Зелёная трава

Как выяснилось ближе к середине дня, Стив не выспался. Стоило оказаться в большой аудитории на довольно монотонной лекции для всего потока, как его быстро разморило и вырубило. Хорошо, что он не пытался сесть поближе, в первые ряды, как раньше. В последнее время он был настолько поглощён собственными реальными заботами, что был бы рад, если бы его вообще не замечали, не то что обсуждали что-то дерзко-эксцентричное в его исполнении. И как это часто бывает, сплетники и сплетницы колледжа довольно быстро нашли другие темы и других эпатажных людей ему на замену. Свято место пусто не бывает, кажется, так говорят? Стиву это было по душе. Сон под лекцию был глухой и неглубокий, больше похожий на дремоту, и столь же беспокойный. Пока, наконец, сосед, малознакомый парень, не коснулся его локтя — Стив встрепенулся и открыл глаза, с благодарностью кивнув — аудитория мерно гудела, лекция закончилась, студенты медленно протискивались к выходу, спускаясь с амфитеатра. Стив услышал, как где-то неподалёку говорит с кем-то Наташа и был очень удивлён, когда обнаружил её в трёх рядах ниже. Далеко, но он неплохо слышал каждое её слово. Встряхнувшись, он поднялся, собрал непригодившуюся тетрадь и ручку обратно в сумку и тоже стал спускаться. Поравнявшись с Наташей, мягко похлопал её по плечу. — Стиви, пожалуйста, дождись меня в холле, я договорю с Эммой, — попросила Нат, и Стив коротко улыбнулся и кивнул девушке, смутно припоминая, что она вроде из наташиной группы. — Хорошо. Он уже поверил, что всё идёт неплохо, когда выбрался из аудитории и подумал было пойти в кафетерий, чтобы подождать Наташу за порцией куриного сэндвича, как за спиной раздалось зычное: — Стив! Роджерс! Первым желанием было втянуть голову в плечи и припустить вперёд, смешиваясь с толпой студентов, вывалившихся из аудитории, но уже в следующую секунду он понял, как глупо это бы выглядело. Он не первокурсник, всё-таки. У них с Хелен одна цель — выпустить их, наконец, в свободное плавание, и, в идеале, пристроить самых одарённых в галереи, что занимаются новыми талантами. Он был бы рад заключить контракт с галереей, если повезёт. Это сильно зависело от того, что он предоставит на экзаменационную выставку. И вот тут крылась загвоздка… — Наконец я тебя поймала, — Хелен подошла ближе, глаза её хищно блестели, а тёмные волосы растрепались. Даже сейчас Стив мог бы назвать её хорошенькой. Он чувствовал красоту даже тогда, когда она не вписывалась в общепринятные каноны. — Когда я увижу твой отчёт об экзаменационной работе? Мне нужны снимки набросков, видео в ютубе, хоть что-нибудь. Стив, я понимаю, что художник тут ты, а я всего лишь куратор, но я должна заниматься всей этой чёртовой бумажной работой и заполнять отчёты. Если я проставлю в отчёте, что не получила от тебя подтверждения, у тебя будут проблемы. И потом не надо ко мне бегать и смотреть глазами щенка спаниэля. Я ничем не смогу помочь. Хелен, наконец, выговорилась и даже пригладила волосы. На миг Стиву стало неловко, что он заставил её бежать за ним, что он вообще заставляет её беспокоиться. — Прости, я помню, да… Я принесу. Когда крайний срок? — Был месяц назад, — с сарказмом заметила Хелен, складывая руки на груди. Стив только сейчас отметил симпатичный строгий пиджак и белую блузку на пуговках-жемчужинках, — но тогда, с вашей поездкой в Лондон, все закрыли глаза, что у некоторых не было отметки о прогрессе. Теперь никаких отмазок нет, мне нечем тебя прикрыть. — Почему ты просто не нарисуешь мне эту чёртову отметку? Ты ведь знаешь меня не первый год, знаешь, как я рисую. Иногда просто не идёт, нет вдохновения… но я поймаю его, и картина будет готова буквально за пару недель. У меня ещё куча… — Стив, — со вздохом прервала его Хелен, — пойдём в кафетерий. У меня к тебе серьёзный разговор, и я не хочу вести его тут. Отказываться было бы глупо, тем более, что он сам хотел спуститься и перекусить. Уже сидя за столиком, пока Стив надкусывал и жевал первый треугольный сэндвич, Хелен сделала глоток чёрного кофе и сказала: — Стиви, без обид, но если ты не покажешь мне доказательства в пятницу, я не проставлю тебе прогресс. Не смотри на меня так — я не буду брать на себя ответственность. Я не должна, это не в моих полномочиях. Шутки закончились, когда вы перешли на выпускной курс. И если ближе к выставке у тебя что-то пойдёт не так, проблемы будут не только у тебя и у меня. Тут все на уши встанут. Всё же колледж с лучшим арт-курсом в Бруклине, и нашу весеннюю выставку ждут, как заметное и знаковое событие в художественной жизни Нью-Йорка. Даже не проси меня ни о каких поблажках больше. Это первое, что я хотела сказать, — она снова отпила кофе, заедая явно горький глоток капкейком с пышной кремовой шапочкой сверху. Стив же просто жевал сэндвич, едва ли чувствуя вкус курицы. Он слышал и понимал каждое её слово, но мыслями был совсем не тут. — Второе, про твоё вдохновение. Стив, ты правда думаешь, что вас тут учат только рисовать? Думаешь, когда я бегаю за каждым своим подопечным и клюю ему мозг, это моё хобби? Вместо йоги или бега трусцой? Это моя работа. Это приучает вас, творческих личностей, к отчетности и порядку. Это важно, потому что, поверь, чем дольше ты «ловишь» вдохновение, тем дольше оно будет убегать. Тебе нужно сесть и создать его. Всеми теми действиями, что предшествуют процессу. Приготовь свой холст, наточи карандаши, включи любимую музыку, я не знаю… У всех свои ключики к вдохновению. Если у тебя проблема с идеей — то постарайся, чтобы твоя голова всё время думала над поиском идеи, и больше ни над чем. Прогуляйся, подумай как следует. Иначе твои проблемы не оставят тебе ни минуты подумать о творчестве. Я ведь всё вижу и всё понимаю. Я знаю тебя, всех вас, не первый год. И вижу, когда что-то происходит. Если тебе нужна хоть какая-то моя помощь, только намекни. Может, я не дам совета, но скажу, к кому можно обратиться… — У меня всё в порядке, — проглотив, ответил Стив, когда пауза затянулась. — Просто много событий в одно время, и никакой возможности уединиться с мольбертом. — Стив, — Хелен вздохнула. — Ты очень талантливый парень. Тебе наверняка устроят контракт, если ты сам не запорешь всё. Просто помни, ты не всегда будешь иметь возможность творить лишь по мановению вдохновения. Иногда тебе придётся выполнять заказы, чтобы иметь средства для существования — и выполнять их в срок. И научиться этому лучше сейчас, чем потом. Считай, что у тебя мой личный заказ, с меня — сюрприз, если ты наконец возьмёшься за дело. Я буду отдавать ведомость в понедельник после полудня. Твой прогресс мне нужен утром, до десяти, иначе я ничего тебе не проставлю. По рукам? Стив дожевал последний кусочек сэндвича и кивнул. Неужели Хелен думала, что он не знает, как это — работать, не дожидаясь вдохновения, просто чтобы было на что жить? — Прости, что заставляю беспокоиться, — искренне сказал он, когда Хелен поднялась из-за столика и закинула на плечо офисную сумку-портфель. — В твоих силах сделать, чтобы я не беспокоилась, — она улыбнулась уголком рта. — Спасибо за кофе. В следующий раз я угощаю. До понедельника, — и, махнув рукой, Хелен пошла к выходу из кафетерия. Почти сразу зажужжал мобильник в кармане. — Стив, ты где? Погоди, угадаю… опять ешь? — Я пропустил ланч, — невольно улыбнувшись, ответил он Наташе. — Сиди там, не сходи с места. Я сейчас приду. Ты сейчас домой или..? — Нет, я утром назначил осмотр в клинике у Эрскина. Через час. Что-то не то с глазами… и вообще. — Чувствуешь себя плохо? — Не плохо, — Стив вздохнул. — Просто… странно. Стив не заметил, как Наташа оборвала вызов, потому что уже стояла перед ним. Бесцеремонно, но так привычно подхватила второй сэндвич и откусила приличный кусок. — Я должна была проверить, что он свежий, — сквозь жевание объяснила она, — и что тебя не отравят тут. Стив только фыркнул, но сэндвич у неё забрал и начал есть. Наташа села напротив. — У тебя болит что-то? — уточнила она снова, когда прожевала. — Только не включай мамочку. Я в порядке. Правда, — Стив знал, что Нат может волноваться, но слишком много стало волнующихся за него людей вокруг. Это начинало раздражать. — Если что-то скажут на осмотре, я расскажу. — Обещаешь? — Обещаю. Теперь закрыли тему. Они посидели молча, пока Стив жевал, а Наташа рассеянным взглядом скользила по редким студентам за столиками вокруг. Многие уже разошлись и разъехались по домам после последней лекции, и по сравнению с временем ланча, сейчас в кафетерии было тихо и почти безлюдно. У Стива в голове то и дело всплывали обрывки сегодняшнего раннего утра, что они разделили на двоих. Ни наташина оголённая искренность, ни её растерянность и досада на то, что жизнь несвоевременно подкидывает ей странные задачки для решения, ничем сейчас не выдавали себя. Стив немного поражался — в который раз — и любил Наташу ещё больше за это невероятное качество «жить нынешним моментом». Это не делало её поверхностной или недалёкой. Она просто… умела не рефлексировать. Словно копалась в обстоятельствах проблемы четко отведённое время, докапывалась до сути, делала выводы и — вперёд, к новым горизонтам. Учитывая старые шишки. Не всегда это работало, очевидно, но… она не отчаивалась. Стива это искренне вдохновляло. Наверное, ещё и из-за этого им удалось сойтись так близко и крепко — Наташа просто принимала всё, происходящее с ней и с теми, кто ей дорог, как данность, и не мучила себя сослагательным наклонением. Иногда Стив на самом деле ловил себя на мысли, что очень, очень дорожит ей. — Я сегодня пересекалась с Пегги, — сказала Наташа вдруг. — Мы поговорили. Она вроде успокоилась, выглядит хорошо. А вот Старка я сегодня не видела. Пегги сказала, что у него проблемы с отцом. Из-за всей этой истории. Не понятно, куда повернёт и во что теперь выльется. — Думаешь, ему не стоило начинать с Питером? — с интересом спросил Стив. Оказывается, они ещё не делились мнением по этому поводу. Ему было любопытно. — Знаешь, то, что он творит сейчас… можно охарактеризовать только как очень смелое поведение. Вызывающее даже. И это при том, что и раньше Говард не был паинькой. Мне сложно назвать такого человека как Старк глупым, но когда я увидела ту статью и особенно после сцены вчера в клубе… мне хотелось просто кричать ему в лицо: «Какого чёрта ты творишь, Говард?» Но… как говорится, тот, кто без греха, пусть первым бросит камень. Я вот не возьмусь. Стив приподнял бровь: — Ты так и не ответила на вопрос. Наташа подняла взгляд. До этого она рассматривала всё что угодно, но только не смотрела ему в глаза. — Стив. Если бы он не был серьёзен, он бы не пошёл на это. Ты знаешь, в каком режиме он жил до Питера. И его всё устраивало. А теперь не устраивает. Что изменилось? — Любовь? — предположил Стив. Хотя отчего-то это слово навевало на него тоску сейчас. — Я не знаю, как это называется. Мне вот кажется, что он встретил в Питере того человека, которого ни при каких обстоятельствах не хочет отпускать. Я уважаю его за то, что он смог увидеть это и решить что-то для себя, и теперь претворяет решение в жизнь, чего бы это ему ни стоило. Это не про постель и не про развлечения, как было раньше… Он рискует всем из-за него. Заставляет задуматься, правда? — она загадочно улыбнулась. — Или, — Стив дожевал последний кусочек и запил апельсиновым соком, — у Говарда в запасе есть какой-то план, о котором мы не знаем. И на самом деле он не рискует. — Не важно. Он заварил кашу, невольно закинул её наживкой акулам журналистики, и теперь его не оставят в покое, пока правда не выползет наружу. Я уверена, что даже Говарду это нелегко. Что уж говорить о Питере. — Мне сейчас кажется, что они и правда хорошая пара, — задумчиво проговорил Стив. — То же самое я всегда думала про тебя и Баки. Стив откинулся на спинку твёрдого стула и уставился перед собой, обхватывая себя скрещенными руками. Она сказала это просто, искренне, но Стива почему-то задело. — Так и не отвечал? — понятливо спросила Нат. — Не появлялся в сети, — кивнул Стив. — Я уже готов предпринимать что-то. Не смогу я сидеть и ждать непонятно сколько, когда он позвонит. Мне нужно точно знать, что и в каком режиме будет теперь происходить между нами. Иначе… у меня просто крыша поедет. — Подожди до следующей недели, — словно прося, предложила Наташа. — Может, он позвонит на выходных? — Да, я тоже на это надеюсь, — Стив вздохнул и поднялся из-за столика. — Проводить тебя до сабвея? Я к Эрскину пешком прогуляюсь, тут пара кварталов всего. Наташа кивнула и тоже встала. Стив снова поймал себя на мысли, что выглядит она совсем как обычно, и не сказать, что прошлой ночью вся её привычная жизнь практически перевернулась с ног на голову. У него так никогда не получалось. И если что-то шло не так, это отражалось и на настроении, и на самочувствии, и на общем состоянии. С той лишь разницей, что теперь у него ничего не болело, а астматическим ингалятором он вообще забыл, когда последний раз пользовался. Они распрощались возле спуска в сабвей, договорившись, что в субботу или воскресенье встретятся где-нибудь в городе, и Стив пошёл своей дорогой в сторону небольшой частной клиники доктора Эрскина. Погода стояла хоть и прохладная, но довольно сухая, и Стив искренне ждал марта. Март — это начало весны, и с тем, как меняется вокруг природа, должно и измениться его сомнамбулическое состояние. Ведь должно? Иначе он так долго не выдержит. Он шёл по тротуару, людей вокруг было не много, но они были — и иногда он разминался с пешеходами, спешащими ему на встречу. Стив размышлял, как может измениться его жизнь, если сыворотка, что колет ему Эрскин, продолжит действовать. Он продолжал понемногу набирать вес, что-то случилось с его зрением и, возможно, слухом. Как долго он будет меняться? И до какой степени? Мысли немного пугали — Стив всегда обладал хорошей фантазией. Интересно, как отнесётся Баки к тому, что однажды вместо неловкого угловатого парня, выглядящего как подросток, на его месте вдруг окажется высокий мускулистый мужик, ничем ему не уступающий? Его это порадует или наоборот, испугает? Будет ли он относиться к нему с тем же трепетом, как и раньше? Кто бы знал… Мысли о Баки неминуемо привели его к лихорадочному поиску того, что он мог бы сделать, чтобы как-то с ним связаться. Может быть, есть официальная почта? Узнать адрес, написать письмо с пометкой «сержанту Барнсу»? Звучало, как ход из дешёвого бульварного романа… Вдруг Стив подумал о Сэме. Вчера всё вышло довольно глупо, особенно учитывая, что они расстались с Нат. Захочет ли он разговаривать? Поджав губы, Стив достал айфон и сверился с картой, чтобы не пропустить свой поворот к клинике. И тут же, не раздумывая, перешёл в контакты и нашёл телефон Сэма. Не колеблясь, набрал его номер и приложил телефон к уху. — Стив? Привет, — спустя несколько гудков ровно ответил Сэм. — Как ты после вчерашнего? Стив хмыкнул. Можно было сказать, что он неплохо. Но его больше интересовал сам Сэм. — Я хорошо, спасибо. Я ведь не пил. Как ты сам? — Тоже хорошо, — слышно было, как Сэм улыбнулся. — Прости, — чуть помедлив, продолжил Стив, — насчёт Наташи. Я не знал, что так выйдет. Мне жаль, что вы больше не вместе. — Эм, — Сэм ответил спустя несколько мгновений, голос его был ровным. — Спасибо. Но это касается только нас. — Да-да, я всё понимаю. Просто… Не хочу, чтобы ты на неё сердился. Сэм вздохнул. — Так зачем ты звонишь? Что-то хотел спросить? — перевёл он тему. — Вообще-то, да. Баки сказал, что его отправляют в Лехай. Военная база в Вирджинии. Я просто хочу понять, можно ли как-то связаться с ним там, любым способом… — Стив, он ведь уехал только в понедельник, правильно? — спокойно спросил Сэм, и от этого спокойствия в Стиве начала просыпаться злость. Ещё один человек, похоже, будет учить его, что к чему, словно он маленький ребёнок! — Даже недели не прошло. Подожди, я уверен, что он позвонит или напишет тебе. Я слышал про Лехай, это закрытая военная база и средства общения там запрещены. Если только он не поедет куда-то за её пределы. Если он не отвечает, значит, просто не может. — Я тоже не могу! — выпалил Стив. — Я должен знать, что с ним всё в порядке, что с нами… всё в порядке. Я хочу услышать его голос. Сэм ответил не сразу. — Ты ведь не поедешь штурмовать военную базу в одиночку просто потому, что Баки не отвечает на звонки? — с явной улыбкой в голосе спросил Сэм. — Если не будет других вариантов, — выдал Стив. — Буду бродить перед пропускным пунктом и голосить, чтобы мне показали моего сержанта Барнса в целости и невредимости. Сэм фыркнул в трубку. — Я тебя понял. Постараюсь что-нибудь придумать, поспрашиваю своих в Ветеранском центре. Дай мне несколько дней, и пообещай, что до тех пор ты не будешь делать глупостей. Стив подумал, что все глупости Баки забрал с собой, когда уехал. — Не буду… Просто пытаюсь узнать хоть что-то. — Сделаю, что могу. Мне пора, Стив. — Пока. И спасибо, — Стив выдохнул, поднял взгляд к небу с бегущими по нему белыми кудрявыми облаками и, поняв, что столбом застрял посреди тротуара, заторопился в клинику — до приёма оставались считанные десять минут. Быть может, Сэм и правда найдёт что-то для него. Или же Баки сам наконец позвонит… В любом случае, он должен был попробовать. * — Стив, результаты невероятные, — прокомментировал доктор Эрскин, когда окулист закончил проводить тест. Но голос его был хоть и взволнованным, Стив отчего-то почувствовал в нём тревогу. — Это плохо? — спросил он, пытаясь поправить очки на носу и в который раз понимая, что их там нет — а привычка на месте. — Эм, — доктор Эрскин сложил руки на груди, всё так же заглядывая в результаты на компьютере своего помощника. — Дело не в том, что плохо, это отлично, что зрение восстановилось, просто… мы не ожидали подобного влияния. Всё, на что я рассчитывал по предварительным тестам, это общее укрепление организма, костной ткани, прирост мышечной массы, уход некоторых связанных хронических заболеваний… но это. Это уже вне моих ожиданий, как и изменения вашего слуха. Что-нибудь ещё необычное? Стив задумался. Вроде бы, остальное было прежним… если можно было назвать прежним то, что чувствовал он себя на все сто, если не брать в расчёт общее эмоциональное состояние. — Я не знаю… чувствую себя хорошо. Даже очень. — Думаю, нам нужно закончить сегодня твой курс инъекций и провести больше исследований и тестов. Если ты не против, конечно. — Вы ведь говорили, что последний курс закончится на следующей неделе? — удивился Стив. — Да, но… в свете изменений, происходящих с твоим телом, мы просто обязаны получить больше информации. Я не могу дать разрешение на продолжение курса инъекций, пока мы не поймём, как отреагировало твоё тело и какие процессы сыворотка уже запустила в нём. Ты понимаешь? Стив нахмурился. Он понимал, конечно, но… он просто хотел, чтобы всё так и продолжалось по нарастающей. Хотел не растерять то, что благодаря Эрскину уже получил. Он вдруг понял, что теперь это один из его больших страхов. К хорошему так быстро привыкаешь… — Да, понимаю. — Тогда сдадим кровь сегодня, но сначала — пройдём пару физических тестов с подключением к ЭКГ. Ты не возражаешь? Стив вздохнул и пожал плечами: — Конечно, почему нет. Но я хотел бы успеть на ужин с семьёй, поэтому будет хорошо, если мы справимся с этим побыстрее. — Я отпущу тебя через полчаса, — пообещал Эрскин и натянул широкую улыбку, ободряюще похлопав его по плечу. — Идём. Просто поверить не могу, что мы добились таких результатов всего за три недели. Это ведь… прорыв! Хорошо бы узнать, это стандартная реакция на сыворотку или же особенное взаимодействие с твоей кровью… нужно больше данных… и тестов… и… Стив слушал в пол уха — Эрскин продолжал увлечённо бормотать всю дорогу по коридору до процедурного кабинета, где у него взяли не меньше шести проб крови, а затем доктор поручил его своим помощникам, а сам поспешил с колбами в лабораторию. Стив же отправился в сторону небольшого спортивного центра за стеклянной стеной. Ему предстояли тесты физических нагрузок, и в первый, наверное, раз в жизни Стив не переживал насчёт результатов. Он чувствовал, словно его тело спало все 19 лет, и теперь, благодаря инъекциям, его словно пробудили ото сна. Поэтому позволил взвесить себя и измерить объём чуть увеличившихся мышц, зафиксировать рост, оказавшийся на несколько дюймов больше привычного, и смело встал на беговую дорожку. Что ж, закреплённые датчики прибора ЭКГ ему никак не мешали, и он знал, что выложится по полной, просто для чистоты эксперимента. Ему самому было интересно опробовать, на что способно обновлённое тело. * — А вот и братишка! — Элизабет прибежала и повисла у него на шее, стоило ему только зайти в их бруклинскую квартирку. Стив зажмурился и обхватил её в ответ, вдыхая едва слышный запах шампуня для волос. Казалось, что он не был тут целую вечность… и почему-то чувствовал себя немного неловко. — Привет, тыквенный пирожочек, — привычно обозвал он сестру. Она всегда была похожа на тыквенный пирог со своими рыжеватыми веснушками и волосами с медным отливом. — Как тут ваши дела? — Марго готовится к какому-то тесту, мама занимается ужином на кухне под сериал, — быстро доложила сестра. Стив улыбнулся. — А ты? — А я отдыхаю. Пятница же, — хитро улыбнулась она. — Тогда я на кухню. Скажи Марго, что я дома. — Конечно! — пообещала Элизабет и убежала в их спальню. Стив скинул парку, зашёл в ванную, чтобы помыть руки и ополоснуть лицо, и отправился на кухню. Мама готовила стейки, вкусный запах жареного мяса, чеснока и специй он почуял ещё перед тем, как зайти в квартиру. — М-м-м, у нас праздник? — спросил он, подходя из-за спины, и Сара подпрыгнула от неожиданности. — Негодник! Зачем так пугать маму? — повернулась она и тут же обняла Стива одной рукой, во второй всё так же удерживая деревянную лопатку. — Как твои дела? Ужин скоро будет на столе. Переоденешься? — она окинула его взглядом. Стив расправил плечи и улыбнулся — знал, что выглядит хорошо. И знал, что мама тоже замечает изменения, происходящие с ним. Просто не акцентирует. Спустя несколько минут, натянув домашнюю пижаму, он помогал сервировать стол к ужину. Из-за дразнящих запахов он едва успевал сглатывать слюну. Хотелось попробовать сочный мамин стейк, зажаренный с резаными шампиньонами и политый белым сливочным соусом… Точно, он ел всего два раза из положенных пяти сегодня. Тело просило своего. Вскоре на кухню подтянулись сёстры. Марго вяло поприветствовала его и тут же стала костерить тест, который она уже один раз, как оказалось, завалила. Ей дали шанс переписать, и она надеялась, что в этот раз повезёт. — Если тебе нужна помощь, просто скажи, — предложил Стив. — Мне не нужна помощь, — буркнула Марго, — мне нужно меньше этих грёбаных тестов! — Следи за языком, девочка, — тут же отозвалась мама из-за плиты. — Плохое настроение — ещё не повод выражаться. Марго, незаметно для мамы, быстро показала ей язык и спросила у Стива: — Ты надолго домой? Или ты теперь живёшь у Баки? Звучал вопрос злободневно, но двояко. Словно сестра сердилась на него. — Я… не знаю. Пока ещё не решил. Но я буду иногда оставаться у него с ночёвкой. Придётся к этому привыкнуть. — Разве Баки не уехал? — в полоборота спросила мама. — Уехал ещё в понедельник. Но он просил меня присматривать за домом, и я не мог ему отказать. — Как он там? — спросила мама, раскладывая стейки и пюре по тарелкам. Стив поднялся и встал рядом, приготовившись поливать блюда соусом. — Он не выходил на связь с тех пор, как уехал, — как можно ровнее и спокойнее ответил Стив. — Может быть, у него получится позвонить на выходных. — Не переживай, — мама обхватила его запястье и чуть сжала. — Он обязательно позвонит, как только сможет. Когда папу переводили на секретные базы, тоже, бывало, на недели пропадал. Потом объявлялся, и всё было в порядке. Неси тарелки на стол. Девочки, марш в ванную мыть руки. Пока сестёр не было, Стив сказал то, что давно хотел: — Прости, что не помогаю больше на работе, как прежде. Сара округлила глаза, словно услышала что-то странное: — Милый, ты и не должен. Я в порядке, а у тебя последние месяцы колледжа. Тебе нужно заниматься итоговой работой, я всё понимаю. — Это да, но… я скучаю по всем. Передай, что я постараюсь добираться до дома престарелых на выходных, в субботу или воскресенье. Мне не хватает этой части моей прошлой жизни. Нужно её вернуть. Мама улыбнулась и чуть растрепала ему макушку, и только тогда замерла в удивлении: — А где твои очки? Ты, наконец, перешёл на линзы? Стив понял, что если сейчас не вмешается, то они в ближайший час не поедят. — Расскажу после ужина… или во время. Давайте уже сядем за стол? Я голодный страшно! Пока ели, Стив успел немного рассказать о том, что происходит в колледже, но быстро перешёл на тему программы доктора Эрскина. Тот факт, что за три недели он подрос, набрал вес и успел распрощаться с очками, вдохновлял. Он воодушевлённо делился своими мыслями и чувствами с семьёй. — Ты уверен, что это достаточно безопасно? — спросила мама серьёзно, словно не разделяя его восторгов. — Мам, да ты посмотри на него! Он даже выглядит здоровее, — не разделила её скепсиса Марго, подмигнув Стиву. — Наконец мой брат — красавчик. — Ну, спасибо, — Стив фыркнул и кинул в сестру кусочком булочки. — Наше тело так устроено, что костные ткани быстрее поддаются росту и изменениям. Но с внутренними органами дело может обстоять совсем по-другому, — не переставала волноваться мама. — Он решил остановиться сейчас, пока не получит результаты анализов и тестов. И выдал мне новые витамины, чтобы поддержать сердце и… всё остальное, — пояснил Стив, понимая, что мама всё равно беспокоится и вряд ли перестанет. — Я чувствую себя хорошо, не переживай. В этом нет смысла. — Ты большой мальчик, Стив, и я доверяю тебе, но всё же, не теряй голову, хорошо? — мама положила свою руку на его и чуть сжала. — Ну, а мы чем можем похвастаться? Мне выдали премию за организацию праздника к Дню Валентина для наших старичков, именно это мы и отмечаем свежими стейками, — уже с улыбкой продолжила она. Стив рассмеялся. Конечно, старики — это самая целевая аудитория для прошедшего праздника. Но он помнил, как весело было в прошлом году, и не мог поспорить — любой праздник принимался с радостью, потому что раскрашивал рутину будней. Он счастливо слушал, как Элизабет рассказывает про школу и спортивную секцию по софтболу, где ей очень нравится, как Марго жалуется, что это был самый скучный День Святого Валентина в школе, и ловил себя на мысли, что ему очень не хватало их последнее время. Таких вот совместных ужинов, невинной трескотни, щебета и разговоров. Чувствовать, что он до сих пор не чужой тут, было здорово. — Мама, я помогу с посудой чуть позже, хорошо? Хотел поболтать с девчонками, пока они не легли спать, — сказал Стив, поднимаясь из-за стола и целуя маму в щёку, благодаря за ужин и сочные стейки. Сёстры уже убежали, хотя Стив знал, что обычно они помогали маме с посудой и даже иногда — с готовкой. Просто, как все подростки, пытались улизнуть, если была возможность. Или же считали, что им нужно немного времени, чтобы побыть вдвоём с мамой? Он прошёл по недлинному коридору, неожиданно любуясь довольно корявой новой табличке, творению рук Элизабет: «Женское царство, не входить!» Он постучал. Донеслось два разноголосых приглашения, и он вошёл, подмечая относительный порядок и то, что за то время, что его не было, ничего особо не изменилось. Им нужно было больше места, вот что подумал Стив в этот момент. Нужен стол для каждой, а не так, как сейчас — ютиться на одном, по очереди делая домашние задания. Нужно было что-то придумать. — Я думала, ты захочешь пообщаться с мамой наедине, — заметила Марго, поднимая взгляд над открытой крышкой ноутбука. Элис сидела за столом и явно доделывала какое-то задание на следующую неделю. — Я, м-м, поговорю с ней чуть позже. Как ваши дела, рассказывайте? — улыбнулся он и уселся на мамину кровать. — Марго опять влюби-и-лась, — пропела, не поднимая головы, Элизабет, и сестра, поморщившись, грубо оборвала её: — Заткнись, мелкая! — Сама мелкая! — Мне шестнадцать, вообще-то, а кто-то только среднюю школу заканчивает, мелкота! — Кх-м, — кашлянул Стив, не переставая улыбаться. Он пока не мог понять, скучал по этим перебранкам, или же наоборот. — И в чём проблема? Первый раз слышу, чтобы влюблённость ставила тебя в тупик, — он смотрел на сестру, которая неожиданно смутилась, и даже щёки её порозовели. — В этот раз… всё по-другому. У меня был спор с… одним парнем, и дело всё накалялось, и никто бы в жизни никогда не подошёл разнять нас, но Алекс недавно переехал сюда из пригорода и только стал ходить в нашу школу… Я и не замечала его толком — тихий очкарик, постоянно пропадающий в библиотеке. Нет, он симпатичный и неплохо занимается на физподготовке, но его не видно и не слышно… — Ага, не то что твою обычную компанию, — заметила Элис, не отрываясь от письма. — Замолчи уже, — вздохнула Марго, — без тебя тошно.Так вот, он подошёл и вмешался, сказал, что нельзя кричать на девушек. Представляешь? Прямо так и сказал. Малко Беркенсону. Что там началось… Я думала, Малко его уроет, но он сделал что-то странное, как-то подсёк его, и Малко остался барахтаться в снежной жиже, а Алекс… просто взял свои книги и пошёл в сторону остановки. Я думала, компания Малко будет его выслеживать и побьёт, что влез без спросу, пыталась его предупредить, так он ответил, спокойно так, чтобы я не беспокоилась, у него всё под контролем. А когда пыталась поблагодарить, этот… нахал просто улыбнулся и сказал, что никто не должен кричать на девушек, это невоспитанно. И опять уткнулся в книгу! Ноль внимания! И ничего — ничего! — его не берёт. Ни короткие юбки, ни взгляды, ни заигрывания. Он меня с ума уже свёл, бессердечный! Стив наслаждался видом разъярённой сестры. Пожалуй, это было впервые, когда ей не ответили взаимностью сразу, и впервые, когда для неё это всё хоть что-то значит. Было любопытно. — Почему вы ругались с Малко? — спросил Стив. Он помнил этого парня, один из давешних бывших Марго, здоровенный футболист. Сестра была симпатичной блондинкой, неглупой, но немного ленивой, и всегда имела в рукаве нескольких воздыхателей помимо основного парня. Стив просто не хотел, чтобы у неё были проблемы. Потому что до сих пор вспоминал про тот случай, когда влез, и чем это закончилось. От воспоминаний по спине всегда бежали мурашки. — Да… так, спорили просто. Ничего особенного, — Марго искренне тяжело вздохнула. — Не знаю, что и делать. Стив тоже не знал. У него в школе вообще ничего ни с кем не было. Ему и не хотелось. А на выпускной его пригласила девушка, которую больше никто не пригласил, а он не стал отказывать. — Могу предположить, что парень просто интересуется тем, чем ты не интересуешься, и ваши интересы никак не пересекаются. Может быть, эти интересы затмевают его интерес к женскому полу. Или ему нравятся парни? В любом случае, надо узнать, что он делает в библиотеке и на какие кружки ходит. Может быть, в этом ключ к разгадке, — пожал он плечами. — Но ты знаешь, я не великий спец. Если бы Баки не озадачил меня в своё время, думаю, я до сих пор бы ни с кем не встречался. — Баки поймал тебя, как волк зайца, — вдруг обернулась Элизабет. Стив невольно улыбнулся в ответ — такая Элис была солнечная. — Он тебя любит, — сказала вдруг она, и эти слова ножом резанули по сердцу. Не пойми с чего. — А меня Фредди поцеловал, на Валентина, — закончила Элис внезапно. — Я думал, вы просто дружите! — Стив был не очень приятно удивлён. Почему-то ему казалось, то в четырнадцать лет с кем-то целоваться его сестре ещё слишком рано. Какого вообще чёрта, она же ещё в куклы играет… иногда. — Мы дружим, — лукаво улыбаясь, согласилась Элизабет. — Он сказал, что это особый дружеский поцелуй. В честь праздника. Но я ведь не дурочка, понимаю, к чему всё идёт. Но вида не подаю. Пусть помучается. Стив сидел ошарашенный. Страшная женщина вырастет из Элис, думал он. Уж такая не будет метаться. Будет намечать план и идти к нему с уверенностью асфальтоукладчика. Можно было сказать, что она всегда такой была. — Только не вздумай… — Не волнуйся, — перебила Элизабет, и с совершенно серьёзным видом обнадёжила: — я решила, что до шестнадцати точно ни с кем спать не буду. — Господи Иисусе, — выдохнул Стив, наблюдая, как Марго закрыла глаза ладонью. — Иногда я её боюсь, — фыркнула та из-под пальцев. Элис молча показала ей язык и вернулась к работе. Стив уже хотел сказать что-то, когда мама подошла и постучала по открытой двери, глядя на них всех с теплом и усталой улыбкой. — Стиви, выпьешь со мной кофе или чай? Я уже устала, хочу ложиться спать скоро. — Конечно, мама, — он дождался, пока та скроется за поворотом в кухню-столовую и сказал сёстрам: — Вы знаете, что можете позвонить мне в любой момент и без стеснения рассказать или спросить что угодно? И я не буду вас ругать, а просто помогу. Знаете? — Да, Стиви, — разноголосо ответили сёстры мультяшными голосами. Выделываются. Хмыкнув, он строго посмотрел на обеих и понял — правда, знают. И позвонят, случись что. — Иди уже, — сказала Марго. — Спокойной ночи! — Элизабет вскочила со стула, обняла и поцеловала его в щёку. Пожелав им доброй ночи, он прикрыл дверь в их спальню и пошёл к маме. К его неудовольствию, она всё же перемыла почти половину посуды. А сейчас стояла у плиты и по-старинке варила кофе в большой турке. Аромат начинал выползать из неё и разливаться по кухне. — Будешь? — Конечно, — не стал отказываться он. — Молоко есть? — Оставалось, — мама кивнула на холодильник, и Стив отправился на поиски молока. — Мама, я хотел бы, чтобы ты заняла мою комнату, — сказал он, подогревая молоко в микроволновке. — Твою комнату? — удивилась Сара. — Зачем? Стив смотрел, как цифры сменяются на циферблате микроволновки, боясь перегреть. Ненавидел молочную пенку. — Ты… хочешь совсем переехать? — тихо спросила она. — Однажды это всё равно случится, почему не сейчас? Вам нужно больше места, а у меня там целый дом для меня одного. Глупо не воспользоваться шансом. — Ты сам этого хочешь? Или обстоятельства… давят? — подобрала она, наконец, слово. Стив вытащил свою дымящуюся кружку из микроволновки, не торопясь отвечать. Он не то чтобы боялся этого разговора, просто было тяжело. Он и хотел «вылететь из гнезда», и словно боялся этого. Боялся того, что ему предстояло самому нести ответственность за все решения, если он и правда сделает этот шаг. И Стив… не понимал, готов ли он. Но рассудил, что если не попробует — не узнает. — Я хочу попробовать, мама, — он встал рядом и принялся домывать посуду в раковине, поглядывая, как чуть кружится антрацитово-маслянистая кофейная гладь в горлышке турки. — Я должен попробовать. Сейчас — самое время, как мне кажется. Если я приеду и останусь переночевать, у нас ведь есть замечательный диван в гостиной, — Стив кивнул себе за спину. — Поэтому ты должна переехать в мою комнату, а я завтра заберу большинство своих вещей. Баки устроил мне студию на чердаке. Надеюсь, это обстоятельство поможет мне сесть за дипломную работу. Я должен показать наброски в понедельник. Мама рядом вздохнула и вдруг мягко обняла за поясницу, чуть притискивая к своему тёплому боку. — Я знала, конечно, что этот момент наступит. Но не думала, что так быстро. Ты прав, Стиви, ты должен попробовать. Я буду помогать с деньгами… — Перестань, — Стив перебил её и посмотрел в глаза, понимая вдруг, что стал выше и теперь прекрасно видит, как отличаются отросшие, с чуть пробивающейся сединой, и уже окрашенные в натуральный мамин цвет волосы на её макушке. Когда она успела собрать столько серебра? — Это я должен вам помогать. У меня сейчас есть деньги, а когда найду, где заработать ещё, подкину вам. Хорошо? — он поцеловал маму в волосы и вдруг вскрикнул: — Ой, лови! Кофе едва не сбежал. * Проснулся Стив в своей комнате непривычно рано для субботы. Первым делом проверил телефон. Немного заторможенно уставился на цифру семь, потом проверил, нет ли входящих сообщений или звонков. Всё было тихо. Стив закрыл глаза и перевернулся на спину, прижимая телефон к груди. Полежав так, он снова поднял телефон к глазам, нашёл единственно важный сейчас номер и нажал на вызов. Ответа не было, и после десятого гудка его как всегда перекинуло на голосовую почту. Стив вздохнул и не стал сбрасывать. Ему было, что сказать. — Эм, ну… Привет, наверное. Не знаю, как ты там, но я за эту неделю без вестей от тебя почти умер. Правда, Баки… я не знаю, как у нас получится в таком режиме пережить три года разлуки. Пока — не представляю. Это просто какое-то самоубийство… — Стив кашлянул, перебарывая утреннюю сухость в горле и снова продолжил: — Я сказал вчера маме, что перееду к тебе. Она немного расстроилась, но поняла и поддержала меня. Сам не знаю, правильно ли я делаю, но я хочу попробовать и посмотреть, что получится. Тем более, мне нужно начинать работать над дипломом, и я надеюсь подолгу засиживаться в студии, что ты устроил для меня на чердаке, — Стив чуть улыбнулся, вспоминая тот день, когда Баки показал ему. Кажется, словно это было так давно… — А ещё я перестал носить очки. Не знаю точно, что произошло, но моё зрение улучшилось. Теперь я вижу отлично и без очков, прости, я знаю, как они тебе нравились, — Стив фыркнул, — но мне больше нравится так. Удобнее. Хотя я ещё долго буду поправлять несуществующую дужку на носу. Дурацкая привычка. И… я очень скучаю, Бак. Хочу услышать тебя, поговорить с тобой. А лучше — увидеть и прикоснуться. Я бы такое сделал… И плевать на всех. Надеюсь, ты позвонишь мне как можно скорее. Люблю. Стив нажал на сброс и снова прижал тёплый, нагревшийся от уха и щеки телефон к футболке на груди. За окном было серо, но достаточно светло. Стив понял, что хочет встать, приготовить завтрак, после чего собрать вещи, которые пригодятся ему в ближайшем будущем, и уйти. Просто потому, чтобы неизвестно откуда взявшееся назойливое инфантильное желание забить на всё и остаться тут, под маминым крылом, не пересилило и не взяло верх. Утро выдалось неожиданно плодотворным: Стив приготовил завтрак на всех, потратил всего пару с половиной часов на сбор своих вещей и убрался в комнате, которую, он надеялся, мама займёт как можно скорее. Дома было тепло, хорошо и привычно. Он был совершенно не в своей тарелке, когда они все вместе стояли на улице и поджидали такси со всеми его сумками. Вроде, никто не грустил, они весело общались и подшучивали друг над другом, но внутри… внутри было серо. Стив лишь надеялся, что это состояние быстро пройдёт, что он привыкнет. Человек такое животное… ко всему привыкает. — Я не уверен, что смогу приехать к старикам в воскресенье, — сказал он, когда такси уже остановилось, и водитель по его просьбе пытался как можно аккуратнее загрузить его сумки в багажник. — Мне нужно поработать над дипломом. Но в следующие выходные — обязательно. Можешь сказать им, что будет сюрприз. Я придумаю что-нибудь интересное, — улыбнулся Стив, крепко обнимая маму. Потом подоспели сёстры, и, распрощавшись со всеми, Стив сел в машину. В салоне чуть приторно пахло освежителем воздуха, Стив пытался вспомнить, когда в последний раз пользовался услугами такси — и не мог. За окнами уже маячили стрельчатые арки Бруклинского моста, когда Стив решил — сегодня же приготовит студию и сядет рисовать. Его внутренняя меланхолия достигла предела, пора было познакомить её с бумагой. Он ведь так и не решил, что будет рисовать. Всё надеялся на божественную подсказку свыше, но она не торопилась нисходить на него. В дипломной работе он должен предстать таким, каким видит и чувствует себя. Настоящим. Картина — как визитная карточка. Что-то комфортное, а не прыжок выше головы. Цель этой работы — показать, что он не только чему-то научился, но и нашёл себя. Хотя бы… одну из сторон себя, как художника. Стив был уверен, что комиссия это оценит. Усмехнувшись своему отражению в боковом стекле, он подумал, как было эпатажно представлять, как он нарисует в качестве диплома прогнувшегося в спине Баки, кончающего в свою ладонь, с летящей струёй семени. Конечно, такая картина взорвала бы выставку, только… Стив вздохнул. Эта глупая идея появилась в его глупой голове словно жизнь назад. Он чувствовал себя… другим сейчас. Может быть, повзрослевшим? Сейчас совершенно не хотелось ни эпатировать, ни с кем-то делиться Баки. Даже в виде картины. Стив по-прежнему хотел рисовать его, увековечивая каждый изгиб тела, каждое выражение глаз и мимику лица, движения чутких пальцев… хотел ловить блики света на тёмных волосах, рисовать тень от щетины в ямочке на подбородке, хотел, чтобы всё это было только его. Но представлять портрет Баки, пускай даже целомудренный, на суд комиссии… Стива передёрнуло. Совершенно этого не хотелось. И дело не в страхе, не в ревности… Наверное, за пару месяцев Стив просто успел стать собственником. Он очень скучал. Ему не хватало привычной заботы, внимания и его тепла, такого простого и понятного, когда не остаётся вопросов, любят ли тебя. Иногда в голове Стива появлялись и исчезали царапающие вопросы, не слишком ли быстро они с Баки взяли с места в карьер? Не нужно ли им немного сбавить скорость и серьёзность намерений? Сейчас вообще наметился непростой период, и хоть Стив поддерживал решение Баки, собственные мысли по этому поводу никуда не делись. Дурацкая ситуация, дурацкая одержимость домом… Стив не раз спрашивал себя, как бы он поступил на месте Баки? Отвечать самому себе искренне и честно было сложно. Он не заметил, как они проехали по краю Манхэттена и вклинились в поток медленно ползущих в сторону Бронкса машин. День был привычно серый, с неба изредка моросил снегодождь, заставляя водителей включать стеклоочистители. Стива снова клонило в сон. Спустя пару часов, сдерживая собственное слово, Стив сгрудил сумки с художественными принадлежностями у лестницы на чердак и, взяв одну из них в руку, принялся осторожно подниматься в студию. Он забыл, когда работал тут в последний раз. Его рабочий стул, мольберт, складной столик, несколько банок и тряпок, растворитель — всё стояло на своих местах, разве что чуть покрылось пылью. Наскоро устроив холст, он долго сидел и смотрел на него, словно в зеркало Злой Королевы. Словно этот пустой холст мог вдруг ожить, подёрнуться рябью и дать ему ответы. Но холст молчал. Стив видел лишь одну зарисовку, которую давно хотел положить под краски.Он видел, как Баки лежит на их кровати, обнимая подушку, и спит, так, что половина его лица утопала в мягкости и была скрыта. При этом он был совершенно голый, и бёдра его были укрыты таким образом, что скорее разжигали фантазию, чем добавляли целомудренности. На переднем плане были его руки, обнимавшие подушку, точнее — его левая, перетянутая тёмно-розовыми шрамами. Стив до дрожи хотел нарисовать их, объясняя, что не боится и не стыдится, и даже считает их неотъемлемой частью Баки. Картина в его голове была пронизана светом солнечных лучей, и если и отдавала эротикой, то лишь в той мере, чтобы заинтересовать, но не раскрыть все карты. Пожав плечами, Стив прикусил кончик карандаша и прикинул, как лучше всего разместить его задумку на холсте. Пускай это не будет дипломной работой, но Стив хотел вспомнить, каким Баки бывает. Это будоражило и заставляло серые упаднические настроения отступать, а сердце биться чуть чаще — от встречи, пускай и такой, фантомной. Из полного погружения в работу его вырвал телефонный звонок. Причём Стив даже не сразу понял, что это: звук казался чем-то, исходящим из другого мира. Собственно, так оно и было, потому что в мире, в котором Стив пребывал до того, он был целиком сконцентрировал на обществе Баки. Он даже поморщился, пока искал завалившийся за сумки айфон. А подняв его в руке — обмер. Хотел бы думать, что ответил сразу же, молниеносно, но на самом деле стоял какое-то время, лупясь на экран и не в силах сладить со ступором. Потом отошёл, спохватился и сразу принял вызов, едва не роняя телефон на полпути к уху. — Баки! Да! Алло, я… Как ты? Алло! — он зачастил в трубку, явно не давая сказать ни слова. О чём тут же пожалел, замолкнув. — Стиви! Ты тут? Как хорошо, что ты ответил! — послышался голос со знакомой хрипотцой, и сердце Стива пустилось вскачь, он физически начал приплясывать на месте, не в силах удержать накрывший его подъём. — Ты наконец позвонил! — с упрёком и одновременно радостью выдал Стив, закусывая губу. — Я скучал так сильно… думал, ты меня кинул. Баки шумно выдохнул в трубку, но понять, то ли он вздыхает, то ли фыркает, не получилось. — Это полнейшая чушь, детка. Я тоже очень, просто невозможно соскучился. Ты бы знал… Прости меня. — За что? — тут же напрягся Стив. — Я допустил идиотскую недальновидность. Это стоило нам почти недели без общения. Просто… стечение разных глупых обстоятельств. — Расскажешь? Как у тебя со временем? — напрягся Стив. — О, — фыркнул Баки. — Я могу болтать хоть весь день, или пока не отрублюсь. Мне поставили ночное дежурство по базе с пятницы на субботу, так выпал жребий. Тут не так много народа, секретничают, как могут. Было не отвертеться. Но сегодня я наконец в увольнении. И наконец, получил обратно в пользование телефон. Хотя и запрещено. Но я уговаривал, как только мог. Стив чувствовал, как улыбка едва не рвёт уголки его губ, растягивая всё шире и шире. — Прости меня, я идиот и совсем отвык, как это бывает на секретных базах, — продолжал Баки, и его голос становился ещё более хриплым. Стив предчувствовал, что скоро придётся перехватить инициативу. — Здесь есть телефон-автомат. Знаешь, такой древний, с диском, перенаправленный через секретную линию… И даже если его пишут — плевать. Я так мечтал услышать тебя все эти дни. Но я… чёрт, — Баки искренне и смущённо выругался, — я сдал телефон раньше, чем понял, что не помню наизусть твой номер. И никаких уговоров не хватило, чтобы вернуть телефон обратно — вещи упаковывают в особые экранированные ячейки с доступом раз в неделю. Это было так глупо и так по-моему, детка… знал бы ты, как я себя костерил. Стив тихо посмеивался. Сейчас, когда он слышал голос Баки, всё это и правда казалось глупым недоразумением. Он был на таком подъёме и так счастлив сейчас, что мог бы даже ничего не говорить — только слушать и наслаждаться. — Ты не сердишься? — спросил Баки. — А то я первым делом зарядил телефон, как получил его обратно, и прослушал и прочитал все твои сообщения. Хотел позвонить сначала, но… увлёкся, — признался Баки. — Не сержусь, — ответил Стив и понял, что это правда. — Прости, что заставил чувствовать себя брошенным. Теперь я выучил и выписал номер, смогу звонить хоть каждый день, — тепло шептал он, и Стив понял, что голос у Баки, наконец, сел. — Когда мы сможем встретиться? — задал, наконец, Стив самый волнующий вопрос. Баки ответил не сразу. — Мне пока определили только одно увольнение в неделю. Я никак не смогу добираться до Нью-Йорка и обратно за сутки. Прости, детка… Но я буду говорить с майором о том, чтобы он давал мне два увольнения подряд, пускай даже если в следующую неделю их не будет вовсе, соглашусь дежурить в воскресенье — здесь это самая большая повинность, — фыркнул Баки. — Если всё получится, уже на следующих выходных. Но это пока не точно… Стив едва удержался, чтобы не взвизгнуть. Всего лишь недельку ещё потерпеть! Он сможет. Он справится! — Как у тебя дела, детка? Рассказывай давай теперь ты. Как друзья, как в колледже? Как прошёл Валентинов день? Я думал о тебе постоянно, — закончил он фразу с придыханием. И хотя Стиву очень хотелось повестись на подначку, он начал говорить обо всём, что произошло важного и интересного за последние дни, вызывая у Баки восклики и порой смачные междометия в ответ. Но что-то он не стал рассказывать — хотел припрятать немного сюрпризов на потом. Стив рассказал, что Наташа с Сэмом расстались. Но ни словом не обмолвился о её истории с Клинтом. Сам не знал, почему. — Чёрт, — только и выдохнул Баки. — Бедняга Сэм. Надо будет позвонить ему потом. — Сердишься на Нат? — Спросил Стив. — Сержусь? — Баки замолчал на какое-то время. — С одной стороны, я её понимаю. Сэм хороший, но она для него… ещё не в том состоянии. Понимаешь, чтобы оценить те простые радости, которые предлагали отношения с Сэмом, надо, чтобы тебя предварительно помотало по разным бурям и невзгодам, пресытиться ими и искать тихого спокойного берега. Я всегда думал, что это не Наташин вариант… — Но молчал, — заметил Стив. — Конечно молчал. Чужие отношения — не моё дело. Даже если это про моих друзей. Никто не спрашивал моего мнения или совета, зачем лезть? Стив не мог не согласиться. — Но с другой стороны… это пугает меня, — продолжил вдруг Баки. — Пугает? — удивился Стив. — Мне всё кажется… — Баки прервался, вздохнул и заговорил снова. А Стив понял, что прямо сейчас должен сесть — и опустился на пыльный пол, расставив колени и скрестив ступни, — мне кажется, Стив, что однажды ты так же поймёшь, что я недостаточно хорош для тебя. Что ты осознаешь, что тебе нужно что-то другое, и я не смогу тебе это дать. Эти мысли меня удручают. — Может, надо перестать их думать? Это бред, — тихо проговорил Стив. Неужели Баки и правда… волнуется? Боится его потерять? Это понимание окатило теплом и какой-то разновидностью гордости — наверное, за то, что смог вызвать такие трепетные чувства у взрослого брутального мужчины. Стив улыбнулся. — Ты, конечно, можешь мечтать от меня избавиться, но только ничего у тебя не выйдет, Джеймс Бьюкенен Барнс. И не пытайся. Считай, я прилип как пиявка. Баки искренне фыркнул. — К моей сочной заднице? — подначил он. — Сочной, округлой, немного волосатой, — подтвердил Стив, чувствуя, как болят от несходящей улыбки щёки. — Упругой… присосался бы прямо сейчас, — выдохнул Стив, понимая, что теперь пора и прилечь — и медленно откинулся на деревянный пол. — Ох, — жарко выдохнул Баки. — У меня стоит каменно только от твоего голоса, — признался он, и Стив почувствовал явственный толчок своего члена в застёгнутую ещё ширинку. Даже слышать эту интонацию голоса Баки было равносильно, что облить себя жидким огнём. Тело плавилось, ткань трусов, облепивших головку, была влажной от собственной смазки. — Я теку… бельё замочил, — признался Стив, запустив руку в расстёгнутую ширинку, но ещё не рискуя пробираться под широкую резинку белья — боялся, что кончит, едва сжав ствол и мимолётно приласкав головку. — Твою… мать… — сипло выругался Баки и тяжело задышал в трубку. У Стива горели уши, щеки, кончики пальцев, которыми он, едва касаясь, поглаживал себя через ткань. Казалось, что подушечки простреливает током. — Стиви, я обкончался… Не буду врать, каждое утро, каждый вечер перед сном думал о тебе, и… Но это не идёт ни в какое сравнение. Слышать тебя… представлять, какой ты… Возьми себя. В руку возьми, на живую, и крепко. Представь, что это я. Стив закатил глаза, приподнимая бёдра и стягивая под задницу расстёгнутые джинсы и трусы, оголяя член. Отчего-то было дико стыдно мастурбировать тут, в мастерской — и одновременно с этим очень остро. Заводило до чёртиков! Он стиснул свой член, захватив и яйца, и не сдерживаясь, застонал. — Чёрт, детка, у меня снова встаёт от этих звуков, — шептал Баки, тяжело дыша. — Я так соскучился по тебе… Если бы я был рядом, боюсь, порвал бы тебя… Не смог бы дождаться… Насадил бы сразу, целиком, и выдрал бы, не жалея… Стив стонал, пытаясь удержать рвущуюся наружу сперму кольцом стиснутых у основания пальцев, но возбуждение зашкаливало, а Баки лишь подливал масла в огонь своим блядским голосом. И ведь мог так — совсем недавно говорил проникновенно и серьёзно, и вдруг — так… что внутри задницы всё сжималось и пульсировало, обжигало фантомной памятью толстого крепкого члена, вколачивающегося по самые яйца. Закусив губу и выгнувшись, невольно приподнимая бёдра, Стив кончил, даже не дроча, высоким залпом, упавшим тёплыми победными каплями на живот, почти рядом с краем задравшейся до сосков футболки. — Вот так, детка, — не переставал шептать ему в ухо Баки. — Так… Так сильно сжимаешься, словно передавить хочешь, мой горячий, любимый мальчик… Господи, — Баки словно задохнулся, и Стив, загнанно дыша в трубку, понял, что тот снова кончил. — Всю простыню изгваздал, — смущённо признался Баки, явно улыбаясь. Стив тоже улыбался, так и не открывая глаз — словно сейчас, пускай хотя бы у него в голове, в той точке, где он слышит будоражащий голос, они были вместе, наедине друг с другом. — Это ничего. Я вообще лежу на полу в мастерской, — признался Стив. — Я рисовал, когда ты позвонил. Тебя, между прочим. — Голым и горячим? — подначил Баки. — Спящим и… любимым, — признался Стив. — Я тоже тебя люблю, Стив. И очень скучаю. Пожалуйста, не лежи на полу долго. Я должен утеплить там окна, прежде чем ты сможешь валяться в мастерской на полу. — Хорошо, — кивнул сам себе Стив, не имея ни малейших сил, чтобы подняться. — Обещаешь? — настаивал Баки. — Да, папочка, — фыркнул Стив, приподнимаясь и взглядом отыскивая хоть что-то, чтобы вытереть липкую руку. Как нельзя кстати пришлась ветошь для вытирания кистей. — Прекрати, пока я не ушёл на третий заход, — сказал Баки и тут же заразительно зевнул. — Я ещё не спал сегодня, — признался он. — Тебе нужно отдохнуть. Мы ведь сможем созвониться позже? — Конечно, — пообещал Баки. — Я теперь каждый день буду на связи. Расскажешь мне ещё что-нибудь? И Стив, натягивая обратно бельё и джинсы, стал рассказывать Баки об истории Питера и Старка, о том, как во всём этом замешана Пегги и о своих мыслях на этот счёт. Баки не перебивал, лишь иногда странно вздыхая в трубку, и Стив подумал, что тот, наконец уснул. И был прав — вскоре раздалось хорошо слышное размеренное похрапывание, и Стив, прикрыв глаза и поцеловав трубку в области динамика, прошептал: — Сладких снов, Баки… Не теряйся больше, — и с неохотой нажал на отбой. Отложив телефон, Стив ещё какое-то время стоял посреди мастерской в прострации. Его переполняли эмоции и силы, хотелось развить бурную деятельность, и в то же время — ещё немного постоять, вспоминая, как мурашки бегали по телу от звука его голоса. Стив взглянул на хорошо продвинувшийся набросок на холсте и хотел было уже сесть за него, как понял — он страшно голоден. Организм, подвергшийся модификации и долгожданному бурному оргазму, требовал своего — и Стив, капитулируя, стал спускаться по лестнице с чердака, чтобы найти что-нибудь съедобное на кухне. Желательно мясо. Стив думал, что, может быть, его и не покидало по волнам разных драм и отношений, он всё же в состоянии понять, чего хочет для себя. Баки был необходим ему, чтобы видеть всю полноту палитры этого мира. Стив чувствовал себя сейчас так, словно Баки совсем рядом, доступный, разгорячённый… только руку протяни - и коснёшься, переплетёшь пальцы с осознанием полной причастности к этому чуду. Стив представил его, расслабленно разметавшегося, спящего на узкой разворошённой кровати, как начал снова неизбежно возбуждаться.