Зелёная трава

— Стив, Стиви… Проснись, пожалуйста. Тебе нужно выпить это. Ну же, давай. Вот так… Голос, раздающийся где-то над ним, был знакомым, родным, понятным, он раздвигал туман, в котором Стив плыл, и не давал спокойно спать, и это уже злило. Он просто мечтал, чтобы сейчас никто его не трогал. Потому что было холодно, и ещё очень жарко, и он так сильно устал, ну зачем его тормошить… Однако, его тормошили. Он, кажется, попытался отмахнуться, застонал, но не преуспел в своей обороне. Его приподняли, подложив под спину мягкое, похлопали по щеке, в губы ткнулось тёплым и твёрдым. Стив кое-как разлепил глаза, которые не хотели открываться, и понял, что ему суют под нос кружку, из которой пахнет чем-то ядрёно-цитрусовым. Сознание шалило. Мир, размытый по краям, сузился до крохотного круглого окошка по центру, прямо перед носом. И сейчас почти всё его занимала прозрачная кружка с мутной жидкостью. Было горячо. Стив сморщил нос. — Ну же, — различил он настойчивый голос Нат. — Давай, пей потихоньку. Ты же не ребёнок. Нужно, чтобы ты выпил всё. Тогда полегчает, надеюсь. Сегодня уже поздно, но если тебе станет ещё хуже, я разбужу Хелен. Стив глотнул тёплого кислого питья и нахмурился при упоминании Хелен. Только не это, нет. Именно в этот момент до него дошло, что он очень не в порядке. Что он, чёрт, умудрился заболеть. Что он всех подводит. Это было ужасно, и он застонал, прикрыв глаза. Нет, только не так. Только не Хелен. Он не собирается быть для всех обузой. — Стив, тебе плохо? — голос Наташи задрожал, прогнулась кровать рядом — она села поближе и тронула его лоб, погладила щёку. Так хорошо. Прохладная ладонь, такие приятные прикосновения. — Где болит? Ты весь горячий. Хорошо, что я нашла в твоей аптечке градусник и жаропонижающее. Боже, ну скажи хоть что-нибудь? — она была близка к панике, и Стив хрипло выдавил из себя, когда сделал ещё глоток: — Ещё. Погладь мне лоб. Наташа растерянно фыркнула. Раздался голос Питера, не менее взволнованный: — Ну вот, он живой, видишь? Слава Богу, — он шумно выдохнул и куда-то отошёл, недалеко — Стив смутно слышал, как тот ступал по полу. — Я налью ещё воды в чайник. Пусть будет для морсов. — Хорошо. Спасибо, Питер, — устало отозвалась Наташа. Стив пил лекарство из Наташиных рук, чувствовал полное бессилие и непомерную тяжесть своего тела; его трясло в лихорадке. И контрастом, в противовес — приятные, ласкающие, несущие облегчение прикосновения прохладных пальцев ко лбу и вискам. Хотелось закрыть глаза и не открывать их совсем. — Стив, — позвала Наташа негромко, прикасаясь теперь к щекам под глазами, — ты нас так напугал. Скажи, болит что-то? Горло, нос, в груди? Я должна знать, что с тобой делать. Если болит хоть где-то, это уже не шутки… — Нат, — Стив тихо позвал её, говорить было трудно. — Я вчера перемерз. Ничего не болит. Только голова. И насморк, кажется, начинается, — он на пробу шмыгнул носом. Хотя, нос мог потечь и из-за горячего питья. — Ладно, — Наташа погладила по волосам и забрала опустевшую кружку. — Будем надеяться, что температура спадёт, и ты сможешь ещё поспать. У тебя были судороги. Я очень испугалась. Я никогда не видела тебя таким больным, прости. Стив вяло хмыкнул. Потому что он не разрешал никому приходить к себе, когда болел. Потому что считал унизительным показывать себя во время слабости. Эту жалость потом хотелось выветрить из комнаты и из памяти. Его семья привыкла спокойно относиться к его болячкам. Волновались, конечно, но всегда в меру, как-то рутинно. Только сейчас рядом не было ни мамы, ни сестёр. А он сам едва смог бы доползти до туалета. — Я ненавижу это тело, — прошептал он, сильнее зажмурившись. Было так жарко, его знобило, и под ресницами выступила влага. — Я ненавижу это слабое тощее тело. Оно постоянно подводит меня. Я просто хочу делать то же самое, что делают остальные, и оставаться в порядке. Это так много? Наташа тяжело вздохнула. Вдруг раздался голос Питера, и Стив приоткрыл глаза. — Пойдём, я провожу тебя до туалета. Я как-то температурил так же сильно, и моей тёте пришлось тащить меня до унитаза практически на руках, потому что у меня не было сил даже подняться с кровати. Давай, я помогу тебе. А потом ты выпьешь ещё морса и снова поспишь. Стив крепко сжал зубы. На долю секунды захотелось рявкнуть, чтобы они оба шли нахрен со своей навязчивой заботой. Что он просто отлежится пару дней как-нибудь и придёт в себя. Всё обойдётся, это не первый и не последний раз, когда его подкосило. Но он слышал это неприкрытое волнение в их голосах. Оно было искренним. Только это помогло ему удержать язык за зубами. Ребята не виноваты, что он неблагодарный мудак. Он вообще чувствовал себя внутри отвратительно каждый раз, когда болел. Это не было связано с болью. Просто дискомфорт, который испытывало его тело, вызывал какое-то поведенческое расстройство. Расстройство души. У него словно падали все барьеры, которые были возведены им для комфортного общения в социуме, забывалась элементарная вежливость, и всё, чего Стиву хотелось, это говорить всем вокруг отвратительную неприкрытую правду. Даже если она граничила с хамством. Особенно, если так. — Завтра тебе придётся остаться одному до вечера, — сказала Наташа, снова поглаживая его по волосам. Стив скривился на мгновение от того, как туго противоречивые ощущения скручивались внутри. — На экскурсию нас забирают в двенадцать. Я предупрежу Хелен, что ты… — Блядь, — процедил Стив и искренне, громко простонал. — Я долбанный лузер! Я пропущу всё, что только можно… — Стив, — осадила его Наташа, а он закрыл глаза, чтобы не видеть этого взгляда на её лице. — Ты не должен переживать об этом сейчас. Твоя задача — выздороветь поскорее. — Конечно, — прошептал Стив. — Главное, вы всё увидите своими глазами. — Хочешь, чтобы я осталась с тобой? — серьёзно спросила Наташа, делая голос жёстче. — Я останусь. — Нет, — тут же сдулся Стив. — Конечно, нет. Это глупость. Я просто напьюсь лекарств и буду спать весь день. Хотя бы вы посмотрите на город. — Я могу фотографировать и присылать тебе виды в «Вотсапп» с комментариями, — миролюбиво предложил Питер. — Ты ничего не пропустишь. — А когда встанешь на ноги, мы съездим все вместе и прогуляемся по центру снова. Поверь, это будет даже лучше, чем сейчас, в толпе и бегом, — поддержала идею Наташа. Стив понимал, что эти утешения высосаны из пальца. Но у него не хватило духа заткнуть их обоих резкими словами. Он просто молчаливо кивнул. — Ну, что, попробуешь встать? — снова предложил Питер. Наташа поднялась, освобождая место для манёвра, и он наклонился, подставляя свою шею и плечо. Стив почувствовал, что мочевой на самом деле переполнен. Сил не было даже на то, чтобы поднять руку, и он беспомощно посмотрел на Питера. Тот только тихо улыбнулся и сам подхватил его под руку, приподнял с кровати и тут же обнял за талию, другой рукой удерживая руку Стива перекинутой через плечо. Это было странное ощущение — тащиться, уверенно зафиксированным другим человеком в его объятиях. Тут же затрясло сильнее, застучали зубы, потому что плед остался на кровати. Так чертовски холодно… — Ещё немного, — подбодрил Питер и ногой ловко открыл дверь в санузел. Это было впервые в жизни, чтобы он справлял нужду так. Он едва ли мог стоять, и Питер, стоя сзади, уверенно держал его под подмышки, прижимая к себе. У Стива даже не сразу получилось расслабиться. Это было невыносимо. Но Питер вдруг протянул руку к раковине и открыл воду, выдыхая в затылок: — Давай, Стив. Я всё равно ничего не вижу. Всё в порядке. На миг стало жарче. Но Стиву помогло журчание воды, и он, наконец, расслабился. Питер помог ему улечься обратно на свою кровать, Наташа тут же укутала пледом и снова заставила выпить кружку какой-то тёплой кисловатой бурды. Стив не сопротивлялся. Короткий период бодрствования высосал все его силы, и теперь снова неумолимо клонило в сон. — Ты хочешь что-нибудь поесть? — последнее, что он услышал от Наташи. — Я принесла еду, как и обещала… правда, вряд ли ты захочешь пиццу или пиво. — А я бы поел и выпил, — заметил Питер. — Кажется, желудок сейчас приклеится к позвоночнику. Стив, слушая их голоса, отвернулся, поудобнее устроившись под пледом, и уснул. Стало, наконец, тепло. Не только снаружи, но и внутри тоже. Тепло и спокойно. Он чувствовал, что не один. *** Утром его кое-как растолкал Питер и снова помог добраться до туалета. Он был немного взволнован, и Стив мог его понять — сам себя терпеть не мог, когда болел. Ненавидел эту беспомощность, слабость и видение мира монохромным, с едва различимыми оттенками цвета. Когда Питер сгрузил его обратно на кровать, Стив чувствовал себя неплохо — только обессиленным настолько, что не в силах двигаться. Он разлепил сухие губы и тихо сказал, глядя на то, как Питер наливает горячую воду в кружку: — Питер, спасибо. И… извини за всё это. Мне правда очень неловко. Тебе не обязательно со мной возиться. Питер посмотрел на него удивлённо и чуть не перелил воду через верх. — Ты серьёзно, чувак? В этом нет твоей вины. Ты ведь не планировал болеть, так уж вышло. А значит, мы все заинтересованы поскорее поставить тебя на ноги. Вот, держи. Выпей. Это утренняя порция лекарства и витаминов. Нат сказала, что это самое действенное, что может помочь в твоём случае. — Спасибо, — Стив принял кружку и пролил немного на плед; почувствовал, что едва ли может её удержать. — Чёрт. Прости, Питер. Я… — Ничего, пей. Я подержу, не проблема. Я специально поднялся пораньше, чтобы мы всё успели. Через час я должен спуститься вниз к нашей группе. Стив вспомнил про экскурсию, с которой он пролетает, и снова расстроился. — Конечно. Я понимаю. А откуда у нас чайник? — пришло ему в голову внезапно. Когда он заселялся, тут не было ничего. Ни чайника, ни микроволновки. — Зашёл к твоему соседу, — хмыкнул Питер, придерживая кружку у губ Стива. — Точнее, это он зашёл ближе к ночи, сказать, что пригласительные листовки, цитирую, «просто охуенные». А тут мы с Нат надираемся пивом, и ты спишь в коконе из одеял. В общем, Нат вцепилась в него мёртвой хваткой насчёт чайника, и вот теперь он есть. Понятия не имею, где он его достал ночью, но достал. Кстати, Уэйд прикольный. Немного странный, но мы ведь все в той или иной мере, — Питер хихикнул, приподняв и опустив широкие брови. — А листовки на самом деле вышли чумовые. Мы с Нат вызвались раздать их сегодня на экскурсии. Как раз, удобно. Все приехавшие будут в одном месте. А вот и твоё приглашение, — и почему-то это совсем не прозвучало, как издевательство, когда Питер положил один листик на стол поверх ноутбука. Стив слушал бодрый приятный голос, пил лекарство с противным цитрусовым вкусом и думал, что он сделает всё, что может. Пропустить экскурсию не так страшно, как пропустить занятия на интенсивных курсах. Так что сегодня он должен отоспаться как следует, а завтра уже попробует встать на ноги. Он никогда не выздоравливал так быстро, но в этот раз всё будет по-другому. Он не позволит себе пропустить всё. Первый раз он проснулся от яростного «вжжж» рядом с подушкой. Он только приоткрыл один глаз, чтобы суметь смахнуть пальцем сообщение. Это была фотография. Наташа и Питер, скорчившие языкатые рожи, на фоне Биг-Бена, кажется. Там была ещё какая-то подпись, но у Стива не хватило сил включить мозг и прочитать её. Он уснул снова. В следующие часы его беспокойного целебного сна он пару раз вставал в туалет и даже один раз выпил какой-то порошок, залив его тёплой водой из чайника, потому что под кружкой был листок с выведенными незнакомым почерком «Залей кипятком и выпей! П.» Рядом он нашёл несколько детских бисквитных пирожных, видимо, Питер с Наташей не придумали ничего интереснее, чтобы накормить его. К слову, Стив всё же съел одно, и оно оказалось с приятной клубнично-сливочной начинкой и, что более важно, очень мягкое, так и таяло на языке. Конечно, он с большим удовольствием попил бы сейчас куриного бульона, но чего не было — того не было. Пришлось довольствоваться малым. Он всё так же еле держался на ногах, передвигался от одной поверхности, за которую можно уцепиться, до другой, замотанный в плед, как большая летучая мышь. А потом снова падал на кровать и засыпал тут же, едва голова его касалась подушки. Порой он выныривал из муторной дрёмы, прочитывая жужжащие сообщения с дурашливыми фотографиями ребят на фоне Лондонских достопримечательностей с подписями: Лондонский Глаз, Тауэр, Букингемский Дворец, Тауэрский мост и, что Стива всё же заставило улыбнуться, отдельный снимок непонятно-бурого цвета, на фоне которого не в фокусе красовался кулак Питера с отведённым большим пальцем с подписью — «Темза. Хочешь искупаться?» Стив едва ли запоминал, едва ли понимал большинство информации из того, что видел между урывками сна, но его не покидало ощущение — он не один. Его помнят, о нём волнуются. И от каждого «вжжж» окатывало не только сонным раздражением, но и теплом. Кажется, он даже отправил пару смайлов в ответ, чтобы дать знак — он не помер, пускай не переживают. Он наберётся сил и ещё попортит им кровь. Пускай не радуются там сильно. А потом его вырвал из сна никак не унимающийся, продолжительный «вжжж». Стив долго приходил в себя, пытаясь понять, где он, и почему оповещение о сообщении никак не стихает. Потом он посмотрел на горящий экран телефона и увидел фотографию. Баки. Его тут же окатило волной паники — и следом неудержимого желания ответить. Он смахнул звонок пальцем, принимая, и приложил телефон к уху. Разлепил пересохшие губы, но голос подвёл, и он не сразу смог озвучить своё хриплое «Привет». — Здравствуй, малыш, — услышал он взволнованный голос Баки. — Как ты? Плохо, да? — Привет, Бак. Как ты узнал? Голос в трубке хмыкнул. Стива прошило чередой мурашек по позвоночнику от этого звука. — Наташа написала. Ты совсем пропал, и я думал, что просто начались интенсивы… А ты умудрился заболеть. Как ты? — Да вроде живой. Температурю. Отлёживаюсь вместо экскурсии, — голос слушался плохо, говорить было тяжело, и Стив был готов попросить Баки просто поговорить с ним, рассказать обо всём, как там Нью-Йорк без него? — Я слышу это по твоему голосу, — вздохнул Баки. — Полежи, послушай, а я расскажу тебе сказку. Стив фыркнул, ловя ответный смешок Баки. — Для взрослых? — Нет, малыш. Для взрослых будет, когда вернёшься. А пока не буду тебя дразнить. Потому что мне правда тяжело даётся твой отъезд. Я не думал, что так… Тут Баки замолк, и Стив тоже не дышал, ожидая продолжение откровений. Слушал тишину, так напряжённо протянувшуюся между ними через океан. Но разъяснений не последовало. — Стив, я решил купить дом, — сказал Баки вместо продолжения оборванной фразы. Это прозвучало сухо, лаконично, и Стив напрягся. Голова едва поспевала за информацией, и Стив долго молчал — не сразу понял, о чём Баки говорит. А когда понял, почувствовал накрывшую волну паники. — Купить? — не удержался он от хриплого восклицания. — Серьёзно? — Я долго думал. Это единственный шанс покончить с этим раз и навсегда. Я не хочу терять дом. И я не хочу никуда переезжать. Я проконсультировался. Мы сможем обставить сделку так, что мать даже не будет знать, кто покупатель. — Но это же… так дорого, — выдохнул Стив. У него уже кружилась голова и сильнее болело горло. Он едва ли воспринимал информацию серьёзно. Он вообще плохо понимал, что происходит. — Я знаю, детка. Я что-нибудь придумаю, — ответил Баки собрано и тихо. Стиву очень не понравился этот тон. Словно Баки задумал что-то, во что не хотел его посвящать. — Никакого криминала? — спросил он зачем-то, и Баки рассмеялся ему в трубку, заставляя улыбнуться в ответ. — Конечно, пойду грабить старушек по ночам, пока ты будешь спать, — наконец, выговорил Баки сквозь смех. — Просто представить не могу, сколько может стоить твой дом, — ответил Стив и закашлялся. — Ты в порядке? Стиви? — Да, прости. Просто во рту пересохло. — Мне так жаль, что я сейчас не рядом с тобой, — Баки отчётливо вздохнул в трубку. — Я бы не выпускал тебя из объятий и приносил пить тёплое каждый час. Я очень сильно скучаю, — тихо признался он. Слова звучали так искренне, что в груди Стива что-то дрогнуло. — Я тоже, — подтвердил он, думая, впрочем, что Баки умело соскакивает с темы. — Пожалуйста, не переживай из-за дома. Я всё улажу. Просто дай мне время разобраться с этим. — Конечно, — Стив кивнул в воздух, переворачиваясь на спину и вжимаясь затылком в подушку. Что ещё он мог? Кажется, снова начиналась лихорадка. Мозг выключался, кружилась голова, его утягивало в забытье. — Я, кажется, отключаюсь, Бак. Не делай глупости без меня, — добавил он, уплывая. — Только с тобой, Стиви. Вместе. *** Музыка лилась сплошным потоком, долбила в стены, пол и потолок, и даже кровать, по ощущениям Стива, вибрировала от особенно низких басов. Его сон как-то плавно стёк на шум, шум превратился в громкую музыку, играющую совсем рядом и, судя по всему, давно, и Стив открыл глаза. На его столе горела оставленная кем-то лампа, и от её света белый потолок казался жёлтым. Стив прикрыл глаза и различил шум голосов, смех и тот особый гам, сопровождающий по обычаю любую вечеринку: перезвон стекла, разговоры, короткие взрывы хохота. Кажется, он проспал слишком долго после звонка Баки. В голове не было дневной мути, которая тянула вниз и мешала мыслить. Осталась только тяжесть в затылке, да насквозь мокрая на спине футболка. Ему нужно как-то добраться до душа. И несмотря на довольно прозрачную пустую голову, обессиленный, Стив попал в ванную по сложной ломаной траектории, хватаясь руками за всё, что только мог. Его ощутимо штормило, а желудок ныл, выпрашивая чего-нибудь подкрепиться. Облегчившись, Стив с вызовом посмотрел за прозрачную дверцу душевой кабины на хромированную лейку. Да, он, конечно, не в форме сейчас. Но проигрывать не собирался. Было противно чувствовать, как болезненный пот липко высыхает на собственной спине, холодя и посылая мурашки. Он вышел из ванной комнаты, замотанный в широкое полотенце, более уверенный в своих силах — ведь он выиграл уже несколько битв. На кресле за его столом сидела Наташа, влажное бельё, на котором он спал, валялось комом на полу, а кровать была перестелена. Стив почувствовал, как сжалось что-то внутри. Он бы не справился сам с такими сложными манипуляциями. — Нат? — А вот и наш герой, — Наташа улыбнулась, обернувшись на его голос. — Так и думала, что музыка Уэйда тебя разбудит. Я заходила минут двадцать назад, и ты ещё спал. — Вечеринка в полном разгаре? — вяло улыбнулся Стив, присаживаясь на краешек кровати. Почему-то, сейчас ему было неловко перед Наташей. Первый раз, когда он выставлял напоказ собственную уязвимость, потому что у него просто не было другого выбора. И собственная неширокая грудь без единого волоска, и тонкие плети рук, и хрупкие лодыжки с крупными косточками голеностопа казались ему сейчас чересчур слабыми, словно кричащими о его несостоятельности. От этого ощущения он насупился. Только, кажется, Наташе не было до этого никакого дела. — Это тебе, — она протянула ему открытку с красивым видом на Тауэрский мост. Только взяв её в руки, Стив понял, что она нарисована акварелью. Очень красиво и технично. — А ещё у меня есть куриный бульон. Надо только подогреть. Я сейчас, — и она встала и пошла к микроволновке, на ходу подхватывая самую большую кружку со стола Питера. — Тебе не обязательно возиться со мной, — озвучил он всё-таки мысли из своей головы. — Там за стеной сейчас самое веселье, а ты всё пропускаешь из-за меня. Мне это не по душе. — Как самочувствие, Карандаш? — спросила его Наташа как ни в чём не бывало. — Тебе хоть немного лучше? Стив пожал голыми плечами, начиная чувствовать холод. — Я чувствую себя нормально. Только слабость сильная. — Это объяснимо, ты ничего не ел сутки. Поэтому… — она вытащила кружку с дымящимся бульоном и понесла её, улыбаясь уголками губ, — это тебе. Подкрепись. А потом, может, оденешься и выйдешь к людям? — Ты серьёзно? — удивился Стив, принимая бульон. — Я же еле на ногах стою. — А что ты планируешь делать под это? — она окинула взглядом комнату, имея ввиду то, как грохотали басы. — Ребята очень хотели видеть тебя. Ванесса говорила, что расцелует тебя за улётный дизайн листовок, и Колосс спрашивал, как твоё здоровье. Да и… там весело и совсем не страшно, — она улыбнулась. — Посидишь на диване, Элли сделает тебе безалкогольный глинтвейн на соке, всё лучше, чем быть тут одному? Стив долго раздумывал, хмуро прихлёбывая пресноватый, но очень насыщенный бульон. Одна его часть звучала грубо, и речь состояла из обсценной лексики. Но другая часть, которая ничего не говорила, очень хотела пойти. Очень. Он проспал целый день и теперь чувствовал зуд и желание действия. Тело не хотело понимать, что у него просто нет сил. Но… посидеть с глинтвейном на диванчике в уголке? Почему бы и нет? — Соглашайся, — Наташа потянулась и мягко провела рукой по волосам, словно невзначай касаясь лба. — Уже не горячий. — Хорошо, — наконец, кивнул Стив. — Но только недолго. Наташа улыбнулась широко и искренне: — Питер будет в восторге. Он переживал, что ты пропустишь вечеринку. — А то, что я пропустил экскурсию, не так страшно? — фыркнул Стив. — Было скучновато, — призналась Наташа, — и ещё совершенно мерзкий ветер на набережной Темзы. Так что… — она подошла и наклонилась, осторожно целуя его в макушку, словно он мог рассыпаться. — Я очень рада, что тебе лучше, Стиви. Ты всех нас очень перепугал. И пока Стив сидел, приходя в себя от этой нежности и заботы, Наташа успела дойти до двери, доставая из кармана ключ и показывая его Стиву: — Если ты не против. Питер дал мне на время. Одевайся и приходи, все очень тебя ждут, — сказала она и вышла, оставляя Стива наедине с недопитым куриным бульоном и растаявшим сердцем. Спустя десять минут он сам открывал дверь их с Питером комнаты. Музыка пробивала этаж насквозь, но непонятным образом не оглушала. Она чувствовалась, как ритм толчков крови в артерии, чем-то необходимым сейчас. Народ толпился уже в самом коридоре: потрясающе, но гудела не только комната неугомонного соседа. Гудел, кажется, весь этаж. Почти все двери были открыты, из них выходили — или входили — люди: девушки, парни — все вперемешку. Стив, едва затворив дверь за своей спиной, немного растерялся. В полумраке коридора почти никто не обратил на него внимания. Он заметил несколько смутно знакомых лиц — ребята, кажется, ехали с ними в одном автобусе. Народ собирался кучками, пил и говорил о чём-то, но было ясно, что эпицентр происходящего располагается в комнате Уэйда. И, собрав себя в кучу, стараясь не отходить далеко от спасительной стенки, Стив пошёл туда. И как же он был рад, когда невесть откуда взявшийся смерч, едва не сбивший его с ног, оказался Питером. Тот выглядел отлично: светлая рубашка с закатанными к локтям рукавами и джинсы скинни, не оставляющие простора воображению. — Стив, ты всё же вышел к нам! Очуметь! — и Питер подхватил его под локоть и смело поволок сквозь толпу, улыбаясь всем и перекидываясь фразами, кажется, с каждым человеком по пути, обезоруживающе улыбаясь. Стива восхищала эта способность. — Твой плаг просто нечто, — сказал он, наклоняясь ближе, потому что внутри комнаты Уэйда музыка подавляла. — Пойдём, посажу тебя на диван и попрошу у Элли глинтвейна. Она на раздаче. Тут шумно, конечно, но хотя бы не скучно. Хорошо, что ты пришёл, — последняя улыбка была адресована только ему, и Стив растянул губы в ответ. Он только и смог, что выдавить неразборчивое «спасибо», но Питер уже унёсся, лавируя между тесно танцующих тел. Плаг. И ведь заметил же. Стив давно не надевал свой любимый голубой плаг-спираль, и теперь ухо ощутимо заросло. Странно, но всегда, когда смотрел и надевал плаг, Стив думал о Баки. Тот день, когда он после отключки в баре оказался у него дома, навсегда засел в памяти. И поэтому же Стив не носил его так долго. Словно наличие плага в ухе давало ему право на детское поведение и глупости. Он увидел в толпе Колосса, о чём-то говорившего с Уэйдом, и помахал им рукой в тот момент, когда Уэйд бесстрашно ухватил здоровяка за задницу. Стив тут же отвёл глаза, и примерно в этот миг на него налетела Ванесса, без скромности приземляясь к нему на колени. Её красивое тело было гибким и увесистым, и Стив даже испугался за себя в первый миг, но во второй почувствовал, что Ванесса потрясающе управляет собой; её мягкие бёдра ощущались только приятным теплом, ни капли не тяжелым, провоцируя устроить на них руки. Она, хищно и чуть пьяно улыбнувшись, вдруг наклонилась и влажно, совсем не кротко поцеловала его в губы. Стив оторопел и замер, уставившись на неё широко распахнутыми глазами — и Ванесса, усмехнувшись, поцеловала его ещё раз, жарче и глубже. — Спасибо за классные листовки, Стив, — сказала она, касаясь губами уха, отчего у Стива поползли мурашки по позвоночнику. — Благодаря им сегодня тут столько народу, сколько Уэйд ещё ни разу не собирал. Ты гений! — Я… да ничего особенного… Правда, спасибо… — бормотал Стив, пытаясь справиться с волнением и прилившим к щекам жаром — но Ванесса, мягко улыбнувшись, уже упорхнула дальше, не оставив ни следа своего пребывания, кроме лёгкого флёра духов, румянца и взволнованно колотившегося сердца. Успокоив дыхание, Стив начал разглядывать людей вокруг и увидел Наташу, которая подняла вверх какую-то кружку, салютуя, после чего медленно двинулась навстречу к нему, протискиваясь между двигающихся под музыку тел. Точно, глинтвейн. Что же, он не откажется от глинтвейна. Ему нужно поправляться как можно скорее. А ещё просто необходимо промочить горло. Он успел заметить Питера, который уже вовсю отдавался танцу посередине импровизированного танцпола, окружённый девушками и парнями, которые глаз с него не спускали, ловя каждое движение. Вот только Питер танцевал с закрытыми глазами. Стив мог представить, как это ощущается. Наподобие транса, самовыражение через тело и поток звуков, через вибрацию басов, сотрясающих твои органы изнутри. Питеру это было нужно так же, как ему — выплёскивать свои эмоции на холсте. Питер заводил, дразнил своим танцем настолько, что даже у толком не танцующего Стива внутри рождалось желание пойти и попробовать. Неважно, как получится. Но хотелось встать и начать двигаться. Вообще, это было здорово и странно. Он находился в чужой, далёкой стране, но сейчас проводил вечер в окружении ребят, многих из которых он знал по именам, с некоторыми уже успел так или иначе пересечься, от кого-то принял заботу или новый опыт, кем-то восхищался. Это был такой ком из сложных эмоций и ощущений, что даже без алкоголя — или благодаря ещё не отпустившей болезни — Стив чувствовал себя сладко-пьяным. Голова чуть кружилась. Наконец, до него добралась Наташа и осторожно опустилась рядом на диванчик, протягивая кружку. — Твой глинтвейн со специями на виноградном соке. Я проследила, никакого алкоголя. Ты ведь выпил порцию лекарства вечером? Стив кивнул, начиная пить. Ух, горячо, остро и неожиданно вкусно. Не хуже привычного алкогольного глинтвейна на красном вине, что делала его мама. Он делал глоток за глотком, рассматривая в отсветах диско-шара Наташин профиль. Она по-кошачьи улыбалась, чуть покачивая головой в такт музыке. Её подбородок был приподнят, а взгляд наоборот окутан длинными чёрными ресницами — она словно высматривала кого-то в видный ей одной прицел, и у Стива с одной стороны внутри бились вопросы насчёт Сэма, а с другой… Он знал Нат так долго и так её любил, что просто не собирался ничего спрашивать. — Ты не против, я пойду, потанцую? Отличная у Уэйда музыка. Давно не было такого чувства, что просто не можешь усидеть на месте. Качает, — Наташа фыркнула, поднимаясь. И, когда Стив кивнул — ха, словно ей требовалось разрешение — она будто бы нечаянно провела прохладными пальцами по лбу, убирая прядки, а на самом деле проверяя его температуру. И от этого жеста стало так хорошо, что Стив от удовольствия прикрыл веки. — Мне нравится этот плаг, — сказала она громче, перекрикивая музыку. — Он того же цвета, что и твои глаза. Она ушла танцевать, и какое-то время Стив следил за ней, отмечая, что она одета очень просто, в обычные свои джинсы и свободную майку, расшитую пайетками. Отмечая, что Наташа не осталась без внимания — и не отталкивала никого, кто хотел бы с ней потанцевать, мимолётно коснуться, шепнуть что-то на ухо. Почему-то от этих наблюдений ему стало грустно, и он отвернулся в другую сторону от танцпола. За диваном, рассевшиеся и улёгшиеся в небольшом пространстве между диваном и стеной на мягкие кресла-подушки, ребята пили и смотрели старые короткометражки немого кино. Они транслировались проектором прямо на светлую стену. И под бодрый бит танцевальной музыки смотрелись как совершенно новый вид современного искусства. Он увлёкся, медленно попивая свой глинтвейн. Сел поудобнее, подогнув под себя колено и порой складывая руки на мягкую спинку дивана. Человеческое лицо и тело выражает бескрайнюю палитру эмоций. Разве не чудо, что мы можем общаться, даже не произнося ничего вслух? Что мы на самом деле намного больше животные, чем принято считать. Столько жестов, мимических знаков, которые мы считываем на интуитивном уровне, которые понимаем, обрабатываем, на которые невольно реагируем — даже не произнеся друг другу ни слова. Как это работает? Стив смотрел немое кино, на экране мелькала то драма, то комедия, и мысли его текли в странных направлениях. Как вдруг он услышал рядом знакомый, но совершенно неожиданный голос: — Привет, Стив. Как ты? Я слышал, что ты приболел. — Говард?! — удивлению его не было предела. Стив вроде слышал, что Говард тоже тут, но не ожидал его увидеть сегодня на вечеринке. — Не ожидал меня встретить? — он фыркнул, искренне улыбаясь. Говард Старк невозмутимо сидел рядом с ним и медленно поцеживал пиво из высокого пластикового стакана. Каких чудес только не увидишь в далёкой Англии. — Я просто… — Стив смешался. — Кажется, Наташа говорила, что видела тебя. Но не думал, что ты придёшь на вечеринку. Говард повернулся, слизывая пену с верхней губы — а Стив не мог отвести взгляда от мелькавшего розового языка. — Мне просто тоже досталась листовка с приглашением. И я подумал, а почему, собственно, нет. Я ведь не только на интенсивы прилетел. Мне нужно ещё решить тут несколько вопросов «Старк Индастриз». Мне даже выделили комнату тут, в кэмпинге, что, конечно, очень мило. Но я не стал её занимать — отец снял апартаменты неподалёку. Хотя я, кажется, был бы не прочь оказаться поближе к людям. Честно, я впервые на такой простой вечеринке. И мне нравится. И пиво, кстати, неплохое. Говард вещал обо всём так серьёзно, что под конец монолога Стив не выдержал и рассмеялся. — Расслабься, Говард. Я бывал на вечеринках и могу сказать точно — тут классно. Кроме одного. — Чего же? — он посмотрел на Стива с искренним любопытством, взглядом соскальзывая куда-то вбок, и Стив снова вспомнил про свой плаг, который уже давно не носил. Он наклонился поближе, и они почти столкнулись лбами. — Кроме того, что моя комната — за этой стенкой, — Стив кивнул в сторону ближайшей стены с немым кино. — Чёрт, ты попал, приятель, — Говард рассмеялся и чуть не пролил на себя пиво. — Кстати, ты не выглядишь больным. — Ну, я спал весь день, и чувствую себя лучше. Боюсь только, что это ненадолго. Вдруг со стороны танцпола раздался нарастающий шум голосов, смех, гул аплодисментов и улюлюканье. Стив тут же повернулся, чтобы посмотреть — и в этот момент на центр временного танцпола силами Колосса и Уэйда был выдвинут низкий, но крепкий журнальный столик. Спустя миг на него, оказавшись почему-то на руках, ногами вверх, запрыгнул Питер. Его майка вместе с рубашкой задрались, сползая вниз, и оголили поджарый живот и рельефную поясницу вместе с широкой полосой резинки боксеров. Стив сглотнул. Под оглушающее одобрение публики Питер начал раздвигать ноги и медленно крутить своё тело, перебирая руками по журнальному столику. Пока не остановился в почти идеальном продольном шпагате — всё же, джинсы явно сковывали его движения. Круг зевак чуть раздался — никто не хотел получить кедом в глаз, — но каждый из них пожирал Питера взглядом. Потому что да, там было на что посмотреть. Стив сам задержал дыхание. Музыка резко поменялась — Слепой Ал за вертушкой чутко чувствовал атмосферу, вместо танцевального рок-эн-рола поставив что-то геометрически-тягучее, от чего остро чувствовалось биение крови внутри тела. Стив сухо сглотнул, когда Питер, хореографически-безупречно встав на мостик, вдруг изогнулся и поднялся на ноги под оглушительный рёв публики. Он был весь растрёпанный, счастливо улыбающийся и очень… пьяный, если судить по румянцу и нефокусирующемуся взгляду. — Да вы только посмотрите на этого парня! Он просто жжёт! — орал Уэйд, в приступе аффекта прыгая вокруг наскоро созданного подиума с бутылкой в руках. А Питер тем временем начал двигаться под рваную качающую музыку, и его рубашка медленно заскользила с плеча, показывая белую лямку нательной майки. Стив глубоко вдохнул и, повинуясь наитию, медленно повернулся к Говарду. И замер. Тот смотрел на разворачивающееся непотребство во все глаза, забыв про пиво — отчего его стакан накренился, вот-вот готовый пролиться на дорогую рубашку-поло. Он даже не моргал, и Стив не мог понять — дышал ли. Это был первый раз, когда он вообще видел у Говарда такой взгляд. Тот был… поражён? Обескуражен? Стив не знал, какое слово подходило больше, и почему-то оторопь Говарда его немного забавляла. Он вспомнил сам вечер в «Розовой Пантере», когда Питер впервые вышел на сцену со своим танцем. В это время в зале не работал никто — все просто остановились на своих местах. Он завораживал. Было в этом что-то магическое — быть таким светлым и наивным, и вдруг, внезапно — опрокидывающе-горячим. Неожиданно, бегавший вокруг Уэйд умудрился открыть шампанское в своих руках — раздался короткий хлопок — и пенная струя под шквал голосов и свист полилась прямо на Питера, вымачивая ткань на его груди до совершенно непристойного вида. — Вот даёт, да? — усмехнулся Стив, решая разбавить шок Говарда. Отвлечь его хоть немного. Видеть его реакцию, которая всё никак не прекращалась, становилось неприятно. — Ты его знаешь? — глухо поинтересовался Говард, шумно отпивая пива и даже не поворачиваясь к Стиву. — Нет, — вырвалось прежде, чем Стив оценил собственную ложь. Он просто не хотел, не мог сказать Говарду правду. Более того — он не хотел, чтобы Говард вообще спрашивал. Всё внутри него выстроилось в оборонительном порядке. — Жаль, — это прозвучало искренне, и вдруг Говард начал подниматься. — Извини, подойду поближе. «Словно привязанный», — поразился Стив, наблюдая, как Говард протискивается между недовольными парнями и девушками, едва ли обращая на их возмущение внимание — до тех пор, пока не занимает место в первом ряду, встречаясь с полуголым Питером взглядами. Он посидел ещё, наблюдая за этими двумя, пока Питер не начал стягивать с себя мокрую майку. Как апофеоз, она приземлилась на лицо Говарда, и тот схватил её в кулак, сильнее прижимая к носу. Стив зажмурился — а когда открыл глаза, Наташа уже присаживалась рядом с ним. — Думаешь, его ещё не надо спасать? — серьёзно спросил он, выпивая последний глоток совсем остывшего глинтвейна и отставляя кружку на пол. — По-моему, он кайфует. С чего бы нам обламывать ему кайф? — риторически спросила Наташа. Глаза её лукаво блестели, на щеках играл румянец. — Уф, я бы покурила. Жаль, что здесь нельзя. — Здесь вообще-то студенческий кампус, — заметил Стив. — Да-да, просто как-то очень… жарко, — и Наташа недвусмысленно улыбнулась. — Я разговаривал с Говардом, — рассказал Стив, чувствуя нарастающую внутри тревогу. Конечно, Питер не собирался — Стив очень на это надеялся — раздеваться дальше. Но даже так, растрёпанный, в одних джинсах, низко цепляющихся за тазовые косточки широким ремнём, и с совершенно голым торсом, он был невозможно горячим. Им было, о чём беспокоиться. — Ты бы его видела. Он так рванул, когда Питер начал… — Я видела, — только и сказала Наташа. Стив смотрел на неё, ожидая хоть какой-то реакции, но Наташа смотрела на то, как танцует в отблесках диско-шара Питер, и загадочно улыбалась. — И всё?! — не выдержал он. — А что ты ещё хочешь услышать? — она, наконец, посмотрела на него в ответ. Глаза блестели, но Стив точно знал, что подруга далеко не такая пьяная, какой хотела бы казаться. Она была в адеквате. — Мальчик кайфует, получая заслуженное внимание. Всем хорошо. Кого и от кого ты хочешь спасать? Стив оторопел. — Но там Говард… он буквально растолкал всех, чтобы встать впереди. И… ты только бы видела, как он смотрел на Питера, — как ребёнку, растолковывал он Наташе. — И что? — снова спросила она, явно не желая понимать примитивных вещей. — Да он же его трахнет! — вырвалось у Стива, и он сжал губы, жалея, что не держит больше ничего в руке, чтобы запить горечь. — Если это случится, я думаю, все получат удовольствие, — заметила Наташа, так и смотря прямо Стиву в глаза. — Говард опытный и очень внимательный любовник. Не вижу, о чём волноваться. Стив молчал, упрямо сжав губы. — Почему тебя это задевает? Они оба взрослые мальчики. Думаю, разберутся. Да и Питер не так уж и пьян. Иначе, уже свалился бы со столика. Уверена, он контролирует ситуацию получше меня, просто дал волю своему желанию танцевать. — Но ведь Говард… — Стив вздохнул, вспоминая вечер, когда тот припёр его к стеклу, целуя. И как признавался потом, что это лишь «проверка» собственных сил. — Ведь это всё несерьёзно. Просто новая кровь для него. — А Питер весь белый и пушистый, и заслуживает только большой и чистой любви? — закончила за него Наташа и тут же начала хлопать себя по карманам явно в поисках сигарет. — Стив, уверяю тебя, иногда людям просто нужно спать друг с другом. И в этом нет ничего страшного или ненормального. И далеко не всегда это должно вести к золотым кольцам на пальцах или даже хоть сколько-то продолжительным отношениям. Пойдём со мной? Найдём чёрный выход, поболтаем. Хватит уже прожигать в них дыру. Не переживай. У Питера голова на плечах, и даже Говарду не хватит зубов, чтобы так просто её откусить. Стив не хотел уходить сейчас. Этот иррациональный страх за Питера не давал ему покоя. И именно поэтому он поддался Наташе, которая потянула его вверх за руки, заставляя встать с дивана. Она говорила, что ему полезен свежий воздух, и уволакивала прочь из комнаты Уэйда, дальше по коридору, на ходу набрасывая на плечи непонятно откуда взявшийся плед. А Стив всё никак не мог выкинуть из головы картинку, где Питер и Говард стоят рядом и говорят о чём-то. При этом на Питере рубашка на голое тело, румянец и смущённый взгляд из-под ресниц, а Говард буквально ест его глазами. Стив и представить себе не мог, что вечеринка окажется катастрофой — теперь он чувствовал происходящее именно так. И дело было вовсе не в его здоровье.