Зелёная трава

      — Я должен осмотреть ваш багаж, — строго произнёс симпатичный молоденький офицер, проводивший досмотр. Стив, начиная нервничать и гадая, чем же его Kånken мог привлечь внимание службы безопасности, неуклюже подцепил рюкзак с конвейерной ленты интроскопа. Наташа, которая уже собрала свои вещи, а сейчас стояла и улыбалась парню в форме, вдруг наклонилась к Стиву и громко зашептала:       — Надеюсь, ты не брал с собой никаких продолговатых предметов с батарейками? Потому что обычно они просят вытащить батарейки из устройства — вот это будет подстава! — И пока Стив, до которого только спустя несколько секунд дошло, что она имела в виду, краснел и пытался придумать язвительный ответ, умчалась, уходя из зоны поражения.       А Стив, красный как рак, стоял над своим рюкзаком, суетливо дёргая молнию, и мечтал провалиться сквозь землю. Как будто мало ему было переживаний из-за многочасового полёта над океаном. Берегись, Нат. Стив не считал себя злопамятным, однако собственной злости и хорошей памяти ему хватит, чтобы свершить правосудие. Конечно, он не брал с собой ничего такого! У него ни одной секс-игрушки в жизни не было! Но он всё равно не знал, куда деваться от смущения из-за Наташиных слов, тем более что симпатичный инспектор по досмотру всё слышал, и теперь губы его подрагивали от сдерживаемой улыбки.       — Покажите, пожалуйста, аэрозоль, — уже более мягким тоном попросил он, очевидно, заметив, как у Стива трясутся руки, пока он пытался открыть рюкзак. Первый трансатлантический перелёт, волнение Стив испытывал из-за любой ерунды, но ещё больше боялся, что его по какой-то причине завернут, и команда школы «Парсонс» останется без его поддержки. Ведь как бы то ни было, ехали они не только ради интенсивов. Предполагался ещё и культурный обмен, и какое-никакое соревнование между колледжами. Не зря они сдали в багаж несколько фанерных ящиков с картинами: организаторы планировали устроить небольшую совместную выставку лондонских и нью-йоркских творцов по всем направлениям. В одном зале живопись и графика будут соседствовать с проектами дизайнеров — однозначно это будет интересно. Стив выпросил у Говарда на время две своих картины: портрет Наташи и «Закат над городом». Он не мог слиться сейчас, ещё на этапе предполётного досмотра.       — Эм-м… Это мой ингалятор. У меня астма. В последнее время приступов почти не случалось, но понимаете, я летаю очень редко… то есть, почти никогда… то есть… и я подумал, что…       — Всё в порядке, — прервал его офицер. — Примите дозу лекарства и можете идти. Я должен удостовериться.       Стив замолк на полуслове и кивнул. Человек просто выполнял свою работу, а он так разволновался, что едва соображал. Очень хотелось уже к Наташе и к остальным.       — Да, конечно. Сейчас, — Стив вертел ингалятор в руках и чуть не уронил его на пол. Наконец развернул его насадкой вниз и надавил, вдыхая лекарство как можно глубже. Правда, ему не помешает.       — Отлично. Счастливого полёта, — кивнул офицер и сразу будто потерял к нему всякий интерес. Но Стив был безумно рад, что вышел из зоны предполётного досмотра. Впереди оставался только паспортный контроль.       Почти вся их группа уже прошла вперёд, и очередь перед ближайшим постом была небольшой. Наташа стояла в сторонке, набирая что-то в телефоне. Проходя мимо, Стив прошипел:       — Я не знаю, почему ты до сих пор мой лучший друг. — Он прошёл дальше и занял место в очереди позади невысокой полной темнокожей леди. Именно леди — женщина была в строгом платье и симпатичной стильной шляпке, норковая шубка небрежно висела у неё на локте.       Он делал вид, что обижен, хотя на самом деле просто вынашивал план мести. Он не имеет права оставить этот прикол без ответа. Такие вот дружеские подколки тоже были частью их с Наташей непростых отношений.       — Ты дружишь со мной, потому что я душка, — ответила Нат, поравнявшись с ним. — А ещё потому что я тебя люблю. И поверь, это тот ещё квест, — она показала ему язык и скорчила рожицу, и Стив уже не мог сохранять выражение обиды на лице.— Так чего он прикопался?       — Проверял на подлинность мой ингалятор. — он решил, что нет смысла продолжать цирк; от его мести Нат всё одно не уйдёт.       — М-м, как это эротично звучит, — мечтательно протянула Наташа, а Стив закатил глаза.       Пока очередь медленно двигалась, он коротко рассказал о своём приключении в зоне досмотра.       — Этот офицер по мальчикам, — резюмировала Наташа. — У меня нюх на такое.       — Нюх на геев? — искренне удивился Стив, переступая ещё на шаг вперёд. — Боюсь спросить, чем же от меня пахнет.       — Я имею в виду не запах. А… ауру, что ли? Такие гейские феромоны. Не знаю, как объяснить. Но если тебе когда-нибудь понадобится помощь в подборе партнёра… — Наташа намеренно растянула конец фразы, и Стив быстро перебил:       — Ну уж нет. Я совершенно не заинтересован в других партнёрах. И кстати, чтоб ты знала. Я не везу ничего «продолговатого», — сообщил он страшным шёпотом. — У меня ничего такого вообще нет. Нам и без игрушек очень хорошо.       — О, мой милый, — Наташа вдруг прижалась к нему по-матерински заботливо, и приобняла, укладывая голову ему на плечо. — Хорошо, что ты сказал. Теперь я знаю, что дарить тебе на день рождения.       — Даже не смей, — прорычал Стив.       Подошла его очередь, и под смешки Наташи он юркнул от греха подальше в бокс с пограничником, сжимая в руках свой новенький синий паспорт для международных поездок.

***

      Он плохо помнил, как проходил пограничный контроль, как маялся потом в зоне вылета в ожидании объявления посадки, и немного пришёл в себя уже в самолёте, когда занял место рядом с Наташей и ещё какой-то девочкой, которую смутно помнил по колледжу. Авиалайнер был огромным, кресла — удобными, с экранами, вмонтированными в спинки сидений, но Стив уже немного утомился от суеты вокруг, и ему было не до осмотра интерьеров. Всё, на что его хватило, это написать несколько коротких сообщений маме, сёстрам, и Баки. Ещё он неожиданно нашёл смс от Питера: «Удачного полёта! И смотрите, не разнесите там Лондон, пока мы не подтянемся».       Стив улыбнулся, потому что Питер не поскупился на дурацкие смайлики. Неожиданно экран телефона заслонила макушка Наташи:       — Это ведь Питер? М-м, не могу, он такой миленький. Вы оба друг друга стоите.       — Стоим? — переспросил Стив, нахмурившись.       — Ну, вы такие милахи, что, когда вы рядом, у меня просто глаза разбегаются.       — Нат… — Стив фыркнул, когда Наташа бесцеремонно ткнула пальцем в иконку контакта, чтобы увеличить фото Питера. — Волнуешься? — вдруг спросил он, потому что обычно Нат не фонтанировала пошлыми шуточками каждую минуту.       Наташа выпрямилась в своём кресле. Девочка, имени которой Стив не расслышал, когда та знакомилась с Нат, сидела у иллюминатора, а Стив у прохода. Он заметил, что она вцепилась пальцами в подлокотники.       — Я не боюсь летать, Карандаш. Но я терпеть не могу момент, когда самолёт взлетает и набирает высоту. И когда он снижается и садится. В это время я каждую миллисекунду своей жизни чувствую спинным мозгом и боюсь. Просто на самом деле это всё так хрупко. Особенно пока сидишь в этом железном монстре с крыльями, разгоняющемся по взлётной полосе и не понятно каким чудом взлетающем. И не говори мне ни слова про аэродинамику, ладно? Я не особо верю в Бога, но в момент взлёта и посадки всегда читаю про себя молитву, меня ещё бабушка научила в детстве. И думаю о том, что я ещё так мало пожила.       Стив не впервые видел Наташу такой — сосредоточенно-хрупкой. Как в тот день, когда они познакомились. Но она впервые так откровенно говорила про свои страхи, и это было неожиданно. Поэтому он накрыл её руку своей, поддерживая и надеясь утешить.       — Обещаю, если мы свалимся в океан, я уступлю тебе свой обломок самолёта, — с чувством прошептал он, наклонившись поближе.       — Дурак, — проворчала Нат. — Это был не самолёт, а корабль.       — И я даже рисовал тебя, как…       Она засмеялась и закрыла Стиву рот рукой.       — Молись, чтобы показывали не «Титаник». Я его терпеть не могу.       — Почему? — удивился Стив. Пока они говорили, пассажиры расселись по своим местам, а стюардесса в своей приветственной речи уже рассказывала о предстоящем трансатлантическом перелёте и особенностях эвакуации при посадке на воду, чем вводила Стива в состояние лёгкого транса.       — Потому что в детстве я считала, что это я должна была кувыркаться с Ди Каприо в той машине. Очень он мне нравился, такой сладкий мальчик. Вся стена в комнате была обклеена его постерами, и каждый вечер я целовала его фотку перед сном. «Титаник» смотрела, наверное, раз сто, теперь тошнит.        Стив слушал её, улыбаясь, и думал о том, что Наташа сегодня открывалась всё с новых сторон, но он был уверен — какие бы скелеты не обнаружились в подвалах её души, его отношение к ней не изменится. Он чувствовал себя рядом с ней так уютно и спокойно, они словно знали друг друга с раннего детства. Их дружба была тёплым мохеровым шарфом, обёрнутым вокруг его сердца. И он лишь надеялся, что для Наташи он тоже был особенным, как она для него.       Взлёт прошёл тихо и плавно, Стив держал Наташу за руку и старался не обращать внимания на её едва различимый шёпот на русском языке. Сам он уже почти не волновался, всё оказалось не так страшно, как он себе навыдумывал. Промелькнула мысль о том, как переживал полёты Баки. Он ведь воевал. А значит, точно пересекал океан, и не раз. Только вряд ли это была гражданская авиация. Интересно, как летают военные, когда перелёт такой долгий? И интересно, летал ли Баки после того, как его комиссовали по контузии? Было бы здорово полететь куда-нибудь вместе. Пускай и не очень далеко для начала. Например, на Канкун. Это была недавняя робкая мечта — однажды прилететь вместе с Баки в какое-нибудь романтическое место, где они занимались бы только тем, что гуляли вдоль кромки прибоя океана и трахались. В мечтах об этом идеальном отпуске Стив черпал вдохновение и силы, когда начинал задыхаться в Нью-Йорке и проблемах, окружавших его плотным кольцом.       На удачу Стива, кто-то из экипажа, вероятно, был поклонником «Властелина колец»: когда на небольшом экране начались вступительные титры, он чуть не подпрыгнул в кресле. Он обожал каждый из этих фильмов и быстро разодрал упаковку индивидуальных наушников, чтобы подключиться к звуку.       — Ты за Арагорна или за Леголаса? — спросила его Наташа, тоже втыкая наушники в гнездо на подлокотнике.       — В смысле? — не понял Стив.       — Ну, знаешь, среди девочек есть два лагеря. Одни тащатся по Арагорну, вторые — по Леголасу. Есть ещё третьи, которые горячо любят Гимли, но о них мы не будем, окей?       Стив фыркнул. А потом задумался. Обычно он всегда обращал внимание на эльфов. Просто потому что… это же эльфы, и они такие офигенные в фильме! Потрясающе неземные, холодные, прекрасные. Чего только стоят их локации, любовно созданные художниками фильма, и невероятные ювелирные украшения… Но теперь в нём что-то будто переключилось. Леголас остался душкой, но Стив во все глаза смотрел на Арагорна и ловил каждый его жест и взгляд, смотря фильм словно впервые.       — Какой мужчина, — вздохнула Наташа, пожирая взглядом светловолосого эльфа на экране — супруга Владычицы Галадриэль. А Стив сказал:       — Кажется, я за Арагорна.       Наташа даже не повернулась в его сторону, только её губы дрогнули в улыбке:       — Кто бы сомневался.       Полёт проходил спокойно, но казался бесконечным. Стив успел задремать, поесть, сходить в туалет, снова посмотреть фильм и снова уснуть. Когда в иллюминаторе чернильная темнота ночи начала меняться на кроваво-алый рассвет, Наташа дремала у него на плече, а ему самому казалось, что он вообще не чувствует свою задницу, поясницу и руку. Лететь оставалось ещё четыре часа. Стив чуть пошевелился, пытаясь устроиться поудобнее, но замер, когда Наташа тоже завозилась. Пускай хоть кто-то из них поспит. Ему несложно, он потерпит. К тому же, сейчас должен был начаться заключительный фильм трилогии. Он принялся всматриваться в экран, надеясь отвлечься от неприятных ощущений в спине, и в какой-то момент сам не заметил, как заснул.       Великое островное королевство встретило их воздушными ямами при посадке, во время которых самолёт так трясло, что желудок подскакивал к самому горлу, и на несколько страшных секунд Стив поверил, что самолёт вот-вот рухнет на землю. Сейчас он впервые, по-настоящему ощутил весь смысл фразы «перепугаться до смерти». Кто-то в салоне вскрикивал при каждом содрогании авиалайнера и даже плакал. Наташа, бледная и сосредоточенная, сидела, вытянувшись в струну и вцепившись в руку Стива так, что наверняка останутся отпечатки ногтей.       Стив смог выдохнуть, только когда шасси многотонной махины жёстко коснулись бетонного покрытия, тряхнув пассажиров, и аэробус тяжело помчался по посадочной полосе, натужно гудя двигателями. Только тогда он понял, что всё это время сидел, судорожно вцепившись в подлокотник кресла, весь подавшись вперед; внутри ещё всё дрожало от напряжения, и пришлось вспоминать, как дышать размеренно и спокойно. Когда по громкой связи разрешили пользоваться электронными приборами, Стив выключил режим полёта в своём айфоне и набрал короткие смс домой и Баки: «Приземлились. Думал, душу здесь оставлю. Такие страшные ямы».       «Понимаю, детка. Я помню, там всегда так на подлёте. Рад, что всё в порядке. Пиши мне, как заселитесь. Очень скучаю. Очень». И сердечки. Много сердечек. Раньше Стив посчитал бы это глупостью и отсутствием вкуса, но сейчас смотрел на них, не в силах сдержать улыбку.       Лондон также не слишком отличился гостеприимством: едва их отпустили таможенные и паспортные службы, и все, похватав с ленты багажной карусели свои сумки, рюкзаки и чемоданы, вывалились на улицу, с неба сыпануло отвратительным холодным снегодождём. Вся их компания из пятнадцати человек принялась торопливо укутываться в капюшоны и шарфы. Ребята сейчас выглядели как стайка серых нахохлившихся воробьёв — помятые, и то и дело зевающие. Наташа вообще была едва жива и висела на Стиве большей частью своего веса, даром что проспала почти весь полёт и не была свидетельницей эпичного падения Голлума в кипящую лаву Ородруина. А Стив мужественно выносил это только потому, что дал себе слово: если сегодня до вечера будут какие-либо встречи или семинары, он нагло их пропустит и будет отсыпаться. Потому что иначе его срубит прямо во время мероприятия.       Когда они загрузились в огромный автобус на автостоянке аэропорта Хитроу, внутри уже сидела компания таких же сонных ребят с серыми от ночного перелёта лицами. Они вяло переговаривались по-испански, и Стив не преминул воспользоваться одной из пяти фраз, которые выучил благодаря соседям-мексиканцам:       — Buenos días, amigos, — пробормотал он сквозь зевок, пока устраивал на месте у окна сонную Наташу.       — Hola, amigo ¿Y dónde ves buenos días? Está jodido…*       Стив, смутно уловив смысл фразы, согласно усмехнулся в ответ. Последнее слово точно было ему знакомо и часто использовалось, когда соседи повышали друг на друга голос. Не собираясь продолжать диалог, он сел и привалился к плечу Нат. Сквозь дрёму он слышал, как Хелен, оказавшаяся куратором их группы в Лондоне, что-то вещала о ближайших планах и о том, что они будут жить, кажется, в самом кампусе колледжа недалеко от учебных корпусов, что было, несомненно, очень круто. Но за окном моросил мокрый снег, небо было непроглядно серым, будто Художник, что сидит там, наверху, устал прорисовывать текстуры и залил всё однотонной краской противного пепельного оттенка. Хотелось спать, и больше ничего.       Лондон показался чёрно-белым. Это было его правильное состояние, которое вполне естественно воспринималось глазом и умом. Стив думал об этом, ещё когда заглядывал в иллюминатор самолёта.       Но сейчас, рассматривая город в окно автобуса, Стив удостоверился в своих предположениях: серый влажный асфальт и бликующая брусчатка, светло-серое решение для старинных зданий и построек, тяжёлый свинец небес. В целом, Стив одобрял стильные оттенки. Общая бесцветность разбавлялась редкими вкраплениями ярких рекламных баннеров, красных автобусов и телефонных будок. Как акценты, проставленные умелой рукой на холсте. И всё же непривычно было сознавать, что такой чёрно-белый город существует на самом деле, и не приснился ему. Красивый, величественный город, которому не досталось красок с Небесной палитры.       Автобус довольно долго вёз их по безупречной дороге: Стив успел проснуться и задремать снова несколько раз подряд. Пока наконец за окном не появилась невысокая изгородь с коваными воротами на пропускном пункте кампуса.       — Как думаешь, мы можем выдать тебя за девочку, чтобы тебя поселили на женской половине в одной комнате со мной?       Стив посмотрел на Наташу и не мог понять, она это серьёзно или просто спит и бредит.       — Нат, при всей моей любви к тебе не уверен, что смогу жить на женской половине.       — Стиви-Стиви, — вздохнула подруга, прижимаясь чуть сильнее. Многие ребята уже вставали со своих мест и разминали затёкшие спины, создавая толкучку в проходе. — Кто другой загорелся бы радостью от такого предложения, оценивая перспективы, но, конечно, не ты. Тебе ведь мальчиков подавай.       — Мне никто не нужен, и ты это отлично знаешь. Просто я не собираюсь нарушать внутренний режим этого колледжа. Я не хочу, чтобы у Хелен из-за меня были проблемы. Я и так ей обязан.       — Знаю я, — Наташа, идя по узкому проходу автобуса, картинно закинула шарф на плечо и тут же споткнулась. Хорошо, Стив успел поддержать. — Это была шутка. Расслабься.       У Стива не было никаких сил, чтобы продолжать перепалку. Он просто вышел на воздух вслед за Нат и другими ребятами, и они двинулись вперёд, семеня за Хелен по отполированной брусчатке аллеи, которую окружали голые мокрые деревья. Стив от души надеялся, что скоро ему выделят кровать, чтобы он мог упасть лицом в подушку и не просыпаться до вечера. Он чувствовал себя ненароком раздавленной букашкой на подошве сказочного великана. Вроде бы, никто не хотел нарочно причинить тебе зло, а всё одно — неприятно.       Он вполуха слушал, как Хелен с чувством рассказывала про окружающие их корпуса и расположенные в них кружки и объясняла, где на территории учебного городка находятся магазины, кафе, аптека и остановка общественного транспорта. Оказывается, она проходила здесь стажировку и буквально выпросила это кураторство у директрисы, чтобы снова побывать в полюбившемся учебном заведении.       К моменту, когда они дошли до жилого кампуса, Стиву уже казалось, что они бродят по городку вечность и никогда не найдут, куда уложить свои почти бездыханные тела. Он тихо спросил у Нат, которая, кажется, приободрилась на прохладном сыром воздухе:       — Ты что-нибудь усвоила из полезной информации? Я могу залечь спать до вечера без ущерба для репутации нашей группы?       — Вполне, — кивнула Наташа. — Хелен сказала, что организационное собрание только в семь; похоже, тут работают люди, которые заботятся о несчастных студентах. И знаешь, мне это импонирует. А ещё она сказала, что основные курсы начнутся только послезавтра, когда заселится последняя группа. Но мы можем свободно перемещаться по учебным корпусам и посещать лекции и творческие мастерские. Нужно только изучить расписание на первом этаже главного корпуса.       — Ох… зачем тогда мы прилетели так рано?       — Наверное, сложно разместить такое количество новоприбывших за раз. Или у них свои причины, я без понятия, — пожала плечиками Наташа. Она периодически доставала свой телефон, улыбалась, глядя в экран, и что-то печатала. Стив не сомневался, что она переписывается с Сэмом.       Стив отчего-то не испытывал непреодолимого желания постоянно писать Баки. Может, он устал, а может, в этом выражался мужской подход, но Баки и так постоянно был при нём: в мыслях, фантомными касаниями на коже и даже непередаваемым ощущением внутри, чуть зудящим и очень приятным, когда Стив сжимался изо всех сил. Стив не сомневался, что Баки думает о нём, как и он сам держит Баки в своих мыслях. Но предвкушение чего-то нового, интересного здесь, в Лондоне, манило и бодрило, и он не отказался бы от этой возможности только ради того, чтобы остаться с Баки. Нет.       Они попрощались с Нат, договорившись списаться в «вотсапе». Помощница Хелен, кажется, её звали Роуз, увела стайку девушек в соседнее здание из новенького красного кирпича, а мальчишек Хелен потянула ко входу в другой жилой корпус, по виду более старой постройки.       Комендант довольно быстро распределил их по комнатам, Стив даже удивился, потому что был готов ждать: эта ночь и день были испытанием для его характера и выдержки, и он просто должен был перетерпеть все неудобства, стиснув зубы. Но всё оказалось не так плохо: организационная работа принимающей стороны была на уровне. Он едва успел заполнить анкету, как Хелен уже вручила ему ключ-карту от комнаты и попросила расписаться в толстом журнале.       — С кем я живу? — только и успел спросить у неё Стив. Она чуть нахмурилась, пока скользила взглядом по строчкам в журнале, а потом посмотрела на Стива:       — У тебя стандартная комната для двух человек, но, кажется, ты пока один. Может быть, к тебе подселят кого-то из последнего заезда. Политика колледжа направлена на то, чтобы перемешать всех и заставить вас общаться друг с другом, независимо от страны, языка и специализации. И знаешь, это работает, насколько я могу помнить, — она хитро улыбнулась, и тут же её внимание перехватил другой парень, кажется, с чертёжного курса. Однако она успела бросить Стиву: — Сегодня в семь на первом этаже главного корпуса. Не проспи!       Стив вяло улыбнулся и кивнул. Зевая и оглядываясь по сторонам, поправил лямки рюкзака на плечах и, подхватив сумки, отправился искать лестницу на четвёртый этаж. Хотелось наконец сбежать от этого шума и гомона, стоявшего вокруг Хелен.       Поднимаясь на свой этаж, Стив следил только за последовательным движением своих ног, чтобы не запнуться. Кто-то спускался вниз, огибая его, кто-то наоборот обгонял на подъёме. Стив же находился в своём собственном измерении, не касаясь этой реальности. Он был за несколько шагов до цели и всем телом чувствовал, как кровать в комнате зовёт его. Голос её ощущался упругой вибрирующей струной, тянул и обещал сладкое забытье.       — Четыреста три, — остановился Стив перед нужной дверью и приложил карту к считывателю на ручке. Глухо щёлкнуло, Стив вошёл в свою на ближайшие две недели комнату и огляделся: — Ну, бывало и хуже. Ладно, ладно, на самом деле, очень мило и даже уютно. А вот и ты… — Стив, скидывая по пути сумки, рюкзак и верхнюю одежду, торопливо добрался до заправленной клетчатым пледом кровати у окна. Ему было плевать, что он ещё не получил постельное бельё, и что хорошо хотя бы помыть руки и лицо. Его хватило только на торопливое скидывание своих вансов — и он, как мечтал уже давно, забрался на выбранную кровать прямо в джинсах и свитере, сворачиваясь уютным клубком и подтягивая колени к груди.       — Ну, сладких снов, — выдохнул он тихо себе под нос и отрубился, едва слова дозвучали.       Плыть в темноте было холодно и страшно. Вода была бескрайней, Стива качало на гигантских волнах. Рядом дрейфовали непонятные обломки. Стив осознавал, что это сон, какой-то очень маленькой частью себя, и всё равно ужасно испугался, увидев прямо под собой быстро мелькнувший тёмный силуэт. Он сильнее заработал руками, безысходно понимая, что в любом случае плыть ему некуда. Он обречён. Как вдруг рядом из воды вынырнула голова. Это была Нат. Но какой она была… Бледная кожа, почти бесцветные глаза и блёклые волосы, в которых едва угадывался прежний солнечный рыжий. Она оплыла его по кругу, на прощание громко ударив по воде большим рыбьим хвостом. И вдруг показала пальцем с длинным кривым когтем куда-то за спину Стиву. Задыхаясь от водяных брызг, Стив обернулся и обмер. За его спиной возвышалась чёрная громадина какого-то неведомого корабля. Который тут же дал оглушительный залп. Стив вздрогнул и зажмурился. Очередной залп громыхнул снова, совсем близко. Стив подскочил на волне и открыл глаза.       — Твою мать, — выдохнул он в потолок. — Приснится же такое… И тут за стенкой снова долбануло так, что Стив ощутил вибрацию, даже лёжа на кровати. Словно кто-то долбил чем-то твёрдым прямо по перегородке между комнатами.       Стив не хотел начинать своё пребывание здесь с конфликта. Но он прекрасно знал, что если не расставить все точки на «i» сейчас, по горячим следам, то потом проблем станет только больше.       Он разворошил свои волосы и встал с кровати, вышел из комнаты в коридор и постучал в соседнюю, четыреста четвёртую. За дверью что-то подозрительно гремело. Стив собирался лишь вежливо пояснить, что не нужно долбить в стену его комнаты, но когда ему открыли, откровенно растерялся. — А? Привет, — сказал тот, кто был выше Стива на полторы головы и выглядел весьма устрашающе. Лицо парня покрывали следы то ли от старых фурункулов, то ли от ожогов, и он откровенно нависал, мешая сосредоточиться. — Новенький, что ли? — прищурился парень и вдруг растянул губы в широкой улыбке, отчего у Стива возникла мысль, что теперь ему точно пиздец. — Ну, тогда познакомимся? Я Уэйд. Уэйд Уилсон, — он протянул широкую ладонь, и Стив мимоходом отметил, что, кажется, эта хрень не только с его лицом. Но он крепко пожал руку и как можно твёрже сказал, собирая яйца в кулак:       — Привет. Я Стив Роджерс из Америки. Ты долбил в стену комнаты, в которой я временно живу. А я вообще-то спал после долгого перелёта. Сечёшь?       — Оу-оу-оу, а ты храбрый малый? — не переставая улыбаться и трясти его руку, Уэйд внезапно втянул Стива в свою комнату и захлопнул дверь за его спиной. — Из США, говоришь? Там таких милах, как ты, много, или ты тоже штучный экземпляр?       Стив огляделся и постановил про себя: ну и срач. Хотя комната размерами была раза в два больше выделенной ему клетушки. Он заприметил свободный от пивных бутылок, пустых упаковок и разбросанных вещей стул, выдернул руку из чужой хватки и устремился прямо к нему. Почему-то страх оставил его, едва дверь закрылась и отрезала путь к бегству. Он был в чужой стране в кампусе чужого колледжа. Хелен говорила что-то про «налаживание связей»? Хорошо, он попытается.       В комнате помимо Уэйда был ещё кое-кто: перед огромной плазмой сидел темнокожий парень почему-то в глухих солнцезащитных очках и крошил нежить, играя в икс-бокс. Стены были очень талантливо изрисованы картинами из баллончика, на фоне звуков непрекращающейся бойни откуда-то играла классика. Всё в этой комнате казалось абсурдным, но почему-то совсем не напрягало Стива. Он сел, по птичьи поставив ноги на перекладину между ножками стула, и принялся смотреть на Уэйда, пока тот, ухмыляясь, изучал его с каким-то плотоядным любопытством.       — Я без понятия, о чём ты говоришь, чувак, — сказал Стив. — Просто не долби больше в мою стену, окей? И если у тебя есть что-нибудь выпить холодненького, я был бы очень благодарен.       Вообще, Стив имел в виду фанту или колу, но Уэйд встал, долго звенел и шуршал за дверцей холодильника у стены и в итоге кинул ему бутылку с какой-то ядерно-зелёной жидкостью.       — Я от неё не с… — Стив хотел сказать «стану, как ты?», пока разглядывал незнакомую этикетку. Но вовремя остановил собственную грубость и поправился: — Не сдохну?       Уэйд рассмеялся:       — Если только совсем немного. Знаешь, как в момент оргазма после жёсткого траха?       Стиву на секунду стало неловко и душно. Почему-то именно здесь и сейчас он на миг фантастически ярко вспомнил, как Баки драл его на подоконнике, а он выпрашивал ещё и ещё, переплетая ощущения боли и наслаждения.       — Ага, — прохрипел Стив, открутил крышку и начал пить. Кислотная на вид, газировка оказалась такой же и на вкус. Но он пил и не мог остановиться. Пузырьки газа прицельными взрывами прогоняли непрошеные картинки из головы.       — Значит, ты приехал на интенсивы? И мы будем соседями?       — Только две недели, — зачем-то добавил Стив и вдруг неожиданно громко отрыгнул, тут же прикрывая рот рукой. — О, чёрт. Извиняюсь.       Уэйд громко захохотал, но почему-то это вообще не было обидно. И Стив поймал себя на том, что не акцентируется на его довольно странной и даже отталкивающей внешности. Хотя раньше на улице наверняка обошёл бы такого парня по широкой дуге.       — Знакомься, это Ал, — парень с икс-боксом, сидящий спиной к ним, поднял руку и сложил пальцы в вулканском приветствии. Он даже не повернулся. — Он слепой, — Стив скептически изломил бровь — Ал крошил зомбяков довольно успешно. — Ну, то есть, не совсем слепой, но у него какая-то фигня с глазами, и он должен постоянно носить эти дибилоидные очки. Поэтому у него кликуха Слепой. А я, значит, Мёртвый. Меня тут все знают, если что. Я выжил в пожаре несколько лет назад, но, как видишь, это меня не украсило. А ещё я устраиваю самые отвязные студенческие тусы здесь, в нашей комнате.       Теперь Стив удивился ещё больше. Да, если выкинуть весь мусор из этой просторной комнаты, тут получилась бы неплохая танцплощадка. Стив отметил пару удобных кресел и диванчиков вдоль стен, мощные музыкальные колонки в углах и даже диско-шар, на котором сейчас болтался чей-то красный бюстгальтер.       — Поэтому у меня с соседями не очень, — продолжил Уэйд, вытаскивая из холодильника ещё пару бутылок, теперь уже пива, открывая себе и кидая вторую Алу. Тот поймал её в полёте, не поворачивая головы и не прекращая крошить зомбяков свободной рукой — и только кивнул в знак благодарности. — Сейчас каникулы, но комната, где теперь ты живёшь, пустует с начала года. Такая вот фигня. Я не хотел тебя будить, просто не думал, что кого-то поселили. А тут дверца шкафа снова отвалилась, я думал приделать её обратно. «Долбя дверцей по стене?» — подумал Стив, разглядывая место неравной битвы — на краске виднелся явный след. Но вслух сказал другое:       — И как часто у тебя тут вечеринки?       — Ну, когда как, — задумался Уэйд. — Вот скоро будет приветственная вечеринка для вас, интенсивщиков. Знаешь, неофициальная часть с бухлом, таблетками и музычкой для грязных танцев, — он изобразил пару провокационных движений, — только после официального банкета, конечно, — добавил он, снова становясь рассредоточенным.       — Когда?       — Да вроде послезавтра. Я уже начал готовиться. Ой, не смотри так. Я медленно готовлюсь, поэтому начинаю заранее. Не бзди, всё будет по высшему разряду, как всегда. Только качественное топливо и лучшие треки.       — Ну, тогда увидимся, — Стив встал со стула, отлично чувствуя, когда пора сваливать, и, махнув рукой Алу, открыл дверь. Внутри разгоралось волнение — он не имел понятия, который час, и не опоздал ли он на собрание. Он вообще вспомнил о собрании секунду назад.       — Бывай, — Уэйд хлопнул его по плечу и зачем-то подмигнул. — Постараюсь больше не шуметь. И жду тебя на вечеринку.       Стив фыркнул и кивнул. Уэйд был каким-то патологически непоследовательным, поэтому Стив не поверил ни единому слову насчёт «не шуметь». И, как понял потом, не зря. Уэйд оказался чрезвычайно шумным соседом.       В комнате Стив не сразу нашёл свой айфон, а когда нашёл, громко выругался и понёсся на выход, в чём был, торопливо прихватив парку и шарф. На улице было всё так же сыро и холодно, но теперь стало ещё и темно, и вдоль аллеи зажглись рыжие фонари. Стив бежал со всех ног, удерживая расстёгнутые полы куртки и шлёпая вансами по гладким влажным плиткам, пока не начал задыхаться. Большой круглый циферблат часов над главным корпусом показывал без двух минут семь, но когда Стив забежал по лестницам, минутная стрелка неумолимо передвинулась, а сил уже совсем не осталось. Стив и так боялся нежданного приступа астмы: он не взял с собой лекарство.       Намеренно удерживая достаточно быстрый темп, Стив дошёл до большого вывешенного на стене расписания, там увидел яркое объявление о собрании и стрелочку на нём, указывающую направо. Номер аудитории «107», малый зал для семинаров. Стив побрёл вдоль стены, порой встречая редких студентов-британцев, переговаривающихся со странным, таким же, как у его соседа Уэйда, акцентом. И ни одного знакомого лица. Сердце стучало, отдаваясь во всём теле, голова немного кружилась, и вспотели ладони от понимания, что он опоздал. Стив пытался раздумывать над тем, насколько это страшно, но стыд от своей ошибки никуда не пропадал.       Добравшись до аудитории, он очень тихо приоткрыл дверь, и увидел ряды кресел, на которых сидели ребята спиной к нему. За кафедрой стоял подтянутый светловолосый — или же седой? — мужчина и довольно громко вещал в микрофон. Кажется, он порой вставлял шутки, потому что слушатели отзывчиво посмеивались, а сам мужчина благодарно улыбался.       — Чёрт, — горько выдохнул Стив, когда тихонько прикрыл дверь. Он привалился к ней спиной и сполз на пол, устраиваясь прямо посреди пустынного коридора. Ноги совсем не держали. — Ну я и придурок.       Он достал из кармана парки айфон и несильно ударил себя по лбу: экран говорил о пяти пропущенных несколько минут назад вызовах от Нат и о непрочитанных сообщениях в «Вотсапе». Беззвучный режим сыграл с ним злую шутку.       Конечно, он не собирался сейчас звонить Наташе: без сомнений, её рыжая макушка мелькала в зале. Но он должен был отметиться, что жив, здоров, просто проспал. Вот же засада.       «Я сижу под дверью как дурак. Прости, проспал».       Наташа, как ни странно, ответила почти мгновенно, отчего Стив вяло улыбнулся.       «Никого не отмечали, это просто приветственное собрание, тебе повезло. Мистер Пирс такой душка ^___^»       «Это тот мужчина в серой тройке за кафедрой?»       «Ты видишь сквозь стены? О_о»       «Просто тихонько заглянул. Он, похоже, тот ещё шутник».       «Пытается привлечь внимание. Половина аудитории зевала, половина сонно тёрла глаза. А сейчас все взбодрились и слушают. Он заведует внеучебной деятельностью и главный учредитель этих интенсивов. Кстати, сейчас он говорит, что будет итоговая выставка».       — О, боже мой, — тихо выдохнул Стив. Помимо того, что завтра откроют общую для приехавших и местных ребят выставку современного искусства, будет ещё и итоговая… Это уже не выставка, а тот самый смотр, где они не должны ударить в грязь лицом. Значит, он должен наваять что-то, используя новую для себя технику, освоенную здесь, и это что-то должно быть очень крутым. Иначе он вообще не понятно зачем сюда приехал.       Что ж, прорвёмся. «Парсонс» на самом деле очень сильный колледж. Вот только он должен взять себя в руки, справиться с джет-лагом и нормально выспаться, чтобы уже завтра быть готовым ко всему.       «Закончилось. Выходим. Дождись меня, я отдам тебе расписание интенсивов».       Стив торопливо соскрёб себя с пола и отошёл немного в сторону, за угол, откуда отлично просматривался коридор и дверь малого зала для семинаров. Оттуда доносился шум и голоса, кто-то смеялся. Наконец, обе створки открылись, и в коридор повалили люди. Редкие знакомые лица мешались с совершенно незнакомыми, и Стив поймал себя на мысли, что раз те ребята из Мексики тоже приехали сюда, наверняка они владеют английским. И не нужно было пыжиться и демонстрировать свои знания пяти испанских фраз?       Вдруг ему кто-то помахал и крикнул:       — Hola, amigo!       Это был тот парень с другом, что сидел впереди них с Наташей ещё в автобусе. Стив тоже махнул и улыбнулся. Всё-таки, не зря говорят, что родной язык открывает путь к сердцу. Может быть, они ещё не раз пересекутся.       Наташа вышла и стала оглядываться, и Стив, надеясь, что идущая и беседующая с мистером Пирсом Хелен его не заметит, помахал ей обеими руками и скрылся за углом. Нат появилась очень быстро, выпрыгнув и обняв, всунув в руку какую-то гладкую бумажку формата половинки А4. Стив присмотрелся и понял, что это то самое расписание. Каждый день на предстоящие две недели был чётко поделен на несколько интенсивов. И те, которые выбрал Стив, повторялись не каждый день. А завтрашнее число вообще стояло с пометкой «Ознакомительный день». Следующим была дата с пометкой «Общая обзорная экскурсия по Лондону».       — Вот это да, — он выразил своё восхищение вслух. — Круто. Я вообще не подготовился. Кроме Тауэрской тюрьмы, Биг-Бена и Королевского дворца ничего толком не знаю.       — А как же Бейкер-стрит? — хитро улыбнулась Нат, — и тёмные воды Темзы?       — Да, точно. Это тоже. Но…       — Да, ты прав, — Наташа перебила его, взяв под локоть, и повела в самом конце иссякшего потока людей в сторону выхода. — Мы должны как следует подготовиться, чтобы не ударить в грязь лицом, если будут что-то спрашивать. И о колледже надо бы почитать. Всё же «Королевский колледж», очень серьёзное заведение с богатой историей.       Стив нахмурился. Он ведь читал немного и был приятно удивлён тем, что все четыре кампуса колледжа находятся довольно близко друг к другу и к самому центру Лондона. Фактически, они должны сейчас находиться в самом сердце города… Но вокруг так тихо.       — А как называется наш кампус? Я всё прослушал, — он заглянул Наташе в глаза, а та загадочно улыбнулась и, взяв его за руку, потащила куда-то, только не к выходу, а на массивную величественную лестницу посреди холла.       Они поднялись на второй этаж и вдруг оказались на балконе-террасе, идущей вдоль всего здания. Ветер с силой ударил в лицо, вышибая дыхание, но у Стива и так перехватило дух.       — Охренеть, — это единственное, на что его хватило, пока он шёл к балясинам балюстрады. За ними разворачивалась одна из самых прекрасных ночных панорам в его жизни. Тёмное, в бликах, словно в пайетках, полотно Темзы, чёрное кружево ветвей деревьев, дымчато-серое небо, такое низкое, что Стив попытался дотянуться рукой, лишь бы прогнать наваждение. И огни, огни, калейдоскоп огней, влекущих к себе, как ночного мотылька. Круг колеса обозрения, как брошь с драгоценными камнями. Очертания Тауэрского моста, словно винтажная булавка, скрепляющая небо и землю. Стив взялся руками за холодную влажную балюстраду, чтобы иметь хоть какую-то точку опоры. Потому что иначе, ему казалось, его засосёт в этот невероятный пейзаж.       — Хочу это нарисовать, — выдохнул он во влажный воздух, когда Наташа подошла и встала рядом, так же трогая пальцами мокрые бетонные перила.       — Вот теперь я тебя узнаю, — в её голосе слышалась улыбка, и даже краем глаза Стив видел её силуэт, но не более того. Он не мог оторваться от ночного Лондона. — Взбодрился?       — Да. Это так здорово… Просто слов нет.       — А вдохновение есть. Меня тоже очень воодушевила картинка. Моя соседка по комнате учится тут уже второй год. Она посоветовала зайти сюда, и я успела забежать перед собранием. Но сейчас, когда стемнело, совсем по-другому.       — Как называется наш кампус?       — Ватерлоо, — ответила Наташа. — Пойдём внутрь? Я продрогла.       Стив словно очнулся. Расстёгнутые полы парки колыхались на ветру, ветер гладил грудь через тонкий свитер, и Стив резко ощутил эти холодные леденящие кожу касания. Он застегнулся и замотал потуже шарф.       — Идём на ужин. До половины девятого мы можем рассчитывать на горячее и чай с молоком, — Наташа протянула руку, и Стив без раздумий сплёл их пальцы-ледышки. Он всё же обернулся в дверях, чтобы посмотреть на ночной Лондон ещё раз. Сердце счастливо сжалось, словно его не хотели отпускать, и он мысленно пообещал вернуться как можно скорее и начать скетчить.       После простого и сытного ужина в столовой, которая больше походила на фешенебельный ресторан, Стива в тепле комнаты совсем разморило. Он неторопливо принял горячий душ, нагло замотался в оба полотенца и упал на кровать, доставая макбук из специальной сумки. Он обещал Баки позвонить по «Скайпу» и рассказать всё-всё, и хотя сил почти не было, обещания следовало выполнять. Стив занял единственную из возможных поз — лёжа на кровати, с макбуком на животе, — и ткнул на зелёный кружочек рядом с именем Баки. У того приложение стояло только на телефоне, но для Стива не было никакой разницы. Он хотел увидеть его и услышать голос. И даже от одного предвкушения в груди потеплело, а сердце ускорило ритм.       — Стив? Привет! — изображение Баки скакало и тряслось, и судя по окружающим стенам, тот был в гараже. — Секунду, я вытру руки. Вот так, — картинка скоро выровнялась, и Стив понял, что Баки сел на кресло.       — Переключи камеру, Бак, — с широкой улыбкой попросил он, и Баки, четрыхнувшись, наконец появился у него на экране вместо внутреннего убранства гаража. Его волосы были собраны сзади, и несколько прядок выпали из хвоста. Стив смотрел на изображение, которое улыбалось ему так искренне, отмечал каждую мелочь — дневную щетину, заметный след на скуле то ли от масла, то ли от чего похуже, широко расстёгнутый ворот поло и волоски прямо под яремной впадинкой. Он был таким, каким Стив хорошо его знал и помнил, каким Стив его всегда хотел, не важно, что он был в грязной одежде или что от него пахло после бесконечных ковыряний в мотоцикле — сразу всем. Стив не мог избавиться от навязчивой картинки в своей голове. Если бы он был сейчас там, в гараже с Баки, он бы спустил с себя джинсы, расстегнул Баки ширинку и сел бы сверху, не слушая ни одного слова возражения. Слюны хватило бы для смазки, а его наглости — чтобы заткнуть Баки рот своим и трахнуть его вот так, сверху. Когда он этого не очень-то и ждал.       От навязчивых мыслей и картин в голове член приподнялся, напрягаясь под двумя слоями махрового полотенца, и Стив шумно выдохнул, улыбаясь и прикрывая глаза.       — Почему ты молчишь? — наконец, спросил его Баки, так же пристально разглядывая. Стив не знал, насколько хорошо ему видно в полутьме комнаты на экране телефона, но зато он в наушниках слышал каждый вдох и выдох, и это заводило.       — Не знаю, — ответил он глухо, облизывая губы. Он отдавал себе отчёт, что в данный момент беззастенчиво флиртует, не имея никакого желания говорить ни о перелёте, ни о Королевском колледже, ни даже о той потрясающей панораме, открывшейся ему на террасе главного корпуса. Хотелось другого — чувствовать, что даже когда они так далеко, они всё равно слишком близко. Удостовериться, что всё равно хотят друг друга до дрожи. — Хотел рассказать тебе про колледж, про кампус, и как я проспал собрание.       — Ты проспал собрание? — фыркнул Баки, зеркально облизывая губы и поднося телефон ближе к лицу. — Соня.       — Да уж, — Стив прикусил нижнюю губу и медленно прошёлся по ней зубами, выпуская. — А сейчас я смотрю на тебя и не хочу ни о чём этом говорить.       — А чего ты хочешь? — хрипло спросил Баки, улыбаясь уголком рта.       — Не знаю, — Стив зажмурился, осознавая, что правой рукой уже скользнул сбоку от макбука и смял вставший под полотенцем член. — Спать?       — У нас ещё четыре, — рассмеялся Баки. — Солнце светит, — он повернул телефон так, что во фронтальную камеру стали видны яркие лучи, бьющие в небольшое окошко под самой крышей.       Стив оценил, как ловко Баки переменил тему. Но дрочить, говоря о чём-то отвлечённом, не хотелось.       — Я после душа на своей кровати. И мой сосед заселится только завтра к вечеру, — негромко рассказал Стив. — Я тут совсем один…       — И ты трогаешь себя, — с блеском в глазах подытожил Баки.       — Потому что я тебя хочу, — признался Стив. — Даже так, через океан. По скайпу. У меня встал, как только я тебя увидел.       Баки издал звук, который Стив поймал в наушниках и запер в подвалах своей памяти. От него естество дёрнулось, а Баки чуть не выронил телефон.       — Ты бессовестный мальчишка, — сказал он шёпотом, и судя по тому, как сейчас выглядело его лицо, он тоже залез к себе в ширинку. — Если бы я мог, я наказал бы тебя сейчас. Заставил бы раздеться и трогать себя. И не разрешил бы кончить. Ты слышишь меня?       Голос Баки становился то жёстким, то срывался на горячий шёпот, и Стив бессильно выдохнул, подвинув ноутбук ближе к рёбрам и раскинув полы полотенца, чтобы было удобнее и быстрее скользить рукой от увлажнившейся головки до корня. Он привычно раздвинул колени, мечтая, чтобы Баки сейчас был между ними.       — Покажи мне. Покажи себя. Я хочу видеть как ты кончишь.       Баки шумно выдохнул снова что-то про «испорченного мальчика», и картинка после тряски сменилась. Видимо, Баки просто переключил камеру, потому что изображение было на порядок чётче, и… Стив задержал дыхание, невольно ускоряя темп.       Ремень и ширинка джинсов были торопливо расстёгнуты, и Баки очень медленно скользил рукой по своему огромному стволу, останавливая кулак под самой головкой и сжимая, так, если бы Стив стоял рядом на коленях и ждал, пока Баки направит скользкую налитую головку прямо ему в рот.       — Быстрее, — выдохнул Стив, чувствуя, что должен сжать себя и остановиться, чтобы не кончить первым. Он очень сильно хотел показать Баки себя. Но и видеть то, как Баки дрочит себе, слушая его голос, ему хотелось не меньше. — Пожалуйста…       Баки едва слышно фыркнул. Рука исчезла с экрана, но Стив отчётливо услышал, как Баки плюнул, и прикрыл глаза, представляя себе, как тот делает все эти пошлые сладкие вещи, потому что Стив попросил. Волна жара обдала его до самого низа живота, и он едва успел сжать крепким кольцом пальцев член и мошонку, чтобы не кончить.       — Я скоро, — хрипло рыкнул Баки, а Стив, шумно дыша, смотрел, как он двигает кулаком по стволу, то оттягивая, то закрывая кожицей половину крупной головки, и как у крайней плоти собирается вязкая смазка и слюна. Он почувствовал момент всем своим телом, Баки на мгновение остановился, сжимая под уздечкой, но сперма уже полилась ему на пальцы, выталкиваясь порциями, и Баки низко, словно стесняясь сам себя, застонал.       — О, Господи, Баки, Иисусе, — Стив шумно проглотил накопившуюся слюну и откинул голову на подушку. Он так и держал свой член сжатым кольцом, не уверенный, не кончит ли он, как только расцепит пальцы.       — Теперь ты, Стиви, — услышал он севший ласковый голос в наушниках. — Покажи мне себя. Я скучаю по тебе так сильно.       Стив, не в состоянии отвечать, только отставил ноутбук в сторону и чуть нагнул крышку, чтобы камера выхватывала член и яйца крупным планом. Повернулся чуть на бок, чтобы было лучше видно, и напоказ смял мошонку в ладони.       — У меня яйца каменные, — пожаловался сквозь стон. — Я так хотел кончить вместе с тобой.       — Так кончи для меня сейчас, — шептал Баки. — Ты такой красивый… Мой мальчик.       Стив видел его лицо, лихорадочный румянец в обрамлении тёмных прядей волос и блестящие от недавнего оргазма глаза. Баки то и дело нервно облизывал губы, разглядывая Стива в упор на экране своего телефона.       Это поражало — как он, мальчишка, открывший радости секса совсем недавно, оказался ненасытным и бесстыдным. Его совсем не напрягал этот внезапный секс-видеочат, более того, Стив давно не чувствовал такого острого возбуждения. Обычно оно накатывало тягуче и неотвратимо, но сегодня, сейчас, это было, словно бабочку нанизали на булавку — оно проткнуло его насквозь, лишая стыда и совести. И иглой этой было неутолённое кипящее желание, с которым срочно что-то нужно было делать.       Стив не мог делать это красиво — слишком сильно хотелось кончить, член стоял до боли, мошонка подтянулась, и по головке медленно и вязко тёк предэякулят. Следуя примеру Баки, Стив сплюнул на руку и накрыл головку сверху, дёргаясь навстречу руке бёдрами: удовольствие от собственного прикосновения пробило, как внезапная судорога. Он чуть покружил пальцами у дырочки уретры, вздрогнув от остроты ощущения, протолкнул внутрь кончик мизинца, вырвав у Баки шумный выдох, и, не сдерживаясь больше, быстро и безыскусно задвигал рукой.       — Баки… Бак… — Стив зашептал имя за миг до того, как тело напряглось, и сперма выстрелила из члена, падая на подстеленное махровое полотенце. Несколько залпов образовали белёсую лужицу, в которую Стив обмакнул пальцы. Сперма была тёплой и вязкой, и он зачем-то снова размазал её по гиперчувствительной сейчас головке. Словно нанёс матовый акриловый лак.       — Стиви, — прошептал Баки. — Я так хочу вылизать тебя. Слизать всё, чтобы ты даже не пытался шевелиться.       Стив выдохнул. Он только-только начал дышать ровно, а скованность внизу живота приятно рассасывалась, расходясь покалывающими иголочками.       — Я и не буду шевелиться. Просто нет сил, — он чуть повернул макбук, чтобы в камеру попадало его лицо и шея. — Отодвину полотенце и буду спать.       — Не проспишь снова? — хмыкнул Баки.       — Завтра ещё ничего особенного не будет. Ознакомительный день. Мы должны прогуляться по кампусу и узнать, где здесь что. У них есть даже оркестр, бассейн и футбольное поле, представляешь? Кажется, будет даже экскурсия с местными студентами, Нат говорила.       — Это очень интересно. Передавай привет.       — Обязательно, — устало улыбаясь, кивнул Стив. Глаза слипались, но это было так приятно — засыпать, глядя на Баки, словно они на самом деле совсем рядом друг с другом. — Тебе бы здесь понравилось.       — Мне нравится Лондон, — подтвердил Баки. — Только не в зимний период.       Стив фыркнул. Ну, конечно. Потому что сейчас здесь задница. Не зима, не осень, а непонятно что. Он ничего не ответил, чувствуя, как задрёмывает под мерное знакомое дыхание в наушниках. Но потом его как холодной водой окатило. Он встрепенулся:       — Вы что-нибудь решили насчёт дома? — спросил он, распахивая глаза шире. — Как твоя мама?       Баки неуловимо поменялся. Словно спрятался в раковину, как рак-отшельник. Даже голос стал другим — ровным, с пластмассовыми интонациями.       — Мама в порядке. Заходила утром. Стив, не забивай себе голову, пожалуйста. Всё утрясётся.       — Ты обещаешь? — зачем-то спросил он. И Баки чуть улыбнулся, оттаивая.       — Конечно, детка. Всё будет хорошо. _____________________ Парни из Мексики говорят что-то вроде: Ты уверен, что это утро хорошее? Как по мне, это какой-то пиздец.