард и сам был смущён.
И Стив понял, что искренне хочет нарисовать его таким вот, без прикрас. Как он сам сказал в самом начале? Простым парнем, который вглядывается в заплаканное дождём стекло ранним утром. Возможно, у него ночью был фееричный секс со своей девушкой, но она ещё спит, нежась под тёплым, нагретым ими обоими одеялом, а он почему-то — нет. Сварил себе кофе — точнее, наверняка просто заправил автомат. И теперь, держась за кружку, как за верный якорь в этих серых предрассветных сумерках, смотрит за окно. Что он хочет увидеть там? О чём он думает?
Мысли вихрем пронеслись в голове, пока он смотрел то на Говарда, замершего перед окном со старбакс-стаканчиком в руке, то на чистый холст, рьяно кусая свой карандаш. Ответов пока не было — но так с ним случалось всегда. Нужно было начать рисовать, чтобы линии, как путеводные ниточки, одна за одной вывели его на правильную дорожку. Отчасти Стив всегда считал — но ни с кем не делился этим — что его картины сами себя рисуют. Такими, какими они и должны быть. А он лишь орудие в руках кого-то, кому, совершенно точно, виднее, как именно надо.
— Ну что? — спросил Говард, ёжась.
— Серьёзно? — Стив прищурился и изогнул губы в усмешке. Боже, возможно, он мечтал об этом моменте всю свою жизнь. И, какая жалость, никто не видит его триумфа. — Прошло всего несколько минут, Говард. Минут. Так что будь добр, займи самую удобную и естественную на свой взгляд позу и расслабься. Подумай о хорошем. Не знаю, о чём там думают единственные сыновья миллиардеров, чтобы перестать дёргаться в такой двусмысленной ситуации…
— Боже, заткнись, Роджерс, — Говард фыркнул, удобнее перехватывая стаканчик и отпивая из него. — Вот теперь я тебя узнаю.
— Вот и отлично… стоп! Сейчас очень хорошо стоишь. Замри.
Дальше он пропал для этого мира — тот стал мутным и нечётким, акцентируясь только вокруг Говарда и холста, стал неважным, ненужным даже. Стив наносил новые и новые линии, чуть менял, подтирал, чувствуя, как приходят к нему цвета будущей картины. Какой именно должна быть эта тень и этот едва заметный блик, как выразить следы капель по стеклу. Это будет хорошо, очень хорошо. Говард, видимо, тоже согрелся и расслабился, потому что теперь его член вполне свободно свисал над чуть вытянувшейся мошонкой, и всего на миг Стив почувствовал тёплый толчок в самый пах, когда подумал с лёгким оттенком любопытства, как тот мог выглядеть, когда находится в состоянии эрекции. Впрочем, непрошеная мысль не сбила его с курса, и он, несколькими штрихами обозначив более выгодные размеры Говарда ниже пояса, перешёл к едва заметным очертаниям пресса.
Он бы продолжал и дальше, но настойчиво завибрировал чужой телефон, и Говард сказал:
— Уже десять, Стив. Закончим на сегодня?
Стив отошёл на шаг назад, посмотрел на холст и на Говарда, добавил ещё пару штрихов и кивнул:
— Да. Мне кажется, сегодня было очень здорово. Я почти закончил набросок, и в следующий раз можно перейти к маслу. Ты отлично позируешь.
Говард и правда стоял не шелохнулся. И похвала была ему приятна, как бы он ни пытался сделать равнодушный вид.
— Я просто перепроверял в уме свои отчёты для завтрашнего собрания, очень способствует неподвижности, — сказал он и, поймав улыбку Стива своей, скрылся за ширмой.
На улице, в промозглом декабрьском вечере у колледжа их не ждало никаких лимузинов, которые почему-то успел нафантазировать Стив. Неприметная чёрная «тойота-камри» с включенными габаритами была припаркована на другой стороне улицы. Говард потянул его за руку к ней. Они сели в машину на заднее сидение, и холёный мужчина с явной выправкой дворецкого кивнул им в зеркало заднего вида.
— Это Джарвис. Знакомьтесь, это Стив. Подвезём его, ладно? — хоть Говард и спрашивал, точно своего старого знакомого, Стив ясно чувствовал, что его просьбы или тем более приказы не обсуждаются. Это проявилось в едва заметной жёсткой нотке в голосе и при этом не слишком серьёзном тоне. И Стив подумал, сколько же их, масок у Говарда Старка? И какая из них родная, изначальная?
Он также ломал голову, о чём им поговорить, но едва они тронулись по названному Стивом адресу в Бруклине, Говард тут же достал свой айфон и, нежно улыбаясь, начал с кем-то переписываться.
— Пегги, — пояснил он чуть позже, когда его пальцы перестали летать по буквам на сенсорном экране. — Соскучилась. Я сказал, что готовлю ей сюрприз.
— Это будет отличный сюрприз, обещаю, — кивнул Стив.
Говард улыбнулся ещё шире и снова продолжил что-то набирать. Стив отвернулся к окну и начал разглядывать улицы и расступающуюся под желтоватым светом фонарей тьму. А потом тоже потянулся к своему карману и телефону в нём. Только сейчас он увидел пропущенный вызов от Баки. Тот звонил почти в то самое время, когда Стив погрузился в набросок. Не мудрено, что он ничего не услышал. Очень захотелось набрать его или хотя бы написать что-нибудь, и Стив, мягко улыбнувшись, так и сделал:
«Привет, Бак. Прости, я не слышал звонок, был занят. Как ты?»
Ответ пришёл не сразу, но довольно быстро. Обычно Баки мог не отвечать по несколько минут.
«Ты уже дома? Позвонишь?»
«Пока не могу, — написал Стив, чувствуя странное волнение внутри от того, что недоговаривает. — Еду домой. А ты?»
«Дома. Только поужинал».
«Поздно», — подумал Стив.
— Ты серьёзно встречаешься с нашим газонокосильщиком, или это очередная байка в духе «Придумай небылицу про Роджерса»? — спросил вдруг Говард, поворачиваясь к нему, и это было так неожиданно, что Стив смешался.
— Я… хм… да, а что, какие-то проблемы? — Стив взял себя в руки и, наученный отцовским и собственным опытом, вместо защиты пошёл в наступление. Но Говард на это только тихо и мягко фыркнул.
— С чего бы? Мы живём в свободной стране. Просто… Он настолько старше, и ты ещё несовершеннолетний. У него не будет проблем из-за тебя?
— Не думаю, что это касается кого-то, кроме нас, — закрылся Стив. Эта тема ему не нравилась, и, если честно, даже бесила его. Никто, блядь, не имел никакого права судить его или Баки и задавать такие вопросы. Тем более, у него не было никакого ответа.
— Хорошо, Стив, выдохни, — примирительно сказал Говард. — Лично я ничего не имею против подобного и даже очень хорошо тебя понимаю. Просто… это было неожиданно, вот и всё. Но, хм-м, — и он хитро улыбнулся, — вполне в твоём духе. О, мы, кажется, приехали.
Говард с любопытством рассматривал его дом, а Стив, перебарывая дурацкие чувства стыда и негодования внутри себя, поблагодарил и выбрался из машины.
— Пока, Говард. До пятницы.
— Доброй ночи, Стив. И спасибо. В пятницу я принесу часть оплаты.
И мысль о скорых деньгах очень взбодрила Стива, отодвинув за круг света все другие переживания.
Уже перед самым сном, проследив, чтобы мама выпила все причитающиеся ей на ночь лекарства, и поцеловав сестёр, Стив лёг и достал телефон. Оказывается, Баки писал ему ещё… Он с внутренней тревогой открыл переписку и начал читать:
«Ну что, добрался?»
«Ты дома? Я могу позвонить?»
«Я ложусь спать, Стиви. Доброй ночи».
Последнее сообщение Баки отправил всего полчаса назад, и Стив, непонятно на что надеясь, набрал:
«Я дома. Помогал маме. Спишь?»
И, когда Баки не ответил и даже не прочитал сообщение, добавил:
«Спокойной ночи, Бак. Целую».
С утра он позволил себе поваляться немного дольше. Лекции сегодня начинались только после обеда, и торопиться было особо некуда. Ещё лёжа в постели он, проверив время, набрал Баки.
— Стив? — спросил тот после четвёртого гудка тем приятным хрипловатым тоном, от которого у Стива в груди и внизу живота всё теплело и начинало трепетать.
— Добр-рое утро, — промурлыкал он ещё не проснувшимся голосом, — Ба-аки. Я так соскучился. Прости, что я выпал вчера. У меня тут столько всего происходит, просто какой-то цирк.
— О, — Баки явно улыбался, и улыбка придавала его низкому голосу особый шарм, — и что именно? Может, расскажешь мне?
— Если по отдельности, то вроде и ничего особенного. Но оно всё навалилось скопом, и я… я просто зашиваюсь.
— Может, сходим куда-нибудь в пятницу вечером? Я был бы…
— Я занят в пятницу, — тут же ответил Стив, вспоминая обещанное Говарду время. — У меня будут кое-какие дела в колледже.
— И какие именно? — с интересом произнёс Баки, а Стив напрягся. Он не думал, что разговор вообще зайдёт об этом. И не был готов отвечать. А тем более врать.
— Э, кое-какие отрисовки, которые я пропустил, ничего важного. Но я не могу отказаться, от этого зависит, — Стив заметался, делая глупую паузу, — мой средний балл. Конец семестра, всё такое. Понимаешь?
— Конечно, — покладисто и как-то безразлично ответил Баки. — Мне нужно работать, детка. Созвонимся ещё, ладно?
— Увидимся в выходные? — с надеждой спросил Стив, потому что на самом деле ждал субботы и воскресенья как манны небесной и молился, чтобы ничего не сорвалось. Ждал, как измученные пустыней путники жаждут мерещащегося на горизонте оазиса. Прошла всего неделя в таком темпе, а он уже настолько вымотался, что искренне и жадно мечтал забраться к Баки под бок, окунуться в тепло и заботу его рук и объятий… Мечтал о горячих поцелуях и сексе с ним, каким бы он ни был в этот раз.
— Да, — только и произнёс Баки. А после этого отключился. И это было так странно, что повеяло непонятным холодом, который Стив никак не смог объяснить. Разве что ему просто показалось?
Но Баки не написал и не позвонил ему ни в четверг, ни в пятницу, и Стив, под вечер кипя праведным гневом и совершенно ничего не понимая, уже был готов отменить все их с Говардом планы, чтобы, наконец, докопаться до того, что с Баки происходит. Правда, у Старка были свои мысли на этот счёт.
— И оплата тебе не нужна? — наигранно-наивно приподнимая брови, спросил он. В его пальцах был зажат белый конверт, который он, покачав головой, положил на куртку Стива. А потом с совсем другой, деловой интонацией: — А раз нужна, то давай работать как договаривались, в графике. Иначе не успеем ко дню рождения Пег. А я ей уже такого наобещал, что не имею права прийти без подарка.
Стив смотрел на него всего один бесконечно долгий миг. А потом со всей серьёзностью кивнул. Говард прав. К чёрту. Они всё равно так или иначе разберутся со всем, что там у Баки происходит. И никуда от этого не деться. Так какой смысл менять планы и приближать неминуемое?
Ему нужно работать сейчас. И прийти, наконец, в себя, чёрт побери.
«Наверное, я всё же сделал правильный выбор насчёт своего дела, — отвлечённо подумал Стив, смешивая на пробу цвета на палитре. — Правильный, это когда несмотря на все проблемы, что тебя окружают, ты можешь окунуться в работу, и она примет тебя любым целиком и отгородит от всего внешнего мира». Так у Стива складывалось только с рисованием и ничем больше. Оно засасывало в свою реальность и не намеревалось отпускать. Стив вынырнул только тогда, когда обнажённый Говард, проходящий мимо него, похлопал по плечу и сказал: «Уже десять, Стив. Ты здесь, вообще? Ау?»
Он мотнул головой, уворачиваясь от чужой руки, замарал маслом щёку, задумавшись, и принялся торопливо оттирать её тряпкой. Конечно, весь провонял растворителем. Говард покачал головой и удалился одеваться за ширму. Чуть позже он вышел оттуда, медленно застёгивая свою ширинку и ремень на брюках и выглядя при этом очень горячо и загадочно.
— У тебя такие глаза, когда ты рисуешь, — сказал он негромко, посматривая из-под ресниц, — как у слепого. Расфокусированный взгляд. Будто ты всё нутро видишь и именно его рисуешь. Бр-р.
Стив только пожал плечами, всё ещё вымачивая и вытирая свои кисти.
— Ладно, — Говард застегнул на запонки манжеты своей рубашки. — Тебя подвезти?
Стив задумался. Появилась шальная мысль нагрянуть к Баки прямо с вечера и остаться на ночь, но он не говорил об этом ни с мамой, ни с Нат, чтобы та обеспечила прикрытие.
В этот момент он услышал, как в кармане парки беспокойно завибрировал телефон. Стив отложил кисти и торопливо нашарил его, чтобы ответить. Удивительно, но это была Наташа.
— Да? — тихо спросил он.
— Роджерс, я правильно поняла, что ты до сих пор в колледже?
— Да, — он кивнул, словно она могла увидеть. — А что случилось?
— Я тоже засиделась в чертёжной над последним проектом, так что… как ты смотришь, чтобы уйти в отрыв?
Стив усмехнулся. Он знал, где находится эта аудитория. И почему-то именно голос Наташи взбодрил его, окончательно возвращая из мира живописи.
— Отлично. Сиди там. Я сейчас соберусь и зайду за тобой, хорошо?
— Договорились, жду, — Наташа сбросила, а Говард, уже накинувший своё пижонское цвета кофе с молоком пальто, смотрел на него вопросительно.
— Нет, я сегодня не еду. Встречусь с… друзьями, — закончил он, вовремя спохватившись, что не нужно говорить Старку о Наташе.
— О, — Говард догадливо усмехнулся, и Стив не стал его разубеждать. — Проведите хороший вечер. До понедельника, Роджерс.
Они попрощались, и Говард вышел, предварительно открыв вставленным в скважину ключом дверь. Стив теперь сразу запирался изнутри, чтобы случайно не скомпрометировать ни себя, ни Старка. И он не стыдился того, что они делали за этой запертой дверью. Просто не хотел усугублять и опошлять искусство объяснениями, слухами и домыслами, если вдруг кто-то узнает об их вечерних встречах.
Стив педантично убрал все свои инструменты, снял с мольберта и спрятал в самый дальний шкаф свою незаконченную работу — лицо он ещё не прорисовывал, а потому не было совершенно никакого страха спалиться. Потом заглянул внутрь конверта и удостоверился, что там на самом деле деньги, условленные с Говардом двести баксов в неделю, боже. Он согнул его пополам, убирая в свой рюкзак поглубже. Перекинул через плечо сумку-этюдник, чтобы донести и оставить её до понедельника в своем шкафчике на первом этаже, выключил свет и закрыл мастерскую.
Определённо, они сегодня могли немного разгуляться с Наташей.