***
Новогоднюю ночь решили отметить тихо, наедине, и никого не приглашать. Только не вышло. Курица, которую Баки запекал с овощами, ещё сидела в духовке, а Стив сидел за обеденным столом и изощрялся, сервируя блюда нехитрыми фруктами, укладывая их так и эдак, покрасивее, когда в дверь позвонили. Стив на миг напрягся — Баки был в душе, и они никого не ждали. Но он должен был хотя бы посмотреть, кто пришёл. За дверью оказалась широко улыбающаяся Нат и настолько же довольный Сэм явно с бутылкой чего-то, завёрнутой в подарочную бумагу и обвязанной красивым бантом. А ещё там был… — Счастливого Нового Года! — напрыгнула на него Нат и крепко обняла, тут же обдавая холодом и влагой. — Сидите тут и не видите, какая за окном красота, я угадала? Хорошо хоть, не из кровати тебя выдернула, — она отстранилась и испытующе заглянула в глаза. — Нат, — Сэм только сделал вид, что пытается её осадить. Они были два сапога пара, Стив мог поклясться. — Где Баки? — В душе, — на автомате ответил Стив, не в силах отвести взгляд от неожиданного снегопада. Выглядело это в свете вечерних фонарей потрясающе. Крупные, пушистые хлопья медленно планировали с тёмного неба, оседали на крышах соседних домов, на голых ветвях деревьев, на машинах и людях. Это было так здорово. Весь мир медленно, но неуклонно перекрашивался в бело-серые тона. Стив залип, ощущая себя почти как в детстве, когда доверчиво ждёшь чуда и вопреки собственному скепсису и голосу разума дожидаешься его. — Мы зайдём? — Наташа легонько тронула его за плечо, выводя из созерцательной комы. Стив посмотрел на неё и улыбнулся. Он наконец-то почувствовал холод, наступающий из открытой двери, и поёжился. — Конечно, Нат. Счастливого нового года. И спасибо, что пришли. Пока они снимали свои заснеженные куртки и перешучивались одним им понятными фразочками, Стив думал, на самом ли деле рад, что они пришли. Конечно, они с Баки никого не ждали. Но и планов у них особых не было, кроме как сесть под ёлку на накиданные пледы и подушки, включить Синатру и ласкаться, пока не уснут. Но почему-то присутствию ребят не выходило расстроиться. Они были здесь теми элементами, благодаря которым смутные ожидания и едва уловимая неопределённость, витавшая в воздухе, вдруг рассеялись, и вечер приобрёл нужное настроение. — О, ч-чёрт, — из-за поворота лестницы показался Баки в одном едва держащемся на бёдрах полотенце и тут же скрылся обратно. — Сэм, Наташа, я не знал, что у нас гости. — Мы решили неожиданно нагрянуть, — посмеивался Сэм, шутливо закрывая Наташе глаза. Впрочем, Стив знал, что подруга уже всё успела увидеть, что можно и нельзя. Поэтому просто закатил глаза, вздохнул и пошёл проверять дурманяще пахнущую на весь первый этаж курицу. — Я сейчас оденусь и спущусь, — крикнул откуда-то сверху Баки. Ребята, чувствуя себя совершенно свободно, устроились в гостиной-столовой на их с Баки любимом диванчике, поставив на стол свою завёрнутую бутылку. — Французское шампанское, — сказал Сэм, кивая на неё. — Вроде как полагается пить в новогоднюю ночь. Стив улыбнулся. Просто смотреть на них двоих украдкой, пока он делал вид, что очень занят прихватками и проверкой состояния курицы, было очень приятно. Наташа устроилась в объятиях Сэма непринуждённо и привычно, немного откинулась на него, ластясь всем телом. Они выглядели так тепло и гармонично здесь, в этом доме, где так редко кто-то бывал, что Стив невольно умилялся, не в силах перестать улыбаться. Наконец, спустился Баки. Он на ходу поздоровался и тут же возник сзади, притягивая зависшего Стива руками и прижимая спиной к животу и груди. Словно подбадривая и… заявляя свои права на него при гостях. Тепло прошло по позвоночнику и ударило в голову и щёки от этих объятий. — Если бы ты мылся ещё минут десять, курицу было бы не спасти, — тихо сказал Стив, потираясь своей щекой о гладкую, свежевыбритую щёку Баки. Кожа его так приятно пахла, а чуть влажноватые свободные волосы прядями щекотали шею сзади. Баки наклонился к нему и почти положил подбородок Стиву на плечо; держал в руках и не собирался отстраняться и на дюйм. — Вы не забыли про нас? — подала смешливый голос Нат. Стив фыркнул и осторожно развернулся в руках Баки, тоже обнимая в ответ, вставая на мыски и напрашиваясь на поцелуй. — Не забыли, — успел вставить Баки между коротким и более глубоким, горячим касанием губ и языка. — Но вам придётся немного подождать. — Я говорил тебе, что это не лучшая идея, — заметил Сэм, но Стив едва ли обращал внимание. Когда Баки проникал языком в его рот, у него катастрофически отказывала голова и слабели колени. Чуть позже они ненавязчиво привлекли и Сэма, и Наташу к приготовлению блюд для праздничного стола. Сэм, негромко переговариваясь с Баки, ловко чистил одну за другой ровные желтоватые картошины. Баки пассеровал на сковородке шампиньоны с луком, а Стив с Наташей удалились за кухонный стол и принялись готовить овощной салат. Стив стоял и рвал руками крупные листья салата, потому что Наташа категорически запретила их резать. — Ну как дела? У вас? — Стив выразительно переместил взгляд на Сэма и обратно к Наташе. — Смотритесь до нелепого хорошо вместе. — Про вас могу сказать то же. Никогда не признаюсь, что у меня внизу живота потеплело от ваших поцелуев. — Уже призналась, — фыркнул Стив. — Понятия не имею, о чём ты, — Наташа, не меняя загадочное выражение лица, жёстко нарезала на кубики длинноплодный огурец. — А вообще, не смотри, что я вся такая смелая. Знал бы ты, как меня мандражит. — Почему? — удивился Стив. Наташа подняла на него взгляд, и её левая бровь оказалась выразительно изогнута. — Я, конечно, понимаю, что у тебя тут активная сексуальная жизнь, и всё же, мог бы иногда слушать, что я тебе рассказываю. Стив растерялся. Как ни напрягал память, он не мог ничего особенного вспомнить. Ничего, кроме их с Баки секса всю последнюю неделю. — Извини, Нат. — Ничего, проехали, — усмехнулась та. — Я прекрасно могу тебя понять, поэтому не сержусь. Помню, когда я упала в свой первый желанный секс с таким желанным парнем, — она мечтательно закусила губу, Стив принялся рвать салат с удвоенным рвением. — А если перестать друг друга подкалывать, то… Завтра Сэм пригласил меня на семейный праздничный обед. Мы сейчас посидим с вами немного, потом поедем на Таймс сквер, посмотрим на Шар, а потом медленно, но верно направимся в Ньюарк к его родителям. Чтобы отдохнуть и познакомиться, когда отоспимся. Поэтому представь, как меня колотит. Я предположить даже примерно не могу, как это всё будет. Стив замер на несколько мгновений, перебирая пальцами несчастный оборванный лист салата. Если честно, он это уже пережил. Его мама и сёстры знали Баки, они сидели за одним столом и ели индейку на День Благодарения. Но именно поэтому он прекрасно мог понять, что чувствует Наташа. — Не надо ничего представлять, Нат, — сказал он негромко, но уверенно. — Всё будет, как должно быть. В конце концов, это означает, что Сэм серьёзен по отношению к тебе. — Я боюсь, что он слишком серьёзен, — как-то очень искренне вздохнула Нат. Нож в её руках замер. — Что-то случилось? — напрягся Стив. — Я тебе этого не говорила, но неделю назад я ночевала в квартире Сэма, и… это было случайно, он был в душе и попросил принести чистое бельё. Я… увидела в ящике коробочку и заглянула в неё, — тихо сказала Наташа, оглядываясь за плечо и улыбаясь пойманному взгляду Сэма. Она снова была сосредоточенной, когда продолжила: — Там было кольцо. Знаешь, такое колечко с камушком, с которым обычно встают на колено и просят руки и сердца. Стив округлил глаза. Вот это была новость. — Так быстро? — спросил он. Наташа в ответ хмыкнула как-то напряжённо и продолжила резать, а потом скидывать огурец в большую стеклянную чашку. — Ты понимаешь, Карандаш, что я нашла Ящик Пандоры? Я ведь теперь спать не смогу спокойно. Потому что… а если это не мне? А если мне, что делать, соглашаться? Или отказываться? Чёрт, мы встречаемся всего пару месяцев. Да мне только двадцать! А если не предложит в ближайшее время, значит, оно для кого-то другого? И если так, не оторвать ли Сэму чего-нибудь, что зря болтается? И вообще… — Нат замолчала, переводя дух. И Стива осенило. — Ты его любишь, — прошептал он. — Нат влюбилась, — он улыбнулся. — Надо же, открытие века. Возьми с полки пирожок, — пробормотала она. А потом неожиданно застенчиво улыбнулась. — Я дура, да? Стив фыркнул, широко улыбаясь в ответ. Он искрошил последний лист салата и был готов резать помидорки черри на половинки. Но перед этим взял одну и сунул Наташе в рот, чтобы та уже успокоилась и перестала трепать себе нервы. — Я бы на твоём месте не отказывался. Сэм классный. — О чём шепчетесь? — Сэм подошёл и обнял Наташу сзади, целуя в шею. Он выглядел таким довольным и спокойным в этом своём счастье, что буквально светился изнутри и лучился теплом. Баки встал рядом и вытирал руки полотенцем, посматривая то на Нат, то на Стива. — О своём, о женском, — как всегда съехидничала Нат, заставляя Стива сунуть ей в рот ещё одну черри. — Я достаю курицу, — Баки тоже выглядел донельзя довольным. — Поможешь, Стиви? И от этого «Стиви», и от того, как Баки смотрел на него, у Стива внутри растекалось море тёплого молока с мёдом. Это было объективно глупо и немало смущало, особенно под чужими понимающими взглядами. Но он ничего не мог с этим чувством влюблённости поделать. Словно бился до этого головой об лёд, а сейчас неожиданно нырнул в полынью, и та утянула его с головой. Пути назад не было. Стив совсем не рассчитывал на такой душевный ужин сегодня. Они все, вчетвером, за столом в доме Баки ощущались как одна семья. Было тепло и спокойно, не нужно было следить за языком или ожидать подвоха, удара в спину. За этим столом все были в курсе дел друг друга и веселились, необидно подшучивая, перескакивая с темы на тему. В гостиной царил полумрак, по углам ютились тени; только рядом с окном сияла гирляндами ёлка да над самым столом мягко светил желтоватым светом абажур. Пока Баки, ловко орудуя убийственного вида ножом и специальными секаторами, нарезал курицу, Стив ввернул свои новости про Лондон в Наташин рассказ. — Представляете, Питер тоже едет! — выпалил Стив, переводя взгляд с Нат на Сэма и обратно. — Питер? — чуть нахмурилась Наташа, пытаясь припомнить. — Паркер, — подсказал Стив. — Который танцевал вместо Пантеры тот самый, — Стив поиграл бровями, — танец в Рождественскую ночь. — Точно, он говорил что-то, — задумчиво сказал Сэм. — Кажется, Бак, мы останемся по-стариковски куковать в этом занесённом снегом Нью-Йорке, мучаясь от ломоты в суставах, пока наша продвинутая молодёжь будет тусоваться в Лондоне с чужой продвинутой молодёжью. — Наташа ткнула его локтём в бок, несильно, но щекотно, и между ними завязалась шуточная возня с ненавязчиво вплетённой эротикой. Стив усмехнулся их играм: — Ты хорошо знаешь Питера? — Я просто приглядываю за ним, ребята. Его родители… — Сэм замялся, отчего-то неловко перескочив взглядом со Стива на Нат, — короче, мы были хорошими друзьями. И в своё время я пообещал им. И хотя у Стива назрели вопросы, Баки странным, нарочито мягким голосом вклинился с вопросом, глядя прямо на Стива: — Вы недавно встречались? — О, тут вообще вышла смешная история, — широко улыбнувшись, начал Стив. — Оказывается, наша соседка, тётя Мэй, его родная тётушка. Мы живём на одном этаже, и мои сёстры бывают у неё, я пошёл за ними, и столкнулся с Питером нос к носу. Видели бы вы наши лица. И, конечно, она ничего не знает про «Розовую Пантеру». Я чуть не проговорился. — Ещё бы она знала, — хмыкнул Сэм, качая головой. — Мэй хоть и современная женщина, но открутила бы Питеру кое-чего. И мне заодно, — добавил он тихо. Отсмеявшись, они отвлеклись от разговоров и принялись за истекающие ароматным соком кусочки курицы, нежное пюре и салат, по-простому прикладываясь к бокалам с шампанским, которое разлили раньше срока: Наташа с Сэмом должны были уйти где-то в половине одиннадцатого, чтобы вовремя попасть на церемонию в Таймс-сквер. Они звали и Стива с Баки, Наташа даже призналась негромко, когда мужчины отошли перекурить на задний двор, что это была главная цель их визита. Но Баки был непреклонен. Его многообещающий, посылающий волну жара сразу в низ живота, взгляд и мягкое «нет, ребята, в следующий раз» весило тонну и не было подвластно изменениям, Стив сразу это понял. Откровенно говоря, он и сам не хотел никуда ехать сегодня. Тем более представляя, какой тяжёлый впереди день. — Кажется, у меня завтра будет много работы, — задумчиво поделился мыслями Баки, когда они, заснеженные и довольные, чуть пахнущие табачным дымом, вернулись с улицы. — Уже получил несколько сообщений от соседей с просьбой расчистить завтра дворы. Начинаю в девять, — сказал он и извиняющимся взглядом посмотрел на Стива. Потому что первоначальный их план был не вылезать из кровати хотя бы до полудня. Но именно этот взгляд и озвученное время произвели фурор в голове Стива. — Точно… Чёрт, как я мог забыть. — Стив легонько стукнул себя по лбу, чувствуя, как Баки, севший рядом, кладёт руку на его колено и легонько сжимает. — Я пообещал маме заехать завтра в «Тёплый приют». Я нарисовал открытки старикам, не всем, конечно, но многим, с кем хоть как-то пересекался по работе. Надо бы поздравить их. — Значит, всё неплохо устроилось, — Баки очень тепло улыбнулся и, наклонившись, погладил Стива по щеке, словно упрашивая повернуться, потянуться к нему. У Стива перехватило дыхание — всего на долю секунды — и он поцеловал Баки, чувствуя едва уловимый вкус сигарет и мятной жвачки. — Хорошо, что я вспомнил, — облизав потеплевшие, влажные губы проговорил Стив. Баки глаз с него не сводил, словно он был вкуснее курицы и пьянил больше шампанского на голодный желудок. — Последнее время совсем голова плохо работает. Наташа провокационно просвистела, Сэм, улыбающийся очень широко, не скрывая белые крупные зубы, сделал вид, что закрывает глаза рукой: — Ребята, я сейчас сбегаю на чердак и принесу вам веник омелы. И вы сможете продолжить, не отвлекаясь на нас, и на совершенно законных основаниях. — Мы встречаемся, Сэм, поэтому уже делаем всё на самых законных основаниях, — с горячей ухмылкой скользнув по Стиву, отбрил Баки. — И чердака больше нет. — В смысле, нет? — удивился Сэм. — А куда он делся? А весь тот хлам, что стоял там годами? — Сэм выглядел очень удивлённым. Он словно стал серьёзнее. Или Стиву показалось. — Выкинул, — просто ответил Баки, глядя ему в глаза. — Даже ящик с ёлочными украшениями выкинул случайно. Видишь, в этом году на ёлке одни гирлянды. Сколько можно копить барахло? Между ними двумя словно протянулась нить невидимого, неслышного разговора. Баки с лёгким вызовом смотрел на Сэма, тот, кривовато сжав губы, на Баки. — И что там теперь? — спросил Сэм совершенно серьёзным видом. Даже Наташа смотрела на него с нескрываемым интересом. Видимо, привыкший дурачиться Сэм редко показывал свою серьёзную сторону, кроме как на работе. — Пусто. Я оборудовал там студию для Стива. Пробил дополнительное окно в крыше, провёл больше света. Теперь там пусто, Сэм. Но это ненадолго, — и он тёплым, полным невысказанной надежды взглядом посмотрел на Стива. А тот был настолько ошарашен, что не мог выдавить ни звука. В наступившей тишине было слышно, как за окном самые нетерпеливые уже напились и вышли на улицу, взрывались первые редкие салюты, и громко-громко долбилось о рёбра сердце Стива. Признание оглушило его. Потому что, чем ещё это было? Сэм громко прокашлялся, разрывая путы этой повисшей тишины, и театрально вскинул руки. — Ну всё, чувак, я сдаюсь. Серьёзно. Я больше ни слова не вякну, обещаю. Очень рад за вас. От всей души, — Сэм посмотрел на Стива изменившимся, проницательным взглядом, вгоняя в краску. Положение спасла Наташа. Она вдруг вскочила со стула и, хлопнув в ладоши, громко провозгласила: — Ну что, по десерту? Не зря же я его пёрла из пекарни в Бруклине, и даже ни кусочечка не откусила ниоткуда? Я не собираюсь никуда уходить, пока не съем свою порцию, — и она бодрым шагом пошла к холодильнику. Баки, неожиданно встав, тоже пошёл за ней. Стив чувствовал себя неловко, оставшись с Сэмом. Он уже хотел было встать и пойти помочь Баки с чаем, как Сэм наклонился через стол и ловко перехватил его руку, удерживая на месте. Сказал тихо: — Стив. Чёрт, так по-дурацки себя чувствую сейчас, — он нахмурился и отпустил руку Стива. — Я никогда не волновался за этого парня, — он кивнул в сторону кухонного островка, где Наташа ворковала над десертом, выкладывая пирожные с фруктами на большую круглую тарелку, а Баки заваривал чай. — Потому что я знаю его уже очень давно. И он закоснел, не менялся. До встречи с тобой, — Стив замер и нахмурился. Он мог только предчувствовать, куда клонит Сэм, но не собирался тому помогать. Ему не очень нравилось, когда в их отношения лезли. Даже так ненавязчиво. — Он много чего пережил и закрылся, оброс панцирем. Я просто хочу, чтобы ты знал это, учитывал. С ним может быть трудно. Но ты… не оставляй его, ладно? Даже если будет не всё гладко. Я надеюсь, что он для тебя так же серьёзно, как ты для него. Потому что ты, — и он не договорил: Наташа принесла тарелку с пирожным, бухая её на середину стола и грозно шипя: — Ну всё, хватит шептаться, мальчики. Время получать калории. И тратить их на разные приятные упражнения, — она подмигнула Сэму, сняла пальцем сливки с одной пироженки и почти всунула его в рот своему опешившему парню. Стив рассмеялся. Умела Нат разрядить обстановку. — Прости, со мной не соскучишься, я знаю, — с усмешкой начала Наташа, но странно осеклась: глаза её заволокло, когда Сэм, видимо, стал не просто слизывать крем с пальца, а втянул его в рот целиком. Стив отвернулся и встал. Нужно было помочь Баки, а не следить за домашним порно этих двоих. Слова Сэма разбередили что-то внутри. И хотя общество не особо напрягало, сейчас Стив хотел, чтобы гости уже поскорее ушли и оставили их с Баки наедине. Впрочем, те и сами спешили. После чая быстро засобирались, поглядывая на часы, и на прощание Наташа успела обнять Стива и прошептать в самое ухо: — Прости Сэма, если он что-то не то сказал. Ты ему нравишься, он просто переживает. Но я-то тебя знаю — ты если во что вцепился, то всё, пиши пропало, — она усмехнулась и клюнула его носом в висок. — Вот как в меня вцепился, например, — Стив тихо рассмеялся, из вредности стискивая Нат пару раз в чрезмерных объятиях, вырывая у неё жалобный протест. — Счастливого Нового Года! — И вам, Стиви. Я пришлю фотки, если получится. Боюсь, сеть лопнет от перегруза. В любом случае, созвонимся позже. — Если что, у меня ночная смена с первого на второе, — добавил Стив. — Забегай. — Обязательно! — Наташа взяла под руку Сэма, они тепло попрощались и пошли по заснеженному тротуару в сторону сабвея. Их следы тут же заполняли новые и новые снежные хлопья. Кажется, завтра город проснётся парализованный, укутанный неподъёмной мягкой снежной шапкой. Никто не ждал такого количества снега в канун Нового Года. Баки притянул к себе со спины, прижал, обхватил руками, одновременно согревая и защищая от снега. Было немного зябко и совершенно волшебно стоять с ним под этим снегопадом, провожая взглядом почти пропавших из виду Сэма с Наташей, вглядываясь в тёплые рыжеватые нимбы вокруг фонарей и то, как плотно в них танцуют снежинки. Стив чувствовал Баки всем телом, и больше всего его завораживало его спокойное, обволакивающее тепло, сильные руки, обхватившие нежно и крепко, и ровный стук сердца, который Стив чувствовал своей лопаткой. Он закрыл глаза, окунаясь в эту размеренность, собрался с духом и выдал как можно увереннее, чтобы голос не задрожал, не оголил его волнения: — Я тебя люблю. Баки замер — Стив ощутил это всем своим телом. А потом развернул в своих руках лицом к лицу. И именно этого Стив боялся. Он был совершенно уверен в чувствах, но ситуация слишком смущала. Поэтому он тут же обнял Баки, вцепился в ткань футболки руками и прижался щекой к груди. В которой сердце, кажется, сорвалось с привязи. Стив глупо улыбнулся. — Я одна ходячая неприятность, — зашептал Стив, — и ты точно ещё натерпишься со мной. Но я всё равно… — Баки первым взял его лицо в ладони и поцеловал. Мягко, влажно. Словно подтверждая все пункты. Улыбнулся: — Спасибо, Стиви. Мне правда этого не хватало. Не то чтобы я фанат признаний — знаешь, я больше по части сделать, а потом думать. И ты тоже со мной ещё натерпишься, — он шкодливо улыбнулся. — Но я тоже очень тебя люблю. Ты всю мою жизнь перевернул. Стив не выдержал прямого, проникающего до сердца взгляда. Его уже всего залило краской, до самых ключиц. Он снова уткнулся Баки в футболку, сжал ткань в кулаках и подтолкнул Баки в прихожую. — Пошли уже в дом.***
Стив сбежал в душ. Он собирался помыться сразу после Баки, но пришли гости, и планы немного сбились. Сейчас ему нужно было время чтобы немного побыть одному. Хотя бы с десяток минут. Переварить, уложить всё в голове и душе. Потому что хоть Стив и не сомневался в идентификации своих чувств, это всё немного пугало. Да что там, это пугало до чёртиков, просто страх этот выражался не в чём-то неприятном, а в адреналиновой эйфории, когда очередной прыжок без парашюта воспринимается мозгом с необъяснимым логикой ликованием. Стив не до конца понимал природу этого страха, этого волнения. Его первый раз уже остался в прошлом, и хоть каждый секс с Баки удивлял его, заставляя предвкушать и волноваться, Стив не боялся. Он вообще оказался на удивление самому себе открытым к экспериментам и совершенно бесстыдным. Если когда на него и наваливалось подобие стыда, так это тогда, когда у него снова зудело желание после нескольких заходов и не стихающего тупого ноющего ощущения в заднице. Это было как наваждение, он не мог и не собирался останавливаться, если Баки был рядом. Перебарывая стыд, Стив расталкивал его, сладко сопящего, и собственными руками, телом, ртом «уговаривал» снова. Баки фыркал, спрашивал, как ему не стыдно, а Стиву было стыдно, правда. И всё же хотелось Баки на порядок больше, чем мучила стыдливость. Стив сидел под душем, включив погорячее, так, чтобы струи разбивались о голову и плечи. Всё пространство ванной окутал туман. Он перебирал в голове, почему же так неспокойно. Может быть, потому что это его первое в жизни «я тебя люблю»? Вполне походило на правду. Или потому, что твоя «девушка» — мужик, услужливо подсказывало сознание. И хоть Стив никогда не страдал гомофобией, сейчас он смутно нащупал внутри корень проблемы. Это была дилемма, с первого взгляда неразрешимая. Он был воспитан в крепкой протестантской семье. И хоть мама никогда не давила на них с сёстрами, перед глазами всегда был пример того, как должно в жизни происходить: любовь, прошедшая сквозь все испытания с честью и достоинством, и крепкая, любящая семья как награда. А что у них? Какая награда может быть у них? Будет ли всё это у них? И нужно ли это всё? Как вообще у парней бывает? Эти мысли не были явными, они пронеслись внутри стайкой смутных образов. Стив понял, что не хочет сейчас развивать тему своих страхов, да и горячая вода помогла. Он расслабился, вымыл себя везде, подготавливая к продолжению ночи, и решил, что плевать на всё это хотел с высокой колокольни. Он понятия не имел, как там оно всё будет дальше. Сэм и так разбередил в нём приступ ответственности, которая Стиву часто только мешала. Всё, чего сейчас хотелось — это не думать ни о каких возможных «трудностях» и просто быть с Баки. Любить друг друга, выражая это действиями — а как же ещё? Секс для этого отлично подходил. Да и всё остальное, чем они занимались наедине. Даже если это было просто лежание в объятиях друг друга за просмотром фильма. Стив выбрался из душа и, обмотавшись полотенцем, спустился вниз. Баки домывал посуду, стоя спиной к нему. Без очков, специально оставленных наверху, Стив видел очень размыто, и ощущение нечёткости немного кружило голову. Даже если Баки и услышал шаги босых ног, то не обернулся, давая ему возможность подойти вплотную. — Я бы помог, — сказал Стив, привставая на цыпочки, обнимая и шутливо кусая Баки в лопатку. — Ауч, — Баки дернулся, смеясь. — Ничего, я уже всё. Было не так уж и много. Всё хорошо? — он закрыл воду и развернулся, чтобы нагло вытереть руки о полотенце на бёдрах Стива, а потом так и оставить их там, на ягодицах. — Всё отлично, — кивнул Стив, вглядываясь в Баки и решая не углубляться в собственные метания. Намного больше сейчас хотелось другого. Он уже чувствовал, как тепло приливает к паху, как Баки легонько потирается об него своей ширинкой. Их тела всегда реагировали на близость друг друга быстро и однозначно. — Как ты хочешь сегодня? — прошептал Баки, наклоняя голову и касаясь лбом влажного лба. Обычно он задавал тон, утягивал в игру и интриговал, а не спрашивал, — и Стива повело от предложенного выбора. Он сглотнул и задумался, прежде чем ответить. — Хочу, чтобы ты разложил меня на кровати. Отсосал, но не дал кончить. Облизал всего. А потом взял и трахал медленно-медленно, пока я не стану тебя умолять… — Баки закрыл ему рот ладонью, которую Стив тут же лизнул изнутри. — Тш-ш… Нам ещё надо дойти до кровати, — хрипло заметил Баки. Дыхание его участилось, бугор под ширинкой чувствовался совершенно определённо и очень твёрдо. — Я готов уже прямо тут. Так что не провоцируй меня. И пока Стив готовился ещё позубоскалить, Баки просто перекинул его через плечо и потащил наверх. «Как добычу в своё логово», — думал Стив, пока сквозь смех требовал поставить его на ноги и легко стучал Баки по спине кулаками. Полотенце они потеряли где-то по пути, на лестнице.***
Старик Бен остался в общей зале самым последним. Он всё сидел и держал в руках открытку, которую нарисовал Стив. Глаза его были влажные, блестящие, он чуть поглаживал изображение большими пальцами обеих рук. Тихо работал телевизор, но медсёстры пока не приходили, чтобы увести Бена на прогулку вместе со всеми. Значит, он пропускал или из-за недомогания, или по какой-то другой причине. Иногда им разрешали просто не ходить, если не было желания. В конце концов, снега за ночь выпало столько, что даже в «Тёплом приюте» не успели разгрести достаточно места для прогулки. Баки со своей снегоуборочной техникой был бы здесь кстати. Стив подсел поближе. Снова взглянул на свою открытку. Он нарисовал лавочку и сидящих на ней спинами к зрителю двух стилизованных старичков. Над ними шёл снег, в тёмном небе гирляндами было написано «Счастливого Нового Года», а старичкам, похоже, было всё равно: они сидели рядышком, держались за руки и смотрели на снег. Жена Бена, Рози, умерла два года назад. Они приехали сюда вместе за несколько лет до этого и жили душа в душу. Рози ушла первой, и Бен из бодрого проказливого старика постепенно превратился в развалину, которую приходилось всеми правдами и неправдами стимулировать к жизни. Иногда он приободрялся, но это были временные проблески. Стив очень переживал за него долгое время, пока не понял, что никак не может помочь. И нарастил себе дополнительный слой брони. Потому что стал замечать, что ему становилось всё сложнее приходить сюда помогать матери, зная, что он точно встретится с потухшим взглядом Бена. Мама сказала тогда: «Это часть нашей работы, Стиви. Мы делаем всё, что можем, но иногда мы не можем ничего, кроме как просто быть рядом. Будь рядом, не убегай. Всё образуется». И правда. Со временем Бену стало чуть легче. Он, конечно, не вернулся в своё прежнее бодрое состояние духа. Но всё же перестал напоминать живой труп. И у Стива появился небольшой повод для гордости — он выдержал тяжёлое время. Он был рядом. — Я хотел нарисовать, что вы всегда вместе. Потому что, — Стив замялся, подумав, не говорит ли что-нибудь не то, не лезет ли зря в душу, — это ведь так и есть. Вы вместе. Она внутри тебя. Бен перевёл на него взгляд выцветших глаз. И Стив почувствовал это — не благодарность, наверное, но тепло. Искреннее тепло. — Спасибо, Стив. Красиво. — Расскажи что-нибудь? — Например? — Бен проговаривал медленно, Стив знал, что его новый зубной протез был тому причиной. — Ты знаешь. Я всем последнее время задаю одни и те же вопросы, — беспечно заявил Стив и уселся поудобнее, закидывая руки за голову. Задницу до сих пор сладко саднило, если он хоть немного фокусировался на этом ощущении. Но за последнее время Стив так к нему привык, что едва ли обращал внимание. Через час он должен был убегать на смену в Старбакс, но сейчас мог позволить себе немного блаженного перекура. Бен хмыкнул и улыбнулся, глядя на него искоса. — Влюбился, что ли? — Спрашиваешь? — удивился Стив. — У меня же вот здесь написано. Большими буквами, — Стив показал себе на лоб. И улыбнулся. Бен хрипло, надсадно засмеялся. — Ну хорошо, — сказал он, успокоив дыхание. Он осторожно положил открытку в огромный нагрудный карман и достал оттуда блестящую фляжку, открутил крышку и с удовольствием отпил глоток. Что там, Стив не хотел знать. Явно не вода. — Спрашивай. — Почему однажды ты женился именно на Рози? Как ты понял? — Ну, молодой человек, — Бен медленно начал, но смотрел при этом хитро. — Раньше к приличной девушке под юбку было не залезть до свадьбы. А Рози была очень приличная. Стив выпучил глаза. — И всё?! — выпалил он. — Ах ты озабоченный старикашка! Конечно, он не сказал бы так никому больше, но Бену было можно. Тот упивался эффектом и хрипло, то и дело закашливаясь, хохотал. Потом, когда успокоился, он промокнул глаза платком, высморкался и снова глотнул из фляги. — Конечно, это важный момент. Тогда было не то, что сейчас, — он смерил Стива взглядом, непонятным образом вгоняя в краску. Что за невозможный старик. — Но понял я раньше. Намного. Мы ехали в трамвае. Весь день пробыли на Лонг-Айленде, и теперь возвращались домой. Рози задремала и опустила голову мне на плечо, — он говорил медленно, вытягивая из Стива остатки терпения. И всё же говорил, то и дело прикладываясь к фляжке. Стив знал, что когда она опустеет, пополнить будет неоткуда — тут с этим строго. Поэтому предпочитал не обращать на неё внимания. — Так вот, она заснула, а я был как на иголках. Дышал едва-едва, боялся потревожить. А потом смотрю, — он фыркнул, — моя принцесса приоткрыла рот, и у неё слюнка стекает, — Бен показал, смешно оттопырив губу, — прямо мне на рубашку. И знаешь, будь это кто другой, я бы уже разбудил, чтобы перестала мне рубашку марать. А Рози… У неё такое лицо было, у спящей. Как у ангела. Слюнявого, — Бен снова хохотнул и отпил. — И что-то во мне переклинило намертво в тот момент. Я ей никогда не рассказывал. Рози гордая, разобиделась бы. У девчонок, знаешь, бывает. Это осталось только моим воспоминанием. Вот тогда я и понял, что хочу её для себя. Любую. И знаешь, — он посмотрел на Стива, тепло улыбаясь. Морщины покрывали всё его лицо, оставив ровными только самые верхушки щёк, которые сейчас приподнялись. — Когда мы ругались, когда Рози сердилась порой, я невольно вспоминал ту картину. Трамвай, мягкий свет из окна, её голова на моём плече и расползающееся мокрое пятно от её слюны. И желание выяснять отношения тут же пропадало. Я просто не мог с ней ругаться. Мой слюнявый ангел. Стив не удержался и тоже широко улыбнулся. Надо же, чего только не бывает. А Бен герой. Всю жизнь держать внутри себя такое ценное воспоминание и никогда не проговориться. Не лишить его силы. Он поистине заслуживал уважения. Стив от всей души поблагодарил его, посоветовал спрятать фляжку получше и не светить ей, чтобы не забрали, и отправился собираться на смену. На душе его было легко-легко.***
После совершенно нереальной ночи в Старбаксе к Стиву, стоя у своего ящичка и держась за дверцу, потому что его словно немного штормило, пришло понимание, почему такая хорошая девушка Кэтрин, которая работала тут не первый год, предложила ему поменяться сменами. Казалось, что каждый человек, который пережил Новый Год и жил неподалёку, считал своим долгом зайти сюда, пошатываясь после весёлой ночки, и заказать кофе. Конечно, Стиву было грех жаловаться — он поднял отличные чаевые. Словно люди смотрели на него, такого худосочного и тоже не особо свежего, зеркалили улыбку и автоматически оставляли сдачу на чай. Будто надеялись, что Стиву тогда хотя бы будет на что есть, и он не упадёт бездыханным под прилавок. Но Стив, хоть и вымотался страшно, прекрасно знал эту особенность своего тела. Он был выносливым. Парадоксально, но факт. Баки уже не раз удивлялся этому его свойству. Порой, Стиву было тяжело делать что-то быстро, интенсивно, но он мог долго тянуть лямку монотонной работы, или же наоборот, после какого-нибудь трудового марафона, не чувствуя бодрости, но и не сдаваясь усталости, он мог двигаться и что-то делать дальше. Мама иногда говорила про него, что он хоть и хлипкий с виду, но на самом деле двужильный. Особенно это чувствовалось последний год, после смерти отца. Многое свалилось на них. Но тело Стива потихоньку, незаметно для постороннего глаза менялось. Он меньше болел. Астма не скручивала его так часто, хоть он по привычке всегда носил с собой ингалятор. Он словно перерастал все подростковые немощи, приобретая нужные для этой непростой жизни свойства. Вполне возможно, это происходило только потому, что мозг подавал сигналы телу: «Давай, давай, развалюха, только на тебя вся надежда, видишь, больше некому?» Стив, у которого тянуло спину от долгого стояния на ногах, мысленно сказал спасибо за почти сто баксов чаевых и пожелал Кэт находить лохов и дальше, и порадовался, что уже через неделю он свалит отсюда. Мыслей задержаться здесь надольше не было. Эта работа была запасным планом и помогла ему и его девочкам продержаться на плаву в сложный период времени. Но Стив надеялся, что ему не придётся работать здесь постоянно. Это намертво убивало его творческую мысль, заставляя автоматизировать каждое движение, чтобы успевать всё и ничего не путать. Он добрался до дома Баки в девятом часу утра. С немалым удовольствием достал свой собственный ключ и открыл им дверь, отсекая шумную реальность за спиной одним глухим хлопком. Внутри было тепло, и ещё всё спало. Не было ни одного лишнего звука, свидетельствовавшего о пробуждении хозяина к жизни. Стив предвкушающе улыбнулся своим мыслям, оставил всё лишнее внизу и поднялся на второй этаж, только мельком заглянув в приоткрытую дверь комнаты Баки. Внутри царила полутень, луч света из незакрытой до конца шторы разделял комнату на два неровных острова. Баки, спящий в одних боксерах, словно запутался в лёгком покрывале ногами. Растрёпанные волосы — чёрные на белом,— руки раскинуты в стороны. А грудь мерно вздымается от глубокого дыхания — он явно сладко спал, и у Стива буквально зудело в одном месте сейчас же раздеться и присоединиться к нему. Но он отработал бешеную восьмичасовую смену, и собственный запах угнетал. Поэтому Стив повернулся к ванной комнате, снял с себя всё, в чём был, загрузил в стиральную машинку на короткий цикл «освежить». Вроде сегодня они точно никуда не собирались. А до вечера одежда точно высохнет. Он тщательно вымылся и столь же тщательно подготовился осуществить свой план. Он затолкал внутрь себя столько смазки, сколько смог, из флакончика, что купил в аптеке самостоятельно и оставил здесь, в ванной Баки, за дверцей и спрятав за другими флакончиками бытовой химии. Он посвятил несколько долгих минут тому, что поставил ногу на ванну и растягивал себя пальцами, с едва ощутимым чувством стыда разглядывая себя и свой потяжелевший член в зеркале. Он хотел быть готовым для того, что задумал, целиком и полностью. Возможности для манёвра не было — он собирался сделать это, а потом просто вырубиться до самого обеда. От предвкушения и легкой боли между ног сердце билось чаще. Баки всё так же сладко спал. Стив, не сдерживая улыбку, как можно тише и осторожнее присел на кровать, укладываясь рядом полулёжа. Чувство того, что он подглядывает, облизывает взглядом небритый подбородок и такие частые, выцветшие на кончиках ресницы, туманило голову. Стив спустился взглядом ниже, по острому колючему кадыку до завитков на груди, по расслабленному животу, пупку и дорожке волос до самой резинки боксеров. От расслабленного, спящего Баки фонило сонным теплом. У Стива уже стояло и, изнемогая от усталости и желания, он на пробу, с замирающим сердцем погладил Баки по груди — едва касаясь, чуть цепляясь за волоски, ощущая, какой тёплой и мягкой была кожа под пальцами. Баки не реагировал, и Стив перешёл к более активным действиям — тронул соски и ореолы вокруг, чуть сжал между пальцами, и в конце концов, переменив свою позу, тепло лизнул один языком. Баки вздрогнул и всхрапнул, но продолжил дышать ровно и спать. Стив улыбался до ушей. Которые горели от задуманного бесстыдства. Он начал покрывать едва ощутимыми поцелуями, от которых его самого вело, лицо Баки, укалываясь об его дневную щетину. Они не виделись со вчерашнего дня и не договаривались о новой встрече, хотя и переписывались без остановки. Это было сродни игре, которая держала в тонусе. Стив целовал шею сбоку от кадыка, носом водил по грудным мышцам, снова лизнул сосок и не забыл о втором. Нависать на вытянутых руках было неудобно, и Стив перекинул через бёдра Баки свою ногу, устраиваясь с комфортом и спускаясь своими губами по тёплой, мягкой коже всё ниже, к самой резинке боксеров. Стив замер. Ему казалось, что Баки если и продолжает спать, то только чтобы подыграть ему. Он улыбнулся и, закусив в нетерпении нижнюю губу, двумя руками спустил покрывало до самых колен. Белые боксеры совершенно не скрывали очертаний члена и яиц под ними. Стив прикрыл глаза и с замиранием сердца коснулся ткани губами, прихватывая и вдыхая запах сонного теплого тела и мускуса. Член ещё не затвердел, но уже и не был спокойным. Уже увеличился, уходя вбок и занимая всё больше места под тканью, проступая сильнее. Стив так хотел его в рот, но собирался ещё помучить себя, обхватывая через ткань губами, стараясь сжать посильнее, чтобы чувствовалось. И в тот момент, когда он уже собирался осторожно стянуть боксеры, Баки вдруг выгнулся, толкаясь навстречу губам и сладко, до горячей дрожи, простонал: — Детка… Ещё… Стив ласково погладил его по животу, приподнялся и подтянулся выше. Баки еще не открывал глаз, но его ресницы трепетали. Стив, совершенно счастливый и растревоженный моментом, накрыл улыбку на сухих губах своими, влажно целуя и облизывая. — Спи, пожалуйста… Спи, Баки. Я сам. И хотя Баки не открывал глаз, пока они целовались, он не смог удержаться и не обхватить Стива. Горячие сильные руки чувствовались на боках и спине. Они же бесстыдно скользили ниже поясницы, пальцами забирались между ягодиц, проникали внутрь, отчего Баки горячо стонал ему в рот и подкидывал бёдра. — Давай, детка, — хрипло шептал Баки, улыбаясь и не открывая глаз. — Давай, я не буду мешать. Он раскинул руки, как бы подтверждая свои слова. Но Стива было не провести. Он знал, что это ненадолго. Проведя по обеим рукам Баки, по гладкой и бугристой коже от плеч до запястий, он заставил поднять их над головой и нащупать деревянные столбики изголовья кровати. — Возьмись. И держи, — прозвучало как приказ. Но Баки, едва скривив губы в усмешке, подчинился. — И не открывай глаза. Поняв, что его слушаются, Стив, окрылённый, снова вернулся к боксерам. Под тканью уже вовсю стояло, едва помещаясь под резинку. У Баки был совершенно потрясный, толстый член с рельефными венками, яркая крупная головка и тяжёлые яйца, которые Стив нетерпеливо принялся мять и взвешивать в ладони. Чуть потянув момент, начал облизывать член от корня до верха, широко водя языком, подолгу задерживаясь в районе уздечки и на краешках головки. Баки подёргивался, втягивал поджарый живот и напрягал сильные руки, постанывал сквозь закушенную губу — но очень старался не наседать, не вести. Стива развозило в улыбке от его беспомощного и возбуждённого вида. А потом он неожиданно взял в рот. Неглубоко, одну только головку. Но этого хватило, чтобы Баки дёрнул бёдрами, толкаясь в глубину рта, и смачно процедил: — Ох… Стиви… Стив начал сосать, быстро и резко дроча ствол рукой, и снялся с члена так же неожиданно, как и взял его в рот, вырвав у Баки несчастный задушенный стон. Его собственное сердце, ликующе, колотилось часто-часто. Он поднялся выше, нависнув лицом над лицом Баки, и снова не удержался от долгого, глубокого поцелуя, во время которого позволил себе чуть сжать у основания собственный пульсирующий член. Он уже был на грани. Стиву порой казалось, что он может кончить только оттого, что делает Баки хорошо, что видит и слышит, как сильно делает ему хорошо. Влажно разорвав поцелуй, Стив сдвинулся пониже и, взяв в руку член Баки и оттянув в сторону ягодицу, медленно, но уверенно насадился, замерев, только когда его кожа соприкоснулась с паховыми волосками. Он всегда закрывал глаза и редко видел Баки в этот момент, но не сегодня. Сегодня он отмечал каждую смену эмоции на его лице. Когда член коснулся входа с вытекающей смазкой, когда он пропустил в себя головку — Баки приоткрыл рот и сдвинул брови, словно чему-то нескончаемо удивляясь. Его руки над головой были так напряжены, что Стив переживал за столбики в изголовье. И, когда весь огромный член Баки оказался внутри его смазанной, растянутой и всё одно саднящей от проникновения задницы, Стив увидел на его лице сжигающее изнутри нетерпение, которое Баки тщательно гасил. Если бы он мог — Стив был уверен — он бы уже подмял под себя, начиная втрахивать в кровать. Стив широко, победно улыбнулся. Он сам не двигался, чувствуя, как Баки, сдерживаясь из последних сил, чуть качает бёдрами. Стив схватил его за плечи и, жёстко впиваясь пальцами, наклонился. Прошептал: — Сегодня я тебя трахаю, Бак. Смирись. И, услышав ответный гортанный хрип, начал коротко, зло насаживаться, пытаясь найти свои любимые, выбивающие сознание ощущения. Он так мечтал почувствовать на контрасте, как Баки поршнем ходит внутри, растягивая его хрупкое тело. Почувствовать всё ярко, чтобы не отвлекала нежность, чтобы каждое движение как можно острее, и не стесняться экспериментировать с собственным телом. И только когда он откинулся назад, упираясь Баки в колени, его вдруг прошило от копчика до затылка. Это не было удовольствием. Это больше походило на разряд электричества, вышибающего остатки мозга. Он хрипло вскрикнул, и потом уже не мог молчать. Его голос пробивало на каждом толчке, и он уже не отследил момент, когда Баки, низко стонущий и шепчущий что-то, схватил его за бёдра и стал насаживать на себя, до боли впиваясь пальцами. Кажется, они орали в голос оба, до того самого момента, как Стив, чувствуя, словно у него взрывается от голоса и удовольствия вся грудная клетка, обильно кончил Баки на живот, грудь и даже шею. Баки, забыв своё обещание, смотрел на него во все глаза и, догнав за совершенно невыносимый десяток толчков, кончил, с силой зажмурившись и обессиленно выдохнув. Стив просто рухнул сверху, на свою же сперму, прилипая к животу и груди Баки. Он только надеялся, что Баки не будет пытаться вытаскивать — сейчас он совсем не хотел ощущать там, где всё огнём горело, пустоту. Это чувство было совершенно неприятным после жёсткого секса. У него не было сил ни на слова, ни на движения. Он только судорожно дышал и глупо, счастливо улыбался. Баки молчал тоже. Медленно водил пальцами по его спине и боку, поглаживая. Эти щекотные касания успокаивали и уносили в сон. Вдруг раздался стук. Он был такой близкий и такой нереальный в этой тишине дома, в переплетении их шумного дыхания, что Стив замер, настороженно прислушиваясь. Ему ведь показалось? Но Баки под ним ощутимо напрягся тоже. Скрипнула дверь комнаты, и Стив резко повернул голову в ту сторону, пока Баки едва заметным молниеносным движением накинул покрывало на сплетение их тел. — Мама? Что ты здесь делаешь?.. — неверяще спросил Баки. На пороге комнаты, держась за ручку двери, стояла высокая темноволосая женщина и с холодным скепсисом оглядывала их. Стив почувствовал, как реальность дёргается и уплывает куда-то. — Здравствуй, Джеймс. Я тоже рада тебя видеть и рада, что ты хорошо проводишь время. Но если вы закончили, я хотела бы, чтобы ты спустился вниз. Я сварю кофе. tbc _____________________ "Малыш" - Harley-Davidson Fat Boy выпускался, начиная с 90х http://i80.fastpic.ru/big/2016/0418/32/738fabe66f460de4d141d398da4aa732.jpg